Карелия 1984. Часть 1

..."Ночи летние белы,
Зори ранние светлы-
это Карелия...
В небо синего простор
Смотрят тысячи озёр-
это Карелия...
Много мне пришлось пройти,
Были разные пути.
Только краше не найти
Моей Карелии...

С 23 июля по 16 августа 1984 - Путешествие по древней земле Калевалы.

Даже трудно сказать, какой я вернулась из этой поездки: обогащённая  новыми
впечатлениями, или совершенно опустошённая, растратившая все душевные
силы. Поначалу отдыхалось легко и спокойно. С Олей мы бегали на речку
Лососинку, которая так и называется потому, что когда-то сюда поднималась
на нерест лосось. У реки под шум воды мы засыпали. С утра ездили на экскурсии,
вечером сражались в волейбол с местными асами. Присматривались к группе,
вернее, выбирали мужчину в экипаж. В итоге получилось, что наш единственный
экипаж оказался женским. Инструктор позже сказал мне, что сначала хотел нас
разбить, но варианты плыть в экипаже с семьями нас не очень устраивали, так
что в поход мы отправились женским экипажем, в котором мне была отведена
роль капитана.

Экипаж у нас оказался дружным, девочки рассудительные, с юмором, друг друга
дополняли. Двое из Зеленограда, и мы с Ольгой. Мы экипажами спали в палатках
и дежурили. Перед отплытием нас волновал вопрос, кто же у нас будет
инструктором... Женщину больно уж не хотелось, - своих много.

Накануне вернулась из похода группа. Нас пригласили на концерт. Концерт они
показали так себе, а инструктор нам понравился...  Мы и не мечтали, что именно
этот парень, такой красивый и загорелый, даже не попрощавшись с женой и
детьми, завтра примет новую группу, и этой группой окажется наша.

Итак, Саша. Сашуля. Наш любимый инструктор. В одном человеке воплотились
все качества идеального мужчины. Внешне он настолько красив, что заставляешь
себя отводить взгляд. Иконописное лицо, необыкновенно красивый разрез глаз,
выразительные губы сочетаются с бородкой, длинная шея, гладкая загорелая
кожа. Если к этому добавить атлетическую фигуру, красивые руки, сильные
ноги, уверенно ступающие по земле, приятный голос и удивительнейший
характер, то не останется ни одной черты, которой можно было бы не
восхищаться. Это был идеал мужчины, "наш Аполлон", как мы его называли.

Вполне естественно и закономерно, что вся наша лучшая половина в него
влюбилась. Он всем уделял равное внимание, любил повторять: "Я - не мужчина,
я — инструктор." В то же время он не мог не видеть устремленных на него
влюбленно - восторженных глаз, когда у костра он пел нам под гитару песни..
..."Не обещайте деве юной любови вечной на земле..."
На заказ он песен не исполнял, а пел только содержательные, пропущенные
через призму собственных ощущений.

В первый вечер он пытался нас как-то сблизить, сплотить в единый коллектив.
Он устроил нам вечер знакомств. Все по кругу у костра называли своё имя,
профессию, участие в походах, и отвечали на вопросы, которые им задавались.
В нашей группе было много химиков и все "писатели", то есть все писали в бюро
путешествий. Очередь дошла и до Саши. Слесарь-ремонтник из Макеевки, в
отпуске работает инструктором на базе, водит и лыжные группы. Наверное, его
очень ценят на работе, если так часто отпускают.

Аня обратила внимание на его тонкие искусные руки. Он всё умел делать,
каждой работе отдавался целиком, и делал всё надежно и красиво. Пилил ли он
дрова, ставил ли палатку, грёб ли в лодке - всё делалось с полной  отдачей
неуёмной энергии мужчиной в расцвете сил: красиво, легко, играючи. Ну как
тут не влюбиться, если уже на расстоянии чувствуешь исходящие от него волны
силы и обаяния, уже окунаешься в них, растворяешься, таешь. Неуёмная мужская
сила и теплота, доброта, сдержанность с нами.

Ну что делать с этой лодкой? Плывут себе на камни, как будто не видят, что там
уже есть один памятник, не чувствуют, как переживает за них инструктор и вся
группа. А когда высадились на остров, я подошла и спросила, очень он нас
ругает, или нет. А он, смеясь, спросил: "Ах, так это вы были?" Могла бы и не
подходить, и не спрашивать. Сначала мы отставали - всё таки без мужчины в
лодке,- я даже боялась, что он нас разобьёт.

Однажды я спросила его: "Мы очень отстаём, да, Саша?"
- Да нет, я думаю, что вы ещё присматриваетесь.
Он придумывал всякие мероприятия, чтобы мы только не скучали, не мёрзли,
учитывал интересы каждого человека. Однажды я спросила его: "Намучился ты
с нами, Саш?"
- Нет, мне очень приятно с вами общаться. Вы отдыхаете, я тоже отдыхаю
вместе с вами.
- Да уж, ты отдыхаешь. Только и следишь за нами, как бы мы чего не натворили.
- Ну я же на работе, Наташа. Я обязан за вами смотреть, даже если вы сидите
на горшке.

Началась наша походная жизнь не очень гладко. В первую ночь неправильно
поставили палатку, налетело много комаров. Да и постелились неудачно.
Фаина вообще не могла спать "на футбольных мячах", как она называла
резиновые матрацы. Нашему второму экипажу выпало дежурить сразу же на
второй день, на днёвке. Будил нас сам Саша, обнаружил, что палатка поставлена
неправильно, и на следующей днёвке сам нам переставил палатку, да так
безукоризненно, что не хотелось её складывать. Как то объявил, что на днёвке
будем заниматься зарядкой, которую попросил провести кого-то из нас.
Я вызвалась, хотя думала, что это шутка. Но утром он всех разбудил, и меня
ждали. Зарядка всем понравилась. Женщины просили проводить регулярно,
а Лёва мне сказал, что после такой зарядки хочется только лежать.

Днём мы общались как-то больше своим экипажем. С Ольгой мы плавали,
играли в волейбол. Высаживались на острова, собирали чернику, малину,
грибы. Обедали, как правило, в ужин. До ужина наши рыболовы уплывали
расставлять "телевизоры". Саша ловил спиннингом, наши Лёвы удочками, а
мы загорали, если было солнышко, а с погодой нам пока везло. Поднимались
утром и ложились спать с солнышком, гребли в купальниках. Стоянки были
одна другой красивее, вода чистая и тёплая.

Настроение у всех было отличное. После ужина Саша часто сам жарил нам рыбу,
пел песни под гитару у костра. Меня восхищали скальные варианты стоянок,
горячие и плоские камушки, на которых можно было погреть свой радикулит и
другие болезни. От стоянки мы со своим экипажем уплывали на лодке на
острова, где хозяйничали только чайки, или уходили пешком далеко по скалам,
чтобы там в уединении сбросить с себя ненужные одежды, и слиться с дикой и
прекрасной природой, блаженно погрузившись в тёплую ласковую ладожскую
воду, а затем, вдоволь наплававшись, распластаться на горячем камне, подставляя
солнышку наготу бренного тела. Ионизированный воздух, тихий плеск воды у
ног, ласковое тепло солнышка сразу убаюкивали. Мы засыпали на этих диких
берегах, не ощущая ничего, кроме блаженства.

Однажды я, как обычно, подошла к Саше попросить разрешения сплавать на
остров, который мы присмотрели накануне. "Хорошо, только не забудьте
спасжилеты. Голяком по острову не бегать и рыбу мне не пугать. Я там недалеко
буду рыбачить." Это было сказано так серьёзно, что я не могла сдержать улыбки
от того, что мы раскрыты. Все знают, зачем мы уединяемся: лишь для того,
чтобы раздеться и побегать голяком по острову. Передала девицам Сашины
условия, все, конечно прыснули. Проходя мимо Саши, я увидела искорки в его
смеющихся глазах, он спросил: "Наташ, купальники взяли?" Я кивнула

У острова, к которому мы намеревались причалить, берега были скалистые
и обрывистые. Мы умучились с этой чалкой. Нашу Фаину чуть не унесло вместе
с лодкой в открытую Ладогу. А когда мы, наконец, устроились и заснули, к нам
приплыли наши туристы, несмотря на Сашины предостережения "девочкам не
мешать".

В одной из бухт Саша обещал нам устроить баню. Это была частная банька на
одном из островов. Пока не было хозяина, мы ею воспользовались. Топили
мужчины, и первые мылись. Нам они оставили дрова, так что была возможность
подтопить. У меня подобралась отличная компания парильщиц. Поддавали
крепко, стояли на четвереньках, кверху попами, или лежали на полке, подняв
кверху ноги. Бегали из парилки в озеро, плавали, мылись, и снова греться.
Бедный Сашуля ждал нас до 12-ти ночи, но ничего нам не сказал, не торопил.
Плыли ночью по гладкому и спокойному озеру к лагерю.

Нас ждали к ужину. Есть совсем не хотелось, напились чаю. И ещё была одна
навязчивая идея: возили с собой 2 бутылки. Одна бутылка водки и одна "Лидия".
Всё не было повода выпить. А тут после бани все согласились. Только Оля не
захотела идти. Пригласили завхоза - Надежду нашу очаровательную, и вроде бы
Саше сказали, что идём на берег. А он как-то сразу согласился с нами посидеть.
Взяли свечку, бутылку вина, подстилки, закусон, и отправились на свои камушки.

Я не могу сказать, этот ли вечер, или прощальный вечер на базе стал началом
моего конца. Но уже тогда, в тот первый банный вечер он не мог не заметить
в моих глазах бесконечное обожание. И только его безупречное поведение, как
считала я, не оставляло мне никакой надежды на взаимную симпатию, и не
позволяло даже думать об этом.

Палатку свою он ставил всегда отдельно, с его экипажем спал стажёр в одной
палатке. Вроде бы никто к нему в палатку не ползал на ночь. Я даже однажды
заявила, что жене он не изменяет. Эти мои слова вызвали у Ани немалое
удивление. Она на меня посмотрела, как на наивную дуру. Хотя ходили слухи,
что всю ночь он прогулял с Галей из Челябинска, ездил рыбачить с Леной, но
такого явного повода не давал. И вот к нам пришёл запросто. Правда, Аня
утверждала, что мы с Фаиной напились, но что делать, очень даже возможно,
ведь мы расслабились после бани, а Саша пил только водку, и подливал нам.
Аня не пила водку, пили мы с Фаиной и завхоз, благодарили Сашу за баню,
много говорили, разболтались языки.

Саша охотно нам обо всём рассказывал, но Анюта всё порывалась идти домой,
то бишь в палатку. Когда мы вернулись, лагерь уже спал. Мы ещё с Фаиной
бегали в туалет, на наш смех спустился Саша со своей скалы. Я поняла его
по-своему, сказала, что всё в порядке, никуда мы не плывём, а идём спать.
И мы отправились спать, хотя спать совершенно не хотелось. И только в
последний прощальный вечер Саша вдруг вспомнил эту ночь и сказал мне:
"Я ждал, что ты тогда после бани ко мне придёшь." А я разве не ждала, что он
позовёт меня. Боже мой, я умирала от этого желания, но не было даже намёка.
Я твёрдо усвоила, что инструктор - не мужчина.

Боже мой, какую же я потеряла ночь. Я должна была догадаться по его глазам.
Только сейчас я убедилась, что в них был ответный интерес ко мне и вообще,
много можно было прочесть. И то, что он не монах, и то, что он понял, что
я чувствую к нему, и что он тоже вроде бы не против, но он-инструктор.
И то, что его взгляд часто задерживался на мне, как бы проверяя, не ошибся ли
он в этой очередной своей жертве, на крючке ли эта рыбка и когда она, наконец,
клюнет. Утром он был как то не собран и попросил меня помочь ему сложить
палатку. Может, потому, что я проходила мимо, но моё к нему неравнодушие
он явно чувствовал.

Дни бежали стремительно быстро. Вот уже и последняя днёвка. На этом
лесистом острове мы умудрились заблудиться. Решили после ужина немного
прогуляться, обойти остров, а его, оказывается, за три дня не обойдешь.
Продирались сквозь дебри на просвет, пока не вышли к скале, под которой
услышали родной голос нашего ныряльщика  - Лёвы. Последняя днёвка была,
пожалуй, самым замечательным и неповторимым днём всего похода.
Коллектив сдружился, все раскрепостились и повеселели. Мы боялись,
что в последний день нам не удастся позагорать. Но наш Аполлон ловил
рыбу для дома, а мы уплыли в поисках уютного островка.  Потом вдруг
обнаружили, что за нами наблюдают в подзорную трубу мужья почтенных
семейств.

Вечером шли приготовления к праздничному ужину. Всё женское население
острова участвовало в приготовлении торта и вареников, а мужчины усиленно
ловили рыбу. Лёва произнёс чудесный тост о женщинах, которые вместе с
мужчинами несли все тяготы похода, и которых мужчины так долго терпели.
Пели дифирамбы Саше. Меня поразило в этот вечер состояние Лены из
Челябинска. У неё было до такой степени грустное лицо, что, казалось, нет
сомнений в отношении её к инструктору. У нас, в частности, у меня не было
такой душераздирающей тоски. Просто жаль было, что поход кончается.
В Ленинград совсем не хотелось, но я обещала Ольге поездить по пригородам
города, посетить царские дворцы.

"Крылья сложили палатки, их кончен полёт"  -пел нам Сашуля в последний
вечер.

"Милая моя, солнышко лесное
Где, в каких краях
Встретимся с тобою..."

На базу прибыли вовремя. Встретили нас с компотом. После бани никого
невозможно было узнать: все преобразились. Концерт получился удачным, без
репетиций, экспромтом. Все рвались за стол. Должны были подниматься на
гору, встречать там рассвет, но мнения разошлись. Собрались за корпусами,
принесли столы, стулья, и закатили пир горой на всю ночь. Было удивительно
весело, много пели.

Саша попросил организовать нам музыку. Мы перешли в Колину резиденцию,
и начались танцы. Музыка совершенно исключительная. Много танцевали под
"птичек". Все расплясались - не остановить. Странно, что Сашуля не бросился
к жене, а пробыл с нами. Она, оказывается, уже уехала. Он танцевал со всеми
женщинами по очереди. Но Лена, по моему, приглашала его сама довольно часто.
Я так вообще и не мечтала с ним потанцевать.

Вот он пригласил нашу Анну. Неожиданно погас свет. И я жутко позавидовала
Анне. Они танцевали, тесно прижавшись, как одно целое. А танец всё не
кончался, и свет всё не загорался. Но вот исправили свет, но её лицо горело
ярче, чем лампочка, и светилось счастьем. Я даже залюбовалась её лицом, но
в этот момент заиграли грустный вальс про жёлтые листья, я вдруг встретилась
глазами с Сашей, собираясь выйти на улицу, и он перехватил меня как бы
случайно, по дороге.

У меня остановилось дыхание. Наступила моя очередь. Он очень хорошо вёл
свою партнёршу. Мы вальсировали, потом сближались на медленный танец,
но я ничего не чувствовала, и никого не видела вокруг, обнимая в слепой
покорности его горячее сильное тело. Руки мои обхватили его за плечи и стали
сползать вниз, обнимая и прижимая к себе. Лицом я уже начинала было
зарываться в его бороду. Потом вдруг я трезвела, отстранялась, пытаясь
взглянуть в его лицо, но оно тоже млело, и глаза у него светились каким-то
хмельным огоньком. Я испытала что то вроде душевного полёта во сне и
наяву. И когда танец закончился, я склонила голову к нему на грудь и
раздельно произнесла: "Спа-си-бо".

После этого танца уходить что-то расхотелось. Танцы пошли азартные,
заразительные.  Все раскраснелись, разогрелись, прыгали в каком-то неистовом
вихре. Опять завели "утят", и мы летали над полом, не чувствуя под собой ног и
опоры. Я с приятным удивлением ловила на себе его взгляды. Вот снова эти
"жёлтые листья". Он быстро подбегает ко мне. Ты не будешь возражать? Уже,
кажется, совсем бесстыдно близко танцуем, я уже чувствую щекой такую
желанную, гладкую, чистую после бани кожу. Меня шатает от волнения и
счастья. Мир исчез, осталось только это сильное мускулистое тело, по которому
скользят мои жаждущие любви руки. Он будто тоже немного очумел от моих
несдерживаемых чувств, тихо засмеялся и прошептал: "Наташа". Потом вдруг
объявил, что идём купаться.

На улице было уже темно, ни тропинок, ни дорожек не видно, шли на ощупь.
Я направилась к нашему домику. Он окликнул меня: "Наташ, а ты что, не идёшь?
"Иду. Возьму только полотенце." Девицы прихватили ещё и купальники.
Господи, они-то зачем. Я разделась, нырнула в воду. Тело приятно охладилось
от этого дикого пыла. Я свободно легла на воду и поплыла. Саша был в плавках.
Он прыгнул в воду, и тут же вслед за ним попрыгали все наши девоньки. Он
подплыл ко мне: "Надо же, я не думал, что все так дружно прыгнут".
- Что ты, Саша, мы же все за тобой и в огонь, и в воду.
- Не заплывай далеко, Наташ - сказал он, обняв меня за талию, и разворачивая
к берегу.

Приятно было вытереться полотенцем, и натянуть на голое тело шерстяной
костюм. Все шумно одевались, кто-то видимо, впервые испытав, какое это
удовольствие - прыгать разогретым в воду, не мог скрыть восторга. Саша
подошёл ко мне: "Ну, пошли." И, обняв за талию, провёл рукой по спине,
и не обнаружив под олимпийкой никаких застёжек, даже застонал: "О-ой".
Вернувшись в свой танцзал, мы продолжали танцевать. Остались самые
неутомимые, остальные разошлись спать.

Поступило предложение выпить чаю. Поскольку у нас был ещё кипятильник
и котелок, то я вызвалась принести их.
- Тебе помочь? - спросил Саша.
- Помоги.
Мы снова шагнули в ночь. Он поддерживал меня, и я охотно отдавалась его
сильным рукам. Мы прошли наш домик, и похоже было, что мы просто
гуляющая парочка. Разговаривали о чудесном походе, о девчонках.
"Инструктору не дают отдельной комнаты. Раньше давали комнату, а сейчас
поселили с нашими ребятами", - вдруг сказал он.

Мы уже обошли вокруг базы и возвращались к нашему домику. У нас почему-то
горел свет, хотя ключ был у меня. Может, забыли выключить. В комнате никого
не было. Он бросил взгляд на мою заваленную барахлом постель, выключил
свет, и, наконец,  обнял меня. Боже мой, как же я ждала этого поцелуя. Я не
отпускала его губы и не верила тому, что происходило. Крутилось в мозгу, что
сейчас придут девчонки, что кровать моя не застелена, что оборваны шторы.
Я поднялась на Фаину кровать, и начала их хоть наполовину закреплять,
вытянулась вся, как струнка, и вдруг почувствовала, как сильные руки нежно
обхватили меня, слегка приподняли, и начали медленно опускать на грешную
землю.

Тело охватила приятная истома. Я уже не помню, как оказалась на Фаиной
постели, как он раздевал меня. Мне сейчас совсем не верится, что она была,
эта близость. Честно говоря, особенного удовольствия от самой этой близости
я не получила. Грубовато он начал меня ласкать, как-то больно целовал грудь.
Но это тело,  от которого у меня постоянно кружилась голова, к которому я
мысленно столько раз прикасалась, и у меня подкашивались ноги только от
одного взгляда на его сильные руки, которые сейчас вот реально меня обнимали.

Когда мы высаживались на острова и собирали ягоды, для меня было чистейшей
мукой оказаться рядом с ним возле куста малины. Я смотрела на его загорелую
обнажённую спину, и умирала от желания к ней прикоснуться. А он,
обернувшись, говорил: "Наташа, ты что не собираешь малину? Ты подними
кустик. Видишь, сколько тут ягод? Иди, рви," передавал он мне свой куст
и перебирался на другой, а я, собирая его ягоды, подавляла в себе желание
прикоснуться губами к этой вызывающей спине.

И вдруг так неожиданно свалилась на меня его благосклонность. Я что-то
лепетала, кажется, просила его в меня не кончать, потом что-то о своей
пассивности. Тут ещё он мне сказал те слова о бане, что ждал меня тогда,
думал, что я к нему приду. "Господи, - да ты же меня не позвал! Разве я
мечтала об этом? Я была уверена, что ты с девочками..., с Леной..."
Ведь ездили же они с Леной рыбачить вдвоём. У меня не было сомнений.

Долго балдеть в Сашиных объятиях мне, конечно, не дали. Мы вышли, как
ни в чём не бывало. Саша беседовал с Фаей, а я боялась поднять глаза. И чай
пить мы всё-таки пришли. Старшего инструктора Колю уже накачали, Саша
с Леной пили водку, кто кого перепьёт, я уже перешла на чай. Я иногда
встречалась с ним глазами, но они тщательно скрывали то, что произошло
между нами.