Следы интереса

Я никогда не думал о том, что хобби можно передать дальше — словно старый альбом фотографий или ""старый компас"". Для меня увлечения были делом личным и всегда ""возникали"" постепенно, будто сами находили меня. Я не сразу выбрал одно занятие. Годами меня кидало в разные стороны: то моторспорт манил, то музыка — я ""сочинял песни"" и выступал на сценах, то кинематограф — мы снимали и я снимался в документальных и художественных фильмах, сериалах, рекламе и социальных роликах, что периодически приносило хороший доход, то тянуло в путешествия, то вдруг появлялся интерес к чему-то совершенно иному. Но ниточка, которая тянулась сквозь всё это, была одна — слово.

Писать я начал ещё со школьной скамьи. Сначала — сочинения, потом — работы в вузе. Одну из них, помню, даже оставили в библиотеке университета, где я учился. Но были и другие тексты — рассказы, миниатюры, наброски. Их я тщательно скрывал. Когда-то даже осмелился показать кое-что бывшей, но реакция её была такой, что я надолго замолчал. Тогда многое казалось несерьёзным, даже смешным. Сейчас же я замечаю парадокс: многие вещи и начинания, которые когда-то обсуждались насмешливо, сегодня наоборот приветствуются, становятся поводом для гордости и даже признания.

И всё же слово не исчезло. Оно жило во мне, как скрытое пламя, и в этом году я решился: собрал некоторые свои произведения, ""готовлюсь опубликовать и опубликовываю"". Понимаю теперь, что хобби — это не то, что выбираешь сиюминутно. Оно вырабатывается годами, оттачивается, переплавляется вместе с тобой самим.

Но слово — не единственная моя страсть. До сих пор одним из главных моих хобби остаётся фотография. В поездке в Прагу я однажды оставил дома технику — и дочь сразу это заметила. «Как же так, без фотоаппарата?» — спросила она с удивлением, словно я забыл часть самого себя. В тот момент я понял, что фотография стала нашим общим интересом.

Я учил её с азов: как правильно держать объектив, не хватать его нервно, а обнимать ладонями, будто драгоценную вещь; как поставить ноги, чтобы корпус не качался; как сначала смотреть не на экран, а глазами — искать кадр, и лишь потом подносить камеру. Постепенно мы разбирались в диафрагме, выдержке, игре света. И в этом совместном процессе появлялось что-то большее, чем просто снимки — появлялась передача опыта, доверие, ощущение, что мои руки словно продолжаются в её руках.

У моих сыновей — своя жизнь, свои интересы. Они растут с матерью, и я не навязываю им ни книги, ни фотоаппараты, ни увлечения, которыми наполнял собственное детство. Но есть ещё одна линия судьбы — дочери моей гражданской жены. С ними всё иначе. **Младшая** любит спорить: услышит от меня мысль и тут же раскручивает её до конца. Иногда доводит до абсурда, но в этом споре я узнаю себя юного. И как ни странно, именно они подхватывают мои привычки и нравы, иногда даже внимательнее, чем родные дети.

С ними я учусь терпению. Раньше заходил в магазин как в мастерскую: взял — и вышел. А теперь часами стою у витрин, жду, пока они примеряют, советуются. И не раздражаюсь. Я вдруг понял, что терпение тоже может быть хобби.

В этом и есть, наверное, главное. Хобби не всегда передаётся по крови. Оно передаётся по вниманию, по совместным часам и разговорам. В словах, в музыке, в фотографиях, в кино, в терпении. И если дети — свои или чужие — улавливают твой настрой, твои искры, значит, передача состоялась.

Не знаю, что унаследуют мои сыновья. Но если однажды кто-то из них возьмёт в руки мою книгу, гитару, фотоаппарат или окажется на съёмочной площадке, как я когда-то, и почувствует ту же радость, что чувствовал я, — значит, всё это время я собирал не только снимки и тексты, а и то, что действительно стоит передавать дальше.