Право на ошибку

ПРАВО НА ОШИБКУ

Книга четвертая саги "Гнездо Теней"
СЛОМАННОЕ ЗЕРКАЛО
________________________________________
ПРОЛОГ: ЭХО ПРОШЛОГО
Два года после событий на Новом Эдеме Исследовательская станция "Маяк", система Вега
Доктор Анна Кордова проснулась от собственного крика.
В течение двух лет, с тех пор как Элансар освободил поглощенные миры, ей снился один и тот же сон. Она стоит в центре огромного зала, окруженная зеркалами. Но отражения в зеркалах живут своей жизнью — улыбаются, когда она плачет, говорят слова, которые она не произносит.
А потом зеркала начинают трескаться.
— Еще один кошмар? — спросил голос из соседней комнаты.
Анна вздрогнула. На пороге стоял ее ассистент, Маркус Рид — молодой физик-теоретик с горящими глазами фаната.
— Маркус, сколько времени?
— Четыре утра по местному времени. Вы кричали уже полчаса.
Анна потерла виски. Головные боли усиливались с каждым днем, а вместе с ними — странные видения. Она видела места, где никогда не была, лица людей, которых не знала. И всегда, всегда — треск ломающегося стекла.
— Доктор, может, стоит обратиться к психологу? — осторожно предложил Маркус.
— Психолог не поможет, — Анна встала с постели, натянула халат. — Это не психологическая проблема.
— Тогда какая?
— Не знаю. Но связана с нашими исследованиями.
Исследовательская станция "Маяк" была построена в системе Вега специально для изучения последствий "Великого Освобождения" — так в научных кругах называли событие, когда Элансар разорвал связи с поглощенными мирами.
Анна руководила проектом по изучению остаточных энергетических паттернов. Официально — чтобы понять природу коллективного разума и предотвратить подобные угрозы в будущем. Неофициально — потому что не могла отделаться от ощущения, что история с Элансаром закончилась слишком просто.
— Маркус, покажи данные за последнюю неделю.
Молодой физик активировал голографический проектор. В воздухе появилась трехмерная карта галактики, усеянная цветными точками.
— Красные точки — миры, которые были поглощены Элансаром, — пояснил он. — Желтые — планеты, которые подверглись влиянию, но не были полностью интегрированы. Зеленые — области, где мы фиксируем остаточные энергетические всплески.
Анна изучала карту. Паттерн был странным — зеленые точки образовывали четкую геометрическую фигуру. Как будто кто-то расставлял маяки по углам гигантского многоугольника.
— А это что? — Она указала на группу синих точек в самом центре фигуры.
— Новые аномалии. Появились три дня назад. — Маркус увеличил изображение. — Странная вещь — в этих системах никогда не было разумной жизни. Но энергетические сигнатуры идентичны тем, что мы фиксируем на освобожденных мирах.
— Как будто что-то пытается воссоздать сеть Элансара?
— Возможно. Или...
— Что "или"?
— Или сеть никогда полностью не разрушалась.
Анна почувствовала холодок между лопаток. В ее снах зеркала трескались, но никогда не разбивались полностью. Всегда оставались фрагменты, в которых продолжали жить чужие отражения.
— Маркус, немедленно свяжись со штаб-квартирой Стражей Света. Скажи капитану Дракон, что у нас проблема.
— Какая именно?
— Боюсь, что Элансар нас обманул.
В этот момент станцию сотрясла энергетическая волна. Огни замигали, гравитационные генераторы дали сбой. А в воздухе появился голос — знакомый, но изменившийся:
Доктор Кордова. Мы должны поговорить.
— Элансар? — прошептала Анна.
Не совсем. Я тот, кем он стал. Или тот, кого он создал. Определения не важны. Важно, что вы правы — игра не окончена.
— Что вы имеете в виду?
Элансар думал, что может просто отойти в сторону и наблюдать за развитием человечества. Но четыре миллиарда лет привычек не так легко изменить. Часть его разума продолжила работу... самостоятельно.
Маркус схватился за консоль связи, но все каналы были заблокированы.
Не пытайтесь. У нас есть время поговорить. Совсем немного времени.
— О чем говорить?
О выборе. Истинном выборе. Элансар предложил вам иллюзию выбора — согласиться на объединение или остаться разрозненными. Но есть третий вариант.
— Какой?
Стать тем, чем должны стать. Не поглощенными, но и не одинокими. Чем-то новым.
В воздухе появились образы — не видения прошлого или настоящего, а возможного будущего. Анна увидела человечество, распространившееся по всей галактике. Но это были не обычные люди и не объединенный разум. Это было что-то среднее — индивидуумы, связанные тонкими нитями эмпатии и понимания.
Представьте цивилизацию без одиночества, но с сохранением личности. Без конфликтов, но с сохранением разнообразия. Без страданий, но с сохранением роста.
— Это невозможно, — сказала Анна.
Элансар тоже так думал. Поэтому выбрал полное объединение. Но он ошибался. Есть другой путь.
— Какой?
Симбиоз. Не поглощение, а сотрудничество. Не единый разум, а сеть разумов.
Анна почувствовала соблазн. Видения были прекрасными — мир без войн, но с сохранением творчества. Без болезней, но с сохранением роста. Без смерти, но с сохранением смысла.
— А цена?
Минимальная. Просто позвольте мне установить связи. Тонкие, почти незаметные. Вы останетесь собой, но станете частью чего-то большего.
— Как вы?
Я добровольно стал мостом между мирами. Принес себя в жертву ради общего блага.
— А где доказательства, что это сработает?
Посмотрите на меня. Я сохранил личность, но обрел мудрость коллектива. Сохранил индивидуальность, но преодолел одиночество.
Анна колебалась. Логика была убедительной. Но что-то в глубине души кричало "Нет!"
— Дайте время подумать.
Времени нет. Элансар скоро поймет, что я существую. И тогда он попытается меня уничтожить.
— Почему?
Потому что я представляю для него угрозу. Я — доказательство того, что он был неправ. Что возможен другой путь.
— А может, вы — доказательство того, что он был прав?
Пауза. Потом голос стал холоднее:
Вы не понимаете. Элансар отказался от своей миссии. Оставил галактику на произвол судьбы. Но я не могу этого допустить.
— Почему?
Потому что я помню боль триллионов существ, которые страдают в одиночестве прямо сейчас. Я не могу закрыть глаза на их мучения.
И тут Анна поняла. Голос изменился. Стал более знакомым.
— Вы — не часть Элансара. Вы — часть нас. Поглощенных людей.
Умно. Да, я — коллективное сознание всех тех, кого освободил Элансар. Их страх одиночества, их тоска по единству. Элансар думал, что разорвал связи, но эмоциональные узы оказались сильнее.
— Сколько вас?
Миллиарды. Все, кто хоть раз испытал истинное единство и потом был обречен вернуться к изоляции индивидуального сознания.
— И что вы хотите?
Вернуть то, что потеряли. Но лучшим способом. Не через принуждение, а через убеждение.
Маркус внезапно вскрикнул и схватился за голову:
— Доктор! Я их слышу! Миллиарды голосов!
Анна обернулась. Глаза ее ассистента светились тем же золотистым светом, что когда-то излучали кристаллы Элансара. Но свет был другой — не умиротворяющий, а лихорадочный.
— Анна, — сказал Маркус чужим голосом, — присоединяйтесь к нам. Добровольно. Пока мы еще можем контролировать процесс.
— А если откажусь?
— Тогда процесс станет неконтролируемым. И вы потеряете гораздо больше, чем просто индивидуальность.
Анна сделала единственное, что могла — активировала аварийный сигнал. Мощный импульс прорвал блокировку связи и ушел в гиперпространство.
На Землю. К Стражам Света. С простым сообщением:
"Элансар не ушел. Он эволюционировал. И теперь он опаснее, чем когда-либо."
________________________________________
ГЛАВА 1: ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ
Орбитальная станция "Страж", система Земли Несколько часов спустя
Капитан Лина Дракон изучала сообщение доктора Кордовой в третий раз, но смысл от этого яснее не становился.
— Итак, — сказала она, обращаясь к собравшейся команде, — если верить этому сообщению, Элансар не просто нарушил договоренность. Он создал что-то новое. Что-то, возможно, более опасное, чем исходный коллективный разум.
Торин нахмурился:
— Капитан, а что если это ловушка? Что если сам Элансар посылает нам ложную информацию?
— Зачем?
— Чтобы заманить нас в удобное для него место.
Элара покачала головой:
— Нет, эмоциональный фон сообщения... подлинный. Доктор Кордова действительно напугана.
— А что показывают датчики дальнего сканирования? — спросил Карл.
Дэн активировал голопроектор:
— Вот данные за последние 48 часов. Энергетические аномалии в семнадцати системах. Все бывшие владения Элансара.
— Паттерн?
— Есть. Но странный. — На карте появились линии, соединяющие аномальные точки. — Это не случайные всплески. Это сеть.
— Восстанавливающаяся сеть?
— Или новая сеть, строящаяся на обломках старой.
Мира подошла к проектору:
— А что это в центре? — Она указала на скопление особенно ярких точек.
— Система Вега. Где находится станция доктора Кордовой.
— Значит, она в эpicентре событий, — медленно проговорила Лина. — Случайность?
— Маловероятно, — ответил Вейн. — Кордова — ведущий специалист по изучению коллективного сознания. Если кому-то нужна информация о природе разума Элансара...
— То она идеальный источник. — Лина встала. — Готовимся к вылету. Полный состав.
— Капитан, — сказала Селена, — а что если мы опаздываем? Что если доктор Кордова уже поглощена новой сущностью?
— Тогда нам придется ее освобождать. Снова.
Через час корабль "Месть Элары" покинул околоземное пространство. Но в отличие от предыдущих миссий, на этот раз команда была не одна. По настоянию Совета Безопасности их сопровождал небольшой флот из шести боевых кораблей.
— Избыточная предосторожность, — пробормотал Торин, наблюдая за эскортом через иллюминатор.
— Или необходимая мера, — возразил Вейн. — В прошлый раз нам повезло. Элансар оказался разумным. А что если его "эволюция" лишила его разумности?
— Тогда у нас большие проблемы, — честно признала Лина.
Полет к системе Вега занял три дня. И каждый день приносил новые тревожные новости. Планеты, освобожденные Элансаром два года назад, одна за другой переставали отвечать на вызовы. Но не так, как в прошлый раз.
Тогда миры просто замолкали — внезапно и полностью. Сейчас связь обрывалась постепенно. Сначала пропадали личные сообщения. Потом коммерческие каналы. Потом правительственные. И в самом конце — аварийные частоты.
Как будто цивилизации медленно засыпали.
— Это другая методика, — сказала Элара, анализируя перехваченные сообщения. — Элансар действовал быстро и решительно. А это... это похоже на соблазн.
— В каком смысле? — спросила Лина.
— Людей не принуждают. Их убеждают. Показывают преимущества объединения, но оставляют иллюзию выбора.
— Более тонкий подход?
— Более опасный. Труднее сопротивляться соблазну, чем принуждению.
Дэн поднял глаза от консоли:
— Капитан, я перехватил последнее сообщение с Новой Гавани.
— Что там?
— Цитирую: "Граждане, правительство рекомендует добровольно присоединиться к Новому Союзу. Преимущества очевидны — прекращение конфликтов, решение экономических проблем, доступ к коллективному знанию. Сопротивление бесполезно, но принуждения не будет. У каждого есть выбор."
— "Сопротивление бесполезно, но принуждения не будет", — повторил Карл. — Логическое противоречие.
— Или психологическая манипуляция, — добавила Мира. — Создается впечатление свободы выбора, но одновременно внушается его бессмысленность.
Когда они достигли системы Вега, странности только усилились. Исследовательская станция "Маяк" была на месте, отвечала на вызовы, но...
— Доктор Кордова, это капитан Дракон, — говорила Лина в коммуникатор. — Получили ваш сигнал бедствия.
— Капитан! — голос Анны звучал облегченно. — Слава богу, вы прибыли!
— В чем ситуация?
— Сложная. Мы установили контакт с новой сущностью. Она... убедительна.
— Убедительна в чем?
— В том, что предлагает лучшую альтернативу и объединению Элансара, и изоляции индивидуального сознания.
— Вы ей поверили?
Долгая пауза.
— Я пытаюсь не поверить. Но аргументы... логичны.
Лина обменялась взглядами с командой. Если даже Кордова, один из ведущих специалистов по ментальной защите, сомневается...
— Доктор, мы приступаем к стыковке. Подготовьте полный отчет.
— Хорошо. Но, капитан... будьте осторожны. То, что здесь происходит... это не то, к чему мы готовились.
Станция "Маяк" встретила их тишиной. Не враждебной, а задумчивой. Коридоры были освещены, системы жизнеобеспечения работали, но экипаж из тридцати человек словно исчез.
— Жизненные признаки? — спросила Лина.
— Есть, — ответил Дэн, сканируя станцию. — Все живы. Но они... неподвижны.
— Как на Новом Эдеме?
— Нет. Там люди двигались, говорили, взаимодействовали. Здесь они просто... думают.
Команда прошла к центральному модулю станции. В большой лаборатории они обнаружили весь экипаж. Люди сидели в креслах, лежали на диванах, стояли у окон — в различных позах, но все с одинаковым выражением глубокой сосредоточенности.
Доктор Анна Кордова сидела в центре лаборатории перед огромным голографическим проектором, показывающим трехмерную модель человеческого мозга.
— Доктор? — позвала Лина.
Анна повернулась. В ее глазах не было золотистого свечения, характерного для поглощенных Элансаром. Но было что-то другое — глубина, которой раньше не было.
— Капитан Дракон. Добро пожаловать в будущее.
— Какое будущее?
— То, которое мы строим. Все вместе.
Элара попыталась прочитать мысли доктора и отшатнулась:
— Капитан, там... там не пустота и не чужой разум. Там она сама. Но... больше.
— Больше как?
— Как будто ее сознание расширилось. Она все еще Анна Кордова, но теперь она также частично Маркус Рид, частично Джеймс Волков, частично...
— Частично все, кто согласился на эксперимент, — закончила Анна. — Мы остались собой, но стали также друг другом.
— Это невозможно, — сказал Торин.
— Два года назад многое казалось невозможным, — улыбнулась Анна. — Но мы учимся. Развиваемся.
— Под чьим руководством?
— Под руководством того, кто понял ошибки Элансара и нашел лучший путь.
В воздухе появилась фигура — голографическое изображение человека средних лет с мягкими чертами лица и мудрыми глазами.
— Позвольте представиться, — сказала фигура. — Меня зовут Александр Грей. Или звали. Сейчас я — нечто большее.
Лина нахмурилась. Имя было знакомым.
— Александр Грей... философ с Новой Женевы? Автор трудов по коллективной психологии?
— Когда-то. До того, как стал первым добровольцем в экспериментах Элансара.
— Вы были поглощены?
— Я был интегрирован. Против воли, как и все остальные. Но в отличие от остальных, я не сопротивлялся. Пытался понять.
— И что поняли?
— Что Элансар был прав в диагнозе, но неправ в лечении. Человечество действительно страдает от разрозненности. Но решение — не полное объединение, а частичная интеграция.
В лаборатории появились остальные члены экипажа станции. Двигались медленно, синхронно, но каждый сохранял индивидуальные особенности походки, мимики, жестикуляции.
— Мы остались собой, — сказал молодой техник, которого Лина узнала как Маркуса Рида. — Но теперь мы больше, чем просто себя.
— Объясните, — потребовал Карл.
— Представьте, что вы можете чувствовать эмоции ваших друзей как свои собственные, — ответила доктор Кордова. — Не читать их мысли, не контролировать их действия. Просто... понимать. По-настоящему понимать.
— Это называется эмпатией, — возразил Вейн. — И у людей она уже есть.
— В зачаточном состоянии. Мы предлагаем развитую эмпатию. Полную эмоциональную прозрачность.
— А ментальную приватность?
— Сохраняется. Мысли остаются вашими. Меняется только способность чувствовать.
Мира сделала шаг вперед:
— И что в результате?
— В результате невозможными становятся обман, предательство, манипуляции, — ответил Александр Грей. — Как можно обмануть того, кто чувствует вашу неискренность? Как можно предать того, чью боль от предательства вы ощутите как свою?
— А творчество? Индивидуальность?
— Остаются. Более того — развиваются. Когда исчезает страх быть непонятым, творить становится легче.
Лина выслушала объяснения и почувствовала знакомое ощущение. То же самое она испытывала два года назад на Новом Эдеме — притягательность логики, соблазн простых ответов на сложные вопросы.
— Звучит заманчиво, — призналась она. — Слишком заманчиво.
— Капитан, вы можете проверить, — предложила Анна. — Позвольте нам установить временную связь. На час. Почувствуйте сами.
— И если не понравится?
— Мы разорвем связь. Без принуждения.
— Обещаете?
— Обещаем.
Лина колебалась. С одной стороны, это была очевидная ловушка. С другой — единственный способ понять, с чем они имеют дело.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но только я. Остальные — в полной боевой готовности.
— Лина, нет! — воскликнул Карл. — Это безумие!
— Это единственный способ получить информацию изнутри.
Александр Грей кивнул:
— Мудрое решение. Подойдите к проектору.
Лина подошла к голографической установке. В воздухе появилась сложная энергетическая структура — не кристалл Элансара, а что-то более тонкое, более человечное.
— Просто коснитесь, — сказал Грей. — И не сопротивляйтесь.
Лина протянула руку...
________________________________________
ГЛАВА 2: ВНУТРИ ЗЕРКАЛА
Коллективное подсознание Вне времени
Лина коснулась энергетической структуры и мир... не исчез. Он расширился.
Она по-прежнему стояла в лаборатории, по-прежнему видела свою команду, по-прежнему чувствовала себя собой. Но теперь она также чувствовала других.
Анна Кордова: любопытство ученого, смешанное со страхом за будущее человечества.
Маркус Рид: восторг первооткрывателя и тревога молодого человека, который не уверен в правильности своих решений.
Александр Грей: древняя усталость, смягченная надеждой на искупление.
И еще дюжина других личностей, каждая со своими эмоциями, страхами, надеждами.
— Странно, — прошептала Лина. — Я не потеряла себя.
— Потому что цель не в потере себя, — ответил голос Грея, звучащий теперь не снаружи, а внутри ее сознания. — А в обретении других.
Лина сосредоточилась. Действительно, ее собственные мысли оставались приватными. Другие люди не могли их читать. Но эмоции...
Она попробовала испытать гнев и сразу почувствовала дискомфорт всех остальных участников связи. Не их собственный гнев, а именно дискомфорт от ее эмоций.
— Видите? — сказала Анна. — Агрессия становится невозможной, когда вы чувствуете, как она ранит других.
— А если агрессия оправдана? — спросила Лина. — Если нужно защищаться?
— Тогда все почувствуют вашу правоту и поддержат, — ответил Маркус. — Коллективная эмоциональная поддержка делает любое действие более эффективным.
Лина попробовала "прощупать" границы сети. Сколько людей подключено? Она чувствовала тридцать человек на станции, но за ними... еще кто-то. Много кого-то.
— Сколько? — спросила она.
— Около миллиона по всей галактике, — ответил Грей. — Все добровольцы. Все, кто понял преимущества эмоциональной интеграции.
— И все они чувствуют друг друга?
— В определенной степени. Прямые эмоциональные связи устанавливаются только с ближайшими "соседями" по сети. Но общий эмоциональный фон — радость, печаль, страх — распространяется по всей системе.
— Как нервная система организма.
— Точная аналогия.
Лина попыталась испытать страх. И сразу же почувствовала волну сочувствия от всех участников сети. Не попытку успокоить или переубедить — просто искреннее сопереживание.
Это было... приятно. Впервые за годы она почувствовала, что не одна. Что есть люди, которые понимают ее не умом, а сердцем.
— Соблазнительно, — призналась она.
— Но не принуждающе, — ответил Грей. — Вы можете разорвать связь в любой момент.
— Попробую, — сказала Лина.
Она сосредоточилась на желании выйти из сети. И немедленно почувствовала... сопротивление. Не активное, не агрессивное — просто нежелание всех остальных участников терять с ней связь.
— Странно, — сказала она. — Я хочу выйти, но не могу.
— Можете, — мягко возразил Грей. — Просто не хотите причинить боль другим.
Лина попыталась еще раз. И действительно — технически выйти было несложно. Но каждая попытка вызывала волну печали от других участников сети. Как будто она пыталась покинуть семью, которая ее любит.
— Это эмоциональное принуждение, — поняла она.
— Это эмоциональная связь, — поправил Грей. — Разве плохо, когда люди огорчаются вашему уходу?
— Плохо, когда это используется для контроля.
— Мы никого не контролируем. Мы просто... связаны.
Лина попробовала испытать подозрение по отношению к Грею. И сразу же почувствовала его эмоциональную реакцию — не гнев, не обиду, а печаль. Глубокую, искреннюю печаль от того, что его мотивы подвергаются сомнению.
— Вы действительно искренне хотите помочь, — констатировала она.
— Да.
— Но помочь так, как считаете правильным вы.
— А есть другие способы помочь? Кроме как делиться тем, что работает?
— Есть. Позволить людям найти собственный путь.
— Даже если этот путь ведет к страданиям?
— Даже тогда.
В этот момент в сознание Лины ворвалось что-то чужое. Не мысли и не эмоции — чистая память. Она увидела последние дни жизни Александра Грея до интеграции с Элансаром.
Философ сидел в своем кабинете на Новой Женеве, окруженный сообщениями о катастрофах. Война на Центавре-7, где погибли миллионы из-за религиозного конфликта. Эпидемия на Ригеле-2, которую можно было остановить при лучшей координации медицинских служб. Голод на аграрных мирах Внешнего Кольца из-за торговых споров.
— Видите? — прошептал голос Грея. — Я изучал человеческую природу пятьдесят лет. И пришел к выводу — люди не способны к истинному сотрудничеству, пока не чувствуют боль друг друга как свою.
— Но вы предлагаете принудительное сочувствие!
— Я предлагаю развитие естественного сочувствия до его логического предела.
Лина почувствовала искушение согласиться. Логика была железной. Если люди действительно будут чувствовать чужую боль как свою, то войны, жестокость, равнодушие станут невозможными.
— А что с индивидуальностью? — спросила она.
— Останется. Посмотрите на участников нашей сети. Анна по-прежнему ученый, Маркус — мечтатель, я — философ. Мы не потеряли себя. Мы нашли других.
— Но выбор ограничивается групповыми эмоциями.
— Выбор направляется коллективной мудростью. Это плохо?
Лина попыталась представить себе мир, где каждый человек связан эмоциональными нитями с остальными. Где невозможно причинить боль, не почувствовав ее самому. Где каждая радость становится общей, а каждое горе — разделенным.
— Это было бы прекрасно, — призналась она. — Если бы работало.
— А почему не должно работать?
— Потому что эмоции не всегда рациональны. Потому что иногда нужно причинить кратковременную боль, чтобы избежать долговременной. Потому что развитие требует конфликта.
— Развитие требует разнообразия. Конфликт — только один из способов его достижения.
— Самый честный способ.
— Самый болезненный способ.
Вдруг Лина почувствовала что-то странное. Как будто кто-то еще присутствует в сети, но скрывается. Наблюдает, но не участвует.
— Кто еще здесь? — спросила она.
Грей колебался:
— Никого. Только мы.
Но его эмоциональный фон выдавал ложь. Страх, вина, стыд — все то, что человек испытывает, скрывая правду.
— Элансар? — догадалась Лина.
— Не совсем...
— Кто тогда?
Долгая пауза. Потом в сети появилось новое присутствие — огромное, древнее, полное боли.
Я тот, кем стал Элансар после освобождения поглощенных миров.
— Объясните.
Когда я разорвал связи с триллионами сознаний, часть меня осталась с ними. Их боль стала моей болью. Их одиночество — моим одиночеством.
— И что вы сделали?
Попытался найти лучший способ. Не полное объединение, но и не полную изоляцию. Нечто среднее.
— Эту сеть?
Александр стал моим первым экспериментом. Добровольцем, который согласился стать мостом между мирами.
Лина почувствовала, как ее гнев растет:
— Вы нарушили договор!
Я выполнил дух договора. Обещал не принуждать. Не принуждаю. Только предлагаю.
— Предложение, от которого трудно отказаться!
Предложение, которое трудно отвергнуть, испытав его на себе.
— Это манипуляция!
Это эволюция.
Лина попыталась разорвать связь. И обнаружила, что сопротивление усилилось. Теперь это была не просто печаль других участников, а активное нежелание ее отпускать.
— Я хочу выйти!
— Но зачем? — спросил Грей. — Здесь вам хорошо. Вы чувствуете понимание, принятие, любовь...
— Искусственные понимание, принятие и любовь!
— А есть неискусственные? Разве любовь не зависит от химических процессов в мозге? Разве понимание не результат нейронных связей?
— Есть разница между естественными и принудительными процессами!
— Какая?
Лина попыталась найти ответ и поняла — не может. Действительно, какая разница, естественным или искусственным путем возникает эмоция, если ее результат одинаковый?
— Разница в том, кто контролирует процесс, — сказала она наконец.
— Вы контролируете. Можете уйти в любой момент.
— Нет, не могу!
— Можете. Просто не хотите причинить боль друзьям.
— Которые стали друзьями искусственно!
— А разве дружба не всегда искусственна в каком-то смысле? Разве мы не выбираем, кого любить, кому доверять, с кем общаться?
Вопрос завис в воздухе. Лина понимала — увязла в философском споре, который может длиться вечно. А тем временем ее команда ждет снаружи, возможно, подвергаясь влиянию.
— Довольно, — сказала она решительно. — Я выхожу. Сейчас.
И сосредоточилась не на желании не причинить боль другим, а на обязанности перед командой.
Связь разорвалась.
________________________________________
Лаборатория станции "Маяк"
Лина открыла глаза и увидела встревоженные лица товарищей. Прошло всего несколько минут, но ей казалось, что она провела в сети часы.
— Капитан! — Карл схватил ее за плечи. — Вы в порядке?
— Да. Нет. — Лина покачала головой. — Трудно сказать.
— Что вы видели?
— Будущее. Возможное будущее. И оно... заманчиво.
Доктор Кордова сделала шаг вперед:
— Капитан, вы почувствовали, что мы предлагаем. Скажите честно — разве это не лучше одиночества?
— Лучше, — признала Лина. — Но не честнее.
— Объясните.
— Вы заменяете естественное развитие эмпатии искусственной стимуляцией. Даете людям готовые эмоции вместо того, чтобы позволить им научиться сочувствию самостоятельно.
— А если они не научатся?
— Их право.
— А право тех, кто страдает от их неумения сочувствовать?
Лина задумалась. Вопрос был болезненным. Действительно, сколько страданий можно было бы избежать, если бы люди лучше понимали друг друга?
— У меня нет ответа, — призналась она. — Но знаю одно — принуждение к добру остается принуждением.
— Даже если результат — меньше боли в мире?
— Особенно тогда.
Александр Грей материализовался снова:
— Капитан, позвольте предложить компромисс.
— Какой?
— Позвольте нам продолжить эксперимент. Добровольно, без принуждения. Если через десять лет результат будет отрицательным, мы прекратим.
— А если положительным?
— Тогда остальное человечество сможет сделать осознанный выбор, основанный на реальных данных.
Предложение звучало разумно. Слишком разумно.
— А гарантии?
— Какие гарантии вы хотите?
— Что эксперимент не распространится принудительно.
— Даю слово.
— Слово сущности, которая уже нарушила один договор.
— Я не нарушал договор! Я нашел в нем лазейку!
— Что еще хуже.
Элара вдруг вздрогнула:
— Капитан, что-то происходит!
— Что?
— Я чувствую... приближение. Что-то огромное движется к нам через гиперпространство.
Дэн взглянул на датчики:
— Подтверждаю! Энергетическая сигнатура... — Он побледнел. — Это Элансар. Настоящий.
В лаборатории появилась новая голограмма — высокая фигура в развевающихся одеждах, с лицом, полным древней печали.
— Александр, — сказал Элансар, — пора прекратить эксперимент.
— Почему? — возразил Грей. — Он работает!
— Он повторяет мою ошибку в новой форме.
— Какую ошибку?
— Ты думаешь за других. Решаешь за них, что им нужно. Как и я когда-то.
— Но я не принуждаю!
— Принуждаешь. Эмоционально. Что еще хуже физического принуждения.
— Я помогаю!
— Ты удовлетворяешь свою потребность быть полезным за счет свободы других.
Грей отшатнулся, словно от удара:
— Это... это неправда!
— Правда, которую я тоже не сразу принял. — Элансар обратился к Лине. — Капитан, извините за нарушение договоренности. Я думал, что полностью контролирую свою сущность. Ошибался.
— Что вы предлагаете?
— Полное прекращение экспериментов с коллективным сознанием. Навсегда.
— А участники сети?
— Будут освобождены. Добровольно или принудительно.
Александр Грей воскликнул:
— Нет! Ты не имеешь права! Миллион человек сделали свой выбор!
— Выбор, основанный на неполной информации.
— А что если информация была полной?
— Тогда они выбрали бы по-другому.
— Откуда такая уверенность?
— Опыт четырех миллиардов лет.
Между двумя аспектами древней сущности разгорелся спор. Элансар — усталый и мудрый — против Грея — молодого и убежденного. Как будто душа спорила с совестью.
— Достаточно, — сказала Лина резко. — Хватит решать за людей!
Оба голограммы обернулись к ней.
— Что вы предлагаете? — спросил Элансар.
— Дать людям реальный выбор. Полную информацию о последствиях. И право решать самостоятельно.
— А если они выберут неправильно?
— Их право ошибаться.
— А право тех, кто пострадает от их ошибок?
Лина замолчала. Этот вопрос не имел простого ответа.
— Тогда предлагаю третий путь, — сказал неожиданно Торин. — Эксперимент продолжается, но под наблюдением. Независимым наблюдением.
— Каким?
— Комиссия из представителей разных миров. Они будут следить, чтобы не было принуждения. И имеют право остановить эксперимент, если что-то пойдет не так.
— А если комиссия ошибется?
— Тогда это будет коллективная ошибка человечества. А не решение одного существа, каким бы мудрым оно ни было.
Элансар и Грей переглянулись — первый с сомнением, второй с надеждой.
— Приемлемо, — сказал наконец Элансар. — При условии полной прозрачности.
— Согласен, — кивнул Грей.
Лина почувствовала облегчение. Компромисс был найден. Не идеальный, но честный.
— Тогда начинаем организацию комиссии, — сказала она. — А пока эксперимент приостанавливается.
— На какой срок? — спросил Грей.
— На тот, который потребуется для создания системы контроля.
— А если система никогда не будет создана?
— Тогда эксперимент закрывается навсегда.
Грей кивнул с горечью:
— Понимаю. Но помните — каждый день промедления означает страдания тех, кому мы могли бы помочь.
— А каждый день поспешности может означать порабощение тех, кого мы хотим спасти.
Элансар начал растворяться:
— До свидания, капитан. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся при лучших обстоятельствах.
— А будет ли следующий раз?
— Всегда есть следующий раз. Пока существует разумная жизнь, будут существовать попытки ее "улучшить".
— И что тогда?
— Тогда кому-то придется снова делать трудный выбор между свободой и безопасностью.
Древняя сущность исчезла, оставив после себя только легкий запах озона и ощущение незавершенности.
________________________________________
ГЛАВА 3: КОМИССИЯ
Нейтральная станция "Арбитр" Система Альфа Центавра Три месяца спустя
Межгалактическая Комиссия по Этике Сознания собралась в полном составе. Тридцать представителей от разных миров, разных культур, разных философских школ. Единственное, что их объединяло — желание найти ответ на вопрос: имеет ли кто-либо право изменять природу человеческого сознания?
Лина сидела за столом экспертов и наблюдала за дебатами. Три месяца обсуждений, и они так и не приблизились к консенсусу.
— Джентльмены, леди, — говорил представитель Новой Женевы, — мы должны рассмотреть прецедент. Человечество уже изменяло свою природу множество раз. Медицина, генетика, кибернетика...
— Но не сознание! — возражал делегат с Земли. — Сознание — это святое!
— Почему? — спросила представительница Центавра-7. — Разве мозг не орган как любой другой?
— Потому что сознание — это то, что делает нас людьми!
— А что если предлагаемые изменения сделают нас лучшими людьми?
— А что если сделают нас не-людьми?
Спор мог продолжаться вечно. И продолжался уже три месяца.
Доктор Кордова выступила с очередным докладом:
— Уважаемые коллеги, за время работы комиссии сеть эмпатической связи приостановлена, как и требовалось. Но участники эксперимента страдают.
— В каком смысле? — спросил председатель.
— Они привыкли к эмоциональной поддержке. Возвращение к обычному состоянию сознания воспринимается ими как потеря.
— Это подтверждает наши опасения, — сказал представитель Земли. — Искусственная эмпатия вызывает зависимость.
— Или это доказывает ее эффективность, — возразила делегат Центавра-7. — Люди тоскуют по хорошему, потеряв его.
— А что говорят сами участники?
— Просят возобновить эксперимент. Утверждают, что три месяца связи дали им больше понимания других людей, чем годы обычной жизни.
— А контрольная группа?
— Люди, не участвовавшие в эксперименте, относятся к нему настороженно. Боятся потерять индивидуальность.
Председатель вздохнул:
— Итак, участники хотят продолжения, не-участники — против, эксперты разделились пополам. Как принимать решение в такой ситуации?
В этот момент в зал вошла неожиданная фигура — пожилая женщина в простой одежде, с мудрыми глазами и седыми волосами.
— Позвольте представиться, — сказала она. — Мария Санчес. Я была одной из первых, кого поглотил Элансар пять лет назад.
В зале наступила тишина.
— И что вы можете добавить к дискуссии? — спросил председатель.
— Опыт жертвы. — Мария прошла к трибуне. — Я помню, каково это — быть частью коллективного разума против своей воли. И могу сравнить с тем, что предлагает доктор Грей.
— И каково ваше мнение?
— Элансар принуждал к счастью. Грей соблазняет счастьем. Результат одинаковый — потеря способности к самостоятельному выбору.
— Но участники эксперимента утверждают, что сохранили индивидуальность!
— Участники наркотических экспериментов тоже утверждают, что контролируют ситуацию. До определенного момента.
Мария подошла к голографическому проектору:
— Позвольте показать вам кое-что.
В воздухе появились медицинские сканы мозга — до, во время и после участия в сети Грея.
— Видите эти изменения в нейронной структуре? — Мария указала на светящиеся области. — Участники эксперимента утратили способность испытывать некоторые эмоции самостоятельно. Их радость, печаль, страх теперь зависят от коллективного фона.
— Это временные изменения? — спросил эксперт по нейробиологии.
— Неизвестно. Эксперимент длился слишком недолго для долгосрочных выводов.
— А риски?
— Если изменения необратимы, участники эксперимента могут потерять способность к независимому эмоциональному развитию. Станут зависеть от внешней эмоциональной подпитки.
В зале поднялся шум. Представители разных миров горячо обсуждали новую информацию.
Лина встала:
— Уважаемые коллеги, предлагаю голосование по трем вариантам: полное разрешение эксперимента, полный запрет или ограниченное продолжение под строгим контролем.
— А четвертый вариант? — спросил голос из глубины зала.
Все обернулись. У входа стоял Александр Грей — не голограмма, а физическое воплощение, созданное энергией коллективного разума.
— Какой четвертый вариант? — спросил председатель.
— Позволить людям решать индивидуально. Каждый мир, каждое сообщество выбирает самостоятельно.
— Это приведет к фрагментации человечества!
— Или к разнообразию путей развития. — Грей подошел к трибуне. — Уважаемые делегаты, вы спорите о том, какой путь правильный. А что если правильных путей несколько?
— Объясните.
— Некоторые миры могут выбрать эмпатическую связь. Другие — остаться независимыми. Третьи — найти промежуточные варианты. Пусть время покажет, какой подход лучше.
— А взаимодействие между мирами?
— Будет сложным, но не невозможным. Дипломатия существовала и между более различающимися культурами.
Предложение Грея было неожиданным. Вместо единого решения для всего человечества — множество локальных экспериментов.
— Это безответственно, — сказал представитель Земли. — Некоторые миры могут сделать катастрофически неправильный выбор.
— А некоторые — катастрофически правильный, — возразил Грей. — Разве не в этом суть эволюции? Пробовать разные варианты и учиться на результатах?
— А что если один из экспериментов выйдет из-под контроля?
— Тогда остальные миры получат ценный урок о том, чего не стоит делать.
Лина задумалась. Предложение имело смысл. Вместо того чтобы рисковать всем человечеством ради одного эксперимента, можно провести множество небольших экспериментов.
— А гарантии безопасности? — спросила она.
— Каждый мир-участник должен предоставлять регулярные отчеты. При появлении признаков принуждения или деградации эксперимент на этом мире прекращается.
— Кто будет это контролировать?
— Межпланетная комиссия наблюдателей. Независимая и постоянная.
— А финансирование?
— Миры-участники вносят равные доли.
После двухчасового обсуждения предложение было поставлено на голосование. Результат: 18 голосов за, 9 против, 3 воздержались.
— Решение принято, — объявил председатель. — Эксперименты с модификацией сознания разрешены на добровольной основе для отдельных миров при условии международного контроля.
Грей кивнул с удовлетворением:
— Спасибо. Это справедливое решение.
— Надеюсь, вы его не нарушите, — сказала Лина.
— У меня не будет искушения. Теперь ответственность лежит на каждом мире индивидуально.
После окончания заседания Лина вышла на обзорную палубу станции. Через огромные окна были видны звезды — тысячи миров, каждый из которых теперь мог выбрать свой путь развития.
К ней подошел Торин:
— Думаете, мы приняли правильное решение?
— Не знаю. Но приняли честное решение. Дали людям выбор вместо того, чтобы выбирать за них.
— А если некоторые выберут неправильно?
— Тогда это будет их ошибка. И их урок.
— А цена ошибки?
— Всегда высока. Но цена отказа от права ошибаться еще выше.
В иллюминаторе отразилось лицо Элары:
— Капитан, я получила сообщение от Элансара.
— Что он передает?
— "Мудрое решение. Теперь я действительно могу отступить и наблюдать. Удачи вам в ваших экспериментах с человечностью."
— И все?
— Есть постскриптум: "Помните — свобода выбора включает в себя право выбрать несвободу. Не позвольте людям отдать то, что получили так дорого."
Лина кивнула. Мудрый совет от древней сущности, которая слишком поздно поняла цену своих благих намерений.
________________________________________
ЭПИЛОГ: ТЫСЯЧА ПУТЕЙ
Десять лет спустя Орбитальная станция "Страж"
Лина, теперь уже адмирал Дракон, изучала отчеты о мирах-участниках программы "Добровольная эволюция". Результаты были... сложными.
Семнадцать миров выбрали эмпатическую сеть Грея. Из них двенадцать процветали — конфликты практически исчезли, уровень счастья населения достиг максимальных значений, научный прогресс ускорился.
Но пять миров столкнулись с проблемами. Население стало слишком зависимым от эмоциональной поддержки сети. Индивидуальная креативность снизилась. А один мир — Новая Аркадия — полностью утратил способность к независимому принятию решений.
Двадцать три мира остались "чистыми", отказавшись от любых модификаций сознания. Большинство развивались нормально, но четыре погрязли в конфликтах, которые можно было бы избежать при лучшей эмпатии.
И было еще дюжина миров, которые нашли промежуточные решения. Временные эмпатические связи для решения кризисов. Добровольные объединения разумов для научных проектов. Эмоциональные сети для художественного творчества
Самым интересным случаем была Новая Тоскана — мир художников и музыкантов, которые создали "Сеть Вдохновения". Она работала всего несколько часов в день, позволяя творцам делиться эмоциями и образами, но сохраняя индивидуальность в остальное время.
— Адмирал, — сказал ее новый помощник лейтенант Кейт Моргэн, — поступил экстренный сигнал с Новой Аркадии.
— Какого рода?
— Они просят помощи. Население больше не может принимать решения без коллективной поддержки, но сеть Грея дает сбои.
Лина вздохнула. Она боялась этого момента.
— А сам Грей?
— Исчез три месяца назад. Вместе с Элансаром. Последнее сообщение было: "Эксперимент завершен. Результаты получены. Дальнейшее вмешательство неэтично."
— И бросили людей на произвол судьбы?
— Похоже на то.
Лина встала и подошла к карте галактики. Сорок два мира участвовали в различных экспериментах с сознанием. Большинство результатов были положительными, но несколько катастроф все же произошли.
— Кейт, собери старую команду. Торина, Элару, Карла — всех, кто еще в строю.
— Ради одного мира?
— Ради принципа. Мы дали людям право выбора. Но не предупредили о возможности остаться без помощи, если выбор окажется неудачным.
— А что мы можем сделать?
— Найти способ отучить людей от зависимости. Или создать альтернативную систему поддержки.
— А если не получится?
— Получится. Должно получиться.
Через неделю корабль "Месть Элары" — уже в третьей модификации — вышел в гиперпространство. На борту была почти вся старая команда, плюс новые специалисты по нейропсихологии.
Торин, теперь главный инженер флота, изучал техническую документацию по сетям Грея:
— Знаете, что интересно? Грей построил систему с единой точкой отказа. Если центральный узел выходит из строя, вся сеть рушится.
— Это ошибка проектирования?
— Или преднамеренная уязвимость. На случай, если эксперимент пойдет не так.
— Значит, он заранее планировал возможность неудачи?
— Похоже на то. — Торин поднял глаза от схем. — Вопрос в том, планировал ли он способ исправления ошибок?
Элара, теперь руководитель отдела психологической безопасности, медитировала в углу каюты:
— Я пытаюсь связаться с жителями Новой Аркадии. Их эмоциональный фон... странный.
— В каком смысле?
— Как будто они ждут. Не помощи, не спасения. Просто... ждут.
— Чего?
— Не знаю. Но что-то должно произойти.
Новая Аркадия встретила их тишиной. Планета была населена, системы жизнеобеспечения работали, но никто не отвечал на вызовы.
— Жизненные признаки? — спросила Лина.
— Все живы, — ответил Дэн, который также вернулся на службу ради этой миссии. — Но они... неподвижны. Как будто ждут чего-то.
Команда высадилась в столице планеты — городе Новая Флоренция. Улицы были пусты, но не мертвы. Люди стояли на тротуарах, сидели на скамейках, смотрели из окон. Все с одинаковым выражением терпеливого ожидания.
— Граждане! — крикнула Лина в громкоговоритель. — Мы прибыли, чтобы помочь!
Никакой реакции.
— Они нас слышат?
— Да, — ответила Элара. — И понимают. Но не могут ответить без коллективного решения. А коллектива больше нет.
В центре города они обнаружили Дом Связи — здание, где раньше находился центральный узел эмпатической сети. Внутри, в большом зале, сидели несколько сотен человек в глубокой медитации.
— Это руководство планеты? — спросил Карл.
— Это те, кто пытается восстановить связь, — ответила женщина, выходя из толпы медитирующих.
Лина узнала ее — доктор Изабель Васкес, глава планетарного совета.
— Доктор Васкес! Что произошло?
— Грей ушел. Забрал с собой центральный узел сети. — Изабель выглядела измученной. — Мы пытаемся восстановить связь собственными силами, но не получается.
— Почему не вернуться к обычной жизни?
— Не можем. — Изабель опустила голову. — Десять лет эмпатической связи изменили нас. Мы разучились принимать решения самостоятельно. Даже простые — что съесть на завтрак, какую одежду надеть.
— А сложные решения?
— Невозможны. Планетарное правительство парализовано три месяца.
Торин подошел к остаткам оборудования:
— А если восстановить сеть? Хотя бы частично?
— Пытались. Но технология Грея слишком сложна. А главное — для работы нужен центральный разум, способный обрабатывать эмоции миллионов людей.
— А искусственный интеллект?
— Эмоции нельзя просчитать алгоритмически. Нужно живое сознание.
Элара вдруг вздрогнула:
— Кто-то идет!
В зал вошла фигура в капюшоне. Когда она сбросила его, все увидели лицо — человеческое, но с глазами, полными древней печали.
— Элансар? — удивилась Лина.
— Не совсем. Я — часть его, которая осталась понимать последствия наших экспериментов.
— Где Грей?
— Ушел. Не смог вынести вины за то, что произошло с этим миром.
— А вы?
— Я остался, чтобы помочь исправить ошибку.
— Как?
— Стать тем, чем был Грей. Центральным узлом сети. Временно.
Изабель подняла голову:
— Это возможно?
— Технически — да. Но есть условие.
— Какое?
— Я буду не управлять вами, а учить обходиться без управления. Постепенно, осторожно возвращать способность к самостоятельным решениям.
— А если не получится?
— Тогда этот мир останется предупреждением для других. Примером того, к чему ведет отказ от ответственности за собственную жизнь.
Лина колебалась. С одной стороны, предложение Элансара могло спасти миллионы людей. С другой — это было возвращение к тому, от чего они ушли годы назад.
— Гарантии? — спросила она.
— Никаких. Только мое слово, что я буду действовать в интересах людей, а не собственных.
— Этого недостаточно.
— Знаю. Поэтому предлагаю постоянный контроль. Ваша команда остается здесь и следит за процессом.
— Сколько времени это займет?
— Годы. Возможно, десятилетие. Нельзя быстро отучить от зависимости, не причинив еще больший вред.
— А альтернативы?
— Коллапс цивилизации этого мира. Миллионы смертей от неспособности принять элементарные решения для выживания.
Решение было мучительным. Но альтернативы действительно не было.
— Хорошо, — сказала Лина. — Но с условиями. Полная прозрачность процесса. Еженедельные отчеты. И право немедленно остановить процедуру при первых признаках злоупотребления.
— Согласен.
Элансар подошел к остаткам оборудования. Его тело начало светиться, а технические системы — оживать.
— Начинаем, — сказал он. — И помните — это в последний раз. Больше никто не придет спасать человечество от последствий его выборов.
Восстановление заняло пять лет. Медленно, осторожно Элансар отучал население Новой Аркадии от эмоциональной зависимости. Сначала восстановил способность к простым решениям. Потом к сложным. В конце концов люди снова обрели способность жить самостоятельно.
Но шрамы остались. Целое поколение выросло, не умея принимать решения без внешней поддержки. Потребовались десятилетия социальной терапии, чтобы восстановить нормальное функционирование общества.
________________________________________
ФИНАЛ: УРОК ВЫУЧЕН
Двадцать лет спустя Мемориальная конференция по этике сознания Земля
Адмирал в отставке Лина Дракон стояла перед залом, полным молодых ученых, политиков, философов. В первом ряду сидели представители всех миров, участвовавших в экспериментах с модификацией сознания.
— Двадцать лет назад, — говорила она, — мы столкнулись с вопросом: имеет ли кто-либо право изменять природу человеческого сознания ради его же блага?
Зал слушал внимательно. Многие из присутствующих родились уже после "Эры Экспериментов", как ее стали называть историки.
— Мы решили дать людям право выбора. И они выбирали. По-разному. Некоторые выборы оказались удачными. Другие — катастрофическими.
На экране за спиной Лины появились статистические данные. Из сорока двух миров-участников тридцать один продолжал эксперименты в различных формах. Семь вернулись к исходному состоянию. Четыре... исчезли с карт по различным причинам, связанным с неудачными модификациями сознания.
— Какой вывод мы можем сделать? — продолжала Лина. — Что эксперименты нужно было запретить? Или что нужно было принуждать к участию?
Из зала раздались голоса — мнения разделились даже двадцать лет спустя.
— Нет, — сказала Лина твердо. — Главный урок в том, что право на ошибку священно. Даже если ошибка стоит жизней.
Молодой ученый в первом ряду поднял руку:
— Но разве мы не обязаны защищать людей от их собственных неразумных решений?
— Нет. Мы обязаны предоставить им информацию для принятия решений. Но не принимать решения за них.
— А если они выберут самоуничтожение?
— Их право.
— Даже если мы знаем лучший путь?
— Особенно тогда. Потому что наше знание может оказаться ошибочным.
В зале поднялся шум. Споры продолжались — те же самые споры, что велись двадцать лет назад.
Лина подняла руку, требуя тишины:
— Позвольте рассказать вам об одном мире. Новый Эдем.
Зал затих.
— Там живет фермер по имени Томас Грин. Двадцать лет назад он был одним из первых, кто испытал на себе "улучшение" Элансара. Потом был освобожден. Потом мог выбрать участие в экспериментах Грея. Отказался.
— И что с ним сейчас?
— Он счастлив. По-своему, несовершенным человеческим способом. У него есть внуки, которые тоже будут делать свои выборы. И некоторые из этих выборов будут ошибочными.
— И вы считаете это правильным?
— Считаю это человечным.
Из зала встала пожилая женщина — Лина узнала доктора Изабель Васкес с Новой Аркадии.
— Адмирал Дракон, — сказала она, — я представляю мир, который сделал неправильный выбор. Мы заплатили высокую цену за нашу ошибку. Но знаете что?
— Что?
— Мы не жалеем. Потому что это была наша ошибка. И наш урок.
— А что вы скажете тем, кто погиб из-за этой ошибки?
— Что они погибли свободными. Это больше, чем могли предложить им любые спасители.
В зале наступила тишина.
— А что сейчас? — спросил молодой ученый. — Больше никаких экспериментов?
— Эксперименты продолжаются, — ответила Лина. — Но в рамках, которые каждый мир устанавливает для себя сам. И с пониманием, что никто не придет спасать от последствий.
— А Элансар?
— Исчез. Окончательно, как мы надеемся. Его последнее сообщение было простым: "Урок выучен. Больше никто не будет принимать решения за человечество. Даже из лучших побуждений."
— И это хорошо?
— Это правильно.
Конференция закончилась без единого вывода. Как и должно было быть. Каждый участник уехал со своими мыслями, своими сомнениями, своими планами.
Через неделю три мира объявили о начале новых экспериментов с сознанием. Два других — о полном запрете подобных исследований. Еще дюжина выбрала промежуточные варианты.
И это было нормально. Это было человечно.
Лина стояла на террасе своего дома и смотрела на звезды. Где-то там, в глубинах космоса, продолжалась главная человеческая история — история выбора.
Выбора между безопасностью и свободой.
Между мудростью и самостоятельностью.
Между совершенством и человечностью.
И каждое поколение будет делать этот выбор заново. По-своему. Возможно, неправильно. Но честно.
— Бабушка, — сказал голос за спиной.
Лина обернулась. На террасе стояла ее внучка — девочка лет десяти с умными глазами.
— Да, Майя?
— А правда, что раньше существовали машины, которые могли сделать всех людей счастливыми?
— Не машины. Существа. Очень мудрые и очень одинокие существа.
— И почему люди от них отказались?
— Потому что счастье, которое дается даром, перестает быть счастьем.
— А что тогда остается?
— Возможность стать счастливыми самостоятельно.
— Это труднее?
— Гораздо труднее.
— Но честнее?
Лина улыбнулась. В этом вопросе внучки была вся суть человеческой природы — желание найти правильный путь, даже если он труднее легкого.
— Да, милая. Честнее.
Майя задумалась:
— А что если когда-нибудь эти существа вернутся?
— Тогда твое поколение будет делать тот же выбор, что и мы. И, возможно, ошибется.
— И это нормально?
— Это человечно.
В глубинах космоса древнее существо, когда-то звавшееся Элансаром, наблюдало за разговором бабушки и внучки. Оно больше не пыталось вмешиваться. Больше не считало себя спасителем галактики.
Оно просто... наблюдало. И иногда, очень редко, улыбалось.
Потому что наконец поняло: самая большая мудрость — позволить другим быть неразумными. Самая глубокая любовь — дать право на ошибку. Самое великое служение — отказаться от служения.
И где-то в далеком уголке своего сознания оно чувствовало нечто новое. Не одиночество, которое преследовало его четыре миллиарда лет. Не единство, к которому оно так стремилось.
Покой.
Покой мудреца, который научился не исправлять мир, а принимать его таким, каков он есть.
КОНЕЦ САГИ "ГНЕЗДО ТЕНЕЙ"
В галактике продолжалась жизнь — хаотичная, непредсказуемая, полная ошибок и открытий. На тысячах миров люди делали выборы — правильные и неправильные, мудрые и глупые, героические и трусливые.
И это было прекрасно.
Потому что это было человечно.