Овощное рагу на любителя. 1995 год

Первые дни южно-уральского похода. Август, погода – шепчет …
Начав маршрут от озера Зюраткуль, мы через главную вершину хребта Нургуш по старой перевальной дороге спустились в верховья речки Березяк и теперь шагали его левым берегом вниз по течению. Настроение было чудесное, несмотря на подступившую к вечеру усталость. А поводом, кроме того, что «жизнь прекрасна и удивительна», было обещанное к ужину овощное рагу. Мы с Лёшей не очень представляли, что это будет такое, но звучало вкусно, и по мере движения солнца к закату – всё вкуснее и вкуснее.
Пока ставили лагерь, я искоса поглядывал на девчат и всё гадал, из каких таких контрабандных ингредиентов они собираются соорудить обещанную вкуснятину. Во всяком случае, никаких загадочных телодвижений, таинственных переглядываний «со смыслом» с их стороны не наблюдалось. Не-по-нят-но.
Всё прояснилось, когда Алексей, со свойственной ему дипломатичностью, как бы, между прочим, поинтересовался: «Ну, и чё сидим? Где ужин?»
Ответ обескуражил не только его: «А вы овощи приготовили?»
- Лёш, а где у нас овощи?
- А … кто ж его знает, товарищ майор?!
Товарищ майор не знал. Знали наши милые спутницы: «Мужики, вы это … вон, сныти быстренько организуйте. А уж мы из неё рагу и потушим, с лучком. Пальчики оближешь!»
Н-да, вот тебе и суп из топора. Но делать нечего. Мы посопели возмущённо и смирились: уж, больно, кушать хотелось.
Лёша взял топор, я – большой пакет с ручками. Подумал и прихватил ещё один: если что, мы от добавки не откажемся.
Отойдя чуть в сторонку от палатки и обнаружив, как нам показалось, экологически чистую поляну, поросшую снытью, мы дружно взялись за дело. Встав на колени, я левой рукой прижимал к себе охапку ветвистых побегов, а зажатым в правой ножом орудовал, как заправский жнец серпом. Не отставал и Алексей.
В итоге весь урожай с трудом вместился в пакеты. Шагая к костру с видом победителей, мы уже явственно ощущали вкус и запах божественного блюда – ОВОЩНОЕ! РАГУ! – и даже пытались придумать ему какое-нибудь очень туристское и очень уральское название.
Но Татьяна со Светой – вот те, на! – нашего настроения не разделяли: «Это что за кусты такие? И куда прикажете эти снопы девать?» И т.д., и т.п.
Нам популярно разъяснили, что в пищу пригодны только мелкие нежные листочки, а ЭТО годится, разве что, на силос. Но мы были слишком голодны, чтобы слушать всякие глупости: «Какие нежные, какие верхние? Это вам, чай, не чай. И – не май месяц!»
Лёша повысил голос до командного: «Та-ак! Отставить разговоры! Даю водную…» Топор, кстати, он по-прежнему держал в руке.
Первой сдалась Танюшка: «Как скажешь, дорогой.» Это, конечно, не обожаемое мною – нараспев, глазки долу: «Слу-у-ушаюсь, мой господи-и-ин!», но всё равно, ухо ласкает. Если б ещё не дурашливые интонации и не последовавшее затем делано-строгое: «И ва-ащ-ще, валите отсюда, нечего на кухне мешаться!»
Паду-у-умаешь! Вали-и-ите!
Вздохнули и пошли. Валить. Сушину. А куда деваться: «Чего хочет женщина …».
Нашли сухую звонкую ёлку, на раз-два положили её и быстренько раскатали. Я, помню, ещё настоял, чтобы напилить побольше: «сырья» много, да и тушиться рагу, наверное, будет долго. Ещё напилили. Потом покололи. Лёша, как обычно, соорудил поленницу, устроился на ней с сигаретой. Я расположился рядом.
Сидим, на котлы медитируем. Но не молчим; то посоветуем масла не жалеть, то – помешивать варево, чтоб не пригорело. Такое важное дело на самотёк пускать не стоит.
Долго ли, коротко ли, но ужин дошёл до кондиции. Света зачерпнула чуток из котла и, обжигаясь, попробовала. Смотрю на реакцию – ничего не вижу: какая-то мимика у неё неинформативная. Светлана тем временем передала ложку подруге. Таня пригубила и уверенно заявила: «А чё, нормально!» Правда, тут же оговорилась, что рагу получилось слишком жирное, а ей доктор …
Мы загремели мисками: «Да можете совсем не есть, нам больше достанется!» Света как-то уж очень быстро согласилась с этим «можете не есть» и стала накладывать себе с Татьяной второе блюдо - плановую Увельскую гречку с овощами. А перед нами с Лёшей был поставлен дымящийся котёл с …
Признаться, я как-то иначе представлял себе овощное рагу. Алексей тоже смотрел на «вкуснятину» с сомнением. Оба шумно принюхивались. Рагу одуряюще пахло … подсолнечным маслом и ещё чем-то … неуловимо таёжным.
Светлана, пару раз глянув в нашу сторону, поднялась с миской в руках и пересела рядом с Таней по другую от нас сторону костра. Обе, отставив кашу, выжидающе замерли.
Пауза затянулась. Я обречённо вздохнул и плюхнул из котла в миску пару ложек маслянистой массы неопределённого цвета и понял, что кушать ЭТО я не буду. В голове отчего-то вертелась любимая мамина присказка: «Сама себя раба бьёт, что нечисто жнёт». С чего бы это? Лёша зачерпнул варева побольше, хмыкнул, пожал плечами и проглотил-таки одну ложку. Вот она - армейская закалка!
------------------
Когда вываливали несостоявшееся рагу под сосну, за спиной раздались сначала робкие и несмелые смешки, а затем откровенный хохот.
- Не очень-то и хотелось, - буркнул Лёша.
Я облизнул пальцы (жирная, зараза!) и пошёл к костру за кашей.

В палатке перед сном, уже подрёмывая, меланхолично:
- Не надо было оставлять съестное. Так в туристских справочниках пишут …
- Почему?
- Медведь…
- Так то – съестное …
- …
- А чё – медведь?
- Чё-чё… Сожрёт, и …
- И - чё?
- Добавки попросит.
- Не-е, не успеет.
- Почему?
- Не до того будет.

Пауза … Затем дружный хохот!