Дом над морем. Глава 5

Следующий день пролетел незаметно, и уже приближался тот час, когда Майя должна была встретиться с Максимом, как вдруг она поняла, что ей совершенно нечего надеть. Летние сарафаны не подходили для деловой, как предполагалось, беседы, а в одежде посолиднее станет жарко. Девушка вздохнула и набрала номер Виктории, надеясь, что та не унеслась на очередное свидание. Ей повезло: сегодняшний вечер Вика намеревалась провести дома, посвятив время уходу за собой, но ради Майи тут же согласилась отменить спа-процедуры и сделать все возможное, чтобы превратить Золушку в принцессу.
Жила Вика в собственной небольшой квартире в одном из новых домов, которые лет десять назад построили в центре городка. Да, теперь поселок мог по праву считаться пусть маленьким, но городом. За те годы, что Майя провела в интернате, а потом в академии, родные места так изменились, что их трудно было узнать. В детстве она часто носилась по каменистой скользкой земле и месила ногами грязь там, где морская вода застаивалась в изрезанной береговой линии. Теперь здесь обустроили великолепный песчаный пляж и набережную, с которой вид на море открывался взору до самого горизонта.
Улицы одевались в асфальт, кутались в зеленые скверы, и вместо совсем уж старых лачуг на них вырастали новые невысокие каменные дома, а в центре появились даже многоэтажки, в одной из которых Вике и выделили квартиру. Была она небольшой, но светлой и с просторной гостиной, которую без проблем можно было разделить на крохотную кухоньку и еще одну комнату. Вика звала Майю жить к себе, но та категорически  отказалась:
— С ума сошла? При твоей бурной личной жизни я буду только мешать. А если у тебя появится постоянный парень?
Так Майя поселилась в интернате, а Вика — в своих “хоромах”, по ее собственному выражению. Она обустроила квартиру простенько, но уютно, и Майя обожала бывать в гостях у подруги, пить чай и вести долгие задушевные беседы обо всем на свете. Но сегодня было не до чаепитий: перед Майей стояла важная стратегическая задача — одеться красиво и ярко, но не вульгарно.
— Надо подобрать тебе что-то соблазнительное! — категорично заявила Виктория с видом знатока, возведя к потолку указательный палец.
— Давай исходить из предпосылки, что это все-таки деловая встреча, — твердо сказала Майя. — Мы же помним, что Максим женат, значит, он зовет меня не для любовных дел.
— Это не отменяет того, что ты красивая молодая женщина и должна быть очаровательной, — отрезала Вика. — Кроме того, знаешь, как говорят? Жена не стенка…
Майя сдвинула брови, но подруга, казалось, не заметила ее неодобрительной реакции.
Обозрев свои запасы самых разнообразных платьев и костюмов, Вика вытянула из общей кучи нечто серебристое на завязочках и приложила к плечам стоящей рядом Майи. Нижний край неизвестного наряда пришелся той на середину бедра. Высоковато, на ее вкус.
— Ой, — сконфузилась Вика, — прости, это не платье, а туника, к ней еще низ нужен…
Но Майю трудно было обмануть:
— Не рассказывай сказки, дорогуша. На что спорим, ты носишь эту шмотку без всякого низа?
Вика кокетливо отвернулась, пряча улыбку. Что верно, то верно. При ее росте такое платье должно было едва прикрывать ягодицы, но девушка в поисках романтических отношений не желала скрывать ни одного сантиметра своих достоинств (в рамках приличий, конечно же), а в достоинствах у Вики имелись целых две стройные и очень длинные ноги. Майя считала, что необязательно сверкать трусиками, тем более, что у Вики вся фигурка была изумительной красоты и изящества, так что хватило бы и простого приталенного сарафана, чтобы парни со всей округи пооткрывали рты. Но ее подруга, глядя на пышнотелых красоток, пользующихся оглушительным успехом, ставок на свою скелетоподобную, по ее мнению, конституцию не делала, и пыталась взять тем единственным, что признавала в себе прекрасным. “Волка ноги кормят”, — любила повторять она, и звучало это забавно: фамилия у Вики была как раз Волкова. Сама Майя восхищалась необыкновенной красотой своей подруги. Она часто думала над тем, кто же у Вики родители. Не могла такая сказочная принцесса родиться в семье алкоголиков или наркоманов и прочих неблагополучных элементов. К тому же, как она помнила, мать Вики оставалась в своих правах и даже имела решающий голос в обсуждении судьбы своей дочери. Именно поэтому Вику так никто и не удочерил, хотя наверняка желающие были. Симпатичных здоровых малышек разбирают в первую очередь. Вероятно, это было еще одной причиной дикой ненависти Виктории по отношению к родительнице: мало того что бросила, так еще и жизнь устроить не дала!
Впоследствии Майя узнала от Ольги Михайловны, что Вика была одной из тех воспитанниц интерната, которым Дорны готовы были оплатить обучение в любом учебном заведении, но девушка сама отказалась учиться, сочтя себя недостаточно способной и выбрав более легкий путь в жизни. Не любила Вика учение, даже читать ей было лень, а ведь она обладала на редкость хорошей памятью! Майе вообще казалось, что у ее подруги необычайно высокий интеллект, который она то ли намеренно прячет, то ли признать отказывается. Вику то и дело накрывало цунами эмоций, и в такие периоды она ругала себя, называла никчемной, бездарью, бесталанной. Подобных людей всегда безумно жаль, ведь все, казалось бы, дано человеку, а он талант в землю зарывает или попусту растрачивает… Иногда Майя думала, что для Вики, пожалуй, замужество действительно могло бы стать лучшим решением. Она умела быть верной и преданной, потому что всем сердцем прикипала к тому, кого считала “своим” человеком. Так произошло и с Майей: защитив от агрессивных мальчишек, Вика “приручила” ее и готова была оберегать и дальше любой ценой. “Вот бы повезло ей встретить хорошего парня”, — думала Майя. Только кого она встретит в этой дыре? Майя хоть и любила родной городок, но прекрасно понимала, что ловить здесь нечего: перспективные молодые мужчины наперечет. Да и что такое “перспективный” в местном понимании? Не пьет, не бьет, готов зарабатывать. Но ведь этого отчаянно мало для настоящей любви! А где взять больше? В городе? О, Майя теперь слишком хорошо знала, каким великим обманом оборачиваются иллюзии, обещанные его сверкающими башнями. Ее собственное сердце взяли и разбили об этот стеклохром да так, что оно никак не склеится…
— Кажется, я нашла… Эй, Майка!
Майя очнулась от дум, когда Вика, устав звать, просто пихнула подругу локтем.
— А? Что?
— Конечная станция, выходим! — гаркнула Вика и захохотала. — Опять грезы наяву? Смотри!
И Виктория потрясла перед Майей чем-то необыкновенным… Платье. Длинное, но не в пол. Вике оно было по колено, а Майе доходило до середины икр. Без рукавов, плечи прикрывало кружево, изящно обрамляющее зону декольте; чуть приталенное, но свободно струящееся по телу… Майя провела рукой по светло-бежевой ткани и ощутила ее прохладную гладкость.
— Какая красота! — ахнула она. — Вика, откуда у тебя это?
Та пожала плечами:
— Купила на какой-то распродаже в городе, но сто раз пожалела. Оно мне совершенно не подошло. Размер мой, но модель… Вот тебе классно будет. Примерь!
Майя выскользнула из простого летнего сарафана и надела платье. Шелк приятно холодил обнаженную кожу, кружево мягко легло на плечи и грудь. Вика восхищенно захлопала в ладоши:
— То, что нужно! У тебя такая классная фигура, сразу все изгибы обрисовались. Не то что я, палка!
Майя подошла к большому зеркалу и замерла: оттуда на нее смотрело поистине неземное создание. То ли зеркало у Вики было волшебным,  то ли платье так оттеняло внешность девушки, но выглядела она сногсшибательно красивой. Янтарные глаза горели на лице, контрастируя с почти белыми волосами. Ненавистная полнота испарилась, и теперь красивое декольте плавно перетекало в откуда-то появившуюся талию, которая столь же плавно расширялась в бедра, и силуэт напоминал вазу. Пока Майя вертелась перед зеркалом, не в силах поверить, что вот это она, Вика притащила подходящие к платью босоножки которые были ей маловаты, а на узкие изящные ступни Майи сели, как влитые.
— Красотка! — вынесла вердикт Виктория, но тут же спохватилась: — Духи! И макияж. Не спорь! — подняла она руку, заметив, что Майя собралась протестовать. — Я сделаю из тебя звезду! Да этот Дорн забудет все на свете и даже свою жену, какой бы роскошной бабой она ни была!
Вика умела обращаться с косметикой, и уже через полчаса Майя изумленно хлопала ресницами, ставшими заметно длиннее, обозревая нежную бархатистую кожу, пухлые губы с легким манящим блеском, умело подведенные глаза, ставшие еще ярче.
— Волосы оставь распущенными, — посоветовала Вика. — Макияж у тебя “вечерний натюрель”, так сказать, и натюреля лучше дать побольше.
Она отступила на несколько шагов, разглядывая плоды своих трудов, и удовлетворенно улыбнулась:
— Ты божественно хороша! Удачи, дорогая!
Майя не находила слов. Ей тоже очень нравился результат, но она все еще не знала точно, зачем Максим Дорн встречается с ней, и от этого делалось немного тревожно. Что если он примет ее старания выглядеть хорошо за попытку обольщения? К чему это в итоге приведет? Не захочет ли он просто уложить ее в постель, развлечься и выбросить вон?
Гоняя в голове беспокойные мысли, Майя вышла из дома Вики и направилась к небольшому скверу недалеко от набережной, откуда Максим обещал забрать ее ровно в восемь вечера…

***
С трудом сохраняя равновесие на каблуках, Майя корила себя за то, что поддалась на уговоры Вики и не надела собственные босоножки, пусть и не такие красивые, но гораздо более удобные. Она уже подходила к скверу, почва вокруг которого не была покрыта асфальтом: там лежал щебень, и Майя прокляла все и вся, ковыляя по камешкам. Занятая борьбой с силой тяжести и следя за тем, чтобы не споткнуться, она совершенно не обращала внимания на происходящее вокруг, а потому два подлетевших мопеда заметила лишь тогда, когда один из них преградил ей путь. Чуть не врезавшись в наездника, девушка остановилась и вынырнула, наконец, в суровую реальность, которая предстала перед ней в лице двоих молодых парней, вид имевших весьма грозный.
— Куда спешишь, красавица? — осклабился тот, с кем чуть не столкнулась Майя, и протянул руку, намереваясь ухватить ее за грудь, выступающую над нежным облаком кружев.
Майя инстинктивно отступила на шаг назад, но почувствовала, как тонкий каблук проваливается в щебень и испугалась. Если она сейчас упадет, эти набросятся… Но тут подал голос второй парень:
— Это Майка, подружка Викина, не тронь!
Первый убрал руку и обиженно глянул на говорившего. Тот слез с мопеда и подошел к Майе с наглой улыбочкой.
— Слышь… — изо рта у него несло рыбой и пивным перегаром, и Майя с трудом сдержала рвотный позыв.
— Вике скажи, что мне с ней перетереть надо.
Майя подняла глаза и взглянула на парня со смесью страха и отвращения. Это был Валька-катран, бывший воспитанник интерната, державший в страхе всю округу. Тот самый пацан, что когда-то чуть не сбросил Майю с обрыва и испортил ее рисунки. Валька, который, едва справив тринадцатилетие, с чего-то решил, что тестостерон, активно производимый его телом, дает ему право на все — избивать мальчишек помладше, лезть под юбку девочкам, швыряться в преподавателей чем потяжелее… Потом добавились побеги из интерната, воровство, грабежи… В восемнадцать лет, едва выпустившись из их заведения, Валька впервые сел. Поперся с бандой на какое-то “пацанское” дело и загремел на два года в колонию. Вика делилась с Майей всеми подробностями жизни их городка, и про Вальку, принесшего с зоны кличку Катран, тоже упоминала. Почему “катран”, Майя даже думать не хотела, ее куда сильнее пугала другая новость: Валька осознал вдруг, что Вика, которая поколачивала его всю их совместную бытность в интернате, стала самой красивая девчонкой в округе, а потому должна принадлежать ему — наикрутейшему пацану. Вика, разумеется, с его тезисами была согласна лишь наполовину — только в той части, где говорилось о ее достоинствах. Что касается посягательств Вальки на ее тело, то здесь у Вики имелось немало аргументов против, вот только Катрану на них было начхать. Конечно, Вику он все-таки немного уважал и рук пока не распускал, но Майю очень тревожила эта ситуация. Парень периодически появлялся в поле зрения Вики и открыто призывал ее не ломаться и пойти уже с ним гулять и вообще... Вика отказывалась, Валька не настаивал и отваливал, однако позже появлялся снова, и все повторялось. Что, если однажды сдерживающий уголовника механизм откажет? При этом Валька вел себя прилично, открыто закон не нарушал, так что рассчитывать на то, что его закроют еще на пару лет за какое-нибудь другое преступление, не приходилось.
Майя попыталась обойти Катрана, но тот ловко ухватил ее за руку и больно сжал повыше локтя:
— Запомнила или мне повторить?
— Запомнила, — процедила Майя. — Пройти дай.
— А куда такая красивая-то? — удивился Валька. — Мужик завелся? А Толян, например, чем тебе плох?
Толян ухмыльнулся, продемонстрировав пару лакун в зубном ряде, и Майе стало не по себе. Час поздний, народу вокруг почти нет, а эти, похоже, под парами, и способны на все. Она сделала еще один шаг в сторону, Валька повторил ее маневр, и тут вдруг раздался шорох шин: к месту, где они стояли, подкатил огромный автомобиль с включенными фарами. Еще не было темно, но слепящий свет неприятно резал глаза.
— Майя! — разнеслось в тишине. — Вот ты где? А я все жду. Полезай-ка!
Узнав голос Максима и увидев его самого, наполовину вылезшего из машины, Майя молниеносно вырвала руку из цепких лап Катрана и нырнула в салон. Парни, щурясь и закрывая глаза ладонями, зло сплевывали и матерились. Вдавив педаль газа в пол, Дорн подмигнул девушке, и автомобиль сорвался с места.
— Простите, что опоздал, — мгновенно сменив тон на официальный, сказал он, глядя на дорогу. — Надеюсь, я не прервал какую-то особенно важную и приятную беседу? Эти юноши не похожи на людей из вашего дружеского круга.
— Боже упаси от таких друзей, — проговорила Майя, переводя дух. — Спасибо вам, Максим, вы появились очень вовремя.
Отъехав на порядочное расстояние от сквера, Максим остановил машину и повернулся к Майе.
— Не было времени произнести это при встрече, — произнес он с серьезным видом, — но вы потрясающе выглядите. Вот!
Дорн потянулся на заднее сиденье, и перед Майей возник огромный букет белых роз.
— Спасибо, — смущенно ответила девушка и, вдохнув аромат цветов, зажмурилась от удовольствия. — Какие красивые цветы…
— Но с вами им не посоперничать, — улыбнулся Максим.
Майя не нашла что ответить, кроме повторного “спасибо”, и опустила глаза.
— Я обещал, что мы вместе решим, где поужинаем, — напомнил он. — Есть ли у вас пожелания?
— Да нет… Я как-то не думала… Здесь все так изменилось за время моего отсутствия, пожалуй, вы теперь знаете эти места получше меня!
Максим кивнул и снова завел мотор:
— Что ж, тогда постараюсь не ударить в грязь лицом! Есть одно местечко… Надеюсь, вам понравится. Пристегнитесь, мы выезжаем на трассу!

***
Об этом уютном ресторанчике, затерявшемся где-то на полпути между мегаполисом и его сателлитами, Майя, конечно же, никогда не слышала.
Чтобы попасть сюда, нужно было довольно далеко отъехать от городка, потом свернуть с трассы на еле заметную среди зарослей дорогу, проехать еще километров пять по выбоинам, и только тогда перед автомобилем внезапно возникала широкая полоса вымощенного булыжником подъезда к небольшому приземистому зданию, облицованному камнем на манер средневековых кабачков. Вход в ресторанчик был выполнен в виде каменной арки, закрыт тяжелой дубовой дверью с чугунным кольцом в качестве ручки и украшен вьюнком. По обе стороны от арки горели два факела, вставленные в держатели, а чтобы дверь отперли, гости должны были трижды постучать кольцом о чугунную плашку под ним. Этот ритуал и общий антураж заставили Майю трепетать от восторга, а уж внутри ее душа художника и вовсе возликовала. Полумрак, освещаемый всполохами пламени настенных факелов, дрожащие тени на каменных стенах, грубые деревянные столы и стулья, посуда наподобие старинных глиняных горшков… При этом у Майи не было ощущения ненатуральности и утрированности: никаких ржавых цепей, скелетов и дыбы в углу — все выглядело так естественно, как будто они с Максимом и в самом деле оказались где-то в доренессансной Европе. Зал для гостей был довольно небольшим, но и народу было совсем немного, и Майя готова была биться об заклад, что не встретит здесь никого из знакомых, а взглянув на цены в меню, поняла, что причина этого вовсе не в том, что жители городка не знали о ресторане или не испытывали интереса к эстетике средневековья. Один салат со свининой и грибами стоил здесь баснословных денег.
Наверное, что-то такое отразилось у девушки на лице, потому что Максим вдруг забрал у нее меню и предложил положиться на его рекомендации.
— Я часто бывал здесь раньше, хорошо знаю кухню… Уверен, вам понравится мой выбор, — сказал он.
Майя молча кивнула, прекрасно понимая, что Максим просто не хочет ставить ее в неловкое положение, ведь самый простой заказ потянет почти на всю ее месячную зарплату в интернате, а она ему не жена и не невеста, так с чего же, скажите на милость, он должен выкладывать такую сумму за ее ужин? Пусть лучше гостья не знает, сколько денег проест.
Она почти не слушала, что Дорн говорит официанту, одетому в темный балахон из грубой ткани и записывающему позиции ручкой с настоящим гусиным пером на куске чего-то непонятного. Что это, береста? Или на чем там писали пятьсот лет назад? У Майи разбегались глаза. Каким живописным было это место, как хотелось ей схватить карандаш, бумагу, а лучше краски… Интересно, какими еще материалами уместнее всего будет изобразить убранство ресторанчика? И на каком холсте, в какой технике? Майя задумчиво рассматривала орнаменты на гобеленах, рисунок каменной кладки вокруг камина, композиции из сухоцветов в углах и так углубилась в собственные мысли, что не сразу услышала, как Максим обращается к ней. Ему пришлось взять ее за руку, и девушка вдруг подскочила, как от удара током. Максим сразу отдернула руку и с беспокойством посмотрел на Майю:
— Все в порядке? Вы так вздрогнули…
— От  неожиданности, — принялась оправдываться она.
Действительно, как же глупо вышло.
— А я уж подумал, для вас прикосновение — табу, — улыбнулся Максим.
— А вы что-то спросили? Я задумалась и не услышала.
— Я спросил, Майя, не согласитесь ли вы перейти на “ты”? Как-то нелепо сохранять никому не нужную дистанцию. Вернее, я надеюсь, что вам она не нужна, но, конечно, если вы против такой фамильярности в первый же вечер…
“В первый же вечер”. Звучит так, будто он не последний… Так, надо прямо сейчас все прояснить. Женатый мужчина приглашает ее поздно вечером в дорогущий ресторан, предлагает перейти на “ты” и намекает, что впереди их ждут новые встречи. Пора установить границы.
— Я не против перейти на “ты”, — ответила Майя, подумав. — Но у меня встречное предложение: вы… ты прямо сейчас скажешь мне, зачем мы здесь.
Максим странно посмотрел на нее и уже собрался что-то сказать, но тут им принесли первые блюда из заказа, и Майя с удивлением уставилась на бурые куски в своей тарелке.
— Что это?
— Кролик, — невозмутимо пояснил Максим, которому принесли то же самое. — Приготовлен аутентично, так, как подавали его в тринадцатом веке. Я люблю этот ресторанчик именно за то, что здесь не играют в средневековье, а живут и дышат им. И готовят по старинным рецептам. Эксперты по древним текстам, знающие латынь и другие наречия, переводят рецепты из кулинарных книг той эпохи, а повара ищут продукты, заменяя аналогами те, безвозвратно ушли из нашего рациона. Так что все по-честному. Попробуй.
Майя молчала, и он вдруг спохватился:
— Я надеюсь, ты не вегетарианка?! Совсем забыл у тебя спросить…
— Нет, не вегетарианка…
— Отлично, а то вышел бы конфуз. В меню, разумеется, есть блюда и без мяса, но с ним-то вкуснее, — Максим подмигнул Майе и принялся за еду.
— Интересно, а ловили этого кролика тоже аутентично, с луком и стрелами? — пробормотала себе под нос Майя.
Максим, уже отправивший в рот добрый кусок мяса, чуть не подавился от смеха, но сумел прожевать и проглотить, после чего уже ответил:
— Дорогая моя, не шути, когда я ем, так ведь и умереть недолго! Понятия не имею, кажется, кролик — это не дикое животное, его специально выводят, так что по лесу гоняться не пришлось.
Ну да… Вывели, вырастили, выкормили, съели. А кролик и не знал, что можно было как-то иначе прожить свою кроличью жизнь… Майе вдруг подумалось, что она сейчас почти, как этот бедный малыш. Хотя почему? Откуда это странное чувство тревоги? Вот уже и “дорогая” она для Максима. На что он таким образом намекнул? На свое к ней отношение или стоимость сегодняшнего ужина?
— Максим, а ты мне не ответишь? — напомнила она.
— Прости, на какой вопрос нужен ответ?
— Зачем ты пригласил меня на эту встречу?
— Странно, что ты это спрашиваешь. Я думал, для нас обоих все очевидно.
— Что именно очевидно? Мне вот не очень. Тебе интересно мое творчество? Ты хотел знать, в каком стиле я рисую, что мне ближе?
— Да, вполне нормальный интерес, как мне кажется. А что?
— То есть мы обсудим именно это?
— Мы будем говорить обо всем, о чем захочешь, — сказал Максим, а в глазах его Майя вдруг увидела легкую растерянность.
Похоже, он не понимал, к чему она ведет, и ей стало не по себе, потому что она-то ведь тоже не понимала, чего хочет он.
— Майя, все в порядке? Ты какая-то не такая… Вчера утром я видел перед собой раскованную общительную девушку, увлеченную своим делом и готовую болтать на любые темы, а сегодня ты напряжена, хотя сама согласилась на это свидание.
— Так у нас свидание?
У Максима, похоже, кончалось терпение, потому что он сдвинул брови и удивленно воскликнул:
— А что у нас, по-твоему?!
— Я думала, тебя интересуют мои работы. Вдруг ты решишь устроить выставку и…
Максим положил приборы и задумчиво подпер сложенными руками подбородок. Вид у него стал несколько раздосадованный.
— Значит, ты поэтому со мной встретилась? Решила, что я соглашусь вкладывать деньги в твою раскрутку? Майя, прости, я, конечно, с интересом отношусь к искусству, но не настолько. Если я обязан твоему присутствию здесь только этим соображениям, тогда…
Какая же она дура! Ведь и впрямь решила, что Дорн согласится инвестировать в нее как в художницу, а ему с самого начала было наплевать. Он расспрашивал ее из вежливости, а сам только и думал, как бы затащить в постель! Поэтому вечер и ужин в таком экзотическом и дорогом месте! Далее в программе номер в какой-нибудь придорожной гостинице — и все, очередная победа: либидо удовлетворено, можно возвращаться к законной супруге.
Максим взял чистую салфетку, зачем-то скомкал ее, резко бросил на стол и откинулся на стуле, покачался на задних ножках. Майя сидела с прямой спиной, чувствуя, как горят щеки. Дура, дура, трижды дура!
— Я совсем тебе не нравлюсь? — спросил вдруг Дорн. — Вчера мне показалось, ты смотришь на меня как на мужчину. Или я настолько стар для тебя, что ты даже мысли не допускаешь о чем-то ином, кроме деловых отношений?
Майя изумленно взглянула на Максима и с трудом разлепила губы:
— Вовсе нет… Ты очень привлекателен. И да, ты… понравился мне. Но, Максим… Я не могу так.
— Как ты не можешь? Вот я, вот ты. Я, конечно, давно уже не ходил на свидания, но что-то подсказывает мне, что если симпатия взаимна, ее не надо как-то отдельно обсуждать. Или ты имела в виду, что готова встречаться только при наличии каких-то перспектив? Я должен сделать тебя знаменитой художницей? Или жениться на тебе?
— Вовсе нет, — Майе стало обидно. — Я не настолько консервативна и не считаю, что любые романтические отношения должны заканчиваться свадьбой. Но…
— Слушаю тебя.
— В этих отношениях не должно быть никого третьего. Если для тебя это не очевидно, значит, я не смогу тебе объяснить, но ни на какую связь с женатым мужчиной я никогда бы не согласилась!
— С женатым мужчиной?! — Максим так искренне удивился ее словам, что Майя умолкла.
Это что же, он сейчас будет врать и говорить, что свободен? Но зачем, он же не может не понимать, что люди видели его с женой и рано или поздно Майя все узнала бы…
— Майя, ты объяснишь мне свои слова? — лицо Максима превратилось в маску.
В глаза вернулась та глубокая тоска, которую она уже видела. Но что такого страшного она сказала?
— Ты ведь женат, Максим, не отрицай. Все в городке знают это. Для меня неприемлемо…
Майя не договорила, увидев, как он опустил голову и обхватил ее руками. Вся его поза выражала крайнюю степень отчаяния, и девушке стало не по себе.
— Майя… — глухо и еле слышно прозвучал его голос. — Какой же я болван. Решил всех обмануть, а вышло, что сам себе хуже сделал.
Она ничего не понимала. “Ну же, скажи что-нибудь, только не изображай тут героя греческой трагедии. У тебя есть жена, так имей совесть и смелость прямо признать, что искал себе развлечений на стороне!”
Максим наконец поднял на нее глаза. Покрасневшие, словно он не спал много ночей. А еще так бывает, когда плачешь. Максим сдержал слезы, но Майя прекрасно представляла себе, какой силы рыдания должны душить человека, чтобы он выглядел вот так, не давая им волю.
— У меня была жена, — сказал он. — Но ее больше нет.
— Вы развелись? — робкая надежда прозвучала в ее голосе.
Ну конечно, поэтому та женщина и исчезла. Поругались, она уехала, потом развод… Вот ее никто и не видел с тех пор.
Но Максим покачал головой и, сделав, как показалось Майе, над собой усилие, произнес:
— Она умерла.