3. Ванятка

   3.    Ванятка

- Кто за мое предложение, прошу голосовать. Кто «за»?

В помещении сельсовета наступила полная тишина. И стало слышно, как с крыши звонко падают в лужи последние тяжелые капли только что  прошедшего осеннего дождя. С заднего ряда, где сидели всего семь стариков, к потолку бесшумно поднимается дым от сигарет и махорки и тонкой струйкой вытягивается в полуоткрытую форточку.

Еще лет двадцать назад  в этом зале мест на сто пятьдесят, могло набиться и поболе, сейчас же середина, а это с десяток  широких и длинных лавок, пусто. На первом и втором ряду сидели чуть больше двадцати женщин, в основном пред и пенсионного возраста. На третьем ряду пристроился Ванятка, местный слабоумный мужик лет сорока.
На невысокой сцене, как и положено:  длинный стол, покрытый красной скатертью, с обязательным графином с водой и стаканом подле, трибуна с облупившейся местами краской и  с едва заметным следом от герба СССР. За столом тоже не густо – счетовод  Анна Анисимовна в очках с очень толстыми стеклами, отчего из зала ее выцветшие глаза смотрятся бельмами, да председатель Правления Раиса Максимовна, которую за глаза называли Горбачихой.
 
- Господа, граждане односельчане, что же вы, я спросила, кто «за». Поднимайте руки.

Ванятка встрепенулся и вытянул вверх руку.

- Ну, ты и молодец, Ванятка. Вот только тебе нельзя голосовать, поскольку этот вопрос тебя самого касается, судьбу твою на ближайшее будущее решаем.

Бабы зашевелились, оглянулись на Ванятку и стали переглядываться, словно решая, стоит ли голосовать, брать на себя ответственность за его судьбу. А с последнего ряда с места подал голос Матвей Иванович, бывший участковый:

- А не рано ли тебе, Раиса ставить такой вопрос? Отчего с народом не посоветовалась, сама за всех все решила. Ишь, вот  ведь шустрая какая стала. Да такой вопрос с кондачка и не решить…   а  тебе бы только голосовать. -  Встал с места, подошел к окну и выбросил в форточку окурок.

- Так  я для чего вас собрала? Могла  вас и не спрашивать, позвонила бы в Собес и дело с концом. Ты мне вот скажи, Матвей Иванович, скольких мы похоронили в этом году? Если так пойдет, то через лет десять совсем опустеет деревня «Кречеты». А Ванятка средь нас самый молодой, пятый десяток только разменял. Ну, и  как ему тогда быть? Где ему жить? Может, ты возьмешь его на постой?
 
Матвей только крякнул, поймав строгий взгляд супруги своей Пелагеи Никифоровны, достал очередную «Приму» и сел на место.

Дело в том, что Ванятка, добродушный мужик, готовый за спасибо всем помогать, дров наколоть, огород перекопать, воды натаскать, обитал у старухи Марфы, которой было за сто лет уже, и она две недели тому назад  как-то тихо умерла.

Первым почуял неладное  Трофим Васильевич, когда проходил мимо ее дома. Из открытой двери хаты пахнуло трупным запахом. На крыльце сидел Ванятка и что-то мастерил из щепок.

- Ванятка, как дела, - осторожно спросил он.

- Хорошо дед Трофим.

- А  как Марфа?

- Баба Марфа спит.

- И давно спит?

Ванятка почесал у себя за ухом, подумал

- Давно, должно пятый день спит и не хочет просыпаться. Я пробовал ее будить. Кашки ей сварил, как она любит, а она никак не просыпается…

- Да ты сам-то давно ел?

- Седни, хлеб только кончился.

- Ну-кася, пошли со мной. Моя бабка тебя накормит. Я мне надо по делам сходить.

- А у вас конфеты есть?

- Найдем… пошли.

После похорон, Ванятку поочередно кормила почти вся  деревня. Но ночевать больше всего ему нравилось в пустующей избе Григория Макарыча. Перенес он туда свою гармошку и по ночам слышны были печальные ее всхлипы непонятных мелодий.


- Так что будем делать? Так и будет Ванятка в деревне по дворам скитаться? Ты что хочешь сказать, Любовь Михайловна? Может твой педагогический опыт может пригодиться. А может, и возьмешь его в первый класс?

Любовь Михайловна, бывшая учительница начальных классов, встала, зачем-то одернула теплую шерстяную кофту

- Зря вы так… Я, Раиса Максимовна, может быть, и взяла бы к себе Ванятку, да только к зиме сын мой забирает меня к себе в Тамбов. Дети у него малые, вот третьего ждут, так что будет мне кого учить…  А я вот что подумала, может быть и правильно, что Ванятку надо отдать в интернат для душевнобольных. Нечего ему со стариками жить. Там он будет в коллективе, на государственном обеспечении.

- Знаем мы это обеспечение в психушке!...

- Ты, Надежда, там была? Видела, как они там живут? Или только у Чехова читала про палату номер шесть?

- Да, Люба, я не против, но только надо бы нам сначала самим побывать там, убедиться, что и как…  и где это, далеко ли?

Надежда Марковна, вывший зоотехник, вставила свое слово:

- А вот Раиса Максимовна нам и скажет. Если за тридевять земель, то и не отпустим. Самим Ванятка нужон. Кто нам на гармошке тогда играть будет? А без гармошки что за песни?

Под общий смех, Ванятка дернулся было бежать за гармошкой, но был остановлен Трофимом Васильевичем

- Погодь, Ванятка, сядь,  не до песен пока. Опосля… все опосля.

- Опять же… - это снова Раиса Максимовна, - вы сами видели, Что Марфа скопила. Анисимовна, ты все оприходовала?

- Тама одних советских рублей тысяч пятнадцать…

- Что в переводе на российские тыща  с хвостиком… бумага – кто-то из стариков брякнул.

- Неважно. Росийских там тоже немало. Почти полмиллиона.

Трофим Васильевич, лысый как елочный шар, не удержался

- Анисимовна, а ты хорошо посчитала? Случаем горсточку не прикарманила?

- А ты молчи кудрявый! Я хоть и старая перешница, а дензнаки хорошо различаю. А мне своих хватает. И на жизнь Ванетке хватит. Да и пенсия у него все ж имеется…  Обуем, оденем. Понемногу будем выдавать…

- Да, он все на конфеты потратит…

Ванятка радостно захлопал в ладоши

- Я люблю канфеты… сосательные.

- Ну, хватит вам… тоже нашли время.  Давайте решать.

Вера Петровна, старуха уже за восемьдесят внесла свою лепту

- Ты погодь, Раиса. Мы тут гутарим, а надо бы и Ванятку спросить, захочет ли он сам куда-то ехать. Он дальше нашего леса да тракта не видел ничего.

- Но телевизор-то он смотрит.

- Когда ему? Он же ваши огороды обихаживает. Правда, мультики любит. Ванятка, какие мультфильмы тебе нравятся?

Ванятка до той поры только крутивший головой глядя в сторону говоривших, встрепенулся. Немного замялся и вдруг выдал

- Про Машу и Медведя. И еще фильмы про любовь.

- Ну, вот! Про любовь он понимает, а вы говорите… А где мы у нас ему невесту сыщем? Кто у нас из старух свободная молодуха? А… Раиса Максимовна? Сколь тебе до пенсии?

- Ну, хватит вам… охальники. - Матвей Иванович остановил начавшийся галдеж и смех – Ванятка, подь-ка ко мне.

Ванятка вскочил с места. Не пошел по проходу, а начал прыгать через пустые скамьи.

- Ты скажи мне, Ванятка. Ты видел по телевизору большие дома, города, где много людей, много машин разных.

- Красиво.

- А хотел бы ты своими глазами все это… и еще много разных диковин посмотреть?

-  Хочу. Только недолго. А потом снова в деревню. Здесь все я знаю и мне здесь хорошо.

- Вот так, господа-товарищи. И не надо никаких голосований. Пущай едет… а если будет ему плохо там, мы возьмем его обратно и что-нибудь придумаем.

- Нет, Иваныч, для порядка надо проголосовать… внести в протокол.

- Ну, если так, то я первый «за».

Следом за ним подняли руки и остальные. Только Трофим Васильевич не стал поднимать.

- Трофим, ты что ж, против всего коллектива?

- Да нет… только мы со старухой поговорили, и решили взять над Ваняткой…  как это…

- Опекунство, штоль?

- Да, опекунство. И никаких денег Ваняткиных  нам не нужно, чай не нищие какие. И еще в силе мы, мне шестьдесят пять, старуха на пять годков меня моложе.  Вроде сына нам будет… своего-то Бог не дал…

И опять настала тишина в зале. Призадумались старики, каждый о своем… Прервала молчание Пелагея Никифоровна

- Ну что, односельчане, как бы это… пристыдил нас вроде бы Трофим… али как?  Черствые мы стали, своих в люди отдаем…

Матвей аж поперхнулся дымом

- Ты, Палашка, говори да не заговаривайся. Мы своих не бросаем. То, что о себе больше думаем, то верно, а в остальном… не права ты, в обчем.  Надо Ванятку выводить в люди, жизнь-то у нас одна… не гоже у нас его как в КПЗ, в «обезьяннике» каком держать.  Глядишь, вдруг поумнеет там. Не все же в интернате такие… може есть, с кем подружится можно… А нет… ну, об ентом я уже говорил… пущай едет, а там посмотрим.

Тут не выдержала Вера Петровна

- Ты Матвей, по поводу «обезьянника» шибко загнул, а в остальном конечно прав. Если мы его любим… или жалеем, что почти одно и то ж, то отпустить Ванятку все ж требуется. Я так мыслю.

Все одобрительно закивали головами, а кто-то из мужиков даже хлопнул себя по коленам. А Раиса Максимовна подвела итог

- Ну, все, бабы. Завтра звоню в Собес. Подаем заявление. Если за ним приедут, я поеду вместе с Ваняткой. Еще попрошу Любу со мной поехать.

- Я не против.

На том и порешили.


Это сколько же прошло после того собрания? Полтора… нет, пожалуй, два с половиной года.  За это время была в Кречетах была только одна печаль. Этой зимой, в начале еще, Вера Петровна пошла за водой, да у колодца упала, стукнулась головой об сруб и через несколько часов отошла.
  Да… к Первомаю прошлогоднему еще у сельсовета появился новый памятник, взамен порушенного. Бюст товарища Сталина. Дмитрий Христофорович постарался. Уж где он добыл постамент из настоящего гранита, не говорил, только плечами пожимал да посмеивался в бородку, а сам бюст выпросил у знакомого скульптора. Тот несколько лет у него в мастерской пылился. Толи заказчик отказался, толи еще что. Одним словом, малой кровью обошелся деревне этот памятник.

А после Дня Победы, это уже стало быть нонешнего,  когда дачники разъехались отдыхать на производстве от праздников, приключилось вот что…

Да, еще надо бы добавить. Пару раз за это время Раиса Максимовна ездила к Ванятке в интернат. Рассказывала, что такого и в советское время не видела. «Нам бы так жить – в чистоте, да в уходе». Занимаются с пациентами психологи разные, даже на экскурсии возят. Ну и трудотерапия конечно. В совхозе «Вымпел» работают, ну там кто и что может. И за работу им еще и платят прилично. Ванятке там понравилось, а это главное.

А вот теперь о сегодняшнем дне. Погода стоит на редкость теплая, солнечная. Все деревня благоухает цветущими сиренью, черемухой, яблонями, вишней и прочей растительностью.

Где-то ближе к полудню через деревню проехало, громко сигналя, небольшое грузовое такси, груженое до верху  Машина проехала из конца в конец всю деревню, развернулась и проехав до сельсовета остановилась.
 Из машины вышли - мужчина в элегантном костюме темно-синего  цвета, белоснежной рубашке без галстука, в  лаковых туфлях и темных очках от солнца. Следом появилась светленькая дамочка средних лет тоже элегантно одетая в джинсах, сиреневой кофточке с коротким рукавом, в туфлях на высоких каблуках и тоже в темных очках в оправе из двух сердечек.
Но и это еще не все. Шофер открыл объемистый багажник, начал доставать и прямо на дорогу выкладывать какие-то ящики, коробки, свертки…

Естественно это действие не оставило никого равнодушным. Со всех дворов, побросав все свои дела, кастрюли убрав с огня, инструменты сельхоз назначения на грядках, поспешили посмотреть на  это «явление» все наличное население деревни.

Придя с обеда в сельсовет Раиса Максимовна увидела такую картину.
 Шофер уже закончил разгрузку, перекинулся с мужчиной парой фраз, лихо развернулся и уехал. А на обочине дороги остались куча коробок и ящиков и приезжая парочка. Любопытные старухи стояли в почтительном расстоянии, не зная, с какого боку подойти.

Раиса Максимовна на крыльце сельсовета заслонилась ладонью от солнца, бьющего ей прямо в лицо, нарушала молчание

- Ну-ка, ну-ка, это кого ж и каким ветром к нам занесло? Да еще и с багажом. Подходите, знакомиться будем.

Мужчина пошел к крыльцу. Не доходя пяти шагов, снял очки, сунул их в карман и широко улыбаясь, растопырил в сторону руки

- Баба Рая, своего не признали?

Раиса Максимовна всплеснула руками и вскрикнула

- Нешто, наш Ванятка к нам явился? А расфуфырился-то, и не узнать. Иди обниматься.

Что тут началось. Бабы разом «заголосили», кинулись обнимать и целовать своего Ванятку. А старики подходили степенно, дожидаясь своей очереди обнять и пожать  руку.
От прежнего Ванятки осталась только широкая до ушей белозубая улыбка, да руки,  еще непривыкшие к новой одежке.

- Бабуськи мои родные, я  теперь не Ванятка, а Иван Михалыч. Вот. Ну, хватит, хватить обжиматься, всего обслюнявили. Лучше помогите багаж занести в сельсовет – гостинцы мы вам привезли.

Матвей Иванович не удержался, спросил

- Это кого ж ты Ва… Иван Михайлович с собой привез?

- Дядя Матвей, потом скажу. А пока, спутницу мою зовут Анечка. На людях совсем не говорит, сильно заикается, потому к ней не приставайте. Анюта, что ты стоишь, иди помогать открывать коробки.

Подарков оказалось очень много. Каждый старательно кривоватыми буквами подписан, потому и не вызвал суеты. Бабкам достались платки да шали расписные, кому-то теплые пальто, всем какие-то чудные садово-огородные инструменты – всех поименно помнил Ванятка. Не обошел вниманием и стариков, оделил газонокосилками и прочим электрическим инструментом, а Матвею Ивановичу достался электрический самокат. Ему,  дескать, с дальнего конца деревни хромать до сельмага не придется. Матвей не удержался, спросил


- Это ж, какие деньжищи за все это отвалил. Откель столько?
- Дядя Матвей, я сам заработал за два года.

- Ишь ты… радый я за тебя. Выходит, вылечили тебя в интернате?

- Не совсем, но сщас много могу и понимаю. Вот, Анечка меня учит читать и писать. Пока не очень получается, но я стараюсь.

Одно теплое пальто осталось лежать на лавке. Узнав, что бабу Веру похоронили, Ванятка сел на лавку подле пальто и чуть не заплакал. Анечка подошла сзади погладила его по голове, и он как будто  снова ожил, посветлел лицом…

Уже через пару часов перед сельсоветом стоял длинный стол и лавки. Бабки уже успели примерить обновки и появились принаряженные с дарами своих хозяйств.

 Помятуя поминки Григория Макарыча, Ванятка привез с собой всяких деликатесов. Бабулям сладкого винца, старикам что покрепче. А во главе стола поставил бутылку коньяка «Камю».

Когда уже хорошо посидели, выпив за встречу, за здоровье всех, живых и за память покинувших этот свет, основным вопросом осталось, каким же образом произошло… можно назвать, конечно, чудом, но язык не поворачивается, что из «Иванушки дурачка» появился добрый молодец? Раиса Максимовна этот вопрос и задала. На что, Ванятка по привычке почесал себя за ухом и сказал

- Поначалу было мне очень трудно, по ночам чуть не ревел. А потом ничего – привык. В колхозе трудились. Я сначала на сеялке прицепной работал. Потом… Арсентий, тракторист меня рядом с собой на трактор посадил… учил где, что и как. Месяца три зимой. А весной, мне доверили трактор. Пахал. Я следом за Арсентием ехал, говорят, у меня очень хорошо получалось. Потом уже и одному доверяли.

Потом в интернат приехал молодой врач. Паша. Моложе меня лет на десять. Вот он мне и предложил свое лечение. Сказал, что я здоров как это… в принципе, только у меня была какая-то травма в детстве, и меня замкнуло… перестал развиваться…

Бабки переглянулись меж собой. Вся деревня знала об этой травме, но договорились держать язык за зубами. Старики же только вздохнули и потянулись за табаком

 … И эту травму он предложил мне… как бы это… разомкнуть что ли, не знаю. Он меня несколько раз усыплял, но при этом я все слышал…  дальше не помню, только после мне стало казаться, что я будто проснулся…

Трофим не удержался и брякнул

- Ну, ты вроде как Илья Мурамец, что тридцать три года сиднем сидел, а потом вдруг богатырем стал…

- Я, дед Трофим только начал читать по складам былины. Мне до Ильи Мурамце далеко.

- Главно нАчать, а потом углУбить – согласился Трофим и почему-то покосился на Раису Максимовну.  А она только покачала головой и в свою очередь спросила, взглянув на Анечку

- Иван Михайлович, а как у тебя на личном фронте?

Ванятка вдруг сильно покраснел, встал, положил руку на плечо Анечке, будто спрашивая у нее разрешения. Анечка только кивнула и засмущалась.

- Дорогие мои бабули и дедули, я… мы с Анечкой поженились. Полгода назад.  Вот.

Матвей встал, поднял свою рюмку и крикнул «Горько».

Его все поддержали. Пришлось и Анечке вставать и целоваться с Ваняткой. Когда все немного успокоились, Ванятка уже сидя сказал

- Нам комнату отдельную дали, свое хозяйство заводим. Пока Анечка только со мной говорит… у нее тоже где-то внутри, какой-то «замочек» есть, но мы оба постараемся этот «замочек» отпереть и тогда мы непременно приедем снова к вам на постоянное жительство. Вот только детишек у нас не может быть, врачи сказали. Но мы решили, как только у нас станет все нормально, мы непременно из детского дома возьмем двоих… - Анечка дернула его за рукав – да я так говорю, троих ребятишек.
Дом большой построим. И снова в наших «Кречетах» появится новая жизнь.
- Вот это и будет правильно. А теперь неси свою гармошку. Еще попоем за нашу жисть.