Кн 8. Гл 1. Неожиданная встреча эпизод второй

Джулия. Америка, 1976 год

Какие-то сердобольные прохожие нашли в благополучном спальном районе прямо на земле абсолютно голенького младенца, с того дня и начались ее хождения по мукам со слов нянек и усыновителей.

Сама она совершенно не помнила своего детства, юношества, как будто родилась
двадцатилетней, однажды проснувшись, судя по документам, в своей квартире уже взрослым человеком, с дипломом выпускницы Академии Киноискусства в Лос-Анджелесе.

В то первое утро ей звонили из Голливуда, уточняя график съемок. Джулия машинально схватила ключи от машины и вскоре мчалась на съемочную площадку по знакомому маршруту, проговаривая текст роли, что лежал на пассажирском сиденье, причём знала его на зубок. Эта осведомленность нисколько не удивляла, как и первая встреча с продюсером, режиссером и съемочной группой, которые общались с ней так, как будто знали уже сто лет. День прошел великолепно, и, возвращаясь домой, она заглянула в один из крупнейших ТЦ, где и встретила Василиса.

В тот чудесный вечер знакомства, в отличие от Джулии, Василис много рассказывал о себе и оказался классным рассказчиком. Джулия словно заочно познакомилась со всей его семьей. Ему очень повезло с родителями, но Артём и Лина — их со Златой дед и бабка —  были вне конкуренции.

Тогда все внимание Джулии было акцентировано на том факте, что Василис русский, что он родом из загадочной и пугающей России, к которой в Америке 1976 года было неоднозначное отношение. Потому, вероятно, не обратила внимания на одну странность в его повествовании. Парень был предельно откровенен в описании характеров и относительно места действия, но не касался конкретных дат, даже собственного дня рождения, как будто опасался сказать что-то не то. И еще она прекрасно понимала русскую речь, может, кто-то из ее предков был из России?..

Василис ждал ответного рассказа, а она под разными предлогами уходила от ответа. Просто ей вовсе не известна история семьи, в которой она родилась, потому и рассказывать о себе было абсолютно нечего. Кроме того, опасалась, что, узнав о ее жизни в приюте, что она непонятно какого рода-племени, он отвернется от нее.

Но нужно попытаться заснуть, завтра важный съемочный день, она должна выглядеть как можно лучше. Нездоровая бледность и красные от бессонной ночи глаза будут очень некстати. Надо сосредоточиться на деле, тем более что по сценарию ей придется страстно целоваться со своим киношным возлюбленным, к которому намертво прилипло амплуа героя-любовника, что его вполне устраивало.

Тимоти Эванс, заносчивый, капризный, самовлюбленный нарцисс, был ей крайне неприятен. Джулии приходилось прикладывать немало усилий, чтобы быть достоверной, изображая страстную влюбленность, в то время как ей хотелось треснуть со всего маху по его наглой физиономии. Вероятно, любовные сцены ей не давались еще и оттого, что до сегодняшнего дня она не испытывала ничего подобного. Но теперь ей даже не нужно играть, так как знала, кого будет представлять на месте партнера.

Нужно заснуть, уговаривала себя Джулия. До этого она без проблем засыпала, каждый раз надеясь, что вспомнит свои сновидения и после пробуждения. Потому что во сне она проживала свою настоящую жизнь, ту, что выпала из памяти. Что-то было в ее прежней жизни, от чего она с криком просыпалась, но, открывая глаза, совершенно не помнила, что приводило ее в такой ужас.

Это продолжалось из ночи в ночь, и она думала, что, вспомнив, порвет этот порочный круг и сможет жить как все нормальные люди, жить настоящим и планировать свое будущее, опираясь на прошлый опыт. Ведь без прошлого нет и будущего, а ей так хотелось двигаться вперед наверняка, а не на ощупь.

Джулия осознавала, что, только преодолев страх, сможет вытащить наружу свое прошлое, что болело где-то внутри нее. Это как изматывающая зубная боль, когда ты знаешь, что стоит вырвать больной зуб и боль пройдет, но никак не можешь решиться из-за страха перед той же самой болью и продолжаешь скулить и мучиться. Оттого, вероятно, она до сих пор не представляет, чем вызвана эта еженощная боль и где ее источник?..

Мысли Джулии путались, в полудреме она плыла в темноте… и вдруг яркий свет. Перед глазами все расплывалось, а потом она услышала знакомые голоса: женский и мужской.
– Я беременна.
– Какое счастье! – радостное восклицание сменилось тревожным. – Но в твоем возрасте это опасно.
– Все будет хорошо, милый.
Какой успокаивающий, приятный и знакомый голос…
 – Бог не зря через столько лет после смерти сына дал нам ребенка, – продолжала женщина. – Он поможет мне, нам, я это знаю, я это чувствую.
– Получается, наш внук будет нянчить своего дядю или тетю, – тревога все еще скользила в голосе мужчины. – Как он к этому отнесется?
– Он умный мальчик и поймет все правильно.

Голоса звучали приглушенно, с трудом проникая сквозь какую-то водную преграду, как будто она слышала их из-под воды, и там ей было тепло, уютно и спокойно.
И вдруг почувствовала постороннее присутствие… Нет, проникновение, как будто оказалась совершенно голой и беззащитной перед кем-то неведомым и пугающим. Как будто кто-то подглядывал за ней, и этот беспощадный взгляд запятнал ее изнутри, отпечатался внутри нее, там, где больнее всего, там, где нет места посторонним.

И это клеймо никогда не заживет, раздираемое отчаянными попытками отмыться, нескончаемой болью и отвращением к себе. Она подспудно знала, ей не стать самой собой, пока ее нутро не очистится от грязи. Прислушивалась к себе… Где ей больнее всего? Готовая к новой порции боли, чтобы голыми руками вырвать эту мерзость из себя, но стоило ей приблизиться к цели, как вновь вспыхивал яркий свет и она просыпалась.

Но сегодня, вместо того чтобы проснуться, растворилась в этом ярком белом сиянии, что просачивалось сквозь каждую ее клеточку. Внутри этого белого света слышала знакомые голоса и откликалась на них. Сотканная из сияния, осеняла всё вокруг, обнимала, укутывала, согревала своим теплом, делилась своим светом.

И еще видела, как росла ее злобная тень, все ближе подбираясь к тем, кого она любила, еще шаг и назад дороги не будет. Пыталась их остановить, но они упорно шли навстречу опасности. Старалась их защитить, но ее поле досягаемости было не безгранично. Скоро они останутся один на один с ее оборотной стороной, где меркнет Свет и властвует Тьма, стоит только переступить запретную границу, и они ее переступили.

Тут Джулия проснулась, все еще цепляясь за ускользающие во тьму силуэты, выкрикивая отчаянное: «Нет!». И вновь ничего не вспомнила, кроме того, что сон изменился, а вот его содержание так и осталось тайной за семью замками. Но была уверена: всё, что она видела сегодня ночью, как-то связано с новым знакомым, так внезапно возникшим в ее жизни. А если Василис — то самое связующее звено между ее настоящим и прошлым? Если он сам и есть ключ к разгадке этого нерешаемого еженощного сомнологического ребуса.
;
Джулия была права и на подсознательном уровне двигалась в правильном направлении, а вместе с ней и ее тень, в которой скрывалось зло, и так же интуитивно продвигалось ей навстречу. Они всегда были рядом и не существовали друг без друга, и оставались друг для друга непостижимой загадкой, покуда не столкнулись воочию.

ОНА — спасенная и взращиваемая светом, и ОН — сокрытый и выпестованный тьмой. И в ней, и в нем скрывались оба начала, но какое возобладает, было тайной не только для них самих, но и для их покровителей. Оба оказались нежданным подарком и бомбой замедленного действия как для светлой, так и для темной стороны. Кто первым прозреет, тот и выйдет в дамки, но если это случится одномоментно, победителей не будет, как и проигравших, т. к. это прямой путь к самоуничтожению. И, как показывает прежний опыт, ничего нельзя предугадать наверняка…

Продолжение следует...