Если бы я могла вернуться в детство

     Если бы я могла вернуться в детство, хотя бы на миг - это была бы деревушка под названием Прохоры и время года непременно лето.
    Ежегодно, месяц каникул мы с братом и мамой  проводили в деревне у бабушки и дедушки.
    Дорога к ним была очень долгой. На красивых жигулях оранжевого цвета,  папа отвозил нас в город Барнаул, пересаживал на поезд и трое суток мы были в пути.
    А потом Москва, метро, смена вокзала  и снова рельсы, затем несколько часов на электричке, вновь машина. И завершающий отрезок пути – три километра от главной трассы до деревни, преодолевали пешком.
    Мы с братом очень не любили эти поездки и часто ворчали, тайком жалуясь друг другу на то, что другие дети проводят лето в пионерских лагерях или на море, а мы скучаем в деревне. Какими же глупыми мы тогда были!
     Прошло более тридцати лет с тех пор, как я в последний раз была в тех краях. Но в голове, как на кадрах киноленты,  на всю оставшуюся жизнь запечатлено все, вплоть до мельчайших подробностей. Помню каждую тропинку, кустик, лужицу.
    Раннее утро, бабушка затопила русскую печь, а в ней глиняные горшочки и кувшинчики – все разного размера и формы и каждый, строго, под определенное блюдо.
   Вот картошечка, накрытая вместо крышечки, большим куском сала, щи, колечки домашней колбасы, молочная каша с запеченной пенкой – мы всегда делили ее через скандал.
    А если забраться на печь, долго там не улежишь – прогревает до косточек. Тут же, в коробке пищат цыплята и клюют творог из капроновой крышечки – шумные, пушистые, разноцветные комочки.
    Дом находился на самом краю деревни. От него, в поля вела собственная аллея.  Деревья в ней росли плотными рядами, и были настолько высокими, что смыкались макушками и тем самым полностью закрывали собой солнце. Если бежишь этой дорогой, земля под ногами всегда сырая и холодная.
   Вот следом важно вышагивает гусак – ведет семейство на пруд. Вожак идет первым, за ним гусыни, завершают эту процессию гусята. Путь не близкий, но гусак  в себе уверен. Идут шумно, вытягивая перед собой длинные шеи, шипя и гогоча на всю округу.
     Если их напугать и разогнать до большой скорости – хотя бы один, да запутается в траве. Тогда его можно взять в руки и помутыскать.
    Аллея выводит в поля. И здесь тебя сразу встречают козы. Они бродят по кругу, так как привязаны веревками к специальным колышкам.
   Чтобы забить в землю такой длинный металлический стержень, приходится брать с собой тяжелую кувалду. Если постарался не на совесть, то жди скорого возвращения этих рогатых существ. Ты услышишь их издалека. Через аллею, волоча за собой веревки и громыхая кольями, они возвращаются во двор. Следом, скача боком,  и наставляя друг на друга маленькие рожки, бегут козлята.
   И тогда приходится заново брать кувалду, колья, веревки и возвращать этих бородатых бестий в поле. Причем на этот раз, работаешь кувалдой как следует, чтоб уж наверняка.
    Немного дальше – искусственные водоемы с теплой, а в жаркую погоду – практически горячей водой – местные жители называют их ставками. Здесь обитают головастики всех размеров, лягушата и весь этот квакающий на всю округу хор, окружен камышами.
    Именно сюда спешат на водопой коровы. Заходят глубоко, и прикрыв от удовольствия глаза, важно жуют жвачку и помахивают хвостами, пытаясь таким образом избавить от надоедливых оводов и слепней.
      И ты забредаешь в ставок, плескаешься бок о бок с рогатыми соседями до тех пор, пока не посинеешь. Затем, стуча зубами, выбираешься на берег, и ждешь, пока тебя обдует ветерком. Зябко.
    Рядом поля гороха и нет им конца. Заходишь в одно из них и рвешь огромные стручки, набивая сладкими бусинками попеременно то рот, то лукошко, которое прихватил заблаговременно.
   А если приближаются люди, прижимаешься к земле и замирая, дышишь через раз. Бабушка строго настрого наказывала – не попадаться на глаза колхозникам, иначе проблем не избежать. Однако, они, заметив наши макушки в горохе, смеются и проходят мимо.
  Вечером, когда совсем стемнеет, бабушка надевает очки – с привязанной к ним белой резинкой, чтобы не спадали, и берет в руки старый томик со стихами или принимается за рукоделие.
    Ты лежишь на металлической кровати, с красивыми набалдашниками и шариками – скорее даже не лежишь, а просто утопаешь в огромной пушистой перине и до последнего наблюдаешь за происходящим, пытаясь бороться со сном.