Сарай рассказ

Выдержка из
«Пошаговой инструкции по запряганию лошади в телегу»
............................

Важно помнить, что запрягание лошади в телегу требует определенных навыков и опыта.

Если вы не уверены в своих способностях, лучше обратиться к опытному специалисту или тренеру.

–––––––––––––––––––––––––––

  Когда Бог наводил порядок на земле, вся авиация была в воздухе
  Это летчики сами про себя так шутят. Я здесь ни при чем.

Вообще-то авиационные части - одни из самых дисциплинированных в армии. Без дисциплины все что угодно может случиться. Если что, самолет на обочине не остановишь. Впрочем, всякое бывает. Я это точно знаю – сам служил в авиационной части.

Вот вам один случай, который произошел со мной.

Понадобилось как-то на хоздворе построить сарай. И надо же было такому случиться, что все специалисты по строительству, в том числе специалисты по строительству сараев, были заняты на других объектах.

Начальство крепко подумало, перебрало все варианты и, наконец, решило, что лучше меня на роль строителя сарая никого не найти. Оказывается, я ранее уже проявил себя успешным организатором покраски забора. Видимо, решили, что и с этим я справлюсь.

Меня ознакомили с приказом, и я отправился на хоздвор.

Опыта в строительстве у меня не было никакого, но с приказами спорить нельзя.

Заведующий складом майор – коренастый мужичок небольшого роста с красным, как после бани, лицом был явно чем-то озабочен. Мне почему-то казалось, что он сразу обрадуется, увидев меня. Но майор, едва взглянув, спросил совсем невежливо:

– Ты чего сюда пришел?

Я решил не обращать внимания на такой холодный прием и, постаравшись придать голосу оттенок энтузиазма, ответил:

– Сарай строить!

Прозвучало это, по-видимому, не очень убедительно, поскольку майор, не глядя на меня, выругался себе под нос, потом чуть погромче пробормотал: – Они там что, идиоты все?

Поскольку вопрос предназначался явно не мне, я решил не отвечать.

После некоторой паузы майор, будто приняв какое-то решение, спросил:

–Ты что, один будешь строить? Где твои люди?

Потом все-таки внимательно посмотрел на меня и поинтересовался:

– А ты вообще чего-нибудь умеешь?

Тут уж я замешкался, не зная, что ответить. Признаваться, что я совсем ничего не понимаю в этом деле, не хотелось. При этом почему-то очень-очень захотелось построить сарай. И я решил не сдаваться.

– Ладно, стой здесь,

Майор не стал ждать, пока я что-то скажу, и, повернувшись, ушел к себе в контору.

Я стоял и раздумывал, как выйти из этого положения. Откажусь строить этот сарай, будет плохо. Не построю, тоже ничего хорошего. Даже непонятно, что хуже.

Пока я раздумывал, майор вернулся явно повеселевший.

– Дадут солдат, обещали толковых. Скоро подойдут. Повезло тебе.

В чем мне повезло, я не понял, но настроение улучшилось.

– Пошли. В чертежах понимаешь?

Он поглядел мне прямо в глаза, будто пытаясь уличить меня в обмане. Но тут я был спокоен. В чертежах я еще со школы разбирался, уверен, что неплохо.

В конторе майор положил передо мной лист бумаги, на котором было красиво написано «ЧЕРТЁЖ САРАЯ НА ХОЗДВОР». Меня несколько покоробило это название, но я промолчал, решил не расстраивать человека. Под названием был изображен сарай. Нарисован он был по линейке, довольно аккуратно, но это был не чертеж, а рисунок. Правда, по краям листа стояли цифры – я понял, что это размеры, но то, к чему они относятся, было не совсем понятно. Вместо размерных линий, как это должно быть на чертеже, от цифр к изображению сарая шли стрелки. Я попытался было уточнить, что означает один из размеров: это высота сарая от земли до крыши или уже вместе с крышей? Но майор посмотрел на меня таким презрительным взглядом, что дальнейшая охота задавать вопросы у меня пропала. «Ладно, по месту разберусь», – произнес я примирительную фразу. Майор еще раз посмотрел на меня, но ничего не сказал. Может, он сам не знал, что это значит.

В этот момент подошли солдаты, направленные мне на помощь. Их было всего двое. Я думал, что дадут трех-четырех, не меньше.

Солдаты доложили о прибытии, как положено по уставу. Мелькнула мысль, что сам я доложиться забыл. Видимо, майор был в таком настроении, что об этом не вспомнил. «Черт с ним», – подумал я и поглядел на парней, которые стояли у двери, переминаясь с ноги на ногу.

– Все, отправляйтесь, – сказал майор. – В конце двора у навеса увидите прапорщика Сенина. Он с усами, не спутаете. Сенин расскажет вам, что делать надо.

Мы пошли искать прапорщика и по дороге познакомились. Из разговора выяснилось, что мои помощники никогда не занимались строительством сараев. «Вот попал, а сказали толковых дадут,» – подумал я обреченно. Но отступать уже было некуда. «Взялся за гуж, не говори, что не дюж» – весьма к месту вспомнил я пословицу.

Когда мы подошли, прапорщик Сенин мрачно колотил здоровым молотком по какой-то железяке, пытаясь ее согнуть. На нас он едва взглянул и продолжил избивать железяку. Мы попытались привлечь его внимание. Это оказалось непросто.

Но в конце концов прапорщик все же оставил свое занятие, бросил молоток и, ничего не сказав, махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Сам быстрым шагом направился в дальний угол складского двора, туда, где за кустами виднелись наваленные доски. Мы поспешили за ним.

Когда мы дошли до места, прапорщик наконец повернулся, оглядел нас и спросил:

– Это вы что ли сарай строить будете?

«Интересно, почему он раньше не мог спросить?» – подумал я.

– Кто старший? – Прапорщик быстро оглядел нас.

– Я, – я сделал шаг вперед.

Он мельком, без всякого интереса, взглянул на меня и продолжил.

– Слушайте внимательно. Надо вот здесь, – прапорщик показал рукой в сторону кустов, – построить сарай. Сарай, запоминайте, должен быть двух этажей. Двери будете делать слева, чтоб заехать удобно было. На второй этаж ПАНГУС сделаете, – «пандус», – подумал я, но промолчал. Судя по тому, как он произнес слово «пангус», оно ему очень нравилось.

– Знаешь, что такое пангус? – он показал на меня пальцем.

– Пандус, – сказал я вслух, все-таки решив поправить прапорщика.

– Не умничай. Пангус! Запомни!

Я решил не связываться и кивнул. Вроде на чертеже, который мне дал майор, никакого пандуса не было. «Потом разберусь», – подумал я и отложил решение проблемы на потом.

– Материал – вот... доски, понял? – прапорщик махнул рукой в сторону горы досок.

– Гвоздей вам хватит – там целый ящик, только не раскидывайте, знаю я вас. Если чего надо, обратишься ко мне. – Короче, у вас четыре дня.

Я попытался возразить, что четыре дня это мало – не успеем. Я вообще-то рассчитывал недели на две.

Видя мои жалкие попытки выторговать уступки, прапорщик жестко повторил:

– Четыре дня, начиная с сегодняшнего. Все понятно?

Что тут было не понять. Появилась подлая мысль прямо сейчас признаться, что я не умею строить сараи, тем более за четыре дня мы не успеем. Но тут же ее заслонила другая мысль «Как-нибудь справимся». Вот это «как-нибудь» отчасти вернуло мою уверенность.

Прапорщик продолжал:

– Когда доски закончатся, привезете еще, с лесопилки. Вам дадут. Скажете, для сарая. Возьмешь лошадь, телега под навесом, – прапорщик кивнул в сторону кобылы, мирно щиплющей траву невдалеке.

– Всё, начинайте, не сачкуйте.

Прапорщик повернулся и быстро пошел к своей недобитой железяке.

Запоздалая мысль о том, что я никогда не запрягал лошадь и имею об этом весьма смутные представления, повисла в воздухе.

Проводив прапорщика взглядом, я повернулся к солдатам:

– Кто-нибудь умеет лошадь запрягать? – они дружно замотали головами.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Ну что, вперед! – призвал я к началу работы.

***

Работа, как водится, началась с большого перекура, во время которого стало окончательно ясно, что никто из нас раньше не только сараев не строил, но и лошадей в телеги не запрягал и желания этим заниматься никогда не имел.

Конечно, было еще не поздно пойти к майору и признаться ему, что мы ничего не умеем. Только вот как он к этому отнесется? Сердиться и ругаться, наверное, будет. Глупое честолюбие на допускало такой вариант. Стыдно было признаваться в своей бесполезности.

Посовещавшись между собой, мы решили, что что-нибудь обязательно придумаем, и на этой оптимистической ноте отправились на место строительства.

Проведя рекогносцировку на местности, или, если по-простому, оглядевшись, мы обнаружили за кустами на месте, предназначенном для сарая, готовый фундамент, видимо, оставшийся от старого сарая. По углам были установлены столбы. Этому обстоятельству мы очень громко обрадовались, хорошо, что нас никто не слышал.

Наконец, нарадовавшись, мы приступили к строительству. Прибив пару досок, мы поняли, что это не так уж сложно. Постепенно работа вошла в свой ритм. Молотки стучали, доски ложились одна к одной, получалось просто великолепно. Мы любовались своей работой и при этом забыли про дверь, которая должна быть слева, забыли про второй этаж. Даже не вспомнили про «пангус».

Часа через три с небольшим в самый разгар работы доски закончились. Мы дружно посмотрели на пасущуюся лошадь, потом друг на друга и вспомнили, что лошадь надо запрягать в телегу. А кто это будет делать?

Пришлось мне, как старшему в нашей команде, брать инициативу в свои руки. У меня был некоторый опыт, если это можно так назвать. Во-первых, я видел однажды в кино, как один из героев запрягает лошадь. Процесс этот был показан очень подробно. Ну и в детстве мне несколько раз удалось прокатиться в телеге.

Начал я с того, что сделал несколько попыток подвести лошадь к телеге. Пытался и силой, и лаской, но кобыла оказалась своенравной и игнорировала мои старания, отбрыкивалась и продолжала пастись как ни в чем не бывало.

Мы стали действовать втроем. Я уговаривал лошадь. Двое тянули за подпругу. Все безрезультатно.

После ряда безуспешных попыток привести лошадь к телеге мы решили изменить тактику и привезти телегу к лошади. Двое встали сзади телеги и толкали ее, а я спереди тащил и направлял телегу в нужном направлении.

Таким образом мы покатили ее в сторону пасущейся кобылы. Эта сцена привлекла внимание окружающих. Постепенно стали собираться зрители, непонятно откуда взявшиеся: вроде раньше вокруг людей не было. Среди собравшихся отсутствовал только наш прапорщик Сенин. Он, видимо, домучил свою железяку и ушел.

Наши действия вызывали одобрительные или осуждающие возгласы, смех. Нам давали советы. Помогать, однако, никто не собирался.

Наконец после долгих трудов мы подвезли телегу к лошади и попытались пристроить ее сзади.

Однако в то время, когда наши старания уже почти увенчались успехом, кобыла неожиданно шумно вздохнула и отошла в сторону, встав к телеге боком.

Попытки воздействовать на нее убеждением или силой ни к чему не привели. Наши старания подвезти телегу к лошади продолжались. Двое по-прежнему толкали телегу, а третий удерживал лошадь от побега, уворачиваясь от копыт. Наконец, не более чем через час, нам удалось поставить телегу и кобылу в правильное положение, и я, как самый опытный, приступил к процессу запрягания.

Небольшая заминка произошла, когда я попытался вставить удила в рот лошади.

Моя команда пыталась меня убедить, что лошади это не понравится, что нельзя лошади в рот запихивать железяку. Я указал им на специальным образом выпиленные зубы, и они, оставшись при своем мнении, все-таки не стали больше спорить.

Уже не надеясь на какую-либо помощь я продолжил запрягать самостоятельно.

В конце концов с большим трудом методом проб и ошибок мне все же удалось запрячь лошадь и, как мне показалось, по всем правилам. Оглядев свою работу, я победно поглядел на своих товарищей и взял в руки вожжи.

«Но-о!» – воскликнул я, слегка стегнув вожжами по крупу лошади. Она взглянула на меня, как мне показалось презрительно, встряхнулась, и -... упряжь расстегнулась, сведя на нет все мои старания. Передернув крупом, кобыла сбросила все, что я с трудом на нее надел, и отошла в сторону от телеги, после чего невозмутимо продолжила пастись.

Я не сразу понял, что произошло, и растерянно смотрел на происходящее. В себя я пришел от хохота толпы зевак, наблюдавших за тем, как я воюю с лошадью. Им, видимо, нечего было делать, кроме как смотреть на мои мучения.

Меня охватило смешанное чувство злости, досады и азарта. Я ухватился за уздечку, которую коварное животное не смогло скинуть, и буквально потянул лошадь к телеге. Как ни странно, она спокойно подошла и опять посмотрела на меня, но уже вопросительно. Меня всегда удивляли лошадиные глаза. Эмоции, которые в них возникают, похожи на человеческие. Да что там похожи – они точно, как человеческие. Иногда оторопь берет, когда глядишь лошади в глаза и тебе кажется, что она читает твои мысли.

Я повторил свою попытку совместить лошадь с телегой. Уже имея некоторый опыт, я принялся запрягать, тщательно затягивая ремни и выравнивая ремешки сбруи. Дело шло споро. Не прошло и получаса, как лошадь стояла в полной упряжке.

Я еще раз оглядел результаты своего титанического труда и случайно заметил, что один из ремней (вроде бы он называется «шлея» – это я потом узнал) проходит вдоль крупа лошади рядом с каким-то колечком.

«Наверное, надо было ремень пропустить через это кольцо», – подумал я, но промолчал. Подергав подпругу, я решил, что продеть этот ремень в кольцо будет сложно. Для этого придется расстегнуть часть упряжи, а потом снова все застегивать. «И так сойдет, – подумал я – вроде держится».

Кинув взгляд на толпу зевак, я взялся за вожжи. Публика безмолвствовала. Стали понемногу расходиться. Меня это несколько обидело, но я все равно чувствовал себя победителем. «Но-о-о»,- сказал я уже во второй раз и тут же испугался. Но лошадь послушно пошла, и, что самое невероятное, за ней поехала телега. Я уже готов был ликовать, как вдруг тот самый ремень, который я забыл продеть в кольцо, сдвинулся с места. Телега начала постепенно разворачиваться боком, при этом продолжая двигаться за лошадью.

Я кинулся было к телеге, пытаясь вернуть ее на место, но на ходу это было сделать невозможно. И тут я понял, что кобыла меня не слушается. Как ни кричал я волшебное «тпру-у-у», как ни дергал за вожжи, перекошенная телега, подергиваясь, подпрыгивая и отчаянно скрипя, продолжала неуклонно двигаться к выезду с хоздвора. За воротами был мостик размером чуть шире телеги. Все было бы хорошо, но телега двигалась боком, все больше и больше сползая в сторону от дороги. И тут я понял, что на мостик мы не попадем.

Отчаянно пытаясь остановить кобылу, я живо представил себе, как телега, свалившись с моста, заваливается в канаву. Вскоре это и произошло. Телега плавно завалилась набок, упала в канаву и медленно развалилась на части.

Кобыла наконец остановилась и равнодушно поглядывала то на обломки телеги, то на меня. Я стоял поодаль и, понимая, что ничего уже исправить не смогу, безнадежно смотрел на телегу, на лошадь, чего-то ожидая. Краем глаза я видел майора, быстрым шагом идущего в мою сторону.

В том, что меня накажут, я не сомневался. И даже было любопытно как. Несколько человек пытались вытащить телегу из канавы, вернее то что от нее осталось. Стояла тишина, прерываемая всякими обидными словами в мой адрес. Я даже не обижался.



Меня наказали. Но, к моему удивлению, все наказание состояло из устного выговора с разными грубыми словами. И еще меня лишили звания «сараестроитель», запретив близко подходить к хоздвору.

Кстати, сарай так и не построили. Наверное никто так и не смог запрячь лошадь в телегу. А может по другой какой-то причине. А еще выяснилось, что сарай этот вообще никому не был нужен. Они об этом потом вспомнили.