Со-Творение. гл. 20. Папе с любовью

Константин Дмитриевич ушёл совершенно нежданно.
               
В первом сообщении Ирина Алексеевна написала, что срочная операция   папы прошла удачно. Второе звучало тревожно: поднялась температура. Анна говорила, что надо немедленно ехать домой. Но обстоятельства удерживали.  Хао Ши прилагал отчаянные усилия, спал не более четырёх часов в сутки, чтобы, пусть скомкано, завершить неотложные дела. Он понимал, что с интуицией Анны уговоры не тревожиться будут звучать кощунством.
 
Третье принесло неизбежность - дата похорон. Они уже никогда не увидят отца живым.
 
Лихорадочные сборы, длинные выматывающие транзитные перелёты с тягостными ожиданиями в муравейниках аэропортов. И смс-ки о задержках рейсов, о переносе времени вылета.
 
Завершено отпевание… но Ирина Алексеевна настояла задержать похороны.
               
Такси прибыло. Они успели войти дом за 40 минут до выноса тела.
 
Множество людей, несмотря на выпавший обильный снег и холод, образовали проход, по которому они шли к двери дома. Ирина Алексеевна выбежала навстречу … в чёрной вдовьей шали, и замерла, глядя на дочь. У Анны нет слёз, и нет слов. Глаза мамы – тёмные провалы, Хао Ши обнял, вдруг обессилевшую женщину, помогая сделать несколько шагов.
 
Дверь дома. Её надо открыть и войти. Принять безысходность. Анна не может. Она разворачивается и спиной вжимается в дверь, словно запирая беду собой, не позволяя вырваться горю из дома наружу. Толпа людей смотрит на неё. В голове пусто, все мысли скованы. И тогда Анна совершает бессмысленность: вскипевшая ярость заставляет ударить о дверь сумкой и отшвырнуть её прочь, в снег. В сумке документы, деньги – ей всё-равно.  Этот выброс эмоций - такой протест. Но он придаёт сил идти … к гробу.
          
Они целуют покойного в лоб и садятся рядом на лавку. Для них освободили места. Даже дед и бабушка- родители отца, - где-то в сторонке, чтобы Анна и Хао Ши наедине могли безмолвно сказать прощальные слова.

Папа - теперь «тело». Сознание Анны отказывается это принять.  Она пытается уловить, поймать те чувства тепла и нежности, которые протягивались лучиками не только при нахождении рядом с Константином Дмитриевичем, а даже при мимолётной мысли о нём. Нет. Ничего этого нет. Пустота. Анна осматривает каждую чёрточку лица –  это совсем другой человек. Мама предупредила, что 11 суток адских страданий, пока он боролся за жизнь, совершенно изменили облик. Но «это тело» не имеет к её папе никакого отношения!
 
В гроб положены огромные на длинных толстых стеблях розы, необыкновенной красоты. Да, розы живые. А папа - нет! Анне хочется вскочить и измочалить руками в клочья эти живые ни в чём неповинные шипастые стебли! Взгляд скользит по мебели, там, в нише стоит рюмка с тёмным напитком, накрытая кусочком хлеба. Нелепость какая-то… Это для папы… И снова в ней вскипает порыв схватить эту рюмку, грянуть её об пол и кричать: «Почему сюда вино налито? Папа водочку любил!» Внутри всё вопит и мечется, но Анна, окаменевшая сидит у гроба. Она никого не видит – ни родных, ни друзей-знакомых; она даже не чувствует рядом Хао Ши…

Взгляд в гроб, и снова внутренний крик: «Это не папа!»   И вдруг Анна ощутила – его тепло, но не в сердце, а со спины, на расстоянии. Затылком, областью шишковидной железы, она воспринимает и видит в овале – мандорле* живое лицо отца, словно бюст в проталине заиндевелого окна. Наконец, к Анне приходит чувствование, но не своё, а то, которое испытывает Константин Дмитриевич: безграничное, невыносимое страдание. Потому что именно он является причиной горя и печали стольких людей. Отец винит себя в слезах тех, кто пришёл проститься с ним…

В единый миг Анна утверждается в понимании, что смерти нет. Что папа живёт теперь другой, неизвестной ей жизнью. До этого дня она не только слышала, а и сама произносила «Душа бессмертна». Но даже опыты реинкарнации не давали постичь глубину этапов и значимость перехода к другой форме - жизни в тонком теле.
 
Тогда же, пришло осознание, насколько мудры первобытные племена, отпускающие дорогих им людей в радости и уважении к завершённому пути без истеричных обвинений: «На кого ты меня покинул?» Те провожают своих усопших в мир иной пением и плясками, как  освобождение от тягот бренного мира и вступление в мир Света.
 
*
Отец пришёл к Анне во сне на девятый день после смерти. Сначала она увидела двух незнакомых мужчин: одного - средних лет и другого –помоложе. За их плечами, снова в овальном облачке, был папа. Без слов, телепатически Константин Дмитриевич просил Анну передать маме, чтобы она не плакала и не корила себя в его смерти. Страдания так уплотняют пространство, что Ирина Алексеевна, рухнув в своё горе, не слышала его обращений, и он смог прийти только к дочери. Отец, как последнее пожелание, просил вспоминать о нём только светлые моменты. Голосом было произнесено знание обо всех ушедших: «Мы живём столько, сколько вы помните с радостью о нас».

Утром этого дня, мама отдавала на память личные папины вещи. Рассматривая старый фотоальбом, принесённый дедушкой Дмитрием Игоревичем, Анна узнала, впервые увидев тех, кто были проводниками отца в сновидении: это были прадед и его брат, погибшие в Отечественную.

*
Полгода спустя в медитации Анна увидела мужчину, сидящего за грубо сколоченным столом, на такой же, выполненной на скорую руку, лавке из распиленных и необработанных досок. Его  лицо закрыто руками. Комната кубическая без окон и дверей, стены – глиняные. Анна понимает – это не тонкий мир, а пространство Земли.
 
Папа! Она проникает в помещение, - луч вносит её через верхний угол этой кубической комнаты и опускает на лавку напротив отца. Константин Дмитриевич, не отрывая рук от лица, произносит:
 
- Аня, я попал в такое пространство…это, как тюрьма.  Помоги мне! -  Он рыдает. И Анна тоже:
- Папа, куда ты попал? Папа, я всё сделаю, скажи, как тебе помочь?

Но отец, спрятавшись в ладонях,  не отвечает; а луч выносит её обратно через тот же правый верхний угол, только движение происходит спиной вперёд.  Глиняная кубическая комната, которую она видит насквозь, словно прозрачную, с  находящимся в ней  отчаявшимся отцом, удаляется, превращается в точку, исчезает.

Анна размышляет, сверяясь с чувствами, и понимает, что её визит по лучу остался для отца неизвестным. Он не видел присутствия дочери и не слышал её. Анна постоянно помнит о своём обещании помочь. Ей подсказали, как провести ритуал отмаливания. Три дня подряд она трижды читает 90-й Псалом с внутренним призывом освободить отца из ловушки, в которой он застрял между мирами. На второй день, во время чтения второго повтора молитвы, над пламенем свечи образовался белый дымок, вращающийся конусом, как дымят ароматические палочки. Глядя на этот дымок, Анна получила четкий ответ, что мольба услышана, и её папа свободен, хотя теперь он не может достичь тех планов, в которых изначально должен был находиться, т.к. упущены и растрачены энергии, предназначенные для подъема в соответствующие слои тонкого мира в посмертии. Анна дочитывает псалом на третий день, завершая цикл ритуала, и посылая просьбу Высшим, укрепить энергии ослабленной души отца.
 
Какое вопиющее невежество «цивилизованного» человека!  Души зависают между Небом и Землёй, поддавшись жалости и сочувствию к страданию тех, кто рыдает у гроба в момент похорон, и последующие 9, 40 дней, полугода – сроков, когда душа должна уходить в миры Горние, освобождённой от земного притяжения.

Если мы здесь страдаем, то муки души усопшего, тысячекратно сильнее!!! И  как  трудно ей, душе, расстаться с цепкими когтями родственников, не желающих понимать, что они творят преступление над своими родными!

***
 
                ГОДОВЩИНА.

-  Лети, мой папочка, на крыльях нашей взаимной любви в самые высшие Горние миры! Мы помним счастье и праздник всех лет, который ты подарил нам своим существованием и присутствием в наших жизнях. Я благодарю тебя, что даже своим уходом ты сдёрнул для меня ещё одну завесу с тайн жизни. И мы все с Радостью и теплом вспоминаем тебя.

- А мне повезло несколько раз своими глазами увидеть, как Константин Дмитриевич налаживал дипломатические отношения с голубями, - произнесла Маргарита. 
- Многие семьи любят наблюдать толкотню голубей и на прогулке их подкармливают, рассыпая крошки или зерно, как можно ближе у себя под ногами. Все знают, что, не смотря на кажущуюся доверчивость, голуби - птицы осторожные. Они теснятся, воркуют и выхватывают еду у соседа, но стоит человеку сделать резкое движение, как стайка шумно вспорхнёт.  Отлетев на метр–два, возвратятся снова, но слишком близко, а тем более вплотную, подходить опасаются.
 
А твой папа умел получить доверие от вольной птицы. Он обращал внимание на самую пугливую особь, топчущуюся в сторонке. Присев на корточки, Константин Дмитриевич осторожным медленным движением скудно сыпал зернышки дорожкой от голубя к себе. А ладонь, с полной горстью зёрен он держал в конце этой дорожки, и не шевелясь, терпеливо дожидался первых робких поклёвок. Голубь или голубка несмело принимались за корм, понемногу приближаясь. И в итоге, осмелев, взбирались на ладонь и даже переходили с пальца на палец, как по веткам.
 
- Точно, - подтвердила Ирина Алексеевна. – Я всегда удивлялась этому его безграничному доброжелательному терпению. Когда щекотку клюва и царапки коготков Костя уже не выдерживал, он ласково говорил: «Уважаемая голубушка, наш ресторан закрывается». Осторожно повернув кисть, ссаживая птицу, он приговаривал: «Спасибо, что приняла мою еду, я рад, что ты поела».  Едва шевеля пальцами, Костя прикасался, и голубь позволял погладить свою головку.
 
-Ань, а ты научилась, как отец, приманивать голубей? – Маргарита перевела взгляд на подругу.

- Куда мне, у меня нет такой выдержки, ноги быстро затекают. А вот Хао Ши – легко! У него с первого раза вышло. Они с папой даже спорили – к кому первому птица подойдёт; не обязательно взберётся на ладонь, а хотя бы начнёт клевать с руки. Высший пилотаж, конечно, - погладить!

- Ну, для меня долго сидеть на корточках - привычно, - подхватил Хао Ши. - Китайцы так расслабляются и отдыхают, поэтому я не уступал тестю. А ещё нам с Константином Дмитриевичем нравилось соревноваться в парке: мы спорили у чьей белки будут самые пухлые щёчки. Эти проказницы, взяв орешек с протянутой ладони, очень скоро переставали убегать на ствол, а смело перебирались к нам на рукава. Соревновались мы в том – к кому первому белка спустится на руку, и чья последняя ускачет на дерево. Эта игра тоже на выносливость – часто вытянутые руки немели от неподвижной позы. Но так забавно наблюдать, как животные берут своими крохотными пальчиками и заталкивают в рот всё новые орешки. И даже капризничают: выбирают кедровые, оставляя без внимания грецкие или семечки.  С этими хитрыми бусинками глаз и оттопыренными защёчными мешками мордашки белок становятся такими уморительными!

Маргарита оживилась:                - О, про мордашки! У меня эксклюзив от очевидца, и сейчас я намерена дискредитировать образ Константина Дмитриевича, как человека ответственного и очень серьёзного!
 
Как-то у меня освободилась вторая половина дня в пятницу, и я решила нагрянуть сюда, в Изнакурножку, без предупреждения. Искупалась в реке, и шла вслед за группкой дошкольников - наверное, дачники самоорганизовали детсад. Наплескавшись на отмели в воде и разморенные солнышком, малыши гуськом понуро брели в посёлок под присмотром двух воспитательниц: одна держала за руку впереди идущего ребёнка, вторая – замыкала шествие.

И тут я заметила, что они поравнялись с Константином Дмитриевичем, который остановился и внимательно разглядывал ребятишек. Судя по всему, его огорчили их унылые личики. И наш господин дипломат вдруг высунул язык и задорно разулыбался во весь рот. Дети с недоверием поглядывали на странного дяденьку, который, подмигивая, корчил забавные рожицы, и даже «телепал» языком, как ящерица. В потоке радостного веселья, излучаемого этим взрослым, детвора дружно ответила смехом и высунутыми язычками! Воспитатели, не сразу заметившие неприличное поведение подопечных и их непонятное оживление, начали одёргивать ребятишек, мол, некрасиво показывать язык взрослым, незнакомым людям. Дети, оправдываясь, тут же сдали Константина Дмитриевича, указывая пальчиками:

- А он – первый! Он первый язык показывал!
 
Воспитатели смущённо косились на удивлённое невинно-благожелательное выражение лица этого явно достойного человека. К тому же - красивого, высокого, очень привлекательного мужчины!  Не понятно, – с чего это дети дружно привирают? Твой уважаемый батюшка, Аня, улучив момент, когда взгляды молодых дам изучающе обратились к мордашкам воспитанников, опять дразнил детей!

Апофеоз! Вся детская группа в восторге раскрепощения визжала и корчила рожицы, уже дразня друг друга! В этот момент Константин Дмитриевич живенько прошмыгнул в калитку усадьбы. Исчез, растаял, словно его тут и не было!  А повеселевшие детишки, бодро щебеча, продолжили свой путь.
 
- Интересно, почему же мы все впервые слышим эту историю?
 
- Так ты сама виновата, подружка. Пока я, спрятавшись за кустами, давилась смехом и пыталась успокоиться, ты позвонила и сказала, что в те выходные останешься в городе. И мне пришлось тоже вернуться. Не могла же я, в самом деле, встретившись  с твоим отцом, разоблачить его и признаться, как я подглядывала за его хулиганством!

- Костя с детства любил весёлые розыгрыши, зачинщиком которых, как правило, он сам и был. Его обожали все со школы; и коллеги, и знакомые, а дети всех возрастов - особенно!  Будучи молодым парнем, до вашей, Ирочка, женитьбы, Костя умел взглядом и парой слов успокоить незнакомого капризничающего годовасика… - Дмитрий Игоревич на секунду скорбно сжал рот, но тут же совладал с нервами, приобнял за плечи жену – мать их сына:

- Помнишь, дорогая, Косте было лет семнадцать, когда у нас гостили родственники с пятилетним внучонком? Озорник без спроса вышел за калитку, а вернулся бегом в панике с криком:
               
- Дедушка, там, там!...-  у малыша от перепуга не хватало слов: - Там, Собака!!!
 
- Большая собака? – спокойно и даже как-то лениво-равнодушно, спросил Костя, не отрывая взгляд от шахматной доски.  Малыш хватал ротиком воздух, не в силах ответить.
 
- Стра-ашная? – посмотрев на мальчонку, догадывается Костя, и внучок родственников кивает:
 
-Как… как… - он не находит определения, и Костя снова помогает, произнеся по слогам:
 
-Как Бас_кер_вильская?

 - Да,- впечатлившись термином, выдыхает ребёнок,  не имея понятия о чём речь.
 
-Ну-ка, пойдём посмотрим, что это тут за Баскервильские собаки вздумали пугать моего Зайчика!

Мальчонка весь в опасениях, но держится за руку и следует за смелым почти взрослым Костей. Нам с мамой и гостям тоже любопытно, хотя слегка встревожены: в нашей семье всегда любили  и с заботой относились к животным; было бы странным не научить ребёнка дружбе с ними.

Вышли за калитку. Пожилая дородная дама прогуливается по тихой улочке в компании крохотного пинчера без поводка. Карманное животное, завидев нашего пятилетку, по неведомой причине возомнило себя альфа-лидером и решило заявить права на территорию! Со звонким лаем, пёсик бросился в нашу сторону.  В единый миг Костя подхватил ребёнка на руки и громко, заразительно захохотал:
 
- Вот так Баскервильская собака!
 
Мы, старшие, дружно поддержали.  Обсмеянный пёс, поджав остатки купированного хвостика, ретировался «под сень» хозяйки.
 
- Ну, разве собака страшная? Видал, как она ТЕБЯ перепугалась! Она расскажет о твоей смелости другим собакам, и теперь ни одна, даже самая большая, не посмеет обижать тебя. Потому что, ты у нас очень храбрый парень! - Костя приободрял сидящего у него на руках ребёнка, и тот, соглашаясь, счастливо кивал.

С тех самых пор в нашей семье за маленькими собачонками и закрепилось прозвище - баскервильских!


- Порой в жизни случаются настолько пронзительные эпизоды, которые совершенно переворачивают душу и оставляют в ней сладко щемящий след навсегда.

Этой историей Любовь Николаевна, бабушка по материнской линии, делилась, в основном с Хао Ши и Марго. Из присутствующих только они готовились услышать её впервые.

- Анечке было чуть больше трёх лет, когда представился редкий случай отметить Костин день рождения в кругу родственников и друзей. Гости собрались разных возрастов.
Завели хоровод: «Как на Костины именины…Каравай, каравай, кого хочешь - выбирай!» И вдруг возникла пауза! Именинник растерялся. В первый миг все, от мала до велика, с любопытством ждали – кого Костя, так щедро одаривающий всех своей огромной любовью, выберет. Жену? Родителей, – своих или Ириных?  Гости понимают, что семья - это вне выбора. И в молчании среди всех дорогих и любимых друзей начинает зарождаться чувство лёгкого соперничества… Прекрасные мужчины и женщины выжидающе смотрят просящими, сияющими глазами: «Меня, выбери меня!»  Кто же окажется первым среди них? 

Пауза затянулась. Взрослые, просто играющие в детскую шуточную игру, начали испытывать неловкость.  Напряжение растёт, обретает какую-то неосознанную, будоражащую значимость... Хоровод – это сакральность…  ВЫБОР… И тут трёхлетняя Анечка, не выдержала накала, - ведь всё же очевидно! Разорвав круг, она бросилась к Косте, обхватив его ногу:
 
- Папа, папа, ты же МЕНЯ больше всех любишь! -  И Костя прижал к сердцу свою спасительницу: 
- Конечно, моя дорогая! Ты - моя самая любимая девочка!
          
Гости с облегчением рассмеялись и разошлись из круга. Вот такая, не простая  - детская игра предков - «Каравай».

- Я уверена, - Анна обвела всех взглядом, - что и в следующем воплощении папа обязательно выберет меня.

*****   
* Мандорла (от итал. mandorla – ядро миндаля) — в христианском и буддийском искусстве особая форма нимба, священного сияния овальной формы, вытянутого в вертикальном направлении.

Картинка из интернета.