57. Писатель Александр Серафимович Попов в Ингушет

                Александр Серафимович Серафимович (Попов)  -
                7/19/ января 1863 - 19 января 1949 г.

 Кавказские народы горды тем, что такие русские писатели, как А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Л.Н.Толстой одними из первых побывали на Кавказе, описали Кавказ, кавказскую действительность, топонимы, ономастику, этикет, обычаи, нравы и традиции кавказских горцев. В годы гражданской войны на Северном Кавказе побывали такие известные писатели, как Михаил Булгаков, Александр Серафимович (Попов).
 Вся жизнь Александра, сына казачьего есаула Серафимовича Попова, автора легендарного "Железного потока", была полна противоречий, трудностей.
Впервые, будучи студентом Петербургского университета, о6 написал листовку-воззвание, объясняющую причины и смысл неудачного покушения на государя-императора, за это пришлось отбывать в ссылке в Архангельской губернии (1888-1890 гг.) и испытать все тяготы тяжелейших условий.
 И первый свой рассказ "На льдине", автор публикует под псевдонимом "Серафимович". Изначально его любимый жанр - журналистика, далее очерки, рассказы.
 В 1901 году Александр Серафимович издаёт свою первую книгу, в которой уже публикует очерки и рассказы.
 Февраль 1917 года и Октябрь 1918 года А.Серафимович принимает с восторгом, работает в газетах "Известие", "Правда", будучи военным корреспондентом, колесил по фронтам Гражданской войны.

 1918 год был тяжёлым для всех жителей страны. Особенно в сложной обстановке находились жители Осетии, Ингушетии, Чечни.
 В 1919 год на арене революционных действий такие деятели, как С.Орджоникидзе, С.Киров, Н.Гикало, Г. Иоанисиани, Идрис Зязиков и многие из числа ингушей сумели организовать мощное сопротивление против белогвардейцев под предводительством генерала Деникина.
В докладах и выступлениях Серго Орджоникидзе и в мемуарах самого генерала Деникина сказано о мощном сопротивлении всего ингушского народа, который как один встал на защиту своего Отечества.
 Если мы говорим о том, что для России 1-ая Отечественная война была в 1812 году против французов под предводительством Наполеона, а вторая Отечественная война - в 1941-1945 годах против фашистской Германии, то для ингушского народа Гражданскую войну 1917-1920 гг. можно назвать первой Отечественной войной, в которой полегли две трети всего населения, в том числе женщины, дети.
Горем объята вся Ингушетия, весь Северный Кавказ.
 В 1919 году, несмотря на то, что ингуши находились в тяжелейших социально-бытовых условиях, любовь к Отчизне давала всему народу силы для сопротивления. Горцы сумели в самый разгул деникинщины на Северном Кавказе не только сохранить боеспособные части, но и организовать мощное сопротивление врагам Советской власти. Белогвардейцы во главе с генералом Деникиным, обладая такой сильной мощью, предпринимая карательные операции, включая артиллерийский обстрел и поджоги, столкнулись на стойкое сопротивление, которое привело  к потере в их рядах. В итоге их ждало отступление. Деникинцы так и не смогли сломить дух ингушского народа, в котором крепка и сильна была любовь к своей Отчизне.  У А.Серафимовича в записной книжке были такие записи, которые стали известны широкому кругу читателей после его смерти, некоторые исторические факты того периода: «Из 27 населённых ингушских пунктов деникинцами сожжено 13 населённых пунктов, убито 5 тысяч человек и от холеры умерло 800 человек».
 А во второй Отечественной войне 1941-1945 гг. последним защитником Брестской крепости был ингуш Уматгирей Барханоев, которого немцы похоронили с почестями, отдав дань уважения мужеству герою - патриоту ингушу. Ингуши, все как один,  воевали на фронте и в тылу за Советский союз.
 Писатель дважды побывал в нашем крае. "Всего два раза побывал А.Серафимович на Кавказе", - подтверждает исследователь творчества Александра Серафимовича к.ф.н., доцент Юрий Верольский*, бывший мой преподаватель Кафедры русской и зарубежной литературы ЧИГУ им. Л.Н.Толстого, проработавший на одной кафедре с моим супругом к.ф.н, доцентом Ахметом Орцхоевичем Мальсаговым, более 35 лет.
 Впервые А.Серафимович приехал на Кавказ в город Владикавказ осенью 1921 года и находился здесь до весны 1922 года. В тот период правобережье Владикавказа было ингушское, а левобережье - осетинское. Во Владикавказе А.Серафимович рассчитывал подкрепить своё здоровье, подорванное ссылкой и военными действиями. В этот период писатель знакомится с приезжими с центра и местными революционерами Н.Гикало, Г.Иоанисиани. Идрисом Зязиковы с другими руководителями коммунистов Горской республики. Идрис Зязиков в те годы состоял членом комитета обороны, являлся ингушским секретарём горских коммунистов, народным комиссаром земледелия Терской области.
 Многие исследователи, в том числе и Ю.Верольский, и сам А.Серафимович в своих статьях, очерках употребляют слово "трудящиеся" Ингушетии. В Ингушетии в тот была небольшая группа людей, а в основном простые крестьяне, труженики, которые сеяли овёс, пшеницу, кукурузу, картофель, разводили скот, тем самым добывая пропитание своей семье, близким и родным.
 Ингушетия нуждалась в квалифицированных сотрудниках, владеющих русским языком. Александр Серафимович с первых дней своего пребывания на лечении во Владикавказе активно включился  в работу местной  партийной организации. Он не мог стоять в стороне от жизни и всей душой отдавался делам партии, Советов. Серафимович много времени уделял воспитанию молодых сил для осетинской и ингушской литературы.
 В декабре 1921 года состоялась Ш Горская областная партийная конференция. Александр Серафимович был избран членом Горского обкома партии. Его избрали делегатом на Всероссийскую конференцию РКП/б/. А через некоторое время пленум обкома партии назначил его заведующим отделом агитации и пропаганды. "Конференция и  пленум, - по мнению Юрия Верольского, - только узаконили создавшееся положение".
 Несмотря на то, что Александр Серафимович ранее не работал в партийном аппарате, зимой 1921 года, он разъезжает по ингушским и осетинским сёлам, знакомится с жизнью и бытом  горцев.
 После этих поездок Александр Серафимович опубликовал два очерка: "Горное утро" и "Две  встречи".
В очерке "Горное утро" по мнению Ю.Верольского, "показаны те огромные, которые произошли в жизни и психологии ранее тёмных, забитых, угнетённых представителей малых народностей Северного Кавказа. Рассказчика и  и горца сближает общая забота о здоровье Ленина и ненависть к врагам трудового народа....
Очерк заканчивается утверждением , навеянным этой встречей, что в горах начинается новая жизнь, разгорается утро, в жизнь горцев вошли новые люди, для которая Советская власть - новая власть".
 Правильнее было бы сказать, изменилось мировоззрение людей после установления Советской власти в Ингушетии.
 4 июня 1918 года состоялся съезд ингушского народа в крепости Назрань.
Летом 1920 года состоялся во второй раз съезд ингушского народа, который завершился арестом бывшего царского пристава Шахмурзиева за сотрудничество с деникинцами. Орцхо Мальсагов избран Военным комиссаром Ингушетии, принимает активное участие в организации красных партизанских частей, артиллерийских, пулемётных команд.
 В 1918 году арестован "белыми" за службу Военным комиссаром Назрановского округа.
 В 1919 году в Уваровском замке в селение Базоркино Орцхо Мальсагов избран в Совет Обороны, в состав которого вошли 11 человек, где присутствовали Идрис Зязиков с Серго Орджоникидзе. Это отмечено Орцхо Мальсаговым в его очерках о гражданской войне на Северном Кавказе, опубликованы в книге "Турпала т1ом".
 Орцхо Артаганович командовал Долаковско-Кантышевским боем, где получил ранение. Орцхо Мальсагов был единственным артиллеристом в Ингушетии на тот период.
Орцхо Мальсагов был знаком с Александром Серафимовичем и Михаилом Булгаковым.
Орцхо Мальсагов принимал участие в июне 1920 года на съезде ингушского народа.
 В Записных книжках Серафимовича встречаются фамилии и адреса многих общественных деятелей и писателей Ингушетии. Это Абдул-Гамид Гойгов, Идрис Зязиков, Заурбек Мальсагов  и др. А А.-Г.Гойгову он подарил свою книгу "Народ в степи" с дарственной надписью "Пора менять амбар на музу". Все ингушские писатели оказывали содействие, оказывали всевозможную помощь в сложных условиях кавказской действительности, обогащали его кругозор ингушским фольклором, обычаями и традициями ингушей. Меткость ингушских пословиц изумляла писателя.
Н основная идея его очерков в том, что горцы поддерживают власть Советов. "Сам писатель приходит к такому выводу на основе наблюдений за революционной явью Ингушетии, только что вступающей на порог новой жизни".
 Серафимович постоянно проявлял интерес к жизни народностей Северного Кавказа. Серафимовича "интересовало, как прививается советский строй в глухой национальной окраине".
ПИсатель посетил Кавказ в 1926 и в 1928 годах, посетил аулы Кабарды и Осетии.
В 1928 году Писатель побывал во Владикавказе.
Впечатления от этих новых встреч с представителями кавказских народностей отражены в рассказах "Адимей" и "Девушка гор".
 Серафимович не раз отмечал те трудности, которые стояли перед Советской властью. "Писатель особо подчеркивал роль передовой горской молодёжи в деле борьбы за укрепление Советской власти на Северном Кавказе. "В ногу с многочисленной, но крепко спаянной группой революционеров, в авангарде шла национальная молодёжь. Она первая восприняла Октябрь не только умом, сколько сердцем. Тяжёлую, опасную, геройскую борьбу вынесла она с классовым врагом, борясь со старыми обычаями, вековыми предрассудками.
Много тут поработал комсомол. Он нёс знамя Октября в самые отдалённые углы".
 15 августа 1929 года в адрес Чеченского облисполкома, пригласившего писателя посетить область, поступила телеграмма, "Текст которой гласил: "Усть-Медведица.  14.15 выезжаю. Серафимович". Интерес Серафимовича к Ингушской автономной области и к Чеченской автономной областям был глубоким и постоянным.
 Через 2 дня писатель прибыл в Грозный. В первые же дни своего пребывания в Грозном, писатель стал знакомиться  с жизнью трудящихся города и промыслов. В это время проходил УП областной съезд строителей, принял активное участие в нём. Александр Серафимович побывал на Горячеводском курорте нефтяников.
Приезд известного советского писателя активизировал работу начинающих литераторов города и сёл.
В газете "Грозненский рабочий" (от 16 августа 1929 года, № 189)на "Литературной страничке" помещена краткая биографическая справка о писателе и отрывок из романа "Железный поток". В то время в Грозном существовала ассоциация пролетарских писателей, писатель встречался с молодёжью.
Грозненская ассоциация пролетарских писателей в двухнедельный срок организовала кружки при рабочих клубах, встречи с писателями Саидом Бадуевым, Вениамином Жаком, Гейном (Ю.Вопияковой и др).
Сохранился очерк Халида Ошаева, описывающий воспоминания о встрече с писателем Серафимовичем "Из литературного прошлого нашей республики", опубликованный в 1959 году в альманахе №2 "Дружба" в Чечено-ингушском книжном издательстве.
 Всё лето и весь сентябрь 1929 года писатель вторично побывал на территории Чеченской автономной области. Более месяца он находился в Грозном, а затем совершил поездку в селение Шатой (ныне с. Советское), побывал во многих местах тогдашней Чеченской автономной области.
Летом 1929 года в селение Шатой (с. Советское) был открыт Дом отдыха. Серафимович через посредство чеченского писателя Саид Бея Арсанова был приглашён чеченским областным исполкомом провести месяца два. Серафимович приехал вместе с супругой. А заведующим облоно Чеченской областной области тогда был Халид Ощаев. Во время приезда писателя Ошаев проводил массовые кампании в Шароевском, Итум-Калинском, Галанчожском аулах.
При возвращении из командировки Халид Ошаев, услышав о приезде русского писателя Серафимовича, сразу отправился на встречу с ним.
В общении, узнав о том, что Халид Ошаев ездил в качестве мирного посла для разрешения спора из-за пастбищной горы Халика между жителями ущелья Малхиста -чеченским и грузинским племенем - хевсурами. Малхиста по чеченки означает "край солнца". По мнению Халида Ошаева, "такое название этот район получил потому, что в седую старину жители этого ущелья поклонялись солнцу".
Рассказ Халида Ошаева о Малхиста с его лунными ландшафтами и мрачными скалами, со старинными башнями, торчащими на недоступных скалах где-то под облаками или внизу в черноте ущелья, о суровом крае этого народа, Серафимович сразу выразил мнение поехать вместе с Халидом Ошаевым.
Несмотря на все доводы, которые приводил Халид Ошаев, Серафимович был твёрд в своём решении. Писатель-казак готов был от Итум-Кале три дня ехать верхом на лошади. Лаже супруга не смогла его отговорить. Писатель связался по телефону с секретарём обкома партии товарищем Булатом. Ему не удалось отговорить Александра Серафимовича, и тот просил передать телефон Ошаеву.
Утром выделили тачанку до Итум-Кале в сопровождении четырёх проводников.
Халид Ошаев описывает каждую мелось, остановки, мероприятия, которые Серафимович проводил даже с детьми, и всё это давало полную картину гостеприимства, проявленное по отношению к дорогому гостю. Ему режут барана, хозяин кормит его с рук, проявляя знак уважения.
Дорога на Итум-Кале, наполовину проложенная  в скале карнизом, поразила писателя. Они остановились в Ушкалойском ущелье. Боевая башня, прилепившаяся к скале, на правом берегу реки Чанты-Аргуна, на совершенно недоступном месте.
Серафимовича взволновал рассказ Халида Ошаева про эту башню, и он сразу её записал: "Жили в башне семь братьев и одна сестра. С двух сторон через бушующий Аргун, к подножию башни, были перекинуты два моста. Обойти их люди не могли - не было другой дороги. С каждого проезжего братья брали плату. Раз в лунную ночь братья сказали сестре-девушке:
- Пойди и зачерпни кувшин воды из Аргуна.
- Ой, я боюсь, - ответила сестра.
- Как? До воды два шага. И нас семеро братьев у тебя. И луна ярко светит. Иди, набери воды!
 Сестра вышла из башни и стала набирать воду. Вдруг на неё набросились ожидавшие её люди и потащили через мост. Сестра кричала и звала на помощь братьев, но из-за шума Аргуна они её не услышали.
И крикнула, говорят, сестра:
- О ты, буйный Аргун! Хоть ты скажи моим братьям, что луна мне не помогла!
 В Итум-Кале писатель побывал в районных учреждениях, интересовался жизнью горцев, бросал с ребятами камешки в реку Аргун.
 Утром для гостя выбрали самую смирную лошадь и в сопровождении 4 проводников отправились в глубь гор по тропе, вьющейся у берега реки Чанты-Аргуна. "Караван" возглавлял молчаливый, но боевой проводник -малхистинец Хачуко Ичаев.
 В полдень прибыли к местечку Кирды Баунишка - острому мысу, образовавшемуся  при впадении реки Терлой Ахк в Аргун. Мыс этот - подобие ладони, поставленной на ребро. Высота его полтора метра, а длина - сто двадцать, сто тридцать метров. На самом краю его, одна рядом с другой, высились пять башен, две из них обрушились - торчало лишь по одной стене. Подступ к башням возможен был только с западной стороны по крутому спуску.
 Александр Серафимович прошел к самому краю отвесного мыса и сел. Сидел у башни долго, молча записывая что-то в книжечку.
 До самого аула Шинди Серафимович ехал молча. Дорога утомила писателя, хотя старался не показывать этого. К полудню они добрались до аула Шунди, хотя дорога была отнюдь не из лёгких.
 В ауле Шунди они остановились у Магомета Несибова, одного их четырёх братьев, живших в этом селении. Хозяина дома не было. Но, увидев Халида Ошаева, жена впустила гостей в дом, поставила на стол самовар, быстро состряпала блины и подала их в большой чашке, не жалея масла. Через несколько минут заявился и хозяин дома.
Хотя по традиции неприлично спрашивать гостя ранее трёх дней, кто он такой, о цели визита, хозяин дома всё же поинтересовался через меня, кто этот русский.
 Узнав, что гость пишет книги, хозяин преисполнился к нему особым уважением: собственноручно снял с него сапоги, взбил ему четыре подушки и усадил на них гостя.
 Писатель восседал подобно Чингисхану.
 Хозяин зарезал для гостя барана. И вдобавок, в знак уважения к гостю, хозяйка приготовила почётным кушаньем - мучной кашей, сваренной на молоке. Хозяин заставил Александра Серафимовича скушать несколько ложек каши из своих рук, что, вероятно, имело и символическое значение, судя по настойчивому угощению.
 На второй день Магомет Несибов мобилизовал полдюжины своих племянников для их проводов. С трудом пришлось вернуть их назад, хотя хозяин наотрез отказался и провёл их до селения Кий.
 В ауле Кий сделали остановку у бывшего сподвижника знаменитого абрека Зелимхана - Тагий Такилева. До вечера Серафимович побывал в школе, поговорил с жителями. Вечером послушать московского гостя собралось много людей.
Тагий Такилёв рассказал гостю несколько случаев из жизни Зелимхана. На следующий день (это было 16 сентября 1929 года)экспедиция отправилась в Малхиста.      Самая тяжелая часть пути ещё предстояла. Чтобы попасть в это селение, нужно будет перевалить высокий хребет Кори-Лам. У подножия горы косари косили второй укос.
Тагилёв, сопровождавший экспедицию, предусмотрительно к седлу лошади Александра Серафимовича приспособил захваченный нагрудник, чтобы на крутизне горы оно не сползло назад. Халид Ошаев и четверо проводников спешились. Двое из них стали к стременам лошади Александра Серафимовича, пустив своих лошадей вперёд. Халид Ошаев и два других проводника для облегчения себе подъёма, взялись за хвосты лошадей. Подгоняя животных плётками, пошли сзади них. Тропа была еле заметна, так как малхистинцы обычно ездили в селение Кий в объезд горы Кори-Лам.
Часа через три достигли перевала и там пошли по колено в снегу. Обледенелый сверху снег проваливался под ногами лошадей, и они шли тяжело. Александр Серафимович старался не показать слабинку, делая вид, что чувствует себя хорошо.
После полудня начали спуск в долину, лежащую высоко над уровнем моря. Вся она была покрыта сплошным ковров альпийских цветов и трав. Посредине её бежал ручеёк с хрустально чистой водой.
 Все восторгались красотой долины - одной из красивейших мест.
 У ручья они устроились пообедать, достали из перемётных сум мясо и лепёшки.    Перед Александром Сергеевичем положили баранью голову и грудину. Александр Серафимович не отказался и от водки, довольствовался тем, что жены не было рядом.
Распитую бутылку поставили  метрах в двухстах и решили пострелять в неё из карабина Халида Ошаева. Александр Серафимович выразил желание состязаться в борьбе. Халид Ошаев, подмигнув проводникам по-чеченски: "Мажьте".
Стреляли по очереди и все мазали. Со второго выстрела Александр Серафимович разнёс бутылку. Радости его не было предела.
И несколько лет спустя, в Москве, когда Халид Ошаев приезжал к нему в гости в дом у каменного моста, писатель хвалился перед гостями, мол, есть свидетель, как он обстрелял всех горцев - природных стрелков.
После обеда, окунув ноги в холодную воду, Александру казалось, будто вся московская шкура с него слезла.
 Уже солнце склонялось к вершинам гор, а у гостя не было желания уезжать с этих мест. Долго пришлось уговаривать писателя. Халид Ошаев сослался на то, что ночью долину заполняет туман.
 Чтобы попасть в ущелье Малхиста нужно было перевалить ещё один невысокий хребет.  Под вечер спустились в малхистинский аул Икличи, где в одной из старинных боевых башен жила вдова Муцольгова с сыном-подростком  и красивой дочерью-девушкой.
 Мы стали гостями вдовы.
 Башня Муцольговых высилась над бездонной кручей. Обычно боевые башни строились в четыре этажа и представляли собой слегка сходящуюся вверху усечённую четырёхгранную пирамиду, имеющую основание метров пять на пять. Высота башни двенадцать-пятнадцать метров. Хозяева нижний этаж отвели для скота.
Чтобы не лазить в жилую часть по внутренней лестничке, они снаружи в стены башни с трёх сторон приладили толстые и на них прикрепили ведущие в средний этаж хворостяные плетни, которые и служили лестницей. Перил никаких. При каждом шаге плетёнки пружинились и качались, вися у одной стены над пропастью.
Подняться в башню на таких лифтах писатель не привык, но неторопливо отправился за Халидом Ошаевым.
 Хозяйка встретила необыкновенно радушно. Через пять минут проводники свежевали указанного ею барана.
 Дочь оказывала Серафимовичу все знаки внимания. Тот, став у дверей башни, не отводил глаз от вечерней панорамы Главного Кавказского хребта.
 Вдова послала сына в соседний аул за три километра  за самоваром.
 После обильного ужина Муцольгова позвала нескольких девушек, и  тпе под звуки трёхструнной балалайки, на которой играл паренёк из аула, в честь путешественников устроили танцы.
 На следующий день они поехали в место слияния речки Миши-Хи с Аргуном. На высоком мысу, образовавшемся при слиянии рек, расположено древнее поселение Цай-Пхеда, что означает "поселение божеств". На мысу расположено до семидесяти надземных могильников-склепов, заполненных человеческими костями.
 Мыс этот, как и Кирды Баунишка, доступен только с одной стороны. Её в старину ограждала высокая стена, делавшая доступ в поселение невозможным иначе, как через ворота. У ворот высится хорошо сохранившаяся боевая башня.
 Писатель долго осматривал мёртвый город и спросил у Халида Ошаева, а есть ли о нём легенды? Халид Ошаев рассказал ему несколько легенд, и он их записал.
 "В поселении Цхай - Пхеда жило много воинов. Из ворот его на войну выезжало только одноглазых всадников на белых конях шестьдесят три человека, а двуглазых и одноглазых воинов на конях других мастей без счёту.
 Башней владел грузинский князь. И каждый женившийся молодой человек должен был привести к нему свою молодую невесту, прежде чем отвести её к себе в дом.
Один молодец сказал:
- Не поведу я свою невесту к князю.
- Молчи, - сказали ему старики. - За этот разговор князь отрубит тебе голову. Его самого может убить только его собственная шашка. А его кольчугу не берёт никакая другая шашка.
 Молодой человек забрался в башню, когда князя не было дома, и вложил лезвие своей шашки в ножны шашки князя и ушёл, унося с собой княжескую шашку.
 Молодой человек привёл тебе невесту из ущелья Бавлой.
 Когда он подходил к воротам поселения Цай-Пхеда, жениха встретил грузинский царь со словами:
 - Отведи невесту ко мне в башню!
 Молодой человек вынул шашку и спросил князя:
 - Не знакома ли тебе эта шашка?
 Князь ответил, что она похожа на его шашку, но этой он не знает.
-  Не знаешь, так узнаешь! - крикнул молодой человек и снёс этой шашкой голову грузинскому князю.
 И покатилась голова грузинского царя по обрыву. Дважды перекинулась голова с одного берега Аргуна на другой и закричал на всё ущелье:
 - Пусть после меня в Малхистане отныне никогда не будет князя! Пусть в Малхистане никогда не будет голода!
Но пусть в Малхистане никогда не прекратит литься человеческая кровь.
 И голова исчезла в волнах бурного Аргуна". (Х.Ошаев. - С.85-86).
(И потому, говорят малхистинцы, - у нас на кладбищах так мало взрослых мужчин, умерших своею смертью. Никогда здесь не бывает голода! А если кто хочет возвыситься и стать первым над другими,  самый невидный человек может, чтобы про него сказали: "Это тот, который убил такого-то, захотевшего быть первым".
 Вторую ночь мы опять провели у вдовы. Вечером я с проводниками посовещался.Ехать обратно к Итум-Кале берегом реки Аргуна было гораздо ближе, чем через Корн-Лам, но некоторые места дороги вызывали у Халида Ошаева опасения.Проводники уверили в том, что нет никакой опасности ехать по руслу реки Аргуна.
 На следующий день рано утром они выехали из Икличи, намереваясь к ночи прибыть в Итум-Кале.
Александр Серафимович был настроен бодро, оказался выносливым, несмотря на преклонный возраст.
 Они  поехали по тропинке, вьющейся по левому берегу Аргуна.
 В опасных местах Халид Ошаев заставлял писателя сходить с лошади.
 В местечке Басхой бьёт нарзановый родник. Александру Серафимову не терпелось побывать там.
Группа перешла реку.
Они совершили подъём и вскарабкались наверх в пещеру. Вода была изумительная. Ему захотелось выпить нарзан хоть раз из ладоней. Потом он сел у входа в пещеру на камень, долго записывал что-то в книжечку и снова, попив несколько пригоршней, садился писать. До ночи им предстояло проехать еще восемнадцать километров.
Александр Серафимович любовался нависшими скалами и горами, покрытые хвойным лесом. Бодрые и голодные, как волки, группа прибыла в Итум-Кале.
После сытного ужина Александр Серафимович спохватился, что забыл книжечку в пещере, где были описаны трехмесячные записи писателя по горной Чечни и Ингушетии.
Халид Ошаев предложил утром послать человека за доставкой, но из-за нервозности писателя Халид Ошаев послал Хачуко Ичаева и тот смог к утру доставить книжечку писателю. Хачуко пришлось взять у хозяина свежую лошадь, поехат в Басхой и на заре вернулся с книжицей. Писатель вознаградил всадника 50-ю рублями. Правда, это поразило проводника. Поразила не столь такая щедрость писателя, как интерес, что же заключается в книжице за столь щедрое вознаграждение.
 К полудню экспедиция вернулась в Шатой.
Александр Серафимович тепло распрощался со всеми, дал свой московский адрес и взял обещание побывать у него в Москве.
Года через два Халиду Ошаеву пришлось побывать в Москве.
Писатель рассказал ему, что в советской посольской колонии в Париже он как-то делал доклад о нашей поездке.
 И каждый раз, когда Халид Ошаев с Арсановым бывали у Александра Серафимовича в гостях на квартире у Каменного моста, он весело покрикивал: "Жёнка! Дай-ка кавказцам  заветного! Да что это за бокалы! Дай самого большого калибру им!
А в шутливом сокрушительном тоне говорил: "А жёнка держит меня на "декохте". Смотрите, разве это бокал? Это же напёрсток на ножке!"
 Однажды Халид Ошаев побывал у него на даче, где он предложил состязаться с ним в стрельбе из малокалиберки.
 Я повторил манёвр, применённый в горной долине.Александр Серафимович был горд и стал хвастаться перед женой, что стреляет лучше кавказца.
 Александр Серафимович был прост и ясен, как всякий действительно большой человек. Несмотря на свой преклонный возраст, он предпринял трудное путешествие в горные трущобы потому, что им руководила огромная любовь к людям труда.
 Во второй половине сентября, после пребывания в Шатое, писатель снова побывал в Грозном. Он выступал на нескольких грозненских заводов, беседовал с нефтяниками.
 Интерес Серафимовича в Грозному и Чечено-Ингушетии был глубоким и постоянным. Часто в его московской квартире в большом доме у Каменного моста появлялись чеченские писатели, студенты вузов, а также люди, с которыми он познакомился на территории нашей республики.
 Деятельность Серафимовича в Чечено-Ингушетии раскрывает перед нами прекрасные черты личности этого человека: его кипучую энергию, заботу о росте национальной литературы и её национальных кадров, стремление вникнуть во все стороны жизни, откликнуться на них живым писательским словом.
Александр Серафимович один из тех, кто отразил в своих произведениях первые шаги Советской власти в Чечено-Ингушетии и принял активное участие в  судьбах молодой чечено-ингушской литературы.
 В том, что в работе 1 съезда советских писателей приняла участие небольшая группа писателей Чечено-Ингушетии, в том, что в наши дни молодая литература нашей республики находится на пути дальнейшего подъёма, есть и доля усилия замечательного деятеля нашей культуры, скромного, простого, заботливого человека, неутомимого труженика пера Александра Серафимовича Серафимовича.
В книге "Кавказские встречи"опубликованы очерки про ингушей: "Ингуши", "Базар", "Голодные, голодные", "Горное утро", "На Кавказе".
В 1936 году Александр Серафимович пишет очерк "Две встречи". В основу очерка "Две встречи" легли рассказы участников героических событий в Ингушетии, знакомство с их  чрезвычайно сложной обстановкой, в которой проходила гражданская война на территории Чечни, Ингушетии, Осетии.
 Главным персонажем в первой части очерка является Серго Орджоникидзе -любимец ингушей, которому ингуши поверили в обещания Советской власти. Серго Орджоникидзе возглавлял большевистские отряды против сил контрреволюции. Автор рассказывает о выступлении Серго Орджоникидзе на съезде  ингушского народа в Назрани летом 1920 года.
 Пейзажная зарисовка автора ассоциируется с разворачивающимися событиями. "Перед нами расступившиеся горы, река, вырвавшаяся на плоскость, чёрное море мохнатых шапок ингушей".
 Серафимович, как и многие  ингуши, не мог понять, не мог объяснить горцам суть политики того времени. Несмотря на то, что ингуши сражались против белогвардейцев, у простого народа отбирали скот, происходили бытовые неурядицы.
Все эти события писателем были описаны из воспоминаний горцев, потому что сам Серафимович приехал в Ингушетию через год после этого съезда.
Со слов горцев Серафимович составляет портрет Серго Орджоникидзе. Ингуши оказывали содействие Серго Орджоникидзе, сопровождали его в поездках по горным местностям, прятали от белогвардейцев.