И душа с душою говорит... 2022

ПРЕДИСЛОВИЕ

Это фанфик по Поттериане. События начинаются в конце первого курса Гарри и охватывают 3 года.
В сознаниях Гарри и Драко обнаруживаются временные попаданцы. Пробудившиеся фамильяры Домов-факультетов постепенно восстанавливают Магию замка Хогвартс в том виде, как она задумывалась Основателями. После Тремудрого Турнира Визенгамот с подачи Дамблдора несправедливо осуждает Гарри Поттера за склонность к темной магии. Противостояние Хогвартса и Дамблдора заканчивается победой обновленного Хогвартса.
Совершенно уж негодяйских негодяев здесь нет, хотя это как посмотреть. И абсолютных милашек тоже нет.

Сразу расставлю все точки над i.
Я абсолютно, категорически, полностью и безусловно против физических наказаний детей.
Но для Англии тех лет это не просто реалии, в Англии это освященные временем традиции, без которых Британию вообразить невозможно, как невозможно представить себе средневековье без жестоких публичных казней.
В Шотландии законодательный запрет на применение телесных наказаний в частных школах в нашей реальности был введен только в 2000 году.

Автор на самом деле искал мир с попаданцами из СССР и Российской Империи. И мне очень хотелось, чтобы они не слились с героями Поттерианы и не заменили их, а стали им советчиками, учителями, друзьями. Честно говоря, мне казалось, что они будут гораздо более "советским" и "имперским" и между ними возникнет конфликт. Их толерантность оказалась сюрпризом.
Ну, а визит к Хранителю в конце повествования вообще меня огорошил. Ничего не предвещало... Но...


ЧАСТЬ 1. ВСТРЕЧА


Владимир и Драко

Очнулся Владимир внезапно. Сознание включилось, как разбуженный компьютер. Первое, что почувствовал — недоумение, он не понял, где он и что с ним. Однако почти сразу вспомнился пацан на велике, машина, выскочившая из-за поворота, резкий рывок, когда он выдернул пацана, и сильный удар… Так… очевидно, он попал под машину. Живой, уже хорошо…

Значит необходимо провести инвентаризацию. Попытка открыть глаза… Попытка издать звук… Попытка пошевелить руками или ногами… Никаких результатов. То есть вообще никаких. Не просто ничего не удалось. Влад даже не мог понять, где у него глаза, рот, руки и ноги, — ничего не отзывалось ни малейшими ощущениями, словно этого всего у него никогда не было.

Плохо. Предположительно, полный паралич. Скорее всего, он в больнице. Брат наверняка вызвал «скорую». Влад прислушался к абсолютной тишине… слух у него тоже отсутствовал.

Не похоронили же его? Нет, не могли. Даже если он был в коме — не могли. Логичнее все-таки предположить, что отключились органы чувств, сколько их там у человека, шесть или восемь… Ни одно не работает. Владимир мысленно посмеялся над самим собой. Оригинально, никакого страха он не ощущал. Наверно, при полной атрофии ощущений страх тоже атрофировался.

Ну, что ж… Раз нет ощущений тела, следует просканировать мозги: «Cogito, ergo sum», — вот и посмотрим, как я мыслю».
Влад попытался припомнить техники когнитивных проверок. Естественно, толком ничего не вспомнил, поскольку никогда этим не интересовался. Ладно. Попробовал воспроизвести таблицу умножения на семь. Вроде бы получилось.

— Ага, вспомнил, кажется, нужно нарисовать механические круглые часы… Так, представим себе «без двадцати пяти четыре»: короткая толстая часовая стрелка смотрит вправо вниз ост-зюйд-ост, длинная тонкая минутная — вниз влево зюйд-зюйд-вест. Ну, если и бред, то бред вполне логичный. Что бы еще проверить? Декаэдр: десять граней в виде правильных пятиугольников…
Расхрабрился и начал строить эпюру балки на двух опорах с сосредоточенной нагрузкой…

— Насколько я могу судить, тут никаких проблем, — подумал Владимир. — А ну-ка, заглянем в литературу: «Однажды русский генерал из гор к Тифлису подъезжал. Ребенка пленного он вез, тот заболел, не перенес трудов тяжелого пути. Он был, казалось, лет шести…» — «Мцыри» Лермонтова. «Eh bien, mon prince. G;nes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte…» — «Война и мир» Льва Толстого.
Определенно полный порядок.

— В таком случае, будем вспоминать, что мы помним о себе, любимом. Итак, я Владимир Ладожский, не женат, не помолвлен, детей, насколько мне известно, нет, работаю архитектором у своего, так скажем, друга Эдуарда Громова. Перед тем, как меня сбила машина (чертов ребенок, надеюсь, не пострадал), мы с братом совершали вечернюю пробежку. До того я сидел со своими готическими чертежами, до того мы ужинали, еще раньше я читал своим племянникам Гарри Поттера: Гарри, Гермиона, Уизли, Северус, Драко…
Вместе с этим именем что-то нервно шевельнулось в сознании Владимира… При этом Влад почувствовал, что сильно устал, и решил, что благополучно может позволить себе поспать, раз делать все равно нечего. Может, что-то изменится, когда он проснется.

***

Проснувшись через неизвестно какой промежуток времени, Владимир с огорчением констатировал, что ничего не изменилось, надежда не оправдалась. Стало как-то напряженно-противно.

— Может, я умер, — подумал он, — может, это посмертие. Никто же точно не знает, что нас ждет после смерти. Может, я теперь вечно буду крутить одни и те же образы, вспоминая все, что когда-то знал, снова и снова… Все книги, которые читал, все фильмы, которые видел, все науки, которые изучал, все события своей жизни, все мысли, которые когда-либо думал… Ведь кроме мыслей у меня ничего нет. Чистый разум. Без внешних раздражителей. Интересно, как долго может функционировать разум сам в себе и не сойти с ума? О! А как будет выглядеть сумасшедший разум без носителя?

В этот момент Влад как раз ощутил присутствие внешнего раздражителя. Что-то пыталось влезть ему в голову.

— В голову? хм… при отсутствии сигналов от тела и наличии мыслей, которые, как принято считать, есть продукция мозга, надо думать, что мозги у меня есть, а они, как правило, находятся в голове, а значит, предположительно, голова тоже имеется… Ну, эк я!

Первым предположением стало, что он все-таки в больнице и это врачи пытаются реанимировать его при помощи электрических импульсов, подаваемых в мозг. Эта идея продержалась долго, насколько Влад способен был оценить, и сопровождалась надеждой-ожиданием, что попытки врачей принесут видимый результат. Несколько раз Влад снова засыпал и просыпался…

Что-то продолжало шебуршиться рядом с его сознанием. И вдруг догадка про врачей почему-то перестала казаться правильной. Потом мелькнуло соображение о телепатии, вызвавшее отчего-то желание посмеяться над собой… И, как это ни странно для инженера двадцать первого века, всплыла тема дьявола, сначала показавшаяся абсурдной, вызванной безысходностью, но потом зацепившаяся за какие-то архаические глубинные силы. Как-то сами собой припомнились сцены изгнания дьявола… из фильмов, из книжек, со старинных иллюстраций… И представилось, что тело его и все чувства сейчас во власти жителя ада, а его самого загнали куда-то в уголок сознания, и поэтому логично, что он ничего и не воспринимает извне.

— А поскольку что-то все же пытается до меня добраться, вероятно, Князь Тьмы (хи-хи!) желает окончательно избавиться от бывшего хозяина тела.
Или договориться — что является концепцией гораздо более перспективной, а следовательно, на ней следует остановиться и попытаться воплотить в реальность.

***

Сказано — сделано. Влад начал искать контакт с тем, что долбилось в его «Я» снаружи.

— Эй, дружище! Давай знакомиться. Ты дьявол? Мы вполне способны наладить конструктивный диалог…

— Чего?! — отклик оказался совершенно неожиданным. Во-первых, он был перепуганным, во-вторых, каким-то детским.

— Давай разберемся, что ты делаешь в моей голове и что тебе нужно?

— Это ты в моей голове! Убирайся!

Совершенно очевидно, ребенок. Причем в явной панике.

— Пацан! Успокойся! Дыши, медленно дыши, медленно… — Влад тихим размеренным голосом — «голосом?.. каким еще голосом?.. ладно, мысленным голосом…» — уговаривал мальчишку успокоить дыхание. — Давай, пацан… Медленно вдох, еще медленней выдох… Вдоооох… Выдооооох… Вдоооох… Выдооооох… Ну вот. Все в порядке. Мееедленно дыыышим и отвечаем на вопрос: что я делаю в твоей голове и как я туда попал?

— Я откуда знаю? Ты же демон?

— Нет. Совершенно точно, я не демон.

— Тогда еще хуже! — вроде мальчишка успокоился и теперь явно был настроен на диалог.

— Почему хуже?

— Потому что демон не может убить хозяина, только захватить тело. И демона можно изгнать. Но это очень больно и страшно. Я не хочу! Ты точно не демон?

— Нет.

— Плохо! Если демона не изгнать, то он в конце концов заберет душу с собой. Я не хочу в ад. Но до этого далеко. И главное, не пускать демона к власти над телом, тогда все будет хорошо. Потому что если демон не имеет власти над телом, то его можно изгнать, — послышался жалобный вздох. — А если ты не демон, то ты дух, потерявший тело. А это совсем неправильно, — мальчишка расплакался.

— Эй! Потом поплачешь. Давай сначала разберемся… Что неправильно-то?

— Ну как?! Ты все делаешь неправильно! Если человек потерял сознание…  «Потерял сознание… Мальчишка терял сознание? Надо принять во внимание»  …и дух вселился в тело, то обратно человек уже попасть не может, и тело нужно сжечь вместе с духом. А я вернулся!.. А ты тут!.. А те-ело у меня!.. А ты в го-о-лове!.. А теперь нас сожгут вме-е-есте!.. — мальчик ревел и заикался от страха.

— Стоп! Стоп! Кто нас сожжет? Никто же не знает, что я тут! Мы просто никому не скажем. Эй, пацан! Мы никому не скажем! — кажется, подействовало. Всхлипы стали реже.

Про духов, которых надо сжигать, что-то такое неприятное Владу определенно встречалось в фантастике: «Буджолд, кажется. Про Шалион».
В целом приходилось признать, что все происходящее более всего напоминало фантастику, точнее, фэнтези. Про попаданцев.
Ну и черт с ним. Примем за основу.

Все равно не существует метода отличить бред и сон от яви, находясь внутри, в этом Владимир был убежден и раньше, считая себя агностиком.
Попробуйте найти хоть один критерий, который абсолютно точно скажет вам, есть ли мир вокруг, или правы солипсисты. Бред или сон ничем не хуже бодрствования, поскольку само бодрствование тоже может оказаться бредом или сном. Поэтому самую фантастическую реальность можно принимать за реальность, пока не будет доказано обратного, и существовать внутри нее, словно она реальна. Во, как загнул! Ну, молодец же!

А в этом случае единственными учебниками могут служить всякие фантастические романы. Влад мучительно пытался припомнить, что он такое читал. А определенно читал, но вот что именно? Нет, не вспоминается…

Присутствие пацана Влад ощущал каким-то десятым чувством в отсутствие нормальных. Тот постепенно перестал бояться, и Влад не мог решиться заговорить, чтобы не спугнуть его снова.
Однако спустя некий неопределимый отрезок времени мальчишка опять сам торкнулся в сознание Владимира:

— Дух, а дух…

— Ну…

— Ты же дух?

— Скорее всего.

— Но ты неправильный дух?

— Наверно.

— Я никому не скажу, что ты в меня вселился. Но есть всякие способы это определить. Если вдруг…

Владимиру показалось, что мальчишка не решается сказать что-то важное, которое очень беспокоит его.

— Ммм… — промычал поощряюще.

— Если вдруг… Ну, если… Если… — в голосе парня снова забилась паника.

— Дыши, пацан, медленно. Как только хочешь что-то страшное сказать, дыши медленно. Вдооох… Выыыдох… Ну…

— Всегда говорят, что сжигают именно духа, и что того, кто раньше там жил, там нет, — голос мальчишки снова сорвался… — А если это неправда?..

Страх пацана был понятен.

— Никто ничего не узнает. Если ты будешь ты, никому не придет в голову проверять тебя. Никто ничего не заподозрит. Все будет хорошо.

— Нет… Подожди… Я должен спросить… — слышалось, что мальчишка пересиливает себя, чтобы спросить нечто запредельно важное и столь же запредельно кошмарное. — Если… Нас все же… Будут сжи-и-игать?!.. Ты… Ты можешь в это время… — мальчик задышал резко, судорожно и очень быстро… — Можешь забрать тело?! Пусть тебя сжига- ю-ю- ют!!!

— Тихо! Может, я, по твоему мнению, и дух… Я не умею забирать тело.

— Это просто, — вдруг обрадовался мальчишка. — Я командую: «Шаг», делаю шаг назад, а ты делаешь шаг вперед. Всё!.. Шаг! — неожиданно завопил пацан. Влад на автомате выполнил приказ, почувствовав на мгновение тело вокруг себя, но тут же потерял это ощущение, не успев ничего осознать.

— Хорошо! — в интонации мальчишки проявилось самодовольство. — Я могу тебя выдернуть обратно. Ты не перехватываешь власть.

Влад не стал поправлять ребенка, что причиной мог быть слишком малый промежуток времени, за который он, Влад, не успел толком даже почувствовать тело. Впрочем, может, мальчишка прав.

— Как тебя зовут, дух? — пацан заговорил с каким-то явно привычным ему высокомерием.

— Влад.

— Ты давно потерял тело? — сквозь высокомерие просачивалось любопытство.

— Не знаю, — Влад чуть усмехнулся. — После моей предполагаемой смерти я очнулся уже тут.

— Вот почему ты неправильный дух. Ты не побыл ищущим духом…

— Вероятно. Ты не хочешь снова пустить меня в тело?

— Нет. Ты же сам сказал, что я должен быть собой, чтобы нас не заподозрили, — кажется, пацан полностью приспособился к ситуации.

— Ладно. Тогда хоть расскажи что-то о себе. Ты сказал, что потерял сознание. Ты болел? Или несчастный случай?

Влад ощутил, что ребенок застеснялся.

— Нууу… Нет, — мальчик помолчал. — Ты ведь слышишь все мои эмоции?.. Я слышу, что ты их слышишь… Значит, все равно узнаешь… — мальчик еще помолчал, собираясь с духом, и выдавил: — Отец порол меня. Было очень больно. А кричать нельзя, еще хуже влетит. А порка была назначена очень долгая. И я понял, что не выдержу и сейчас заору… И очень испугался. Так испугался, что… от страха потерял сознание… Вот… — мальчик снова замолчал, и слышно было, что его одолевает стыд и что он глотает слезы.

— Ну все, пацан! — Влад мысленно потрепал мальчишку по плечу. — Ну, все кончилось уже.

— Нет! — в голосе пацана прорвалось отчаяние и страх. Он уже не боялся вселившегося в него духа, он привычно боялся отца. — Мне назначено было шестьдесят розог. А я выдержал только двадцать восемь. А когда очнулся, у меня была лихорадка, и приходил доктор, и прописал зелья и десять дней лежачего режима. А отец сказал, что оставшиеся тридцать две розги я получу, когда выздоровею, — мальчик всхлипнул.

Ну что тут поделаешь… Влад сочувственно вздохнул:

— Ничего… Как-нибудь…

Помолчали… Влад решил продолжить диалог.

— Как тебя зовут? Не могу же я все время звать тебя пацаном? Как-то неловко…

— Драко.

— Драко? Погоди… Драко?! Малфой, что ли?

— Малфой, — в голос мальчика снова прорвалось привычное высокомерие.
«Малфой… Надо же?! Драко Малфой! Вот это я влип!» — расхохотался про себя Владимир.


Алексей и Гарри

Алексей не мог вспомнить, как он добрался до кровати. Последнее воспоминание содержало информацию о боли и тяжести в голове. Слава богу, голова не болит. Он хотел облегченно вздохнуть, но не почувствовал вдоха.

Попытки просканировать организм ни к чему не привели. Он ничего не чувствовал и ничего не ощущал. Ни проприоцепции, ни признаков работы вестибулярного аппарата, ни сигналов от висцеральных рецепторов. Это было странно. Мозг совершенно очевидно работает, раз он мыслит и ощущает себя все тем же Алексеем, что и обычно. То есть личность сохранена полностью. При этом никакой связи ни с какими нервными окончаниями. Значит, мозг работает не целиком.

Те части, которые отвечают за обработку информации, снимаемой с датчиков, очевидно, все заблокированы. Когда такое бывает с мозгом? Вероятно, при коме. Кома — единственный адекватный вариант. А учитывая головную боль, скорее всего, случился инсульт. Конечно, он еще не в том возрасте, но инсульты и инфаркты молодеют. Биолог не может совсем не разбираться в медицине, но биолог, в отличие от прочих обывателей, понимает, насколько его знания на самом деле далеки от медицины.

— Зато можно утверждать, — решил Алексей, — что он все-таки был прав, и образ личности заложен в лимбической системе! Хотя личность — это такой тонюсенький слой поверх инстинктов, лежащих в основе нашего поведения, и условных рефлексов, привитых воспитанием…

Жаль, люди, выходя из комы, ничего не помнят. Но, возможно, им просто нечего помнить, возможно, они ничего и не думали толкового. Может, у них мысли текли лениво и ни о чем. Вот народ лежит на пляже целый день, спроси их, о чем они думали, девяносто процентов ответят, что ни о чем.

А тут у человека, можно сказать, образовался непредвиденный отпуск. Так-то времени не хватает серьезно поразмыслить. Значит, нужно тщательно продумывать мысли и заучивать результат. Чтобы, выйдя из комы, иметь готовый материал! Алексей почувствовал удовлетворение, как от хорошо сделанной работы, и вдруг неожиданно для себя самого уснул.

***

Проснувшись, Алексей Андреевич решил поначалу, что видел забавный сон, но очень быстро сообразил, что как ничего не чувствовал, так и не чувствует, а значит, это был не сон. Ну что ж, получается, что теперь нужно досконально спланировать предстоящую работу. Как проводить эксперименты, как интерпретировать результаты… Не зря же он биолог. Ну и пусть только учитель. Он тут на отдыхе в совершенстве разработает теорию личности с точки зрения внутренней работы мозга…

Интересно, он как-то не вникал, как наблюдают за работой мозга людей, находящихся в коме. Совершенно же очевидно, что если он спал, а сейчас бодрствует, то ритмы головного мозга должны измениться. Поскольку вокруг темнота и он не нервничает, сейчас должен бы наблюдаться альфа-ритм… Или гамма-ритм, так как он пытается решать задачу?..

В этот момент Алексей почувствовал что-то очень странное… Словно кто-то пытается поговорить с ним.

— Мысленно?! Интересно…

Алексей не сомневался, что это не его внутренняя речь. Это было определенно похоже на то, как если бы он слышал голос, но рождающийся прямо в его сознании, и в то же время он совершенно четко осознавал, что голос сторонний, чужой.

— Надеюсь, это не шизофрения! — подумал Алексей.

Вспомнился популярный анекдот: когда человек обращается к Богу, это называется молитвой, а когда Бог к человеку — шизофренией.

Жаль, что он не помнит, насколько критично к своему статусу способны отнестись люди со слуховыми галлюцинациями.

А голос раздраженно, сердито и требовательно вопрошал:

— Ты кто? И откуда ты взялся?! Мало мне было Волдеморта!

— Стоп! Какого Волдеморта?

— Обыкновенного. Он мне же и жалуется, что я же его и убил…

— Ты Гарри Поттер?

— Да! А то ты не знаешь?!

«Вот это уже точно похоже на бред, — подумал Алексей. — Только с литературными персонажами я еще не разговаривал… Хотя… с другой стороны, Бог из Библии тоже своего рода литературный персонаж. Разговаривают же с ним верующие. Ладно, что со мной происходит, я обдумаю потом. Сначала хотелось бы определиться, с кем именно я пытаюсь разговаривать. Ясно, что Гарри не канонный, в каноне меня не было. А в фанфиках вариантов до черта. И какой из них выбрало мое подсознание?»

— Гарри, извини, пожалуйста, где ты в данный момент находишься и какой сейчас год?

— Я в Больничном крыле. Год тысяча девятьсот девяносто второй.

В Больничном крыле… Девяносто второй… Волдеморт жалуется, что Гарри его убил…

— Это после смерти Квирелла?

— Ну да, — раздраженно ответил мальчик.

— А скажи, пожалуйста, летом ты живешь с Дурслями?

— А тебе зачем? — подозрительно насторожился Гарри.

«Даже если ты сам придумал этого мальчика, нельзя шокировать ребенка, сообщая ему, что его не существует. Ведь мое подсознание интерпретирует его как настоящего ребенка, а значит, ему будет по-настоящему больно, если он вдруг поверит…» — Алексей Андреевич не собирался обижать ребенка, даже если ребенок был порождением его собственного бреда.

— Мне просто нужно понять, который ты Гарри.

— Что за чушь?! Я единственный Гарри Поттер!

— Послушай меня минутку. Я не знаю, где я, как сюда попал и почему разговариваю с тобой. Волдеморт говорит с тобой через твой шрам, который он тебе оставил. А я — неизвестно как. Но мне нужно понять хотя бы, в каком я мире.

— В каком мире? — перебил Алексея Андреевича раздосадованный этим разговором Поттер. — В магическом.

— Нет. Я не об этом, — вздохнул Алексей Андреевич. — Миров очень много. Есть магические. Есть те, где магии нет. Есть миры, совсем не похожие на тот, где ты живешь, в которых вообще нет людей или магических рас. Есть почти такие же, но в них не родился Гарри Поттер. А есть очень-очень похожие. И в каждом из них живет свой Гарри Поттер, но живет по-разному. Есть миры, где вообще не было Волдеморта, а есть те, где он хороший человек. Есть те, где он убил маленького Гарри. Есть те, где он не сумел убить не только тебя, но и твою семью. В некоторых мирах после смерти твоих родителей ты живешь у Дурслей, в других у Блэков, в третьих — у Снейпа. Есть миры, где Дурсли хорошие и любящие родственники… Есть, где их заколдовали, чтобы они были злые, а потом они расколдовались… Есть те, где Снейп — твой отец… Мне нужно понять, в каком из миров я сейчас беседую с тобой.

Кажется, эта информация настолько потрясла Гарри, что он даже не поинтересовался, откуда его собеседник обо всем этом знает. Растерянным, даже можно сказать, потерянным голосом мальчик ответил:

— Я живу с Дурслями. Они меня ненавидят…

И он куда-то пропал. Алексей больше не слышал ребенка.

***

Недаром Алексей Андреевич так любил фантастику. Кажется, именно материалисты особенно подвержены этому недугу. По мнению Алексея, в многомировую интерпретацию квантовой механики чудесно вписывались представления об альтернативных реальностях.
А всё это вместе прекрасно выстраивалось в систему эволюции Мультиверсума, стоило только согласиться с существованием закона сохранения энтропии, в который он самозабвенно верил — камня преткновения между Алексеем Андреевичем и его оппонентами из марксистского философского кружка в интернете, куда он временами захаживал.

Насколько Алексей Андреевич был убежденным марксистом, что не мешало ему считать советский строй профанацией, настолько же он был убежденным материалистом, что не мешало ему верить в бессмертие души и реинкарнацию. Да и концепцию существования богов Алексей не считал противоречащей материализму.
Материалисты считали основой мира материю, но «материя — это объективная реальность, данная нам в ощущениях, существующая независимо от них и наших знаний о ней». Ну и где здесь запрет существования души и богов как элементов материи?

Понятно, что во времена Лейбница к материи относили только вещество, но когда стали относить к ней энергию, поля и волны… Когда, добравшись до известных на сегодняшний день глубин вещества, вещества-то в нем и не обнаружили… А темная энергия и темная материя?.. А квантовые парадоксы?..

Следует признать, что для истинного материалиста не существует ничего невозможного, во что нельзя поверить. Как сказала Королева Алисе: «Порой я успевала еще до завтрака шесть раз поверить в невозможное».

Так что принципиально было решить для себя, чем этот разговор мог бы быть… Если, конечно, Гарри снова объявится, а вопрос останется актуальным. Предположим, телепатия… Он почему-то выходит на контакт с сознанием ребенка. Тогда…


— Нужно предупредить мальчика о самых важных проблемах. Пока мальчишка не появился снова, надо попытаться припомнить, что там нас ждет. В каноне, естественно. Пройтись по фанфикам нереально.

    На втором курсе окаменение кошки, потом еще кого-то, потом Гермионы… Битва с василиском, который вроде как будет сражен мальчиком. Об этом поговорить обязательно.

   Да, еще важно: перед вторым курсом Добби спровоцировал замечание Поттеру от Министерства Магии. Или Алексей плохо помнит, или тут очередной баг Роулинг. Во всех случаях подозрения на неправомерное использование колдовства Министерство обязано было проверять палочку, снимая с нее следы последних совершенных действий. И где проверка? А с такими друзьями, как Добби, враги не нужны.

   Третий курс: Сириус Блэк, дементоры… Ремус Люпин, Петтигрю, маховик времени — в общем, ничего принципиального не происходит. В конце Петтигрю убегает и потом находит то, что осталось от Волдеморта в Албании, из чего тот и возрождается. «Задача — уничтожить Волдеморта до этого времени. И разобраться с крестражами».

   Четвертый курс — это сплошной ужас. Тремудрый Турнир, куда Барти Крауч запихивает мальчишку. Тут что-то очень-очень смутное. «Предположим, конфундус, приложенный к Кубку, объясняет, почему Кубок принял имя Гарри, как кандидата от некой мифической четвертой школы, от которой был заявлен только Гарри. Но в любом случае он не мог представлять Хогвартс. Ладно, унесло в портал двух мальчишек... «Безусловно, с этой историей точно надо что-то сделать заранее. Этого не должно произойти. Не должно! Ни смерти Диггори, ни возрождения Волдеморта».

   На пятом курсе Амбридж в розовой кофточке пытает Гарри. Отряд Дамблдора. Гарри пытается учиться окклюменции. Бой в Министерстве Магии. Нелепый совершенно. Шар с пророчеством. Заманили в Министерство друг друга: Волдеморт Поттера — на Сириуса, чтобы добыть пророчество, Дамблдор Волдеморта — на пророчество, чтобы тот раскрыл себя. Следствие — смерть Сириуса.

   Шестой курс. ЗОТИ ведет Снейп. Гарри продвигается в зельеварении при помощи учебника Принца-полукровки. Узнает о крестражах… «…не помню, как именно…» …смерть Дамблдора формально от руки Снейпа, фактически — от собственной дурости.

   Седьмой курс. Рон, Гермиона и Гарри ищут крестражи… «Совершенно непонятно, как их искать и почему для этого нужно жить в палатке» …в конце концов находят. Сражение в Хогвартсе… Снейп умирает от укуса Нагайны. Гарри становится известно, что все его приключения были планом Дамблдора, а Снейп действовал по приказу директора. Поттер узнает, что должен погибнуть. Он верит и добровольно идет на смерть… «…очевидно — ввели ребенка в шоковое состояние…» …потом воскресает и окончательно побеждает Волдеморта.

Мысли крутились и крутились в голове Алексея Андреевича. Он пытался выстраивать программу действий так и эдак. Нет, планы невозможно строить, не зная, в какой он реальности. Квирелл был. Волдеморт временно мертв. Дурсли — сволочи, в той или иной степени. Больше ничего не известно. Но что-то все равно нужно делать. Неважно, кто мальчик — персонаж книги или плод собственного бреда. Мальчик в беде. А учитель не может бросить ребенка. И точка.

***

Гарри появился через несколько дней. Шокированный. Расстроенный. Разочарованный. Дезориентированный.

— Ты меня слышишь? Или это мне показалось, пока я был без сознания?

— Слышу.

— Ты действительно говорил со мной? И рассказал про множество миров?

— Да.

— А то я решил, что окончательно свихнулся. Дамблдор сказал, что я три дня не приходил в себя.

— Поделись. Я чувствую, что ты растерян.

— Как мне звать тебя?

— Алекс, — Алексей Андреевич старался разговаривать с ребенком ровно и ненавязчиво, зная по своему опыту, что это лучший способ найти контакт с мальчишкой после шока. А у мальчика точно был шок. По меньшей мере, у него когнитивный диссонанс.

— Алекс, ты кто? Ты маг?

— Нет.

— Ты магл? Но ты знаешь про магов…

— Я из другого мира. Я знаю про магов. И про Статут тоже. И обливиэйт ко мне применять бессмысленно, — Алексей попытался шуткой разрядить обстановку.

— Из другого мира… Ты говоришь, что есть миры, где Снейп — мой отец?

— Да. И еще больше миров, где он твой опекун.

— Он ненавидит меня. А я весь год ненавидел его.

— В прошедшем времени? — уточнил Алексей.

— Я не знаю. Оказалось, что он весь год охранял меня, спасал… Так Дамблдор говорит. Как это? Почему он это делает, если ненавидит меня?

— А что сказал Дамблдор?

— Что я все узнаю в свое время. А сейчас я «слишком мал, чтобы понять»! — мальчик был раздосадован.

— Снейп так себя ведет из-за твоих родителей, Гарри.

— Ка-ак эт-то? — обескуражено спросил ребенок.

— Если Снейп узнает о том, что я тебе сейчас расскажу, он будет в ярости.

— От меня он ничего не узнает.

— Снейп полукровка, — начал Алексей Андреевич. — Вероятно, его мама-магиня любила своего мужа, раз сбежала к нему в магловский мир и продолжала с ним жить, несмотря ни на что. Они жили очень бедно, Сев все время ходил в каких-то обносках, в лучшем случае купленных в секонд-хенде. Его отец пил и избивал жену и сына.

Если бы Алексей мог видеть сейчас Гарри, он бы поразился, как жадно, с какими широко открытыми глазами и чуть ли не открытым ртом внимал ему мальчик.

— А потом он встретил девочку, которая сама не знала, что она волшебница. И он рассказывал ей о волшебстве и о волшебной школе… Он полюбил ее сразу. Он любит ее до сих пор. И считает себя виновным в ее смерти.

— А он виноват? — Гарри еще не понял, что это про его маму, но слушал завороженно.

— Да. Хотя он изо всех сил пытался ее спасти. И другие виноваты сильнее. Но он винит себя. И не может себя простить.

— А в чем он виноват?

— Я расскажу. Но сначала закончу историю про твоих родителей. В волшебной школе Снейп попал на Слизерин, а его подруга в Гриффиндор. Несмотря на это, они еще долго дружили. А в Гриффиндоре учился Джеймс Поттер. Золотой мальчик, богатый, избалованный, дерзкий, красивый, отчаянно бесшабашный. Он не был плохим, но привык, что все ему достается по первому требованию. А красавица Лили поначалу не обращала на него внимания, а может, только делала вид, что не обращала, и дружила с нищим оборвышем со Слизерина. Поэтому Джеймс и его друзья Сириус, Люпин и Петтигрю взяли пацана в оборот. Ну, ты знаешь, как это бывает?

Гарри кивнул, забыв, что собеседник его не видит. Но Алексей почувствовал этот кивок.

— Они ОЧЕНЬ не любили дружка Лили, к тому же он был слизеринцем, угрюмым, скрытным, нищим и злобным, как хорек. А Мародеры, так они называли свою компанию, были веселыми и компанейскими гриффиндорцами, всеобщими любимцами. И в конце концов Лили стала невестой и женой Джеймса Поттера. В результате всего этого Снейп ненавидел твоего отца и ненавидит саму память о нем. Поэтому он ненавидит тебя, ты внешне похож на Джеймса. Он видит Джеймса номер два, такого же отчаянно бесшабашного, которого все любят, дружбой с которым гордятся, знаменитого и счастливого, которого, конечно, обожают родственники, избалованного, привыкшего к вседозволенности, богатого баловня судьбы.

Мальчик издал нервный смешок.

— Это обо мне?

— Да. Таким тебя видит Снейп. Поэтому он ненавидит тебя — из-за Джеймса. И будет беречь и защищать в память о Лили. Я не считаю, что ты «слишком мал», чтобы это понять.

— А в чем он виноват? — Гарри уже соотнес героев рассказа с живыми людьми.

— Что ты знаешь про смерть своих родителей?

— Волдеморт пришел убивать меня. А мама пожертвовала собой, и в результате он меня убить не смог, а исчез сам. Но я не знаю, почему он хотел меня убить. Я спрашивал Дамблдора, а он сказал, что он не может ответить на этот вопрос и я узнаю все в свое время, — Гарри недоумевал, обижался и сердился.

— Дамблдор не любит рассказывать о своих планах. Я скажу тебе, и почему Волдеморт хочет убить тебя, и в чем виноват Снейп, и что планирует Дамблдор. Но это действительно история не для детей. Ты должен хорошенько подумать, хочешь ли ты все это знать. Погоди… Не просто знать. Тебе придется взвалить на плечи долг, о котором Дамблдор не хотел тебе говорить еще лет пять как минимум. Давай передохнем, и ты подумаешь… Если да — я тебе расскажу. Я считаю, ты должен это знать. Серьезно подумай.

***

К тому времени, когда Гарри появился в следующий раз, Алексей успел выспаться.

— Алекс, ты здесь?

— Здесь.

— Я подумал. Я очень сильно подумал. Я хочу все знать.

— То, что я сейчас делаю, это безумие. Я собираюсь на тебя, ребенка, повесить ответственность за благополучие целого мира. Кхм… Ну, вообще-то, про целый мир сказано, конечно, громко, на деле речь идет всего лишь о Магической Британии, точнее, о борьбе за власть двух группировок. Тебе понятно, что я говорю? — опомнился Алекс.

— Да. Я понимаю. По телевизору я часто слышал, когда рассказывали про борьбу за власть и каждый обещал, что если победит он, всем станет хорошо.

— Ты прав. Только еще проще. Ты видел когда-нибудь по телевизору американские фильмы (извини, слышал из-за угла), когда гангстер и шериф устраивают войнушку, чтобы решить, кто из них хозяин в городе? Людям, попавшим в эту мясорубку, не легче оттого, что война сугубо местного масштаба. Светлые и Темные борются за власть. Если бы можно было тебя вообще выдернуть из этой борьбы… Но тебя все равно втянут, уже втянули… Я хотя бы покажу тебе, зачем и ради чего. Чтобы ты не участвовал в этих драках вслепую. Этот мир, в котором ты живешь… здесь еще не случилось ничего непоправимого, он должен стать нормальным. Насколько будет возможно. Чтобы ты жил в нем… А не влипал в постоянные проблемы.

— Я буду очень осторожен и постараюсь думать, прежде чем что-то делать.

— Я верю тебе, что ты все поймешь и что ты не безрассудный сорвиголова.

Мальчик горько усмехнулся. Он терпеть не мог проблемы. Успевший измучиться за свою недолгую жизнь, он больше всего мечтал о покое… но… Как ему хотелось бы, чтобы его никто не трогал!

Алекс слегка смутился от того, что вдруг собрался сказать:

— Только я должен предупредить тебя. Тут кое-что изменилось. Я теперь вижу и чувствую то же, что видишь и чувствуешь ты. В прошлые разы этого не было. Мы сейчас в купе поезда и под тобой кожаный диванчик. За окном тянутся поля…

— Да. Но давай об этом мы поговорим потом. Я хочу знать, зачем Волдеморт хочет убить меня, в чем виноват Снейп и почему я должен жить у Дурслей.

Алексей ощутил идущий от Гарри сильный страх, подступающие слезы и мощное усилие держать себя в руках. Мальчик сжал зубы.

— Хорошо. Сначала надо рассказать про Дамблдора.

— Дамблдор плохой человек?

— Нет. Я так не думаю. Но он очень тяжелый человек для окружающих. В том, другом мире, где все кончилось очень плохо, он сказал однажды Поттеру, что Волдеморт не знает о великой силе, которая сделает юношу сильнее Волдеморта, и это сила Любви. Темный Лорд действительно считает, что любовь — это просто слово, эвфемизм, обманка для глупцов. А Дамблдор как раз знает, что любовь способна совершать неимоверные вещи, и очень активно использует это чувство. Но сам он любить не умеет. Или разучился.

Алекс был не очень уверен в готовности ребенка вникать в то, о чем он говорит, но мальчик выглядел вполне понимающим, и Алекс продолжил.

— Дамблдор мыслит в масштабах всего магического мира и думает, что люди — это смертные существа, которые все равно рано или поздно умрут и жизнью каждого из которых можно пожертвовать ради высших целей. Он действительно искренне сожалеет о тех, кем приходится жертвовать, но его рука не дрогнет. Кроме того, Дамблдор считает себя очень умным и что никто другой не способен постичь его великих замыслов, что люди все испортят, а поэтому никогда и никому не рассказывает о своих планах, убеждая всех, что он знает, что надо делать, а они пока должны выполнять его распоряжения. Но плохим его назвать нельзя. Он старается ради общего блага, как он его видит.

— Я понял, — Гарри действительно понял, что он зря просил Дамблдора оставить его в Хогвартсе или отправить к Уизли на каникулы. Он пожалел, что рассказал директору, как ему живется у Дурслей.

— А еще Дамблдор, возможно, считает себя виновным в том, что Том Реддл стал Темным Лордом. А когда Дамблдор считает себя виновным и со всей мощью и убежденностью пытается все исправить и опять по-своему…

— А он виновен?

— Косвенно. Ты знаешь, что значит «косвенно»?

— Да.

Вопреки книге Роулинг, опыт учителя утверждал, что мальчик вдумчивый и начитанный, явно обладающий большим словарным запасом и привычкой впитывать информацию. Алекс продолжал с большей уверенностью:

— Том просил не отправлять его на каникулы в приют, где он жил, но Дамблдор воспротивился, убедил тогдашнего директора, и Тому приходилось каждый раз туда возвращаться. Была война, падали бомбы. А Том очень боялся смерти…

Состав мягко покачивался, колеса стучали на стыках рельсов, за окном мелькали буколические пейзажи магического мира, не знающего о том, что в купе поезда решаются его судьбы.

— Это как со мной? Я тоже могу стать Темным Лордом?! — Алексей почувствовал панику и отвращение мальчика.

— Нет. Ты смелый. А Том был трусом.

— Я тоже трус. Я очень боюсь ехать к Дурслям. Если бы я мог, не поехал бы. Но у меня нет выбора. И у Тома тоже не было.

— Видишь ли, Гарри, смелый человек — это не тот, кто не боится. Когда человек рвется к опасности, потому что ему хочется, это называется храбрость. А смелый человек — это который боится, но делает то, что необходимо, который умеет скрутить свой страх, отодвинуть его и действовать так, как нужно.

— А Том?

— А Том думал только об одном — что сделать, чтобы не умирать. Он бы никогда не пошел спасать философский камень.

— Я бы тоже не пошел. Но больше было некому.

— Вот видишь…

— А почему директор отправлял Тома в приют? Почему я должен жить у Дурслей, если они издеваются надо мной?

Алексей почувствовал, как тяжело было мальчику произнести последние слова, он просто ломал себя.

— Я точно не знаю, по-моему, Дамблдор не любил Тома, но, может, у него были какие-то планы. У него всегда множество планов. А насчет тебя… Я предполагаю, что… Он считает, что так он воспитывает сильного помощника, к тому же не привязанного ни к кому, кроме него.

— И специально держит меня у Дурслей, которые ненавидят меня. Но их не заколдовали? Нет? — где-то глубоко ворохнулась надежда.

— Не знаю. Допустим, они искренне и самостоятельно ненавидят тебя. Но как ты думаешь, если бы им щедро платили с условием, что они будут хорошо с тобой обращаться, они бы издевались над тобой?

— Ха! — зло улыбнулся Гарри. — Да они бы пылинки с меня сдували, Дадличек танцевал бы вокруг меня… А им могли бы за это платить?

— Конечно. Ты разве не помнишь, сколько денег в твоем сейфе?

— Да. Я как-то не подумал. А я могу сам платить им?

— Насколько я понимаю, нет, пока ты несовершеннолетний. Твоими банковскими счетами, вероятно, распоряжается твой магический опекун, и я думаю, что это Дамблдор.

— Хм!

— Ну, а если им платят, немного, с единственным условием, что ты будешь у них жить и что они тебя не убьют?

Гарри глубоко и протяжно вздохнул.

— А им платят?

— Я не знаю. В некоторых мирах платили.

— Зачем Волдеморт хочет меня убить? Зачем он убил моих родителей? Кто виноват, кроме Снейпа? В чем виноват Снейп? — резко переключился Гарри.

— Когда Лили выбрала Джеймса, Снейп впал в бешенство, ему хотелось уничтожить всё и всех. Он вступил в организацию Темного Лорда и изо всех сил старался быть тому полезным. Трелони при Дамблдоре произнесла пророчество, что на исходе седьмого месяца будет рожден тот, кто сможет убить Темного Лорда. Снейп услышал его и рассказал Волдеморту. Когда Северус узнал, что это может быть ребенок Поттеров, он бросился к Лорду, упрашивая не убивать Лили. Тот обещал.

Алекс старался быть максимально объективным.

— Не доверяя слову Лорда полностью, Снейп помчался к Дамблдору с повинной и умолял спасти Лили. Дамблдор согласился при условии, что Снейп даст Непреложный Обет шпионить для него у Волдеморта и выполнять все распоряжения Дамблдора. Для Снейпа альтернативы не существовало. С тех пор он работает на Дамблдора. Снейп не просил ни Дамблдора, ни Волдеморта о пощаде для тебя и Джеймса, он просил только о Лили.

— Ну да. Снейп же ненавидел Джеймса. А до меня ему не было дела.

— Лорд долго не обращал внимания на пророчество. До тех пор, пока не узнал, что Поттеров закрыли Фиделиусом. Тогда он решил, что это серьезно, и пошел тебя убивать.

— От кого он узнал?

— Очевидно, от Петтигрю. Он был хранителем, и он впустил Волдеморта в дом Поттеров.

— Если Волдеморт не обращал внимания на нас, зачем был Фиделиус?

— А вот это уже планы Дамблдора, как я понимаю. Он заманивал Волдеморта, надеясь избавиться от него. Не думаю, что Дамблдор тогда верил в пророчество. Он ждал момента, когда Джеймс или Лили как-то ослабят Тома, чтобы уничтожить его. Я полагаю, Дамблдор был под мантией-невидимкой, чтобы Том не почувствовал использование чар невидимости. Но Джеймса Волдеморт убил сразу. А Лили он убивать не собирался и требовал, чтобы она отошла от тебя.
   Но Лили закрывала тебя собой. Когда она произнесла «убей меня вместо него», Магия, ощутившая, что Волдеморт хочет убить тебя и не хочет убивать Лили, и увидевшая, что он после этого ее все-таки убил (а ему просто надоело, и он решил убрать препятствие), сочла это убийство согласием на договор. И когда после этого он попытался убить тебя, Магия его наказала. Во всяком случае, я так себе это представляю.

— Значит, если бы мама не закрывала меня, она бы осталась жива? Это я виноват? И вообще, я виноват. Волдеморт пришел убивать меня и из-за меня убил родителей, — мальчик начал сглатывать слезы.

— Ну нет. Ты вообще не виноват. Не говори глупости. А мама не могла пустить Волдеморта убить ребенка — она же мама. Петунья ведь недобрый человек, нехороший… Да? Она бы разрешила убить Дадли?

— Неет!

— Виновата Трелони, произнесшая пророчество. Виноват Снейп, рассказавший про пророчество. Виноватым считал себя Сириус, что не стал хранителем, а предложил Петтигрю. Виноват Джеймс, что не стал хранителем сам и что пошел на поводу у Дамблдора, согласившись делать из семьи приманку. Виноват Петтигрю, сдавший семью Лорду. Виноват Волдеморт, который пришел тебя убивать. Виноват Дамблдор, который эту подставу затеял…

— Дамблдор хотел смерти моих родителей?

— Нет, конечно. Он был бы рад, если бы обошлось без этого. Но это не было главным.

— Я понимаю.

— Да. Ты понимаешь, — у Алексея неприятно потянуло внизу живота.

— А что было потом?

— Увидев, что произошло, Дамблдор, кажется, поверил в пророчество и тут же составил новый план — отдать тебя на воспитание Петунье, а потом влиять на твое развитие и вырастить воина Света, который уничтожит Волдеморта окончательно. Он аппарировал из дома твоих родителей и послал за тобой Хагрида, чтобы тот отвез тебя Петунье.

— А Снейп?

— Когда Снейп узнал, что Лорд собирается тебя убивать, он пытался добраться до Поттеров, чтобы предупредить, но не мог их найти, пока не упал Фиделиус. Вам рассказывали про Фиделиус?

Гарри кивнул.

— Когда он вбежал в дом, твои родители были мертвы. Он обнимал мертвую Лили, качал ее на руках. А потом к дому подъехал Сириус, и Снейп аппарировал, оставив живых и мертвых. Вот и всё.

— Ты говоришь, Снейп любит маму? До сих пор?

— Да.

— Я больше не смогу его ненавидеть. Пусть он ненавидит меня, раз ему так надо. Я не могу ненавидеть человека, который любит мою маму… Давай помолчим немного.


ЧАСТЬ 2. В СЕМЕЙСТВЕ МАЛФОЕВ


— Драко, нам нужно научиться. Пусти меня к телу минут на пять. Клянусь магией, если ты сам вдруг не сумеешь меня выдернуть, я через пять минут скомандую: «Шаг». Мы должны уметь меняться. Ты же хотел, если вдруг…

— Хорошо, — неуверенно проговорил пацан. — Давай. Шаг.

Владимир сделал шаг вперед, что бы под этим ни подразумевалось. И почувствовал себя очень странно. С одной стороны, он ощутил тело: руки, ноги, голова, он лежит на животе, тянуще саднит задница… С другой — все было каким-то непривычным, неправильным… Перед глазами все словно не в фокусе. Влад попробовал пошевелить руками и ногами. Они явно отвечали, дергались, но команд не выполняли.

В памяти, кроме собственных воспоминаний, еще и картинки, но как бы с точки зрения Драко… Их с Драко разговор… Порка, ярко и эмоционально… Смутные образы отца и матери, окрашенные чувствами гордости, восхищения, любви и… страха… Еще более смутно воспоминания о школе и конфликте с Поттером, как раз и послужившем поводом для порки… Рядом с собственным сознанием панически билось сознание мальчишки. Влад понял, что Драко вообще обо всем забыл.

— Шаг! — резко скомандовал мужчина, сделав шаг назад и подтолкнув пацана вперед. Драко разревелся от страха и облегчения.

— Ты чего? Прошло всего пару минут.

— Не знаю… Я испугался…

— Отдохнем и еще раз попробуем. Я же поклялся. Я обязательно пущу тебя обратно. Ты должен попробовать, можешь ли ты меня дернуть. Мало ли в каком я буду состоянии.

Драко и Влад тренировались, пока мальчишка не убедился, что основная власть у него, а Влад не освоился с телом и памятью пацана. Разговаривать друг с другом и воспринимать информацию, поступающую в органы чувств ведущего, они могли только намеренно, причем должны были оба открыть доступ.

А вот эмоции циркулировали свободно и независимо от их желаний. Побочно выяснилось, что некоторые мысли и воспоминания Влада, скажем так, визуальные, отпечатывались в общей памяти мозга и становились доступны Драко. Кстати, они казались мальчику чем-то запредельным.

Успокоившись, что Влад не может отобрать тело насильно, Драко решительно оттеснил своего соседа и закрылся от него, перестав с ним беседовать. Владимир только чувствовал, как пацан испытывает то смутное недовольство, то скуку, то легкое любопытство, то досаду… Еще он ощущал, когда Драко спит.

Но параллельно со всеми остальными впечатлениями непрекращающимся фоном звучало боязливое предчувствие, мальчик явно не мог позабыть, что его ждет и неотвратимо приближается… Влад держал доступ открытым, тратил время на воспоминания про книгу Роулинг, про разные варианты развития событий из фанфиков, и анализировал то, что получил из памяти Драко.

***

Прошло дня три…
Страх мальчишки тоскливо набирал силу, вытесняя все остальные эмоции, и в какой-то момент вдруг резко возрос. Влад почувствовал, что Драко постарался плотнее закрыться, но вместо этого непроизвольно впустил его к своему восприятию окружающего.

— Как ты себя чувствуешь? — речь, извне доходящая до Влада, была полна раздражения, высокомерия и неприязни. Во всяком случае, так ее интерпретировал Драко.

— Хорошо, папочка, — голос ребенка дрожал.

— Тогда нечего откладывать. Надо закончить наше дело.

— Хорошо, папочка.

— Давай, подставляй воспитательное место.

Что-то зашебуршилось, пошебуршилось и затихло.

— Помнишь, сколько тебе осталось?

— Тридцать две розги, папочка, — голос сорвался.

— Надеюсь, на этот раз обойдется без сюрпризов и ты достойно примешь наказание.

Страх подскочил по экспоненте, грозя перелиться в панику.

— Шаааг! — услышал Влад и сделал шаг вперед, перекрывая доступ парнишке.

Он обнаружил себя лежащим на той же кровати, со спущенными пижамными штанами, задранной под мышки рубашкой, со вцепившимися в прутья спинок кровати пальцами рук и ступнями ног, с подушкой под нижней частью живота.

Высокий красивый мужчина с брезгливо искривленными губами трансфигурировал розгу из палочки и шагнул ближе.

Ну, что сказать… Сек Люциус без всякой жалости, с размаха охаживая сына прутом. И даже воля взрослого человека в некоторой степени подвергалась испытанию… Впрочем, Влад не считал себя настолько уж в возрасте, чтобы его нельзя было при случае выдрать, если заслужил. Так что мысленно он слегка посмеивался над собой и своим положением. Но Драко Влад искренне посочувствовал.

Отсчитав тридцать два удара, Люциус трансфигурировал палочку обратно, отвернулся и молча вышел из комнаты.

Владимир чувствовал замершего рядом мальчишку. Тот вроде бы попытался выдернуть Влада, но как-то неуверенно.

— Не спеши, пацан, — усмехнулся Влад. — Погоди немного. Оно, конечно, не пройдет, но все же щас станет полегче. Успеешь еще натерпеться, пока заживет.

— Ииизвини, а… — Драко произнес это виноватым голосом.

— Да ничего. Обращайся, — Влад рассмеялся. — А твой папа не заметил ничего странного. Кстати, часто он тебя так?..

— Нет. И обычно пятнадцать-двадцать пять розог. Чаще мама. Но мама — это практически не больно.

За словами про маму Владимир услышал не просто смущение мальчика, а волну жаркого мутного стыда.

— Ну, значит, с мамой будешь разбираться сам. А папашу я беру на себя. И раз уж я так в этом поучаствовал, может, поделишься, за что…

Немного смущаясь и одновременно негодуя и жалуясь, мальчик рассказал незамысловатую историю, как во время учебного года хотел подставить Гарри Поттера, вызвав того на дуэль и не собираясь приходить.

— А отец почему-то рассердился ужас как. Он сказал, что я заслужил порку «три по двадцать».
    Во-первых, он сказал, что это главное и я должен запомнить на всю жизнь: «совершая подлость и низость, убедись, что ни один человек в мире не сможет узнать про этот поступок! Иначе ты дашь ему власть над собой».
    Во-вторых, никогда нельзя рисковать, вызывая на дуэль человека, в уровне чьих сил ты не уверен: «Тебя могли подловить и принудить участвовать в этой дуэли, а на что способен Поттер, мальчик-который-выжил, справившийся с самим Темным Лордом, ты понятия не имеешь. Ты мог оставить нас с матерью без наследника. Где были твои мозги?!»
   В-третьих, дуэль — это долг чести, и не прийти на дуэль, даже приняв вызов, а тем более вызвав самому, значит, покрыть себя позором в глазах всех благородных.
   И что я не стал изгоем только потому, что еще ребенок, и отцы Гойла и Крэбба посмеялись, похвалив, мол, твой сын — истинный слизеринец, но пообещали никому больше не рассказывать, а отец сгорал от стыда, когда они насмешничали.

Драко посопел и продолжил обиженно:

— Я не очень понял насчет чести. Я даже осмелился спросить: «Ты всегда говорил, что честь — это для идиотов». Отец объяснял, но я все равно не понял. Он сказал: «Если кто-то узнает, что ты на полном серьезе веришь в честь и следуешь законам чести, то тебя не будут уважать и иметь с тобой дело всерьез. Ты станешь шутом в глазах серьезных людей. Но если ты нарушишь законы чести так, что это станет известно всем окружающим, то никто не станет иметь с тобой дело в открытую, ты превратишься в изгоя, тебе перестанут подавать руку, и ты станешь на уровень «предателей крови». Запомни: долги, дуэли и слово, данное при сделке — это святое. Такой вот слизеринский подход». Как это?

— Да, пацан. Попал ты!.. Это значит двойные стандарты. И даже не двойные. Значит, думать нужно одно, делать другое, демонстрировать третье и при этом показывать, что ты на самом деле в демонстрируемое не веришь…

***

Влад почувствовал, что мальчик как-то совсем по-новому смутился, без связи с прошлым разговором…

— Ты магл?

— Вероятно, был маглом.

— Почему был и почему вероятно?

— Вероятно — потому что никогда не проверял, есть ли у меня экстрасенсорные способности, мне это было не нужно, жизнь и так была интересной. А был… Насколько я понимаю, способности к волшебству — это способности тела. А тело у меня теперь твое.

— Но ты аристократ? Ты что-то такое говорил…

— Да. Строго говоря, я — «ваше сиятельство», но и на «ваше благородие» я тоже не обижусь, — усмехнулся Влад, понимая, что это что-то значит для мальчишки.

— У маглов есть аристократы?

— Конечно.

— И много?

— Очень много.

— А у нас всего двадцать восемь священных семейств, — задрал нос Малфой. Владимир рассмеялся.

— Сколько магов в Великобритании?

— Тысячи четыре… я так думаю…

— А сколько маглов в мире?

— Сто тысяч? Нет? Пятьсот?

— Примерно пять с половиной миллиардов.

— Сколько?! Но это ужасно!.. — Драко был полностью деморализован и надолго умолк, после чего вернулся, очевидно, к волнующей его теме.

— Ты ведь взрослый, да?

— Взрослый. Но молодой.

— Ты мне кто? Я не понимаю, как я должен тебя воспринимать… Как с тобой общаться…

— Ааа. Ну, смотри. Я тебе не родня, я тебе не наставник. Значит, я тебя не воспитываю, и тебе нечего изображать передо мной что-то. Я бы предложил, например, представить себе соседа, молодого парня, с которым ты познакомился на прогулке и постепенно сошелся, как с приятелем. Годится?

— Годится, — Драко явно обрадовался и расслабился. — Значит, ты мой друг?

— Да.

— Я бы хотел иметь старшего друга. А давай проверим, ты можешь колдовать?

Следующие два дня прошли в шутках, рассказах обоих о своей жизни и экспериментах. Драко делился своими познаниями в волшебстве и дулся, что у Влада получается лучше, чем у него самого. Кроме этого, они отрабатывали взаимные команды и сигналы, чтобы легко и не тратя времени переходить в разные режимы. Они научились не только меняться властью над телом, но и открывать свои сенсорные ощущения отдельными кусочками, пользуясь в этот момент информацией от своего товарища и беседуя с ним. Причем Малфой, оказывается, знал заклинания для этого.

Драко было пока еще запрещено выходить из своей комнаты, и им оставалось только активно общаться друг с другом. Как это ни покажется странным, но интересно было обоим.

В комнате мальчика имелась кровать, кресло, комод и шифоньер. А также две двери — в санузел и на выход. Дверь на выход была заперта. С Драко иногда становилось трудно разговаривать. Склонный к надменности и хвастовству, он мерил всё количеством и качеством имеющихся вещей: одежды в шкафу, горячей воды в кране, парка вокруг фамильного замка, лошадей в конюшне, домовиков в имении, драгоценностей в маминой шкатулке…

Уловив мысль Влада об отсутствии стола и книг в детской комнате, Драко просто взвился от негодования: «Ты думаешь, эта спальня — это всё, что у меня есть?! Там, за дверью, моя собственная гостиная, там и диван с ковром перед ним, и столик с настольными играми и креслами вокруг, и полки с книгами и игрушками, и стол для занятий, с малахитовым набором для письма… и у меня есть личный домовой эльф… Это мое собственное. А так весь Малфой-мэнор в моем распоряжении: и все гостиные, и залы, и библиотека, и парк…»

И только заметив, что Влада это как-то не впечатляет, понуро добавил: «Туда сейчас нельзя по причине домашнего ареста».
Драко было обидно. Он бывал еще в нескольких имениях, и по сравнению с ними его собственное выигрывало в его глазах. Малфой-мэнор в памяти мальчика был действительно красив. Он был стройным и гармоничным, что Влад как архитектор мог оценить и, увидев искреннюю любовь мальчика к дому, повинился, что тот его неверно понял.

Общение с Владом стало для скучающего Драко спасением от тоски. Даже выпоротый и перепуганный ребенок начинает маяться от невозможности себя хоть чем-то занять.

***

Через два дня Драко снова ждали неприятности. Он валялся в кровати, когда дверь открылась и в комнату вошел отец, держа в руках розгу. Мальчишка соскочил с кровати, вытянувшись в струнку перед Люциусом, при этом ноги его стали ватными от ужаса, и он прикладывал все силы, чтобы держаться прямо, недоумевая, в чем он успел провиниться.

Отец сел в кресло, положив розгу на колени.

— У меня к тебе серьезный разговор, Драко.

— Да, сэр.

— Скажи мне, что я требовал от твоего поведения, когда ты уезжал в школу?

— Не опозорить имя Малфоев, — сглотнул мальчик.

— Что это значит?

— Держать высоко голову. Не позволять никому потешаться над собой. Что бы ни происходило и как бы я себя ни чувствовал, сохранять невозмутимое выражение лица. Демонстрировать аристократическое поведение. Не общаться больше необходимого с грязнокровками, полукровками и предателями крови, — отрапортовал мальчик.

— Хорошо. Сейчас ты получишь десять розог. Это не наказание. Это для памяти. Наказание будет ждать тебя позже, если твое поведение не будет безупречным. Через час явишься на обед при полном параде. У нас в гостях будут Гринграссы. Помни, что значит быть Малфоем!

— Да, сэр.

— Ложись, как положено.

— Да, сэр.

Мальчик подвинул подушку на середину, спустил штаны вместе с бельем, подтянул повыше рубашку и улегся в явно привычную позу, несмотря на дрожащие руки и подкашивающиеся ноги.

— Драко, пусти меня, — Влад отодвинул мальчишку, перехватив управление телом и уже привычно перекрывая доступ подростку к тактильным ощущениям…

«Браво, Люциус! — думал он. — С оттягом… Двенадцатилетнего пацана… По еще воспаленным ягодицам после прошлой порки…»

Судя по всему, отец специально оставил ссадины на теле мальчика. То ли с намерением устроить ему жестокий экзамен, то ли желая сыну этот экзамен провалить. То ли мстя за что-то ребенку. Во всяком случае, сидеть парнишка не сможет.

— Не забудь. Через час.

— Да, сэр, — ответил Влад.

— Что будем делать? — Драко метался в панике…

— Спокойно, Драко. Что случилось?

— Ты что, не понимаешь?! Как я вынесу торжественный обед?! Там сидеть надо! И разговаривать!

— Давай успокоимся. На обед пойду я. Твоя задача показать мне, где кто, чтобы я не перепутал твою матушку с леди Гринграсс, — хихикнул Влад.

— А ты знаешь, что нужно делать? Ты справишься с торжественным обедом?!

— Не думаю, что это потребует от меня чего-то чрезвычайного. К тому же ты будешь рядом и подскажешь, если что…

— А… Да… А насчет этого… больно же…

— Ерунда. Опыт имеется.

— Тебя тоже? Отец?

— Нет. Мои родители против подобных методов, и вообще бить детей у нас запрещено законом. Я даже не представляю, как бы я себя почувствовал, если бы папа меня вдруг ударил. Брат мог. Он старше на девять лет. Но это была наша с ним тайна. А главное, у меня воспитатель был в военном лагере, куда я ездил каждое лето, унтер-офицер.

— Ты этого воспитателя боялся?

— Не-а… Мы, кадеты, дураки были. Мы друг перед другом выпендривались, кто после порки лучше держится. В лагере же больше никто не знал, как он нас «воспитывал». А может, и знали, только вид делали. Дети не жалуются, дети довольны… Может, это вообще система, подпольная… Мой брат в свое время тоже у него занимался. Ты давай, для начала поруководи, во что нам одеться, — Влад продолжал улыбаться, подбадривая мальчишку.

В столовой фигура Драко появилась во всем великолепии торжественного костюма и королевской невозмутимости.

— Леди Гринграсс! Вы как всегда очаровательны! Лорд Гринграсс! Рад приветствовать вас в нашем замке! Мисс Дафна! Прекрасно выглядите! Мисс Астория! Вы великолепны! Маменька, рад видеть вас! Отец!

После недолгого обмена приветствиями и новостями все потянулись к столу.

— Позвольте поухаживать за вами, — мальчик по очереди подвинул стулья обеим девочкам, помогая им устроиться, и, дождавшись, когда рассядутся все, занял свое место.

Застольная беседа велась долго и со вкусом. Поговорили о погоде… Обменялись комплиментами… Поговорили о погоде… Обменялись шутками… Поговорили о новостях… Поговорили о спорте… Обменялись шутками… Еще раз поговорили о погоде… Эльфы подносили все новые блюда…

Владимир чувствовал, что что-то предвидится. Что-то висело в воздухе. За кажущейся невозмутимостью Люциуса была заметна напряженность и нервозность. Это Драко думал, что его отец идеально держит себя в руках. Влад отчетливо замечал непроизвольные микродвижения. К тому же тот время от времени бросал взгляд на сына.
Молодой русский аристократ пока не испытывал особых сложностей с несколько отсталым английским этикетом магов, что подтверждали и довольные мысли Драко.

— Ходят слухи, что у юного мистера Малфоя как-то не заладились отношения в Хогвартсе? — лорд Гринграсс продемонстрировал умеренное любопытство.

— Да. Небольшие проблемы были, — ровно проговорил Люциус. — Драко поступил неподобающе. С детьми иногда такое происходит, вам ли не знать. Но мы уже разобрались с ситуацией. Мистер Малфой был наказан в лучших традициях аристократического воспитания.

При этих словах непроизвольно поерзали девочки Гринграсс.

— И я уверен, — продолжал Люциус, — урок был полностью усвоен.

— А вы, мистер Драко, тоже считаете, что урок был своевременным и полезным для вас? — пошутил Гринграсс, подпустив в голос насмешливую подначку.

— Разумеется, сэр, — улыбнулся Владимир. В интонациях мальчишеского голоса в таких идеальных пропорциях смешались вежливое внимание, холодная невозмутимость, чуть высокомерная надменность, способность принять и оценить шутку… которые он умудрился вложить в два слова… Драко аж задохнулся от удовольствия.

Да, ребенок, не магам соперничать с русским графом черт знает в каком поколении.

— Хм. Похвально, молодой человек. Весьма похвально! Люциус, не хотели бы обсудить наше с вами дело? Молодые люди могли бы прогуляться пока.

К этому времени Нарцисса уже закончила обедать, и можно было вставать из-за стола.

Влад увидел, как ярость старшего Малфоя, охватившая его с началом речи лорда Гринграсса о Хогвартсе, сменилась облегчением и полным довольством.

— Драко, покажи девушкам павлинов.

— Драко, командуй, куда идти и что говорить.

Мальчик ухватился за идею с радостью. Он очень сомневался, что смог бы держаться с такой выправкой и стойкостью, какие демонстрировал его старший товарищ… Парк Малфой-мэнора был удивительно гармоничен. Дорожки так и заманивали то под сень деревьев, то в благоухающий розарий, то к спрятавшемуся между кустов тихому пруду… тут и там мелькали статуи, как-то ненарочито вписывающиеся в окружающий ландшафт. Дети прошли за легкую ограду в часть парка, где гордо расхаживали великолепные белые павлины. Влад изящно ухаживал за девочками, очаровывая юных наследниц.

Визит семьи Гринграсс явно закончился к обоюдному удовольствию лордов. И Люциус сменил гнев на милость, похвалив Драко и разрешив закончить домашний арест. Позже оказалось, что семьи заключили помолвку Драко и Астории. На молчаливое возмущение мальчишки Владимир отреагировал ожидаемо:

— Я кое-что знаю о будущем. Через несколько лет ты будешь без ума от своей невесты. Правда, есть вероятность, что там должна случиться трагедия. Но это мы с тобой исправим.

Эти слова имели два благоприятных последствия. Во-первых, Драко стал приглядываться к Тори с благосклонностью, а это позволило ему действительно разглядеть девушку. А во-вторых, он перестал страдать, что дружит с маглом, решив для себя, что Влад, конечно, волшебник, раз видит будущее.

***

Шло время. Владимир и Драко сближались и на самом деле начинали если не дружить, то приятельствовать точно. При всей своей разыгрываемой надменности Драко, по сути, оказался хорошим мальчишкой, правда, плохо воспитанным. Но тут все претензии к Люциусу и Нарциссе.

Владимир старался воздействовать на пацана настолько незаметно, насколько это в принципе было возможно. Он рассказывал и показывал Драко Питер, Неву, мосты, императорские балы, наряды и драгоценности, чопорных аристократов, молодых офицеров, столичные закрытые клубы… Потом переносился в шумную Москву… Кремль, зоопарк, цирк, ярмарки, кинотеатры, Арбат, автомобили, концерты… Совсем другая, новая роскошь… Китай, Америка, Бразилия, древние тайны Египта и Индии, индейцы и африканские шаманы, бонсай и икебана… Футбол, хоккей, фигурное катание, ралли Париж-Дакар, Формула-1, самолеты, взлеты ракет, полеты на Луну, космические станции…
Старая Европа…

А фонтаны Петергофа и д’Эсте!.. По сравнению с ними единственный фонтан Малфой-мэнора, которым Драко так гордился!.. «Э, нет, парень! Презирать свой дом — последнее дело! Кичиться нечем, но и стыдиться нечего. У вас красивый фонтан. Да и сам факт, что твой прадед захотел, чтобы фонтан был, чего-то стоит!» — слова Влада утихомирили подростка, чуть не шарахнувшегося в своем мнении в противоположную крайность.

А картины! В том же Лувре. Они не двигались и не разговаривали, но люди на них выглядели как живые, казалось, они смотрят на тебя и видят в тебе что-то, о чем ты сам не догадываешься… Рядом с ними двигающиеся портреты предков напоминали мультфильмы. Ну не случилось среди магических художников Рафаэля… А воздух в картинах импрессионистов!.. Прозрачный, чуть искристый, наполненный светом и легкими вздохами ветерка!..

Все это ошеломляло мальчика, открывая ему огромность мира. Поверив своему выводу, что Влад — маг, даже если он сам об этом, может, и не знает, и уступив собственному любопытству, Драко снизил настороженность и критичность по отношению ко всему магловскому, позволяя Владу рассказывать про свою жизнь.
Временами Драко вспоминал, что это запрещенная и презираемая магловская среда… Но запретный плод сладок, не так ли?.. А о его мысленных путешествиях по магловскому миру никто не знал. Это создавало дополнительное щекочущее наслаждение от обладания Тайной…

Владимир потихоньку, незаметно, исподволь внушал мальчику свои взгляды на аристократов, что в общем-то получалось именно потому, что он сам был дворянином и гордился этим, тем самым действуя изнутри, не беспокоя иммунную защиту сословных предубеждений. Тихой сапой пробирался он в сознание Драко, показывая, чем стоит и чем не стоит гордиться, и чем честь отличается от репутации, и почему так часто старая аристократия презирает нуворишей, и почему уважает молодые аристократические роды…

И совсем-совсем осторожно, прикасаясь к этим темам так мимолетно и воздушно, как к крыльям бабочки — про «грязнокровок» и возможность вырождения при близкородственных браках…


ЧАСТЬ 3. МАЛФОИ И СНЕЙП


Это все было прекрасно, но Влад никак не мог придумать, как подступиться к главному. А главным было решить проблему с Темным Лордом. Нужно было исключить возможность поселения Волдеморта в Малфой-мэноре. А еще лучше — не дать ему возродиться. Но как?

Влад делал все, чтобы расшатать веру Драко в абсолютное превосходство чистокровных, чтобы не дать ему увлечься Темным Лордом и стать его адептом… Но это все пассивная защита, а нужно найти путь к активному противостоянию. К Люциусу или к Нарциссе Влад не понимал, как подступиться, а Драко был просто ребенком.

Свои воспоминания о книгах про Гарри Поттера Владимир перекрыл намертво с самого начала, инстинктивно, и теперь был очень рад этому, считая их своим тайным оружием. Хотя и не решив пока, как его применить.

Владимир собирался воспользоваться своим талантом пространственного воображения, свойственного практически всем архитекторам и художникам. Прежде чем начать воплощаться в проект, будущее здание рождалось как видение. Влад представлял его, как живое, перед мысленным взором, мог подняться по его лестницам, постоять на балконах, заглянуть в окна…

Сначала он предполагал показать Люциусу свои воспоминания, образы, поднявшиеся над страницами книг… ЧТО ждет чистокровных, когда возродится Волдеморт, как он будет измываться над своими последователями, пытая их и издеваясь над ними, как превратит надменных аристократов в пресмыкающихся рабов, не оставив им ни свободы, ни гордости, ни возможности что-либо решать, сделав заложниками своего произвола и безумия… Как будут выглядеть Люциус, Нарцисса и Драко… Во что преобразится прекрасный Малфой-мэнор…

Собственно говоря, идея осталась та же. Только между отцом и сыном не было доверительных отношений. Ни Драко не был готов открыться отцу по поводу вселившегося в него духа, памятуя, чем это может кончиться для их общего с Владом тела… Ни Люциус не стал бы слушать своего отпрыска… В общем, образовался тупик.

Небольшие отрывки из воспоминаний-видений Владимир показывал Драко, который постепенно проникался идеями, что нужно что-то делать, чтобы такое будущее не наступило. И тоже начинал искать путь воплощения этих замыслов в жизнь.

***

Выход, как всегда, нашелся неожиданно. Драко решился рискнуть и открыться взрослому, несмотря на панический страх перед костром, и заручившись твердым обещанием Влада «в случае их сжигания взять эту миссию на себя».

— Мы пойдем к крестному.

Улучшив момент хорошего настроения отца, Драко отпросился в гости к Снейпу, и Люциус, переговорив с другом, благосклонно отправил к тому наследника, устроив себе с женой отпуск на недельку-другую.

Снейп встретил крестника с радостью. Они всегда ладили друг с другом. Северус никогда не выглядел мрачной Летучей Мышью в представлении маленького Драко, знакомого с ним с рождения. Снейп возился с малышом, играл с ним, охотно брал его к себе погостить, учил пятилетнего Драко варить зелья, утешал при случае после воспитательных мер Люциуса…

Драко был единственным ребенком, которому Северус благоволил. А Малфои были единственными людьми, с кем Снейп позволял себе расслабиться. Собственно говоря, и Люциус только наедине с Нарциссой и Северусом разрешал себе быть самим собой. Попытки Снейпа уговорить Люциуса сбросить маску перед сыном пока не увенчались успехом, но Северус не сдавался. Какой бы сволочью он ни казался учащимся Хогвартса, он был убежден, что образ Люциуса — надменного аристократа — не идет на пользу Драко.

Первый день прошел в праздности крестного и крестника, давших себе волю просто отдохнуть. Снейп готовил любимые блюда мальчика, гулял с ним по улицам и дурачился под покровом деревьев в садике. Но крестник был какой-то не такой…

На следующий день Северус почувствовал, что Драко не решается что-то попросить… И попросить что-то серьезное.

— Что случилось? Может, расскажешь?

— Крестный… У меня страшный разговор… Я… Я боюсь. Нет, я не просто боюсь… Я сейчас словно собираюсь прыгнуть в пропасть… Нет, гораздо страшнее… Там лишь разобьешься…

Снейп не мог себе представить, что могло так до обморока пугать Малфоя. Мальчик был бледен до зеленоватого оттенка, на лбу выступила испарина, он тяжело, прерывисто дышал…

— Стоп. Сейчас ты выпьешь успокаивающего зелья. Потом расскажешь.

Драко не стал спорить, что само по себе было устрашающим признаком. Северус останавливал попытки крестника заговорить, пока не увидел, что кожа ребенка приобрела обычное подобие фактуры бисквитного фарфора, а дыхание нормализовалось.

— Теперь я слушаю.

— Если я в тебе ошибаюсь, крестный… Или если ты проговоришься… Ты отправишь меня на костер.

Мальчик обмяк, наконец сказав ужасную для себя фразу… Глаза его стали огромными, и в них плескался ужас наряду с надеждой.

— Глупости! — прорычал Северус. — Что бы с тобой ни произошло, я скорее отправлю на костер любого, кто попытается тебе навредить. Хочешь, я поклянусь тебе!

— Нет. Ты все равно сделаешь, как посчитаешь нужным, — Драко помолчал, собираясь с силами, и выпалил: — Во мне поселился Дух. Но он хороший.

Снейп мысленно заметался. В хороших духов он не верил: «Очевидно, дух заморочил ребенку голову. Что делать? Говорить никому нельзя, Драко прав. Это действительно может привести на костер. ЧТО ДЕЛАТЬ?! Спокойно, Северус, спокойно. Похоже прямо сейчас ребенку ничего не грозит. Надо взять себя в руки и попытаться мыслить конструктивно…»

— Крестный!

— А!

— Ты меня не слышишь!

— Прости, я задумался. Все хорошо.

— Да, — хмыкнул мальчик. — Я вижу! Ты подожди думать. Хорошо? Дай мне сказать.

— Хорошо. Я слушаю.

— Я сейчас отодвинусь и пущу Влада, так зовут духа, вперед. Ты поговори с ним. Пожалуйста!..

Влад шагнул вперед и встретил настороженный, полный ненависти, ничего хорошего не обещающий взгляд. Дааа… Тут случай глубочайшей паранойи.
Если бы сейчас у Снейпа была возможность, он не раздумывая, попросту убил бы Влада, не дав ему ни малейшего шанса объясниться.

Однако тот был в теле Драко, а зельевар на данный момент не знал, как можно уничтожить духа, не повредив носителю. Но он найдет способ…

— Извините, мистер Снейп! Можно воспользоваться Омутом памяти? Посмотрите мои воспоминания, пожалуйста!.. Потом я все расскажу и объясню подробно.

В глазах зельевара мелькнула коротенькая искра. Все же ученые — ненормальные люди. Сейчас для него главное — благополучие крестника, за которого он готов отдать жизнь. Следующим пунктом идет желание уничтожить это порождение тьмы, покусившееся на ребенка. Ответственность перед родителями Драко… Еще дальше, почти тающим туманом: Гарри, Хогвартс, Слизерин, клятва Дамблдору, Темный Лорд, метка которого остается на руке… То есть столько обязательств!..

И вдруг чисто академический интерес: тело Драко, а воспоминания Духа — получится ли…

Получилось. Влад сначала выдал воспоминания о пришедшем к власти Волдеморте и что их всех будет ждать при этом. Потом насчет крестражей. Потом, как он сосуществует с Драко и чего ребенок боится. И в конце, кто он, Влад, такой и откуда взялся. Сразу после этого он отступил.

— Крестный!

— Драко?!

— Да. Это я. Когда ты посмотришь воспоминания и захочешь поговорить с Владом, он снова выйдет. А пока здесь буду я. Хочешь, это он предложил, я заблокирую его полностью на это время.

— Ты умеешь?

— Да, ты это увидишь в Омуте памяти.

— Блокируй. А я действительно просмотрю, что там…

***

Снейп просмотрел воспоминания два раза. Когда он оторвался, Драко спал в кресле. Он отнес мальчика в спальню, уложил и вернулся в гостиную. Выпил кофе и снова погрузился в Омут памяти. К утру он запомнил содержимое наизусть.

Все было и лучше, и хуже, чем он мог подумать. Судя по всему, Влад сам по себе действительно не представлял опасности для Драко, но был тем, из-за кого с мальчиком могла случиться беда. Хотя они, кажется, неплохо справлялись, и если поберегутся, то все обойдется. Как избавиться от подселенца, пока не просматривалось, но об этом можно думать.

С Волдемортом и крестражами все намного серьезнее. Драко считал, что Влад предсказатель. Что-то тут смущало Снейпа, но на данном этапе можно было принять это как гипотезу. Снейп разделил содержимое Омута памяти, надежно спрятав все, что касалось Драко и Влада. Остальное небольшими порциями законченных отрывков разлил по фиалам и закупорил, решив, что будет пользоваться по мере необходимости.

Разбудивший Драко к завтраку Снейп выглядел сосредоточенным, но не сердитым. После завтрака он велел Драко слить свои воспоминания и тоже спрятал их понадежнее, а потом попросил Влада о разговоре, но так, чтобы Драко присутствовал. Снейп был собран, суров, на все готов, отрешен и полностью сконцентрирован на деловых вопросах. Драко редко видел его таким, но вообще-то это был как раз обычный настрой двойного шпиона, если он не работал увлеченно над зельями, не пугал учеников или не расслаблялся с Малфоями.

— Во-первых, не подставляйтесь больше. Я понял, что тот раз был почти необходимостью, но постарайтесь без этого. Не высовывайся при других людях, Влад. Ничего с Драко не случится. Он пережил в своей жизни не одну порку, переживет и следующую. Выдержит. Люциус его не убьет. Если о тебе узнают, мало никому не покажется. Вот аварийный портключ. Воспользуетесь, неважно, кто из вас, если придется бежать. Окажетесь в пещере. Не выходите оттуда, я появлюсь, как только будет возможно.
   Теперь насчет крестражей. Дневник я попрошу у Люциуса. Он будет у меня, пока не найдем способ от него избавиться. Как выглядит диадема Ровены Рейвенкло, Драко знает, будет искать ее в комнате-где-все-спрятано, когда начнется учеба. Насчет медальона Слизерина нужно подумать, как до него добраться. С чашей Хельги Хаффлпафф все сложнее — если она в банке у Беллы… Совсем не ясно, где искать кольцо Мракса… Нагайна вообще под вопросом…
   Твои «воспоминания» о будущем я разлил по небольшим фрагментам. Буду их кому-нибудь показывать, если необходимо, не раскрывая источника. Так… Скажем, есть у меня знакомый предсказатель… Если не сумеем избавиться от опасности возрождения Темного Лорда, буду демонстрировать эти картинки чистокровным, чтобы напугать и отвратить. Начну с Люциуса. Ну, и придется заниматься с Драко легилименцией и окклюменцией… Кажется, с планами всё. Можешь на минуту заблокировать Драко?

— Заблокировал, — кивнул Владимир.

— У меня к тебе вопрос, Влад. Некоторые «воспоминания» противоречат друг другу…
Снейп пронзительно посмотрел в глаза Драко, но ясно было, что он видит перед собой совсем не подростка.

— Варианты развития событий, — ответил Владимир.

— Понятно. Там, где Люциус, Драко и Терри… В битве за Хогвартс…

— Я не показывал это Драко. Я знаю, что можно и что нельзя показывать детям. Некоторые люди могут поверить, что будущее предопределено. Особенно дети.

— Спасибо. Мы еще поговорим с тобой. Не будешь в обиде, если попрошу крестника заблокировать тебя на время, пока он здесь? Кроме общих бесед, разумеется. Не хочу все время думать, что на нас кто-то смотрит.

— Я понимаю, — улыбнулся Владимир. — Пусть блокирует.

— Тогда выпускай Драко.

Через мгновение взгляд мальчика изменился, и Северус расцвел.

— Заблокируешь своего друга?

— Уже. Он правда хороший.

— Верю. Мы еще пообщаемся, и напрямую, и через тебя. Но я хочу побыть с тобой наедине.

— Угу.

Снейп, прижав к себе мальчишку, крепко обнял его.
Полторы недели прошли ко всеобщему удовольствию. Драко отдыхал. Снейп отдыхал и работал. Владимир усиленно пытался вспомнить, где искать кольцо Мракса. Временами они втроем отшлифовывали планы. Снейп изучал «методы коммуникации вселенного духа и носителя при условиях добровольного взаимодействия». И пытался найти информацию как о духах, так и о крестражах. Раньше эти темы его не интересовали.

***

— Люциус, ты считаешь меня хорошим учителем? Я знаю, что студенты Хогвартса так не считают, — усмехнулся Снейп.

— Я знаю, что ты хороший учитель.

— Тогда поверь мне как хорошему учителю и перестань так обращаться со своим сыном.

— Как? — выпрямился Малфой.

— Вот так, как ты сделал сейчас. Не включай ограниченного сноба. Я-то знаю, что ты не такой, а Драко принимает это за чистую монету.

— Он еще ребенок, проколется.

— Зря ты так думаешь. Я его учитель, я ЗНАЮ, что он умеет хранить тайны. Он уже начинает всерьез становиться аристократическим болваном, копируя тебя. Покажи ему, что происходит на самом деле.

— Для него же безопаснее выглядеть аристократическим болваном.

— Выглядеть, а не быть.

— Нельзя требовать от ребенка такой игры.

— А пороть его не по-детски — это как?

— Можно подумать, ты не порешь своих слизеринцев.

— Случается. Но во-первых, это действительно экстремальные ситуации, а не «процесс воспитания», а во-вторых, это всегда их выбор.

— Не смеши меня. Если ты предложишь Драко на выбор, кто его выпорет, ты или я, он, естественно, выберет тебя.

— Значит, ты сам признаешь, что я это делаю как-то иначе. Мои слизеринцы меня не боятся. А Драко тебя боится. Панически. Подумай об этом…

— Подумаю. А ты его порол?

— Пока не приходилось. Хотя я обещал ему, если еще раз услышу от него слово «грязнокровка».

— И действительно выдерешь? За слово? — удивился Люциус.

— Если он не выберет другое наказание, — наигранно грозно произнес Снейп. — Нет, конечно. И он знает, что нет. Но зато понял, что я сердит. Я действительно никогда не секу слизеринцев за нарушения, только за из ряда вон выходящие проступки и если они не предпочитают рассчитаться иначе. И они никогда не болеют после порки.

— Само собой, сам выпорешь, сам вылечишь.

— Вот именно. Я убираю последствия экзекуции сразу после стояния в углу.

— Ты их еще и в угол ставишь?

— Непременно. На полчаса. Под розгой, пока очень больно, думать не получается, достаточно того, что помнят, что сами об этом просили. А обдумать свое поведение им необходимо. Когда резкая боль отпускает, а кожа еще саднит — самое время подумать, что их привело к этому. А потом я, конечно, вылечу. И, кроме воспоминаний, ничего не останется. Они не должны страдать больше, чем необходимо… Ладно, мы отвлеклись, — вернулся к теме Снейп. — Вот, к примеру, ты никогда не употребляешь слово «грязнокровка» при мне. Почему ты употребляешь его при Драко?

— Ну, у тебя же травма. Зачем я буду мучить тебя?

— Дело не в этом. Это грубое, неприличное слово. Такие не произносят в обществе, кроме как в портовых кабаках… Он же не изрекает вслух другие эвфемизмы… Почему ты позволяешь себе это говорить при ребенке, так что он думает, что это нормально? Нет, не отвечай. Я знаю, почему. Чтобы в среде Пожирателей его приняли за своего… Если ты сейчас же не возьмешься доказывать Драко, что то, что он видел до сих пор — это маска… Когда ты решишь, что он достаточно взрослый, будет поздно. А если ты сохранишь интригу до конца, это плохо кончится. Поверь мне, пожалуйста.

— Ты что-то знаешь?

— Знаю. Видел предсказание.

— Видел? Не слышал?

— Люциус, ты же чистокровный. Это прорицания слышат. А предсказания видят, ну если предсказатель покажет, конечно.

— Что ты видел?

— Это не то знание, которое делает человека счастливее.

— Скажи мне. Я должен знать.

— Я видел, как ты убиваешь своего сына.

Люциус покачнулся. Снейп подхватил друга.

— Спокойно. Этого еще не произошло. И не произойдет, если мы всё сделаем правильно. Перестань скрывать свои взгляды от Драко. Он должен знать, что это маска. Если бы он более критично воспринимал твои слова, он бы и сам догадался. Кто выбрал полукровку в крестные своему сыну? Люциус, он все сможет, доверься ему. Он только запутался: что хорошо и что плохо.

— Не обещаю сделать, но обещаю попробовать.

— Этого достаточно для начала.

— Но я понял, что ты что-то хотел от меня. Не для того же ты меня позвал, чтобы поговорить о моем сыне.

— И для этого тоже. Мне нужен дневник, который тебе оставил Темный Лорд.

— Зачем?

— Люциус!.. — с упреком посмотрел на друга Снейп.

— Извини. Не спрашиваю. Принесу.

***

Люциус помнил, что он пообещал Снейпу, и несколько раз порывался поговорить с сыном, но каждый раз мальчик так зажимался, что Люциус понял, что ребенок от страха практически не слышит, что ему говорят, прикладывая все силы, чтобы выглядеть бесстрастно и держаться ровно. Тогда до старшего Малфоя дошло, что именно Северус объяснял ему насчет страха мальчика — когда страх застит глаза, забивая все информационные входы.

— Я не могу поговорить с сыном, — переживал Люциус. — Я потерял с ним контакт. Между нами щит.

При этом Влад и Драко тоже помнили, что обещали Снейпу не подменять друг друга при людях, поэтому Драко общался с отцом сам.

— Драко, мне нужно поговорить с тобой. Ты можешь перестать бояться хотя бы на несколько минут?

Влад мысленно хмыкнул. Он постарался обнять Драко за плечи, как это мог бы сделать живой приятель, и Драко вроде бы полегчало.

— Я попробую, сэр.

— Ты действительно боишься меня?

Драко кивнул.

— Почему?

Драко пожал плечами.

— Нет, так дело не пойдет. Мне нужно обсудить с тобой важные и серьезные вещи. Я обещал Снейпу. Он сказал, ты способен это понять. Но прежде мне нужно разобраться с твоим страхом.

Люциус сосредоточился.

— Ты знаешь, что Снейп иногда наказывает слизеринцев поркой?

— Да. Все змейки знают.

— Возможно, что он однажды выпорет тебя?

— Возможно. Да.

— Ты боишься его?

— Неет, — удивленно ответил мальчик.

— Почему?

Драко пожал плечами.

— Ты можешь объяснить, почему ты боишься меня и не боишься Снейпа?

Драко сначала пожал плечами, потом отрицательно покачал головой. Люциус вздохнул.

— Скажи, пожалуйста, вот сейчас ты боишься откровенно говорить со мной?

Драко сначала пожал плечами, а потом кивнул.

— Боишься, что скажешь что-то, а я за это накажу тебя?

Драко кивнул как-то неуверенно, склонив голову влево и приподняв правое плечо.

— Я хочу поговорить спокойно, чтобы ты не нервничал и не боялся, — Люциус протянул руку ладонью вверх и проговорил: — Что бы ты ни сказал мне в этом разговоре, в чем бы ни признался, даже если это обидит, расстроит или рассердит меня, я не стану наказывать тебя за это ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем. Этот разговор совершенно безопасен для тебя. Клянусь!

На ладони загорелся маленький костерок, подтверждая принятую магией клятву. Одновременно Люциус незаметно послал сыну чары доверия. А Влад мысленно подтолкнул Драко.

— Я постараюсь, сэр.

— Ты меня боишься из-за того, что я тебя бью?

— Нет. Не совсем.

— То есть?

— Ты сердишься на меня.

— А Северус на вас не сердится? Он вообще наказывал тебя? Не порол, я знаю. Но как-нибудь наказывал? Я не имею в виду отработки.

— Да. Один раз, — Драко улыбнулся.

— За что? И… как?

— За слово «грязнокровка». Он поставил меня в угол у себя в кабинете.

— Он не сердился на тебя?

— Сердился. Сначала. Сказал: «В следующий раз, если услышу, высеку». Но это не по-настоящему. Это как говорят «оторву тебе голову». Но я понял, что он сильно сердится. Потому послушно стоял в углу, хотя было очень стыдно: как маленького — носом в угол. Я хотел сквозь землю провалиться. Особенно когда кто-то постучал. Ты не представляешь, как я сжал кулаки, чтобы не дернуться с места, если этот кто-то войдет.

— А потом?

— А потом он сказал: «Час прошел, Драко, ты свободен». Я попросил прощения, а он сказал, что УЖЕ простил, потому что я отбыл наказание за проступок. И улыбнулся, и я увидел, что он действительно больше не сердится.

— А я? — Люциус сам не очень четко понял, что хотел спросить, но, кажется, Драко догадался.

— А ты продолжаешь сердиться, ну, после… И я не знаю, что я вообще должен делать, я все время жду… — мальчик чуть слышно всхлипнул. — Ты ВСЁ ВРЕМЯ сердишься. И я все время жду, что ты сейчас скажешь: «Мистер Малфой, идите в свою комнату»… Или вообще…

— Что вообще?! — поразился старший Малфой. Он не мог придумать, что такое, кроме порки… «да, явно переборщил с запугиванием, хоть не так уж и часто он его порол: два-три раза в году, а ведь подумывал, что порку пора сделать регулярной — для профилактики, хорошо, что не успел» …мог вообразить себе его сын.

— Решишь, что я не достоин имени Малфоев, и… откажешься от меня, изгонишь, вычеркнешь из Рода, — ребенок поднял на отца перепуганные глаза.

— Да что ты такое говоришь, Драко?! Я никогда в жизни, ни за что не откажусь от тебя. Ты мой сын, мой наследник, мое продолжение… Что бы ты ни натворил! Как я могу прогнать тебя?! Ты мне нужен, любой нужен. Именно ты. Не кто-то. Ты, Драко!

— Правда?! Не… не прогоняй меня… Лучше высеки лишний раз. Ладно? — в голосе сына слышались сдерживаемые рыдания.

Люциус готов был врезать самому себе пыточным. Как он мог довести до такого?! И даже не заметить!

— Ты прости меня, я, вероятно, слишком сильно наказал тебя за дуэль с Поттером. Я виноват перед тобой. Простишь?

Драко бросился к отцу и обнял его.

— Папа, я люблю тебя. И я не обижаюсь. Я заслужил… Наверное…

Люциус обнял сына в ответ, и на глаза у него навернулись слезы. Он хотел убрать их украдкой, но вспомнил, что обещал Северусу не прятать от ребенка свои эмоции. Они постояли так, а потом Люциус слегка отодвинул Драко и посмотрел ему в глаза. Потрясенный Драко увидел растрогавшегося Люциуса, что показалось ему падением основ.

— Я не могу пообещать тебе не наказывать тебя в будущем. Но я обещаю быть более объективным и прежде, чем принимать решение, всегда выслушивать тебя. И принимать во внимание твой взгляд на произошедшее.

Драко прижался ближе и спрятал лицо на груди отца, а тот стоял, растерянно гладя сына по спине. А потом опустился в кресло и посадил его себе на колени. И это было так непривычно для обоих — сидеть обнявшись, и так тепло, и так ПРАВИЛЬНО, что Люциус подумал, что Сев опять прав.

И когда Драко поднял к нему лицо, старший Малфой серьезно проговорил:

— Ты уже довольно взрослый. Северус говорит, что он твой учитель и он знает, что ты уже взрослый и сможешь понять, запомнить, а главное — сумеешь притворяться. Я не хотел тебе говорить, я думал, что будет безопаснее и для меня, и для тебя, если ты будешь в этом уверен на самом деле.

— В чем?

— Что маглорожденные — это «грязнокровки», что-то вроде животных, и не достойны жить и учиться рядом с чистокровными волшебниками. Что дети «предателей крови» автоматически отвечают за поступок родителей. Что ты особенно сильно презираешь и ненавидишь полукровок, так как они родились от противоестественной связи…

— А я что, люблю их, что ли? — возмутился сын.

— А я не знаю, — неуверенно ответил отец. — Северус полукровка…

— Ой! — растерялся Драко, а Люциус тихо засмеялся.

— Ты знаешь, кто такие Пожиратели Смерти?

— Да. Последователи Темного Лорда. Те, кто служил ему. Как ты. У вас есть метка на руке.

— Темный Лорд выступал за «чистоту крови». Среди твоих соучеников много детей Пожирателей Смерти. Никто не должен знать, что кто-то из нас предает идеи своего предводителя. Каждый из нас делает вид, что продолжает верить в них. Я не знаю, Драко. Может, я зря тебе это сказал. Может, тебе трудно понять такое. Может, ты запутаешься теперь, во что верить и как притворяться…

— Нет, папа! — обрадовано засмеялся Драко. — Я буду думать про то, что ты сказал. Но никто ничего не узнает. Я же слизеринец. Наш символ — змея!

Люциус вздохнул облегченно и улыбнулся:

— Мы всегда можем поговорить с тобой об этом. И ты всегда можешь поговорить со Снейпом. И не бойся меня, пожалуйста. Я люблю тебя!

— Я не буду тебя бояться. Правда! Даже когда ты будешь меня пороть, — ехидно добавил Драко. А в глазах его светилось счастье.

***

Передав оперативную информацию в руки Снейпа, Владимир сосредоточился на отношениях Драко в школе. Выяснил, что Гойл и Крэбб в общем-то неплохие парни, незлые и не агрессивные, просто немного тугодумы, не успевающие сообразить, на что их толкает Драко.

Влад хотел понять, что Драко в этой реальности не поделил с Поттером, и несколько раз заводил об этом разговор. Драко чувствовал, что это не упрек, Владу действительно любопытно, и ему пришлось задуматься, потому что ответ «он меня просто раздражает» как-то неубедителен. Хотя, по сути, это так и было.
Никаких конкретных претензий Драко к Поттеру не имел:

— Ну, я думаю, потому что он постоянно ввязывается в какие-то истории, и ему никогда за это не влетает. Его не наказали за тролля, за цербера, за философский камень… Наоборот. Его берут в команду по квиддичу. С ним дружит Гермиона. Им гордится МакГонагалл. Дамблдор им восхищается и начисляет баллы Гриффиндору. Даже отец меня выпорол из-за него.

— Не будем уточнять. По-моему, больше досталось мне, — ухмыльнулся Владимир.

— Да. Извини, — опять смутился Драко.

— Не бери в голову. Я просто шучу… Так ты мечтаешь, чтобы Поттера наказали?

— Ну да. Я хочу сбить с него спесь. Чтобы он не был такой гордый и самонадеянный. Он меня ненавидит.

— И что будет, если его накажут?

— Может, если все перестанут смотреть на него с восхищением после того, как его накажут, он поймет, что он не пуп земли, и перестанет смотреть на меня свысока.

— Тебе важно, как Поттер на тебя смотрит?

— Да. Меня просто трясет, когда я вижу его презрительный взгляд. Когда он бросает свое брезгливое: «Малфооой», словно про флоббер-червя…

— А за что он так с тобой?

— Мы в Хогвартс-экспрессе ехали, я тогда про Уизли что-то сказал. Что они нищие или что-то такое… Вот Поттер тогда и взорвался. И с того момента так на меня и смотрит. Но я правду сказал, у Уизли нет денег и куча детей, которых даже одеть не на что. Ты бы видел, как Рон жрет… Я их презираю.

— То есть ты смотришь на Уизли, как на флоббер-червей, а Поттер так смотрит на тебя?

— Да… Но Уизли действительно такие!

— Трудный случай.

Следующий раз Драко начал разговор сам. Он долго рассуждал про Уизли, особенно про Рона, который воплощал в себе все самые отвратительные качества, прямо противоположные ценностям юного Малфоя, и с которым дружил Поттер, про безмозглых и безрассудных гриффиндорцев вообще, про такого невыносимого Поттера…

— Ладно Гермиона. Она «гряз»… уй… маглорожденная, но она умная. Она всезнайка и заучка, но умная. Я не понимаю, как она попала в Гриффиндор, а не в Рейвенкло. С Гермионой ладно. Но как он может дружить с Роном?! Рон мерзкий.

— Может быть, Поттер видит в нем какие-то другие качества? Или, может, Поттер считает, что быть бедным — достойно сочувствия…

— Говорят, раньше в Хогвартсе были популярны публичные телесные наказания. Я мечтаю, чтобы Поттера высекли в Большом зале, на глазах у всех!

— Извини, Драко, я не знаком с ним, — осторожно начал Владимир. — Я на самом деле не знаю, что он за личность. Но то, что я видел в своих видениях, говорит, что он достойный человек и не заслуживает такой ненависти.

— Кто тебе сказал, что я его ненавижу?! Я с ним дружить хочу! — вдруг выпалил Малфой и ошеломленно замолк, сам удивившись вырвавшимся словам.

—?!!!

— Я не знаю, почему я сказал это, — растерялся мальчик.

— Так бывает. Когда ты сам не знаешь, что ты чувствуешь. Но все время устраивать стычки и подлянки — не лучший способ подружиться…

— Я не буду перед ним пресмыкаться!

— Зачем пресмыкаться? Попробуй тактику твоего отца.

— Какую?

— Сдержанность и невозмутимость.

— И что будет?

— Не знаю. Ты на самом деле вообще с ним не знаком, по-моему. Ты видишь только картинку, как на карточках в лягушках. Никто не знает, захотел бы ты дружить не с мальчиком-который-выжил, героем Магической Британии, а с Гарри. Давай подождем, а?

***

В августе Северус снова пригласил крестника погостить, пообещав Люциусу, что сам сходит с ним за учебниками.
Разговор с Драко убедил Снейпа, что у того наладились наконец отношения с родителями. Мальчик выглядел спокойным и счастливым.

Они провели несколько первичных уроков легилименции и окклюменции, учитель показал и отшлифовал упражнения, которые необходимо было отработать до автоматизма прежде, чем можно было бы двигаться дальше.

Владимир пока не решался заводить разговор с зельеваром про Гарри Поттера, опасаясь испортить с ним отношения. Эта проблема вроде не была срочной.
Основными темами совещаний были поиск кольца-крестража, способ добыть чашу и когда следует начать розыск тЕльца возрожденного Волдеморта. Отчего-то по последнему вопросу пришли к согласию, что гомункулус возродится не скоро и пока там искать нечего.

С чашей, вероятно, придется действовать через Люциуса. А вот кольцом следует заняться вплотную. В каком городе жил Морфин Мракс, Снейпу за это время удалось найти в архивах, что отняло много сил и времени, так как аврорские документы были недоступны, а больше старик был никому не нужен. Но вот саму хижину как-нибудь придется отыскивать на месте среди десятков таких же, поскольку иных ориентиров, кроме того, что это маленькая, в три комнаты, полуразвалившаяся хибара, заросшая крапивой, неподалеку от дороги, Владимир не помнил, да и доверять канону в этом случае не считал возможным.

Никакой задокументированной информации, что делают с такими, как Влад, Снейпу пока найти не повезло. Оставалась надежда на библиотеки Блэков или других темных родов, но как к ним подобраться?

На Косую Аллею они сходили, к школе закупились… К слову, никаких книг Локонса никто не предлагал.
Окончанием каникул Драко остался безмерно доволен. Кстати, его родители тоже…


ЧАСТЬ 4. ГАРРИ ПОТТЕР И ДУРСЛИ


Мальчик закрыл глаза, и для Алексея все стало темно. Но ребенок не спал. Алексей чувствовал, как Гарри переживает, нервничает, страдает, пытается переварить все услышанное… Прошло около часа. Мальчик полностью взял себя в руки и навел порядок в своей душе. Поттер открыл глаза.

— Я готов говорить дальше.

— Откуда ты знаешь, что нам надо поговорить? — Гарри удивлял Алексея потрясающей эмпатией и выдержкой. Пожалуй, этот мальчик действительно способен всё исправить.

— Я чувствую, ты боишься, что мы не успеем поговорить.

***

— Действительно. Я не знаю, как связан с тобой и как скоро меня выбросит обратно, поэтому должен успеть рассказать тебе самое срочное. А потом, если будет время, мы поговорим подробнее. Мне неизвестно, что должно произойти в твоем мире, я только знаю, что произошло в другом, очень похожем. Запоминай.
  На втором курсе у кого-то из учеников появится дневник Тома Реддла, в котором будет часть души Волдеморта. Нельзя допустить, чтобы этот человек отправился с дневником в Тайную комнату. Нужно прямо с начала года спуститься в Тайную комнату самому. Ты змееуст. Ты змееуст? — вдруг засомневался Алекс.

— А что это значит?

— Ты разговаривал со змеей в зоопарке? Выпустил ее? — Алекс нервничал.

— Да. Только я думал, что мне показалось. Тем более, что служитель зоопарка рассказывал, что змеи глухие.

— Нет. Змеи нормально слышат. У них нет барабанных перепонок, это такая мембрана у нас в ушах, которая колышется от движения воздуха, а от нее уже колебания передаются дальше, — Алекс покачал рукой около уха. — Так вот, весь остальной слуховой аппарат у змей есть и работает обычно, а вместо барабанной перепонки у них кости черепа.

— Тогда, получается, да. Я говорил со змеей.

— Ты змееуст. Ты умеешь говорить на парселтанге, змеином языке. Путь в Тайную комнату открывается из туалета Плаксы Миртл через один из умывальников. Внизу вызовешь василиска. После того, как ты с ним договоришься, василиск не будет никому опасен. Напротив, его можно будет попросить укусить дневник, чтобы уничтожить крестраж. Крестражи — это предметы или существа, внутри которых части души неумного волшебника.
   На третьем курсе будет происходить куча всякой ерунды. Должны появиться дементоры в поезде, когда будете ехать в Хогвартс. Они высасывают из тебя все силы. К этому времени необходимо научиться вызывать патронуса. Как именно, я не знаю, найди учителя среди профессоров или старших школьников. Главное для того, чтобы получился патронус, — почувствовать себя счастливым. Постарайся, пожалуйста! Хоть одно счастливое воспоминание у тебя найдется?! Ну, и неплохо бы иметь при себе шоколад. Он помогает восстановить потерянную энергию.
   Самое страшное — четвертый курс. Если тебя выберет Кубок Огня для участия в Турнире, сделай все, чтобы Седрик Диггори не пришел к победе ни сам, ни вместе с тобой. Кубок победителя будет превращен в портал, чтобы доставить тебя на кладбище к Волдеморту. Если Седрик возьмется за Кубок, его там убьют. Его убивают практически во всех мирах. А ты потом неимоверно долго страдаешь, виня себя в его смерти.
   Если к тому времени не удастся решить вопрос как-нибудь иначе и тебя унесет Кубком к месту ритуала возрождения Волдеморта, тебе придется рискнуть. Ритуал нужно испортить.

Алексей Андреевич сам себе не верил, что понуждает ребенка отправиться в смертельно опасную авантюру.

— Гарри, ты сильный и самоотверженный человек. Это будет страшно, но это нужно будет сделать. В ритуале участвует «кровь врага, взятая насильно». Они привяжут тебя к памятнику на могиле, тебе придется поддаться. Когда подойдут брать у тебя кровь, ты должен мысленно четко произнести «отдаю свою кровь добровольно, магия мне свидетель». Запомнил?

— Достаточно сказать мысленно?

— Да. Но ты же знаешь про невербальную магию? По сути, Магии не нужны ни слова, ни палочки. Детская стихийная магия ведь обходится без них? И формулы, и правильное произношение, и четкое движение палочкой нужны для концентрации, для сосредоточенности, чтобы привлечь твое внимание.
    Чтобы превратить спичку в иголку, а не в ножик, и именно твою спичку, а не все спички в округе. Магия — это ЖЕЛАНИЕ. Но вряд ли кто-то из детей действительно ХОЧЕТ превратить спичку в иголку. Кто-то хочет поесть, кто-то поиграть в квиддич, кто-то дать по шее недругу… Но учитель дал задание, и вы собираетесь совершить это превращение, так для этого необходимо прежде преобразовать НАМЕРЕНИЕ в желание. Поэтому всё, чему вас учат — хотеть того, чего не хочется.

— Понял. Да. Я все сделаю.

— Молодец! — Алекс поражался, как этот ребенок принимает на себя обязательства рисковать жизнью, и понимал, почему Дамблдор назначил в Избранные именно его. В нем было нечто врожденно жертвенное, и очевидно, выбирая между Гарри и Невиллом, на всякий случай старый манипулятор подстраховался.

***

— Что еще я должен знать?

— Ты не запомнишь столько. Я сказал тебе самое важное.

— Запомню. Я же чувствую, есть что-то еще, что ты считаешь важным. Я ничего не забуду.

— Хорошо. Однажды тебя будут спасать при помощи глупейшего плана «Семь Поттеров». Это приведет к ненужным потерям. Настаивай уходить аппарацией или каминами. На твоем пятом курсе Волдеморт попытается заманить тебя в Министерство, подсунув ложное видение. Помни, что это ловушка. Не поддавайся.
   Ну, и самое трудное, но самое серьезное. Волдеморт сделал в том мире шесть крестражей. Нужно их найти и уничтожить. Иначе Темный Лорд может возродиться из них. Дневник, кольцо, чаша, диадема, кулон, Нагайна… И еще один, про который он не знает. В том мире они хранились: дневник — у Люциуса Малфоя, он его подкинул школьнику; кольцо — в подвале какого-то дома, имеющего отношение к Тому, я не помню более точно; чаша — в банке у Лестрейнджей, скорее всего, у Беллы; диадема — в комнате-где-все-спрятано, я попробую вспомнить, где в нее вход, но кто-нибудь из детей точно знает; кулон — у Кричера, домовика с Гриммо 12. Нагайна — это змея Волдеморта. Уничтожить крестраж можно ядом василиска или Адским огнем.
Алексей замолчал, действительно не представляя, как сказать одиннадцатилетнему ребенку, что последний кусочек души Темного Лорда находится у него во лбу.

— Мы скоро приедем. Ты не договорил, — напомнил Гарри.

— Скоро?

— Примерно через час.

— Про последний невольный крестраж Волдеморта я покажу тебе. Мне кажется, это должно получиться. Только там неправда. Дамблдор даже не попробовал проконсультироваться в Мунго, настолько он уверен в своей непогрешимости. Судя по событиям в других мирах, достаточно было сделать операцию. Но с операцией можно пару лет не спешить.
   Да. Еще одну вещь скажу на будущее. Дамблдор уговорит Снейпа обучать тебя окклюменции. Не соглашайся. Тебе это не нужно, даже вредно. У тебя совсем другие способности, и попытка обучать тебя стандартной окклюменции все только спутает.

— Что такое окклюменция?

— Способность закрывать свои мысли от попыток их прочитать. Снейп возмущенно скажет, что ты совершенно не способен закрывать свои мысли.

— Я похож на человека, не умеющего скрывать свои мысли?! — горько рассмеялся Гарри.

— Вот и я говорю о том же. Ты стопроцентно закрывался от прочтения все годы учебы. Ни один человек в Хогвартсе не узнал, как тебе живется в доме родственников. Учить тебя окклюменции — все равно что человеку учить плавать рыбу. Как сказал один умный человек: «В лучшем случае ничего не получится. Но если глупая рыба попытается следовать этим урокам…» А от Волдеморта ты не мог закрываться, потому что он не заходил снаружи, как легилименты, он был внутри.

— Я запомнил. Я не буду учиться окклюменции. Ты обещал рассказать про последний крестраж.

— Показать. Обещай, что ты не поверишь Дамблдору, он или искренне заблуждается, или опять что-то планирует… А теперь смотри. Не знаю, что это значит, но ты попробуй увидеть то, что я тебе показываю, как слышишь то, что я говорю.

Алексей постарался ярко и четко представить перед глазами сцену, когда Гарри смотрит воспоминания Снейпа про рассказ Дамблдора о крестраже в мальчике, о том, что ему необходимо пожертвовать собой и погибнуть от руки Волдеморта. Передать горечь и опустошенность Северуса, который почувствовал себя обманутым, потому что думал, будто спасает дерзкого и безбашенного искателя приключений в память о Лили, а оказалось, что мальчика выращивали «на убой». Алексей постарался показать Гарри весь план Дамблдора.

Гарри довольно долго переваривал эти откровения. А когда заговорил, голос его был расстроенным и неуверенным.

— Откуда ты знаешь, что меня не надо убить?

Кажется, ребенок приготовился умирать…

— Когда Волдеморт заговорит с тобой, когда ты будешь видеть то, что он видит, или испытывать его эмоции, у тебя за шрамом будет гореть от боли. Значит, ты не крестраж как таковой, крестраж — только этот сгусток у тебя в голове. Других доказательств у меня нет. Однако всё, что я знаю из истории других миров, говорит, что ты не принесешь беды. Но в любом случае сначала надо уничтожить остальные крестражи.

Гарри оживился. По меньшей мере казнь откладывалась. Он серьезно задумался о своей задаче. Насчет василиска он понял. Насчет Тремудрого турнира и ритуала на кладбище тоже. А вот поиск крестражей его напряг. Он не справится в одиночку. Гермиону можно попросить поискать литературу про крестражи. Она и Рон могут подстраховать его в момент уничтожения этой гадости. Но процесс их добычи… Гарри не мог представить себе, как он сумеет это провернуть.

Алексей чувствовал все эти переживания:

— Тебе придется договариваться со Снейпом.

— Найти общий язык с Ужасом Подземелий?! — от Гарри полыхнуло потрясением.

— Я не знаю больше никого, кому можно доверять. Снейп действительно ненавидит тебя. Он считает тебя заносчивым и самонадеянным, никого не уважающим и высокомерным. Но он человек чести, беспримерного мужества и выдающегося ума.

— А можно спросить? Ты сказал, что Снейп будет спасать меня всю жизнь… А он не хотел спасти меня от Дурслей?

Алексей почувствовал безнадежную тоску мальчика.

— Снейп несколько раз пытался найти тебя. Но дом Дурслей скрыт специальными чарами ненаходимости. Где ты живешь, знают только Дамблдор, МакГонагалл и старуха Фигг, которая следит за тобой для Дамблдора. На попытки узнать что-то от директора Снейп всегда получает ответ, что ты в безопасности и счастливо живешь у родственников.

— МакГонагалл знает? — горько проговорил мальчик. — Ээх!.. — и Гарри умолк почти до приезда поезда в Лондон. И только перед самой остановкой спросил, скованно, неловко и с затаенной надеждой: — Ты можешь не смотреть и не слушать, пока я тебя не позову?

— Извини, я не умею. А разобраться в нашей связи и поэкспериментировать у нас не было времени. Прости.

— Тогда… Постарайся не думать обо мне очень плохо. Ладно?

— Я обещаю.

***

Алексей Андреевич ощутил так, словно делал это сам, то, как Гарри собрал свои вещи и потащил к выходу сундук и клетку с совой. Он видел коридор поезда, купе, мимо которых они шли, платформу, алый поезд, проход на магловскую сторону… и чувствовал напряжение и страх, которые мальчик пытался скрутить и затолкать поглубже, настраиваясь на необходимость взять себя в руки.

Как только они покинули магический мир, глаза Гарри сразу уткнулись в автомобиль и стоящего около машины высокого и толстого разъяренного мужчину. Лишь они и были в фокусе взгляда ребенка. Всё окружающее словно тонуло для него в тумане, размытое и нечеткое. Робко приблизившись, Гарри засунул сундук в багажник, влез на заднее сидение и замер, держа в руках клетку. Мужик плюхнулся за руль и, все время что-то раздраженно бурча себе под нос, повел машину за город. Гарри не шевелился всю дорогу и, казалось, пытался сделать вид, что его тут нет.

Когда Дурсль завел машину в гараж, то обернулся, злой и недовольный, и зыркнул в сторону съежившегося мальчика.

— Не забудь, что я должен поприветствовать тебя дома, — он злорадно хохотнул, вылез из авто и ушел.

— Конечно, дядя, — вслед ему пролепетал Гарри.

Выйдя из машины, Гарри выволок из багажника сундук, открыл его и вытащил пакет, в котором оказалась много раз ремонтированная, ветхая и поношенная магловская одежда. Быстро переодевшись, мальчик спрятал свои хогвартские вещи в сундук и отнес его в сторону. И тут же принялся мыть машину. Ясно было, что это хорошо знакомая и привычная работа, которую Гарри выполнял быстро, но со всей тщательностью. Приведя в порядок машину и гараж, мальчик вздохнул и потащил сундук и клетку с совой в дом. Сундук был засунут в чулан под лестницей, а клетку с совой Гарри отнес в комнату на втором этаже.

Постояв посреди комнаты, собираясь с духом, он подошел к стене, снял с гвоздя широкий тяжелый ремень и отправился вниз. Мальчик терпеливо стоял посреди прихожей с ремнем в руках, и его трясло от нервов. Алексей Андреевич вместе с ним переживал мучительный коктейль эмоций: физический страх, злость бессилия и всепоглощающий стыд надругательства…

Широкая прихожая, в которую вела входная двустворчатая стеклянная дверь, образовывала довольно обширное пространство с вешалкой для мокрых плащей, подставкой для зонтиков и шкафом для верхней одежды с левой стороны от входа, за которым была вечно распахнутая дверь в гостиную. Прямо против входной двери располагалась дверь на кухню, из которой уже имелся выход на террасу и во внутренний двор. С правой стороны от этой двери на второй этаж вела лестница с пресловутым чуланом под ней, а еще правее, в правой стене, дверь в гараж, откуда они зашли в дом… На втором этаже находились четыре спальни и две ванные комнаты. Так что дом Дурслей был весьма престижным и даже, можно сказать, довольно зажиточным… по местным масштабам.

Наконец из гостиной выглянула уменьшенная копия дяди и глумливо воскликнула:

— Папа, урод ждет, чтобы ты его поприветствовал. В нашем доме! Где он никому не нужен!

Дядя благостно погладил сына по голове и торжественно ступил из гостиной.
Он смотрел на Гарри с предвкушением, а Дадли чуть ли не подпрыгивал от нетерпения. Дядя протянул руку, и Гарри вложил в его ладонь ремень. Было невыносимо, противно до тошноты самому принимать участие в своем унижении, но в доме Дурслей включался инстинкт дикого зверька — выживать любой ценой…

Это не было тем, что в некоторых семьях называют «воспитанием»… Вернон Дурсль просто лупил ребенка ремнем со всего маха, не следя, куда попадает. Гарри съёжился, стараясь закрыть лицо и живот, подставляя под удары остальное тело. Вскоре, обессилев, мальчик опустился на колени, а потом и вовсе лег на пол, сворачиваясь в позу эмбриона.

Ремень даже не свистел, а как-то гудел под размашистыми движениями Дурсля, тот тяжело, одышливо и сладострастно дышал, Дадли вскрикивал от удовольствия… В конце концов дядя утомился и, бросив ремень на лежащего и дрожащего ребенка, брезгливо проговорил:

— Чтобы до завтра я тебя не видел.

Гарри старался отдышаться поскорее, что не слишком хорошо получалось, но он очень старался. Наконец ему удалось подняться, и, прихватив орудие избиения, мучительно скривившись, он поплелся в свою комнату… Свернувшись на кровати, мальчик плакал, стараясь не всхлипывать громко.

***

А Алексей давал ему выплакаться, не напоминая о себе и давя в сердце отнюдь не христианские эмоции.
Насилу успокоившись, мальчик с чувством тягостной неловкости спросил:

— Ты все видел?

— Я видел то, что видел ты. И чувствовал тоже.

— Прости…

— О чем ты, ребенок?! Ты ни в чем не виноват.

— Ну… Ты это из-за меня…

— Глупости! Что за страсть считать себя виноватым?!

— Ты теперь сильно презираешь меня?

— За что?!

— Что я пресмыкаюсь перед ними.

— Ты все правильно делаешь.

Вот этого Поттер никак не ожидал. Он предполагал встретить брезгливое презрение и лишь робко надеялся на снисходительную терпимость. Но встретить похвалу, похвалу искреннюю и уважительную…

— Как это?

— Видишь ли, в нашем мире есть такая профессия — переговорщики. Иногда человек попадает в руки недобрых людей, которые хотят на нем нажиться. Переговорщики пытаются его выторговать, и обычно у них получается. Но чтобы это вышло, первым условием является жизнь заложника. Для этого в школах регулярно проходят уроки, на которые учителями приходят переговорщики. Они учат детей правильно вести себя с похитителями, делать все, чтобы остаться в живых.
     Детей специально учат, что можно стараться понравиться своим пленителям, можно попытаться стать нужным, полезным… но в любом случае необходимо быть удобным. Чаще всего эти плохие люди — несдержанные и недалекие. Поэтому, если пленник проявит строптивость характера, его могут просто убить, чтобы избавиться от обузы. Задача — продержаться любой ценой.
    Ты получил бы очень высокую оценку на этих уроках. Ты — настоящий молодец. Не каждый ребенок сумел бы выжить в таких условиях. Я горжусь знакомством с тобой.

Мальчик явно приободрился…

— Дядя регулярно избивает тебя? — мрачно спросил Алексей Андреевич.

— По настроению. И обычно чем попало. Просто, когда я первый раз вернулся на каникулы, зимою, он сказал, что купил специальный ремень для встреч и что я должен хорошенько запомнить, что отныне это будет нашей традицией, и употребил его тогда первый раз… Только… — Гарри испытал какое-то недоумение и неуверенность. — Мне показалось, что в этот раз было и вполовину не так больно, как тогда… Или в моей памяти все сохранилось гораздо страшнее, чем на самом деле… Или…

— Мы разделили боль на двоих.

— Ох! Прости меня!

— Опять ты! Это же очень хорошая новость!

— Но ты же не виноват. А из-за меня должен терпеть…

— Ты тоже не виноват. Твой дядя даже не наказывал тебя за проступок, а просто истязал. Да и вообще, детей нельзя бить.

— Хи-хи-хм, — раздался неожиданный смешок. — Расскажи кому-нибудь другому… Но все равно я не хочу, чтобы ты… Мне нехорошо от этого…

— Во-первых, у нас нет выбора. Во-вторых, я рад, что могу облегчить твою боль. Пожалуйста, не думай обо мне. Я действительно рад… Тебе сейчас тоже легче, чем в прошлый раз?

— Да, — некоторое облегчение и благодарность смешивались в мальчике с виноватым смущением и неловкостью.

Алексей Андреевич мысленно безнадежно вздохнул. Он знал таких детей. Испытывавших чувство вины и стыда за то, что делали с ними. Их невозможно было уговорить открыться и пожаловаться. Они предпочитали терпеть унижения, издевательства, побои и насилие, но не могли переступить через что-то, что заставляло их испытывать мучительный стыд, если кому-то становилось известно о том, как с ними поступали. Спасать этих детей от родственников-садистов было труднее, чем любых других. А если они имели опыт неудавшейся попытки найти помощь!.. Гарри нужно было выручать, но пока Алексей Андреевич не знал, как.

***

— Выпусти Хедвиг.

— Что?

— Выпусти Хедвиг на улицу. Пусть летит. Не надо держать сову в клетке. Во-первых, ей плохо, негде размять крылья. Во-вторых, если что-то случится с тобой, кто позаботится о ней?

— Ой! — мальчика опять охватило чувство вины. Он бросился к клетке выпускать сову. — Хедвиг! Прости меня! Я не подумал, — он распахнул окно.

— Попроси ее прилетать по вечерам, чтобы забирать письма, если ты их напишешь.

— Хедвиг, ты можешь прилетать каждый вечер на минуточку, может, у меня будет, что отправить с тобой?

Сова одобрительно ухнула, тихонько пощипала Гарри за палец и выпорхнула в окно.

— А с ней там ничего не случится?

— Что с ней может случиться? Почтовые совы перелетают через всю планету, находят любого адресата… Они всегда отыщут пищу, дом и своего хозяина. Гарри… Их вообще не надо держать в клетках. Сова на воле в полной безопасности. Они перемещаются по своим волшебным коридорам подпространства и всегда могут спрятаться там, если что. Это же не просто птица. Если что-то грозит ей, то только рядом с тобой.

— Я совершенно об этом не думал. Какой я идиот! Но почему все держат их в клетках?! Что мы за люди!!!

Мальчик совершенно перестал думать о порке, только иногда слегка морщился.

— Вот откуда ты все знаешь? Ты вообще кто?

«Дошли до вопроса, кто я, — подумал Алексей. — И месяца не прошло».

— Знаю из книг. Вообще я живу в другом мире. Похожем и не похожем на твой. Мне кажется, у меня был инсульт. Знаешь, что такое инсульт?

Мальчик кивнул.

— Ну, вот. После этого я очнулся в нигде. А потом оказалось, что могу общаться с тобой. Почему между нами возникла связь и какой она природы, я не знаю.

— Я хочу научиться закрываться от тебя, — от Гарри опять полыхнуло неловкостью.

— Мы будем пробовать, — спокойно ответил Алексей Андреевич. Спокойно разговаривать, серьезно и как с равными, было лучшим способом вызвать доверие таких детей.

— А что значит из книг? Это какое-то волшебство вашего мира? Какие-то магические книги?

— Нет. Это обычное чудо, доступное маглам. Ты ведь рос с маглами… Ходил в школу, смотрел телевизор, хоть и из-за угла… Знаешь, что среди маглов много гениев… И в науке, и в технике, и в живописи, и в музыке, и в литературе… — Алексей почувствовал, что мальчик закивал. — Талантливый композитор слышит музыку сфер, у него в голове звучат симфонии и мелодии. Он чувствует снизошедшее на него вдохновение и записывает или запоминает эти божественные звуки. На ученого находит озарение, и он совершает открытие. С философом случается инсайт, и он дарит людям новое проникновение в тайну бытия.
   А талантливый писатель чувствует, как что-то просится на бумагу, и описывает миры, которые он вроде бы «сочинил», иногда неведомо и для самого себя видя иную действительность и альтернативные реальности. Просто не все маглы знают о своих способностях и думают, что это просто фантазии. Это та же магия, только направленная на другие стороны бытия.

— То есть у маглов тоже есть способности к чудесам?!

— Да. В той области, где они талантливы.

— Как интересно! А магия, волшебство, которому мы учимся в магическом мире? Это что, как ты думаешь?

— Я думаю, что нам пора спать.

— Ну еще минуточку. Скажи про магию и будем спать.

— Я полагаю, это один из талантов, данных людям. Талант чувствовать внутреннюю энергию мира и управлять ею на уровне энергетики.

— И всё? А почему мы прячемся?

— Вы кажетесь маглам страшными. Они не понимают, что и как вы делаете, да вы и сами этого не понимаете, поэтому боятся. А когда люди чего-то боятся, они стараются это уничтожить. Они истребляли даже волков, обыкновенных волков… Ты же знаешь про времена инквизиции? Ну, вот… Маги и спрятались. И придумали Статут.

— А почему мама была волшебницей, а тетя нет? Ты знаешь?

— Я не знаю точно, но думаю, что это так же, как и с музыкой. Есть талантливые музыканты, есть гении, есть просто люди, которые могут напевать или бренчать на гитаре, а есть такие, которым медведь на ухо наступил, то есть без музыкального слуха вообще, и таких много. А есть же еще и тугоухие, и совсем глухие, которые не слышат… И бывает, что один ребенок в семье музыкально одаренный, а его братья-сестры — нет.

— Я должен подумать.

— Подумай. А пока давай спать.

— Спокойной ночи, Алекс.

— Спокойной ночи, Гарри.

***

Утро началось с рассветом. Гарри вскочил и помчался на кухню приводить ее в порядок и готовить завтрак… Ловко подготовив все для яичницы с беконом для дяди и кузена, он нарезал и заправил салат для тети и вытащил пирожное для Дадли.

— Урод, иди сюда, — раздался из прихожей рев Вернона.

Гарри выскочил на призыв.

— Где твоя палочка?

— В сундуке…

— Покажи.

Гарри открыл сундук и показал палочку.

— Положи обратно. Запри сундук. Дай мне ключ.

Вернон запер чулан и положил оба ключа в карман.

— До сентября побудут у меня.

— Но, дядя… Мне нужно делать уроки… — неуверенно пробормотал Гарри.

— Уроки будешь делать в своей ненормальной школе! Чтоб я больше не слышал о твоей одержимости! Дома ты будешь НОРМАЛЬНЫМ! Дома ты будешь работать, а не заниматься глупостями! Ты понял? ТЫ ПОНЯЛ?!

— Даа.

— Марш на кухню!

Гарри рванул на кухню.

Пока Дурсли завтракали, мальчик стоял рядом со столом, подавал и менял тарелки, наливал чай и кофе…

— Мне показалось, или омлет был пересолен? — с сытым самодовольством произнес дядя Вернон.

— Ты всегда прав, дорогой! — с ласковостью щуки протянула Петунья. — Ты слышал, племянничек?! Ты будешь наказан. За испорченный завтрак ты останешься без завтрака.

— Да, тетя.

— То-то же!

Дядя вышел, исполнившись величия и напыщенности. А Дадли подозвал кузена под наблюдением влюбленного и гордого взгляда Петуньи и, схватив его за волосы, заставил открыть рот и сунул туда остаток пирожного.

— Мама! Урод тебя не послушался. Смотри. Он завтракает.

— Ах, какой непослушный мальчишка!

— Тетя, простите!

— Лааадно! Я сегодня добрая! Я прощаю тебя за непослушание, ты не будешь за это наказан… Но… За пересоленный завтрак я обещала Вернону наказать тебя. Ну и раз ты уже позавтракал, значит, ты сегодня остаешься без обеда и без ужина.

— Спасибо, тетя.

Петунья обняла сыночка, показавшего Гарри язык, и довольно улыбаясь, выплыла из кухни. А Гарри, глотая непролившиеся слезы, принялся за мытье посуды…
Целый день подросток убирал дом, ходил за покупками, готовил еду, приводил в порядок двор, стирал и гладил, обслуживал за столом родственников, снова мыл посуду и прибирал кухню, а поздно вечером отправился спать голодный.

— Гарри, ты как?! — переживал за ребенка Алексей Андреевич.

— Ничего, нормально.

— Тебе не дали поесть!..

— Это ничего. Я привычный. Иногда они не кормят меня по несколько дней. Это обжоре Дадли кажется самым ужасным наказанием.

— Но ты при этом целый день работал. Ты валишься с ног от усталости…

— Ничего. Это я просто отвык немного. Через неделю я втянусь.

— И такую жизнь тебе придется терпеть все лето?! — Алексею показалось, что это ужасно долго при подобных условиях, и такая безвыходность должна убивать мальчика.
 
Гарри тягостно вздохнул:

— Я терпел такую жизнь до одиннадцати лет с тех пор, как себя помню. Как-нибудь переживу и каникулы.

***

Дни потянулись за днями. Гарри неустанно работал, не слыша доброго слова. Преобразились тетушкины цветники, пышно распустились розы и пионы, ярко зеленела идеально ровно подстриженная трава… Соседки хвалили Петунью, восхищаясь роскошными цветами. В доме все блестело чистотой и порядком.

Иногда влетало от дяди, особенно если тот возвращался с работы или встречи с друзьями в плохом или, напротив, очень хорошем настроении… Иногда над кузеном издевался Дадли под одобрительным взглядом родителей, и Гарри покорно терпел подножки, подзатыльники, макание головой в ведро с грязной водой, удары ногами и кулаком, намеренное пачкание только что отмытых поверхностей, унизительные насмешки и обзывалки.

Порой изысканные измывательства изобретала Петунья.
Звон разбившейся посуды на кухне. Гарри в ужасе бросается туда и видит, как тетя горестно стоит над разлетевшимся блюдцем:

— И как это понимать?!

— Тетя, я не виноват. Меня тут вообще не было.

— А кто разбил блюдце?

— Может быть… ветер. Или уличная кошка заскочила. Окно открыто.

— А почему открыто окно, интересно?

— Может быть… ветер…

— И долго ты еще собираешься придумывать оправдания? Или ты не закрыл окно. Или плохо его закрыл. А может, это твоя магия разбила блюдце? — издевательски звучит тетин вопрос. — Ну так давай, склей его. Ну!.. Ах, тебе нельзя колдовать в нашем доме на каникулах!.. Какая жалость!.. Что ты смотришь на меня, как баран?! Я что, непроходимая дура, по-твоему?! Я что, забыла всё, или я не росла рядом с сестрицей-ведьмой?! Как там у вас? Репаро?

Гарри смотрел на тетю в непередаваемом ужасе.

— Безрукий мальчишка! Ну, тебе нельзя пользоваться волшебной палочкой, зато мне можно! Подай-ка мне МОЮ «волшебную палочку».

Гарри приносит и подает тете пластиковую указку, обычно лежащую на комоде как напоминание и действительно чем-то по виду напоминающую волшебные палочки. Тетя злорадно улыбается, а Гарри протягивает вперед чуть дрожащие руки. Тетя с наслаждением стегает по кистям и пальцам, а Гарри изо всех сил старается держать руки вытянутыми, чтобы они не опускались…

Строго говоря, в данном случае Петунья не столько избивала мальчика, сколько глумилась над ним. В начальной школе, где Гарри учился до Хогвартса, подобное наказание и наказанием-то особо не считалось. Указкой лупили и за неаккуратные буквы в тетради, и за неопрятные ногти на руках.

Дядя и тетя быстро заметили, что племянник стал выдерживать больше боли, и соответственно удвоили усилия.

***

По вечерам прилетала Хедвиг, и Гарри иногда отправлял с ней письма друзьям.

По ночам Гарри и Алексей пытались как-то разобраться со своей связью, но у них ничего не получалось. Что, в общем-то, и не удивительно. Все ощущения мальчика передавались Алексею в чистом виде, и он испытывал ту же усталость, тот же голод и ту же боль.

Он мог бы, конечно, это игнорировать, если бы оно выпадало именно на его долю. Но чувства-то были не его, а ребенка, который транслировал их напрямую мужчине. Гарри часто плакал, измученный и униженный, и засыпал опустошенный, а Алексея охватывала ярость по отношению к извергам-родственникам, и он злился на себя, что ничего не может придумать.

Правда, Гарри привык к нему, как к своему второму я, совсем перестал его стыдиться и испытывать перед ним чувство вины, что было позитивным изменением.

Алексей понемногу рассказывал Гарри подробности, которые ему удавалось вспомнить из книг про Гарри Поттера. И они вместе искали способы хоть что-то исправить.
Кроме того, лето прошло без визита Добби, и это радовало Алексея как фактически, поскольку не пришлось переживать эти нелепые приключения с неадекватным домовиком, так и в принципе, поскольку означало, что они далеко от канона.

На день рождения Хедвиг принесла поздравительные письма от друзей. А Алекс спел ему «хепи бёздей» и подарил ментальный торт, от всей души, постаравшись вспомнить самый красивый из всех, которые видел в своей жизни — с шоколадным замком, желейным озером, сахарными уточками и колоннадой из свечек…

В середине августа Вернон вернул ключ от сундука. Гарри с Алексом сходили на Косую Аллею, купили учебники и все остальное, что требовалось для учебы во втором классе. Косая Аллея не показалась Алексу такой уж грязной и запущенной, как он читал в фанфиках, а скорее, напомнила модные в его мире реконструкции, зачастую довольно нелепые, но безобидные…

Деревянные тротуары, торчащие тут и там схожие с газовыми фонари, вычурные вывески с яркими, порой золочеными надписями, рисунками в стиле примитивизма или с висящими на крюках предметами, символизирующими товары в лавке… Гуляющие господа в мантиях или нарядах восемнадцатого и девятнадцатого веков, снующие между ними уличные торговцы и оборванцы… Хотя театральности улица была лишена, скорее всего, из-за воздуха, который пах иначе, чем в индустриальном мире, и неба, не знавшего инверсионных следов.

Гарри попытался в оставшиеся две недели использовать ночи, чтобы сделать задания на лето, но, конечно, не успел… Зато без Добби в Хогвартс-экспресс они попали вовремя, мальчик запер купе и просто проспал всю дорогу, восстанавливая силы.


ЧАСТЬ 5. ВАСИЛИСК


По прибытии в школу Снейп узнал, что защиту от темных искусств будет вести Люпин, что декана немало напрягло — ну не любил он «волка», да еще и Влад намекал на что-то такое вовсе не на втором, а на третьем курсе Драко.
Буквально через день Дамблдор пригласил к себе Люпина и Снейпа, убедительно попросив зельевара готовить для волка снадобье. Снейп зыркнул недовольно, но согласился, конечно.

Через неделю Северус позвал Ремуса к себе в подземелья.
Снейп, весь хмурый и напряженный, поставил Люпину ультиматум: тот будет получать у него, Северуса, антиликантропное зелье каждый месяц за три дня до полнолуния и выпивать его при нем. Люпина просто передернуло:

— Ты не веришь мне, что я буду принимать его добровольно?!

— Я не доверяю тебе, Ремус, — голос Снейпа звучал зло и непримиримо. — Ты не только будешь пить его при мне. Я лично буду приковывать тебя на цепь. И Визжащую хижину оставим в прошлом. В подземельях есть отличные казематы. Иначе я добьюсь, чтобы тебя убрали из школы, если не будет другого выхода — через Министерство.

Видно было, насколько Люпину тяжело и мучительно соглашаться на этот контроль бывшего недруга. И хотя сам Ремус никогда не относился к Северусу с тем недобрым издевательским пренебрежением, что Джеймс и Сириус… (а откуда бы ему взяться, если сам он не то что полукровка, а вовсе ликантроп, чудовище, нелюдь) …но и не осмеливался удерживать друзей от злых шуток, поэтому понимал, как Северус относится к нему. Как к существу зависимому и безвольному… Тем неприятнее было Люпину соглашаться с условием Снейпа, что в душе он считал — тот имеет на это право. Но выбора ему не оставили. И он обреченно кивнул.

Видя, что Ремус пересилил себя, декан Слизерина сменил гнев на милость и чуть улыбнулся. Снейп более всего презирал в людях качество, когда они опускались до бездействия и жаловались на судьбу. Видеть, что Люпин перешагнул через свое недовольство, взяв себя в руки, было отрадно. Северус понимал, отчего Люпин обиделся на недоверие, так как успел побывать у того «в гостях».

Много лет ликантроп жил в человеческом городе и, не имея средств на качественное антиликантропное зелье, нашел собственный способ пережидать полнолуние.
В старом домике, полуразрушенном и ветхом, очевидно, когда-то принадлежавшем контрабандистам, было единственное достоинство: там имелся большой мощный подвал семи метров в глубину, с гладкими стенами и люком посредине потолка, из которого свисал тонкий трос. Люпин спускался туда по этому тросу за два-три дня до полнолуния… Волку по тросу не взобраться, до потолка не допрыгнуть и люк не распахнуть. Обидно, что при этом кто-то сомневается в его рассудительности и силе воли. Тем более, что хорошее антиликантропное зелье позволяет переносить оборот без боли, сохраняя человеческий разум.

— Ремус, — более мягко проговорил Снейп, — в каменном человеческом городе с тысячами людей твой просыпавшийся к полнолунию волк ощущал себя загнанным и сам был готов забиться куда подальше. Поэтому тебе удавалось отправить его в подвал. Здесь он будет чувствовать возможность побегать на воле, зовущий его Запретный лес и легкую добычу. Ты не пересилишь его в одиночку, он схитрит, отвлечет тебя, заставит забыться.

— Я не знаю, как мне повезло ни на кого не напасть, пока я учился здесь. Лишь на тебя одного.

— Только не вздумай извиняться. И перестань себя корить. Ты не соображал, во-первых, и мне ничего всерьез не угрожало, во-вторых.

— А если бы Джеймс не успел тогда…

— Если бы я посчитал, что существует настоящая угроза, я бы тебя заавадил. Прости.

Люпину померещилось, что мир как-то сдвинулся с оси. Если мальчишке Севу не казалось, что он рискует, то он и не полагал себя обязанным Поттеру за спасение.

— А почему ты ничего не сделал со мной, если мог?

— Я был уверен, что контролирую ситуацию, и мне было интересно, чем все закончится.

— То есть если бы… Я понял, если бы ты решил, что я тебя вот-вот прикончу, ты прикончил бы меня первым.

Оборотень взглянул на Снейпа, и тот кивнул.

— А если бы я тебя укусил?

— У меня оказался бы очень интересный экземпляр для опытов.

— Ты бы стал экспериментировать над самим собой?!

— Разумеется.

— А что бы ты делал в полнолуние?

— Казематы и тогда были на том же месте. Вряд ли волк мог выбраться из камеры, если ее заперли на ключ человеческие руки и наложили чары.

— А зачем тогда меня сажать на цепь? — не выдержал Люпин.

— Это просто страховка. Я же собираюсь заходить к тебе.

Ремус поморщился и вернулся к происшествию в их юности.

— То есть ты осознавал тогда, чем рискуешь, и тебе было интересно.

— Угу.

— Хочешь, я тебя сейчас покусаю? — в ярости огрызнулся Ремус. — Будешь ставить свои опыты.

— Нет. Зачем? — Снейп ехидно усмехнулся. — У меня под рукой великолепный подопытный. Мое снадобье сохранит в тебе человеческий разум на дни оборота. Ты ведь позволишь брать у тебя кровь и ткани на проверку? И не откажешься пить пробные настои? Мы с тобой доведем антиликантропное зелье до абсолюта, — зельевар не скрывал насмешки.

На Люпина было страшно смотреть. Его всего перекосило. Ярость волка-оборотня, подавляемая человеческой волей, и беспомощная собачья покорность существа, не имеющего альтернативы, создавали непередаваемый коктейль мучительных эмоций.

— Ну, вот и договорились, — заключил Снейп.

***

Учеба детей началась, как обычно, с распределения первокурсников, на котором внимание Снейпа привлекли только две девочки: очередное явление Уизли, ожидаемо попавшей на Гриффиндор, и странненькая блондиночка Полумна Лавгуд, угодившая на Рейвенкло.

Уроки, естественно, не принесли ничего нового. Ненормальные стычки Гриффиндора со Слизерином на каждом занятии, после которых у зельевара неизменно добавлялось седых волос от страха, что эти психи сейчас взорвут школу. Достаточно спокойные уроки у Рейвенкло и Хаффлпаффа, за которыми надо было только слегка приглядывать. И очередная неудачная попытка убедить директора объединять между собой Слизерин с Рейвенкло и Гриффиндор с Хаффлпаффом, а не враждующие Слизерин с Гриффиндором и абсолютно не совпадающие по скорости Рейвенкло и Хаффлпафф.

Зато удалось выведать у старшекурсников Слизерина, как можно попасть в Выручай-комнату или — для них — в комнату-где-все-спрятано. Драко наведывался туда регулярно, пока декан прикрывал его отсутствие. Поиски диадемы продолжались, хотя представить себе, сколько на это уйдет времени, было нереально.
В Выручай-комнате Драко с Владом менялись в свое удовольствие, блокируя друг друга полностью и частично, доводя свои возможности до тончайшего, немыслимого совершенства. Например, владеющий телом мог полностью передать второму одну какую-то функцию, заблокировав ее у себя.

Порадовало Снейпа и прекращение вечных стычек Драко с Поттером, что зельевар приписывал благотворному влиянию Влада и благоприятной обстановке в семье Малфоев. Хотя не мог не заметить и необъяснимых перемен в поведении Гарри Поттера.

Однако в минуты, когда не удавалось справиться с никуда не ушедшей виной и тоской, Северус ничем не отличался от любого человека, охваченного меланхолией. И терпеть не мог в этом состоянии попадаться кому-нибудь на глаза. Слава Мерлину, был у него уголок… благодаря нечаянной удаче, позволившей маленькому Севу когда-то случайно натолкнуться на заброшенный полуобвалившийся выход из катакомб Хогвартса к заросшей камышом заводи озера.

И точно так же, как в детстве, все годы труда на поприще просвещения он пробирался туда тайком, чтобы посидеть на камне… То придерживая непослушную мантию, когда резкие порывы осеннего ветра качают перед носом стебли камыша, срывают желтеющий лист со старого бука на другом берегу и несут его, кружа, над озером… То глядя на виднеющиеся сквозь пелену дождя голые мокрые ветви дерева и слушая шум монотонно бьющих о воду дождевых струй и плач какой-то птицы… То ежась, под перестук обледеневших камышин, от снеговой крупки, забрасываемой метелью под нависающий козырек… То протягивая ладонь под бешеный весенний ливень, сопровождаемый грохотом сотрясающего замок грома и ослепляющими ударами молний…

И возвращался, пусть не умиротворенный, но смирившийся и снова готовый работать.

***

Сначала Гарри влетело от всех преподавателей за невыполненное летнее домашнее задание, на что пришлось привычно махнуть рукой. Потом произошло странное пересечение в коридоре с Малфоем. Драко коротко поклонился и прошел мимо вместе со своими клевретами.

Правда, Рон страшно возмутился, требуя пойти и навалять этому зазнайке.

— Зачем, Рон? — удивился Гарри. — Он ведь нас не трогал.

— Тем более, — взвился друг. — Если эта белобрысая сволочь тебя испугалась, значит, надо пойти и добить его, чтобы боялся еще больше.

— Во-первых, мне не показалось, что Драко боится, во-вторых, даже если бы он боялся, а тем более если бы он боялся, почему мы должны бить его, если он нас не задевал? Мы что, хулиганы?

— Ты забыл про Мародеров? — вскипел Уизли. — Они сами задирали всех, с кем хотели подраться. А мы упустили такой шанс! Драко не в настроении драться — мы бы точно наваляли ему.

— Но я вовсе не хочу с ним драться, — опешил Гарри.

— Как это не хочешь?! Ты такой стал, да?! Такой?! Ну и целуйся со своим Драко! — и разъяренно фыркнув, Рон стремительно удалился.

А Гарри впервые задумался о характере своего друга. До сих пор для него было очевидно, что Рон веселый и бесстрашный, что презирает надменных аристократов, никогда не бросает друзей в беде и всегда рядом в любой заварушке. Но Гарри ввязывался в приключения, потому что они сами его находили, и в бой, потому что иначе было нельзя.

А Рон? Рон бросался в драки, словно упивался взаимными ударами и оскорблениями. Рон пытался вляпаться в любое маломальское приключение. Рон, кажется, ощущал неизбывную тоскливую скуку и начинал ныть, если не ел, не дрался или не приключался. Рон все время крутился где-то около. И если раньше Гарри считал, что это правильно, ведь Рон надежный и верный друг, теперь вдруг ему показалось, что Рон оттирал от Гарри всех других учеников, кто пытался с ним сблизиться, сделав исключение только для Гермионы после совместного приключения с троллем. Гарри почувствовал какую-то смутную неудовлетворенность.

***

Через пару недель Алекс предложил отправиться к василиску. Алексей Андреевич испытывал мучительные сомнения, решаясь на эту авантюру. С одной стороны, учитель в нем категорически, императивно возражал против подталкивания ребенка к смертельно опасному эксперименту. С другой — с этой проблемой Гарри не мог бы помочь никто, и в других реальностях всё обходилось без потерь. Алексей Андреевич не мог себе представить, что с ним будет, если ребенок пострадает. Но он считал, что выбора нет, и все-таки решился.

В один из выходных, после очередной выходки Рона, из-за которой его забрали на два дня домой — воспитывать, а Гермиона засела писать длиннющее эссе по истории магии, Гарри отправился в туалет Плаксы Миртл. Один из умывальников повернулся в ответ на «откройся», проговоренное на парселтанге, отворив отверстие, ведущее в глубину. Скатившись по желобу, Гарри оказался в огромном зале с бассейном и статуями. Если бы не нервное напряжение и мрачные ассоциации места с опасным зверем, пожалуй, Поттеру тут бы понравилось. Откуда-то падал рассеянный свет. Зал был огромным и величественным, а будь он еще и не запущенным…

— Василиск, можно тебя позвать? — неуверенно проговорил подросток, покрепче зажмурившись.

Раздался шум, шуршание, скрип… А затем странный голос откуда-то сверху.

— Здравствуй, маленький змееуст. Ты звал меня? А почему ты зажмурился?

— Ну, василиски же окаменяют взглядом. Нет?

— Если ты прикажешь, маленький змееуст, — грустно ответил голос.

— Я? Почему я?

— Василиск не может не выполнить приказа змееуста.

— А если тебе не приказать, ты не будешь никого окаменять?

— Не буду. Чтобы кого-то окаменить, как ты выражаешься, я должен намеренно открыть третье веко, это не случается нечаянно.

— Значит, я могу на тебя смотреть?

— Можешь…

— Какой ты красивый…

— Спасибо, маленький змееуст.

— Меня зовут Гарри.

— А меня Ссаззисс. А как зовут второго?

— Кого второго?

— Который у тебя внутри.

— У меня во лбу есть кусочек души Волдеморта. Ты про него?

— Нет. Это просто маленький ненужный кусочек. Я про целого человека.

— А… Его зовут Алекс.

— А почему он спрятался, он боится меня?

— Нет. Я уверен, что он тебя не боится, это ведь он меня сюда привел. Но, во-первых, он не змееуст и не сможет говорить с тобой. А во-вторых, мы не знаем, как это сделать. Мы даже не знали, что он внутри меня, и не понимали, почему мы общаемся с ним.

— Ясно. Я его вижу. Он не нужен сейчас своему телу. Если его тело умрет, он станет духом. А если выздоровеет, душа вернется в свое тело.

— Духом? Это привидением?

— Привидением, если он покинет тебя. Привидение — это форма. А дух — это суть.

Гарри настолько увлекся разговором с василиском, что испытывал ни с чем не сравнимое и странное удовольствие.

***

Василиск свил из своего хвоста подобие кресла, и Гарри удобно устроился в нем. Василиск был теплым и очень приятным, словно бы шелковистым на ощупь. Гарри поглаживал его и радовался, что познакомился с Ссаззиссом.

— Ты не прав, что он не мог бы говорить со мной, — продолжил змей. — Я могу говорить по-человечески, только немного с шипением, рычанием и свистом. Но я чувствую, что он что-то хочет спросить, но не решается.

— Он опасается, что это будет тебе неприятно.

— Спроси его, Гарри.

— Алекс говорит, что в одном из миров я убил тебя мечом Гриффиндора. Он спрашивает, если бы я там не сражался с тобой, а поговорил, как сейчас, ты бы послушал меня, или приказ призрака Тома Реддла был бы сильнее? И как вообще ты выбираешь, если тебе прикажут два змееуста?

Василиск искренне рассмеялся.

— Сначала о приказах. Я бы послушался живого человека, а не призрака.

— Даже если бы человек был случайным мальчишкой, знающим парселтанг из-за крестража во лбу, а призрак — наследником Слизерина?

— Даже если призрак был бы самим Салазаром. Живой человек всегда значимее. Кстати, парселтанг ты знаешь не из-за крестража, ты урожденный змееуст.

— Я что — потомок Слизерина? — ужаснулся мальчик.

— Может, да. Может, нет. Не так уж мало змееустов было в то время, кроме Салазара. Я не знаю, почему Том решил, что это признак потомка Слизерина… А если бы василиску приказали два живых змееуста… — василиск снова засмеялся, — я бы выбрал приказ, который мне больше нравится…

— Ты сказал, сначала о приказах…

— Да. Ты никак ни в одном из миров не мог бы убить меня мечом Годрика. Во-первых, василиски условно бессмертны. Убить нас трудно.

— Алекс спрашивает: крик петуха убивает василиска?

— Да. Но не любого петуха, а снесшего яйцо… Это не обычный петушиный крик, а особенный. После первого крика к петуху должна поспешить жаба, и если она появится и сядет на яйцо, то петух прокричит второй раз. А если маленький василиск вылупится — то третий. Третий крик петуха убивает взрослого василиска, освобождая место молодому.

— А если петух умрет раньше и не будет третьего крика, то что будет?

— Не знаю. По-моему, такого в истории еще не случалось.

— А ты боишься услышать крик петуха? — отчего-то тема смерти болезненно привлекала Гарри.

— Я не боюсь смерти, дитя. В смерти нет ничего страшного. Это путешествие в другие измерения. Грустно, да. Потому что остаются недоделанные дела. Потому что расстаешься с друзьями. Иногда болезненно. Но не страшно.

— А люди боятся смерти, — Гарри вспомнил про Тома Реддла.

— Люди не помнят, что было до рождения, не знают, что случится после смерти. Маленький ребенок боится засыпать вечером: проходит много лет, пока появляется уверенность, что утром он проснется самим собой. Волшебные существа не боятся перехода в иной мир. Если василиск действительно умер при таких обстоятельствах, как ты сказал, а не притворился, то, значит, он ушел добровольно, может, устал, так бывает.

— Ты сказал: «во-первых»?

— А во-вторых, меч Годрика никогда бы не убил фамильяра Салазара. Основатели были друзьями, поэтому все фамильяры и реликвии Основателей зачарованы на дружбу между собой.

— Но… Но Салазар ведь поссорился с остальными Основателями и покинул Хогвартс?

— Кто придумал такую чушь? Никогда они не ссорились. Салазар никогда не бросал Хогвартс, он был Главой Дома Слизерин до самого своего ухода из мира. Я знаю точно. Я уснул лет через триста после этого. Было не с кем разговаривать, и мне стало скучно…

— Но… Салазар не хотел обучать в Хогвартсе грязнокровок… А другие хотели… Разве нет? — искренне удивился Гарри.

— Вообще глупости ты рассказываешь. Ничего подобного даже близко не было. Том тоже был помешан на этом вздоре.

И покачивая Гарри в подобии гамака, великий Змей стал рассказывать.

— Сначала в Хогвартс брали всех магов, маглорожденных и чистокровных на равных. В те времена все люди знали про магию, и маглорожденные были подготовлены к учебе так же, как и наследственные маги. Но со временем ситуация изменилась, маги и не маги почему-то отдалились друг от друга, и учить маглорожденных на тех же основаниях, как и других, стало невозможно.
   Кстати, Салазар так же, как другие Основатели, никогда не называл маглорожденных «грязнокровками». Они называли их «новокровками». И «новокровки» считались завидными женихами и невестами… Их никто не презирал, их ценили и берегли. Источник новой крови для любого престарелого рода был мечтой и событием. Даже брак с маглами помогает порой встряхнуть застоявшуюся кровь, и рождающиеся полукровки впечатляют своими талантами, взять хоть Северуса или того же Тома. А маглорожденные и при этом магически одаренные — это сокровище.
   Правда, в нынешнее время множество новокровок по сути потомки когда-то выброшенных из магического мира сквибов, но и это хорошо — их генетические линии уже давно не пересекались с магами, тем самым исключается вариант близкородственного скрещивания.

— А откуда ты знаешь, что у нас делается сейчас? Про Снейпа, например? Или про сквибов?

— Я чувствую. Вокруг много всякой информации. Остается найти нужную. Да, так вот, — василиск вернулся к теме Основателей. — Тогда Салазар предложил открыть школу для маленьких новокровок, чтобы они, прежде чем учиться в Хогвартсе, узнавали общие законы Магии, историю магии, ритуалы и обычаи, как справляться с детскими выбросами… в общем, все то, что чистокровным известно от родителей.
  Основатели поручили эту школу Салазару, и он был ее главным строителем и куратором параллельно с деканством на факультете. Хотя школе помогали все Основатели, все учителя и все ученики. Они регулярно дежурили там, помогая малышам адаптироваться. Школа была неподалеку, в Хогсмиде, городок и вырос вокруг школы, потому что вместе с маленькими детьми приезжали родители, и им надо было чем-то заниматься. Не знаю, как это все так исказили…

Гарри, да и Алекс были в шоке от рассказа Ссаззисса. Он все переворачивал с ног на голову, точнее, с головы на ноги. Потому что чувствовалось, что так и должно было быть в истории Хогвартса.

— Скажи-ка, Гарри, тебе очень нужен этот крестраж во лбу? — неожиданно спросил василиск.

— Не! Он мне совсем не нужен! Иногда там страшная головная боль. И причитания Волдеморта, которые мне совсем не хочется слушать.

— Тогда ты не будешь против, если я уберу его?

— Убирай!

Алекс попытался образумить Гарри, но тот закусил удила.

— Будет больно. Я подержу тебя, маленький змееуст. Хорошо?

Гарри кивнул.

— Если будет страшно, ты можешь закрыть глаза.

Василиск оплел мальчика своими кольцами, чтобы тот не мог дернуться, и самый кончик хвоста сунул между зубов ребенка. Наклонившись над его лицом, василиск открыл пасть, и капля яда упала на лоб Гарри с обнажившегося клыка. Алексу было жутко, и он бы, пожалуй, зажмурился, но Гарри жадно смотрел широко раскрытыми глазами. Упав на кожу, яд зашипел, втягиваясь в шрам. Мальчик задохнулся от боли и потерял сознание. Алекс испуганно замер в темноте.

Когда Гарри очнулся, то обнаружил себя в потрясающей круглой комнате с огромной круглой кроватью посередине и полками, сплошь покрывающими все стены, кроме двух дверей и камина. Полки были заполнены флаконами, пузырьками, фиалами, баночками, колбами… Оказалось, что василиск дождался, пока яд выжжет крестраж, а затем полил рану одним из зелий и теперь протягивал Гарри другое, чтобы он выпил. Всего через несколько минут боль прошла полностью, и василиск удовлетворенно кивнул.

— Всё. Кончился крестраж.

— Спасибо тебе! — Гарри прижался к голове монстра.

— Ну-ну, — смущенно проговорил Ссаззисс. — Насчет Алекса поговори с кем-нибудь из чистокровных. Они должны в подробностях знать, как с этим управляться. Если, конечно, пока я спал, не накрутили еще каких-нибудь глупостей.

— А почему ты должен подчиняться змееусту? Ты же такой сильный, — недоуменно спросил Гарри.

— Уже не должен.

— Почему? — Гарри удивился еще больше.

— Том Реддл разбудил меня не до конца. То ли специально, то ли случайно… А василиск после спячки, пока не выйдет из оцепенения, должен слушать приказы змееуста, чтобы ничего не натворить в полусне.

— А теперь ты проснулся?

— Да. Окончательно меня разбудило твое присутствие.

— Ссаззисс, а мне можно еще приходить к тебе?

— Можно. Конечно. Из кабинета декана Слизерина сюда есть вход через камин. Адрес: комната Ссаззисса. Я буду ждать тебя, маленький змееуст Гарри.
Алекс страшно переживал, что впутал ребенка в это опасное приключение, не понимая, как он на это решился, и не мог себя простить, хоть всё и обошлось. А Гарри был просто счастлив. Хочешь не хочешь, Алексу тоже пришлось быть счастливым.


ЧАСТЬ 6. ИНТЕРЕСНЫЕ ЗНАКОМСТВА


— Нам нужно к Снейпу. Дальше некуда тянуть, — однажды припечатал Алекс.

— А к чистокровным?

— Я не знаю, к кому обращаться. Может, к Драко, вроде вы с ним перестали сцепляться.

— Ага. Теперь Рон со мной не разговаривает. Правда, я стал общаться с Невиллом. Жаль, он ничего не знает про нашу с тобой проблему. И Гермиона ничего не нашла.

— Идем к Снейпу. Только я тебя заклинаю, не рассказывай про василиска. Не сейчас. Потом, когда у нас будет хоть один крестраж.

Но кто когда-нибудь мог переубедить Гарри, если он что-то вбил себе в голову?!

Гарри постучал в кабинет зельевара. За этот месяц кое-что поменялось в их отношениях. Снейп все так же при каждом удобном случае изощрялся в измывательствах над мальчишкой… Но Поттер каждый раз лишь молча смотрел в ответ, вперившись в преподавателя своими невозможными зелеными глазами. И Снейп стал отводить взгляд.

— Входите!

— Здравствуйте, профессор!

— Поттер, что вам нужно?! — зарычал зельевар.

— У меня к вам дело. Мне нужна ваша помощь. Но это конфиденциальный разговор.

Снейп скептически приподнял бровь и демонстративно наложил на кабинет запирающие и заглушающие чары:

— Слушаю!

— Неделю назад я спускался в Тайную комнату и познакомился с василиском…

Договорить Гарри не успел. Бешенство, охватившее Северуса, было настолько всеобъемлющим, что он перестал контролировать себя. «Идиот! Малолетний не поротый идиот! Золотой Мальчик! Привык, что ему все можно! Даже не дает себе труда подумать! Жизнерадостный оболтус! Беззаботный самоубийца! Нет! Я научу тебя не рисковать своей жизнью!»

Буквально мгновение понадобилось Снейпу, чтобы перекинуть мальчишку через подлокотник дивана и одним движением палочки спустить с него штаны и белье. И только профессор хотел скомандовать: «Акцио, розга!», как замер в полной прострации, глядя на тело мальчика и невольно отпуская его.

Подросток отскочил на несколько шагов, моментально поправив одежду, и уставился на Снейпа злющим взглядом.

— Ступефай, — растерянно проговорил учитель и наложил на ребенка диагностические чары. «Не поротый?!» — горько подумал Северус, в мгновение припомнив свое детство. — Финита… Поттер! Что это?!

— Не надо было вам, профессор, в это лезть, — огрызнулся Гарри.

— ПОТТЕР!!! ЧТО ЭТО?!

— А то вы сами не видите?!

Снейп подскочил к мальчику, схватив его за плечи в желании потрясти, и тут же растерянно отпустил:

— Вы понимаете, что у вас всё тело в синяках и ранах, некоторые из которых воспалились и нагноились?! Вы понимаете, что у вас на затылке застарелая гематома, которую необходимо очистить?! Вы понимаете, что у вас несколько старых, плохо сросшихся переломов, в том числе на ребрах?! Вы… Понимаете… Что… Вы… Ослепнете… Если… Не… Поменяете… Очки?! Вы… Понимаете… Что… У… Вас… Хроническое… ИСТОЩЕНИЕ?! Вы. Понимаете… Что… У… Вас… НЕХВАТКА… Витаминов… И… Минералов?! ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО У ВАС ОТБИТЫ ПОЧКИ?! ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО У ВАС В ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ ИЗНОШЕННОЕ СЕРДЦЕ?!

Тут с Гарри случилась форменная истерика. Свалившись на диван, на котором его чуть не выпороли, он безумно расхохотался, захлебываясь смехом и рыданиями и стуча кулаком по обивке… Северус бросился к полкам и, схватив три разных флакона, по очереди влил их содержимое в рот мальчика.

Стоило Гарри успокоиться, как Снейп безапелляционно заявил:

— Вам нужно в Мунго! В Больничном крыле вам не смогут помочь.

— Директор не пустит.

— Я сейчас доложу, в каком вы состоянии. Он не может не пустить вас.

— Директор… Не… Пустит… Что непонятного?!

— Он знает?!

— Я имел глупость ему рассказать.

— Тогда дайте мне слово, что будете выполнять все мои распоряжения, и я возьмусь лечить вас сам.

— Ха! Вы не колдомедик!

— Кто сказал такую чушь? Все зельевары — колдомедики. Не бойтесь, у меня уровень Мастера Колдомедицины.

Гарри решил заключить сделку.

— Хорошо. Я дам вам слово, если вы дадите мне слово помочь в моем деле, при условии, что ваше лечение не будет ему мешать.

— Давайте ваше дело, — сморщился учитель.

— Мне придется просить у вас Непреложный Обет.

— Поттер, у вас вообще отсутствует инстинкт самосохранения?! — отчаялся Снейп. Гарри улыбнулся. — Гарри, я не могу дать вам Непреложный Обет. Это физически невозможно. Вы магически несовершеннолетний. Я просто поклянусь вам… В чем?

— Что не расскажете, не покажете и не передадите никаким другим способом, ни письменно, ни через других людей и существ, того, что узнаете от меня… Дамблдору или Волдеморту, пока дело не будет закончено.

— Изумительно!!! Дайте вашу руку. Я клянусь вам в том, что вы перечислили, своей Магией.

Вокруг их сомкнутых рук обвилась огненная петля, подтверждая, что Магия приняла клятву.

— Это достаточно убедительно для вас, Поттер?

— Да. Вполне.

— Клянитесь, что будете лечиться у меня и выполнять все мои рекомендации. А я буду учитывать ВАШЕ дело в плане лечения.

— Клянусь своей Магией.

— Ух! Ну и трудно же с вами общаться, Поттер!

— А с вами, профессор?!

— Так… с чего мы начали?

— Не нужно меня пороть, сэр… — иронично проговорил мальчик. — Я рассказывал про василиска.

Снейп закатил глаза и поскрежетал зубами.

— Профессор Снейп! Из вашего кабинета есть короткий путь через камин в Тайную комнату. Я хочу, чтобы мы для начала спустились туда. Чтобы вы послушали сами, что василиск рассказывает про историю Хогвартса. Потом я расскажу все, что знаю про крестражи и Алекса. Я надеюсь, вы не боитесь василиска?!

Снейп издал неидентифицируемый вопль. Гарри рассмеялся.

— Я убью вас, Поттер!

— Пойдемте, профессор! — Гарри взял Снейпа за руку и потащил к камину, отчего глаза Северуса решили вылезти из орбит.

***

— Значит, наша задача — достать и принести к тебе предметы-крестражи…

— Дассс. Я выжжжгу кррресссстррражжжи. Пррредметы-ссс не посссстрррадают.

— Завтра принесу дневник — он у меня. Как бы еще заманить к тебе Нагайну…

— Подумаем-ссс. Помоги-ссс моему маленькому дррругу-зззмееусссту рррешшшшить пррроблему сссс Алекссссом.

— Это как раз не проблема. Я сведу его с Драко. Поттер, вы не представляете, какой сюрприз вас ждет!

— Ссссеверруссс! Гарррри! Идемте-ссс, я покажжжу вам библиотеку-ссс и лаборррраторррию Сссалазззарра Ссслизззерриина.

***

— Профессор, вы больше на меня не сердитесь?

— Поттер, я ваш должник! — фраза вырвалась непроизвольно под впечатлением от увиденного. И профессор порадовался, что Гарри — не Драко, который уже поймал бы крестного на слове.

Гарри не представлял, что Снейп в своей домашней ипостаси вообще не похож на Ужас Подземелий. Таким его знали только слизеринцы. Он не стал добрым или ласковым, он оставался строгим и насмешливым, но исчезла напускная грозность и зловредность. Гораздо позже, когда разговоры с Северусом стали для Гарри совсем привычными, подросток поинтересовался, зачем зельевар намеренно запугивал студентов, вызывая ненависть к себе и своему предмету. На что получил неожиданный ответ, что Хаффлпафф и Рейвенкло он не запугивал, давая и теорию, и сочетаемость ингредиентов, и технику безопасности.

А в Гриффиндоре такие ученики, как Гермиона, которые действительно хотели учиться, или такие, как Невилл, которые на самом деле пугались до потери соображения, встречались редко. Объяснять что бы то ни было безрассудным львятам более чем бессмысленно, а в сочетании с раздражающим фактором в виде слизеринцев — и вовсе пустое сотрясение воздуха. Более того, рядом с враждебным, по милости Дамблдора, факультетом теряли голову и обычно рассудительные змейки.

А зельеварение — не чары и не трансфигурация, где в худшем случае ничего не получится. Поэтому главным на их занятиях зельевар считал для себя испугать оба факультета настолько, чтобы максимально снизить желание взорвать котел соперника. И да, это несправедливо, но его подопечные имели возможность поинтересоваться материалом у своего декана вне уроков, и в результате страдали только красно-золотые. Хотя попытки научить их хоть чему-то Снейп регулярно предпринимал во время отработок.

А Гарри еще долго удивлял Северуса полным отсутствием пресловутой безбашенности и тяги к приключениям, какой-то недетской серьезностью и деловитостью, неконфликтностью и отсутствием капризов. Снейп никак не мог ожидать, что ребенок будет безропотно глотать противные зелья, которые он и сам-то употреблял со скрипом, бесстрастно подставляться под весьма болезненные процедуры излечения ран и переломов и безмятежно переносить скуку периодических промежутков постельного режима.

Снейп удивлялся Поттеру и удивлялся сам себе. Как это он мог думать, что Гарри похож на Джеймса? В Гарри вообще не было ничего, напоминавшего его школьного врага. С чего ему пришло в голову, что мальчишка дуреет от славы и известности? Если на Гарри никто не смотрит, его просто корежит от звания мальчика-который-выжил… Но…

— Что делать, профессор, я предпочитаю выглядеть Золотым Мальчиком, а не мальчиком для битья.

Снейп вспоминал прошлый год. И как он не заметил, насколько умело и без всякой лени и отвращения мальчишка мыл котлы? Да и ингредиенты во время отработок нарезал ловко, точно и быстро, в отличие от уроков.

Как-то незаметно Гарри стал своим в кабинете декана… Но профессор Снейп и Гарри Поттер хорошо помнили, что на них смотрит директор, и внешне в их отношениях мало что изменилось. Просто Гарри перестал отвечать Снейпу резкостями и немного улучшил свою учебу. Это, в общем, не выглядело подозрительно — казалось, что он просто повзрослел. В остальном он был таким же ярким, веселым, общительным и беззаботным. Снейп все так же третировал его на публике. Вроде бы директор оставался доволен.

***

Однажды, когда они обсуждали возможность добраться до медальона Слизерина, в кабинет постучал Драко. Снейп предвкушающе ухмыльнулся. Сюрприз ждал Поттера. И ОГРОМНЫЙ сюрприз ждал Влада.

— Вызывали, профессор Снейп?

— Проходите, мистер Малфой. Присаживайтесь. У меня к вам очень серьезный разговор.

Снейп показательно наложил запирающие и заглушающие чары на кабинет. Малфой настороженно посмотрел на Гарри.

— Да, — продолжил декан. — Мистер Поттер тоже будет участвовать в нашей беседе. Убедитесь, что Влад слышит нас.

Драко запаниковал, а взглянув на профессора, решил, что сейчас его будут убивать: Снейп был не сердит, Снейп был в ярости… Взор Драко заметался по кабинету в поисках возможности бегства: двери, камин, двери… Мелькнула и пропала бесполезная мысль нырнуть под стол. Владимир уже привычным ментальным движением обнял Драко за плечи и поменялся с ним, выходя вперед. Северус сразу отметил изменившийся взгляд крестника и кивнул, оценив.

— Влад, представься, пожалуйста. Полностью.

— Владимир Ладожский, русский граф, штабс-капитан инженерных войск, архитектор, окончил Санкт-Петербургский Императорский Институт Изящных Искусств. Попал в сознание Драко Малфоя после автомобильной аварии в 2014 году из городка Руссы Российской Империи, — Влад понимал, что Снейп не будет просить зря, и отвечал подробно, находясь в состоянии предельной собранности и боевой готовности.

— Спасибо. Драко, расслабься. Гарри, Алексей?.. Ситуация понятна?

Гарри кивнул.

— Влад, Драко, — продолжил Снейп. — Я не взял на себя ответственность самостоятельно посвящать мистера Гарри Поттера в положение вещей. Это, конечно, ментальная магия, но область знаний не моя. Насколько я понимаю, Драко изначально был в курсе, что делать, а сейчас у вас взаимодействие отработано до максимально доступного уровня. И вы, ВЛАДИМИР, еще чертовски заплатите, — Снейп коварно улыбнулся, и Драко понял, что тут кого-то разыгрывают, знать бы еще, кого.

А декан развивал свою мысль дальше язвительным и насмешливым тоном:

— У мистера Поттера проблема. Когда он был без сознания после приключений с философским камнем, не морщитесь, Поттер, произошло подселение к нему посторонней души, о чем ни мистер Поттер, ни подселенная душа не имели представления до самого последнего времени, полагая, что их связывает нечто вроде легилименции.
   Как они узнали о том, что происходит на самом деле, это отдельный рассказ, и мы обязательно посвятим вас в эту тайну. И не напрягайтесь, Поттер, это необходимо. А с Алексом я еще на эту тему отдельно побеседую. Для начала нам срочно требуется научить подселенца мистера Поттера брать власть над телом, чтобы можно было с ним поговорить, а не пользоваться переводом из уст мистера Поттера, — после чего Снейп посерьезнел и спросил: — Сколько времени для этого понадобится?

— Полчаса, — ответил то ли Влад, то ли Драко.

— Работайте.

Владимир понимал, что ситуация полностью вышла из-под контроля. Он мог в какой-то степени руководить процессом, зная, что тут должно происходить и как желательно это изменить. В Снейпе он видел естественного сторонника, хотя не решился открыть источник своих знаний, что, как чувствовал теперь, ему еще аукнется… Как должна измениться история, если у основного героя приключений оказался «подселенец», как выразился Снейп… Какие еще у него взгляды, какие намерения, что он успел внушить Поттеру…

— Кстати, — Снейп прервал мыслительный процесс, — чтобы несколько разрядить обстановку, сразу скажу, что крестраж из дневника уничтожен. Об остальном позже.

Алексей Андреевич в этот момент находился в совершенном ступоре. Конечно, он сам вещал Поттеру про множественность миров, но вот так столкнуться с царским офицером из России 2014 года — это, скажу я вам!..

Из коматозного состояния его вывел привычный учительский рефлекс: помощь требовалась ребенку. Сознание Гарри билось, как пойманная в силки птица. Почему-то принять Драко в качестве союзника для Гарри оказалось сложнее, чем потянуться к Снейпу.

— Гарри, — привлек к себе внимание Алекс, — ты же уже понял за этот месяц, что Драко не является исчадием ада. Вы же нормально общаетесь.

Конечно, было преувеличением назвать общением то, что мальчики вежливо раскланивались и изредка перебрасывались несколькими сдержанными фразами по вопросам учебы. Но конфликты между ними практически сошли на нет как-то сами собой. Гарри должен был признать, что Драко в этом году не вел себя как высокомерная сволочь, не придирался активно к маглорожденным и брезгливо обходил стороной Рона и компанию, не ввязываясь в склоки. Хотя стал еще более надменным и холодным. И что? Разве это доказывает, что Малфой уже не сторонник Темного Лорда?! Нет, это какой-то парадокс.

Однако привычка держать себя в руках вкупе с детским любопытством вскоре взяли верх. У Драко внутри тоже кто-то оказался. И этот кто-то чем-то странно знаком Алексу. Мало того, Малфой знает, как им с Алексом меняться местами. А это важнее его сомнительной политической ориентации, о которой можно на время забыть.

— Драко, — спросил Влад, — кто будет объяснять новичкам, как пользоваться системой обмена?

— Начну я. Слушай, Поттер, и… — Драко выжидающе замолк…

— Алекс.

— Алекс. Значит, ты, Поттер, говоришь «Шаг» и делаешь шаг назад. А ты, Алекс, делаешь шаг вперед. И все. Вы поменялись. И так же точно обратно. Если тот, кто управляет телом, не хочет, чтобы второй воспринимал сигналы от тела, достаточно сказать: «Ветокорпус». Закроется все, кроме эмоций. Эмоции перекрыть никак не получается. Отменить, как всегда: «финита». Если перекрыть нужно что-то одно, например, зрение, то «ветовизио», если память — «ветомемориа». Да. Если хочешь, чтобы второй не мог к тебе обратиться, то добавить «вето максима». Теперь пусть Влад скажет.

И Драко пустил Влада вперед.

— Я хочу сказать специально для Алекса. Первый раз будет трудно управлять телом. Мышцы не слушаются, голосовые связки не работают, зрение не в фокусе. Причина в непривычном теле. Неприятные ощущения проходят быстро, адаптироваться можно за несколько минут. Чем больше тренироваться, тем лучше выходят все обмены. Через некоторое время вы оба начинаете чувствовать, как этими процессами управлять, и формулы становятся не нужны, достаточно четкого понимания, что ты желаешь сделать. Вот и все, можно пробовать.

Владимир вдруг внезапно задумался: «Какая-то глупость получается. Если маги сжигали тех, в кого вселился посторонний Дух, как рассказывал Драко в самом начале, зачем у них разработана техника и заклинания взаимных обменов и блокировки подселенца и носителя, вплоть до того, что этим формулам обучают детей?» До сих пор в суматохе занятости подумать об этом не приходило в голову, но ведь очевидно, что здесь что-то совсем не так.

Алексей и Гарри попробовали предложенную технику заклинаний, и через пятнадцать минут у них стало получаться. Гарри радовался, как ребенок, получивший подарок от Санта Клауса. Все-таки три с лишним месяца безуспешных попыток несколько их напрягали.

— Можно попросить Алекса представиться всем нам? — спросил Снейп.

— Да, — в голосе подселенца прозвучало ехидное предвкушение. — Алексей Андреевич Коняев, учитель биологии в школе, марксист, причина выхода из собственного тела, вероятно, инсульт, 2018 год, Гагры, Советский Союз. Что такое Российская Империя, я сообразить могу, а вот господину Владимиру понятие Советский Союз, наверно, незнакомо.

— Отчего же. В 1915 была у нас гражданская война. На некоторой части территории Российской Империи установилась Советская власть. Советский Союз продержался полтора года. Так что о чем речь — понимаю. Историю учили.

— Прекрасно, господа. Между собой побеседуете попозже.

Убедившись, что все работает, Снейп отправил Драко заниматься своими делами.

***

— Алекс, сейчас ВЫ тут?

— Я.

— Пожалуйста, я хочу сказать вам пару слов. Гарри, не обижайся. О делах мы будем разговаривать все вместе. Мне нужно буквально несколько минут. Алекс, заблокируйте Гарри.

— Готово.

Глаза Северуса злобно сверкнули, он зашипел и схватил Гарри за грудки:

— Благодарите богов, что это тело принадлежит мальчишке, и я не могу вас достать. Никогда не считал, что рукоприкладством можно решить какие-нибудь проблемы, но если бы вы предстали передо мной собственной персоной, я бы с огромным удовольствием дал вам по морде. Какого дьявола вы потащили ребенка к василиску?! «Учиитель!» — это слово прозвучало из уст Снейпа как ругательство. — Как вы до этого додумались?! Вы представляете, что могло случиться? Отвечайте, черт возьми!

— Северус… Не думайте, что я вас не понимаю. Я бы сам с удовольствием дал себе по морде, несмотря на то, что все закончилось благополучно. Несмотря на то, что я практически был уверен, что все получится… По морде все равно заслужил. Но у нас не было выбора. Василиск нам был нужен, а кроме Гарри, ни одного змееуста в нашем распоряжении не было.

— И этому идиоту я должен доверять ребенка! Выбор есть всегда! Вы могли прийти ко мне до знакомства с василиском, а не после?

— Чем бы вы могли нам помочь, профессор?

— Вручить аварийный портключ?.. Выучить пару слов на парселтанге, чтобы убедиться, что змей не опасен, прежде чем пускать к нему мальчишку?.. Отвлечь василиска на несколько мгновений, чтобы у вас было время этим портключом воспользоваться?.. Да просто обсудить вместе планы и найти более безопасное решение, нежели прямо соваться в пасть василиску?..

— Мы не доверяли вам, профессор…

— Угу… василиску вы доверяли больше!

— Господи, какой я идиот! Вероятно, у меня что-то основательно переклинило в мозгах во время инсульта. Все еще хуже, чем я думал. Северус… Если бы была такая возможность, мне надо было бы не просто дать по морде, а так… хорошенько… чтобы не встал… Когда мы ехали на Хогвартс-экспрессе из школы на каникулы, я не был уверен, что буду сопровождать Гарри достаточно долго… Я поручил ему спуститься к василиску в одиночку…

— Ррррр!!! Считайте, что у вас передо мной долг — получить по морде! И живите с этим. Я запрещаю вам принимать какие бы то ни было решения, не посоветовавшись со мной!.. Ну!!!..

— Это справедливо.

— Тогда зовите Гарри.

— Алекс! Что было? Я ведь чувствовал твои эмоции! — Гарри был сильно взволнован.

— Ничего особенного. Профессор пропесочил меня за то, что мы пошли к василиску без него.

— А ты?

— А что я? Все правильно. Пришлось принять нагоняй с повинной головой.

— Но теперь уже всё?

— Всё, Поттер, всё, — вмешался Снейп. — Не съем я вашего Алекса.

***

Вечером Драко заглянул к крестному проверить, как их перспективы. Все-таки днем Северус был очень сердит.

— А… Входи. Очень кстати.

Драко подумал, что заглянул он зря, и с трудом подавил желание сбежать.

— Не дрожи. Я не по твою душу. Мне у Влада кое-что спросить нужно.

— Иди побеседуй! — Малфой с облегчением вздохнул, выпихивая Влада вперед, и заблокировался от греха подальше.

— Я вас слушаю, Снейп.

— Ты меня намеревался обмануть?

— В чем? — в нарочитом недоумении Влад поднял брови.

— Не прикидывайся. Кто мне рассказывал, что у него видения? Да еще и подсунул их мне, выставив меня дураком… — на всякий случай Снейп притворился разозленным.

— А что же это, если не видения? Самые настоящие видения и есть. То, что я их видел не в этом мире, а в том, понятно само собой. Я только там и был полноценным существом. Вряд ли у Духов бывают видения… Ну а то, что толчком были книги… Это вообще не показатель. Одни пророки раскидывают карты Таро, другие смотрят в хрустальный шар, третьи петухов режут… Ну а у меня были книги… Но видения подлинные.

— Ладно. Оправдался. Завтра у нас выходной. Приходите с утра, сразу после завтрака. Отведу вас кое с кем знакомить.

***

Драко напрягся, опять встретив Поттера у крестного. Причем, если в прошлый раз Драко от волнения не успел ничего заметить, то теперь увидел, что Поттер чувствует себя в кабинете декана, как у себя дома. Северус обратил внимание на недоумение крестника и улыбнулся.

— Сейчас мы отправимся в гости. Нас будет принимать совершенно особый хозяин апартаментов, отнеситесь к визиту со всей серьезностью. Поттер и Алекс с ним уже знакомы, — зельевар с намеком посмотрел на Гарри, напоминая, что он не простил их самовольство, и Гарри (или Алекс) в смущении опустил голову. — Влад, я попрошу тебя быть впереди, боюсь, что для Драко потрясение будет слишком сильным. Во всяком случае, для меня оно было непередаваемым.
   Я намерен обсудить с ним сегодня три темы. Для начала он расскажет об истории Хогвартса, потому что это нужно слышать из его уст. Потом мы обсудим ситуацию с крестражами. Да, Гарри и Алекс, Драко и Влад в курсе, и соответственно для Драко и Влада — Гарри и Алекс в курсе. Ну и наконец я хочу поговорить с ним насчет духов-подселенцев. Я согласен с Владом, в этой истории что-то нечисто. Надеюсь, он вспомнит что-нибудь полезное и сумеет прояснить ситуацию. Пойдемте…
Снейп подошел к камину и, бросив туда порох, назвал адрес: «комната Ссаззисса».

***

— Госсссти!

Встреча действительно произвела сногсшибательный эффект. Владимир, в этот момент чувствующий себя собой, то есть молодым дворянином и офицером, видя Гарри мальчишкой и ни о чем не вспоминая, на полном автомате задвинул ребенка себе за спину, чем позабавил и Снейпа, и Ссаззисса.

Сообразив, что произошло, Влад смутился и усмехнулся. А Ссаззисс одобрительно прошипел:

— Хорррошшший инсссстинкт, юношшша!

Гарри бросился обнимать своего чешуйчатого друга, спеша рассказать ему одновременно все, что произошло за это время, и удивительно, но Ссаззисс умудрился его понять.

— Спасибо, Влад! — улыбнулся Снейп. — Драко бы не справился, встретившись с василиском лицом к лицу. А теперь познакомьтесь: Драко — мой крестник со своим подселенцем Владом и Ссаззисс — фамильяр Салазара Слизерина. Ссаззисс, мы сегодня хотим обсудить с тобой несколько вопросов. Но для начала не мог бы ты рассказать Драко и Владу про Салазара и новокровок. Важно, чтобы Драко услышал эту историю от очевидца.

— Сссс удовольсссствием!

И Ссаззисс в третий раз пересказал про все перипетии со школой для новокровок, которые послужили почвой для искажения всей истории Хогвартса.
Сказать, что Драко был в потрясении — это не сказать ничего. Сначала Влад поколебал веру в правильность идеи о превосходстве чистокровных. Потом папа признался, что притворяется, будто ненавидит «грязнокровок» и презирает сквибов.

А теперь выясняется, что НИКОГДА сам Салазар Слизерин не завещал бороться с ними. Что новокровки, как их правильно следует называть, это генофонд Магической Британии. Что урожденные сквибы несут в себе вовсе не вырождение крови, а то же наследие, что и действующие маги, только не проявляющееся в них самих, а передающееся потомкам. Что маглорожденных нечего презирать за беспомощность в мире магии — любой маг в мире маглорожденных будет не менее беспомощен. Впрочем, это Драко уже усвоил из рассказов Влада и отдыха с крестным. Теперь, когда папа позволил, Снейп водил Драко в Лондон, ошарашивший подростка.

Просто новокровок лишили возможности учиться до Хогвартса. Интересно, когда пропала их школа? Это должно было случиться очень давно. В Хогсмиде нет даже следов школы для маленьких волшебников. Драко сидел расстроенный, неосознанно поглаживая хвост Ссаззисса, который тот пристроил на коленях мальчика. Пока Драко приходил в себя, остальные организовали пикник, постелив на кровать скатерть и разложив принесенные с собой деликатесы.

За едой разговор, как и планировалось, пошел про крестражи. Драко развернул и гордо водрузил на импровизированный стол свою находку, которую, как по заказу, сумел отыскать вчера. Прекрасная диадема засияла перед потрясенными зрителями, и Драко почувствовал себя взявшим реванш.

Ссаззисс осторожно отодвинул диадему в сторону, покрутил, оглядывая со всех сторон, и, закрепив в каком-то хитром положении, капнул на нее ядом с клыка… Яд потек, разливаясь по всей поверхности, шипя и дымясь, диадема завизжала, над ней всплыло темное фиолетовое облачко, по форме слегка напоминающее человечка, и бесследно растворилось в воздухе.

— Всссё! Диадема Рррровены чччисссстая! Чччасссть Волдеморрррта уничччтожжжена!

— Спасибо, Ссаззисс!

— Я сссам сссччасстлив! Крррессстрражжжи очччень плоххая вещщщщь!

— Ссаззисс! У меня очень непростой вопрос насчет наших мальчиков и их подселенцев. Мы столкнулись со странностью…

***

Северус позвал к себе Драко и Гарри и, аппарировав в безлюдное место, убедительно попросил мальчиков уйти, а подселенцев — заблокировать их. И сказал, что отойдет вон туда, подальше: «Вы должны поговорить между собой. Разберитесь со своим прошлым. Иначе трудно говорить о будущем».

Влад напряженно выпрямился, натянувшись, как струна. А Алекс принял обманчиво расслабленную позу. Оба усмехнулись, свободно прочитав подаваемые невербальные сигналы.

— Господин Ладожский…

— К вашим услугам, товарищ Коняев!

Дружно прыснули.

— Давайте разбираться.

— Давайте. Как думаете, что Северус имеет в виду?

Дружно трансфигурировали два кресла, столик и выпивку. Правда, учитывая, что находятся в детских телах, ограничились боржоми. Опять усмехнулись, видя, насколько синхронно думают.

Алексей Андреевич стал рассказывать про Советский Союз. Про революцию, про колхозы, про НЭП, про ГУЛАГ, про Вторую Мировую, в которой Советский Союз, разумеется, участия не принимал — ему не было дела ни до одной, ни до другой коалиции, про холодную войну, про развитый социализм… про Ахматову, про Есенина, про Маяковского… Окуджаву, Пастернака, Айтматова… про Капицу и Ландау… про Мичурина и Лысенко… про Вавилова и Павлова… про Курчатова и Титова, про «Союз и Аполлон»… про Казанцева, Ефремова и Стругацких…

Владимир слушал, не перебивая, подтвердив, что большинство имен ему знакомо, но не все, сам рассказал про революцию с точки зрения дворянина, про белую армию, про Колчака и Деникина, про Советский Союз под руководством Орджоникидзе… про императорскую семью, кстати, сообщил, что наследник работает инженером на авиационном заводе, проектирует сверхсовременные самолеты, про Дворянское Собрание… Второй Мировой в их мире вообще не случилось, последним военным конфликтом Российской Империи была локальная Чеченская Война, которая закончилась капитуляцией Чеченского Имамата и выплатой контрибуции. Вспомнил Гиппиус, Цветаеву, Блока, которых в реальности Алексея не было. Среди фантастов рассказал про неизвестных Коняеву Алексея Толстого и Вячеслава Рыбакова. В космос россияне и американцы вышли вместе. На Луне уже поселения…

Подискутировали на тему творчества Ефремова, про коммунизм и Маркса, незаметно перешли на Хайнлайна и Хокинга…
В общем, культурным людям поговорить интересно, а спорить не о чем. О своей жизни беседовали уже как приятели, вспоминая эпизоды из студенческих тусовок, из рабочих будней… Вместе смеялись…

А потом Алекс пел для Влада «Листая старую тетрадь расстрелянного генерала…» и «Не падайте духом, поручик Голицын…» Влад довольно профессионально исполнил «Господа офицеры, голубые князья». А уж когда они вместе затянули «Варяга»…

Снейп, напряженный поначалу, с удовлетворением убедился, что проблем не будет, а значит, Гарри и Драко в безопасности. Что и требовалось показать.

Как-то естественно и логично, с их точки зрения, юноши перешли к обсуждению Поттерианы. Первым делом сравнили книги Роулинг, насколько помнили, конечно — в той жизни они не готовились попадать в «сказку» и наизусть книги не учили. Канон оказался весьма похожим, хоть и не идентичным. Основные события и герои совпадали, детали — нет. Например, в битве за Хогвартс со стороны «Света» у одного было сорок с чем-то погибших, у другого — за шестьдесят. Обсудив этот феномен, пришли к решению, что выдернуло их сюда не случайно и что для реальности, куда они попали, важно, чтобы они сами оказались из миров, где книги Роулинг существовали и были похожи.

Двое взрослых молодых мужчин согласились друг с другом, что так и не поняли, зачем вообще была битва за Хогвартс, почему было не аппарировать всем в безопасное место (они же эвакуировали малышей), отчего было не пустить Волдеморта в замок, раз ему так приспичило. Хотя, возможно, на мнение русских парней воздействовало знание о том, как сдали Москву в войне с Наполеоном.

Значит, их задача, принимая во внимание сходство событий, которые будут здесь происходить, с известными им, постараться изменить основное — вовремя уничтожить Волдеморта. Главное, что они заметили и в каноне, и в большинстве альтернативных реальностей — чаще всего личных приверженцев Темного Лорда после возрождения были единицы. Что приводило к вероятной возможности обойтись без гражданской войны, если Лорд не вернется.
Звякнули стаканы с боржоми. Парни заключили дружественный пакт.


ЧАСТЬ 7. ФАМИЛЬЯРЫ И РЕЛИКВИИ


Гарри, как это часто случалось, валялся в комнате Ссаззисса и болтал с ним на разные темы. Отчего-то ему было очень уютно и спокойно в логове василиска. Ссаззисс иногда плел гамак из своего тела, а иногда мог просто растянуться на кровати или на полу, положив голову на колени мальчика.

— Ты скучаешь без Салазара?

— Скучаю, но не так сильно, как можно было бы подумать. Все же я пробыл без него очень долго. Так что я скучаю скорее по единству с магом, чем лично по Салазару. Тот, кто был фамильяром, тоскует без партнера.

— У тебя корона. Очень красивая корона, но это значит, что ты мальчик. А в легендах говорится, что василиск Слизерина был девочкой…

— Корона появляется у василиска не сразу, лет в двести-триста… А половых различий василиск в принципе не имеет, как и феникс. Зачем ему? Василиск биологически не размножается.

Щеки Гарри вспыхнули от смущения, как у любого неразвращенного мальчика в этом возрасте при разговорах на тему отношений полов. И он поспешил вернуться к исходному вопросу.

— Но василиски могут жить без хозяина, правда?

— Ну да. Волшебные создания могут жить без магов. Но разница колоссальная. Фамильяром может стать любое волшебное существо: от лечурки до дракона, от единорога до адской гончей… И сразу открываются иные горизонты, фамильяр может намного больше, чем одинокое существо, намного больше…

— Так ты бы хотел снова стать фамильяром?

— Да. Волшебный индивидуум обычно заключает союз с подходящим волшебником осознанно и добровольно, это же не кабала. Скорее дружба.

— Что значит с подходящим?

— Тут много деталей: и вкус магии, и сила волшебника… Ну и личность, конечно.

Гарри устроил голову на теле василиска, расслабленно поглаживая его. Алекс прислушивался к разговору, но наполовину дремал.

— Фамильяр пользуется силой мага? — уточнил Гарри.

— И да, и нет. Происходит взаимообмен энергиями. Волшебник тоже становится намного сильнее рядом с фамильяром, но слабого этот круговорот магических потоков способен разрушить. Нужно всегда соизмерять свою силу с потенциальным фамильяром.

— А домовики? Кто-то сказал, что они магические паразиты.

— Нет. Домовики тоже, по сути, фамильяры. Это — один из волшебных народцев. Только домовик всегда связан с семьей, с родом, он «питается» родовой магией, иная для него не подходит. И домовик не существует сам по себе, он всегда часть, можно тоже сказать, своего семейства…

— А хогвартские?

— Хогвартс тоже своего рода семья. Министерство Магии, Мунго, монастыри…

— Но домовики не рабы?

Ссаззисс раскатисто рассмеялся.

— Нет, конечно. Что это тебя из крайности в крайность заносит: то паразиты, то рабы…

— Ну, они же делают всю черную работу. Одеты в какие-то тряпки. И не могут уйти от хозяев, если те обращаются с ними жестоко.

— Работа — это то, что они умеют, для чего созданы, им это нравится. Одеты, как им удобно. Но если они или их хозяева хотят, то одеты домовики бывают и очень богато и нарядно. Они же прекрасно шьют… А обращаться с домовиком жестоко просто невозможно физически: домовики не чувствуют боли.

— Как не чувствуют?! — поразился Гарри, не в состоянии представить себе существо, не ощущающее боли. — А зачем они тогда «наказывают» себя?!

— Развлекаются и развлекают магов.

— Вот это да!

— Кстати, убить домовика тоже практически невозможно. Если останется хотя бы фрагмент тела, из него легко восстановить целого домовика. Семейство домовиков переплетено нервными связями — это вроде грибницы, в ней хранится информация о его личности, а каждый домовик как грибок, его спокойно можно вырастить снова.

— Но они умирают?

— Да. Чаще всего высыхают от тоски, если остаются без хозяев и соплеменников…

— Как интересно. Вот скажи, Ссаззисс, почему мы ничего этого не знаем? Словно все всё забыли…

***

— Так, — уточнил Снейп. — Следующий на очереди медальон Слизерина. Мы знаем, где он должен находиться. Какие есть предложения? Мы с Гарри и Алексом уже обсуждали этот вопрос, но к решению не пришли. Алекс утверждает, а Влад подтверждает, что, стоя на площади и глядя в сторону предполагаемого дома между одиннадцатым и тринадцатым номерами, нужно произнести адрес: «Гриммо 12». Я абсолютно уверен, что этого быть не может. Такой пароль можно произнести случайно, хозяева дома не могли так рисковать. Либо наши подселенцы плохо помнят, либо автор была введена в заблуждение, либо вводит в заблуждение читателя. Боюсь, что попытка проникнуть в дом таким способом может плохо кончиться для визитера. Нам необходимо как-то подстраховаться.

— Я уверен, что смогу войти, — упрямо повторил Поттер.

— Гарри, мы это уже обсуждали!

— Но я действительно уверен, что смогу войти! Я же Блэк!

— Я тоже Блэк, — вмешался Драко.

— Сссеверруссс! Я уверррен, ччто ссскажжу не то, чччто ты хххочччешшшь уссслышшшать от меня-ссс, но я тожжже уверроен, чччто идти должжжны мальчччики. Пррриччем вдвоем-сс. Охххрранные ччаррры, напррравленные на пррроиззззносссящщихх форррмулу, не должжжны срработать прротив крррови Блэк-ссс.

— Но как мне их защитить?!

Все замолчали, чувствуя, что Снейп вот-вот сдастся. Действительно, варианта обойтись без мальчишек не просматривалось.

— Ладно, — из слов Снейпа стало понятно, что он сам думал так же и возражал, лишь надеясь на «вдруг». — Первое: аварийные портключи, причем их сможете активировать не только вы сами, я их настрою на автоматическое срабатывание в случае применения к вам любой атакующей магии. Я стою рядом с домом и наблюдаю.
  Если что-то пойдет не так… Пусть никто не обижается. Драко, абсолютное условие: если придется использовать магию, вперед пускаешь Влада, он как маг сильнее. И оба, Драко и Гарри, клянетесь мне самой страшной клятвой… Если что-то случится, если вы попадете в какую-нибудь ловушку, если кто-то или что-то… будет делать… что-то… с вами… Впереди будут Влад и Алекс! Иначе никаких разговоров о том, что вы пойдете туда! Влад. Алекс. Тело все равно мальчишек, но…

— Мог бы и не предупреждать.

— Ну вот-сс, договорррилисссь. Теперррь давайте-сс пррродолжжжим тррапезззу.

Все вернулись к еде, одновременно переваривая решение по Гриммо 12.
Обедали, как повелось, у Ссаззисса.

Домовики, успокоив Снейпа, что Дамблдор им не хозяин и ничего не узнает, охотно навели порядок в апартаментах василиска, с энтузиазмом взявшись за преображение запущенной Тайной комнаты. Огромный зал со статуями и бассейном их усилиями стал походить на поистине волшебный и прекрасный зимний сад, в котором появились деревья и цветы в кадках и вазонах. Тихо журчал фонтан в бассейне, воздух был наполнен свежестью, рассеянный свет мягко окутывал предметы. В одном из углов обосновался большой овальный стол, окруженный мягкими стульями, где в дальнейшем собирались и на обеды, и на совещания.

Отдав должное всяким вкусностям и чувствуя себя наевшимися на ближайшую неделю, возвратились к животрепещущим вопросам бытия.

Путешествие на Гриммо 12 сложилось более чем успешно. В дом попали без всяких проблем. Кричер оказался абсолютно вменяемым, вопреки опасениям Влада и Алекса, предложение уничтожить крестраж принял с горячим энтузиазмом, поставив лишь одно условие: он должен сам увидеть, как это произойдет.

Договорились, что Кричер аппарирует в Хогвартс (заодно выяснилось, что антиаппарационные барьеры домовиков не останавливают, так как механизм их аппарации совсем другой, нежели у волшебников, скорее, родственный способам перемещения сов и фениксов). А там уже они отправятся уничтожать крестраж.

Ссаззисс и Кричер приняли друг друга, словно старые знакомые. Медальон задергался на цепочке, как только попал «в руки» змея. Василиск с радостью полил его ядом и с любопытством склонил голову набок, глядя на пляшущую и щелкающую реликвию, то открывающуюся, то закрывающуюся, пытающуюся вырваться из крепкой хватки змеиного хвоста… Наконец фиолетовый дымный человечек улетел, растворяясь в воздухе, а медальон спокойно повис, как нормальному медальону и положено.

Позже нормальность Кричера получила свое объяснение. Выяснилось, что домовой эльф успел выудить из озера молодого хозяина, правда, без сознания, и, аппарировав в Мунго, добился помещения того в палату под стазисом. Все эти годы Гиппократ Сметвик изыскивал способ исцелить Регулуса, но пока безуспешно. Однако то, что домовик мог регулярно посещать пусть и бессознательного хозяина и проводить рядом с ним время, давало Кричеру достаточную энергию для нормальной жизнедеятельности.

***

— Меч, понятно, — сказал Гарри. — Настоящий гриффиндорец может вытащить его из Шляпы. Почему ты смеешься?

— Ну подумай сам, — прошипел Ссаззисс. — Тебе срочно нужен меч. Вместо этого тебе необходимо каким-то образом заполучить Шляпу… Если человеку нужен меч, зачем ему шляпа? Неужели Годрик стал бы попусту усложнять ритуал призыва оружия в момент смертельной опасности? И почему гриффиндорец? По-твоему, Годрик не защитил бы остальных хогвартсцев? Они были ему безразличны?

— Не знаю. Я так слышал, — растерялся Гарри.

— Эх ты, доверчивое дитя, — обнял его василиск.

И стал рассказывать, что вызвать меч может любой из учеников школы, нынешний или даже бывший, если он уверен в справедливости своего боя и у него хватает решимости. Потому что меч имеет на все свое мнение и может подвести в самый неудачный момент. Шляпа не нужна, достаточно сжать руку, представив, что сжимаешь рукоять меча. Клинок, понятно, волшебный и хорош тем, что всегда всем по руке. В безвыходной ситуации лучше, чем ничего, но вообще-то не стоит хвататься за оружие, не умея им владеть.

Комната Ссаззисса так нравилась Гарри, что он готов был проводить здесь все свободное время, поглаживая василиска и слушая его рассказы. Мягко потрескивал огонь в камине, и тени скользили по стенам.

— Про диадему я знаю, что она помогала концентрироваться и ясно мыслить. Это правильно?

Ссаззисс кивнул.

— В чаше Хельги Хаффлпафф чистая вода приобретала свойство Феликса Фелициса, а любая жидкость могла превратиться в чистую воду. А что делал медальон Салазара? Он же тоже артефакт Основателя.

— Ты прав. Но пользоваться реликвиями Основателей опасно. Они могут посчитать тебя недостойным. Меч вырвется из руки… в чаше окажется яд… Диадема окончательно спутает все мысли…

— Это то, что случилось с Еленой Рейвенкло?

— Точно. А медальон Салазара проверяет на верность товарищам. Не усомнишься — в нужный момент вспомнишь нужные заклинания и чары, даже те, которых вроде и не знал. Незаменимая вещь в магических поединках. Но даже если ты стопроцентно прав, против фамильяров реликвии Основателей тебе не помогут. Мы связаны единой Сутью. И, по сути, части одного целого.

— Символ Слизерина — змея. Но ты не змея. А кто фамильяры остальных факультетов?

— Умный мальчик! Приходите все, когда сможете. Я сразу всех со всеми познакомлю.

***

Получив разрешение привести старшего Малфоя, Снейп с нетерпением ждал, когда у Люциуса появится такая возможность: хотелось познакомиться с другими фамильярами. И крутилась алчная мысль пробраться в хранилища остальных Основателей.

Наконец смогли вчетвером спуститься к Ссаззиссу. Только расселись, как рядом возникли новые личности, заставив Северуса и Люциуса от неожиданности схватиться за палочки. Ссаззисс рассмеялся. Пришлось смущенно прятать их обратно.

Большой рыжеватый лев с пылающей огнем гривой по-кошачьи потянулся и гортанно прорычал:

— Разрешите представиться. Меня зовут Лир. Я нунда. Раненого, истощенного и умирающего, Годрик подобрал меня в Африке, выходил и заключил союз фамильяра.

— Очень приятно, — поклонились маги, в свою очередь представившись.

— Люциус. Лорд Малфой. Служу в Министерстве.

— Северус Снейп. Профессор зельеварения. Декан Слизерина.

— Драко Малфой. Ученик, слизеринец.

— Гарри Поттер. Тоже ученик, гриффиндорец.

Лев посмотрел на Гарри как-то недоверчиво.

Под ногами вертелся барсук. Все сконцентрировались на юрком фамильяре Хаффлпаффа.

— Маргарита, можно Марго, — кокетливо назвала себя барсучиха. И вдруг на ее месте оказалась куница, быстро сменившаяся на выдру. Норка, хорек, росомаха, горностай, ласка, соболь… Десятки образов мелькали, не давая сосредоточиться. А Марго игриво поворачивалась в разные стороны, хвастая своей необычной красотой.

— Когда Хельга пришла навестить спасенного ею барсука, то никак не ожидала получить подарок. Барсук вдруг убежал и вернулся, неся в зубах маленького зверька. Он опустил малыша в ладони Хельги, пофыркал и убежал окончательно. Барсука того Хельга больше никогда не видела, а барсучонка начала пестовать. Когда обнаружила, что я, в общем-то, не совсем барсук, была очень удивлена. Но кто я такая, я и сама не знаю.

Марго обернулась выдрой и так и пристроилась на колени к Северусу, заставив его удивленно приподнять бровь.

Четвертый фамильяр, показавшийся похожим на огромного бронзово-золотистого орла, проклокатал:

— Меня зовут Серафим.

И замер в ожидании.

Гарри увидел, как провокационно поглядывают на него все фамильяры, и не захотел их разочаровывать.

— Извините, Серафим, а вы кто?

Все засмеялись счастливо, и Гарри почувствовал такое душевное тепло, о каком и не подозревал. Оно мягко обнимало мальчика, словно теплый искристый туман, одновременно прозрачный и укрывающий от нескромных соглядатаев. Как будто все фамильяры вместе и еще что-то неопределимое, но незыблемое говорило, что у него есть дом и защита.

— Я — серафим, — по-птичьи повернул голову огромный птиц.

— Но, — растерялся Гарри, — это из христианства?..

— Нет, что ты! Волшебные народы не имеют отношения к человеческой мифологии. Ни к древнегреческой, ни к иудейской…

— Я слышал, что Серафим шестикрылый и с четырьмя лицами… кажется… — неуверенно проговорил подросток.

Все окружающие с интересом следили за разворачивающимся диалогом.

— Да. Крыльев, как видишь, действительно шесть. А ликов может быть и два, и четыре, и больше… У серафимов есть такая способность: нескольким особям сливаться вместе — для сражения или какой-нибудь работы. Силы всех в распоряжении одного. Но меня Ровена подобрала птенцом… Я не жил среди своего народа.

— А где вы все были все это время? Вас ведь не было?

— Хогвартс впал в спячку вместе с фамильярами.

— Но отчего?

— Трудно сказать точно. Это происходило как-то постепенно, — ответил нунда. — Я помню, как серафим забился в какую-то нишу в покоях Ровены и на все попытки побеседовать лениво приоткрывал один глаз и засыпал снова… потом я однажды не смог найти Марго… мы еще встречались с Ссаззиссом какое-то время, но все сильнее хотелось спать, и я как-то зашел в какую-то каморку, полную чего-то мягкого и теплого, прилег и… всё…

— Точно, — продолжил Ссаззисс, — я еще лет сто ползал по замку в одиночку, но стало скучно и холодно…

— А почему вы проснулись? — увлеченно загорелся Гарри.

— Так вы нас разбудили. Ты и Северус. Заинтересованностью, вниманием, готовностью… Магия, пробудившая суть фамильяров…

Беседа затянулась. В конце концов Люциус вынужден был откланяться, и все договорились о взаимных встречах.

Северус не ошибся. Апартаменты Основателей хранили множество чудес. Библиотеки с утерянными и неслыханными раритетами… Неизвестные чары и заклинания, во времена Основателей не делившиеся на темные и светлые… Изумительные тонкие артефакты Рейвенкло… Оружие, в том числе по-разному запечатанное, Гриффиндора… Запасы семян неизвестных или считавшихся вымершими растений и аккуратно хранящиеся сборы Хаффлпаффа…
Бесценное богатство!..

***

Шло время. Зельевар назначал и назначал отработки своему «самому ненавистному ученику». И не только ради общения. Отработки превратились в полноценные уроки зельеварения. Как только Гарри перестал теряться в присутствии Снейпа, у него раскрылся прямо-таки талант. Да и странно было бы ожидать иного от человека, с пяти лет готовившего разносолы на всю семью.

Так же, как и обратное. Северуса искренне позабавило удивление Поттера, обнаружившего в покоях декана личную кухню, где тот время от времени стряпал ради собственного удовольствия, экспериментируя с едой так же изобретательно, как и при изготовлении новых зелий. Но и просто общение доставляло им обоим искреннее удовольствие.

В кабинете у декана Слизерина было по-деловому уютно и комфортно. Большой стол со стулом Снейпа и двумя стульями напротив, шкафы, занимающие целую стену, невысокий столик с пятью разномастными креслами вокруг, диван, точнее, тахта, дверь, ведущая в личные апартаменты, и камин. Гарри нравилось забираться с ногами в поместительное кресло и читать какую-нибудь книгу…

Поначалу он очень удивлялся, что слизеринцы стучатся к своему декану не только с серьезными проблемами… но и с вопросами по любому предмету, если у них не получается понять что-то ни самостоятельно, ни с помощью товарищей… с письмом из дома… с брыкающейся кроватью… с потерявшимся фамильяром… и даже с поломавшейся игрушкой, которую никто не сумел починить…

И суровый зельевар, не переставая быть суровым, усаживал своих змеек в кресла, поил чаем с бутербродами и печеньем, разбирался с неподдающейся трансформацией, обнимал расстроенных письмом, чинил игрушки и шел разыскивать фамильяров…

А когда вызывал провинившихся, и они присаживались за его деканский стол, то Гарри чувствовал, что те предпочли бы взбучку этим разочарованным упрекам, произносимым тихим ровным голосом.

Насколько язвительным и ехидным бывает слизеринский глава, если считает, что виновный заслуживает публичного выговора, Гарри узнал, когда стал вхож в их гостиную. Гриффиндорцы на зельеварении подобных комментариев в свой адрес не слышали! Змейки же замирали перед своим деканом чуть ли не по стойке смирно, выслушивая нагоняй, и только пылали щеки и уши…

Вообще слизеринцы оказались на удивление сдержанны и корректны. Встретив пару раз Гарри у декана в неформальной обстановке, они молча, без вопросов признали его «своим», и когда он оказывался в их компании сам по себе, вне факультета Гриффиндора, были вежливы и деликатны, вовсе не проявляя высокомерия и заносчивости.

***

— Гарри, — декан, читавший «Пророк», поднял взгляд от газеты. — Из Азкабана сбежал Сириус Блэк. Я, конечно, не знаю, что точно собирается предпринять эта шавка, но вполне вероятно, что он попытается с тобой встретиться. Я надеюсь на твое благоразумие. Он не лучшая компания.

— Ты не хочешь, чтобы я общался с Сириусом, потому что считаешь его предателем? Алекс говорит, что не помнит ни одного такого случая.

Снейп поморщился, но произнес с непоколебимой твердостью:

— Нет, конечно. Просто у него никогда не было мозгов, а уж после Азкабана… Но Сириус не мог сдать тебя Волдеморту осознанно. Это физически невозможно. Я никогда не верил в это.

— Тогда почему ты не вмешался?! — настороженно и требовательно вопросил Гарри. — Если не верил? Потому что ненавидишь его? Или боялся за себя?

Северус смотрел на Гарри с явным раздражением, но взгляд мальчика выражал непреклонность.

— Терпеть не могу оправдываться. Но ты прав, ты имеешь право знать. В определенной мере — да, потому что не люблю его. Но не в том смысле, что я воспользовался случаем, чтобы мстить ему, и оставил в Азкабане, хотя мог выручить. Конечно, если бы в такой ситуации оказался дорогой мне человек, я бы сделал все, чтобы вытащить его. И пусть бы потом он проклял меня.

— Почему проклял? — Гарри был удивлен безмерно.

— Наверно, если взрослый мужчина считает, что его место в Азкабане — это его дело. Я бы не стал вытаскивать Люциуса в похожем случае, не получив от него сигнала.

— А кого стал бы? — голос мальчика непроизвольно дрогнул.

— Лили. Потому что я люблю ее, — с трудом проговорил мужчина, заставив себя произнести это вслух. — Слизеринцев. Они дети и в зоне моей ответственности, — он чуть насмешливо глянул на мальчика, и тот смутился, понимая, ЧТО было недосказано.

— А если не слизеринцы? И не я? А, скажем, Полумна?

— Тоже, — буркнул в ответ зельевар. А Гарри неожиданно обнял его, и тот погладил мальчишку по спине.

Чуть помолчав, Гарри вдруг осознал главное в речи профессора, как-то незаметно взявшего над ним шефство.

— А почему Сириус не мог намеренно меня сдать?

— Я уж думал, что ты не заинтересуешься. Он твой магический крестный.

— Как ты для Драко?

— Как я.

— И что?

— Магический крестный не может осознанно предать крестника, магия не позволит. Он бы в лучшем случае стал сквибом. Его могло перекорежить или превратить в овощ. А могло и просто убить. Хранитель Фиделиуса может предать только добровольно, а крестный именно добровольно и не может. Нечаянно… случайно… но не сознательно.

— Подожди. Если хранителя Фиделиуса станут пытать или подкупят, он же от всей души захочет предать? Нет?

— Нет. Если его желание спровоцировано именно таким способом, он не сможет ничего произнести. Магия запечатывает уста в момент заключения ритуала, и в дальнейшем от хранителя ничего не зависит. Кто боится своей слабости и перспективы вынужденного из-за ритуала молчания и под пытками, тот не сумеет стать хранителем.
  Добровольность — это искреннее желание, не страх и не корысть. Может, ненависть или зависть. Или подлинное стремление принести жертву… То, что делается по зову сердца… Захочет — предаст. С крестным наоборот. Захотеть нельзя. Так что Сириус заведомо был невиновен в выдаче тебя Волдеморту.

— А почему все поверили, что это сделал он? — растерялся Гарри.

— Я думаю, почти никому не было известно, что он твой крестный. Не знаю, кому Джеймс сказал… Вероятно, Люпину. Точно — Дамблдору, может быть, МакГонагалл…

— Люпин верил, что Сириус предал Джеймса. А теперь винит себя: «Как я мог! Поверить, что Бродяга мог быть предателем…»

— Ну, значит, Люпин не знал, что Сириус твой крестный. В любом случае я не догадываюсь, о чем думал волк.

— А Дамблдор? И МакГонагалл? Она ТАК всегда вспоминала Мародеров, восхищенно, тепло, задушевно… И Дамблдор, значит, тоже знал, что Сириус не мог предать… — Гарри был в каком-то растерянном состоянии. Голос его звучал одновременно и жалобно, и обвиняюще.

— У директора свои игры. Декан Гриффиндора могла и не быть в курсе, а Дамблдору она доверяет беззаветно.

Гарри поежился.

— Если ты говоришь, что был уверен в невиновности Сириуса, значит, ты знал, что он мой крестный? Откуда?

— От Дамблдора. Когда я пришел просить за Лили, — скрипнул зубами Северус, — и директор пообещал, он, успокаивая меня, но и поддразнивая, зная мое отношение к дурашливому псу, великодушно сообщил, что Джеймс сделал Сириуса крестным малыша, что автоматически означает крепкое плечо рядом. Хотя я однозначно предпочел бы здравые мозги, — Снейп поморщился. — Кстати, а отчего Люпин прозрел?

— Не знаю, — растерянно ответил мальчик.

А Северус ухмыльнулся, решив что-то для себя. А потом обратился к Алексу:

— Как, по-твоему, работает связь событий в параллельных реальностях? Уизли в Египет не ездили, фото Струпика в газетах не было. А Сириус из Азкабана все равно рванул. Правда, Министерству ума хватило, и дементоров никто на его поиски не отправил, раз уж он мимо них однажды уже прошел…

Если Северус решил, что что-то его касается, то он все равно это выяснит. Так что, попросив Марго последить за Люпином, он вскоре стал владельцем информации о встречах Ремуса с Сириусом. Марго поведала, что Люпин рассказывает Сириусу обо всем происходящем в школе, как он это видит, конечно, но особенно много они беседуют о Гарри. Однако встречаться с мальчиком Сириус пока не планирует. Снейпа это вполне устроило.

***

— Вообще-то, тебе на Гриффиндоре делать нечего. Ты должен был попасть или на Слизерин, или на Хаффлпафф, — неожиданно произнес Ссаззисс.

— Почему? — удивился Гарри. Нет, конечно, на Слизерин ему Шляпа предлагала, но на Хаффлпафф, где трудолюбивые и верные, точно нет. — Я предпочел Гриффиндор, где смелые и справедливые, а не Слизерин, где амбициозные и хитроумные.

Тут отчаянно рассмеялся Лир, и, отрывисто покашливая, его поддержала Марго. А Серафим смотрел насмешливо, но помалкивал.

— Шляпа сошла с ума, — безапелляционно высказался Лир, отсмеявшись. — Так извратить выбор факультетов! Нет, оно, конечно, что-то в этом есть: огненные натуры часто отважны, а водные — изворотливы. Но… С такими предложениями половина магов попадает не туда. Как ты думаешь, ребенок, зачем вообще существует деление на факультеты?

Гарри обескураженно глянул на фамильяра своего факультета, неприятно поразившись, что, похоже, льву кажется, будто Гарри на факультете храбрых по ошибке.

— Я думал, чтобы легче было жить вместе. Похожим людям проще найти общий язык.

— В логике тебе не откажешь. Но если никто бы вас не делил, и вы бы учились все вместе и выбирали бы, с кем жить и дружить, познакомившись…

Гарри должен был согласиться, что это было бы лучше. И с ожиданием посмотрел на Лира.

— Это волшебная школа, — продолжил огнегривый лев. — В делении на факультеты должен быть ВОЛШЕБНЫЙ смысл.

Гарри стало одновременно очень интересно и очень обидно. Он узнавал от фамильяров столько, сколько за год не узнал от учителей. Казалось, что вместо того, чтобы развиваться, они позабыли все, что знали во времена Основателей. Жадный взгляд мальчика поощрил Лира.

— У подростков магия недостаточно стабильна, ее необходимо упорядочить. Для этого нужны особые условия. Ты уютно чувствуешь себя в подземельях?

— Да. Тут спокойно и надежно, а не безумно «весело». Правда, холодно. Впрочем, в Хогвартсе везде холодно. И в подземельях, и в башнях.

— Действительно, замок в запустении, но холод ты чувствуешь по той же волшебной причине, по которой существуют факультеты, или как раньше их называли — Дома. Мы тут увидели, что учеников никто не привязывает к факультетам и Замку, и инициации вы не проходите. Да это и понятно: попробуй привяжи подростка не к тому Дому! В результате никто никогда не достигает той магической силы, какой мог бы по своей природе.

То, что Гарри узнал дальше, заставило его крышу поерзать, желая улететь: «Отчего же нас тут запутали? Стихии — это же так очевидно!» Про стихии Гарри читал, конечно, в магловской литературе, но у волшебников об этом и не слышал.

Оказалось, что четыре факультета в Хогвартсе образовались не просто потому, что Основателями было четыре друга. В те времена маги вообще делились по четырем стихиям. Основатели, очень сильные маги, как раз напротив, хотели показать всем, что волшебник может работать с ЛЮБОЙ стихией, не только со своей природной, поскольку в основе магия едина. Но для этого его нужно учить особым образом.

У детей первые всплески неконтролируемой магии проявлялись с трех-пяти лет, когда потомственные волшебники и начинали обучать своих детей, а Основатели собирали полукровок и новокровок в подготовительную школу. Примерно к одиннадцати годам становилось ясно, к какой стихии принадлежит юный маг, и тогда его приглашали в Хогвартс. Это могло быть и в десять, и в двенадцать лет. Случались вундеркинды, начинавшие учебу в Хогвартсе с девяти, а некоторые не были готовы и в тринадцать.

Для ритуалов родовой магии в домах чистокровных существовали семейные алтари, для окончательного формирования человека как волшебника, ему необходимо было посетить одно из мест силы… А вот старт его осознанного формирования всегда начинался обрядом ученичества.

Каждый учитель хранил и пестовал так называемое «сердце магии» — волшебную энергетическую сферу. Особое действо привязывало ученика к такой сфере, ученик черпал в ней силы и через нее же был связан с учителем, всегда — всю жизнь! — имея возможность обратиться к помощи наставника. Сфера же набирала мощь, как намоленные иконы у маглов, от количества прошедших через нее питомцев и к кому-нибудь из них переходила по наследству от мастера. Эта сфера всегда соответствовала стихии учителя и ученика.

Огненным магам легко давались чары огня, огненный чародей мог без заклинаний вызвать Адское Пламя и даже потушить его. По натуре это люди действительно более склонные атаковать, часто несдержанные, храбрые и решительные, из них обычно набирали боевых магов… Сердце Огненной Магии — это сфера пламенно-алого цвета, покрытая жаркими протуберанцами…

Соответственно остальные делятся на воздушных магов, Сердце которых — золотая искристая сфера, водных магов, Сердце которых — голубая переливающаяся сфера, и земных с черной сферой с пробивающимися зелеными всполохами.

Ребенок, привязанный к Сердцу Магии, сразу обретает способность контролировать себя, в том числе потому, что сфера на любом расстоянии поглотит лишний выброс, а также становится магически намного сильнее, подпитываясь от нее, и стабильнее, поскольку находится в резонансе с мощным артефактом. Ну и связь с наставником, разумеется.

Поэтому учеников, попадающих в Хогвартс, распределяли по факультетам в зависимости от их стихии, привязывали к Сердцу Магии факультета и начинали обучать в соответствии с его природной склонностью. Однако через год-другой, обретя необходимые навыки, студент начинал работать с родственными стихиями, а освоившись с ними, аккуратно и осторожно — с магией противоположной. Из Хогвартса выходили уникальные специалисты, очень сильные и универсальные, каких вокруг не было.

И хотя энергетические сферы домов кто-то замуровал, их влияние все равно ощущается, иначе Хогвартс и вовсе был бы ничтожным училищем. Две сферы спрятаны где-то в подвалах, а две — в башнях. Фамильяры сейчас ищут ходы к ним.
Но в любом случае водный маг, которым, оказывается, был Поттер, неуютно чувствует себя рядом со сферой огненной магии. А холодно детям именно от отсутствия привязки к Сердцам Магии и соответствующей инициации.

Выяснилось, что водные и земные маги лучше всего себя чувствуют в жилищах, построенных на земле или даже под землей, а огненные и воздушные — в высотных зданиях и башнях. При этом земные маги вообще не любят высоты, зато умеют прокладывать подземные туннели, работать с ископаемыми и колдовать с растениями и с норными животными. Водные высоту любят, но не могут находиться там на постоянной основе, умеют управлять тучами и дождями, реками и озерами, морскими штормами и течениями… А еще легко находят общий язык с разными зверями… Так что змееуст Гарри совершенно естественный. А воздушные маги общаются с птицами и летающими насекомыми, им подчиняются ветра и циклоны… В общем, маги времен Основателей были действительно магами, а не тем недоразумением, в которое они выродились.

Обидно! И даже можно понять Темного Лорда, хотя он совсем не по тому пути пошел, очевидно, тоже ни о чем не ведая.

— А почему все-таки Хаффлпафф? — уточнил Гарри.

— Родственная стихия водным. Тоже в подземелье. Тебе было бы тут душевно комфортнее, и магия давалась бы легче.

Когда Гарри пересказал все это в кабинете декана, Драко сделал огромные круглые глаза и открыл рот, а Снейп от души выругался, что позволял себе нечасто. Ну конечно, он тоже знал про стихии, но отчего-то даже не пытался приложить эти знания к своей работе. В ближайшее свободное время он спустился к Ссаззиссу и попросил позвать фамильяров, признавшись, что хочет поговорить о стихиях.

Все подтвердили, что Слизерин и Хаффлпафф находятся в более удачной ситуации, чем другие. У барсучат нет окон вообще, что для земных магов наиболее комфортно, а окна змеек выходят в озеро. И с деканами им повезло: Снейп — водный маг, а Спраут — земной. Еще бы им добраться до Сердца Магии и пройти инициацию…

У орлят-воронят хорошая башня, много открытых галерей и балконов, достаточно ветра и воздуха… Но полугоблин не воздушный маг, что несколько дезориентирует детей. Среди гоблинов и полугоблинов, а также гномов и полугномов, именно воздушных магов и не бывает. Зато среди них достаточно распространена магия металла, практически не встречающаяся среди людей, разве что в незапамятные времена в их роду отметился кто-то из гномов или гоблинов. Да, вот магом металла и был Флитвик. А магам металла, как и магам воды, хорошо подчиняются и чары, и трансфигурация. Недаром Снейп всегда был уверен, что Флитвик является Мастером Трансфигурации. Магия Металла порождает чудо-кузнецов и артефакторов, а еще непревзойденных бойцов.

Хуже всего дело обстоит с Гриффиндором. МакГонагалл — водный маг, что прямо противоположно нужному. А в башне должен был постоянно гореть негаснущий огонь, красно-золотые стены не заменяют живого костра.

Когда фамильярам удастся освободить из заточения Сердца Магии, нужно будет организовать перераспределение учеников по факультетам, провести их через инициацию и начать учить правильно.

И вообще, инквизиция практически уничтожила магическое сообщество. Не в том смысле, что сожгла ведьм и колдунов, а в том, что загнала магов в добровольную резервацию, и они неуклонно деградируют и вымирают. Если у маглов — прогресс, то маги постепенно забывают и то, что знали, а некоторые личности еще и накладывают запреты на целые отрасли магии. Это самоубийство. Магическое сообщество заждалось своей Эпохи Возрождения.


ЧАСТЬ 8. СЕРДЦЕ МАГИИ


Северус проверял контрольные, по привычке ругаясь и безжалостно черкая опусы «этих болванов». Тут в голове раздался ментальный зов Ссаззисса: «Ссспуссскайсся ссюда. Я нашшшел Сссердце Магии-ссс». Заперев кабинет чарами, зельевар шагнул в камин со словами «комната Ссаззисса» и оказался в апартаментах василиска. Все фамильяры собрались здесь, и невооруженным взглядом можно было увидеть их радостное предвкушение.

— Ссаззиссу удалось учуять Сердце Магии Слизерина, — гордо проклокотал Серафим. — Его тщательно спрятали, но не учли лазы, проложенные для василиска.

— Да-ссс, мне прришшшлосссь лазззить по всссем тррубам, пока попалоссссь нужжжное месссто. Тебя жждет иссспытание, — обратился Ссаззисс к Снейпу.

Северус только криво улыбнулся. Вся жизнь его состояла из одних испытаний, вот и теперь эти звери что-то для него придумали.

Лир объяснил, что им придется проникнуть в то место, где Ссаззисс учуял Сердце, и совместными силами пробиться в зачарованное помещение, а декану нужно быть рядом. Как только они откроют комнату с Сердцем, эманации того начнут растекаться по остальным помещениям факультета и водные маги сразу почувствуют приток энергии, а остальные дети — наоборот. Эффект будет еле заметен, так как дети не инициированы, но тем не менее он будет, и декан должен понимать его причину. Северус слушал и хмурился.

— Так как ты декан Слизерина, тебе придется пройти инициацию на Сфере, хочешь ты того или нет. Дом Слизерин сразу начнет выходить на запрограммированный уровень, а Глава Дома — его неотъемлемый атрибут, — продолжил Лир.

Как-то так получалось, что чаще всех от имени фамильяров говорил нунда, а остальные молчаливо признавали его лидерство. Снейпа это слегка раздражало, но он видел, что фамильяры дружны и едины и никакого соперничества между ними нет.

— Предупреждаем сразу, чтобы никакие глупости не пришли тебе в голову. Дети, проходя инициацию, ничего подобного чувствовать не будут. Детей ждет гораздо более мягкая форма привязки. Тебе будет трудно, но постарайся выдержать. Кроме всего прочего, сними все щиты окклюменции, беспокоиться тебе не о чем: Сердце не живое существо. У него нет разума, это просто мощный артефакт, он читает тебя, не вникая в смысл мыслей, просто вычищая наносное и навязанное. Если всё получится, для тебя пройдут, по сути, четыре инициации одновременно: инициация водного мага, как и для детей, очищение и завершающий ритуал обретения полной магической власти, так как Замок находится в Месте Силы, привязка наставника к Сердцу с заключением учительского договора с Хогвартсом и инициация Главы Дома Слизерин. Пойдем…

Мантию пришлось снять. Хотя трубы, проложенные для василиска, были достаточно широкими, пробираться по ним приходилось то вверх, то вниз, и некоторые повороты были неудобны. Лир полз довольно проворно, все же по форме он был большой кошкой, Марго вообще бежала, как по собственной норе. Труднее всех пришлось Серафиму, но он не сдавался, а друзья старались ему всячески помогать.

Наконец добрались до места, нырнув в отнорок. И да, Снейп тоже почувствовал, что за перегородкой бушует мощный источник магической энергии.

Фамильяры ударили все вместе, сплетая в единый поток свои силы, и преграда просто растаяла. Проскользнув в открывшееся отверстие в следующей стене, все оказались в просторном зале, стены, пол и потолок которого были забраны грубой каменной кладкой, скрепленной столь же грубыми мощными чарами. Посреди зала прямо в воздухе вращался и переливался всеми оттенками синего и голубого шар размером с волейбольный мяч. Северуса прямо потянуло к нему, так захотелось взять его в руки. Но нунда одернул зельевара, и тот замер.

Ссаззисс подполз к сфере и положил на нее голову, прикрыв глаза от удовольствия, а потом обернулся к друзьям.
Полыхнуло магией фамильяров, и кладка испарилась, как ее и не было, открыв три красивые стены, облицованные неизвестным Снейпу зеленоватым камнем. В нижней части стен камень имел скальную фактуру, а выше человеческого роста полированные панели блестели гладкой поверхностью с уникальным узором серебристых прожилок. Четвертая стена представляла собой сплошное панорамное окно, как и все окна змеиного факультета, выходящее в Черное озеро. Панели на потолке не блестели, а слабо мерцали. Пол, покрытый тем же камнем, одновременно казался и полированным, и чуть шероховатым за счет кружева неглубоких канавок. Посреди зала, под парящим Сердцем Магии, обнаружился родник, бьющий в маленьком водоемчике.

Строгая и одновременно ненавязчивая красота зала создавала впечатление торжественное, но мягкое, даря Северусу ощущение неповторимого и незабываемого события.

Нунда напомнил профессору, что шар необходимо сжать ладонями, что желаемый контакт будет мучительным, но отпускать Сердце не стоит так долго, как зельевар сможет выдержать, вобрав в себя максимальное количество даруемых артефактом сил и знаний.

Трое фамильяров исчезли, а василиск остался, чтобы поддержать своего декана. Снейп сделал шаг к притягивающей его сфере. Какие-то параноидальные подозрения еще напрягали привыкшего к постоянному самоконтролю двойного шпиона, но он чувствовал, что в артефакте нет опасности.
Шар перламутрово переливался, казалось, по нему струятся каскады и потоки, разбрызгивая невесомые капли. Северус помнил, что ему обещали боль, но ощущал, что желание сжать сферу в руках не навязано извне, а диктуемо внутренней магией, жаждущей припасть к источнику силы. Еще шаг, и еще… И вот уже ладони смыкаются на пульсирующем Сердце.

***

Эффект был сокрушающим. Если бы не опыт пыточных у Волдеморта, обожающего мучить своих приближенных, может, выдержка периодически отказывала бы зельевару. Тело било электрическим током, выгибая мышцы судорогами, словно десяток Круциатусов сразу.

Как его предупредили, щиты на сознании Снейп опустил еще до того, как дотронулся до магической сферы, так что контролировать надо было только болевые импульсы, а это было много проще, чем кто-нибудь мог бы подумать. Все же при пытках Темного Лорда необходимо было не просто перенести Круциатусы, а точно рассчитывать в это время меру демонстрации своей муки, ловя противоречивые сигналы на лице хозяина, одновременно сопротивляясь легилименции и выдавая специально подобранные воспоминания… Теперь же Северус был свободен, и Сердце твердо лежало в его ладонях. Он ощущал все свои обеты, все проклятья, все опутывающие его чары, чувствовал, как что-то выгорает в нем, словно палимое Адским Огнем, но не видел опасности и продолжал терпеть.

Мысли неслись с той скоростью, которую им приписывают в предсмертном видении.

Черт! Обливиэйты! Вот уж что я бы отнес к непростительным! До чего же я их ненавижу! Больше, чем Империо. Даже Авада милосерднее. Спасибо Сердцу Магии! Это так больно! Воспоминания!!! Больнее, чем судороги, выкручивающие тело!!! И все равно!

Он ненавидел, когда его лишали воспоминаний! Он! Никогда! Не хотел! Ничего! Забывать!!! Ни сводящую с ума боль, когда погибла Лили! Умереть хотел! Забыть — нет! Ни сжигающее душу изнутри чувство вины! Провалиться в Ад хотел! Забыть — нет!

Вина и потеря! Каждая минута невыносимой боли, огнем пульсирующей в сердце, когда так хочется вонзить в центр этого воспаленного нарыва клинок, чтобы боль стекала по нему… И пока длится жизнь, этих минут накапливается все больше, и больше, и больше… Но ни на мгновение не мелькала малодушная мысль, что он хотел бы забыть хоть одну из них…

А зачем это Дамблдор наложил Обливиэйт на вот этот разговор? Временный Обливиэйт, который должен был упасть, когда придет время. Время пожертвовать собой. Что, Дамблдору показалось, что Снейп бы огорчился? Да ему было бы легче жить, зная, что конец близок. Легче. Проще. Если бы он помнил, что должен позволить Волдеморту убить себя, чтобы дать тому добраться до Бузинной палочки. А может, Дамблдор опасался, что искушение завладеть этой палочкой окажется слишком сильным? Ну и зря!

Ой-ой-ой! Сколько еще закладок директор пооставлял!..

А вот этого он Дамблдору не простит: «если у Дамблдора не окажется возможности, то Снейпу самому придется отправить Гарри на заклание!» И воспоминания об этом долге должны всплыть только перед самым самопожертвованием Северуса. И он их передаст Гарри, и тот добровольно отправится под Аваду Темного Лорда! Надо же!
Влад и Алекс, моя вам вечная благодарность!

Ничего бы не вышло у тебя, старик! Я бы сам заавадил Волдеморта раньше, чем отправил к нему мальчишку. Плевать на крестраж в его голове! Гарри — это все, что осталось у меня от Лили. Даже когда я терпеть его не мог, видя в нем второго Джеймса, я всегда помнил, что это все, что осталось у меня от Лили. Я бы никогда не позволил…
А теперь все будет иначе. Мы справимся.
 
В какой-то неуловимый момент боль сменилась эйфорией, и магия захлестнула обрушившимся на голову девятым валом. Через некоторое время — Мерлин его знает, короткое или длинное — Сердце требовательно шевельнулось в руках, и Северус отпустил его.

Глава Дома Слизерин — теперь это было не название. К привычным человеческим чувствам добавились новые. Магия, разлитая в воздухе, которую можно было пощупать, капельки детских магических центров, пульсирующие тут и там, пушистые комочки магии домовиков, замок Хогвартс — словно огромное добродушное животное, мягко толкнувшее плечом, со всеми его комнатами, лестницами, коридорами… магические звезды трех фамильяров с других факультетов и магической сверхновой сверкающий Ссаззисс…

— Привет, хозяин, — донеслось насмешливое шипение, и Северус понял, что василиск говорит на парселтанге, а он сам его хорошо понимает. — Ну да. Это было немного неожиданно, но магии все же удалось связать нас. Я твой фамильяр.

— А парселтанг?

— То ли еще будет! Я не знаю, сколько звериных языков вытащил ты из Сердца Магии.

В этот момент что-то давным-давно привычное оказалось пропавшим, и декан даже не сразу понял, что именно. Прислушавшись к себе, Северус вдруг осознал, что на нем нет никаких обетов, ритуал выжег все старые обязательства, создав новые связи — с Сердцем, с Хогвартсом, со Слизерином, но они не были родственны обетам. Это было что-то неведомое, одновременно более гибкое и более глубокое. Северус с затаенным трепетом задрал рукав — метки не было. Он мысленно издал торжествующий вопль и почувствовал, как мягко усмехнулся Замок. Нужно было привыкать к новым ощущениям…

***

— Мальчики, мне необходимо посоветоваться с Кричером. Будьте добры пригласить его сюда.

Находясь в постоянном контакте с Владом и Алексом, кроме всего прочего, мальчишки учились распознавать скрытые эмоции без всякой легилименции, по микродвижениям мышц. Профессор был бы поражен, насколько он прозрачен для своих подопечных. Вот и теперь Гарри и Драко видели, что Северус торжествует, но и тревожится.

— Кричер! — общий ментальный зов полу-Блэков уже вызывал домовика даже без особой эмоциональной накачки.

— Чем Кричер может помочь молодым господам?

— Уважаемый Кричер! Это я просил мальчиков. Зелье для Регулуса готово, и я почти уверен, что оно получилось. Я бы рискнул проверить.

Радость, отразившаяся во всем существе домовика, грозила затопить магией Хогвартс.
Северус недаром перелопатил кучу литературы из библиотек Основателей. Пользуясь имеющимися у них зельями и сборами, он сумел составить рецепт, в котором был уверен даже более, чем сказал Кричеру. Дело в том, что до своей инициации зельевар не смог бы сварить это лекарство, даже имея точные инструкции. Ведь определенные силы были в нем напрочь заблокированы уверенностью, что их трогать нельзя. Самовнушение иногда сильнее обетов.

Демон ему не понадобился, слава Мерлину — Северус очень сомневался, что сладил бы с ним. Зато кровь входила в рецепты однозначно, причем и пациента, и кого-нибудь из его родни, и, как ни странно, целителя. Кроме того, во время варки зелий необходимы были некромантские заклинания, впитывающиеся в варево, так как оно должно было поднять по сути мертвого. Может, сил слизеринского декана и не хватило бы в другой ситуации, но тут сыграло свою роль чистое везение: целитель был водным магом, а тело пациента было вытащено именно из воды.

— Нам необходимо решить один вопрос, уважаемый Кричер.

Снейп был действительно озабочен, поскольку не мог придумать, как работать с Регулусом. Пока тот практически овощ, никого не волнует метка на его руке. А если он вдруг придет в себя, его должны арестовать. Да и к себе привлекать внимание совсем не хочется. С другой стороны, все уверены, что он безнадежен, и сейчас он совершенно никому не интересен…

— Кричер знает, что делать! Кричер унесет хозяина Регулуса. В Мунго скажут: безумный Кричер притащил хозяина, безумный Кричер утащил хозяина…

— Это замечательное решение. Мы выделим ему место в апартаментах Ссаззисса.

Палату для «подопытного» организовали быстро. Северус оборудовал ее всем, чем только мог. Даже всеми магловскими штучками, которые работали механически. Впрочем, он был уверен, что все это не пригодится. Кричер торжественно водрузил молодого Блэка на ложе и скромно занял место в сторонке.

Зельевар влил в рот Регулусу первую порцию эликсира. Что-то определенно происходило. Попросив Кричера сторожить хозяина, Снейп обещал вернуться через два часа. Следующие сутки каждые два часа он поил «своего больного» по сложной схеме, чередуя целый набор зелий. Через сутки Регулус открыл глаза и улыбнулся, увидев, как Кричер заплясал около постели. Северус подошел и напоил Блэка очередным настоем, на что тот скривился, значит, все получилось.

Регулус напряженно уставился на «доктора», явно пытаясь что-то сообразить.

— Кто вы?

— Ну вот. Друзей не узнаем.

— Северус? Не может этого быть.

— Может. Больше десяти лет прошло. Спасибо Кричеру, иначе у меня не было бы возможности тебя теперь вытащить практически с того света. Мы всё тебе расскажем. Постепенно.

***

Мысли друг друга Ссаззисс и Снейп могли свободно услышать в любой момент, но василиск успокоил профессора, что это именно оформленные мысли, в глубину мозга этот метод не проникает, разве что при обоюдном намеренном желании — и фамильяр, и Замок читают только верхний, проговариваемый слой. Это не легилименция, а как раз, скорее, телепатия. Так что параллельно с работой декан мог вести диалог со своим фамильяром.

И они долго обсуждали необходимость и возможность проводить через инициацию детей. В результате решили, что Поттеру инициация жизненно важна, гриффиндорская башня вытягивает из него силы, а восполнять их неоткуда. Ну а дальше посмотрим.

В один из прекрасных дней зельевар отчитал Гарри на уроке и назначил ему вечером отработку. Они с мальчиком научились представляться так ловко, понимая друг друга с полувзгляда, что никто их не мог заподозрить в подыгрывании друг другу.

— Я хочу предложить вам, господа, один ритуал, — начал Северус. — Но я не знаю, как это скажется на вашей связи, да и вообще…

Василиск и декан, перехватывая мысль, рассказали Гарри и Алексу, в чем дело. Подросток сильно испугался за своего «воображаемого друга», но Алекс решил, что рискнет. И Гарри смирился, признавая его право.

Когда пришли в ритуальный зал, глаза мальчика были полны слез, и он не обращал внимания на окружающую обстановку, однако к Сфере подошел решительно и обхватил ее ладонями сразу, не давая себе возможности передумать.

Снейп напряженно следил за подопечным, готовый в любой момент броситься на помощь. Но, казалось, ничего страшного не происходит. С десяток раз по телу подростка пробегала судорога, но тут же пропадала, и лишь однажды она задержалась, и его лицо мучительно искривилось. Тем не менее руки не разжались, и Северус заставил себя стоять не вмешиваясь, почувствовав, как разорвалась связь мальчика с домом Дурслей. Вовсе, оказывается, не кровная, а наложенная Дамблдором.

Наконец Гарри отпустил шар и удивленно открыл глаза. С Алексом ничего не случилось, никто не пытался его прогнать, и это было самым важным. Кроме этого, впервые за все время в Хогвартсе Гарри испытывал чувство полного физического и душевного комфорта. Замок словно бы стал согревать мальчика в своих объятиях, а дышалось легко и свободно. Гарри огляделся и восхитился окружающей его красотой. Он протянул руку и погладил голубой шарик, прильнувший к его ладони.

— Вот, значит, как… — проговорил мальчик, даже сам не очень-то поняв, что он имеет в виду.

С этого дня Гарри старался проводить в подземельях как можно больше времени, то нарываясь на отработки, то незаметно исчезая с глаз однокурсников. А иногда просто сидел на берегу, впитывая просачивающиеся через озеро эманации Сердца Магии. Он сам удивлялся, как легко ему стала даваться трансфигурация, раньше бывшая камнем преткновения. МакГонагалл приписывала это своему учительскому таланту, Гермиона — своему положительному влиянию, и Гарри их не разубеждал.

Вообще в этом году ему легко, без напряжения давалась дружба с Грейнджер, поскольку он часто сидел рядом с ней в библиотеке, и она перестала его пилить. Еще он все ближе сходился с Лонгботтомом, утаскивая того в теплицы поближе к подземельям, и Невилл становился спокойнее и увереннее.

Алекс заметил, что Гарри любит читать, и мальчик подтвердил, что все школьные годы до Хогвартса проводил в библиотеке столько времени, сколько мог (заодно и от Дадли хоронился), и теперь сам не может понять, почему весь первый курс его что-то отвращало от учебы и книг.

Но как-то обостренно стали восприниматься живые существа. И трансфигурируя ежика в подушечку для иголок, Гарри сначала уговаривал зверька, убеждая, что ему ничего не грозит и это всего на несколько минут. И ждал, когда еж согласится. И спешил вернуть тому естественный вид, как только получал зачет. Зато по замку стали прыгать и ползать странноватые животные, к примеру, черепаха с красивым цветочным орнаментом на панцире, потому что у Гарри не хватало духа насильственно превратить ее обратно в блюдце, и он оставлял этот процесс на волю магии. Хотя Гарри никогда не любил обижать зверье.

Следующим Глава Дома Слизерин осмелился провести через инициацию Малфоя, от чего мальчишка остался в полнейшем восторге, так что Снейпу казалось, что тот просто опьянен потоками магии, пронизывающими факультет. С Гарри выбора не было. На Драко декан ставил эксперимент, рискнув им, как своим крестником, принимая, что, ежели что, Люциус снимет с него голову.

К решению постепенно проводить через ритуал всех слизеринцев, беря с них клятву о неразглашении, Северус подходил долго, но все же набрался смелости. И первыми в его списке были Крэбб, Гойл, Нотт и Забини. Крэбб и Гойл попросту не тянули учебу, так как их магия почти спалА. А Нотт и Забини, напротив, были слишком талантливы и удачливы по сравнению с запасом внутренних сил, и декан чувствовал, что они могут выжечь себя.
Следующими были девочки Гринграсс…

Первые опыты оказались успешными и не принесли неприятных сюрпризов. Двигаясь поначалу осторожно от одного студента к другому, Снейп провел инициацию слизеринцев быстрее, чем решался на нее. В заброшенном крыле подземелий заработала новая ученическая лаборатория зельеварения, где профессор проводил дополнительные углубленные занятия для всех желающих.

Правда, пришлось успокаивать змеек, оказавшихся не водными магами. Декан собрал их в своем кабинете, в обмен на клятву о неразглашении рассказал о стихиях и торжественно поклялся, что Слизерин навечно останется их факультетом, даже если они по собственному желанию перейдут на другой, а он, Северус Снейп, навсегда останется их деканом, сохранив обязанность охранять и опекать их и приходить на помощь в любом случае! Уфф!..

А потом факультет торжественно отметил изменение своего статуса на Дом Слизерин. С этого дня Гарри стал на Слизерине своим по-настоящему, получив доступ в слизеринскую гостиную. Не студент факультета Слизерин, но подопечный Дома Слизерин.

Первое, что поразило Поттера, — размер гостиной. Она была поистине большой. Весь факультет помещался тут свободно, без тесноты и проблем. Окно в озеро, диваны, кресла, столы, ковры, полки с книгами, кубками, игрушками… Серовато-зеленоватый цвет текстиля не резал глаза, действуя расслабляюще и успокаивающе.
Кто-то читал, кто-то играл в настольные игры, кто-то тихо перебирал струны, кто-то дремал, кто-то делал уроки, младшие обращались за помощью к старшим… Голоса звучали приглушенно, все явно старались не мешать друг другу.

Оказалось, что декан иногда просто проводил здесь свободное время, и никому не казалось это странным. На самом же деле Северус старался почаще находить для этого хотя бы полчаса. И пусть он не был с учениками добродушен и ласков, как Помона, скорее, сдержан и серьезен, но сам факт, что он сидел с ними, отдыхая, стирал какую-то границу между детьми и учителем, строя необходимое доверие. Которое и приводило их в его кабинет при любых обстоятельствах.

А еще раньше, сразу после инициации Драко, тот принес для Гарри «на всякий случай» Устав Слизерина со всеми его правилами поведения, девизами и… списком наказаний за нарушения, где Гарри узрел среди всяких арестов, непонятных дежурств, временного лишения разных прав, льгот и привилегий (в том числе, например, права на посещение занятий или чтение книг…), такую экзотику, как стояние в углу и даже порку розгами, правда, последнюю — только по собственному выбору виноватого в качестве альтернативы иной кары.

***

После своей инициации Северус иногда спускался в комнату Ссаззисса даже на несколько минут: впитать здешнюю особую атмосферу фамильяра Дома, погладить его по теплой шкуре и перекинуться парой слов. И нашел наконец время выяснить волнующий вопрос.

— Я запутался в собственных познаниях, что неприятно и подозрительно. Как я могу об одном и том же иметь две разные информации?

— Противоположности дополняют друг друга до истины.

— Я тоже люблю афоризмы.

— Это не афоризм, это философский постулат, его следует запомнить.

— Я запомнил. Так все же?

Снейп понимал, что по статусу он вроде как хозяин Ссаззисса. Но Ссаззисс был настолько старше и опытнее, что отношения у них сложились скорее ученика с наставником.

— Возможно и такое, что информация либо не противоречит одна другой, либо не про одно и то же. О чем ты хочешь спросить?

— Всем известно, что демонов, вселившихся в человека, нужно изгонять, а тело, захваченное духом, сжигать. В то же время, оказывается, существует целая большая группа заклинаний по правилам отношений с подселенцами, которым учат детей, что говорит об обширной практике этих отношений.

— Ты про Драко? Тебя прощает только то, что ты полукровка, а демонология не входила в круг твоих научных интересов.

Снейп скептически взглянул на своего фамильяра.

— Понимаешь, так сложилось, — уточнил василиск, — что знания о подселенцах входят в курс демонологии. Я отлично знаю, что в нынешнем магическом мире запрещена демонология, так же как кровная магия и некромантия. Это очень глупо. При этом огромный пласт этих знаний практически просто необходим, поэтому чистокровные своих детей обучают этим знаниям вопреки запретам. Например, вся родовая магия — это кровная магия. Но эту часть ты знаешь…

— Конечно.

— В случае вселения в тело «духа» тело действительно приходится сжигать. В данном контексте «дух» — не оформившееся привидение, душа, которая потеряла свое тело и пытается захватить чужое, не смирившись с судьбой. Если ей это удастся, хозяина она обратно не пустит, но и с телом не сживется, получится недолич, которого останется только сжечь…
   Демоны же не только лукаво захватывают власть над телами неосторожных людей… Демонов иногда вполне осознанно призывают. Когда это делает грамотный и опытный демонолог, у них все срастается. Тогда демон не враг, а помощник. Вместе с тем, если демон захватил тело, порабощая душу, его надо изгнать. Это неприятно, но жить в теле, которым управляет демон… Брр…
   Ну а подселенцы — души-сожители, временные или постоянные, в борьбу с хозяином тела не вступают, часто становятся друзьями… При этом нежелательного внимания посторонних можно не опасаться. Заблокированного подселенца никто никогда не обнаружит. Что-то осталось неясным?

— Почему Драко так боялся?

— У него знания еще не превратились в систему, и он всех перепутал. Взрослые волшебники полностью в курсе. Вот видишь, как я и говорил: информация не противоречит, а дополняет друг друга.

— Спасибо. Вероятно, тебе придется еще многому меня учить.

— Научу. Главное, тебе придется еще многое выучить.

— Выучу.

Через пару дней Северус взял с Люциуса Непреложный Обет и полностью ввел его в курс их тайных дел, уже не боясь, что знание Люциуса о Владе может оказаться опасным для Драко. И Люциусу опять пришлось сжимать зубы, понимая, что сам виноват, что сын с ЭТИМ пошел к крестному, а не к отцу.

Самым забавным было то, что Ссаззисс действительно со всей ответственностью взялся за своего «хозяина». Для начала василиск устроил зельевару экзамены, гоняя по всем разделам магии, нужно же ему было выяснить, чего его «ученик» не знает. Ухмыляясь уголком рта, Северус послушно экзаменовался…
А потом на полном серьезе «учил уроки». Ссаззисс настаивал на том, что для Главы Дома не может быть запретных разделов магии, как и для главы рода. И заставлял вникать в такие глубины темной магии, что тому и не снились.

Тем, что если проигнорировать глупый запрет на кровную магию, даже в его родном зельеварении открываются неведомые горизонты, Снейп уже проникся, еще готовясь вытаскивать Регулуса… А вот узнать, что обычное Оборотное зелье имеет отношение к некромантии… было неожиданно…
И Северус всерьез учился и получал неимоверное удовольствие, на которое в своем возрасте уже не рассчитывал. А запреты на самом деле оказались нелепейшими, отбрасывающими магическую науку к примитивным фокусам…

***

Прошел почти месяц, когда Люциус удивил декана просьбой об инициации. Северус даже почесал в затылке — совершенно нехарактерный для него жест демонстрировал полнейшее очумление.

— Как ты это себе представляешь? Конечно, Сердце Магии открывает недоступные возможности, но оно инициировалось на меня. Я теперь наставник в его «понимании». Мои ученики и без того были моими учениками, и наша связь им только на пользу, но тем не менее я спрашивал каждого, осознает ли он, что Глава Дома больше, чем просто учитель. Это факультетский артефакт, а ты давно закончил учебу… Раньше меня, между прочим.

По виду друга Северус догадывался, что его слова прозвучали не убедительно. Вероятно, Люциус все обдумал прежде, чем прийти.

— Это не важно. Для чистокровных это нормально. Главой Рода бывает иногда кто-то из младших. Да и не настолько я старше, чтобы это меня смущало. Я все понял в прошлый раз, Северус. Но это не дело. Драко как маг сильнее меня. Знаний, понятно, на порядок меньше, но магической силы… Управляемой силы… Я вижу, что я упускаю. Мне на себя в зеркало смотреть противно.

— Черт… черт… черт… Да ты хоть представляешь, насколько станешь зависим от меня? Черт!

— Сев! Если бы это был не ты, я, может, не осмелился бы. Личный зельевар Темного Лорда никогда не третировал тех, кто стоит ниже на иерархической лестнице, — тут тон Люциуса с серьезного сменился на шуточный. — Конечно, у меня нет привычки относиться к тебе с почтением. Ну да это легко исправимо. Если зарвусь, возьмешь розгу и вразумишь по праву наставника.

— Так! — решился Снейп. — Про твою инициацию Гарри и Драко сказать придется, но про субординацию молчим. Черт! Сами же догадаются. Во что ты меня втягиваешь?! Ладно. Переживем… Сколько на тебе обетов? Кроме обязательств перед Темным Лордом?

— Главы Рода, свадебный, еще один, не могу пока сказать, какой, сам понимаешь, ну, и перед тобой, мой друг.

— Свадебный и Главы Рода, полагаю, останутся нетронутыми: обеты наследников не пострадали. Передо мной — вероятно, будут подтверждены, во всяком случае, мое обещание Поттеру оказалось в силе. А вот два других, скорее всего, пропадут, — Северус задрал рукав, продемонстрировав отсутствие метки. — Это больно. Припомни Круциатус и готовься.

Люциус слегка побледнел. Снейп собрался.

— Я буду страховать. Но лучше, чтобы ты держался сам. Приток магии почувствуешь после того, как выгорит все лишнее. Если держишь щиты на сознании, опусти заранее. Не передумал?

Люциус мотнул головой.

— Ну пошли.

— Как тут красиво, — вдохновенно произнес Малфой.

— Да. Надеюсь, придет день, когда ученики Слизерина будут отсюда начинать свой путь. Хотелось бы посмотреть на ритуальные залы других факультетов, но мы их пока не нашли. Давай, возьми Сферу в ладони и держи.

Лорд Малфой гордо выпрямился и шагнул в центр зала. Северус удрученно вздохнул. Конечно, «Малфои не плачут», по меньшей мере, от физической боли, но лицевые мышцы лорда подрагивали, желваки ходили, и что-то среднее между стоном и рычанием вырывалось сквозь стиснутые зубы, судороги били тело, Люциус упал на колени, и ткань чуть ли не трескалась, натягиваясь на напряженных мускулах рук и спины…

Северус в роли наставника чувствовал, как Сердце Магии выжгло связь с Темным Лордом… с каким-то чиновником Министерства… денежный долг… обещание отцу?.. и кучу всякой мелкой ментальной дряни, скопившейся за жизнь. Потом в душу хлынул поток чистой магии, сметая остатки неуверенности…

— Добро пожаловать в Дом Слизерин, ученик, — насмешливо проговорил Снейп. А Люциус с преувеличенной торжественностью отвесил поклон ученика наставнику.

***

— А как доставали Чашу в других реальностях? — поинтересовался Люциус.

Влад постарался сосредоточиться.

— Выкупили у гоблинов в обмен на меч Гриффиндора, украли при помощи банковского дракона, попросили Пивза выкрасть… Воспользовались твоим родством…

— У меня нет возможности пользоваться сейфом Беллы.

Гарри разочарованно проговорил, что Пивз территорию Хогвартса покинуть не может, а как ограбить банк, они не знают. Кстати, никаких драконов в банке никто не держит.

Сидели на этот раз в кабинете декана, поскольку собираться не собирались, просто Люциус заскочил к другу на минутку и застрял. Все равно, как добыть чашу, гадали безрезультатно уже третий месяц.

Повспоминали, как решился вопрос с предыдущими крестражами, и вдруг Люциуса осенило:

— Кричер! Для домовиков не существует барьеров, они могут аппарировать куда угодно.

У Люциуса был такой вид, словно он только что придумал теорию относительности и сформулировал ее постулаты.

— А почему никто раньше об этом не подумал?

— Ну, это как… Девушки при помощи шпилек себе прически сооружают. Так вот, не сразу сообразишь, что шпильку можно использовать в качестве отмычки, — Люциус смутился и густо покраснел. Явно что-то такое вспомнил…

— Так что получается? Домовики могут в любой сейф попасть? Они готовые воришки? — Поттер был поражен, представив себе мир, не перегораживаемый стенами и решетками.

— Ну и воображение у тебя… Домовики по своей природе никогда не возьмут чужого и никому не позволят.

— Не позволят? Разве приказ хозяина не абсолютная воля для домовика? — удивился Гарри.

— Да что ты! — усмехнулся Люциус. — Домовиком иди еще покомандуй!.. Они как волшебники куда сильнее «хозяев».

— Но я же видел, — начал Гарри, но вдруг резко смутился и закончил чуть слышно: — как вы с ними обращаетесь.

Люциус искренне рассмеялся:

— Не верь глазам своим.

Через два дня Драко и Гарри появились, как и первый раз, на Гриммо 12. И, объяснив задачу ворчащему Кричеру, аппарировали с ним прямо внутрь сейфа Беллатрикс Лестрейндж-Блэк. Это оказалась довольно большая комната с неожиданно аккуратным порядком в ней. Воздух был застоявшимся, но не затхлым, и дышалось нормально.

Кричер согласился при условии, что дети сами никуда не полезут, и мальчики демонстративно сунули руки в карманы. Сундуки с монетами, сундуки с драгоценными камнями, коробки с украшениями, коробки с артефактами… Полки с кубками, чашами, чарками, амфорами и другими сосудами!

Подростки подошли ближе, внимательно рассматривая их. Не переставая ворчать, Кричер потянулся к небольшой изящной чаше с изображением барсука и, спустив ее с полки, поставил на пол посреди сейфа. Гарри снял с шеи фиал, висящий на цепочке, старательно проговорил заклинание, открывающее пробку, и вылил в чашу пять капель яда василиска, тут же снова запечатав сосудик заклинанием.

Какой-то фиолетовый призрак, смутно напоминающий человеческую фигуру, с пронзительным воем заметался над чашей, он пытался ухватиться за нее руками и вползти обратно, но что-то его не пускало, и с разочарованным стоном он развеялся наконец в воздухе.

— Все, чаша чистая, — проговорил Кричер. — Кричер рад помочь уничтожить то, что послужило причиной состояния хозяина Регулуса. Зовите Кричера, когда нужна будет помощь.

С этими словами домовик поставил чашу на место, схватил мальчишек за руки и аппарировал на Гриммо. И даже проникся настолько, что заставил их пообедать.

— Кричер, можно тебя спросить? — неуверенно проговорил Гарри.

— Ну, что хочет узнать молодой хозяин Гарри? — привычно проворчал домовик.

— Я говорил с василиском и с Люциусом Малфоем… Ты только не обижайся, пожалуйста. Ты же знаешь сам, что я магловоспитанный… Домовые эльфы кто для своих хозяев? Мы сначала думали, что рабы, но…

— Кхе, кхе, кхе, — по-стариковски засмеялся Кричер. — Домовики — фамильяры. Самые верные, самые преданные, самые надежные. Кричер последний из своего семейства. Хозяин Сириус был в Азкабане, хозяин Регулус был без сознания, молодые Гарри и Драко хозяева только наполовину… как и полухозяйки Нарцисса, Андромеда, Беллатрикс и Нимфадора… Если бы хозяева Сириус и Регулус умерли, то и Кричер бы умер, а с ним все его семейство, а вот если Сириус и Регулус вернутся в дом, то семейство Кричера возродится.

— А… вот домовики наказывают себя, — стыдливо пробормотал Гарри.

— Гарри Поттер видел когда-нибудь, как малыш ударяется о стол, а мама бьет стол, успокаивая ребенка? А эльфам не жалко, — опять посмеялся Кричер.

— А эти головы? — смущенный донельзя Гарри все же решил выяснить все до конца, пользуясь хорошим настроением домовика, и показал на головы эльфов на стенах дома, которые то ли пугали, то ли отталкивали мальчика.

— А что головы? Головы же лучше, чем рука или нога. Поди потом вспомни, чья она, надписывать, что ли… А голова сразу видно чья, и сразу понятно, кого Кричер захочет восстановить.

— Они живые? — ужаснулся Поттер.

— Нет. Но станут живыми, если Кричер их восстановит.

— А почему ты не делаешь этого? Тебе не скучно?

— У хозяина Регулуса сил едва хватает на одного Кричера.

— А нашей силой ты можешь питаться? — Гарри показал на себя и Драко.

— Чуть-чуть. Вот если бы все полухозяева вместе жили в этом доме…

***

Выбрав подходящий день, Северус Снейп отправился в Гринготтс, чтобы уточнить, что там с положением Поттера в пространстве, раз кровной магической связи с Дурслями, как выяснилось при инициации, и не было, да и привязка к дому теперь рассыпалась.

Открытие посыпалось за открытием. Он-то пришел просто как профессор, мол, волнуюсь за ученика, что-то мальчик запутался… Могло и не пройти. Да скорее всего, и не прошло бы, но, подняв документы, гоблины обрадовались приходу Северуса Снейпа.

Во-первых, неожиданно оказалось, что магически никто не побеспокоился оформить опеку над сиротой, поэтому в магическом мире Поттер считается беспризорным. Вероятно, самоуверенность Дамблдора превышала уровень воображения Снейпа. Сказал — и все ему поверили. Никому и в голову не пришло проверять положение мальчика.
А что? Может, ему, Снейпу, пришло? Вот то-то же!

Деньгами Дамблдор распоряжался просто по факту наличия у него ключа от сейфа. Всем известно, что зачарованные ключи Гринготтса нельзя ни потерять, ни украсть, ни отнять… Значит, они переданы владельцем добровольно.

А во-вторых, Северус получил доступ к этой информации… ду-дум… будучи крестным Гарри Поттера! В документах на мальчика, оформленных при его рождении, указаны магические крестные: Сириус Блэк, по желанию отца ребенка, Джеймса Поттера, и Северус Снейп, по желанию матери ребенка, Лили Поттер, урожденной Эванс.

Так что, учитывая, что Сириус Блэк до недавнего времени находился в Азкабане, а теперь в бегах, он, Северус Снейп, ближайший магический родственник Гарри Поттера. Таким образом, на вполне законных основаниях Снейп получил полный отчет о делах подопечного.

Конечно, Северус не стал скрывать это от Гарри, но, разумеется, они сохранили это в тайне от остальных.

— Значит, ты мой крестный?

— Значит.

— А почему ты не знал?

— Потому что никто не удосужился поставить меня в известность, — фыркнул Снейп.

— А магия не сообщает об этом?

— Да нет. Если бы я попробовал навредить тебе, тогда от магии прилетело бы. Я стал бы выяснять, в чем дело, и в конце концов понял бы.

— А то, что ты меня ненавидел, это как?

Снейп удивленно взглянул на ребенка.

— Я тебя терпеть не мог. Но ненавидеть… Я не сумел бы.

— А то, что ты меня у Дурслей оставил? Это не считается за попытку навредить, нет?

— А почему должно?

— Ну… — засмущался Гарри. — Они… ну… издевались…

— Били?

Мальчик кивнул, покраснев.

— Как ты думаешь, когда Люциус воспитывает Драко, магия считает, что он пытается навредить сыну?

Гарри окончательно смутился.

Вдруг Северусу пришло в голову:

— Хочешь посмотреть, как Вернон обращается с Дадли?

Поттер взглянул в глаза крестного, и тот передал картинку. Свист ремня, смачные удары по телу, отчаянный мальчишечий визг, голова Дадли, зажатая под мышкой отца…

— За что он его? — испытывая неловкость, спросил подросток. Сколько бы ни измывался Дадли над ним, Гарри совсем не желал кузену неприятностей.

— Вернон находит. Воспитательский зуд. Тебя-то там теперь нет. Да и в Смелтингсе учителя без колебаний пускают в дело трость.

Гарри смутно припомнил то, на что не обратил особого внимания в свои первые каникулы: Дадли садился осторожно, немного морщась при этом.

— А тетя как это переносит?

— По магазинам…

— Ааа, — протянул понимающе… И добавил: — А ты меня будешь «воспитывать»?

— Если понадобится, — Снейп насмешливо приподнял бровь.

Гарри внимательно посмотрел на крестного и серьезно кивнул.


ЧАСТЬ 9. ПОСЛЕДНИЙ КРЕСТРАЖ


Сколько Гарри ни приглядывался к Хвосту, Струпик вел себя, как и в прошлом году, иногда исчезая на несколько часов по своим крысиным делам, как считал Рон, но в основном спал. Захватывать его они с Алексом не решились, вдруг спугнут Темного Лорда.

Зима принесла с собой каникулы. Рождество прошло в Замке празднично, красиво и тихо. Во дворе снег падал мягкими хлопьями, и пока ученики не высыпали туда гурьбой, лежал чистым белым покровом… Пушистым и невесомым, казалось, в нем можно утонуть, как в тончайшем пуху… Порой же поверхность мерцающе серебрилась перлитом… или сверкала, словно посыпанная мельчайшим хрустальным крошевом… А голые ветви деревьев, слишком тонкие или слишком наклонные, чтобы на них удержался выпавший снег, отчего-то казались прозрачными, превращаясь в хрупкое стеклянное кружево, тоненько звенящее в тишине. Озерная вода у берега покрылась ледком, но глубже озеро никогда не замерзало, как бы холодно ни было.

Учеба шла своим чередом. На истории магии все спали, на трансфигурации превращали одно в другое, на чарах заставляли предметы двигаться требуемым образом… На гербологии сажали, выкапывали и пересаживали растения, на ЗоТИ изучали, как бороться со всякими опасными тварями, а на уходе за магическими существами — как о них заботиться… На зельеварении регулярно пытались изобрести очередное взрывчатое вещество…

Встречи Гарри с Дамблдором проходили по одному и тому же сценарию. Директор угощал чаем и лимонными дольками, вещал о силе любви, намекал на миссию, интересовался, как дела. Гарри неизменно отвечал, что дела нормально, и смотрел своими зелеными глазами, в которых ничего не читалось.

Из известных предметов-носителей осталось кольцо Мраксов. Но никаких документов на дом найти нигде не удалось, и расспросы жителей Литтл-Хэнглтона тоже ничего не дали. Приходилось искать наобум.

По выходным дням, когда Северусу удавалось вырваться и когда выдавалась возможность незаметно вывести Поттера, то вчетвером, а если нет, то Люциус вдвоем с Драко, которого отец забирал на выходные, замаскировавшись и используя чары отвода глаз, чтобы на них не обращали внимания, бродили по городку вдоль всех полуразвалившихся хибар, надеясь, что Алексу или Владу попадется на глаза что-то идентифицирующее нужную. Но пока безуспешно.

Идея посетила Гарри уже во второй половине учебного года. Как-то моментально пришло в голову, что Алекс запретит, и Гарри заблокировал приятеля раньше, чем тот смог бы хоть что-то понять. «Блокируй Влада, пойдем поговорим», — просигналил Гарри, и Драко мгновенно лишил Влада возможности получать информацию. После обеда мальчишки незаметно выскользнули из своих гостиных и встретились в Выручай-комнате.

— Слушай, что я придумал…

***

— Кричер! — одновременно позвали полу-Блэки, и Кричер материализовался прямо посреди Выручай-комнаты. — Кричер, у нас очередной крестраж. Аппарируй нас, пожалуйста, в Литтл-Хэнглтон.

Взяв мальчиков за руки, домовик перенесся с ними в пресловутый городок.

— Вот в одной из таких хибар где-то валяется кольцо с крестражем. Ты в сейфе сразу потянулся к нужной чаше, ты почуял крестраж?

— Да, он пахнет.

— Давай пройдемся мимо домиков, а то мы никогда не найдем его без твоей помощи.

— Кричер поможет.

Мальчики и домовой эльф побрели по окрестностям городка.

— Стойте. Кричер его чувствует.

Все трое забрались в почти разрушенный домишко, но Кричер велел мальчишкам ни до чего не дотрагиваться. Да и дом имел такой вид, с прогнившими, наполовину превратившимися в труху и осыпавшимися половицами, что ходить по нему было просто нереально.

Кряхтящий домовик поводил носом и полез куда-то в подпол, вскоре демонстрируя найденное кольцо и не позволяя его касаться. Впрочем, подростки помнили, чем это закончилось для Дамблдора… Но Кричер сказал, что трогать его нельзя даже сквозь что-то, и сунул кольцо в рот.

Гарри с Драко, гордые и веселые, велели Кричеру аппарировать прямо в кабинет Снейпа, от возбуждения не подумав, что там может быть кто-то посторонний. Увидев столь странную делегацию, декан наложил на кабинет запирающие и заглушающие чары и вопросительно приподнял бровь.

— Показывай, — радостно объявили мальчики.

Кричер положил кольцо на стол.

Увидев, как страшно переменился в лице зельевар, Гарри и Драко испуганно переглянулись.

— Вы к нему прикасались? — голос декана мог заморозить Адское пламя.

— Нет. Кричер даже палкой запретил.

Северус вышел из-за стола и, прижав руки к груди, низко поклонился домовику. А тот с достоинством кивнул в ответ.

— Возьми кольцо, пожалуйста, и спускаемся к Ссаззиссу.

— Ссаззисс, нужен не разбиваемый и глубокий сосуд. И зови фамильяров.

Ссаззисс появился с чем-то вроде бутыли.

— Кричер, опусти, пожалуйста, кольцо в сосуд.

Кричер бросил кольцо в бутыль.

— Я могу попросить тебя доставить сюда Люциуса?

Кричер исчез и через мгновение вернулся с ругающимся и отбивающимся Малфоем, который тут же успокоился, разглядев, куда его принесли. Увидев кворум, мальчики моментально разблокировали своих подселенцев.

— Ссаззисс, пожалуйста, ты можешь уничтожить этот крестраж? — сдержанно попросил Снейп. — Насколько я знаю, на кольце еще мощнейшее проклятие.

— Конеччно, сссейччассс всссе униччтожжжу. И кррресссстрражжж, и прроклятие-ссс.

Ссаззисс раскрыл пасть, клыки выдвинулись вперед, и с правого в бутыль упала большая прозрачная капля. Фиолетовый призрак привычно завопил, обнимая заметавшееся кольцо, но также привычно растаял. А вот кольцо и не думало успокаиваться, яростно носясь по бутыли. Кричер подошел и накрыл бутыль ладонью. А Снейп снова ему поклонился. Несколько минут — и кольцо замерло неподвижно.

— Все, — проговорил Кричер, вытряхнув кольцо на ладонь и понюхав для верности. — Нет на нем проклятия. Чисто.

— Чисто, — подтвердили фамильяры.

Северус протянул руку и надел кольцо на палец. Несколько мгновений он ждал, сжав зубы, но кольцо действительно уже не несло никаких проклятий.

— Спрячь его, пожалуйста, — Снейп протянул кольцо Ссаззиссу. — Кричер, очень прошу, унеси Люциуса туда, откуда взял.

Кричер схватил ошеломленного старшего Малфоя за руку и исчез, а через мгновение вернулся без него.

— Кричер может быть свободен?

— Да, спасибо тебе за все.

— Друзья, спасибо всем, мы пойдем, — Северус обнял мальчиков за плечи и вернулся через камин в кабинет. Выражение лица зельевара своей каменной неподвижностью перепугало мальчишек до желания кое-куда сбегать.

— Алекс, Влад, я жду объяснений, — холодным ровным голосом проговорил Снейп.

— Крестный, мы их блокировали даже до начала разговора между собой, — дрожащим тоном ответил Гарри. — Они видели меньше, чем ты.

— Хорошо, — лицо Северуса чуть разгладилось, и мальчики расслабились. — Выбора наказания не будет, — твердо произнес декан. — Обоим месяц ареста. ВыхОдите из своих спален только на уроки и поесть. Ни библиотеки, ни гостиных… Наказание не официальное.

— А почему нельзя выбрать? — испуганно уточнил Драко.

— Потому что мне нельзя сейчас браться за розгу. Запорю же к черту… Кыш отсюда!

***

Наказание оказалось довольно жестоким. Привыкнув к общению с фамильярами, друг с другом и Северусом в обстановке дружеских посиделок, подростки страдали от одиночества. Зельевар игнорировал их даже на уроках. К тому же наказание было неофициальным, значит, мальчикам приходилось самим искать объяснения для товарищей, почему они вечно торчат в спальне. Если бы не вражда Слизерина и Гриффиндора, кто-нибудь обязательно заметил бы сходство их поведения…

Особенно тяжело приходилось Гарри в его Гриффиндорской башне, слишком далеко от Сердца Водной Магии. Но Гарри говорил себе, что это справедливо: это всё он придумал и подбил Драко. Значит, ему и должно было достаться сильнее.

Если бы не Алекс и Влад, хоть загибайся от тоски. Но и общение с подселенцами приносило не только радость. Все же те были взрослыми и считали своим долгом довести до сведения младших товарищей всю глубину их глупости. Так что чем дальше, тем сильнее мальчишки проникались чувством вины, и домашний арест уже не казался им адекватным наказанием.

По истечении месяца они решили, что теперь-то уж декан может поговорить с ними. Устроив склоку на уроке зельеварения, Драко и Гарри с облегчением нарвались на отработку. Но профессор отправил их чистить котлы. Пришлось вспоминать старые навыки. И только после завершения отработки, когда подростки уже не надеялись на снисхождение, Снейп разрешил им высказаться.

— Крестный, мы были такими идиотами… Сэр, мы так виноваты… — перебивая один другого, зачастили мальчишки, объясняя и каясь. И под конец, опустив головы, смущаясь и подталкивая друг друга локтями, попросили их высечь.

— Вы правда этого хотите?!

— Да! Да, сэр.

Северус усмехнулся.

— Я не наказываю дважды за одно и то же. Вы уже отбыли свое наказание.

— Но… но мы… все равно чувствуем себя виноватыми… Может быть…

— Нет!

— А что же нам делать?..

— Вам придется с этим жить, господа.

Мальчики робко подняли взгляд на крестного, губы которого насмешливо кривились, а глаза смеялись. Он долго смотрел на обескураженных подростков и вдруг сгреб их в объятия.

***

Когда Дамблдор вызвал Люциуса Малфоя, сообщив, что его сын попал под ветви Дракучей Ивы, у того оборвалось сердце. В панике он ворвался к Снейпу, чуть не прибив своего друга:

— Что с ним?! Где он?!

Насилу Северус успокоил возмущенного и перепуганного лорда, не пустив его к сыну в таком состоянии. И объяснил, что ничего страшного с Драко не случилось: Влад очень быстро сориентировался, и они отключили драчливое дерево.

— Не сердись на Драко, — попросил Снейп. — Такие внезапные порывы сердца невозможно предвидеть.

И декан рассказал, как мальчик спас кентавренка.

Так что к Дамблдору лорд Малфой явился, владея информацией, и в привычно невозмутимом виде. Директор извинился за опасность, которой подвергся юный Малфой на территории Хогвартса, и от имени школы принес официальную благодарность лорду Малфою за поступок его сына.

Два существа, вышедшие из леса, приблизились к замку, вызвав директора, и сообщили, не меняя надменного выражения лиц и тел, что благодарны за спасение жеребенка и подтверждают древние обязательства не наносить вреда детям, случайно или намеренно оказавшимся на их территории. После чего, не дожидаясь ответа, отвернулись и ускакали. Это были просто превосходные сведения для Хогвартса. Очень давно кентавры, самонадеянные и высокомерные, не высылали к школе официальных делегаций. Никто уже толком не был уверен, насколько хорошо полулюди-полукони помнят о древних договоренностях и соблюдают их.

***

— Мистер Малфой!

Драко поднял взгляд на отца, зашедшего в палату. Люциус выглядел… Никак он выглядел. Во всяком случае, Драко не мог определить его настроение по отсутствующим на лице эмоциям.

— Объясните, как вы попали в Больничное крыло? Причем в гордом одиночестве… Никогда не думал, что ты сам по себе, без какого-нибудь подзуживающего приятеля, можешь ввязаться в подозрительную историю.

— Пап… Сэр… Это получилось нечаянно. Совсем нечаянно. Я просто гулял.

Драко действительно просто гулял. И даже не размышлял ни о чем. Было солнечно, но прохладно. Весна окончательно вступила в свои права. Пробивалась молодая нежная травка, на деревьях кое-где из почек проклюнулись робкие листики. Вода в озере хранила еще темный зимний оттенок мрачной глубины, но в легких, выплескивающихся на берег волнах уже поблескивало солнце. В тенистых оврагах прятались коврики последнего ноздреватого снега… Хотелось вот так бессмысленно бродить…

— Слышу, кто-то плачет. И не просто плачет… А вскрикивает… и взвизгивает… И голос совсем, как у маленького ребенка. Я сначала ни о чем вообще не подумал, просто пошел посмотреть, откуда у нас маленький ребенок… Ну и… — Драко то и дело взглядывал на отца, но тот так и оставался бесстрастным. — Я увидел кентавра, совсем-совсем маленького, он под Дракучей Ивой оказался, а она ветками машет, а он кричит… Папа, я правда не успел ничего подумать. Вообще ничего.

— А Влад?

— А что Влад? Управление у меня было. Я же гулял просто. Я туда кинулся… Я даже не знаю, что собирался делать. А Влад и кричит: «Сучок. Надо найти сучок и нажать». Ну, мы и стали жать на сучки, и нашли. И Ива сразу остановилась. А жеребенок убежал в лес. Вот и все.

— Так почему ты в Больничном крыле? — продолжал настаивать на ответе Люциус.

— Просто пока я вовнутрь прорвался и пока мы сучок искали… Ива меня слегка… Ну, побила она меня слегка, — смутился Драко.

— Ты знаешь, что она могла тебя убить? — все тем же ничего не выражающим голосом спросил старший Малфой.

— Знаю… Только я правда не собирался ничего делать. Все само получилось.

— Что теперь?

— Все уже в порядке, правда! Миссис Помфри просто не дает мне вставать. А Снейп…

— ПРОФЕССОР Снейп, ты в школе.

— А профессор Снейп ее поддержал, сказал, что мне еще два дня здесь лежать. Он приходит и мажет меня какой-то мазью. И оставляет зелья, которыми миссис Помфри меня поит. Всё-ё-ё.

— Значит, еще два дня?

— Да-а.

— На выходных жду тебя домой. С директором я договорился. Твое поведение обсудим дома. Выздоравливайте, мистер Малфой.

— Спа…си…бо, па…па… — растеряно пролепетал мальчик.

***

— Молодой хозяин! Господин отец молодого хозяина велел прийти к нему в кабинет для серьезного разговора, — тоненьким виноватым голосом протянул домовик.

Отправляясь на разборки к отцу, Драко выдержал отчаянный спор с Владом, но все же заставил того уйти подальше и заблокировал полностью.
Решив, что он не боится папу, Драко испытывал неловкость от присутствия Влада в нелицеприятные моменты. Раньше страх перед отцом, а точнее, панический ужас, был так силен, что практически заглушал стыд. Теперь эмоции поменялись местами, и мальчик решил, что обойдется своими силами. В конце концов, как-то он выживал после наказаний до появления в его жизни Влада. В таком смятении чувств он и появился в кабинете.

— Учитывая, что эта глупость была продиктована непреднамеренным порывом, и принимая во внимание, что Дракучая Ива довольно-таки прилично приложилась, я бы и вовсе не стал тебя наказывать в этот раз.

Драко с внезапно вспыхнувшей верой в чудо поднял взгляд на отца. Но вид Люциуса его не обнадежил.

— Понимаешь, сын… Дело в том, что твоим воспитанием мечтает заняться мама.

— Ох, нет! — в отчаянии воскликнул ребенок. — Лучше бы ты…

— С мамой мы с тобой спорить не можем. Иди, она ждет тебя, — отец ободряюще похлопал сына по плечу.

Драко безнадежно поплелся в сторону маминого будуара. В какой-то момент Владимир почувствовал, как смесь стыдливой неловкости и, что ни говори, все-таки страха перед болью, правда, уже не панического, а сдержанного, сменилась мучительно тяжелым мутным стыдом. Страх вырос многократно, при этом полностью преобразившись из ожидания боли в ожидание предстоящего кошмара. Эмоции ни он с Драко, ни Гарри с Алексом так и не научились глушить. Но кроме эмоций полная блокировка закрывала всё, поэтому, что там происходило, Влад не знал.

***

Драко неуверенно стучится и входит в комнату, вызывающую у него отвращение. Круглая комната, по стенам которой развешен десяток зеркал в полный рост и еще зеркала над каждым столиком. Комната, в которую он никогда не заходит по доброй воле.

Мама, как всегда в таких случаях, ожидает сына, сидя посреди комнаты на широком пуфе. Драко не может себя заставить поднять взгляд, он стыдится того, что их ждет. И особенно мучительно, что ему стыдно за маму. Маму, которую он так любит и которой он обычно гордится. А ей… не стыдно?.. Тягостный и мучительный жар охватывает его лицо, шею, плечи и густой волной скатывается вниз.

Когда Драко был маленьким, он предпочитал, чтобы его наказывала мама. Не только потому что это было не так больно — ему казалось, что мама, задавая трепку, в то же время жалеет и обнимает своего ребенка. Но с возрастом его приоритеты поменялись. Какой взрослый мальчик не заартачится, если мама захочет его, например, искупать, как делала в детстве?

На протяжении последних лет, несмотря на весь ужас перед отцом, он несколько раз делал попытки уговорить маму передать наказание Люциусу. Откровенно признаться маме, в чем его проблема, он не мог, вспыхивая от одной мысли о том, что проговорит это вслух. Вроде как, если мама не знает, насколько ему стыдно… А если узнает, что он чувствует во время… ну, этого… то всё станет еще хуже.

— Подготовься, малыш, — ласково говорит мама, и Драко раздевается, складывая одежду на тумбочку. Пережидает пару минут, пока от щек отхлынет кровь, чтобы не выдать себя их цветом. Потом подходит к маме, остановившись перед ней.

— Посмотри на меня, детка.

Драко с трудом поднимает глаза, стараясь, чтобы мама ничего не смогла в них прочесть.

— Ты очень плохо вел себя, не подумав, как мы с папой беспокоимся о тебе. Согласись, что ты заслужил наказание.

— Да, мама.

— Я очень люблю тебя, мой мальчик. Скажи, что ты любишь свою мамочку.

— Я люблю тебя, — слова даются подростку тяжело, но он пересиливает себя, стараясь приблизить окончание ритуала. Кажется, слава Мерлину, мама сегодня тоже не настроена на долгую беседу. Она протягивает руку для поцелуя, после чего легонько треплет его за щеку.

— Ложись, — предлагает мама, показывая на свои колени.

Стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно, мальчик вносит предложение: «Я такой большой, тебе, наверно, трудно держать меня на коленях. Может, я перегнусь через кресло?»

— Ничего, бремя собственного выбора не замечается. Мне не тяжело, ложись.

Не вышло. Драко аккуратно ложится, чувствуя своим телом мамины колени через тонкое платье, и опять мучительно краснеет. Решившись, он предпринимает еще одну попытку. Только бы мама не догадалась…

— Мамочка. Разве стоит шлепать таких взрослых мальчиков, словно трехлеток? Я думаю, тебе уже пора наказывать меня паддлом.

— Не выдумывай. Я намерена шлепать тебя, как маленького, до твоего совершеннолетия как минимум. Поговорим после семнадцати. А до этого времени позволь мне самой знать, как тебя наказывать.

Лицо вспыхивает от унижения, но больше у Драко не осталось аргументов, и он замирает у мамы на коленях, стараясь не шевелиться. Левая мамина рука обнимает его за талию, прижимая к себе, а правой она начинает отвешивать шлепки.

Отчего это наказание кажется таким унижающим?!.. Почему его привычное послушание во время наказаний (как папа говорит всегда: человек должен отвечать за свои поступки и принимать их последствия с невозмутимостью и достоинством), как это послушание превращается в такое непотребство? Словно он соглашается на что-то более постыдное, потому что трус. Хотя на деле он готов на самую жестокую порку от отца, лишь бы избежать мамочкиной «ласки». Отчего так? Когда он ложился под розги отца, в этом был и стыд, и страх, и боль, но и немножко гордости. Может, потому что теперь не было настоящей боли? Гордиться нечем — и остается только стыд?

Каждый шлепок подчеркивает его беспомощную уязвимость. Мамина ладонь приземляется на голое тело, звонко отмечаясь на нижней части ягодиц и мерзостно переворачивая всё внутри. Подростка аж тошнит… А мама не спешит, после каждого удара убеждаясь, что покраснения на коже пока не перешли какой-то только ей ведомой грани… При желании он и сам мог бы полюбоваться. Достаточно поднять голову, и в зеркале перед собой он увидит отражения из зеркала на противоположной стене.

Потом он поднимется, скажет «спасибо», оденется и выйдет. И еще недели две будет отводить глаза, чтобы не встречаться взглядом с папой и мамой. Ему всё будет казаться, что с ним сделали что-то очень непристойное, что-то определенно нехорошее, отчего он стал каким-то грязным, что-то такое, о чем никогда-никогда не говорят вслух. ЭТО невозможно переносить с достоинством.

***

Чем ближе надвигалось лето, тем больше портилось настроение Гарри. После такого прекрасного года в Хогвартсе и проведенных здесь зимних каникул возвращаться к Дурслям и снова становиться домашним эльфом и мальчиком для битья было особенно тягостно. Однако Гарри привычно держал себя в руках и готовился к мучительному сезону, сжав зубы. Он уже начал всё меньше есть за обедом, чтобы привыкнуть…

От вызова к профессору в кабинет после урока зельеварения Гарри не ждал ничего чрезвычайного. Однако его несколько удивило, что они не двинулись привычно к камину, да и неуверенного вида Северуса Гарри уж точно не ожидал когда-либо увидеть.

— Гарри… — наконец проговорил Снейп. — Я предпринял некоторые шаги, не посоветовавшись с тобой. Не было гарантий, как всё пройдет.

Гарри нахмурился в ответ на непривычное поведение зельевара.

— В общем, вот, — Северус протянул мальчику два документа, один магический, другой магловский. — Осталась твоя подпись… Если ты согласен, конечно, — И Снейп (СНЕЙП!) смешался.

В шоке наблюдая за профессором, Гарри недоверчиво потянулся за бумагами. Оба документа говорили об опекунстве: в одном опекуны Петуния и Вернон Дурсль добровольно передают опеку над несовершеннолетним Гарри Поттером, племянником Петунии Дурсль, крестному Гарри Поттера Северусу Тобиасу Снейпу в согласии с его ходатайством и в соответствии с завещанием Лили Поттер, в другом — крестный Гарри Поттера Северус Тобиас Снейп, учитывая его собственную просьбу и согласно завещанию Лили Поттер, назначается опекуном несовершеннолетнего Гарри Поттера, до настоящего времени являвшегося беспризорным. Под обоими документами была строка, что Гарри Поттер извещен об изменении своего статуса и не имеет принципиальных возражений, на которой он должен был расписаться.

Дрожащей рукой Гарри поставил подписи на обоих документах и поднял взгляд на Северуса, который стоял, замерев и глядя в пол. Ликование охватило мальчишку, и он бросился на шею зельевару, глаза которого вспыхнули неожиданной радостью, и крестный с чувством обнял прижавшегося к нему мальчика.

***

К характеру Снейпа, кардинально отличающемуся в среде своих от демонстрируемого на уроках и в коридорах, Гарри давно привык. А вот увидеть крестного в джинсах и ковбойке, с чисто вымытыми волосами, забранными в хвост, оказалось культурным шоком. Настолько, что подросток не сумел промолчать, хоть и покраснел от неловкости.

— Северус, ты знаешь, что тебя дразнят Сальноволосым…? — Гарри запнулся.

— Ублюдком? Знаю. И Проклятой Летучей Мышью, и Ужасом Подземелий, и еще десятком прозвищ… — глаза Снейпа откровенно смеялись.

— Нет… ну… почему у тебя волосы… всегда… — мальчик сконфуженно замялся.

Крестного забавляло причудливое сочетание прямолинейности, неуемного любопытства и стеснительности, свойственных мальчишке.

— Это маска для волос, ее приходится наносить каждый день. Иначе среди котлов с кипящими зельями я бы давно облез. Как думаешь, плешивый зельевар твоим друзьям нравился бы больше? — Северус окончательно смутил ребенка.

Все лето мальчики провели в имении Малфоев. С Нарциссой. Северус и Люциус отбыли в Албанию, категорически отказавшись брать с собой детей, несмотря ни на какие доводы. Иногда убедить в чем-то взрослых не проще, чем уговорить подростков. Подростки и не уговорились. Взрослые просто воспользовались своей властью отца и опекуна.

Когда должен был материализоваться Волдеморт в виде гомункулуса, никто не знал, но они решили, что его уже можно разыскать. Где его искать, было известно очень приблизительно. Где-то в Албании. Причем признаком его местонахождения должна была служить массовая гибель мелких животных в этой местности. Координаты, прямо скажем, неточные.

Друзья провели в поисках все лето, аппарировав за это время в Малфой-мэнор всего дважды, чтобы успокоить родных. И один из них — на день рождения Гарри. Впервые в жизни Гарри Праздновал День Рождения. И торт был настоящим, с настоящими свечками. И подарки.

Про подозрительно вымирающих зверьков слухов не ходило. Сами путешественники тоже ничего подобного не чувствовали. И ни на что похожее не натыкались. Так что к концу лета вернулись несолоно хлебавши, усталые, отощавшие, загорелые и злые.


ЧАСТЬ 10. ТРЕМУДРЫЙ ТУРНИР


— Северус! — ворвался Гарри в кабинет к зельевару. — Рон приехал без крысы, она летом пропала.

— Тише. Плохо. Но сейчас надо быть в Большом зале. Беги туда. Поговорим после.

Приветственная речь директора закончилась сообщением о Тремудром Турнире:

— В ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого ещё не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Тремудрый Турнир!
   Он был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмштрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трёх магических заданиях. Так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить.
   И вот наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать ещё раз, — вещал директор. — Главы Шармбатона и Дурмштранга прибудут вместе с претендентами в октябре. Беспристрастный судья решит, кто из учеников наиболее достоин соревноваться за Кубок, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов!

— Начинается, — Алекс потормошил Гарри. — Ты помнишь, о чем мы беседовали с тобой в первый раз?

— Я хочу поговорить с Северусом.

— Завтра после урока зельеварения поговоришь.

***

Драко и Гарри переглянулись, и Гарри слегка опустил веки. К концу урока он выудил из кармана волосок Лира и отлевитировал его к котлу Рона. Реакция была бурной. То есть бурной была реакция в котле и бурной была реакция профессора зельеварения. Над котлом шапкой поднялась пена и стала расти под самый потолок. А профессор разразился тирадой про умственно отсталых учеников и снял с Гриффиндора пятьдесят баллов.

Гарри вышел из класса и словно случайно заступил дорогу Рону.

— Это было феерично! Что ты сделал с зельем, Рон?

— Да ничего я не делал, — сердито брякнул Рон.

В это время из класса появился Драко и своим фирменно-противным голосом протянул:

— Давно я не видел тебя с предателем крови, Поттер…

— А тебе какое дело, Малфой?!

— Интересно… Может, ты соскучился по этому рыжему… может, некому стало тебе кроватку греть?

Гарри бросился, со всего маха врезав Драко по носу, и получил в ответ. Через минуту они лупили друг друга почти всерьез.

Снейп выскочил на шум и поднял драчунов за шиворот.

— Так! Кажется, мой урок сегодня последний? Марш в мой кабинет, оба! И в восемь вечера отработка у меня в течение недели…

***

— Молодцы, я оценил! Зачем вам это понадобилось?

— Ну, во-первых, поддерживать имидж, — ответил Гарри. — Пару раз в году нам необходимо сцепиться.

— Драка зачем? — зельевар был сердит.

— Для большей правдоподобности. Мы хотели нарваться к вам на отработки, сэр, — усмехнулся Драко, — так, чтобы никто ни в чем не усомнился.

— Гарри, зелье Уизли — ваша работа?

— Моя, сэр! Но это было совершенно безопасно. И пена была безопасной, и безопасно проверять — никому не догадаться. Я туда волосок Лира опустил.

Северус подавил смешок. И занялся физиономиями своих подопечных, убирая синяки и ссадины.

— Однако не надейтесь, что отработка будет формальностью. Котлы должны быть чистыми, а наказать еще кого-нибудь у меня по вашей милости не будет возможности. Так что котлы вам мыть придется, господа.

— Крестный, — рассмеялся Драко, — ты что, специально назначаешь отработки, чтобы было кому мыть котлы?

— Естественно. А ты как думал? Если я буду мыть котлы, кто будет варить зелья? А магией для этого пользоваться нельзя, о чем, рассчитываю, вы осведомлены. Идемте вниз, оболтусы…

***

— Ссаззисс, собирай всех.

Буквально через мгновение в их «конференц-зал» аппарировали все фамильяры.

— Алекс, Влад, попрошу вперед, — Снейп был абсолютно серьезен, и мальчики без споров отодвинулись, выпуская на линию огня старших приятелей. — Господа, — обратился декан к фамильярам, — вы в курсе объявления Тремудрого Турнира?

Все согласно кивнули.

— Влад, Алекс, вопрос к вам. Третий курс… Было где-то такое?

Оба отрицательно качнули головой.

— Более того, — вступил в разговор Алекс, — я ни разу не встречал, чтобы в правилах не было ограничения по возрасту. А ты? — повернулся он к Владу.

— Я тоже. Хотя, возможно, мы знакомы далеко не со всеми вариантами. Однако, если подумать, возрастной ценз был у Роулинг пустым пиаром. Поскольку Кубок выбирает сильнейшего из подавших заявки, чемпионом от школы очевидно должен стать старшекурсник, даже если все малыши бросят туда свои имена.

— Какие у кого соображения? — строго спросил Северус. — Предположение, что если исходные данные не совпадают, то, может, Гарри и не придется ни в чем участвовать, мы обсуждать не будем, тогда все в порядке само собой. Что можно сделать, чтобы имя Гарри не попало в Кубок? И что делать, если его выберут одним из чемпионов?

— Может быть, наоборот, — вдруг спросил Гарри, — бросить мое имя от Хогвартса? Вряд ли Кубок выберет меня среди всех претендентов… Но мое же имя от другой школы ему уже не понравится?

— Это мысль. Подумайте об этом, друзья… Потом обсудим этот вариант. Что еще?

— Охранять Кубок от Грюма?

— Можно было бы попробовать. Правда, при том ажиотаже, что будет твориться около Кубка… Кто угодно может бросить эту заявку. К тому же Грюма пока нет. Защиту ведет Люпин. Под какой личиной появится Барти, неизвестно.

— Есть ли вариант потребовать проверку, нет ли на Кубке Конфундуса, перед началом объявления чемпионов?

— Попытаемся, — заключил Снейп. — Еще что-нибудь? Нет? Тогда решаем, что делать, если Гарри придется участвовать в турнире.

— Ничем не помогаем Седрику, — угрюмо высказался Алекс. — Он должен заведомо проиграть. Смерть Седрика — то, что почти сломало Гарри. А Диггори умирает с завидной регулярностью. И я не помню других чемпионов от Хогвартса, если речь шла о студентах.

— А нет варианта просто проигнорировать вызов на турнир? — спросил Драко.

— Нет. Стыдно тебе задавать такой вопрос. Ты не можешь не знать, что такое магический контракт, — нахмурился Снейп.

— Но подписывает заявку не Гарри и бросает не Гарри. Почему контракт его обязывает?

— Это особенность всех соревновательных контрактов. От имени участника заявку может подать тренер. Очевидно, Кубок воспринимает Барти Крауча как тренера Гарри.

— А зачем Конфундус?

— Чтобы сбить настройки на школы… Кубок должен забыть, какие школы участвуют и сколько их.

— Принципиально важно, — перехватил инициативу Влад, — будут ли те же конкурсы, что обычно. Поэтому первой задачей будет выяснять, какой предстоит конкурс. Если что-то новое — будем обсуждать по мере появления информации. Если те же, подготовимся заранее.

— Ссс дрраконами всссё прросссто, — прошипел Ссаззисс. — Нужжжно попрросссить.

— Но дракон — не змея, — воскликнул Гарри.

— Васссилиссск тожжже не зззмея, — раздался смех Ссаззисса. — Я сссам попррошшшу…

Лир мурлыкнул:

— По лабиринту проведу. Встречу и проведу.

— Остается озеро, — вздохнул Северус. — Если конкурсы совпадут. В озере нужно сначала найти заложников, потом освободить их и вытащить. Огромное озеро и никаких ориентиров. Как они их там вообще должны найти? Жабросли будут. И для тренировок тоже.

— Поискать заложников могу, — фыркнула Марго. — Управлять озерными не могу, они, собственно, к Хогвартсу не относятся, как и лесные. Но все же фамильяра-то они не тронут, так что на разведку можете рассчитывать. А дальше уж сами…

— А это честно, что вы мне все помогать будете? — засомневался Поттер.

Смех был всеобщим.

— Чудо ты несусветное, — Северус по привычке изогнул бровь, — если тебя принуждают к чему-то, нужно пользоваться всем, что возможно, для освобождения.

— Общий план составили… Подробности разработаем… Алекс, мы знаем, что ты уже продумывал идею, как помешать ритуалу возрождения Волдеморта. Мы слушаем…

***

Гостей встречали празднично и богато. Карета Шармбатона, огромная и красиво разукрашенная, принесенная по воздуху золотистыми конями, огромными, как слоны… Корабль Дурмштранга, всплывший из вод Черного озера, похожий на галеон, со странными башенками с куполами-луковичками на корме, увидев которые, Владимир сказал, что Дурмштранг, похоже, находится в России, и рассмеялся, что точно в России, когда увидел парадную меховую одежду дурмштранговцев.

Вообще с нарядами отличились и те, и другие. Если для меха пока явно рано, то шелкА Шармбатона тоже не для октября в Шотландии.

Приветственный пир прошел на ура. А после него в центре Большого зала установили столик, на который торжественно водрузили Кубок, предложив всем желающим опускать в него свое имя, но помнить, что магический контракт разорвать невозможно, поэтому трижды подумать. Через неделю Кубок выдаст имена лучшего от каждой школы…

***

У Рона случилась подлинная истерика. Он случайно, или не очень случайно, увидел, как господа из Попечительского совета разговаривали с воспитателями драконов… Подслушать он не мог, далеко, но зато мог наблюдать, как в итоге вполне мирного и дружелюбного разговора Чарли и Люциус пожали друг другу руки и разошлись, довольные результатами беседы.

Рон воскликнул, что Чарли ему не брат отныне! Рон рвал и метал! И огрызался на всех, кто к нему обращался. Он налетел на Драко, и если бы не Влад, все закончилось бы безобразной дракой…

— Я не понимаю, — поделился Малфой с Поттером. — Допустим, ты или Гермиона можете быть не в курсе некоторых реалий магического мира. Но Рон абсолютно чистокровный, не может же быть, что он действительно не знает, кто такие предатели крови. Реагировал он на этот термин всегда как на оскорбление. Нет?

— Какое это имеет отношение к истерике Рона?

— Чарли перестал быть предателем крови. Любой чистокровный сочтет за честь знакомство с ним.

— Драко, — остановил его Гарри, — ты сам сказал, что я могу быть не в курсе… Я вообще ничего не понимаю. Предатели крови — это чистокровные, которые любят маглов. Так? И что сделал Чарли?

— Нет, конечно. Рон действительно так говорил, но я всегда думал, что это он оправдывается… или прикалывается… Я не верю, что он не знает…

— Что именно? — Северус, появившийся словно ниоткуда, опустил руки на плечи мальчиков. Отчего-то Драко никак не мог подойти к сути. — Если кто-то в магическом мире совершает серьезное преступление против близкого кровного родственника, магия помечает его особым сгустком в магическом ядре, такие люди называются предателями крови, — спокойно объяснил Снейп. — Это пятно ложится на всех потомков, полностью проявляясь после их совершеннолетия, разумеется.

— Как это так? — вдруг вспомнил Гарри разговор про Сириуса. — Тот, кто предал своих родных, всего лишь получает печать, а магический крестный, если предаст, ты говорил, будет наказан Магией всерьез? Это несправедливо!

— Почему же? Это правильно. Магия подстраховывает крестника, у крестного нет кровной привязанности к подопечному, он может и вовсе не любить его. Эта магическая связь — гарантия для ребенка, она обязывает крестного, хочет тот или нет.

— Все равно несправедливо!

— Но носить печать предателя крови совсем не удовольствие и никому не хочется. У главы Рода есть возможность снять это имя со всего рода. У всех остальных — с себя и своих отпрысков. У Артура смелости не хватает. У Чарли хватило, ну да с драконами трусы не работают. Надеюсь, и Билл решится.

— А это что-то опасное? — загорелся любопытством Гарри.

— Весьма, — декан был довольно суров. — Это ритуал обращения к самой Магии. Волшебник, который хочет избавиться от пятна предателя крови, должен призвать Магию и отдать себя на ее суд. Результат непредсказуем. Логику древних Высших Сил не дано постичь человеку.
   Магия оценивает глубину раскаяния: да-да, ты должен раскаяться за своего предка… и искреннюю готовность расплатиться, приняв то наказание, которое Магия сочтет справедливым. После ритуала маги становились и сквибами, и трупами. Ты действительно должен считать, что лучше отдать магию и жизнь, чем существовать с пятном предателя крови. Если Магия сочтет, что ты должен расплатиться жизнью за преступление твоего предка, то ты умрешь. Но если ты был искренен, умрешь чистым. Пятно с тебя снимется.

Гарри хмурился и о чем-то досадливо размышлял. Снейп посмотрел выжидающе, ясно было, что что-то осталось мальчику неясным, и поощрительно улыбнулся.

— Если ты умрешь, — наконец сформулировал Гарри, — какая тебе разница, убралось ли пятно?

— Во-первых, люди, которые будут тебя хоронить, — не выдержал Драко, — не плюнут на твою могилу, а отдадут дань уважения тому, кто предпочел смерть бесчестию. Во-вторых, твоя душа уйдет в новую жизнь чистой… Ну и дети твои уже не будут предатели крови.

— Дааа… — протянул Гарри, — я и не подозревал о таком.

— Приглядись к взрослым Уизли, — включил преподавателя Снейп. — В магическом ядре у всех, кроме Чарли, большая бордовая клякса. С совершеннолетием она ярко проявится и у близнецов, и у Рона, и у Джинни.

— А у Перси?

— А Перси пойдет на ритуал. У него нет выбора.

— Почему? — одновременно спросили Гарри и Драко.

— Потому что дурень. Клянитесь, что сохраните тайну, — продолжался урок Снейпа.

— Клянусь.

— Клянусь!

Магия подтвердила клятвы обоих мальчишек.

— Перси был в вашем возрасте, когда я застал его в ритуальном зале Хогвартса на середине ритуала вызова Магии.

Застал — мягко сказано. Волны магии пошли по всему подземелью, и Северус ринулся туда в болезненной надежде успеть, что бы там ни происходило.

— Вы ведь знаете, что ритуалы прерывать нельзя? — строго посмотрел декан на мальчиков, и те поспешно кивнули. — Пришлось ему ассистировать. У него просто не хватило бы магических сил — он бы выжег себя.
   Запомните, что ритуалы, связанные с Силами, нельзя проводить без взрослых волшебников. Но Магия ему ответила. Он все сделал как по писаному. Только не учел, что целый пласт магии просто не доступен до магического совершеннолетия. Как Непреложный Обет, например, — Снейп, усмехнувшись, посмотрел на Гарри, на что тот смущенно улыбнулся. — Магия приняла обращение и просьбу Перси решить его судьбу и обязала его прийти в ритуальный зал сразу после совершеннолетия. Так что выбора у него нет. И суд Магии ждет его. Что бы он теперь об этом ни думал.

Гарри искренне посочувствовал Перси. Это же надо: подать прошение и пять лет ждать приговора!

***

Через неделю после встречи гостей Большой зал был переполнен. Пришли не только все ученики и преподаватели от трех школ, а также Попечительский совет Хогвартса в полном составе… Не только представители Министерства и какие-то незнакомцы (некоторые узнали среди них Чарли)… В зал протолкались домовики и привидения, а также полтергейст и миссис Норрис с завхозом.

Министр по связям с общественностью поздравил Хогвартс с честью принимать у себя Тремудрый Турнир и подошел к Кубку:

— Сейчас мы узнаем имена чемпионов школ!

Первый выброшенный в руки министра листок заставил всех замереть в предвкушении.

— Виктор Крам, школа Дурмштранг!

Приветственные возгласы и бурные аплодисменты…

— Гарри Поттер, школа Шрамов и Жертв!

На всех присутствующих словно наложили Ступефай с Силенцио… Несколько аплодисментов и возгласов, прозвучавших по инерции, потонули в тишине и замолкли… Но тут функцию по продолжению банкета взял на себя декан Слизерина, начав уверенно хлопать, его поддержали министерские, и аплодисменты постепенно охватили зал под строгим взглядом Северуса Снейпа.

— Шарль Фламель, школа Потерянных Надежд.

Хлопать все стали уже в растерянности. А шармбатонцы подозрительно уставились на одного из своих соучеников.

— Линда Бек, школа Холодной Бездны.

Народ стал оглядываться во все стороны, хотя хлопали уже без сомнений.

— Флер Делакур, школа Шармбатон.

Наконец ожидаемое имя и знакомая всем школа. Овации и крики были настолько радостными, что чуть не разрушили стены.

— Седрик Диггори, школа Хогвартс.

Нескончаемый шквал аплодисментов. Министр, подозрительно поглядывая на Кубок, подождал на всякий случай. Но Кубок перестал бурлить и выпускать искры, и все вздохнули успокоено.

— Всех чемпионов прошу подойти ко мне.

Пять человек подошли в центр зала. Гарри был безмятежен, заранее настроившись на подобную подставу. Он и дальше остался равнодушен к осуждающим взглядам МакГонагалл и других учителей, всепрощающему и всеблагостному поведению Дамблдора, истерике и бойкоту многих хогвартсцев… А пацан лет пятнадцати в мантии Шармбатона был растерян и ошарашен донельзя. Делакур посматривала на него обиженно.

— Где Линда Бек?

Все в зале заозирались, но никто такого имени не знал, и никто больше в центр не вышел.

Министр зачитал пергамент с обещаниями: организаторов турнира — обеспечить участникам равные условия для испытаний, судей — беспристрастно судить, а Чемпионов школ сделать всё для победы. После чего приложил к пергаменту ладонь. Вспышка магии подтвердила принесенную клятву. Затем к пергаменту приложились пять судей и пять Чемпионов соответственно.

Когда Шарль и Гарри прикладывали ладонь к пергаменту, на их мантиях эмблемы Шармбатона и Хогвартса автоматически сменились на какие-то никому не известные. Министр снова вызвал Линду Бек и, не дождавшись ответа, еще раз приложил ладонь к пергаменту в подтверждение окончательности договора, который ярко засветился.

А где-то далеко у маленькой маглорожденной девочки, еще и не подозревавшей о своих волшебных возможностях, выгорела магия и случился сердечный приступ, слава богу, вовремя замеченный и купированный, благо происходило это не в магическом мире.

***

Гарри и Драко сделали для себя открытие. Выяснилось, что очень здорово можно уединяться прямо в ритуальном зале Слизерина. Почему-то никто сюда не заходил. Правда, сидеть приходилось прямо на полу, но это совершенно не мешало. Они устраивались около панорамного окна и, разговаривая, смотрели в озеро. Струи света пробивались сквозь толщу воды, окрашивая ее в зеленоватый успокаивающий оттенок, колебались водоросли, проплывали стайки серебристых рыбок… Салатово-нефритовые стены гармонировали с пейзажем за окном, Сердце Магии словно овевало мальчишек свежестью… Здесь как нигде более чувствовалось умиротворение и надежда, что все окончится хорошо.

***

Первое испытание шокировало абсолютно всех судей и зрителей, да и практически всех Чемпионов. Собравшиеся посмотреть, как юные маги станут бороться с драконихами, защищающими высиживаемые яйца, как сумеют они выкрасть или отбить золотую обманку у разъяренных покушением на кладку мамаш… Неожиданное и глубокое разочарование было настолько ошарашивающим, что судьи в полнейшей растерянности не сговариваясь поставили всем равный и максимальный балл.

Что произошло? Ссаззисс выполнил обещание. Поэтому, когда очередной Чемпион подходил к границе, за которой должно было начаться испытание, он впадал в прострацию, глядя, как дракониха выкатывает лапой золотое яйцо к его ногам.
Сидя с группой поддержки у Ссаззисса, Гарри покатывался со смеху, вспоминая лица соперников.

— Ладно, — отсмеявшись, заключил Северус. — Давайте послушаем пение яйца и убедимся, что знаем, что нас ждет на втором испытании…

Жабросли были довольно противными, но создавали настолько удивительный эффект комфорта в воде, что Гарри готов был их лопать. С другой стороны, в озере водилось такое количество нечисти… Одни гриндилоу чего стоили!.. Да и температура совсем не благоприятствовала пляжному сезону. Однако несколько раз Гарри с удивлением замечал, как дурмштранговцы плавают, прыгая с борта корабля, и судя по всему, для собственного удовольствия.

Учились гости вместе со студентами Хогвартса, не считая некоторых дисциплин, преподаваемых им профессорами своих делегаций.

Если большинство шармбатонцев были общительными, легкими на подъем, дружелюбными и любопытными, непринужденно заводя друзей и болтаясь по Хогвартсу, то мрачные викинги и суровые валькирии в основном общались друг с другом. Исключение составлял, кажется, лишь всеобщий любимец Крам, нацеленный на профессиональную лигу квиддича, охотно раздававший автографы и не возражавший против любых собеседников. То, что ему регулярно влетало от Игоря Каркарова, заставляя поеживаться от дружеских объятий, оставалось за кадром — дурмштранговцы никому не рассказывали, как их воспитывают.

***

Пока ожидали второй тур, случилось долгожданное событие: фамильяры вынюхали темницу Сердца Земной Магии. Долго спорили, можно ли довериться мадам Спраут, и Снейп принял решение своей волей.

— Помона, — обратился к ней Северус. — У меня к тебе дело… Но… то, что связывает меня — более, чем Непреложный Обет. Не хочу брать с тебя заранее никаких обещаний. Однако если тебе не понравится… Прости, я сотру тебе память об этом нашем разговоре и обо всём дальнейшем.

Помона Спраут, при всей своей внешней мягкости и уютной доброте, на деле была человеком со стержнем и очень любознательным магом, в чем Северус не сомневался. Так что она не просто пошла с ним, она побежала, как любопытный ребенок. К барсучихе она потянулась всей душой и, не обнаружив сопротивления, с выражением полного блаженства прижала ту к себе, как кошку. По мере рассказа фамильяров о стихиях глаза Помоны разгорались все ярче, и она в предвкушении потирала ладошки, пока Марго растянулась у нее на коленях.

Проход к запечатанному помещению, наученные опытом, уже пробили со стороны заброшенных подземелий: таким образом к комнате добрались со всем возможным комфортом. Но распечатывали ее в присутствии мадам Спраут. А для инициации, конечно, оставили декана вдвоем с Марго.

Впрочем, перед этим Северус решил вмешаться.

— Помона, я уверен, что фамильяр Хаффлпаффа все расскажет тебе перед ритуалом, но я должен тебя предостеречь и сам, — проговорил Снейп. — Чтобы, если что-нибудь случится, не думать, что я мог предупредить это развитие событий, но был слишком беспечен.

— О чем ты?

— Сердце Магии не только дает тебе силы и новые возможности, не только стирает лишние обязательства, что может быть болезненным… Прежде всего Магия устраивает экзамен, достоин ли волшебник быть наставником и Главой Дома, не проявил ли он преступную самонадеянность… А оценки, полученные…

— Ну, вряд ли она сочтет самоуверенность герболога настолько ужасной, что решит покарать меня смертью… — улыбнулась Помона, прерывая речь Главы Слизерина.

— Ты знаешь сама, наказание Магии может быть хуже смерти.

— Спасибо, Северус, но не волнуйся, я справлюсь, — и декан барсуков умчалась вместе с ожидавшей ее Марго.

— Девчонка, — произнес Северус то ли осуждающе, то ли восхищенно.

Успокоившись после инициации, прошедшей, кстати, без малейших эксцессов, умиротворенная и вдохновленная Помона позвала всю компанию в гости в ритуальный зал Хаффлпаффа. Зал и походил, и не походил на зал Слизерина. Облицовочный камень был обработан по той же схеме, но окон, естественно, не было. Нижняя половина зала была покрыта красивейшим черным с желтыми разводами мрамором (кстати, Владимир потом сказал, что такой мрамор называется Неро Порторо), а верхняя половина, напротив — солнечно-желтым с тонкими черными прожилками.

В центре зала находился совершенно классический алтарь кубической формы, абсолютно черный, поглощавший весь падающий на него свет, так что даже ребра куба скорее угадывались, нежели были видны. Над ним тяжело висел в воздухе черный шар с вырывающимися и испаряющимися маленькими зелеными вихрями-молниями. И казалось, что шар хочет упасть, но куб его держит на расстоянии. Ощущение в целом создавалось торжественное и монументальное.

Главу Дома Хаффлпафф полностью посвятили в курс дела с Гарри и Волдемортом. Разумеется, перед Помоной открылись хранилища и библиотеки Основателей и их апартаменты, которые ныне служили жилищами фамильярам. Тут же выяснилось, что заброшенные теплицы совсем не заброшенные, а только замаскированные «дикими зарослями опасных растений»… Вход в них открывался личным ученикам профессора Спраут через ее гостиную. Чтобы организовать туда доступ всем студентам, прошедшим инициацию, для дополнительных занятий, фамильяры пробили отдельный ход через подземелья.
Северус в шутку попенял Помоне, что она годами утаивала от него наличие важных растительных ингредиентов для зелий…

К этому времени Снейп давно провел через ритуал инициации всех водных магов своего факультета. Ссаззисс подтверждал, что ребенок водный маг, декан вызывал в кабинет, клятва о неразглашении, рассказ о стихии, инициация. Впрочем, Северус и сам уверенно различал водных магов среди студентов Хогвартса, и признание факультетского фамильяра было, скорее, данью традиции.

Слизеринцы и так втайне обожали своего декана, и правила «все, что происходит на Слизерине — остается внутри Слизерина» и «Слизерин — одна семья» легко вписывались в идею личной верности ученика Главе Дома Слизерин. Снейп и без того за своих змеек всегда готов был… А теперь между ними установилась магическая нерасторжимая связь «ученик-наставник», превращающая его ответственность за этих детей в нечто запредельное.

Обо всем этом он рассказал Помоне, как и о том, что первым провел инициацию Поттера, поскольку водный маг на Гриффиндоре медленно терял магические силы, а теперь его поддерживало Сердце Водной Магии. И Помона загорелась идеей сначала спасти Лонгботтома, поскольку Марго подтверждала, что мальчик — земной маг, и Гриффиндор истощает его.

Невилл как-то очень легко принял идею и просто расцвел после инициации, конечно, оставшейся тайной для посторонних. Следующим в списке мадам Спраут шел Седрик Диггори, прильнувший к Сердцу Магии с такой истовостью, словно умирающий от жажды к воде оазиса. Помона даже не стала делиться с Северусом, что просто сказала Седрику, что он не должен победить в Турнире, и юноша и не подумал спорить.

***

— Я всегда считал, что хаффлпаффовцы недалекие и слабодушные, просто трудолюбивые, — поделился своими наблюдениями Малфой с Гарри. Мальчишки опять спрятались в своем любимом месте. — Подумаешь, барсуки!.. А смотрю, как они инициацию проходят… Я не знаю, отчего им это хуже дается. Для наших, по-моему, практически для всех все прошло безболезненно. А у барсуков, когда выходят оттуда, у многих руки обожженные. А они ничего, не показывают слабости, и следующие идут туда, не дрогнув.

— А чем тебе барсуки не угодили? Это смелые и мужественные звери, хотя сами и не задирают других.

— Я отчего-то думал, что они увальни и едят орехи.

— Они не против поесть орехи. Но вообще-то барсуки хищники.

— И откуда ты это знаешь?

— Мне Алекс рассказывает. Он же биолог. Знаешь, какую интересную вещь он мне рассказал? Если смотреть на совсем неизвестное животное, то с большой долей вероятности хищника от потенциальной пищи можно отличить по глазам. Нет, не по выражению глаз. У хищника глаза смотрят вперед, у него стереоскопическое зрение, предназначенное определять расстояние до жертвы, а у тех, на кого охотятся, глаза расположены по бокам головы, обеспечивая максимально возможный обзор, — Гарри с энтузиазмом иллюстрировал рассказ, сначала показывая пальцами направление сходящегося взгляда хищника, а потом прикладывая кулаки куда-то около ушей, где должны оказаться глаза травоядного. — А помнишь, в кого Марго умеет обращаться? Алекс сказал, это всё родственники, к куньим относятся, ну, типа куницы. Здорово, да?

— Ты меня совсем запутал. Я про Хаффлпафф говорил.

— Ну и я про них. Марго ихний фамильяр.

— Нет, я про то, что они крепкие ребята оказались. Непоколебимые. Твердые, как гранит.

— А что ты хочешь? Они же земные маги.

Тут Гарри в голову пришла мысль, и он чуть поежился.

— А что им руки обжигает, может, у них Сердце Магии такое. А нам ведь тоже за него браться… К тому же мы чужаки. Помнишь, фамильяры рассказывали?

— Ну, это еще не скоро, — содрогнулся Драко.

***

Как и ожидалось, накануне второго испытания исчезли подруга Диггори Чжоу, первокурсница Шармбатона Делакур, Гермиона Грейнджер, за которой настойчиво ухаживал Крам, Луна Лавгуд — единственная, кто общался с Шарлем Фламелем, и… Невилл Лонгботтом. По поводу чего ухохатывался Драко.

— Скажи спасибо, что никто не знает, что я дружу с тобой, — отбрил Гарри, и Малфоя передернуло, когда он представил, что его заперли на дне озера.

Марго не подвела, и когда Гарри, наевшись жаброслей, нырнул, она уже ждала его, чтобы показать пленников. Легкое верткое тело, мелькающее между камнями, водорослями, рыбами, гриндилоу и книдариями, не бросалось в глаза, и никто из зрителей или судей не заметил ловкого помощника Поттера.

Конечно, не могло случиться, чтобы все обошлось без сюрпризов. Последнее место разделили между собой Шарль и Флер, поскольку английские гриндилоу сильно покусали французов в самом начале, и те, эвакуированные в Больничный корпус, не могли продолжать соревнование. Третье место занял Диггори, благополучно обнаруживший и спасший Чжоу.

Проблему судьям составил Крам. Нырнувший чуть раньше других, он увидел сосредоточенно плывущего мимо него Гарри и пристроился за ним. Так что к пленникам они подплыли одновременно и одновременно дотронулись до них, что видели и судьи, и имеющие омнинокли зрители. Однако Крам сразу после этого всплыл и, набрав воздуха, снова нырнул.
Увидев, что Гарри, развязав Невилла, взялся за маленькую Делакур, Крам, освободив от оков Гермиону, всплыл с ней и, передав ее на берег, нырнул опять. К этому моменту Гарри справился со всеми веревками, и Крам, подплыв к Гарри, помог ему вытащить всех пленников на берег.

Перед судьями возникла дилемма: нашли пленников Гарри и Виктор одновременно, вытащил из воды Крам свою узницу раньше, чем Гарри, но пока он всплывал первый раз, Гермиона оставалась связанной, а Гарри уже Невилла развязал… Что считать моментом освобождения, в правилах не было оговорено, так как никто не предположил подобных накладок…

К тому же Дамблдор настаивал, что Крам заслужил штрафные баллы, так как… не пользовался магией для ныряния и плавания, а соревнования все же между магами. Эти инсинуации остальные судьи отмели категорически, утверждая, что достаточно использования магии при освобождении пленника от уз.

В общем… Гарри и Виктор получили одинаковые баллы.

Водоплавающий Крам оказался в центре внимания. Оказалось, что чемпион среди школьников по квиддичу был мастером спорта по фридайвингу. А привыкший плавать в водоеме около Дурмштранга круглый год, в том числе в проруби, Виктор вообще не считал воду в Черном озере холодной.

***

— Ты обратил внимание? — обратилась Помона к Северусу. — Флитвик явно переживал за мальчика, сочтя турнир какой-то ловушкой, ему и в голову не пришло, что Гарри сам что-то намудрил с несуществующей школой.

— Ты думаешь, что…

— Да. Нам нужны союзники. Все честные люди.

— Пригласи его зайти в мой кабинет.

Флитвик и Помона заглянули к декану Слизерина на второй вечер.

— Северус, ты хотел меня видеть? — декан Рейвенкло заинтересовано ожидал новостей. Филиус всегда в душе симпатизировал Снейпу, видя в нем талантливого мага и ответственного педагога. Внешняя суровость и язвительность зельевара полугоблина не обманывали.

— Филиус, мы с Помоной решили тебя кое с кем познакомить и, возможно, попросить твоей помощи.

И три декана камином отправились в комнату Ссаззисса. У Флитвика сразу загорелись глаза, как только он увидел такую странную комнату, понимая, что за этим кроется что-то необычное-необыкновенное. А когда в комнате появились четверо «зверей»…

— Неужели фамильяры, — восхищенно всплеснул руками маленький маг. — Фамильяры… — голос исполнился восторга и умиления. — Северус, это же чудо какое-то!..

— Это только предисловие. Что ты знаешь про стихии?

— Ох, знаю, конечно. Только человеческие маги давно перестали обращать на это внимание. Гоблины, те — да…

Фамильяры с удовольствием познакомились с маленьким профессором, который так наслаждался их присутствием.

— А как бы ты факультеты по стихиям поделил? — заинтересовался Снейп.

— Так это просто, — посмеиваясь, ответствовал Филиус, радуясь вниманию зельевара. — Слизерин — вода, Хаффлпафф — земля, Рейвенкло — воздух, Гриффиндор — огонь. Кстати, вам с Помоной повезло соответствовать своим факультетам.

— Вот и рассказывай тебе новости, когда ты сам все знаешь.

— Это же очевидно. Основатели были очень сильными стихийными магами. Естественно, четыре их факультета — четыре основные стихии. Когда кто-то решил избавиться от упоминания стихий, он заменил распределение на факультеты со склонностей к стихиям на врожденные темпераменты, что достаточно грамотно. И что бы нам ни пела Шляпа, в основном она отправляет холериков на Гриффиндор, а флегматиков — на Хаффлпафф. А тебе об этом фамильяры рассказали?

— И не только об этом. Видишь ли, в Хогвартсе оказались замурованы старинные артефакты, помогавшие обучать студентов. Про «Сердце Магии» слышал?

— А как же? В старину у каждого наставника такой был. А что такие в Хогвартсе были, нет, не встречал нигде.

— Фамильяры уже второй год ищут. На Слизерине и в Хаффлпаффе нашли.

— А… вот почему ваши дети резко пошли вверх…

— Мы подумали, что-то не то в башнях. Не поможешь поискать?

— Я?! Я должен помочь фамильярам?! Да с огромнейшим удовольствием!

Совместные усилия профессора чар и фамильяров неожиданно быстро принесли результат, причем результат удивительнейший, только в волшебном здании и возможный в принципе. В башне Рейвенкло оказался скрыт чарами ненаходимости... целый этаж. Идешь сквозь него и не замечаешь, что он есть. Флитвик ликовал от всей души, но…

— Нужно где-то найти мага воздуха. Пока директором Дамблдор, уйти я не смогу, нужен человек, который будет работать подпольно… Я — деканом факультета Рейвенкло, он — Главой Дома Рейвенкло… Чтобы согласился оставаться в тени, но выкладывался при этом всерьез… Мои орлята тоже достойны инициации…

— Маг есть, — прокурлыкал Серафим. — Но есть загвоздка. Он вообще полностью на нелегальном положении.

— Так это то, что надо, — потирая руки, воскликнул Филиус Флитвик, — мы же всё равно не можем работать открыто.

— Я поговорю с ним, — ответил Серафим.

И исчез, пошел разговаривать с… Регулусом. Привел он Регулуса почти насильно. Снейп стоически старался не улыбаться. Регулус ощущал себя страшно неловко: ну какой из него Глава Дома? Причем сам-то он заканчивал Слизерин… В общем, куда ни посмотри… Но Флитвик так ему обрадовался, схватив его руки в свои, пожимая и потряхивая…

— Регулус, можно мне тебя так называть?

— Да, конечно.

— Регулус, мы с тобой поднимем факультет на вершину славы. Ты еще не знаешь, какие у меня умные дети учатся. Ты будешь в восхищении.

А Серафим покачал головой, успокаивая Регулуса и упрекая того в недоверии. Он собирался втолковать юноше, что фамильяры не просто спутники волшебников.

— Нынешние маги всё позабыли. Хорошо еще, что чистокровные частью помнят, кто такие домовики. Мы тут понаблюдали… Некоторые волшебные существа сопровождают магов, но их не связывает ритуал, и фамильяры напоминают домашних животных.

— Я знаю про домовиков, странно было бы, если бы темный Блэк не знал о них. Но остальные фамильяры… Домовики разумная раса. А, скажем, книзлы? — недоумевая, что именно хочет донести до него серафим, неуверенно спросил Регулус.

— О чем я и говорю, — проклокотал птиц. — Без ритуала книзл — почти кошка. Ритуал связывает фамильяра и его «хозяина», создавая особенные взаимоотношения и приумножая магию и разум обоих. Если ты станешь Главой Дома, я стану твоим фамильяром, потому что я связан с Домом Рейвенкло. Мы могли только надеяться на такую удачу, но все получается отлично. Поверь, что мы не можем ошибиться. И если мы сказали, что ты подходишь — то ты подходишь.
   Как маги магические расы намного сильнее волшебников-людей. Фамильяр не просто аккумулятор магической силы и помощник мага. После ритуала фамильяр берет на себя ответственность за своего волшебника, он сам решает, как помогать партнеру, обладает правом вето, и да, в определенной мере становится даже чем-то вроде учителя. Так что тебя никто не забросит в глубину, чтоб ты выплывал сам. Не говоря о Флитвике и Снейпе со Спраут, ты будешь под опекой фамильяров Хогвартса, особенно — моей.

— Успокоил, — саркастически бросил Блэк, но на деле действительно почувствовал себя уверенней.

Чары с этажа снимали все вместе. Причем открывался он только для них и тех, кого они приводили с собой. Чары ненаходимости не рассеялись, а только делали исключение.

Ритуальный зал оказался круглым. По периметру шли колонны, парапет между которыми имел высоту примерно по пояс взрослому человеку. И был облицован изнутри синим авантюрином, камнем хоть и не прозрачным, но обладающим таинственной глубиной, с россыпью мерцающих крапинок, и бронзовыми элементами отделки… А над парапетом — только открытый чистый воздух, но парящая посреди зала золотистая сфера никуда не улетала.

Снейп предупредил давнего друга, что для него инициация точно окажется болезненной, но Регулус только криво улыбнулся, вспомнив чашу в пещере. Таким его и оставили под присмотром Серафима.

Почувствовав все связи Главы Дома, Регулус решил, что первым делом надо рассчитаться с долгами перед Домом Слизерин, и пригласил на инициацию двух мальчишек и девушку с водного факультета, увидев сразу их сиротливые капельки, как это ни покажется странным.

Северус проводил в башню своих змеек, огорченных тем, что они не настоящие слизеринцы. Однако Регулус справился со своей задачей даже лучше Помоны, объяснив, что они ничего не теряют, а только приобретают. У них теперь два родных факультета: один — в котором они живут, а другой — откуда будут черпать магическую силу. И два наставника: любимый декан, который остается их деканом, и Глава Дома Рейвенкло, который, кстати, тоже заканчивал Слизерин, так что понимает все нюансы слизеринской души.

После этого Регулус взялся за программы обучения, чтобы быть в курсе, чем заняты его подопечные. А как только умудрялся выловить Флитвика свободным, требовал полную характеристику по всем рейвенкловцам…

Шесть человек Регулус отправил пройти инициацию у водных, пятерых — у земных, провел инициацию четырех хаффлпаффцев… И стал по одному инициировать своих.

— Начни с Луны, — безапелляционно поруководил полугоблин. — Девочка неимоверно талантлива. Она ходит по грани между мирами. И она более других нуждается в особой поддержке.

В зависимости от собственной силы инициированные волшебники получили способность по-новому взаимодействовать с Магией. «Магия есть Желание», — это все они слышали и безуспешно пытались желание это вложить в заклинание или движение палочки. И не понимали, почему учителя укоризненно качают головой. Теперь разобрались. Формулы и движения как раз ничем приправлять не нужно. С Желанием нужно обращаться к самой Магии.

Магия, Сила, Энергия… Она наполняет пространство… Некоторые стали чувствовать ее словно движение воздуха, другие — видеть что-то типа клубящихся струй, для кого-то она переливалась разноцветием, как северное сияние, кому-то открылась запахами, а кому-то звуками… К новому восприятию мира нужно было привыкнуть.

Однако стало понятно, что означает «магия — это желание»: твоя собственная энергия тянулась наружу, вмешивалась в эту, разлитую вокруг, которая пронизывала всё-всё, и изменяла то, что ты хотел, так, как ты хотел. А палочки и формулы ничего не меняли сами по себе и при отсутствии твоего желания ничего вообще не делали. Они только уточняли, указывали… помогали твоему желанию не уйти в сторону, не растечься, не разбушеваться… Поэтому можно и без палочки, если тщательно сконцентрироваться… Ой!.. слоник…

***

К третьему испытанию Диггори был на третьем месте. Лабиринт активно рос, поэтому ясно было, что третье испытание соответствует плану.

— Барти постарается тебе помочь в лабиринте, он заинтересован в твоей победе, но делать это будет скрытно, не приближаясь к тебе, а мешая другим, — рассудил Снейп, инструктируя Гарри. — Вот мы и оставим ему соперников. Чем быстрее ты окажешься у Кубка, тем меньше они пострадают. Поэтому не отвлекайся. Лир, какие рекомендации?

— Мы идем насквозь. Для лабиринта свозят разных животных, монстров и нечисть. Устроители сами ходят, удивляются… Я зайду в лабиринт, когда половину монстров туда уже загонят. Сколько кого там будет, почему-то никто толком не знает. Так что нунда для компании никого не удивит. А Серафим подстрахует сверху. Да, Серафим?

Серафим курлыкнул насмешливо и, потянувшись, распахнул крылья. Как всегда, это зрелище завораживало всех и заставляло отвлечься от любого разговора. Очи на перьях словно бы прищурились и кокетливо захлопали веками.

— Не дразнись, — бросил Лир. — Гарри, ты заходишь в лабиринт и ждешь. Никуда не двигаешься, чтобы ни на что не напороться. Я выхожу к тебе сразу. Атакуешь без промедления. Я то бросаюсь на тебя, то прыгаю в сторону. Ты не отстаешь. Пользуешься любыми заклинаниями, кроме непростительных, а то еще оштрафуют. Я иду насквозь к центру, ты идешь за мной. Если что встает на пути, можешь тоже бросать заклинания, но постарайся никого не убить, пожалуйста. Опасных я отгоню. Соперникам приблизиться не дам. Мы такой спектакль всем покажем!.. Как только оказываемся в центре, хватаешь кубок. Всё? — нунда обернулся к Снейпу.

— Да. Я жду на кладбище заранее. Драко, и не проси. Не знаю, что я смогу там сделать, но если я буду беспокоиться о тебе, пользы от меня точно не будет. Алекс?

— Я, конечно, подстрахую, но Гарри придется все делать самому. В ритуале должен участвовать именно он, а не я.

— Это понятно, — вздохнул Северус. — Гарри?

— Я все помню, все знаю. Сам никуда не лезу. Сделаю все, как надо…

Третий тур прошел как по маслу. Хотя, когда перед началом объявили, что значат баллы, заработанные в двух первых испытаниях, Гарри не удержался от смеха. Разница в количестве заработанных баллов давала количество секунд, на которые Чемпионов позже или раньше впускали в лабиринт… в обратном порядке. То есть сначала впустили Флер и Шарля, потом Диггори, а последними Крама и Поттера, которые пожелали друг другу удачи, соприкоснувшись кулаками, совсем как маглы.

Лир провел Гарри без задержек. Кажется, все монстры разбегались с их пути. Когда Гарри дотронулся до кубка, ни одного соперника даже близко не наблюдалось. Так что на кладбище его выкинуло в гордом одиночестве.

Фейерверк сработал в штатном режиме, и все остальные Чемпионы были выдернуты из лабиринта автоматически. Серафим и Лир, естественно, исчезли.


ЧАСТЬ 11. НЕОЖИДАННОЕ ОБВИНЕНИЕ


Кладбище отличалось… кладбищенской эстетикой мрачности и запустения. Несколько давно мертвых деревьев покачивали ветвями под короткими, но внезапными порывами пронизывающего ветра, вплетая в его тоскливую песню свой скрип. Диким образом разросшиеся кусты в этом всеми забытом углу шуршали то ли листвой, то ли мелким зверьем, прячущимся в корнях. Там и тут тянули свои корявые руки покосившиеся кресты…

Алекс забился подальше, чтобы не попасться на глаза или куда там еще Волдеморту, все-таки тот был очень сильным магом, даже и в этом кошмарном гомункуле. Гарри старался держать себя в руках и не позволить себе начать активно отбиваться, что неожиданно оказалось труднее, чем он предполагал.

Барти, уже избавившийся от личины министерского сотрудника, смеясь, отобрал у Гарри палочку, воспользовавшись, как он считал, растерянностью мальчика от попадания в такое странное место. И, продолжая смеяться, привязал Гарри к кресту на могиле Реддла-старшего. Нужно было побарахтаться, так чтобы не видно было, что он поддается добровольно, но в то же время не сопротивляясь на самом деле.

Гарри пытался изобразить шоковое состояние. Актер он, прямо скажем, не очень… Зато очень хотелось приложить Барти каким-нибудь заковыристым заклинанием. Магия — штука тонкая, и подросток изо всех сил стремился продемонстрировать ей, что легко мог бы освободиться и действует по своей воле. Кажется, повезло, все-таки самомнение Барти играло на руку Гарри.

Через пару минут появился Питер с гомункулом на руках, вызвав приступ тошноты. Та же самая жуткая личина на изуродованном маленьком тельце выглядела еще отвратительней, чем на затылке Квиррелла.

Котел с кипящим зельем и поднимающимися над ним спиралями фиолетового пара между забытыми могилами смотрелся, по мнению Поттера, вполне готичненько. Барти бросил туда еще пару каких-то травок, невнятно бормоча себе под нос. И начал, собственно, жутковатый ритуал… Взяв почтительно из рук Хвоста «младенца», он торжественно опустил его в котел. Судя по всему, гомункулу от этого было ни жарко, ни холодно.

Дальнейшая речь Барти звучала восторженно и патетически:

— Кость отца, взятая без спросу…

Из-под ног Гарри выкопалась сероватая кость, кажется, берцовая. Барти поднял ее и опустил в котел.

— Плоть слуги, отданная добровольно…

Скуля и подвывая, Петтигрю сам протянул руку над котлом, и Барти ловко отсек кисть, заткнув Хвоста Силенцио. С каждым подношением зелье в котле вскипало бурными пузырями, в небо выплевывало клубы пара, а гомункул постепенно вырастал сначала до размера пятилетнего ребенка, потом — подростка, затем — юноши…

— Кровь врага, отнятая насильно…

Барти Крауч издевательски подошел к Гарри и насмешливо протянул к нему руку с клинком. Четко и внятно мальчик мысленно произнес: «Отдаю свою кровь добровольно, Магия мне свидетель!» Полоснув по руке подростка, Барти набрал в небольшую чашу обильно хлынувшую кровь и направился к котлу. Подняв чашу, он резко перевернул ее, выплеснув в котел «кровь врага».

Зелье в котле круто забурлило, внезапно меняя цвета по всему спектру радуги, Барти в отчаянии забегал вокруг, пытаясь выхватить из котла своего повелителя… Но выхватывать было нечего. Истошно визжа, гомункул с неимоверной скоростью стал распадаться на все более мелкие части и вскоре испарился полностью, а над котлом всплыла покоцанная, но все же узнаваемая душа Волдеморта, на которую Гарри смотрел во все глаза. Голубые дымки слетались к фантому…

«Спасибо», — вдруг прошелестело в сторону мальчика, и освобожденная душа унеслась из мира людей.

***

— Никому не двигаться! Работает аврорат! — громогласно прогремело над кладбищем, и со всех сторон стали подниматься фигуры авроров. Этого не ожидал никто. Снейп, прятавшийся неподалеку, моментально аппарировал подальше. Барти и Петтигрю скрутили в мгновение ока.

Гарри, сам не понимая почему, только успел прошипеть заметавшейся Нагайне «уходи, спрячься!», как был отвязан от креста и закован в антимагические наручники. И тут же плотно заблокировал Алекса, сказав: «Извини. Вокруг слишком много авроров».

Подростка доставили в какой-то кабинет. Шкаф с папками и книгами, письменный стол, заваленный бумагами, и пожилой аврор-дознаватель, отличавшийся профилем, напоминающим утомленную хищную рыбу… Даже стула для посетителя не было. Двое авроров остались стоять за спиной мальчика. Дознаватель вздохнул и стал заполнять бланк, а на лежащем рядом свитке что-то быстро застрочило Прыткопишущее Перо.

— Гарри Поттер?

— Да, сэр. За что меня арестовали?

— Вас задержали до выяснения. А нужно ли вас арестовывать, мы сейчас решим. С вашей помощью, — дознаватель неприятно улыбнулся. — Зачем вы оказались на кладбище? Не рекомендую отнекиваться. Авроры видели ваше появление, вы явились сами.

— Меня принес Кубок с Тремудрого турнира! — возмутился Гарри, чувствуя, что его в чем-то обвиняют, но старался не демонстрировать свое отношение к допросу.

— Кубок, значит.

В этот момент в кабинет постучали, и с важным видом всепонимающего всепрощения на лице к столу прошествовал Дамблдор.
Гарри инстинктивно обрадовался. Как бы лично он ни относился к директору, но тот все же был предводителем Сил Света и, конечно, пришел защитить своего адепта.

— Я директор школы Хогвартс, в которой учится этот мальчик, — веско проговорил Дамблдор. — Поэтому могу быть полезен. Также я присутствовал при ритуале возрождения так называемого Темного Лорда.

— Да-да. Конечно. Я рад вас выслушать, — услужливо засуетился дознаватель и трансфигурировал ненужную стопку макулатуры в удобный стул с высокой спинкой. — Вы готовы отвечать на вопросы?

Дамблдор величественно кивнул.

— Тогда могли бы вы охарактеризовать для нас задержанного? Он аккуратный, исполнительный, дисциплинированный, хорошо учится?

— К сожалению, нет. Поттер склонен нарушать школьные правила, игнорировать распоряжения педсостава, дерзить учителям, находить приключения, пренебрегать учебой. Я думаю, слава Избранного и мальчика-который-выжил вскружила ему голову.

Гарри просто задохнулся от изумления.

— Очень показательно, — проговорил дознаватель, ехидно сверкнув глазами. — Господин директор, не будете ли вы так любезны сообщить, что вы наблюдали на кладбище?

— Это моя вина! — с пафосом и скорбным вздохом ответствовал Дамблдор. — Я был так уверен в светлом даре мальчика, что проигнорировал даже его умение говорить на парселтанге… Я упустил время, когда ребенка нужно было остановить… Да. Но надеюсь, еще не все потеряно, и при соответствующих действиях нам удастся вернуть его на путь истинный. Нужно только забыть о жалости и поступить сурово, но справедливо, — директор словно забылся и говорил сам с собой…

— Ох, извините! Я так расстроен… — и далее голос его зазвучал ровно и безэмоционально, как при чтении сухого отчета: — Будучи наблюдателем от Визенгамота за операцией аврората по обезвреживанию сами-знаете-кого, я был неприятно удивлен и обеспокоен появлением Поттера, я подумал, что мальчику грозит опасность.
   Однако, когда Барти Крауч брал у него кровь, я четко и ясно слышал обращение Гарри Поттера к Магии, которое однозначно свидетельствует, что мальчик добровольно участвовал в темном ритуале. И даже когда на него уже надели наручники, он что-то говорил на парселтанге. Я, конечно, не могу понимать язык змей, но отличаю его от обычного шипения.

И директор прикрыл лицо рукой, словно в горестной обреченности…

— Но, простите, — не выдержал Гарри, — это же так надо было… Это же я специально… Поэтому Волдеморт развоплотился… Он больше не воскреснет… Я победил его окончательно… — мальчик сначала говорил все громче, стараясь добиться понимания, но, видя презрительно искривленные губы и насмешливые взгляды, стушевался и заканчивал уже растерянно и безнадежно.

— Вот видите, — с апломбом заключил Дамблдор, — у ребенка мания величия. Он не только сорвал операцию по аресту сами-знаете-кого, у него просматриваются темномагические задатки, и эту склонность необходимо решительно искоренить!

— Огромная вам благодарность, господин директор! Огромнейшая! Разрешите вас проводить?

Директор благосклонно кивнул, дознаватель почтительно проводил его до дверей, по дороге мимолетом отменив трансфигурацию стула, а Гарри судорожно вздохнул от внезапной нехватки воздуха.

Дознаватель с довольным видом вернулся к своей работе.

— Гарри Поттер, вы арестованы на время следствия по обвинению в добровольном участии в темномагическом ритуале, вмешательстве в действия аврората и освобождении сами-знаете-кого от справедливого возмездия закона, а так же использовании запрещенных темных заклинаний. Ваше дело как несовершеннолетнего будет выделено в отдельное производство. А также вся информация будет доведена до сведения ваших опекунов. Проводите арестованного в сто пятую камеру, — обратился он к аврорам, все это время неподвижно стоявшим за спиной Гарри.

***

— Я вообще ничего не понимаю, — признание своей несостоятельности, вероятно, не очень просто далось декану Слизерина.

Ссаззисс, Лир, Серафим, Маргарита, Северус, Драко с Владом, Люциус, Кричер, Регулус, Помона и Флитвик собрались, как всегда, в апартаментах Ссаззисса. Согласно общему мнению, решено было позвать и Сириуса как крестного, несмотря на то, что он мог все испортить своей горячностью, хотя и не понятно, что именно, но испортить мог.

— Гарри арестован. Мне как опекуну пришел протокол допроса.

Северус продемонстрировал официального вида свиток и прикрепленный к нему флакон. Ссаззисс активировал свой Омут памяти, и Снейп вылил в него содержимое флакона. Над Омутом поднялся пар, уплотнился, и как на экране, на нем появилась запись происходящего в кабинете дознавателя.

Северус выглядел потерянным.

— Конечно, после официального запроса Дамблдору стало известно, что я опекун Гарри, что неприятно, но на фоне произошедшего кажется не существенным. Я был совершенно уверен, что Дамблдор собирается разделаться с Темным Лордом руками Гарри, для чего и делает попытки на свой лад воспитывать из него героя. Я… Я считал, что он обрадуется, что Волдеморт повержен. Быстро и без лишних жертв, — Северус был действительно в абсолютной растерянности. — Насколько я его знаю, Дамблдор не только не доволен… Дамблдор в ярости… Господа… — Северус развел руками.

Тихо потрескивал камин. Тени языков пламени мягко скользили по стенам. Фигуры людей и фамильяров замерли в задумчивости.

— Если я скажу глупость, поправьте меня, — вдруг неуверенно проговорил Влад. — В некоторых реальностях Дамблдор только играет светоча Света, — он хмыкнул на невольный каламбур. — Мечтающий об абсолютной власти в магическом мире, Дамблдор там последовательно и не спеша строил свою репутацию победителя всех Темных Лордов, начиная от якобы друга Гриндевальда, — голос Влада наполнился горечью. – Как вы знаете, чтобы бог простил нас, надо покаяться, а для этого надо прежде всего согрешить.
   Чтобы побеждать Темных Лордов, их надо создавать. Что, если Том не был промахом воспитателей? Что, если его намеренно взращивали… Тогда Дамблдор не собирался позволять Гарри победить Волдеморта. Гарри должен был погибнуть в бесплодной попытке. Победа должна была исходить из рук Дамблдора. Тогда мы сломали ему всю игру…

Все задумчиво переглянулись. Страшная картина выглянула из мутных образов прошлого.

— Дамблдор никогда не сдается, — твердо произнес Северус. — Если какие-то его планы рушатся, он тут же строит новые. Его фантазии ничем не ограничены. Если ты прав, мы в… кхм… понятно, где.

— Он будет воспитывать нового Темного Лорда из Гарри вместо испарившегося Тома, — неожиданно проклокотал Серафим.

— Ну, это мы ему не позволим, — Снейп непримиримо прищурился.

— Господа, — промурлыкал Лир, — если всё так, как нам сейчас представилось, то Дамблдор «сразу играл на двух сторонах доски». Отправив Гарри к так называемым родственникам, он мог ожидать получить как несчастного щенка, который потянется к первому, кто его приласкает, и станет эпигоном Дамблдора, так и озлобленного волчонка, из которого можно растить будущего Темного Лорда. Так что теперь он просто активно переключается на второй вариант.

— А это значит, Гарри ждут новые испытания. Причем, если по первому варианту Дамблдор его подстраховывал, не желая потерять или затупить инструмент, то теперь он будет играть жестко, — проговорила Марго. — Доверие и любовь Гарри ему уже не нужны, а Темный Лорд нужен срочно.

Сириус неоднократно пытался подхватиться и куда-то бежать. Он вскакивал и метался по комнате, непроизвольно рыча и скаля зубы. Общими усилиями его едва утихомиривали.

— Сириус, постарайся еще немного не высовываться. Петтигрю арестован. Это разошлось по всем изданиям. Тебя вот-вот оправдают. Нам сейчас только не хватает твоих эскапад. Ты ничем не сможешь помочь, если теперь куда-то ринешься. Нужно думать…

Думать, конечно, Сириус не умел. Накладывать на него Конфундус, чтобы сбить с намерений, было бесполезно, у него и так в голове наблюдался бардак. От дополнительного хаоса принципиально ничего не менялось. Применять Империо никто не хотел. Все же Сириус был «своим».

Лир взялся опекать анимага лично и гарантировал, что не даст ни во что вляпаться. Вспышка магии фамильяра — и вот уже перед ними тоскливо заскуливший пес. Лир поднял его зубами за шкирку и утащил, как сделал бы это со своим котенком.

***

Лета у Гарри просто не было. Мальчик старался изо всех сил прочистить мозги, но постоянный зябкий туман не отпускал и не давал ясно мыслить. В камере при аврорате дышалось более-менее, но на допросы и на встречи с защитником, которого так и не удалось запомнить, водили в антимагических наручниках, и Гарри каждый раз возвращался измочаленным.

Что пытались у него выведать, Гарри не понял. Он еще в первый раз все рассказал, как было. А они все повторяли и повторяли свои вопросы… По кругу и по кругу…

Куда делся Кубок… С какой стороны вышел Барти Крауч… Когда Крауч договорился с Гарри о встрече на кладбище… Какие заклинания читал мистер Крауч… Кто научил Гарри, как следует отвечать на вопросы Крауча… Как давно Гарри обучается темной магии… Откуда появился Питер Петтигрю… Что было у него в руках… С кем из Пожирателей Смерти знаком Гарри Поттер… Какие ингредиенты Барти Крауч бросал в котел… Каким темным чарам обучали Гарри его покровители Северус Снейп и Люциус Малфой… На скольких сборищах Пожирателей Смерти Гарри присутствовал лично… Что обсуждали на этих встречах… К какой могиле привязали Гарри… Чем… Почему он не сопротивлялся… Кого еще видел Гарри на кладбище… Пожиратели Смерти на своих встречах были в масках или без…

Гарри уже казалось, что эта карусель никогда не кончится…
Свой день рождения Гарри не заметил. Впрочем, в камере бег дней и ночей практически не ощущался. Окон не было, а неяркий свет постоянно горел одинаково. Даты ему сообщал защитник, но Гарри никак не удавалось сосредоточиться. Разблокировать Алекса он не решался.

Потом начались слушанья в суде. Гарри надевали антимагические наручники в камере, чтобы вести в суд, и снимали на время заседания, когда их заменяли цепи кресла подсудимого. В голове слегка прояснялось, и он хоть мог слышать, что происходит.
Слово ему дали лишь однажды, на первом заседании, спросив, признает ли подсудимый Гарри Поттер себя виновным в инкриминируемом ему преступлении. Нет? Считает ли подсудимый Гарри Поттер, что имело место преступление? Тоже нет? И всё. Постоянно действующее Силенцио не снимали с него больше ни разу.

***

— Мы просим выслушать свидетеля защиты.

— Суд приглашает свидетеля защиты лорда Люциуса Малфоя.

— Уважаемый Суд, я являюсь сотрудником Министерства, а именно Комитета по Устранению Опасных Существ. На момент проведения ритуала бывший Темный Лорд не являлся человеком — магом, сквибом либо маглом, а являлся личем, следовательно, находился в нашей юрисдикции. Аврорат обязан был согласовать свою операцию с нашим Комитетом, тогда не произошло бы никакой путаницы. Подозреваемый Гарри Поттер действовал по поручению Комитета по Устранению Опасных Существ как сторонний наемник по согласию с опекуном Гарри Поттера. Мальчик вел себя в соответствии с полученными им распоряжениями, под наблюдением взрослого мага, чьи воспоминания находятся в распоряжении защиты. Комитет и я лично как разработчик операции полностью берем на себя ответственность за действия привлеченного лица.

— Комитет не имел права привлекать к своей операции несовершеннолетнего без санкции министра Фаджа. Поэтому действия обвиняемого должны квалифицироваться как действия частного лица.

— Однако выступление данного свидетеля может рассматриваться Судом как смягчающие обстоятельства, доказывающие благие намерения моего подзащитного.

— Суд не рассматривает вопросы намерений, Суд рассматривает совершенные правонарушения.

— Защита настаивает на просмотре Судом в Омуте памяти воспоминание любого из авроров.

— Отказано. Операции, проводимые авроратом, находятся под грифом «секретно».

— Защита настаивает на просмотре судом в Омуте памяти воспоминание независимого свидетеля. Воспоминания находятся в распоряжении защиты.

— Отказано по той же причине. Записи, находящиеся в распоряжении защиты, надлежит сдать в аврорат.

Из выступления защиты:

— Ребенка все равно нельзя отправить в тюрьму, приговорить к поцелую дементора, запереть его магию, наложить полный Обливиэйт, даже присудить штраф. Стороной обвинения в делах против несовершеннолетних неоднократно предлагалось приложить к подсудимым детям ослабленные формы этих же наказаний, однако Суд каждый раз отклонял данное предложение, сочтя недостойным так поступать с детьми. Я надеюсь, что и в этот раз Суд будет милосерден к мальчику.

Из выступления обвинения:

— Совершенно очевидно, что во всех предыдущих случаях дети не были виновны в совершении темного колдовства, однозначно запрещенного в Магической Британии. Напротив, детей пытались оболгать темные маги, и оправдание детей было неизбежно. В данном же случае мы имеем дело с прямо противоположной ситуацией, и косвенным доказательством вины подсудимого является сам факт, что и опекун подсудимого, и свидетель защиты — бывшие Пожиратели Смерти, хоть и оправданные в свое время!

***

— Прения сторон закрыты! — объявил председательствующий и добавил: — Суду полностью удалось установить все обстоятельства дела и восстановить всю картину преступления. Прежде чем начнется голосование, по личной просьбе Северуса Снейпа, являющегося опекуном подсудимого, ему предоставляется право выступить с частным обращением. Прошу вас к трибуне!

— Насколько мне известно, — начал Северус Снейп, — в течение этого столетия были два прецедента, на которые я прошу обратить внимание: Магическая Британия против Саманты Альбек и Магическая Британия против Френсиса Бека. Насколько я понимаю, это единственный путь для Суда, позволяющий достойно выйти из сложившейся ситуации.
   В обоих случаях Суд счел возможным применить статью из Опекунского Кодекса. Если уважаемый Суд считает преступление моего подопечного слишком серьезным для возможности амнистировать его по малолетству, я настоятельно прошу вспомнить, что до совершеннолетия волшебника за все его действия отвечает опекун. И я как опекун официально заявляю, что готов нести ответственность за преступление, совершенное моим подопечным. Спасибо.

Если бы у Гарри была возможность, он бы сейчас кричал: «Нет! Северус, нет! Не надо!»

В этот момент раздался ехидный голос с одного из судейских мест:

— А уважаемый опекун отдает себе отчет, что, будучи взрослым, он как раз может быть подвергнут любому из перечисленных «взрослых» наказаний. Опекун хочет отправиться в Азкабан?

— Вполне отдает себе отчет, будучи в ясном уме и твердой памяти, — язвительно отбрил Снейп. — Если Суд сочтет, что преступление достойно Азкабана, значит, я приму заключение в Азкабане.

«Нет! Нет!» — мысленно умолял Гарри.

— Есть желающие высказаться по сути просьбы Северуса Снейпа как опекуна подсудимого?

— Да, господин председатель! Обвинение хочет объявить свою позицию по данному вопросу. Мистер Снейп не юрист и не в курсе всех имеющихся норм законодательства Магической Британии. А юриспруденция обладает обширным набором различных кодексов. Действительно, в последнее время прискорбно мало дел заводят против детей, что привело к печальному падению нравов среди юношества, верящего в свою безнаказанность.
   Опекунский Кодекс на самом деле позволяет опекуну просить перенести на него ответственность за действия подопечного. Но не обязывает Суд делать это по достижении подопечными возраста девяти лет. У наших предков были подробно разработаны меры по пресечению противоправных действий малолетних преступников. Прошу судей ознакомиться с выписками из Кодекса Юных Магов.

На столы перед судейскими легли листы законов, скопированные из древнего манускрипта.

— Но этими законами не пользовались лет триста, — раздался недоуменный голос кого-то из судей.

— Тем не менее их никто не отменял. Это действующее законодательство, которое дает Суду возможность вынести адекватный приговор.

***

— Итак, — объявил председательствующий, просматривая поданные ему свитки, — на голосование выносятся следующие предложения: от обвиняемого — оправдать его по отсутствию состава преступления; от защиты — амнистировать подсудимого, учитывая смягчающие обстоятельства, а именно: сотрудничество с Комитетом по Устранению Опасных Существ Министерства, уничтожение сущности так называемого Темного Лорда в процессе ритуала и малолетство подсудимого; от опекуна подсудимого — объявить его, опекуна, ответчиком по делу и перейти к прениям по налагаемой на него мере пресечения;
   от обвинения — в согласии с нормами Кодекса Юных Магов, под действие которого подсудимый попадает как несовершеннолетний, учитывая тяжесть преступления, отнесенного к категории тяжелых, и возраста подсудимого в полных четырнадцать лет на текущий момент, приговорить подсудимого к публичной порке розгами по обнаженным ягодицам в стенах ближайшего к месту его постоянного пребывания учебного заведения в присутствии всех учеников и всего преподавательского состава, а также в присутствии представителя-наблюдателя от судебного органа, выносящего приговор, и лица, фиксирующего приведение приговора в исполнение, в количестве ста ударов розгами руками представителей исполнительной власти. Предлагаю перейти к голосованию.


ЧАСТЬ 12. ПРИГОВОР ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ


В сознании Поттера всё поплыло, и все дальнейшие звуки он воспринимал как белый шум, не доходящий до рассудка, вплоть до громогласного: «Приговор вынесен и обжалованию не подлежит».

Двое авроров вывели несопротивляющегося мальчика из зала суда в соседнее помещение. Там они долго ждали, получая какие-то бумаги и инструкции, после чего опять повели его куда-то, откуда аппарировали почему-то на территорию Мунго и камином перешли из Мунго в Больничное крыло Хогвартса.

Переговорив с медиведьмой, они получили в свое распоряжение один из боксов, предназначенных для изоляции высокозаразных больных, на время превращенный в камеру заключения. Всё это Поттер воспринимал краем разума, находясь в прострации.

***

Первые сутки Гарри очень смутно осознавал, где он находится. Туман в голове не проходил, словно он надышался какими-то ядовитыми парами. Он как лег на кровать, зайдя в помещение, так и лежал, ни на что не обращая внимания. Подняться и оглядеться его заставила естественная потребность организма, которая наконец до него достучалась.

Бокс был очень маленьким, с двумя дверьми — одной мощной, похожей на двери в хранилищах банка, и маленькой невзрачной в торце помещения. За ней и обнаружилось необходимое Гарри оборудование: унитаз. Кроме унитаза там находился умывальник и душ. Гарри кое-как справился с попыткой снять с себя тюремную робу: слабость накатывала и от нервного потрясения, и от суммарно долгого уже нахождения в антимагических наручниках. Из-за этой слабости наручники особо мешали снять рубаху, хотя она и была скроена из расчета на них.

Приняв душ, Гарри бросил одежду в санузле, решив постирать чуть попозже, когда передохнет от изматывающей процедуры в душе. В боксе, или согласно его нынешнему назначению — камере, находились только кровать и маленький столик на колесиках, типа сервировочного. Да собственно для чего-нибудь другого там практически и не было места. Гарри снова лег на кровать и тут же уснул.

***

Ни Северус, ни Ссаззисс не могли пробиться к Поттеру, а ведь для связи фамильяра и Главы Дома с подопечным магические наручники не препятствие. Снейп вынужден был признать, что мальчик не желает общаться. И да, Алекс был прав: не владея окклюменцией, Гарри умел каким-то иным способом полностью закрываться, не оставляя ни щелочки.

Выспавшись, Гарри почувствовал, что сознание слегка прояснилось, и первым делом разблокировал Алекса, отчего-то решив, что в боксе они в безопасности. Чувствуя недовольство своего друга, мальчик испытывал некоторое смущение и неловкость, что так долго его не выпускал, но был уверен в своей правоте.

Алекс же, ощущая упрямую уверенность мальчика, решил эту тему не поднимать. Его педагогический опыт говорил, что в лоб спорить с детским убеждением бесполезно. Быстро восприняв всю информацию о произошедшем за время, пока он был отлучен от внешних сигналов, Алекс понял, что предстоящее необходимо будет обсудить, но попозже. Сейчас Гарри был не готов говорить об этом.

Робу они постирали, повесив сушиться на спинки кровати. И мальчик уже был доволен, что он наконец чистый.

Еще двое суток прошли как в тумане. Дверь открывалась, один аврор заносил поднос с едой и ставил на столик или забирал поднос после еды, второй в это время стоял в дверях и страховал. Гарри только горько улыбался, глядя на эти предосторожности, словно он мог броситься на аврора…

Поначалу Гарри не хотелось есть, но Алексу достаточно было продемонстрировать скептическую насмешку, и мальчик с сожалением понял, что ему нужны силы, чтобы быть твердым в момент, когда…

Довольно и того, что антимагические наручники вытягивают энергию. Хотя Алекс настоятельно попросил вникнуть в идею, что антимагические наручники ВСЕГО ЛИШЬ блокируют магию. То есть приводят мальчика к уровню, нормальному для любого обычного мальчишки. Наручники на самом деле не тянут из него силы и не мутят сознание. Этот эффект проявляется из-за привычки пользоваться магией и ощущать магические потоки вокруг себя, нынче недоступные.

— Постарайся мыслить как магл. Я понимаю, что это несподручно. Но это возможно. У тебя достаточно силы воли. Представь себе, что ты ослеп. Мир, который ты видел, пропал… Но если ты действительно захочешь, а не будешь распускаться, то сумеешь ориентироваться на слух и на ощупь. То же с временно недосягаемой магией.

Эти беседы и исчезнувшая неопределенность ближайшего будущего реально помогли. Поттер ел все, что приносили, поглощая пищу и не обращая внимания на вкус. Еда, физические упражнения, на которых настаивал Алекс и которые можно было себе позволить в столь стесненных условиях, душ… И разговоры.

Алекс пытался уговорить Гарри, что им обоим будет проще и лучше, если предстоящее испытание возьмет на себя он, Алекс. Он пытался убедить подростка, что для взрослого это не было бы проблемой, что он легко перенес бы и боль, и психологическую обстановку, не испытывая особого дискомфорта.

Гарри не уговаривался. Он был из той породы людей, которые не способны перекладывать на других свои невзгоды, даже если логика подсказывает, что другой справится с этим лучше. И это не является для них нравственным выбором, как можно было бы подумать, это какой-то внутренний психологический барьер, делающий подобный поступок невозможным.

Алекс отступился и попробовал зайти с другой стороны.

— Хорошо. Но мы можем пойти просто на полный контакт? И разделить все пополам? Как было у Дурслей? Друзья ведь должны делить опасности и злоключения и поддерживать друг друга?.. Разве нет? Иначе какая это дружба?

И у него почти получилось. Больше того, Алекс остался в убеждении, что действительно получилось: Гарри сначала вроде сомневался, а потом как-то посветлел и расслабился, словно испытав облегчение от того, что друг встанет рядом в тягостный момент.

Гарри и впрямь готов был уже согласиться. И… И тут ему пришло в голову, что друг хочет надуть его. Что в минуту, когда он полностью откроется, Алекс перехватит власть над телом и отправит Гарри на отдых, взяв всю тяжесть на себя. Вспомнив, что он «слизеринец», мальчик сделал вид, что согласен с предложением.

***

Через пару дней аврор, приоткрыв дверь, вдруг произнес: «К тебе посетитель», и в камеру ввалился Драко. Мальчики обнялись, словно хотели раздавить друг друга, постучали друг друга по спине со всего маха, потолкались плечом… Чем-то шумно и сумбурно делясь… перебивая друг друга… И вдруг смущенно замолкли…

— Ты как сюда попал?

— Сам не очень понимаю. Авроры поставили магический щит, никого не пропускают. Снейп пытался пробиться, доказывая, что он твой опекун, они не пускают, ссылаясь на решение суда. Гермиона крутится рядом, и Невилл, и Полумна… Вдруг аврор подзывает меня сейчас и говорит: «Проходи. Только дай руки — надеть антимагические наручники». Я и прошел. Все просили друг друга, если кому-то удастся к тебе попасть, передать тебе, что они тебе верят и хотели бы поддержать хоть чем-то. Снейп просил извиниться, что не смог тебя отстоять. И сказать, что он уверен, что ты выдержишь. И будешь выше всех сволочей. И что он тебя обнимает.

— Спасибо.

— Только я не только из-за этого пришел, — Драко посмурнел и засопел. — Я не думаю, что ты меня сможешь простить, но я пришел просить у тебя прощения. И я не знаю, что мне сделать, чтобы стать не таким виноватым.

— Да вроде никакой вины за тобой не числится.

— Понимаешь, я думаю, что это я виноват. В том, что сейчас с тобой… Нет, подожди, помолчи, дай я скажу сначала, — голос то и дело срывался, но Драко упрямо продолжал: — Я тем летом, после первого курса, сказал однажды, что мечтаю, чтобы тебя высекли в Большом зале. И я места себе не нахожу. Я думаю, что Магия меня услышала, и теперь…
   Вот! Я пойму, если ты теперь не захочешь со мной разговаривать… Или может, захочешь мне как-то отомстить, то я готов, вот… Я должен был сейчас прийти и сказать, и рад, что меня пустили. Потому что я понимаю и… Так вот, чтобы ты знал, кого проклинать, когда… Вот, я сказал, теперь ты можешь делать, что хочешь… — Драко опустил голову.

— Драко, с чего ты взял, что ты виноват? Когда ты это сказал, то была вспышка магии?

— Нет, но… Магия, она такая… Отец всегда говорит, мол, никогда не говори: я хочу или я мечтаю, а то магия услышит, и будешь потом всю жизнь себя корить.

— Драко, не говори глупости. Да даже если бы и так было, подумаешь, нашел из-за чего себя корить. Всего лишь порка. А я и не считаю, что ты виноват. Так что перестань об этом думать.

— Я просил директора, чтобы он разрешил мне тоже… А он сказал, что категорически — нет, нет и нет.

— Что тебе тоже? — недоуменно уточнил Гарри.

— Ну, чтобы меня тоже… Рядом с тобой… Ну, как тебя… Вместе, раз я виноват.

— Драко, ты дурак! Ты такой абсолютный дурацкий дурак! Спасибо!!!

— А спасибо-то за что?

— Потому что порку я переживу как-нибудь, а вот думать, что после, когда все на это посмотрят… я же понимаю, как это выглядит со стороны… даже если держаться… а я не сумею, наверное… и меня все станут презирать, все как один… А теперь я знаю, что ты не станешь. Значит, уже не все, — и Гарри облегченно рассмеялся.

***

Когда через пару недель авроры, сторожившие его камеру снаружи, заглянули к нему, у Гарри все сжалось внутри и холодным узлом затаилось внизу живота. Как бы он ни храбрился, на самом деле ему было просто страшно и мерзко.

— Гарри… — трепыхнулся Алексей Андреевич, но Поттер уже решил все для себя, поэтому мгновенно воздвиг все возможные блоки: и «ветокорпус», и «ветомаксима», и «ветомемориа».

Подняв глаза на авроров, он постарался произнести твердым голосом:

— Пора?

— Да. Идемте, мистер Поттер.

Подросток вышел из камеры и пошел между двух авроров, сосредоточив все усилия на том, чтобы идти со скоростью торжественно вышагивающих конвоиров, а еще чтобы было незаметно, как невольно слабеют ноги.

Конечно, Гарри боялся. Больше всего он боялся того, как на него будут смотреть. Драко, Гермиона, Невилл, Полумна, Диггори, бывший друг Рон… Каким осуждающим разочарованием пахнёт от Гриффиндора, как станут посмеиваться над его невезучестью слизеринцы и хаффлпаффовцы… А то, как станут наблюдать за его позором за столом учителей!.. Злорадство Дамблдора… недоумение Хагрида… брезгливость МакГонагалл… боль Снейпа…

Но самой порки Гарри тоже боялся. Поначалу в нем всё кричало: «Не может быть! Этого просто не может быть! Средневековье какое-то!» А потом вспоминал, что именно из средневековья и выкопали этот закон. Еще сидя в камере, он рассуждал: вот интересно, было бы ему еще страшнее, если бы его никогда не били Дурсли и он не представлял бы себе вообще, какой бывает боль, или наоборот… было бы ему еще страшнее, если бы ему раньше довелось пробовать розги по обнаженному телу и он бы знал точно, каково это, или наоборот…

Теперь на рассуждения сил не осталось — он просто боялся. Ему было вполне достаточно страшно, и выяснять степень этого страха не очень-то и хотелось. Предстоящее действо опускало его душу в какой-то подпол, заставляло чувствовать себя униженным. Публичность…

В Большом зале произошли перемены. Столы отодвинули к стенам, прямо на них расположились первокурсники, а стулья расставили амфитеатром, посадив учеников по росту — на передних рядах тех, кто помельче, а дальше тех, кто повыше, обеспечивая всем ясный обзор. Между студентами и учительским столом ужасала своей самоуверенностью скамья, которая выглядела так, словно чувствовала себя здесь самой главной и навечно вросла ножками в пол Большого зала.

Конвойные довели Поттера до скамьи и замерли. За учительским столом поднялся представитель Визенгамота, который зачитал приговор, уточнив, что процесс приведения приговора в исполнение будет запечатлен на колдографиях для приобщения их к делу, хранящемуся в суде, и сел. От этого неожиданного дополнительного унижения Гарри передернуло.

Авроры ухватили подростка за плечи и уложили на скамью, зацепив за какой-то крюк спереди цепочку наручников и застегнув ремни скамьи в районе талии, после чего отошли. На какое-то мгновение вопреки зачитанному приговору у мальчика мелькнула надежда, что его не станут раздевать, но умерла, не успев окрепнуть, когда поднялся Дамблдор и коротким движением палочки заставил раздвинуться штаны и рубаху, обнажив наказуемое место.

Гарри собрался с духом, готовясь к ударам, но экзекуция откладывалась. Пока все смотрели на его голый зад, Дамблдор толкнул коронную речь, с непревзойденным актерским талантом сумев воплотить в своем образе сочетание всепонимающей благости высшего существа, скорбящего о несовершенстве мира, и неотвратимого возмездия всем грешникам. Со слезами в голосе Дамблдор вещал о том, какой Гарри нехороший мальчик:

— Будучи темным волшебником, он появился в магическом мире таким солнечным ребенком, что сумел всех ввести в заблуждение. Мы ему поверили! А он ходил среди нас, выведывал наши планы и готовил свое черное дело. Он совершил страшное преступление. Во время темного ритуала, в котором он участвовал совершенно добровольно, зная о нем заранее, что судом доказано неопровержимо, погиб человек! Погиб человек, погиб аврор, погиб наш товарищ…

Конечно, Дамблдору не пришло в голову уточнить, что тот попал под шальную Аваду палящего в белый свет Барти Крауча.

— И хотя это ужасное преступление, за которое, будь Гарри семнадцать, а не четырнадцать лет, он был бы приговорен по меньшей мере к заключению в Азкабане, суд смог учесть, что он ребенок, и обойтись с ним, как с ребенком. Поэтому он будет выпорот у вас на глазах, чтобы все его бывшие товарищи смогли убедиться, что ни одно деяние не остается безнаказанным… Сохраните ваши воспоминания, чтобы вы могли их просматривать в Омуте памяти для лучшего усвоения. Да свершится правосудие!

И сделав аврорам приглашающий жест, он величаво опустился в свое кресло.
Сверкнули вспышки колдографий. По залу пробежались ехидные смешки и шепот язвительных реплик, ввергших Гарри в душевные метания.

Но тут в памяти всплыла картинка, несколько дней назад переданная Алексом: в какой позе публично пороли студентов престижного Итона. И как ни странно, но это помогло собраться и даже криво ухмыльнуться: ему еще повезло.

***

Авроры подошли к бадье, стоящей в голове скамьи, и стали выбирать розги. В этот момент Гарри понял, что служба в аврорате потеряла для него весь ореол. Пока авроры сторожили его в камерах и на суде, пока участвовали в допросах, даже пока вели его сюда, он понимал: служба. Сказали, что следует сопровождать преступника, значит, следует. Он был не в обиде. Не аврорам решать, кого считать преступником, кого нет.

Но глядя, как спокойно и деловито перебирают авроры прутья в бадье, он понял, что никогда не будет аврором. Чтобы его вот так когда-нибудь отправили пороть какого-нибудь пацана!.. И не важно, виноват ли в чем-то тот пацан. Это совсем не то, о чем он мечтал, когда хотел ловить преступников. Вот так вот неожиданно аврорская служба лишилась будущего сотрудника.

Служащий Визенгамота снова поднялся и скучным равнодушным голосом стал размеренно отдавать команды: «один»… «два»… «три»… «четыре»… Авроры выполняли свою работу так же бесстрастно и методично. Прутья разрисовывали тело в аккуратную косую клеточку. Розга в руках аврора была рассчитана на десять ударов, так что после каждой двадцатки происходил небольшой перерыв, в течение которого экзекуторы снова рылись в бадье перед носом Поттера, выбирая что-то только им известное, а боль после этих перерывов, казалось, отчего-то возрастала.

Гарри зря ожидал всеобщего дружного презрения за перенесенное унижение. Настроения в зале были разными. Драко наблюдал за поркой с ужасом, в котором низменное облегчение от того, что ему не удалось уговорить Дамблдора на собственную порку, мешалось с искренним стыдом за это облегчение.

Многие подростки, подвергавшиеся дома процессу традиционного воспитания, ежились и морщились. Многие, не подвергавшиеся, были непритворно перепуганы. Гермиона и Невилл, содрогаясь, переживали за друга, Полумна впала в какую-то прострацию, а Рон посмеивался, негромко отпуская нелицеприятные комментарии.

Северус сидел за преподавательским столом, изображая горгулью, сжав зубы и нахмурив брови. Слизерин сочувствовал Поттеру в полном составе: Поттер был крестником и подопечным их обожаемого декана.

Но не только это. Собственно, Гарри напрасно боялся посмотреть в глаза ребят. Если бы это зависело от них, не было бы никакой порки. Практически все хогвартсцы сейчас переживали наказание Гарри, как свое. Прошедшие через инициацию, они были одной семьей. Dura lex sed lex — и сделать ничего нельзя, но товарищи смотрели на приведение приговора в исполнение, сжимая кулаки. И если бы не антимагические наручники, Гарри мог бы почувствовать их искреннюю поддержку.

Разве что Гриффиндор находился под привычным очарованием Дамблдора.

Лежать неподвижно получалось только в самом начале, а потом, отзываясь на свист розог, ягодицы непроизвольно норовили вильнуть в сторону. Но кричать Гарри не собирался, непреклонно решив, что подобного удовольствия он все равно директору не доставит.

***

Алексей Андреевич злился на мальчишку, так с ним поступившего. Он не только ничем не мог помочь, запертый щитами в каком-то темном углу, он даже не знал, что с тем происходит. Ему оставалось только прислушиваться к настроениям Гарри, пытаясь по ним понять, насколько все плохо, подозревая, что плохо предельно.

Эмоции подростка Алексею не нравились с самого начала. Страха и беспомощности, смешанных с упрямством и волей, Алексей ожидал. Он помнил, что чувствовал мальчик, готовясь к избиениям у Вернона Дурсля. Злость от бессилия и ужас предстоящего унижения тогда не были всепоглощающими… За ними крылось неприятие этой ситуации и уверенность, что когда-нибудь это как-нибудь закончится. Мир не ограничивается домом Дурслей, и где-то там, вне его, есть справедливость и надежда.

Сейчас Алексея пугала и разочаровывала безнадежная обреченность человека, смирившегося с подлым вероломством мира и безропотно подставляющегося под его удары. Алексей боялся, что это может сломать ребенка…

Мандраж перед физической болью… жуть переживаемого унижения… затапливающий разум стыд… упрямая воля: никто ничего не увидит… Всплеск ужаса и позора… несломленное упорство держать себя в руках… Боль… боль… боль… Алексей, конечно, не чувствует саму боль сквозь щит, но эмоция мальчика однозначно идентифицируется как боль. Боль… страх перед следующим ударом… стыд… стыд, что все видят его унижение… стыд, что это унижение кто-то снимает на колдографии… стыд, что не удается сдерживаться под ударами, и это тоже все видят… стыд… страх… боль… И какое-то неимоверное напряжение…

И всё это возрастает, возрастает, возрастает… Как девятый вал, накатывающий на берег, поднимается над головой пугающей стеной, грозящей вот-вот обрушиться все смывающей катастрофой, а она все поднимается и поднимается, рождая инфернальную панику… Алексей Андреевич ощущал, что силы мальчика не безграничны, при всем его упорстве.

***

Но щиты держали Алексея, не давая ему перехватить владение телом. Он пытался… Пытался всё это время… Бился об эти дурацкие щиты… Искал способ выбраться. Глухо!.. Алекс чувствовал, что у него все меньше времени. Пробить блоки Поттера не удавалось.

Черт! Он же сильнее мальчишки. Не может быть, чтобы ТАКОЕ желание не было способно разрушить эти стены. Стены… «Вето» — это крепостная стена. Идиот! Кто же пытается руками разрушить крепостные стены?! Ему нужна дверь. Нужно открыть дверь в стене. Теперь надо максимально сконцентрироваться. Что-то такое, что поможет собраться… Итак… Что бы такое… особенное… лично мотивирующее… Эврика! Придумал: «ianua aperta est». Ого!

На задворках сознания мелькнула мысль, что он изобрел новое заклинание, а на переднем плане он подхватил на руки падающего от слабости мальчишку (в ментальном смысле). Поттер несильно дернулся, безнадежно протестуя… Алекс запрятал его подальше, подбросил ему энергии и тщательно заблокировал: кто его знает — очухается и снова рванет отталкивать Алекса.

Хмм… Пока возился с ребенком, десяток-другой ударов просто пропустил…

***

Вернувшись к ощущениям тела, Алексей сосредоточился на его состоянии, диагностируя, насколько серьезный урон успели нанести организму. Обнаружил искусанное плечо: вот откуда было такое напряжение — мальчик не позволял себе кричать, используя собственную руку вместо кляпа…

Остальные повреждения только на ягодицах и на боках и несколько ушибов и ссадин на ногах: очевидно, повредил, когда дергался. Кожа травмирована сильно, вместе с подкожным слоем и разрывами капилляров… Мускулы покалечены на приличную глубину: некоторые мышечные волокна разрушены, нужно будет заняться, чтобы не образовалось постоянных рубцов… Лопнувшие сосуды, если срочно не подлечить, будут глубокие гематомы…

Они что, меняли тип орудий наказания? Очень уж неоднородные повреждения. А, да, действительно. Розги в бадье трех калибров…

Но кости, суставы, сухожилия, внутренние органы — ничего не затронуто.
Чертовы профессионалы — умеют бить, как заказано!

По дороге стало ясно, что антимагические наручники не мешают диагностическим чарам, но не позволяют использовать самоисцеление.

Алексей Андреевич окончательно разуверился в нормальности магического сообщества. Одно дело — отдельные психи, измывающиеся над своими чадами. Таких Алексей встречал и в Союзе: «Еще, мол, в Библии писано: кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына, а кто любит, тот с детства наказывает его». Аргументы до них не доходят, хоть кол на голове теши. Что это опасно для организма, вредно для психики и, при этом, бессмысленно. Иногда он никак не мог решить, то ли эти люди настолько не сапиенсы, что повторяют из поколения в поколение привычные бесполезные действия, то ли сексуальные маньяки, сами от себя скрывающие садистские наклонности.

Но не система же!.. А тут официально приговорить ребенка к нанесению сотни ударов прутьями по ягодицам, а у него там и мышц-то пока почти нет, вон какой худющий…

Алексей Андреевич был рад, что удалось вовремя перехватить у Гарри власть над телом. Конечно, мальчик обладает необыкновенной для ребенка выдержкой, но все же он ребенок. Взрослый в теле ребенка понимал, что боль для мальчика была на грани болевого шока. Сам Алексей боль чрезмерной не считал.

***

Это случилось там, в Гаграх. Несколько ребятишек прятались в подвале школы — курили или просто прогуливали. Но время выбрали неудачное. Зима. Школьная котельная работает на полную катушку. И хотя перед отопительным сезоном профилактика проводится регулярно… Системы изношены, трубопровод успевает проржаветь изнутри, а до капитального ремонта, как до коммунизма… Когда прорвало трубу, школьники, вероятно, не заметили, а когда заметили, выбираться из подвала было уже поздно.

Первой тогда вниз сошла завхоз, потом побежали директор с завучем… Но что они могли, немолодые, вовсе не спортивные женщины?..

Когда Алексей Андреевич спустился в подвал, воды было взрослому выше колена. Пар клубился над озером разливанного кипятка. И детские крики в глубине подвала… Семеро детей: две девчонки и пятеро мальчишек…

Он тогда по этому кипятку прошел туда и обратно три раза. Так что его личный отсчет уровня боли стартует со специфической отметки.

***

Тем не менее детский организм есть детский организм. Мышцы рук и ног уже не слушались… Когда всё закончилось, и с мальчика сняли антимагические наручники, тело Гарри Поттера хотели отнести в Больничное крыло, но Снейп схватил его на руки и стремительно умчался в сторону своих апартаментов.

— Северус, — тихо проговорил Алекс. — Принимай диагностику, мне изнутри видно подробнее, потом сравнишь со своей.

— Гарри не выпускай!

И легилимент мягко скользнул в сознание Алекса.

— Я не полный идиот. Магии мало. На самоисцеление не хватит, но поддержать процессы после твоих заклинаний и зелий — вполне. Гарри выпущу, когда тело стабилизируется.

Ловко лавируя между зельями, заклинаниями, чарами самоисцеления и лечебным питанием, от серьезных последствий удалось избавиться. Собравшись с духом, Алекс снял блоки, запирающие Гарри.

Трудно было ожидать чего-то иного: мальчик не желал разговаривать! Он был сердит и обижен. Алекс попытался пустить его вперед, но Гарри не соизволил.

— Не сердись, — мягко проговорил Алекс. — Ты уже был почти без сознания. Если бы я не подменил тебя, нас бы ждал болевой шок. Прости, что я вмешался без спроса, но нам надо было дотянуть до конца. Прости, пожалуйста!

— Понимаю. Хорошо. Но почему ты меня не выпустил сразу, как экзекуция закончилась? Я даже не знал, что происходит. Я даже не слышал твоих эмоций! Что это значило?!

— Наверно, что эмоций не было.

— Ты перехватил меня посреди… этого… И эмоций не было?!

— Я работал. Проводил диагностику, следил за состоянием тела… Сразу не выпустил, потому что надо было убрать самые тяжелые последствия. В том числе от ношения антимагических наручников. В твоем присутствии было бы труднее.

Алексу даже не пришло в голову напомнить свое предложение изначально заменить мальчика и что тогда все обошлось бы меньшей кровью. Он без всякого притворства уважал Гарри и признавал его право принимать решения, даже если считал их ошибочными.

— Прости…

— Ладно… Спасибо.

— Шаг?


ЧАСТЬ 13. ПОИСКИ ВЫХОДА


Через неделю собрались все вместе. Эту неделю Гарри провел в покоях Снейпа. Скрывать стало нечего: все уже узнали, что декан Слизерина — опекун Гарри Поттера.

Домовики, конечно, накрыли на стол, но кушать не хотелось. Иногда кто-то жевал что-нибудь, но судя по тому, что после конфеты он мог взять канапе с креветкой, люди не отдавали себе отчета, что они едят. Северус что-то сосредоточенно черкал на листе бумаги магловской ручкой.

— Темным Лордом Гарри не станет, не тот характер.

— А, может быть, нужно поступать наоборот? — спросила задумчиво Марго.

— Как наоборот?

— Дамблдор начал кампанию по дискредитации Гарри и прославлению себя. То есть он, такой белый и пушистый, благородный и великодушный, пытается исправить Гарри Поттера и увести его со скользкой дорожки… Но окажется, что мальчик неисправим, и общественное мнение раз за разом будут убеждать в этом демонстрацией усилий Великого Светлого и разочарований в Поттере. Причем, я думаю, для Гарри эти «попытки» будут весьма болезненны.
    Перед нами не стоит задача «устоять», понятно, что Гарри выдержит любое давление, но знать об этом будем только мы. Для окружающих что бы мы ни делали, репутацию мальчика сумеют испортить. Нам нужно, чтобы Дамблдор отвлекся от идеи воевать с Гарри. Может, подсунуть ему другого Темного…

— Дамблдор — гений, — хмуро сказал Снейп. — Он сумел за время своей жизни убедить весь магический мир в существовании Темной Магии и запугать ею всех до потери разума. Критическое мышление атрофировано, к Темной Магии теперь можно отнести все, что захочется, и никто не посмеет воспротивиться… От Родовой Магии уже остались ошметки… Добрая половина Чар и Зелий запрещена… Интересно, почему на трансфигурацию гонения еще не начались — подозрительные же умения?!

— Нам необходимо дискредитировать сами идеи Дамблдора! — твердо произнес Лир. — Только было бы несправедливо и недальновидно подозревать директора в примитивной жажде славы. Он, в своем роде, абсолютно искренен.

— Искренне считает Гарри исчадием зла? — поразились остальные.

— В определенной мере. Гарри вышел из-под контроля. Дамблдор считает важным и возможным контроль вернуть.

— Ты легилиментишь директора? — недоверчиво прищурился Снейп.

— Это не легилименция. Ты же беседуешь с Ссаззиссом на расстоянии. Вы наверняка обсуждали этот феномен. Наши способности ближе к телепатии. Заглянуть в глубину сознания мы можем только при приглашении. Я уверен, что щиты против легилименции Дамблдор держит автоматически и постоянно. Но вообще не думать не способен ни один человек. Он огорчен преждевременной смертью Тома. Директор не так уж тщеславен. Ему не важно было, кто уничтожит Волдеморта, он сам, Поттер или кто-нибудь еще. Но он хотел успеть попугать магический мир Темным Лордом. Великий Светлый мыслит масштабно.

— То есть он знал, что Волдеморт планирует ритуал возрождения, — Марго аж заизвивалась. — И не собирался ему мешать.

— Это очевидно. Извини за нелестное сравнение, Северус, но Петтигрю тоже был двойным шпионом.

Те, кто хорошо знал Снейпа, могли понять, насколько безмерной была его ярость, по ставшему абсолютно бесстрастным лицу. Так он контролировал себя только при Волдеморте и при зашкаливающих эмоциях.

— Ты отвлекся, — произнес он ровно.

— Дамблдор считает себя мессией, на которого возложена миссия очистить магию от малейших признаков Тьмы. А человеки упорно не хотят проникаться чувством опасности на уровне рефлексов. Дамблдор уверен, что для Общего Блага необходимо держать карманных Темных Лордов и встряхивать общественность, демонстрируя ужасы, которые несет Темная Магия. Он абсолютно искренен, он страдает не на публику. Великий Светлый возвышенно терзается в душе, когда приносит жертвы на алтарь своего служения.

— Мне его жалко, — грустно сказал Гарри.

— Не надо сссппешшшить, — прошипел Ссаззисс. — Нужжно ррешшшить, хххотим подссставлять кого-то как нажжживку вмесссто Гаррри, или соззздавать образзз, конкурриррующщщщий с Дамблдоррром, чтоб дисссскрредитиррровать его.

А Люпин и Сириус удивленно переводили взгляд с одного на другого, кажется, не совсем понимая, насколько серьезен путь, на который собирается ступить эта компания. И что здесь делает наравне с фамильярами и взрослыми магами мальчишка Драко. Гарри — понятно, он как бы пострадавший…

Кстати, Люпин находился на собрании под поручительство Поттера. Северус поражался, как Гарри умудряется сохранять веру в людей, снова доверяя кому-то, едва оправившись от очередного предательства. Слова переходили от одного к другому, как мячик пинг-понга, но мозговой штурм не оправдывал себя.

***

То, с чего все начиналось — задача уничтожить Волдеморта раньше, чем это выльется в начало Второй Магической, — оказалось выполненным на сто процентов.
И если бы не неожиданный демарш Дамблдора, они бы теперь могли спокойно сосредоточиться на поисках четвертого Сердца Магии и тайной реорганизации Хогвартса, которая вовсю шла на факультете Рейвенкло, практически завершившись на Хаффлпаффе и Слизерине.

Девять слизеринцев, прошедших инициацию земных магов, поначалу ощущавших себя предателями и не желавших этого делать, были переубеждены совместными усилиями Помоны и Северуса, объяснивших, что никто не заставляет их менять факультет. Ритуал просто полностью раскроет их магический потенциал. Одновременно семнадцать хаффлпаффовцев прошли инициацию как водные маги. Между тремя факультетами стали налаживаться близкие дружественные отношения. На Слизерине остался не прошедшим инициацию только один студент, оказавшийся огненным магом.

Так вот, идея потихоньку реорганизовать Хогвартс и тихой сапой начать Эпоху Возрождения в магическом мире потерпела фиаско, оказавшись атакованной со спины. Они были уверены, что полдороги им с Дамблдором по пути. И борьба с Волдемортом, и сближение с миром маглов… Это же были его цели?!

Они считали, что с ним как с противником они столкнутся гораздо позже, когда начнут кампанию по реабилитации Темной Магии. Теперь бороться со Статутом плечом к плечу с Дамблдором стало невозможно.

***

— Надо выяснить настроения магов. Каково отношение к мальчику-который-снова-выжил? Если преобладает сочувствие, мы пойдем на открытое противостояние с Дамблдором по всем статьям. Визенгамот — это не весь магический мир.

— Вам не кажется, что мы в тупике? Даже если симпатии на стороне Гарри. Пропаганда темной магии оттолкнет сторонников Света, а желание раскачать Статут — чистокровных…

— Нет, — внезапно возразил Малфой. — С тех пор, как развоплотился Волдеморт, у него практически не осталось идейных сторонников. Чистокровные хотят быть во главе и вовсе не заинтересованы в уничтожении всех остальных. Это просто идиотизм. Практически никто изначально не пошел бы за Волдемортом, подозревая подобные планы. Темный Лорд обещал власть. Власть и возвращение полнокровной Магии, а не убийства. Если истребить маглорожденных и полукровок, то кто останется и кем прикажете управлять? Да и у многих чистокровных есть общий бизнес с маглами. Статут давно душит их.

— А про темную магию… Нужно дискредитировать саму идею темной и светлой магии. Любой разумный человек понимает, что инструмент не виноват в том, как его используют. Отверткой можно засадить в глаз, заклинанием приготовления фарша можно приготовить фарш из живого человека… Если кто-то использовал Непростительное заклинание — обязан доказать, что это было необходимо, даже если он аврор или другой представитель правоохранительных органов, а не получать карт-бланш при охоте на темных магов. Несколько запрещенных зелий… несколько запрещенных чар… Список должен быть точным и конечным, внесение чего-то в этот список должно обсуждаться всем сообществом магов, а не кучкой параноиков или авантюристов.

— С маглами все должно быть столь же четко. Если маги считают Статут желательным, то все отношения с маглами должны быть прекращены полностью. Полностью — это полное самообеспечение, и материалами, и продовольствием. За маглорожденными никто не наблюдает, их не приглашают на учебу, сквибов в магловский мир не выкидывают. Все выходы к маглам ликвидируются. Это может привести к вырождению через несколько поколений, но голод ожидает магический мир лет через десять.

— А при нынешнем положении вещей надеяться, что маглы нас никогда не заметят, а тем более мечтать превратить маглов в рабов, значит прятать голову в песок. Почти шесть миллиардов населения, человек вышел в космос и полетел на Луну, имеющегося у них оружия достаточно, чтобы полностью уничтожить жизнь на планете… Что маги могли бы им противопоставить? Они найдут нас ровно в тот момент, когда у них появится подобное желание.

— Значит, или уходить полностью и конец этому, или вливаться в человечество. Нет, если мы их не будем трогать, им до нас не будет дела, человечество давно не обращает внимания на маргинальные группы. Но мы постоянно пытаемся привлечь к себе нелицеприятное внимание. Допросимся!

— Точно! Зачем мы изображаем из себя неуловимого Джо? Спрятаться нам нереально, поэтому, если мы не хотим уйти совсем, то лучше бы нам объявиться добровольно. А главное, нам нужно развиваться, нам нужно восстанавливать то, что было потеряно за прошедшие века, а развиваться, прячась в подполе, невозможно.

— Мы все это понимаем. Как это внушить другим? Кажется, гениальностью Дамблдора здесь никто не обладает.

— Нужен выход на отца Луны, — неожиданно выдал Влад. — Он печатает независимый журнал. Я думаю, после всего произошедшего, извини, Гарри, это сильно противно, но можно провести опрос среди читателей, как они относятся к наказанию мальчика-который-снова-выжил. С выдержками с судебного заседания и фото экзекуции. Чтобы делились в письмах в редакцию своим мнением и мнениями друзей и соседей…

Гарри передернуло, он скривился, но кивнул.

Два декана и Главы Дома, еще один Глава Дома и еще один декан, сотрудник Министерства, четыре фамильяра, два подселенца, домовик, два студента и два примкнувших к ним… хм… сочувствующих… не могли решить, что делать с Дамблдором.

***

— Я думаю, — курлыкнул Серафим, — нужно резко ускорить поиск Сердца Огненной Магии. Мы не были уверены, что инициация Главы Дома станет привязывать к нему фамильяра, но это происходит.

— Что, ты предполагаешь, при этом изменится?

— Я предчувствую… Не знаю… А мы можем пригласить сюда Полумну? Я чувствую, что она нужна здесь и именно сейчас…

— Кричер, приведи, пожалуйста, Полумну. Знаешь ее?

— Кричер сделает.

Луна появилась в конференц-зале, вроде бы не замечая окружающую обстановку: ни бассейнов, ни деревьев, ни льющегося не поймешь откуда света… ни незнакомых зверей… Девочка с задумчивым взглядом оглядела присутствующих, сев между мальчишек.

Гарри стушевался. После порки ему сложно было, не смущаясь, встречаться с людьми, особенно приятными ему. Серафим приблизился и наклонил к девочке голову, которую она машинально погладила и произнесла, мечтательно улыбнувшись:

— Хогвартс ждет.

— Что это значит, ты можешь нам сказать? — непривычно бережно уточнил Снейп.

Безмятежный взгляд пифии встретился с взглядом профессора.

— Замок и домовики ждут, пока замкнется цепь, — руки Полумны скользнули в карман, вытащив низку из бусинок и пробок, и надели ее на шею очумевшему зельевару. Затем ее глаза ощупали всю компанию, и она вздохнула. — Я сделаю еще… еще четыре. Да, четыре… А он придет завтра.

— Кто придет завтра?

— Тот, кто нам нужен. А сегодня все идут отдыхать.

И словно послушавшись мягкого, но настойчивого распоряжения ребенка, все заворожено молча разошлись.

***

На следующий день один из домовиков передал Снейпу, что его спрашивает человек, ожидающий около ворот Хогвартса.
Вдоль ворот прохаживался молодой темноволосый мужчина с легкой улыбкой на губах, чьи черты казались смутно знакомыми, но сочетание которых создавало такое ощущение нонсенса, что их никак не удавалось идентифицировать.

— Вы меня спрашивали? Чем могу служить?

— Вы Северус Снейп? Приятно познакомиться: Эридан Блэк-Долохов. Учился и работал в Храме Артемиды в Греции. Антонин Долохов мой дядя по матери. Мой дедушка по отцу был троюродным кузеном Вальбурги и Ориона Блэков. Это предположительно те, кого вы можете знать. Жрица нашего Святилища сказала, что меня здесь ждут.

— Пойдемте.

Северус сразу повел гостя к фамильярам и послал сигнал Ссаззиссу, решив, что Обливиэйт никуда не делся, если что. Зато все станет ясно без промедлений.
Увидев четырех волшебных зверей, мужчина широко раскрыл глаза в радостном удивлении, а потом поклонился каждому из них и замер в ожидании.

— Это огненный маг, — заявил Лир.

— Нам нужна ваша помощь, — решил взять быка за рога Снейп, если уж Эридана сюда отправил оракул. — Вы знаете, что такое Сердце Магии?

— Да, разумеется.

— В Хогвартсе было четыре Сердца Магии. Давным-давно они были спрятаны. Три нам удалось отыскать. В башне Гриффиндора должно быть Сердце Огненной Магии. Есть предположение, что для поиска нам кого-то не хватает. Может быть, вас.

— Я попробую помочь.

Четверо фамильяров и Блэк-Долохов отправились осматривать гриффиндорскую башню. По дороге гость всё посматривал на нунду и наконец не выдержал. Протянув руку к холке зверя, он очарованно попросил:

— Можно?

Лир хмыкнул, кивнув. Эридан запустил руку в гриву, и на его лице отразилось блаженство, а Лир поощрительно мурлыкнул. Так, вдвоем, они и направились отчего-то вниз, под башню.

— Здесь, — приложив ладонь к стене, уверенно произнес мужчина.

Вскрытие ритуального зала фамильяры провели уже привычными отработанными магическими ударами. Сияние стен, покрытых прозрачным янтарем, заставило замереть в немом очаровании. Посреди зала пылал нерукотворный костер, и алые отсветы его огня бежали по золотистым, желтым, оранжевым панелям, а на языках пламени, как на струях фонтана, играл, крутясь и подпрыгивая, мерцающий мячик.

— Оно зовет меня, — прошептал юноша, имеющий такой вид, словно услышал песнь сирен, но не может поверить своей удаче.

— Ну так иди, — подтолкнул Эридана Лир. И тот недоверчиво шагнул к костру, протянув руки прямо сквозь пламя и обняв Сердце трепетными ладонями.

Сжигались ли в огненном маге какие-нибудь старые обеты и глупые обязательства, сказать было невозможно, поскольку в течение всего ритуала лицо его выражало восторженное благоговение впавшего в экстаз паломника, а в глазах отражалось пламя костра.

***

Между тем в «конференц-зале» собрались все заинтересованные личности, включая Полумну, в ожидании, чем закончится приключение греческого гостя. Когда в зал вошел незнакомый юноша с шальным взором и отрешенной улыбкой, они неожиданно почувствовали его своим, родным и необходимым.

— Знакомьтесь, Глава Дома Гриффиндор Эридан Блэк-Долохов, — торжественно проговорил Лир.

Заработала магия замка, потянув Глав Домов и Флитвика в центр. Остальные заворожено наблюдали за волшебным действом. Откуда-то появились несколько старых домовиков… Главы Домов, декан Рейвенкло, фамильяры и домовики встали в круг, прикасаясь друг к другу, и как только круг замкнулся, замок ощутимо тряхнуло.

Заговорщикам не было известно, но в этот момент директор Дамблдор непроизвольно аппарировал за ворота Хогвартса. Удивленный донельзя, Дамблдор попытался войти обратно в ворота, но защита замка его не впустила, при том что все заклинания работали нормально. Однако создавалось впечатление, что на замке стоят неизвестные Дамблдору чары, чего, по его твердому убеждению, не могло быть в принципе.

Тем временем замок поворочался, покрутился, как-то особенно вздохнул… вызывая ощущения у чувствующих его, словно зверь после сна потягивается и расправляет суставы, и внимательно «посмотрел» на собравшихся в «конференц-зале».
Круг сам собой распался, и самый старый домовик обратился к бывшему декану орлят-воронят:

— Домовики Хогвартса приветствуют директора Флитвика.

Сказать, что Флитвик офигел, значит, не сказать ничего.

— Это что же? — только и смог произнести полугоблин.

— Магическая школа Хогвартс вышла в штатный режим, — объяснил Старейшина домовиков. — Замок депортировал бывшего директора Дамблдора и избрал директора Флитвика. Господин директор, вам необходимо пройти по ритуальным залам четырех Домов и дотронуться до каждого Сердца Магии, чтобы они признали вас. В кабинете директора на столе манускрипт «Права и обязанности директора Хогвартса», с которым вам важно ознакомиться.
   Он небольшой, но именно игнорирование изложенных в нем требований послужило причиной отказа Замком Дамблдору в возможности далее занимать пост директора. Замок Хогвартс также настоятельно просит директора Флитвика не держать феникса на цепочке или в клетке.
   Сразу после инициации через соприкосновения с Сердцами Магии вы сможете говорить с Замком напрямую, и он прояснит для вас любой вопрос. Кроме того, услышав общее пожелание Глав Домов и их фамильяров, Замок выстроил новый флигель, в котором можно будет открыть школу для магловоспитанных магов.

Огорошенный свалившейся ответственностью и неожиданной информацией, Флитвик проговорил: «Я тогда пойду» и утопал в камин через комнату василиска.

***

Вся компания наперебой начала вводить Эридана Блэка-Долохова в курс дела. Накоротко объяснили ему, что делается с факультетами, как идет инициация учеников, которых решено не переводить с факультета на факультет в приказном порядке, а предоставить им самим право выбора.

И соответственно, что ему придется заняться своим факультетом, а это будет проблемой, поскольку гриффиндорцы в массе своей больные на голову. На что Эридан рассмеялся и сказал: «Сработаемся».

Рассказали про войну с Волдемортом и случившийся афронт. Поведали про свое намерение бороться со Статутом и запретом Темной Магии и незнание, как это делать…

Эридан полностью согласился с тем, что насчет темной магии Дамблдор заигрался… Что-то совсем намудрил. Существует несколько Непростительных заклинаний. И непростительные они не потому, что темные, а потому, что против них нет контрзаклятий или щитов.
Во всем мире с этим намного проще. В темной и светлой магии всего лишь по-разному пробуждается внутренняя энергия. Темные через свое ядро взывают непосредственно к Силам, а светлые обращаются к более тонкой энергии, разлитой в мире. Конечно, некромантия или демонология не для недоучек…

Замкнутый круг какой-то у бывшего директора получается: чтобы назвать кого-то Темным Лордом, Дамблдору нужно создавать представление о запретной Темной Магии, а Темные Лорды ему нужны, чтобы пугать народ и искоренять на этом фоне Темную Магию. Вроде как что-то заклинило у Великого Светлого. Почему он решил, что должен спасать мир? И почему от магии?

А вот со Статутом слету не решишь, хотя такой строгости, как в Британии, он нигде не замечал. В других местах маги не прячутся, в общем-то, скорее, просто не афишируют свое присутствие. Но не стоит сразу браться за две задачи. Надо решить, какая задача актуальнее.

Все дружно подтвердили, что если вопрос ставить так, то Статут подождет. Решать с ним необходимо, но сегодня на повестке дня борьба за Гарри, то есть разобраться надо так или иначе с Дамблдором.

Пройдя по всем Домам и коснувшись в каждом Сердца Магии, Филиус Флитвик чувствовал себя как после роскошного пира, напитавшись энергией и преисполнившись гармонии. Поднявшись в кабинет директора, он первым делом ликвидировал цепочку, которой феникс был пристегнут к насесту, и открыл окно, заявив птице, что та вольна улетать и прилетать, как ей будет угодно, чем феникс тут же и воспользовался, выпорхнув на свободу.

Сразу следом Флитвик взялся за манускрипт «Права и обязанности», получив информацию от Хогвартса, что Дамблдор настолько терпеть не мог манускрипт, раз за разом упорно появлявшийся на его столе, что запер его в дальний ящик под мощные чары, которые, естественно, растаяли с увольнением директора.

***

Гарри сам не понимал, почему не переводится на Слизерин. Вроде всё говорит за перевод. Водный маг, прошедший инициацию на факультете змеек. Подопечный слизеринского декана. Официально провозглашенный приверженец темной магии.
На Гриффиндоре, где его третировали или бойкотировали, он чувствовал настолько удручающую атмосферу, что не мог заставить себя проводить время в родной когда-то гостиной. Но мужественно сидел за столом гриффов в обеденном зале, игнорируя презрительные взгляды и реплики.

Чаще всего он находился в покоях Снейпа, там занимался, там и спал. Отдыхал в ритуальном зале, часто вместе с Драко. В крайнем случае сидел в гостиной Слизерина, слизеринцы не лезли в душу ни с замечаниями, ни с советами, ни с сочувствием…

И только изредка заставлял себя пойти в библиотеку или к озеру. Может, все дело в Гермионе. Человек, сохранивший с ним дружбу и не побоявшийся косых взглядов софакультетников. Она не бросила его, и он не мог бросить ее.

Как только Поттер поселился в покоях Северуса, тот заметил, что Гарри чего-то не хватает для чувства комфорта, хотя Снейп постарался, чтобы комната мальчика была удобной и уютной, чтобы там было все, что может пригодиться подростку для учебы, развлечений и отдыха.

— Гарри, может быть, что-то я не предусмотрел. Тебе не нравится? Я не очень хорошо знаю, что нужно мальчишке. Скажешь, что не так?

— Мне все очень нравится. У меня никогда не было ничего такого… — Гарри нерешительно помялся.

— Говори, я не догадаюсь сам.

— Может быть… Нельзя ли… Нет, наверно, это…

— Да говори же!

— Нельзя поставить защелку на дверь в мою комнату изнутри? — быстро протараторил мальчик и зажмурился от страха, думая, что оскорбил опекуна недоверием, хотя это не было недоверием. Просто Гарри всю жизнь мечтал о собственной комнате, которую можно было бы запереть изнутри. Теперь он страшно боялся, что Ужас Подземелий обиделся.

— Всего-то? — Снейп улыбнулся и взъерошил подопечному его и так вихрастые волосы. — Конечно, можно. Поставим. Извини, я не подумал. Научить тебя запирающим чарам?

— И заглушающим? — сверкнул глазами мальчишка.

— И заглушающим.

Снейп знал, что обычно никто не ставит внутренние запоры на детских. Но и чувствовал, что эта просьба значит для Гарри много больше, чем желание обычного ребенка иметь возможность спрятаться от постоянного надзора. Это что-то глубинное и важное. С другой стороны, на Гарри можно положиться, он человек серьезный. А если что-то случится, то связь Главы Дома со студентом его предупредит, а никакие запоры не остановят. И Гарри об этом, конечно, догадывается.

«Насколько же ему было некомфортно в шумном и компанейском Гриффиндоре? — подумал Снейп. — Удивительный мальчик. Терпеливый донельзя».

Сам Снейп никогда не мог похвастать терпением, только выдержкой. Ну и на том спасибо.

***

— Мне нужно на кладбище, — заявил Гарри.

— Мне кажется, ты еще не достаточно здоров, — Северус с сомнением посмотрел на Гарри.

— Проведи диагностику, по-моему, я уже в порядке. Спроси Алекса, он тут изнутри меня диагностирует постоянно.

Снейп тоже постоянно проверял состояние подопечного и должен был признать, что тот чувствует себя достаточно приемлемо.

— Хорошо, мы проверим, если там не дежурят авроры…

— Незачем им там дежурить…

— Незачем. Но мы проверим.

На кладбище аппарировали вдвоем. Взрослый категорически отказался отпускать подростка одного.

— Не мешай мне. Молчи и не двигайся, — распорядился Поттер, Снейп усмехнулся и замер не шевелясь.

Раздалось шипение парселтанга, из травы поднялась головка прячущейся неподалеку змейки, выскользнул из зарослей уж, взбежали по могильному камню несколько ящерок…

— Мне нужно найти большую змею, которая была здесь во время стычки. Ее Нагайна зовут. Поищите, пожалуйста…

В течение примерно двадцати минут змеи и ящерицы появлялись и исчезали, Гарри расспрашивал их, благодарил и просил передать Нагайне, что пришел с миром. И наконец из-за старого памятника выползла волдемортова змея, настороженно уставившись на мальчика.

— Чего тебе, маленький змееуст? Я тебя помню, ты велел мне прятаться.

— Да. Авроры могли убить тебя. Жалко.

Змея засмеялась.

Снейп напрягся, он не очень был уверен в благосклонности кобры с крестражем Волдеморта внутри, но старался не мешать Гарри.

— Ты пропадешь одна. Здесь тебе не удастся надолго спрятаться от человеческого внимания. Ты большая. Кто-нибудь заметит.

— Ты прав, маленький змееуст. Здесь слишком много людей. А вокруг еще больше. Здесь достаточно еды, но недостаточно спокойно. А я не знаю, как добраться до леса.

— Пойдем с нами. Я познакомлю тебя с василиском. Там рядом большой лес. Тебе там будет хорошо.

Змея, последние годы окруженная заботой Волдеморта и его клевретов, не могла бы объяснить, отчего чувствует себя неуютно и почему тянется к этому человечку, проявившему к ней внимание, но так и было. Она сама не понимала, что привыкла к людям. Ей элементарно не хватало «интеллектуального» общения. Поэтому она согласилась. Все же она сильно изменилась под действием колдовства Темного Лорда. Уговорить дикую кобру Поттеру удалось бы с трудом.

Аппарировав вместе со змеей на Гриммо, Северус облегченно вздохнул, когда отошел от нее в сторону: не самый приятный спутник. Хотя зельевар умел прятать свои эмоции, Гарри под руководством Алекса уже привык улавливать их по микроскопическим сигналам, поэтому улыбался про себя. С Гриммо аппарировали прямо в апартаменты Ссаззисса, благо Кричер помогал охотно.

Самым забавным оказалось, что Кричер уверенно заявил, что крестража в Нагайне нет! И Ссаззисс подтвердил. Что именно произошло, решить было сложно, да и не столь важно, но, очевидно, крестраж каким-то образом исчез, когда душа Тома улетела. Возможно, кусочек души из змеи был притянут ею вместе с остальными обрывками…

Нагайна вела себя неожиданно почтительно, вероятно, так называемый король змей произвел на нее неизгладимое впечатление. Василиск благосклонно ее встретил и телепортировал в Запретный лес, пообещав время от времени призывать ее к себе, чтобы она могла «поболтать» с ним, другими фамильярами и змееустами.
Северуса слегка передернуло: век бы ее не видеть, но Гарри испытывал умиротворение, наверно, впервые после Визенгамота, и профессор был готов ради этого беседовать со змеей.

***

Что в нем Дамблдор усмотрел крамольного, Флитвик искренне не понял. Да, в манускрипте было сказано, что директор не считается начальником для деканов, которые являются независимыми и суверенными Главами своих Домов. Но это же великолепно!

На деканах полностью лежит ответственность за инициацию учеников, соблюдение дисциплины, обеспечение досуга и организацию самоподготовки студентов… за то, как выглядят и где расположены гостиные и жилые комнаты, как по комнатам распределяются студенты, какие помещения — спортзалы, классы, залы, музыкальные салоны и прочее — нужны на факультете, чем кроме учебы дети будут заниматься… То есть у директора обо всем этом голова не болит.

Директор должен: организовать учебный процесс, расписание занятий, наличие и взаимозаменяемость педагогов, взаимодействие между факультетами, начало занятий на факультетах со смежной и противоположной стихией для тех студентов, которые, по мнению декана, к этому готовы, пригласить специалистов для дополнительных занятий.

Также нужно контролировать поступление и расход денежных средств, что для потомка гоблинов естественно, как дыхание… обеспечивать учебный процесс и педагогов оборудованием, ингредиентами и методическим материалом, больничный корпус — медикаментами и приборами, библиотеку — книгами… а факультеты — всем необходимым, от инвентаря (парт, столов, кроватей и так далее) до лошадей, если студенты захотят учиться верховой езде… а также заказывать все, что запросят домовики и сам Замок.

Ну и последнее — следить за взаимодействием Замка, домовиков, педагогов и студентов. То есть домовики готовят, кормят, убирают, обеспечивают тактическую безопасность детей и взрослых. Замок обеспечивает стратегическую безопасность, выращивает нужные помещения, дарит тепло, свет и уют. Директор наблюдает за тем, чтобы все друг друга поняли.

Директор имеет право как угодно перестраивать директорскую башню, заниматься чем угодно в свободное время, преподавать любые уроки, находиться с преподавателями и студентами в любых юридически допустимых отношениях, то есть с кем угодно дружить и в кого угодно влюбляться, что очень повеселило Флитвика… Кстати, аналогичные права имеют деканы.

Хорошие, удобные правила. Флитвику понравилось. После изучения манускрипта он занялся разбором артефактов, библиотеки и документов бывшего директора. Что неожиданно оказалось полезным и с точки зрения обнаружения компромата.


ЧАСТЬ 14. НОВЫЙ ХОГВАРТС


Тот факт, что Замок Хогвартс выгнал Дамблдора, дошел до всех учителей и студентов. Информация появилась как из воздуха. То есть все знают, но не поймут, откуда они это знают.

В Большой зал на обед пришли абсолютно все. Первое, что увидели: «трон» Дамблдора исчез и на его место переместился стул Филиуса Флитвика. Через несколько минут появился и он сам, заняв место в центре учительского стола. Рядом с ним сели Снейп и Спраут с одной стороны и два многим неизвестных молодых человека с другой, причем один из них был без мантии, в светлых брюках и белой рубашке. Остальные преподаватели расселись по своим местам, лишь МакГонагалл пришлось подвинуться. По залу поползли слушки и перешептывания. Флитвик дал всем поболтать, а потом встал.

— Замок Хогвартс не просто замок, — сказал он. — Это огромный артефакт неимоверной мощи. Просто много лет он спал. Но случилось так, что кое-кому удалось разбудить фамильяров факультетов, с их помощью найти ритуальные залы и инициировать особые управляющие артефакты, так называемые Сердца Магии. Почему? Потому что Основатели задумывали деление по факультетам не на основе человеческих качеств, как повелось в последнее время, а по врожденной стихии мага. Для нормальной работы факультетов, которые отныне будут именоваться также Домами, понадобились Главы Домов…

Весь зал слушал, затаив дыхание. А Флитвик продолжал:

— Как многие из вас уже знают, из бывших деканов подошли для этого только Северус Снейп, водный маг, и Помона Спраут, земной маг. Другие факультеты взяли на себя Регулус Блэк, воздушный маг, и Эридан Блэк-Долохов, огненный маг.

Молодые люди поклонились в ответ на представление их окружающим. А Флитвик хитренько улыбнулся, завершая свою речь.

— Как только закончилась инициация Глав Домов, Замок ожил, неожиданно для всех уволил директора Дамблдора и назначил директором меня. Прошу любить и жаловать… Новое расписание занятий и списки преподавателей на досках объявлений… На трех факультетах идет инициация учащихся. На Гриффиндоре начнется сразу после обеда. Все подробности у деканов… И давайте приступим к трапезе.

***

МакГонагалл получила официальное уведомление, подписанное директором Флитвиком, что уволена с должностей декана Гриффиндора и заместителя директора по причине реорганизации школы Хогвартс. Однако место преподавателя трансфигурации за ней остается, если она пройдет инициацию Сердца Магии Дома Слизерин, так как является водным магом, и привязку к школе Хогвартс, подтвердив свою лояльность (за этим — к Замку).

Аналогичные уведомления получили другие учителя.
Трелони было сообщено, что предмет прорицаний в школе отменяется, выплачена пенсия и выдана рекомендация с подтверждением двух сделанных ею прорицаний.
Хагриду предложено остаться лесничим и преподавателем «По уходу за магическими существами», каковой предмет переводится в факультатив, отделяясь от предмета «Магические существа и правила взаимодействия с ними», при условии сдачи своего зонтика и получении волшебной палочки ограниченного действия.
Полеты на метлах переведены в факультатив.
Профессор Бинс освобождается от ведения предмета «История Магии» и назначается преподавателем факультатива «Гоблинские войны», все-таки подобное привидение является достоянием Хогвартса.
Вместо трансгрессии вводится предмет «Пространственная магия».
Руны, магловедение и нумерология становятся обязательными.
Кстати, уволен преподаватель магловедения, на эту должность удалось пригласить сквиба, до тех пор работавшего учителем социологии в магловской школе. Эксперимент был признан удачным, и постепенно замок наводнили учителя-сквибы.

Для совершенствования навыков писать пером на пергаменте возник отдельный урок каллиграфии, который вела ну просто мегера, зато для всех остальных занятий появились обыкновенные магловские ручки и бумага.

Также в обязательный предмет перевели «Этикет и Домоводство». Уроки эти оказались не то чтобы интересными, но неожиданными. Поначалу, конечно, мальчики бурно протестовали против изучения бытовых чар. Но поскольку предмет не предусматривал никаких гендерных льгот, им пришлось смириться.

А вот то, что, по мнению мисс Фицджеральд, ученики обязаны были научиться чистить картофель, не только применяя чары очистки продуктов от кожуры, но и при помощи ножа… или ликвидировать грязь на мантии как магически, так и стирая мылом в воде… Для многих не оказалось новостью, что домоводство включает в себя грамотное распоряжение бюджетом, обеспечение чистоты и порядка в доме, правильное обращение с домовиками и даже воспитание детей… А вот каким образом в домоводство входила ловля рыбы в реке? Причем и голыми руками, используя магию, и удочкой, по-магловски…

Мисс Фицджеральд была убеждена, что этикет — это безусловное знание, чем отличается поведение на торжественном приеме у сюзерена от дружеской вечеринки… как тактично вести себя на файф-о-клок у маглов… когда не следует держать вилку в левой руке… и как куда одеться… На ее уроках предстояло научиться танцевать, сочинять и декламировать стихи, играть на музыкальных инструментах и в настольные игры, поддерживать любой разговор, независимо от знания темы, уверенно держаться на лошади — вдруг вас пригласят на конную прогулку… Но этого всего мало.

Мисс Фицджеральд сообщила, что, к примеру, на теоретической части СОВ она будет спрашивать дуэльный кодекс, поскольку это непременная часть этикета, так что: «дети, занимайтесь как следует не только на моих на уроках».

Было решено, что дисциплина ЗоТИ преподается с первого по последний курс, начинаясь с изучения опасных существ и способов защиты от них, проходя через темные заклинания и ритуалы и заканчиваясь демонологией и некромантией.

Кроме того, вместе с Попечительским советом и деканами сразу были начаты поиски учителей по целительству, традициям и ритуалам, управлению погодой и катаклизмами, артефакторике, минералогии, волшебным народам, магическому праву и латыни… по английскому, иностранным языкам, всемирной истории и географии, биологии, математике, физике и космологии, магловской технике и изобретательству, литературе и искусству, религиоведению и магловскому праву…

Преподавателей артефакторики и минералогии привел лично директор, произведя фурор: никто не ожидал, что в школу придут настоящие гоблины.

Желающие получили возможность по любому предмету заниматься дополнительно. И тут же выяснилось, что каждый профессор приглядывается к студентам с намерением пригласить личных учеников.

В том, что Лонгботтом — будущий герболог, не было сомнений и раньше. Гарри, естественно, потянулся к зельеварению, куда еще с таким опекуном… Драко увлекся погодой. Диггори напросился к минерологу. А артефактор чуть ли не с первых дней предложил личное ученичество Полумне и Гермионе.

Вот чего никто не ожидал: потом, когда всё устаканилось, Рон всерьез занялся магическим и магловским правом, а Перси — языками, нацелившись на международную экономику, уже через год начав говорить на французском, немецком и гоббледуке.

Было пояснено, что по каждому предмету из обязательных будут изучаться его основы, вехи развития и современное состояние. За исключением уроков физического развития, которые станут неизбежными и полновесными для всех с начала до конца обучения. Для занятий спортом, ЗоТИ и боевой магией Замок уже создал соответствующие полигоны.

Регулярные занятия физической культурой привели детей в негодование. Еще до завтрака и до водных процедур всем предстояла общая утренняя разминка и пробежка, хотя и строго дозированная властью лекаря. Отдельно занимались те, кто страдал какими-либо заболеваниями, от ортопедических до сердечных…
Учителя выходили на разминку вообще до рассвета, чтобы потом иметь возможность контролировать занятия учеников. Так что ранние пташки могли подглядеть за своими наставниками.

Никто, конечно, не требовал от МакГонагалл выкладываться на дорожках… Зато всех потряс носящийся маленьким болидом Флитвик. А Снейп, Люпин, Блэк, Блэк-Долохов, учитель физкультуры Свенсон, математик Бэкон и, ко всеобщему удивлению, преподаватель этикета мисс Фицджеральд обычно заканчивали свои тренировки дружескими поединками, то скрещивая клинки, то валяя друг друга в песке.

Стало известно, что закончить обучение в Хогвартсе можно будет, как и сейчас, после пятого курса сдачей СОВ и после седьмого — сдачей ТРИТОН. Однако будут добавлены еще четыре года учебы для желающих получить профессиональное образование, не покидая родной школы, при успешном окончании которых (ГАРПИИ — грамотный академический результат применения изученного искусства) им будет выдан международный сертификат.

Подыскивались также учителя для начальной школы, которая разместилась на границе Хогвартса, получив его защиту, имея входы со стороны замка и Хогсмида, но не имея свободного прохода насквозь.

Таким же образом выросла гостиница для маглов и сквибов, родственников учеников начальной школы и Хогвартса, желающих пожить неподалеку от своих детей, но не желающих или не имеющих возможности переехать в Хогсмид на постоянное жительство.

Начальная школа, как это было при Основателях, будет принимать магловоспитанных волшебников, начиная с их первых выбросов, и приучать к магическому миру. Также в нее будут приниматься дети неимущих магов, не имеющих возможности обучать детей дома.
Школа будет работать и в режиме приюта, и в режиме интерната, и в режиме ежедневного либо свободного посещения, как, собственно, и сам Хогвартс. Таким образом Хогсмид, как и при Основателях, станет городком при Хогвартсе со смешанным магическим и магловским населением.

Вместе с попечителями постановили, что школы вполне способны полностью обеспечить студентов учебниками, учебными принадлежностями и пособиями, так что детям покупать их самостоятельно совсем не обязательно, пусть покупают лишь те личности, кому очень хочется иметь всё «личное».

А при сопровождении маглорожденных и магловоспитанных первоклассников (желательно в присутствии хотя бы одного из родителей или опекунов) преподавателю выдавать с собой сумму, требуемую для приобретения того, что школа не предоставляла — мантии, фамильяра и палочки, а также одежды, обуви и иных вещей для нуждающихся. При этом появился список магазинов и ателье на выбор, куда можно зайти за покупками, не навязывая, скажем, лавку Олливандера. Кстати, появилось множество желающих открыть магазинчики и ларьки в Хогсмиде.

Совершенно непонятно, что до сих пор заставляло ютиться в тесных спальнях и заниматься в шумных гостиных, когда в замке столько пустых помещений, заброшенных классов, неясно куда ведущих коридоров… Единственное, что приходило в голову, это желание профессоров видеть всех подопечных скученно в одном месте, чтобы легче было их контролировать. Но теперь деканы свободно наблюдали за нахождением каждого своего ученика безо всякой карты Мародеров.

И Замок начал меняться. Поэтому спальни стали такими, какими их хотели видеть дети, которые селились и поодиночке, и попарно, и группами в любом количестве, как им нравилось. И одноклассники, и старшие с младшими… Гостиные оставались для отдыха и общения. А для занятий появились классы и кабинеты с учебными пособиями, где удобно было заниматься самоподготовкой и никто никому не мешал. Это было настолько просто и естественно, что прошлая система вызывала недоумение даже у тех, кто раньше не замечал неудобства.

Мгновенно исчезли вечные сквозняки, выбитые окна, перекошенные двери. Куда-то пропал мусор и переломанная мебель. В замке стало тепло и одновременно легко дышалось. И еще одно весьма приятное обновление. Выручай-комната всегда была одна для всех. Но Хогвартс задуман как дом для мажат, а дом подразумевает возможность уединиться. Поэтому теперь у каждого есть возможность найти (или создать) свою личную «выручай-комнату».

Оставив несколько помеченных предупреждением поворачивающих неизвестно куда лестниц для любителей квеста, Хогвартс угомонил остальные, неожиданно отправлявшие учеников в неизведанное, когда те в этом вовсе не заинтересованы, и теперь в большинстве своем лестницы постоянно вели в одни и те же места. Причем в гостиных и Большом зале появились подробные карты замка с лестницами, коридорами, переходами, расположением классов, кабинетов, комнат отдыха и спален.

Более того, до всех учеников и сотрудников была доведена информация, что чары, запрещающие аппарацию на территории Хогвартса, не распространяются на домовиков, поэтому в экстренных случаях достаточно их позвать, и они перенесут мгновенно и куда угодно. Конечно, это не касается элементарных опозданий на уроки. Все расписания составлены с учетом расстояний от гостиных и между классами, чтобы можно было добраться до места без всякой спешки.

Кстати, расписание стало очень необычным. Не считая завтраков и обедов, исчезло единое время уроков и перемен. Теперь некоторые уроки длились всего двадцать минут, зато другие могли занять и полтора часа, в зависимости от запроса учителя. При этом каждый студент получал интерактивную карточку с подробным расписанием занятий и схем передвижения.

Конечно, не работай Замок в режиме ИскИна, составить подобное расписание было бы нереально. Но Хогвартс справлялся с этим одной левой, что бы это ни значило по отношению к Замку.

Разумеется, изменилось и отношение к комендантскому часу. Отпала надобность патрулировать коридоры, чему профессора были очень рады. Зато Главы Домов без всяких дежурств знали, кто из детей выполз из спален, куда отправился… мало того, они просто знали, кто не спит, и лежа в кровати, и почему не спит. Перевозбужденный дневными событиями, или расстроенный, или тоскующий… и проблема каждого тут же становилась проблемой Главы Дома, уже не давая спать ему. И наставник тянулся своей магией к ребенку, пытаясь успокоить, утешить, убаюкать, усыпить… А если этого было недостаточно, то вставал и шел иногда поговорить, иногда просто посидеть рядом… Дети должны спать по ночам. Ну, если кто-то зачитался книжкой, то изредка можно…

А уединившимся парочкам устроить внеплановый экзамен по половой гигиене. Куда тут денешься — днем никак невозможно вместе смотреть на звезды… понимать надо! Так что если любуются звездами, то экзамен можно отложить. А если решили поизучать анатомию, то нагрянуть на их голову прямо сейчас. Предотвращать вероятные сердечные трагедии — тоже долг наставника.

«Это же дети», — сказал Флитвик, и в Хогвартсе появились детские площадки с качелями, каруселями, горками, подвесными дорожками и прочими развлечениями… Где с удовольствием отдыхали не только малыши…
А еще директор решительно отменил соревнование между факультетами.

***

К МакГонагалл подошел юноша и обратился к ней с легкой улыбкой на устах, произнеся с чуть заметным мягким южным акцентом:

— Минерва… Помогите мне, если вас не затруднит, пригласить ваших студентов пройти со мной на полигон.

— Они уже не мои, — ответила профессор с горечью.

— Ну что вы! Кем бы вы ни работали, они всегда будут ваши, Минерва… — её имя получалось у него как-то так… непривычно… словно он на самом деле произносит имя прекрасной римской богини, а МакГонагалл сейчас служит для него ее воплощением.

МакГонагалл слегка улыбнулась и поманила его за собой.

Меж тем в Гриффиндоре кипели страсти. Вечные адепты Дамблдора, они было не поверили «клевете» на директора, но получили по шее от самого Замка, пришлось смириться… Замок говорил с ними, Замок посмеивался над ними, Замок показывал, что они под контролем самого странного из артефактов… Замок согнал всех гриффиндорцев в гостиную…

Не сговариваясь и не думая, все как один хотели они защитить своего декана от «узурпатора». И уже что-то там рождалось в горячих головах… когда бывший и новый декан появились в гостиной.

— Дети, — строго проговорила профессор, — мы прежде всего хогвартсцы, не забывайте об этом, все мы с вами чувствуем, чего хочет наш Замок. Я старалась быть вам хорошим деканом, но я не огненный маг, Гриффиндору нужен другой Глава Дома. Я надеюсь, что мои львята не опозорят меня. Пойдите сейчас на полигон. Мистер Блэк-Долохов хочет поговорить с вами. Замок вас проводит.

— Спасибо, Минерва…

Замок начал подталкивать студентов, и они недружно, но безвариантно тронулись из гостиной…

— Минерва… не грустите… поговорите со Снейпом, пожалуйста… Минерва…

И он ушел вслед за студентами.

***

Они все стояли на краю полигона, сбившись кучкой. Будущие Маги Огня и остальные.
Его дети, они все уже были его. Те, кто останется на Гриффиндоре и кто уйдет на другие факультеты. Зона его ответственности.

Колючие, настороженные, отталкивающие его от себя, но не решающиеся бросаться в открытый бой… Он подошел ближе.

— Давайте знакомиться. Кто не услышал: Эридан Блэк-Долохов. Я думаю, многие из вас знают про Пожирателей Смерти и слышали это имя — Антонин Долохов, один из ближнего круга Волдеморта. Чтобы вам не путаться и не сочинять теорий заговора: моя мама Антонина Долохова — его родная сестра и, пока у него нет детей, наследница. Блэки — одна из самых одиозных фамилий магической Британии. Наверняка у всех на слуху недавняя история с Сириусом Блэком. Регулус Блэк, Глава Дома Рейвенкло — его родной младший брат. Я их дальний родственник порядка четвероюродного племянника.
   Родился и вырос в Греции, там же закончил школу магии Храм Артемиды. Мастер боевой магии и мастер военного целительства. Как вы уже слышали, огненный маг. Отныне ваш Глава Дома. Для всех остальных — профессор боевой магии и, пока, целительства.

— Почему пока? — раздался голосок надеющегося подловить декана на чем-то.

— В целительстве много направлений, я специализировался по боевым повреждениям. Пока не найдется чего-то получше, целительство будем делить мы с профессором Снейпом.

Имя Снейпа сработало как красная тряпка на быка (хотя на самом деле бык дальтоник).

— С чего это Снейп будет целительству обучать? Какой из него целитель?

— Самый настоящий. Он Мастер Целительства. Но на нем слишком большая нагрузка: и деканство, и зельеварение, и, вот, часть целительства. Кстати, ЗоТИ на старших курсах мы тоже будем пока делить с ним.

Раздался горестный вой. Кто-то из упрямых гриффиндорцев не повелся на отвлечение внимания:

— Мы вас ненавидим. Мы не хотим, чтобы вы были деканом.

Хотя другие уже несколько расхолодились в желании воевать, и кое-кто даже зашикал на забияку.

— Это предсказуемо. Но дело в том, что Глава Дома не совсем декан. Профессор МакГонагалл, очень надеюсь, останется профессором трансфигурации. Но Главой Дома она быть не может. Глава Дома — прежде всего ваш Магический Наставник и Магический Опекун.

Все зашумели, никто не понял, что это должно значить, зачем им опекун, среди них нет беспризорных! Эридан дал им прошуметься.

— Магический Опекун не понятие гражданского правоприменения. Это не опекун в магическом мире. Это опекун в Магии. Когда я проведу вас через инициацию, тех из вас, кто родился огненными магами, вы станете не просто студентами Гриффиндора, Сердце Магии нашего Дома соединит нас связью наставник-ученик… Я буду обучать вас владеть своей магией, брать и отдавать силы, решать магические задачи не через знания, а через обращение к самой Магии. Это значит Магический Наставник. Вы все знаете, что магия может быть опасной, выбросы сырой детской магии — это только цветочки. Не очень хорошо понимая механизм опасных заклятий, можно нарваться на… — он выжидающе помолчал.

— Откат, — произнес кто-то угрюмо.

— Правильно, откат. Магия сурово наказывает неосторожных. Откат может быть тяжелым, вплоть до выжигания магического ядра. Магический Опекун — тот, сквозь кого идут ваши магические потоки. Вплоть до вашего магического совершеннолетия вам будут не страшны откаты, их принимает на себя ваш Опекун через Сердце Магии. И да. Это очень большая власть. В те времена, когда эта практика была распространена повсюду, магический наставник становился для ученика более значимой фигурой, чем родители. Тот, кто держит в руках вашу магию, на деле может сделать с вами все что угодно. В те давние дни волшебники были намного сильнее, чем сейчас, и детская неконтролируемая магия поддавалась обузданию только при связи ученик-наставник.

— Сэр, а можно спросить? — Гермиона не была уверена, что чистокровный Блэк-Долохов будет доволен ее вопросом.

— Конечно, вы всегда можете спросить все, что вас интересует, учитывая, что я ваш декан.

— Почему выбросы сырой магии были сильнее, чем сейчас? Они ведь зависят не от знаний или воздействия Сердца Магии, а только от врожденной силы. Или вы придерживаетесь идеи, что у более сильных волшебников рождаются более сильные наследники? Как же маглорожденные?

— Если вы, как мне кажется, новокровка (так в древности называли маглорожденных), то, вероятно, слышали, что навыки или свойства, приобретенные живым существом в течение жизни, не передаются потомству. Детские выбросы были сильнее не потому, что их родителям были открыты тайны магии, детские выбросы были сильнее у всех детей, в том числе маглорожденных. Вы задаете разумный вопрос. Потому что не представляете реалий того времени.

Гермиона вспыхнула, жарко покраснев. Ей было не очень понятно, похвалили ее или ткнули носом. А профессор продолжил:

— Причина достаточно простая. Вам мог бы ответить на ваш вопрос любой волшебник, живущий в Месте Силы, около Стоунхенджа, например. Может быть, догадаетесь?

— Было больше Мест Силы? — неуверенно начала Гермиона. — И, может быть, они были тогда сильнее…

— Умница! — подтвердил учитель. — Их было больше, они были сильнее и поэтому больше воздействовали на магически одаренных детей. А вот причина — в круговороте магии. Волшебники были сильнее, волшебные расы активно пользовались своей магией, Сердца Магии пульсировали в огромном количестве, магия была разлита в пространстве. Общий магический фон был выше, поддерживая Места Силы, а они в свою очередь усиливали волшебников, людей и не людей… И таким образом магия прогрессирующе воспроизводила себя.

Кажется, он окончательно запутал студентов, сломав их представление о магии, особенно поразив чистокровных, магловоспитанные и так не знали, что ждать от магии. Слишком много новой информации… Слишком она непривычная…

— Почему мы не поговорили в гостиной? — вдруг спросил кто-то.

Почему? Потому что он вывел их из зоны комфорта, увел с «ихней» территории, привел в незнакомое неуютное место, заставил стоять…

— Потому что я хочу показать вам, что такое огненная магия. Среди вас много огненных магов, но вы не видели, как это работает. На деле каждый огненный маг умеет это делать без обучения, как каждый человек с рождения умеет плавать, только не каждый знает о том, что он это умеет.

На полигоне были разложены учебные материалы: штабель бревен, какое-то строение, груда камней, металлические болванки, огромный валун…

— Если кто-то хочет проинспектировать, может это сделать.

Несколько человек с ворчанием проверили инвентарь. Посмотрели, потрогали, прощупали чарами… Вернулись.

— Сегодня я закрою вас всех щитами. Но ко мне на уроки в будущем прошу приходить без мантий и в светлой облегающей одежде.

Опять он их шокировал чем-то неожиданным.

— Зачем? — буркнул кто-то, раздраженный сплошными загадками.

— На светлом хорошо видна кровь, — спокойный, словно это само собой разумеется, ответ.

Всех слегка тряхнуло.

В руке учителя возник файербол. Они слышали про такое. Оружие магов, взрывоопасная штуковина. Они с испугом смотрели, как он катает шарик в руках. Затем он легонько подтолкнул шарик, и тот устремился к строению, врезался в него и взорвался, разнеся дом в пыль…

Движение руки, и на месте груды камней пылает костер, камни горят, просто горят, как дрова, как угли… Костер прогорел, остался пепел…

Он перевел взгляд, и на дальнем конце полигона встала огненная стенка, двинувшись в их сторону, дошла до валуна, и все увидели, как под огнем испаряется камень, пламя идет через валун, и того все меньше и меньше…
Прищуренный взгляд, и огонь гаснет. От валуна словно ножом отрезало две трети…

Он показал на сложенные в пирамиду бревна.

— Разожгите огонь, пожалуйста, — попросил он учеников, — обычный, не магический.

Они развели огонь и убежали обратно, а тот разгорелся, жар чувствовался на расстоянии… Учитель подошел к костру, протянул руку, все замерли, он словно дал огню понюхать ладонь, как зверю, и вдруг шагнул внутрь…

Дружный вздох раздался непроизвольно. Некоторое время он стоял там, потом погладил пламя пальцами, и огонь опадал, угасая, и вот уже около его ног осталось несколько робких язычков… Он нагнулся, они перебрались на подставленную ладонь, он вернулся с костерком в руке, тот горел без ничего…

Учитель огляделся и протянул ладонь Фреду: «погладь»… Как зачарованный, подросток поднес чуть дрожащие пальцы к огню, тот изогнулся, зашипел, цапнул за палец, Фред отдернул ужаленную руку, подул на нее. «Не бойся…» Фред снова протянул пальцы, вдруг собрался с духом и решительно погладил огонек, тот вздохнул и свернулся на ладони учителя, как котенок. Фред поглаживал его и неожиданно спросил:

— Можно его взять?

— Посади его в какую-нибудь плошку… — Эридан переложил огонь из своей ладони в ладонь мальчика. Тот кивнул. — Жду тебя сегодня в шесть вечера в ритуальном зале Гриффиндора. Замок проводит тебя.

***

Фред, по обыкновению, пришел с Джорджем. Они собирались, как всегда, подшутить. Близнецы считали для себя просто неприличным не попытаться запутать нового человека своим сходством, не устроить какую-нибудь каверзу… Но что-то было не так, и в последний момент Фред шагнул в дверь в одиночку. То, что он увидел, не соответствовало никаким ожиданиям.

Панели облицовки затягивали в какую-то глубину, невесомо искрились, и от них словно шел золотистый свет, блики костра бежали по стенам, поднимаясь к потолку, которого не было. Мальчик видел над головой полупрозрачные, словно растаявшие, этажи гриффиндорской башни… И небо над нею. А костер горел, и языки пламени вздымались туда, к небу, пронизывая все помещения и разнося по комнатам уютное тепло. А в струях огня играл огненный мячик. Фред аж задохнулся от сил, наполняющих зал. Навозные бомбочки неприкаянно остались лежать в карманах мантии.

Эридан поманил ученика и, достав сферу, предложил сжать ее ладонями и держать, пока сможет. Фред так вцепился в Сердце Магии, что пальцы побелели, очевидно, сфера не хотела лежать в его ладонях. Мальчишку корежило, и он глухо стонал. Обычно для детей инициация проходила достаточно безболезненно, но тут, видимо, был особый случай.

Эридану подумалось, что не зря он потянулся к этому подростку там, на полигоне, вероятно, почувствовал, что ему помощь нужна срочно. Пятно предателей крови, пока еще по-детски блеклое, не могло никуда деться, конечно, но оно постепенно втягивало свои щупальца, пока не свернулось в клубок и не окуклилось, а суть ребенка очистилась от его подлого влияния. Когда Фред выпустил Сердце Магии из рук и оно упорхнуло в костер, гриффиндорец выглядел смущенным.

— Вы ведь знаете, что у меня в кармане?

— Знаю. А отчего ты ими не воспользовался? Ты же хотел?

— Здесь, — Фред обвел зал взглядом, — это просто никак невозможно. Но я их взорву где-нибудь в коридоре.

— Хорошо, я буду знать, что это ты.

— И накажете?

— А ты считаешь, что нужно?

Фред мучительно смутился.

— Не знаю.

— Тогда подождем, пока ты или я будем знать.

— И если будет нужно?

— Я так понимаю, что ты пытаешься выяснить, насколько будет зверствовать ваш новый декан… Говорю сразу: будет. А еще хочешь узнать, каков уровень хохмочек, за которые вам влетит. Так?

— Ну…

— Если шутки безопасны для вас и окружающих, но наносят вред пространству и предметам, то наказание будет заключаться в приведении в порядок того, что испортили.

— А…

— А если могут быть опасны, а уровень опасности буду определять я… И объяснять, конечно, в чем опасность: к примеру, распухший язык может задушить того, над кем вы хотели пошутить… То вам влетит от меня физически.

Фред стушевался. Были у них такие конфетки. Эридан усмехнулся, видя неловкость подростка.

— Не знаю, порола ли вас декан МакГонагалл, я этим способом не пользуюсь. На мой вкус, в нем недостаточно практической пользы. Однако и мои способы не назвать приятными для подопечных: красиво не будет. Одно из самых легких наказаний: я буду использовать жалящие, а наказанный будет пытаться либо ставить щиты, либо просто уворачиваться. А посерьезнее — держать на ладони файрбол… на время. Сразу и воспитательный эффект, и урок боевой магии. А товарищи будут смотреть и тоже учиться. Я ответил на твой вопрос? — улыбнулся учитель.

— Да, спасибо, — поежился Фред.

— Вот и отлично. Можешь пересказать всему факультету.

Странный разговор, Фред даже потряс головой, чтобы вытряхнуть из нее ощущение нелепости.

— Пригласи своего брата, пусть заходит.

Выйдя из ритуального зала, Фред все еще имел обескураженный вид. И возбужденно-предвкушающее настроение близнеца ему не передалось, Фред словно был не здесь.

— Иди, декан зовет, — сказал он Джорджу. — Ты держи эту штуку, крепко держи. Будет больно, но потом будет хорошо. Правда…

С Джинни все оказалось легче. Пятно предателей крови еще не успело пустить метастазы. И быстро закуклилось, почувствовав Магию Огня. Рона и Перси пришлось отправить к Снейпу. Перси перенес инициацию не дрогнув, позволяя Магии вычистить все закоулки души. А Рон устроил очередную истерику, категорически не соглашаясь признать, что он может быть «слизнем»…

В целом, считая Гарри и Уизли, среди гриффиндорцев обнаружилось шестеро водных и восемь, включая Невилла, земных магов, а также четырнадцать воздушных. Зато Блэк-Долохов провел обряд инициации для одного студента со Слизерина, десяти барсучат и шестнадцати учеников с факультета умников.

***

Мысль, что делать с Темной Магией и Статутом, пришла в голову Владу совершенно неожиданно, когда они со Снейпом обсуждали инициацию Рона.

Рон продержался долго и, только убедившись, что остальным учеба стала даваться играючи, задумался. Он не был дураком. Может ли быть глупцом человек, великолепно играющий в шахматы, и магловские, и магические? К тому же он был чрезмерно амбициозным, но, не видя никаких перспектив, считал более безболезненным для себя притворяться недалеким шалопаем, что загоняло его все глубже в завистливую афилантропию.

Рон сдался только через два месяца. На следующий день после инициации пошел просить прощения у Гарри, а через неделю обратился за разрешением перевестись на Слизерин.

Так вот, при обсуждении этого феномена Влад понял…

***

— Разве это главное? — Снейп старался быть убедительным. — Когда я пришел работать, ты поддерживала меня, неопытного и неумелого. Тебе нужно подержать в руках Сердце Магии, поверь мне.

— Я старая кошка, чтобы учиться по-новому ловить мышей.

— Для магини ты совсем не старая. А Сердце Магии даст тебе новые силы и покажет новые горизонты.

— Я всегда была человеком Дамблдора, мне поздно менять свои взгляды.

— Я огорчен, что мы разошлись с Дамблдором по разным лагерям. Я уважал его и ценил, несмотря на его вечные недоговорки. Я бы не отвернулся от него, если бы не Гарри…

— А причем здесь Гарри? Мне жалко мальчика, но он сам виноват…

— Не будем спорить. Просто с Дамблдором я разминулся из-за Гарри. Но это не важно сейчас. Я прошу тебя об одном. Пройди инициацию как водный маг. Ты талантлива, но твои силы запечатаны. Если не захочешь здесь остаться, Хогвартс не будет удерживать тебя. Уволиться ты всегда успеешь. Я сам через это прошел, я знаю, что советую — результат того стоит.

***

— Что, теперь получается, я от тебя завишу?!

Минерва была расстроена и потеряна, порвались связи с Дамблдором, которые она считала искренней дружбой и верностью, а если что-то кажется тебе твоей сутью так долго, то оно не рвется бесследно и оставляет в душе каверны болезненной пустоты.

— Нет, когда ты обратишься к Замку, то почувствуешь, что наша связь перестроилась. Это всего лишь сотрудничество.

— Но ты сказал, что я могу уволиться. А теперь выходит, что не могу? Ты подловил меня?

— Нет. Ты действительно можешь не подтверждать контракт с Хогвартсом и уйти.

— А моя привязка к тебе?

— Это не привязка — у тебя не было обетов передо мной. Эта связь обязывает, скорее, меня. Я только хотел, чтобы ты получила свою подлинную силу. Но подумай, прежде чем увольняться. Ты профессор трансфигурации, ты не можешь не чувствовать, сколько возможностей у тебя появляется. Ты нужна нам. Твои студенты нуждаются в тебе… Просто подумай. И делай, что хочешь.

Через некоторое время Люциус спросил, отчего Снейп так по-разному отнесся к инициации Минервы и его собственной. На что Северус ответил, что, во-первых, был уверен, что МакГонагалл завершит заключение контракта с Хогвартсом, а во-вторых, связь Главы Дома и его Сердца Магии очень глубока, потому результат сильно зависит от личного отношения Главы Дома к человеку, который проходит инициацию.

— То есть…

— То есть для меня Минерва взрослый сложившийся маг, завершивший обучение, пройдя инициацию, и ушедший в свою жизнь. А ты — мой друг, мое подсознание считает, что я отвечаю за тебя. А Сердце Магии это интерпретирует таким образом… — смутился Северус.

А Люциус от души рассмеялся.

***

В день, когда закончилась инициация всех учеников, в Большом зале организовали праздничный пир. Деканы давно уже сменили дислокацию и во время трапезы сидели не за учительским столом, а со своими Домами. Сегодня «любимые» студенты отодвинулись от деканов подальше, освободив рядом с каждым Главой Дома довольно большие незанятые пространства, на которых обнаружились разные ложа.

Директор Флитвик объявил, что нынче учеников ждет интересное и важное знакомство:

— У многих из вас есть фамильяры, волшебные животные или существа, которые в ближайшем будущем станут помогать вам в ваших трудах. Сегодня мы пригласим к столу фамильяров ваших деканов. С окончательным завершением инициации всех лиц, обитающих в Хогвартсе, фамильяры наконец вошли в свою полную силу. Я прошу взять себя в руки и не пугаться, если вам покажется, что эти фамильяры несколько нестандартны. А поговорим после трапезы, — Флитвик улыбнулся и повернулся к дверям. — Прошу вас, друзья!

В мертвой тишине зала в дверь вступили четверо. Неспешно и безмятежно они прошествовали к столам своих факультетов и заняли места рядом с Главами Домов.
На столах появились яства…

В этот момент в зале материализовался феникс и, подлетев, уселся на плече Флитвика. Если честно, то удивив того чрезвычайно, хоть директор этого и не продемонстрировал. Многим показалось странным, что маленький профессор даже не покачнулся под весом приземлившейся довольно тяжелой птицы. Откуда бы им знать, что гоблины, ну и полугоблины, физически намного сильнее и крепче человека. Тут же раздвинулся преподавательский стол, освободив место рядом с Флитвиком, где появился насест, куда феникс и переместился, а перед ним возникли мисочки с водой и орешками.

Трапеза была странной. Время от времени все поглядывали на невозмутимых фамильяров, не очень понимая, как к ним относиться. С одной стороны, конечно, фамильяры были чем-то похожи на эмблемы факультетов. Барсук, вон, выглядел как барсук… Орел все-таки орлом не был. Раза в три крупнее обычной птицы и гораздо-гораздо массивнее, бронзового окраса с неожиданно мелькающими на перьях глазками… Лев, тот и вовсе не лев, одна огненная грива чего стоит. Те, кто узнал нунду, сидели напряженные, не зная, что от него ожидать… Про василиска и вовсе говорить нечего. Читавшие о нем боялись смотреть в ту сторону — а ну как окаменит. Остальные видели просто огромную устрашающую змею… Ну, про феникса все знали, а многие и видели его в кабинете бывшего директора. Но он никогда раньше не появлялся на публике. В общем…

Когда стало ясно, что все наелись, лев поднялся и заговорил, окончательно ввергнув всех в шок. История Хогвартса стала достоянием всех студентов и преподавателей, поразив своими пертурбациями.


ЧАСТЬ 15. БОЕВАЯ МАГИЯ И ТЕМНЫЕ ИСКУССТВА


— А у нас сегодня только боевая магия в расписании.

— И у меня.

— Эй, у меня тоже…

На урок собрались в большой аудитории не только все ученики, но и весь преподавательский коллектив, включая директора Флитвика. Эридан начал с пояснения, что новый предмет — новый для всех, и сегодняшняя вводная лекция — это не урок, а просто рассказ для понимания содержания курса и целей боевой магии. В дальнейшем его уроки будут проходить по курсам и стихиям. Именно стихиям, поскольку магии все равно, за каким столом вы сидите на обеде.

— Если кто-нибудь из вас будет профессионально учиться на боевого мага, он узнает, что на старших курсах происходит деление по специализации, то есть боевой маг — это еще не профессия, а общее направление. Основные, то есть массовые специализации — это, собственно, боевики-форварды, щитовики и целители. Причем деление это происходит не по вашему желанию, а в соответствии с вашими способностями: если вы следопыт, никто не станет ориентировать вас на палача.

Зал как-то напряженно замер. А Эридан, дав немножечко попереживать, продолжил:

— Но поначалу все учатся вместе одному и тому же. Любой боевой маг должен знать все боевые направления. Допустим, вы — щитовик и ваша боевая группа ведет бой. Солдатская фортуна переменчива, и вас осталось двое.

Эридан явно обладал талантом рассказчика, далеко не самое распространенное умение среди магов, и легко держал внимание аудитории, вовремя замолкал и возвращался, улыбался и хмурился, его харизма обволакивала зал, а модуляции голоса завораживали.

— Если вашим напарником остался некромант, то ваша задача — забыть обо всем и держать щиты. Боевой некромант сможет снова и снова поднимать в бой ваших мертвых товарищей. Но работа некроманта скрупулезная и тонкая, она требует полнейшего сосредоточения и не терпит отвлекающих факторов. Значит, вы его не отвлекаете и никому не позволяете отвлекать.
  А если вы остались вдвоем с целителем, то зависит от уровня вашего мастерства. Конечно, щиты вы держите лучше, чем он, но, возможно, его уровень щитовика не так уж принципиально отличается от вашего, а вот боевик вы намного сильнее его. Тогда он держит щиты, а вы атакуете. В общем, я буду всех учить всему.

Эридан снова сделал перерыв, давая пообсуждать услышанное, и вернулся к рассказу:

— Я буду учить вас убивать и не убивать, защищаться, чтобы вас не убили, и умирать, если понадобится. Не удивляйтесь, это бывает иногда нужно, поэтому следует знать, как это можно сделать. Например, вас захватили в заложники и собираются шантажировать вами, а вы знаете, что этого допустить никак нельзя. Или уже нет сил выдерживать пытки… Хотя как их выдерживать, я вас тоже научу…

Мертвая тишина в зале показывала, насколько все были ошеломлены и ошарашены. Как-то раньше представления о боевой магии были более воодушевляющими.

И опять, как многие из новых преподавателей, профессор связал свою дисциплину с другими, которые изучаются в школе. Учителя словно поставили себе цель показать, что не существует трансфигурации или магловедения, существует представление об устройстве мира и о месте в нем Магии. И задача человека — научиться жить, используя свой потенциал по максимуму.

— Боевые маги должны освоить все прочие дисциплины на отлично. В боевой магии разница между «превосходно» и «выше ожидаемого» может оказаться равной жизни. Вашей или вашего противника.
   Про зелья мы и говорить не будем. Всем понятно, что вы можете подлить что-то своему визави или распылить нечто над территорией противника.
   А боевая гербология… Когда под ноги лезут корни, когда ветви связывают руки, когда плоды стреляют убийственными шипами, когда грибы, хотя они не растения, выбрасывают в воздух ядовитые споры…
    Кстати, обратите внимание на воздух. Вы видите, или чувствуете, или слышите молекулы кислорода. Необратимые последствия для организма наступят при концентрации кислорода в воздухе в двенадцать процентов, а смерть — при семи. Разобьем кислород на атомарный и быстро соединим каждый атом кислорода с двумя атомами водорода во вдыхаемом врагом воздухе. Идеальное убийство. Никаких отравляющих веществ никто никогда не обнаружит. Чистый воздух и чистая вода. Мы с вами сейчас использовали элементарные знания биологии и химии.
   Правда, нужно учесть, что получим и небольшой «бум» — это уже физика. А можно по тому же принципу устроить большой «бум»…
   Или целительство… Одна из самых сильных боевых практик. Надеюсь, не нужно объяснять, что тот, кто может запустить «разбитое» сердце, может и остановить здоровое…

И под конец Блэк-Долохов сконцентрировал внимание на цели своих уроков.

— Когда речь заходит о боевой магии, в первую очередь нужно знать, куда вы ее собираетесь применить. В зависимости от этого вы будете пользоваться теми или иными приемами.
   К примеру, классическая официальная дуэль. Даже если это дуэль до смерти, вы ограничены целым набором правил, ритуалов и запрещенных приемов, если не хотите потерять честь, а это порой важнее, чем жизнь.
   Совсем другое дело драка, любой подлый прием в драке оправдан. Только не пользуйтесь Запретными Заклятиями, а то угодите в Азкабан.
   Военное сражение полностью и открыто развязывает вам руки, за исключением действий против мирного населения.
   А вот когда вы проводите тайную операцию по ликвидации какой-то одиозной личности, то вы не ограничены ничем, всё равно, ежели вас поймают, то, что вас ждет, не окажется красиво, ваша задача — выполнить задание и не попасться, ну, кроме случаев, когда ваше задание — именно попасться…
   Ну и самое главное, в любой ситуации вам может достаться противник, знающий и умеющий не меньше вас, поэтому любое противостояние в конечном счете сводится к поединку воли и силы духа.
   А самое главное, чему должен научиться профессиональный боевой маг… — подошел к концу Эридан, — определять, действительно ли есть необходимость дуэли, драки, сражения… и нельзя ли их избежать. И умению уклониться от столкновения, решить вопрос мирно. Лучшая баталия — неслучившаяся.

***

Первый реальный урок Боевой Магии несколько обескураживал. Впрочем, можно сказать, что Эридан обескураживал постоянно.

— Мы с вами сегодня обсудим два вопроса. Второй — более важный, но мы его оставим на потом, иначе первый придется отложить надолго. Итак, представим себе, что идет бой, куча людей дерется с одной и с другой стороны… Постарайтесь четко представить себе, что происходит: все во всех стреляют, и не только стреляют, с палочек срываются знакомые и незнакомые заклинания, многие пользуются беспалочковой и невербальной магией, все куда-то бегут, причем, не поймешь куда, зачем и почему, прыгают и падают, бьют друг друга просто всеми предметами, попадающимися под руку, клинками, камнями, палками и деталями экипировки, не гнушаясь ударить кулаками, ногами и головой…
   Своих от чужих вы как-то различаете, и слава Мерлину… Вы — сегодняшние, новых знаний у вас пока нет. Попробуйте предложить заклинание, которым вы владеете и которое вам, лично вам, поможет в бою…

После небольшого сумбура полетели предложения: акцио… бомбарда… ступефай… веселящие чары… летучемышиный сглаз… дантисимус… жалящее заклинание… кишечно-опорожнительное заклинание… таранталлегра… … экспеллиармус… заклинание ватных ног… риктусемпра… заклинания очистки продуктов от кожуры… инкарцеро… левикорпус… левиосо… левитации… редукто… чары осушения… заклинание приготовления фарша… заклинание быстрой варки мяса…

— Вы молодцы! Я впечатлен и знанием довольно серьезных заклинаний, и логикой применения шуточных или бытовых чар в бою. Если бы вы могли их применить, было бы совсем неплохо. Внезапно остановившийся в такой чехарде противник может стать жертвой, причем не только вашей, но даже случайного шального поражающего заклятия. Или если вы его вдруг быстро сварите — это будет эффектно и эффективно.

Некоторое время ученики потратили на шумное обсуждение возможностей различных чар в бою. Учитель не препятствовал беспорядку, напротив, подбрасывал реплики, поощряя мозговой штурм. Когда все понемногу утомились, Эридан решил продолжить разрушать стереотипы британского юношества:

— А вот теперь время второго вопроса — щиты. К сожалению, ваши сегодняшние знания в сражении с опытным противником вам ничем не помогут. На всех магах, собирающихся в бой, будь то воинская операция или дуэль, навешана куча щитов. То есть они не только выставят конкретный щит против вашей атаки, как вас тут учили делать. На них заранее наложены щиты, и собственноручные, и с помощью соратников, и артефактные… А значит, сегодня вы не бойцы вообще, вы просто ни в кого ничем не попадете.

Эридан вышел в центр комнаты и попросил всех атаковать одновременно, показав, как работают стационарные щиты поглощающего типа. Абсолютно все заклинания просто испарялись, не долетая до учителя, увязнув в щите, подкрашенном голубым свечением, чтобы ребятам было хорошо видно. К тому же профессор перехватывал и притягивал к себе все чары, норовившие попасть не туда. Разочарованно озадаченные дети впали в состояние полной растерянности и расстройства. Так их еще никто не заставлял почувствовать конфуз из-за своей самонадеянности.

— Надеюсь, вы готовы работать всерьез? А не баловаться заклинаниями и контрзаклинаниями? Они пригодны только для игр, хотя для игр действительно вполне пригодны. Ну а учить настоящую боевую магию — это прежде всего учиться пробивать щиты. Этим мы и займемся на следующем занятии.

— А противник тоже умеет пробивать щиты? Как же мы тогда? — порадовал кто-то из учеников, внимательно прислушивающийся к словам учителя.

Ну, а Эридан как всегда ошеломил, разрушив убеждение, только что сформированное им самим:

— Конечно, да. Но настоящий боевой форвард может работать вообще без щитов.

И снова демонстрация. На этот раз поглощающий щит был установлен за спиной учителя, чтобы не случилось рикошета. Нескольких человек, способных быстро выдавать заклинания, учитель выстроил перед собою, поручив атаковать с максимально возможной скоростью и точностью, пообещав дополнительный балл на экзамене тому, кто сумеет его задеть. Магические снаряды полетели в профессора, а тот с улыбочкой танцевал между ними, уворачиваясь с такой легкостью, словно они не носились с бешеной скоростью в разных направлениях, а медленно плыли в недвижимом воздухе.
Кстати, магия, разукрашивающая чары, с одной стороны, делала этот спектакль визуально четко наблюдаемым, а с другой — превращала в фантасмагорический хаос.

— Сэр, а можно вопрос?

— Разумеется.

— Вот мы изучали на истории магии гоблинские войны. А это можно отнести к боевой магии?

Эридан понимал, что ребята прощупывают, легко ли его отвлечь от темы, постарается ли он уйти от вопроса, пообещает ли ответить им на следующем уроке, отмахнется или ответит формально… Систематические знания он им обеспечит, а отклонения от темы необходимо поощрять, если он хочет воспитать инициативу и заинтересованность, даже когда эти хитрецы рассчитывают совсем на другое.

— До конца урока осталось пять минут. Все, кому не интересно, могут быть свободны, остальные имеют возможность узнать, что я об этом думаю.

Не ушел никто. Эридан слегка усмехнулся и призвал из кладовой огромный сундук. В сундуке обнаружились большие коробки.

— Какую битву кто-нибудь из вас помнит?

— На Вересковой Пустоши. По ней уже двадцать раз эссе писали.

— Очень хорошо.

Профессор открыл пару коробок, в которых оказались обычные оловянные солдатики, зато самые разные: и маги, и военачальники, и рядовые воины, и гоблины, и мантикоры, и драконы. Мановение руки — и посреди класса раскинулась Вересковая Пустошь с ее холмами, оврагами, перелесками…

— Чем больше человек помнят битву, тем интереснее. Если всего двое, им придется взять каждому по армии. Если помнящих больше, можете делить армию на любое количество частей. Чье поведение помните лучше, ту группу и берите. Когда мы с вами будем изучать какое-нибудь сражение, то каждый получит перед этим домашнее задание выучить действия отдельного подразделения. Сегодня придется просто поиграть.

Небольшую свалку и парочку драк учитель перенес преспокойно, даже не сделав замечания. Когда всех сражающихся удалось наконец расставить по местам, Эридан ненавязчиво помог, отдав команду на пробуждение. Оба военных лагеря ожили, в них закипела обычная жизнь готовящихся к бою военных.

— Начинаем, — скомандовал Эридан, и ученики повели своих солдат в сражение.

Время от времени учитель останавливал военные действия, чтобы поправить тех, кто забыл, что его подразделение делало в бою…

— Мы с вами сейчас повторяем бой на Вересковой Пустоши, каким он был. Потом разберем, почему, например, Большой Джек так затянул ввод в сражение драконов. Попробуем увидеть, кто сражался отчаянно, но бестолково, кто пытался прикладывать мозги, а кто просто струсил…
  И если вам покажется интересным, то завтра мы можем продолжить: начать с тех же позиций с теми же воинами, но провести собственное сражение. Так, как, вам кажется, следовало действовать… И посмотрим, чем закончится бой на Вересковой Пустоши в вашем исполнении.

Ребята зашумели, обрадованные перспективой реально повоевать.

— Существенное замечание, — обратил внимание учитель, — когда вы ведете военные действия, изучая стратегию и тактику, на вас накладываются специальные чары, поначалу слабенькие, а в будущем довольно ощутимые — вы чувствуете боль, страх и смерть тех, кем играете… Если вы не будете понимать, что чувствуют ваши солдаты, вы не сможете руководить ими в реальном бою, рассчитывая совсем не на те реакции, которые последуют. И горячка боя, и страх, и мужество солдата — это ваши инструменты.

***

— Эридан! — Снейп поймал декана огненных по дороге с обеда. — До меня дошли слухи, что ты обещал на старших курсах научить защищаться от Обливиэйта.

— Обещал.

— Научи меня.

— Ты не умеешь? Ты же Мастер Боя!

— Как-то прошло мимо меня. Конечно, если замечу попытку наложить на меня заклинание, я отобью его. Но ведь есть мастера невербальной и беспалочковой магии… особенно если бросить в спину…
   Не говоря о том, что иногда приходится покорно стоять и терпеть, пока тебя ментально кастрируют…
  Я сделал зелье, которое снимает Обливиэйт, если выпить в течение получаса после наложения, но сам понимаешь: если не помнишь, что схватил его — и в голову не придет пить… А когда осознаешь… Мне казалось, что старик издевается, словно знает и тянет с пустой болтовней, а я чувствую, как утекают минуты, в которые можно еще успеть…
   Хотелось бы иметь постоянные щиты… Я пробовал создать подобные чары, опираясь на окклюменцию… — Северус посмотрел выжидающе.

— Нет. Это не окклюменция. Хотя от случайной легилименции тоже защитит. От Конфундуса, от веселящих чар, от зелий: любовных… вызывающих доверие…
   И я не подумай, что я смеюсь над тобой, но это тоже зелье. Формулу заклинания я тебе продиктую. Щит постоянный, не требует подпитки. Недостаток его в том, что он в некоторой мере адресный. Это кровная магия, скорее всего, из-за этого в Британии и неизвестна. Вы же тут почти помешались…
   Но боевой маг, который забудет боевую задачу!..

— Я уже покраснел от стыда! — резко оборвал Снейп.

— Прости. Предупреждаю, щит не защищает от действий родни, если у вас больше двадцати пяти процентов общей крови, супругов после консумации, кровных побратимов и принятых в Род… Это доспехи, слепленные из твоей крови…

— Давай хотя бы от чужих.

— Есть и другая защита от Обливиэйта — чары, но она очень кратковременная, ее нужно каждый раз ставить непосредственно в момент, когда подозреваешь кого-то из близких. Расскажу позже. А для щита необходимы Феликс Фелицис (одна пинта), твоя кровь (две унции), по одной капле экстрактов мандрагоры и омелы.

Эридан увидел, как загорелся любопытством взгляд зельевара и завертелись в голове расчеты, как должно действовать это зелье и нельзя ли его чем-то усилить, и… Эридан усмехнулся этой профессиональной одержимости.

— Асфодель! Нужно до того, как вливать кровь, бросить цветок асфодели. Тогда Обливиэйт от рук родственников тоже не сработает, кроме тех, с кем заключены кровные ритуалы и обеты.

— Северус, ты знаешь, что ты чертов гений? Ты же даже не слышал формулу…

— Знаю.

— Хм. Обряд проводится в любом месте силы, ритуальный зал Слизерина отлично подойдет. Смесь наносится на разрезы на коже. Идем нарисую схему…

***

Темные Искусства… ох уж эти Темные Искусства! Сколько там оказалось всяких чар, заклинаний, зелий! Бедные дети…

Выяснилось, что некромантия — это не только умение создавать личей и поднимать трупы… но и всё, что использует части чьего-то тела (ногти, волосы, кости, кусочки плоти и кожи), чтобы создать какую-либо связь с этим телом: поиска, сходства, управления, наведения и снятия проклятий, дистанционного нанесения и лечения ран… Оборотное зелье, к примеру…

А целительство!.. Некроманты-целители — это вершина целительского искусства. Травматологи… хирурги… парамедики… реаниматологи… избавители от проклятий и врачеватели последствий заклятий…

Частью Темных Искусств оказалась вся система власти над другими существами: и кровная магия, и создание управляющих клейм и меток, и привязка через артефакты, и большая часть проклятий и обетов, и добрая половина любовной магии, а вовсе не только Империо.

Хотя им никогда об этом не говорили, но… Насильственная трансфигурация живых существ во что-то иное — очень Темная Магия…

Старшекурсники вдруг узнали, что исключения из законов Гэмпа не такие уж и исключения. Что впитанный с детства закон, категорически запрещающий трансфигурировать пищу из несъедобного, объясняется тем, что обычно трансфигурированный предмет вскоре возвращается в свою первоначальную форму. Хорошо еще, если съеденный хлеб обернется в кишечнике в камешек… В общем, опасно и бесполезно. А вот для Мастера проблемы нет, так как он владеет способностью вечной трансфигурации.

Темные Искусства включают в себя также всю работу с духами, призраками, душами мертвых и временно покинувших тело… Демонология… Умение договариваться с тварями (не в ругательном смысле слова) из-за Грани. Не только демонами, кстати, но и ангелами, и Силами…

И всё это теперь нужно учить. Зато тем, кто действительно любит узнавать новое, открывалась темная красота ранее недоступного искусства. Темная магия оказалась темной в прямом смысле слова. Чтобы работать с глубинными слоями бытия, нужно поток своей энергии, которым ты тянешься к предмету, сделать плотным, почти вещественным.
Визуалы видели более плотные потоки как более темные, а аудиалы слышали, как в музыку сфер вплетаются басовые аккорды.

А почему темную магию привязали к недобрым характерам злых волшебников… еще проще. Выяснилось, что многие люди, обращаясь к своей энергии, взывают к эмоциям, что в общем-то понятно. Вспомнить хотя бы патронуса. Так вот отчего-то большинству плотные потоки давались проще на фоне гнева или ярости. Хотя можно и с радостью, и вовсе без эмоций — это не относится к изначальным условиям действия темной магии, а только к умениям.

***

С живым Томом из всех «заговорщиков» был знаком только Флитвик. За это время Гарри проникся к нему глубоким уважением и благорасположением. И решил с мучающим его вопросом обратиться к бывшему декану умников.

Кабинет директора преобразился полностью. Все странные штуковины, двигающиеся и жужжащие, из кабинета исчезли, переместившись в хранилища, где с ними работали артефакторы, выясняя, есть ли что-то полезное в этой машинерии. Несколько огромных шкафов были заполнены книгами, папками, свитками и карточками. Около огромного письменного стола не было стульев, посетителей ждали уютные кресла около невысокого столика с фруктами и орешками для желающих, а также стопкой бумаги и письменными принадлежностями, коли понадобится делать записи. Широкое окно было постоянно распахнуто, но чары, наложенные директором, не позволяли разлетаться бумагам и свиткам и проникать в помещение холоду и осадкам.

Феникс, улетающий и прилетающий по своей воле, вольготно расположился в выделенном ему секторе кабинета, где кроме насеста и поддона появились жердочки и кольца, веревки и лестницы, несколько плошек и кормушек, водоем с фонтанчиком, чему феникс был очень рад вопреки всеобщему мнению, что фениксы не любят воду, песочница и домик. Феникс хоть и волшебный, но все-таки птица, и ничто птичье ему не чуждо. И, конечно, никакой клетки и никакой цепочки.

Полугоблин встретил визит Гарри с любопытством и ожидающим вниманием.

— Я хотел спросить про Тома Реддла. Вы же учили его?

— Да. Это был талантливый мальчик. Но, оказывается, очень скрытный. По-моему, никто и не догадывался, что у него проблемы.

— А почему Волдеморт меня поблагодарил после неудавшегося ритуала? — спросил Гарри, которого эта мысль преследовала с самого кладбища. — Он же так боялся смерти…

— Так ведь боялся Том Реддл, подросток, затеявший все это, — улыбнулся Флитвик. — Куски души собственных желаний не имели. Как и огрызок, из которого он собирался восстановиться тогда. А на самом деле в результате ритуала должен был получиться недолич… Если бы он знал заранее, во что превратится, никогда не стал бы разрывать себя. Конечно, собравшаяся и отпущенная душа была счастлива.

— А почему недолич? Ведь Темный Лорд был сильным магом.

— Мне жаль Тома. Он потратил свою жизнь и магию впустую. А он действительно был очень сильным волшебником, хоть и безграмотным, — огорченно вздохнул полугоблин. — Даже в клочьях его души магии хватало на многое. Но искусственно созданный гомункул, управляемый огрызком души, это не лич. Лич — это труп, поднятый некромантом, вселившим в него призванную из мира мертвых душу, забывшую кем она была при жизни. Лич и телом, и душой завязан на некроманта-хозяина. Сам по себе не опаснее зомби.
   Чтобы создать Высшего Лича, маг должен поместить свою душу в филактерий, всю целиком, и убить себя. Связанный с ним Обетом некромант должен труп тут же поднять и душу соединить с поднятым трупом. Внешне Высший Лич выглядит обычным человеком, таким же, как до смерти. Он полностью контролирует себя, не потеряв ни возможностей, ни умений, ни чувств, которыми обладал при жизни, но не может овладеть ничем новым. Смерти не боится, ведь он уже мертв. Его почти невозможно уничтожить. Для этого нужен действительно сильный некромант или экзорцист. Ведь по сути Высший Лич — это труп, руководимый привидением.
   А некроманты, просто спрятавшие свою душу в филактерий, на деле как раз не мертвецы, хотя обычно и похожи на мумии, просто тело и душа в разных местах. Человеческих чувств у них нет, поскольку чувства — свойства души, а душа вдалеке. Их не так уж трудно убить, сложно, но не трудно: сначала уничтожить филактерий, затем тело.

Флитвик был рад поделиться с любознательным студентом. А Гарри снова удивлялся, почему в Хогвартсе обо всем этом не рассказывали, ведь, вероятно, если бы Том слышал, как работает подобная магия, он не наделал бы крестражей. Но слава Мерлину, что Темный Лорд не стал Высшим Личем. Хотя кто знает, что было бы лучше.

— А у гоблинов учат этому всему?

— Учат. Это не тайные знания, а общие. Вот сами обряды, ритуалы и заклинания изучают уже специалисты.

***

Так вот, обсуждая феномен Рона, Влад вдруг подумал, что проблемы магической Европы появились с исчезновением из магической практики связи магов с Сердцами Магии. И решение пришло само собой. Правда, как осуществить его, пока было не очень-то и ясно.

Они поставили перед собой задачу не допустить войны. Да, войны локальной, малобюджетной, с ограниченным количеством жертв… Но не существует идей, ради которых должны умирать дети. Нельзя доказывать, что Волдеморт — зло, выставив против него подростков и говоря: смотрите, какой бесчеловечный этот Темный Лорд. В каноне во Второй Магической погибло защитников Света где-то порядка семидесяти человек, а сколько с той стороны — даже неизвестно… В целом немного, конечно, но зачем? И эту войну они предотвратили.

План Дамблдора был не понятен совершенно. Если мутное предсказание еще как-то можно было считать надеждой на избавление от Волдеморта, то как планировал Дамблдор уничтожить Темного Лорда, не сомневаясь, что Волдеморт обязан убить Гарри? Если бы Гарри тогда, в каноне, не вернулся с призрачного вокзала, маги, уверенные, что именно мальчик-который-выжил освободит их, после смерти Поттера и не помышляли бы бороться с Лордом, полностью деморализованные. Или Дамблдор был уверен, что Гарри не умрет полностью и вернется? В любом случае, «заговорщики» выполнили свою задачу, уничтожив Волдеморта заранее. Никто не погибнет…

Но теперь вынуждены спасать Гарри от Дамблдора. И что-то решать со Статутом без помощи бывшего директора.

Алекс был настроен против Дамблдора достаточно резко:

— Не люблю людей, воображающих, что они знают, как нужно жить человечеству, и берущихся строить запруды, перекрывая путь рекам развития. Я поражаюсь самомнению этих умников!

— А мы не то же самое собираемся делать, мечтая разрушить Статут? — усомнился Драко.

— Нет. Во-первых, Статут и есть такая запруда, просто освященная временем. Ее пора снести. Во-вторых, мы не собираемся применять никакого насилия. Мы хотим только рассказать магам, что они потеряли за время, пока блюли Статут, и что такое мир маглов. Волдеморт был откровенно больным. Он не мог бы никак ни уничтожить, ни поработить маглов. Абсурдная идея. В самом радикальном случае он мог бы только размежеваться с маглами, но это ему в голову как раз и не пришло. Нужно, чтобы люди поняли, где они находятся на самом деле и каковы их перспективы. А дальше пусть делают, что хотят.


ЧАСТЬ 16. ДАМБЛДОР И КАМПАНИЯ


Кампанию дискредитации Дамблдора начала «Придира», рассказав о выдвинутом деканами Хогвартса против Великого Светлого обвинении в использовании темной магии, а также о их настойчивом требовании, чтобы разбирательство шло в «полностью открытом режиме». Интерес публики оказался настолько велик, что кампанию вынужденно подхватили другие печатные издания. И в результате Визенгамот пошел навстречу общественности. Строго говоря, Суд-то как раз потирал руки, надеясь публично оправдать своего Верховного Чародея и прекратить распространяемые о нем нелицеприятные слухи.

— Суду нами предоставлены: воспоминания директора Флитвика о его действиях по разбору того, — начало свое выступление обвинение, — что осталось в директорской башне после увольнения бывшего директора… сами темные артефакты, используемые для темных ритуалов, документы, доказывающие полученные в ритуалах результаты, и воспоминания бывшего директора Дамблдора, оставшиеся в Омуте памяти в директорском кабинете.

— Вы не имели полномочий вскрывать охранные заклинания и обыскивать личные апартаменты директора Дамблдора, — вклинилась защита, — это мог делать только аврорат.

По решению Визенгамота их собственный Верховный Чародей, вынужденный находиться на месте обвиняемого, был избавлен от унижения сидеть в знаменитом кресле с цепями, замененном на время заседания собственным креслом из его же визенгамотского кабинета, напоминающим роскошный трон.

— В Хогвартсе нет «личных помещений», — ответило обвинение, — это косвенно доказывается тем фактом, что все запирающие и маскирующие чары, действующие, пока мистер Дамблдор был директором, автоматически пали, когда директор был уволен. Все личные вещи вместе с сундуком были аппарированы одновременно с самим бывшим директором за пределы Хогвартса магией самого Замка.
   Маги, находящиеся внутри Хогвартса, даже не подозревали об этом. Их воспоминания также предоставлены для возможности просмотра, если Суду будет угодно с ними ознакомиться. Более того, каждый из наших свидетелей подписал документ о готовности пройти дачу показаний под веритасерумом.

Шум, сопровождавший это заявление, раздавшийся и с мест Визенгамота, и со зрительских галерей, доказывал, насколько все были глубоко шокированы подобным подвижничеством свидетелей обвинения.

— Однако мы отвлеклись, — продолжило обвинение. — Соответственно все помещения директорской башни оказались в распоряжении нового директора, который всё и обнаружил, вовсе не проводя «обыска». Абсолютно всё можно просмотреть в Омуте памяти, нет никакой необходимости доверять нам на слово.

Конечно, желание просмотреть воспоминания нового директора и деканов было вызвано любопытством, жадным до всего необычного. Прения временно приостановили, и на большой экран начали транслироваться отражения, поднимающиеся над Судебным Омутом памяти. Защелкали колдоаппараты, затрещали Прыткопишущие Перья… Как любителей, так и, конечно, журналистов…

Все увидели не только действия Флитвика, включая момент сообщения ему Старейшиной домовиков, что он избран новым директором самим Замком Хогвартс, и продолжая со входа в кабинет директора, но и то, как он изучает найденные артефакты, документы и обнаруживает Омут памяти.

После этого запустили воспоминания деканов, которых безнадежно пытающийся попасть обратно Дамблдор пригласил к воротам Хогвартса и потребовал его впустить. Воспоминания продемонстрировали их не увенчавшиеся успехом попытки удовлетворить его приказы и просьбы. Хогвартс безапелляционно отказал бывшему директору в праве попасть на территорию, объявив его персоной нон грата.

Ну и, наконец, воспоминания самого Дамблдора из Омута памяти в его бывшем кабинете четко показывали использование Великим Светлым ритуалов: определения родства некоторых заинтересовавших его своей родословной студентов, поиска по крови детей и учителей, когда они были ему нужны, но не отзывались, а также самых неожиданных и сомнительных с моральной точки зрения ритуалов создания кровной связи разной степени привязанности без получения разрешения от объекта.

То, что началось в зале Визенгамота, можно было бы сравнить одновременно со случившимися в городке взрывом вулкана, обрушившимся на берег цунами и сходом селя. Надо отдать должное Дамблдору, умудрявшемуся сидеть с царственным невозмутимым видом. Впрочем, просмотр, вызвавший эту бурю и к тому же занявший много времени, сделал невозможным продолжение заседания, которое было перенесено на завтра. В прессе поднялся ажиотаж…

На следующий день переполненный зал бурлил и искрил. Защита Дамблдора в своих выступлениях была блестяща и убедительна, в результате обвинение вынуждено было признать свое поражение. Дамблдор был полностью оправдан с формулировкой отсутствия состава преступления, так как «Магия Крови никогда и никем не была официально отнесена к запрещенной магии».

Собравшиеся в «конференц-зале» Хогвартса обвинители Дамблдора шумно и весело отпраздновали свою первую победу. Наверняка теперь некоторое время понадобится бывшему директору, чтобы составить новый план, так что можно расслабиться хотя бы на несколько дней.

***

Вот через эти несколько дней внезапно обрушилась информация о перевыборах Верховного Чародея Визенгамота. Это оригинальное мероприятие Визенгамот проводит не регулярно, а по наитию. То Министерство выступает с критикой действующего чародея, то складывается противоборствующая коалиция в самом Визенгамоте, то Дамблдор решает всем напомнить о себе… Дамблдор, держащий эту должность вот уже около тридцати лет. На этот раз, по всей видимости, членам Визенгамота пришло в голову напомнить магическому сообществу, что у их главы нет реального соперника.

Поэтому хогвартсцы решили: чем бы ни кончились перевыборы, их необходимо максимально затянуть, для чего выставить своего претендента. Люциус и Сириус не годились, хоть и были членами Визенгамота как Главы Родов: во-первых, не имели достаточной популярности, во-вторых, были многократно слабее Дамблдора как маги.

Кстати, к этому времени прошли суды над бывшими Пожирателями Смерти, арестованными на кладбище и отправленными в Азкабан. Петтигрю, под веритасерумом рассказавший всё о предательстве им Поттеров, подстроенном взрыве на магловской улице и о службе Волдеморту, к сожалению, до Азкабана не дожил, скончавшись от сердечного приступа. Барти Крауч, приговоренный к Азкабану вторично, встретил приговор с презрительной усмешкой. Ну а Сириуса не только оправдали, но и выплатили компенсацию.

А наша компания решила затянуть кампанию по меньшей мере до драматичного и зрелищного этапа — магического соревнования. Имена всех известных магов, к кому можно было бы обратиться за поддержкой, перетасовали не единожды. Не было кандидатов… Решение опять пришло в голову Владу как наиболее подкованному в пиар-кампаниях: нет популярного кандидата, нужно выставлять неожиданного.

От Главного Чародея Визенгамота не требовалось входить в состав Визенгамота. В давние времена он вообще был наемным магом, однако магом, обладающим неимоверной силой, поскольку основной его функцией было удерживать членов Высокого Суда от взаимного истребления во время наиболее жарких дискуссий.

Членство в Визенгамоте было двух сортов: наследственное и выборное. С наследственным Дамблдор упорно, хотя и безуспешно, боролся последние десять лет. Все Лорды имели голос в Визенгамоте, в том числе Лорды пресекшихся родов. А некоторые рода за особые способности или заслуги перед лицом Магии — по два или три голоса. Так как никто от имени пресекшихся родов выступить не мог, то их голоса постоянно засчитывались как воздержавшиеся. Смысла в этом Дамблдор не видел никакого, а в волю Магии не верил.

Тем не менее существовало несколько способов восстановить пресекшийся род… Проверить на кровь маглорожденных, среди которых могли оказаться наследники прервавшегося рода по линии выброшенных в немагический мир сквибов…
Заключить между собой брак двум магам, несущим кровь пресекшегося рода, но в количестве, не хватающем для наследования у каждого по отдельности, зато уже достаточном в их ребенке… Обратиться к Магии с просьбой и пройти ритуал Вступления в Род (правда, подобное было чревато — никогда не знаешь, чем кончится попытка лечь на Алтарь Рода)…

Ради некоторых экстраординарных родов случалось, что Магия сама призывала кого-то на роль Главы угаснувшего рода, если в судьбе этого человека произошли некие определенные события, указанные Основателями Рода в качестве условий для вхождения в их Род. К примеру, давно пресекшийся по мужской линии род Певереллов мог бы возглавить тот, кто заглянул за грань и вернулся, не убоявшись ни Смерти, ни Жизни.

Выборное членство в Визенгамоте не было ни пожизненным, ни, тем более, наследственным. Эти члены и избирались, и отстранялись простым большинством голосов при тайном голосовании. Предложить их кандидатуру могли два члена Визенгамота, или Верховный Чародей, или Министерство. Дамблдор прилагал все усилия к увеличению численности этой фракции, однако натыкался на упорное сопротивление Лордов не только противоположного политического лагеря, не только нейтралов, но даже, к вящему удивлению Дамблдора, своих сторонников, в чем он убеждался каждый раз при подсчете голосов.

***

Лозунг хогвартсцев, выставивших свою кандидатуру на перевыборы Главного Чародея, был не только неожиданным, завлекающим, но и как-то изначально снижающим пафос должности, что импонировало многим магам.

«ДиректорА Хогвартса: новый — против старого!»

То, что они ввязались в официальную перевыборную кампанию, подарило хогвартсцам временный иммунитет против игнора и преследования инакомыслящих. То есть они получили трибуну, с которой могли вещать что угодно. Статьи за подписью Филиуса Флитвика печатала не только «Придира», и без того выпускающая любые тексты антидамблдорцев, но и «Ежедневный Пророк», и «Вести Визенгамота». А Флитвик, то есть вся его команда, наступал сразу по всем фронтам.

***

Статьи про Темную Магию утверждали, что не существует преступных инструментов, существуют преступники, способные превратить в оружие и перо, и обычное бытовое заклинание приготовления фарша…

Сначала, мол, запретили демонологию, так что бедные дети пугаются обычных подселенцев… Конечно, это наука не для невежд, но в свое время грамотно вызванный и связанный клятвами демон помогал справляться с цунами и землетрясениями…

Целый пласт целительских заклинаний оказался недоступен с запретом на некромантию, от простейших, очищающих раны и уничтожающих гангренозные участки, до реанимационных по возвращению к жизни еще не окончательно ушедших по дороге посмертия, пока тело еще не начало разлагаться…

Хорошо, что удалось реабилитировать Магию Крови. Ведь на ней держатся все ритуалы наследования, определения родства, поиска пропавших, магических браков, принятия в род, побратимства и многие другие, без которых просто не может нормально функционировать магическое сообщество…

В журналах «Трансфигурация сегодня», «Практика зельеварения» и «Проблемы чароведения» печатались давно забытые или только что разработанные заклинания и рецепты зелий от исследователей Хогвартса, которыми щедро делился с публикой директор Школы Магии…

Нынешние волшебники боятся Темной Магии так же, как во времена инквизиции обычные люди с подачи церковников стали бояться Колдовства и преследовать магов. Неужели маги сегодня хотят сами довершить работу инквизиции и оставить от Магии, бывшей серьезной наукой, только никому не нужные фокусы?!

Странно, когда люди, которым было так много дано, умудряются забыть даже известное, жаждая власти, славы, богатства и не пойми чего еще, а не взыскуют самого дорогого и нужного, самого интересного и лакомого: знаний. Кроме любви и искусства, существует только одна ценность, ради которой стоит жить — создавать, хранить, преумножать и передавать знания. Волдеморт и Дамблдор стоят друг друга, совершая преступление против Сущего: Волдеморт старался уничтожать людей, Дамблдор пытался уничтожать знания.

Активно высмеивался Статут. Да, антидамблдоровская коалиция прежде собиралась отложить борьбу со Статутом, но не могла не воспользоваться неожиданно представившейся возможностью.

Магическое общество загнало себя в резервацию! Ну, предположим: хотите прятаться… От чего, от кого? Но ладно, допустим, вы хотите, чтобы маглы ничего не знали про вас…

Но как же мы умудрились создать ситуацию, что маги ничего не знают о мире маглов?! Во времена Мерлина маги жили среди маглов, активно меняя окружающую действительность на пользу и себе, и маглам. Они отлично разбирались в магловских реалиях… А что теперь? Мир маглов стал для магов терра инкогнита. Одно только сообщение, что маглов в мире около шести миллиардов, потрясло основы магического мира. То тут, то там звучало «шесть миллиардов»… «шесть миллиардов»…

В антимагловском журнале «Воинственный Колдун» появились статьи, предлагающие воинствующим магам познакомиться с врагом поближе. Полеты в космос… артиллерия, танки, самолеты, ракеты, подводные лодки, ледоколы, авианосцы, крейсера и эсминцы… атомное и ядерное оружие, химическое и бактериологическое… способы связи… методы слежения с орбиты… сотни миллионов военнослужащих… Можно попытаться воевать с маглами… хотя результат однозначен… Попытаться поработить маглов или их уничтожить… это даже не смешно…

Статут нужен, чтобы прятаться от этих страшных маглов? Если бы их это интересовало, Статут давно пал бы. Сколько родственников маглорожденных магов в курсе существования магического мира? А полукровок и их родственников? А сквибов? Статут не защищает магический мир от маглов. Статут изолирует магов от знаний о мире вокруг, лишает возможности пользоваться благами цивилизации.

В местах большой концентрации магической энергии не работает электрическая и электронная техника. И только! Всеми остальными достижениями маглов маги могут свободно пользоваться. Могут жить на два дома… Могут ходить в магловские магазины… в кино, в музеи, в театры… в цирки, в зоопарки, в парки аттракционов… и просто в парки… Это все открыто… Надо только выглянуть из своего двора. В журналах для женщин появилась реклама магловских магазинов, продуктов, одежды…

Есть только одна реальная возможность действительно сохранить Статут, если он кому-нибудь нужен — полностью уйти в складку магического пространства, заблокировав все входы и выходы из магического мира в магловский. Асы и Высшие Эльфы закрыли свои миры от людей. Маглы вполне обойдутся без магов. Рождающиеся среди них маги просто станут считаться всякими экстрасенсами и гадалками…

А что будет, если Статут исчезнет? Да ничего не будет. Маги будут жить, где захотят. А маглы — приезжать на экскурсии, как в этнопоселения…

Магическому сообществу не грозит война с маглами. Даже когда Волдеморт пытался устроить маглам геноцид, и Пожиратели реально убивали маглов, те их не заметили… Для маглов это не война… Просто бандиты…

Магическая война была у одних магов с другими… И реально опасными Пожиратели Смерти стали, когда к ним стали присоединяться великаны и оборотни… Волдеморт со товарищи не считали «грязнокровок» и «полукровок» полноценными людьми.

Но далеко ли от них ушли остальные маги, не считая волшебные народы достойными человеческого с собой обращения? Чего стоит одно только Министерство Магии, в котором имеется «Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними» с его подразделениями «тварей» и «существ»…
Допустим, акромантулы — это существа: сложно человеку и акромантулу найти точки соприкосновения. Но с чего к существам относятся гоблины, вейлы и великаны, не только свободно общающиеся, но и нормально скрещивающиеся с человеком?

***

И, конечно, новый директор Хогвартса напомнил магам про Сердце Магии. Сначала статьи просто рассказывали, что такое Сердце Магии. Из разных источников — старых трактатов, забытых учебников, чьих-то биографий — перепечатывались выдержки.
Что это были за артефакты — Сердца Магии, как накапливали силы, как делились силой, как помогали наставникам передавать ученикам тайны магии… Что такое Магические Стихии… как Сердца Магии с ними связаны… Как это было важно и что это давало магам… И что они потеряли… Маги Британии и идущей у нее на поводу Центральной Европы слабее магов Средиземноморья, Восточной и Северной Европы, не говоря уже о России, Китае, Индии, Японии, Африки, автохтонов Австралии и Америки…

А потом, как гром среди ясного неба: в Хогвартсе живы четыре Сердца Магии… В Хогвартсе ученики имеют возможность приникнуть к источникам силы и пить из них… В Хогвартсе уже сегодня дети сильнее обученных взрослых магов…
И совершенно неожиданно: те, кто искренне захотят вернуть потерянное в веках, имеют такую возможность. Хогвартс открыт для диалога. Хотя, само собой разумеется, к Сердцам Магии прилагаются наставники. И тот, кто придет прикоснуться к Сердцу Магии, должен заранее решить, что готов вновь вступить на путь ученичества, магического ученичества… Со всеми вытекающими…

***

От магической дуэли с Флитвиком Дамблдор отказался, сославшись на нежелание устраивать потеху для публики, а на деле решил временно уйти в тень, учитывая падение своей популярности и намереваясь сохранить статус непобежденного. Не хватало еще остаться в памяти магов проигравшим. Лучше пока не рисковать.

Вот так иногда бывает: великие планы Великого Светлого, а планы действительно были великие, рассыпались из-за «мелочи». Мальчишка, которого он воспитывал для себя, воспитывал одиноким и неприкаянным, вдруг оказался окруженным любящими и неравнодушными людьми, сначала просто вступившимися за него. А потом одно цеплялось за другое и покатилось снежным комом, в конце концов превратившись в обрушившуюся лавину.

А то, что Великий Светлый так и не догадался, в какую пропасть он собирался увлечь Магическую Британию, а за ней весь магический мир… Воистину, благими намерениями…

Слава Мерлину, мир находится в динамическом равновесии, и даже самые дерзкие замыслы и попытки обычно покачают-покачают его да и сойдут на нет, как круги на воде от брошенного камня.

Вряд ли теперь Дамблдору хватит времени, чтобы пережить нынешних врагов, снова подняться, снова убедить мир в своем величии и начать все по новой. Хотя он, конечно, не успокоится. И конечно, начнет искать способы добиться своей цели. А упорства и фантазии ему не занимать.

Нет никого страшнее искренних убежденных фанатиков. Они не только не замечают препятствий, когда видят цель… Они никогда не способны заметить, что цель весьма сомнительна.

Нет, вот как раз маглы оказались Дамблдору совершенно безразличны сами по себе. Просто чистокровные никогда не позволили бы ему «вычистить» магию. Маглорожденные и магловоспитанные, презираемые многими чистокровными и мечтающие нормально сосуществовать со своими магловскими родственниками и друзьями, просто были очень удобными сторонниками, мало разбираясь в основах магии. Именно поэтому директор Дамблдор подсуетился, чтобы в школе не преподавали ни нормальной Истории Магии, ни нормального Магловедения, и постарался использовать исторически сложившееся противостояние, науськивая студентов друг на друга.

И появилась возможность пропихнуть в головы молодежи свои идеи. Великие Идеи: полностью очистить магию от малейших темных вкраплений. Магия должна быть светлой и сияющей. Мерлин с ним, что борьба неизбежно ведет к жертвам, Великий Светлый был готов на жертвы ради «общего блага», искренне готов. Он и собой пожертвовал бы с радостью, только не на кого было оставить Дело Света.

Дамблдор был очень умен, но даже самые мудрые люди могут стать жертвой навязчивой идеи, в конце концов превращающейся в подлинное психическое заболевание и проблему для окружающих. Бой с Геллертом, более чем другом, сломал Дамблдора. Темная Магия стала фобией, а фобии Великого Светлого!.. Как говорится, носорог очень плохо видит, но это не его проблемы. Волдеморт выпестован Дамблдором…

Кто-то там высказался, что Дамблдор мечтает уничтожить чистокровных, чтобы добраться до их денег. Вздор и ложь. И то, и другое вздор и ложь. Нет, конечно, денег чем больше — тем лучше. Но не для себя же!.. Он в Хогвартсе на всем готовом жил, зачем ему лично деньги? Но на ту же школу деньги нужны, на Орден Феникса, на газетчиков, на наемников, на разработку и проведение всяких операций, артефакты выкупать… Много денег уходит… много… А ему самому — на пару мантий, и довольно — копейки.

А уничтожать чистокровных он и вовсе не стремился. Ему по сути без разницы: чистокровные, маглокровные… Были бы светлыми! Мало у него, что ли, сторонников среди чистокровных! Уизли, например, или Фрэнк Лонгботтом. Джеймс Поттер — уж куда чистокровнее! Сириус Блэк тот же… Правда, переметнулся. Нельзя Блэкам верить, в глубине души они все тянутся к темной магии.

А так он, Альбус, любого чистокровного готов приветить и обучать, если тот будет хранить верность светлой магии. Пусть хоть все-все чистокровные живут и процветают.
Обманывал ли Дамблдор сам себя и сторонников или и вправду не подозревал, что, если бы его революция и впрямь паче чаяния удалась бы, уничтожать чистокровных физически не пришлось бы. Они первыми вымерли бы как класс. Без темной магии нет родовой магии, а значит, нет Рода. Ритуал подтверждения наследника не состоялся — что ни говори, он уже не чистокровный.

Главное, Дамблдор не замечал и в своей непримиримости не мог заметить, что по мере очищения магии от темной составляющей в магии не остается магии, она делается ничтожнее и ничтожнее… Ему все казалось, что с его деятельностью магия становится все светлее, а она становилась все прозрачнее, тая, как утренний туман.


ЧАСТЬ 17. РАЗЛУКА


Теперь, когда скрываться пропала необходимость, нередко можно было видеть, как Драко и Гарри вдвоем сидят на камнях около озера вдали ото всех компаний и о чем-то упоенно беседуют. Вовсе ни к чему было знать окружающим, что зачастую беседуют Влад с Алексом. Странная дружба двух сущностей, не имеющих собственных тел, не ведающих, что может ждать их в будущем…
А мальчишки иногда только прислушивались к разговору, порой вообще не понимая, о чем он.

***

— Ты не уверен, что на самом деле произошел Большой Взрыв? — удивился Алекс.

— Я агностик, говорил уже.

— А как объяснишь красное смещение, например?

— Ну, скажем, по аналогии с теорией старения света, но не из-за гравитации. Мы понятия не имеем, через какие линзы проходит свет, пока добирается до нас. Не буду говорить про солипсизм, но нет никакой гарантии, что мы в принципе наблюдаем реальную вселенную, а не изображение на сферическом экране вокруг нас.

— Вот ты даешь! Это вообще схоже с представлениями древних о хрустальном куполе над землей.

— Видишь! Я это и хочу сказать. Ученые и философы всегда одержимы идеей построить модель мира, исходя из неполных данных. И их никогда не смущают ошибки предшественников. Они каждый раз думают, что «нынешний» вариант соответствует действительности. Человеку, конечно, необходимо создавать модель мира, чтобы чувствовать себя комфортно. Но нужно помнить, что это лишь временная модель.

— Но интересуешься этими теориями?

— Конечно. Любопытно же.

***

А один из разговоров об отношениях между людьми свернул к телесным наказаниям.

— Значит, тебя не смущает, что я пансексуал?

— Ни в малейшей степени. Единственное условие, — твердо произнес Влад, — отношения всегда должны быть свободными. Кто угодно, как угодно и с кем угодно, если нет принуждения, насилия, шантажа и обмана.

— Я тебе больше скажу, — добавил Алекс. — По-моему, это справедливо для любых отношений. Идет ли речь о сексе, наследстве, вступлении в брак или, допустим, телесных наказаниях.

— А чем принуждение отличается от насилия? — неожиданно включился в дискуссию Драко.

— Иногда всё это трудноразделимо. Но если говорить о нюансах, то принуждение — когда пользуются властью: родители, учителя, начальство, сюзерен, командир… А насилие — когда заставляют что-то делать, обладая физическим преимуществом, — пояснил Влад.

— А обман может быть очень завуалированным, — усмехнулся Алекс. — Склонение к сексу ребенка, например, в современной европейской системе ценностей, не применяя принуждения или насилия, а лаской, обещаниями, игрой, подарками, будет обманом, в отличие от тех обществ, где не было культурологических запретов на интимные отношения с детьми, как в Древней Греции или средневековой Японии…

— А культорологический — это что?

— Бывают нравственные запреты, бывают юридические, а культурологические отстают и от первых, и от вторых. Но именно они определяют, ЧТО люди в своей массе считают уже предосудительным, морально недопустимым.
  Каннибализм… публичные казни… телесные наказания в армии… «божий суд»… рабство… Люди ели людей, и если людоедство было культурной нормой для общества, оно внутри этого общества не осуждалось.
  Скажем, я как человек и учитель категорически против любого наказания детей, в том числе дома, в семье, а Северус использует порку в своей педагогической практике. Так с этого мы и начали — если вы соглашаетесь на подобное добровольно…

— А как это — против любого наказания? — удивился Драко. — Совсем не наказывать, вообще?

— Телесные наказания, особенно с обнажением тела, к тому же еще и определенных, «стыдных» мест — самые показательные… Но в принципе любые наказания, которым ребенок вынужден подчиниться, предназначены показать ему его место по отношению к тем, кто обладает силой и властью. Ты воспитан по-другому. Для тебя понятие чести включает в себя обязанность принимать наказание стойко и с достоинством, если заслуженно, а если незаслуженно, то с презрением, но тоже стойко.

— А разве неправильно?

— Неправильно. Раньше со взрослыми так же обходились. И если воин совершал проступок, то он с теми же убеждениями, что ты теперь, ложился под плети. Сегодня можно найти способ заставить его, и сильный человек перенесет это с насмешкой, мужеством и не теряя достоинства, но не с покорностью. И с заслуженностью подобной кары он не согласится.
  Ребенок не может воспротивиться наказанию со стороны опекунов или наставников, а особенно родителей, ему не к кому обратиться за защитой от них… А значит, что означает наказание ребенка?

Драко и Гарри слушали это пояснение с ошеломлением и сомнением, а Влад — с некоторой иронией.

— Наказание детей означает демонстрацию власти над ними, то есть их подчиненное положение и беспомощность. Если не принимать во внимание садизм, а очень многие взрослые используют возможность бить или попирать своих подопечных, чтобы удовлетворять садистские наклонности, имея индульгенцию со стороны общества… или смещенную агрессию, когда, не имея сил отомстить своим опекунам, вымещают боль и страхи своего детства на тех, кто не может дать сдачи… Все остальное — упоение властью. Наглядный показ, что ты ничтожество… никто… А он для тебя всемогущий хозяин. Это не нормально. Долгоиграющее вынужденное подчинение ломает психику, воспитывая из людей озлобленных тиранов, послушных трусов или сексуальных извращенцев.

— Но мы же не такие? — жалобно вопросил Драко.

— Слава Мерлину! Среди крепостных тоже встречались достойные личности. Хотя людям, подвергающимся регулярному уничижению, труднее сохранить самоуважение, духовное богатство и душевную целостнось. Но в вас я верю. И надеюсь на вашу стойкость. Вопреки всему.

***

Или еще такой разговор.

— Хорошо. А, по-твоему, что такое разум?

— Это я тебе как биолог могу точно сказать. Инстинкт, появляющийся у высших животных и побуждающий действовать «наоборот». Эволюция, как ты знаешь… Не смотри скептически, я помню, что ты агностик. Так вот, эволюция отбирает полезные качества и закрепляет их. В механизм углубляться не будем.
   У всех социальных животных, которых воспитывают родители, есть инстинкт «делай так, как родители». И детеныши из поколения в поколение копируют действия старших. На этой основе никогда не появится разум и цивилизация, — Алексей Андреевич оседлал своего конька. — Развитие шимпанзе примерно равно развитию пятилетнего ребенка, а развитие лягушки много ниже. Интеллект среди биологических видов развивается постепенно. И разница между лягушкой и шимпанзе безмерна. Но тем не менее границу мы проводим между шимпанзе и гомо сапиенсом.
   Значит, имеет место скачок чего-то, но явно не интеллекта. А именно, появился новый инстинкт. Интеллект шимпанзе вполне позволяет ему понять, когда ему не нравится, как с ним поступили. Мы наблюдаем и обиду, и смещенную агрессию, и психологическое отталкивание обидчика… Но шимпанзе никогда не придет в голову: «со мной поступили плохо — я никогда так делать не буду».
   Это единственное базовое отличие разумного существа. «Я буду делать по-другому». Изначальная готовность «делать по-другому». Поиск нового, а не использование случайных удачных находок, которое свойственно всем животным, даже трубчатым актиниям, которые охотно используют пластик для построения своих трубок. Здесь истоки того, что потом превратилось в потребность человека постоянно что-то создавать, придумывать и творить, даже без материальной потребности.

Был ли Влад согласен или нет, но слушал, не перебивая.

— А человек все-таки произошел от обезьяны?

— Да бог с тобой! Человек не происходил от обезьяны. Биологически человек обезьяна и есть, самая обычная обезьяна, вместе с двумя видами шимпанзе входит в трибу Хоминини. Гориллы входят при этом в трибу Гориллини, вместе с которыми мы входим в подсемейство Гоминины и в семейство Гоминиды, а вот туда уже кроме нас входит еще подсемейство Понгины с единственным современным родом орангутанов. Если образно выразиться, то мы с шимпанзе родные братья, с гориллами двоюродные, а орангутаны нам с шимпанзе братья четвероюродные.

***

А вот еще одна беседа.

— Мне тут пришло в голову насчет Темной Энергии.

Алекс вопросительно поднял взгляд на ехидно улыбающегося друга:

— Ну, вещай!

— Как ты знаешь, — спародировал Влад, — существует инфляционная модель вселенной, концепция пузырьковой вселенной и гипотезы «кротовых нор». Так?

— Так.

— Соедини их вместе. Соединил?

— Соединил.

— Темная Энергия — это нечто, что расталкивает пространство нашей Вселенной. Так?

— Так.

— Я предлагаю тебе идею. В точке сингулярности Большого Взрыва была сверхмассивная Черная Дыра. Была и была себе… А потом туда сквозь «кротовую нору» рванули «демоны». Не наши домашние, а некие сущности. Но как их еще назвать? Рванули полчища демонов и спровоцировали Большой взрыв. И по мере того, как они к нам проникают, наша Вселенная расширяется. Когда им трудно, она расширяется медленно, а вот где-то пять миллиардов лет назад они повалили толпой, и Вселенная расширяется все быстрее и быстрее. То есть Темная Энергия, расталкивающая пространство нашей Вселенной — вторгающееся через «кротовую нору» все большее количество легионов демонов! Как тебе идея? — Влад прямо-таки фонтанировал искрящимся смехом.

— Впечатляет. Но я вообще не понимаю идеи расширяющегося пространства. Если бы речь шла о разлетающемся в пространстве веществе, я бы понял. Но мне говорят, что расширяется САМО пространство. Это я не понимаю. Наши единицы измерения пространственных величин связаны с нашим восприятием размера пространства. Если увеличивается само пространство, то есть растягиваются оси координат… Я хочу сказать, что если увеличивается не расстояние между предметами, а само пространство, то все предметы в нем увеличиваются пропорционально. И галактики, и атомы… Если дюйм стал в два раза длиннее, то, измерив им увеличившееся в два раза пространство, мы получим то же количество дюймов. То есть никакого расширения пространства не заметим. Ты не согласен?

— Ну, мы с тобой не физики…

— Но ты как архитектор имеешь профессиональное отношение к измерениям в пространстве.

***

А вот совсем иная беседа.

— Помнишь, какие баталии бушуют в мире насчет гомосексуальных отношений? — поинтересовался Владимир.

— Да просто идиоты. Это из той же серии, что и падение рождаемости. У вас тоже ширится движение чайлдфри?

— Угу.

— Люди забывают, что они животные и в первую очередь подчиняются инстинктам, а потом уже всему остальному. В любой популяции, когда количество незнакомых особей, встреченных в единицу времени, превышает пороговое значение для этой популяции, включается инстинкт «нас слишком много». И хоть люди, хоть суслики…
  Увеличивается количество гомосексуальных отношений, асексуальных особей, одиночек с «повышенными запросами к партнеру», бездетных пар, которые детей не хотят или у которых детеныши не получаются… Человечество приближается к критической отметке, и природа заботится о выживании, как умеет. Это такая же элементарная биология, как отличие плотоядного от растительноядного.

— А что, есть точный способ?

— Абсолютно точный.

— Я слышал, что по формуле зубов…

Алекс фыркнул.

— Формула зубов может ввести в заблуждение: у многих растительноядных есть клыки. Точные признаки — длина кишечника и ферменты для переваривания пищи.

— А человек? Тоже бесконечные споры. Одни утверждают, что он хищник и не может жить без мяса, другие ссылаются на способ пить воду и вспоминают китайскую казнь, чтобы оправдать вегетарианство.

— А человек — всеядное животное. Как медведи, свиньи, ежи, барсуки, крысы… В принципе, без мяса обойтись может, если следить за добавками, но только это не для детей ни в коем случае. На индусов ссылаться некорректно, у них другие ферменты в организме. Как, скажем, у скандинавов, которые во взрослом возрасте могут спокойно пить молоко. Но лично я за мясо! Не вижу смысла учить тигров питаться травой. Человек — нормальное животное.

— Так ты считаешь, что гомосексуальность не является отклонением? Меня, к примеру, мальчики совершенно не привлекают. Я абсолютно гетеросексуален.

— Но тебя такие разговоры не задевают.

— Очевидно. Толерантность остается толерантностью, к чему ее ни прикладывай: расы, религии, политические взгляды, инопланетяне, маги и маглы, сексуальные предпочтения… А тебя как учителя не смущает, что нас наши мальчишки слушают?

— Ни в малейшей степени. Я учитель биологии, а не трепетная русичка. Гарри я давно рассказал всё про тычинки и пестики. А Драко наверняка уже пару лет как просветил Люциус. Просветил ведь? Ну, вот. Среди знати во все века знания о способах продолжения рода вовремя доводились до наследников. Отношение Рода к бастардам — очень серьезная тема. Ты как граф что скажешь?

— В наше время это уже не имеет значения. У нас нет незаконнорожденных.

***

И опять об отношениях…

— Наблюдение скрытыми камерами показало, что биологические виды не бывают моногамными. Пары встречаются, даже среди леопардов известен случай пожизненной верности. А виды, к огорчению романтиков — нет. Например, многие птицы, из года в год вьющие гнездо с тем же партнером, птенцов заводят от других. И это оправданно. Стабильная пара повышает шанс выживания детенышей. А увеличение количества сексуальных партнеров обогащает генетическое разнообразие вида.

— Знаешь, наоборот. Романтиков, мне кажется, такое должно вдохновлять. Ведь это означает, что верная любовь, когда она случается, как у тех же леопардов — не прихоть биологии, а веление души.

— Вам, романтикам, виднее. А я с тобой и согласен, и нет. Для меня как биолога секс, семья и любовь не имеют ничего общего. Секс продиктован биологическими инстинктами, семья — социальный институт, меняющийся с изменением общества… А Любовь — да, это то, что происходит с душой. Мне еще не довелось любить в моем земном воплощении. Но душа знает, что такое Любовь: когда радость любимого человека для тебя значит больше, чем твоя жизнь.

— И ревность немыслима, — загорелся Влад. — Ты согласен? А то говорят, что я ненормален. Если Ей нужен кто-то, а не я, сверну его в бараний рог и притащу Ей — пусть Она будет счастлива, — засветились мечтой глаза Владимира.

— У нас книга есть. Евгений Богат «…Что движет солнце и светила. Любовь в письмах выдающихся людей». Вот там автор пишет про то, что ты говоришь. И я согласен на все сто…

— У нас тоже есть такая книга. Я в юности зачитывался.

— Никогда бы не подумал, что у вас есть Богат. Интересно было бы сравнить его социальную публицистику у вас и у нас, он же стопроцентно советский. А ревность, по-моему, вообще патология. Ревность — это что-то из области владения, человек не может быть собственностью. Любой человек — это Вселенная рядом с тобой. И общаться с ним можно, только испытывая благоговение перед этим Чудом.

— А Богат для меня вообще много значит. Я был совсем маленьким, когда, впервые увидев костёл, загорелся идеей, что хочу жить в похожем доме. Но поверил в свою мечту, прочтя «Четвертый лист пергамента».

***

Или вот еще, совсем иное… Влад рассказывал о достижениях космических программ в своей реальности. И спросил с затаенной тоской:

— Как думаешь, мы скоро встретим инопланетян?

— Нет. Не скоро. Мы еще не научились жить в мире сами с собой. Чтобы шагнуть на другую ступень эволюции, общество на планете должно стать единым, причем единым со всей планетой.

— Но ты веришь, что мы их встретим? Веришь, что они есть?

— Обязательно. Эволюция вселенной ведет к появлению жизни, а жизнь — к появлению разума. Слабый антропный принцип утверждает, что мы наблюдаем такую Вселенную, в которой мог развиться человек. Сильный антропный принцип утверждает, что Вселенная обязана иметь такие свойства, чтобы в ней мог развиться разум. Антропный принцип следует повернуть наоборот. Не нужно Вселенную подстраивать под человека. Каковы бы ни были условия, абсолютно во всех средах и областях Вселенных появляется Разум, но того вида и свойств, которые приспособлены к окружающим условиям.

— «Если они есть, почему их нет?» Это же классический вопрос. Почему мы их ищем, а они не отзываются?

— А тебе не кажется смешным, что мы, лет двести назад открыв радиосвязь, думаем, что инопланетяне должны были застрять на этом уровне развития техники, и пытаемся дозваться их при помощи радиосигналов. Ты же сам говорил, что мы понятия не имеем, какие еще фундаментальные взаимодействия существуют во Вселенной. Сегодня нам известно четыре, но самонадеянно думать, что мы знаем все. Вот откроем что-нибудь этакое и услышим несмолкающую болтовню в эфире.

— И как ты думаешь, сигнал может передаваться быстрее скорости света?

— Уверен, что да. Не вижу причин, почему бы нет. Но сам понимаешь, все мои рассуждения на уровне «народной этимологии».

— А все же?

— Это постулат Эйнштейна. И теория, построенная на основе этого постулата. Как евклидово пространство на основе пятого постулата. Лобачевского на нее нет.

***
***

Алексей Андреевич испугался внезапно наступившей тьмы. Вроде бы Гарри не пытался его заблокировать… Откуда же это? Никаких сенсорных впечатлений. Ни визуальных, ни аудио… Он не слышал эмоций мальчика, что чуть не довело его до паники…

Алексея выбросило из темноты совершенно внезапно. Поначалу он совсем не мог идентифицировать плавающие перед глазами изображения… Но по мере успокаивающегося сердцебиения предметы вокруг постепенно обретали четкость, и когда обрели… Алексей снова потерял сознание.

Следующий раз уже не испугал его до умопомрачения, но разочаровал неимоверно. Пришлось собрать всю силу воли… На стуле рядом с больничной койкой сидел его старый друг.

— Никого у тебя, братец, не оказалось. Вынуждены были меня приглашать, — насмешливо произнес Василий Илларионович. — И что-то ты не рад меня видеть, как я погляжу.

Алексей с трудом заставил себя улыбнуться.

***

Владимир забавлялся зажиганием Люмоса на различных предметах, стараясь расположить их таким образом и окрасить в такие цвета, чтобы получился натюрморт. Драко внутри посмеивался, девчонки восторженно вздыхали.

Потеря сознания успела удивить Влада своей беспричинностью. Очнулся он сразу, с ощущениями боли во всем теле и отсутствием Драко, что несколько насторожило…

Открыв глаза, Владимир удивленно приподнял бровь, улыбнулся брату и незаметно сжал кулаки от охватившего его отчаяния: «Неужели все-таки бред?! Придется признать, что фантазия у меня та ещё…»

Через несколько дней, когда стало понятно, что Владимир идет на поправку, после того, как его навестили уже не только родители, но и невестка, и племянники, и бабушка, дежурящий у койки брат высказался в сердцах:

— Вот выздоровеешь, вернешься домой… Выдеру я тебя, вот что. Ты представляешь, как ты всех напугал своей комой! Что с семьей-то было! Как пить дать, выдеру…

— А давай! — рассмеялся Влад, подумав, что это было бы весьма символично. С Драко он начинал почти с того же.

И вдруг охнул от внезапного осознания, как лезвием кольнувшего в сердце — что на самом деле грешен перед родными. Конечно, сделать он ничего не мог… Но практически за два года своей «жизни в сказке» даже не подумать о том, как тут близкие переживают о нем!.. Поднял на брата виноватый взгляд и протянул покаянно:

— Гриииш!

***
***

Владимир исчез так внезапно, что Драко с трудом перехватил творимое волшебство. Быстро закончив с представлением, он заметался, не зная, что случилось, и наконец бросился в подземелье к Ссаззиссу:

— Я Влада вообще не чувствую. Что со мной? — испуг захлестывал мальчишку.

— Мне жаль. Твой друг ушел, совсем ушел.

— Как это?

— Он вернулся в свой мир.

— А я?

— Ты привыкнешь.

Драко разрыдался отчаянно и безнадежно. Время до вечера и всю ночь мальчик провел у василиска. Ему никого не хотелось видеть. А Ссаззисс сплел что-то наподобие гамака и, прижимая к себе подростка, покачивал его, высвистывая нечто вроде колыбельной.

***

Это был странный сбой, совершенно не характерный для мальчика. Гарри словно напрашивался на санкции… И Северус искренне не знал, что с этим делать. С того, самого первого момента, когда он увидел, как Дурсли обращались с ребенком, ему ни разу не пришло в голову, что Гарри заслуживает физического вразумления.

Собственно, Гарри и не совершал вопиющих проступков. Но в нормальной семье обычное дело иногда шлепнуть ребенка или дать подзатыльник. Однако Снейп категорически не собирался так вести себя со своим подопечным. И с Гарри, в общем-то, спокойным и вдумчивым, это было легко.

А тот факт, насколько жестокую расправу по приговору суда пришлось выдержать мальчишке, делал невозможным даже зарождение мысли о телесных наказаниях, как-то сразу с двух противоположных точек зрения. С одной стороны, что ему любая порка, когда он молча перенес такое… С другой — у ребенка возможна душевная травма, когда даже намек на любой удар может оказаться триггером нервного срыва.

И вот теперь — абсолютно бессмысленный поступок. Причем такой, который невозможно проигнорировать при всем желании. И однозначная невозможность найти адекватное решение. Если бы Гарри не был «почетным слизеринцем», Снейп мог бы как-нибудь обойти нарушение дисциплины Поттером. Но на протяжении двух лет тот получал отработки по системе наказаний змеек, а не львят. Через опекуна — декана Слизерина — он был признан «своим», даже без учета его водяной магии. Прошедший же инициацию Поттер не хотел отличаться от слизеринцев, хоть и не желал перевестись официально.

А одно из правил безапелляционно запрещало лезть в озеро без информирования декана и предпринятых всех возможных и невозможных мер предосторожности. Особенно пришлось усилить запрет после инициации водных магов, вообразивших, что этого достаточно, чтобы управиться с любым водоемом, и не желавших дожидаться необходимого уровня развития своего дара. Но права плавать в озере без получения специально оговоренного одноразового разрешения не получали даже те гении, кто уже подтвердил свою власть над водными массами и подводными жителями, «дабы не провоцировать младших товарищей».

— А почему дурмштранговцам можно было? — задавались вопросом змейки.

— Потому что это их проблемы, — неизменно отвечал декан. — За них отвечали их наставники, а не я.

И кому, как ни Поттеру, участвовавшему в идиотском турнире, знать, сколько там опасностей. И была бы хоть какая-то мало-мальски оправдательная причина…
Так — нет! Он, видите ли, полез в озеро просто потому, что так ему захотелось. Причем демонстративно, на глазах доброго десятка слизеринцев. И не вылез, пока их декан не пришел вытаскивать его из воды лично. И смотрит упрямо. И даже извиниться не соглашается или признать, что сделал глупость. Захотелось — и всё, и утверждает, что не жалеет! И что с ним теперь делать?

По системе наказаний, которая Гарри великолепно известна, декан должен теперь предложить на выбор порку или нечто равноценное. Для Гарри это будет запрет покидать здание до конца семестра. Если бы опекун мог, он просто это наказание и назначил бы. Но Снейп абсолютно уверен, что подопечный оскорбится отсутствием пусть призрачного, но выбора, предоставляемого «настоящим» слизеринцам. Более того, отчего-то Снейпу казалось, что Гарри именно проверяет, скажет ли Северус про порку. А у него, право слово, язык не поворачивается.

А Поттер стоял, набычившись, напротив опекуна и смотрел каким-то нечитаемо упертым взглядом.

Ну что ж… Придется…

— Мистер Поттер, вы отлично знаете, что плавать в озере категорически запрещено. К тому же у вас нет никаких оправданий. Вы заслужили серьезное наказание. И я… как ваш опекун и Глава Дома Слизерин… и ваш наставник в Магии Воды… — Северус сглотнул, так как слова застревали в горле…

Но мальчишка продолжал смотреть с каким-то вызовом… И наконец опекун закончил твердо:

— Вы можете выбрать: тридцать ударов розгой или полный запрет на выход из здания до конца семестра.

Уф, произнес все-таки.

Северус был уверен, что самое тяжелое позади. Гарри, вероятно, удовлетворен тем, что опекун считает его имеющим право выбора, вон, из взгляда исчезло каменное упрямство, он расслабился… Сейчас выберет «без выхода за пределы здания», и всё наладится.

Слова подростка, произнесенные тихо и спокойно, прогремели как гром среди ясного неба:

— Я выбираю порку, сэр.

— Ты мне за что-то мстишь? — сдавленно спросил опекун.

— Не-ет, — удивленно протянул Поттер и умоляюще добавил: — Пожалуйста, Северус!

Тааак… А вот это уже совсем плохо… значит, Гарри отчего-то хочется быть наказанным… Значит, и проступок он выбирал намеренно… И Северусу выбора в данной ситуации он как раз и не оставил. Черти бы его драли!

— Спусти брюки и белье и перегнись через подлокотник тахты, — Снейп изо всех сил старался говорить ровно и сдержанно.

Гарри двигался настолько спокойно, что удивил Снейпа. Ну не может мальчишка, каким бы он ни был и что бы там ни замышлял, совсем не бояться порки.

— Акцио, розга, — опекун подошел к тахте и немного успокоился, увидев, что руки мальчика все же намертво сжимают шнуры обивки, значит, не настолько он безмятежен. Лежит, выставив ягодицы, словно так и надо… — Ни стыда, ни совести?

— Угу.

— Считай тогда.

Это один из их слизеринских приемов: считать удары не после, а до… С одной стороны, наказание морально отягощается, как бы сам наказываемый вынужден руководить собственной поркой… С другой… Может, дети об этом и не задумывались, но каждый удар следовал только после того, как ребенок к нему подготовится…

— Раз, — уверенно произнес Гарри, розга в руках Снейпа взлетела и опустилась на обнаженное тело, оставив припухшую красноватую полосу. Мальчик судорожно вздохнул, но продолжал почти без перерыва: — Два.

Чем ближе к концу, тем конвульсивнее становились вздохи после ударов, тем больше паузы между командами, тем надрывнее и громче звучали сами команды… Тем резче вздрагивало тело, тем медленнее отпускала его дрожь… Но мальчишка не просто терпел… Снейп чувствовал, что Гарри впитывает удары, втягивает их в себя, словно жаждет их, словно они нужны ему…

Плохо, очень плохо… Что-то ты, Северус, пропустил, что-то с мальчиком нехорошо… Его бы сейчас не сечь, а обнять, поговорить, приласкать… Но сейчас он не подпустит, сейчас мальчик не готов к этому, сейчас мальчику хочется совсем другого, сейчас он желает чувствовать физическую боль… Обычно это означает непереносимую боль душевную… Что же могло с ним случиться?!

Снейп был знаком с таким состоянием, когда душевная боль перестает помещаться в душе и организм ищет альтернативу. Иногда Северусу казалось, что юный Сев вошел в ближний круг Темного Лорда не потому, что разделял идеи Пожирателей Смерти, а ради Круциатусов, на которые так ловко умел нарываться.

Что же с ребенком?.. С другой стороны, хоть ума хватило напроситься на порку, а не навредить себе самостоятельно, что обнадеживает…

Снейп не пытался сдерживать руку, а рука у него была тяжелая: Гарри алчет боли — он ее получит. Все же это одна из обязанностей опекуна — удовлетворять ВСЕ потребности подопечного… но если быть честным перед собой, то в какой-то мере Северус срывал на мальчишке раздражение, что тот вынудил его поступить против своего решения никогда не наказывать Гарри так жестоко.

Порка закончилась. Северус тяжело вздохнул: «Мальчишка так и не всхлипнул, значит, его не отпустило».

Но Гарри, встав, поднял благодарный взгляд и, подойдя, уткнулся опекуну в грудь.
Снейп обнял мальчика, сильно прижимая его к себе.

— Алекса нет. Совсем нет, — и подросток вцепился в Северуса изо всех сил, словно боялся, что он тоже может вот так исчезнуть, ничего не сказав, не предупредив, не подготовив…

— Ох, ребенок! Я никуда не денусь от тебя. Никогда!

Гарри поднял вопрошающий взгляд.

— Клянусь, — твердо произнес Северус. И тогда мальчишка облегченно расплакался.


ЧАСТЬ 18. ПРОЛОГ, СБЕЖАВШИЙ СО СВОЕГО МЕСТА. ИСТОРИЯ ПОДСЕЛЕНЦЕВ.


Владимир

— Ну что у тебя, Соня?

— Почти сошлось, — Владимир продемонстрировал начальнику и приятелю Эдику чертеж этажа с планировкой восьми квартир с двумя лестничными клетками. Домик, который они проектировали рядом с парковой зоной, получался симпатичным, и заказчик должен был остаться доволен. Подошел Костик, их специалист по сантехнике, еще полчаса ребята вместе двигали по южной квартире ванные комнаты, которые неудачно пытались сместиться в сторону главного фасада, посмеялись и решили оставить проблему назавтра. После целого дня за компьютером Влад с удовольствием прошелся до дома пешком.

Когда-то окончив с Красным Дипломом СПИИИИ — Санкт-Петербургский Императорский Институт Изящных Искусств, Владимир Ладожский не нашел себя в столице и мирно вернулся домой. Прозвище «Соня», в Питере иногда казавшееся насмешкой, в «провинциях» все выпускники СПИИИИ носили с некоторым напускным столичным апломбом.

Встретившись с Эдиком после относительно долгой разлуки и легко найдя с ним общий язык, Влад вот уже пару лет был вполне доволен своей работой.
В родном городе его ждали родители, бабушка и брат, вместе с которыми он и проживал до настоящего времени в их любовно обжитом доме, доставшемся еще от прапрапра…

Как и все потомственные дворяне, Владимир гордился своими славными предками, хоть и не считал, что это как-то сказывается в нем самом. Благородное происхождение в наше время давало не так уж много привилегий, разве что позволяло ему после гимназии поступать без экзаменов в Академии, Университеты и Институты, носящие статус Императорских, а также посещать закрытые для прочих смертных аристократические клубы. Ах, да — еще и обязательная военная кафедра, конечно.

Так что жить Владу было легко и комфортно. Единственное, что беспокоило нежно обожаемых родственников, это отсутствие у Владимира хотя бы невесты. Владимир же вовсе не переживал по поводу нескладывающихся серьезных долгоиграющих отношений с девушками. Не встретил он пока «своей» единственной, с которой тепло, светло и не хочется расставаться. Но Влад и не спешил — какие его годы. Хотя любить хотелось: боготворить, защищать и носить на руках. Однако никаких проблем не видел, поскольку старший брат счастливо женат, и двое великолепных пацанов вполне успешно ежедневно переворачивают квартиру вверх дном.

— Вальдемар! — раздался чуть надтреснутый, но все еще полный энергии и достоинства голос из комнаты бабушки. — Ты вернулся? Зайди ко мне.

Наверное, только в провинциальных городках, бережно лелеющих свою маленькую и трепетно любимую историю, да в чопорной северной столице еще остались такие преклонных лет благообразные дамы, которых язык не повернется назвать старушками.

Влад повесил куртку в прихожей и зашел к бабуле поздороваться. Сегодня на ней было любимое темно-синее панбархатное платье в пол с белым кружевным воротничком.

— Как прошел твой день, Вальдемарчик?

— Все просто замечательно, бабушка! — Влад нежно поцеловал бабулю в морщинистую щеку и присел перед ней на корточки, сжав в ладонях сухие старческие кисти, лежащие на коленях. — У меня был прекрасный день, я почти спроектировал свои квартиры, осталось совсем чуть-чуть. Эдик доволен. Может, будет премия, если заказчику тоже все понравится. Как дома?

— Родители твои еще не вернулись. И Григория с Танечкой нет. А мальчишки вместе с котом уже трижды опрокидывали мою тумбочку, — тихо рассмеялась бабуля. — Зайдешь за мной проводить меня на ужин?

— Конечно. Почту за честь.

— Ох, комплиментщик! Ну, иди, иди к себе.

Успев до ужина почитать очередной фанфик про Гарри Поттера своим племянникам, прямо-таки обожающим эту сагу, после трапезы Влад со спокойной совестью открыл свой компьютер. Здесь, в запароленной папке, он хранил свою Тайну.

Влад одновременно стыдился ее и гордился ею. Как серьезный профессионал, занимающийся практической, приносящей доход работой, он стыдился, что до сих пор увлечен детской мечтой, и полагал, что если бы его сослуживцы узнали, чем он занимается, он бы долго отбрыкивался от их насмешек. Но и гордился он тем же самым: что быт и необходимость заработка не заглушили в нем фантазию и надежду и не разрушили детскую мечту построить «свой» дворец.

Еще будучи совсем мальчишкой, он пламенно влюбился в пламенную готику, и, собственно, эта любовь и привела его в архитектуру. В этой папке хранились его наработки: эскизы, идеи, планы, элементы фасадов… контрфорсы, аркбутаны, нервюры, веерные своды, стрельчатые арки, шпили, пинакли, фиалы, витражи, розетки, масверки, вимперги, текучие узоры огромных окон, прозрачность, воздух, невесомость…

Никакой другой стиль в архитектуре не казался Владу правильным. Все остальное было тяжелым, каменным, искусственным, придавливающим к земле. В готике было что-то летящее, воздушное, словно растущее свободно, как деревья, что-то абсолютно живое. Как были живыми друзы самоцветов, парусные корабли и звездные скопления.

Современный архитектор, Влад понимал, что времена классической готики миновали, и времена неоготики тоже, он мечтал создать совершенно новую готику, которая легко впишется в нынешнее время и окажется вершиной естественности и живой красоты.

Жилые дома, похожие на дворцы, опоясанные кружевом переходов и балкончиков, окутанные туманом башенок, балюстрад и переплетов, из современных легких и прочных материалов, позволяющих лепить чудесные видения, словно готовые оторваться от земли и лететь облачной фата-морганой…

***

Почти два часа пролетели короткими минутами, пока брат не заглянул в комнату и не позвал на вечернюю пробежку… Дорожки, легко ложащиеся под ноги, запах трав, будоражащий отроческие воспоминания, тишина засыпающего города, только подчеркиваемая перешептыванием листвы с легким ветерком, запутавшимся в кронах… Редкие молчаливые тени мелькающих летучих мышей, дальние гудки транспорта, плеск речных волн, набегающих на набережную, огни фонарей, то и дело перекрываемые ажурным узором ветвей, и их зыбкие отражения, плывущие по Полисти…

Какое-то особое душевное спокойствие, но не расслабленное, а приподнятое, собранное, напоминающее боевой транс восточных единоборств… Владимир очень ценил эти пробежки с братом, когда весь отдаешься бегу, телесной радости, слиянию с миром…

Они уже сворачивали с речного бульвара на проспект, когда мальчишеская фигурка попала в свет автомобильных фар…

Алексей

Алексей Андреевич был человеком тихим и спокойным. При этом он был убежденным коммунистом и материалистом, но в партии не состоял, уверенный, что КПСС к коммунизму отношения не имеет. Кроме этого он был убежденный космополит, толерант и идейный пансексуал. Вообще, Алексей Андреевич был человек убежденный, но при этом, как уже говорилось, тихий и спокойный, не склонный к эпатажу и ажиотажу, и поэтому никому не было дела до его политических и сексуальных взглядов.

Слава богу, в последнее время СССР стал более терпимым и более открытым, появились разные книги, интернет, возможность ездить заграницу и обмениваться идеями со всем миром.

В «социализм с человеческим лицом» Алексей Андреевич не верил, он вообще не верил в возможность существования социализма в отдельно взятой стране, считая, что в Советском Союзе государственный постимпериализм. Но ему лично это не мешало.

Алексей Андреевич был учителем биологии в школе. Жил он один, в однокомнатной квартирке, вполне довольный собой и своей жизнью. Школу он любил, детей любил, биологию боготворил, учительским трудом наслаждался. Город свой считал чудесным. Крутые улочки, сбегающие по склонам гор, пышная зелень, запах моря, свежий, солоноватый, йодистый, проникающий во все закоулки… Глицинии и виноград, обвивающие балкончики и арки в старых дворах… Бескрайний морской простор перед глазами с парусами яхт, похожими на крылья чаек, и мелькнувшее крыло чайки, похожее на парус… А Жоэкварское ущелье!.. А коротенькая каменистая Репруа!.. А Гора Мамдзышха!..

Общения Алексею хватало в школе, сексуальные отношения в его жизни случались случайно, матримониальных намерений некоторых училок он не поощрял… Нет, принципиально против семьи он ничего не имел. Но считал, что супруга — это прежде всего друг, единомышленник и соратник. Пока ему такие не попадались.

Единственным человеком, с кем он охотно дискутировал, был его друг-недруг Василий Илларионович, учитель истории и обществоведения, ироничный и насмешливый… Конечно, член Партии и, конечно, ни в коей мере не коммунист, по твердому убеждению Алексея Андреевича.

***

Вот и в этот субботний вечер они сидели на кухне Алексея Андреевича, пили молодое вино, ели шашлык и спорили в свое удовольствие.

Оно, конечно, шашлык в электрошашлычнице — это не то, что на природе… Когда сначала в мангале сам готовишь уголь из виноградной лозы, именно из виноградной лозы, а потом бросить несколько сосновых игл… И только потом… Не то, конечно. Но из хорошо замаринованного мяса (а маринад надо делать с луком, синим базиликом и зеленым острым перцем, и смешать обязательно с виноградным уксусом… все остальные извращения, как-то: кефир, пиво, вино, минеральная вода и прочие, по убеждению Алексея Андреевича, портили мясо)… так вот, из хорошо замаринованного мяса шашлык не только в электрошашлычнице, а и на сковородке весьма-весьма…

Шашлык и молодое домашнее вино — что может быть лучше для молодых мужчин, если они выросли на Кавказе?! А дружеский треп на кухне — это пир души.

— Нет, Василий, ты вот мне скажи, ты рассказываешь десятиклассникам про «Капитал» Маркса, вы разбираете общественно-экономические формации, ты вот в компартии состоишь… Ну ясно же и понятно, что коммунизм по Марксу может возникнуть только тогда, когда производительность труда вынудит отказаться от эксплуатации человека человеком не из каких-то там высоких соображений, а просто по причине бессмысленности этого. Когда техника разовьется до такого уровня, что труд тех нескольких человек, которым будет просто интересно поработать, с запасом обеспечит всем необходимым все остальное население…
  Маркс прямым текстом говорит, что это возможно только на всей планете разом. А социализм всего лишь начальная фаза коммунизма, когда они, те, кто будет создавать материальные ценности, естественно, будут первыми, кто возьмет из них все, что им нужно, а потом оно достанется всем остальным. Просто по инерции человеческой природы… Ведь ценностей будет заведомо намного больше, чем потребности населения, и, по сути, распределение по труду вообще-то быстро покажется бессмысленным.
  А процесс развития производительных сил — процесс необратимый, это я тебе как эволюционист говорю. Так что ты морочишь детям голову? Откуда у нас взяться социализму, да еще и «развитому»?

— Да я с тобой не спорю, — засмеялся историк. — Чистой воды госкапитализм. Только детям я это сказать не могу, извини.

— Нет, я не предлагаю тебе прямо так им и заявить, что в нашем социалистическом государстве, дети, социализмом и не пахнет. Но намекнуть… Они же умные. Ты им цитаты из Маркса… А они сами поймут.

— Зачем, дорогой друг? Зачем нам раскачивать лодку? Я же не Некрасов: «К чему в обаянии умного Ваню держать?» Моя профессия именно держать детей в обаянии. Лучше бы было, чтобы никто из детей не догадался, что что-то не так в Датском королевстве.
   Ан нет. Двое-трое из выпуска все равно догадаются. И то, о чем ты говоришь, сами просекут. И что им это даст? Только головную боль.

— Ты не прав, дружище! Я же не предлагаю готовить революционеров. Прямо наоборот! Если эти дети, способные догадаться, не будут думать, что их учителя то ли идиоты, то ли лицемеры, их не потянет доказывать истину всем окружающим.
  Истину-то они не знают. Знают только, что им врут. Вот им и хочется всем открыть глаза на то, что государство всех обманывает. А если им показать, где именно истина, и объяснить, что все развивается по правильному пути, и что остальным, не таким умным, просто легче жить в иллюзиях… А их, умников, задача найти себя в интеллектуальном мире и заниматься его развитием, а не гробить себя на баррикадах…

— А что, Лешенька, ты правда уверен, что мы развиваемся правильно?

— Я же биолог, Васька! А это значит, дарвинист. Эволюционист, можно даже сказать, социальный дарвинист. Не в узком смысле, разумеется, типа «побеждает сильнейший», а в самом широком — на пути эволюции происходит становление все более сложных, все более упорядоченных, все более глобальных структур, независимо от чьего бы то ни было желания.
   Никто не спрашивал у древних бактерий, хотят ли они превратиться в митохондрии, никто не спросит и народы, захотят ли они слиться в единое планетарное сообщество разумных… Что бы мы ни делали, какие бы революции ни устраивали, какие бы контрреволюции ни организовывали, мы никогда не сможем в исторически заметных масштабах ускорить или замедлить процесс эволюции общества. Детей только жалко, когда они кладут свои жизни на алтарь бессмысленной борьбы.

— А что сам? Почему ты именно меня толкаешь на преступление?

— Ты не увиливай. Сам я это обязательно говорю на своих уроках: никогда в исторически заметных масштабах невозможно своими действиями ускорить или замедлить процесс эволюции общества от первобытнообщинного строя до коммунизма, так же как невозможно повлиять на скорость эволюции живого мира от нуклеотидов до сапиенсов и далее, к торжеству сверхцивилизаций…
  Ты же понимаешь, в революцию вечно прутся самые умные и самые честные. Их необходимо останавливать.

— Нет… Я всегда знал, что работаю рядом с гением! Скажи мне, мой высокоученый друг, если ты считаешь, что все у нас движется в правильном направлении, как объяснить, что капитализм не стал плавно приближаться к коммунизму, а явно свернул куда-то в сторону? Извини, но это не по Марксу, мой любезный марксист.

— Ладно тебе притворяться. Ты, с твоим язвительным умом и твоей профессией, знаешь все лучше меня. Я все же в обществоведении любитель. Я только утверждаю как эволюционист, что развитие производительных сил неизбежно приведет общество к коммунизму!

— Ладно, Лешка, понимаю я, что ты хочешь сказать. Нет еще нужной производительности труда. А каждый раз внутри общественно-экономической формации к моменту пика ее развития формируется новый класс эксплуататоров, и это может повторяться и повторяться, пока не добредем до коммунизма. Рабовладельцы заменились на феодалов, тех сменили буржуа, потом империалисты… Ну, давай, кто там у нас новый эксплуататор?

— Чиновничество, само собой. Что у нас, что в капстранах… Власть постепенно переходит к бюрократии. Они еще сами не поняли, а окружающие тем более… Нет смысла бороться с коррупцией. Придет момент, и они без всякого притворства станут хозяевами жизни. Не сегодня-завтра станет ясно, что все в мире принадлежит им.

— И при этом ты утверждаешь, что все идет как надо? И ты меня называешь циником?

— Все идет как надо. Это не цинизм, а понимание этапа развития общества. Нечего превращаться в луддитов. Впереди коммунизм, любой строй — явление временное, но миновать его нельзя.

— Дааа… С такими коммунистами антикоммунисты не нужны. Расстреляли бы тебя как врага народа, как пить дать.
  Что ты там говорил насчет сверхцивилизаций, ты веришь в инопланетян?

— А как иначе? Природа иного не предусматривает. Только давай в следующий раз об этом поговорим. Что-то у меня голова разболелась…


ЧАСТЬ 19.  ЭПИЛОГ. ХРАНИТЕЛЬ


— Насколько я понимаю, мы расстаемся. И наверно, больше не встретимся. Во всяком случае, я вообще не понимаю, что произошло и где мы. Надеюсь, мироздание подарило нам возможность увидеться воочию, прежде чем окончательно вернет каждого в свой мир. Жалко, что мальчиков нет!

Трое мужчин стояли в каком-то «месте». Иначе не скажешь. Они находились посреди пятачка диаметром метра в три, окруженного плотной стеной тумана, куда перенеслись неожиданно из собственных реальностей. Туман нависал и метрах в двух над головой. Под ногами был песок.

— Тогда давайте знакомиться и прощаться. Я Влад, — молодой мужчина немногим старше двадцати лет, с тонкими, но словно высеченными резцом чертами лица, черноволосый, сероглазый, широкоплечий, среднего роста, с явно военной выправкой, улыбаясь, глядел на своих товарищей. Человек слегка легкомысленный, но всегда готовый заслонить собой того, кто нуждается в защите. — Северус, тебя мы знаем.

Северус Снейп, зельевар и декан, усмехнулся, оборачиваясь к третьему участнику странной встречи.

— Алексей Андреевич, Алекс, — представился мужчина на вид чуть старше Влада. При этом он казался одновременно и мягче, и жестче первого, как-то сочетая в себе несочетаемое. Довольно высокий и плотный, он не выглядел массивным, отличаясь подтянутой спортивной фигурой и одновременно неуловимо неловкими движениями. Короткие, но не слишком, слегка волнистые русые волосы, густые темные брови, серо-зеленые глаза, грубоватые, но какие-то теплые и располагающие черты лица… Уверенный в себе человек, не считающий нужным кому-либо эту уверенность демонстрировать. Человек твердых убеждений, но очень широких взглядов… Он грустно смотрел на друзей, очевидно не радуясь разлуке.

Хотелось поговорить основательно, познакомиться поближе, узнать друг друга в этих новых ипостасях… Но чувство скорого расставания мешало началу нового, а то, что было между ними, пришло к логическому завершению. Все главное было сказано и сделано, а обсуждать детали… Не стоя же у трапа самолета… А чувство было именно таким. У всех троих: что им дали попрощаться и повидаться такими, как они есть, чтобы вспоминать живых людей, а не навеянные фантазией образы.

— Северус! — неожиданно произнес Алекс с легким смущением. — Ты обещал мне по морде, если встретишь меня живьем.

— Когда это было!

— Ты сказал, что я остаюсь тебе должным: получить по морде, если предстану перед тобой собственной персоной. Ну, вот он я.

— Алекс, ты же не серьезно?! Я был зол тогда, поэтому так сказал.

— А я тебе ответил, что это было бы справедливо. Разве все, что с нами случилось потом, и тот факт, что мы стали друзьями, отменяет справедливость того решения? Если мы сейчас расстанемся навсегда, на мне на всю жизнь останется висеть этот долг. Я тебя как друга прошу…

— Алекс, ты все-таки придурок, — улыбнулся Северус и вдруг неожиданно ударил так, что Алекс потерял равновесие и приземлился на пятую точку.

Алексей ошеломленно потряс головой и, проверяя целостность подбородка, пошевелил его рукой. Снейп тут же бросился к нему с желанием вылечить травму, которую сам же и нанес, но Алекс остановил его.

— Спасибо. Все правильно. Не волнуйся. Серьезных нарушений нет, а легкая гематома мне не повредит. Правда, спасибо! Мне действительно стало легче.

И спокойно поднялся, воспользовавшись протянутой рукой.

— Придурки! Оба! — припечатал Влад.

Тут туман начал редеть, расползаясь клочьями. За рассеивающимся маревом показался лес и небольшой домик на опушке, с противоположной стороны тянулся песчаный берег с большими валунами, разбросанными тут и там. Туман отступал все дальше, лес взбирался на небольшую горушку, а вода все ширилась и ширилась, в конце концов уйдя за горизонт. Но небо было очень странным, такое впечатление, что сверху туман хоть и поднялся повыше, но так и остался висеть, не становясь прозрачнее.

Молодые мужчины стояли в ожидании. Неясно чего. Но что-то должно было произойти, это чувствовали все трое.
Наконец дверь домика качнулась, и в их сторону двинулся человек неопределимого возраста. Пока он шел, казалось, что он то почти юноша, то старик… Удивительно, но когда он подошел поближе, так что стало возможным его хорошо рассмотреть, ощущение не изменилось. Как-то подсознательно все решили считать, что он средних лет. Человеку отчего-то трудно общаться, не определив для себя, какого возраста собеседник. Мужчина слегка улыбнулся, можно даже сказать, что это был слабый намек на улыбку.

— Приветствую юную смену (надеюсь, что так оно и будет) у себя в гостях. Представляться нужды нет, я вас очень хорошо знаю. Даже лучше, чем вы сами. А меня можно звать Хранителем.

— Простите, Хранитель, а где мы находимся?

— По сути мы находимся в «нигде». А называется оно Островом.

— Так это иллюзия? — показывая на морскую ширь, спросил Влад.

— Здесь все иллюзия и все правда. Собственно, как и все миры во всех Вселенных. Это ваша интерпретация получаемой информации. Как и любая реальность. Скажем, синий цвет предмета — тоже ваша интерпретация длины электромагнитных волн в 420—490 нм, отраженных этим предметом, тогда как волны другой длины он поглотил или пропустил. Да и сам предмет, который ты интерпретируешь как твердую вещь, хотя он состоит из волн и полей.

Хозяин смотрел с заинтересованностью на своих гостей.

— Если ты попытаешься плыть, то можешь плыть бесконечно. Но если повернешь обратно, то Остров появится на горизонте через несколько минут и ты доплывешь за полчаса. Причем хоть вплавь, хоть на лодке… Там, — он показал вверх, — ничего не меняется, неба там нет, соответственно, нет смены дня и ночи. Поначалу к этому трудно привыкнуть, но Влад может воспользоваться своим опытом питерских белых ночей.

— Мы здесь надолго? — уточнил Влад, раз уж получалось, что не на один день.

— Нет. Вот объясню вам, что это за «место», кто вы теперь и что вас ждет в дальнейшем… Если захотите, конечно… Отдохнете… И вернетесь каждый к себе. Кстати, ваши мальчики в доме, утомились, спят. Может, и мы пойдем в дом?

Как только молодые люди вошли в дом, они поняли, что это строение с расширением пространства внутри. Из зала размерами явно больше всего домика снаружи вело еще три двери, кроме входной — по двери в каждой стене.

Зал напоминал что-то средневековое и то ли деревенскую избу, то ли монастырскую трапезную. Большой круглый стол с массивной деревянной столешницей, выскобленной до прожилок наверняка не за одно столетие, тяжелые стулья с резными спинками, огромная колесообразная штуковина с укрепленными в ней светильниками, висящая высоко над столом, и какие-то не то лари, не то комоды, не то сундуки, застеленные одеялами, тянущиеся вдоль всех стен и прерывающиеся только на дверные проемы.

На бревенчатых стенах неожиданно обнаружились три большие волшебные картины с изображением пейзажей: волнующееся море, горные хребты с парящей птицей и луг с одиноким деревом под дождем.

На сундуках, или как их там, спали два мальчика.

— Они не захотели подниматься наверх, в комнаты, — пояснил хозяин. — Садитесь за стол, обедать будем. Да и мальчики сейчас проснутся.

Гарри и Драко действительно проснулись и, вскочив с лежанок, бросились к молодым людям, обхватив их за талию и прижавшись к груди. За это время мальчики соскучились по своим приятелям, с которыми не расставались последние годы. Чувство одиночества и покинутости было спутниками подростков уже несколько дней. Влад и Алекс почти одинаковыми движениями обняли мальчишек и потрепали их по спине.

— Давайте за стол, — улыбнулся хозяин.

Еда ожидаемо появилась автоматически… Мясо, птица, рыба, сухие рассыпчатые каши, овощи, соусы, хлеб, напитки… Еда, не очень привычная своей простотой, но на удивление вкусная… Как-то плавно началась застольная беседа…

— Миры тянут вас домой, но вам не хочется расставаться. Поэтому вы попали сюда и, значит, можете встречаться здесь, когда захотите.

— Здесь — это где, Хранитель?

— «Здесь» — это вне мира материи и мира душ. Овеществленная мысль. Воплощенный образ, созданный Хранителем. Таких уголков довольно много, — продолжил хозяин. — Остров, Ферма, Усадьба, Грот, Пещера, Утес, Сад, Парк, Заводь, Бездна, Бункер, Прерия, Перевал, Гнездо… Каждый придумывает нечто созвучное ему и подходящее для существ, с которыми работает…
  Уголки требуются самые разные, осьминогам или русалкам не подойдет степь, а кентаврам — морские глубины. Если вы будете бывать здесь, мы как-нибудь прогуляемся в Пещеру к моему другу. Это место, исполненное необыкновенной гармонии. Оно стоит того, чтобы его увидеть. Из известных вам рас Хозяин Пещеры в основном работает с гномами, кобольдами, драконами, троллями и дроу.

— А земные дельфины разумны? — вдруг с неожиданным затаенным любопытством вклинился Алексей Андреевич.

— А это смотря как оценивать, — рассмеялся Хранитель. — С точки зрения гомо сапиенса, скорее, неразумны. С моей точки зрения, разумны безусловно. У них нет городов, технологий, государств… Но у них развита созерцательная философия, искусство, телепатия… При том, что они не обладают общим разумом, знания одного становятся знанием всех… Так что суди сам.

Алексей был слегка озадачен. Ему как биологу хотелось еще поговорить о дельфинах и разумности вообще, раз уж оказалось, что этот вопрос под вопросом.

— Ничего, — пообещал Хранитель. — Если будешь появляться у меня, мы поговорим о том, что такое жизнь и что такое разум. Я познакомлю тебя с поистине удивительными с твоей точки зрения существами. Мы еще о многом поговорим, нам некуда спешить. Я объясню вам, что делать, чтобы оказаться здесь, и как призывать друг друга. А пока предлагаю вам отдохнуть. Вот в эту дверь и по лестнице на второй этаж. В какую комнату зайдете, та подстроится под вас.

***

Комнаты произвели впечатление.

Комната Снейпа в точности повторила его апартаменты в Хогвартсе.

Алексей Андреевич неожиданно для себя оказался на лесной поляне, увидев посреди нее небольшой костер, прислоненную к дереву гитару и гостеприимно откинутый полог палатки… где-то за деревьями журчал ручей, пахло хвоей и грибами, ветер шумел в кронах, и пели лягушки… Он не думал, что, похоже, сильно соскучился по студенческим годам, или это здешние приключения растормошили воспоминания…

Усмехнулся, решив проверить мелькнувшую мысль, и направился к ручью. Так и есть. В глазах забегали чертики. Маленький водопадик срывался с двухметровой высоты в малюсенькое озерцо… Оглянулся: ага, вот — кустики мыльнянки с характерными белыми цветочками. Алексей отгреб немного земли в сторону и отломал кусочек корневища. Воспользовавшись водопадом и мыльным корнем, с удовольствием выкупался. Овеществление намерений — вот как это здесь работает, интересно…

В комнате Малфоя почему-то оказалась кровать под балдахином и картины на стенах. На картинах отважные рыцари восседали на чудесных конях: скакали навстречу друг другу на поединке с копьями наперевес… ехали дружным отрядом сквозь чащу… поднимали коня на дыбы… участвовали в битве… гарцевали под башней с заточенной в ней прекрасной принцессой… И все как один были похожи на Драко. Картины смутили подростка, но очень ему понравились.

Комната Гарри оказалась образцом аскетичности: кровать, шкаф, стол со стулом, полки с книгами, все простое и строго функциональное. Единственная роскошь — комната автоматически оказалась под пологом тишины и запирающими чарами.

Самая странная комната досталась Владу. Если бы кто-то спросил, Влад никогда не назвал бы это комнатой. Ковер на полу льдисто-синего цвета с высоким ворсом, отсутствие даже намека на стены и потолок… И летающие трехмерные проекции его зарисовок из «тайной папки». Подчиняясь какому-то наитию, Владимир разделся, бросив вещи на пол, и они просто исчезли. Тогда он лег на ковер на спину и стал смотреть на свои чертежи. Они витали, перестраивались: то так, то эдак совмещаясь друг с другом, создавая причудливые композиции…

Влад понял, что это не готика, это очень похоже, но это не готика: стрелы небоскребов, устремившиеся в небеса, растущие, как друзы самоцветов, опоясанные переходами и причальными балкончиками — это будущее, которому он даст рождение. Расти и взрослеть оно будет уже без него, но он будет стоять у истоков того, что уже просится в мир. Каждый комплекс таких башен — город-дворец, обеспечивающий своих жителей всем, что им нужно.

Владимир увидел будущее: тысяча крупных городов-дворцов и пара тысяч небольших, разбросанных по планете, среди лесов и гор, на просторах степей и океанов. И нигде они не смотрятся нелепыми чужеродными наростами, а выглядят так же естественно, как купа деревьев. И вся планета, покрытая лесами и разнотравьем, забывшая о смоге и уродливых дорогах, ранее лежавших там, где им нечего делать — пересекавших миграционные пути животных или разрушающих вечную мерзлоту.

А все старые города, городки и деревни, как жемчужины, разлетевшиеся с порвавшегося ожерелья… Лишенные всего лишнего, вынужденного, бережно хранимые потомками, хранящие память старины и живущие своей потаенной жизнью этнографических музеев… Здесь можно побросать томагавк индейца, смастерить куклу Вуду, погулять в саду камней… Здесь, в зависимости от комплекса, к вашему сведению и вашим услугам и автомобили двадцатого века, и летающие вездеходы-амфибии двадцать второго, и кареты, и телеги, и трактора… И Титаник, и Катти Сарк, и Санта-Мария… И заповедники с мамонтами и саблезубыми тиграми…

Зародыш этого мира пока спал в тайной папке компьютера и, значит, был его, Владимира, миссией.

***

Выспались лучше, чем с зельем Сна без Сновидений, напоив тело отдыхом, силами и бодростью, а мозг чистотой и энергией.
Остров оказался небольшим и словно созданным для неспешных прогулок: тенистый лес с непугаными животными, горная речушка с небольшим водопадом, песчаный пляж с одной стороны и фьорды с другой… Здесь можно было приятно провести время, что, наверно, и делал хозяин острова, пока его не посетили гости. Хотя кто его знает, что он тут делал.

После обеда Хранитель стал рассказывать о себе, о своей «работе». Он пригласил их, распахнув дверь напротив входной. Они попали в комнату, абсолютно футуристическую по своему виду. Десятки экранов, на которых мелькали картины чьей-то жизни, кресло с монитором перед ним, где вспыхивали сигналы и бежали строчки, какая-то странная панель неправильной овальной формы, более всего похожая на макет холмистого рельефа.

— Это, скорее, для развлечения, — обвел рукой по кругу Хранитель. Сел в кресло, положив руки на панель, и стал водить по ней пальцами то плавно, то надавливая, то постукивая… На экранах менялось изображение, на мониторе активизировались огоньки… — Если что-то случится, сигнал я получу, где бы я ни был. Но пару часов в день я провожу здесь. Иногда человек интуитивно способен заметить тенденцию, которую еще не улавливает ни автоматика, ни само мироздание. Во всяком случае, получив сигнал, я должен реагировать. Главная задача хранителя — не давать некоторым мирам идти вразнос. Сохранение энтропии «меньшей кровью». Для этого ему нужны помощники, работающие в майе, в Яви.
   С другой стороны, некоторые души после смерти носителя оказываются неприкаянными. Обычно душа знает, что ей надо. Одни остаются привязанными к местам, где жило тело, оставаясь духом или привидением. Другие переходят в энергетическую форму, сохранив личность и оставшись в миру, но не привязанные ни к чему. Третьи ступают на путь ангелов, демонов и богов. Кто-то оказывается во власти иных, скажем так, Сил. Кто-то шествует через ады, чистилища и раи. Есть Дороги и вечные путешественники. Многие, очень многие уходят в новые приключения, находя свою судьбу в череде инкарнаций. Другие же возвращаются домой, в мир душ…
   Но некоторые не понимают, что они умерли, или не хотят с этим смириться. Для них наши уголки, можно сказать, пересадочная станция. Дежурный пост. Засека. Это вторая работа хранителей. Встречать такие души, помогать им принять произошедшее и выбрать дальнейший путь. Или дать им альтернативу — Дело. Хранителю нужны помощники, некоторым душам нужна работа в миру.

Появились кресла, в которых, почти не обратив на это внимания, расселись молодые люди. Гости слушали, затаив дыхание. Хозяин рассказывал о чем-то неизведанном.

На экранах происходило что-то странное. Вот два вертикальных кристалла, стоящие на поверхности, покрытой стеклярусом, вдруг придвинулись друг к другу, и между ними стали проскакивать молнии. Драко и Гарри переглянулись и вопросительно уставились на Хранителя.

— Это они так разговаривают, — объяснил тот.

Вот группа кого-то, похожего на осьминогов, сплелась щупальцами… Проскакали рогатые лошади… Какие-то шары, переливаясь, поднимались медленно, словно всплывая, сливались и взрывались… В небе над городом шло сражение… всадников на драконах и… самолетов?.. На лужайке танцевали полупрозрачные женщины и извивающиеся змеи… Целовались тролли!.. Сталкивались галактики… Смеялся маленький мальчик, неуловимо отличающийся от гомо сапиенса… Ящер читал книгу, делая выписки… Зажигались и гасли звезды… Что-то неопознанное летело через межгалактические пространства… Черная дыра засасывала в себя неосторожных соседей… Около ракеты, бурно жестикулируя, спорили затянутые в серебристые комбинезоны эльф и гном… Малыши неведомо какой расы играли в песочнице…

— Довольно часто в положении неприкаянных душ, — продолжал Хранитель, — оказываются герои миров, выдуманных писателями, которые сами живут в какой-то из реальностей. Пока персонаж действовал в рамках сюжета, у него была цель. Но если автор упокоил своего героя, но не вложил в него готовность к посмертию, то этот герой, скорее всего, угодит к кому-нибудь из нас.

— Что-то я не понял, Хранитель, насчет выдуманных миров, — перебил рассказчика Владимир. Хранитель посмотрел на него с упреком.

— Странно. Я думал, вы хорошо понимаете, что стоит кому-то призвать мир, придумав его, как он раскрывается в веере миров. Создается ли мир сочинителем, то есть сначала придумывается, а потом появляется, или он существует неявно, пока не найдет своего автора, чтобы проснуться, или процесс рождения мира происходит как зачатие в момент, когда автор творит вместе с Вселенной…

Хранитель помолчал, поглаживая свою панель чуткими пальцами.

— Родился ли мир в чьем-то сне… Все это одно и то же. Как и с моим Островом. Придумываю ли я его… Вызываю ли я его… Существует ли он вне меня… Существую ли я вне его… Мирозданию нет разницы. Причем мироздание работает на любую глубину рефлексии, в нем бесконечное количество измерений.
   Мир есть мир. Отпочковалась ли ветвь реальности, когда кто-то, выйдя из дома, повернул налево и направо, или когда мир во сне увидела принцесса из сказки, которую рассказывает своей дочурке герой написанного романа… Так уж получается, что люди или нелюди из таких «придуманных» миров чаще оказываются неприкаянными в случае своей смерти и не знают, куда идти. Придуманный однажды, мир не исчезает с окончанием романа, он живет и живут все его персонажи. И все, о ком автор не рассказал. И живут, и умирают. Впереди у каждого мира вечность.

Как-то сложно было всем пятерым… Казалось бы, Владимир и Алексей знали это, ведь сами рассказывали мальчикам и Северусу про множественные миры, вычитанные из книжек. Но, очевидно, существовала некая грань между предположением и фактом, и трудно было принять, что мир, описанный каким-то фикрайтером, и мир, в котором жили они сами, для мироздания равноценны и равнореальны.

***

На следующий «день» все потянулись на пляж. Невысокие волны мягко набегали на песок, ласково шурша. Мальчишки сначала бегали по мелководью, брызгаясь водой, потом зашли поглубже, устроив в воде шутливую борьбу. Уставая, выбирались на берег поваляться на теплом песке и снова удирали в воду.

Тут шаловливое настроение нашло на Алексея: облюбовав валун, лежащий поглубже, он решил продемонстрировать мастер-класс по прыжкам в воду — и ласточкой, и с пируэтом, и с сальто…

— Вау! — кричали впечатленные Драко и Гарри.

Влад загорелся и, прыгнув с валуна, устроил подводный заплыв на дальнюю дистанцию.

Северус только улыбался в усы, которых у него не было, догадываясь, что в месте овеществленных желаний можно вытворить на самом деле все что угодно, но не желая портить настроение мальчишкам, причем мальчишками воспринимались все четверо.

Домой идти никто не хотел, поэтому Северус отправился посоветоваться с хозяином. На столе стояла корзинка с едой для пикника.

— Пусть себе, — заметил Хранитель. — Здесь невозможно ни перекупаться, ни перегреться, ни утонуть, ни разбиться… Я приду к вам попозже.

Импровизированный пикник всех порадовал: пикули, орешки, бутерброды, жареные колбаски, баночки газированных напитков и фрукты…

Часа через два-три, за временем никто не следил, а солнца не было, когда все, накупавшись, надурачившись, наплававшись и набегавшись, и даже построив замок из песка (причем Влад великодушно не вмешивался, хотя руки чесались), валялись на берегу, появился Хранитель.

Ничтоже сумняшеся, он разделся и устроился рядом с молодежью. Полежали, поболтали о море, об острове, хозяин порекомендовал как-нибудь пройтись вдоль берега до галечного пляжа поискать там красивых камушков, прозрачных и разноцветных… А потом продолжил свой рассказ.

— Обычно мы сотрудничаем с уже умершими. Живых мы привлекаем редко. Но бывает такое чудо, когда хранитель видит, что в миру может сформироваться команда защитников. Это неимоверная редкость. Конечно, я не хочу терять такой шанс. Поэтому, если вы согласитесь, то сможете начать службу, будучи живыми.
  В мире в этот момент с вами ничего не будет происходить. Вы потом вернетесь туда, откуда ушли — и в пространстве, и во времени. Вы быстро научитесь слышать Зов. Мой или друг друга. То есть призыв на работу или на дружескую встречу. Вы совершенно подходите друг другу в качестве психологически совместимой команды.
  Часто группу собирают с разных AU и из разных веков… Мне же достаточно было только подтолкнуть души Влада и Алекса, чтобы они скользнули к мальчикам.

— Извините, Хранитель, а сами случаи, спровоцировавшие у нас кому — ваших рук дело? — не мог не спросить Владимир.

— Нет, — ухмыльнулся Хранитель. — Вовсе нет. Даже, напротив, я слегка вмешался, чтобы ваши тела пережили кому. Три человека в одном месте и времени, способные работать единой группой… Когда я увидел, как формируются характеры Драко и Гарри, я понял, что передо мной чудо. Осталось эту способность пробудить и создать новую временную линию, где их не накроет судьбой, которая их сломает. Для этого понадобились такие, как Влад и Алекс, которых мне удалось отыскать.

Над головой светился все тот же жемчужный туман, и день не собирался сменяться ночью, хотя все уже клевали носом.

— А Люциус? — поинтересовался Северус. Все-таки Люциус был его другом, а его-то как раз никто сюда не пригласил.

— Вообще-то Люциус не из наших, не из тех, кого мы живыми приглашаем на службу, но случается, что мы рекрутируем тех, кто уже работал вместе. Тогда бывает, что к нам приходят и не наши, если они входят в уже сработавшуюся команду. Если вы захотите и, главное, захочет он, мы можем попробовать Люциуса в нашем деле.

— Что значит — не из наших? — выделил главное Снейп.

— Тут придется устроить небольшую лекцию. Давайте отложим на завтра.

***

Назавтра действительно состоялась в буквальном смысле лекция, которая, правда, не сообщила ничего нового Алексею:

— Абсолютно все общественные животные независимо от уровня развития на любой планете отличаются некоторой особенностью.
   Вот, всем кажется логичным, что общество при помощи инстинкта иерархии делится на страты с точки зрения социальной привлекательности места. Альфа-группа, средний класс, униженные — те, кто находится в социальном смысле внизу пищевой цепочки, те, кого шпыняют, на ком срывают смещенную агрессию, и изгои — те, кого общество отторгает, те, кто служит образом врага, поддерживая чувство единства остальных… Достаточно поселить вместе двух особей, и один станет альфой, а другой униженным, трех — и появится средний…
  Но Алекс подтвердит, что существует и иное деление. При этом кажется, что оно просто соответствует психологическим потребностям каждой отдельной личности. Но этому представлению мешает удивительная неизменная пропорциональность этого деления. Если существует благополучно функционирующая естественная популяция, она всегда должна состоять из особей, распределенных в некотором постоянном процентном соотношении. Иной состав популяции приведет к ее гибели как устойчивой группы.
   Кроме основной массы — так сказать, консерваторов, мещан, обеспечивающих стабильность сообщества, удерживающих ее от излишних социальных экспериментов, — в группу входят совсем иные личности. Примерно семнадцать процентов популяции составляют авантюристы. Если поселить, ну допустим, группу крыс в абсолютно идеальные условия, идеальные для крыс со всех точек зрения — физических параметров, пищи, территории, комфорта, интеллектуальной нагрузки и так далее, — то эти семнадцать процентов начнут искать приключения на свою голову. Достаточно оставить одно или несколько отверстий, ведущих, собственно говоря, в совершенно некомфортные и неинтересные места, причем ведущих через дорогу неприятную, например, бьющую током, наполненную очень холодной или очень горячей водой…
  Другая крыса только понюхает, чем там пахнет, за этим отверстием — и не полезет туда. А этим туда надо. И они будут ходить туда снова и снова. Они всегда очень подробно исследуют все доступные уголки. Им не живется спокойно. В природе отходят довольно далеко от места проживания основной группы, переплывают речки, лезут в норы опасных хищников… Они всегда готовы к приключениям и экстремальным условиям… Они — золотой запас природы на крайний случай. В ситуации катаклизма они могут вывести остальных через исследованные пути. Или хотя бы выживут сами.
   В человеческом обществе это путешественники, искатели приключений, некоторые из преступников, спортсмены-экстремалы, ученые, работающие на самом переднем крае науки…
   От половины до полутора процентов популяции — альтруисты. Если их будет меньше, группа уничтожит сама себя, передравшись за место под солнцем. Кто-то должен уступать, отдавать последнюю рубашку, жертвовать своей едой в чью-то пользу… Они служат демпфером. Но если их больше необходимого, группу уничтожат конкуренты или она погибнет из-за нехватки здорового эгоизма, будет недостаточное количество тех, кто готов выживать за счет других.
   Переменный, в зависимости от напряженности в популяции, но всегда небольшой процент (от одной-двух особей до пяти процентов) — социальных отшельников, тех, кто находится вне группы. Например, если речь идет об обезьянах, отшельники селятся неподалеку, в общих делах стаи участия не принимают, общаются с другими постольку-поскольку, в иерархическую борьбу не вступают… Но они не изгои, стая к ним относится лояльно, так же, как они к ней, они даже могут иногда в экстремальной ситуации, если альфа-самец не готов, вдруг неожиданно взять на себя роль вожака, вывести стаю из катаклизма и вновь удалиться в свои эмпиреи. Среди стадных животных их можно увидеть на некотором расстоянии от стада, они как бы это стадо сопровождают, кочуют вместе с ним, но близко подходят редко. Остальное стадо не относится к ним как к чужакам, но чувствует их некую странность.
   Среди разумных мы часто встречаем их в виде религиозных или мистически настроенных отшельников, всяких творческих личностей: художников, писателей, чудаков-ученых… Да и в среде всех прочих они легко узнаваемы. Люди говорят про таких: «не от мира сего». Их природа держит как предохранитель для совершенно непредвиденных, никуда не вписывающихся ситуаций.

— А теперь про тех, кто интересует таких, как я, — продолжил Хранитель. — Мы называем их «защитниками». Тут процент не укажешь, точнее сказать, они составляют примерно пять процентов, но не популяции. В каких-то популяциях их может вообще не оказаться, а в других — быть больше. Они берегут не стабильность отдельной стаи, они хранят жизнь вообще. Люди этого склада иногда выбирают соответствующую профессию или служат волонтерами: спасатели, пожарные, врачи, лесники, учителя, инструкторы… но далеко не всегда.
   Практически любое животное рискнет жизнью ради своего детеныша. Многие — ради друга или брачного партнера. Почти все выступают единым фронтом, защищая свою стаю. Но взять на воспитание детеныша не своего биологического вида… причем в дикой природе, без манипуляций человека… Подружиться друг с другом, когда вы являетесь по законам природы хищником и жертвой…
   Вот пара волков увидела маленького олененка, остановилась около него и защищала, огрызаясь на сородичей, пока не пришла его мама и не увела свое чадо, а волки порысили своей дорогой… Они не собирались его есть. Они сидели рядом, когда стая давно ушла…
   Вот человек на лодке поработал лоцманом для молодого кита, и кит откуда-то знал и верил, что его выводят… Защитник — человек или зверь, защищающий кого-то «чужого», чаще детеныша, но не обязательно…

— Вы уверены, что это про нас? — почти синхронно удивились молодые люди.

— А скажи-ка, Алексей Андреевич, ты ведь даже не знал тех учеников, которых вытаскивал из подвала?

Алексей фыркнул: «А что, вытаскивать нужно было только знакомых?»

— Влад, а как ты оказался в коме?

— Я не успевал иначе оттолкнуть мальчишку.

— Чужого мальчишку?..

Влад смерил Хранителя такииим взглядом!..

— Северус, если я не ошибаюсь, ты на самом деле недолюбливаешь своих учеников?

— Это слишком мягко сказано, — рыкнул зельевар. — Этих идиотов не за что любить!

— И сколько часов в день ты проводишь в нечеловеческом напряжении, ожидая, когда у кого-то из них взорвется или расплавится котел? И сколько раз оказывался между этим недотепой и котлом?

— Обычно мне удается поставить щит, не вклиниваясь туда лично, — усмехнулся Снейп.

— Про Поттера мы и говорить не будем, у него на лбу написано: «кто, если не я?» Причем, он совсем не любит приключения. С Драко все не так однозначно, но… Влад, Алекс, припомните из других реальностей… Были ли подобные моменты в его жизни? Здесь-то вы его знаете, а там?

— Да. Несколько случаев, когда Драко выручал Гарри, с которым враждовал. Защищал Хогвартс от Пожирателей, неожиданно даже для себя самого оказавшись среди защитников. Заступал дорогу более сильному, прикрывая собой мелких гриффиндорцев… Несколько случаев, где он убивает сорвавшегося с цепи Люциуса или подставляется под его смертельное заклинание, защищая девочек… Но ведь и множество, где он настоящий подлец или ничтожество. Прости, Драко!

Драко пожал плечами, а Хранитель уточнил:

— Там, где он не сумел противостоять воспитанию?!

Влад переглянулся с Алексом.

— Да. Вы правы, Хранитель!

— А можно спросить, что не так с Люциусом? — вернулся к интересующему вопросу Снейп.

— Просто он не из «защитников». Он сохранит гордость, шагнув к палачу… Он пойдет на смертельный риск, защищая друзей… Он пожертвует жизнью ради семьи… Но он пальцем не шевельнет, чтобы помочь чужому или неприятному человеку… или нечеловеку. Для Люциуса есть свои и все остальные.
   Цивилизация отражается на разумных таким образом, что они постепенно включают в круг «своих» тех, кто дальше, и дальше, и дальше… Своя пещера, свой клан, своя нация, своя раса, своя религия, свой вид Гомо Сапиенс, все живое на своей планете, жизнь вообще в галактике, вселенная, метавселенная…
    Для «защитников» чужих не бывает изначально. Это не вопрос выбора, не мораль, не нравственные убеждения, они не принимают решение жертвовать собой «во имя»…
    «Защитники» — это не плод цивилизации. Наоборот, это древнейший инстинкт, проявляющийся уже среди простейших: главное — сохранить жизнь. Жизнь как таковую. Не имеющую отношения к твоему виду и даже царству. Если сохранилось хоть что-то, отсюда проще стартовать в новую Жизнь во всем ее разнообразии. И хотя у неразумных нет мыслей, но есть Понимание.
   Вместо секвой осинки? Ничего, на этом месте когда-нибудь поднимутся дубравы… Не осталось ничего, кроме анаэробных бактерий? Не лучший вариант, но пусть… Кто знает, какие анаэробные медузы из этого разовьются… Вообще ничего?.. и никакой надежды на появление в будущем на этой планете белковых? Ну что ж… Придется надеяться на кристаллы…
 Однако в команде с вами Люциус будет работать, так что если хотите и если он захочет, приглашайте.

***

— Хранитель, мы так и не поняли, зачем мы вам, и что вы от нас ждете.

— Я думал, это вам уже не интересно, — прищурил смеющиеся глаза хозяин Острова.
Атмосфера была располагающей к душевным разговорам. Странный дом был странен во всем. Если центральный зал отличался диковатой аскезой, то небольшая гостиная будила воспоминания о восточной неге. Камин с пылающими дровами, негромко гудевший и изредка выстреливавший тихим треском горящих сучков, разливая стелющееся обволакивающее тепло, пушистые ковры на полу, набросанные на пол подушки разных форм, размеров и материалов и маленькие низенькие столики с закусками, фруктами, сластями и напитками…
— Случается, что в одной из Вселенных назревает катаклизм, которого хорошо бы избежать, породив новую группу реальностей, чтобы стабилизировать общий фон мироздания. А аборигенам с задачей не справиться. Тогда я посылаю туда своих эмиссаров. В зависимости от ситуации вариантов два: или на место приезжает кто-то неизвестный — путешественник, бродячий волшебник, приглашенный лекарь… или эмиссар временно подменяет ключевую фигуру. Конечно, мы составляем планы, подробно изучаем материал, полностью погружаемся в ситуацию, прежде чем начать работать. Но на роли таких эмиссаров мне нужны люди. Я надеюсь, что вам это будет интересно.
Тут Владимир, который задумался, да так, что не заметил, что, счищая шкурку с яблока, давно добрался почти до кочерыжки, вклинился в монолог хозяина.
— У меня что-то не сходится, Хранитель. С одной стороны, вы сказали, что можете собирать группу эмиссаров из разных веков. Было бы странно предположить, что именно наше время служит границей ваших возможностей. Если вы предпочитаете работать с умершими, почему вы приглашаете нас живых, а не забираете через пару сотен лет — мертвых?
— Я не говорил, что предпочитаю работать с умершими. Как раз наоборот. Просто с живыми обычно нет смысла. Они редко бывают готовы к нашей службе. Но если попадается такой уникум… Любой хранитель постарается не упустить свой шанс. Если вы захотите работать со мной, то у вас будет время вашей жизни плюс время службы у меня, причем, приходя сюда, вы не будете стариться, здесь не идет время. Для встреч здесь вы остановитесь в том возрасте, который сочтете самым комфортным для себя.
На этих словах облегченно переглянулись Драко с Гарри, испугавшиеся было, что останутся навсегда детьми.
— А для того, кто умрет там, ничего не изменится здесь. Для каждого из вас будет открыт туннель-червоточина, он будет начинаться в сингулярной черной дыре внутри вашей души, так что никому другому им воспользоваться не дано. Вы сможете уходить из своего мира сюда и вернетесь в тот же момент, когда ушли, потому что тут окажетесь вне пространства и времени. Вы можете приходить на Остров не только ради работы или встречи с друзьями… Можете просто прийти выспаться или обдумать проблему, которая возникла, и там нет времени ее проанализировать.
Снейп напрягся.
— Звучит все как… Зачем класть в мышеловку даже не сыр, а жирный бекон? Куда вы нас заманиваете? Чем мы должны будем заплатить?
— Работой. Смерть вам не будет грозить. Даже при полном развоплощении душа потом собирается вновь. Кстати, некоторые из моих коллег не говорят об этом своим эмиссарам, считая, что страх потери души удержит от слишком уж безбашенных авантюр. Но работа есть работа, а в нашем деле встречается все. Я не знаю, насколько уверенность в своем бессмертии облегчает последние шаги поднимающемуся на костер или спускающемуся в камеру пыток.
— Пожалуй, вы правы. Я никогда не боялся смерти. Но очень не хотелось бы умирать на костре. А вы предлагаете прямо противоположное: смерти мне не видать, а вот костры на этой службе, похоже, встретятся не однажды…
— Да. А еще… В ТОЙ жизни вы будете взрослеть, стариться… Рядом с вами будут люди, которые будут вам дороги… Друзья, возлюбленные, ваши дети… Они будут уходить… Это очень больно, когда знаешь, что ты переживешь всех любимых — и родителей, и внуков… Да, у вас будет больше возможностей, чем у других, чтобы поддержать своих родных. Но в конце концов с каждым придется расстаться. Да, вы всегда сможете незаметно вернуться в самих себя в прошлом, чтобы побыть рядом с самым нужным человеком, согреть свое сердце. Но будете знать, что это ненадолго, что изменить ничего уже нельзя…
И даже не сможете признаться, что это вы из будущего, иначе вместо того, чтобы побыть именно в своем прошлом, свернете на новую ветку реальности. Иногда такие встречи вместо радости приносят страдание… И спасает только работа, та самая работа, где поднимаешься на костер или спускаешься в камеру пыток… Когда знаешь, что твоя работа делает мир стабильнее и безопаснее, в том числе для твоих потомков… Так что мышеловка действительно с острыми шипами. Но все перед глазами. Я ничего от вас не скрываю. Думайте.
Замолчали надолго.
— Получается, наша работа — менять историю?
— Да. Порождать события на новой ветке, чтобы разные миры, сплетаясь между собой, создавали гармонию. На вашей планете вы в крупных масштабах при жизни работать не будете. Но есть группы, которые пытаются окопаться в верхних эшелонах власти ваших государств, пытаясь творить новую реальность, в которой не будет войн.
— Наша планета без войн? Это не реально. Ближайшие века, как минимум.
— Уже в ваше время на вашей планете войны потеряли свой смысл. И территории, и ресурсы, и население проще брать под контроль экономическими методами. Просто человек очень инертное существо. И многим властителям кажется, что они могут удержать владычество силовым путем. Изо всей мочи стараясь не выпустить власть, уходящую в другие руки. Еще немного — в исторических масштабах, — и все военные конфликты сойдут на нет.
— А это не опасно? — офицер в душе Влада твердил о необходимости быть готовым к защите от агрессоров. — Если мы станем пацифистами, а опасность придет из космоса?
— Войны в космосе совершенно бессмысленны. К тому времени, когда разумные осваивают межзвездные перелеты, их уровню технологий становятся доступны и терраформирование, и геномодифицирование. А свободных территорий в бесконечных галактиках бесконечно много. И абсолютно неинтересно модернизировать копье тому, кто может лепить звездную систему. А рабы ему не нужны тем более.
— Но мы видели и на твоих экранах: боевые действия в космосе идут.
— Когда вы станете работать со мной, увидите, что это ближе к рыцарским турнирам. Есть такие воинственные расы, которые не мыслят своего существования без сражений. Для них смысл войны в самой войне, даже победа им не нужна. Остальные отгораживают для них сектора в космосе и к себе не пускают.
— А земляне не такие? — поинтересовался Гарри.
— В некоторых реальностях такие.
— Но если вам все равно, — не желал успокоиться Владимир, — в какой век заглядывать, то вы знаете наше будущее? Для вас оно не будущее? Как увязать то будущее, которое у нас будет, с тем, что создаете вы своими действиями?
— Это будущее потому и существует, что возникает из-за моих действий. Если бы я не вмешался, то эта ветвь реальности не возникла бы. Но она есть, и да, я знаю, что ждет вас на ней. А раз она есть, то я не мог не вмешаться, создав ее в нужный момент ваших жизней. Для меня нет времени, но время есть для вас.
— Получается, что если бы мы не попали к Гарри и Драко, этой реальности бы не было? — вклинился Алекс.
— Не было бы. Как она могла бы существовать без вас? Но раз я видел эту линию, то не мог не организовать ваш приход. Появление этой реальности зависело от моих действий, а мои действия — от знания об этой реальности. Мне повезло наткнуться именно на вас: один принимает многомировую интерпретацию, другой — вовсе агностик. То, что вы достаточно хорошо знакомы с книгами Джоан Роулинг, оказалось приятным бонусом. Иначе знания о поттериане пришлось бы вкладывать в вас в качестве бредовых видений, пока вы были в коме. Это могло бы превратиться в проблему — осознать момент, где кончился бред и началась жизнь в мире Драко и Гарри.
— И если я правильно понимаю, — продолжал настаивать на своем Влад, — то своим вмешательством в судьбы миров ваши эмиссары будут именно создавать новые ветви реальностей, которых не было бы без их вмешательства, но эти ветви существуют, а значит, вмешательство эмиссаров неизбежно. И вы всегда знаете, как все прошло и чем кончилось… Хотя ваши эмиссары этого не знают, уходя на операцию…
— Да. Но если они туда не пойдут, этого не произойдет. Значит, моя задача — их туда отправить, подготовив со всей тщательностью. Это взаимосвязано. Вмешательство не может пройти благополучно, если я не сделаю все, как надо. Значит, я обязательно это сделаю.
Все рассмеялись. Они уже знали, что согласятся. Потому что это действительно интересно. И потому что это шанс быть вместе, собираясь сюда из разных миров.
Пока в родных мирах Драко и Гарри будут сначала учиться, а потом делать карьеру, пока Северус и Алекс будут учить детей, а Влад строить свои заветные дома-города, тут будет идти их тайная жизнь. С не всегда безболезненной работой, с не всегда приятными приключениями, зато с верной дружбой и важным делом, которое нашло их и сохранится так долго, как они сами пожелают.
Вот, к примеру, один маленький эпизод. Они спасали планету с гуманоидным населением от какой-то космической саранчи. Саранча как саранча: ни проблеска мыслительной деятельности, но безграничная способность пожирать любую органику. Как убедить местного царька, что с саранчой нужно договариваться? А никак.
После принятия окончательного решения о единственно возможном варианте спасения Хранитель отправил своих эмиссаров на планету. Уж очень их группа подходила. Еще слава Мерлину, правитель на планете был единый. Заблокированные в уголках собственных сознаний, местные ничего не могли поделать, пока группа спасения вынуждена была править вместо них. Северус с Гарри изображали правителя с наследником, Люциус с Драко — визиря с сыном. Тоже оригинальная традиция: визирем в этом государстве мог быть только отец, имеющий сына в возрасте наследника престола. Не родился у тебя сын одновременно с царевичем — не быть тебе визирем. Алекс изображал придворного звездочета и предсказателя, без совета которого не предпринималось ни одного серьезного государственного решения, а Влад занимал очень своеобразную должность — некое сплетение главнокомандующего с министром финансов, можно сказать, что финансы этой страны находились в руках силовых структур.
Естественно, прежде чем внедряться, полностью погрузились в жизнь местного истеблишмента, наработав привычки двигаться, говорить, выпячивать губу или дергать рукой в момент гнева точно, как прототипы. Поначалу, правда, пришлось привыкать к их внешности, чтобы не пугаться себя в зеркале. Гуманоиды гуманоидами, но не люди, совсем не люди…
И вот, заменив всю правящую верхушку, эмиссары получили возможность сделать то, ради чего, собственно, и внедрялись. Армии отдан был приказ ловить живую саранчу и приносить во дворец. Ловили в жестяные коробки, одевшись в специально изготовленные костюмы из металлической сетки, чтобы саранча не съела ловцов.
В объеме не больше десяти кубометров необходимо было собрать не меньше ста тысяч живых экземпляров — нижняя граница интеллекта. Хорошо еще, что металл мешал этим тварям тебя сожрать, но не препятствовал возможности с ними договариваться. Достаточная концентрация саранчи на единицу объема позволила пробудить простейший, примитивный уровень мышления летучего народа и пробиться к Разуму Роя.
Основной Рой еще только приближался к планете, и его удалось убедить, что на планете существует Разум. Рой повернул в сторону. Саранча улетела. Власть предержащиевласти предержащие — если вам больше импонирует этот вариант выражения после того, как временные гости поработали с их сознанием, остались в убеждении, что собственной волей спасли свою страну.
Правда, пришлось предложить Рою маршрут к одной забавной планете, которая прокормит его бесконечно долго, планете, на которой кишмя кишит органическая жизнь… на уровне планктона… Возможно, там еще сложится интересная экосистема…
***
Став эмиссарами, они побывают в Пещере и в Бездне, подружившись с их хранителями… Они познакомятся с Фермером и Мастером, вечно дискутировавшими между собой… И с Профессором-ящером, не упускавшим случая заглянуть на чай… Они увидят вживую кристаллоидов и будут участвовать в спасении галактик… Научатся помогать Хранителю встречать новичков… Иногда станут пересекаться с другими эмиссарами. Одна такая встреча будет потрясением, приятным, но все же. Хранитель организует ее специально и будет посмеиваться, глядя на ошеломленные взгляды друзей, никогда не представлявших, что могут встретить одновременно пару десятков Регулусов… Побывают на маскараде, который время от времени устраивают в межмирье души, временно полувоплощаясь…
А пока у них есть время. Время познакомиться поближе, раз они смогли встретиться в собственных ипостасях… Время набрать цветных прозрачных камушков… Время попрыгать в море в расщелинах фьордов… Время насладиться обществом Хранителя… Время потолковать про разумность и толерантность, про жизнь и мироздание… Время близко узнать животных, живущих в этом лесу… Самых обычных животных: волков и оленей, лис и рысей, зайцев и белок, ворон и дроздов…
Как сказал Хранитель: «Здешние животные не охотятся друг на друга — они все друзья. Остров слишком маленький, чтобы на нем могла естественно функционировать самоподдерживающаяся экологическая система, и слишком большой, чтобы жить здесь в одиночку. За едой они приходят ко мне. Они выращены и воспитаны мною. Они все дружелюбные и ласковые. С ними можно общаться в свое удовольствие».
Вот молодежь и общалась, действительно получая искреннее удовольствие… Общалась с животными… с Хранителем… друг с другом…