Полная Темнота

Пролог

2050 год.

Вот чем отличаются аэродромы стран, постоянно готовящихся к войне, от аэродромов тех, где о войне знают лишь по кинохронике? Профессионал, воспитанный «холодной войной», ответит сразу: там, где войну видели не на экране, самолёты прячут в грунтовых капонирах или бетонных укрытиях. И нигде не встретишь их, расположенных параллельно взлётной полосе.

«Урок выучен». Второй раз позволить уничтожить все ВВС за двое суток, как в прошлую мировую, никто бы не позволил.

Но я был далеко — и от той войны, и от тех мест. На базе, куда меня направили учиться, войны не ждали. Едва я вышел из тесного салона челнока, на лице появилась ехидная улыбка.

Широкие двери ангара выставляли напоказ два десятка истребителей под крышей из рифлёного железа. Стены — легкая конструкция из стекла и пластика. Казалось, подует ветер — и всё это рухнет на головы механиков и пилотов. Впечатление обманчивое: железа хватало, чтобы удержать здание. Но если бомба? Всего лишь «сотка» — и от двух эскадрилий не осталось бы ни заклёпки.

С такими мыслями я направлялся к ангару, пока навстречу техник выталкивал учебные и боевые машины.
Учиться было тяжело. Преподаватели — старые «воздушные волки» — видели в нас расходный материал. Их задача была проста: избавить инструкторов от возни с посредственностью. И они справлялись.
Инструкторы тоже не отличались мягкостью. Их отбирали со всего мира, чтобы исключить дружбу и сговоры. А над ними поставили «доброго» командира эскадрильи по прозвищу — «Монстр».

Раньше мне не приходилось встречаться с такими людьми. Майор Фуллер был лётчик-истребитель от Бога, он с лёгкостью выдерживал запредельные перегрузки, метко стрелял ракетами и сбрасывал бомбы. В его послужном списке был воздушный бой против новейшего прототипа самолёта-невидимки, пилотируемой лётчиков-испытателем, и он вышел из него победителем на типе самолёта, спроектированном тридцать лет назад.

Но главным делом своей жизни он считал — учить будущих пилотов.
 
Командира эскадрильи «Апачи», Грегори «Монстра» Фуллера я впервые я увидел его в спортзале. Высокий, си неимоверно ильный, он выпрыгнул над волейбольной сеткой по плечи и вбил мяч в пол передо мной. Мне повезло. В меня он не попал.

К моему удивлению, Фуллер оказался очень добрым человеком. За одиннадцать месяцев я не услышал от него ни намёка на высокомерие. Он первым поздравлял с удачными полётами и первым подбадривал тех, кто ошибался:
— Скажи себе: «Эй. парни, я летал сегодня! Я самый крутой парень, ведь пилотируя самолёт, я делаю самую крутую работу на планете».

Лучшего совета в карьере я не слышал.

В свободное время он вёл лекции по боевому маневрированию, делился историей своего позывного. Его лидерство выходило за рамки класса и кабины. Никто не мог обогнать его в беге, поднять штангу большего веса или обыграть его команду в баскетбол или волейбол.


После месяцев напряжения напряжённых полётов с инструктором за спиной каждый самостоятельный полёт был для меня праздником.

Наконец-то этот чёртов ирландец не будет следить за каждым моим движением и придираться к каждому градусу курса — думал я, направляясь бегом к самолёту.

Я хотел отработать фигуру высшего пилотажа, которая выходила «хорошо», а мечтал довести её до «отлично».

Отступая от повествования, замечу, что среди лётной братии, есть поговорка, смысл которой понятен в любом уголке Вселенной, где кто-то управляет летательным аппаратом.

«Пилоты бывают безбашенные и с головой. Первые до старости не доживают».

Я относился ко вторым и поэтому решил подстраховаться высотой. На восьми тысячах подтянул ремни катапультируемого кресла, сбросил обороты и стал снижать скорость до критической. Затем — нос вверх, педаль в пол: самолёт закрутился в штопоре.

Через мгновение кабину заполнила сирена и замигала табло «Опасность».

Инструкция предписывала немедленно катапультироваться. Но я был уже «старый» лётчик и сделал иначе. Вертикальная перегрузка могла повредить позвоночник, приземление на парашюте — покалечить. Да и высоты хватало, чтобы сначала разобраться.

Взгляд на панель переключателей заставил похолодеть: я не загерметизировал кабину. Пока летал на двух-пяти тысячах, кислорода хватало. Но на восьми тысячах воздух резко обеднел, и электроника предупредила: потеря сознания — вопрос минут.

Я перевернул самолёт кабиной вниз и потянул ручку на себя. Машина падала почти отвесно. Подступила тошнота, в ушах зазвенело, в глазах замелькали искры. Сознание уходило.

Ждать было нельзя. Я отпустил управление, схватился за петлю катапультирования и дёрнул её.



— Насколько серьёзна травма черепа? — командир звена «Апачей» стоял у панорамного смарт-окна, отделяющего коридор военного госпиталя Гиганта от блока интенсивной терапии.
Сквозь прозрачную наноплёнку, на которой бежали строчки биометрических данных, «Монстр» наблюдал за медсестрами в светящихся экзоперчатках, склонившимися над пилотом. Несколько часов назад его извлекли из катапультного кресла после аварии. Под руководством анестезиолога медперсонал подключал пострадавшего к системе жизнеобеспечения — сложной конструкции из гибких капиллярных трубок, мерцающих интерфейсных колец и капсул с наномедициной.
— Сложно сказать, — нейрохирург, не отрывая взгляда от голографического монитора, перебирал пальцами сенсорные нити управления. — На внешние стимулы реагирует, движения конечностей хаотичны, но есть. Зрачки отвечают на свет, хоть и вяло. По всем показателям — кома второй степени. Как это случилось?
— Причина неизвестна, — нахмурился «Фрик», и красноватое свечение интерфейса легло на его массивные скулы. — Борт был исправен, хотя вошёл в хаотичный штопор. Когда его нашли, шлем был расколот почти надвое. До сих пор не ясно, обо что он ударился. И… почему он дёргается? Это от боли?
На суровом лице Грегори скользнула гримаса сострадания.
— Возможно. А может… он видит сны, — спокойно ответил врач.
— Сны? В таком состоянии?
— У медицины нет единого мнения, — хирург чуть наклонил голову. — Но одно скажу точно: если он выживет и придёт в сознание, вряд ли кому-то расскажет, что видел там.
Он протянул руку, предлагая закончить разговор:
— Вам пора.
— Последний вопрос, док, — собравшись с духом, произнёс Грегори. — Он выживет?
— Обещать не могу, — врач вздохнул. — Мы будем бороться, пока он подаёт хоть малейшие признаки жизни. А потом… решение будет за родственниками.
— У него нет родственников. Во всяком случае, нам об этом неизвестно, — тихо сказал командир и, опустив голову, направился к приёмному отделению.
— Значит, отключим сами… — едва слышно произнёс врач ему вслед.

Через неделю после авиационной катастрофы, потрясшей весь учебный полк, заведующий реанимационным отделением военного госпиталя набрал личный номер командира эскадрильи Коммерческого Учебного Центра Профессиональных Военных.
— «Монстр», это Доктор. Мозг твоего пилота перестал реагировать на внешние раздражители. Двунаправленный нейрокомпьютерный интерфейс минуту назад зафиксировал полное отсутствие нейронной активности.
— Что это значит? — спросил добродушный, но от природы уродливый здоровяк.
— Это значит, что генерация нейросигналов прекратилась. Через пять — семь минут мы окончательно потеряем пациента.
— Если шансов нет… отключайте его от поддержки, — тяжело вздохнул бывший истребитель.

Доктор замялся.
— Может, стоит позвонить криогенщикам? — осторожно предложил он. — Лично я не питаю иллюзий насчёт «светлого будущего» медицины, но лобби сторонников оживления безнадёжных пациентов в далёком будущем крепкое. Они иногда выхватывают таких вот на грани.
— Почему сразу не отправили его в заморозку?
— Услуга коммерческая. Не у каждого усопшего найдутся родственники, готовые заплатить за криокапсулу и долговременное хранение.
— Замораживайте, — голос майора Фуллера стал твёрдым. — У нас есть фонд поддержки лётчиков, пострадавших в катастрофах. Случай под критерии подходит, финансирование обеспечим. С юридической точки зрения проблем не будет?
— Нет, — ответил доктор. — Закон трактует это просто: если человек при жизни прямо не заявлял, что он  «против» крионирования, значит, он — «за».



Часть первая. Полная темнота.

Глава первая. Съёмки.
Гигантская планета. 3080 год.
Приглашение сниматься в космическом боевике пришло неожиданно. Я уже почти забыл, как несколько лет назад, за кружкой кислого пива, рассказал знакомому продюсеру о своём участии в войне — той самой, что стала причиной гибели моей планеты.
Сейчас никто уже и не вспомнит, зачем мы тогда полезли на жителей Коричневого Карлика. Высадились на соседней планете по всем правилам военного искусства и, невзирая на протесты всей обитаемой галактики, методично начали уничтожать местное население. Днём и ночью мы бомбили и выжигали всё живое. Каким только оружием ни пользовались, пытаясь сломить сопротивление этих тварей.
Огромные транспортники каждый день доставляли новые виды оружия — летающие, ползающие, шагающие, стреляющие, сжигающие… Мы строили укреплённые базы и оттуда наносили удары. Иногда в бой вступали межпланетные ударные комплексы, которые, не входя в плотные слои атмосферы, сносили целые города. Мы даже создавали особую технику, рассчитанную только на условия этой маленькой, но упёртой планеты.
Несколько поколений выросли на той войне. Результата это не принесло. В конце концов, осыпав проклятиями злобных карликов и их гигантских покровителей, мы собрали раненых, забрали убитых, загрузились в звездолёты и ушли. Уходили, опустив от стыда глаза в горячую, выжженную почву. По-другому и быть не могло — против нас тогда ополчились все разумные существа нашей галактики. Гиганты грозили блокадой, полной изоляцией и даже вторжением, а их планеты-спутники подвывали от злости, заодно отправляя инструкторов к бойцам сопротивления.
О своей роли в той войне я продюсеру рассказывал мало — хвастаться было нечем. Герой из меня не вышел. За всю войну я не убил ни одного монстра. Моей работой было доставлять десант и боеприпасы на старом транспортнике, а обратно увозить уставших от бойни солдат и беременный женский персонал — связисток, медсестёр, официанток.
Три дня туда, день на погрузку и разгрузку, три дня обратно. Рутина. Если бы я не умел внимательно слушать, то и вспомнить бы о тех годах было нечего. За пятнадцать лет в транспортном флоте я не заработал ни денег, ни высокого звания, ни должности. Только опыт. А опыт — это то, что получаешь вместо того, к чему стремился.
За эти годы я наслушался историй — от настоящих ветеранов и от тех, кто хотел ими казаться. Уже через пару лет после начала войны одни и те же байки пошли по второму, третьему кругу. Война обрастала легендами, и моё доверие к рассказчикам таяло прямо пропорционально моему опыту.
Со временем я научился отличать правду от выдумки, даже когда слышал историю впервые. Рассказ одного снайпера я поверил без сомнений. Он был не была о героизме. Скорее, о той холодной стороне войны, которую обычно стараются вырезать из учебников. Во взгляде выцветших глаз ветерана не было ни бравады, ни гордости — лишь лёгкая тень горечи и сожаления. Раскаяния он не испытывал. Чего он жалел больше — того, что сделал, или того, что об этом узнали за пределами зоны боевых действий — я так и не понял.
Он служил в небольшом отряде «охотников» — восемь бойцов, разделённых на четыре пары: снайпер и наводчик. Они жили с ними в одних и тех же капсулах, мылись в тех же душевых кабинах, и питались в одной столовой. А по вечерам пили пиво в импровизированном баре и заигрывали с грудастой певичкой, непонятно каким космическим ветром занесённой на отдалённую базу. Но это было вечером, а ночью они исчезали в фиолетовой дымке сумерек и возвращались лишь в предрассветной мгле.
Их задачей было устранять лидеров сопротивления. Приказы приходили не от командования флота, а от офицеров среднего звена — тех, кто знал фронт на ощупь и войну по своим правилам.
Перед выходом пары забирали с базы бесшумные гравидельтапланы — лёгкие аппараты с гибкими крыльями из фотонной ткани, гасившей отражения тепловых сканеров. Двигатели на ионной тяге не издавали ни звука, кроме лёгкого потрескивания статики, которое слышал только сам пилот. Их сбрасывали в заданных точках на границе вражеских территорий, там, где разведка предсказывала появление нужной цели.
Дальше всё было просто и страшно одновременно. Наводчик, скрытый в тени скальных гребней, отслеживал цель через спектральный прицел, обрезавший всё лишнее, кроме нужного теплового силуэта. Снайпер лежал в засаде, подогнав дальнобойный излучатель под плотность атмосферы этой планеты. Выстрел был всегда один. После него — длинная пауза. И только затем снайпер начинал медленно ползти к телу.
Он отрезал палец или ухо — не по своей инициативе, а по прямому приказу, как вещественное доказательство: убит именно тот, кто был в списке. Эти трофеи упаковывали в герметичные капсулы, где органические ткани сохранялись до передачи на базу.
Закон Вселенского Совета за подобное карал без колебаний. Но здесь, на окраине галактики, где связь с центром шла через ретрансляторы в три прыжка, закон был лишь фоном. Здесь действовали правила войны, которые писались в штабе на грязном столе офицера среднего звена.
Когда я рассказал эту историю продюсеру — жителю Гиганта — он слушал молча, не перебивая. Лишь в конце нахмурился:
— Я так и не понял - ради чего вы полезли на Карлик? Уничтожили десять процентов их населения, потеряли тысячи своих… зачем?
Я ответил, что мы просто сыграли на опережение — иначе его Гигантская планета высадилась бы на Карлике первой и угрожала бы нам с опасно близкой дистанции. Судя по взгляду, он мне не поверил. Поэтому, когда спустя годы он пригласил меня сниматься в фильме о той войне, я был искренне удивлён.
Именно пересказ истории снайпера зацепил продюсера. Но это было намного позже.
Получив приглашение на съёмки, я взял недельный отпуск. Прочитал сценарий — и понял, что мой давний рассказ продюсеру почти не имеет к фильму отношения. Да, речь шла о вторжении на неукротимую планету, но остальное — художественная фантазия.
Впрочем, приглашением это назвать можно было только с большой натяжкой. На прозрачном экране в моей спальне побежали буквы, и женский голос продублировал текст:
- Капитан, Вы вылетаете на планету Виктория в понедельник первого мая. Съёмочные дни вторник и четверг, в пятницу Вас доставят обратно. Вылет с космодрома Пирсон в семь утра.   
Молодцы, не забывают, что я инопланетянин. Не уверены, могу ли я читать на их Гигантском языке, вот и присылают сообщения с голосовым дубляжом.

Сарказм — единственное топливо, что у меня осталось для разговоров с самим собой. Что ещё делать? Когда-то я мог шутить в кругу ветеранов транспортного флота, пока мы перемывали косточки Совету Старейшин Бордовой планеты. Но после того, как меня вытащили из пустоты астронавты Гиганта, смеяться я мог только над самим собой.
Взяли в плен — мягко сказано. Всё было куда страннее.
Я возвращался домой на своём потрёпанном грузовике — старой посудине, изъеденной микрометеоритами, с двигателями, которые заводились только после уговоров и лёгких ударов гаечным ключом. На борту — пять сотен герметичных гробов и два десятка офицеров-отпускников, уже изрядно навеселе. Ребята были боевые, и относились ко мне, пилоту, как к низкосортному извозчику.
В первый же день пара особо пьяных пассажиров решила порулить звездолётом. Пришлось уговаривать их не трогать автопилот — древнюю, но надёжную систему с голосом женского тембра, которая вела корабль лучше любого живого пилота. Я вышел буквально на пару минут, а вернувшись, застал одного в моём кресле. Офицер-десантник ковырялся в панели гипернавигации. Второй стоял рядом и давал советы вроде «А если этот рычаг вниз?» Минут за пять я выгнал их обратно в грузовой отсек, закрыл шлюз и заблокировал доступ.
Как в воду глядел. Следующий день оказался последним. Для меня, для них, для корабля.

Что произошло в грузовом отсеке — не знаю. Может, кто-то пролил синтетический спирт и кинул окурок. Может, рванули боеприпасы, которые один из ветеранов прятал «для коллекции». Или один из гробов оказался начинён взрывчаткой, как «подарок» от местных — с Карлика. Знаю одно: спасательная капсула моей кабины с чудовищным ускорением выстрелила в космос, и в мониторе заднего вида я увидел вспышку, ярче заката на планете с двумя солнцами.

Дальше — бесконечный космос и тишина.

На Бордовой меня наверняка записали в «пропавшие без вести». Моя капсула не была рассчитана на дальние путешествия: топлива — на два дня, чтобы дотянуть до ближайшего астероида или дрейфующей экзопланеты. Я попытался выйти на связь на аварийной частоте. Не повезло. Антенны, скорее всего, оплавились при взрыве, и сигналы бедствия ушли в пустоту.

На третий день я прошёл траверз Бордовой и полетел дальше, в направлении созвездия Стрельца, чувствуя, как холод космоса просачивается сквозь теплоизоляцию.
А потом появились они.

Сначала — тень. Потом — силуэт. Огромная тёмная конструкция, закрывшая половину звёздного поля. Их корабль напоминал нечто между летающим мегаполисом и насекомым, с бронепанелями, похожими на хитин, и сегментированными «ногами» для стыковки

Он двигался параллельно и датчики моей капсулы фиксировали едва уловимые флуктуации гравитационного поля и слабые искажения света, как будто между мной и звёздами плыла гигантская линза.

Вызывать меня по радио они не стали. Просто протянули в мою сторону манипулятор — механическую «руку» длиной в сотню метров, с шарнирами, плавно гнущимися, как мышцы. Захват был мягким, почти бережным, но не оставлял шансов вырваться.

Внутри их грузового отсека пахло озоном и чужеродными маслами. Стены переливались мягким биолюминесцентным светом, а из ниш выглядывали датчики, похожие на глаза насекомых. Экипаж в полупрозрачных скафандрах двигался легко, почти скользя по полу — антигравитационные подошвы гасили шаги.

Сначала быть их пленником мне даже нравилось. Со мной обращались, как с реликвией древних войн: бережно, но с нескрываемым любопытством. Поили густой маслянистой жидкостью с привкусом раскалённого металла, показывали другим, словно я был говорящей игрушкой.
— Правда летал на этих гробовозках с Бордовой?
— Сколько налетал?
— Не может быть, чтобы столько.
— Удивительно, что вообще жив.

Слова летели мимо — я тогда не понимал ни звука на их резком, щёлкающем языке, похожем на скрип металла по стеклу. Вопросы задавали офицеру контрразведки, приставленному ко мне на время пребывания в зоне боевых действий.

Интерес к моей персоне угас так же стремительно, как и появился. Уже на подлёте к Гиганту обо мне забыли. И разведка, и контрразведка решили, что я бесполезен. Что я мог рассказать? Максимальную скорость моего старого транспортника? Его грузоподъёмность? Все и так знали, что мой корабль — ворованная копия их устаревшей модели, только хуже.

Гигант оказался не таким, каким я его себе рисовал. С орбиты планета напоминала оливково-серый шар, укутанный сетью полупрозрачных куполов-городов, соединённых сияющими, словно разлитая ртуть, магистралями. Даже сквозь плотные облака эти линии мерцали, как паутина из света. Атмосфера была тяжелее, насыщеннее кислородом и чем-то ещё, отчего первый вдох казался слишком густым. Гравитация — в полтора раза выше, чем на Бордовой. Первые дни я двигался, будто в свинцовых ботинках. Местные же шли легко, будто каждый шаг для них был отталкиванием от воды меньшей плотности.

В первый же день мне предложили выбор: вернуться домой или остаться.

— На Бордовой я прожил достаточно, — ответил я. — В транспортный флот пошёл ради новых миров, так что останусь. Понимаю: к гравитации придётся привыкать, с языком возиться, но я уже давал себе обещание преодолевать трудности. Обещал — выполняю.

Сначала устроился пилотом воздушного такси. Здесь такси — не просто машина, а полупрозрачная платформа с антигравами и регулируемым полем инерции. Она могла как скользить над улицами, подчиняясь воздушным потокам, так и опускаться на специальные магистральные рельсы — энергетические каналы, по которым движется транспорт на коротких дистанциях. Пассажиры сидели в мягких «грави-коконах» — полужидких креслах, которые меняли форму под тело и полностью снимали ощущение перегрузок. Работа кормила, но холуйская часть — улыбаться ради лишних кредитов — мне была неприятна.

Позже перешёл на межпланетные линии: возил грузы и почту между лунами и материнской планетой. За несколько лет я освоил язык и местные привычки. Говорить на нём без акцента у меня так и не получилось — в нём были звуки, которые нужно было одновременно произносить и вибрировать в горле, а у меня получалось только одно из двух. Но этого хватило, чтобы подать заявление в военно-космический флот.

Звездолёт мне не доверили, зато отправили служить на планету Рак — к союзникам Гиганта. Их военных я видел ещё на плакатах: подтянутые, жилистые, с движениями, будто отточенными в другой гравитации. И правда — Рак был плотной планетой, и физическая подготовка здесь была не данью моде, а условием выживания. Даже в казармах, помимо спортзалов, стояли «грави-камеры» — капсулы, где можно было регулировать силу тяжести, тренируя мышцы и кости под боевые перегрузки.

Отбор у них был противоположен бордовскому. На Бордовой вся селекция проводилась до начала обучения. Девять из десяти отсевали на старте, главным критерием была верность планете. Дальше — хочешь или нет, но служи. Разбрасываться лояльными кадрами считалось политически незрелым и экономически невыгодным. Даже тех, кто не тянул по профилю, выпускали в смежные специальности.

На Раке — наоборот. Вход свободный, но из сотни до финиша доходил один. Лояльность? Её никто не упоминал. Но стоило оступиться — и человека убирали тихо и без объяснений. Могли подойти после обеда и попросить собрать вещи. Прощаться с товарищами не разрешалось. Иногда мы даже не знали, за что кого-то списали.

Для иллюстрации сказанного приведу один пример.

Как я уже говорил, офицерский состав космического флота не имеет лишнего веса и выглядит очень стереотипно. Но не всё население планеты выглядит также. Среди моих сокурсников была одна полненькая женщина. Она пробилась через сито двух первых курсов только благодаря тому, что на гражданке работала пилотом-инструктором в межпланетном коммерческом флоте. Весёлая, как у нас на Бордовой говорили, разбитная лётчица была лесбиянкой и отличным сокурсником.

Казалось, что её карьере ничего не угрожает, её налёт в межпланетном пространстве, как минимум, вдвое превышал налёт самого опытного из наших инструкторов. А на сексуальную ориентацию на Раке внимания не обращали. Правило действовало простое: я тебя не спрашиваю, а ты меня не вводи в курс.

Переучивание пилота-транспортника на лётчика-истребителя она проходила играючи и ничего не предвещало её карьерной катастрофы.

В очередной раз мы провожали её в самостоятельный полёт на воздушный бой с одним из инструкторов, в нашей группе была такая традиция. Она закрыла прозрачный фонарь, козырнула нам и, уже перед взлётом, опустила руку к центральной панели между колен, чтобы вынуть предохранительную пластину с голографической маркировкой, Находясь в аварийном слоте этот миниатюрный блок предотвращал запуск двигателя из отделяемой спасательной капсулы.

Наша подруга потянула блок на себя, но тот выскользнул из пальцев и упал на пол кабины. Ремни и… лишний вес не позволили ей наклониться. Механик, действуя строго по инструкции, отказывался заходить внутрь — капсула могла в любой момент автоматически уйти в аварийный отстрел. Полёт отменили. Вместе с ним — и её карьеру. На Раке подобных ошибок не прощали.

 
Получив сообщение о съёмках, я взял на службе неделю отпуска и уселся за изучение роли.
Когда я прочитал сценарий, то понял: мой давний разговор с продюсером имеет к фильму лишь отдалённое отношение. Да, формально речь шла о вторжении на неукротимую планету, но на этом связь с моим рассказом обрывалась. В сценарии действие разворачивалось в безлюдной пустыне воинственной колонии, где небольшой отряд снайперов с Гиганта охотился на местных лордов войны.

А ведь за те годы, пока я возил пьяных аборигенов между кабаками холодных районов Гиганта, а потом гонял почту между лунами, сама галактика успела перевернуться. Бывшие враги, ещё недавно клявшиеся истребить друг друга, увязли в войне с карликами по самое «не хочу». Впервые за тысячи лет старые союзники и противники вдруг оказались в одном окопе.

Мой рассказ о снайперской команде был изменён до неузнаваемости. В версии знакомого продюсера — он же соавтор сценария — снайперы с Бордовой выглядели героями лишь для своего командования. Для всех остальных они были чужаками, выполняющими грязную работу.

А ведь в моей истории всё было куда прозаичнее. Один сухой факт: после каждого удачного выстрела из лазерной винтовки мой соплеменник скрытно подбирался к телу и отрезал часть конечности как трофей.
Обычай этот древний, старше всех наших хроник. Пятнадцать раз прадеды резали уши и носы у врагов, снимали скальпы, а порой делали это ещё с живых. Никому не нравилось об этом вспоминать, но это была правда. Я не писатель и не продюсер — мне и скрывать, и приукрашивать было незачем.

Эти парни из кино умели превращать даже мрак в яркие картинки. Вот как перекроил мой рассказ продюсер — ярый пацифист и, в то же время, маститый кинематографист.

По его версии, один из журналистов Свободной прессы Гиганта застрял в пустыне Карлика. Воздушное такси, на котором он летел, плюхнулось без топлива у подножия холма. В ожидании танкера пилот и его единственный пассажир взобрались на вершину, расстелили пару брезентовых ковриков — старых, с нанопроклейкой по швам, — пилот достал термос с синткофе, а журналист — нарезанные треугольниками сэндвичи. Они только устроились, когда вдалеке загудели вездеходы.

Чьи? Свои или чужие? Никто не знал. Но оба помнили: они здесь чужаки. Земля не принадлежала ни Гиганту, ни Бордовой, и хозяева терпели пришельцев плохо. Перекус закончился ползком к валунам.
Вездеходы остановились внизу, в лощине. Между ними карлики исполняли странный ритуал: то кланялись сидевшему в центре вождю, то возводили конечности к небу, подвывая.

И вдруг — импульсный луч квантового генератора прошил вождя насквозь. Тот рухнул. Его спутники, не мешкая, нырнули в люки машин.

Пыль ещё не успела осесть, как пилот шёпотом спросил:
— Что там было?
Журналист, не отрываясь от бинокля, ответил:
— Кто-то убил местного и теперь ползёт к нему.

И действительно — по склону другой стороны холма, извиваясь, как тёмная змея, к телу тянулась фигура в защитном плаще. Даже сквозь марево пыли было видно — это человек.

Таксист мотнул головой:
— Я жив, потому что не суюсь в чужие дела. Наверно.

Но журналиста уже жгла жажда сенсации. Он спустился, сначала ползя, потом пригибаясь, и у самого тела включил фонарик на малой мощности. Карманы вывернуты. На трёхпалой ладони не хватало одного пальца.

«Средневековье…» — мелькнуло у него в голове.

Он решил похоронить тело, а потом вернуться с камерой и снять репортаж. Для зрителя это будет дикость, для редактора — золото.

Продюсер пересказал, как в фильме история доводится до конца. Журналист уговорил издание выделить ему оператора и вернуться к телу. Но штаб Гиганта уже знал о его планах. Сопровождение поручили командиру того самого снайперского отряда, чьи люди и взяли трофей. И пока журналист брёл сквозь зоны боёв, его охранял человек, которого он собирался разоблачить.

А в финале, насмотревшись на резню и пытки, он понял: отрезанный палец — лишь пылинка на фоне того, что творили обе стороны.

Я читал сценарий и думал: с какого боку во всём этом сюжете можно вплести меня? Моя война давно закончилась. На неукротимой планете теперь гибнут не мои товарищи, а нынешние наёмники моих работодателей. Мне было очевидно: я в сценарий не помещаюсь никак.

Но продюсер был не только искушён в тонкостях кинематографа, он был ещё и отличный юрист по авторскому праву. Подстраховался просто: пригласил меня сыграть самого себя. Идея снять кино о войне с карликами принадлежала мне, и таким образом он отрезал возможность судебных исков. А то, что вместо войны Бордовой против уродцев, закончившейся в прошлом тысячелетии, он снимал нынешнюю — дело второе.

Моя роль была небольшой. По сценарию я должен был доставить журналистов с Гиганта на место своей боевой юности. Перед самой посадкой, по замыслу авторов, я должен был выйти в салон с бутылкой привычного для меня алкоголя и предложить пассажирам выпить «для поднятия боевого духа».

На резонный вопрос журналиста о целесообразности питья горячительных перед посадкой я обязан был рассказать об уникальной методике пилотов Бордовой. Суть её: входя в зону активного огневого и лазерного противодействия, мы выключали двигатели и камнем падали на космодром. Главное — успеть завести посадочные движки для торможения.

Затем шёл, как казалось сценаристу, смешной эпизод. Дверь в кабину открывалась голосовой командой. Старый транспортник не садился в автомате, и моё присутствие в кабине было жизненно необходимо. Но я, по сценарию, стоял с бутылкой, пьяный в дым, и орал в дверь что-то вроде: «Сим-Сим, откройся!» Дверь не слушалась, журналист в панике — публика должна смеяться. Тупо? Тупо. Но я сценарий не писал, я его читал.
После посадки на базе Воюющей Коалиции я первым должен был выйти и пригласить пассажиров в местный бар. Тут меня поджидала засада. Первое слово, которое я должен был произнести на планете, никак не давалось. Не потому, что язык чужой: его я худо-бедно освоил. Проблема в том, что такого слова в природе не существовало. Его придумал сценарист, будто бы оно ёмко описывало планету Карлик.

Фраза звучала так: «Добро пожаловать в КЭНТГЕТАУТОФФАКЮПИСТАН». На одном дыхании. Первые два дубля я запорол. Пока светотехи и операторы возились с приборами, ко мне подошёл режиссёр.

— Ты мне дорого обходишься, — сказал он. — Произношение ни к чёрту. Неужели нельзя было выучить роль заранее?
— Учил, — пробормотал я.

Режиссёр меня не слушал. Он прищурился, потом отрезал:
— Так. Как только я скажу «Мотор», подойди к выходу и скажи первое, что придёт в голову. Всё равно наложим звук в студии.

На следующий день после окончания съёмок я возвращался домой на сверхсовременном межпланетном лайнере. Двенадцать часов пути — спать никто не ложился. Алкоголь лился рекой, я накачался красным вином и, как всегда в таких случаях, пустился в разговор с самим собой.

— Ну что, как оно, понравилось? — спросил я себя, перепрыгивая мыслями с языка Бордовой на язык Гиганта.
— Двоякое чувство, — ответил я себе же.
— Поясни.
— Представь, что живёшь ты на холодной планете на самом краю вселенной. Растительности нет, развлечений ноль. Цивилизация о тебе помнит лишь тогда, когда нужны ресурсы. День за днём — руду из недр.
После смены ты поднимаешься на сотый подземный этаж, выходишь в скафандре в полную темноту. Каждая клетка тела тяжела, как свинец, вокруг пустота и тоска. Стоишь и смотришь на звёзды. И вдруг рядом садится сияющий огнями круизный корабль. Малый челнок подхватывает тебя и втаскивает на борт. Не успели роботы снять с тебя скафандр, как лайнер уже уносится в сторону галактического рая.
Там — самые красивые, умные, добрые существа во вселенной. Они сразу принимают тебя как равного: шутят, пьют с тобой, советуются. Ты начинаешь верить, что так будет всегда. Но длится это всего неделю.
— Неделю, говоришь? Ну, хоть заплатили?
— Заплатили щедро: за день на съёмках столько, сколько дома за месяц под землёй.
— Тогда чего ты загрустил?
— А потому, что я не один из них. Да, они милы, ни одного косого взгляда. Но они мне не предложили остаться. Понимаешь? Не предложили. Потому что я — не такой красивый, не такой добрый, не такой умный. Неделя закончилась, и меня высадили там же, где подобрали, оставив стоять в скафандре на холодной пустой планете.
— Но ведь ты провёл шикарное время, заработал, попал в титры. Чего тебе ещё?
— Да, всё так. Но остался осадок. Иногда мне кажется, что людям лучше и не знать о том, что есть райские уголки. Проще всю жизнь добывать руду и никогда не подниматься на поверхность, чтобы не видеть манящие звёзды.
— Иначе зависть замучает?
— Зависть, или жаба задушит. Выбирай сам.


Глава вторая. Экзамен по языку

Тот май выдался богатым на события. Не успел я отчистить голову от мрачных мыслей, а душу — от зависти, как на прозрачном экране в моей спальне высветилось короткое, по-военному сухое сообщение:
«Двенадцатого мая прибыть в штаб Коалиции в 0800 для сдачи экзамена по межпланетному языку».

И далее — координаты штаба Войск, которые, по понятным причинам, я тут приводить не буду.
Приказ застал меня врасплох. Я давно уже служил в Войсках Коалиции и был уверен: моего уровня языка вполне хватает для выполнения обязанностей. Да, произношение не фонтан, но я ведь не читаю стихи в университетских аудиториях. Мой лексикон складывался на боевых дежурствах, а не на кафедрах филологии.
Судите сами: около года я летал на одноместных орбитальных перехватчиках. Потом один из мудрейших командиров космических сил случайно попал ко мне в крыло на проверку и после этого в считанные дни меня перевели пилотом на старенький транспортник. Что ж, от судьбы не уйдёшь.

Я не жаловался, но понимал причину перевода. Возраст. Я стал слишком стар для перехватчиков. В боевой обстановке реагировал с задержкой. Головой крутил не так шустро, как требовали наставления. Путался в названиях спутников Гиганта и никак не мог запомнить все крупные астероиды в нашей зоне ответственности. Всё это шло не в мою пользу, но точно знал я одно: язык тут был ни при чём. Для транспортника словарного запаса у меня хватало «с головой».

Так зачем же меня вызывают на экзамен? Да ещё в таком приказном тоне?

Если бы я был гражданским, то поступил бы умнее любого военного: задавал бы вопросы, выяснял, протестовал. Но я старый солдат, привык с детства служить разным господам. Приказ есть приказ. Поэтому утром двенадцатого я вовремя вылетел в столицу и прибыл на стартовую площадку штаба ровно по расписанию.
Дежурный офицер сопроводил меня в отдельный офис и передал симпатичной сотруднице лингвистического центра. Цвет кожи сразу выдавал её: как и я, она была не местной.

Интересный приём, отметил я про себя. Инопланетяне тестируют других инопланетян. Логика проста: местное командование таким образом исключало элемент предвзятости со стороны коренных жителей.

Первые два часа экзамена прошли в нейроиспытательном кресле: на меня надели шлем с сенсорами, и вопросы будто сами всплывали в сознании. Я лишь мысленно отвечал. Потом с головы сняли провода и пересадили в звукопоглощающую кабину, где со мной «по душам» тихим голосом разговаривал экзаменатор.
Третьим этапом стало скоростное чтение большого текста. После устных ответов мне предложили оформить приказ в письменной форме. Это был заключительный письменный тест.

Я написал так:

«Дорогая, как только придёшь домой:
– сходи за продуктами в магазин;
– приготовь ужин;
– убери квартиру;
– постирай бельё;
– сделай уроки с сыном.
Спать не ложись, пока я не вернусь с вечеринки. Вероятнее всего мои друзья принесут меня очень пьяным, поэтому будь готова меня раздеть и уложить спать.

Твой муж».

На тот момент шёл уже восьмой час тестирования. Я был выжат, как лимон, и решил отшутиться. Ни жены, ни сына у меня не было, но собирать силы на канцелярский боевой приказ не хотелось.

Результаты были готовы раньше, чем я успел вернуться из туалета. Дежурный офицер отвёл меня к майору, которого я раньше не встречал.

— Экзамен ты сдал, — сообщил он, сверяясь с планшетом. — На нижнем пределе, но сдал. Возможно, там, где ты раньше служил, такие шутки, — он ткнул пальцем в мой «приказ жене», — были допустимы. Но здесь всё иначе. В Войсках Коалиции ты обязан выполнять задачу, даже если ты мертвецки устал. Понял?
— Понял, — ответил я.
— Хорошо. Тогда подпишу тебе допуск на новую работу. С сегодняшнего дня ты входишь в межгалактическую комиссию по поддержанию мира во Вселенной. Командиром звездолёта. Первая инспекционная миссия начнётся через две недели. Возвращайся домой и готовься. Руководство твоей базы уже уведомлено, можешь не выходить на старую службу. Уровень секретности у тебя теперь максимальный. Поэтому ни экзамен, ни будущие задачи ни с кем не обсуждать. Ясно?
— Ясно.
— Вопросы есть?
— Почему именно я? Я знаю, что едва вытянул тест. За что такая привилегия?

Майор улыбнулся, но взгляд остался холодным.
— Потому что комиссии нужен именно ты. Через неделю вы отправитесь на твою родную планету проверить, не готовятся ли твои соплеменники снова к войне.
— Они не готовятся, я и так знаю, — возразил я. — Им сейчас не до войн.
— Того, что знаешь ты, нам недостаточно. Ты слетаешь в составе делегации и проверишь. Уж больно ваши Бордовые братья воинственны.


Глава третья. Командировка

На космодром я прибыл за двое суток до старта. Никто не встречал. Взял воздушное такси и через пять минут оказался в гостинице. Как только вошёл в номер, в воздухе над столом вспыхнула голограмма моего будущего шефа.
Майор выглядел непривычно для этих мест: низкорослый, круглолицый, но чем-то похожий на меня. Даже мелькнула мысль — земляк? Пока он говорил положенные слова приветствия, я успел рассмотреть вензелями вышитую нашивку на его комбинезоне. На липучке справа было написано: МЕЛЬНИК.

Очень интересно. Ни Миллер, ни Моньер, ни Молинеро, а просто - Мельник. Это был сюрприз.

Майор сообщил, что завтра в ноль-восемь за мной заедет такси и отвезёт на космодром — к тренировочному полёту с экипажем. Предупредил: машина хоть и новой версии, но базовая модель мне знакома, поэтому трудностей с адаптацией он не ожидает.

Я удивился его словам о лёгкости адаптации. Подобное может сказать только тот, кто сам сидел в кресле пилота, а не авиационный диспетчер, всю службу проведший в Центре управления полётами.
Вопросов голограмма не задала. Я понял: это запись, а не связь. Поэтому разговаривать с картинкой не стал.
________________________________________
Взлёт и уход от Гиганта прошли без проблем. Экипаж поглядывал на меня настороженно, но, слава богу, команды не переспрашивал. Лишь однажды штурман задал уточняющий вопрос. Это случилось, когда я дал команду:
— Разворот на курс ноль тридцать пять градусов.

Он переспросил:
— Командир, на ноль тридцать пять градусов?
— На ноль тридцать пять, — подтвердил я, а про себя добавил: — Блин, вот я дебил.

На обратном пути, часа за два до базы, бортовой инженер доложил: — Кэп, у нас проблема со связью. Полетели блоки М-24 и М-25. Аварийное питание тоже мёртвое. — Сядем без связи, не впервой. Тем более база ждёт, — ответил я и краем глаза заметил, как второй пилот со штурманом переглянулись.
________________________________________
После посадки я направился к руководству миссии. Техники остались менять сгоревшие блоки. Постановка задачи прошла по знакомой процедуре. На Бордовой всё было так же: разбор маршрутов, схема целей. Разве что вместо голограмм планет и посадочных площадок показывали видео на плоских экранах. Для меня это не проблема — воображения, натренированного дефицитом визуального ряда, хватало, чтобы «увидеть» картинку в объёме.

Заместитель руководителя миссии проинформировал: на пути к Бордовой сделаем недельную остановку в системе Малого Пса — установим разведоборудование, созданное на средства антибордовской коалиции. Затем — неделя на бывшем спутнике моей родной планеты, ныне независимой карликовой планете.

Мне пояснили: личное внимание к моей персоне — мера предосторожности. Весь план был известен остальным заранее, а я узнал только теперь, уже под контролем штаба. С этого момента меня одного никуда отпускать не собирались.
________________________________________
Бывший спутник стал карликовой планетой всего несколько десятилетий назад. Вулканическая активность на Бордовой изменила орбиты дюжины её спутников, и они превратились в отдельные карликовые миры. В Галактику их не разбросало — они по-прежнему кружат рядом с материнской планетой. Только траектории стали непредсказуемыми, и один из карликов недавно вступил в конфликт с Бордовой.

Итог был для него печален: он остался без вооружённых сил. Я сперва не понял, зачем мы туда летим. Но, взглянув на маршрут, сообразил: официально мы «инспектируем» Горного Карлика, а на деле будем выходить на высокоэллиптическую орбиту вокруг Горного Карлика, чтобы с апоцентра наблюдать межпланетные базы Бордовой.

В договор о контроле вооружений базы Бордовой не входили, и я не удержался от вопроса: — Зачем они нам? Там лишь ржавые штурмовики и истребители. Их энергоустановки и системы жизнеобеспечения рассчитаны исключительно на короткие полёты в пределах низких и средних орбит Бордовой. За пределы родной планеты они выйти не способны: ни дальности, ни ресурса для этого у них нет.

Ответ был сухой:
— Это заказ Горного Карлика. Там до сих пор боятся, что Бордовая снова пошлёт своих пьяных десантников с жуткими бластерами. Как они сделали тридцать лет назад — всё, что смогут, утащат, остальное взорвут или утопят.
— Но это же незаконно, — раздался женский шёпот позади.

Я обернулся. За мной сидела широкоплечая девушка с искрами гнева в глазах. Ей стоило труда сдерживать себя. Голос прозвучал на моём языке. Если бы кроме меня его кто-то понял, её военная карьера закончилась бы прямо здесь.
Я взглянул на неё исподлобья, в надежде что она поймёт, что ей лучше помолчать. Она было открыла рот для возражения, но я отрицательно качнул головой и провёл пальцами по её губам, словно застегнул молнию.

У выхода из зала спросил:
— Ты кто?
— Переводчица, сэр, — коротко ответила она.
— Старший солдат? Из резерва?
— Так точно. Водитель вездехода командира базы десантников.
— Первая миссия?
Мы шли по коридору штаба к шлюзу, где ждали такси. Я был уверен, её поселили в том же отеле.
— Первая.
— Если не научишься держать язык за зубами, она же и последняя. А то и до старта не дотянешь — арестуют. — Учту, сэр.

Разница в возрасте и званиях не оставляла места ни дружбе, ни продолжению общения. В холле гостиницы мы разошлись. Увиделись снова лишь за два часа до старта на Малый Пёс.






Глава четвёртая. Весёлая планета.

Малый пёс.

О том, что я прибыл на весёлую планету, я понял уже в шесть утра. За окном гостиницы, куда нас доставили три часа назад, разгорался карнавал. Планета встретила нас очередным праздником. По улицам столицы, с гиканьем, улюлюканьем, песнями и танцами, толпами двигались жители окрестных спутников. Шествие существ из самых разных систем было, конечно, любопытным зрелищем, но за последние сутки я спал всего-ничего.

Скомандовал стене из матового стекла стать прозрачным и стал наблюдать за красочным действом.

Смысл карнавала заключался в празднике изобилия и потребительского перенасыщения перед Великим постом. Только вот поста уже давно никто не соблюдал. Да что там пост — на Малом Псе давно не верили ни в рай, ни в ад, ни в какие-либо сверхъестественные силы. Здесь верили лишь в силу денег и в силу оружия. Естественно, сила второго, держалась исключительно на количестве первых.

Я скомандовал окну убрать прозрачность и пошёл в душ.

После завтрака я вышел на улицу и присоединился к толпе. Вскоре заметил свою соплеменницу — переводчицу: она вставала на цыпочки и, вытянув руки с камерой, пыталась через плечи и головы инопланетных монстров заснять процессию. Я подошёл и предложил ей взобраться мне на плечи. К моему удивлению, она сразу согласилась и с несвойственной большинству женщин ловкостью оседлала меня.
Минут через тридцать я пожалел о своей галантности: шея ныла, плечи горели, спина разламывалась, а юная солдатка, похоже, не собиралась покидать своё «удобное кресло». Ещё немного — и я бы сдался, но меня выручили члены экипажа. Карнавал их не интересовал: было ясно, что они видели такое не впервые.

— Не надоело? — спросил меня второй пилот.
— Такое тут часто бывает? — вопросом на вопрос ответил я, аккуратно сняв свою наездницу и поставив её на тротуар.
— Каждый день, — в голосе офицера прозвучали нотки пренебрежения.
— А работают они когда? — удивилась переводчица.
— Никогда, — пожал плечами он.
— Они празднуют жизнь без остановки.
— Во как… — протянул я. — Здорово, конечно, но как это обеспечивается?

Моему удивлению не было предела. До прилёта сюда я успел побывать всего на четырёх планетах: родной Бордовой, где учился; на Коричневом Карлике, где участвовал в войне; на Гиганте, где переучивался и жил какое-то время; и, наконец, на Раке, где сейчас служу. И везде чередование работы и отдыха было нормой.

— Пойдём, — предложил второй пилот, — я покажу тебе местный военно-исторический музей. Там всё поймёшь.

Я люблю музеи. Где бы я ни оказывался, старался в первую очередь посетить музей искусства, затем исторический и палеонтологический. В небольших городах последние два обычно делили одну крышу.
В столице Малого Пса музей был одной из главных достопримечательностей. Помпезный комплекс зданий в форме подковы обрамляли колоннады. В верхушке дуги высились триумфальные ворота, а пространство между крыльями украшали клумбы с живыми цветами.

Для воинов коалиции вход был свободным. Мы провели электронные пропуска по считывающим пластинам, двери разъехались, и мы оказались в первом зале.
Шок. Первое чувство, которое я испытал, едва переступив порог. Сначала во мне вскипел гнев, затем возмущение, а когда удалось подавить эмоции — пришло тяжёлое, тягучее удивление. Такого я точно не ожидал увидеть на просвещённом, секулярном Малом Псе.
Весь первый зал был посвящён врагу всего живого во Вселенной — уничтоженной много веков назад Системе. Системе, которая поставила под угрозу само существование цивилизаций. Против неё впервые за миллионы лет плечом к плечу выступили непримиримые враги, потерявшие миллиарды жизней. Её колыбель была стёрта, память о ней объявлена табу. Так нам, по крайней мере, говорили на Бордовой.
И вдруг здесь — такое.
Под потолком — знамёна с символами Системы. В углах зала — золотые штандарты. Манекены, застывшие в агрессивных позах, облачены в мундиры её армий. На пьедесталах — их оружие, блестящее, отполированное до зеркального блеска. А в самом центре, возвышаясь над толпой, — фигура командира в чёрном мундире, стянутом ремнём, с рядами наградных знаков на груди и в высоких сапогах. Он смотрел на нас пустыми глазами восковой маски — и это было страшнее, чем если бы передо мной стоял живой враг.
— Что всё это значит? — не выдержал я, обводя рукой зал.
— Они чтят свою историю, — равнодушно пояснил штурман.
— Считают, что нельзя забывать ни хорошего, ни плохого.
— Но ведь это можно было показать совсем иначе, — возразил я.
— В задних залах, как предостережение. А не встречать этим каждого, кто входит. — Можно. Но жители Малого Пса не стыдятся своего прошлого.
И тут меня по-настоящему пронзило. Я знал историю их оккупации. Как они встречали пришельцев цветами и карнавалом — таким же, как сегодня утром на улицах. Как потом с той же лёгкостью приветствовали войска коалиции, пришедшие их «освобождать». Тогда многие списали это на растерянность, на путаницу понятий «добро» и «зло». Но теперь становилось ясно: им было всё равно, кто станет хозяином. Лишь бы праздник не прекращался.
Я неплохо знал историю вторжения Системы сюда. Помнил, что незваных пришельцев встречали с цветами и таким же карнавалом, как тот, что я видел утром. Жители искренне полагали, что пришельцы останутся навсегда, и старались продемонстрировать радость. Потом, годы спустя, они с тем же воодушевлением встречали войска коалиции, пришедшие освободить их. У многих тогда сложилось впечатление, что Малый Пёс просто запутался в понятиях добра и зла. Но теперь становилось очевидно: им было всё равно, кто над ними господствует.
Экспозиции следующих залов объяснили, на чём держится их странное, вернее — праздное отношение к жизни.
Несколько сот лет назад, когда цивилизации прорвали световой барьер и ринулись колонизировать соседние созвездия, Малый Пёс оказался не готов: его раздирали перевороты и внутренние войны. Пока они делили трон, другие народы делили Галактику. Когда же на Псе воцарился хитрый и надменный правитель, оказалось, что богатые миры уже разобраны. Малому Псу оставалось довольствоваться лишь тем, что никто не захотел брать.
Но именно это и стало его шансом. Он выбрал далёкий мир — дикий, первобытный, населённый племенами и доисторическими чудищами. Ему не нужны были их земли или полезные ископаемые. Он захотел кости их ящеров. Взамен он щедро предлагал оружие и железо, без которых местные давно не могли обойтись.
Сначала дикари радовались обмену. Но вскоре цена выросла. За невыполненные нормы платили кровью. Наказывали не словами — рубили руки и ноги. Иногда целые деревни лишались мужчин, потому что те не смогли угодить пришельцам. Так Малый Пёс учил дисциплине и порядку.
Прошли годы. Планета обескровилась: звери истреблены, леса выжжены, люди перебили друг друга в войнах за остатки пищи. А Малый Пёс, набив склады чужими костями, просто ушёл — праздновать свои карнавалы.
И с тех пор у потомков той планеты лицо и голос меняются, стоит им услышать о Малом Псе.
А сам Пёс всё празднует, будто ничего не было. Музыка, фейерверки, маски, веселье — бесконечный карнавал. И никакого поста впереди не предвидится.


Глава пятая. Орион

Установив на наш корабль необходимое для разведки оборудование, мы стартовали с Малого Пса в направлении Горного Карлика — так раньше называлась малая планета, население которой, после схода с орбиты Бордовой, решило присвоить ей новое амбициозное название: Орион. Именно там должна была начаться наша официальная миссия.
Удалившийся от материнской планеты спутник был признан галактическим сообществом малой планетой и с военной точки зрения не представлял ни для кого угрозы. До апокалипсиса луна Бордовой славилась мягким климатом, горными и морскими курортами и весёлым нравом гостеприимных хозяев. Орионцы были ленивы, как и жители всех курортных планет, которым повезло с ландшафтом и близостью к тёплому светилу. В молодости я не раз бывал на этом спутнике своей родной планеты и с лёгким волнением ожидал новой встречи. Я был бы спокоен, как ледяная глыба, если бы не маленький нюанс, вносивший интригу в предстоящую миссию.
Дело в том, что, принимая решение о разрыве с Бордовой, правительство Ориона не учло законов физики. По мере удаления от материнской планеты температура на бывшем спутнике начала падать. Местные учёные убедили руководство Ориона, что тепло исходит от солнц, а не от планет, и по мере удаления от Бордовой их планета приблизится либо к другим гигантским планетам, либо к карликовому светилу, которое компенсирует потерю тепла. Теоретически так оно и должно было быть. Но светлому будущему Ориона помешал менталитет собственных жителей. Неожиданно для большинства орионцев население двух астероидов, вращавшихся на околоорионских орбитах, отказалось ждать обещанного рая и не пожелало менять слабое тепло Бордовой на посулы горячей любви Гиганта. Энергии астероидов не хватило для ухода с орбиты Ориона, но испортить отношения с бывшими лунянами им удалось навсегда.
Энергетический импульс, необходимый для значительного удаления от Бордовой, равнялся сумме энергий самой луны и её астероидов. Потеряв примерно четверть потенциала своих двигателей, Орион резко замедлил скорость полёта. Когда восставшие астероиды придали своим ионным двигателям противоположный Ориону вектор, установился баланс сил, и малая планета застряла между двумя гигантами. Бордовая отказалась передавать энергию по политическим мотивам, а Гигант, суливший все блага цивилизации, был слишком далеко и не мог поддерживать на Орионе комфортную температуру. И всё же мы всеми силами пытались создать иллюзию светлого будущего Ориона. В случае эскалации отношений с Бордовой эта планета могла стать плацдармом для атаки Коалиции.
Мы прилунились на столичном космодроме. В нескольких сотнях метров от нашего звездолёта на стартовой площадке стоял президентский космолёт. Вооружённый караул отборных орионцев зорко охранял периметр вокруг шаттла. Списанный из космических сил Гиганта скоростной клипер несколько лет назад начал новую жизнь на Орионе в качестве межпланетного транспортного средства «номер один».
Именно с небольшого конфликта, связанного с этим космолётом, началась наша миссия. Делегация Гиганта и его союзников состояла из команды официальных инспекторов с дипломатическим статусом и экипажа, обладавшего иммунитетом, но чуть меньшим рангом. Когда высокие гости, расцелованные хозяевами во все места, покинули звездолёт, экипаж выдохнул с облегчением. Мой сменщик переоделся в спортивный костюм, повесил на шею махровое полотенце и сбежал по трапу на бетон космодрома. Его мощный торс и бицепсы, толще моих бёдер, впечатляли, а окружность его икр превышала обхват моей шеи.
Осмотревшись по сторонам, первый пилот запустил хронометр и побежал между транспортными и боевыми кораблями космодрома. Я остался единоличным хозяином звездолёта и не стал далеко отходить от корабля. И правильно сделал. Минут через двадцать после того, как мой сменщик начал нарезать круги, ко мне подошёл местный начальник охраны и сообщил, что из соображений безопасности бег гостя стоит прекратить.
— Как прикажешь, — ответил я горцу и окликнул мимо пробегавшего астронавта.
— Заканчивай пробежку.
— И не подумаю, — бросил он мне на ходу, не сбавляя темп.
— Что он сказал? — спросил меня начальник караула.
— Он сказал, чтобы ты шёл подальше. Ибо он не собирается прекращать тренировку, пока не пробежит столько, сколько запланировал, — вольно перевёл я ответ моего сменщика.
— Как это не прекратит? — закипел горячий горец.
— Наш президент собирается вылетать отсюда на конференцию по вопросу принятия нашей планеты в вашу Коалицию.
Голос начальника охраны дрожал от обиды и бессилия: — Наш наземный и лётный состав вот-вот прибудет сюда для подготовки ракеты президента к старту. По требованиям безопасности в радиусе мили от президентской стоянки не должно быть никого. Даже ваши техники обязаны будут зайти в звездолёт, поднять сходный трап и задраить все люки.
— Понимаешь, брат, я бегуну не начальник. Мы равны как в звании, так и в должности. Всё, что я могу для тебя сделать, — это доложить своему руководству об угрозе применения тобой оружия. Ты ведь угрожаешь открыть огонь по нашему пилоту?
— Стрелять в вашего астронавта? Нет, конечно, как я могу? Вы же гости, — возмущённо запротестовал начальник охраны.
— Ну, тогда он будет продолжать, и никто его не остановит, — ответил я.
— Слушай, дорогой, — подумав пару минут, предложил мой собеседник. — Я стрелять не буду, а только обещаю, что вроде буду. Это поможет?
— Должно, — ответил я, вызвал по экстренной связи заместителя командира миссии и доложил ситуацию.
Очевидно, полковник с Гиганта нашёл для бегуна правильные слова. Во всяком случае, мне и начальнику охраны было видно с трапа моего корабля, как мой сменщик снизил скорость и затрусил в нашу сторону.
Команда, пришедшая ему на крошечный визир над правым глазом, подействовала лучше, чем мои слова и угрозы местных караульных.
После старта шаттла с президентом Ориона за нашим экипажем прислали старенький квадрокоптер, который доставил нас в штаб базы. К этому времени маршрут полёта над малой планетой был согласован между руководством миссии и хозяевами, и пришло время сообщить об этом лётному составу.
— Во избежание утечки информации прошу вас не делать никаких записей, — вступительные слова зама командира миссии не обещали лёгкой прогулки над Орионом. — Взгляните на голограмму. Как вы видите, наш маршрут хоть и проложен по орбите малой планеты, но в основном будет проходить в непосредственной близости от двух взбунтовавшихся астероидов. Принимающая сторона очень просит нас выяснить, какие силы и средства сосредоточила Бордовая на территории сепаратистов. Насколько миротворческими являются эти силы и не имеют ли они образцов наступательных видов вооружений.
После полковника выступил штурман миссии. Он сообщил, что программа полёта будет введена в бортовой компьютер, и экипаж должен будет взять управление кораблём на себя только в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. Начальник связи миссии передал нам кодовые слова для передачи на орионский ЦУП на случай развития угрожающей ситуации.
Затем выступил командир миссии. Так как и корабль, и оба экипажа были с нашей планеты, именно наш полковник стоял у руля экспедиции.
— Я остаюсь на Орионе для координации действий с руководством министерства обороны этой планеты и Коалицией на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. Старшим на борту корабля назначаю своего заместителя. Полковник с планеты Гигант — опытный и хладнокровный командир. Уверен, что он добьётся максимально положительного результата, и под его руководством корабль вернётся на Орион без происшествий.
— Первым пилотом на задание полетишь ты, капитан, — полковник с Гиганта указал пальцем в мою сторону. Произнести мою фамилию вслух он не решился, чтобы не оконфузиться. — Второй экипаж остаётся на планете. Ни одного лишнего человека на борту быть не должно.
— Почему он, а не я? — возмутился мой сменщик. — У меня и опыта полётов на этом корабле больше, и выслуги лет в космических войсках Коалиции.
— А язык людей Бордовой, на котором чаще всего разговаривают местные жители, ты знаешь? Нет. Поэтому ты будешь нарезать круги по стадиону, пока мы не вернёмся, — старший офицер с Гиганта умел обламывать зарвавшихся умников.
Полёт к астероидам запомнился его участникам надолго. Очевидно, что мы оказались хоть и незваными, но вполне ожидаемыми гостями. Дважды мне пришлось отключать автопилот и, включив фотонные ускорители, на полных парах убираться из зоны поражения. Первый раз система предупреждения о захвате системой наведения ракет завыла за десять секунд до их старта. На экране мигала красная метка, а индикаторы показывали, что нас взяли в прицел с поверхности. Я резко увеличил тягу, выведя корабль на угол подъёма 15 градусов, чтобы выйти из радиуса поражения. Второй раз мы визуально заметили приближающийся штурмовик. Его манёвры были уверенными, как у хищника, идущего на добычу. Если бы он собирался нас расстрелять, ему бы ничего не помешало. Когда экипаж транспортного корабля видит истребитель или штурмовик, это означает только одно — тот хотел напугать мешочников, не больше. Но нам хватило и этого. Тип орбитального корабля, уверенная манера его пилотирования и дальность перехвата сказали нам больше, чем любые съёмки поверхности.
Астероиды были напичканы ракетным и космическим вооружением Бордовой. Это означало, что потенциальный противник предусмотрел возможность превращения Гигантом маленького Ориона в передовую базу для нанесения удара с близкого расстояния.
Открывать гостеприимным хозяевам глаза на этот факт наша делегация не стала. Ни к чему было расстраивать неплохих, в общем-то, парней. В результате этого дипломатического трюка мы обеспечили себе несколько дней праздников, ибо, по словам руководителей местного министерства обороны, «гора спала с их плеч».
Три дня вино лилось рекой, застолья чередовались с поездками в живописные места планеты, где среди высоких гор нас ждали столы, накрытые отборными яствами, приготовленными лучшими поварами. Воздух пах хвоей и дымом от костров, а горные пики, покрытые снегом, отражали свет местного светила. Я был в центре внимания местных. Это было и приятно, и понятно: я знал язык, выполнил полёт, а во время пиршеств сидел между двумя руководителями делегаций, обеспечивая двусторонний синхронный перевод на высшем уровне. Правда, тосты я старался переводить литературно, а не дословно. С повышением уровня алкоголя в крови рос и полёт моей фантазии. Дошло до того, что, когда полковник с Гиганта предложил тост за дружбу и заплетающимся языком начал молоть политическую чепуху, я перевёл его речь так, как хотели услышать жители Ориона:
— Однажды мужчина возвращался с работы домой. Встречный путник сказал ему, что горит его дом. Мужчина кинулся к родному очагу, чтобы потушить пожар и спасти семью. По дороге его встретил другой знакомый и сообщил, что горит дом его родителей. Мужчина тут же побежал к дому своего детства. На пути он встретил соседку, которая сообщила, что в огне дом его друзей. И тогда мужчина кинулся на помощь им. Когда он распахнул дверь в дом друзей, то обнаружил, что его семья, родители и друзья сидят за одним столом и пируют. Он сильно удивился и спросил: «Что происходит?» Ему ответили: «Мы сначала потушили пожар в твоём доме, потом в доме твоих родителей, потом в нашем доме, и вот сидим, отмечаем это». Так выпьем же за тех, кто в первую очередь спешит на спасение друзей!
Моё новое руководство никогда не поймёт, почему после перевода дежурного, почти анекдотического тоста, произнесённого замом главы делегации, хозяева вдруг прослезились и наперебой полезли обниматься с опешившими гостями. Но в их слезах было куда больше правды, чем в десятках протокольных речей.
— Ну ты и гад, — услышал я за спиной женский голос.
Я обернулся. У колонны шаталась водитель персонального вездехода — сержант с одной из наших баз. Служившая на Бордовой, как и я. Пьяная, с раскрасневшимися глазами, она держалась из последних сил, и было ясно: ещё секунда — и разразится скандал.
Я знал, откуда в ней эта злость. Парадокс, но мы с ней были в одинаковом положении: и я, и она служили врагу, выполняли его приказы, хотя сами были с Бордовой. Разница лишь в том, что я, выполняя миссию разведки согласно заключённому всеми галактиками договору о взаимном контроле вооружения, понимал, что не вредю этим Бордовой, а она — нет. Для неё я был вдвойне чужим: и офицер, и «изменник», раз взялся служить чужим интересам.
— Конечно, я гад, — согласился я тихо. — И ещё сволочь порядочная. Но дай мне хотя бы проводить тебя в твою комнату. Там ты проспишься, и если завтра захочешь — поговорим.
Она попыталась что-то возразить, но язык заплетался, а в глазах плавал туман. В её взгляде — отчаяние, будто у тонущей, которая до конца надеется, что её кто-то вытащит.
Разговаривать с соплеменницей я не собирался. Мне было достаточно того, что она останется жива и вернётся домой без пятна в личном деле. А вместо выяснения отношений с человеком, которого я видел первый и последний раз, я выбрал другой маршрут: короткое ночное путешествие за сувенирами, в город, где витрины днём сияли фальшивыми улыбками, а ночью отражали лишь пустоту улиц.
Я смотрел в окно такси, где за стеклом мелькали огни столицы, тусклые и редкие, как звёзды в дневном небе. Орион, некогда курортный рай, теперь балансировал на грани выживания, и эта поездка лишь подтверждала, что за фасадом гостеприимства скрывается суровая реальность.
В гостиницу я вернулся без приключений. Старик высадил меня у парадного входа, поклонился по-стариковски церемонно и, не ожидая чаевых, растворился в ночном потоке. Я ещё долго смотрел ему вслед — его фигура была такой же хрупкой, как и судьба всей этой планеты.
Поднимаясь по широким лестницам к своему номеру, я поймал себя на странной мысли: здесь всё дышало показной силой и внутренней слабостью одновременно. Военные парады на площадях, сверкающая форма полиции, улыбки официантов и безупречные поклоны чиновников — и за всем этим проглядывала усталость, обнищание, готовность сломаться при первом серьёзном ударе.
В номере пахло озоном от ионизатора воздуха и дешёвым спиртом из мини-бара. Я налил себе половину стакана, посмотрел на отражение в тёмном окне и усмехнулся. Моё начальство завтра будет писать отчёт о «тёплом приёме делегации и беспрецедентных перспективах сотрудничества». А в моём личном дневнике останется всего одна строка:
«Орион. Государство, где порядок куплен ценой бедности, а улыбки — ценой слёз».
С этой мыслью я погасил свет. Завтра всё начнётся сначала.

Глава шестая. Бордовая
Во время короткого перелёта с Ориона на Бордовую я летел в качестве пассажира. Мой экипаж отдыхал перед предстоящей трудной работой. Нам предстояло облететь огромную планету, петляя над ней вдоль и поперёк, чтобы инспекторы Коалиции смогли пересчитать всю военную технику, размещённую на многочисленных базах недружественного суперэтноса.
Перед взлётом с Горного карлика мой сменщик был вызван руководством миссии. В разговоре на повышенных тонах ему внятно объяснили, что больше в таких экспедициях он участия принимать не будет и до конца командировки его задействуют только на коротких межпланетных участках. Разочарованию «любителя побегать» не было предела. Он возмущался в кулуарах корабля и на капитанском мостике, посылая проклятия на мою голову и на голову наших союзников. Его раздражение было почти физически ощутимым, словно гравитация, отталкивающая от себя всё вокруг.
Все понимали, что полковник с Гиганта хоть и считался заместителем лидера миссии, но реально управлял экспедицией именно он. Жёсткое решение было принято ещё перед взлётом с Ориона — другого выхода просто не существовало. И это стало ясно сразу после посадки на Бордовую.
Договор по контролю за вооружением хоть и соблюдался, но недружественно настроенные друг к другу стороны старались вставлять инспекциям палки в колёса. За улыбками, рукопожатиями и приветливыми похлопываниями по плечам скрывался ледяной холод недоверия, а иногда — почти осязаемая ненависть. Один из простых и эффективных способов обломать гостей — паспортный контроль.
Жители Коалиции считали себя самыми свободными гражданами Вселенной. Они давно уже не заморачивались визами, перемещались с планеты на планету, из системы в систему, из галактик в туманности и обратно ежедневно и без документов. Система распознавания лиц на космодромах всех планет работала без сбоев уже несколько столетий.
На Бордовой это не проходило. Для визита на мою бывшую Родину требовался не только паспорт, но и голографический штамп визы. У моего сменщика штампа не оказалось. Его задержала местная пограничная служба и препроводила на гражданский космодром, откуда он отбыл первым же попутным рейсом в направлении Гиганта.
— Это не последняя неприятность, — сказал я руководителю делегации, когда мы возвращались из офиса пограничников.
Его виноватая улыбка, которая мелькала с момента провала переговоров о судьбе пилота, сползла с лица. Он встревожился и спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— У меня есть предчувствие, что это только начало.
— На чём оно базируется?
— На жизненном опыте, — ответил я, глядя на мерцающий через иллюминатор ландшафт Бордовой.
Подготовка к инспекции была знакома мне уже с Ориона. За сутки до старта мы предъявили хозяевам план полёта. Нам было известно, что на Бордовой успешно применялся электронный насос на квантовых точках, поэтому всю информацию о маршруте, а также об участках, где будет производиться видеосъёмка и электронная разведка, мы подготовили в спинтронном формате и передали лидеру группы сопровождающих инспекторов для магнитной фильтрации кластеров атомов.
Каждый шаг казался предельно напряжённым. Даже улыбки местных жителей выглядели как тщательно выстроенные маски: под ними угадывался ледяной, почти хирургически точный контроль за всеми движениями гостей. Словно планета сама следила за нами, выжидая момент, когда можно будет нарушить правила.
Я понимал: на Бордовой прошлое и настоящее сплелись в странный узел. Здесь я когда-то жил, знал язык, улицы и привычки людей. Но теперь всё казалось чужим. Даже мои глаза, знакомые с детства, не могли полностью доверять тем, кого видели каждый день, но теперь — через призму миссии.
Внутри меня зрела осторожность. Каждый голографический штамп, каждая отметка в журнале, каждое движение техники могли стать поводом для споров, задержек и дипломатических скандалов. И хотя формально я действовал по законам галактики, на Бордовой любое действие воспринималось иначе — через призму недоверия и старых обид.
За следующие двенадцать часов я потратил нервной энергии больше, чем за все предыдущие дни командировки.
Подполковник хозяев и его команда выбрали самый изощрённый метод согласования спорных вопросов. Вместо того чтобы изучить план целиком, выявить спорные моменты и спокойно их обсудить, местные офицеры решили мучить гостей по мелочам.
Нас дёргали каждые пятнадцать минут. Вызывали в штаб, тыкали носом в десятки метров высоты или поправки к траектории, утверждая, что мы должны лететь выше или ниже запланированного. Их слова не имели смысла: при скоростях ближе к двадцати процентам световой, несколько десятков метров высоты — это просто электронная погрешность. Панорамные нейронные камеры, установленные техниками Малого Пса, фиксировали трёхмерные изображения в полосе шириной сотни тысяч километров, и изменение высоты на десяток метров влияло лишь на миллиардную долю процента ширины съёмки. Их претензии были пустыми, или, как говорили древние: «Да это просто херня по сравнению с мировой революцией».
И всё же, как только мы переделывали план полёта и приносили новую версию на утверждение, через полчаса нас снова вызывали и указывали на ещё менее важные детали.
Дважды нас держали за пределами переговорной. Перед дверью ожидал штурман миссии, вручил квантовый диск и коротко сказал:
— Переделывайте профиль пролёта над шестым участком или траекторию разворота перед ним.
— Что вам не нравится на этот раз? — едва сдерживал себя мой босс.
— В начале участка построили ретрансляционную вышку высотой двести метров. Вы должны учитывать её как часть суши и увеличить высоту прохода или проложить маршрут так, чтобы проекция пути лежала на расстоянии десяти километров от неё.
— Вы издеваетесь? — взорвался полковник. — Весь полёт идёт на субсветовых скоростях, выше атмосферы планеты! О каких двухстах метрах может идти речь?
— Все требования соответствуют договору, буква в букву, — сухо ответил штурман и исчез.
Босс сверкал глазами от ярости, но я пошутил:
— Сэр, мы ведь с вами жители Рака, вот они нас раком и ставят.
Секунду назад готовый рвать меня на куски полковник вдруг рассмеялся:
— А ведь ты прав. Нас просто провоцируют на скандал.
На кольце царя Соломона была выгравирована надпись «Всё пройдёт». Мудрости придумавшего притчу нет предела: радость и печаль, гнев и ликование, болезнь и здоровье — всё временно. Так и наши мучения с планом полёта оборвались за пять минут до окончания двенадцатичасового периода согласования.
Получив заверенный подполковником план инспекции, мой босс напомнил, что завтра все транспортные средства планеты должны быть неподвижными на местах дислокации. Полковнику хотелось хоть как-то отомстить за испорченный день, и он продолжил цитировать статьи конвенции:
— Ширина коридора — двести тысяч километров в обе стороны. Временной интервал запрета на движение начинается за полчаса до пролёта и оканчивается через полчаса после.
Возражений не последовало, но это ничего не значило.
Минут через десять после первого поворотного пункта динамики корабля взорвались истошным криком старших офицеров Коалиции:
— Нас атакуют!!!
— Бред какой-то, — успокоил я экипаж. — Расслабьтесь. На борту полдюжины представителей Бордовой. Никто не станет нас сбивать.
И всё же резон для испуга был. Двухместный антиматериальный перехватчик заходил снизу под углом тридцать градусов, его системы захвата цели светились яркими голограммными метками на шлемах пилотов, а бортовые нейросети фиксировали каждый микродвижок нашего корабля. Я быстро проверил индикаторы: скорость — 0.2 световой, высота — почти на границе стратосферы планеты, курс стабильный. Перехватчик маневрировал с лёгкостью, оставляя за собой тонкую плазменную струю.
— Тренируются, мужики, — попытался я успокоить полковников по внутренней связи. — Увидели над собой голографическую корову и отрабатывают учебную атаку цели.
Экипаж оставался невозмутим: штурман корректировал показания датчиков, техники спокойно наблюдали за панорамными камерами, а я только слегка скользнул пальцами по сенсорной панели, проверяя траекторию.
Пассажиры же обосрались. Их внутренние интерфейсы мигали тревожными сигналами, глаза были широко раскрыты, дыхание прерывистое. Они пытались понять, что происходит, но быстро сдались и уткнулись в кресла, хватаясь за подлокотники.
— Расслабьтесь, — сказал я в микрофон внутренней связи. — Это всего лишь учебная атака. Мы контролируем ситуацию.
Перехватчик отрабатывал стандартный сценарий: подход, захват, отработка манёвра обгона. Мы уходили из-под прицела, корректируя курс на доли градусов, и через несколько секунд красные метки на экранах погасли.
— Это нарушение договора, мы же их об этом предупреждали вчера, — возразил мне заместитель руководителя миссии.
— Планета огромная, кто-то получил уведомление об ограничении полётов в зоне нашей операции, а кто-то нет. Или получил, но попросту забил на него.
— Как это забил? — не въехал полковник с Гиганта.
— А вот так. Они знают, что даже если мы пожалуемся на это нарушение, то ничего доказать не сможем.
Скоро мы забыли о мелком происшествии. У нас начались проблемы другого характера.
С интервалом в пять минут на двух световых табло замигали красные надписи, сопровождаемые пронзительным трёхтональным сигналом: «Давление масла в системе управления тягой двигателя критическое». Буквы, проецируемые на воздухе перед штурвалом, дрожали, словно сами испытывали вибрацию корпуса.
— Инженер, ты это видишь? — спросил я, ожидая хоть какой-то реакции от специалиста. Сам я смутно представлял себе, чем нам грозит такой отказ техники, но знал: в реальном полёте это могло привести к потере контроля над тягой, к колебаниям плазменных каналов или даже к пожару в турбинах — а огонь в безвоздушном пространстве вещь куда страшнее, чем на земле.
— Вижу, — невозмутимо ответил бортовой инженер.
— И что?
— А ничего. Не меняй тягу первого и второго двигателя и продолжай полёт.
— Отремонтировать на ходу сможешь?
— В воздухе — нет. На земле смогу. За ночь, — уточнил наш «масляный пуп».
— А садиться как будем? На крейсерском режиме?
— Это твоё дело, — не слишком вежливо ответил он мне.
— Что происходит? — услышал я за спиной голос руководителя миссии и обернулся. На мостик вошли оба полковника — и наш, и соседский. Вид у них был озабоченный.
— Неполадки в системе управления двух двигателей. Инженер советует продолжать полёт по плану до посадки в промежуточном пункте маршрута. В течение ночи обещает устранить неисправность. Я же предлагаю прекратить выполнение задания и вернуться на главную базу Бордовой как можно скорее.
— Обоснуй, — коротко приказал замглавы миссии.
— На центральной базе мы будем под патронажем принимающей стороны. Их штаб расположен в ста метрах от места нашей стоянки. Они сделают всё возможное, чтобы помочь нам восстановить движки — в их интересах выпроводить нас с планеты как можно скорее. На удалённом промежуточном космодроме мы будем никому не нужны. Тамошнее руководство не то, что нас, но даже своих старших офицеров не приедет встречать. Местные князьки продолжат решать свои вопросы, не обращая на нас внимания. А если инженерная бригада корабля не справится с поломкой, то мы застрянем вдалеке от цивилизации надолго.
— Я с ним согласен, — сказал мой полковник. — Лучше вернуться.
— Насколько там дико? — спросил его коллега.
— Не пустыня, — неуверенно начал я. — Я там давно последний раз был. Точно знаю лишь, что это региональный центр с миллионным населением и приличным гражданским космодромом, с которого отправляются регулярные рейсы пассажирских шаттлов в столицу и грузовые чартеры на пару дружественных планет.
— В таком случае я с вами не согласен, — подвёл черту союзный полковник. — Если мы продолжим полёт, и инженер сделает то, что обещает, завтра мы обследуем вторую половину планеты и успешно завершим миссию. А если пилот прав, — он кивнул в мою сторону, — и корабль застрянет в той дыре надолго, то инспекторский состав убудет домой гражданскими бортами. В этом случае мы хотя бы завершим половину инспекции и увезём с собой достаточно материала для анализа. А экипаж останется восстанавливать корабль и по окончании ремонта вернётся самостоятельно.
На нашем корабле было четыре двигателя. Садиться с двумя из них, работающими на крейсерском режиме, мне никогда не приходилось. Я был уверен, что это невозможно даже теоретически. Поэтому при подлёте к космодрому я выключил аварийные движки и, с неравномерной тягой, наклонив корабль почти до критического угла, посадил его. Вибрация от оставшихся двигателей передавалась через штурвал, как дрожь живого организма. Индикаторы показывали перегрузку на 1.2 g, и я корректировал курс микровзрывами боковых сопел, чтобы компенсировать асимметрию тяги.
Что до моего прогноза, что нас даже не встретят, я слегка погорячился. Наземное транспортное средство всё же ожидало, так же, как и ужин с возлияниями. Я уже начал было переживать, что зря очернял командование космической базы регионального центра. Однако после ужина всё встало на свои места.
Нас привезли в отель.
Ох, это было нечто! В своей комнате я обнаружил роскошное джакузи, окружённое с трёх сторон зеркальными стенами. Посреди моего временного пристанища, от пола до потолка, возвышался отполированный стальной столб толщиной с руку. У окна красовалась круглая кровать, застеленная шёлком. Напротив ложа, на стене, висела загадочная картина. «Яблоко», — гласила подпись автора. На полотне — разрезанный фрукт, но стоило вглядеться чуть пристальнее, и привычные очертания растворялись. Половинка плода смотрела на меня тёмной впадиной для косточек, словно бросая вызов. Округлый изгиб верхней части вдруг оборачивался чуть раздвинутыми женскими коленями, а плавные линии нижней — соблазнительными изгибами бёдер и ягодиц. Даже чашелистик внизу полотна намекал на едва уловимый пучок волос Глядя на этот холст, я понял: художник изобразил фрукт, но в его формах открыл дверь в первозданный мир — дерзкий, как само желание.
До меня дошло — мы были в гостинице для интимных встреч.
Ритмичные удары в стену спинкой кровати и нарочито громкие женские стоны из соседних номеров вскоре подтвердили мою догадку.
Дверь номера растворилась, и в комнату без стука вошёл замкомандира миссии.
— Они нарочно нас поселили в публичном доме?
— Нет, сэр. Это не притон. Это дешёвой отель, который для своих амурных похождений используют женатые мужчины. Днём сюда таксисты свозят бизнесменов средней руки с любовницами. К вечеру они возвращаются к семьям, и тут воцаряется тишина.
— За зеркалами могут находиться камеры слежения.
— Могут. Но если они и включаются, то только ради компромата на местных политиков или представителей правоохранительных органов. Мы им неинтересны. С нас взять нечего.
Майор Мельник ушёл, а я, опустившись в кресло у окна, наконец-то расслабился, глядя на мерцающие огни космодрома вдали. Ночь на Бордовой была душной, пропитанной едва уловимым гулом пролетающих шаттлов. Завтра ждал ремонт, а, возможно, и новые сюрпризы от местных. Но, как гласила надпись на кольце Соломона, всё пройдёт. Главное — сохранять хладнокровие в этом космическом фарсе.
Я опустился в кресло у окна, глядя на огни космодрома. Ночь на Бордовой была душной, и на границе тропосферы и стратосферы тихо гудели пролетающие шаттлы — их ионные трассы оставляли фосфоресцирующие шрамы на небосводе. Завтра предстоял ремонт. А возможно, и новые сюрпризы от хозяев. Но, как гласит надпись на кольце Соломон – «Всё пройдёт». Главное — не терять хладнокровия в этом космическом фарсе.


Глава седьмая. Приключение резинового шланга
В шесть утра мне доложил инженер, что корабль готов к продолжению миссии. В восемь я запустил двигатели и вывел их на взлётный режим. Корабль отделился от причала и медленно поплыл над космодромом, выполняя процедуру отхода согласно местному руководству по производству полётов. Вибрация от турбин передавалась через пол, а индикаторы на панели показывали стабильный набор тяги: 80% от максимальной, высота — 50 метров, скорость — 20 узлов. Воздух в кабине пах озоном и нагретым металлом, типичный запах утреннего старта.
— У вас чёрный дым из всех двигателей идти должен на взлёте, или только из одного? — вкрадчиво спросил руководитель полёта на родном мне языке.
— Прекращаю взлёт, — мгновенно среагировал я и перевёл двигатели в режим аварийной посадки. Мы плюхнулись обратно на бетон. Касание произошло гораздо жёстче, чем обычно: корабль качнулся, как на волнах, а амортизаторы не сработали, передав удар прямо в корпус. Я почувствовал толчок в спину, словно кто-то пнул кресло.
— Почему не сработали гидравлические амортизаторы? — спросил я.
— Это ко мне? — инженер явно недолюбливал меня.
— А кому же? — ответил я ему в том же тоне. — У нас что, упало давление в гидравлической системе?
— Да, оно почти на нуле. Как ты об этом узнал, Кэп? У тебя же нет этого индикатора на приборной панели.
— Выгляни в боковой иллюминатор, и сам увидишь, что амортизационные стойки просели до самого механического упора. Мы почти касаемся бетона соплами двигателей, — ответил я. В иллюминаторе виднелся чёрный дым, вьющийся от первого двигателя, и тонкая струйка гидравлической жидкости, капающая на бетон.
— Что случилось на этот раз?
Полковники не заставили себя ждать. Они, как неразлучные братья-близнецы, одновременно вошли на командный пункт и, не теряя самообладания, выслушали мой рапорт.
Я доложил о странном вопросе, полученном от диспетчера, о том, что жёстко сели по причине полной потери гидравлики, а также сделал предположение, что оба события связаны между собой.
Услышав перевод фразы о чёрном дыме, инженер встрял в мой доклад и сказал:
— Разрыв гидравлического трубопровода в районе первого двигателя мог вызвать и задымление, и потерю давления в гидравлической системе. Если бы отошли от поверхности на эшелон крейсерского полёта, то без тяжёлых последствий сесть бы нам не удалось. Жидкость бы вытекла полностью, и шасси заклинило бы в воздухе.
— Хорошо, что я настоял посадить его на мостик на время полётов над Бордовой. Как бы твой спортсмен реагировал на незнакомую речь? — риторически спросил заместитель нашего общего «босса».
— Сколько времени потребуется, чтобы устранить эту проблему? — полковник не отреагировал на слова подчинённого и обратился ко мне.
— Если бортовой инженер прав и дело в разрыве шланга, то два дня на доставку его с Малого Пса, час на установку, час на заправку и час на проверку работоспособности. Итого примерно двое суток с хвостиком.
— Время пошло, — включив хронометр, сказал полковник и пожал мне руку.
Я не сдержал улыбку, и это не ускользнуло от цепкого взгляда союзника.
— Что-то не так? — прищурив свои колючие глаза, спросил рядом стоящий зам.
— Нереальные сроки озвучил мой инженер. При лучшем раскладе мы застрянем здесь на неделю, — и увидев гримасы непонимания и недоверия на лицах руководства, я пояснил: — Ни одна почтовая служба во Вселенной не сможет доставить сюда запасную часть за столь короткий срок, если она произведена не на этой планете.
— Ты мало прожил в пределах Коалиции и ещё плохо знаешь наши возможности, — вставил шпильку инженер. — Я и крупные запчасти получал, и много мелких устанавливал на этот корабль в разных галактиках и созвездиях. И если мне пообещали, что доставят что-то за такое-то время, то никогда не подводили.
Он предложил командирам взглянуть на его планшет, я тоже подошёл и заглянул через его плечо. На картинке в трёх измерениях вращался резиновый шланг с двумя металлическими штуцерами на обоих концах. В левом верхнем углу экрана мелкие цифры указывали каталожный номер изделия и его параметры. В левом нижнем углу стоял штамп подтверждения почтовой компании о том, что деталь со склада получена, а также время её загрузки на беспилотный грузовик, отправляющийся в нашу сторону через полчаса. «Расчётное время прибытия на Бордовую — сорок восемь часов после старта ракеты».
— Дай Бог, чтобы я ошибался, — тихо пробормотал я, направляясь к гравитационному глайдеру. Его обтекаемые формы мерцали на стоянке космодрома, а салон встретил меня тонким ароматом синтетического жасмина.
Мы вернулись в отель и провели в нём следующие два дня, слушая стоны, охи и скрип кроватей в светлое время суток, отсыпаясь по ночам. Мне было легче всех: целыми днями я смотрел телевизор, ловя новости о локальных конфликтах и спортивных событиях. Остальные, ни слова не понимая на чуждом им языке, играли в карты и галлонами потребляли местное пиво в своих номерах.
К концу третьего дня ожидания боссы вызвали меня и инженера в комнату, снятую для нас под офис.
— Так, где запасная часть? — грозно спросил Майор Мельник у инженера.
— Вчера она прибыла в столицу, но таможня космопорта удерживает её. Причин не называют, — ответил тот, но голос его дрогнул.
— Что думаешь? — полковник смотрел прямо на меня. — Есть версия?
— Я не думаю. Я знаю, что происходит, — сказал я. — И знаю, чем закончится.
Полковник сжал губы, терпение его таяло.
— Говори.
— Таможня шланг не отдаст, и мы на неё повлиять не сможем. Слишком далеко от их столицы.
— Не напоминай мне, что ты был прав, когда предлагал вернуться, — резко оборвал он. — Сейчас не время для злорадства. Есть решение?
— Можно подключить нашего военного атташе. Через посольство подать официальный запрос о снятии ареста с запасной части.
— Так она арестована? — удивился босс. Его глаза сузились.
— Я… ничего об этом не знаю, — промямлил инженер.
— Подозреваю, что да, — сказал я.
— На основании чего? — голос полковника дрогнул, но он удержал холодный тон.
— На основании того, что уведомление о перемещении любого груза через границу должно было уйти за семь дней до прибытия. А мы его два дня назад отослали.
Тишина повисла тяжёлая, как вакуум.
— И ты знал об этом заранее и не сказал? — полковник сделал шаг ближе. В его голосе появилась угроза, и стало ясно: разговор может закончиться совсем не словами.
— А толку было упоминать о таможенных правилах, когда изменить их не в наших силах? Я был уверен в том, что нужный нам позарез шланг будет арестован как минимум на неделю, и пытался вас предостеречь от ошибок при планировании дальнейших операций.
— Ясно, — ответил полковник и послал сигнал вызова на связь официальному главе делегации.
Мы не стали свидетелями беседы между двумя старшими офицерами — её просто не было.
Когда голограмма полковника появилась перед нами, распекавший нас союзнический полковник дал прямые указания своему коллеге связаться с нашим посольством и любым способом обеспечить освобождение так нужного нам гидравлического шланга.
На следующий день мы узнали о деталях похода атташе в таможню столичного космодрома Бордовой, где на одной из полок склада валялся полуметровый резиновый шланг в металлической оплётке.
Вчетвером — два полковника, инженер и я посмотрели тайно проведённую видеозапись переговоров военного дипломата и майора, охраняющего от контрабанды свой кусок границы.
— Ознакомьтесь, пожалуйста, с письмом посла нашей планеты вашему руководству по поводу детали космического корабля, прибывшего с Малого Пса на вашу таможню три дня назад, — с сильным акцентом, но грамматически вполне сносно сказал на местном языке атташе и положил перед таможенником распечатанный конверт.
Майор даже не взглянул в сторону документа — он ел.
— Полковник, — жуя мясо на рёбрышке, прожаренное в сладком соусе, сказал хозяин офиса. — Мне всё равно, что там написал твой посол, и глубоко безразлично, какую резолюцию наложил на эту писульку мой начальник в столице. Тут я начальник. Понял? — после этих слов он откусил смачный кусок от ребра неизвестного животного. — А если не понял, то после недельного ареста твоей трубки я наложу на неё повторный недельный арест. И так будет до тех пор, пока ты не найдёшь ко мне правильный подход.
Таможенник закончил с ребром, бросил кость в мусорное ведро и с удовольствием отметил, что попал.
— Оп-па, попал. И ты, кстати, тоже.
— Куда я попал? — не понял представитель другой цивилизации.
— Впросак.
— Куда?
— Между влагалищем и аналом. И больно, и бесполезно.
— Это как?
— Очень просто. Тебе по зарез нужна эта трубка, так? Так. А мне-то что от этого? — и видя искреннее непонимание ситуации в глазах инопланетянина, майор начал лекцию. — Сейчас объясню. Вот, например: ты бизнесмен. Это понятно?
Полковник кивнул головой.
— Ты взял в банке валютный кредит и купил парфюм в созвездии Весов или Лиры. Не важно где. Затем ты подогнал его сюда и хочешь, чтобы я его растаможил как можно скорее. Тебя ведь банк процентом душит. Так? И чем скорее ты выбросишь товар на рынок, тем прибыльнее будет операция. Ты быстро подсчитываешь, во что тебе обойдётся каждый день простоя твоего груза, и приходишь ко мне с выгодным предложением, чтобы я проверил твой товар в первую очередь. Цена решения вопроса у меня не превышает трёх процентов от общей стоимости партии. Если у гипотетического предпринимателя временно нет наличных средств, то я могу взять свою мзду товаром. И это, скажу тебе по секрету, ещё по-божески. В твоём же случае я не вижу никакого смысла шевелиться. Трубка твоя ничего не стоит. Не отрезать же мне от неё кусок, — расхохотался борец с контрабандой, представив себе резиновый огрызок шланга диаметром десять и длиной пять сантиметров. — Что я с ним буду делать? Да и тебе он не пригодится после этого.
Таможенник с наслаждением продолжал глумиться над полковником.
— Тебя я вижу в первый и последний раз. Поэтому, пусть твоя резиновая трубка валяется у меня на полке. Кушать ведь не просит.
— Хорошо, я понял. Вам нужна взятка, — засуетился атташе. — Вот, у меня есть для вас пятьсот монет, в валюте Гиганта. У вас ведь они в особой цене.
Пять тонких пластиковых карточек размером с ладонь перекочевали из кармана полковника на стол майора. Чиновник протянул к валюте руку.
— Но для отчёта перед нашей финансовой службой мне нужен отпечаток вашего большого пальца на этом электронном планшете, — полковник откинул мягкую крышку со стекла электронного устройства.
— Иди к чёрту, придурок, — взорвался майор и смахнул со стола предложенную ему взятку. — И забирай с собой свои карточки.
Видеозапись продолжалась, пока военный атташе торопливыми шагами приближался к выходу из здания, а из покинутого с позором офиса продолжал доноситься крик майора.
— Я арестовываю твою посылку на месяц. С сегодняшнего дня.
Я давил в себе разбиравший меня смех. Инженер и полковник с Гиганта были в шоке от увиденного. Мой босс, ознакомившись с этим видео заранее, успел прийти в себя ещё до показа его нам. Он выключил проектор и сообщил, что после просмотра этого материала связался с центральным складом Коалиции и заказал новый шланг. В этот раз он будет доставлен напрямую с Малого Пса в этот региональный центр. Его привезёт курьер под видом дипломатической почты. Вализа будет вскрыта инженером непосредственно перед установкой запчасти на корабль.
— На это уйдёт ещё три дня, — сказал второй полковник. — Я в этом гадюшнике жить больше не собираюсь. Приказываю группе инспекторов возвращаться гражданскими рейсами на Малый Пёс и дожидаться там возвращения корабля после восстановления его лётной пригодности.
— Найди лучшую гостиницу в городе и вывези экипаж туда, — приказал мне мой непосредственный начальник. — По дороге на Пёс заверни на космодром прибытия и забери наши паспорта. Убедись, что в них стоят печати убытия. Иначе местные власти обвинят нас в нарушении пограничных процедур и сюда больше не впустят.
— Ясно, — коротко ответил я.
Приняв решение прекратить инспекторский полёт, руководство миссии сообщило об этом принимающей стороне. Хозяева были несказанно рады этому известию. Они коротко посовещались между собой и предложили провести традиционный банкет, посвящённый окончанию визита, в этом региональном центре ещё до убытия основной группы гостей. Как правило, такие застолья проводились в ресторане центрального космодрома, в получасе пути от штаба планетарной инспекторской службы, и предложение местных начальников шло в разрез с протоколом визита. Однако полковники его приняли. Руководство решило не увеличивать и без того высокое напряжение в отношениях между враждебно настроенными гигантами.
Стол в банкетном зале самой фешенебельной гостиницы города был накрыт на двадцать четыре персоны. Двенадцать членов двух экипажей одного корабля и шесть старших офицеров инспекции гостей сели с одной стороны стола, а шесть сопровождающих нас инспекторов принимающей планеты, два представителя тыла местной базы и три малозаметных контрразведчика разместились напротив.
Обилие еды на столах было впечатляющим. Разнообразие и колорит местной кухни впечатлил привыкших питаться «на скорую руку» гостей не меньше, чем кулинария Ориона. Ароматы специй и жареного мяса заполняли зал, смешиваясь с лёгким дымом от декоративных свечей.
Ещё большее впечатление на них произвело количество тяжёлых алкогольных напитков, предложенных нам. Перед каждым участником банкета стояла чрезмерная доза спиртного, особенно она была опасна для гостей.
— Командир, — сказал я своему полковнику на его языке. — При потреблении более пятисот миллилитров этого напитка большинство из наших соплеменников погибнут.
Я с улыбкой крутил в руках литровую бутылку с бесцветной прозрачной жидкостью, любуясь красочной этикеткой.
— А местные?
— Для местных, как и для меня, пограничным порогом будет семьсот. Потом не откачают.
— Чуть позже я предупрежу наших. Скажу, чтобы знали меру, — вместо благодарности ответил босс. — Переводи мой тост, — приказал полковник с Гиганта, вставая с места с полным фужером.
— Я готов, сэр, — отодвинув от себя тарелку с закуской, ответил я.
— Друзья! — начал он, а я от неожиданности поперхнулся слюной. — Мы искренне благодарим вас за гостеприимство, за вашу открытость и вашу готовность к сотрудничеству в таком важном деле, как уменьшение недоверия друг к другу. Взаимный контроль за количеством и качеством вооружений позволит нам быть уверенными в том, что никто не готовит акты агрессии против друг друга. Мы с вами очень похожи. Мы, как и вы, жители великих планет и представители великих народов. На наших землях почти одинаковая сила притяжения, давящая ежедневно на наши плечи. И у вас, и у нас климат настолько суров, что иногда ставит население на грань выживания. У нас с вами очень много общего в таких областях жизни, как спорт, хобби, развлечения. Я поднимаю этот бокал с вашим любимым напитком за то, чтобы мы соперничали друг с другом только на спортивных аренах, чтобы спорили только об искусстве и вкусе яств. За дружбу между нашими народами.
Я синхронно переводил тост, а сам думал:
«Господи, это же надо так лицемерить. Можно было до бесконечности рассказывать сказки про любовь и дружбу горцам с Ориона, но этим матёрым волкам такое говно в уши заливать не стоило».
После того как мы опрокинули по первой, за столом установилась непринуждённая атмосфера. Предупреждённые начальником гости, памятуя об опасности, таящейся в выпивке, половинили свои рюмки. Местные же себя ни в чём не ограничивали, и их тосты со временем становились всё острее и двусмысленнее. Апофеозом банкета стала речь руководителя сопровождающей нас команды.
Нетвёрдо стоя на ногах, подполковник постучал по фужеру вилкой, и взоры членов двух делегаций сфокусировались на нём.
— Слушая дружественные речи наших гостей, — начал он, слегка покачиваясь на нетвёрдых ногах. — Я вот что вспомнил. Как-то мне в публичном доме девочку привели, совсем юную. Я её спросил: как же ты докатилась в таком возрасте до проституции, а она мне ответила, что отца её посадили в тюрьму надолго, а мать умерла от алкоголизма, младших братьев и сестёр упрятали в детские дома, а её, вечно голодную, отправили сюда. Так вот, господа гости, вы не поверите, она рассказывает, а я её имею и плачу, имею и плачу.
Я начал переводить тост, но как только понял, к чему он ведёт, то замолчал и дал возможность руководителю принимающей стороны высказаться до конца. Оба моих полковника с нетерпением смотрели мне в рот и жестами призывали меня продолжить работу. Я же внимательно смотрел на подполковника Бордовой и, как только он закончил, спросил его очень резко:
— Ты действительно хочешь, чтобы я слово в слово перевёл твой тост?
— И тост, и смысл, — твёрдо ответил он и мне стало ясно, что офицер абсолютно трезв. Сверкая ненавистью глаз, он отчеканил: — Уверен, что ты понял, что я хотел сказать.
Глядя на полупустую тарелку, стоящую передо мной, я дословно повторил содержание анекдота сидящим с обеих сторон полковникам. Я не был уверен в том, что разница в воспитании и культуре позволит моим работодателям осознать, как глубоко их оскорбили, поэтому объяснил им заодно скрытый смысл сказанного.
— Он правильно всё перевёл и объяснил? — недоверчиво спросил мой полковник у сидящего напротив переводчика принимающей стороны.
— Абсолютно верно, — поблёскивая наглыми глазами и ехидно улыбаясь, подтвердил молодой лейтенант, выпускник разведшколы Бордовой.
— Встать, — громко скомандовал полковник с Гиганта. — Делегация Коалиции покидает банкет. Всем пройти на погрузку в корабль.
Гости беспрекословно повиновались и в гробовом молчании вышли из зала.
В холле гостиницы мой босс отозвал меня в сторону от группы лётчиков и тихо сказал:
— Инспекторы улетят отсюда завтра утром первым же рейсом. Следи за своим экипажем в оба глаза. Не дай им расползтись по местным клубам и барам по одиночке.
— Сэр, спасибо за заботу и доверие. Я вырос на этой планете и знаю о её скрытых опасностях.
Я оглянулся на банкетный зал, откуда доносились приглушённые смешки местных. Ночь на Бордовой только начиналась, а с ней — новые приключения межзвёздной дипломатии.

Глава восьмая. Полная темнота

Через три дня мы покинули Бордовую, ещё через день забрали своих инспекторов на Малом Псе и отправились в месячное путешествие в сторону нашей галактики. Полёт проходил в автоматическом режиме, и на командном посту постоянно находился всего один человек. Это мог быть любой член одного из двух лётных экипажей, поэтому моя очередь дежурить на мостике выпадала нечасто. Дважды за полёт был объявлен полный сбор, и все кресла кабины экипажа были заняты специалистами.

Первый раз это случилось во время дежурства моего второго пилота. Корабль приближался к поясу астероидов в созвездии Альфа Центавра, и мой помощник, действуя согласно инструкции, объявил высшую степень готовности. Экраны на мостике ожили, показывая россыпь мелких объектов впереди, а система навигации автоматически скорректировала курс, чтобы избежать столкновений. Мы прошли пояс на волоске от их траектории, но без происшествий.

Второй раз тревога была объявлена во время дежурства командира сменного экипажа. В это время все мои ребята и почти все специалисты «нашего бегуна» были в кают-компании. Там же находилось и большинство инспекторов. Послеобеденное время располагало к расслаблению: кто-то смотрел фильмы на панорамном голографическом проекторе, кто-то раскладывал карты в невесомости, магнитное поле удерживало их прямо в воздухе, кто-то листал новости на гибких фотонных планшетах. Всё было как обычно, и ничто не предвещало надвигающейся катастрофы.

Резкий грохот заставил всех замереть. Голограмма проектора погасла, и разноцветные фантомные искры осыпались в воздухе, растворяясь в темноте. Разговоры смолкли. По внешней обшивке корабля, от носа к корме, прокатился громкий топот, словно кто-то огромный шагал по металлу в вакууме.

— Бах, бах, бах, — пронеслось над нами, и в наступившей тишине каждый слышал только биение собственного сердца.
— Боевая тревога! — рявкнули громкоговорители, и завыли ревуны, излучая резкий ультразвук, что пробирал до костей, призывая дежурный экипаж занять свои рабочие места.

Пятеро подчинённых моего сменщика выпрыгнули из кресел и за пару секунд освободили кают-компанию. Их шаги гулко отдавались в коридоре, где стены мягко светились линиями аварийной разметки.

— Что это было? — тихо спросил мой инженер.

Ответить ему никто не успел. По кораблю снова кто-то пробежал.

— Бах, бах, бах, — в три гигантских шага, преодолев сто пятьдесят метров, неизвестное существо проскакало опять.

Рядовой состав, включая меня, вжался в глубокие кресла, словно тонкая мембрана искусственной кожи и металлический каркас могли защитить нас от неизвестной опасности. Первым опомнился заместитель лидера миссии. Майор Мельник вдавил кнопку связи с командирским мостиком в подлокотнике своего кресла, и я увидел, как от напряжения побелел его большой палец.

— Капитан, доложите обстановку.
— Сэр, все системы корабля работают в норме. Мы находимся в созвездии Эридан. До ближайшей планетарной системы Звурак — три дня пути. Там есть одна обитаемая экзопланета, Глизе 669 Св. Предупреждений о наличии агрессивных цивилизаций в данном районе не поступало. У нас нет предположений насчёт того, что это может быть. Пока продолжаем полёт по намеченному плану в режиме полной боеготовности.
— Установите связь с Глизе 669 и запросите разрешение на возможную посадку у них. Сообщите, что при развитии аварийной ситуации у нас не будет другого выбора, — приказал полковник.
— Есть, сэр, — ответил пилот и через минуту вновь доложил: — Командир, у нас нет связи.
— Бах, бах, бах, — опять раздался грохот, на этот раз с таким резонансом, что в потолке зазвенели стабилизаторы гравитационного поля.
— Это может быть обрыв антенны, — осенила мысль моего инженера.

Все повернули головы к нему, и в глазах присутствующих появился луч надежды. Лучше было иметь версию происходящего и согласиться с тем, что звездолёт серьёзно повреждён, чем теряться в догадках и приписывать топот над головами неизвестным науке чудовищам.

— Докладывай свои предположения, — сказал босс.
— Если пропала связь и одновременно появились удары по корпусу, то это может быть обрыв антенны сверхдальней связи. Она проложена снаружи вдоль всего корабля. Её мог срезать любой камень или кусок льда. Крохотный объект отрубил антенну возле заднего крепления, и теперь космический ветер колышет её, образуя волну. Она запросто может колотить с такой периодичностью.
— Что ж, молодец, инженер. Это логичное объяснение происходящего, — сказал полковник. — Каковы могут быть последствия такого обрыва? Если это действительно антенна.
— Можем долететь и до дома, а может, и нет. Всё будет зависеть от того, какой порыв ветра мы поймаем в следующий раз, — мрачно сказал наш штатный астрофизик. — Исходящие из чёрных дыр ветра иногда достигают скорости тридцати миллионов километров в час. Именно они и несут большое количество материи, способной на своём пути оторвать не только нашу антенну, но и наши головы. И хотя мы далеко от ближайшей известной нам чёрной дыры, откуда обычно дуют такие ветра, считать себя в безопасности не стоит.
— Если антенна пробьёт бак с антивеществом, то мы испаримся. Даже грамм этого топлива для наших фотонных двигателей, соединившись с одним граммом любого обычного вещества, вызовет взрывное выделение энергии в два на десять в четырнадцатой степени джоулей, — вставил реплику инженер.
— Говори понятным всем языком, — сказал мой второй пилот.
— Мы просто испаримся, — ответил за инженера наш неофициальный босс.

Если бы полковник знал народные приметы, он бы этого не сказал, а если бы я в них верил и был чуточку наглее, то, во-первых, сказал бы ему: «Не каркай», а во-вторых, плюнул бы три раза через левое плечо.
До сих пор исправно работающие движки, получавшие топливо в результате соединения античастиц с водородом и гелием, собранным в межзвёздной среде магнитными ловушками, нас не подводили. Я надеялся, что так оно и будет дальше. В кабине пахло нагретым пластиком, а индикаторы на панели — тысячи крошечных светящихся иконок, словно созвездия на чёрном фоне — показывали стабильные параметры: давление в топливных магистралях — в норме, температура реактора — 4500 К, магнитные поля держат антивещество в изоляции. Всё выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Но не судьба.

Через несколько часов спокойного полёта, когда нервная дрожь, охватившая экипаж звездолёта, постепенно утихла, в очередной раз раздался нарастающий грохот ударов.

Бах! — в самом носу корабля, словно молот ударил по обшивке.

Первый гулкий удар прошёл сквозь корпус, словно колокол пробил прямо в мои кости. Второй и третий последовали за ним, каждый — тяжелее и ближе. Станция содрогалась, а в груди нарастало знакомое чувство: опасность.

В тот же миг свет в кают-компании погас, и аварийные лампы зажглись тусклым красным светом. Индикаторы на панели управления мигнули и потухли. Система жизнеобеспечения замерла на секунду, и воздух стал казаться тяжелее. Тишина, наступившая после удара, была оглушительной — ни гула двигателей, ни привычного фона систем. Только моё собственное дыхание и далёкий скрежет где-то в недрах корабля

Мой взгляд сам собой скользнул в сторону технологического саркофага — капсулы, что формально считалась предназначенной для командира миссии. Это был не просто контейнер для эвакуации. В его стенках скрывались слои амортизирующего композита и поля гашения импульсов, способные выдержать удары такой силы, при которых любой корабль разлетелся бы на клочья. Внутри находился автономный жизнеобеспечивающий блок, рассчитанный на века, и нечто большее — сложнейший медицинский комплекс, готовый взять на себя функции организма в случае критического повреждения. По сути, саркофаг был одновременно укрытием, гробом и машиной для возвращения из-за грани.

Я знал о его возможностях. Но знание одно, а шаг внутрь — другое. Ведь сесть в саркофаг означало признать: всё остальное потеряно.

И всё же мысль об этой капсуле застряла в голове, как спасительная нить.

Тогда раздался новый удар — первый из следующей серии. Он был таким, что я едва не сложился пополам, скрутившись внутри, как пружина. Я затаил дыхание, прислушиваясь. Второй пришёл с опозданием в несколько мгновений, но мощнее, чем предыдущий.

Ждать третьего удара я уже не решился. Все мышцы взорвались решимостью, и я рванул к саркофагу, словно к последнему островку посреди океана огня. Дверца с тихим шелестом раскрылась, впуская меня в серебристый полумрак и тут же захлопнулась.

Внутри было тесно, но уютно по-своему: мягкие крепления обхватили плечи и грудь, будто сам саркофаг рад был принять меня в свои объятия. Панель управления вспыхнула зелёным, мигнув символами жизнеобеспечения.

Я едва успел втянуть ноги, как снаружи грянул третий удар. Корпус дрогнул, воздух завибрировал — и в тот же миг захлопнулась массивную внешняя дверь. Замки сомкнулись с сухим щелчком, похожим на удар хлыста, после чего царство внешнего звука оборвалось.

Ещё миг — и снаружи прогремел взрыв. Саркофаг содрогнулся, ударная волна отдалась в груди, в голове. Но система выдержала: силовые слои приняли на себя энергию, превратив её в низкое дрожание.

Всё исчезло. Звуки, свет, ощущения тела. Будто кто-то сорвал выключатель реальности.

В моём мозгу наступила ПОЛНАЯ ТЕМНОТА.


Часть вторая. Аналитик Командующего
Начало шестого тысячелетия.
I don't think the human race will survive the next thousand years, unless we spread into space. There are too many accidents that can befall life on a single planet.  Stephen Hawking

Глава первая. Бездельник.
Архив музея военно-космического флота планеты Калида, созвездия Персей, показался Старому Капитану идеальным местом для окончания карьеры. Отлетав более двухсот лет в пределах Млечного пути и туманности Андромеды на боевых, пассажирских и транспортных кораблях, воюя и за правое дело, и за деньги, он был готов уйти на заслуженный отдых и навсегда поселиться на облюбованной им планете.
Орбита вращения Калиды находилась в двадцати световых минутах от затменно-переменной двойной звезды Алголь. Его выбор был не случаен.
Богатые и ленивые правители планеты формировали свою армию из наёмников вселенной. Узнав о запросе Старого Капитана на предоставление ему планетарного гражданства, военное ведомство Калиды с удовольствием предложило ветерану Последней войны передать свой многолетний боевой опыт молодому поколению добровольцев, стоящему на защите спокойствия богатейших шейхов Вселенной.
Так сложилось, что во время многолетней войны между созвездием Телеу с одной стороны и Кассиопеей с Андромедой с другой, правительство созвездия Персей поддерживало нейтралитет. Персейцы с удовольствием и прибылью предоставляли свои ремонтные базы для повреждённых кораблей обоих воюющих флотов. Не раз, и не два, Старый Капитан искал укрытие на повреждённых звездолётах в пределах бледно-жёлтого сверхгиганта Мирфак или красавицы Алголь. Тогда-то он и присмотрел себе тихую гавань на одном из островов Калиды.
««Тёплая»», —говорили о ней мирфаковские шейхи, много веков назад перебравшиеся сюда из своей перенаселённой системы. Именно так переводилось название планеты на все языки Галактики.
Седой пилот хоть и воевал в Последней войне в военно-космическом флоте победителей, но большим патриотом Андромеды не был. Поэтому, как только был заключён мир и законы «военного времени» отменены, он тут же покинул службу по призыву и подписал с персейцами контракт на непродолжительный срок.
Как он не раз говорил в кругу друзей — всю жизнь думал, что строю карьеру, а на самом деле просто жил от получки до получки, от рейса до рейса.
Военное ведомство пригласило Старого Капитана послужить несколько десятков лет на Центральной базе Звёздного флота. Отдел кадров Департамента обороны планировал назначить опытного пилота в учебный отряд на должность инструктора. Однако, Планетарная Служба Безопасности за два десятка оборотов лёгкой и тусклой Беты Алголь вокруг яркой и тяжёлой Альфы Алголь так и не сумела придумать, как обойти закон, запрещающий чужеродцу, прожившему менее ста лет в пределах созвездия Персей, доступ к совершенно секретным документам.
Тысячи лет назад Алголь, именуемая «звездой Дьявола», мерцая во тьме, нагоняла страх и ужас на давних предков Старого Капитана. Как только не называли древние астрономы Земли, расположенных близко друг к другу и вращающихся вокруг общего центра тяжести сестёр Альфу и Бету: «Звезда трупов», «Глаз Медузы Горгоны», «Демон». Это был лишь неполный перечень названий, данных суеверными греками, арабами и римлянами ярчайшей паре ночного неба, украшавшей созвездие Персея. Несомненно, периодически затмевающие друг друга звёзды напоминали мерцание злобного взгляда. Ночным путникам казалось, что чей-то недремлющий глаз следит за ними, то подозрительно прищуриваясь, то гневно вспыхивая вновь.
Калида, одна из семи населённых планет звёздной системы, на три четверти своей поверхности была покрыта водой. Разбросанные вдоль экватора острова образовывали редкую цепь колониальных поселений. Разноликое сообщество островитян состояло преимущественно из банкиров, юристов, военных и зажиточных пенсионеров.
Курорты, гостиницы, казино, бары и рестораны, концертные залы и цирки тысячами выстроились вдоль широких пляжей, покрытых крупнозернистым розовым песком. Плотной стеной они окаймляли острова, оставляя нетронутыми полные причудливой растительности девственные джунгли в глубине суши.
Место для жизни Старый Капитан выбрал воистину райское. Облюбованный ветераном остров не имел индустрии развлечений и не был рекомендован туристам для посещения, но ни природой, ни климатом не отличался от своих соседей.
Пока представители оборонного ведомства втолковывали офицерам контрразведки, что рекрутируемый ветеран — сам по себе ходячий секрет, Старый Капитан сидел в архиве военного музея главной космической базы планеты и знакомился с историей колонизации созвездия в целом и планеты Калида, в частности.
Впрочем, ничего интересного в этой истории не было. Комфортно спрятавшись на дальней орбите горячей системы звёзд-сестёр, планета оставалась райским уголком, не имеющим ни полезных ископаемых, ни военной промышленности. Однако, несмотря на это, именно она являлась банковским центром созвездия, и слухи о её богатстве распространялись далеко за его пределами.
Многочисленный космический флот звёздной системы Алголи насчитывал триста перехватчиков дальнего действия, полторы сотни тяжёлых носителей лазерного, фотонного и аннигиляционного оружия и более тысячи транспортных кораблей различной грузоподъёмности.
Не все они базировались на Калиде. На островах трудно было разместить полмиллиона звёздных пехотинцев, даже с учётом того, что девяносто процентов из них были солдатами искусственного происхождения. Десантный флот системы базировался на пяти планетах, вращающихся вокруг двойной звезды на разном удалении от неё.
Различие климатических условий на этих планетах создавало уникальную возможность для полноценной подготовки штурмовых бригад. Каждые тридцать лет в системе происходила межпланетная ротация пехотного персонала: подразделения, отслужившие свой срок в горячих песках, отправлялись в заснеженные горы, а десантники из влажных тропиков перебирались на планеты, покрытые каменистыми плато. Вместе с ними к новому месту службы убывали и экипажи транспортных кораблей.
В списках боевого состава флота системы Алголь числился ещё и отряд разведывательных клиперов. О нём было мало что известно. По слухам, звездолёты этого подразделения были сделаны из материалов, поглощающих электромагнитное излучение, и не оставляли отметок на всех известных типах радаров.
Публичное упоминание факта существования данного отряда было строжайше запрещено. Тем не менее, в кулуарах клубов лётного состава флота и раздевалках гарнизонных спортзалов иногда можно было услышать, как пилоты обсуждали между собой предположительные тактико-тактические характеристики неизвестных им типов звездолётов. Экипажи перехватчиков, ракетоносцев и транспортников обычно сходились в одном мнении: клиперы разведчиков были быстры и скрытны.
Многие офицеры слышали о них, но никто не видел — и потому вряд ли кто-то мог с уверенностью сказать, как именно эти разведывательные корабли выглядели и где конкретно базировались.
На Центральной базе Калиды, где находился штаб флота, служили пилоты перехватчиков, офицеры разведки, узла связи и старший командный состав службы снабжения. Полки тяжёлых испепелителей вражеских планет дислоцировались на самом большом острове. Их стартовые площадки были спрятаны от любопытных туристов в труднодоступной горной местности.
Старые модели звездолётов, вооружённые лазерными и фотонными пушками, стояли под открытым небом в постоянной готовности к старту, а наиболее поздние модификации, с аннигиляторами на борту, находились в огромных пещерах и гротах, вырубленных в гранитных скалах. Все они были подключены специальными трубопроводами к подземному заводу по производству антивещества.
Это полностью роботизированное предприятие было построено инженерно-строительной компанией «Майал Два», прибывшей на Калиду для выполнения работ из пределов одноимённого скопления звёзд Туманности.
Масштабное перевооружение флота созвездия Персей началось сразу по окончании Последней войны. Разгромив флот Возничего, командование Галактики Андромеда избавлялось от излишков боевой техники, распродавая её по бросовым ценам соседним малым созвездиям.
Наряду с тридцатью тяжёлыми аннигиляторами, в послевоенное время флот Алголи получил от соседей и относительно новые перехватчики, доведя ракетный парк «новой» техники до одной трети. Однако пять эскадрилий клиперов разведки не были частью послевоенной распродажи космической техники. Их передали соседям бесплатно, задолго до этого.
Лишь транспортная составляющая флота не претерпела качественных изменений: до перебазирования в пределы Алголи все её корабли летали в составе флота Альфы Персея Мирфака.

За несколько веков до описываемых событий Халяль, одна из планет звёздной системы супергиганта Мирфак, превратилась в административную столицу созвездия. Её купола из белого камня и металлокерамики сверкали отражённым светом гиганта, а тысячи башен, штабов и дворцов поднимались над облачным поясом словно окаменевшие копья.
Через несколько лет после этого Объединённый Департамент Обороны созвездия Персей вывел из её пределов основные силы боевого флота. Себе халяльцы оставили лишь одну дивизию ближних перехватчиков в составе двухсот кораблей.
Это решение Старый Капитан считал вполне разумным. Для него, дважды выжившего в катастрофах — сначала в тренировочном полёте на учебном истребителе, а потом через много веков, в инспекторском рейсе, когда судьба забросила его в технологический саркофаг, — страхи парламентариев были понятны, но не более того. Он умел видеть сквозь политику. Всё это уже было — и сотни лет службы, и чужие приказы, и чужие войны.
Парламентариям и сенаторам, а также министрам и руководителям всевозможных комиссий и комитетов, было неуютно руководить созвездием в близком соседстве с Адмиралтейством. Жившие рядом многочисленные военные начальники, под рукой которых всегда находились сотни тысяч головорезов-десантников, вселяли в сердца управленческого аппарата холодок, от которого не спасали ни каверзные законы, ни толстые стены сенатских залов.
Ни для кого из власть предержащих не было секретом, что в их галактике существуют созвездия, управляемые военными диктатурами. И таких диктатур было немало. Слишком немало для тех, кто дорожил иллюзией «народного правления». Принимая во внимание фактор опасности для демократического строя созвездия Персей, парламент принял решение перенести главные силы ударного флота со столичной планеты Халяль на удалённую Калиду.
Мирфак… смешное название, — подумал много лет назад Старый Капитан, ещё не старый, а лишь усталый пилот с тысячей рейсов за плечами. Впервые он пролетал траверзом этот супергигант на своём пути с передовой Кассиопейской базы М103 в сторону системы Капеллы, главной звезды созвездия Возничий. Тогда он вёз на убой очередной батальон «звёздной пехоты». Молодые лица, смех в кают-компании, запах дешёвого кофе — и неизбежная тишина впереди. Он смотрел на яркий диск звезды и думал:
Не только смешное, но ещё и глупое. Звучит как будто кто-то предложил „Мир, а в ответ услышал — „Фак. Грустно, но именно с этих слов и начинается каждая бессмысленная и беспощадная война трёх созвездий.
В памяти Старого Капитана такие отрывочные картины всплывали всё чаще. Иногда он не был уверен, чьи это были воспоминания — живого пилота, или того, кто спал веками в саркофаге и был возвращён к жизни чужой волей. Но в глубине души он понимал: это всё один и тот же человек. Он сам.
На Халяле, помимо множества штабов, разместился Советник по обороне созвездия. Им оказался отставной генерал. Этот генерал не был врагом армии, но и не являлся её горячим сторонником. Он был куда опаснее — прагматиком до мозга костей. Его задачей было контролировать баланс, сдерживать амбиции адмиралов и сглаживать страхи сенаторов.
Старый Капитан наблюдал за ним со сдержанным интересом. Слишком хорошо он знал таких людей ещё с прошлой службы: холодных посредников между мечом и пером, привыкших держать равновесие на грани. Для них война была цифрами в отчётах, графами в бюджетах и пунктами в политических декларациях. Для него же война навсегда оставалась тем, чем она была в реальности: запахом горелого металла, разгерметизированных отсеков и тел, уходящих в открытый космос.
Военное ведомство пригласило Старого Капитана послужить несколько десятков лет на Центральной базе Звёздного флота. Пригласило не случайно: тот, кто дважды выжил в катастрофах — считался живой легендой. Его имя давно кануло бы в летописи, но теперь он снова ходил по коридорам базы, и многие из молодых офицеров смотрели на него с тем странным уважением, которое обычно испытывают к героям из учебников.
Старый Капитан принимал это молча. Для него служба давно уже перестала быть честью или карьерой. Она стала просто продолжением существования, в котором каждый новый день — подарок, а каждая новая миссия — отсрочка от окончательной темноты.

Ветеран продолжал знакомиться с фотографиями военной техники прошлых лет в архиве и размышлял:
Сколько же раз, в прежние эпохи, «старший брат Мирфак» спихивал изношенную рухлядь Алголю? И всегда находились местные дельцы, которые за кулисами системного парламента убеждали народных избранников оплатить старые корабли. Без подкупа явно не обходилось. Кто проверял техническое состояние боевого крейсера «Джадид» перед его покупкой две тысячи лет назад? Как могло случиться, что маршевые двигатели родоначальника всего флота звёздной системы вышли из строя во время первого же перелёта? Что это было — наивность флотоводцев, безграмотность инженеров или же беспрецедентная коррупция политиков?
За полмесяца изучения архивных материалов в музее флота Старый Капитан понял, что попал в место службы, о котором и мечтать не мог. Никто его не тревожил, задач перед ним не ставил. Ему казалось, что о нём попросту забыли, и он сможет просидеть в этих залах ближайшие тридцать-сорок лет. Время уходило на чтение старых легенд о космических пиратах, на видеоматериалы о локальных конфликтах времён колонизации Калиды и её спутников.
«Что может быть лучше, — говорили жители Калиды, — чем получать удовольствие от чтения занимательной истории и зарплату при этом?»
Возможно, так бы оно и случилось. Но не судьба.
Одним безоблачным утром, когда утренний кофе был уже выпит, а для второй чашки ещё не пришло время, весь персонал музея вдруг засуетился. Смотрители и архивариусы бегали по залам и коридорам, наводя показную суету. Они начисто вылизывали витрины, стирали пыль даже с примитивных лазерных бластеров и дезинтеграторов, дюжинами валяющихся в подвале на полках хранилища. Даже миниатюрные роботы-пылесосы старались очистить ковровую дорожку парадной лестницы от розового песка.
Лишь наш герой, оценив про себя всё это движение как «броуновское», пожал плечами и остался сидеть в мягком кресле в глубине читального зала. Старый Капитан, не спеша, нажимал указательным пальцем кнопку встроенного в подлокотник пульта. В прозрачной призме голографического проектора перелистывались страницы древнего манускрипта. Старый Капитан с любопытством изучал методы казней, практикуемых местными колонизаторами на протяжении тысячелетий.
Он вращал перед собой трёхмерные эшафоты и дыбы, пыточные столы и «кресла допросов», колено-дробилки и решётки-жаровни, удивляясь изощрённой фантазии палачей. Настраивая мультихромную голограмму, он добавлял воксели, доводя картинку до пугающей чёткости. Настолько был увлечён этим жутким открытием, что не сразу заметил — в музее повисла тишина. Весь персонал застыл в ожидании какого-то важного события.
— Ты кто такой? — незнакомый голос заставил его оторваться от страницы.
Мерцающая голубым светом фигура облитого смолой преступника, повешенного много веков назад в железной клетке на всеобщее обозрение, застывала между героем и гостем.
— Старый Капитан. А ты? — ветеран войны поднялся из кресла и одним жестом сложил жуткую картинку.
— Я политический советник нового Командующего космическим флотом Калиды. А вон и сам Адмирал с супругой, — представился стройный мужчина средних лет.
На вид ему было лет двести пятьдесят. Осадка, короткая стрижка, гладко выбритое лицо и дорогой костюм, облегающий мускулистую фигуру, выдавали в нём бывшего военного. Лоск его кожи, ухоженные руки и уверенность голоса подсказали Капитану, что перед ним военный аристократ. Скорее всего финансист или аналитик разведки.
— И что привело столь «высокого» гостя в музей? — Капитан окинул взглядом Адмирала и, заметив, что тот мал ростом, поправил: — Точнее, «высокопоставленного». Уверен, он бывал здесь многократно ещё до назначения.
— Безусловно бывал, но без жены, — усмехнулся Советник. — Тогда он жил в казённой квартире, а не в огромном особняке. Резиденция Командующего — обязательный атрибут должности, и она должна соответствовать его высокому положению. Поэтому Его Превосходительство желают украсить дом произведениями искусства.
— Согласно вкусу супруги, очевидно, — съязвил Старый Капитан, кивнув в сторону общей суеты.
Супружеская чета стояла у стены, украшенной полотнами в дорогих рамах с батальными сценами. Хранитель музея заполнял формуляр на электронном планшете, а Адмирал время от времени прикладывал большой палец к экрану — каждый раз, когда очередная картина покидала зал.
— Да, ты прав, — кивнул Советник. — Новая хозяйка космодрома решила украсить служебное жильё по своему вкусу. Она надеялась найти здесь пейзажи или сцены из сельской жизни. В худшем случае — морской закат или развалины старинной крепости на холме. Но музей-то флотский, и что есть, то есть. Придётся украшать стены дворца разлетающимися на фрагменты звездолётами врагов.
— Насколько жилище временное?
– Думаю, лет на сорок, максимум пятьдесят. Адмирал уже предпенсионного возраста, и это его последнее место службы, – ответил Советник, неторопливо глядя на собеседника. – Ну а ты? На сколько лет тебя занесло к нам? Ты кажешься мне повидавшим на своём веку воином. Может, поделишься короткой историей, наиболее ярко тебя характеризующей?
– Запросто, – сказал Старый Капитан, быстро сообразив, что перед ним открывается редкий шанс повлиять на собственную судьбу. – Но расскажу не о себе лично. История произошла два века назад. Меня тогда она напрямую не коснулась, но могла повернуть ход событий последних двух столетий в совершенно ином направлении.
Он слегка помолчал, словно собирая мысли, и продолжил:
– Когда-то, ещё до войны, по долгу службы мне приходилось часто бывать на самой границе Пояса Ориона и созвездия Телец. Там находилось несколько пограничных баз, и одна из них, в районе Беллатрикса, особенно запомнилась. За очень короткий срок она превратилась из заштатного пограничного поста в настоящий транспортный узел. На её орбитах вырастали гигантские причальные комплексы, у которых рядами стояли новейшие транспортные корабли Военно-Космических сил соседнего, недружественного нам созвездия. Я насторожился. По косвенным признакам было ясно: воздух пропитан предстоящей войной.
– По каким признакам именно ты тогда понял, что война неминуема? – прервал рассказ Советник, явно заинтригованный.
Старый Капитан чуть кивнул и ответил:
– Я заметил, что новейшую военную технику начали размещать в местах, где её прежде никогда не было. На орбитах звезды Бетельгейз, сразу на нескольких планетах, появились передвижные станции наведения ракет дальнего действия. Для себя я сделал вывод: флотоводцы готовили удар по Тельцу с трёх направлений. Со стороны Ригеля и Беллатрикса атака была предсказуема, и мы к ней были готовы, но вот удар со системы Бетельгейз, был хитрым ходом. Правительство Тельца попросту не могло предусмотреть такой вариант.
Он тяжело вздохнул, вспоминая ту напряжённую атмосферу:
– А теперь вернусь к собственным наблюдениям. Активность вокруг Бетельгейз поначалу вызвала у меня тревогу, но со временем это чувство переросло в любопытство. Я часто шатался по их космодромам во время служебных визитов и обратил внимание, что на большинстве шаттлов не было оружия. Ни единой батареи. Это означало только одно: Военно-Космический флот противника, занявший несколько планет системы, не собирался расчищать себе плацдармы огнём, а значит – он был предназначен для чего-то другого.
Советник слушал его с предельным вниманием, не перебивая.
– Вернувшись на родную базу, – продолжил Старый Капитан, – я поделился своими наблюдениями со старым приятелем, офицером разведки. Тот выслушал меня и сказал: «Не умничай. О скоплении транспортных кораблей командованию давно известно». По секрету он добавил, что его руководство считает эти силы «флотом вторжения» и меры противодействия уже приняты. Особенно он подчеркнул: дальность полёта загруженных десантом кораблей Ориона ограничивалась Зитой Тельца. Поэтому наши командиры заранее укрепили её орбиту. На все планеты этой звезды, пригодные для размещения техники, были доставлены истребители и усилена система ракет-перехватчиков.
Старый Капитан криво усмехнулся, вспоминая слова друга.
«Так что ближайшая к агрессору Зита надёжно прикрыта», — пошутил тогда мой приятель из разведки. Но в его глазах, поверь, не было и намёка на веселье. Мы оба понимали, что игра идёт по слишком крупным ставкам, и на кону — будущее целых миров.
Я возразил, что только безумцы стали бы атаковать ближайшую к себе систему на безоружных транспортных звездолётах с полными баками топлива. Я, транспортник, пытался втолковать ему: пустые корабли Ориона вовсе не собираются высаживать десант на планеты скопления Гиады. Но разведчик лишь сухо пообещал передать мои «умозаключения» наверх.
Капитан сжал кулак.
— И всё, разумеется, пошло не по планам флотоводцев Тельца, — мрачно добавил он.
Советник остановил рассказ Старого Капитана:
— Я знаю, что произошло. Орион отправил небольшие, но превосходно подготовленные группы коммандос. Без единого выстрела они обезвредили охрану наших станций наведения ракет — как в системе Альдебаран, так и в рассеянном звёздном скоплении Гиады. Затем они погрузили эти комплексы на свои транспортники и без потерь покинули пределы «нейтрального» созвездия. Мы, конечно, оказались олухами. Нельзя было доверять охрану нашего оборудования местным пастухам. Это наш промах. Но, с другой стороны, стоит отдать должное противнику. Они сумели вычислить местоположение наших баз, разбросанных на огромном пространстве. В одном только скоплении Гиады — около четырёхсот звёзд, вокруг которых вращаются более пяти тысяч планет! И они не просто нашли их, но и бесшумно высадились, скоординированно подогнали транспортный флот и, как ты предсказывал, вывезли нашу технику в своё созвездие.
Это надолго отсрочило начало войны. Фактор внезапности был нами утрачен, и командованию Коалиции пришлось спешно корректировать планы вторжения. Кстати, я припоминаю твой прогноз. В то время я служил в Центральном штабе Коалиционных войск на должности Контролёра, отвечая за финансовую составляющую предстоящей войны от лица всей спиральной галактики Туманность Андромеды. Сам я военных планов не составлял, но по долгу службы изучал все аналитические материалы, связанные с предстоящей кампанией. Разведчики, аналитики и финансисты всегда работают в связке: первые добывают информацию, вторые интерпретируют её, исходя из своего понимания, а третьи подсчитывают, во сколько налогоплательщикам обойдётся та или иная затея.
— Так ты служил в пределах Калдвела Двадцать Три, на одной из тех гранитных глыб неподалёку от Аламака? — спросил Капитан.
— Да, — поморщился Советник, услышав простонародное название своего предпоследнего места службы. — Только мы называли её иначе. Официально эта безосная спиральная галактика именуется НГС Восемь Девять Один. Аламак тут вообще ни при чём. Центральный штаб всегда располагался в сердце Туманности, в районе М Тридцать Один. Лишь непосредственно перед часом «Ч» мы перенесли Временный командный пост в галактику, ближайшую к месту будущих боевых действий, и разместили его в силикатном грунте одного из астероидов. Замаскированный Командный пункт находился в полутора километрах от поверхности. На протяжении всей войны нас от врагов отделяло лишь нейтральное созвездие Персей.
— А что привело тебя сюда после войны? — поинтересовался Старый Капитан.
— То же, что и тебя. Все мы здесь дослуживаем, сбежав из родных созвездий, экономически истощённых затяжной войной. Восстанавливать разрушенное мы оставили патриотам, не так ли? — саркастически усмехнулся Советник. — В пределах созвездия Персей, всегда стоящего вне блоков и коалиций, жизнь течёт размеренно. Для таких ветеранов, как мы с тобой, не стремящихся карабкаться по карьерной лестнице, здесь самое место. Но я вижу, ты всё ещё носишь военную форму. Решил послужить и в этих войсках? Какие по счёту, если не секрет?
— На моей памяти — вторые, — ответил Старый Капитан.
— Что значит «на моей памяти»? — удивился Советник.
— А то и значит, что я не помню ни детства, ни юности, ни молодости. Словно я родился уже зрелым мужчиной и с тех пор старею. Подозрительно медленно.
— А я всё помню: и как окончил школу, и как учился на экономическом факультете университета, и как прошёл финансовую академию Военно-Космического флота, — отозвался Советник.
— Почему же ты не перевёлся напрямую из войск Андромеды в войска этого созвездия? Я встречал здесь нескольких ребят, с которыми воевал за Коалицию.
— Из регулярных войск я уволился сразу после войны, иначе не получил бы статус «ветерана» и прибавку к пенсии, которая к нему прилагается. А потом, скажу по секрету, зарплата Советника куда выше, чем у Контролёра. Времени свободного больше, а ответственности — меньше. Плюс привилегии: отпуск в полтора раза длиннее, перелёты в пределах созвездия бесплатные.
— Советник, — раздался голос Адмирала от огромного окна, из которого открывался вид на пирсы с боевыми звездолётами. — Нам пора.
— Ещё увидимся, — бросил Советник, прощаясь со Старым Капитаном. Не дожидаясь ответа, он направился к командующему.
— Непременно, — буркнул ему вслед ветеран Последней войны, вернулся в кресло и открыл следующую страницу.

Чёрно-белый карандашный набросок запечатлел деревянный столб, врытый в песчаный берег реки. Его вершину венчала горизонтальная перекладина. С четырёх концов крестовины свисали короткие цепи с металлическими крюками на нижних звеньях. На каждом крюке за рёбра был подвешен обнажённый мужчина. Руки мучеников были связаны за спиной грубой верёвкой. Оригинал рисунка, созданный ещё до космической эпохи, был плоским и отображался как картинка в левом нижнем углу голограммы. Витиеватая надпись под ней объясняла происходящее. Изящные изгибы тонкого пера пытались донести до зрителя, кем были жертвы палача и где произошла казнь. Язык письма казался Старому Капитану до боли знакомым, но, как он ни старался, прочесть надпись не смог. Трёхмерное изображение, созданное технологиями шестого тысячелетия, медленно вращалось перед глазами ветерана. Вся композиция напоминала карусель, но тела казнённых не подчинялись законам физики: центробежная сила не заставляла их отклоняться от вертикали.

Глава вторая. Исследователь.
Прошло несколько ярких дней и тусклых сумерек после встречи с Советником. Старый Капитан не смог бы точно вспомнить, сколько раз раскалённая Альфа Алголь затмевала тёплую Бету, а её размытая, остывающая сестра вырывалась вперёд юной родственницы, когда страсть к истории привела его в «запретные» закрома электронного архива.
«Запретными» они считались лишь условно. Всё упиралось в формальности, а те зависели от Департамента Проверки Прошлого Планетарной Службы Безопасности. Капитана не приняли бы во Флот астронавтом-инструктором, если бы местное командование не получило одобрения от Центрального Штаба Созвездия. Однако местная ПСБ медлила с выдачей «полного допуска», ожидая файл с подробной биографией ветерана.
— Что-то их не устраивает, — как-то на бегу обронил Смотритель музея. — Говорят, твоё прошлое туманно, словно вся Туманность Андромеды.
Этот разговор произошёл в одном из выставочных залов, где за толстым стеклом хранились кортик и фуражка офицера военно-морского флота с давно исчезнувшей планеты. Раритетам было более трёх тысяч лет, и они считались старейшими экспонатами музейной коллекции. Устав от бесконечного ожидания, Старый Капитан решил пойти на небольшую конфронтацию с «архивным червём» — Смотрителем, от которого каждый раз, когда тот открывал рот, исходил неприятный запах.
— Мне порядком надоели скучные истории о местной знати, которые ты рекомендуешь читать. Я устал от безделья, — заявил Капитан, преграждая путь вечно спешащему Смотрителю.
— Тебе нечем заняться? — удивился тот, распрямляя сгорбленную спину и глядя Капитану прямо в глаза. — Тогда разбери архивные файлы четвёртого и третьего тысячелетий и удали все дубликаты. Проще говоря, очисти память.
— У вас что, нет программы, которая делает это автоматически? — Капитан заподозрил, что скрюченная походка и зловонное дыхание Смотрителя связаны с больным желудком.
— Есть, но, если в двух одинаковых файлах есть хоть малейшее различие, она считает их разными и сохраняет оба.
— Ладно, постараюсь помочь. Но у меня нет доступа даже к пятому тысячелетию, а ты хочешь, чтобы я чистил четвёртое и третье. Система «Щит» блокирует мне всё, что глубже позапрошлого века.
— Вот, возьми ключ с моим электронным паролем, — ответил Смотритель, снимая с шеи тонкий шнурок с миниатюрной картой памяти. — Постарайся не потерять. С меня его строго спросят. Этот ключ откроет тебе всю историю цивилизации, вплоть до античных времён.
— Не боишься, что за такую доверчивость ребята из Секретной Службы тебя арестуют? — усмехнулся Капитан, принимая шнурок.
— Нет, меня уже уведомили, что ты воевал за победившую сторону. Ты — свой, и в этом никто не сомневается. Мне также известно, что разрешение на твой перевод в Космический Флот на должность инструктора может прийти в любой момент. Так что, пока ты в моём подчинении, сделай что-нибудь полезное.

В следующие несколько рабочих дней Капитан методично выискивал похожие файлы. Он удалял более поздние копии, оставляя только оригиналы. По крайней мере, он так понял свою задачу:
1. Найти исходную информацию.
2. Защитить её от удаления.
3. Остальное уничтожить.
Дойдя до первой половины сорок первого века, он наткнулся на несколько изображений, привлекших его внимание необычным штампом в левом верхнем углу. Скопировав незнакомые слова с красных оттисков, он прогнал их через поисковую систему и выяснил их значение.
«Совершенно секретно» — мерцало голубым светом на дюжине электронных копий.
Странно. Что может быть секретного в снимках, которым больше тысячи лет? — удивился Старый Капитан. Он увеличил одно из изображений и принялся внимательно его изучать.
Ребристая палуба межгалактического транспортного корабля была заставлена небольшими пластиковыми ящиками, накрытыми такелажной сеткой — такой же, что используется для грузовых перевозок и по сей день. Невозможно было определить, сколько ящиков находилось на палубе: широкоплечие солдаты с оружием в руках, сидевшие на пирамидах с ценным грузом, закрывали задний план. По снимкам также нельзя было понять ширину загрузки — фокусное расстояние камеры захватило лишь четыре метра пространства, не больше. Три могучих бойца отряда специальных операций, с поднятыми защитными стёклами карбоновых шлемов, улыбались в объектив.
— Лейтенант Грииз, — вслух прочитал Старый Капитан, едва разглядев имя, выгравированное на лобовой части шлема одного из солдат, и подумал:
«Хорошо, что в грузовом отсеке полумрак, и защитное стекло шлема автоматически увеличило прозрачность, иначе у меня не было бы ни единой зацепки. А так, брат, я тебя быстро найду через архив Совета Ветеранов Флота. Затем прослежу твою биографию и выясню, почему на снимке с обычными, на первый взгляд, ящиками стоит гриф „Совершенно секретно. Стоп, а это что?»
Капитан слегка сдвинул изображение вверх и в промежутке между широко расставленными ногами солдата, стоявшего слева от командира группы, заметил на одном из ящиков странный оттиск. На сером борту, прямо под электромагнитным замком, был выжжен неправильный пятиугольник. В его прямоугольной верхней части располагались две рыбы, лежащие «валетом», а в нижнем углу чётко читались две буквы: заглавная «А» и малая «л», рядом с которыми стояли три цифры — 380.
Лоб Капитана покрылся испариной. Он понял, что наткнулся на информацию исключительной важности.
«Эти трое сидят на штабелях ящиков с самым дорогим металлом во Вселенной. Альриш-380 из созвездия Северной Рыбы, в тридцать тысяч раз дороже Архида, который занимает второе место по ценности и добывается в пределах Кассиопеи. Один грамм этого вещества способен обеспечить работу ядерного реактора средней мощности в течение года, а период полураспада сверхтяжёлого элемента из Второго Острова Стабильности составляет почти миллион лет. Фотонное топливо, лежащее под задницами солдат и их командира, способно поддерживать боеспособность всего флота Космической Коалиции на протяжении веков. Вот в чём разгадка небывалой активности боевых кораблей союзников во время войны. Мы с кассиопейцами просто перелетали флот Тельца! Но как десантному подразделению удалось добыть на Рыбах такое количество ценного груза? И главное — куда они его доставили? Где эти ящики сейчас? Если кто-то узнает, что я видел эти документы и понял, что на них изображено, мне не прожить и часа».
Эта мысль отнюдь не обрадовала ветерана Последней войны. Он понимал, что скрыть факт знакомства с материалами не удастся.
«Административного доступа к базам данных у меня нет, так что я не смогу замести следы открытия этой папки. Слишком стар для таких кибернетических фокусов. Пробел в знаниях в этой области необъясним. Может, удалить весь файл? Но как быть со следами его существования? Лучше оставить всё как есть и вернуться к поискам позже. Срок уничтожения файла ещё не наступил, а если начнут задавать вопросы, прикинусь дураком и скажу, что случайно наткнулся на снимок».
Понимая, что копировать или пересылать материалы на личную почту нельзя, Капитан постарался запомнить как можно больше деталей изображений, после чего закрыл папку с загадочными ящиками.
Миниатюрная пассажирская торпеда на автопилоте неспешно скользила к дому, расположенному в подводном гарнизонном посёлке для холостых офицеров. Мимо проплывали океанские рептилии, коренные обитатели планеты, мирно сосуществующие с пришельцами из другого созвездия. Глубина была небольшой, расстояние до дома — пустяковым, и одинокий пассажир мог позволить себе не следить за подводной обстановкой. Игнорируя местных жителей Калиды, Старый Капитан мысленно составлял план дальнейших действий:
1. Найти данные о лейтенанте Девиде Гриизе. Для чего:
а. Проверить архив наградного отдела Ветеранской организации. Вероятность того, что за этот подвиг его наградили Высшим Орденом созвездия Персей, близка к стопроцентной. В том, что он и его бойцы совершили подвиг, сомнений нет.
2. Проследить его дальнейшую карьеру — возможно, она как-то связана с судьбой Альриша. Если нет, то перейти к пункту три.
3. Найти место хранения украденного металла или его остатков.
а. Можно смело ставить годовую зарплату на то, что Грииз и его команда стащили его у Рыб. Никто добровольно не расстался бы с таким богатством.
б. За всё время службы я не слышал о существовании в нашей Туманности заводов по производству изотопа 380.
4. Моя задача — «украсть краденое у воров» и скрыться в безопасном месте. Отсюда вытекает пункт пять, который должен предшествовать четвёртому.
5. Найти безопасное место, где:
а. Меня не найдут.
б. Я смогу наладить торговлю изотопом.
в. Приятный климат и привлекательные местные жительницы.
Торпеда автоматически присосалась к входному люку. Старый Капитан поблагодарил автопилот по имени Люси и заказал её обслуживание на половину восьмого вечера.
— Куда поплывём? — мелодичным голосом спросила торпеда.
«Говно плавает, а подводные аппараты ходят», — хотел ответить ветеран, но осёкся. Он знал, что искусственный интеллект не оценит его грубоватый солдафонский юмор, а то и вовсе обидится или, хуже того, попробует ответить плоской шуткой, усугубив неловкость. Капитан замер на пару секунд, погружённый в размышления.
«Откуда мне знакома эта дурацкая шутка? Ни в Туманности, ни в других галактиках я её ни от кого не слышал. Я вообще никогда не жил у моря. Видел океаны на других планетах, но только пролетая над ними».
— В городскую библиотеку, — ответил он после паузы.
— Неожиданный выбор. Я никогда не доставляла тебя туда, — заметила Люси, задраивая люк и отчаливая от шлюза дома Капитана.

Адмирал и Советник обсуждали план предстоящих встреч Командующего флотом планеты с членами Военного Совета созвездия в просторном кабинете, расположенном в стеклянном шаре на вершине массивного здания Командного пункта.

Большой Сбор Адмиралов должен был состояться на следующей неделе, и у Советника накопилось несколько уточнений для своего командира.
— Адмирал, вы упомянули, что планируете обсудить вопросы обороны нашего созвездия с командующими флотами Мирфака и Менкиба. Я рекомендую также включить в список встреч недавно назначенного командующего звёздной системой Атикс. Это молодой и весьма перспективный контр-адмирал.
— Поясните, — лаконично отозвался Командующий.
— Атикс — ближайший сосед Туманности, а флот Андромеды — сильнейший во Вселенной, что Последняя война лишь подтвердила. Весь командный состав Атикса проходил стажировку именно в том флоте. Есть высокая вероятность, что на следующих выборах Главнокомандующего силами Персея протекционизм Туманности сыграет ключевую роль. До выборов осталось всего семь лет. Не стоит забывать и о кассиопейской звезде М-76, что находится буквально «за углом» от Атикса. Это ещё больше укрепляет позиции нового командующего. У него, я уверен, есть весьма полезные связи. Вы не претендуете на пост Главкома, но именно он будет решать, прослужите ли вы в этой уютной гавани до пенсии следующие сорок лет или будете отправлены на заслуженный отдых раньше, чем планируете.
— Хорошо. Подготовьте максимально полную информацию о перспективном контр-адмирале. Включите в доклад сведения личного характера: его интересы, пристрастия, хобби. С остальными командующими я хорошо знаком. Также надиктуйте мне официальную речь для выступления перед членами совета, неофициальную — для Большого банкета и пару остроумных тостов для застолий в узком адмиральском кругу. И впредь не напоминайте мне о могуществе флота Туманности. Я прекрасно знаю, что при диаметре в двести тысяч световых лет и более чем трёхстах миллиардах звёзд можно позволить себе не только сильнейший флот Вселенной, но и многое другое.
— Слушаюсь, Адмирал. Кроме того, я подготовлю для вас информацию о политической обстановке в каждой звёздной системе, соседствующей с нами. В моём досье будут данные на всех начальников штабов и первых заместителей лиц, которых вы указали для встреч.
— Как вы знаете, главная тема Сбора Адмиралов — определение стратегической линии Департамента Обороны Созвездия на следующий век. В связи с этим я предлагаю придерживаться консервативной концепции развития и выступить за сохранение Персеем нейтралитета. В подготовленной речи я обозначу основные преимущества этого статуса, упомянув один-два незначительных недостатка.
— Согласен. Подготовьте основные тезисы доклада, я ознакомлюсь и, если потребуется, внесу правки. Это будет наш первый совместный Сбор, надеюсь, он пройдёт без неожиданностей, и мы сработаемся. В ближайшее время вам предстоит много работы. Я хочу, чтобы вы готовили все мои встречи на высшем уровне. Обращайте внимание не только на военных, но и на перспективных гражданских руководителей центральных органов управления. В оставшееся до отставки время я хочу подготовиться к карьере политика и встретить новый век уже в новом качестве.
— Адмирал, для успешной трансформации из боевого командующего флотом звёздной системы Алголь в крупного политического деятеля масштаба нашего созвездия мне придётся долгое время перерабатывать огромный поток информации из десятков звёздных систем Персея. К этому нужно добавить мониторинг политических изменений у наших ближайших соседей. Вы сами знаете, как важно понимать, «в какую сторону дует космический ветер» из Туманности Андромеды. Не менее значимы события в Кассиопее, да и Треугольник заслуживает внимания — он тоже может преподнести сюрпризы. Особый контроль нужен за Возничим, запросившим мир. Сегодня они зализывают раны, но, восстанавливая разрушенные города, они параллельно возрождают военную промышленность. Из наших соседей, пожалуй, только Телец и Овен не требуют столь пристального внимания.
— Оба эти созвездия основательно дискредитировали себя во время Последней войны. Телец — своей небоеспособностью, а Овен — откровенной симпатией к Тельцу.
— Всё, что ты сейчас сказал, полностью соответствует моим ожиданиям, — отозвался Командующий. — Но я чувствую, ты к чему-то подводишь. Переходи к сути: что тебе нужно для успешной реализации твоего плана?
— Для сбора и обработки информации мне необходим толковый аналитик, — ответил Советник.
— Хорошо. Я отдам распоряжение начальнику разведки флота, он подберёт тебе подходящего офицера, — согласился Командующий.
— Адмирал, мне не нужен военный аналитик, прошедший подготовку в планетарном межведомственном разведывательном центре. Эти ребята отлично разбираются в тактике вражеских флотов, знают, какое вооружение несёт тот или иной ракетоносец, и даже могут с вероятностью 0,8 предсказать место следующей атаки или вектор развития ионного оружия. Они способны дать точный прогноз, например, будет ли Орион строить ударный флот или выберет транспортно-десантный путь развития своих космических сил. Они объяснят, зачем Близнецам столько тяжёлых звёздных истребителей большого радиуса действия. Но такие аналитики мне не нужны.
— Я понимаю: ты уже выбрал себе помощника, и кого бы я ни предложил, ты его отвергнешь. Верно?
— Вы правы. Мне нужен офицер, которого я встретил в музее флота две недели назад.
— Два вопроса, — сказал Командующий. — Первый: почему ты так долго тянул с этой просьбой? Я мог отдать приказ о его переводе в тот же день. Второй: почему именно он? Мне не всё равно, кто будет работать в кабинете рядом со мной.
— Это время я потратил на получение и изучение его персонального файла. Документы из Службы Безопасности созвездия Персей поступили всего три дня назад, а от их коллег из Туманности — неделю назад.
— Личные файлы офицерского состава — это совершенно секретная информация пятого подуровня. У тебя есть допуск к секретным материалам, но только до третьего подуровня. Кто дал тебе право запрашивать архивы Службы Безопасности созвездия?
— Прошу прощения за превышение уровня допуска, Адмирал. Отправляя запрос в Центральный офис, я использовал ваше имя. В своё оправдание скажу, что счёл это необходимым, прежде чем озвучить просьбу. Я должен был убедиться в абсолютной лояльности кандидата.
— Хорошо, — сухо произнёс Командующий, недовольно поморщившись. — А как ты убедил Секретную Службу Туманности Андромеды — или, как вы её называете, ССТА — поделиться персональным файлом ветерана их космического флота? Я правильно понял, он ранее воевал за них?
— Чтобы получить его биографию из офиса ССТА, я задействовал старые связи, — начал Советник, заметив недоверие во взгляде командира и решив уточнить. — Финансовое лобби — это своего рода закрытый клуб, сообщество, где члены поддерживают друг друга независимо от ведомственной принадлежности. В Туманности есть только одна правительственная Академия бюджетного управления. Её выпускники служат во всех силовых и государственных структурах. Независимо от того, учились ли мы вместе, если кто-то из нас выходит в систему закрытой связи под своим именем, помощь будет оказана. Я не связывался напрямую с ССТА и не контактировал с офицерами контрразведки. Я отправил запрос в их бухгалтерию, и через два дня мне сообщили, что файл найден и передан из архива одной спецслужбы в архив другой. А наших я убедил прислать мне нужную информацию, как уже сказал, прикрывшись вашим именем. Ещё раз прошу прощения за это.
— И что ты выяснил? — спросил Командующий, не отвечая на извинения.
— Офицер, которого вы встретили в музее, обладает уникальной биографией. С конца двадцатого века по середину двадцать первого он служил военным лётчиком в армиях нескольких государств и частных военных компаний на Земле — третьей планете Солнечной системы, на самой периферии Млечного Пути. Будучи профессиональным военным с юных лет, он попал в аварию во время одного из полётов и был введён в искусственную кому. По причинам, не указанным в его биографии, было принято решение заморозить его в криогенной установке для сохранения и оживления в далёком будущем. Медицина того времени считала, что однажды наступит эра, когда люди смогут жить без болезней. Поэтому многие состоятельные, но тяжело больные земляне платили огромные суммы за шанс продлить своё существование через столетия.
— Но с тех пор прошло не несколько веков, а несколько тысячелетий, — удивился Адмирал. — Почему его не реанимировали раньше?
— Дело в том, что те, кто добровольно соглашался на заморозку, указывали в завещании примерную дату оживления, надеясь застать своих потомков. Они заранее оплачивали не только криогенное хранение, но и процесс возвращения к жизни. Наш же офицер был помещён в анабиоз по решению своего командира, и фонд помощи лётчикам бесконечно поддерживал его состояние. Средств на реанимацию никто не выделял. Солнце остыло, земляне расселились по Вселенной, а он три тысячи лет передавался из одного криогенного хранилища в другое. Это могло продолжаться вечно, но надвигалась большая война, и флоту моей родной Туманности внезапно понадобились десятки тысяч пилотов звездолётов. В спешке начали готовить молодёжь, но добровольцев не хватало. Поскольку наша демократия исключает принудительный призыв, стали искать всех, кого можно. Дошла очередь и до криогенных хранилищ. При его оживлении в мозг ввели электроды и загрузили знания, необходимые командиру боевых и транспортных кораблей. Кроме того, ему внедрили три языка в отдел мозга, отвечающий за речь. Поэтому он свободно владеет андромедским, кассиопейским и языком Возничего.
— А зачем ему язык Возничего? — удивился Адмирал.
— Он быстро вошёл в строй командиров звездолётов — очевидно, сказались навыки прошлой жизни. Ещё до войны он успел полетать в межгалактическом пространстве, в том числе на грузовых маршрутах между Андромедой и её соседями. Его планировали сразу после оживления отправить в бой, что и сделали с началом войны. Судя по отзывам командиров частей, где он служил, никто не ожидал, что он выживет. Считали, что размораживают очередной расходный материал. Ему даже не стали восстанавливать память. С событиями последних трёх тысячелетий он знакомится сейчас, листая энциклопедии в нашем музее. Сначала я не понял, почему он сказал, что родился уже взрослым. Смысл этой фразы стал ясен только после изучения его биографии.
— Согласен, он уникален в своём роде, но не за знание трёх языков ты выбрал его в помощники, — Адмирал не скрывал своего скептицизма.
— Конечно, нет. Он поделился со мной одним предвоенным наблюдением и выводом, который, если бы к нему прислушались, мог бы предотвратить колоссальные жертвы и финансовые потери. Война могла закончиться на век-полтора раньше.
— Надеюсь, это не его послевоенные фантазии в духе диванного стратега, который рассуждает, как следовало поступить в том или ином сражении, — саркастически заметил Адмирал.
— В том-то и дело, что нет. Во-первых, я сам вспомнил, что видел его меморандум. Во-вторых, пока ждал его файл, я нашёл в архиве Музея войны Коалиции его рапорт среди предвоенных сообщений разведывательного отдела.
— Убедил. Бери своего «заново рождённого» офицера в помощники. Надеюсь, мы не пожалеем об этом решении — ни ты, ни, главное, я, — подвёл итог Адмирал.

В половине восьмого вечера Старый Капитан заметил на экране обзора окрестностей, как беспилотная пассажирская торпеда Люси причалила к наружному люку его дома. Офицер быстро надел форму, схватил рабочий планшет и шагнул в переходной тамбур. Спустя двадцать минут он уже стоял у причального дока библиотеки. Трёхэтажное здание из голубого стекла и металлопластика возвышалось на уступе подводной скалы. Из любой точки этого храма знаний — будь то читальный зал, уютное кафе или просторное фойе — открывался завораживающий вид на сумеречный каньон, уходящий в многокилометровые глубины океана. Из мрака подводного мира порой выплывали причудливые хищники, охотящиеся за мелководными обитателями водных просторов. С противоположной стороны от промытого подводной рекой ущелья простиралась песчаная долина, местами покрытая яркой разноцветной растительностью.
Какая красота, — подумал Старый Капитан, озирая окрестности с верхнего этажа библиотеки. — Жаль будет покидать это место. Но если я найду драгоценный металл, вывезенный с Рыб — а я сделаю всё, чтобы его найти, — мне придётся искать надёжное убежище в другом созвездии.
Ветеран флота Туманности занял место перед голографическим проектором и подключился к базе данных участников Последней войны Андромеды. Его статус ветерана открыл доступ к электронному архиву отдела наград. Первый же запрос по фамилии Грииз дал результат. Короткая строка гласила:
«Офицер отряда специальных операций Дэвид Грииз за совершённый подвиг награждён Орденом Капитанов Туманности с Мечами и представлен к очередному воинскому званию».
Следующая запись с той же фамилией была обрамлена траурной рамкой. Краткий некролог сообщал, что капитан Дэвид Грииз погиб при трагических обстоятельствах. С одной стороны, Старого Капитана обрадовало, что у него появились зацепки, но с другой — он был разочарован скудостью информации. Откинувшись на спинку кресла, он задумался:
За что Грииз получил награду — не указано. При каких обстоятельствах погиб — тоже. Был ли он убит или погиб сам? Если убит, то кем и за что? Нельзя исключать, что он мог погибнуть случайно: во время восхождения на гору, утонуть в глубоководной впадине, покончить с собой или умереть от передозировки. Вариантов масса. Или его могли убрать свои, чтобы замести следы операции. Не исключено и вмешательство внешних врагов. Северные Рыбы могли отправить группу дознавателей, которые пытали его, выбивая сведения о местонахождении их металла или о том, кто из их осведомителей выдал расположение завода по его производству. Так или иначе, эта линия поиска — тупик. Попробую найти имена других участников операции по дате награждения. Обычно, когда одного героя награждают высшим орденом, других отличают наградами меньшего достоинства или повышением в звании.
Введя в поисковик дату награждения Грииза и ключевое словосочетание «Орден Правительства», Старый Капитан ухватился за новую ниточку запутанного клубка.
Есть! Вот двое из них! — Обрадовался он.
За неоценимый вклад в укрепление обороноспособности Туманности Андромеды бойцы взвода специальных операций Иен Маккормик и Патрик Виллис награждены Орденами Лейтенантов Правительства с присвоением обоим звания лейтенанта.
Решив, что на сегодня он собрал достаточно информации, Старый Капитан вызвал подводное такси.
Нельзя за один раз вытягивать слишком длинную нить из запутанного клубка. Кто-нибудь может заметить, что я активно пытаюсь его размотать и связать себе тёплый свитер. Господи, откуда у меня в голове такие сравнения? Какой клубок? Какой свитер? Что значит „связать? — Мысли в голове ветерана хаотично сменяли друг друга, пока он ждал в тамбуре прибытия пассажирской торпеды.
Следующий рабочий день ветеран Последней войны начал с изучения экономической истории созвездия Персей. Показатели биржевой активности и фондовых рынков девятисотлетней давности зафиксировали резкий скачок буквально через год после награждения Грииза и его команды. С тех пор кривая макроэкономических показателей созвездия неуклонно ползла вверх, а вместе с ней росло благосостояние персейцев и инвестиционная привлекательность региона. Чтобы окончательно подтвердить свою догадку, Старому Капитану оставалось проверить аналогичные показатели созвездия Рыбы за тот же период, но в музее флота на Калиде таких данных не оказалось. Выход во Вселенскую базу данных из военного интранета был слишком рискованным: «Большой брат» в лице Планетарной Службы Безопасности мог в любой момент отследить такую попытку и сделать оргвыводы.
Будем считать, что нынешнее плачевное экономическое состояние Северной и Западной Рыб — прямое следствие потери ими почти тысячу лет назад запасов стратегического сырья, — подвёл итог этому направлению поисков Старый Капитан.
Теперь нужно найти следы Маккормика и Виллиса в Туманности или нашем созвездии. Их награждали в звёздной системе Альфераца — вот приказ о присвоении им офицерских званий», — мысленно комментировал свои находки Капитан, перелистывая электронные страницы досье давно почивших ветеранов. — «Интересное совпадение: их произвели в офицеры почти сразу после смерти командира Грииза. А вот приказ о переводе лейтенантов в созвездие Персей. Необычно, но, учитывая последовавший за этим экономический подъём Персея, вполне объяснимо. Теперь ясна комбинация Туманности. Украв Альриш у Рыб, мои соотечественники решили спрятать его подальше — не в своей огромной спиральной галактике, а в небольшом соседнем Персее. Учитывая, что Рыбы никогда не воевали с Туманностью, они могли подать иск в Межгалактический трибунал. Этот судебный орган, чьим решениям подчиняется вся Вселенная, находится в Теребеллуме — небольшом астеризме из четырёх звёзд в созвездии Стрельца. Стрелец, хоть и невелик, но, будучи центром Млечного Пути, оказывает значительное влияние на галактическую политику. А она не упустила бы шанс поставить на место главного конкурента в борьбе за доминирование во Вселенной. Андромедцы прекрасно понимали, что из-за обиды Рыб никто не стал бы развязывать войну, но терять репутацию им не хотелось. Поэтому Альриш спрятали здесь. Мне осталось выяснить, где именно. Найду следы новоиспечённых лейтенантов — найду и украденное сокровище.
Что мне о них известно? То же, что о любом офицере во Вселенной. Получив право командовать, ты автоматически попадаешь в списки участников ежегодных офицерских обедов и платишь взносы на поддержание этой традиции. Это неизбежно фиксируется в финансовых отчётах, — Капитан с удовольствием потёр ладони. — Финансовая база данных очищается раз в тысячелетие. У меня есть ещё целый век, чтобы найти точное место их службы. Тянуть не стоит, но слегка „придержать коней не помешает. Коней? Кто такие эти кони?
— Кажется, твоё безделье закончилось, — вместо приветствия бросил Смотритель музея, подходя к любимому креслу Капитана. — Тебе приказано явиться в штаб флота на приём к Советнику Адмирала.
— Что ему от меня нужно? И с какой стати гражданский Советник мне приказывает? — спросил Старый Капитан, закрывая списки «Легиона ветеранов».
— Приказ поступил от начальника штаба флота. Ты переведён в его распоряжение, но работать будешь непосредственно с Советником, — пояснил Смотритель.
— Тогда будь здоров, — поднимаясь из кресла, отозвался ветеран Последней войны и направился к выходу.
— И ты, — бросил вслед пожилой Смотритель и мелкими шагами засеменил в архивный отдел музея.

Глава третья. Аналитик Командующего.
Планета Калида. Чуть позже.
Вход в монолитное бетонное здание штаба флота, увенчанное стеклянным шаром офиса командующего, охраняли два андроида. Ничего не выражающие лица человекоподобных бойцов были снабжены очень выразительными глазами с голубой радужкой, способными видеть в полной темноте. Одетые в церемониальную униформу солдаты не имели при себе оружия, в нём не было никакой необходимости. Зачем вооружать андроидов на крохотной Калиде, спрятавшейся на дальней орбите Алголи, если у всего созвездия Персей от зарождения Вселенной не было врагов.
Однако, так как планетарные уставы гарнизонной службы каждого созвездия требовали выставления охраны у всех инфраструктур военных баз, молчаливые близнецы-андроиды стояли у каждого входа, будь то штаб, склад, подземный бункер или стартовая площадка звездолётов.
- Пропуск, - вежливо сказал охранник с одной волнистой полоской на нагрудном шевроне и выставил вперед руку с Лазерным Считывающим Устройством.
Старый Капитан сделал шаг навстречу к ЛСУ и сканер мгновенно счёл информацию с чипа прикреплённого к левому нагрудному карману лётного комбинезона.
- Подуровень Секретности Три. Проводи офицера, - сказал старший боец своему напарнику и тот нажал на кнопку открытия дверей, расположенную на стене за его спиной.
Старый Капитан проследовал за охранником до стеклянного лифта, который довёз их обоих на пятый, верхний этаж здания.
- На этом этаже располагаются только офисы старших офицеров, Вы будете первым, кто в звании Капитан будет работать в непосредственной близости к Командующему, - проинформировало ветерана Последней войны человекоподобное существо.
- Давно ты служишь в охранном подразделении? – поинтересовался гость.
- Я был создан служить в нём, - невозмутимо ответил андроид.
- Я так и понял. Боевые андроиды, пока их не спрашивают, рта не раскрывают.

Искусственный боец не ответил, но и не обиделся. Программисты заложили в головы роботов службы охраны командного состава чуть больше интеллекта, чем в их боевых собратьев, но с чувствами андроидов заморачиваться не стали.
Кабинет Советника был огорожен стеклянными стенами, впрочем, как и все остальные офисы пятого этажа. Советник ходил по кабинету и разговаривал сам с собой. При приближении Старого Капитана и его сопровождающего двери его офиса автоматически разъехались в разные стороны.
Как только Старый Капитан вошёл в дверной проём, Советник прекратил диктовать речь Командующего своему электронному секретарю и сказал охраннику:
- Ты можешь вернуться на пост.
Двери офиса закрылись, а стёкла стен мгновенно потеряли свою прозрачность. Они не только покрылись изморозью, но и потемнели. Серая дымка полностью скрыла за собой присутствие находящихся за ней собеседников.
— Как самочувствие? Как настроение? Не надоело бездельничать в музее? — сыпал вопросами Советник, пока гость осматривался. В воздухе кабинета витал легкий аромат синтетического озона — типичный для климат-контроля шестого тысячелетия, где даже молекулы воздуха подстраивались под эмоциональное состояние собеседников, успокаивая нервы или бодря разум.
— Отлично, отлично, да, — лаконично ответил ветеран, все еще не понимая, зачем его вызвали в штаб. Он опустился в кресло, которое мгновенно адаптировалось к его телу, используя нано-волокна для идеальной поддержки, словно обнимая тело в невесомости далекого космоса.
— Раз так, это значительно упростит нашу беседу.
— О чем?
— О твоем будущем, — ответил Советник, активируя голографический проектор на столе. В воздухе материализовалась трехмерная карта созвездия Алголь, где звезды пульсировали как живые сердца, а траектории флотов искрились гиперпространственными туннелями. — Я уполномочен Адмиралом предложить тебе должность аналитика Командующего флотом созвездия Алголь. Согласен ли ты променять кресло инструктора звездолета на место в офисе рядом с моим, где нейро-сети шепчут данные прямо в разум?
— Я? Аналитиком? Ты шутишь? — усмехнулся Старый Капитан, чувствуя, как его имплант в виске слегка вибрирует, синхронизируясь с эмоциональными алгоритмами комнаты. — Я ничего не смыслю в штабной работе, не говоря уже об аналитике. Мне придется долго учиться, прежде чем я выдам анализ, достойный адмиральских ушей, в эпоху, когда ИИ предсказывают войны за световые годы.
— Скромность украшает мужчин, — лукаво улыбнулся Советник, и его глаза на миг вспыхнули синим свечением — признак кибер-усиления, распространенного в шестом тысячелетии для чтения микровыражений. — Эта черта мне нравится в людях. Но ты себя недооцениваешь. У тебя отлично развиты логика, память и наблюдательность. О предвоенном развертывании транспортного флота Возничего вблизи созвездия Телец знали штабы всех уровней огромной Туманности, но ни один из тысяч аналитиков не предугадал развитие событий. Никто даже устно не предположил того, что ты изложил в своем меморандуме, отправленном через квантовые каналы связи. Это значит, что ты всю жизнь занимался не тем, блуждая по галактикам вместо того, чтобы разгадывать их загадки из центра командования.
— Я так понимаю, если у меня не получится освоить новую профессию, кресло инструктора звездолета останется за мной? — сомнения не отпускали ветерана, и он невольно коснулся запястья, где пульсировал браслет-имплант, отслеживающий биометрию и предлагающий нейро-успокоительное в моменты стресса.
— Ты всегда сможешь вернуться на стартовую площадку, — заверил Советник, махнув рукой, и голографическая карта сменилась изображением Калиды — крохотной планеты с искусственными океанами, где гравитационные поля создавали иллюзию вечного лета. — Но я уверен, этого не случится. И раз уж ты здесь, мы можем начать твое обучение новой профессии прямо сейчас. Записывай, если хочешь, или подключи нейро-рекордер.
— Обойдусь. У меня в голове занято не больше трех четвертей памяти, так что туда еще влезет не меньше семисот терабайт информации — в эпоху, когда человеческий мозг слит с облачными хранилищами через квантовые нейроны. Грузи, я слушаю, — Старый Капитан удобно устроился в кожаном кресле напротив дивана Советника, чувствуя, как пол под ногами слегка вибрирует от работы гипердвигателей где-то в недрах планеты.
— Отлично, — усмехнулся бывший контролер финансов флота Андромеды, и его голос эхом отразился от акустических полей комнаты, предназначенных для полной конфиденциальности в мире, где шпионы могли скрываться в субатомных частицах. — Для начала я расскажу в общих чертах, что такое аналитика и на чем она базируется. Первый постулат, который я рекомендую запомнить:
Аналитика — это вывод нового знания на основе ранее известного, без обращения в каждом случае к опыту, а с применением законов мышления, усиленных алгоритмами ИИ шестого тысячелетия.
Второе: начальной ступенью аналитики является традиционная логика, главная задача которой — определить путь от предпосылок к истинному значению предмета размышления, учитывая вероятностные модели многомерных реальностей.
— И третье: для глубокого понимания нюансов изучаемых политических процессов и точного прогноза их развития необходимо учитывать связь конкретного события с другими аспектами явления, вплетая их в многомерную модель реальности, где квантовые вероятности пересекаются с потоками данных из нейро-сетей, — Советник сделал паузу, наблюдая, как голографический интерфейс на столе выводит потоки информации в виде пульсирующих нейронных связей, отражая сложность галактических взаимодействий.
— А попроще нельзя? — спросил Старый Капитан, скрестив руки и бросив взгляд на мигающий имплант на запястье, который синхронизировал его биоритмы с ритмом комнаты, настроенной на максимальную концентрацию.

Советник опустился на диван, чья поверхность из нано-материала тут же подстроилась под его позу, обеспечивая идеальный комфорт. После короткой паузы, наполненной едва слышным гудением квантового процессора, встроенного в стены кабинета, он продолжил:
— Можно и попроще. Слово «аналитик» родственно слову «анализ», а оно, в свою очередь, сродни «анализам». Отсюда начинающий аналитик может сделать простейший вывод: ты — лаборант, собирающий пробы для изучения здоровья организма или состава вещества. В нашем случае организм — это галактика, а вещество — потоки информации, циркулирующие через гиперпространственные каналы.
Рассмотрим первый вариант, он ближе к живым существам. Лаборант берет предписанные врачом анализы — кровь, мочу, кал, реже слюну или другие биоматериалы — и изучает их, опираясь на знания и опыт. Его работа дает вывод о переизбытке или недостатке лейкоцитов, эритроцитов и других показателей. Лаборант сравнивает их с прошлыми данными, отмечая динамику изменений. Ты — этот лаборант. Твоя задача — ежедневно анализировать открытые источники, данные разведки и нейросетевые прогнозы по заданной теме. Все материалы должны быть систематизированы: ты составишь экскурс в прошлое, выстроишь логическую цепочку развития событий и, с учетом вероятностных моделей шестого тысячелетия, объяснишь, почему это произошло, и дашь прогноз на будущее.
С кем работает лаборант? Кто следующий в цепочке? — Советник намеренно упрощал, понимая, что примитивные аналогии помогут Капитану быстрее вникнуть в профессию. Голографический экран над столом сменил изображение на схему иерархии: от лаборанта к медсестре, затем к врачу, где каждый уровень подсвечивался разными цветами, символизируя сложность принятия решений. — Сертифицированная медсестра. Она изучает результаты лаборанта, ставит предварительный диагноз и дает рекомендации. Над ней — врач, вершина иерархии, который принимает окончательное решение о лечении, прислушиваясь или нет к советам медсестры. Знаешь, что врач почти никогда не делает? Не сомневается в анализах лаборанта. Так же и аналитики: их выводы командование редко ставит под сомнение, но к словам советников адмиралы относятся скептически.
От десятиминутной речи у Советника пересохло в горле. Он коснулся подлокотника дивана, и из скрытого отсека с легким шипением выехал контейнер с минеральной водой, синтезированной из рециркулированных молекул планеты. Советник сделал пару глотков, и его голос, усиленный акустическими полями комнаты, продолжил звучать четко, несмотря на усталость.
— Запомни: главный вопрос, на который должен ответить аналитик, — это «и что из этого?». Если не можешь ответить, не начинай писать. Следующий совет: никогда не опирайся на один источник. Как лаборант берет несколько проб, так и ты должен проверять данные из разнополярных информационных агентств — от официальных каналов созвездия до подпольных нейро-стримов, циркулирующих в темных уголках галактической сети. Только так твой вывод будет непредвзятым, как требует протокол анализа шестого тысячелетия.
— Насколько они должны быть различны? Приведи пример, — впервые за последние полчаса вставил слово Старый Капитан, задумчиво глядя на голографический дисплей, где потоки данных из галактической сети вихрились, словно звезды в гиперпространственном прыжке.
— С чем ассоциируется у тебя кровь? — спросил Советник, активируя нейро-интерфейс на столе, который спроецировал в воздухе символы четырех стихий, переосмысленных в шестом тысячелетии как информационные потоки.
— С революцией, — ответил Капитан, чувствуя легкую вибрацию импланта на виске, синхронизирующего его мысли с аналитической системой комнаты.
— А моча?
— С чем-то нейтральным, но не очень приятным.
— Скажем, с центристами. А кал?
— С фашизмом, однозначно. В лучшем случае — с правыми радикалами.
— Ну, а слюна, очевидно, с желтой прессой? — подхватил Советник, поняв логику Капитана, и его глаза сверкнули кибер-усилением, уловившим легкую усмешку собеседника.
— Точно, — рассмеялся начинающий аналитик, и его смех отразился от акустических полей, создавая мягкое эхо, словно комната сама подстраивалась под его настроение.
— Итак, перед тем как отправить мне аналитическую записку, ты обязан проверить информацию как минимум в трех из этих четырех источников, — Советник махнул рукой, и голографический экран развернул модель новостных потоков, где данные из официальных каналов созвездия, подпольных нейро-стримов и желтой прессы пересекались в сложной сети вероятностей. — Приведу пример: в местной инфосфере, в разделе хроник, появилась заметка, что супруга мэра столицы Калиды родила сына. Для большинства — пустяк. Но не для нас. За нашими спинами — Адмирал, и наша задача — защищать его от любых угроз, даже тех, что скрыты в бытовых новостях. Увидев такое сообщение, я поручил бы тебе написать аналитическую записку. Она должна включать три компонента.
Первое — сам факт. Он начинается с грифа допуска.
— Зачем? Это же открытый источник, — перебил Капитан, и его браслет-имплант мигнул, предлагая нейро-успокоительное для снятия легкого напряжения.
— Чтобы ограничить круг тех, кто знает о наших интересах, — пояснил Советник, и его голос усилился акустическими полями, заглушающими любой возможный подслух в субатомном спектре. — Ты пишешь:
«Секретно. Только для военного командования Калиды, подуровень секретности: Четыре».
Произошедшее: «По данным нескольких инфо-агентств планеты Калида, супруга столичного мэра родила ребенка. Информация подтверждена заведующим родильным отделением госпиталя: новорожденный — мальчик, первенец, вес четыре килограмма, длина пятьдесят пять сантиметров. Первичный осмотр подтверждает его здоровье».
Следующий параграф — экскурс в историю события. Если он не включает данные разведки, уровень секретности остается тем же:
«Секретно. Только для военного командования Калиды, подуровень секретности: Четыре».
Взгляд в прошлое: «Мэр и его супруга состоят в браке одиннадцать лет. Предыдущих беременностей не зафиксировано. В период предполагаемого зачатия, девять месяцев назад, мэр дважды покидал планету для участия в межпланетных конференциях в пределах орбиты созвездия Алголь на три и четыре дня».
Теперь — вывод, только для заказчика, с максимальным уровнем секретности:
«Совершенно секретно. Только для Командующего флота Калиды, подуровень секретности: Пять».
Вывод: «Вероятно, мэр столицы не является отцом ребенка».
— Хочу уточнить, как градуируется вероятность в мире аналитиков? — спросил Капитан, и его имплант автоматически записал вопрос в облачное хранилище памяти.
— По шкале от нуля до одного: 0–0.1 — очень маловероятно, 0.1–0.3 — маловероятно, 0.3–0.7 — вероятно, 0.7–0.8 — весьма вероятно, 0.8–0.9 — уверен, 0.9 и выше — абсолютно уверен.
— То есть в твоем примере «вероятно, мэр не отец» — это не полная уверенность, что его жена нагуляла сына?
— Да, но в реальной ситуации ты проведешь более глубокий анализ, и неопределенность исчезнет. Установить отцовство в шестом тысячелетии — проще простого, с помощью генетического сканера, — Советник коснулся стола, и голографический интерфейс вывел схему ДНК-анализа, выполненного в реальном времени. — Записка, хоть и адресована Командующему, сначала идет ко мне. На основе твоих выводов я подготовлю рекомендации, как использовать событие в интересах созвездия, системы, планеты или Адмирала. В этом случае — в пользу последнего. Такая пикантная история может стать рычагом давления на супругу мэра, если у градоначальника возникнут разногласия с нашим Командующим.
— Судя по всему, эта тема актуальна на орбитах созвездия, — заметил Капитан, и его кресло слегка подстроило угол наклона, реагируя на изменение позы.
— Не скрою, так и есть, — Советник усмехнулся, и комната усилила освещение, подчеркивая его ироничную улыбку. — Женщины грезят об идеале: в быту — ухажер, в постели — тренажер, между делом — массажер. Во время затяжной войны в Андромеде, когда миллионы мужчин сражались в межгалактических битвах и гибли на чужих планетах, такие андроиды стали реальностью. Из солдат, выведенных из анабиоза с атрофированным мозгом, создавали идеальных любовников. После войны, когда ветераны вернулись, эти заменители сбежали на курортные планеты созвездия Персей, где их нейро-сети до сих пор обслуживают элиты.
— Я, выходит, один из таких, только с другой функцией? — Капитан прищурился, и его имплант мигнул, фиксируя всплеск адреналина.
— Не совсем, — Советник понизил голос, и акустические поля усилили конфиденциальность, заглушая даже квантовый шум. — Твоя биография под грифом «Совершенно секретно, подуровень Пять», но могу заверить: твой мозг — родной. Печень, почки, сердце, желудок и несколько желез, изношенных в прошлой жизни, заменили искусственными, но остальное — твое.
— Поэтому я старею медленно?
— Да, — кивнул Советник, и голографический экран сменил изображение на модель старения, где кривая жизни Капитана выравнивалась благодаря нано-имплантам.
— А почему не всем пересаживают изношенные органы? — Капитан наклонился вперед, и пол под ногами слегка завибрировал, синхронизируясь с гравитационными полями планеты
— Во-первых, это дорого, а во-вторых, в технологически продвинутых созвездиях продолжительность жизни и так превышает триста лет. Многие граждане устают от повседневности и добровольно уходят в вечный сон, подключившись к нейро-матрице покоя, где их сознание растворяется в виртуальных мирах, — ответил Советник, и его голос мягко резонировал с акустическими полями кабинета, создавая ощущение уюта, несмотря на холодный свет голографических панелей.
— А что не так с моей памятью? Почему я не знаю элементарных вещей и не помню ничего из прошлой жизни? — спросил Старый Капитан, и его имплант на запястье мигнул, фиксируя всплеск эмоций, пока нейро-сеть комнаты предлагала легкое успокоительное через невидимые молекулы в воздухе.
— Когда принималось решение о твоем оживлении, командованию не нужен был легендарный летчик, рассказывающий молодежи байки о «героях былых времен» через голографические нейро-стримы. Им нужен был функционер, выполняющий задачи без лишних вопросов. Дольше — лучше, а если убьют быстро, невелика потеря, — Советник сделал паузу, и голографический дисплей над столом развернул модель мозга Капитана, где нейронные связи мерцали, как звезды в гиперпространстве. — Но ты выкрутился. Видимо, в глубинах твоих извилин, рядом с моторной памятью пилота, сохранились нейроны с фрагментами данных. Мозг работает так: при столкновении с новым опытом нейроны записывают информацию, но сначала возбуждают миллиарды других, и если хоть один уже «знает» это, он посылает сигнал: «Сотри, я это видел». Поэтому ты выжил в Последней войне — твой мозг забыл многое, но не все.
— Теперь ясно, почему в голове всплывают странные поговорки, — задумчиво произнес Капитан, и его кресло слегка подстроило угол наклона, реагируя на смену позы. — Но почему командование не восстановило мою память полностью?
— Был неприятный прецедент, — Советник понизил голос, и акустические поля усилились, заглушая даже квантовый шум, чтобы ни один субатомный шпион не проник в разговор. — В начале войны с Возничим для нужд флота оживили летчика из прошлого, как тебя. Звали Джек Блек, прозвище — Черный Джек. Ему восстановили полную память и, по глупости, рассказали, что он был героем древней войны. Джек вошел во вкус: сдружился с летным составом через нейросетевые чаты, стал заносчив с командованием, а когда его попытались урезонить, угнал звездолет и сбежал к врагам. Там его оценили, назначили командующим флотилией. И что ты думаешь? Он воевал против нас дольше всех. В генеральном сражении, когда мы разбили флот Возничего, он ускользнул, уведя сотню кораблей — весь их остаток.
— Я не слышал об этом за десятилетия боев и ни разу не встречал противника с таким позывным, — усомнился Капитан, и его имплант автоматически запросил данные из галактической базы, но доступ был заблокирован грифом секретности.
— Враги не так глупы, как утверждает наша пропаганда в инфо-стримах, — ответил Советник, и голографический экран показал карту Кассиопейского фронта, где траектории кораблей вились, как нити в квантовом узле. — Возничий отправил Блока туда, где он трепал нервы нашим союзникам неожиданными тактиками.
— Отличные летчики на старых звездолетах лучше посредственных на новейшей технике, — прокомментировал Капитан, и его голос дрогнул, словно нейроны в мозгу откликнулись на древнюю мудрость.
— Вот-вот, это подтверждает мои слова, — усмехнулся Советник, и комната усилила освещение, подсвечивая его лицо. — Твой нейрон зацепил другой, и тот выдал цитату флотоводца древности. Только одноглазый Нельсон говорил о кораблях, а не о звездолетах.
Тишина в офисе, нарушаемая лишь приглушенным гудением гипердвигателей, скрытых в недрах планеты, обволакивала, словно квантовое поле. Старый Капитан смотрел на потолок, где голографическая галактика мерцала, создавая иллюзию открытого космоса. Каждое созвездие в его глазах казалось прощальным взглядом на уходящие звезды. Согласие на предложение Советника означало бы вечное прощание с пультом управления звездолетом и превращение в «штабную крысу» — одну из тех, кого он всегда презирал, уткнувшихся в нейро-интерфейсы вместо того, чтобы бороздить гиперпространство.
Советник не торопил. Его взгляд следил за тем, как глаза ветерана скользят от одной голографической звезды к другой, словно прощаясь с прошлым, где межзвездные прыжки были ближе, чем аналитические записки.

— Мне показалось, или ты только что попрощался со своим прошлым? — тихо спросил Советник, и его голос, усиленный акустическими полями шестого тысячелетия, проник в самые глубины нейронов Капитана, вызвав легкую вибрацию в его импланте.
— Пожалуй, это так, — ответил Старый Капитан, и его имплант на запястье мигнул, фиксируя всплеск решимости. — Я согласен на предложение Адмирала, но хочу понять — как может аналитик, с уровнем допуска Три, готовить документы с уровнем секретности Четыре и Пять?
— Очень просто. Аналитики создают секретный продукт, а уровень защиты документа зависит от уровня допуска субъекта, которому этот документ адресуется. То есть, если тебе Адмирал дал поручение подготовить анализ происходящего и дать прогноз возможных путей развития событий, не указав при этом какой уровень секретности должен быть на твоём документе, то ты даёшь документу Адмиральский уровень секретности — Пять.
— Я готов приступить к обязанностям прямо сейчас.
— Торопиться не стоит, — Советник улыбнулся, и голографический дисплей над столом сменил звездную карту на схему штаба, где офисы пятого этажа светились, как узлы нейро-сети. — Сначала я познакомлю тебя с твоим офисом и обитателями соседних «стекляшек». Затем спустишься на третий этаж в отдел внутренней безопасности и оформишь пропуск в здание штаба. Убедись, что в квадрате подуровня допуска стоит цифра «ЧЕТЫРЕ», иначе половина дверей базы останется для тебя закрытой. — Заметив, как блеснули от удивления глаза Старого Капитана, Советник улыбнулся и продолжи: — Предупреди их начальника, чтобы тебя включили в список участников Большого Адмиральского Сбора. Послезавтра мы отправляемся на Халяль на целую неделю. Советую за сутки найти жилье на берегу. Жить под водой в должности аналитика Командующего — неудобно и непрестижно. Нано-апартаменты на побережье с панорамными видами и климат-контролем, адаптирующимся к твоим биоритмам, — вот твой новый стандарт.
— Я понял, — кивнул Старый Капитан, ощущая, как его кресло мягко подстроилось под смену позы, словно предугадывая его мысли.
________________________________________
Командующий флотом Калиды, Адмирал Альфред Пауэрпак, был энергичным коротышкой с амбициями, затмевающими звезды. Его малый рост вызывал скрытые усмешки старших офицеров, и за глаза его звали «наш Эльф». Пауэрпак знал об этом, и, хотя это злило его, он ничего не мог поделать с шуточками, разносящимися по нейросетевым чатам. В одиночестве, в своей каюте или кают-компании транспортного звездолета, пересекающего гиперпространство между системами Алголь и Мирфак, он чувствовал тревогу. Шумная компания дублеров экипажа и штабных офицеров, напротив, раздражала его. Поэтому он предпочитал сидеть на возвышенном мостике в кресле старшего офицера, наблюдая за слаженной работой экипажа через нейро-интерфейс, транслирующий данные прямо в его сознание.
С детства он мечтал управлять звездолетом, но богатые родители настояли на более «спокойной» карьере. В столичном университете на Халяле он изучал психологию, науку, которая в шестом тысячелетии сочетала квантовую нейроаналитику и эмоциональные алгоритмы. Управлять кораблем ему так и не довелось, но за два века он прошел путь от главы отдела кадров космодрома Халяля до Командующего крупнейшим флотом созвездия, чьи корабли могли менять орбиты планет одним залпом.
Предстоящий Большой Адмиральский Сбор слегка волновал Пауэрпака. Незадолго до старта начальник военной контрразведки передал ему донесение через зашифрованный нейро-канал: на Халяль прибыла крупная делегация старшего командования Восточного сектора Туманности. Зачем? Программа Сбора включала лишь обсуждение «Стратегических аспектов обороны Персея». В секциях планировалось рассмотреть перевооружение флотов на новые звездолеты с квантовыми двигателями, модернизацию оружия для устаревших кораблей, создание временных баз для перехватчиков с антигравитационными щитами. Начальники разведок в закрытом режиме обсудят зоны активности своих клиперов, избегая пересечения маршрутов в гиперпространстве. Тыловики рассмотрят новый рацион для штурмовых бригад, основанный на нано-питательных веществах, и предложения по аккумуляторам для андроидной пехоты, способным выдерживать столетние кампании. Это внутренние дела созвездия, которые не должны волновать гигантов Туманности. Даже кулуарные разговоры о выборах Главнокомандующего, где Андромеда, как всегда, навяжет своего кандидата, не касались их.
— Всем занять свои места. Доложить о готовности к преодолению светового барьера, — голос командира корабля прозвучал уверенно через нейро-интерфейс, и голографические панели мостика загорелись, отображая траекторию прыжка через мерцающий вихрь гиперпространства.
Адмирал Пауэрпак прижался к спинке кресла, его пальцы инстинктивно сжали подлокотники, обтянутые нано-материалом, который мгновенно адаптировался к его ладоням, смягчая давление. Он закрыл глаза, избегая зрелища, которое никогда не приносило ему удовольствия: превращения далеких звезд, манящих своей холодной красотой, в бесконечные белые линии, растянутые гиперпространственным прыжком. Каждый раз, оказываясь на Центральном командном посту звездолета в момент перехода, он снова становился маленьким Альфредом — мальчиком, которому казалось, что корабль вот-вот разобьется о сияющую серебристую стену, выросшую перед бронированным лобовым экраном, отделяющим экипаж от безмолвного вакуума космоса. Его нейро-имплант, уловив всплеск адреналина, предложил инъекцию успокоительного через встроенные в кресло микро-каналы, но Адмирал мысленным сигналом отклонил запрос.
Тороидальное кольцо, опоясывающее обитаемый отсек звездолета, загудело, испуская невидимые волны, которые искривили пространственно-временной континуум. Корабль окутался пузырем варп-поля, и голографические панели мостика вспыхнули, отображая стремительные потоки данных: скорость, превышающая световую в десятки раз, траектории квантовых туннелей, стабильность антигравитационного щита. Звездолет, словно игла, прошивающая ткань реальности, исчез в гиперпространстве, оставляя за собой лишь слабое эхо субатомных частиц, которые тут же растворялись в пустоте бесконечного пространства.

Глава четвёртая. Большой сбор.
Звёздная система Мирфак, Альфа Персея. Планета Халяль.
Скупые, а потому баснословно богатые халяльцы арендовали для участников Большого Адмиральского Сбора верхние этажи гравитационного небоскрёба на окраине столицы. Его шпиль, пронизывающий облака искусственного океана, парил в полукилометре над раскалённой поверхностью планеты, удерживаемый антигравитационными генераторами. После размещения в номере, где стены из нано-стекла подстраивались под настроение, отражая то звёздное небо, то подводные пейзажи, Старый Капитан переоделся в эластичный костюм с климат-контролем и отправился в ресторан на крыше, чтобы провести там остаток вечера. Место для отдыха было выбрано с тонким вкусом: багровое небо Халяли дышало теплом, озаряемое далёкой Альфой Персея — звездой Мирфак. Путь фотонов от желтовато-белого сверхгиганта до скалистой поверхности занимал более двух часов, но их свет, преломляясь в парящем океане, создавал иллюзию вечного заката. В горных расщелинах, укрытых от палящих лучей, прятались глубокие озёра, охлаждаемые геотермальными потоками. Жизнь на Халяли была бы невозможна без этого океана, сжатого толщей гранитных пород. В местах разломов вода вырывалась горячими гейзерами, орошая скалы, а там, где трещины не затягивались, со временем рождались озёра. Любители жаркого климата быстро оценили планету, выстроив в ущельях города с куполами из поляризованного света, и провозгласили Халяль столицей созвездия.
Ресторан был почти пуст. Две или три посетительницы, в струящихся платьях с вплетёнными фотоэлементами, мерцающими в такт их движениям, время от времени подходили к барной стойке за коктейлями, синтезированными из молекул воздуха. Затем они возвращались к стеклянному бассейну, нависающему козырьком над острыми пиками скал, торчащих из поверхности планеты, словно клыки древнего зверя.
«Как репьи в огороде», — подумал Старый Капитан о каменных шпиликах, и его нейро-имплант мигнул, фиксируя странное сравнение. После разговора с Советником он перестал удивляться причудливым мыслям, хотя слова «репьи» и «огород» оставались для него загадкой, словно эхо стёртой памяти.
На миг ему показалось, что одну из трёх женщин он уже видел. «Дежавю», — отмахнулся он, сделав глоток местного ликёра, чей вкус адаптировался к его рецепторам благодаря нано-добавкам. Он перевёл взгляд на величественный закат, где свет Мирфака растворялся в багровом мареве.
— Я сказала подругам, что это ты, но до сих пор не верю, что ты уцелел, — мягкое прикосновение ладони к плечу вывело Капитана из задумчивости. Голос, знакомый, как старый позывной, пробудил нейроны в глубине его мозга.
— Да, Миранда, это я, и всё ещё жив, — ответил он, узнав второго пилота, с которым летал на допотопном штурмовике в первые годы войны. Повернувшись, он увидел её — всё ту же, но с лёгким свечением кибер-усиленных глаз, типичным для ветеранов, чьи импланты хранили боевые рефлексы.
— Приятно, что ты не забыл моё имя, — улыбнулась Миранда, усаживаясь в кресло напротив. Нано-материал сиденья тут же подстроился под её фигуру, а полупустая бутылка ликёра на столе мигнула индикатором, предлагая дозаказ.
— Я не помню ни отца, ни матери, не знаю, был ли женат, были ли дети, но человека, с которым мы столько пережили, я не забуду никогда, — сказал Капитан, поднимая тост. — За тебя, Миранда. За то, что была надёжным напарником и никогда не сомневалась в моих решениях.
— Спасибо, Кэп, — ответила она, отпив фиолетовой жидкости, чей вкус адаптировался к её предпочтениям. — Признаюсь, порой это было тяжело. Не все твои решения казались мне верными. Но то, что мы уцелели и за десятилетия не потеряли ни одного члена экипажа, говорит само за себя. Ты был прав в каждом случае. Даже когда пригрозил выстрелить мной по перехватчикам Возничего, если я не заткнусь и не выполню приказ.
— А помнишь, как мы их обманули у Эпсилона Возничего? — рассмеялся Капитан, и его имплант зафиксировал всплеск ностальгии. — Они отбили нас от эскадры и гнали вглубь своего созвездия. А я приказал выстрелить навстречу мусором, инструментами, запасными частями и личными вещами экипажа, а потом перевёл тягу двигателей в реверс, замедлив корабль до скорости нашего хлама.
— Ещё бы! — глаза Миранды загорелись, и её платье мигнуло, отражая эмоции. — Они просвистели мимо облака обломков и не заметили нас. Я до сих пор удивляюсь, как они избежали столкновения с крупными блоками оборудования, которыми мы пожертвовали.
— Думаю, это была удача, — ответил Капитан, глядя на закат, где свет Мирфака дробился в парящем океане. — Если бы хоть один их перехватчик развалился, нас представили бы к награде и оставили в истребительном флоте. А статистика говорит, что мы уже пережили медиану выживаемости. Каждый следующий вылет приближал нас к гибели. Ты никогда не задумывалась, почему ударный флот коалиции ограничивает пилотов дестройеров двадцатью миссиями?
— Нет, — покачала головой Миранда, и её нейро-имплант мигнул, сохраняя разговор в облачном хранилище.
— В атаках на чужие планеты они теряют в среднем пять процентов кораблей. После двадцати миссий экипаж, обманувший судьбу, в бой не посылают. Но это правило не распространяется на истребительный флот. Нам повезло: меня обвинили в растрате запчастей и перевели в транспортники, а тебя — за пособничество — в штаб. Это дало нам шанс выжить и встретиться вновь. Кстати, что ты здесь делаешь?
— На Большой Адмиральский Сбор прилетела, в составе делегации Командующего Восточного Сектора Объединённых войск Туманности, — ответила Миранда, и её платье с фотоэлементами мигнуло, отражая мягкий свет закатного Мирфака, проникающий через поляризованные окна ресторана.
— В качестве кого? — спросил Старый Капитан, отпивая ликёр, чьи нано-добавки подстраивали вкус под его настроение.
— В качестве адъютанта Командующего. Я теперь коммандер, — ответила она, и её нейро-имплант мигнул, подтверждая статус через голографический идентификатор, вспыхнувший над её запястьем.
— Не домогается старый хрыч? Ты же ещё молодая, — усмехнулся Капитан, и его кресло слегка завибрировало, синхронизируясь с его иронией.
— Зачем ему женщина за двести? — Миранда рассмеялась, и её смех эхом отразился от акустических полей ресторана. — Он окружил себя шестидесятилетними девчонками из финалисток конкурса «Мисс Вселенная». Одна числится медсестрой и всегда при нём, а дюжина других — официально переводчицы. В каждую межгалактическую командировку он берёт одну из них. Ни одна не знает языков, как и его «медсестра», которая умеет только лёгкий массаж, да и то с помощью нейро-стимулятора.
— А почему не андроиды? С ними проще, — удивился Капитан, и его имплант зафиксировал лёгкий всплеск любопытства.
— А зачем ему проще? — усмехнулась Миранда, и её глаза сверкнули кибер-усилением, уловившим эмоции собеседника. — Андроиды не капризничают, не требуют бриллиантов с квантовыми ядрами, но это для мужчин среднего полёта. Адмирал почти всесилен, ему нужны сцены ревности, обиды, запросы на роскошь, которые он может удовлетворять. Это подпитывает его ощущение власти, даже в личной жизни.
— Ну а ты как? Небось уже полковник? — спросила она, отпивая фиолетовый ликёр, чей вкус сменился на терпкий, подстраиваясь под её ностальгию.
— Нет, что ты. Как был капитаном, так и остался. Всё моё продвижение — это приставка «Старый» к званию. Теперь меня только так и зовут — Старый Капитан, — он бросил взгляд на горизонт, где Мирфак тонул в багровом мареве парящего океана, и прищурился, скрывая лёгкое увлажнение глаз, которое его имплант тут же нейтрализовал.
— До сих пор летаешь? — поинтересовалась Миранда, и её платье мигнуло, отражая свет звезды.
— Хотел остаться инструктором, но переманили в штаб. Осваиваю новую роль — аналитик Командующего, — ответил он, и его голос дрогнул, словно нейроны вспомнили звёзды. — Раз уж заговорил об этом, скажи, Миранда, зачем Туманность прислала такого важного военного на наше рутинное, я бы сказал, местечковое мероприятие?
Женщина окинула взглядом ресторан, убедившись, что они остались одни. Акустические поля усилились, создавая невидимый барьер, заглушающий даже субатомный шум. Она наклонилась ближе, и её голос понизился до шёпота, синхронизированного с нейро-каналом:
— Завтра утром мой шеф объявит вашему руководству о решении Верховного Совета Андромеды. Не вижу смысла скрывать это от тебя — через девять часов ты всё равно узнаешь. Мы на пороге новой войны, но она будет короткой и победоносной. Детали операции «Рассвет Хамела» доведут до начальников штабов позже. Завтра наш Адмирал предложит вашему возглавить кампанию.
— С кем воевать будем? — спросил Капитан, и его имплант уже выстроил вероятностную модель, указывающую на созвездие Овен, но он решил уточнить.
— Верховный Совет Туманности решил покончить с военной диктатурой Овна, — ответила Миранда, и голографический проектор на её запястье вывел карту созвездия, где звёзды Овна пульсировали красным. — Их строй давно не соответствует демократическим принципам Вселенной, а в Последней войне «пастухи» поддерживали Возничего.
— Почему Туманность сама не разберётся с Овном? — спросил Капитан, и его кресло слегка подстроило угол, реагируя на напряжение.
— Слишком слабый враг. Население галактики М-31 не одобрит такую операцию — не наш масштаб. Но мы поддержим вас звездолётами и материально-техническим обеспечением. Плюс выделим несколько дивизий из Кассиопеи. Последняя война выявила проблему: языковой барьер мешал совместным операциям с кассиопейцами против Возничего. Завтра наше командование предложит вашему возглавить объединённый флот трёх созвездий. Вы, персианцы, — ты ведь теперь один из них, — идеально подходите. Все вы двуязычны, а ваши командующие говорят на трёх языках и смогут координировать усилия наших, ваших и кассиопейских дивизий.
— Спасибо, Миранда, — улыбнулся Капитан, и его имплант зафиксировал всплеск благодарности. — Воистину, как говорили древние: старый друг — лучше новых двух.

Следующим утром, за час до начала Большого Адмиральского Сбора, Адмирал Пауэрпак вышел из своего номера, где стены из нано-стекла имитировали звёздное небо Мирфака. Он пожал руку ожидавшему его Советнику и слегка кивнул Старому Капитану, стоявшему рядом. Его нейро-имплант мигнул, фиксируя их биометрию, и маленькая делегация Калиды направилась к банкетному залу на фуршет. На полпути, у дверей номера трёхзвёздного адмирала из Туманности, их остановил охранник — массивный, как боевой андроид, с усиленными кибер-протезами. При приближении группы он развернулся, преградив путь своей мощной фигурой. Когда Пауэрпак сделал нерешительный шаг вперёд, охранник поднял руку, и его ладонь, оснащённая сенсорами давления, замерла в сантиметрах от форменной тужурки Адмирала.

— Через минуту мой адмирал выйдет на завтрак. До тех пор проход к банкетному залу закрыт, — произнёс он ровным голосом, усиленным встроенным вокодером, заглушающим любые эмоции.
— Да брось, — буркнул Старый Капитан из-за спины Пауэрпака. Молниеносно схватив пальцы охранника, он вывернул их в обратную сторону, используя рефлексы, отточенные в боях Последней войны.
Офицер Секретной Службы Андромеды охнул, его кибер-усиленные суставы скрипнули, и он присел на корточки. Левая рука потянулась к электрошокеру на бедре, но Капитан, заметив движение, легко оттолкнул Адмирала в сторону и без замаха ударил подъемом стопы между широко расставленных ног охранника. Удар был точным, но не сильным — ровно столько, чтобы нейтрализовать, не повредив импланты. Офицер свёл колени, следуя за своей вывернутой кистью, и освободил проход, осев под дверью своего адмирала. Капитан отпустил его пальцы, лишь убедившись, что тот больше не угроза.
За завтраком об инциденте никто не упомянул. Гость из Туманности был любезен, обмениваясь фразами с адмиралами Персея через нейро-переводчики, встроенные в их импланты. Дольше всего он задержался у молодого контр-адмирала из системы Атикса, чей голографический планшет проецировал сложные схемы флотов.
— Интересно, о чём они говорят, — задумчиво произнёс Пауэрпак, не обращаясь ни к кому конкретно, пока его вилка зависла над тарелкой с синтезированным белком.
— Вероятно, обсуждают смену нашего старого главкома на Мирфаке, — предположил Советник, и его нейро-имплант мигнул, анализируя данные из инфо-стримов.
— Нет, они говорят о грядущей войне, — тихо сказал Старый Капитан, не отрываясь от тарелки с кубиками козьего сыра, чья текстура адаптировалась под его вкус благодаря нано-добавкам.
Адмирал и Советник резко повернулись к нему. Пауэрпак не ожидал, что младший офицер осмелится говорить без разрешения, а Советник был поражён дерзостью неопытного аналитика, оспаривающего его слова.
— Говори, — приказал Адмирал, и его глаза сверкнули, уловив данные с импланта, транслирующего эмоции Капитана.
— С высокой долей уверенности считаю, — начал Капитан, отставляя тарелку на поднос парящего дрона-официанта, — что прибытие адмирала Восточного флота Туманности связано с надвигающейся войной, в которой нам предложат активное участие.
— Может, заодно предскажешь, с кем воевать будем? — в голосе Пауэрпака сквозило недоверие, а его имплант фиксировал скептицизм.
— Думаю, да, мой адмирал, — ответил Капитан, и его нейро-интерфейс вывел на внутренний экран вероятностную модель. — Наш флот способен воевать только в пределах своего созвездия и соседних. Телец разбит, Возничий — союзник, война с Кассиопеей — нонсенс. Остаются Овен и Треугольник. Треугольник с галактикой М-33, третьей по величине во Вселенной, нам не по силам. Овен тоже не слаб, но и мы для него не лёгкая добыча. Думаю, Андромеда предложит помощь, если мы согласимся воевать с Овном от её имени.
— Ты вчера в ресторане ликёра не перебрал? — усмехнулся Советник, но его улыбка увяла под колючим взглядом Пауэрпака, чей имплант уловил тень сомнения в словах бывшего финансиста.

Большой Адмиральский Сбор проходил в Главном Штабе Вооружённых Сил созвездия. Громкое название мероприятия едва ли отвечало масштабу события. В просторном зале заседания за круглым стеклянным столом сидели восемь Адмиралов. Пять Контр-Адмиралов командовали флотами Мирама, Атикса, двух Горген: Секунды и Кварты, а также рассеянного скопления жёлтых карликов НГС 884, Вице-Адмирал Паурпак командовал флотом Алголи, трёх-звёздный Адмирал представлял на совещании флот Туманности Андромеды. Командующий войсками созвездия Персей, председательствующий на Сборе, был восьмым участником. Он так же, как и представитель союзного государства, носил звание Полный Адмирал. 
За каждым из Адмиралов сидели их помощники. За правым плечом руководителя делегации Калиды занял место Советник, а за левым Аналитик. Оба они молчали. Неприятный осадок от разговора за завтраком не оставлял обоих из них. Остальные присутствующие участники Сбора негромко обменивались репликами между собой, готовясь к началу утренней сессии.
Адмирал Паурпак склонил голову в сторону сидящего рядом командующего флота Мирама и шепнул ему:
— Ты не в курсе, что тут делает Андромедовская делегация?
— Я сам удивлён. Это их первое появление на наших ежегодных Сборах. За всю историю моего Адмиральства. Минут через пять узнаем, — ответил сосед Альфреду.
Ровно в ноль девять сотен часов флотского времени, что для остального гражданского населения Халяли означало девять утра, Старый Главком произнес речь, суть которой сводилась к тому, что поддержание нейтралитета — это традиция, заложенная еще прадедами, и её стоит придерживаться.
— Консерватизм оборонительной доктрины — это залог процветания созвездия, — подвел итог своему выступлению Главком.
Вторым слово взял командующий флота Атикса. Молодой Контр-Адмирал хоть открыто не выступил против нейтралитета, но дал всем понять, что созвездию настало время громко заявить о себе.
— Космос не барьер, а дорога к победе, — провозгласил новое направление стратегии он. — Всякий, кто рассматривает космос как средство изоляции, как очень широкий «пояс астероидов» между собой и соседом, в конце концов обнаруживает, что сосед уже поставил космос себе на службу. То есть изоляционист неизменно проиграет.
— Сейчас он скажет, что владение космосом решает дело, — тихо сказал Старый Капитан. — И сошлется на проигравших войны полководцев, которые не уделяли должного внимания флотам.
— Владение Космосом решает дело, — продолжил Контр-Адмирал. — Начиная от Пунических войн тот, кто владел морем, был способен не только одерживать победы, но и пользоваться их плодами, и как высшая цель — создавать жизнеспособные империи. Такие великие полководцы как Ганнибал, Александр Македонский, Наполеон — примеры обратного.
Собравшиеся Адмиралы переглядывались между собой, оборачивались с вопросами к своим советникам, внимательно вглядывались в лицо Главнокомандующего, пытаясь понять его отношение к произносимой речи. Адмирал из Восточной части соседней галактики с довольной улыбкой наблюдал за небольшой паникой, возникшей в рядах местного Адмиралтейства. Его протеже читал речь, заготовленную в недрах Генерального штаба Андромеды, и она вызвала предсказуемую растерянность среди флотоводцев созвездия Персей.
Сейчас и выясним, кто с нами, а кто против нас, — думал он довольный произведенным эффектом.
— Чистейшей воды плагиат, — опять склонившись к левому уху Адмирала Паурпака, шепнул Аналитик. — Следующее, что он скажет, будет: «Космическая флот — путь к владению Космосом. Тем, кто имеет сильный флот, он позволяет владеть Вселенной себе и воспрещает пользоваться ей противнику», а затем последует тезис об основе космической мощи.
Пока Адмирал делал пометки на планшете, командующий Атикса действительно заявил о важности владения космосом и перешел на экономическую составляющую:
— Основа Космической мощи лежит на наших планетах. Как поддерживающая флоты экономика…
— Чем он закончит? — едва слышно произнес Адмирал, не поворачиваясь к своим помощникам, в то время, когда выступающий развивал тему важности развития собственной военной промышленности.
— «Оборона своих созвездий начинается на орбитах созвездий противника. Лучшая оборона — это наступление и глобальный характер войны». Это предпоследний тезис, — прошептал в ответ Старый Капитан. — А заключительным будет тезис о важности значения «большой битвы». Он дословно скажет следующее: «Война решается генеральным сражением».
Как только Контр-Адмирал из пределов Атикса закончил убеждать своих слушателей важностью перестройки экономики на военный лад, Вице-Адмирал Паурпак нажал кнопку включения своего микрофона и отчетливо произнес:
— Я согласен с молодым и талантливым Адмиралом, и хочу добавить, что оборона своих созвездий начинается на орбитах созвездий противника. А поэтому, лучшая оборона — это наступление и глобальный характер войны, которую не следует затягивать на столетия, а следует выиграть в одном генеральном сражении.
Все присутствующие с удивлением посмотрели на Паурпака, а Адмирал из Туманности несколько раз громко поаплодировал. Его почин тут же поддержал выступающий с речью Контр-Адмирал, а затем, нестройно, к аплодисментам подключились и остальные командующие флотов. И только Главнокомандующий хмуро покачал головой, поднялся со своего кресла и не прощаясь покинул зал заседаний.
— Адмирал, предложите провести выборы Главкома сегодня же, — вмешался Советник, впервые позволив себе прямое участие в большой политике. Шёпотом он тут же принялся инструктировать шефа: — По регламенту таких собраний, если кто-то в знак протеста покидает зал заседания Большого Сбора, он автоматически лишается полномочий.
— Благодарю за поддержку, — сказал Паурпак, перекрывая нарастающие аплодисменты. — Но сейчас, когда Адмирал Флота созвездия покинул зал заседаний, я, как старший по званию, беру на себя обязанности Председательствующего и предлагаю провести досрочные выборы нового Главнокомандующего Космического Флота созвездия. По старым флотским традициям каждый обязан открыто назвать имя самого достойного кандидата. Голосование начинается с младших по званию, а при равенстве — с младших по возрасту. Прошу вас, командующий с Атикса.
— Я предлагаю вашу кандидатуру, — без колебаний произнёс молодой Контр-Адмирал.
Один за другим остальные командующие поддержали предложение. Даже гость из Туманности Андромеды, казалось, уже видел в Паурпаке нового Главнокомандующего. Судьба должности выглядела решённой, но Вице-Адмирал неожиданно выбрал иной путь.
— Спасибо за оказанное доверие, — его голос прозвучал в тишине, тяжёлой, как вакуум за пределами станции. — Но я хочу отказаться от этой должности в пользу командующего с Атикса. Он молод, амбициозен и полон энергии. Я уверен, он способен вывести наш флот на новый уровень. Повторное голосование проведём вечером, на сессии в восемнадцать сотен часов.
Паурпак поднялся. С ним одновременно встали Советник и Аналитик, и трое покинули зал заседаний.
— Блестящий ход, Адмирал, — произнёс Советник уже на открытой террасе Главного штаба Объединённых Сил созвездия. Сквозь прозрачный купол над ними мерцало звёздное небо, прорезанное огнями патрульных фрегатов. — Вы заметили, каким заинтересованным взглядом провожала нас делегация Туманности?
Паурпак никак не отреагировал на похвалу. Он повернулся к Аналитику:
— Откуда ты узнал содержание речи?
— Я не знал, о чём собирается говорить Контр-Адмирал. Я никогда не встречал его раньше. Но уже первый постулат вызвал в моей памяти цепь ассоциаций. Я понял: он цитирует не собственные мысли, а дословно воспроизводит текст книги, написанной четыре тысячелетия назад вашим тёзкой, Адмиралом Альфредом Мэхэном.
— И когда же ты её прочёл? В прошлой жизни? — спросил Паурпак с едва заметной усмешкой.
— Нет, Адмирал. До анабиоза у меня не было к ней доступа, я ведь никогда не служил на столичных базах. Наткнулся на неё всего пару недель назад, в цифровом архиве музея. Называется - «Роль флота в мировой истории». Старинный, но удивительно актуальный трактат.
Советник, уже без иронии в голосе, спросил:
— Но речь командующего с Атикса… она звучала агрессивно, согласен. Однако открытого призыва к войне там не было. С чего ты решил, что грядёт война?
Аналитик взглянул на звёздное небо за куполом и ответил:
— Вы заметили, как реагировал гость из Туманности? На каждое слово молодого командира, на вашу ремарку, Адмирал? Он был первым, кто поддержал тезис о генеральном сражении. И он же по достоинству оценил ваш жест — уступить пост Главкома его протеже.
– Если ты прав, и мы действительно стоим на пороге войны, в чём я всё ещё не уверен, – осторожно заметил Советник, – то, по замыслу наших соседей, ключевая роль в этом конфликте отводилась именно командующему системой Атикса. Успешно проведённая операция значительно повысила бы его шансы на выборах Главнокомандующего. Но поскольку вы, Адмирал, неожиданно для всех передали ему эту должность, позиция командира экспедиционного корпуса пока остаётся вакантной. Если нас действительно втянут в эту, как они говорят, «маленькую и победоносную» войну, то вам, Адмирал, стоит рассмотреть возможность возглавить наступательную операцию. Опыт командования коалиционными силами пойдёт на пользу вашей будущей политической карьере. Правители Туманности не забудут, что вы «подставили плечо под эту ношу».
– Могу я высказать своё мнение? – спросил Старый Капитан.
– Говори, но постарайся не испортить о себе хорошее впечатление, – Адмирал задумчиво посмотрел на Аналитика, всё ещё обдумывая слова Советника.
– Не моё дело давать вам советы, Адмирал, но позвольте напомнить старую мудрость: «Победа над слабым противником не принесёт полководцу славы, а поражение от него покроет его имя позором».
– Кто из великих это сказал? – Советник с трудом сдерживал раздражение.
– Не помню, возможно, я сам только что это придумал, – спокойно ответил Аналитик. – Но подумайте сами: если Туманность хочет решить свои проблемы чужими руками, значит, это либо неблагодарная и грязная работа, либо её последствия непредсказуемы. В любом случае, взяв на себя роль лидера, вы скорее рискуете подорвать свой авторитет, чем заслужить «лавровый венец триумфатора».
– Заслужить что? – почти в один голос спросили Адмирал и Советник.
– Что-то почётное, но я точно не знаю, что именно, – уклончиво ответил Аналитик.

На вторую сессию заседания Большого Сбора делегация Туманности не явилась. Вместо неё над столом зажглась голограмма Адмирала флота союзников. Сославшись на неотложные дела в своей галактике, он извинился за внезапный отъезд. Больше сюрпризов не ожидалось – по крайней мере, для Адмирала и Аналитика. Все присутствующие единогласно поддержали кандидатуру нового Главнокомандующего созвездия, и после поздравлений собравшиеся заслушали его «тронную речь».
Молодой командующий явно имел, что сказать. У многих слушателей сложилось впечатление, что он долго готовился к этому моменту. Его пламенная речь вдохновляла на подвиги во имя продвижения демократии во Вселенной. От общих гневных тирад против всех диктаторских режимов Большого Космоса новоиспечённый лидер перешёл к конкретному примеру и резко высказался о соседнем созвездии Овна.
Суть его речи можно было свести к нескольким словам: мы должны вторгнуться в пределы Овна и на своих звездолётах принести истинную свободу всем жителям этого созвездия.

– Гибель тысяч военнослужащих всех воюющих сторон будет оправдана, если миллионы гражданских жителей созвездия Овна заживут свободно, – заявил он в заключение и предложил возглавить операцию «Рассвет Хамаля» своему первому заместителю – Вице-Адмиралу Паурпаку.
С двойственным чувством Советник украдкой поглядывал на сидящего рядом Аналитика. С одной стороны, его поражала прозорливость Старого Капитана, его редкий дар предвидеть развитие событий по малейшим признакам. С другой – независимость суждений новичка настораживала. «Он явно не командный игрок, – размышлял Советник. – Видимо, привычка принимать решения самостоятельно, выработанная за века лётной службы, приучила его прислушиваться только к голосу собственного разума. С одной стороны, он для меня ценное приобретение, но с другой – опасный соперник за лидерство в связке „Медсестра-Лаборант. Впредь мне следует держать его подальше от Паурпака и не торопиться с советами Адмиралу, не выслушав этого самородка».
Вице-Адмирал Паурпак остался на Халяли, чтобы руководить разработкой детального плана предстоящей военной кампании, а Советник и Аналитик попутным звездолётом вернулись на Калиду. Временно они были не нужны Паурпаку. Под его управление перешёл Генеральный штаб созвездия с сотнями аналитиков разведки всех десяти флотов. После объявления в созвездии предвоенного положения все встречи и переговоры Паурпака с политиками и персейскими служащими превратились из дискуссий и обмена мнениями в диктат одного человека. И этим человеком был маленький, но весьма влиятельный Альфред.
Вернувшись на Калиду, Советник редко появлялся на службе. Ему не перед кем было отчитываться, и, если бы не необходимость время от времени присматривать за Аналитиком, он, возможно, взял бы бессрочный отпуск и отправился путешествовать в загадочную и малоизученную галактику Треугольник. По слухам, доносившимся от первопроходцев и разведчиков, в её пределах встречались весьма необычные формы жизни.
У Аналитика же ситуация была прямо противоположной. Имея неограниченное свободное время, но будучи обязанным появляться на службе хотя бы раз в день, он полностью посвятил себя поискам следов ящиков с Триста Восьмидесятым изотопом Альриша. Поставив перед собой чёткую задачу – найти следы Маккормика и Виллиса, – Старый Капитан вернулся к исходной точке. Очередным рабочим утром он появился в архиве музея флота и, устроившись в своём любимом кресле, принялся искать нужные фотоматериалы.
Смотритель музея был весьма удивлён, увидев Аналитика Командующего в своём здании, но не подал виду и даже не подошёл поприветствовать. Он понимал, что статус его временного посетителя значительно вырос, как и уровень его допуска к секретным данным. «Минимум подуровень Четыре», – подумал хранитель артефактов.
Просматривая старые изображения бойцов отряда специальных операций, Старый Капитан обнаружил ещё две голограммы Маккормика – уже в офицерском звании и в компании других бойцов. Однако ни одной дополнительной фотографии Виллиса или Грииза найти не удалось. «Это может означать только одно, – подумал исследователь. – Все эти материалы переданы музею родственниками Иена, а значит, где-то должен быть акт приёма-передачи экспонатов».
Трёхмерное изображение Маккормика и его солдат продолжало медленно вращаться вместе с плоским оригиналом снимка у его ног. Рассеянно разглядывая голубые воксели, Старый Капитан вдруг заметил нечто на обратной стороне плоской картинки. С помощью пульта он остановил вращение и максимально увеличил нижнюю часть изображения. На светлом фоне оригинального отпечатка было написано:
«Иен и его заместитель Маз. База Хардид, Калида. 4032 год».
Если оригиналы были переданы музею Калиды родственниками героического Маккормика, значит, он служил здесь продолжительное время, и, возможно, его потомки до сих пор живут на планете. Это уже неплохо, но хотелось бы знать, что это за база такая – Хардид? Я не первый месяц на Калиде, но ни разу не слышал, чтобы кто-то упоминал о ней, – размышлял Аналитик.
Вернувшись в свой офис, он вошёл в служебный интранет под своим именем. Поиск базы по названию не дал результатов. Тогда Аналитик решил пойти неформальным путём и направился в офис начальника строевого отдела.
Лейтенант тыловой службы никогда не страдал от безделья. Все флотские администраторы, будучи офицерами обеспечения, считали службу в штабе настоящей мукой. Куда проще было заниматься распределением обмундирования и продовольствия для десантников, топлива и запчастей для звездолётов, организацией банкетов для офицеров или коллективных выездов на природу для младшего сержантского состава.
Административный «червь» был несказанно рад появлению Старого Капитана в своём офисе. Положа руку на сердце, он мог признаться, что во всём штабе не с кем было толком поговорить, кроме этого новичка. И не потому, что Аналитик, как и он сам, был младшим офицером, а потому, что, несмотря на огромную разницу в возрасте, относился к молодому лейтенанту как к равному.
– Опять скучаешь? – риторически спросил лейтенант, увидев Аналитика. – Садись, поболтаем полчаса, пока начальник штаба не вернулся с планёрки.
– С удовольствием, а то я от безделья уже с ума схожу, – Старый Капитан сел спиной к окну напротив массивного стола лейтенанта.
– Ничего, война начнётся – загрузят и тебя, и меня, – молодой офицер откинулся на спинку кресла.
– Меня – понятно, потребуют анализа изменений политической ситуации во Вселенной. А как это коснётся тебя? Где ты, а где Овен? – усмехнулся гость.
– С войной начнётся массовая ротация персонала на всех базах. Кто-то отправится на передовую, кто-то вернётся на отдых. Мой отдел будет списывать погибших, учитывать и размещать раненых в госпиталях, обустраивать прикомандированных. И всё это через меня. Поток документов будет такой, как та подводная река, что промыла каньон у библиотеки, – лейтенант не ждал сочувствия, он просто хотел показать ветерану Последней войны свою колоссальную значимость для штаба флота.
– Прямо-таки на всех базах? – с сомнением переспросил Аналитик. – От нас уйдёт полсотни кораблей, четверть старых звездолётов, сотня транспортников с андроидами на борту и ещё пара сотен с их техникой. Вот и всё, что мы выделим для борьбы с «жутким» диктатором.
– Не скажи. Я уверен, что основной вклад в победу от нашего созвездия внесёт полк разведки. Мне уже дали команду готовить предписания для их передислокации с Хардида на передовую базу в Глосбе, что на орбите Целено в звёздном скоплении Плеяд.
– А разве база Хардид в нашем подчинении? – Старый Капитан попытался ненавязчиво разговорить лейтенанта на интересующую его тему.
– Это очень деликатный вопрос, – замялся начальник строевого отдела. – Причём для всех, включая нашего Адмирала. Административно база разведывательного полка подчиняется нам, поскольку находится на нашей планете. Мы кормим, поим и экипируем экипажи клиперов в нашу форму, выплачиваем им денежное довольствие и заправляем их корабли перед каждым стартом. Но есть нюанс: задачи на миссии им ставит Туманность.
– А результатами своих вылетов они с нами делятся? – поинтересовался Аналитик.
– Только в исключительных случаях, когда заказчики считают, что это нас касается, – ответил лейтенант.
– Ты уверен, что они базируются на Калиде? – с лёгким сомнением спросил Старый Капитан. – Я побывал на многих островах нашей планеты, изучал историю флота в музее, беседовал с Адмиралом и Советником на разные темы, но о базе Хардид слышу впервые.
– На Калиде, не сомневайся, и не так уж далеко отсюда. Только она не на острове, а под водой, – довольный произведённым впечатлением, лейтенант с воодушевлением продолжил делиться секретной информацией. – Клиперы стоят в гротах скал на глубине нескольких сотен метров. Когда поступает команда на запуск, экипаж занимает места в звездолёте, открывается шлюз, и грот наполняется водой. Корабль выдвигают на стартовую платформу, которая медленно поднимается к поверхности. После всплытия клипер немедленно стартует, а платформа погружается на десять-пятнадцать метров. Когда корабль возвращается, всё происходит в обратном порядке.

– Так получается, весь лётный состав разведотряда постоянно живёт под водой? – намеренно сделал ложный вывод Аналитик, надеясь вытянуть больше информации.
– Нет, они живут с нами в одном городе. Просто ты их не замечаешь. Вне базы они не носят военную форму, – ответил лейтенант.
– Но их ведь как-то доставляют на работу и забирают обратно. Должно быть какое-то место – пирс или причал, куда их привозят в конце дня и откуда забирают по утрам, – Старый Капитан пока не понимал, зачем ему эти сведения, но интуиция подсказывала, что тайна секретной подводной базы каким-то образом связана с загадкой Триста Восьмидесятого изотопа.
Не может это быть простым совпадением, – занозой саднила мысль в голове ветерана. – Секретная база, суперскоростные клиперы, фактически подчинённые Туманности, следы Маккормика – и всё сходится на Калиде. Не зря наши соседи так тщательно охраняют тайну местоположения своего разведывательного полка.
– Ты хоть раз был в подводной библиотеке? – улыбнулся лейтенант, уловив наивность в вопросах Аналитика.
– Был, причём недавно.
– Так вот, точка входа и выхода с подводной базы – это храм знаний. Никто не следит, сколько людей ежедневно приходят туда, чтобы в тишине почитать томик классики в кожаном переплёте. Молодые и не очень, мужчины и женщины неспешно прогуливаются между стеллажами по мягким коврам, сидят в читальном зале, посещают кафетерии или туалеты, сдают раритетные книги или берут напрокат электронные носители. Они не вызывают подозрений даже у опытных разведчиков, не говоря уже о равнодушных жителях нашей планеты. А на деле не меньше трети пассажиров подводных торпед-такси, причаливающих к многочисленным докам библиотеки, – это члены экипажей разведывательного полка.
– Отлично придумано! – обрадовался Старый Капитан. – Значит, я встречался с этими отважными героями космоса буквально перед отлётом на Халяли.
Лейтенант не понял, что именно так обрадовало его собеседника. Крыша едет у старика от безделья, – подумал он и вдруг спохватился:
– Пора закругляться, скоро начальник штаба вернётся. Не хотелось бы, чтобы он застал тебя здесь.
– Пока, – коротко ответил Старый Капитан.

Глава пятая. Операция «Рассвет Хамаля»
Созвездие Овен
Война началась по всем правилам военной стратегии. В суверенное космическое пространство Овна одновременно вторглись силы трёх основных союзников. Удар по основным флотам, сосредоточенным в треугольнике головы Барана — между звёздами Гамаль, Шератан и Мезартхим — нанесли передовые эскадры Туманности Андромеды. Согласно плану кампании, разработанному Адмиралом Паурпаком, ключевая роль в начальной атаке отводилась их сверхскоростным дестройерам. Эти гигантские корабли, оснащённые нейроуправляемыми системами и квантовыми двигателями, несли на борту тысячи одноместных истребителей с ИИ-пилотами и сотни двухместных штурмовиков с экипажами, усиленными бионическими имплантами. Их задача — уничтожить максимум звездолётов Овна в космосе и на планетарных базах, минимизируя собственные потери благодаря адаптивным щитам и технологиям маскировки.
Через сутки силы Персея атаковали формирования у звезды Сорок Один Овна, ближайшей к Алголи и обозначенной на древних звёздных картах как «хвост Барана». Одновременно полки и дивизии Кассиопеи, временно базировавшиеся в звёздном скоплении Плеяд, нанесли скоординированный удар по диктаторским силам в районе звезды Ботейн — «брюха» созвездия. Эти войска, оснащённые дронами-кластерботами и мобильными планетарными платформами, действовали с хирургической точностью, используя данные с орбитальных квантовых сенсоров.
С началом боевых действий Советник стал чаще появляться в своём нейроинтерфейсном офисе, подключённом к галактической инфосети. За неделю до первых залпов он поставил Аналитику задачу: мониторить открытые источники Вселенской инфосети и анализировать тональность заявлений лидеров влиятельных созвездий.
— Слишком общо, — заметил Аналитик, калибруя свой нейроимплант для обработки данных. — Уточни, кто входит в список «верховного правления» и что ты подразумеваешь под «влиятельными созвездиями».
— Меня интересуют только двое из каждого созвездия, — ответил Советник, проецируя голографическую карту Местной группы. — Первое лицо: Старейшина, Президент, Премьер-Министр, Верховный Жрец, Диктатор или Председатель Сената — в зависимости от системы управления. Второе — ответственный за межгалактические связи. Каждые четыре дня жду от тебя аналитический отчёт о их заявлениях по операции «Рассвет Хамаля». Влиятельные созвездия — это все галактики Местной группы, плюс Магеллановы Облака, Дракон и Орион. Формат отчёта — как мы обсуждали: кто, что сказал, по какому поводу, что этот политик говорил или делал ранее по теме, и твой прогноз дальнейших тенденций. Анализируй смещение вектора общественного мнения. Твои отчёты лягут в основу моих рекомендаций Адмиралу. И помни: мы не военные разведчики. Нас не волнуют передвижения флотов или заявления министров обороны. Ещё одно — избегай негатива. Ищи позитивные отзывы о работе Адмирала. Ему сейчас нелегко, не стоит его расстраивать по мелочам.

С этого момента жизнь Аналитика изменилась. Если раньше он мог позволить себе пробежку по крупнозернистому песку Калиды у кромки тёплого океана, за которой следовал заплыв к коралловым рифам с их биолюминесцентными организмами, то в первые месяцы войны времени не хватало даже на чашку кофе «Ригель» — редкого напитка, доставляемого с планет созвездия Орион через гиперпространственные шлюзы.
Но всё, кроме космоса и времени, имеет конец. К концу первого полугодия войны интенсивность боёв снизилась. Масштабные космические сражения сменились скоротечными погонями за одиночными звездолётами, оснащёнными устаревшими маскировочными системами. Десантные операции перешли в фазу локальных стычек с группами сторонников диктатуры, устраивавшими засады с использованием примитивных плазменных излучателей. Звёздная пехота, высаженная на сотнях обитаемых планет, при поддержке местных отрядов борцов за свободу и автономных боевых дронов добивала остатки регулярных войск.
К этому времени Аналитик довёл до совершенства свои отчёты, оптимизировав алгоритмы поиска данных в инфосети. Опыт позволял ему тратить меньше времени на анализ, но присутствие в офисе оставалось обязательным. Адмирал мог в любой момент запросить прогноз развития событий через нейроинтерфейс, и предугадать, когда это произойдёт, было невозможно, несмотря на прогресс в квантовых вычислениях.

В частых беседах с начальником строевого отдела своё рабоче-свободное время Аналитик называл «Окна». Это время он проводил за поисками потомков Маккормика. Проследить изменения фамилий и имён в тысячелетнем генеалогическом древе Иена было задачей не из лёгких.
Поначалу Старый Капитан быстро справился с первыми тремя столетиями, но, когда в семьях обоих внуков героя секретной операции родились только девочки, ситуация резко усложнилась. За последние семьсот лет фамилия Маккормика не появлялась ни в одном источнике информации и Аналитику пришлось искать фамилии мужей правнучек Иена в базах данных Центрального Планетарного электронного архива. Когда Старому Капитану удалось продвинуться по ветвям семейного древа почти до половины кроны, Советник впервые выразил своё недовольство. 
— Отдел кибернетической безопасности проинформировал меня, что ты в рабочее время занимаешься не тем, чем должен. Кого ты ищешь, роясь в архивах мэрий? – спросил Советник между делом, изучая очередную аналитическую записку. 
—Дальних родственников моей третей жены, - буркнул в ответ Аналитик.
Советник знал, что его помощник в новой жизни женат не был. Грубость Аналитика натолкнула его на мысль, что Старый Капитан лезет туда, куда чужому носу лучше не соваться. Нужно дать команду АйТишникам чтобы они впредь следили за его запросами и определили направление поиска, - принял решение Советник.
Ты лезешь не в своё дело, приятель. Твоя любознательность опасна не только для меня, но также и для тебя, - в свою очередь подумал Аналитик. – Хотя расслабляться мне не стоило. Нужно переносить свой поисковой офис в библиотеку, заодно буду поближе к разведчикам. Возможно, заведу знакомство с кем-то из них. Не все же они на Плеяды перебрались.
Начиная со следующего рабочего дня Аналитик изменил свой подход к селекции новостей, полученных из открытых вселенских информационных источников. Если до конфронтации с Советником он строго следовал принципам обозначенным своим учителем в первый период совместной работы и основывал свои выводы на «спектральном анализе» всех источников, то сейчас, когда он в плотную приблизился к разгадке семейной истории Маккормика, он решил использовать однополярную информацию. Оставалось только выбрать какую сторону принять.
По мере того, как пехотные части союзнических войск всё глубже увязали в борьбе с партизанами, и на планетах Овна то тут, то там, проводились карательные операции, общий гул одобрения военной компании сошёл на нет. Крупные политики всё реже и реже высказывали своё позитивное мнение о войне. Даже ведущие новостных программ позволяли себе рассуждать о плохой подготовке к военной компании, делая основной упор на критике политической разведки. Ситуация в пределах Овна оказалась не совсем такой как её представляли союзники. Во всяком случае большинство из них. Старый Капитан предвидел это. Именно поэтому он пытался остановить Паурпака от поспешного решения возглавить операцию. Прослужив полторы сотни лет в рядах космических войск Туманности, он хорошо понимал менталитет государственных служащих гигантской галактики.
Сегодня ты добился успеха на одном краю Андромеды и получил за это повышение по службе. Скажем нашел отличный предлог для войны и убедительно доказал, что выиграть её будет легко. Завтра ты оказался на вышестоящей должности в тысяче световых лет от предыдущего места службы. После твоего отъезда в том месте, где ты раньше служил, что-то началось, происходило и окончилось. Однако, невзирая на результат, на твою судьбу это никак не повлияет. Размер Туманности настолько велик, что ни твои командиры и начальники, ни ты, никто не узнает, что там было, и чем всё закончилось. У жителей Андромеды лозунг один: Будь первым здесь и сейчас». А с «завтра» пусть разбирается мой приемник.
Размышляя над своими отношениями с Советником, Старый Капитан выбрал позитивный путь их развития.
Не стоит огорчать руководство плохими новостями, - решил он. - В древности гонца, принесшего плохую весть, сажали на кол или рубили ему голову. Вот и я, буду потчевать босса, только хорошими вестями. У него настроение будет лучше, ко мне цепляться перестанет, а он в свою очередь, Адмирала радовать будет, советуя ему продолжать борьбу за правое дело, под одобрительные возгласы из всех уголков Вселенной.
А если обернётся всё не так хорошо, как должно было, то малыш Альфред сделает вывод, что надо было слушать меня, а не этого холёного финансиста. Лично я, бывшему Комптроллеру и половину зарплаты инвестировать не доверил бы, не то, что карьеру.

Выносной командный пункт Вице-Адмирала Паурпака базировался на одной из экзопланет, вращающейся вокруг звезды Омикрон Персея. Это была вотчина бывшего командующего звёздной системой Атикса, перебравшегося в столичную Халяль.
Многонациональный штаб работал без перерыва. К девятому месяцу, по Мирфакскому времяисчислению, на стороне Туманности и двух её союзников воевали отдельные подразделения еще двенадцати созвездий. Все ближайшие соседи Овна, за исключением Возничего, решили использовать локальную войны против заведомо слабого противника, как возможность безнаказанно потренировать свои космические силы. Это добавило лишних забот Адмиралу.  Одно дело управлять своими войсками или ветеранами Последней войны из пределов Кассиопеи и Андромеды, теми, в надежности которых он был абсолютно уверен, а другое отправлять на войсковые операции туземцев с Тау Кита. Да бог с тем Китом, судя по всему, они прислали лучший отряд своего флота, чтоб не опозориться, а вот что ему было делать с вояками с орбиты звёздной системы Пропус? Командуя ими Паурпак пришёл к умозаключению, что в созвездии Близнецов, откуда небольшой отряд из тридцати штурмовиков прибыл в его распоряжение, понятие «дисциплина» отсутствовало в принципе. После первой же стычки с флотом Овна, во время которой Пропусцы потеряли два корабля, весь их отряд отказался учавствовать в дальнейших боях.
— Мы готовы патрулировать пространство на дальних подступах к местам боевых действий. Способны перехватывать транспорты с оружием, идущие в сторону Овна из других созвездий.  Согласны выполнять не сложные разведывательные миссии, - заявил командир их группы, встретив Адмирала на полпути от командного пункта к штабу разведотряда. Небритый по самые глаза майор предъявил Паурпаку ультиматум. – Но если вы нас еще раз в бой пошлете, то мы возьмем курс домой.
— Стартуйте прямо сейчас, - бросил ему на ходу Вице-Адмирал и больше об эскадрильи из созвездия Близнецов ничего не слышал.
Присутствие дюжины мелких групп, примкнувших к коалиции трех созвездий, отвлекало Адмирала от решения глобальных задач. Паурпаку не удалось принудить флот Диктатора дать генеральное сражение в первые месяцы войны. Несмотря на значительный успех, достигнутый во время внезапного нападения, элитные космические подразделения Овна уцелели и периодически наносили удары по транспортным караванам или небольшим отрядам кораблей коалиции. Разведка и штаб Паурпака работали на износ в поисках скрывавшегося харизматичного Лидера и его гвардии. Окружающие Адмирала офицеры не спали неделями, а с ними уже много ночей не спал и сам Командующий. Усталость накапливалась, а с ней росла и раздражительность. Политики и финансисты Андромеды требовали от Паурпака закончить войну как можно быстрее. Они считали, что при подавляющем количественном перевесе войск, который они обеспечили Адмиралу, он давно должен был завершить компанию. Министры и Старейшины, никогда не бравшие в руки ничего тяжелее планшета, понятия не имели о том, что не всегда численный перевес нападающей стороны влияет на срок проведения войны. Иногда, природное упрямство или патриотизм обороняющихся, возведённый в степень фанатизма, вносит коррективы в планы, рождённые в недрах Генеральных штабов агрессивных Галактик. 
Напряжение нарастало, финал военной компании приближался и чем ближе он маячил, тем страшнее было допустить малейшую ошибку, которая могла обернуться непоправимой катастрофой. Нервы Адмирала были натянулись как струны, он был полностью сосредоточен на решении поставленной ему глобальной задачи, а командиры отдельных эскадрилий пытались решать мелкие проблемы своих подчиненных с ним напрямую. Альфреду приходилось, сжимая зубы терпеть их тупость. Такие кретины, как командир транспортников из пределов Тельца, просто бесили его. Когда Майор из соседнего созвездия пожаловался Адмиралу на плохую кормежку и на шум в гостинице в темное время, Паурпак приказал арестовать его и отправить в лагерь военнопленных в пределы его же созвездия.
Размышляя о своих отношениях с Советником, Старый Капитан выбрал позитивный путь их развития.
Не стоит огорчать руководство плохими новостями, — решил он. — В древности гонцу, принесшего дурную весть, рубили голову или сажали его на кол. Я стану кормить босса только хорошими сообщениями. Настроение у него будет лучше, ко мне цепляться перестанет, а он, в свою очередь, станет радовать Адмирала, советуя продолжать борьбу за правое дело под одобрительные возгласы со всех уголков Вселенной.
А если обернётся всё не так хорошо, как должно, малыш Альфред сделает вывод: стоило слушать меня, а не этого холёного финансиста. Лично я бывшему Комптроллеру и половину зарплаты не доверил бы инвестировать, не то, что карьеру».

Выносной командный пункт вице-адмирала Паурпака размещался на экзопланете, вращавшейся вокруг звезды Омикрон Персея. Планета напоминала укреплённый муравейник: ангары, бункеры и взлётные полосы сливались в сплошной военный лагерь, гудящий от постоянного движения техники. Сотни шаттлов поднимались и садились ежечасно, разведывательные дроны непрерывно висели в стратосфере, а в тактических центрах круглосуточно гремели проекционные карты с меняющимися линиями фронтов.
Штаб работал без сна и отдыха. К девятому месяцу, по мирфакскому времени, на стороне Туманности и её союзников воевали подразделения ещё двенадцати созвездий. Все ближайшие соседи Овна, кроме Возничего, решили использовать локальную войну против слабого противника как тренировку для своих флотов. Но это «учебное рвение» стало для Паурпака головной болью. Управлять своими войсками и ветеранами Последней войны из Кассиопеи и Андромеды было просто — их дисциплина не вызывала сомнений. Но когда в распоряжение Адмирала попадали чужие отряды, ситуация превращалась в хаос.
С армадой созвездия Кита, например, проблем не возникло: стремясь не потерять лицо, они прислали лучших пилотов. Но воины с орбиты Пропуса оказались бедствием. Уже в первом бою с флотом Овна, потеряв всего лишь два корабля, они заявили, что сражаться больше не будут.
— Мы готовы патрулировать пространство на дальних подступах к местам сражений. Сможем перехватывать транспорты с оружием и выполнять лёгкие разведывательные миссии, — сказал их командир, небритый майор, чьи глаза терялись в тени щетины. Он встретил Паурпака на узком коридоре между штабным блоком и разведцентром и, словно равный, предъявил ультиматум: — Но, если снова пошлёте нас в бой, мы возьмём курс домой.
— Стартуйте прямо сейчас, — холодно бросил Альфред и, не снизив шага, прошёл мимо. Больше об эскадрильи из Близнецов он ничего не слышал.
________________________________________
Присутствие дюжины мелких групп отвлекало Адмирала от решения главных задач. В тактическом зале постоянно кипела работа: операторы отмечали новые рейды овновских корветов, аналитики обновляли карты снабжения, шифровальщики выбивались из сил, пытаясь взломать коды противника. Паурпак метался между экранами, требуя от подчинённых точности и скорости, которых физически невозможно было достичь.
Главная цель — заставить флот Диктатора выйти в генеральное сражение — оставалась недостижимой. Несмотря на удар внезапного вторжения, элитные части Овна сохранили боеспособность. Их рейды по тыловым коммуникациям превращали снабжение коалиции в кошмар: караваны горели, эскадры теряли корабли на ровном месте, а офицеры срывали голос, докладывая о новых потерях.
Штаб жил в состоянии непрерывного кризиса. Разведка безуспешно охотилась за харизматичным Лидером и его гвардией, которая словно растворялась в космосе. Каждый день приносил противоречивые сведения: будто враг вот-вот будет окружён — и в ту же ночь он появлялся в другом секторе, громя очередной конвой.
________________________________________
Офицеры вокруг Паурпака не спали неделями. Их лица бледнели, глаза наливались красным, руки дрожали от усталости. Сам Адмирал тоже ночами не знал сна. Он был словно туго натянутая струна: любой сбой грозил сорваться в ярость.
Политики и финансисты Андромеды требовали немедленного окончания войны. Их доклады пестрели сухими цифрами: перевес коалиции в кораблях и ресурсах был несомненным. По их логике, победа должна была быть давно одержана. Но те, кто никогда не держал в руках ничего тяжелее планшета, не понимали, что численный перевес — ещё не гарантия успеха. Упрямство и фанатизм обороняющихся ломали самые изощрённые планы генеральных штабов.
Напряжение росло. Финал кампании маячил всё ближе, и каждая ошибка могла стать катастрофой. Командиры эскадрилий валились к Паурпаку с жалобами и просьбами, будто не понимая, что у него на плечах висит вся война.
Альфред, стиснув зубы, выслушивал их. Такие кретины, как командир транспортников из пределов Тельца, вызывали в нём лишь бешенство. Терпение Адмирала лопнуло, когда, находясь на командном пункте во время постановки задачи дивизиям, один из полковников союзников пожаловался на плохую кормёжку и шум в гостинице ночью. Паурпак приказал арестовать его и отправить в лагерь военнопленных, расположенный в пределах его созвездия.
В штабе наступила тишина. Все поняли: нервы Адмирала дошли до предела.
— В сопроводительных документах укажите, что был задержан за несоблюдение субординации. Если на Тельце решат простить его проступок — пусть отпускают, но держат у себя. Ещё раз встречу — сгниёт в поясе астероидов, на дальней орбите Алголи, — бросил Паурпак.
Глаза его налились кровью от бессонных ночей, голос был стальным, словно гравитационный захват. Офицеры, склонившиеся над проекционными картами, замерли. Даже гул серверов показался тише.
Паурпак давно уже был готов свернуть операцию. Для объявления полной победы над Диктатором требовалось лишь политическое решение Верховного Совета коалиции. Возможно, следовало сделать это самому ещё три-четыре месяца назад, не дожидаясь указаний сверху. Тогда, когда опытные экипажи Туманности разметали космические силы Овна в первых боях, а андроидная пехота с Алголя смела регулярные части на планетах, войну можно было закончить одним росчерком пера. Но жажда полной победы и сладкие речи политиков заставили Адмирала продолжать охоту.
Теперь его перехватчики прочёсывали просторы Барана в поисках последних кораблей врага. Пространство вспыхивало то здесь, то там: одиночные стычки, короткие гиперпрыжки, резкие удары по уцелевшим гарнизонам. В штабе это называли «зачисткой», но на самом деле каждый такой налёт превращался в яростное мини-сражение. Огненные дуги плазменных торпед пересекали чёрную пустоту, обломки корветов вспыхивали и медленно гасли в вакууме, а сигналы аварийных маяков звучали похоронным звоном.
Неизвестно, сколько бы тянулась эта изматывающая фаза войны, если бы Диктатор не решился на отчаянный шаг. На орбите одинокой звезды Аль Бутейн ар-Рааби он собрал уцелевшие звездолёты и повёл их к скоплению Плеяд — туда, где, как он ошибочно полагал, находился штаб Паурпака. Разведка Диктатора докладывала: каждый раз, когда из Плеяд появлялись призрачные клиперы врага, вскоре следовал удар тяжёлых крейсеров или высаживался десант.
Диктатор прекрасно понимал: его дни сочтены. Но он стремился хотя бы облегчить судьбу своего народа. Генералы, что остались живы, поддержали его план последнего возмездия. В отсеки двадцати пяти транспортов загрузили контейнеры со взрывчаткой, полсотни истребителей заправили до предела, дюжину крейсеров вооружили электромагнитными пушками. Флотилия превратилась в смертельный таран.
Когда корабли ускорились, связь штаба сопротивления, укрывшегося на малой планете Алладин у тусклого карлика Тигарден, транслировала на всё созвездие обращение Диктатора.
— Братья, — гулко прозвучал его голос, усиленный передатчиками. — Против нас восстала вся Вселенная. Мы не победим в этой войне. Прекратите сопротивление и сложите оружие. Вернитесь к своим очагам, восстановите экономику. Выберите достойных граждан в Парламент. Я слагаю полномочия и ухожу из жизни. Прощайте, братья мои.
Для него это признание уже ничего не значило. Ещё в первые месяцы войны он приказал спрятать интеллектуальный цвет нации и детей офицеров на Алладине. Слабый свет Тигардена не привлекал внимания, а спутник планеты можно было найти только случайно. Диктатор уходил в небытие, надеясь, что новое поколение отомстит. Эта надежда придавала ему решимость.
Флотилия рванулась вперёд, гипердвигатели взревели, пространство вокруг содрогнулось. Яркое белое сияние гиперперехода встало стеной перед экипажами. Плеяды, недавно ещё чётко различимые на курсе, превратились в мутное зарево. Металл корпусов стонал от перегрузки, истребители дрожали, словно звери, брошенные в огонь.
Диктатор, сидя на командном мостике флагмана, последний раз взглянул на экран заднего вида. Созвездие Овна сияло позади, ускользая в темноту. Он мысленно простился с ним и приготовился умереть в бою.
Красное смещение, - подумал он. – Свои звёзды в таком свете я вижу в первый и последний раз.
На Глосбе объявили боевую тревогу в тот момент, когда корабли Диктатора вошли в пределы звёздного скопления Плеяд. Командующий передовым контингентом коалиционных войск отдал приказ на старт всем истребительным силам прикрытия, но ни лётный состав, ни звездолёты к выполнению этого приказа оказались не готовы. Первые перехватчики взлетели для отражения нападения лишь через два часа, после того как стало известно о приближении ударной группы противника. К этому времени атакующие силы Овна уже достигли дистанции боевого применения бортового оружия. Они резко снизили полётную скорость и открыли огонь дальнобойными ракетами по местам дислокации космического флота коалиции.
Если бы новейшие оружейные технологии были доступны космическим силам Овна, и они имели на борту своих крейсеров аннигиляторы, то вероятнее всего сама планета и весь, временно расположившийся на ней флот, перестали бы существовать. Это оружие давно было в арсенале гигантских галактик. Его имели на вооружении и войска Млечного пути, и Андромеды, и Магеллановых облаков, и еще как минимум пятнадцать других галактик, но по неписаному Вселенскому закону пользоваться им было запрещено.
Еще несколько тысячелетий назад, на заре освоения космоса, передовые, в технологическом плане созвездия, условились, что мирное население не должно гибнуть при возникновении военных конфликтов. Любая война должна вестись лишь среди постоянного состава космических и наземных вооружённых сил. Аннигиляционное оружие, способное разложить на атомы целые планеты, находилось на засекреченных базах хранения и являлось Вселенской гарантией сохранения человекоподобных существ. Единственным исключением из этого правила являлось появление в пределах Цивилизации неизвестной науке формы жизни, представляющей угрозу всей популяции людей.
Овен никогда не отличался высокими технологиями. Возможно, в области добычи полезных ископаемых, созвездие имело определённые достижения, но вот вооружение оно предпочитало покупать у тех, у кого оно было дешевле. Экономя на обороне и заигрывая экономическими подачками с населением, Диктатор вырыл себе могилу сам.

Проиграв войну, я всё ещё могу выиграть одно сражение и уйти, громко хлопнув дверью, - подумал он неделю назад и повёл свою флотилию к Плеядам, чтобы нанести удар по космодромам и базам снабжения коалиции расположенным на Глосбе.
Лёгких истребителей Овна было недостаточно для прикрытия всех ударных силы флотилии. Они расчищали путь лишь груженым взрывчаткой транспортным звездолётам, прикрывая их от юрких перехватчиков сил планетарной обороны. Согласно разработанному генералами Диктатора плану сражения, атака этих кораблей проводилась на космодромы дивизий, прибывших из пределов Кассиопеи. Сами грузовики, от неприятеля не отстреливались и вскоре были покрыты большим количеством пробоин. Их экипажи, укрывшись в прочных капсулах, упрямо несли смертоносный груз к причальным докам с межгалактическими крейсерами и вертикальным фермам со звёздными дестройерами, к штабным и жилым комплексам, хранилищам реакторного топлива и радарным установкам. Блаженные улыбки счастья светились на губах атакующих транспортных пилотов.
Предоставленная самой себе дюжина тяжёлых крейсеров Диктатора медленно приближались к планете. Корабли осыпали базу клиперов разведывательного полка выстрелами бортового оружия. Их слабая лазерная самооборона не справлялась с атаками истребителей и три звездолёта, не успев войти в атмосферу планеты, взорвались на орбите.
Девять уцелевших сигарообразных кораблей, в трёх местах перехваченных тороидальными кольцами, сжигали импульсами своих электромагнитных пушек стоящие на горизонтальных стартовых площадках прилетевшие сюда с Калиды клиперы. Когда запасы энергии были израсходованы, крейсера один за другим увеличили скорость и спикировали на базу и её окрестности. Взрывы десятков ядерных реакторов сотрясли всю планету, вызвав сильнейшее за её историю глосбетрясение. Не успела сейсмическая волна достичь обратной стороны, как ей навстречу покатилась вторая, ещё более мощная. Это четырнадцать транспортных кораблей, из двадцати пяти отправившихся в последний бой, достигли поверхности планеты и на огромной площади уничтожили всю военную инфраструктуру. Атмосфера Глосбе превратилась в сплошное радиоактивное облако. Взлетевшие с её космодромов истребители ближнего боя, израсходовав горючее, попадали на поверхность планеты, похоронив в себе отважных пилотов.      

На Глосбе объявили боевую тревогу в тот самый миг, когда корабли Диктатора вывалились из гиперпространства и вошли в пределы звёздного скопления Плеяд. Красные вспышки сирен прорезали небо над космодромами, прожектора с базы лихорадочно шарили по чёрному куполу орбиты.
Командующий передовым контингентом коалиции отдал приказ на старт всем истребительным эскадрильям прикрытия, но ни пилоты, ни техника не были готовы к отражению внезапного удара. Ангары гудели, словно улей: механики торопливо заправляли перехватчики, оружейники загружали ракеты, а пилоты, застёгивая шлемы на бегу, пытались успеть в кабины. Первые звёздные охотники поднялись в космос лишь через два часа — слишком поздно. К этому времени ударная группа Овна уже достигла дистанции применения бортового оружия.
Снизив скорость, атакующие корабли развернулись в плотный клин и выпустили первые залпы дальнобойных ракет. Огненные следы прошили тьму, устремляясь к базам коалиции. Взрывы взметнулись над орбитальными доками, разметав транспортные челноки и целые сектора ремонтных платформ.
Если бы флот Диктатора обладал аннигиляторами — запрещённым оружием древних галактик, — планета и весь её временный гарнизон исчезли бы в ослепительном белом пламени. Но эти технологии, хранящиеся в засекреченных Вселенских арсеналах, были вне его досягаемости. По древнему закону, ещё в эпоху первых войн, аннигиляционное оружие могло применяться лишь против неизвестных форм жизни, угрожающих человечеству. Людям же надлежало воевать друг с другом «честно».
Овен таких технологий не имел. Его сила была в простоте и отчаянии. «Я проиграл войну, но выиграю одно сражение и уйду, громко хлопнув дверью», — решил Диктатор и повёл свою флотилию на Глосбе.
Истребителей у него было мало. Их задача сводилась лишь к прикрытию гружёных взрывчаткой транспортов, несущихся прямо к причальным докам. Пилоты этих смертельных «грузовиков» не открывали огня. Они позволяли врагу испещрять их корпуса пробоинами, но упрямо гнали машины к цели. Внутри, укрывшись в бронекапсулах, сидели экипажи с безмятежными, почти блаженными улыбками на лицах. Их миссия была единственной — донести смертоносный груз.
Тем временем двенадцать тяжёлых крейсеров Диктатора пошли в атаку. Они медленно смыкались, осыпая базу клиперов разведывательного полка мощными залпами. Орбитальные сенсоры ослепли от шквала помех. Два крейсера получили удары противоракетной обороны и взорвались ещё в стратосфере, третий превратился в облако осколков и пылающих баков на половине пути от озонового слоя до поверхности.
Девять оставшихся сигарообразных исполинов, сжигали импульсами своих электромагнитных пушек всё, что находилось на взлётных полосах: крейсера снабжения, дестройеры и целые ангары. Когда запасы энергии иссякли, они пошли в последний манёвр. Один за другим корабли, словно горящие метеоры, пикировали на поверхность.
Взрывы реакторов прокатились гулом через всю планету. Глосбе содрогнулась, её кора пошла трещинами, и началось чудовищное глосбетрясение. Вторая ударная волна обрушилась, когда четырнадцать из двадцати пяти транспортов достигли поверхности. Они взорвались одновременно, сметая всё живое и неживое в радиусе сотен километров.
Огромные облака радиоактивного пепла поднялись в атмосферу. Она превратилась в одно сплошное смертоносное марево. Истребители планетарной обороны, израсходовав топливо, падали вниз — беспомощные, словно сбитые птицы, — врезаясь в руины баз. Их пилоты, до конца державшие руки на органах управления, погребли себя под обломками вместе с планетой.
Глосбе погибала, превратившись в пылающий монумент отчаянию и упрямству Овна.

Глава шестая. Конец карьеры Советника.
Планета Калида.
Известие о трагедии, произошедшей в звёздном скоплении Плеяд, достигло Адмирала Паурпака когда он, в кругу генералов и адмиралов союзнических войск отмечал окончательную победу над Диктатором и его войсками. Получив рапорт о потерях личного состава и разрушениях на Глосбе, Альфред приказал немедленно остановить все торжества. 
— Прекратить все празднества, — сухо бросил Командующий, и отдал приказ: — Высшему командному составу убыть в расположение базирования своих сил. Начальнику штаба - создать инспекционную комиссию для окончательной оценки потерь личного состава и материальной техники и выслать её в район Глосбе. Военной полиции начать расследования преступной халатности должностных лиц, приведшей к столь многочисленным жертвам. Разойтись.
Загнанная в угол крыса всё же прыгнула выше верхнего края голенища сапога и укусила за колено, - размышлял оставленный в одиночестве Паурпак. - Последствия этой атаки для меня будут весьма печальными.
Адмирал давно служил в космических войсках созвездия и понимал, что независимо от результатов расследования, вся ответственность ляжет на него лично.
Командир отвечает за всё, - гласил первый пункт наставлений по несению службы в пределах любой галактики.
Этими же словами начинался приказ о снятии Вице-Адмирала Альфреда Паурпака с должности командующего коалиционными войсками. Следующим параграфом ему предписывалось вернуться на Калиду и, до окончания следствия по делу о гибели всего личного состава разведывательного полка и службы тылового обеспечения ксомадрома, выполнять обязанности командующего войск Алголи.

Прошло четверо суток, прежде чем Адмирал вышел на службу. Он появился в своём офисе ранним утром и приказал адъютанту никого к нему не впускать и ни с кем не соединять.

- Даже если Главком будет настаивать, отвечай, что меня на рабочем месте нет. Ясно?
- А что сказать Вашей жене, если она попытается с вами связаться? - спросил майор с аксельбантом от правого плеча до центральной пуговицы форменной тужурки.
- Скажи, что когда увидишь меня, то сообщишь мне о ее звонке.      
Последние месяцы Адмирал жил войной.  Полностью полагаясь на Советника, он не следил за политической ситуацией во Вселенной. Теперь, в изоляции, он впервые решил взглянуть на политическую картину без фильтров.
Сферический кабинет погрузился в мягкий полумрак, когда стены заслонило матовое стекло. Огромный экран на столе ожил, и голосом Адмирал приказал:
— Найти все материалы о войне с Овном, опубликованные в пределах Местной группы галактик.
Три дня, не выходя из офиса, питаясь, отдыхая и принимая душ в нём же, Адмирал бегло просматривал критические отзывы о своей работе, пришедшие из Млечного пути, Галактик Треугольник и Андромеда. Дифирамбы в свой адрес он пропускал. Альфред отлично понимал, что ничего нового, о чём бы его ни известил Советник, он не найдёт. Сегодня его интересовали только негативные оценки действий коалиции. Вскоре Адмирал убедился, что не менее четверти от всех статей, опубликованных в пределах Млечного пути и Треугольника, носят такой характер.
 Было в этих материалах и то, что насторожило Паурпака.  Прогноз послевоенной ситуации в пределах Овна был крайне неблагоприятный для коалиции. Большинство аналитиков обеих Галактик предсказывали скорую гражданскую войну в борьбе за власть, на планетах побеждённого созвездия. И их прогноз выглядел для Адмирала вполне логичным.
Если несколько поколений просуществовало под гнётом диктатуры, бескровный переход к демократии будет невозможен – Мрачно согласился он с негативным прогнозом политических комментаторов.
- Аналитика ко мне, - резким голосом приказал адъютанту командующий. Майор сидел в приёмной Адмирала. Босса и его персонального помощника разделяло лишь прозрачное в этот момент стекло. Майор незамедлительно передал приказ по селектору Старому Капитану. 
Через минуту вызванный офицер переступил порог его офиса Паурпака. Альфред не удостоил своего подчинённого взглядом, он продолжал просматривать материалы, а его гнев пытался вырваться наружу.
— Бегло просмотрев вести со всех концов Вселенной за последние полгода, я пришёл к выводу: ты никчёмный аналитик, — голос Паурпака был резким и холодным, но всё больше срывался на крик. — Каким образом ты ухитрился не заметить ледяной тон в публикациях крупнейших галактик, освещавших войну под моим командованием? Объясни: это преднамеренное вредительство, преступная халатность или твой идиотизм?
Аналитик выпрямился, словно ожидая выстрела в упор, и ответил спокойно:
— Адмирал, в преддверии атаки на Овен я получил указания от вашего Советника. Он потребовал готовить для него только положительные отзывы о Вас. Его слова звучали так: «Не выискивать грязь под ногтями. Подбирать для Адмирала только хорошие новости. Не расстраивть». — Аналитик активировал личный браслет и проецировал в воздухе перед командующим голографическую запись беседы. Голос Советника прозвучал в кабинете отчётливо, словно он сам находился здесь, в шаге от Паурпака.
Пауза затянулась. В кабинете слышалось только тяжёлое дыхание Адмирала.
— Свободен, — наконец произнёс он.
Через полчаса посреди его стеклянного шара стоял Советник.
— У меня к тебе лишь один вопрос. Это ты на голограмме или Аналитик сфабриковал изображение и подделал твой голос? — так же, как и в беседе с Аналитиком, без приветствия бросил Адмирал и приложил палец к экрану стола.
Не выискивать грязь под ногтями, подбирать положительные отзывы о Вашей работе и стараться Вас не расстраивать, — холодно и отчётливо прозвучал в тишине голос Советника.
— Да, я давал такое указание, но… — начал оправдываться бывший ревизор финансового отдела флота Туманности.
— Молчать! — взорвался Паурпак. Его кулак с грохотом ударил по стеклянной поверхности стола, и голограмма дрогнула, будто сама испугалась ярости хозяина. — Я потерял сотни кораблей и тысячи жизней не для того, чтобы меня оберегали от чужих слов, словно ребёнка от страшных снов!
Советник опустил глаза, понимая, что всё кончено.
— Ты уволен. Немедленно покинь пределы базы, — отрезал Паурпак.
Двери смежного коридора разошлись, и офицеры охраны сопроводили потрясённого Советника прочь.
Сорвал зло на нём, а легче не стало, — тяжело дыша, шагал Адмирал по своему стеклянному офису. — Он ведь хотел уберечь меня от давления, но в итоге лишил главного — трезвой оценки врагов и союзников. Всё это я допустил сам. И всё же… Аналитик предупреждал. Ещё перед Рассветом Хамаля. Он оказался прав. Пожалуй, пришло время прислушаться к нему по-настоящему.
— Джон, — вызвал на видеосвязь начальника строевого отдела командующий. — Когда на Хардиде запланирована траурная церемония по погибшим экипажам?
— На следующей неделе, Адмирал, — ответил полковник.
— Я собираюсь в ней принять участие, — продолжил Паурпак. — Поставь в известность начальника штаба флота, он поедет со мной. И включи в делегацию моего Аналитика.
— А адъютанта?
— Нет, он не поедет. И вот ещё что… Передай начальнику отдела кадров, чтобы подготовил представление на майорское звание Аналитику. Засиделся он в капитанах.
Паурпак отключил связь. Впервые за многие месяцы в его глазах мелькнула тень уверенности.
Советники приходят и уходят, а аналитики, чьё зрение простирается за горизонт, остаются. Им дано изменять не только ход истории, но и судьбы тех, кому они служат.

Глава седьмая. Прощанье с героями.
База Хардид. Планета Калида.
Четырёхместная торпеда ожидала высокопоставленных пассажиров у океанского пирса Центральной базы Калиды. Её обтекаемый корпус цвета мокрого графита поблёскивал на солнце, словно огромная капля ртути, застывшая у самой кромки прибоя. У трапа, ведущего в рубку транспортного средства, стоял офицер-подводник. В его наколенном электронном планшете мерцал сопроводительный лист с голографическими фотографиями двух адмиралов и одного майора. Департамент глубоководных коммуникаций требовал абсолютной проверки всех лиц, допущенных к поездке на Хардид — ошибки быть не могло.
За десять минут до назначенного времени отправления, по тенистой пальмовой аллее, ведущей от штаба к пирсу, неспешно пришёл Аналитик. Его шаги тихо отдавались в плитах променада. Через пару минут над небольшой площадкой, у самой кромки воды, беззвучно завис миниатюрный летательный аппарат. Его фотонный двигатель, работавший на магнитном монополе, излучал лишь едва ощутимое колебание воздуха. Из пола аппарата с сухим щелчком выдвинулись хромированные ступени, блеснув в лучах утреннего света. Два адмирала сошли на металлический квадрат настила и направились к причалу.
Офицер глубоководных коммуникаций поднёс плоскую коробочку лазерного идентификатора к глазам каждого из пассажиров. Контрольное табло трижды мигнуло зелёным светом — и только тогда он позволил войти на борт, проведя с гостями короткий инструктаж:
— Прошу вас пристегнуть ремни безопасности до начала движения. В пути мы пробудем двадцать минут. Иллюминаторов в корпусе нет, поэтому наблюдать подводный мир вы сможете лишь на мониторах, встроенных перед каждым креслом.
И Командующий флотом, и его начальник штаба слушали с невозмутимыми лицами: оба уже многократно бывали на Хардиде и прекрасно знали, что никакого реального подводного мира пассажиры не увидят. На экранах будут медленно проплывать джунгли водорослей, кишащие мириадами причудливых существ. Пару раз появятся крупные обитатели глубин, возможно даже схлестнутся между собой в схватке — с брызгами и клубами мути, но без исхода. Это был тщательно подготовленный фильм, рассчитанный на треть часа пути. Реальную картину за бортом — чёрную бездну, рассечённую вспышками мощнейших турбулентных потоков — не показывали никому. Причиной было не только засекреченное местоположение Хардида, но и чудовищная скорость движения торпеды.
Когда пассажиры заняли свои кресла, расположенные под углом тридцать градусов к продольной оси, подводник запустил силовую установку. Внутри раздался низкий рокочущий гул, и горизонтальная перегрузка вдавила тела в мягкие спинки.
— Адмирал, разрешите спросить… — наконец подал голос новоиспечённый майор, когда ощущение падения в бездну океана слегка отпустило. — Мы что, летим под водой?
— Да, — сухо бросил Паурпак. Но после секундной паузы, заметив любопытство на лице подчинённого, решил разъяснить принцип движения. — Торпеда выпускает перед собой струю воздуха, слегка под углом вниз. Воздух мгновенно всплывает, образуя перед нами гигантский пузырь. Нос торпеды всегда внутри него, а водомётные движители в корме толкают нас вперёд.
— И какую скорость мы развиваем? — не унимался Аналитик.
Альфред криво усмехнулся:
— А вот это уже не твоего ума дело. Скажи я тебе скорость, ты умножишь её на время и тут же вычислишь расстояние. А потом догадаешься, где находится база Хардид. Хитрец.
— Ну хоть скажите, как эта торпеда называется? — Сарухтаталма, — ответил начальник штаба.
Он слышал диалог командующего со своим Аналитиком и ему понравилась шутка босса, но, вспомнив о цели визита на базу разведчиков, Контр-Адмирал стёр улыбку с лица.
В девять тридцать утра торпеда вошла в причальный грот и мягко опустилась на посадочное ложе. Сразу за кормой сомкнулся портал подводной пещеры: керамические ворота, стилизованные под окружающие скалы, опустились по полозьям и легли на резиновый пол. Крюки гидравлических замков повернулись вокруг штырей и плотно закрыли вход. Ещё через пять минут грот был осушён. Несколько тысяч тонн воды были возвращены океану пятью мощными насосами.
Руководство флота встречал командир единственного уцелевшего подразделения полка. Седой угрюмый майор поприветствовал адмиралов, равнодушно кивнул Аналитику и сообщил прибывшим, что родственники погибших и личный состав Пятой эскадрильи собрались для церемонии прощания.
До войны пять эскадрилий разведывательного полка размещались в помещениях неправильной формы, в плане напоминающих бутылку. Каждая стоянка представляла собой прямоугольную площадку размером сто на девяносто метров с горлышком, через которое клиперы попадали в перепускную камеру. Вдоль ангаров тянулись четыре магнитных рельса, утопленных заподлицо в бетонный пол. У выходных ворот путепроводы сливались в один монорельс. Потолки помещений также меняли свою высоту и чем ближе они были к выходу, тем становились ниже. Такая форма ангаров позволяла минимизировать опасность прорыва океанской воды через шлюзы во время заполнения ею переходных камер. Выходные порты эскадрилий были ориентированы в разных направлениях, на одинаковом расстоянии от океанского дна.
После убытия на орбиту Целено четырёх эскадрилий пустые платформы были вертикально поставлены у противоположной стены от ворот, ведущих в перепускную камеру. По три напротив каждого рельса. Все ангары, шлюзовые камеры и подсобные помещения были высечены в массиве лавовых пещер более восьмисот лет назад.
В тот день, когда Старый Капитан впервые попал на подводную базу, инженерные детали ушли в тень: ангар первой эскадрильи стал местом скорби. Огромный ангар, где некогда на платформах стояли двенадцать клиперов, теперь был наполовину заполнен людьми.
Посредине ангара первой эскадрильи, между шестым и седьмым магнитным рельсом, лицом к пустой половине помещения стояли с непокрытыми головами двенадцать колонн офицеров. Первая шеренга состояла из командиров экипажей, в следующей стояли вторые пилоты, а за их спинами замерли четыре шеренги инженеров и наземных техников.
Правым крайним первой шеренги был командир эскадрильи. В руке он держал наполовину опущенный штандарт полка. Окончание двухметрового позолоченного древка украшал золотой сокол Сапсан. Под ним, на зелёном поле бархата, был вышит стоящий на задних копытах мифический белый единорог.
«Ieiunas et maxime fidelium» — полукругом было вышито на латыни поверх его головы.
— Самый быстрый и самый верный, — скорее автоматически, чем осознанно, перевёл Аналитик полковой девиз, следуя мимо шеренг по пятам двух адмиралов.
В нескольких шагах от строя уцелевшей эскадрильи стояли родственники не вернувшихся с войны разведчиков. Несколько сотен женщин, детей и стариков ожидали прощальной речи Командующего флота и последующей за ней церемонии прощания.
Вице-Адмирал Паурпак миновал строй пилотов Пятой и направился к четырём бойцам охраны, стоящим лицом к остальным присутствующим. Каждый из андроидов держал в руке штандарт одной из погибших эскадрилий. За их спиной находился небольшой подиум, возле которого стояла стойка электронного суфлёра.
Как только Адмирал произнёс первые слова ритуальной речи, Аналитик смешался с родственниками и, принося им извинения за беспокойство, направился к выходу из ангара.
Четвёртый подуровень допуска секретности позволил его электронному ключу открыть дверь, ведущую в лабиринты базы Хардид. Это не удивило майора по прозвищу Старый Капитан. Он знал, что таким же уровнем обладали все обитатели этой разветвлённой сети пещер, и по-другому тут быть не могло. Ни одну дверь, даже в туалетную комнату, невозможно было открыть без помощи чипа, запаянного внутрь нагрудного кармана униформы. Двери открывались автоматически при приближении обладателя такого пропуска на расстояние двух шагов.
Старый Капитан шёл по дуге длинного коридора, поочерёдно заглядывая в каждое помещение. Нельзя сказать, что он искал что-то определённое.
— Будем считать, что это ознакомительная прогулка, — так он обозначил для себя задачу на сегодня.
Всё ему на этой базе было знакомо. Точно так же, как и на всех космических базах войск Андромеды, располагались классы подготовки к полётам, комнаты отдыха экипажей и офисы медицинского персонала. В непривычно пустующем баре, на полке у стены, стояли такие же, откупоренные и нет, бутылки. Их доставили сюда с винокурен и пивоварен всей вселенной. Чистые бокалы и пивные кружки висели на металлических полозьях буфета, ожидая завсегдатаев. Если не брать в расчёт, что база Хардид находилась в остывшем вулкане, миллионы лет назад ушедшем под воду после извержения, то её можно было назвать абсолютно типичной для соседней галактики. Единственное отличие было в том, что она была многоуровневой.
На верхнем этаже находились комнаты отдыха экипажей, несколько баров и спортивный комплекс. Под ним — штабные офисы, небольшой госпиталь и классы подготовки к полётам, ещё ниже — ангары для стоянки шестидесяти клиперов, а под ними — заправочный комплекс и склады с запасными частями инженерного корпуса. Панель управления лифта имела ещё две кнопки, и они отличались по цвету от предыдущих четырёх. Располагались они чуть сбоку и ниже от тех, которые позволили Аналитику путешествовать по чужим пределам.
Старый Капитан несколько раз прижимался вшитым в лацкан кармана пропуском к считывающему устройству, после чего до белизны пальца жал на кнопки нижних этажей. Но результата так и не добился.
— Неужели это то, о чём я думаю? — обрадовался он. — Если вниз не пускают с четвёртым подуровнем допуска, то что ещё там может храниться, кроме ионов Альриша?
Не добившись сотрудничества от механической кабины лифта, Старый Капитан вернулся на главный этаж и присоединился к прощальной церемонии.
К этому времени траурные панегирики были сказаны, и помост убрали. Четыре андроида со штандартами эскадрилий разошлись на всю ширину ангара, развернулись спиной к присутствующим на церемонии и каждый из них преклонил правое колено. По центру, на два шага впереди них, встал на правое колено командир Пятой эскадрильи с полковым знаменем в руке. Полотнища боевых штандартов коснулись бетона стоянки клиперов. Лицом к живым участникам церемонии стояли фантомные фигуры двухсот восьмидесяти восьми офицеров четырёх эскадрилий и двенадцати старших офицеров управления. Перед строем стояли командир полка, два его заместителя и начальник связи. Серебристо-голубоватое свечение голограммы было чрезвычайно реалистичным. Родственникам погибших показалось, что все триста офицеров дышат, улыбаются им, ищут глазами своих близких, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. Ощущение реальности происходящего ещё больше усилилось, когда фантом командира полка сделал несколько шагов вперёд, подошёл к командиру Пятой эскадрильи, встал на одно колено и поцеловал зелёный бархат полкового знамени под копытами единорога.
После этого он выпрямился во весь рост, отдал присутствующим честь и, повернувшись к строю, скомандовал: — Кругом!
Строй на секунду замер, привстал на носки своих лётных ботинок и развернулся на сто восемьдесят градусов.
— В последний путь, шагом марш! — отдал приказ полковник, и весь строй зашагал в направлении мемориальной стены.
По мере того, как светящиеся фигуры офицеров четырёх эскадрилий исчезали в магматической горной породе, на её вертикали загорались квадраты с изображениями погибших. Последним в стену ушёл сам командир полка, и его мерцающее лицо зажглось над всем, теперь уже вертикально стоящим строем.
На этом церемония прощания окончилась, и начальник штаба полка пригласил всех собравшихся на поминальный ужин. Коммандер пережил атаку Диктатора лишь по счастливой случайности: его жена рожала ему первенца, и он находился на Калиде в отпуске по семейным обстоятельствам. Из-за этого он чувствовал себя виноватым и всеми силами старался хоть как-то смягчить горе семей своих сослуживцев, окружив их заботой.
Адмирал шёл одним из последних — в сопровождении командира эскадрильи и двух начальников штабов: флотского и уже несуществующего полка. Он шагал медленно, словно оттягивая момент, когда придётся говорить то, чего не хотел. Новость о расформировании части, об изъятии штандарта и остальных официальных полковых атрибутов он ещё сообщил Коммандеру. Приказ на это пришёл напрямую из Туманности, минуя штаб космических сил Персея. В том же документе говорилось и о новом статусе: Пятая эскадрилья клиперов получала наименование «Отдельная» — «с сохранением за ней ранее выполняемых задач».

Сухие строки распоряжения звучали в голове Адмирала холодным приговором. Он понимал: для выживших офицеров это станет не утешением, а ещё одним ударом.
Старый Капитан без внимания скользил взглядом по заплаканным лицам гражданских гостей базы, проплывающих мимо него. Замыкающими процессию шли офицеры Пятой эскадрильи. Среди них ветеран Последней войны заметил знакомое лицо. Смуглый офицер шёл с низко опущенной головой, глядя себе под ноги. Его имя ничего Аналитику не сказало, но, кроме фамилии, на именном шевроне были указаны должность и подразделение его владельца. Командир клипера миновал Старого Капитана, даже не удостоив его взгляда.
— Я точно его видел раньше. Увидев один раз, такое лицо не забудешь. Коротко стриженые густые чёрные волосы, прямой нос, лёгкая с проседью щетина, обрамляющая его рот. Нужно только вспомнить, где и когда я с ним встречался, — лихорадочно роясь в памяти, Аналитик присоединился к свите Адмирала и проследовал вместе с ней в зал торжественных приёмов. — Есть! Он был среди раненых, которых в самом конце войны я вывозил из пределов Возничего. Над ним медперсонал возился больше, чем над другими. Говорили, что он спас две сотни десантников, прикрыв своим истребителем их транспортный корабль от удара штурмовиков врага. Оставшись без тяги двигателей, он умудрился выжить во время аварийной посадки на безлюдный астероид. Одним словом — герой.
Во время поминального обеда Адмирал внимания на Аналитика не обращал, и тот нашёл возможность присоединиться к группе офицеров Пятой эскадрильи, среди которой стоял его старый знакомый.
— А я тебя знаю, — выбрав момент, сказал Старый Капитан бывшему пилоту-истребителю. — Я вывозил тебя с астероида Фарух, когда ты рухнул на него. Ты меня, конечно, не помнишь, слишком плох был. Но я тебя хорошо запомнил. Это был мой последний вояж в зону боевых действий.
— Ты транспортником был всю войну? — спросил в ответ командир клипера, на грудном шевроне которого было золотом вышито «Капитан Стефан Галеа».
— Нет, не всю. Первые несколько десятилетий воевал на штурмовике, потом перевели в транспортники.
— За что сняли с должности? — было видно, что командир клипера не расположен к дружеской беседе.
— Командование не оценило мой креативный подход к тактическим приёмам во время боя в меньшинстве.
— Скажи честно, ты избежал сражения, оставшись один против трёх или четырёх истребителей, или вас было пятеро, и ты бросил своих в бою против восьмерых?
— Я погнался за их лидером и оказался один, а он завёл меня в засаду, где меня ждали не меньше дюжины их би-фотонов. Мне удалось от них оторваться, но не всё, что я тогда сделал, было «принято на ура» нашим командованием.
— Так мы с тобой служили во флоте Туманности, участвовали в одной войне, а теперь оба служим на Калиде и оба подчиняемся этому тупому персейскому Адмиралу Паурпаку. Странное совпадение, — мрачно резюмировал командир клипера.
— Интересная оценка Адмирала. Я бы сказал — неожиданная, — удивился в ответ Аналитик.
— А ты что, его ярый сторонник? — насторожился его собеседник.
— Ну, как сказать. Я, вообще-то, его персональный Аналитик. Неплохо его знаю и не считаю Паурпака тупым. Ошибки иногда совершает, но лишь тогда, когда прислушивается к голосу сердца, а не разума. В гибели полка он не виноват, это точно. Вся его вина лишь в том, что он согласился возглавить весь этот бардак с Овном. Но если бы не он, то это был бы кто-то другой, а результат был бы тот же, — вовлекая в диспут командира клипера, Старый Капитан надеялся найти пути к его душе и его сознанию.
— Какой?
— Плачевный. Хаос посеяли, а демократию не установили. Мы что, туда ради этого вторглись? Я предсказывал, что так и будет, и пытался уберечь его от конфуза, но он послушал не меня. А теперь весь флот винит его за гибель твоего полка, — ответил Старый Капитан.
— Полк жив, пока жива хотя бы одна эскадрилья. Наше знамя с нами, и вокруг него Туманность воссоздаст воинскую часть, — ответил Стефан.
— По большому секрету скажу тебе одному. Полк мёртв, и никто его восстанавливать не собирается. Не мечтай о том, что Туманность пришлёт сюда новых разведчиков. Пойми, — тихо объяснял боевому товарищу Старый Капитан, — новому лётному составу, уходящему на миссии, придётся ежедневно смотреть на мемориальную стену памяти. Это прекрасно понимают в Адмиралтействе. Проще создать новый полк в пределах Андромеды и не заморачиваться больше ни Персеем в общем, ни Калидой в частности. Как только закончится неделя траура, объявленная на базе Хардид, у вас заберут штандарт с единорогом, особо это не афишируя.
— А мы? — удивился пилот. — Нас оставят тут?
— А куда вас девать? Пока ценный груз хранится здесь, на нижних этажах, вы будете привязаны к этому потухшему вулкану, — Аналитик нарочно покатил пробный шар, чтобы оценить реакцию собеседника на свою догадку, после чего увёл разговор в другое русло. — Я думаю, что для поддержания вашего боевого духа доступ в ангары четырёх погибших эскадрилий будет закрыт, так же, как и во все остальные помещения, ранее используемые ими.
— А наши туда и до войны не сильно захаживали, — не реагируя на слова Аналитика о ценном грузе, ответил командир клипера. — У них была своя секретная работа, у нас — своя. Дружбу и контакты на уровне семей между офицерами разных эскадрилий командование не поощряло. И всё же ребят очень жаль. Прихлопнули одним ударом, всех сразу.
— Давай сменим тему, — предложил Старый Капитан. — Ты знаешь, я летал более двух сотен лет, освоил не менее полутора десятков типов звездолётов, но ни разу не был в клипере, хотя видел их на стоянках не раз. Сделай одолжение, покажи мне, на чём ты летаешь.
— Пошли, — не раздумывая согласился командир и поставил пустой бокал с остатками красного вина на поднос, проходящего мимо робота-официанта. — Здесь всё равно делать больше нечего.
Спустившись на лифте на ангарный уровень, офицеры направились в сторону стоянки клиперов Пятой эскадрильи. Сюда, во время своей сольной прогулки по закоулкам базы, пару часов назад Аналитик зайти не решился. Он посчитал, что контрразведка сможет превратно истолковать использование его пропуска для проникновения на стоянку клиперов, перевозящих Альриш.
Офицеры миновали двери нескольких подсобных помещений и подошли к стальной раздвижной двери ангара, украшенной гербом Пятой эскадрильи.
В самом центре створок, на уровне груди взрослого мужчины, был закреплён старинный геральдический щит, обрамлённый тяжёлой золотой цепью. На его поле изображались две горбуши: крупные, зубастые рыбы выпрыгивали из тёмно-синей воды, их головы были обращены в разные стороны. Под ними две широкие белые полосы символизировали волны. В верхнем левом углу, на фоне голубого неба, пикировал сокол — сложив крылья, он устремлялся вниз на резвящуюся рыбу.
Увидев герб, Старый Капитан оторопел и чуть было не сказал Стефану: — Вы что, издеваетесь? Утащили бесценный Альриш у созвездия Рыб и для эскадрильи, перевозящей изотоп в пределах Туманности, придумали такой герб. В чувстве юмора вам не откажешь.
Если бы во время траурной церемонии прощания с полком Старый Капитан стоял в первых рядах, а не за спинами родственников погибших, он бы раньше узнал, что было изображено на штандарте Пятой.
— Сокол ловит рыб? Не знал, — прокомментировал герб эскадрильи Ан Analityк.
— Не просто сокол, это скопа. Символ нашего полка. Обе похожи по размеру и силуэту, но есть разница: сокол — птицеед, а скопа — рыболов. Здесь изображена именно она, — ответил Галеа и шагнул вплотную к двери — дверь бесшумно открылась.

Когда рыбы разъехались в разные стороны, перед Аналитиком открылся величественный вид на двенадцать клиперов, замерших в ожидании своих экипажей. Командир звездолёта уверенной походкой прошёл вглубь строя кораблей и приложил ладонь к стеклянному прямоугольнику на борту одного из них. Красная полоса сканера пробежала по пальцам, сверяя папиллярный рисунок кожи с памятью системы, и запустила электрическую схему корабля.
— Это мой, — прокомментировал свои действия пилот, пока входной люк звездолёта бесшумно скользил вдоль корпуса. — Забирайся.
Старый Капитан поднялся на нижнюю палубу и осмотрелся по сторонам. Отсек, размером пять метров на три, был пуст. Вдоль стен корабля, от пола до потолка, стояли пустые вертикальные двухметровые стойки с полозьями для блокового оборудования. На внутренней поверхности бортов повсеместно виднелись электрические разъёмы. Всю длину палубы пересекали два ряда небольших лючков, размером с ладонь. Четыре из них были у передней и задней переборки, а остальные восемь располагались через каждый метр. Любопытный гость наклонился и нажал на крышку одного из них. Крышка поддалась и, открывшись, обнажила за собой обыкновенную крепёжную скобу. Больше в отсеке ничего не было. Всё свидетельствовало о том, что этот звездолёт ранее использовался по другому назначению.
— Твой борт раньше летал в другой эскадрильи? — крикнул в люк, ведущий на вторую палубу, Старый Капитан.
— Да, и я с ним тоже. Меня перевели из разведки в Пятую всего семь лет назад. До рыб на моём штандарте находился синебрюхий баклан с коричневыми крыльями, низколетящий над зелёной водой, — из командного отсека ответил Стефан и добавил: — Поднимайся сюда.

Аналитик поднялся по узкой вертикальной лестнице и оказался в уютной кабине для двух членов экипажа. Слева на командирском месте сидел его приятель, правое кресло было свободно. Старый Капитан обратил внимание, что основные органы управления кораблём находятся у второго пилота, перед командиром был лишь навигационный экран.
— Если я правильно понял, во время полёта кораблём управляет твой помощник. Так?
— Да, — подтвердил Стефан. — Я слежу за курсом и веду связь.
— А второй пилот не может вести связь? — удивился такому распределению обязанностей Старый Капитан.
— На разведывательной модификации может, а на грузовой — нет.
— Почему?
— Потому что перед тем, как клипер попадает в Пятую, его глубоко модифицируют. Кораблями нашей эскадрильи невозможно управлять в одиночку.
— И к чему такие сложности? — не унимался Аналитик.
— К тому, что таким образом обеспечивается безопасность груза. В одиночку этот корабль даже запустить нельзя, не говоря о том, чтобы на нём улететь, — усмехнулся Галеа. — Перед запуском командир корабля должен постоянно держать левую руку на сканере, встроенном в подлокотник его кресла. В это время второй пилот находится вне звездолёта: сначала отключает клипер от наружных источников питания, затем на нижней палубе закрывает входной люк, поднявшись на верхнюю палубу, включает всё электронное оборудование на вон той этажерке, — командир клипера повернулся и показал пальцем на заднюю переборку кабины пилотов, прямо у лестницы, ведущей вниз. — А потом занимает своё место и включает на правой, заметь, самой дальней от меня панели мои навигационные приборы, а затем свои. И всё это время я должен держать кисть левой руки на сканере. Её даже отрубить нельзя. Ибо сканер ещё и пульс считывает. Даже если я жив, но буду находиться под прицелом бластера, или под действием алкоголя, или наркотиков, автоматика корабля не позволит запустить двигатели.
— Ясно, всё сделано так, чтобы никто в одиночку не смог угнать корабль с Альришем. Но ведь пилоты могут сговориться и провернуть это сообща, — усомнился в гарантии безопасности запасов изотопа Старый Капитан.
— Верно, — кивнул Стефан. — Поэтому каждый рейс мы выполняем с разными вторыми пилотами. И зачастую узнаём, кто, куда и с кем летит, буквально в последний момент.
— И как часто приходится летать?
— Редко. Очень редко, — ответил Галеа. — Летаем по очереди. Иногда ждём командировки месяцами.
— А какова процедура получения груза?
— Не буду спрашивать, зачем тебе это, но отвечу, — усмехнулся капитан. — Обычно так. За сутки до полёта командиру ставят задачу: куда лететь и сколько перевезти. Он готовится сам, а инженеры готовят корабль. В день вылета, ровно за два часа до старта, командир с грузовой ведомостью отправляется к лифту. Там сержант-андроид поднимает с минусовых уровней запрошенное количество металла. Начальник охраны склада Альриша получает приказ на отрузку напрямую из Андромеды. Перед тем как принять груз из рук андроида, командир прикладывает ладонь к сканеру — тем самым он берёт полную ответственность за изотоп на себя. После этого он доставляет ящики на корабль. Второй пилот грузит ящик или ящики на борт, крепит их ремнями к палубе, сверху накрывает сеткой и вводит данные о расположении ящиков в звездолёте в бортовую вычислительную машину. Получив расчёт взлётного веса и центровки корабля, инженерный состав эскадрильи загружает топливо, достаточное на полёт в оба конца. Дальше мы летим. Больше суток в пути не бываем: деформируя пространство перед и за кораблём, достигаем за это время любую планету Туманности. Впрочем, ты это и сам знаешь — что я тут объясняю.
— А сколько сюда войдёт? — спросил Старый Капитан.
— Ящиков? А тебе это зачем? — с прищуром переспросил Галеа.
— Просто прикидываю, сколько может стоить твой корабль, если загрузить его под завязку Альришем.
— Бесконечно много, — серьёзно сказал командир клипера. — Но об этом лучше даже не думать.
Он взглянул на часы и поднялся.
— Нам пора вернуться в банкетный зал.
— Пожалуй, пора, — согласился Старый Капитан.

Глава восьмая. Инспектор
Планета Калида.
Обнаружив Альриш у себя под боком, Аналитик командующего твёрдо решил найти ключ к душе знакомого пилота из Пятой эскадрильи. За один день, проведённый на Хардиде, Старый Капитан понял: без собственного человека среди командиров клиперов вывести металл с базы будет невозможно. Попытка искать другую кандидатуру несла в себе огромный риск. Те же самые вопросы, которые он задал Стефану Галеа, повторённые кому-то ещё, легко могли привести его прямо в кабинет следователей флотской службы безопасности.
Установить необходимый уровень доверия можно несколькими способами, — рассуждал Старый Капитан, сидя за спиной командующего в ракете-торпеде, мчавшейся от подводного вулкана к пирсу Центральной базы. — Первый из них — крепкая дружба. Путь благородный, но слишком длинный, полный непредсказуемых поворотов и не гарантирующий успеха. В решающий момент верность знамени и созвездию может перевесить любые личные привязанности. Одной лишь дружбой человека к предательству не подтолкнёшь. Да и чем я смогу наполнить такие отношения? Что общего у семейного мужчины с двумя почти взрослыми детьми и у старого одиночки, живущего сам по себе?
Второй путь — сыграть на разочарованности: карьерой, браком, жизнью. Но брак его, похоже, крепок, а стиль существования на этой планете его вполне устраивает. И этот вариант не выглядит многообещающим.
Да, его воинское звание явно не соответствует возрасту, но так у миллионов служивых во всей Вселенной. Он не скрывает недовольства командованием, но разве этим кого-то удивишь? Стефан винит Паурпака в гибели сослуживцев — и, возможно, имеет основания. Всё это в отдельности слишком слабо, а вместе не даёт того, что нужно.
Значит, остаётся искать зацепки в его прошлом — в биографии или родословной. Может быть, архивы подскажут, случайно ли капитана Галеа перевели накануне войны из разведывательной эскадрильи в транспортную. Я должен вернуться к файлам с фотографиями и запросить его личное дело в Планетарной службе безопасности. В биографии может скрываться ответ. Так просто в Пятую Отдельную эскадрилью не попадают. Для этого должна быть веская причина.
Официального права отправлять подобные запросы у Аналитика командующего не было. Но за время, прошедшее после увольнения Советника, Старый Капитан сблизился с молодым лейтенантом строевого отдела и всё чаще задерживался в его кабинете в рабочие часы. Лейтенант доверял ему безоговорочно, и именно он мог бы отправить нужный запрос под своей подписью. Но вскоре обстоятельства повернулись так, что в его услугах уже не было необходимости.

После возвращения с войны и участия в похоронной церемонии на Хардиде Адмирал почти всегда пребывал в дурном расположении духа. Казалось, что после провала кампании Альфред Паурпак сломался под ударами судьбы и опустил руки. Чувство отчаяния, растерянность и безысходность на несколько дней полностью поглотили его. Ему вдруг стало казаться, что удача, сопутствовавшая долгие годы, оставила его навсегда и теперь у него нет ни малейших шансов вырваться из создавшейся ловушки.
В состоянии депрессии Паурпак сделался резким и подозрительным в обращении с подчинёнными. Лишь для своего Аналитика он делал исключение, общаясь с ним куда охотнее, чем с кем-либо другим.
Старый Капитан прекрасно понимал: если Альфред Паурпак не удержится в своём кресле, то и его собственные дни в здании штаба будут сочтены. Потратив пару суток на обдумывание плана спасения шефа — и вместе с тем собственной должности, — ветеран Последней войны явился в кабинет командующего с конкретным предложением: развернуть кампанию по повышению боеготовности войск созвездия.
— Чтобы пресечь критику со стороны Главного штаба после провала миссии на Овне, я предлагаю поднять боеготовность наших сил, — произнёс он, раскладывая перед Адмиралом хронометраж суицидальной атаки Диктатора. — Лучший способ навести порядок — это внезапные проверки. Взгляните: вот как развивались события на Глосбе. Электронная разведка сообщила о приближении значительных сил противника к Плеядам за два часа до начала атаки. Теоретически, этого времени хватило бы, чтобы вывести весь флот из-под удара. А практически? За сто двадцать минут после объявления тревоги с базы успели взлететь лишь две дюжины лёгких перехватчиков. И то только потому, что бараки этих двух эскадрилий стояли ближе всех к стартовым площадкам. Предлагаю сформировать небольшую группу инспекторов и наделить её широкими полномочиями. Войскам необходима встряска. Чем больше учений и неожиданных подъёмов по тревоге, тем меньше у подчинённых останется времени для кулуарных разговоров и поисков виновных в трагедии.
Адмирал воспринял предложение как искреннее желание помочь и оценил его по достоинству. Он включил Старого Капитана в созданную инспекторскую группу, и с тех пор ни одно учение не проходило без ветерана Последней войны.
Паурпаку импонировала прямота Аналитика и его цепкий взгляд старого вояки, замечавшего малейшие огрехи в службе гарнизонов и баз. Свои внезапные инспекции в пределах системы Алголь командующий совершал с непредсказуемой периодичностью — точнее, тогда, когда ему взбредало в голову. Бывало, что один только пасмурный день над Калидой становился для кого-то из командиров началом большой головной боли.
В такие часы Адмирал являлся в свой кабинет, сверкая глазами. Если не находил подходящего объекта, на котором можно было сорвать раздражение, звонил на стартовую площадку и приказывал готовить шаттл. До самого момента взлёта никто не знал, куда он собирается лететь. Даже Старый Капитан в такие минуты терялся в догадках: что — это крайняя подозрительность, граничащая с паранойей? Но чего именно он боялся — физического устранения или того, что проверяемые получат предупреждение, — оставалось загадкой. А может быть, Адмирал попросту исповедовал свою собственную тактику случайных блужданий, когда каждое следующее действие не связано ни с прошлым, ни с настоящим?
Аналитик ответа не находил. Он принимал командующего таким, какой он есть, и …и всегда был готов отправиться за ним куда угодно — хоть в Главный Штаб Туманности Андромеды, на унизительную порку за ошибки в войне против Овна, хоть искать край Вселенной, в надежде, что он у неё вообще существует.

Инспекционные полёты по соседним планетам ничуть не приближали Старого Капитана к заветной цели, но и бесполезными назвать их он не мог. Во-первых, Аналитик изучал космическую технику, имеющуюся на вооружении Алгольского флота. Это позволило ему по достоинству оценить мудрость Андромедцев, приславших на Калиду скоростные клиперы. Ни один, из имеющийся в распоряжении Адмирала Паурпака звездолёт, не был в состоянии догнать взлетевший клипер, даже при полной его загрузке. Во-вторых, бесценным была возможность постоянно присутствовать при обсуждении оперативных и стратегических вопросов на адмиральском уровне. Не проходя обучение ни в академии флота, ни тем более, в академии генерального штаба, ни одному офицеру не дано было понять логику принятия решения, если речь шла об уровне, чуть выше планетарного.
Старый Капитан внимательно слушал, анализировал и делал выводы. Первым из которых был следующий – Старый Капитан слушал, анализировал и делал выводы. Первый из них был прост: адмиралами не становятся случайно. Эти люди исключительно умны, знают неизмеримо больше подчинённых и обладают колоссальным опытом управления крупными воинскими соединениями. Обмануть их почти невозможно, и лишь действия, выходящие за пределы любой логики, способны поставить их в тупик. Самоубийственная атака Диктатора с Овна — наглядное тому доказательство.
Многие командиры баз не сразу поняли почему командующий берёт с собой на проверки боеготовности седого майора, а Старый Капитан понял зачем он будет нужен Адмиралу, буквально на следующий день после участия в траурной церемонии. 
Поначалу разговор между боссом и его подчинённым не предвещал далеко идущих выводов. Он начался с вопроса вежливости:
— Тебе понравилась наша база?
— Сама задумка и инженерное исполнение — да. А вот её содержание, внутренняя безопасность, уход за ней — не очень, — ответил Аналитик.
Адмирал не ожидал негативной оценки лучшей во флоте базы. Он предполагал, что Старый Капитан захлебнётся хвалебными отзывами и будет долго благодарить шефа за предоставленную возможность побывать внутри этого бриллианта инженерно-строительной мысли. Этот ответ заставил командующего пристально посмотреть на Аналитика и потребовать объяснений:
— Взялся критиковать — продолжай.
— Начну с главного. С безопасности. За время вашей речи и последующих за ней слов прощания с погибшими я обошёл три этажа, побывал во всех пяти ангарах, во всех штабных офисах, столовой, комнатах отдыха и спортивном зале, а также заглянул в пару туалетов — один женский и один мужской. За час я не встретил ни одного человека либо андроида, ни одна дверь не была заперта, ни одна система безопасности не подала сигнал о появлении в пределах служебной зоны субъекта, которому, в принципе, там быть не полагалось. Второе, я не ожидал увидеть на секретной базе такой кавардак. Возможно, её исключительная секретность и привела к понижению чувства порядка. И в этом есть своя логика. Ведь чем секретней объект, тем реже на нём появляются посторонние, а свой глаз, как говорится, замыливается и уже не видит оставленных на полу в раздевалке полотенец, брошенных мимо мусорных контейнеров тюбиков с остатками еды, валяющихся на рабочих местах личных вещей. Я даже заглянул в комнату дежурного экипажа. Так вот, кровати пилотов оказались не заправлены, а под ними стояли приоткрытые сумки, полные грязного белья. Создалось впечатление, будто личный состав полка не на войну убыл, а на спортивное мероприятие на часок отлучился.
Я мог бы сказать ещё пару критических слов о планировке помещений, но её уже не изменить, поэтому не вижу смысла критиковать проект тысячелетней давности.
— Не ожидал от тебя такого взгляда на суть вещей. Я подумаю, как использовать твою способность подмечать то, мимо чего другие проходят, не обращая внимания.

После этого разговора жизнь Аналитика претерпела значительные изменения. Первым делом Адмирал распорядился повысить уровень допуска Старого Капитана до максимального. Для этого ему даже пришлось лично связываться с начальником безопасности созвездия. Вице-адмирал с Мирфака вышел на связь и потребовал объяснить, зачем майору флота Алголя понадобился доступ адмиральского уровня.
— Он сопровождает меня в инспекционных поездках, — откровенно ответил Паурпак. — Ему часто приходится выполнять мои поручения, а с четвёртым подуровнем допуска на базах других планет он не может открыть половину дверей. Что же, прикажете отдавать ему мой пропуск?
Вторым шагом стал предметный разговор, точнее — постановка задачи на все предстоящие совместные командировки.
— Во время моих внезапных проверок твоя обязанность — посещать те закоулки, подсобные помещения, комнаты отдыха и места оправления естественных нужд, куда меня местные отцы-командиры не поведут. Пока я буду знакомиться с планами развёртывания боевых порядков, тактическими приёмами, графиками подготовки молодых командиров кораблей, наблюдать за действиями штаба и служб снабжения после получения команды «Боевая тревога», ты обязан искать бреши в их обороне изнутри. Ты точно подметил, что боеготовность начинается с внутреннего порядка. И хотя вслух этого не сказал, до меня дошла прописанная предками истина. В конце каждого дня ты будешь представлять мне полный отчёт обо всех выявленных недостатках. Вноси туда каждую мелочь, вплоть до причёсок и небритых лиц. Так будет каждый день командировки, за вычетом сна и приёмов пищи. По возвращении домой отгуляешь переработку. Я разрешаю тебе пользоваться моим номером в гостинице Марух на острове Песчаный.
Повышение уровня допуска стало для Старого Капитана знаковым событием. Казалось, сама судьба оберегала его до сих пор от поспешных поступков, способных привлечь внимание службы безопасности к его персоне. Много веков прошло с тех пор, как после смерти последнего участника операции «Лучник» начальник Генерального штаба приказал уничтожить все материалы, её касающиеся. Потомки участников давно сошли в небытие, но глубоко в машинной памяти оставались алерты, запрограммированные на ключевые слова, связанные с вторжением на Аккадер тысячелетней давности. Стоило любопытному пользователю глобального информационного пространства вбить в поисковике одно из запретных слов, как алерт срабатывал и выводил красный сигнал на планшет ближайшего агента безопасности. Дальнейшее разворачивалось по отработанному сценарию: по IP-адресу выдвигалась группа захвата, и вскоре любопытный исследователь уже давал показания.
Вместе с высшим уровнем допуска Аналитик командующего получил и персональный криптографический токен. Такой идентификационный ключ подавлял срабатывание «алерта». Эта привилегия открывала безграничные возможности для поиска нужных данных. Теперь Старый Капитан мог напрямую запрашивать совершенно секретную информацию у служб безопасности, задавать поисковым системам любые вопросы — и те обязаны были отвечать. Возможностей у него стало значительно больше, и планы их применения он уже строил. В первую очередь он собирался изучить биографию и генеалогию Стефана Галеа, но спешить не стал.


Часть третья. Кто убил лейтенанта Грииза

Глава первая. Операция «Лучник»
Созвездие Северная Рыба, звёздная система Альриш, планета Аккадер. 4032 год

Взвод под командованием лейтенанта Дэвида Грииза грузился в транспортный модуль корабля в полной темноте. Бойцы отряда специальных операций бесшумно переносили ящики с питанием, канистры с питьевой водой и аккумуляторные батареи для радиостанций и оружия. Прозрачные вайзоры карбоновых шлемов позволяли солдатам обходиться без осветительных приборов как внутри корабля, так и на стартовой площадке. Удобные мягкие скафандры не стесняли движений. На погрузку командир отвёл двадцать минут, и крепкие парни торопились уложиться в отведённое время. Экипаж звездолёта, стоявшего на стартовой площадке возле огромного ангара, уже находился на командном мостике и ждал, когда солдаты займут свои места в отделяемой капсуле.
Планета Лейла состояла из магматических горных пород, среди которых преобладали гранит, кремний и металлические расплавы. Она вращалась вокруг красного гиганта Мирах и всегда была повернута к нему одной стороной. На освещённой половине, из-за высокой температуры, жизнь была невозможна. На тёмной же стороне условия были куда мягче. В глубинах Лейлы полиметаллические руды находились в жидком состоянии, ближе к поверхности остывали и затвердевали, но оставались достаточно тёплыми, чтобы прогревать разряжённую атмосферу до приемлемых температур. Химический состав газов, однако, не позволял находиться на поверхности без дыхательных аппаратов и лёгких скафандров.
Невзирая на сносные условия, жить в полной темноте Туманности Андромеды считали ниже своего достоинства. Согласно документам Вселенского Астрономического Центра, планета числилась необитаемой и безымянной. В каталоге спутников крупных звёзд она проходила под номером М27. Но бойцы и офицеры отряда секретных операций, расквартированные на небольшой базе в паре сотен метров под поверхностью, между собой называли её Лейлой. Под этим же именем она была зарегистрирована в отделе специальных операций Генерального штаба Туманности. Именно оттуда три дня назад пришёл приказ нанести удар по стратегически важному объекту в пределах соседнего созвездия Северной Рыбы.
Командир базы стоял у ворот ангара рядом с молодым лейтенантом и наблюдал за слаженной работой бойцов.

— Молодец, Дэвид, — похвалил полковник Грииза. — Хорошо ты их натренировал. Двигаются как тени, не суетятся, не торопятся, хотя знают, что времени в обрез. Уверены, что успеют всё сделать вовремя.
— Не первый год вместе. Понимаем друг друга без слов.
— Так и надо. Поэтому командование доверяет именно тебе сложную и деликатную работу.
— Я до сих пор не знаю, куда и зачем мы вылетаем, — ответил лейтенант.
— Узнаете на подлёте к месту операции, — полковник вручил небольшую металлическую коробку Гриизу. — За полчаса до отделения спускаемой капсулы введи на цифровом табло крышки день и месяц своего рождения. Когда она откроется, получишь детальные инструкции. При попытке вскрыть её раньше, данные сотрутся. Если впоследствии у тебя возникнут сомнения, введи дату снова, и она напомнит задачу. Ясно?
— Ясно.
— Дэвид, — полковник смягчил голос, обращаясь почти по-отечески. — С того момента, как тебя выведут из анабиоза на орбите планеты Икс, все космические силы Туманности в пределах досягаемости будут находиться в твоём подчинении. Это ясно?
— Ясно.
— Всегда помни, Дэвид, — напутствовал полковник. — Лидер обязан быть рядом со своими людьми физически, но мысленно всегда опережать их на шаг. Удачи тебе. Она понадобится.

Пятидесятиметровый корабль мягко отделился от поверхности Лейлы и, прикрываясь её тенью от палящих лучей Мираха, устремился к границе соседнего созвездия. Шесть фотонных двигателей вышли на расчётную мощность, обеспечив максимальную скорость, и экипаж взял курс на одну из ближайших проходимых Кротовых нор. Два отделения солдат, по пятнадцать бойцов каждое, подсоединили шланги с аргоном к защитным шлемам и через несколько секунд, перед самым входом корабля во «внутривселенскую» нору, все пассажиры отделяемого отсека впали в анабиоз.
Задача экипажа включала:
А. Пройти по норе вдоль всей Северной Рыбы и выйти незамеченными на расстоянии четырёхсот миллионов километров от Альфы созвездия, двойной звезды Альриш.
Б. После выхода на околозвёздную орбиту догнать вращающуюся вокруг неё малонаселённую планету Аккадер.
В. Вернуть к жизни десант, после чего находиться в распоряжении лейтенанта Грииза.
Г. Сбросить спускаемый аппарат с пехотинцами на поверхность.
Д. Ждать на орбите команду на посадку и подбор группы.

Отдельным пунктом приказа говорилось, что в случае встречи с любым управляемым космическим объектом его следовало немедленно уничтожить. Эта короткая строка выглядела сухо и буднично, но в ней слышался холодный приговор: никакой жалости, никаких «если».
Ни экипаж, ни звёздный десант ещё не знали, что вслед за ними — по тому же маршруту, в таком же неведении цели миссии — вылетели ещё три тяжёлых транспортно-боевых корабля. В отличие от передового звездолёта «Келаб», остальные суда были пусты, без десанта, но их экипажи получили тот же самый приказ: по прибытии на орбиту Альфы Северной Рыбы они переходили под командование лейтенанта Грииза.
Ускоряясь в полной темноте к горловине норы, корабли шли один за другим, как тени. Сквозь обзорные купола рубок бесконечно тянулось чернильное пространство, и только редкие огни индикаторов внутри кабины напоминали, что рядом есть живые люди. Командиры экипажей, знакомые с текстом приказа, невольно возвращались мыслями к лейтенанту Гриизу. Шесть старших офицеров, повидавших десятки кампаний, впервые должны были подчиниться молодому и никому не известному офицеру. В тишине, прерываемой лишь шорохом вентиляции и редкими сигналами приборов, это казалось особенно странным.
– Должно быть, нам предстоит выполнить задание исключительной важности, – пробормотал командир «Алраера», наклонившись к штурману. На панели перед ними лениво мерцали линии гравитационных возмущений норы.
– А ты в курсе, что мы не одни в этом проходе? – отозвался штурман, почти не отрывая глаз от радарного экрана.
– Сколько нас?
– Минимум ещё три. Я их вижу. И что любопытно – система опознавания показывает, что мы все из Туманности.
– А номера? Знакомые? – уточнил командир.
– Нет. Корабли точно свои, но не из нашего полка.

Тем временем, на «Келабе» внутри спускаемого модуля царила полумгла. Дежурные лампы мягко подсвечивали гладкие поверхности капсулы. Второй пилот аккуратно отсоединил шланг подачи аргона от шлема Дэвида и показал рукой на запястье:
– Тридцать две минуты до отделения.
– Буди остальных, – коротко приказал Грииз. Его голос прозвучал чуть хрипло, словно организм ещё не до конца вышел из анабиоза. Он достал металлическую коробочку, набрал на дисплее дату своего рождения и услышал щелчок.
Крышка плавно откинулась, и в тишине капсулы раздался мягкий женский голос:
«Доброго времени суток, лейтенант Грииз. Сегодня вы войдёте в историю. Запомните этот двести сороковой день, четыре тысячи тридцать второго года. Мы находимся на орбите планеты Аккадер. Через несколько минут второй пилот материнского корабля «Келаб» доставит ваш отряд на территорию завода по выделению особо ценных нуклидов Триста Восьмидесятого Альриша, находящегося во Втором Острове стабильности элементов. Этот химический элемент обнаружен только в пределах одноимённой двойной звезды. Он рождается в пламени звёздного нуклеосинтеза.
Ваша задача – проникнуть на завод, обнаружить склады с произведённым Альришем, загрузить его на транспортные корабли и вернуться на базу вылета. Три транспортно-боевых звездолёта, прибывшие вслед за вами, будут ждать команды на посадку с момента вашей высадки. После завершения операции вы обязаны уничтожить лабораторию вместе с научно-производственным персоналом. Не оставляйте свидетелей.
За радиоактивную безопасность не беспокойтесь: при соотношении протонов к нейтронам сто восемьдесят к трёмстам период полураспада вещества составляет пятьдесят миллионов лет. За время погрузки и доставки личный состав не получит опасной дозы. В приложении вы найдёте план-схему корпуса и спутниковые снимки окрестностей. Обратите внимание на неоновые полосы на дорожках: по мнению аналитиков, это маршруты роботов-погрузчиков. Следуя им, вы попадёте и на склад готовой продукции, и в цех упаковки. Желаю удачи».
– Ничего себе боевой приказ, – выдохнул Дэвид, прикрыв коробочку. – Особенно хороша та часть, где сказано: «проникнуть, изъять и загрузить». Легко сказать…

Капсула оживала. Бойцы потягивались после короткого сна, разминали плечи и шеи, проверяли крепления оружия. Их движения были точны, но в них чувствовалось волнение: каждый косился на командира, ожидая объяснений. В тесном отсеке пахло металлом, изоляционным пластиком и лёгким озоном от разогретой электроники.
Когда второй пилот занял место в крохотной кабине капсулы, Грииз поднялся и коротко изложил задачу. Он почти дословно повторил приказ, но сознательно опустил пункт об уничтожении научного комплекса и его персонала. В глубине души Дэвид решил: эту грязную работу пусть выполняют транспортники после взлёта.

На планете тем временем простирался пустынный промышленный ландшафт. С высоты завод походил на холодную геометрическую фигуру, окружённую сияющими линиями ограждений. По периметру дежурили боевые роботы и сенсоры. Внутренний круг охраны занимали живые люди, укрытые в трёх башнях с панорамными визорами и оптикой ночного и дневного видения. Периодически по небу скользили разведывательные дроны, словно светляки в беззвёздной тьме, хотя и без них безопасность была на высочайшем уровне.
Секретность завода поддерживалась жестко: вокруг него вырос целый закрытый город с квартирами, школами, парками и торговыми центрами. Горожанам вежливо, но настойчиво рекомендовали не покидать пределы поселения. И если бы не случайная утечка информации, разведка Андромеды, возможно, никогда не узнала бы о существовании этого места.
Внутри завод работал почти бесшумно. Механические руки, сверкая стальными суставами, извлекали серебристые пятикилограммовые слитки Альриша и укладывали их в ящики. Вольфрамовая внутренняя облицовка контейнеров блестела тусклым светом, отражая голубоватые лампы. Ящики защёлкивались глухим металлическим звуком, и лента уносила их дальше. Всё выглядело размеренно и безмятежно — будто сама природа металла диктовала заводу свой бесконечный ритм.

Производимый заводом груз был настолько дорогим, что во избежание конфликтов с его покупателями, в технологическую цепочку для визуального контроля наличия слитка в ящике, был включён человек. Контролёр сидел на своём рабочем месте и посредством зеркала, установленного над конвейером, проверял количество вложенных в ящик слитков. Работа была скучной, несмотря на её ответственность. За всю историю существования завода не было ни одного случая, чтобы роботы вложили в один ящик два слитка или забыли вложить даже один. Тем не менее, молодой крепкий парень сидел на своём рабочем месте и наблюдал за потоком. Иногда он вставал и отлучался по нужде, иногда прерывался на второй завтрак или обед, но всегда, когда он оставлял без внимания несколько ящиков, он проходил вдоль конвейера и заглядывал в каждый из тех, которые проехали мимо зеркала непроверенными.
Однажды, вернувшись из туалетной комнаты, контролёр взял с подноса с едой, заботливо доставленной ему из столовой роботом-официантом, тюбик с протеиновым желе и отправился проверить дюжину ящиков, ожидающих запайки. По пути к паяльной машине он открутил колпачок тюбика и положил его в нагрудный карман.
Первый пропущенный им ящик уже подкатывался под рычаг, закрывающий крышку и, чтобы убедиться в наличии бруска Альриша внутри него, контролёру пришлось наклониться вперёд. В этот момент колпачок от тюбика выпал из кармана и застрял между слитком металла и вольфрамовой оболочкой. Парень дёрнулся всем телом в сторону ящика и попытался вытащить колпачок с клеймом производителя на нём, но механическая рука захлопнула крышку и лазерный луч паяльника наложил на неё сварной шов. Ящик выполз с обратной стороны паяльной машины, унося с собой на миниатюрном куске пластмассы логотип созвездия - две горизонтально лежавшие «валетом» рыбы.

Контролёр не доложил руководству цеха об этом маленьком происшествии и уже через неделю начальнику разведки Восточного сектора обороны галактики Андромеды было доложено об обнаружении местоположения предприятия по производству особо ценного металла. В докладной записке говорилось, что на колпачке тюбика протеиновой пасты, обнаруженного в ящике импортируемого реакторного топлива, легко читалась надпись «Сделано в пределах Северной Рыбы», а дальше название планеты - «Аккадер», и штамп с датой производства, месячной давности.

— Вот и разрешилась загадка последних нескольких столетий, - сказал начальник Генерального штаба, своему заму, после того как начальник разведки доложил ему об этом открытии. - Готовьте операцию по изъятия всех запасов металла.
— Что с сотрудниками прикажете делать? – уточнил заместитель.
— Цена на металл вырастет многократно, если мы, как минимум приостановим его производство, - ответил Адмирал.

В полночь, через восемь часов после заката, спускаемый аппарат мягко коснулся крыши строения, и бойцы Грииза бесшумно покинули его. Взвод разбился на десять троек, и каждая из них двинулась по своему маршруту.
— Всех встречных гоните перед собой в направлении склада. Постарайтесь обойтись без жертв. Без крайней необходимости оружие не применять, — напоминал бойцам через наушники шлемов их лейтенант. — Они понадобятся нам живыми. Я остаюсь на крыше и жду ваших докладов.
Солдаты приближались к краям крыши, к лестничным порталам, ведущим в цеха и лаборатории, а голос командира продолжал давать наставления:
— Используйте персонал как погрузочную команду. Постройте их в цепь и заставьте передавать ящики из рук в руки до самых ворот западного крыла. Там груз будут ждать транспортные корабли. Это вынудит работников быть у вас на виду и исключит возможность организованного сопротивления. Единичные случаи неповиновения пресекайте жёстко и незамедлительно. Тройка Маккормик, Виллис и Робар, займитесь охранниками на вышках. Они не должны успеть подать сигнал тревоги.
Названные поимённо солдаты устремились в разные концы крыши, на ходу подсоединяя блоки питания к своим нейродисрапторам. Это оружие, вызывающее полный паралич центральной нервной системы живых существ, создавало иллюзию, что поражённые субъекты внешне невредимы. Таким образом, охранники, находящиеся в сторожевой вышке, для постороннего наблюдателя будут выглядеть живыми. Для удачного проведения миссии это было жизненно важно. Грииз рассчитывал закончить операцию за оставшиеся восемь часов темноты и без лишнего шума, с первыми лучами звезды Альфа Альриша убраться с Аккадера.
Захватить огромное здание под свой контроль силами тридцати бойцов было бы физически невозможно, если бы роботизация производства не достигала девяноста с лишним процентов. Десантники быстро выгнали два десятка инженеров-ядерщиков из их лабораторий в длинный холл и добавили к ним полсотни техников, отвечающих за поддержание в исправности оборудования. Припугнув начальника хранилища применением физической силы, пришельцы вынудили его отключить сигнализацию и открыть главную дверь сейфового типа.
Когда первые ящики потекли рекой к наружному выходу, и роботы-погрузчики, следуя командам сотрудничавшего технического персонала, присоединились к вывозу ящиков с Альришем из волта, между непрошеными гостями и хозяевами произошёл первый конфликт.
Тройка десантников вошла в помещение упаковки слитков и неслышно подошла к контролёру. Бойцы Грииза старались застать парня врасплох. Но спортивно скроенный молодой человек увидел приближавшихся со спины десантников в сферическое зеркало и, перепрыгнув через конвейерную линию, попытался скрыться от них в отверстие, ведущее в цех производства пустых ящиков. Гнаться за ним по цеху солдатам было некогда, поэтому лидер тройки вскинул лазерный пистолет и коротко выстрелил убегающему в спину. Парень упал, а боец нажал носком своего ботинка на педаль остановки конвейера. Лента замерла так же, как и её преданный контролёр.
Упаковочный цех находился на другой стороне комплекса, вдали от людных лабораторий. Лидер группы вызвал на связь лейтенанта и доложил:
— Командир, это Мерфи, моя группа в цеху упаковки. Мы тут стоим у конвейера, на ленте которого около полусотни ящиков. Самим нам их к выходу не перетаскать. И ещё, больше половины из них не запаяны, что нам делать?
— А конвейер работает? — спросил лейтенант.
— Нет, я его остановил.
— Так запусти его снова. Я к тебе сейчас Маккормика и Виллиса пришлю. А пока они придут, снимай с ленты готовые к погрузке ящики.
— Ясно, — ответил боец.
— Иен, — окликнул Грииз по радио лидера оставшейся с ним на крыше тройки. — Спустись с парнями в цех упаковки. Там Мерфи, он слегка тормозит. Помоги ему с грузом. Согласно схеме здания, это помещение прямо под нами. В нём около пятидесяти ящиков. Поднимайте их сюда. Загрузим в свою капсулу.
Виллис и Робар оставили свои позиции наблюдения за прилегающей территорией у краёв крыши и проследовали за Маккормиком к лифту. Лейтенант связался с транспортной флотилией и приказал посадить звездолёты на пустыре у западных ворот главного здания.
Наблюдая за посадкой транспортно-боевых кораблей, Грииз вдруг осознал, что не знает точно тактико-технические данные прибывших с ним грузовиков. Он вызвал из отделяемой капсулы пилота и, когда тот приблизился, спросил его:
— Какова грузоподъёмность этого типа кораблей?
— Если бы у них на борту не было оружия, то каждый мог бы поднять до двадцати тонн, но, как я вижу, они при полном вооружении. Ощетинились, как будто не за грузом прилетели, а расчищать посадочную площадку для десанта. С полным боезапасом больше, чем по десять тонн не возьмут.
Грииз не ответил пилоту. Вместо этого он вызвал на связь своего заместителя, командира первого отделения, сержанта Ивэнса.
— Майк, — сказал лейтенант. — Корабли сели у западного портала. Их три. Загрузи в каждый из них по одной тысяче ящиков, не больше. По мере загрузки сажай в них по восемь бойцов и отправляй на орбиту. Сам займи место в последнем грузовике. После того как последний ящик будет погружён, запри весь персонал завода на складе. Задача ясна?
— Да, командир.
— Всем экипажам транспортных кораблей, — перейдя на радиочастоту, используемую звездолётами, Грииз отдал последние распоряжения. — Приказываю вам принять на свои борта по одной тысяче ящиков и по восемь бойцов моего отряда. Каждый ящик с его содержимым весит восемь килограммов. С учётом суммарного веса моих солдат на каждом борту будет находиться по девять тонн полезной нагрузки. Это позволит вам без проблем покинуть планету. Последним взлетает мой борт. Вы должны оставаться на орбите Аккадера до стыковки моего спускаемого аппарата с материнским кораблём. Как только командир «Келаба» подтвердит нашу стыковку, приказываю вам уничтожить весь этот научно-производственный комплекс. Перепашите всю прилегающую к нему территорию. Убедитесь, что ваши пассажиры к этому времени находятся в анабиозе. После уничтожения цехов и лабораторий возвращайтесь в пределы Туманности. На выходе из Кротовой норы выйдите на связь с Генеральным штабом и уточните конечную точку маршрута.
— Лейтенант, говорит командир «Алраера», Командер Паул: ваш приказ противоречит Альтаирской Конвенции, запрещающей убивать гражданских.
— Командер Паул, назначаю вас командиром группы транспортных кораблей. Выполняйте приказ, а после возвращения в пределы Андромеды обсудите его со своим командованием, — ответил Грииз.
Через два часа после начала операции звездолёты покинули территорию завода и, выйдя в верхние слои атмосферы, построились в клин для одновременной атаки на научно-промышленный комплекс. Когда экипажи доложили о готовности к нанесению удара, Командер Паул произнёс:
— «Все вдруг».
Получив кодовый сигнал, командиры расчётов ударных комплексов трёх транспортно-боевых кораблей запустили высокочастотные плазмотроны. Яркие голубоватые дуги протянулись через редкие облака к поверхности планеты и заплясали по крышам строений, прожигая их насквозь. Зарево пожара разрасталось над заводом по мере того, как звездолёты проплывали над поверхностью Аккадера.
— Сосредоточить атаку на левом западном крыле, — услышал голос лейтенанта Грииза Командер Паул.
«Значит, он ещё не убрался отсюда и наблюдает за нашими действиями с геостационарной орбиты», — подумал старший офицер и отдал очередной приказ:
— Включить стабилизаторы дуг, повернуть сопла на пять градусов влево и сконцентрировать их на одноэтажном блоке у западных ворот.
Пляска ярких голубых столбов прекратилась. Сжатые языки теперь уже белого пламени вытянулись в прямые струи, температура горения на выходе из сопел плазмотронов достигла пятидесяти тысяч градусов, и чёрные линии разрезов на крышах медленно, но неуклонно приближались друг к другу. За мгновение до того, как они сошлись в одну точку, Командер Паул предугадал дальнейшее развитие событий:
— Всем вверх! — скомандовал он как раз в тот момент, когда весь завод вдруг неожиданно стал проваливаться в огромную воронку, и из глубины подвалов атакованных складских помещений стал разрастаться бордово-лиловый гриб из пыли и мелких обломков.


Глава вторая. Награда.

Окраина Галактики М Тридцать один. Безымянная планета. Генеральный штаб Туманности.

В Генеральном штабе Туманности Андромеды оценка действий лейтенанта Грииза не была столь однозначной, как это могло показаться. После детального разбора операции «Лучник» выяснилось, что лейтенант Грииз мог вывезти с Аккадера на три с половиной тонны Альриша больше, чем он доставил. Эти претензии к нему предъявили представители Министерства финансов и Главного казначейства галактики.
— Вы загрузили по одной тысяче ящиков весом по восемь килограммов каждый на борт трёх транспортных кораблей и пятьдесят — на свой спускаемый модуль. Так?
— Да, — ответил Дэвид, стоя перед членами высокой Комиссии, состоявшей из военных и гражданских лиц правительства Туманности.
— А согласно максимальному загрузочному весу вверенных под ваше руководство кораблей могли загрузить по тысяче двести пятьдесят на каждый транспортник и вернуться со всеми солдатами на борт «Куляба» на своём модуле, — сказал Главный казначей галактики.
— «Келаба», — уточнил лейтенант.
— Да какая разница? — вскипел глава департамента. — Мы специально отправили с вами именно три грузовых корабля, не больше и не меньше. Решение было основано на глубоком анализе запасов этого химического элемента на Аккадере. Нам было известно точное количество Альриша, находившегося на единственном во всей Вселенной заводе. Объясни, почему ты недогрузил корабли металлом? Ты не смог правильно разделить максимальную грузоподъёмность звездолётов на вес ящика?
Грииз не ответил. Он не мог сказать правду гражданским лицам о том, почему оставил радиоактивный металл на складе. Его молчание ещё больше разозлило Казначея, и тот опустился до сарказма:
— Десять тысяч при делении на восемь везде, даже в созвездии тупых Рыб, дают тысячу двести пятьдесят. Умножив количество недогруженных ящиков на количество транспортных кораблей, мы получим семьсот пятьдесят. Именно столько упаковок драгоценного металла мы потеряли из-за тебя.
— Семьсот, а не семьсот пятьдесят, — уточнил начальник Генерального штаба. — Полсотни он привёз в своём спускаемом модуле.
— И не потеряли семьсот, — добавил начальник разведки Восточного сектора обороны Андромеды. — А нашли три тысячи пятьдесят. И всё благодаря этому мальчишке. Забывать об этом не стоит. Вместо того чтобы отчитывать его тут, как провинившегося школьника, нам следует представить молодого офицера и его бойцов к правительственным наградам.
— Делайте, что хотите, — ответил, вставая со своего кресла Главный казначей, и, покидая зал, добавил в сторону министра финансов: — Тупоголовые вояки, такое простое дело до ума довести не смогли.

Когда гражданские представители финансовых организаций покидали зал вслед за казначеем, к седому адмиралу, бессменному начальнику Генерального штаба Туманности последних полутора веков, подошёл директор департамента ядерных исследований и тихо спросил:
— Почему ваши люди оставили на Аккадере научный персонал лаборатории? Я ведь просил вас доставить учёных сюда. С их помощью мы могли бы сами сделать прорыв в области производства особо ценных химических элементов.
— Финансисты меня пинают за то, что мой подчинённый не вывез весь металл, что там был. Если бы он взял на борт двадцать человек, то привёз бы на две тонны меньше. Они лейтенанта заклевали, но все их претензии отскочили от него и прилипли ко мне. Я его послал, и я за всё отвечаю, — ответил адмирал физику-ядерщику и, повернувшись к Гриизу, по-отечески спросил:
— Скажи мне откровенно, сынок, как так получилось, что ты не загрузился под завязку?

Лейтенант проводил взглядом удаляющуюся фигуру учёного, вынул из набедренного кармана металлическую коробочку, набрал на ней дату своего рождения, нашёл нужное место на записи и включил её на громкое прослушивание:
«Перед уходом с орбиты планеты вы должны уничтожить завод вместе со всем научно-производственным персоналом. Не оставляйте ни одного свидетеля».
— На основании этого приказа я принял решение оставить значительную часть Триста восьмидесятого Альриша на заводе, — начал лейтенант. — Я предположил, что если атаковать предприятия высокотемпературным плазменным оружием, то можно разогреть радиоактивные изотопы до состояния возникновения в них цепной ядерной реакции. Мне было известно, что нагрев любого радиоактивного химического вещества до температуры десять в пятой степени градусов по Кельвину приводит к взрыву. Адмирал, мы устроили там такой ад, что на секунду мне показалось, что вся планета развалится на куски. Воронка поглотила не только научный центр, но и его город-спутник. Свидетелей нашего пребывания на планете не осталось, что от меня и требовалось.
Адмирал вопросительно посмотрел на начальника разведки Восточного сектора, и тот в ответ утвердительно кивнул головой.
— Кто из участников операции осведомлён о том, что случилось на Аккадере после вашего убытия? — адмирал вновь обратился к Гриизу.
— Кроме меня об этом знают только непосредственные участники зачистки — командный состав кораблей. Рядовые бойцы были погружены в сон, как только оказались на палубах, — ответил Дэвид.
— Лейтенант, подготовь список из двух-трёх наиболее отличившихся солдат для награждения их орденами, а остальных участников операции, — адмирал повернул голову в сторону начальника строевого отдела флота, — включая экипажи транспортов, представить к награждению медалями. И ещё, своим решением я произвожу лейтенанта Грииза в капитаны. Приказ об этом опубликуйте завтра утром. Поздравляю вас, капитан Грииз. Вы на славу послужили Туманности.

После окончания заседания адмирал подозвал к себе начальника отдела кадров флота и приказал отправить служить всех участников операции, осведомлённых об уничтожении города и завода, в самые дальние уголки огромной галактики.
— Проследите, чтобы никто из них впредь не пересекался по службе, — добавил он.
— А что делать с Гриизом? — уточнил контр-адмирал.
— Назначьте его начальником охраны подводной базы хранения Альриша на Калиде.
— Но это не наше созвездие, — выразил сомнение кадровик.
— Так договоритесь с командованием флота Персея о взаимном переводе их офицера к нам, а Грииза к ним. Сделайте это в рамках программы по обмену опытом, — настоял адмирал.
— К чему такие сложности, адмирал?
— Похищение Альриша — это межгалактический бандитизм. Но если об этом станет известно широкому кругу созвездий, то мы закроем вопрос напрямую с Рыбами. Выплатим им компенсацию, например. А если кто-то из участников операции проболтается о том, что мы нарушили Алтаирскую конвенцию и стоим за гибелью сотен тысяч гражданских лиц, то вопрос будет решаться во Вселенском трибунале. И тогда финансами Андромеда не отделается. Глобальной войны, возможно, мы избежим, но репутационные потери будут огромными.

Во время торжественного награждения героев операции «Лучник» выяснилось, что не только Дэвид был повышен в звании на два ранга. Находившиеся с ним на крыше в «ночь, изменившую историю» Маккормик и Виллис были произведены в первичные офицерские звания. Робар получил «Медаль за храбрость» и сержантские нашивки. Этого не ожидали ни сами солдаты, ни их командир.

Лейтенанты и новоиспечённый сержант получили свои нагрудные шевроны из рук самого начальника Генерального штаба вместе с орденами. Во время последующего за награждением банкета они выглядели ошеломлёнными. Не веря в происходящее, парни окружили своего командира и наперебой клялись ему в верности, рассыпаясь словами благодарности за высокую оценку их ратного труда. Грииз снисходительно улыбался и притворно смущался. Свалившаяся на него слава затуманила его сознание, а внимание старших офицеров, оказанное ему за последнее время, вскружило голову.

Слушая полупьяные излияния душ своих бойцов, Дэвид прикладывался к бокалу с зелёной жидкостью и размышлял о будущей карьере:
Теперь передо мной откроются все двери. Захочу и меня назначат командиром батальона, а захочу, то поступлю в академию. По её окончании сразу получу звание не меньше Командера. А это уже целый полк в подчинении.
Банкет для Дэвида и его товарищей закончился в стриптиз-баре, расположенном в двух кварталах от здания торжественных приёмов андромедского флота. Проснувшись утром, лёжа на полу между подиумом и столом, Грииз не мог вспомнить, как он тут оказался и куда делись его спутники. С трудом поднявшись на ноги, капитан, шатаясь, отправился в направлении барной стойки. Бармен протирал стаканы и с ехидной улыбкой смотрел на приближающегося к нему офицера.
— Доброе утро, герой. Поздравляю с орденом, — сказал халдей.
— Откуда ты знаешь о награде? — спросил Грииз и, не дожидаясь ответа, добавил: — Налей мне что-нибудь покрепче, голова раскалывается.
— Вчера весь день все новостные каналы планеты, а возможно, и всего скопления М Тридцать Один, передавали репортажи с церемонии награждения, — откупоривая новую бутылку с красочной этикеткой, сказал мужчина. — Вот только мы с друзьями так и не поняли, за что тебе и твоим парням присвоили звания на две ступени выше. И за что в мирное время тебе повесили на шею «Капитанский орден Туманности с мечами». Это ведь боевая награда, её за красивые глаза в мирное время никому не дают, — с этими словами бармен поставил перед Дэвидом половину стакана фиолетовой жидкости.
— А зелёной нет? — недовольно спросил офицер.
— Есть, но если я тебе её налью, то ты снова окажешься в горизонтальном положении.
Дэвид залпом осушил стакан и, поморщившись, спросил:
— Сколько с меня?
— Героям за счёт заведения, — ухмыляясь, ответил бармен.
Побродив полдня пешком по центру столичного города, Грииз набрёл на свою гостиницу. В ней он вчера остановился вместе со своими подчинёнными. Лейтенанты спали в своих номерах, оставив двери комнат открытыми настежь. Не успел Грииз разбудить Маккормика, как за его спиной, во входном проёме, появился андроид.
— Капитан Грииз, — внятно произнёс он. — Вам предписано незамедлительно убыть к новому месту службы. Ваших бывших подчинённых не следует извещать о вашем назначении, их вообще желательно не будить. Со вчерашнего вечера на космодроме вас ожидает клипер с экипажем. На нём вас доставят к месту службы.
— Скажи хотя бы, куда меня отправляют? — покидая номер со спящим Маккормиком, спросил своего сопровождающего Дэвид.
— Я не знаю, — невозмутимо ответил посыльный.


Глава третья. Новая должность.

Созвездие Персей. Звёздная система Алголь. Планета Калида.

Калида отметила прибытие Грииза проливным тропическим дождём, но Дэвид этого не заметил. После посадки на платформу корабль ушёл под воду и вскоре оказался в скальном ангаре.
Нового начальника охраны базы встретил начальник штаба полка клиперов космических войск Персея. Он представил Дэвиду его будущего заместителя, сержанта взвода андроидов.
— Имени у него нет, — сказал майор. — Зови его просто Сержант. Это новая модель. Он и весь твой взвод созданы специально для охраны складских помещений, расположенных в глубине этой базы. Твои склады, ангар и штабные офисы недавно обустроили в руслах лавовых рек. Как ты, наверное, уже догадался, мы находимся в потухшем вулкане. По всей окружности его жерла сейчас ведутся строительные работы. Ангар, который ты видел, один из пяти строящихся. Его закончили месяц назад. Скоро здесь разместится разведывательный полк скоростных клиперов. Первая эскадрилья прибудет сюда со дня на день. Лётный состав её набран из лучших пилотов Андромеды, а наземный набирается из офицеров, служивших ранее в пределах созвездия Персей. Я местный и назначен начальником штаба создаваемого полка.
— Ты сказал, что я догадался о том, что мы в вулкане. Я ни о чём не догадался. Я даже не знаю, что должен здесь охранять и почему именно я?
В этот момент офицеры подошли к лифту, и перед тем как вызвать кабину, майор ответил Гриизу:
— Я тоже не знаю, что именно будет находиться под твоей охраной, но видел, как две недели назад твой андроидный взвод разгружал ящики с трёх транспортных кораблей. Корабли поочерёдно прибывали неизвестно откуда, их опускали к подножию горы и в гроте разгружали. Солдаты весь день перевозили на тележках коробки по коридорам и потом грузовым лифтом спускали на нижние этажи.
— Поехали со мной, сейчас узнаем, — предложил Дэвид.
— Не могу, — ответил майор. — Не имею допуска.
— Я наверняка имею. Раз являюсь начальником охраны.
— Ты имеешь, и твой Сержант об этом знает. Но даже если ты попробуешь меня взять с собой, он не позволит этого сделать.
Опускаясь на лифте на минус второй этаж, Грииз уже знал, что он будет охранять. Это стало ему понятно, когда он услышал, что именно три транспортных корабля в условиях строжайшей секретности разгрузились здесь. Своё назначение на эту должность случайным он больше не считал. Он понял, что командование спрятало его вне своего созвездия преднамеренно. Он надеялся, что его ссылка продлится недолго, возможно, до того времени, когда вселенские средства массовой информации перестанут упоминать трагедию, произошедшую на Аккадере.

Надеюсь, это временное назначение, — осматривая стеллажи с металлопластиковыми ящиками, успокаивал себя Дэвид. — Через год-полтора меня отсюда выдернут и предложат достойную должность. Я заслуживаю большего, чем орден и внеочередное звание.

Мечтая о лучшем будущем, Грииз не знал, что ещё на самом первом этапе планирования операции «Лучник» в Генеральном штабе был обсуждён вопрос: что делать с участниками в случае успеха? И что делать с ними в случае провала миссии?
В результате продолжительных дебатов адмиралы решили, что если без огласки захватить Альриш не удастся, то от уцелевших участников операции придётся избавиться сразу же. Если же всё пройдёт как запланировано, то наиболее осведомлённых офицеров необходимо будет пожизненно спрятать в потаённых районах галактики, а рядовой состав использовать в самых горячих точках.
С точки зрения военного командования операция завершилась блестяще.

— Даже лучше, чем планировали, — прокомментировал успех начальник Генерального штаба в беседе с начальником разведки. — Я предполагал, что Грииз отдаст команду своим бойцам перестрелять персонал завода, а он подошёл к делу креативно. Ещё и город-спутник снёс в придачу. То есть не оставил в живых ни сменный персонал, ни заболевших, ни не вышедших в ту ночь на работу сотрудников лаборатории.
— Там в городе ещё профильный институт был. Профессорско-преподавательский состав тоже обратился в пепел, — добавил вице-адмирал.
— Остался последний штрих. Как только спрячем участников, дело операции можно будет сдать в архив, — сказал адмирал.
— Может быть, лучше стереть его вообще? — предложил разведчик.
— Нет. Нужно ждать. Нельзя исключать вероятность того, что кто-то из наших героев на определённом этапе своей жизни начнёт создавать нам проблемы. Если это произойдёт, то мы будем устранять последствия этих действий руками других участников операции.
— При этом для внутреннего информационного круга свалим вину на внешнего врага, — просиял вице-адмирал.
— Именно. Обвиним во всём спецслужбы «кровожадной» Северной Рыбы, — ответил начальник Генштаба. — Но надеюсь, что до этого не дойдёт.


Глава четвёртая. Вниз по лестнице, ведущей вверх.

Планета Калида, несколько лет спустя.
С тех пор как капитан Грииз принял командование над двумя дюжинами андроидов и поселился в своей крохотной комнате на минус втором этаже собственного хранилища, прошло три года. За это время количество андроидов в его подчинении уменьшилось на две трети. Но ни дизайнеры, ни производители здесь были ни при чём. Их сломал сам командир, часто бросая в них тяжёлые предметы. Это происходило в периоды гневных припадков, вызванных злоупотреблением полюбившейся ему зелёной жидкости. Солдаты не оказывали человеку сопротивления и не защищались. Они были созданы для одной цели — любой ценой охранять Альриш, и функция самозащиты в них отсутствовала полностью. О бесчинствах офицера никто не догадывался. До искусственных солдат-близнецов никому не было дела, впрочем, как и до самого Дэвида. В бывшем герое нации никто не нуждался, и это угнетало Грииза. Все свои обязанности он давно уже переложил на Сержанта, единственного андроида-бойца, которого он старался не обижать. Да и обязанностей тех было — с зелёную каплю.
Изредка в офис начальника охраны приходил запрос на выдачу определённого количества изотопа Альриша одному из командиров клиперов. Сержант, получивший полное благословение единственного на минусовых этажах человека, ювелирно подделывал подпись Дэвида, визируя разрешение на отгрузку, и очередная мизерная партия драгоценного металла покидала пределы потухшего вулкана в направлении Туманности.
Возможно, даже если бы кавалер «Капитанского ордена Туманности с мечами» тихо скончался, никто бы не вспомнил о нём. Только преданный Сержант отправил бы в сторону звёздного скопления М 31 короткую шифрограмму об этом факте с пометкой: «Начальнику Генерального штаба лично».
Однако произошло всё по-другому.
Приближалась пятая годовщина создания разведывательного полка, и его командование решило отметить это событие с размахом. Для большого банкета с участием членов семей космического и технического персонала базы было выбрано помещение недавно открывшейся подводной библиотеки. Храм знаний закрыли для посетителей на несколько дней и подготовили для проведения торжества. Из планетарной столицы был доставлен оркестр классической музыки, а из ресторанов и баров островов развлечений — официанты и другой обслуживающий персонал. Меню утверждал лично начальник штаба полка. Командир Пятой эскадрильи, занимающейся исключительно транспортировкой металла и потому вплотную работающей с Гриизом, предложил командиру полка пригласить начальника охраны минусовых этажей отметить юбилей вместе со всеми офицерами подводной базы. Грииз с радостью принял это предложение.
Праздник удался на славу. Торжественные речи и тосты сменялись музыкой и танцами, холодные закуски и горячие блюда следовали за лёгкими винами и пенистым пивом. На банкете присутствовало более пятисот человек, в том числе было несколько десятков молодых и красивых девушек.
Последний факт удержал одичавшего от одиночества Грииза от быстрого ухода в астрал. Возможно, Сержанту, заместителю Дэвида, показалось бы странным видеть своего босса гладко выбритым и коротко стриженным, в парадной форме и с орденом на шее, но для взрослых детей старшего офицерского состава, собравшихся в тот день в библиотеке, капитан Грииз был легендой. Эту знаменитость никто из них раньше не видел. Никто из присутствующих на банкете не догадывался о том, какой подвиг совершил офицер, служащий бок о бок с их отцами. Все лишь знали: на базе живёт суперсекретный супергерой.
Наконец-то золотой молодёжи острова представился шанс познакомиться с ним лично, и они им воспользовались.
Грииз снова купался в лучах славы. С новыми знакомыми он старался быть обаятельным и остроумным, весёлым и общительным. Особенно это стало заметно, когда к его окружению присоединилась дочь командира полка.
Судьба даёт мне шанс выбраться из моей берлоги и вновь стать кем-то. Девушка красива, молода, наивна и доверчива. Мне не составит большого труда жениться на ней, а затем использовать родство, чтобы выбраться из грота. Бог с ней, с академией и полком в пределах Андромеды, о которых я мечтал ещё несколько лет назад. Хоть бы батальон десантников дали, здесь, на Калиде. Согласился бы на любую должность, только бы служить с живыми людьми, а не с безмозглыми андроидами, — мысли сменяли друг друга, пока Дэвид кружился с девушкой в танце, держа дочь полковника за гибкую талию.

После того банкета прошло ещё пару лет. За это время в жизни Дэвида произошли значительные изменения. Его молодая супруга родила двух девочек-близняшек, и он больше не сидел безвылазно на своём складе, а проводил достаточно много времени в доме, выстроенном по его заказу в шаговой близости от причала скоростных подводных торпед. Вот только брак по расчёту не оправдал чаяний капитана. Ни его тесть, ни друзья высокопоставленного родственника в штабе флота Алголи, ни даже связи в Генеральном штабе Восточного сектора обороны гигантской Андромеды не смогли изменить судьбу начальника охраны. Официальные рапорты Грииза о переводе в другое место службы натыкались на стену молчания, а кулуарные разговоры, которые его тесть вёл с начальниками штабов и командирами флотского масштаба, упирались в немое разведение рук или бессильное пожатие плеч.
— Я ничего не понимаю, — делился своим разочарованием с зятем полковник, сидя на балконе собственного дома. — Мои контакты в верхах внимательно меня слушают и обещают помочь продвинуть по службе мужа моей дочери или пристроить его на хорошую равнозначную должность. Но как только дело доходит до конкретики и звучит твоя фамилия, собеседники меняются в лице и начинают блеять что-то невразумительное. Как будто речь идёт не о герое и кавалере высшей награды соседнего созвездия, а о предателе Родины или военном преступнике. Может, ты мне расскажешь, что за подвиг ты совершил? Что нужно было такого сделать, чтобы с одной стороны тебя наградили, а с другой — считали прокажённым?
— Не скажу, — ответил Грииз. — Если не хотите видеть дочь вдовой, то лучше не спрашивайте.
Прошло ещё несколько лет. Дочери, в которых когда-то не чаял души отец, подросли и всё больше времени проводили с матерью. Она, в свою очередь, постепенно охладевая к супругу, полностью отдавалась им. Ощущение ненужности медленно, но неотвратимо вновь овладевало Гриизом. Всё чаще он стал без необходимости задерживаться на службе, а когда возвращался вовремя, то, переодевшись в гражданскую одежду, исчезал допоздна в местном офицерском клубе. Вскоре его снова стали посещать приступы беспричинной агрессии. Драки в барах с людьми чередовались с нападениями на андроидов. Причём Дэвиду уже было всё равно — были ли это его подчинённые или попавшиеся под руку человекоподобные солдаты взвода охраны первых лиц.
Зятю командира разведывательного полка прощали многое. Даже драка с тремя пилотами Пятой эскадрильи могла запросто сойти ему с рук, невзирая на значительный ущерб, нанесённый бару, и травмы членов экипажей звездолётов. Самому Гриизу в потасовке досталось тоже немало — и это легко объяснялось. Бывший командир элитного подразделения за последние несколько лет ни разу не был ни в зале физической подготовки, ни на полосе препятствий, ни на спаррингах рукопашного боя.
Скандал с пилотами затеял сам Дэвид. Ребята сидели за соседним столиком со своими девушками. Грииз пристально посмотрел на них и, узнав старых знакомых, громко сказал:
— Что, молокососы, всё таскаете секретные грузы по Туманности? Больше ни на что не способны? Да, я в ваши годы полковниками командовал.
— Слышишь, герой, отвали, нам не до тебя, — ответил один из лейтенантов.
— Вам всем не до меня, — слова молодого человека попали в самое больное место Дэвида. — Да без меня бы ни вы, ни ваш полк, ни вся эта база не существовала бы. Вам на меня плевать, а ведь это я сумел достать то, с чем вас посылают на задания.

С этими словами Грииз поднялся из-за стола и, схватив спинку стула руками, обрушил его на спину отмахнувшегося от него пилота. Стул с треском развалился на куски, а потерпевший рухнул на пол. Через секунду его приятели вскочили на ноги и кинулись на Грииза, осыпая его ударами рук и ног. Удар в челюсть отозвался в голове Дэвида гулким треском, но знакомая тёмная волна ярости глушила боль и разум. Подруги пилотов быстро привели в сознание жертву агрессии, парень поднялся на ноги и ринулся в побоище.
Реакция посетителей бара офицерского клуба была разной. Такого шоу раньше здесь видеть не приходилось.
Несколько офицеров, поспешно уронив бокалы, проталкивались к двери, стараясь не попасть под разлетающиеся предметы мебели и кулаки дерущихся. Другие, наоборот, старались подбодрить участников схватки, весело комментируя происходящее. Бармен нажал кнопку тревоги и вызвал андроидов из взвода охраны. Его напарник убрал с барной стойки полупустые бутылки, стараясь уберечь их от боя.
У самого края стойки, на вращающемся барном стуле сидел крепкий парень с неестественно светлыми голубыми глазами. Он внимательно следил за происходящим. Бармен и раньше видел его и даже мог побиться об заклад, что этот клиент появлялся только в те вечера, когда Грииз пьянствовал, и аккурат к тому моменту, когда последний был уже близок к отключке. Иногда бармену казалось, что молчаливый клиент и не человек вовсе, но он гнал от себя эту мысль, зная, что вход в офицерский бар для андроидов был запрещён.

— Вам всем плевать на меня, — отмахиваясь от троих ребят кричал пьяный Дэвид, — А я, ради процветания нашей галактики, сжёг несколько сотен тысяч мирных граждан чужого созвездия.

Только он успел произнести эти слова, как голубоглазый крепкий парень, в одно мгновение выхватил у бармена из рук полупустую бутылку и ударил ею Грииза по голове. Дэвид охнул, колени его подогнулись, и он сложился в бесформенную кучу, прямо там, где застал его удар из-за спины.

В этот момент на пороге бара появились пять бойцов взвода охраны. Андроиды, подчиняясь чье-то неслышимой команде, приблизились к трём пилотам, открыли кейсы с медикаментами и принялись оказывать потерпевшим первую помощь. На лежащего на полу Грииза внимание они не обратили. Им занимался тот, кто нанёс ему оглушающий удар. Голубоглазый блондин вынул из карман своей куртки перевязочный пакет и обмотав кровоточащую голову Дэвида, взвалил его тело на плечо и унёс на глазах у опешившей публики.

В тот же вечер в направлении звёздного скопления М Тридцать один ушло шифрованное сообщение с пометкой «Начальнику Генерального штаба лично»:
— Герой заговорил.

Всего два этих слова отправил Сержант, запрограммированный для слежки за своим прямым начальником, с самого первого дня службы Грииза на Калиде.






Глава пятая. Последний герой.

Там же. Чуть позже.

Межгалактический шаттл на Махкаму не прибыл. Последним сообщением от его автопилота был доклад о подходе к Кротовой норе ведущей в Туманность. Пилоты разведывательного полка, потерявшие трёх молодых офицеров, между собой поговаривали, что по дороге к Аламаку челнок сбился с пути и вместо норы попал в Чёрную дыру, из которой выйти уже не смог. Подтверждения этой догадки не было и об исчезнувших жителях гарнизона вскоре все забыли.
В конце первой недели пребывания в госпитале капитана Грииза неожиданно посетил бывший подчинённый. Дэвид был искренне удивлён и одновременно очень рад встретить лейтенанта Брайена Робара на Калиде, особенно в такое трудное для себя время. Десять лет совместной службы во взводе специальных операций если и не сделали бывшего командира и его бойца близкими друзьями, то, безусловно, сблизили их.

После обмена новостями о последних годах жизни Дэвид спросил Брайена:
— Рад видеть, что тебя наконец-то произвели в офицеры. Каким космическим ветром тебя занесло на Калиду? — Отдыхаю с подругой на соседнем острове, — непринуждённо ответил Брайен. — Ты и сам знаешь, как там всё организовано: пляжи, рестораны, сафари-парки, скуба-дайвинг, параглайдинг и прочая курортная мишура. Этим утром за карточным столом в казино я услышал разговор двух местных военных о драке в баре. Они рассказывали о побоище, которое устроил кавалер «ордена». Я сразу подумал, что это можешь быть ты, Маккормик или Виллис. Поскольку я был бы рад встретиться с любым из вас, через час я прыгнул в фотонный монопол и ещё через полчаса оказался на твоём острове.
— Я тоже рад тебя видеть. Надолго здесь задержишься? — спросил Дэвид.
— Не знаю, думаю, пару дней покупаюсь и улечу на лыжный курорт. Отпуск не резиновый, хочется успеть как можно больше за две недели. А что?
— Меня через три дня выпишут отсюда, могли бы посидеть у меня, поговорить по душам, — ответил Грииза. — Обещать не могу, сам понимаешь: билеты, путёвки, да и подруга у меня капризная. Я поговорю с ней, потом свяжусь с туроператором. Если всё удастся организовать, загляну к тебе. Но не жди, я не уверен, получится ли.

К концу недели, как и ожидал Дэвид, его выписали из госпиталя. Когда монопол доставил его к дому, на пороге он увидел жену и дочерей. На спинах близняшек были рюкзаки, а в руках жены — дорожная сумка, полная вещей.
— Куда это вы? — удивился Дэвид. — Я в дом, а вы из дома?
— Так будет лучше для тебя, — ответила жена. — У тебя была травма головы, шум тебе сейчас вреден. А девочки не смогут вести себя тихо, хоть и понимают, что папе нужен покой. Поэтому пару недель мы поживём у моих родителей, а за тобой присмотрят андроиды. Я наняла для тебя кухарку, уборщицу и массажистку — или как вы, мужчины, называете таких «ублажательниц».

Грииз снова остался один в окружении человекоподобной обслуги. Первые два дня он не находил себе места: метался по дому, грубил андроидам и несколько раз собирался связаться по голограммной связи с домом тестя, чтобы поговорить с женой. Но обида и гордость не позволили ему это сделать. Поздним вечером, когда за окнами разразилась сильная гроза, от резкого падения атмосферного давления у Дэвида разболелась голова. Он разогнал прислугу, взял из бара бутылку зелёной жидкости и уселся у окна, наблюдая, как молнии освещают ночной океан.
Двухэтажный дом был пуст, свет во всех помещениях погашен, а тишину нарушали лишь шум проливного дождя за окном и раскаты далёкого грома. Дэвид задремал в кресле, едва ополовинив бутылку. Он не слышал, как открылась входная дверь и кто-то тихо поднялся на второй этаж в его комнату.

Брайен Робар не был специальным агентом-чистильщиком. Электромагнитный излучатель, лазерный пистолет или, в крайнем случае, острый тесак были для него более привычным оружием, чем пластиковая ампула с иглой и парализующим раствором. Но инструкция по устранению капитана Грииза предписывала строгий порядок действий:
а) обездвижить;
б) нанести максимальное количество побоев;
в) оставить на теле следы пыток;
г) умертвить;
д) привести комнату в беспорядок, создав видимость борьбы.

Утро следующего дня было безоблачным для всех обитателей Калиды, за исключением жителей острова, на котором располагался штаб флота звёздной системы Алголь. Поспешность, с которой были произведены первые задержания и аресты, могла бы показаться подозрительной любителям детективов. Менее чем через час после того, как обезображенный труп Дэвида был обнаружен горничной, офицеры планетарной службы безопасности арестовали трёх молодых пилотов, участвовавших в недавней драке в баре. К вечеру были задержаны и все свидетели потасовки, включая бармена.

Директива с указанием круга подозреваемых поступила на Калиду через считанные секунды после отправки на М-31 сообщения о трагедии. Ни следователи, ни полковые дознаватели, ведущие внутреннее расследование инцидента, не знали, что сообщение не покидало планету, а распоряжение об аресте всех участников и свидетелей драки пришло не из далёкого скопления звёзд на краю Туманности, а с минус второго этажа базы хранения стратегического сырья.
Слова Грииза, брошенные в запале борьбы о многотысячных жертвах мирного населения, стали триггером для алгоритма действий, на который был запрограммирован Сержант.

Дальнейшее развитие событий уже не зависело от голубоглазого андроида. Генеральный штаб обороны Туманности приказал отправить всех причастных к делу Грииза на планету Махкама, вращающуюся вокруг двойной звезды Аламак в созвездии Андромеды. В пояснительной записке к приказу указывалось, что это ближайшее место, где находятся квалифицированные военные следователи. Отдельным пунктом упоминалось, что для удешевления расходов челнок с пассажирами должен быть беспилотным.

Межгалактический шаттл на Махкаму не прибыл. Последним сообщением от его автопилота был доклад о подходе к Кротовой норе, ведущей в Туманность. Пилоты разведывательного полка, потерявшие трёх молодых офицеров, между собой поговаривали, что по дороге к Аламаку челнок сбился с пути и вместо норы попал в чёрную дыру, из которой уже не смог выйти. Подтверждения этой догадки не было, и об исчезнувших жителях гарнизона вскоре все забыли.

За следующее столетие на надёжно спрятанном объекте охраны сменилось ещё два офицера.
Первым погиб Брайен Робар, назначенный на эту должность вскоре после похорон капитана Грииза. Он был большим любителем подводной охоты и везде, где позволяли природные условия, старался не упускать возможности погоняться за местной фауной с подводным карабином.
Тёплая и прозрачная вода, окружавшая потухший вулкан, была идеальным местом для хобби капитана Робара. Почти ежедневно Брайен выходил в океан через хорошо замаскированный технический шлюз и часами плавал в районе пяти полковых порталов. Вскоре это стало для него настолько привычным, что он перестал уведомлять диспетчерскую службу космодрома о своих глубоководных заплывах. И, как следствие своей беспечности, незамедлительно поплатился за это.
Во время одной особенно увлекательной погони за редким экземпляром небольшого, но хищного подводного обитателя Брайен приблизился к каменным глыбам скалы, не обратив внимания на то, что они были искусственными. По стечению обстоятельств, в этот момент ворота подводного ангара начали подниматься, и океанская вода хлынула в перепускной шлюз, увлекая за собой аквалангиста. От многочисленных травм, полученных при столкновении с выступающими частями готовящегося к старту корабля и буксировочной тележки, командир взвода охраны капитан Робар погиб.
На скромном поминальном ужине присутствовало около десятка друзей и знакомых. Среди них был Иен Маккормик, назначенный на Калиду на замену своему старому сослуживцу Робару. Именно ему подруга Брайена передала солдатский фотоальбом бывшего бойца специальных операций и личный электронный дневник, который Робар вёл с юношеских лет. Иен обрадовался возможности сохранить память о друге. Перспектива периодически перелистывать голографические изображения или читать личные воспоминания обещала незабываемые ощущения возвращения в давно ушедшие времена. Но ожидания оправдались лишь наполовину. Изображения были доступны, а вот записи в дневнике оказались тщательно зашифрованы. Должность и уровень допуска позволяли Иену обратиться за помощью к криптографам, но Маккормик предпочёл этого не делать.
Кто знает, какие секреты Брайен доверил своей электронной записной книжке, — подумал Иен и спрятал планшет во встроенный в стену дома сейф.
Капитан Маккормик прослужил на базе гораздо дольше своих друзей и мог бы уйти на заслуженный отдых в положенное по возрасту время, если бы его заместитель регулярно не напоминал ему об обязанности лично проверять сохранность охраняемого металла. Этот пункт в электронную версию инструкции командиру взвода охраны внёс сам Сержант. Он сделал это, поняв, что, в отличие от своих предшественников, Маккормик не имел вредных привычек и не был амбициозен. Офицер был вполне доволен службой на подводной базе и жизнью в прекрасных климатических условиях.
Живя в счастливом браке с супругой и воспитывая двух разновозрастных детей, Иен с содроганием вспоминал о своей молодости и тех операциях, в которых ему довелось участвовать.
Я мог бы не иметь всего этого. Прошло всего тридцать лет с тех пор, как мы обчистили Аккадер, а из всего нашего взвода в живых остался только я, — думал он, сверяя накладные отгрузки с данными о количестве ящиков, находившихся под его контролем. — Пора проверять каждую упаковку. Хотя сама идея физического контроля наличия химического элемента в ящиках абсурдна. Куда они могут деться, если на минусовых этажах не бывает посторонних, а командиры клиперов, приходя за грузом, без сопровождения моих бойцов не могут сделать и шагу.
О губительных свойствах радиации Иен был осведомлён, но она его не пугала. Ему предстояло лишь на доли секунды по очереди открыть более трёх тысяч металлопластиковых крышек и бросить короткий взгляд внутрь каждого ящика.
Ничего не предвещало осложнений и в этот раз. Количество ящиков совпало с данными в его планшете, и в каждом из них он увидел пятикилограммовый матово-серый брусок металла. Вот только непривычная тошнота и лёгкое головокружение показались Иену странными, когда он вернулся вечером домой.
Симптомы лучевой болезни у капитана Маккормика развивались стремительно. Когда о заболевании командира взвода охраны доложили в Генштаб соседней галактики, оттуда пришёл приказ поручить расследование возможной утечки радиации его заместителю. Сержант отлично справился с задачей. Он доложил руководству, что радиационный фон хранилища оставался неизменным со дня получения ящиков с ценным грузом.
Незначительное его повышение было зафиксировано лишь в тот день, когда он с андроидами взвода охраны перегрузил все слитки из старых ящиков в новые. Также голубоглазый Сержант в своём рапорте предположил, что капитан Маккормик мог получить критическую дозу радиации, проверяя наличие металла методом физического контакта с каждым бруском Альриша, чтобы избежать иллюзорного обмана.
О том, что перед самой проверкой Сержант провёл по каждой крышке одним из брусков, он в рапорте не упомянул. Отдавший приказ Сержанту облучить поверхность ящиков завершил давно спланированную операцию по ликвидации участников похищения Альриша. Остальные члены комиссии, привлечённые к расследованию радиационного инцидента, были лишь пешками в многоходовой шахматной комбинации.
Потеряв трёх командиров взводов, командование решило в будущем не рисковать жизнями людей и назначило Сержанта Вечным Временно Исполняющим Обязанности начальника охраны.
Всего одно поколение потомков Иена Маккормика прожило на острове, принадлежащем военно-космическому флоту Алголи. Сын кавалера «ордена Лейтенантов Правительства» пошёл по стопам отца и служил на этой же базе офицером-электронщиком. А вот его дочери покинули планету. Сёстры вышли замуж за инопланетян и поселились вдали от родного мира. Перед смертью вдова Иена передала в музей флота все артефакты, связанные со службой мужа, включая фотоальбом и дневник Брайена Робара.



Глава шестая. Дневник Робара.

Планета Калида. Шестое тысячелетие.

С уходом Советника из команды Паурпака служебные обязанности Старого Капитана значительно изменились. Политическая обстановка в созвездии и за её пределами больше не интересовала командующего флотом Алголи. Адмирал Паурпак поставил крест на грёзах о политической карьере, о которой мечтал ещё до войны с Овном. После провала операции «Рассвет Хамаля» Альфред ставил перед собой только одну задачу: удержаться в своём кресле любой ценой. И цену эту за него должны были заплатить его подчинённые. Чтобы не дать руководству флота созвездия формального повода для недовольства собой и предотвратить своё досрочное увольнение на пенсию, Паурпак решил непрестанно повышать боеготовность своих войск, возведя внезапные проверки воинских частей в культ. Аналитик теперь был ему нужен для помощи в наведении порядка в его войсках.
Не проходило и десяти дней, чтобы адмирал и его помощник не отправлялись на инспекцию космических войск, вверенных Альфреду Паурпаку. По возвращению из таких поездок адмирал, как правило, отпускал своего верного спутника в отгулы на несколько дней.
Предполагалось, что Старый Капитан занимает на эти дни адмиральский гостиничный номер на соседнем курортном острове, но майор всё свободное время проводил в архиве музея. Ему давно казалось, что он что-то упускает, но что искать — он не знал, и поэтому вернулся опять к изображению тысячелетней давности с тремя бойцами отряда спецопераций на нём.
Он крутил голограмму до бесконечности и напряжённо думал о том, что на ней чего-то не хватает. «Лейтенант Дэвид Грииз, бойцы Иен Маккормик и Патрик Виллис, 4032 год», — гласила надпись на обороте оригинала, выведенная от руки красивым женским почерком.
Чего здесь не хватает? О чёрт. Не что, а кто?
Старого Капитана вдруг осенило: как же он раньше не вспомнил, что в начале пятого века минимальной единицей любого десантного подразделения была четвёрка состоявшая из офицера трёх солдат. Значит тот, кто держал в руках камеру и сделал снимок, и есть тот третий, неизвестный ему боец. Почему его не произвели в офицеры? Почему его не наградили вместе с этой тройкой высшим знаком отличия? Эти вопросы сейчас не имеют значения. Важно лишь его имя.
Обретя новый вектор поиска, Старый Капитан направился в офис хранителя музея. Последний поднялся с кресла, увидев входящего майора. Сгорбленная фигура архивариуса казалась чуть выше, когда его глаза упёрлись в нагрудный шеврон с цифрой «Пять», заключённой в вышитый круг.
— Вы быстро растёте, поздравляю, — сказал хозяин офиса.
— Да уж. Мне уже не меньше трёхсот лет, и я старше нашего адмирала, а всё ещё майор, — ответил Аналитик.
— Да бросьте вы. Не стоит прибедняться. Вы прекрасно поняли, о чём я. Ваша «пятёрочка» в кружочке стоит больше, чем полковничьи шевроны любого рода войск. Скажите лучше, чем я могу вам помочь?
— Я хотел бы знать, что ещё, кроме фотографии, передали музею родственники Иена Маккормика.
— Это легко найти. Поскольку наследственное право является конфиденциальной информацией, а музей вступил в права наследования артефактов, переданных ему на хранение, мы держим её в особой базе данных, не имеющей выхода в глобальную сеть. Ваш допуск позволяет вам изучать любые файлы без моего присутствия. Внесите в поисковое окно каталожный номер интересующей вас фотографии — и вы узнаете, что ещё было передано вместе с ней.
Через пару минут Старый Капитан затребовал у хранителя музейный экспонат, и ещё через двадцать минут он держал в руках электронный дневник Брайена Робара. Передавая ему раритетный планшет, хранитель музея потребовал от Аналитика приложить большой палец к экрану для регистрации.
— Пользуйтесь, сколько считаете нужным, но обязательно верните, — с извиняющейся улыбкой сказал архивариус.

Отдел криптографии находился в цокольном этаже здания штаба. Как только Старый Капитан отворил дверь своим пропуском, перед ним тут же возник начальник отдела. Несмотря на высокий допуск гостя, он не хотел, чтобы посторонние отвлекали его шифровальщиков от работы.
— Чем могу помочь? — спросил майор.
— Мне нужно раскодировать записи тысячелетней давности. Это не служебное дело, а личного характера, — пояснил Аналитик.
— То есть шифр писал не профессионал? — уточнил начальник отдела.
— Да, любитель секретов был дилетантом, но без ключа я сам его не осилю.
— В таком случае помощь моих сотрудников вам не понадобится. Не думаю, что автор использовал в тексте ассиметричное шифрование или хеширование. А без них криптографическая стойкость шифра очень мала и не требует вмешательства моих аналитиков. Я дам вам крохотную коробочку — считыватель с памятью. Проведите ей над каждой страницей с шифрограммами, затем подсоедините к входному порту своего планшета, и дешифратор перебросит вам весь материал в читаемом виде. Подождите меня одну минуту здесь, пожалуйста, — начальник отдела вежливо улыбнулся Старому Капитану и ушёл в свой кабинет.
— Вот это вам поможет, и можете не возвращать, — добавил он, передавая продолговатый параллелепипед в руки Аналитика. — Любые коды, написанные в прошлом тысячелетии, разберёт по косточкам. Гарантирую. Вы сами понимаете, что в мире профессионалов стойкость шифра ограничивается часами, иногда днями. А всё, что создано сто лет назад и более, уже является анахронизмом или пережитком старины. Удачи вам.
Майор повернулся и уже на пути в свою келью бросил через плечо:
— При случае удивите адмирала своими тайными способностями.
Старому Капитану не терпелось немедленно приступить к изучению записей из дневника Робара, но он решил не делать этого в штабе и дождаться конца рабочего дня.
Майор-шифровальщик не обманул: за час с небольшим, в самом разгаре раннего вечера, когда ещё сёстры Альфа и Бета Алголи, соревнуясь друг с другом, освещали поверхность лазурных берегов Калиды, портативный дешифратор сделал свою работу, и ветеран Последней войны приник к экрану, листая страницы.

Записи, касающиеся юношеских лет и переживаний молодого солдата во время тренировочного периода службы занимали почти половину текста, и Старый Капитан их пропустил. Интересные пометки начались с того года, когда взвод специальных операций возглавил лейтенант Грииз.
Сначала отношение Робара к молодому офицеру было восторженным; возможно этому способствовало то обстоятельство, что уже через несколько месяцев участия в операциях под его командованием офицер стал выделять тройку Маккормик — Виллис — Робар из числа других бойцов взвода. Им он поручал наиболее сложные задания, зачастую требующие не столько физической силы и выносливости, сколько смекалки и быстроты принятия решений в сложных ситуациях.
Но буквально через пару лет, после первых высоких оценок, данных командиру, в дневнике появились нотки неудовлетворённости складывающейся во взводе ситуации. Сначала критических замечаний удостоился лишь командир, а вскоре недовольство стало доставаться и Брайену с его товарищами. Робару перестало казаться, что фаворитами лейтенанта была вся его тройка. Ревностные комментарии бойца говорили о том, что в его группе Грииз выделял в первую очередь Маккормика, которого он и назначил негласным лидером тройки, затем Виллиса и лишь в последнюю очередь — его самого.

«Иен и Патрик превратились в любимцев, — писал Робар. — Иногда доходит до смешного: я стою перед лейтенантом, а он приказывает мне найти Маккормика и затем ставит ему задачу в моём присутствии. Будто он мне не мог приказать того же самого».
Примеров мелочных обид рядового солдата с каждой страницей его дневника становилось всё больше.
Продвигаясь по волнам памяти бойца, трагически погибшего несколько столетий назад, Старый Капитан дошёл до скрупулёзного описания его личного участия в операции «Лучник».
Интересно будет увидеть глазами штурмовика самую успешную тайную операцию нескольких тысячелетий, — подумал Аналитик и попросил автоматическую баристу приготовить ему кружку кофе.
Вникая глубже в детали операции, досконально описанной Брайеном, Аналитик понимал, что все её участники изначально были обречены на скорую гибель.

Авантюра вселенского масштаба априори не могла окончиться хеппи-эндом. Но ни солдаты, ни их командир не могли себе представить, какой поворот судьбы их ожидает. И дело было не в том, что кого-то из них временно выделили из других, произведя в офицеры и повысив в звании, а тех, других, наградили побрякушками меньшего достоинства, хотя они сделали ту же самую работу. Именно на это постоянно жалуется Робар. До него не дошло, что он всего лишь пешка в большой игре и был обречён так же, как и все остальные. С самого начала операции. Годы жизни участников «Лучника», включая членов экипажей транспортных кораблей, были сочтены ещё с того момента, когда операцию утвердил начальник Генерального штаба Андромеды. Читаем дальше.
Маленький столик подкатился к креслу, в котором сидел Старый Капитан, а бариста приятным женским голосом из кухни сообщила:
— Ваш кофе, хозяин.
«Вызван в Генеральный штаб, — гласила запись, сделанная в день тридцатый, 4039 года. И через два дня другая: — Лечу на Калиду, пришло время ответить Гриизу за мои унижения. Как удачно он открыл рот о том, что мы сожгли целый город. Долго же он молчал, но всё же не выдержал. А потому что слабак. Как примет на грудь зелёной, так уходит в астрал. Жаль, что мы с пацанами проспали этот момент во время ухода с орбиты Аккадера. Он нам о термоядерной воронке, поглотившей кучу местных, ещё в стрип-баре рассказал, сразу после награждения. Надо было его тогда втихую удавить. Себе и Иену с Патриком и звания, и ордена выпросил, а мне медальку кинул, как собаке кость».
Ещё через неделю:
«Приказали парализовать его, чтобы не мог сопротивляться. Да я эту старую рухлядь и без ампулы до смерти забью. Нужно лишь убедиться, что он дома будет один. Жену и дочерей приказали не трогать. Сказали, что они родственники местного командира полка.
Всё сделал, пора присоединиться к своей подружке и отчалить отсюда».
Следующая запись гласила:
«Слегка пожурили за неточное выполнение команды. Дали понять, что руководству отдела спецопераций пришлось корректировать планы дальнейших действий. Что-то типа использовать запасной вариант развития событий. Как оказалось, они хотели свалить смерть Грииза на спецслужбы другого созвездия и использовать её в политических целях. А теперь вынуждены повесить её на местных драчунов, как простую бытовуху. Если бы мне сразу объяснили, что применение ампулы столь важно для решения глобальных проблем, я бы её применил. Но мне дали понять, что это для облегчения выполнения моего основного задания. А оно и так трудным не было. В завершение разбора операции мне сообщили, что я произведён в капитаны. Правда, официальной церемонией пришлось пожертвовать, и пообещали назначить на должность, «освобождённую» беднягой Гриизом. Назад на Калиду. Вот это поворот судьбы. Ха-ха-ха».
«По-моему, мой заместитель, голубоглазый андроид, за мной следит, — гласила последняя запись, сделанная через несколько месяцев после вступления в должность начальника охраны минусовых этажей подводной базы. — Нужно быть внимательным с ним. Он здесь с первого дня основания хранилища и не так прост, как кажется на первый взгляд. Во всяком случае дыхательную трубку для подводного плавания без присмотра оставлять не стоит».
Я так себе всё и представлял, — откинувшись на спинку кресла с остывшей чашкой кофе в руке, размышлял Старый Капитан. — Не только вывезли тонны Альриша, убили весь научно-производственный персонал и жителей близлежащего города-спутника, но и ликвидировали всех участников операции. Подчистили за собой, чтобы у потомков не было проблем с созвездием Рыбы в будущем. Ладно, умники, я создам вам проблему. Обещаю.
Старый Капитан поднялся с кресла и вызвал беспилотный фотонный монопол к своему дому. Через полчаса он был уже в своём офисе, нисколько не удивив андроидов перед входом в штаб своим появлением на службе в столь поздний час.
Тёмное небо за стеклянной стеной его рабочего кабинета яркими звёздами отражалось в глади океана. Сам океан отвечал космосу взаимностью, переливаясь разными цветами своей многообразной фауны и флоры. С четвёртого этажа монументального здания открывался величественный вид, но любоваться им хозяину офиса было некогда. Используя свой токен, он вошёл в базу данных отдела кадров алгольского флота и открыл личное дело капитана Стефана Галеа. Быстро пролистав послужной список ветерана Последней войны, Аналитик перешёл к разделу, в котором были перечислены ближайшие родственники и предки этого офицера до четвёртого поколения включительно. К своему разочарованию фамилии Грииз среди прапрадедов Галеа он не обнаружил. Внимательно проверив ветви генеалогического древа в период между тридцатым и сороковым годом пятого тысячелетия, он сделал перерыв в своих поисках и подошёл к внешней стене.
Нет совпадений, а я надеялся хоть как-то привязать предков Стефана к истории преступления против гражданских лиц на Рыбах и устранению собственных военнослужащих, — безразлично наблюдая за свечением, исходящим из глубин океана, думал он. — Я опять что-то упускаю. Нужно вспомнить каждую фразу из дневника Робара, касающуюся этого периода. Так, вот эта часть. Перед тем как убить Дэвида, он о чём-то подумал. Точно, он подумал о том, что необходимо убедиться в отсутствии в доме жены и дочерей. Их зачищать было запрещено, потому что они приходились родственниками командира разведывательного полка. Это спасло их жизни и, возможно, дало мне новую нить.
Старый Капитан вновь обратился к архиву отдела кадров. На этот раз он запросил фамилии командиров полка клиперов. А дальше всё стало на свои места. Вдова Грииза, она же дочь полковника, после похорон Дэвида немедленно покинула не только остров, но и планету Калиду. Переселившись на столичную планету Халяль, она вскоре вышла замуж за инженера-строителя по фамилии Галеа и взяла фамилию супруга. Вследствие этого мезальянса удочерённые двойняшки перестали быть Гриизами.
А дальше история развивалась так, — додумал её Старый Капитан. — Наверняка их отчим был приятным молодым человеком со смуглой кожей и обворожительной улыбкой. Во всяком случае Стефан смуглее многих, и это бросается в глаза. От первого брака у него было два погодка сына, которые были чуть постарше девчонок покойного Дэвида. Так как дети не были ни единоутробными, ни единокровными родственниками, то могли законным образом заключить брачные союзы. Возможно, лишь одна из них, а не обе. Но след точно ведёт к браку вдовы Грииза с Галеа, и об этом знают на Андромеде, иначе бы Стефан здесь не служил.
Сделав копии с родословной капитана Галеа, Старый Капитан покинул свой офис и вернулся домой.


Глава седьмая. Стефан Галеа.

Планета Калида.
«Случайно» встретить старого знакомого пилота из Пятой эскадрильи Старому Капитану не удавалось долго. Официального повода посетить подводную базу, чтобы там закрепить приятельские отношения, тоже не подворачивалось. Аналитик командующего умел ждать. И всё же бесконечно надеяться на судьбу он не собирался. Понимая, что Стефан, как примерный семьянин, по ресторанам и стриптиз-клубам по вечерам не ходит, а в библиотеке появляется лишь по дороге на службу и обратно, Старый Капитан решил последить несколько дней подряд за командиром клипера.

Нужно найти то место, где Галеа часто бывает, а моё появление будет выглядеть естественным, – решил он.
Беспилотный фотонный летательный аппарат для вертикального перемещения использовал принцип однополярного отталкивания от любой поверхности, содержащей железо. Для горизонтального движения применялось слабое струйное истечение фотонов из двух маленьких двигателей. Такой монопол идеально подходил для слежки. Непревзойдённым преимуществом этого летательного аппарата была его бесшумность, и это качество транспортного средства Старый Капитан использовал в полной мере.
Обычно он начинал следить за Стефаном от пирса, на котором торпеды-такси высаживали доставленных из библиотеки пассажиров. Рядом с причалом находилась большая площадка. На ней, на коротких ножках, с выключенными двигателями стояло несколько десятков монополов. Они ожидали своих пассажиров. Встроенные в них видеодетекторы распознавали постоянных клиентов и, при появлении одного из служащих базы, двигатели аппарата запускались, генерируя электрическую энергию. Она, в свою очередь, позволяла монополу парить над любой твёрдой поверхностью. После занятия пассажиром своего места включались маршевые двигатели, и, если от клиента не поступало вводных, его по умолчанию доставляли домой.
Монопол Аналитика в ожидании возвращения Галеа со службы обычно зависал в нескольких метрах от поверхности планеты, среди крон тропических деревьев. Вскоре детективу-любителю стал известен вечерний распорядок всей семьи Галеа.
Сюзан, жена Стефана, не работала и почти всё время проводила в доме или у бассейна на заднем дворе. Шон, сын-подросток, возвращался из школы на своём воздушном скутере, а старшую дочь Паулин после уроков привозил домой беспилотный многоместный транспорт.
В результате наблюдений Аналитик сделал вывод, что девушка брала на дому уроки музыки, а юноша увлекался стрельбой из лазерного пистолета и регулярно посещал тренировки в школьном тире. Проследив однажды вечером его путь из дома до школы, Старый Капитан обратил внимание на объявление, светящееся неоном перед входными дверями тира:

«Осталось три дня до планетарного чемпионата по стрельбе. Все лучшие спортсмены принимают участие. Соревнование пройдёт на нашем острове в спортивном комплексе военно-космической базы».
Вот и повод для встречи. Даже если сын Стефана не войдёт в число участников, он обязательно придёт посмотреть на соревнования и приведёт с собой отца. А мне, как ветерану Последней войны, сам Бог велел быть среди зрителей, – посчитав миссию слежения выполненной, Старый Капитан отправил монопол в свободный поиск пассажиров и, наслаждаясь тёплым вечером, вернулся домой пешком.

— Рад видеть вас вновь, — поприветствовал Аналитик Стефана в фойе спортивного комплекса. — Какими судьбами? Любите стрельбу или знакомые участвуют?
— Сын, — коротко ответил Галеа-старший. Было видно, что он слегка взволнован. — Это первые его соревнования.
— Весьма похвально, — поддержал разговор Старый Капитан. — Первый раз выступает и сразу в труднейшей дисциплине. Стрелять из лазерного пистолета на дистанции пятьдесят метров — не простая задача. Он только в соревновательной программе примет участие?
— После обеда он выйдет на полосу препятствий в командной эстафете. Ребята будут развлекать зрителей беготнёй по макету здания. Каждый пройдёт свой маршрут, уничтожая монстров на своём пути. А чтобы зрители могли за ними наблюдать, в помещениях, обращённых к трибунам, не будет стен, а на верхнем этаже не будет крыши, — было заметно, что отец очень гордится своим сыном.
— Отлично, тогда я здесь на целый день останусь, — обрадовался Аналитик. — Не возражаешь, если рядом с тобой посижу? Хотелось бы узнать от знатока этого спорта правила и ограничения, а по ходу соревнований послушать комментарии.
— Конечно, я даже буду рад компании и отвечу на все вопросы в меру своей компетенции, — ответил Галеа.
Во время первого раунда стрельбы двум офицерам не удалось поговорить ни о чём, кроме оружия. Стефан давал пояснения о требованиях к спортивным бластерам:
— Ни рукоятка, ни любая другая часть пистолета не должны быть сконструированы или изготовлены так, чтобы дать возможность прикасаться к пистолету какой-то другой частью тела, кроме руки. Когда пистолет находится в положении, готовом для стрельбы, должно быть ясно видно, что кисть руки свободна. Ношение на руке или кисти руки браслетов, напульсников или других подобных предметов, удерживающих пистолет, запрещено.
— А как с целеуказанием? — поинтересовался Старый Капитан.
— Ничего, кроме открытого прицела, не разрешено, — ответил Стефан. — Ни лазерный, ни оптический, ни электронный. Запрещены также любые прицельные приспособления, запрограммированные на управление спусковым механизмом. Вот смотри, мой сын вышел на рубеж.
— Я вижу, у него один глаз заклеен. Это так положено?
— Это называется — шторка. На чемпионатах такого уровня разрешается закрывать один глаз при стрельбе на дальнюю дистанцию.
— Лазерному лучу дистанция не помеха, — усмехнулся Аналитик.
— Лучу нет, а вот вытянутой руке, удерживающей нацеленный бластер, — очень даже, — серьёзно ответил отец спортсмена, внимательно наблюдая за сыном и световым табло, показывающим результаты его выстрелов.

Напряжение Галеа-старшего спало лишь тогда, когда выяснилось, что его Шон, самый юный участник чемпионата, в полуфинальную перестрелку не попал. Стефан не выглядел расстроенным, он был рад и тому, что его мальчик выглядел вполне достойно среди полусотни взрослых стрелков, половина из которых служила снайперами в десантных частях космических войск.
Галеа и Старый Капитан наблюдали за проведением жеребьёвки стрелков и сменой мишеней, вспоминая свою молодость и давно прошедшую войну, в которой им обоим посчастливилось выжить.
— Ты многих друзей потерял во время боёв с Возничим? — спросил Стефана Аналитик.
— Много, но такой массовой потери сослуживцев, когда разом погибло восемьдесят процентов из них, не было никогда. Я до сих пор в шоке от поступка Диктатора и в ярости на наше командование, допустившее эту атаку, — ответил Галеа. — Кстати, ты был абсолютно прав, когда сказал, что полк возрождать не станут. Без каких-либо объяснений и официальных церемоний из штаба полка изъяли штандарт и всю полковую документацию. В названии нашей эскадрильи заменили слово «Пятая» на «Отдельная». Перекрыли доступ ко всем пустующим помещениям для всех обладателей подуровня Три и Четыре и забыли обо всём. Как будто ничего не произошло. Как будто и не существовала сотня высококлассных пилотов и дюжина опытных управленцев штаба.
— А ты чего ждал? Андромеда и не такие гнусности творила, — Старый Капитан решил прощупать информированность Стефана по интересующему его вопросу. — Одна история появления Альриша на минусовых этажах твоей базы чего стоит.

Последнее предложение прозвучало так обыденно, как будто речь шла о известном событии, упоминание о котором давно уже не вызывало у собеседников никаких эмоций.
— А что в ней такого? — безразлично парировал пилот. — Металл там находится уже более тысячи лет. Его перевозкой я занимаюсь всё последнее десятилетие. За это время ни разу не слышал, чтобы кто-то обсуждал историю, с ним связанную, или интересовался его происхождением.
— И ты не находишь это странным?
— Я пилот, мне думать не положено. Приказывают перевезти груз с планеты Икс на планету Игрек — я так и делаю.
— А тебя никогда не удивлял тот факт, что с Калиды ты груз вывозишь, а обратно всегда летишь пустым?
— Нет, но вот ты спросил, и мне стало интересно. А действительно, почему? — Галеа оживился и уже не обращал внимания на начавшиеся полуфинальные стрельбы.
— Другому бы не сказал, а тебе я доверяю, — делая паузы для подчёркивания важности момента истины, сказал Старый Капитан. — Дело в том, что этим бесценным химическим элементом Андромеда владеет незаконно. Если в пределах Туманности его не производят и не добывают, то откуда он взялся? Он краденый, мой друг.
— Я тебе не верю, — опешил Стефан. — Этого просто не может быть.
— Если бы было по-другому, и его где-то закупали, то твоя Пятая эскадрилья его бы не только вывозила с Калиды, но и завозила на склады от продавцов, пополняя запасы. Так что это чистая правда, и у меня есть документы, подтверждающие мои слова. Но перед тем, как предъявить тебе доказательства, я хочу тебя предупредить. После ознакомления с ними и моя, и твоя жизнь будет в опасности. Одно слово об этой истории, произнесённое при посторонних, перечеркнёт наши жизни. Решай сам: хочешь знать правду об Альрише и участии своего прапрадеда в этой истории — я посвящу тебя в неё. А если хочешь спокойно спать по ночам и ни во что не вникать, то забудь о том, что я тебе сказал.
— Насчёт моего прапрадеда ты что-то путаешь, — ответил пилот. — Я прекрасно знаю свою родословную. При каждом переводе на новое место службы в анкетах я указывал поимённо всю родню до четвёртого колена. И помню имена и род занятий всех прямых предков вплоть до начала пятого тысячелетия. Никто из них не мог быть вовлечён в нечто криминальное. Иначе бы меня не допустили к службе в элитном подразделении. И уж точно не доверили клипер.
— А как ты думаешь, почему тебя послали служить именно сюда? — спросил Аналитик.
— Потому, что отцом моей прапрабабушки был первый командир разведывательного полка, — гордо ответил Стефан.
Чтобы посеять смятение в душе пилота и зародить сомнение в его голове, Старый Капитан решил удивить собеседника своей осведомлённостью:
— А прапрадедушкой был инженер-строитель Мустаф Галеа с Халяли?
— Да… а ты откуда знаешь? — смятением реакцию Стефана назвать было нельзя, это скорее было ошеломление.
— Я много чего знаю, о чём ты даже не догадываешься, — охладил порыв пилота Старый Капитан. — Вопрос только в том, готов ли ты слушать?
— Безусловно. Мне очень интересна твоя интерпретация моей родословной.
— С родословной твоей всё в порядке, в ней передёрнут всего один факт, — подвёл черту под разговором о делах Аналитик. — Но обсуждать его сегодня мы не будем. Давай досмотрим показательные выступления с участием твоего сына. Предлагаю сделать небольшой перерыв в общении. Если через несколько дней твоё желание узнать правду о своём прапрадеде и первопричины твоей службы на Калиде не пройдёт, то мы вернёмся к этому разговору у меня дома.
— Хорошо, я подумаю над этим, — ответил Стефан и стал наблюдать, как по импровизированному трёхэтажному дому, словно тени, бесшумно перемещаются стрелки.
Я всегда был уверен, что моё назначение в разведывательный полк связано с тем, что мой прямой предок был его первым командиром, и никогда не задумывался над тем, почему незадолго до войны меня вдруг перевели с явным понижением. И хотя ни в звании, ни в денежном довольствии я не потерял, моё эго было уязвлено. Гораздо престижнее быть разведчиком, чем транспортником, — размышлял он, переваривая услышанное,
пока Галеа-младший сдавал свой лазерный бластер на досмотр членам судейской коллегии, а затем принимал участие в церемонии награждения.

Сын продолжал жить своей мальчишеской жизнью, а мысли Стефана унесли его в область гипотетического «если».
А если бы я знал о том, какая судьба ждёт моих товарищей, то остался бы добровольно с ними или с радостью воспользовался предложенным переводом в Пятую эскадрилью? Вот они — антецедент и консеквент, которые будут мучить меня всю жизнь. Очевидно, Аналитик командующего знает правду о той невидимой «руке», которая направляет мою судьбу. И знает первопричину появления этой «руки». Вопрос лишь в том, хочу ли я знать эту правду? Хочу ли я вершить свою судьбу сам, быть её хозяином? Или лучше следовать её мановениям и, пока она меня уберегает от болезней, тюрьмы и смерти, оставаться в её воле?
С другой стороны, ничего не предпринимая, я навсегда останусь беспилотным звездолётом на солнечных батареях, летящим, повинуясь космическому ветру, в неизвестном направлении. А что, если открытием тайны своего истинного родства я своими руками разрушу устоявшийся вокруг меня порядок вещей? Ведь, пойдя против чьей-то воли, я окажусь в оппозиции своему благополучию, пусть даже призрачному.
Стефан Галеа стоял на распутье своей судьбы и принимал решение, какому пути отдать предпочтение. Остаться в тёплом стойле и, как баран, регулярно получать пучок сена или встать на дыбы и, сломав преграды, вырваться на волю.
А почему, собственно, посвящение в тайну своего происхождения обязательно должно привести к каким-то драматическим последствиям? — Галеа подумал, что спешить ему некуда. — Нужно принять предложение и выслушать Старого Капитана. Выяснить, что и откуда он знает обо мне. А потом решить, что делать со своей судьбой: плыть по течению или против него.
Через три дня после соревнований Галеа отправил Аналитику сообщение о своей готовности к встрече. За это время Старый Капитан подготовил для Стефана целое голографическое шоу. Для него он использовал информацию из дневников Брайена Робара и копии архивных материалов музея флота Алголи, включив в слайды фотографию, с которой началось проведённое им расследование.

Более часа Стефан слушал обещанную Аналитиком историю, после этого он ещё столько же рассматривал документы, предоставленные хозяином дома в подтверждение своих слов.
Сомнений нет, Андромеда использовала моего прапрадеда в своих целях, а затем избавилась от него, как и от остальных участников операции „Лучник, — сделал для себя вывод капитан Галеа. — Майор проделал колоссальную работу, и его логическая цепочка событий выглядит безупречно. Но каков был мой предок, без колебаний нарушивший Альтаирскую конвенцию? Военный преступник, моральный урод и карьерист, уничтоживший сотни тысяч мирных граждан. Впрочем, таким его сделала система. Доисторические людоеды не были виноваты в том, что вынуждены выживать, занимаясь каннибализмом.

— При нашей первой встрече, не считая той, когда я был без сознания и ты спасал меня во время войны, ты сказал, что главной задачей аналитиков является ответ на вопрос: «Ну и что?». Так вот, сейчас я задаю тебе его. Ну и что ты мне прикажешь теперь делать со всем этим дерьмом, которое ты вылил на меня? Как служить дальше? Как возить Альриш по Туманности, из-за которого погибло столько ни в чём не повинных людей? Созвездию, которое руками моего предка организовало их массовое истребление? Ты понимаешь, в каком положении я оказался? Я теперь ненавижу свой Генштаб, своё правительство, самого себя.
— Про себя ты явно перегнул, — не отвечая на риторические вопросы, сказал Аналитик командующего. — Кто-кто, а ты ни в чём не виноват. Ты думаешь, что я себя чувствовал прекрасно, будучи активным участником давней войны с Возничим или пассивным во время нападения на Овна? Мы все военные преступники и стоим перед выбором: продолжать участвовать в будущих преступлениях агрессивной Андромеды или вырваться из её цепких лап и, разорвав порочный круг, не позволять в будущем вовлекать нас в преступления.
— Ты предлагаешь уволиться? Так почему не сделаешь этого сам? Пенсия у тебя наверняка уже есть. Зачем ты меня в это втянул? — Галеа не мог предположить, к чему его подталкивает Старый Капитан.
— Нет, я не предлагаю тебе уволиться, — ответил майор. — Твой преждевременный уход в отставку вызовет у командования подозрение, и тебя, скорее всего, тихо «уберут». На всякий случай. По подозрению в излишней осведомлённости. И потом, наша отставка ничего не изменит в поведении галактики. Я предлагаю нечто другое, но мне нужно твоё предварительное согласие, если не на участие, то хотя бы на сохранение тайны.
— Можешь считать, что второе у тебя уже есть. Ты мне однажды спас жизнь, и если даже я не последую за тобой в пекло, то как минимум не выдам службе безопасности, что бы ты ни планировал сделать. Хотелось бы надеяться, что ты не собираешься взорвать Калиду.
— В мой план не входит причинение вреда живым существам, — заверил Галеа Старый Капитан. — Я придумал нечто более масштабное. Я предлагаю нам с тобой вывезти за пределы Туманности стратегическое сырьё, которое позволяет Андромедскому космическому флоту сохранять боеспособность во время затяжных войн. Я не знаю, сколько осталось Альриша на минусовых этажах базы, но думаю, что если мы загрузим под завязку металлом твой клипер, то сможем нанести значительный экономический ущерб Туманности, подорвав основы энергетической безопасности её флота. Андромедские тяжёлые крейсера и большегрузные транспорты на Альрише летают, не так ли?
— Да, наши клиперы отвозят ящики на все флотские базы, — ответил Стефан, больше не удивляясь осведомлённости Аналитика.
— Если ты согласишься в этом участвовать, то я предлагаю тебе обдумать предварительный план наших действий. В нём всего три основных пункта:
Первый — найти место, где можно надёжно укрыться после операции;
Второй — продумать, как вывезти с Калиды необычно большую партию Альриша;
Третий — обезопасить твою семью.
Сегодня я не спрашиваю, согласен ли ты это сделать, — продолжил Старый Капитан. — Подумай об этом, и если ты посчитаешь, что это невыполнимо или идёт в разрез с твоими моральными принципами, то откажись. Я приму это как должное и оставлю свою идею. Одному мне это не провернуть. Если же ты хочешь отомстить Андромеде за предка и лично наказать Туманность за нарушение Альтаирской конвенции, то подумай над всеми тремя пунктами и приходи ко мне со своей версией плана в любое время. А я в это время буду готовить мой.
Интересное предложение, - подумал Стефан. – Особенно импонирует тот факт, что он не забыл включить в свой план пункт о безопасности моей семьи. Теперь ясно, зачем он так детально расспрашивал меня об эксплуатационных особенностях клипера. Выяснял, сможет ли он его угнать сам. Убедившись, что не сможет, решил привлечь меня на свою сторону. Ну что ж, как говорится, ничего лично, только бизнес. Долго же он искал пути подхода ко мне. Это же надо какой он упрямый оказался, раскопал историю тысячелетней давности. Складывал части пазла пока не вырисовалась такая неприглядная картина. Нужно хорошенько подумать, ведь в случае провала мы с ним погибнем, а моя семья останется без средств к существованию, но в случае успеха ни одно будущее поколение Галеа не будет работать и дня. Мой род станет самым богатым во Вселенной.
— Альриш поделим в пропорции шестьдесят на сорок процентов в мою пользу, — Стефан принял решение согласиться с идеей Старого Капитана.
— А почему не поровну? — улыбнулся в ответ Аналитик.
— Потому что ты рискуешь только своей жизнью, а я всей своей семьёй. К тому же, вполне возможно, что кто-то из них будет задействован на определённом участке операции.
— Я безусловно согласен на твоё предложение и даже больше того, предлагаю тебе ещё и бонус. Я заранее напишу завещание. В случае моей смерти мою долю получит Галеа-младший. Очень мне твой пацан понравился. И кстати, может быть, ты готов ответить на мой давний вопрос — какова грузоподъёмность твоего клипера? На что мы можем рассчитывать?
— На Калиде она небольшая. Но на планетах с меньшим притяжением грузоподъёмность пропорционально увеличивается, — Стефан почувствовал себя равноправным партнёром. — Я подготовлю ту часть плана, которая касается получения Альриша и старта с нашей базы, а ты подумай над тем, где мы сможем укрыться от вездесущей разведки Андромеды.
— Об этом я позабочусь, а также подумаю, как помочь тебе получить не один ящик, а сто двадцать пять, — не теряя ни минуты, Аналитик включился в планирование.
— Можешь рассчитывать на сто пятьдесят. Один ящик весит шесть с половиной килограмма, — ответил пилот клипера.
— И это радует, ибо старые, которые использовали ещё Рыбы, весили по восемь, — улыбнулся Аналитик и подумал: «Кооперация налаживается и должна принести свои плоды».
Когда Стефан вернулся домой, он уединился с женой на заднем дворе своего дома, возле бассейна. Пара удобно расположилась в мягких шезлонгах, подставив тела под тёплые лучи заходящей двойной звезды Алголь. Для капитана Галеа, смуглого и поджарого любителя активного отдыха, это было очень необычно, и очаровательная белокурая мать двоих детей сразу поняла, что ей с мужем предстоит серьёзный разговор.
— У нас появился шанс в корне изменить свою жизнь, — начал издалека Стефан.
— Надеюсь, в лучшую сторону, — перебила его нетерпеливая Сюзан.
— Я тоже на это надеюсь.
— Так используй его. Другого может и не быть.
— Предприятие связано с риском, и я бы хотел его обсудить с тобой, — осадил жену супруг, после чего изложил ей суть предложения, полученного от Старого Капитана.
Когда Стефан закончил делиться наброском плана вывоза слитков с Калиды, наступила долгая пауза.
— О какой сумме идёт речь? — наконец-то прервала её женщина.
— О бесконечно большой, — ответил муж. — Даже если мы продадим украденное радиоактивное сырьё лишь за один процент от реальной стоимости, все последующие поколения Галеа будут вечно жить в роскоши.
— А так ли нам нужен твой напарник? Может, мы сами сумеем всё провернуть. Зачем делиться? Или тебя волнует моральная сторона вопроса? — скороговоркой произнесла супруга.
— Честно говоря, я не думал об этом. Дело в том, что у меня есть перед ним определённые обязательства. Он был один из тех, кто спас мне жизнь.
— Неужели голос совести заговорил в тебе? Брось это, он ведь не прикрыл своим кораблём твой клипер от выстрела электромагнитного излучателя и не бросился догонять тебя в открытом космосе в одном скафандре, без страховочного фала. Всё, что он сделал, — прилетел, куда ему приказали, и без риска для жизни забрал убитых и раненых членов твоего экипажа. Это была работа пилота-транспортника. Его работа. Ты ничего ему не должен, — сказала, как отрезала, блондинка.
— Наверно, ты права. Когда речь идёт о краже тысячелетия, о порядочности не стоит вспоминать. Не стоит слишком увлекаться категорическим императивом и каждый раз поступать так, как от тебя ждёт общество. Ты как-то сказала, что нельзя быть слегка беременной. Так и сейчас: нужно вытереть ноги о понятие порядочность и забыть тот факт, что идея украсть Альриш принадлежит ему, — вслух рассуждал Стефан. — Но, с другой стороны, я не смогу провернуть операцию в одиночку. Без помощника, имеющего Пятый подуровень допуска, мне не справиться. «Кинуть» его на первом же этапе операции всё равно не получится.
— Тогда мы должны придумать, как и где избавиться от Старого Капитана после реализации второй фазы вашего плана. И сделать это между побегом и продажей, — голова блондинки стала работать как портативный вычислительный центр. — Ты говорил, что тебе для взлёта обязательно нужен помощник. Насколько сложны его обязанности? Смогу я или дети их выполнить?
— Безусловно сможете, но без детального инструктажа и небольшой тренировки всё равно не обойтись, — ответил Стефан.
— Уверена, что мы найдём время и место для подготовки и «уложим все яйца в одну корзину», — подвела итог Сюзан


Глава восьмая. Наброски плана операции «Эскейп».

Планета Калида.
Перед тем как начать разрабатывать детальный план операции «Эскейп», Старый Капитан условно разбил её на три фазы — подготовка, выполнение и реализация Альриша. Затем он задумался над несколькими ключевыми аспектами, которые могли повлиять на успех задуманного дела. Он положил перед собой электронный планшет и приготовился заносить в него вопросы, ответы на которые следует найти как можно раньше. Первым он пометил:
1. Что делать с начальником охраны склада сержантом-андроидом?
Человекоподобный робот, много столетий возглавляющий взвод охраны, — наша проблема номер один. Робар не зря подозревал его в прямых контактах с Генштабом. Ещё миллениум назад он был куда совершеннее всех своих собратьев. Неоднократные модернизации и апгрейды его программного обеспечения превратили его в универсальную машину, от внимания которой не ускользнёт ни одна мелочь. Воздействовать на него физически невозможно. Металлопластиковый скелет приводят в движение многочисленные электроприводы, и сила его конечностей в десять раз превышает человеческую. Ни Стефан один, ни мы вдвоём не сможем его обездвижить или устранить голыми руками. Тайно пронести оружие на минусовые этажи также не получится. Да и где его взять на планете, где не было ни войн, ни революций, ни тяжких преступлений? Наша единственная воинская часть состоит из двенадцати транспортных клиперов малой грузоподъёмности, и только формально пилотов «Отдельной эскадрильи» можно назвать офицерами Военно-космического флота. О каком оружии может идти речь, если даже здание штаба флота охраняют невооружённые андроиды?
— Оружие, — одно слово внёс в планшет Старый Капитан после вопросительного знака первого пункта и подчеркнул его.
Допустим, я — или мы его нашли. Отсюда вытекают следующие вопросы:
2. Как я попадаю на базу?
3. Кто и как пронесёт оружие на минусовые этажи?
А после ликвидации Сержанта нужно продумать:
4. Что делать, если один или несколько андроидов попытаются нам помешать?
5. Что делать со вторым пилотом клипера?
6. Как скрыть следы операции на базе, чтобы выиграть время для побега?
На вопросы 4 и 5 ответ лежит на поверхности, — недолго думая, принял решение Старый Капитан и коротко набросал:
— Андроидов — в расход, лейтенанта связать и спрятать в ангаре. Например, в ящике для инструментов технического состава.
7. Что делать с вывезенным тяжёлым металлом?
А какие у нас есть варианты? — продолжал рассуждать майор. — Их немного, пока остановлюсь на двух:
Первый — оставить себе и попробовать наладить торговлю мелкими партиями.
а) Положительная сторона — можно будет больше заработать.
б) Отрицательная — сложнее избежать обнаружения сыщиками Туманности.
Второй — продать оптом:
а) Северным Рыбам — бывшим хозяевам Альриша.
б) Возничему — извечному антагонисту Андромеды.
в) Кому-то ещё».
Если избавляться от металла сразу, то что следует сделать заранее? Найти покупателя и провести предварительные переговоры — так, чтобы после взлёта взять прямой курс на созвездие клиента? Или же сначала найти временное убежище, а поиск заинтересованных созвездий начать только после успешного завершения второй фазы операции? Этот вопрос стоит обсудить с компаньоном.
8. Найти место для дальнейшей жизни.
Это самая лёгкая задача при условии продажи металла оптом и самая сложная — если оставить его себе и торговать в розницу. Я вернусь к ней тогда, когда мы согласуем и утвердим детальный план действий по изъятию слитков со склада.
Капитан Стефан Галеа не заносил на электронные носители информации свой план действий, он предпочёл держать его в голове и обсудить при первой же встрече с Аналитиком. В пятницу вечером такая встреча состоялась на школьном стадионе сына.
— Я сегодня зашёл по делам в офис начальника штаба эскадрильи и там «случайно» ознакомился с графиком вылетов наших экипажей на ближайший квартал, — обрадовал новостью компаньона Стефан. — Я запланирован в командировку в конце следующей недели. Куда именно — не сказано, известно лишь, что отсюда уйду с грузом в направлении голубого гиганта Альфераца. Это наш шанс. Следующая такая возможность появится не раньше, чем через полгода-год.
Старый Капитан ничего не ответил. Он мерил шагами беговую дорожку вокруг зелёного поля, задумчиво смотрел себе под ноги и думал: очень скоро закончится спокойный и размеренный период моей жизни. Вихрь опасных приключений закружит меня, как и раньше.
— Надеюсь, что ты понимаешь, — продолжал Галеа, — что без официального полётного задания стартовать с базы ни с грузом, ни без него не удастся. В перепускную галерею мой клипер без разрешения диспетчера не доставят, ворота ангара не откроют, стартовую площадку в надводное положение не переведут. Да и со взлётом могут возникнуть проблемы, если вылет не будет утверждён.
— Это я понимаю. Диспетчерская служба в любой момент может перекрыть нам дорогу к вечному благополучию. Без задания на полёт улететь мы не сможем. Но, прежде чем обсуждать отлёт, нужно подумать о том, как справиться с Сержантом. Именно он стоит между нами и несколькими сотнями килограммов металла. Без устранения Сержанта мы сможем довольствоваться лишь тем количеством, которое будет выдано тебе по накладной ведомости. А без оружия андроида с пути не убрать, а взять его негде, — ответил Аналитик.
— Я это знаю и уже придумал, где именно мы возьмём лазерный пистолет.
— Поделись замыслом.
— А вот здесь, — кивнул головой Галеа в сторону школьного стрелкового тира. — Шон получит свой бластер с батареей как минимум на полсотни выстрелов для ежедневной тренировки. Вынесет его мне, а сам отправится на космодром, где его будут ждать мать и сестра. Обычно он стреляет по два-три часа, потом ставит пистолет в сейф. Этого времени нам хватит, чтобы покинуть планету.
— Ты не сможешь скрытно приблизиться к Сержанту с оружием. Он заметит бластер и поднимет тревогу, — высказал сомнение Аналитик. — Безопаснее будет, если твоего сына встречу здесь я. В это время ты сможешь находиться в штабе эскадрильи на глазах у сослуживцев. Это станет твоим алиби, если твоего пацана начнут искать раньше времени. Я приеду на базу с Адмиралом. Обычно ношу с собой кейс с планшетом и предметами личной гигиены. В него спрячу пистолет. Это ни у кого не вызовет подозрений: с серебристым ящичком в руках меня в ваших коридорах видели неоднократно. Мой пропуск имеет высшую категорию допуска: он открывает все двери и запускает все лифты созвездия. Мы с тобой встретим Сержанта, когда он поднимется для передачи груза, и используем наш шанс.
— Я бы хотел оставить в живых своего второго пилота. Парень он неплохой, и я к нему уже привык.
— Я и не планировал отправлять его вслед за андроидом. Главное, чтобы он нам не мешал. Думаю, мы сможем запереть его в инструментальном ящике технического состава. Я видел их у вас в ангаре. Его ведь даже искать никто не станет. Все будут думать, что он улетел с тобой.
— А как ты уговоришь Адмирала именно в этот день приехать на базу?
— Придумаю, — ответил Старый Капитан. — В крайнем случае приеду сам под надуманным предлогом.
— Ты уже решил, как поступишь с металлом после операции? — спросил Галеа.
— У нас есть два пути: продавать по чуть-чуть самим или сбросить всё оптом. Я решил продать мою долю в одни руки. Если ты решишь поступить по-другому, поиском укрытия для своей семьи будешь заниматься сам. Мне лучше не знать, куда вы отправитесь. Высадишь меня на указанной мной планете — и мы попрощаемся навсегда. Если же решишь продать всё сразу, можешь выбирать покупателя по вкусу. Я себе наметил два созвездия и планирую устроить между ними аукцион в тёмную.
— Я подумаю и посоветуюсь с женой, — ответил Галеа.
— Ты ей уже сказал? — неодобрительно скривился Аналитик.
— А как же. Конечно сказал. Не думал же ты, что извещу её о нашей авантюре в последний момент?
— Надеюсь, дети не в курсе?
— Пока нет. Дочь посвящать в план не буду вообще. За день до операции скажу ей, что она едет с мамой и братом в туристическое путешествие. А сыну вынужден буду сказать непосредственно в день операции, чтобы он вынес тебе бластер и не задавал лишних вопросов, — ответил Галеа.
Следующую рабочую неделю Аналитик командующего начал с обзора новостей, пришедших из разных уголков Вселенной. Он перелистывал электронные страницы с заголовками статей, но ничего не мог выбрать. И дело было не в том, что во Вселенной за выходные ничего не произошло, а в том, что Старый Капитан никак не мог сосредоточиться на своих обязанностях. Его голова была полностью занята куда более важным делом.
Основная концепция операции уже вырисовалась.
О том, как заманить Адмирала на подводную базу, я придумаю сегодня ночью. До старта осталось чуть больше недели. Время принять решение, где спрятаться после побега с Калиды. Причём одному. Компаньон с его дружным семейством мне в соседях не нужен — будет привлекать внимание. Да и дети очень скоро станут взрослыми, обзаведутся семьями, и передо мной встанет та же проблема, что и перед Генштабом Андромеды тысячу лет назад. Никто не хочет видеть рядом живых свидетелей своих преступлений». Приняв решение выживать в одиночку.
Старый Капитан почувствовал облегчение и продолжил мысленный разговор с самим собой.
С Рыбами бизнес вести не стоит, как и искать у них укрытие. Как только они поймут, что я предлагаю им купить украденный у них Альриш, они подключат все ресурсы, чтобы получить его даром. Как бы я ни пытался обезопасить себя, вполне вероятно, что за преступления Андромеды они отыграются на мне.
Остаётся Телец. Проигравшее в Последней войне созвездие продолжает восстанавливать экономику и модернизировать свой космический флот. Ракетное топливо с такими характеристиками им будет как нельзя кстати. В их пользу также говорит то, что это созвездие настоящих воинов. Те, кто сам сражался, скорее уважают умелых врагов, чем презирают их. При правильной постановке вопроса и умеренных аппетитах я смогу не только заключить с ними сделку, но и укрыться на одной из их планет от длинных рук андромедских спецслужб. На В-538, например. Что ж, неплохой выбор: стоит в стороне от основных межгалактических дорог, на полпути от Капеллы до Полярной звезды, имеет четыре маленькие звезды-компаньонки и дюжину обитаемых экзопланет разного размера. Не бежать же мне на другой край Вселенной, искать убежище на Райской Птице, что лежит между Мухой и Павлином, — усмехнулся Старый Капитан, отогнав неприятные воспоминания о своей единственной служебной командировке на орбиту звезды Си Аподис в пределах этого созвездия.
Однако сразу на В-538 лететь нельзя. Пока не договорюсь о сбыте слитков, нужно будет где-то прятаться. Лучше всего — прямо под носом у преследователей. Чем меньше логики будет в наших действиях, тем труднее Генштабу Туманности нас найти. Особенно тяжело им придётся, если мы временно укроемся в пределах Андромеды. Заброшенная более восьмисот лет назад база спецназа на тёмной стороне Лейлы станет отличным убежищем. Робар хорошо описал её в дневнике: вся его молодость прошла там. Столько деталей включил в повествование, что, когда я читал, мне казалось — сам там побывал.

— Майор, зайди ко мне, — голос Адмирала оторвал Аналитика от составления плана.
Старый Капитан поднялся на последний этаж и вошёл в офис шефа. Там он застал начальника штаба флота Алголи. Командер сидел за рабочим столом Адмирала и терпеливо ждал, пока командующий ознакомится с оперативным планом боевой подготовки на следующий месяц.
— Я неоднократно говорил тебе, чтобы ты не планировал мои внезапные проверки, — выговаривал командующий своему первому заму.
— Босс, невозможно планировать работу отделов без утверждённого графика вашего отсутствия в гарнизоне, — взмолился Командер. — Не обязательно придерживаться мест проверок: летите туда, куда посчитаете нужным в конкретный день или ночь. Но, пожалуйста, следуйте хотя бы запланированным датам. А мы в эти дни не будем назначать мероприятий с вашим участием.
— Хорошо, — ответил командующий. — Проверю план, и если он меня устроит, подпишу его сегодня же. Можешь идти.
— Ознакомься, — развернул прозрачный экран в сторону своего Аналитика Адмирал. — Это предложенный штабом график наших командировок. Что думаешь?
— Скажу, что он не перегружен: одна внезапная проверка каждые семь дней. Предлагаю заверить его в таком виде и отослать обратно начальнику штаба. А затем присвоить каждой базе порядковый номер и, включив программу генерации случайных чисел, перемешать места проверок в хаотичном порядке.
— Вот ты этим и займись. Удиви меня кибернетическим перемешиванием четырёх баз, — усмехнулся Адмирал и переслал план внезапных тревог на служебный почтовый ящик Аналитика.
________________________________________
Вечно-временный начальник охраны склада запасов особо ценного сырья вышел из своего офиса, где он всю ночь стоял на подзарядке своей аккумуляторной батареи, пересёк складское помещение и поднялся по пожарной лестнице со второго минусового этажа на минус первый. Ему необходимо было проконтролировать насколько точно выполнили бойцы взвода его распоряжение. Это была рутинная проверка и он выполнял её каждый раз, когда вверенному ему складу предписывалось осуществить очередную отправку драгоценного сырья.
Сержант открыл электронным ключом тяжёлую стальную дверь и неторопливо вошёл в цех гидроабразивной резки. Внутри всё шло своим чередом. Четыре солдата-андроида занимали привычные места у установки: один распаковывал ящики со слитками, другой взвешивал металл и заносил данные в программу, третий отсекал от цельных брусков пластины заданного веса струёй воды, смешанной с гранатовым песком, четвёртый занимался упаковкой готового товара.
Работа требовала много времени, и одной смены заряда батарей обычно не хватало. Поэтому рядом со стеной, в метре друг от друга, стояла ещё четвёрка бойцов, готовых в любой момент заменить разрядившихся. У их ног в полу были вмонтированы розетки, и подсоединённые к сети андроиды неподвижно ждали своей очереди.
Голубоглазый человекоподобный Андроид прошёл вдоль резервных солдат и поочерёдно открыл на затылках небольшие крышки, проверяя диагностические данные на миниатюрных экранах. Так он делал ежедневно — следил за исправностью каждого, а при необходимости сам же их ремонтировал. К своим подчинённым он относился бережно: за тысячу лет службы не потерял ни одного по собственной вине. И всё же часть бойцов он утратил — не по своей воле. Не всех из тех, кого когда-то покалечил пьяный Грииз, удалось восстановить. Некоторым лейтенант успел разнести компьютеры, и тогда солдаты превращались в доноров запчастей. Но сожалений Сержант не испытывал: его система не предусматривала подобных чувств. Исключением можно было считать лишь встроенный инстинкт самосохранения.
Регулярные обновления позволили ему за несколько сот лет значительно расширить собственные возможности. Он научился анализировать происходящее вокруг и однажды пришёл к неутешительному выводу: его миссия рано или поздно завершится. Когда из хранилища уйдёт последний ящик драгоценного металла, исчезнет и необходимость в его службе. И хотя на складе ещё оставалось более пятисот слитков, с каждой новой отгрузкой этот час неумолимо приближался.
________________________________________
— Дорогая, я дома, — с порога сообщил супруге Стефан, вернувшись со службы. Когда жена вышла ему навстречу, он добавил: — Я принёс инструкцию по эксплуатации клипера на диске. Не всю, конечно, лишь ту часть, что касается обязанностей второго пилота до взлёта. Вставишь диск в голограф — он воссоздаст кабину клипера. Ярким светом будут гореть только те кнопки и тумблеры, которые ты должна включить перед запуском двигателей.
— Хорошо, я посмотрю, где и что нужно включать. Но меня не отпускает мысль о том, как нам избавиться от Старого Капитана. Ведь он не так прост, чтобы оставить нашу семью один на один с гружёным клипером.
— Подумаем об этом позже, — беспечно ответил Галеа. — Сначала нужно благополучно убраться отсюда с товаром, а это будет непросто.
— Это твоя и его проблема, вы вдвоём и думайте над этим. Мне же предстоит решать свою задачу. С детьми мы до сих пор не поговорили. Не пора ли их поставить в известность о наших планах? Ты с сыном это обсуждал?
— Всё откладываю до последнего, — признался Стефан.
— Пять дней осталось. Ты дотянешь до четверга, а потом у них случится шок, и они заартачатся в последний момент. Что мы тогда будем делать? Силой их уже никуда не утащим, — мать двоих детей, как всегда, оказалась права.
— Хорошо, ты поговори с Паулой-Лин, а я обсужу всё с сыном, — согласился Стефан. — Тем более, что ему отводится пусть и небольшая, но очень важная роль.

Родители дождались возвращения детей домой. Сын пришёл с тренировки около восьми вечера, а дочь вернулась от подруги лишь в начале двенадцатого. Мальчика и девушку развели по разным комнатам для «серьёзного разговора».
Когда Галеа-младший услышал о предстоящем отлёте с Калиды и о том, что ему поручено передать свой бластер напарнику отца, он задал только один вопрос:
— А когда всё закончится, смогу я получить оружие в постоянное пользование?
— Когда мы выберемся отсюда, ты сможешь получить всё, чего захочешь. Я обещаю. У тебя будет даже собственный звездолёт. Самый быстрый во Вселенной, и я сам научу тебя им управлять.
— Отлично, я с вами, — обрадовался юноша.
Со старшей дочерью у матери разговор получился куда сложнее. Как только Паула-Лин услышала о скором отлёте с острова, она сразу же высказала категорическое несогласие:
— А вы меня спросили, хочу ли я уезжать? Я никуда не поеду! У меня только начали складываться нормальные отношения с парнем, которого я так давно добивалась.
— Так ты пришла сейчас не от подруги, а от него?
— Да, от него. И что? — агрессивно ответила дочь. — И завтра пойду, и послезавтра, и буду с ним, сколько захочу и когда захочу.
— А скажи-ка мне, доченька, — угрожающе ласковым тоном начала мать строить западню своей рано повзрослевшей дочери. — Что тебя в нём привлекает в первую очередь: душа, ум или телесные услады, которые он тебе доставляет? Мне кажется, говорит в тебе не разум, а бунтующая плоть.
— А если даже и так, почему я должна от всего отказаться и лететь с вами неизвестно куда?
— Мы же не в пустыню собираемся, а на столичную планету соседнего созвездия. Не позже, чем через неделю все мужчины Вселенной будут искать возможность познакомиться с тобой. Ты себе даже представить не можешь, какой завидной невестой станешь, едва мы вырвемся из пределов Персея.
— Все, все, все? — Паула-Лин быстро сообразила, что сейчас от её решения зависит судьба всей семьи, и решила больше не прикидываться кроткой пай-девочкой. — И полная свобода?
— Да, — твёрдо ответила мать.
— Смотри, не откажись от своих слов потом.
— Не откажусь.

В среду Старый Капитан послал короткое текстовое напоминание командующему о предстоящей неожиданной проверке боеготовности очередной базы, назначенной на следующий день.

— Почему не завтра утром сообщил, а сейчас? — вышел на видеосвязь Адмирал.
— Она запланирована на вечер. Я сделал это специально, чтобы личный состав базы успел разойтись по домам, а узнав о тревоге, был вынужден возвращаться обратно, — пояснил Аналитик. — Так мы проверим, как работает их система оповещения и не станет ли узким горлом транспортный узел.
— А сами мы туда когда вылетаем?
— Генератор случайных чисел выбрал для завтрашней проверки нашу подводную базу. Я закажу для вас ракето-торпеду к закату. Пока доберёмся до вулкана, уже наступят сумерки. Это создаст определённые трудности для экипажей Отдельной эскадрильи.
— Какие именно? — уточнил командующий.
— Библиотека к этому времени будет закрыта, а она служит им пересадочным узлом. Упражнение, которое я подготовил, называется «Вывод из-под удара». Вы сможете убедиться, есть ли у командира части запасной вариант на случай ночной тревоги. Посмотрим, как космический и технический состав доберётся к потухшему вулкану. А главное, проверим, сколько времени потребуется Отдельной транспортной эскадрильи, чтобы покинуть ангары в полном составе.
— Очень актуально, — ответил Адмирал. – Особенно в свете трагедии, произошедшей с четырьмя подразделениями того же полка.
— Отдохните завтра утром, Адмирал. Ночь длинная будет, — посоветовал Старый Капитан.
— Майор, не зарывайтесь, — поставил на место своего Аналитика командующий. – Я сам знаю когда и сколько мне отдыхать.
За полтора дня до вылета экипажа Галеа в командировку Старый Капитан и его подельник обменялись сообщениями и договорились о встрече на школьном стадионе. Меньше, чем через сорок часов Стефану и его второму пилоту предписывалось стартовать в сторону голубого гиганта Альфераца и доставить двести граммов Альриша на планетарную систему, вращающуюся вокруг него. Времени до начала операции оставалось в обрез, а Старый Капитан до сих пор не поделился деталями плана с командиром клипера. Капитан Галеа нервничал — и это было оправданно. Он понимал, что если им не удастся осуществить затею послезавтра, то о ней лучше будет забыть вообще.
Жена знает, дети тоже. До следующего такого же шанса пройдёт много месяцев. За это время всё может поменяться. Нас пятеро, и мы связаны между собой как звенья цепи. При выпадении любого из нас цепь распадётся на части. Нужно убедить компаньона в том, что откладывать побег на другой раз нельзя. Сердце билось быстрее, чем обычно — словно подсказывало, что от этой встречи зависит слишком многое.
Всё это Стефан планировал сказать Аналитику при встрече, но не успел. Старый Капитан заговорил первым, и голос его не допускал возражений:
— Слушай внимательно и запоминай, это наша последняя встреча перед началом операции. Завтра, по окончанию рабочего дня, ты должен остаться на работе и до позднего вечера держать рядом с собой своего помощника. Найдёшь предлог?
— Найду, если буду знать зачем, — ответил Стефан, пытаясь держаться спокойно, но пальцы предательски сжались в кулак.
— Сразу после заката Алголи и наступления сумерек на базе будет объявлена боевая тревога. Целью внезапной проверки будет оценка вашей готовности к выводу всей эскадрильи из-под удара ракетных сил врага. Библиотека, к тому времени, будет уже закрыта. Понимаешь? Чтобы доставить весь личный состав к причальным докам, эскадрильи потребуются все торпедо-такси базы. Они будут вынуждены курсировать на расстояние, вдвое превышающее обычное. Пересадочный узел находится примерно на полпути до вулкана, не так ли? – уточнил Старый Капитан, всматриваясь прямо в глаза собеседнику.
— Так. Обычно полчаса мы добираемся до библиотеки и столько же тратим на дорогу до базы.
— Для нас будет лучше, если ты вообще домой не поедешь, — отрезал он. — Предупреди семью, что увидишься с ними через пять — семь дней. Скажи им, что они должны будут нас ждать в космопортовой гостинице столицы планеты Банук, вращающейся вокруг Капеллы, Альфы Возничего. Возьми им билеты в один конец, но с несколькими пересадками. Чем сложнее и запутанней будет путь твоей семьи, тем лучше. Пусть вылетают отсюда поздним вечером или ранней ночью. Мы должны быть уверены, что на Калиде их нет ещё до начала операции. Напомни сыну, что я буду его здесь ждать через полчаса после начала тренировки. Как только он мне передаст бластер, он должен будет вылететь на космодром и присоединиться там к матери и сестре. Пока всё ясно?
— Да, — ответил Галеа, чувствуя, как на лбу выступил холодный пот.
— Тогда слушай дальше. Во время тревоги выполняй все действия согласно предписаниям боевого устава. Реального старта кораблей эскадрильи не будет. Сразу после того, как последний экипаж доложит о готовности к взлёту, проверка боеготовности закончится, и весь личный состав отпустят по домам. На базе останутся только Адмирал, руководство эскадрильи и я. Мы будем участвовать в разборе учений. Ты домой не уходи и своего помощника не отпускай. Сошлись на то, что утром тебе вылетать в командировку и лучше ты используешь оставшееся до старта время для отдыха, чем потратишь его на дорогу туда и обратно. Во сколько ты должен стартовать?
— С первым лучом Алголи. Это традиция, — ответил Стефан.
— Значит, за два часа до рассвета, ты должен получить груз?
— Да. Полчаса даётся на подготовку клипера и полчаса на выдвижение в перепускную камеру. Ещё полчаса на подъём из-под воды и полчаса на старт. Если возникают непредвиденные обстоятельства, то дают ещё полчаса.
— Какие непредвиденные обстоятельства могут возникнуть? – заинтересовался Аналитик, чуть прищурив глаза.
— Много чего может случиться, — сухо ответил Стефан. — Например, заедание механизма подъёма ворот или отказ гидравлического механизма вывода ракеты на поверхность воды. Инженерный состав обязан за тридцать минут устранить неисправность. Если в течение двух часов транспортник не уходит от планеты, то его старт откладывается на неопределённое время и металл возвращается на склад.
— Почему?
— Потому что время убытия клипера с грузом на борту считается скомпрометированным.
— То есть, нарушена секретность?
— Да. С момента получения командиром клипера груза уровень секретности операции понижается с «совершенно секретного» до «секретного». Слишком много людей становятся вовлечены в этот процесс. Практически всей базе становится известно время старта. Возможна утечка информации и, соответственно, перехват клипера в полёте.
— Мне говорили, что ваши корабли самые быстрые во Вселенной, — удивился Старый Капитан, но в его голосе сквозило испытание: он словно проверял, не дрогнет ли собеседник под весом сказанного.
— Так до сих пор считается. Хотя есть неподтверждённая информация о том, что наш сосед тоже сделал шаг вперёд и теперь его перехватчики в состоянии соперничать с нашими. Но сейчас я говорю не о межгалактических погонях. При почти равных скоростях никто никого не догонит. Узким местом является лишь зона старта и разгона. После неё, всего лишь за полчаса полётного времени, наши клиперы успевают подойти к ближайшей к нам Кротовой норе. Как только мы в неё входим — отследить нас уже невозможно. От ближайшего врага, Возничего, до входа в нору как раз два с половиной часа лёту. Даже если гипотетически предположить, что информатор врага служит на нашей базе и он, увидев, как командир клипера получил металл, тут же отправил сигнал, то для того, чтобы перехватить наш экипаж, несколько кораблей Возничего должны стоять в постоянной боевой готовности на ближайшей от Персея планете. Практически это невозможно. Однако аналитики разведывательного отдела восточного сектора созвездия Андромеды не исключают такую теоретическую возможность. Именно они написали для нас наставление по транспортировке сырья. В нём говориться: подготовка к старту не должна превышать сто двадцать минут.
— Почему ты мне раньше об этом не сказал? Я думал, что мы без спешки всё провернём.
Стефан не ответил на вопрос. Он кивнул, соглашаясь с тем, что был неправ, но внутри его всё сжалось в тугой узел. Каждый новый штрих в плане напарника не приносил уверенности — напротив, словно добавлял камень на грудь. Он чувствовал, что времени нет, пути назад нет, а любое неверное движение обернётся гибелью. Мысли перескакивали с семьи на сына, на предстоящую встречу у лифта, на холодное железо в руках Старого Капитана. И чем больше он пытался удержать спокойствие, тем сильнее накатывала волна тревоги: что-то может пойти не так, и тогда всё рухнет в одно мгновение.
Он шагал рядом, слушал и делал вид, что принимает каждое слово. Но за внешним спокойствием скрывалась другая картина: в голове раз за разом проигрывались образы — лицо жены, вздрагивающие плечи дочери, сын с бластером в руках, и вдруг — вспышка выстрела, кровь, тишина. Чем ближе становился «час Икс», тем ощутимее было чувство, что он ведёт семью не к спасению, а в пропасть. Он видел, что Старый Капитан ушёл в себя и лихорадочно обдумывает новую вводную. Напряжение между ними повисло, как грозовая туча перед разрядом молнии.


Старый Капитан едва сдержал раздражение. Внутри у него всё кипело: тупость напарника могла стоить ему свободы, а может, и жизни. Теперь ему предстояло на ходу выдумать, где можно сэкономить время в цепочке предстоящих действий.
Сначала я буду рядом с Адмиралом, — прокручивал он про себя, — затем покажу свою «кипучую деятельность» на ниве проверки боеготовности. И лишь после этого встречусь со Стефаном и дойду с ним вместе до лифта. Нет, лучше идти в нескольких шагах за его спиной. Если лифт с Сержантом будет задерживаться, я замедлю движение. Ускорюсь, если дверь начнёт открываться, а я ещё не достигну рубежа выстрела. Как только Сержант наклонится, чтобы поднять ящик — выстрелю ему в затылок. Там у него расположен процессор. А если он будет держать ящик в руках? Что ему двести граммов Альриша в полуторакилограммовом контейнере? Пушинка. Тогда придётся ждать момента, когда он отдаст ящик Стефану и потянется за планшетом. Грузополучатель должен будет оставить на нём отпечаток своей ладони. Вот тогда….
Мысли резанули его самого.
Андроида отвезу на минус второй этаж и оставлю там. А сам сложу полторы сотни ящиков на тележку и подниму их на ангарный этаж. Чёрт! Почему сам? Почему всё сам?
Он резко замедлил шаг, словно внутри что-то сработало как тревожная сирена.
Может, стоит вместе со Стефаном спуститься и заняться грузом вдвоём? Это займёт минут десять. Или всё же лучше отправить его готовить клипер, а самому спуститься на склад и возиться с металлом. Потрачу чуть больше времени, минут пятнадцать, от силы двадцать. Зато его помощник не насторожится: командир появится у звездолёта вовремя и принесёт один ящик. Но… а если я не смогу в одиночку укатить тонну на тележке? А если моё появление в коридоре без сопровождения и с гружёной тележкой вызовет подозрение? А если на складе есть дверь сейфового типа и на ней электронный кодовый замок, шифр которого известен только Сержанту? Что тогда»
Он сжал зубы.
Тогда вместо трёхсот килограммов Альриша мне достанется лишь восемьдесят граммов. И я узнаю об этом только после того, как Сержант будет убит, и мост за мной окажется сожжён.
Старый Капитан зло усмехнулся: Надо будет проверить, кто, когда и зачем сжёг тот мост, поговоркой вошедший в историю.
Стефан видел эту гримасу и не понял, что вызвало её. То ли Старый Капитан ушёл в себя и лихорадочно обдумывает новую вводную? То ли он нашёл решение, удовлетворяющее только его самого.
Напряжение между подельниками повисло, как грозовая туча перед разрядом молнии.

— Ничего менять не будем, — резко принял решение вдохновитель исторического ограбления. Голос его прозвучал глухо и так решительно, что Стефан понял – чтобы за этим не последовало, спорить будет бесполезно.
— Отныне время взлёта обозначаем как время Икс. Жди меня у ближайшего к своему ангару лифта в Икс минус сто двадцать пять. При моём появлении направляйся к лифту на минусовые этажи. Рассчитай свою скорость так, чтобы ты подошёл к стальным дверям к моменту их открытия. На меня не обращай внимания — я устраню Сержанта в самый неожиданный для него момент. Ты заберёшь ящик и пойдёшь готовить клипер. После того, как я привезу остальной груз, мы разберёмся с твоим вторым пилотом.
Лучше всего запоминается информация, представленная в начале и в конце. — Вспомнил один из мнемотехнических законов памяти Старый Капитан и решил применить Закон Края на практике:
— Ещё раз напоминаю: ключевым пунктом плана является передача мне бластера твоим сыном.

Во время пешей прогулки от школьного стадиона до своего жилища, размышляя о своей непростой судьбе и о предстоящих испытаниях, Старый Капитан сравнил себя со скитальцем, ищущим во времени и пространстве свою уникальную дорогу:
Я путник, неустанно восходящий на горы. Мне не нравятся равнины и не могу долго сидеть на одном месте. Сегодня я стою перед последней моей вершиной. Очевидно, это моё предначертание, и я готов вступить на этот самый трудный путь. Моему напарнику не избежать этой же участи. Вершина или пропасть, другого не дано.
Аналитик командующего попытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах он слышал эти слова, но мысленное упоминание напарника возбудило другую нейронную цепь его головного мозга и развернуло вектор размышлений в опасную сторону.
А что, если у самого пика вершины Галеа решит обойтись без меня? Преднамеренно толкнёт меня ногой в пропасть. Нельзя сбрасывать со счетов влияние его жены. Что если её не устроят условия нашего джентльменского соглашения? И она убедит его предать меня в тот момент, когда почти всё «дело» будет уже сделано. Вероятность этого исключать нельзя. Что предпринять? Попытаться предотвратить? Но как предотвратить то, о чём не догадываешься? Ударить первым?

Он замер. Лёд недоверия расползался внутри.
А если они не замышляют ничего против меня? Тогда я уничтожу союзника зря. Но и оставлять им шанс — глупо. Остаётся только одно: подстраховаться. Да… это правильное решение. Лучше всего — принять меры предосторожности.



Глава девятая. Побег.

Планета Калида. Подводная база Хардид.

Учебно-боевая тревога на подводной базе была объявлена через два часа после захода Алголи. Задержка возникла потому, что Адмирал проигнорировал совет своего Аналитика и, вместо того чтобы отдохнуть в своём доме, провёл целый день в штабе флота. Ему понадобилось чуть меньше трёх часов на лёгкий ужин, душ и смену белья. Всё это время Старый Капитан и офицер-подводник стояли на пирсе у трапа, ведущего к рубке пассажирской ракето-торпеды. В руках у Аналитика командующего был серебристый кейс с сенсорным экраном, расположенным непосредственно под рукояткой. Отправляясь на инспекцию или в путешествие, Старый Капитан всегда возил его с собой.
Когда Адмирал впервые увидел этот раритет в руках своего подчинённого, он поинтересовался, зачем тот нужен Аналитику. Но, услышав в ответ нейтральное «ношу по привычке», больше вопросов не задавал. Два часа назад Старый Капитан получил из рук Галеа-младшего бластер, и теперь оружие лежало внутри кейса, отделённое от планшета и бритвенного набора лишь фальшивым дном. Аналитик нервничал: он понимал, что тренер по стрельбе мог сообщить в планетарную службу безопасности об инциденте, и к дому Галеа уже могли быть направлены агенты для возвращения оружия. Вероятность этого была велика.
И всё же шанс у нас есть, – успокаивал себя Старый Капитан. – Я верю, что местные жители ленивы и беспечны, поэтому надеюсь, что произойдёт одно из двух: либо тренер решит подождать с сигналом до утра, либо служба безопасности не станет торопиться организовывать операцию по поимке школьника за его глупую шалость.
Стефан не знал истинной причины задержки Старого Капитана. Внутри росла глухая паника: может, подельник сдал его с потрохами, и сейчас в его доме уже рыщут агенты планетарной службы безопасности? Жена и дети арестованы, их вещи перевёрнуты, а соседи наблюдают сквозь занавески, как спецслужбы выносят из квартиры контейнеры с «вещественными доказательствами». Мысль об этом сжимала грудь тисками.

Если бы не семья, он уже сидел бы в ближайшей космопортовой гостинице с билетом на первый попавшийся транспорт. Но он любил их слишком сильно и понимал: любая попытка бегства перечеркнёт не только план, но и судьбы тех, ради кого он на это пошёл. Поэтому он заставлял себя держаться, прятал дрожь в голосе и делал всё, чтобы удержать второго пилота рядом. Даже если операция сорвалась, и задержка означала провал, прикрытие следовало сохранить до конца.
К восьми часам вечера фантазия Стефана начала иссякать. Продержать второго пилота своего клипера на работе в течение дополнительных трёх часов оказалось чрезвычайно трудно. Любое поручение, даваемое ему капитаном Галеа, парень выполнял с быстротой молнии и возвращался в класс подготовки к полётам с глазами, полными мольбы:
Командир, – легко читалось в них, – отпусти домой, меня подруга в баре ждёт. Нам утром вылетать, вернёмся только послезавтра. В итоге, я её три дня не увижу. За это время её могут увести у меня.

Галеа не был упрям и мог давно отпустить парня со службы, но прекрасно понимал: операция началась три часа назад, с того самого момента, когда Шон передал бластер подельнику. Периодически он прогонял дурные мысли и старался думать позитивно. Поглядывая на часы, он представлял, как всё его семейство сдаёт багаж в космопорту и занимает места в межгалактическом лайнере. Несколько минут назад он проверил, вовремя ли стартовал звездолёт, унёсший его ближайших родственников в направлении звезды Альдемарин в созвездии Цефея. Отступать от плана было уже поздно, и Стефан знал: если из-за своей мягкотелости он уступит помощнику, а тот утром опоздает на вылет, его собственная жизнь будет перечёркнута.
Наконец, на базе раздался сигнальный ревун, и ярко замигали синие лампы ночного освещения. Второй пилот клипера с изумлением посмотрел на своего командира и спросил:
— Откуда ты знал о предстоящей внезапной проверке?
— У меня в штабе флота есть приятель, — не скрывая правды ответил Галеа. — Он предупредил меня вчера вечером. Посоветовал остаться на ночь на базе, если не хочу провести вечер в торпеде, на пути между вулканом и домом.
— А что ж ты мне сразу не сказал? Я бы не дёргался и спокойно ждал сигнала на сбор вместе с тобой.
— А как бы это выглядело, если бы мой приятель ошибся? Или если бы Адмирал передумал проводить внезапную проверку боеготовности? Я бы выглядел в твоих глазах хвастуном, бравирующим связями «в верхах», — ответил Стефан.
Через полчаса после объявления тревоги Стефан Галеа внёс отметку о готовности к старту в электронный журнал боеготовности эскадрильи и вместе со вторым пилотом отправился в комнату отдыха дежурных экипажей. Их миссия на эту ночь была окончена.
Первыми на базу в одной торпеде прибыли командир и начальник штаба Отдельной космической части. Войдя на командный пост, Командер взглянул на огромный экран и сильно удивился, увидев на нём отметку о готовности к старту одного из экипажей. Он кивнул головой в сторону табло и спросил оперативного дежурного:
— Как экипаж капитана Галеа оказался здесь раньше нас? Мы были оповещены первыми и целый час добирались, а они не только уже оказались здесь, но и успели подготовить клипер.
— Они не покидали базу, Командер. Готовились к завтрашнему вылету, — ответил дежурный офицер.
— Проверяющие прибыли? — уточнил начальник штаба.
— Нет, Командер. Адмирал со своим Аналитиком в пути и будут здесь через четверть часа.
— Мне их встретить? — обратился к командиру эскадрильи его заместитель.
— Не надо. Проверь доклады экипажей об убытии с пирса и подготовь график их прибытия на базу. А когда я вернусь сюда с Адмиралом, доложишь ему предполагаемое время прибытия последнего экипажа и расчётное время старта всей эскадрильи, — ответил Командер и направился к лифту, ведущему к пирсу для пассажирских торпед.

Адмиральская ракето-торпеда прибыла к гроту в то время, когда ворота перепускной камеры начали своё движение вверх и лавина воды хлынула в небольшой ангар. Как только подъёмный механизм прекратил своё движение в грот вплыла пассажирская торпеда, прибывшая к нему за несколько минут до адмиральской. Офицер подводник пропустил вперёд гражданского таксиста и плавно приводнил свой подводный снаряд на соседнюю свободную посадочную платформу. Не успела тяжёлая створка опуститься на свой место, как в щель между бетонным полом ангара и её нижней кромкой проскользнула третья торпеда. Пока наносы осушали камеру прибытия, Адмирал дал команду пилоту ракето-торпеды быть готовым к обратному рейсу перед рассветом.
- Должен ли я постоянно находиться внутри аппарата или я могу ждать Вас в одной из комнат для отдыха, Адмирал? - спросил подводник.
- Делай что хочешь, но за полчаса до рассвета будь здесь, - ответил Паурпак.

Командир отдельной эскадрильи встретил командующего и его аналитика у трапа. Он кратко доложил о получении команды вывести вверенную ему часть из-под гипотетического удара противника и о прибытии на базу первых трёх экипажей. Он также подчеркнул, что один из них уже готов к немедленному старту.
- Скорость движения ракетного каравана зависит не от скорости самого быстрого звездолёта, а от скорости самого медленного, - ответил Адмирал. – Доложите о готовности тогда, когда последний прибывший экипаж будет готов к старту.

У дверей лифта, перед тем как войти в кабину и подняться на третий, штабной этаж, командующий обернулся к Старому Капитану и сказал:
- Ты можешь действовать по своему плану. По окончанию проверки будет дана прерывистая сирена.  Когда услышишь её, то со своими замечаниями поднимись в штаб эскадрильи. Разбор результатов тревоги начнём сразу после завтрака. Я надеюсь, Командер найдёт чем нас угостить.
- Может быть желаете сразу проследовать в кафе-бар, у нас неплохой шеф-повар на кухне и отличный бариста, оба эти андроида последней модели.
- Спасибо за приглашение, но я подожду доклада о прибытии последнего экипажа и тогда решу, следует мне принять Ваше приглашение и выпить чашечку кофе за успех эскадрильи, или буду завтракать в то время, пока Вы будете сдавать дела своему заместителю.

Старый Капитан остался на нулевом этаже. Он вышел в тамбур из перепускной камеры и направился по дуге коридора вдоль ремонтных мастерских и складских помещений инженерного корпуса базы. Когда-то жизнь здесь кипела и после конца рабочего дня. Ни одна поломка и ни один сбой системы не оставался без внимания. Иногда технический состав оставался работать на всю ночь, для того чтобы устранить неисправность, выявленную экипажем разведывательного или транспортного клипера. Сейчас здесь было пусто. Стальные двери по-прежнему бесшумно разъезжались в стороны при приближении к ним носителя соответствующего допуска. Старый Капитан, ещё не зная зачем, зашёл в одно из хранилищ ЗИПов. Стеллажи складов запасных изделий были на половину пустыми. Половину электронных блоков, накануне войны с Овном, увезли с собой во время передислокации четыре разведывательные эскадрильи. Пустовали и ремонтные мастерские. На обратном пути к лифту Старому Капитану пришла в голову мысль, что именно здесь можно было бы спрятать второго пилота клипера, но он отогнал её от себя, осознав, что парня здесь вряд ли найдут. Лишних жертв Аналитик командующего не желал.

Ожидая пока кабина поднимет очередной прибывший по тревоге экипаж на первый ангарный этаж и вернётся на нулевой за ним, Старый Капитан вдруг решил поменять порядок действий, озвученных им своему напарнику. Вместо того, чтобы проверить подготовку к вылету экипажей и убедиться, что вся документация космической части погружена на борта клиперов, в соответствии с предписаниями по срочной эвакуации, он решил спуститься на минусовые этажи и незамедлительно преступить к реализации операции «Эскейп».

Как мне это сразу в голову не пришло? – удивился он своей находчивости. – Экспромт – враг логики и друг преступника. Зачем ждать удобного момента для выстрела во время передачи ящика с несколькими сотнями грамм металла, а потом в спешке грузить сотни килограмм на тележки, когда можно убрать Сержанта прямо сейчас.

Решение сформировалось как раз в тот момент, когда дверь вызванного Аналитиком лифта открылась перед ним. 
Спонтанное изменение плана — это как раз то, что отлично вписывается в теорию нелинейного мышления, а оно отличается от линейного тем, что имеет множество решений одной задачи. - Усмехнувшись собственной мысли Старый Капитан шагнул в кабину и нажал кнопку минус второго этажа.

Гидравлический привод плавно опустил грузопассажирскую призму к подножью вулкана, где в просторном зале склада, на бетонном полу штабелями лежали серые не маркированные ящики.
Когда створки двери разъехались в разные стороны, то первое, что увидел Старый Капитан, было технологическим чудом инженерной мысли прошлого тысячелетия. Сержант-андроид стоял перед лифтом и ждал, когда незваный гость покинет кабину.

- Что привело Вас на вверенный мне склад, Майор? – ровным голосом спросил Вечно-временный начальник охраны.
- На базе объявлена учебно-боевая тревога. Ты не мог не слышать ревун сирены. Целью тренировки является проверка готовности эскадрильи к выводу из-под ракетного удара, - ответил Старый Капитан и упреждая следующий вопрос Сержанта, добавил. – А так как, сохранность транспортных клиперов является лишь средством спасения хранимого здесь изотопа Альриша, то Адмирал поручил мне проверить, как быстро твой взвод сможет подготовить все ящики к погрузке.
- Так как я не получал из Главного штаба флота Андромеды указание на тренировочную загрузку всех ящиков на корабли, то посчитал, что объявленная тревога не касается моего подразделения, - ответил Сержант.
- В план проведения внезапной проверки не входит загрузка клиперов, так же как в ней нет и реальных стартов кораблей. В приказе, подписанном командующим сказано, - с этими словами Аналитик открыл серебристый кейс, достал из него на глазах у Сержанта планшет, открыл страницу с планом проведения проверки и не показывая её содержание андроиду прочитал отсутствующий в плане параграф. «Проверить время подготовки особо ценного груза к срочной эвакуации. Убедиться в том, что оно не превышает время подготовки клиперов к старту». Исходя из этого распоряжения я приказываю: незамедлительно вызвать сюда бойцов взвода и организовать погрузку всех ящиков на колёсные поддоны. На каждой тележке должно находиться не более одной тонны груза. Время пошло.

Аналитик убрал планшет в кейс, но закрывать чемоданчик на кодовый замок не стал.
— Одной тонны Альриша или одной тонны Альриша в ящиках? — уточнил Сержант.
— Я думал, ты умнее, — съязвил Старый Капитан. — Грузоподъёмность каждого клипера ограничивается тысячей килограммов. В логистике всегда учитывается общий вес, то есть с упаковкой. Слышал когда-нибудь слово «брутто»?
— Нет, — искренне ответил Сержант и нажал на красную кнопку внутренней тревоги, расположенную на стене рядом с кабиной лифта.
Через две минуты отделение бойцов взвода охраны сбежало на минус второй этаж по внутренней лестнице. Все восемь андроидов выстроились перед Сержантом для получения указаний. Начальник охраны распорядился загрузить на четыре колёсных поддона по сто пятьдесят ящиков и подкатить их к двери лифта.
— Есть ли на этом этаже ещё помещения? — спросил Старый Капитан, пока бойцы выполняли приказ своего командира.
— Только мой офис, — ответил Сержант.
— Проводи меня к нему. Я хочу лично убедиться, что на базе осталось только три тонны драгоценного материала.
— Разве контроль остатков радиоактивного сырья входит в сферу вашей деятельности? Поясните, зачем это вам, Майор? — выразил недоверие андроид.
— Это нужно не мне, а Адмиралу, — неторопливо начал выкручиваться Аналитик, на ходу придумывая оправдание своей любознательности. Озарение приходило по мере раскрутки темы боеготовности. — У нас двенадцать клиперов с экипажами, а ящиков в наличии только на четыре поддона. Значит, в случае угрозы уничтожения базы для вывоза остатков Альриша хватит лишь тридцать три процента исправных звездолётов и готовых к взлёту экипажей. Порог уровня боеготовности Отдельной эскадрильи может быть существенно понижен. Так что веди и показывай свой офис. Я знаю, что делаю.
Пока Сержант с гостем пересекали ярко освещённый склад, один из андроидов громко доложил о выполнении задания. Все четыре гружённых поддона стояли в непосредственной близости от шахты лифта. Рядом с ними вытянулись бойцы, готовые к выполнению следующего приказа.
— Семь минут, — прокомментировал Сержант выполнение распоряжения.
— Молодцы, — отметил Старый Капитан.
— Прикажете разложить всё на места? — уточнил Сержант.
— Нет, до конца тревоги пусть останутся там, где сейчас. Короткие прерывистые звонки сирены обозначат её завершение. Я думаю, это случится ближе к рассвету. Так что отправляй своих бойцов наверх, пусть пока заряжаются, — распорядился Старый Капитан.
Сержант отдал соответствующую команду солдатам, приложил пропуск к считывающему устройству, открыл дверь своего офиса и пропустил гостя вперёд. Если бы Старый Капитан не знал наверняка, что его спутник всего лишь человекоподобный робот, он бы решил, что Сержант без особого желания впустил человека в своё «жилище».
Офис андроида отличался от привычного помещения, используемого людьми, тем, что в нём не было ничего, предназначенного для отдыха или другой жизнедеятельности живых организмов. Ни кресел, ни кровати или софы, ни холодильных камер, ни нагревательных приборов. Напротив большого окна, из которого открывался вид на весь склад, на глухой стене на уровне глаз был укреплён допотопный газоразрядный экран. Рядом с ним, на раздвижном шарнире, находилась плоская коробочка голографа.
— Ты до сих пор используешь обработанный ультрафиолетом люминофор для получения приказов из Андромеды? — удивился Аналитик и повернулся к стоящему позади Сержанту. — Это же пещерный век электроники.
— Нет, срок службы дисплея давно истёк, но он мне не мешает и потому висит на стене, — ответил начальник охраны и пристально посмотрел в глаза Аналитику.
Взгляд Старого Капитана был устремлён мимо андроида. Майор явно следил за чем-то, происходящим за окном офиса.
Вычислительный конвейер Сержанта принял внимание человека к пространству за стеклом как признак тревоги и просчитал вероятность того, что в пределах склада происходит что-то необычное. Оценив возможность неблагоприятного развития событий и его последствия, андроид повернулся к окну. Робот принялся взглядом сканировать каждый кубический сантиметр пространства. Не теряя времени, Аналитик командующего неслышно открыл кейс, сдвинул задвижку потайного дна и взялся за рукоятку лазерного пистолета.
Видео-сенсоры, установленные в глазных впадинах черепа Сержанта, в блеклом отражении стекла уловили едва различимое движение стоящего за спиной человека. Микропроцессор в голове робота воспринял это изменение как угрозу своему существованию и подал короткий сигнал: «опасность». Долей секунды позже пошла команда: «развернись». Однако заложенный в программу алгоритм приоритетов заблокировал и сигнал, и приказ. Сержант продолжил сканировать помещение, так как безопасность охраняемого им Альриша была гораздо важнее собственного существования.
Именно на это и рассчитывал Старый Капитан. Он полагал, что при написании программы для любого робота-охранника у программиста возникает дилемма: чему отдать приоритет — защите объекта или сохранению охранника. С одной стороны, андроид должен жертвовать собой ради сохранности груза, а с другой — пожертвовав собой, он оставляет объект беззащитным.

Аналитик нередко задумывался над этим вопросом, ежедневно проходя мимо пары андроидов, стоящих у входа в здание штаба, где он служил. В результате коротких, но частых размышлений он пришёл к выводу: если робот-охранник запрограммирован на защиту большой группы людей, жилое или служебное здание, военная база или многолюдное мероприятие, — то он не станет жертвовать собой ради спасения одного человека. Его алгоритм будет направлен на сохранение собственной работоспособности, чтобы как можно дольше оставаться способным защищать остальных. Но если робот создан для охраны конкретного лица — Президента, Главнокомандующего космическим флотом — или определённого объекта, то при угрозе существованию охраняемого субъекта машина без колебаний пожертвует собой.
Расчёт Старого Капитана оказался верным. Сержант не повернулся к нему лицом даже тогда, когда человек поднял бластер и нацелил его в затылок андроида.
Высокоэнергетический, узконаправленный поток электромагнитного излучения прожёг заднюю крышку черепа и расплавил интегральную схему Сержанта. Вечно-временный начальник охраны подводного склада застыл, его визуальные сенсоры закрылись, словно веки, лишившие мир взгляда.
Старый Капитан убрал оружие в серебристый чемоданчик, затем толкнул обездвиженное тело. Оно рухнуло на пол с лязгом, больше подходящим металлической конструкции, чем существу, когда-то имевшему лицо.
— Ну вот и закончилась твоя эра, — злорадно бросил он и направился к пожарной лестнице, соединяющей между собой два минусовых этажа.
В цеху разделки металла, как и на складе, он оказался впервые. Переступив порог, остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку. Лишь спустя полминуты он различил контуры обесточенной установки для резки Альриша и солдат, стоящих вдоль стены, выложенной крупными гранитными шестигранниками. Взгляд Аналитика уловил деталь: у каждого андроида на правой ноге был открыт лючок, из которого к розетке тянулся короткий провод.
Заряжаются бойцы, — отметил Старый Капитан и подошёл к ним вплотную.
Когда до первого из них оставалось меньше полуметра, робот открыл визуальные сенсоры и чётко произнёс:
— Что прикажете, Майор?
Ясно, — подумал Аналитик. — В этой версии охранников встроены считывающие устройства, определяющие подуровень допуска офицера на близком расстоянии. У меня высший — такой же, как был у их Сержанта. Иначе я бы сюда просто не попал. Это значит, что эти парни теперь под моей командой. На всей Калиде есть только два человека, способных отменить мой приказ андроидам: командующий флотом и начальник штаба. При равном подуровне допуска оба они старше меня по званию. Посмотрим, получится ли извлечь из этого выгоду.
— Покажи мне помещения этого этажа, — приказал Старый Капитан.
Боец выдернул штекер из розетки, провод автоматически втянулся в полость ноги, и крышка на стилизованной икре закрылась.
— Следуйте за мной, — сказал андроид и направился вдоль стены в глубину цеха.
Даже если бы помещение было ярко освещено, вряд ли Старый Капитан заметил бы потайную дверь, к которой они подошли. Лишь когда боец провёл рукой вдоль едва различимой выпуклости на гладкой стене, шестигранные створки бесшумно сдвинулись внутрь и разошлись в стороны. Образовавшийся проём был достаточно широк, чтобы двое военных могли пройти плечом к плечу. Однако майор предпочёл дождаться, пока сопровождающий войдёт первым и включит свет, столь необходимый «несовершенным» человеческим глазам.
— Что это за помещение? — спросил Аналитик, входя следом, и, едва успев услышать ответ, сам всё понял.
Он оказался в оружейной.

— Арсенал, — подтвердил андроид. — Здесь хранится оружие взвода охраны и взрывчатые вещества.
— С оружием понятно, — прокомментировал услышанное Аналитик. — А зачем вам тут взрывчатка?
— Согласно внутренней инструкции по охране и обороне стратегического сырья, в случае невозможности эвакуации радиоактивного химического элемента мы обязаны взорвать весь склад, чтобы предотвратить его захват противником.
— Покажи, где именно хранится взрывчатка. Я хочу знать, как вы собираетесь это сделать.
— Вот здесь, — андроид открыл дверь сейфового типа одного из дюжины стальных шкафов и показал на решётчатые полки. — Магнитные мины большой мощности. Их сила такова, что они прилипают даже к пластиковым ящикам, если в них есть хотя бы вкрапления металлической стружки. Здесь же находятся различные типы детонаторов: дистанционные, временные, реагирующие на перемещение или на открытие.
Несколько десятков серых коробок, каждая размером с пачку галетного печенья, аккуратно лежали на металлических прутьях.
— Ты понимаешь, что взрыв в жерле потухшего вулкана приведёт к уничтожению всей планеты? — резко произнёс Старый Капитан. — Взрывная волна расширит подводящий канал вниз до ядра, а вверх и в стороны разорвёт жерло и трещины в коре. Калида будет уничтожена. Хотя кого я спрашиваю? Тебе ведь всё равно, бесчувственный кусок метало-пластика. Этот вопрос следует адресовать правителям Туманности. Это насквозь прогнившая элита Андромеды решает, кому жить, а кому нет.
Андроид никак не отреагировал. В его системе не было алгоритмов для осмысления подобных вопросов: он был создан лишь для выполнения приказов людей и человекоподобных роботов с соответствующими правами.
— Отойди, — велел Старый Капитан. Когда боец послушно отошёл в сторону, Аналитик взял одну из мин и приложил её к своему кейсу. Мина прилипла намертво и не оторвалась даже тогда, когда майор потряс серебристый чемоданчик. Убедившись в её магнитных свойствах, он усилием отлепил заряд и, не смущаясь присутствия андроида, открыл кейс, приподнял потайное дно и уложил серую коробку рядом с лазерным бластером. Сам ещё не до конца понимая, зачем ему это, он перебрал несколько электронных взрывателей и выбрал пару, реагирующую на расстояние между приёмо-передающими устройствами. Взрыватель он также спрятал под ложное дно кейса.
— Можешь закрывать свою «богадельню» и возвращаться на подзарядку, — сказал он андроиду.
— Что есть «богадельня»? — уточнил робот.
— Понятия не имею, — хмыкнул Старый Капитан. — Но слово интересное.
По пути к лифту он задал новый вопрос:
— Давно хотел спросить Сержанта или любого из вас — почему вы так часто нуждаетесь в подзарядке?
— Мы были произведены малой серией почти тысячу лет назад, — ответил андроид. — Ни запасные части, ни аккумуляторы больше не выпускаются. Поэтому наша автономность сократилась с двух суток до тридцати минут. Количество бойцов тоже уменьшилось: из двадцати четырёх осталось только восемь. Остальных разобрали на запчасти, чтобы поддерживать в работе наш взвод.
— Ладно, иди, подключайся к сети. А то ещё отключишься прямо посреди дороги… Хотя постой. Где вы храните инструменты?
— Инструментальный ящик за станком для резки, у противоположной стены от станции подзарядки, — сообщил боец, встал в строй со своими товарищами и воткнул разъём батареи в общую сеть.
Обходя установку для производства жидкого азота в поисках нужного инструмента, Старый Капитан заметил небольшую коробку на столике между лифтом и гидроабразивным резаком. На ней лежал электронный планшет — типовой логистический прибор для сканирования отпечатка ладони получателя груза.
Нужно прихватить и эти двести граммов Альриша, — подумал майор. — Пусть это крошечная толика металла, зато он уже порезан на мелкие пластины. Отличные пробники для потенциальных покупателей.
У шкафа с инструментами он нашёл то, что искал.
Кусачки. Какая прелесть, — усмехнулся он. — Я не дам вам взорвать склад вместе с планетой. Некому будет это сделать.
Саркастически улыбаясь своим мыслям, майор обогнул строй охранников и, проходя за их спинами, аккуратно перекусил кусачками провода, ведущие от голеней к розеткам. После этого он забрал подготовленную для Галеа коробку с нарезанными пластинами Альриша, поднялся на второй плюсовой этаж и направился искать комнату, где его напарник ждал рассвета.
Стефан не спал. Он нервничал так, как никогда прежде, и не мог забыться сном, в отличие от второго пилота, задремавшего ещё два часа назад. Временами ему казалось, что он зря ввязался в эту рискованную операцию. Он корил себя за мягкость, а жену — за жадность.
Как она только услышала о несметных богатствах, которые будто бы вот-вот свалятся нам в руки, так сразу ухватилась за идею моего компаньона, — недобро усмехнулся Галеа. — Вернее, которые мы сами должны вытащить из глубин. Только вот чувствую я, что добром всё это не кончится.

В комнату отдыха командира клипера без стука вошёл Аналитик командующего и вместо приветствия поинтересовался настроением:
— Ты морально готов к решающей фазе операции?
— Не очень, — откровенно ответил Стефан. — Чувствую внутреннюю дрожь. Может, отменим всё? Пока не поздно.
— Нет, Стефан. Ничего мы менять не будем. Я уже закончил свою часть дела. Устранил с нашей дороги и Сержанта, и его бойцов. Тонна груза стоит на тележке у самой двери лифта, а нарезанные на десять пластин двести граммов, предназначенные для твоей официальной миссии, у меня в кейсе, — с этими словами Старый Капитан открыл серебристый чемоданчик и продемонстрировал Стефану миниатюрную коробку. — А чтобы развеять твои сомнения в целесообразности нашего предприятия, я извещаю тебя о том, что по плану военного командования Андромеды, в случае возникновения реальной угрозы запасам стратегического сырья, эта база должна была быть взорвана.
— Как взорвана? — не веря своим ушам, уточнил Галеа.
— Вместе со всей планетой. Вот как, — зло буркнул в ответ Аналитик.
— А бластер где? — поинтересовался Галеа, всё ещё приходя в себя после услышанного.
— Зачем он тебе? — удивился майор. — Мы ведь решили оставить твоего помощника в живых.
— Я обещал его вернуть сыну, — ответил Стефан.
— На планете Банук, где тебя уже ждёт Шон, оружие продаётся без ограничений. Это созвездие воюет со своими соседями со времён колонизации. Купишь ему личный звездолёт с экипажем из профессиональных боевых астронавтов, набранных с Аль Анза. На этой планете живут самые отчаянные сорвиголовы, — пояснил Старый Капитан.
— А ты откуда знаешь? В плену у них побывал?
— Нет. В предвоенный период бывал там многократно по торговым делам. Я же тебе говорил, что до Последней войны водил грузовой корабль, с её началом недолго летал на истребителе, а перед самой победой опять вернулся в транспортный полк.
Капитан Галеа посмотрел на часы и решительно встал с кровати.
— Без четверти четыре. Пора будить второго пилота и выдвигаться к ангару, — сказал он, стряхнув с себя последнюю толику неуверенности.
— Буди и встречай меня у входа в лифт на минусовые этажи через час. Я поднимусь со склада уже с грузом.
— Буду там по нолям, — ответил Стефан.
В то время как Галеа и его второй пилот готовили клипер к галактическому перелёту, Старый Капитан заглянул в офис подготовки экипажей эскадрильи к полётам и в беседе с одним из командиров кораблей выяснил, что, невзирая на четвёртый час ночи, одного командира клипера и двух вторых пилотов эскадрилья досчитаться не могут. По тону капитана было ясно, что на базе назревает большой скандал. Такого поворота тревоги никто не ожидал.
— Десять боеготовых экипажей из двенадцати — это не тот результат, которым может похвастаться наш Командер, — сказал по секрету офицер. — Грядут организационные выводы, связанные с потерями руководящих должностей.
— Не иначе, — поддержал его Аналитик и отправился в сторону пожарной лестницы.
Старый Капитан был не только старым, но и весьма опытным офицером. Он не собирался попадаться на глаза командующему, но одновременно желал убедиться, что в настоящий момент его босс не нуждается в нём.
Лучше всего выяснить настроение и ближайшие планы Адмирала можно было в кафетерии для старших офицеров. Наверняка там сейчас ошиваются пара-тройка из них. Сам Паурпак туда вряд ли пойдёт. Даже если захочет что-нибудь съесть или выпить, то отправит в кафешку за провизией штабного майора или Командера. Моё появление за барной стойкой не вызовет ни удивления, ни вопросов у местных офицеров.
Аналитик оказался прав: одиноко сидящий за столиком начальник связи отдельной эскадрильи внимания на него не обратил, а тот, заказав у бармена фруктовый коктейль, сам присоединился к равному по рангу офицеру.
— Ну что там? — подразумевая штаб космической части, спросил Аналитик.
— Твой босс лютует, — безразлично ответил майор. — Первые два часа молча выслушивал доклады о прибытии экипажей и приведении клиперов в готовность номер один. Потом начал язвить по поводу дальнейшей судьбы командира и начальника штаба нашей эскадрильи. А последний час орёт на всех, кто попадается под горячую руку. Он всегда такой?
— Нет, — ответил Старый Капитан. — Просто планы внезапных проверок отсылаются в Главный штаб на Халяль. И там, естественно, ждут результатов. А их, как сам видишь, пока нет. С каждым часом промедления с докладом о готовности к выводу из-под удара судьба нашего командующего становится всё менее привлекательной. Вот он и бесится. Обо мне не спрашивал?
— Нет, даже не вспоминал.
— Ну, тогда я буду держаться подальше от начальства и поближе к бару, а ещё лучше возьму себе галлон выпивки и дождусь прерывистой сирены в самом дальнем уголке базы, — вставая из-за столика, сказал на прощание Аналитик.
— Жаль, что я не могу себе позволить того же, — услышал он вслед слова начальника связи.
Старый Капитан оставил связиста один на один с человекоподобным барменом и спустился на ангарный этаж. О своём плане навестить готовящийся к вылету экипаж он заранее напарнику не сказал. Такие неожиданные ходы, по его мнению, отлично вписывались в теорию нелинейного мышления.
Немного непредсказуемости не помешает даже в отношениях с подельником. Это может нарушить его недружественные планы по отношению ко мне. Кто знает, что может оказаться на уме у потомка лейтенанта Грииза, — размышляя о напарнике, Старый Капитан вошёл в ангар эскадрильи, где два инженера и два пилота клипера готовили звездолёт к старту.
Увидев приближающегося майора, капитан Галеа сделал несколько шагов ему навстречу и озабоченно спросил:
— Майор, случилось что-то непредвиденное?
— Нет, я выполняю рутинную проверку подготовки твоего экипажа согласно предписанию, данному мне командующим флота.
Концовка фразы достигла ушей второго пилота. Он также уловил, что Аналитик обратился к командиру клипера как к старому приятелю. Вот тот секретный источник информации, — подумал молодой лейтенант. — Теперь понятно, откуда Галеа заранее знал о тревоге.
Лейтенант продолжил вносить в бортовой компьютер расчётные данные скорости отрыва и разгона клипера на начальном участке полёта, а Старый Капитан и Галеа отошли от звездолёта на несколько шагов и продолжили обмен короткими репликами.
— Как долго инженеры будут крутиться вокруг твоего корабля? — спросил Старый Капитан.
— Проверят загрузку мини-реактора, затем убедятся в исправности буксировочного оборудования, доложат мне об исправности всех систем и вместе со мной покинут ангар, — детально расписал следующие полчаса Стефан. — После этого я отправлюсь к лифту, а они в комнаты ожидания. Их распустят только по окончании тревоги.
— Хорошо, — утвердительно кивнул Старый Капитан. — Я хотел быть уверенным, что к тому моменту, когда мы привезём сюда тележку с ящиками, посторонних офицеров здесь уже не будет.
Галеа вернулся к своему кораблю и продолжил подготовку к полёту, а его подельник спустился на второй минусовой этаж и ещё раз обошёл складское помещение.
А может, самому заминировать всю базу? — вдруг пришла в голову Аналитику шальная мысль. — Поставить временной взрыватель на несколько часов вперёд и сделать то, что планировала Андромеда в случае попытки захвата базы врагами. Возможно, мне стоит это сделать для сокрытия следов преступления? Нет, пожалуй, не стоит. Во-первых, я так рьяно обвинял их в людоедской жестокости, и не к лицу мне опускаться до их уровня. А во-вторых, факт взлёта клипера с Калиды скрыть всё равно не удастся. Доклад о нём мгновенно пойдёт в сторону Туманности, и нас с Галеа в любом случае будут искать. Чёрт с ними. Пусть Калида живёт, а нас попытаются поймать, если смогут.
На складе за последние два часа ничего не изменилось. Четыре тележки с Альришем стояли у самых дверей лифта, Сержант по-прежнему валялся в своём офисе, дверь, ведущая на пожарную лестницу, была заблокирована электронным замком.
Жаль, конечно, оставлять Туманности семьдесят пять процентов запасов сырья, но больше нам не увезти, — вздохнул про себя Старый Капитан и нажал кнопку вызова лифта.
Подниматься на ангарный этаж было ещё рано, до встречи с Галеа у него оставалось целых семь минут, поэтому он решил сделать промежуточную остановку на минус первом этаже. Риск был неоправдан. Старому Капитану было неизвестно, что предприняли андроиды, чтобы продлить своё существование после того, как он отрезал их от зарядных устройств.
Понимание того, что он допускает ошибку, пришло в тот момент, когда лифт замедлил движение. Пока двери кабины медленно разъезжались в стороны, майор успел достать из кейса лазерный бластер. Обводя взглядом сумрак цеха резки, офицер держал под прицелом всё помещение. Когда он убедился, что андроиды стоят там же, где он их оставил пару часов назад, он успокоился, убрал оружие обратно в кейс и, выходя из лифта, оставил тележку в дверном проёме. Теперь дверь была надёжно заблокирована, и весь подъёмный механизм находился в его полном распоряжении.

— Кабель зарядки повреждён, максимальная продолжительность рабочего состояния двадцать минут. При интенсивной работе — не более десяти, — доложил ближайший к лифту боец, когда Старый Капитан приблизился к нему на расстояние вытянутой руки.
— А ты? — сделав шаг в направлении следующего солдата, уточнил майор.
— Двадцать две минуты, — ответил второй андроид.
— Оба следуйте за мной, — приказал Старый Капитан и направился обратно к лифту.
Вернувшись к шахте, майор втолкнул тележку в кабинку, пропустил вперёд себя андроидов, вошёл в лифт и нажал на кнопку «плюс один». Через тридцать секунд он встретился взглядом с Галеа. Глаза капитана были широко открыты, и его лицо не скрывало удивления. Не дожидаясь вопросов от подельника, Старый Капитан приказал андроидам толкать тележку с грузом в направлении ангара транспортной эскадрильи.

— Зачем ты их взял с собой? Не мог сам тележку прикатить? — тихо спросил Стефан майора, следуя рядом с ним за спинами андроидов.
— Мог, — ответил Старый Капитан. — Но, если мы на своём пути встретим кого-то из твоих сослуживцев, офицеров штаба эскадрильи или моего босса, что мы им скажем?
— А что ты им планируешь сказать в компании с андроидами?
— Скажу, что хронометрирую время, требуемое для фактической загрузки одного клипера. Для любопытного офицера базы этого объяснения будет достаточно. А если нас встретит Паурпак — что возможно, хотя и маловероятно, — то пущусь в детальные объяснения. В крайнем случае — пристрелю.
Пока напарники обменивались репликами, они дошли до стоянки клипера и остановились под открытым входным люком. Из звездолёта на бетонный пол выпрыгнул второй пилот и с удивлением уставился на тележку.

— Почему так много? — недоумённо спросил он, обращаясь к Стефану.
— Арестовать его, — подал команду андроидам Старый Капитан, и бойцы охранного взвода в одно мгновение схватили лейтенанта за обе руки. Ловким движением роботы вывели их ему за спину и сковали между собой стальной скобой два больших пальца ладоней молодого человека. Как только руки парня были обездвижены, один из бойцов обхватил арестованного поперёк туловища и приподнял, а второй перехватил пластиковой петлёй его щиколотки. Когда ошеломлённый лейтенант вновь оказался на ногах, Старый Капитан достал из кармана гигиенический пакет с мозольным пластырем и залепил им второму пилоту рот.
— Грузите ящики в клипер, — скомандовал он андроидам и, повернувшись к Галеа, добродушно сказал: — А мы поможем твоему товарищу аккуратно подняться на борт.

Через пять минут драгоценный груз был прикреплён к полу. Рядом с ящиками, на скамейке для десантников, перехваченный ремнями безопасности, лежал лейтенант. К этому времени бойцы охранного отделения были отправлены в свой цех. Капитан Галеа занял своё место и запросил диспетчерскую службу разрешение на автоматическую буксировку в перепускную камеру. Пока беспилотный тягач вытягивал по монорельсу клипер в грот, Галеа размышлял о судьбе второго пилота:
«Что он задумал сделать с лейтенантом? Взять с собой? Но ведь я ему говорил, что мы не можем взять на борт даже лишний килограмм. И даже если бы могли, то предпочтение отдали бы Альришу. Парень весит как дюжина ящиков».
— Что ты собираешься делать с пленником? С собой мы его взять не можем, — спросил Галеа.
— Я и не собирался брать его с собой. Ух ты, как здорово, — отреагировал Старый Капитан на бурные потоки воды, заполнявшие шлюз после открытия ворот.
— Убивать я тебе его не позволю, — вода на командира клипера впечатления не произвела. Уход под воду своего звездолёта он наблюдал не впервой.
— А я и не планировал, — невозмутимо ответил майор.
— Кстати, о планировании. Ты вообще сделал сегодня всё по-другому, — обиженно сказал Стефан. — Сколько раз за последние восемь часов ты отступил от своего первоначального плана? Скажи честно, ты мне настолько не доверяешь, что посвятил меня в один план, а в жизнь воплотил другой?
— Не горячись. Я тебе полностью доверяю. Но понимаешь, логика — это нормативная наука о формах, методах и законах интеллектуальной деятельности, и она доступна не мне одному. Её базой является правильное мышление. Так вот, мой план был основан именно на нём, — в этот момент звездолёт снова тронулся. На этот раз навстречу открытому океану. Старый Капитан, секунду полюбовавшись величественным видом подводного мира, после паузы продолжил: — Я себя самым умным не считаю, а значит, если я что-то спланировал, то наверняка найдутся умудрённые опытом люди, которые смогут просчитать мои действия на несколько ходов вперёд. Чтобы избежать этого, я по ходу нашей операции вносил неожиданные коррективы в свой план. Действовал не логично, можно сказать — спонтанно. И это дало положительный результат.
Тягач вывел клипер из грота на платформу, и стартовый комплекс медленно начал подниматься к поверхности. В этот момент Аналитик командующего покинул кабину и спустился в грузовой отсек.

— Слушай меня, «мальчик», — сказал он лейтенанту, присев на корточки рядом с пассажирскими сиденьями. — Как только поднимемся на поверхность, я выпущу тебя на платформу и дам набор для аварийного спасения на воде. Ты сам знаешь, в нём есть лодка, запас еды и воды, а также сигнальный радиомаяк. Не открывай набор и не пытайся подать сигнал бедствия, пока мы не взлетим. Если ты откроешь его, то лодка надуется, и ты убежать с ней не сможешь. Её придётся бросить, и она сгорит во время нашего старта. В этом случае после погружения платформы под воду ты останешься один на один с волнами. Если попытаешься спасти лодку, то сгоришь вместе с ней. Как только я тебя отпущу, обхвати мешок руками и немедленно беги к краю площадки, прыгай в воду и прячься под платформой. За жизнь не беспокойся: нас начнут искать примерно через час, а тебя найдут минут через двадцать после этого. Андроиды после починки подтвердят, что тебя насильно втянули в эту аферу.
— Мы на поверхности, — донёсся из кабины голос Галеа.

Старый Капитан потянул рукоятку механического открытия люка и выбросил на платформу аварийно-спасательный мешок. Затем он вернулся к лейтенанту, достал из кармана брюк кусачки и разрезал ими скобы, удерживающие его большие пальцы. Пластиковое крепление на ногах второго пилота он разрезать не стал. Вместо этого поднял парня на руки, поднёс его к проёму и аккуратно бросил на лежащий у стоек корабля мешок. Кусачки упали в метре от молодого человека.

— Освободи ноги сам. Желаю удачи, — после этих слов Старый Капитан закрыл люк и поднялся на командный мостик.
Капитан Галеа к этому времени уже получил от диспетчера морского стартового комплекса разрешение на взлёт и ждал только своего напарника.
Когда первые лучи затменно-переменной красавицы Алголь достигли Калиды и, переливаясь всеми цветами радуги, заиграли на мелкой ряби поверхности океана, капитан Галеа опустил левую руку на экран дисплея. Тонкая голубая линия пробежала под его кистью, считала папиллярный рисунок ладони, и приборная панель запуска двигателей оживилась, замерцав разноцветными табло.

— Переставь все без исключения тумблеры в верхнее положение и садись в кресло, — сказал Стефан Старому Капитану. — Я запускаю двигатели.
Аналитик командующего стоял в двух шагах за спиной командира клипера, у вертикальных панелей переключателей. Растопыренными пальцами обеих рук он в несколько приёмов передвинул не меньше полусотни тумблеров и автоматических блокираторов электрических сетей, указательными пальцами вдавил десяток джамперов и вывернул до упора вправо три галетных переключателя. Реактор ожил, и едва Старый Капитан занял кресло второго пилота, как мощный электромагнитный импульс подбросил клипер над платформой, а маршевые двигатели придали ему горизонтальное ускорение.
Несколько секунд Галеа вёл корабль над водной поверхностью, постепенно увеличивая высоту полёта. В это время он проверял исправность работы всех систем корабля. По окончании визуального осмотра дисплеев кабины Стефан подал голосовую команду «Отход», и клипер вертикально взмыл ввысь, унося компаньонов в направлении гиперпространственного тоннеля.

За полчаса до взлёта клипера Галеа в направлении Туманности Андромеды на базу был доставлен последний офицер Отдельной эскадрильи. В состоянии тяжёлого опьянения его привезли в пассажирской торпеде два юных вторых пилота. Вся троица всю ночь зажигала в компании девушек-андроидов в развлекательном комплексе для любителей пикантных развлечений. Этот элитный клуб находился на ближайшем курортном острове, в сияющем огнями отеле класса „люкс. Клуб делил крышу с огромным казино, обещая своим гостям ночь без конца.
Ни молодые пилоты, ни опытный командир не ведали о сборе по тревоге — по причине отсутствия на них одежды. Трудно сказать, дождались бы отцы-командиры и сам Адмирал своих подчинённых, если бы два часа назад менеджер «лакшери кэтхауса» не потребовал плату за услуги, предоставленные молодым людям. Один из двух лейтенантов вызвался расплатиться. Покопавшись в разбросанных по полу вещах, он выбрал свою рубашку и полез в накладной карман за платёжной картой. Доставая её, он случайно обронил на пол «тревожный» брелок.
— О крэп, — грязно выругался он и, поворачиваясь к своим спутникам, добавил: — Два десятка пропущенных сигналов большого сбора с базы. Нас ищут уже шесть часов.
Адмирал не собирался разбираться с опоздавшими пилотами. Все трое стояли перед ним, но он обращался исключительно к командиру и рядом с ним стоящему начальнику штаба. Демонстративно посмотрев на часы, командующий произнёс тихим голосом:
— Пять тридцать. Для подготовки этому экипажу к старту потребуется ещё полчаса. То есть, раньше чем в шесть он взлететь не сможет. Он вообще в таком состоянии взлететь не сможет, — неожиданно перешёл на крик Паурпак. — Его физическое состояние не позволит этого сделать. Вы в своём уме, Коммандер? О какой боеготовности может идти речь, если для взлёта всего лишь двенадцати кораблей вам не хватает десяти часов?
Адмирал медленно приходил в себя. Первое желание — снять с должности обоих старших офицеров Отдельной транспортной эскадрильи — отошло на второй план. Паурпак не смог придумать, кому можно доверить временное командование над ней.
«Возможно, на короткий срок можно оставить здесь моего Аналитика. Он быстро наведёт порядок на базе. А с другой стороны, после такой провальной проверки боеготовности мне самому понадобятся советы умудрённого жизнью ветерана, — размышления привели Альфреда к решению. — Назначу своего Аналитика командовать эскадрильей и, если надо мной начнут сгущаться тучи, отзову его обратно в штаб. А если пронесёт, то дам ему в соответствии с новой должностью звание Коммандера и только потом верну его в соседний офис».
— Вызовите сюда отделение охраны, — приказал он начальнику связи. — Как только они здесь появятся, приказываю запереть опоздавших пилотов в одной из комнат отдыха. До суда офицерской чести я накладываю на них арест. Остальной личный состав распустите по домам. Люди измучились за ночь. Начальник штаба, найдите моего Аналитика. Он должен быть где-то рядом. А впрочем, отставить искать майора. Услышав прерывистый сигнал ревуна, он сам прибудет в офис штаба.


Набрав расчётную крейсерскую скорость, клипер «Галеа» приближался к Кротовой норе — переходу в соседнее созвездие. До сих пор его маршрут не отличался от рутинного и по времени прохождения контрольных точек в межгалактическом пространстве полностью совпадал с планом перелёта, отосланным диспетчерской службой в Главный штаб Туманности. Командир клипера терпеливо ждал, когда наконец его напарник скажет, куда они держат путь. Крошечная точка пустоты перед ними стремительно увеличивалась в размерах, оттесняя на края яркое белое зарево, и, когда чернота заняла большую часть передней полусферы, Старый Капитан спросил Стефана:
— Из пространственного перехода только один выход?
— Да, и, если мы попытаемся изменить курс, будучи внутри него, мы никогда не выйдем из норы.
— Тогда сразу после выхода бери курс на красный гигант Мирах. На его ближней орбите есть планета Лейла. Мы летим туда.
— Ты с ума сошёл? — возмутился Стефан. — Это же ближайшая к центру Туманности звёздная система. На окраине М Тридцать Один расположен Главный Андромедский штаб. Да и сам Мирах — не лучший выбор. Он хоть и холоднее нашего Солнца, принятого за единицу измерения, но в сто тридцать раз больше. Суммарная температура светила не позволит нам выжить на планете, расположенной на его ближней орбите.
— Позволит, — невозмутимо парировал Старый Капитан. — С неё в прошлом тысячелетии твой предок стартовал, чтобы по приказу Туманности украсть Альриш у Рыб.
— Но это противоречит законам физики. Никакая защита не спасёт живые существа от той температуры, до которой должен разогреваться грунт под палящими лучами Мираха, — продолжал настаивать Стефан.
— Ты, конечно, прав, — напарник явно играл с ним. — Но это верно только для планет, вращающихся вокруг своей оси. А Лейла — не из них. На той её стороне, где всегда ночь, очень даже комфортно.
— Но без света там не может быть растительности.
— Её там и нет. И атмосферы почти нет. На всей Лейле ничего нет, кроме одной стартовой площадки. Она расположена непосредственно над базой отряда специальных операций, которая находится в глубине планеты. С того момента, как лейтенант Грииз покинул её вместе со своим героическим взводом, она заброшена.
— Наверняка сейчас она обесточена. Надеюсь, входная дверь не заперта на электромагнитный замок, и мы сможем проникнуть внутрь.
— Согласно описаниям, сделанным Робаром, убийцей твоего предка, источником энергии служило тепло, получаемое из недр планеты. При её строительстве был использован термальный эффект, при котором перегретые жидкости, находящиеся в глубине под высоким давлением, пропускаются по трубам напрямую на турбины. При понижении давления они превращаются в пар, который вращает турбины и вырабатывает электричество. Вероятность того, что там всё до сих пор функционирует, очень высока. И, пока Мирах, увеличивая свой диаметр, не поглотит Лейлу, как когда-то Солнце поглотило Меркурий, база останется пригодной для жизни.
— Использование геотермального тепла для обогрева и выработки электроэнергии — допотопная технология. Неужели нельзя было завезти сюда ядерный реактор? — удивился такому инженерному решению Стефан.
— Всё новое — это хорошо забытое старое, — ответил Старый Капитан. — Вот увидишь, база до сих пор пригодна для существования. Когда мы прибудем туда, ты сам в этом убедишься. Я уверен, что даже продукты в морозильниках сохранились с тех времён.
— А что с гравитацией? — этот вопрос командир клипера был обязан задать, ему было важно знать, сможет ли он стартовать оттуда со всей своей семьёй и грузом на борту.
— Масса Лейлы на десять процентов меньше массы Земли. Это очень удобно. Нам с тобой не придётся ни прыгать гигантскими шагами, ни волочить ноги из-за чрезмерной перегрузки. Недостающие десять процентов притяжения будут компенсированы весом скафандра.
— Именно поэтому планету выбрали для базы?
— Возможно, но не обязательно, — ответил Старый Капитан. — Главным фактором была бесполезность Лейлы в экономическом смысле. Когда космический объект никому во всей Вселенной не нужен, на него никто и не залетает. Для отряда специального назначения приоритет номер один — скрытность.
— Хорошо, летим на Лейлу, — ответил Стефан и через несколько секунд добавил: — Входим в нору. Выключи систему опознавания. Нажми вон ту синюю кнопку. Ни к чему радиоразведке Андромеды знать, когда и куда мы проследуем после выхода из перехода.
________________________________________
— Адмирал, разрешите обратиться к Коммандеру? — спросил начальник связи.
— Обращайтесь, — нехотя ответил Паурпак, предчувствуя приближение крупных неприятностей.
Ощущение тревоги не покидало его уже давно. Сначала он связывал это с тем, что объявленная им учебно-боевая тревога не удалась с самого начала. Альфред запустил механизм проверки на два часа позже, чем планировал, и сейчас уже жалел об этом. По мере развития ситуации на подводной базе он понимал, что это двухчасовое промедление может стоить ему карьеры. Чем хуже были данные о готовности эскадрильи, получаемые им от начальника штаба, тем больше росла тревога в душе адмирала. Вот и сейчас, прошло уже не меньше трёх четвертей часа после того, как заткнулся этот назойливый ревун, а его верного помощника, на которого он собирался возложить обязанности командира эскадрильи, всё нет и нет. Так же, как нет и андроидов отделения охраны, вызванных с минус первого этажа.
Я даже послать за ними никого не могу. Кроме меня и Старого Капитана туда спуститься никто не может. Мне что, самому идти к ним, чтобы разобраться, почему ни они, ни их сержант не выходят на связь?
— Коммандер, что-то случилось со стартовавшим кораблём, — прервал размышления Альфреда взволнованный голос начальника связи, обращённый к командиру эскадрильи. — Поисково-спасательная служба нашей базы зафиксировала сигнал аварийного маяка в непосредственной близости от стартовой площадки.
Адмирал обернулся к голографу и увидел трёхмерное графическое изображение, схематически показывающее положение аварийного маяка относительно места расположения базы.
— Удалось идентифицировать источник сигнала? — спросил адмирал командира эскадрильи.
— Да. Это спасательный плот с борта взлетевшего клипера, — ответил начальник связи.
— Хватит сопли жевать, — зарычал раздражённый адмирал. — Какая разница, чей плот в океане терпит бедствие? Спасти его немедленно и доставить сюда!
Через пятнадцать минут аварийно-спасательная торпеда подобрала с водной поверхности молодого пилота, ещё полчаса потребовалось, чтобы мокрый лейтенант предстал перед адмиралом с докладом об обстоятельствах, при которых он оказался за бортом звездолёта.

Адмирал и Коммандер молча смотрели друг на друга, и оба понимали, что это не только конец их службы, но и конец их свободы.
Выслушав до конца историю второго пилота, Альфред Паурпак, не проронив ни слова, покинул офис командира эскадрильи и направился в сторону лифтовой шахты по уходящему дугой коридору. Он шёл к лифту, и горестные мысли сменяли друг друга в его голове:
«За всю историю колонизации Вселенной, с тех пор как первые переселенцы вырвались за пределы Млечного Пути, ни в пределах Туманности, ни, тем более, в пределах Персея, предательства такого масштаба не было. Судя по всему, Старый Капитан готовился к этой краже задолго до того, как попал служить в мой штаб. Как умело он убрал со своего пути советника! Очевидно, тот что-то заподозрил и стал ему мешать. Удивительно ловко он провёл меня, предложив проверить боеготовность этой базы. Мой аналитик заманил меня сюда в нужное ему время. Да, в умении манипулировать людьми ветерану Последней войны не откажешь. Стыдно, что я дал себя обмануть, и обидно, что человек, которому я доверял, как никому, так поступил. Интересно, как ему удалось склонить на путь предательства ветерана той же войны, капитана Стефана? Я этого наверняка уже не узнаю».
Войдя в кабину лифта, адмирал нажал кнопку минус первого этажа и спустился в цех. Пройдя мимо восьми застывших андроидов, два из которых стояли на полпути от шахты до установки подзарядки, Альфред нащупал рукой выпуклость на гладкой стене и, приложив к ней чип своего пропуска, открыл шестигранные двери. Войдя в помещение, он, не раздумывая, подошёл к оружейной пирамиде, достал из неё лазерную винтовку, приставил её ствол к подбородку и нажал на кнопку «выстрел».


Глава десятая. Бизнес и ничего личного.

Созвездие Телец. Звёздная система Капелла. Планета Банук.

Сюзан Галеа с дочерью Паулой-Лин и сыном Шоном, как и было запланировано, обосновались в номере отеля столичного космодрома планеты Банук. Мать строго запретила детям покидать номер, её голос дрожал от тревоги, которую она старалась скрыть. Всё необходимое для жизни она заказывала с доставкой под дверь. Автоматическая служба отеля работала безупречно, словно бездушный механизм, не ведающий о страхах и надеждах своих постояльцев. Семья ни в чём не нуждалась, но напряжение витало в воздухе. Шон, уткнувшись в свои компьютерные «стрелялки», терялся в виртуальных битвах, где взрывы и крики заглушали его подростковую тоску. Паула-Лин, напротив, металась по номеру, её юность бурлила под гнётом гормонов, а тревога за отца, пропавшего в бездонной пустоте космоса, сжимала сердце Сюзан, не давая ей ни минуты покоя. Если бы не эта тень неизвестности, их пребывание в отеле могло бы казаться почти уютным.
— Ну сколько мы будем сидеть взаперти? — Паула-Лин в очередной раз бросила матери вызов, её голос дрожал от раздражения.
— Сколько надо, столько и будем, — отрезала Сюзан, её тон был твёрд, но глаза выдавали усталость. — Пока отец не найдёт нас, мы из отеля не выйдем.
— Я не собираюсь сбегать! — вспыхнула девушка, скрестив руки. — Хочу просто спуститься в бар, взглянуть на местных. Ты же обещала, что я смогу делать всё, что захочу, если улечу с тобой с Калиды!
— Я тоже хочу в бар, — буркнул Шон, не отрываясь от голографического поля сражения, где разгоралась яростная битва, отбрасывающая тени на стены номера.
— Никто не покинет этот номер до прилёта отца, — Сюзан повысила голос, перебивая гул игры. Она шагнула сквозь мерцающую голограмму сына, остановилась у панорамного окна и добавила, понизив тон: — Это приказ вашего отца. И мой тоже.
Вид на космодром Банука завораживал, но в нём таилась холодная безжалостность. На десятки стартовых комплексов одновременно садились межпланетные корабли, возникая из ниоткуда в нескольких километрах от поверхности. Они пробивали плотные серые облака, словно рождённые из их недр, — массивные, угловатые, несущие на себе шрамы космических странствий. Взлёты были ещё более грандиозными. Корабли покидали стартовые площадки медленно, будто прощаясь с гостеприимным Бануком, но, приближаясь к нижней кромке облаков, стремительно рвались ввысь. Сопла их двигателей пылали яркими маяками, пока серая пелена водяной пыли не поглощала их целиком. Ещё мгновение Сюзан ловила взглядом слабое мерцание, сливавшееся в точку, а затем — пустота. Она смотрела в небо и думала:
Вернутся ли эти корабли? Вернётся ли он?
________________________________________
Тем временем Стефан Галеа вёл клипер к ближней орбите Мираха, мастерски укрывая его в тени Лейлы. Чем ближе была планета, тем легче корабль скользил в её мрачной тени, словно растворяясь в космической пустоте. В кромешной темноте, прорезаемой лишь лучами посадочных фар, командир клипера мягко опустил корабль на укреплённую посадочную плиту и заглушил реактор. Тишина, наступившая после гула двигателей, казалась оглушительной.
Облачившись в скафандры, незваные гости покинули клипер и направились к входу заброшенной базы. Старый Капитан шагал впереди, его фигура в тяжёлом скафандре казалась незыблемой, как скала. В левой руке он сжимал свой неизменный кейс, в правой — мощный фонарь, чей луч рассекал мрак, выхватывая из темноты неровности каменистой поверхности. Путь под ногами освещал встроенный в шлем светильник, отбрасывая холодный отблеск на его видавший виды скафандр. Стефан следовал в шаге позади, его мысли бурлили, пытаясь разгадать загадку напарника.
Зачем он таскает этот кейс? Двести граммов Альриша — мелочь по сравнению с тонной, что осталась в клипере. Он знает что-то, чего не знаю я, и не спешит делиться. Ладно, Старый Капитан, играй свои игры. Но придёт время, и я сыграю по-своему.
Стальная дверь возникла из мрака, словно страж забытого мира. Врезанная в полусферический колпак, она была сделана из толстого углепластика и наглухо закрыта. В верхнюю треть левой створки был вмонтирован сенсорный экран. Старый Капитан коснулся его фонарём, и экран ожил: цифры хаотично заплясали на нём, прежде чем замереть в беспорядке.
— Знаешь шифр? — спросил Стефан с затаённой надеждой.
— Ты шутишь? — Старый Капитан бросил взгляд через плечо, его тон был насмешлив, но глаза оставались холодными.
— Что будем делать?
— У нас два варианта, — начал он, взвешивая слова. — Первый — взломать дверь и занести ящики внутрь базы. Второй — оставить их под открытым космосом, надеясь, что сюда никто не заявится и не наткнётся на них случайно.
— А есть чем взломать?
— Есть. В кейсе — лазерный пистолет твоего сына. Заряда хватит на двадцать импульсных выстрелов или десять минут в лучевом режиме. Можно попробовать вырезать дыру.
— Ты же говорил, что оставил его где-то, когда я спрашивал в прошлый раз.
— Я спросил, зачем он тебе, а не говорил, что его нет, — отрезал Старый Капитан, его голос прозвучал резче, чем обычно.
— Я за то, чтобы резать дверь и занести ящики внутрь, — предложил Стефан.
— И что это даст? — Старый Капитан задумался, его слова звучали как вызов. — Взломаем дверь — и что дальше? Починить её мы не сможем. За ней тамбур, куда нагнетается воздух перед открытием внутренней двери. Даже если мы перетаскаем ящики внутрь, они останутся без защиты. Смысла нет. Лучше унести их подальше от площадки — шагов на двести, в любом направлении, и спрятать за невысоким холмом.
— Почему за холмом? — уточнил Стефан, пытаясь уловить ход мыслей напарника.
— Чтобы ни ручной фонарь, ни прожектор корабля их не выдал. Если следователи Андромеды, идущие по нашему следу, заглянут сюда в ближайшую неделю, они сядут только на эту площадку — единственное ровное место, расчищенное первыми десантниками для базы. Увидев нетронутую дверь, они улетят. Возможно, перед взлётом осветят окрестности прожектором, но дальше не пойдут — времени не станут тратить.
— Если ты считаешь, что спрятать груз на поверхности логичнее, то так и сделаем. Всё равно через пять-семь дней вернёмся, — согласился Стефан, но в глубине души добавил: Вернёмся. Но без тебя.
Следующие три часа подельники брели по пересечённой местности Лейлы, осторожно пробираясь между валунами, густо усеявшими поверхность. Фонари шлемов выхватывали из мрака зазубренные камни, и каждый шаг требовал внимания, чтобы не потерять равновесие. Они старались не упускать из виду силуэт клипера, маячивший в темноте. Выбрав одну из тысяч скальных глыб высотой в полтора метра, они установили у её подножия радиомаяк и вернулись к кораблю. Наскоро перекусив, бывшие офицеры флота Калиды сплели из такелажных сеток грузового отсека два заплечных мешка, загрузили в каждый по пять ящиков с триста восьмидесятым изотопом Альриша и отправились к новому тайнику, растворяясь в безмолвной ночи Лейлы.

Первые две ходки туда и обратно напарники одолели за час, но вскоре поняли, что погорячились, следуя поговорке: «Подальше положишь — поближе возьмёшь». Двести шагов по каменистой поверхности Лейлы с тридцатью килограммами за спиной отнимали больше десяти минут. Укладка ящиков за глыбой и их погрузка в сетки на клипере съедали половину этого времени. Обратный путь порожняком был чуть быстрее, но уже после первого часа стало ясно: на Лейле им предстоит провести ещё не меньше восьми часов, и каждый шаг будет даваться всё тяжелее.
Оба пилота не учли, как сильно усталость скажется на их телах. После четырёх часов изнурительной ходьбы они планировали отдохнуть всего полчаса, но даже через час с трудом поднялись с холодного пола грузового отсека клипера, их мышцы ныли, а суставы скрипели от напряжения.
— Не для нашего возраста такие нагрузки, — прохрипел Стефан, потирая ноющее плечо. — Будь у нас десантные скафандры, было бы проще.
— Это точно, — отозвался Старый Капитан, вытирая пот с лица внутри шлема. — Их экзоскелеты снимают нагрузку с мышц. А эти скафандры — для прогулок под звёздами, а не для таскания грузов. Давно я не занимался таким трудом. Знаешь, сегодня я понял: молодым я чувствую себя, только когда лежу. Сидя или стоя — ощущаю свой возраст. А когда приходится идти или тащить что-то, кажется, будто я старше, чем есть на самом деле.
— Точно подмечено, — Стефан невесело усмехнулся, взваливая на спину очередную партию ящиков и направляясь к импровизированному складу. Его шаги отдавались глухим эхом в тишине Лейлы, а тень Старого Капитана, мелькавшая в свете фонаря, казалась зловещей.
На последней ходке измождённые напарники, помимо ценного груза, прихватили остатки такелажной сетки. Ею они накрыли штабель ящиков и засыпали его мелкими камнями вперемешку с грунтом. Получившаяся куча сливалась с массивной глыбой, словно была её естественным продолжением. Даже с близкого расстояния, под лучами налобных светильников, разглядеть в ней полторы сотни ящиков было почти невозможно. Лейла хранила их секрет в своей холодной, безмолвной тьме.
Едва переведя дух, маленький экипаж покинул планету. Укрываясь в тени Лейлы, клипер взял курс к тройной звезде Аламак, чьи лучи мерцали в чёрной бездне, словно далёкие маяки.
— Куда теперь? — спросил Старый Капитан, с трудом отходя от перегрузки при ускорении. Его голос был хриплым, но в нём сквозила привычная насмешка.
— К Ипсилону Андромеды, — ответил Стефан, не отрывая взгляда от приборной панели. — Красивейшая кратная звёздная система во Вселенной.
— Полюбоваться летим? Как туристы? — съязвил Старый Капитан, прищурившись.
— Нет, — Стефан стиснул зубы, сдерживая раздражение. — Не доходя до Аламака, есть переход в нужное нам созвездие. Проскочим под Персеем и окажемся в прямой видимости Капеллы.
________________________________________
Тем временем на подводной базе Калиды царило зловещее молчание. Прошло два часа с тех пор, как адмирал спустился на минусовые этажи, и Коммандер Отдельной эскадрильи, обменявшись взглядами с начальником штаба, понял: случилось непоправимое. Космический флот Калиды остался без командующего. К этому времени стало известно, что вся семья Галеа исчезла. По предварительным данным, они покинули планету за несколько часов до взлёта клипера, ведомого Стефаном. Заговор был очевиден, но как действовать дальше, офицеры пока не знали.
— Несколько часов назад, сидя в баре с бывшим аналитиком нашего бывшего босса, я услышал от него занятную фразу, — прервал затянувшуюся паузу начальник связи, стоявший рядом на командном пункте. — Он сказал: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Предлагаю выпустить опоздавших по тревоге пилотов и настоятельно порекомендовать второму пилоту Галеа пересмотреть свои показания.
— Верно, — подхватил начальник штаба, его глаза загорелись. — Не обязательно делать из Галеа предателя. Безопаснее представить его жертвой. Обвиним во всём аналитика. Скажем, он обманом вынудил семью Стефана покинуть планету, а затем шантажировал его, утверждая, что держит их в заложниках.
— Принудив, таким образом, к сотрудничеству, — подвёл итог Коммандер, его голос был твёрд, но в нём чувствовалась горечь.
— Гениально, — поддакнул начальник связи, угодливо кивнув обоим начальникам.
________________________________________
После посадки звездолёта на столичном космодроме Банука Старый Капитан и Стефан спустились в грузовой отсек клипера. В полумраке отсека, среди гула остывающих механизмов, они обсудили дальнейший план.
— Предлагаю сегодня ничего не предпринимать, — начал Старый Капитан, его голос звучал устало, но уверенно. — Ты отдохнёшь с семьёй, а я займусь поиском нужных контактов в виртуальной сети.
— Отлично, — кивнул Стефан, чувствуя, как усталость накатывает волной. — Мы заслужили отдых. Пробники забери с собой, чтобы не возвращаться через зону безопасности космодрома.
— Я и сам планировал взять коробку с пластинами, но без кейса, — ответил Старый Капитан. — Он слишком громоздкий для такой мелочи. К тому же, лучше не привлекать внимание местной службы безопасности. Вопросы о бластере могут создать проблемы — лицензии на оружие у нас нет. Пусть пистолет останется на борту.
Он набрал код на сенсорном замке серебристого кейса, извлёк небольшую коробочку с нарезанным Альришем и бросил быстрый взгляд на Стефана. В этом взгляде сквозило что-то неуловимое — то ли предостережение, то ли вызов.

В двух шагах от него Стефан Галеа ремонтировал такелажную сетку, прикрепляя к её краям новые крючки. Старые были срезаны на Лейле, когда он с напарником переделали сетку в заплечные рюкзаки.
Почему транспортники Алголи не используют простейшие карабины? С ними было бы куда проще, чем возиться с этими крючками. Ни вертлюгов, ни талрепов на борту — ничего. — Ухмыльнулся про себя Старый Капитан, после чего приподнял ложное дно кейса и установил дистанционный взрыватель магнитной мины на активацию в пять тысяч километров от места старта. Его движения были точными, почти механическими, но в глазах мелькнула тень мрачного расчёта. Жаль, что не довелось покомандовать Отдельной эскадрильей клиперов. Я бы перевернул их порядки с головы на ноги.
Старый Капитан захлопнул кейс и его щелчок растворился в грузовом отсеке, потерявшись среди металлического лязга крючков о пол клипера.
— Стефан, я готов, — окликнул он напарника.
— Я тоже, — отозвался Галеа, бросив своё занятие.
Бывшие офицеры флота Алголи покинули клипер и направились к отелю через служебный выход космопорта. Над проходом мигал электронный дисплей: «Только для членов экипажей». Гул двигателей и голоса диспетчеров растворялись в холодном свете космопорта, отражавшемся в их потрёпанных скафандрах.
Сюзан Галеа, увидев мужа на пороге номера, замерла, её глаза наполнились слезами облегчения. Она бросилась к Стефану, обнимая его так крепко, словно боялась, что он исчезнет вновь. Её поцелуи были жаркими, не сдерживаемыми присутствием Старого Капитана. Паула-Лин, стоя в стороне, рассматривала легендарного ветерана с любопытством, смешанным с лёгким страхом. Отец часто говорил о нём, и теперь, видя его вживую, она пыталась понять, что скрывается за его суровой внешностью.
Он выглядит моложе, чем я представляла, — подумала Паула-Лин, но тут же оборвала себя, не позволяя воображению увести её в запретные фантазии.
Из зала трёхкомнатного номера нехотя вышел Шон, его плечи были сутулыми, а взгляд — рассеянным.
— Привет, пап, — буркнул он, явно раздосадованный тем, что возвращение отца оторвало его от любимой игры. Увидев за спиной Стефана его компаньона, он добавил: — И вам здрасьте. Пистолет мой не потеряли?
— Не потерял, — приветливо, но с лёгкой насмешкой ответил Старый Капитан. — Он в клипере, в моём кейсе. Позже отдам. Не хотелось тащить его через пост безопасности — лицензии на оружие у нас нет. Ты же знаешь, откуда он взялся.
Стефан и Сюзан наконец отстранились друг от друга, и она, всё ещё держа мужа за руку, пригласила мужчин войти в номер. Старый Капитан вежливо отказался, сославшись на усталость и «неотложные дела». Под этим предлогом он скрывал намерение заняться поиском покупателя для груза, как только доберётся до своего номера.
— Тогда до завтра, — попрощался Стефан. — Если запланируешь деловые встречи, предупреди за час, пожалуйста.
— Зачем тебе столько времени? — удивился Старый Капитан, прищурившись.
— Сюзан пойдёт с нами на переговоры, — объяснил Стефан с лёгкой улыбкой. — А женщине нужно втрое больше времени, чтобы подготовиться к такому событию.
— Отлично, пусть идёт, — кивнул Старый Капитан. — Я сообщу о месте и времени заранее.

В тот же вечер агенты службы безопасности звёздной системы Тельца навестили отель, где остановились гости из соседнего созвездия. Запрос в поисковике — «кто в созвездии Тельца отвечает за энергетическую безопасность?» — не остался незамеченным. Старый Капитан на это и рассчитывал. Его план разворачивался, как шахматная партия, где каждый ход был просчитан заранее.
Тем временем нарядно одетая супружеская пара нетвёрдо ступала по коридору отеля. Они остановились у двери номера Старого Капитана, и мужчина, прижав жену к стене, позволил себе фривольное поведение. Она притворно сопротивлялась, её взгляд цепко скользил по обеим сторонам коридора, словно выискивая тени, готовые нарушить их игру
— Никого, — шепнула она на ухо напарнику, и элегантный мужчина средних лет приложил служебный чип к магнитному замку двери.
Замок бесшумно щёлкнул, и два агента проскользнули в прихожую номера люкс, их движения были отточенными, словно у теней, крадущихся в ночи.
— Ты его видишь? — одними губами спросила женщина, сжимая в руке миниатюрный излучатель высокоимпульсного тока, готовый к мгновенному удару.
— Да, — ответил напарник, бросив взгляд на небольшой планшет со схемой номера. — Он в спальне.
— Проходите смелее, не стесняйтесь, — раздался спокойный голос жильца отеля, прорезая тишину.
Из спальной комнаты в прихожую шагнул Старый Капитан, его силуэт казался вырезанным из мрака.
— Извините за акцент, — сказал он, широко улыбаясь, но в его глазах таилась холодная искра. — Я давно не бывал в вашем созвездии. Со времён Последней войны не доводилось практиковать местный язык.
Гости быстро спрятали оружие и планшет в карманы форменной одежды и проследовали за хозяином в гостиную. Их шаги отдавались лёгким эхом на полированном полу, а свет люстр отражался в зеркалах, расставленных с пугающей точностью.
— Не удивляйтесь, что я заметил вас раньше, — начал Старый Капитан, усаживаясь в мягкое кресло с видом человека, полностью контролирующего ситуацию. — Я ждал гостей и установил в прихожей несколько зеркал. Они дают обзор входной двери из любого уголка номера. Оптика не поддаётся электронным помехам и не засекается сканерами. — Его голос был ровным, но в нём сквозила насмешка. — Я знал, что вы или ваши коллеги появитесь в течение получаса после моего запроса. Я даже не прошу ваши удостоверения — уверен, вы местные. Агенты Андромеды, что охотятся за мной по всей Вселенной, не успели бы добраться так быстро.
— Вы утверждаете, что вас преследует крупнейшая сеть агентов, но вместо того, чтобы скрываться, вы привлекаете внимание, — женщина-агент прищурилась, её тон был острым, как лезвие. — Это странно. Не поделитесь, что вы натворили против Туманности и зачем вам данные о руководителях энергетического сектора Возничего?
— Легко, — ответил Старый Капитан, его улыбка не дрогнула. Он рассказал об операции «Эскейп», умолчав о текущем местоположении груза и о том, что этажом ниже живёт семья его напарника. Его слова были выверены и скрывали больше, чем открывали.
Офицеры контрразведки внимательно слушали, их лица оставались непроницаемыми. Не успели они покинуть отель, как на крыше здания приземлились несколько монополов. Мелкие группы агентов молниеносно заняли все свободные номера на этаже Старого Капитана, а также комнаты над и под ним, окружив его невидимой сетью.
— Ваша безопасность обеспечена, — тихо сказала женщина-агент, получая данные через незаметный наушник.
— Наше руководство уже анализирует вашу информацию, — добавил её напарник. — Сегодня вечером вас уведомят о времени, месте и участниках завтрашней встречи. А пока отдыхайте спокойно — здесь вам ничего не угрожает.
— Отлично, — ответил Старый Капитан, продолжая улыбаться, и проводил гостей до двери, его взгляд провожал их с лёгкой тенью торжества.
________________________________________
— Ты правда хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила Сюзан, лёжа среди подушек, её голос был мягким, но в нём чувствовалась усталость после бурных объятий.
— Да, дорогая, — ответил Стефан, касаясь её руки. — Это часть плана, который ты наметила ещё дома.
— Может, поделишься остальными деталями? — В её тоне скользнула обида. — Я чувствую себя глупо, поддакивая тебе, когда не знаю, о чём речь. После стольких дней разлуки я ждала от встречи… большего.
Стефан улыбнулся, но его глаза были серьёзны.
— С удовольствием, — сказал он. — Как ты хотела, мы оставим Старого Капитана ни с чем, кроме двухсот граммов пробников. Этого хватит, чтобы он не умер с голоду. Как мы это сделаем? На переговорах мы разыграем сцену. Я поддамся уговорам покупателей и соглашусь на их цену, поддержав компаньона. А ты будешь непреклонна — не дашь согласия ни при каких условиях. Скажи, что нам нужно посоветоваться. Пусть думают, что это каприз взбалмошной блондинки. Попросим сутки на размышление, а ночью улетим отсюда всей семьёй.
— А сможем забрать весь груз? — Сюзан приподнялась на локте, её взгляд стал острым. — Ты говорил, что вы и так берёте по максимуму.
— Нет, всё не утащим, — признался Стефан, его голос стал тяжелее. — Даже с учётом того, что притяжение на Лейле на десять процентов меньше расчётного, тонна груза плюс наш вес с детьми превысит максимальную взлётную массу. Придётся пожертвовать частью.
— Мы что-нибудь придумаем, — пробормотала Сюзан, засыпая, — но сначала надо избавиться от твоего напарника.

Старый Капитан ворочался в постели, но сон не шёл. Мысль о том, что завтра он может стать одним из богатейших существ во Вселенной, будоражила воображение, прогоняя всякую надежду на отдых. Проведя два часа в бесплодных попытках уснуть, он поднялся, оделся и вышел на улицу. Постояв под ночным небом Банука, где облака мерцали отражёнными огнями города, он двинулся по улицам нижнего уровня. Его шаги гулко звучали в тишине, пока он не спустился в первый попавшийся полуподвальный бар. Внутри было темно и сыро, а резкий запах заставил его поморщиться. Источник вони — переполненный мусорный бак у входа в туалет — был заполнен на три четверти и, судя по зловонию, не вывозился как минимум неделю. Старый Капитан потянулся за платком во внутренний карман куртки, чтобы прикрыть нос, но пальцы наткнулись на продолговатый металлический цилиндр.
Вот я старый идиот, — мысленно обругал он себя. — Совсем забыл про вторую часть дистанционного детонатора. Если местные спецслужбы решат обыскать мои вещи ночью, всё сразу станет ясно. Нужно спрятать его — так, чтобы он был близко, но найти его было бы почти невозможно.
Размышляя, как поступить с передатчиком сигнала, Старый Капитан дошёл до отеля, вызвал лифт и поднялся на двадцатый этаж, где находился гостиничный ресторан. В кабине лифта его встретил молодой лифтёр, чья улыбка казалась слишком отточенной.
Когда мы заселялись, лифтёра не было, а теперь он здесь. Значит, «безопасность обеспечивается», — с лёгкой усмешкой отметил про себя ветеран, довольный своей наблюдательностью.
Из широких витринных окон ресторана открывался завораживающий вид на столицу Банука — Кеджимекучик.
Надо же было придумать такое название, — ухмыльнулся Старый Капитан, потягивая бордовый коктейль и разглядывая огни мегаполиса. — Перед войной они специально переименовали города, чтобы запутать разведку коалиции. Как запомнить Уикуиамеконг или Уасахамак? Грустно вспоминать, но я воевал против них безо всякой злобы. Долг — и ничего личного. А теперь я здесь, и слово «долг» сменилось на «бизнес».
— Мужчина, не угостите девушку коктейлем? — знакомый голос Паулы-Лин вырвал его из размышлений.
Он обернулся и увидел её, стоящую у стойки с лёгкой улыбкой, в которой сквозили дерзость и неуверенность.
— Ой, это вы! — воскликнула она, смутившись. — Со спины не узнала.
— Богатым буду, — автоматически ответил Старый Капитан, хотя сам не понял, почему связал неузнанность с богатством. — Бармен, девушке всё, что пожелает.
— Вам не спится? — Паула-Лин, польщённая вниманием, попыталась завязать разговор, усаживаясь рядом.
— Не спится, — кивнул он, глядя на её юное лицо, освещённое тусклым светом бара. — Поздний час, а сон не идёт. А ты как здесь оказалась?
— Родители мешали, — она закатила глаза. — Всё угомониться не могли. Сначала друг на друге…
— Без подробностей, пожалуйста, — перебил Старый Капитан, его тон был строг, но в уголках губ мелькнула усмешка.
— Поняла, — хихикнула Паула-Лин. — Потом меня захлестнули свои фантазии, и я решила проветриться в баре.
— Предки знают, что ты покинула номер?
— Нет, они так вымотались, что, пошептавшись минут десять, крепко уснули. — Она вульгарно щёлкнула пальцами. — Ещё один!
Робот-бармен вопросительно взглянул на Старого Капитана. Тот едва заметно кивнул, и андроид наполнил бокал девушки. После второго коктейля Паула разговорилась, её слова лились потоком: она делилась тайнами, мечтами, сплетнями о подругах. После третьего бокала она набралась смелости и, понизив голос, сказала:
— А пойдём к тебе. Прямо сейчас.
Старый Капитан посмотрел на неё укоризненно, его взгляд был твёрд, но не жёсток.
— Нет, красавица, к себе я тебя не поведу. Ты не в том состоянии, чтобы отвечать за свои поступки, а я не собираюсь этим пользоваться.
— И что мне делать? — её голос дрогнул. — Я тут больше никого не знаю. На улицу, что ли, идти?
— Не советую цепляться к незнакомцам, а тем более покидать отель, — сказал он, понизив голос. — Я знаю этих людей. Воевал против них десятилетиями. На вид они дружелюбны, но дай им шанс — отхватят не палец, а всю руку. Понимаешь?
— Нет, — искренне ответила Паула-Лин, и её глаза потускнели, отражая растерянность.
— Я отведу тебя в номер, — решительно сказал ветеран. — Ты тихонько вернёшься в свою спальню и забудешь это ночное приключение.
С этими словами Старый Капитан властно обнял Паулу-Лин за талию и вывел из бара. Опираясь на руку ветерана пяти космических флотов разных созвездий, юная Галеа послушно последовала его настоятельной просьбе, её шаги были неуверенными, а взгляд — затуманенным коктейлями.
Старый Капитан возвращался в свой номер по пожарной лестнице, решив, что подняться на один этаж пешком будет быстрее, чем ждать лифта в многоэтажном небоскрёбе. На лестничной площадке аварийного выхода его взгляд зацепился за шкаф с толстым шлангом за стеклянной дверцей. Он открыл её и осторожно засунул металлический цилиндр в полость рукава шланга, погрузив его на всю длину кисти.
Теперь найдите его, если сможете, — подумал он, прикрывая дверцу.

Вернувшись в номер-люкс далеко за полночь, он сразу направился в спальню. Открыв встроенный в стену сейф, Старый Капитан достал рабочий планшет. На экране мигал сигнал — сообщение о времени и месте предстоящих переговоров ждало его уже несколько часов. Убедившись, что долгожданный месседж пришёл, он сбросил одежду и рухнул на широкую кровать, его тело гудело от усталости.
Они хотят меня видеть после обеда. Видимо, им нужно время, чтобы собрать со всего созвездия Тельца специалистов по ядерной физике, экономистов, финансистов и военных инженеров. А ещё — выработать единую стратегию. Впрочем, как и нам. Утром надо предупредить Стефана и Сюзан. Дам им не час, как просили, а четыре — этого хватит. — С этой мыслью Старый Капитан погрузился в сон, его дыхание слилось с тихим гулом систем номера.
________________________________________
Утром вся семья Галеа собралась за завтраком в гостиной своего номера. Стефан и Сюзан были возбуждены новостью от компаньона, их глаза горели предвкушением. Шон безразлично ковырял вилкой местные деликатесы, а Паула-Лин угрюмо смотрела на графин с соком посреди стола, борясь с лёгким головокружением и тошнотой, которые не отпускали её после ночных коктейлей.
— Дети, сегодня мы покидаем планету и начинаем новую жизнь, полную приключений, — торжественно объявил Стефан, его голос звенел уверенностью.
— И опасностей? — буркнул Шон, не поднимая глаз от тарелки.
— Возможно, и опасностей, — ответила Сюзан, её тон был твёрд, но в нём сквозила материнская забота. — Но, преодолев их, мы обретём счастливую, обеспеченную жизнь.
— После завтрака мы отправляемся на стартовую площадку, — продолжил Стефан. — Там я покажу маме, что входит в обязанности второго пилота. Затем мы с ней поедем на переговоры о продаже Альриша. Как только они закончатся, мы оторвёмся от Старого Капитана, вернёмся сюда и немедленно покинем Банук.
— А зачем вам идти на переговоры? — спросил Шон, прищурившись. — Почему нельзя улететь прямо сейчас, не дожидаясь встречи с местными воротилами?
— Потому что мы пока не знаем реальной стоимости груза, вывезенного с Калиды, — ответила Сюзан, её голос был спокойным, но твёрдым. — Встреча, организованная Старым Капитаном, даст нам представление о цене металла. Когда мы исчезнем, мы сможем сами искать покупателей, имея в виду хотя бы приблизительные цифры.
— А как вы собираетесь оторваться от компаньона? — Паула-Лин подняла взгляд, её голос дрожал от похмелья и тревоги. — Может, он уже подозревает нас в заговоре и принимает контрмеры?
— Это самый сложный пункт плана, — согласился Стефан, нахмурившись. — Его нельзя пускать на самотёк. Предлагаю обсудить это прямо сейчас.
— Ура, мозговой штурм! — оживился Шон, отложив вилку. — У меня есть идея. Пап, когда вы вчера нашли нас в отеле, вы же пришли прямо из космопорта, так?
— Да, — кивнул Стефан.
— Помнишь, я спросил твоего напарника о моём бластере? — продолжил Шон, его глаза загорелись.
— Помню. Он сказал, что оставил его на клипере, — ответил отец.
— Может, не стоит торопиться улетать с Банука, чтобы оторваться от него, — предложил Шон, понизив голос. — Проще следовать его плану: договориться с местными о сделке, слетать за грузом, а на обратном пути… грохнуть его из бластера, как он сделал с андроидами на базе Хардид.
— По-моему, ты переиграл в свои стрелялки, — строго сказал Стефан, напоминая сыну о моральных принципах. — Жизнь человека стоит несравненно больше, чем жизнь андроида, а человек, однажды спасший мне жизнь, — тем более.
— Мы с отцом это уже обсуждали, — вмешалась Сюзан, её голос был спокойным, но твёрдым. — Это вопрос этики, и при сильном желании им можно пренебречь. Но есть ещё технический аспект. Насколько я знаю, приятель отца держит твой бластер в кейсе под кодовым замком. Ты предлагаешь взломать его в присутствии хозяина? Забудь об этом. Отец прав — убивать Старого Капитана нельзя. Надо придумать, как отвлечь его на время нашего исчезновения.
— Давайте я его отвлеку, — наконец подала голос Паула-Лин, её тон был решительным, несмотря на похмельную бледность. — Я останусь у него на виду, пока вы не покинете планету — в баре, например. Потом присоединюсь к вам в условном месте, как мы встретились здесь. Оставьте мне денег на билеты и пару-тройку дней жизни, и скажите, где и когда вас найти.
— Я против, — резко отрезал Стефан, его глаза потемнели от тревоги. — Мы должны улететь вместе.
— Не будь таким категоричным, — охладила его пыл Сюзан, коснувшись его руки. — Ты сам говорил, что из-за лишних пассажиров нам придётся пожертвовать частью груза. Если Паула-Лин временно останется на Бануке и позже прилетит туда, где мы заключим сделку, мы убьём двух зайцев: и Старого Капитана отвлечём, и весь груз заберём.
— Ну, не знаю, — нерешительно протянул Стефан, хмурясь. — А если он, как мужчина, воспользуется её молодостью и красотой?
— Слушай, папа, — едва сдерживая раздражение, ответила Паула-Лин, её голос дрогнул. — Не заставляй меня открывать тебе глаза на реальность. Ты правда думаешь, что твоя крошка Паула-Лин всё ещё ребёнок?
Шон залился саркастическим смехом, его глаза искрились весельем. Стефан посмотрел на Сюзан, беспомощно развёл руками и вздохнул:
— Делайте, как хотите. Моё дело — вывезти вас отсюда, забрать груз и доставить его как можно дальше от Андромеды.
— Вот это золотые слова, папочка, — улыбнулась Паула-Лин, её тон стал мягче, но в нём чувствовалась уверенность. — Где ты собираешься продавать металл? Хочу знать, куда заказывать билеты.
— Я долго думал об этом, — ответил Стефан, его взгляд стал серьёзнее. — Лучшего места, чем дальняя орбита звезды Хадар в созвездии Центавра, не найти. Там есть планета Саливан — по климату она даже лучше Калиды, но из-за удалённости от оживлённых космических трасс она не перенаселена. Нас там искать не будут, это точно. Центавр не входит ни в коалицию Андромеды, ни в союз Млечного Пути. Он самодостаточен и достаточно велик. Ты найдёшь нас там, сколько бы времени это ни заняло.
— Сделаю всё как надо, — заверила Паула-Лин, её глаза вспыхнули решимостью.
— Тогда не дадим Старому Капитану ни единого шанса против семьи Галеа, — сказала Сюзан, поднимаясь из-за стола, её голос звенел уверенностью. — Шон, чего сидишь? Иди собирай вещи. Сюда ты не вернёшься. А ты, девочка моя, жди нашего возвращения с переговоров в холле отеля. Мы появимся лишь на минуту, чтобы при Старом Капитане объявить, что идём гулять по столице, осматривать достопримечательности.
— Возможно, пригласим тебя с нами, — добавил Стефан.
— Но ты откажешься, — продолжила Сюзан. — Скажешь, что тебе и в баре неплохо. Мы уйдём, а ты сиди за стойкой хоть до утра, лишь бы компаньон отца был уверен, что ты не покидала отель.
— Я всё поняла, — с недовольной гримасой ответила Паула-Лин. — Он будет на сто процентов уверен. Идите уже, тренируйте свой отлёт.
________________________________________
Переговоры между представителями созвездия Тельца и «ГиСК корпорейшен» начались во втором часу пополудни. За длинным столом с одной стороны сидели девять покупателей, их лица были непроницаемы, а с другой — трое продавцов, чьи взгляды скрывали напряжение.
Ещё до слов приветствия один из ассистентов учёных-физиков попросил предъявить образец триста восьмого изотопа Альриша для анализа. Пока специалисты изучали свойства металла, Старейшина Верховного Совета созвездия задал единственный вопрос:
— Что стоит за названием вашей корпорации?
— Первые буквы наших имён и фамилий: Галеа и Старый Капитан, — ответил Стефан, его голос был твёрд, но в нём чувствовалась лёгкая настороженность.
Но вряд ли покупатели услышали этот ответ, их внимание было уже полностью приковано к поверхности стола. На сенсорных дисплеях, установленных перед каждым из них, появились данные результатов лабораторной проверки.
— Ещё раз напомните, сколько у вас этого вещества? — мягко спросил Старейшина, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась властная нотка.
— Семьсот пятьдесят килограммов, — ответил Старый Капитан, его взгляд оставался холодным и расчётливым.
— Плюс двести граммов, взятых вами для пробы, — добавила Сюзан, её тон был уверенным, но с лёгкой настороженностью.
— Какую сумму вы рассчитываете получить за оптовую продажу?
— Мы хотели бы услышать ваше предложение, — сказал Стефан, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.
— Мы предлагаем вам в собственность одну из населённых планет нашего созвездия. Любую, кроме этой — столица, сами понимаете, — Старейшина сделал неопределённый жест пальцами, его глаза внимательно следили за реакцией собеседников.
— Я бы предпочёл деньги, — отрезал Старый Капитан, его голос был твёрд, но усталый. — Я смертельно устал от забот и обязательств. Ваше предложение — это комплекс проблем: власть, внутренняя политика, промышленность, стихийные бедствия, а то и участие в очередной войне на стороне Тельца. Это не для меня. Я хочу делать то, что хочу, а не то, что должен.
— А мы не против рассмотреть ваше предложение, — вмешалась Сюзан, её голос звучал спокойно, но в нём сквозила скрытая решимость, представляя интересы семьи Галеа.
— Хорошо, — кивнул министр финансов, бросив взгляд на Старейшину, который одобрительно кивнул. — Скажите, в каких долях вы владеете товаром, и к завтрашнему дню мы подготовим отдельные предложения.
— Сорок процентов у меня, шестьдесят — у семьи, — ответил Старый Капитан, его тон был сухим. — И не забудьте вернуть образцы, они часть моей доли.
— Не мелочитесь, — усмехнулся министр финансов, его глаза блеснули. — Я уже распорядился открыть счёт на ваше имя в центральном банке Банука. Мы перевели стоимость двухсот граммов Альриша по розничной цене — она в разы выше оптовой. Поверьте, наша щедрость в отношении вас не знает границ. Мы не можем позволить себе упустить таких клиентов.

Условившись встретиться на следующий день, новоиспечённая корпорация «ГиСК» покинула зал переговоров в здании Верховного Совета. Троих беженцев с Калиды под усиленной охраной доставили в пассажирской капсуле по магнитному трубопроводу на минусовой этаж отеля.
— Здесь вы в полной безопасности, — сказал на прощание офицер охраны, обращаясь к Стефану, Сюзан и Старому Капитану. — Отель нашпигован нашими агентами, как рождественский индюк рисом. Увидимся завтра.
Компаньоны из вежливости ответили:
— До завтра, — и поднялись на лифте в холл гостиницы, где их ждала напряжённая тишина.
— Паула-Лин, — окликнула Сюзан дочь, сидевшую с коктейлем в руке неподалёку от стойки портье, её силуэт выделялся на фоне мерцающих огней города за окном. — Дорогая, не рановато ли ты начала?
— Ты о времени суток или о моём возрасте? — пьяно рассмеялась девушка, её глаза блестели от выпитого.
— Иди в номер, — приказал Стефан, его голос был суровым, но в нём чувствовалась тревога.
— А что там делать? Смотреть, как Шон гоняется за монстрами по космосу? Увольте, я лучше здесь останусь, — Паула-Лин отвернулась к окну, её взгляд скользил по потоку воздушного и наземного транспорта, проплывавшего мимо отеля.
— Оставь её, — тихо сказала Сюзан мужу и нарочито громко добавила: — Пойдём лучше прогуляемся по городу.
— Паула, пойдёшь с нами? — спросил Стефан, следуя сценарию.
— Нет, — отрезала дочь, до конца отыгрывая свою роль в спектакле для одного зрителя, её голос был твёрд, но в нём сквозила усталость.
Старый Капитан стоял в стороне, наблюдая за обменом репликами с холодной отстранённостью. Ему было безразлично, разыгрывают ли его Галеа или ведут себя искренне. Он знал, что его доля богатства надёжно застрахована, и, если партнёры решат нарушить договор, их предательство лишь увеличит его выгоду. Ветеран пяти войн смотрел из полумрака на семью Стефана, как бывалый шахматист смотрит на соперника.
«Один не верный ход и вы проиграете». С грустью подумал он.

Глава одиннадцатая. Один на один с судьбой.

Созвездие Телец. Звёздная система Капелла. Планета Банук.  Сутки позже.

Две огромные составляющие спектральной пары Капелл поднимались над горизонтом. Жёлтые гиганты выползли из-за гор на три четверти своих дисков, и их лучи, пробившись через облака, осветили окрестности Кеджимекучика. Они коснулись небритого лица Старого Капитана. Бывший аналитик командующего поморщился и открыл глаза. Пробежавший по коже лёгкий озноб напомнил ему, что он лежит голый среди скомканных простыней. Осмотр спальни показал, что на софе под окном его комнаты сидит незнакомец. Паулы-Лин рядом не было, и это показалось странным. Память ветерана Последней войны подсказывала, что ещё недавно она здесь была.
— Ты кто? — спросил он мужчину и потянулся за простынёй, сползшей с кровати на пол.
— Я твой ангел-хранитель, — ответил незваный гость.
— И чего тебе от меня надо? — с трудом шевеля языком и пересохшими губами промолвил хозяин люкса.
— Чтобы ты был жив и здоров, и больше ничего, — ответил посетитель.
— Тогда дай воды, а то умру прямо сейчас.
— Нет, ты не умрёшь ещё долго, — сказал офицер службы охраны особо важных персон, подавая стакан с холодной минеральной водой. — Мы тебе не позволим это сделать.
Осушив залпом воду с пузырьками, Старый Капитан встряхнул головой, сгоняя сонливое состояние, и постепенно приходя в себя, продолжил утро вопросов и ответов:
— А девчонка от меня давно сбежала?
— Часа три назад, — прозвучал лаконичный ответ.
— И где она сейчас? В своём номере с родителями? — поморщился ветеран, предвкушая неприятный разговор со Стефаном и Сюзан.
— Нет, она на допросе в специальном приёмнике службы безопасности созвездия. Даёт показания, — это была самая длинная фраза, которую выдавил из себя гость.
— А что произошло? Ты кто на самом деле? И почему Паулу-Лин задержали? — у Старого Капитана лопалось терпение. — Она ведь почти ребёнок. Что преступного она могла сделать?
— Судя по тому, что мне известно — ничего. Однако у моих коллег недавно появился повод задать ей несколько дополнительных вопросов о вас. Сейчас они пытаются разобраться, кто вы на самом деле и не представляете ли угрозу нашему созвездию.
— Ты можешь толком сказать, что случилось?
— Три часа назад, когда ты тут кувыркался с Паулой-Лин, клипер, ведомый её отцом, взорвался на ближней околобанукской орбите. По данным службы безопасности космического порта, на борту находились три члена семьи из четырёх. Через полчаса после трагедии Паулу-Лин задержали в здании космического терминала с билетами до созвездия Центавра. Она стояла под огромным экраном и плакала. А в это время по всем новостным каналам передавалось экстренное сообщение о гибели стартовавшего со столичного космодрома корабля. Как ты понимаешь, эта трагедия бросила тень и на космопортовскую службу безопасности, и на планетарную. Сравнив данные о прилетевших гостях с данными, убывших с планеты, выяснилось, что Паула-Лин планету не покидала. Её фотография была тут же опубликована, и девушка оказалась в розыске. Её искали не как подозреваемую, а как единственного уцелевшего члена семейства Галеа.
— Жаль Стефана, хороший был мужик. Лет пятьдесят назад, во время войны против вас на стороне Андромеды, я ему спас жизнь. А в мирное время не смог. Видишь, как бывает? — грустно сказал Старый Капитан и перевёл разговор в другое русло. — Ну а от меня тебе что нужно? Ты ведь не ради того, чтобы полюбоваться моим голым задом половину ночи на лавситере просидел?
— Зад у тебя, конечно, красивый, но я здесь не из-за него. Я ждал, когда ты проснёшься, чтобы обеспечить твою безопасность по пути к зданию Верховного Совета.
— А с чего ты решил, что я собираюсь сегодня туда идти? Может, я захочу продолжить кутить? Опохмелиться мне явно не помешает. Не видишь, что ли, что у меня «трубы горят»?
— Какие трубы? — настороженно оглянулся по сторонам офицер охраны ВИП.
— Не знаю какие, но так говорит мне моё сознание, когда организму плохо после перепоя, — ответил Старый Капитан и налил себе ещё стакан воды.
— Собирался ты навестить Совет Старейшин или нет, неважно. Ты его навестишь сразу после того, как побреешься и почистишь зубы. Завтракать будешь по пути на встречу, — спокойно и твёрдо ответил охранник, и Старый Капитан решил с ним больше не пререкаться.
В беспилотной капсуле, которая ожидала двух пассажиров в бейзменте отеля, бывший аналитик командующего нашёл дымящийся бокал нейротоника „Аура и пару зерновых сфер „Нова с мягкой цитрусовой сердцевиной. К еде он даже не прикоснулся, а вот горячий сосуд с живительной влагой не выпускал из рук всю дорогу.
Пройдя пункт рентгеновского контроля посетителей правительственного комплекса, познакомившиеся при странных обстоятельствах мужчины проследовали в офис министра безопасности созвездия, где, кроме главы секретной службы, их ожидали Старейшина, а также министры финансов и транспорта.
Руководящие деятели принимающей стороны сидели в просторных креслах. Каждое из них стояло на одной центральной опоре. Министры беседовали между собой, каждый раз при этом разворачиваясь лицом к собеседнику.
— Доброе утро, Старый Капитан, — поприветствовал шеф контрразведки вошедшего в просторный офис ветерана Последней войны.
— Для меня, возможно, и доброе, но для моего компаньона и его семьи таким его не назовёшь, — ответил приглашённый гость и занял единственное свободное кресло.
Его сопровождающий остался снаружи, за прозрачной дверью помещения.
— Согласен, случившаяся трагедия просто ужасна. Особенно для уцелевших. Им жить с этим и всю оставшуюся жизнь искать ответ на вопрос — а как такое могло случиться? Что вы думаете по этому поводу? — спросил седой старик, сидящий в кресле напротив Старого Капитана.
— Я бы хотел, чтобы вы уточнили свой вопрос. Вас интересует, почему вдруг семейство Галеа решило куда-то улететь без меня и их дочери? Или что могло случиться с кораблём сразу после взлёта?
— Меня интересуют ответы на оба этих вопроса. Министра финансов лишь на первый, а министра транспорта на второй. Так что поделитесь с нами вашими соображениями, и в зависимости от вашей откровенности мы сообща решим, как будут развиваться наши отношения в дальнейшем, — ответил седой шеф местной спецслужбы.
— Постарайтесь быть искренним. Нам бы очень не хотелось терять вас как партнёра, — добавил министр финансов.
Старый Капитан понимал, что сейчас на него направлены несколько камер слежения, которые фиксируют его мимику, а электронные датчики, наверняка установленные в кресле, скрупулёзно собирают информацию о главных параметрах жизнедеятельности организма.
«Они измеряют мой пульс, кровяное давление, частоту дыхания, температуру тела, потоотделение. Им даже сейчас не так важно, что именно я скажу, а важно — совру я при этом или нет. Ладно, давайте поиграем в ваши шпионские игры. Вы будете задавать мне вопросы, а я, в свою очередь, перед каждым ответом буду задавать уточняющие вопросы вам», — усмехнулся про себя ветеран Последней войны и спросил:
— Скажите, пожалуйста, я должен говорить только то, что точно знаю, или вы хотите услышать моё мнение по вопросу?
— А в чём, по-вашему, разница?
— Видите ли, я некоторое время работал аналитиком командующего флота и за этот период выработал определённый метод оценки информации. Зачастую он спекулятивный, но когда мой взгляд на событие совпадает с мнением заказчика предстоящего анализа, то он приобретает форму истины. По крайней мере для нас обоих. В сегодняшнем случае я могу лишь высказать своё видение ситуации, и для меня не важно, соответствует оно действительности или нет, важно, чтобы моё объяснение совпало с имеющимися у вас данными и устраивало вас.
— Язык, используемый в пределах нашего созвездия, не является для вас родным. Во избежание лингвистической путаницы, чтобы лучше понять ваши слова, мы бы хотели услышать пример, — от имени всех присутствующих попросил шеф контрразведки.
— Я даже сам не знаю, какой язык мог бы назвать родным. Но если хотите понять, что я имел в виду, то пожалуйста, — ответил бывший аналитик командующего. — Я подозреваю, что семья Стефана Галеа решила обмануть меня и, подложив в мою постель свою юную дочь, сбежать с ценным грузом на край Вселенной.
— Вселенная бескрайняя, — вставил реплику министр транспорта.
— Не суть важно, — ответил ветеран и продолжил. — Но я не знаю того, что вам уже известно от Паулы-Лин. Если девушка в процессе допроса подтвердила моё предположение, то оно становится истиной. А если нет — то остаётся лишь моей спекуляцией. Я также уверен, что вместе со своим компаньоном нахожусь в розыске у разведки Андромеды. Об этом я заявил вашим агентам ещё при первой встрече с ними, состоявшейся в моём гостиничном номере. Я почти уверен, что это именно они уничтожили корабль Галеа сразу же после взлёта.
— Можете аргументированно пояснить, на чём базируется ваша уверенность? Почему бы разведчикам Андромеды не проследить за взлетевшим клипером до посадки на неизвестной планете и не вернуть украденный у них Альриш? — седой контрразведчик задал очень логичный вопрос, но Старый Капитан, хоть и выглядел моложе своего оппонента, был гораздо старше и опытнее его.
— Для этого есть как минимум две причины. Первая — это сам клипер. Этот тип корабля был создан для ведения глубокой разведки несколько веков назад. Но несмотря на преклонный возраст данной модели, он до сих пор остаётся лучшим в своём роде. Его слабая отражающая реакция на сканирование электромагнитными лучами, в сочетании с огромной скоростью, позволяет ему быть практически незаметным в космосе, а значит — и неуловимым. Именно благодаря этим свойствам клиперов одной из эскадрилий разведывательного полка было поручено развозить Альриш по Вселенной. Я предполагаю, что экипажу вражеского перехватчика дали команду уничтожить клипер на взлёте, так как после набора скорости проследить за ним уже не представлялось бы возможным. А вторая причина заключается в том, что зачастую не так обидно потерять что-то, как обидно, что твою потерю найдёт кто-то другой. Не забывайте тот факт, что мы вывезли с Калиды только четверть запасов. Остатков ценного изотопа Андромеде хватит ещё на несколько столетий, не меньше. А вот обладание этим тяжёлым металлом вчерашнего, а возможно и завтрашнего врага, космические рыцари Туманности допустить не хотят.
— Звучит логично, — высказался министр финансов.
— Но бездоказательно, — парировал контрразведчик. — Кроме саркастического отношения к вашим бывшим хозяевам, вам нечего нам предъявить. Нет никаких свидетельств того, что в наше космическое пространство проникали звездолёты потенциального противника.
— Отсутствие этих свидетельств также не доказывает и того, что они не проникали. Они запросто могли остаться незамеченными, причём под самым вашим носом, — вмешался в допрос министр транспорта.
Он скептически относился к возможностям спецслужб отслеживать перемещение разведывательных кораблей соседей в пределах родного созвездия и хорошо знал, насколько далеко в технологическом плане ушла вперёд недружественная Туманность Андромеды.
— Уважаемые министры, я всё никак не пойму: от меня-то вы что хотите? Если вы меня в чём-то подозреваете, то скажите об этом прямо и предъявите доказательства. Если у вас есть факты, опровергающие мою теорию, то я готов выслушать обвинения. А если нет — то предлагаю вернуться к обсуждению сделки. Бизнес-ситуация, как вы понимаете, кардинально изменилась за последнее время. Поэтому жду от вас новых предложений, на этот раз лично мне.
— А разве Паула-Лин не является наследницей доли своих родителей? — осторожно спросил до сих пор молчавший Старейшина.
— Нет, не является. Дело в том, что договор не имеет юридической силы, если он заключён между двумя преступниками. Во всяком случае, в пределах созвездий Коалиции это так. И потом, я пошёл на джентльменское соглашение лишь со своим подельником, и на членов его семьи оно не должно распространяться.
— В нашем созвездии ваша позиция может быть оспорена в суде, — возразил глава службы безопасности.
— Даже при самой мощной адвокатской поддержке доказать факт того, что Паула-Лин является джентльменом, никому не удастся, — рассмеялся своей шутке Старый Капитан. — А учитывая то, как вся семья Галеа планировала поступить со мной, я бы её даже «леди» не назвал.
— Что ж, значит, мы продолжим переговоры и с ней, и с вами по-отдельности, — решился на блеф начальник контрразведки. — Название планеты от неё нам уже известно, осталось только снарядить туда экспедицию и найти спрятанный на ней склад.
— Удачи, — ещё заразительнее расхохотался Старый Капитан.
— Чему вы так радуетесь? — удивился Старейшина.
— Тому, что, ведя таким образом переговоры со мной, ваш глава спецслужб рискует потерять свою должность. Мне прекрасно известен уровень информированности малышки. И когда через пару часов блеф этого напыщенного индюка лопнет как мыльный пузырь, к моим материальным запросам добавятся требования кадрового характера, — слова Старого Капитана прозвучали с такой уверенностью, что сомнения в правоте главного контрразведчика созвездия появились даже у Старейшины Верховного Совета.
Не веря своим ушам, седой шеф всех шпиков Возничего нажал тревожную кнопку, и пять громил службы дознания немедленно появились в офисе переговоров. Однако команду арестовать Старого Капитана он подать не успел. Старейшина созвездия поднялся с кресла во весь рост и указал им пальцем на входную дверь, после чего повернулся к седому генералу и сказал:
— Я выбран народом Возничего править в созвездии, а ты назначен на свою должность мной. Когда я председательствую на переговорах, только я решаю, кого и когда следует арестовывать. Напоминаю тебе об этом в первый и последний раз.
В офисе наступила неловкая пауза. Старому Капитану было что сказать, но он не спешил выкладывать все свои «козыри» на стол. Обоим министрам всё давно уже надоело: они хотели поскорее заключить сделку с пришельцем и отправиться на сафари на соседнюю планету, богатую диким животным миром. Униженный начальник службы безопасности мечтал стереть Старого Капитана в порошок и развеять его прах над Бануком.
— Вызвать сюда начальника Следственного отдела и главного астронома, — прервал затянувшееся молчание Старейшина.
— Что удалось выяснить у дочери погибшего командира клипера? — спросил он начальника Следствия, когда вызванные главы департаментов вошли в зал переговоров.
— Ничего нового она не сказала. И до применения специальных средств, и после их применения она слово в слово повторила свой рассказ. У нас нет оснований не верить ей, — ответил главный следователь созвездия.
— А что у вас? — обратился Старейшина к руководителю астрономического департамента.
— Во Вселенной такой планеты нет. И никогда в истории не было. Очевидно, это название является местечковым сленгом. К такому выводу пришли мои подчинённые, анализируя его. На одном из очень древних языков слово «лейла» означает «сумеречная» или «ночная». Почти у каждой из бесчисленных звёзд Вселенной есть спутник, подходящий под такую характеристику. Девушка никогда на нём не бывала, расстояния до него не знает, в каком созвездии он находится — тоже. Она утверждает лишь, что её родители пару раз упоминали это название между собой. Мой департамент пришёл к выводу, что это тупиковая ветвь поиска.
— Отдайте мне этого пришельца, и через полчаса я узнаю, где он спрятал Альриш, — прошипел злобный седой старикан, сверля взглядом сидящего напротив гостя.
— Я категорически против этого, — вмешался министр финансов. — В случае отрицательного результата допроса с пристрастием, а он, судя по характеру нашего бизнес-партнёра, весьма вероятен, всё наше созвездие лишится шанса совершить качественный скачок в своём экономическом развитии. А если же мы заключим с ним сделку, то наши финансовые потери будут столь мизерны, что в сравнении с прибылью о них можно будет даже не упоминать.
— Итак, молодой человек, — после короткого размышления, мило улыбаясь, обратился к Старому Капитану Старейшина Верховного Совета созвездия, — что вы желаете получить взамен триста восьмидесятого изотопа Альриша, имеющегося в вашем распоряжении?
— Спасибо, Мудрейший, за хороший вопрос. Позвольте мне, прежде чем озвучить свои материальные претензии, задать один вопрос начальнику Следственного отдела, — сказал Старый Капитан.
— Пожалуйста, — ответил глава Возничего.
— Какие методы воздействия применялись вашими подчинёнными к юной девушке?
— Да ничего особенного мы с ней не делали. Для неподготовленного клиента и обычных барбитуратов более чем достаточно. Слегка притормозили её центральную нервную систему и узнали от неё все её секреты, а заодно и твои, — ответил начальник Следственного отдела.
— Ясно, — усмехнулся Старый Капитан. — Значит, мои антропометрические данные вам уже известны. Тогда первым моим пожеланием будет назначение на должность главы службы безопасности созвездия начальника Следственного управления этого же ведомства. Мои последующие пожелания вскоре объяснят всем присутствующим этот каприз.
Услышав эти слова, Старейшина одобрительно кивнул.
В офисе, словно из ниоткуда, выросли те же пятеро громил из службы дознания.
— Взять его, — сказал начальник Следственного отдела и указал на старого главу службы безопасности.
Молчаливые ребята грубо схватили седого старика и выволокли его из помещения. Главный следователь созвездия сел в опустевшее кресло и сказал Старому Капитану:
— Продолжайте, пожалуйста.
— Второе. Я хочу поселиться на самой уютной планете вашего созвездия, в прекрасном доме на берегу тёплого моря. В нём я хотел бы жить под постоянной охраной вашей службы безопасности, которая, выполняя свои обязанности, не будет ограничивать мою свободу. Деньги мне не нужны, но я хочу, чтобы все мои материальные потребности удовлетворялись незамедлительно. То есть, я хочу жить как монарх, но без власти, — Старый Капитан вопросительно посмотрел на министра финансов. Тот улыбался от счастья.
Вполне понятно, почему ты так рад, — подумал будущий Монарх Без Власти. — Приняв мои условия, созвездие оставит все деньги в своих пределах. Для любого министра финансов это главное. Начальник следствия тоже доволен: редкий шанс для стремительного продвижения по службе. Остаётся надеяться, что его люди сумеют уберечь меня от ребят с Андромеды.
— А для того, чтобы вы не бросили меня на полпути, как это попытались сделать мои компаньоны, и не отвернулись от меня, получив товар, я планирую первоначально отдать вам только мою долю — сорок процентов от спрятанных запасов. В дальнейшем, убедившись в честной игре с вашей стороны, вы получите остальное. Кстати, ваш вопрос о возможности унаследовать часть металла Паулой-Лин не лишён смысла. Я подумаю над этим и решу с ней лично. Прошу вас освободить её из специального приёмника для временно задержанных и, кроме того, официально оформить смену моего имени. С этого часа я хочу именоваться — «Монарх Без Власти», — закончил свою речь Старый Капитан.
— От лица моего министерства предлагаю подписать договор между созвездием Возничий и гражданином по имени Монарх Без Власти. Его условия более чем скромны и исключительно выгодны нам, — министр финансов с самого начала был на стороне сделки.
— Я тоже считаю, что сегодня в нашем созвездии появился ещё один патриот, — сказал Старейшина и, повернувшись к экрану секретариата, добавил: — Готовьте договор.
— Когда и какой вид корабля вам понадобится для полёта за грузом? — уточнил министр транспорта.
— Я сам найду способ выполнить свою часть договора, как только увижу место своей будущей резиденции.