Гриша Плотовский

Гришу называли Плотовским не по фамилии, а по месту жительства – деревне Плотовка на юге Белгородского края. Но в Плотовке его застать было делом непростым. Особенно днём. Домой он возвращался на ночёвку, а весь день был в движении. Всегда куда-то ехал. Чаще по заколдованному кругу: Плотовка-Волоконовка-Рай-Плотовка. Из Плотовки в Волоконовку - на рейсовом автобусе, если рейс не отменили. Из Волоконовки до станции с библейским названием Рай – на рабочем поезде. Обратно в Плотовку – на попутках.

С Гриши Плотовского не брали плату за проезд. Его даже кормили в общественных столовых бесплатно. А в районной парикмахерской бесплатно стригли.

Я не даю его словесного портрета, поскольку плохо помню, как он выглядел. И сейчас, спустя четыре десятка лет, едва бы узнал беспокойного дедка из соседнего села на старом фотоснимке. Да и тогда мы его не столько видели, сколько слышали. Роста он, кажется, был ниже среднего. Легко терялся в автобусе, битком набитом пассажирами. Но вскоре обнаруживал своё присутствие. С непредсказуемой периодичностью Гриша издавал громкий пронзительный звук – икал. Икота эта была похожа на одиночный ружейный выстрел.

Говорили, что такая форма нервного расстройства впервые проявилась у Григория в детстве, которое пришлось на время Великой Отечественной войны. В оккупированной Плотовке на глазах мальчика фашисты расстреляли его родных…

Не знаю, тогда или позднее у Гриши Плотовского открылся один удивительный дар – поэтический.

Нет, он не писал стихи. Он говорил ими. Он по поводу и без повода фонтанировал стихотворными строфами.

Поэтические высказывания народного поэта Григория из Плотовки не отличались изяществом слога и изысканностью образов. По своей простоте они недалеко уходили от частушечной матрицы и неказистого раешника со сбитым ритмом и близко прилепленными друг к дружке рифмами. Однако в стихах его всегда присутствовала какая-то мысль. Это было не пустое словоизвержение назойливого графомана.

В наши дни после каждого появления Гриши Плотовского на людях в социальные сети выплёскивалась бы лавина видеороликов с его поэтическими импровизациями. Но пик творчества самобытного поэта пришёлся на середину 1980-ых годов, до эры саморежиссёрства.

Замечались, конечно, у импровизатора и домашние заготовки, и излюбленные рифмы. Некоторую целостность стихотворному винегрету придавал образ некой загадочной Моти, которая в решающий момент всегда оказывалась на работе. Мотя Гриши Плотовского была обрусевшим аналогом петрарковой Лауры или дантовой Беатриче. Без всяких дурных мыслей, разумеется. Как чистый источник вдохновения.

А однажды я стал первым и единственным слушателем целой поэмы, которую Гриша Плотовский сочинил в чистом поле по дороге со станции Рай до деревни Ульяновка. Случилось это в 1986 году. В новостях тогда сообщили, что в далёкой Америке на 73-й секунде полёта взорвался топливный бак космического челнока «Челленджер». Погиб экипаж шаттла. Все семь человек.

Не знаю, имелся ли у Гриши телевизор. Но новость эта до него долетела и его душа откликнулась поэтическим произведением. Необыденность происшествия и обилие новых слов раскочегарили фантазию Гриши и он вышел далеко за шаблон частушки. В его большом стихотворении прослеживались все элементы композиции: была завязка, развитие, кульминация и законченный финал.

Я слушал, разинув рот. И потом ещё долго повторял несколько двустиший, врезавшихся в память. Жаль, записать в тетрадку не додумался. Память при перезагрузке потеряла этот файл. Впереди у меня были учёба в институте, служба в армии, работа в школе и газете, снова учёба в университете и семинарии, рукоположение и священническое служение.

Я всё реже бывал в родных краях. И не запомнил года, в котором безбилетный пассажир Гриша навсегда покинул свою Плотовку. Мне неизвестно, сочинял ли он стихи на библейские темы, обращался ли он в минуты молчания к Богу. Но я надеюсь, что многомилостивый Господь поможет ему добраться до станции Рай и встретиться с родными, расстрелянными фашистами.

1 сентября 2025г.