Этюд-1

Запела дикая лесная птица. Солнце, неуклюжее и красное, как лицо мужика с попойки, поднялось над лесом. Кроны деревьев пели свои песенки, легкие и наивные, подпевая птичьему народу. На узкую каменистую дорогу выбежал бурундук, выронил из пасточки орех, но испугавшись коней, спрятался в высокой траве. Коней было пятеро, на каждом сидел всадник. Четверка ехала молча, торопливо, стараясь не шуметь лишний раз. Впрочем, последний участник импровизированный кавалькады не отличался молчаливостью. Он заполнял собой все пространство вокруг, замедляя общий темп.

– Скажите, а скажите, Детрик фон Бетрик, а вы и вправду были в числе первых? – Тоненьким, что стебель травы, голосом затянул усатый мужичок средних лет. И тяжело было бы взгляду остановиться на нем, если бы не богатый желтый дублет, расписанный красными цветами, и не огромные черные усищи, что тараканьи, под кривым бледным носом.
– Во-первых, Сэр Реджи, я Бетрик фон Детрик, не наоборот! Хватить Вам оскорблять мою честь! Во-вторых, и в числе первых, и вторых,и третьих. Я в разных числовых бывал. Уточните, о чем же Вы меня спрашиваете? – Отвечал мужик плечистый, рукастый, огромный. Голос у него был заливной, громкий, почти раскидистый. Его кобыла была белой, со стриженой гривой. Он сам ехал в доспехе, на его нагруднике красиво отливались лучи красного солнца, пробивающиеся сквозь густые ветви. Одним словом добрый был мужик.
– Как много цифр, Детрик фон Бетрик! Вы словно вернули меня в уроки арифметики старого Гирки! Будет Вам! Нет же, я о битве у Красносолнечной башни. Там, если верить слухам, вы бились в числе первых.
– И то верно. Мое копье было там уже ночью шестнадцатого сентября. У меня в копье девять рыцарей, двадцать два конника в доспехе, пятнадцать конников с арбалетами и семьдесят пехотки со слугами вместе, я их раздельно не считаю.  А почем? Один хер в бой они не идут. Я кстати, Сэр Реджи, Бетрик фон Детрик. Не наоборот!
– И как оно?
– Кто оно?
– Бой. Как бой? Расскажите подробности помимо вашего копья?
– Ну. Я не помню, особо то. Мы приехали в удел Маршала Гештата, помимо меня там уже стояли шляхтичи подполковника Фрунгеля и копья Сэров Амменхема из Детерена, Вонегена из Аувена, и Иллиата из Денемара. Каждый был уже разоружен, пьян и расслаблен в честь вечера. Мы, вступив в команду Маршала Гештата, тоже разоружились и принялись пить. – Круглое лицо Бетрика покраснело от одних лишь воспоминаний от той попойки.
– И что было дальше? - На предыхании молвил усатый, почти выпав из седла своего гнедого жеребца.
– Мы пили. Пели. Танцевали. Я помню был там кабанчик жареный-печеный, так я его в одно…
– Детрик фон Бетрик, к делу! К делу пожалуйста! Как начался бой! – С откровенным раздражением выуживал правду королевский посол, визжа и брызжа слюной.
– А! Ну так бы сразу сказали. Чтоб я мимо интересного к драчке перешел. Ночью то, када все мы уснули, а уж защитники башни и подавно спали, Сэр Амменхем ворвался в мою палату весь в оружии. Я у него спросил “Ты дебил?”, а он отвечал “Нет, дебил ты. Одевайся, пойдем им жопы надирать!”. А за ним вошли в мою палату еще Вонеген с евойною свитою, Иллиат и сам Маршал Гештат. Ну я оделся и велел мне коня да копье подать. Решил, что сбруя мне и коню будет лишней, на пьяну голову охота была биться такма. Вот. – Бетрик остановился, икнул, покачал головой и смачно плюнул в кусты. За всей этой процедурой он снова забыл о своем рассказе.
– Вы, верно, забывчивы. Да, Детрик фон Бетрик?
– Сэр Реджи, это у вас память что дырявый кошелек, я то Бетрик фон Детрик! Этой мой Кузен из Староладья Детрик фон Бетрик. У меня на щите конь черный на белом, а у него белый на черном. Вот такие дела.
– Занято, но давайте о битве?
– А. Ну да. Вот, так мы и поехали. Человек двадцать, не больше. Считай я без свиты, а вместе со мной без своих еще и Фрунгель. Своих оруженосцев взяли только рыцари и Гештат. Мы ж на холме стояли, под высокой елью, вот, и как давай посреди ночи с холма гнать на красных! Да они аж от страху шмотье побросали и побежали в лес. КТо в чем был. Мы считай просто конями погнали, копья ощетинились, а они все бросили и сбежали, трусы поганые. Биться с нами стали только три десятка пехотинцев Шмитта. Ну так и они иж элита! Вся латная! С гизарами да вужами! Тока Гештат в одиночку в них как даст на всем скаку его коня! И половина их мертва, половина ранена, а третью половину я и Фрунгель погнали. Вот такие дела.
– И это вся победа? Я, признаться, ожидал большего. – Почти бессильно и крайне разочарованно ответил Реджи. Он возлагал надежды с первых уст услышать историю славной битвы и написать ее, но к большому несчастью, ему не удалось узнать ничего сносного.
– Ой, да тама всяка победа дурней дурной. Мож еще че было, я не помню ужо. Дней минуло почти три десятка с той поры, а этой считай месяц. Давайте лучше, Сэр Реджи, молча ехать? Меня в седле укачивает. - Откровенно и честно конил разговор Бетрик, схвативши себя за голову. Виски раздавались легкой пульсирующей болью.
– Вас не в седле качает, а от водки. Столько пить… Да, Детрик фон Бетрик, интересный вы спутник. - Обижено подытожил Реджи, но кроме него самого, никто больше этого не слышал.

И вновь раздалась тишина. Солнце уже вылилось из-за горизонта, окропив всю долину светом. Пятерка умолкла, а потому ускорилась и начала быстрее погружаться в лес. Бурундук заметил потерю ореха и вернулся за ним, задумчиво уставившись в сторону ускользающих всадников. И неоткуда было Сэру Реджи знать, как Бетрик бился  в том бою отважно, как размахивал он своим мечом, половиня пехотинцев, как всего двадцать четыре рыцаря разбили почти три сотни обученных и вооруженных гвардейцев, чтобы предотвратить страшную битву, при том, совсем не на стороне Гештата. А главное – неведомо было Реджи о том, что половина желудка славного Бетрика фон Детрика была разорвана вражеской гизармой, и отныне он ест и пьет лишь в пол желудка. Впрочем, это уже совсем другая история, о которой запела дикая лесная птица.