семь сестёр сестра тени

42
– Итак, на выходные вы понадобитесь мне уже в Кенте. Начнем
распаковывать книги и расставлять их по полкам в нашем новом
магазине, – объявил мне Орландо на следующий день, ближе к
вечеру. – Лично я отправляюсь туда с самого утра. Хочу проследить за
тем, как продвигаются работы. Надеюсь, к вашему приезду успеют
перекрасить фасад магазина. Художник уже работает над оформлением
вывески. Хочу приветствовать вас в своем магазине уже под новой
вывеской: «О. Форбс, эсквайр – РАРИТЕТНЫЕ КНИГИ».
Орландо буквально светился от счастья. Он был весь в
предвкушении начала новой жизни. Зато у меня настроение было хуже
некуда. Кажется, моя звезда совсем померкла и окончательно
затерялась в туманных просторах вселенной.
– К работе будут привлечены все, без исключения, – продолжил
Орландо. – Свою помощь предложил мне Мышь. И Маргарет тоже
согласилась поучаствовать. Между прочим, в воскресенье она снова
отбывает во Францию. Так что ваше присутствие в Хай-Уилд будет как
нельзя кстати. Станете помогать мне и одновременно приглядывать за
Рори. Можете рассматривать все это как своеобразный испытательный
срок. Надеюсь, он поможет вам определиться с окончательным
решением относительно моего предложения о дальнейшей работе.
– Хорошо, я приеду, – пообещала я.
Действительно, чего ради мне торчать в Лондоне, если здесь наш
книжный магазин уже закрылся навсегда?
– Отлично! Значит, мы обо всем договорились.
Потом мы обсудили, как именно я должна наблюдать за отгрузкой
книг здесь, в Лондоне. Сам Орландло в это время повезет часть
невостребованного фонда в Хай-Уилд, а потом будет уже встречать
остальной груз на новом месте.
Вечером я сообщила Сиси, что снова собираюсь отлучиться на
пару деньков в Кент.
– Но ты же вернешься, да? – спросила она, стараясь держаться из
последних сил. Но выражение ее лица мгновенно стало удрученным.
– Конечно, вернусь.
– То есть я хочу сказать, ты же не планируешь переехать туда
насовсем, да? Ради бога, Стар, ты всего лишь обычная рядовая
продавщица. Уверена, ты сможешь и здесь, в Лондоне, в два счета
найти себе гораздо более высокооплачиваемую работу. Я на днях
проходила мимо книжного магазина «Фойлис». Висит объявление, что
им требуется персонал. Говорю же тебе, ты легко найдешь себе новую
работу.
– Ты права, с этим проблем быть не должно.
– И ты же прекрасно знаешь, как мне тяжело без тебя. Так ты
обещаешь, что вернешься?
– Постараюсь, – ответила я обтекаемо. А про себя подумала, что
пора уже начинать думать о себе самой. Не стоит давать Сиси ложных
надежд. В конце концов, она не беспомощный младенец, каким была я,
когда моя мать отказалась от меня, поставив на первое место свою
собственную жизнь со всеми ее приоритетами…
Сиси, естественно, надулась, но мне уже было не до нее. Весь
следующий день, от темна и до темна, я проторчала в магазине. Зато в
пятницу утром, когда к магазину подъехал грузовой трейлер, я
встретила его уже полностью готовой.
Орландо названивал мне буквально каждые пять минут, давая все
новые и новые указания. В конце концов мне надоело бегать все время
на улицу и я нарушила наше с ним золотое правило: стала отвечать на
его звонки, поступающие на мой мобильник, прямо из магазина.
За погрузкой книг с грустью наблюдали несколько наших
постоянных посетителей. Мы с Орландо предвидели такой момент и
заранее приготовили для каждого из них книгу в качестве такого
прощального подарка. Но вот грузовая машина отъехала от магазина,
увозя не только книги, но и скромные пожитки из квартирки Орландо
наверху. Я неспешно прошлась по опустевшему торговому залу,
испытывая при этом странное чувство, как это бывает, когда
завершается какой-то очень важный этап в твоей жизни. Этап, который
в свое время вывел меня через семейные связи на саму Беатрикс
Поттер.
Оставалось выполнить последнее поручение Орландо: снять со
стены рамочку с письмом Беатрикс Поттер, которое она написала
когда-то Флоре, когда та еще была девочкой-подростком, тщательно
завернуть все в бумагу и самой доставить этот ценный экспонат в
Кент. Я занялась упаковкой письма, а про себя подумала, что когданибудь обязательно побываю в Озерном крае и своими глазами увижу
то место, где росла Флора. И пусть между нами нет кровной связи, все
равно я чувствую особую близость с этой женщиной. Ведь у нее тоже
была такая необычная судьба. По сути, она столько лет прожила
изгоем, не принадлежа никому и ничему. И все же ей удалось достойно
вынести все испытания, выпавшие на ее долю, и даже обрести в конце
концов семейное счастье с человеком, которого она любила всю свою
жизнь.
– Прощай, – прошептала я, обращаясь к пустому торговому залу.
В последний раз обвела взглядом унылые голые стены комнаты, в
которой так круто и навсегда изменилась моя жизнь.
* * *
Вечером того же дня такси доставило меня прямиком в Тентерден
и остановилось у в входа в наш новый книжный магазин. Несмотря на
то что на дворе было уже темно и вокруг стелился густой туман, окна
магазина приветливо сияли огнями. Я взглянула на свежеокрашенный
фасад здания – Орландо выбрал бутылочно-зеленый цвет, такой же,
как и в его прежнем магазине на Кенсингтон-стрит. Над одной из
витрин просматривалась новая вывеска магазина. Что ж, оставалось
только порадоваться за Орландо. Хотя бы один член клана ВогановФорбсов сегодня вечером будет безусловно счастлив.
Орландо уже спешил мне навстречу, пробираясь между ящиками
и коробками с книгами.
– Добро пожаловать, мисс Стар, в мой новый дом. С минуты на
минуту должны подъехать Маргарет и Мышь. Я уже заказал нам
шампанского в кафе по-соседству. Супруги Мидоуз тоже
присоединятся к нашей компании. Знаете, а мне здесь нравится даже
больше, чем в Лондоне. Вы только взгляните на этот вид вокруг!
Я оглянулась по сторонам: ряды деревьев, узкая тропинка между
ними, старомодные уличные фонари, просвечивающие сквозь голые
кроны.
– Да, красиво.
– Между прочим, у нас тут есть прямой вход в кафе через
подсобку. Так что больше никаких контейнеров и упаковки из фольги.
Обед будет нам доставляться на тарелках, прямо с плиты. Как
говорится, с пылу с жару. А! Вот наконец и они! – Орландо посмотрел
поверх моего плеча и помахал рукой. – Приехали!
Я увидела старенький «лендровер» Мыши, который остановился
прямо у входа в магазин. А уже в следующую минуту все трое, он,
Маргарет и Рори, вошли в помещение.
– Как раз вовремя! – радостно оповестил их Орландо. У дверей из
подсобки появилась женщина, в которой я узнала миссис Мидоуз. Она
несла поднос с фужерами и бутылкой шампанского. Следом за ней
семенил приземистый мужчина постарше ее с пестрым галстукомбабочкой на шее.
– Мистер и миссис Мидоуз! – представил их нам Орландо. –
Надеюсь, вы уже знакомы с моим братом и моей дорогой кузиной
Маргарет. Ну и с Рори, конечно. Миссис Мидоуз, вы уже встречались
как-то раз и с моей помощницей, – продолжил он, подводя меня к ней
поближе. – Прошу любить и жаловать! Несравненная Астеропа
Деплеси, которую все мы зовем просто Стар. И она действительно у
нас самая настоящая звезда, – добавил он, глядя на меня влюбленными
глазами.
Орландо оставил меня в компании четы Мидоуз, а сам подошел к
своим родственникам. Я неторопливо потягивала шампанское,
перебрасываясь репликами с пожилыми супругами. Те, судя по всему,
были на седьмом небе от счастья, что их магазин перешел в
собственность Орландо.
– Привет, Стар.
– Привет, – откликнулась я, заметив рядом с собой Мышь. И тут
же чьи-то цепкие маленькие ручки обхватили меня за талию сзади.
– Здравствуй, Рори! – приветствовала я его с самой радостной
улыбкой на лице.
– А где ты была?
– В Лондоне. Помогала Орландо упаковывать книги.
– Я по тебе сильно скучал.
– Я тоже соскучилась по тебе.
– Завтра испечем брауни?
– Само собой.
– Мышь тут пытался испечь их вместе со мной, но у нас ничего не
получилось. Какие-то клейкие вышли. Словом, ерунда на постном
масле. – Рори пренебрежительно фыркнул.
– Согласен. Получилось не совсем то, что хотелось бы, –
самокритично подтвердил Мышь. – Но, во всяком случае, я хоть
попытался что-то сварганить.
– Стар! – Маргарет сжала меня в объятиях, а потом расцеловала в
обе щеки целых три раза. – Так обычно здороваются жители Прованса.
Прикольно, да? – рассмеялась она.
Я взглянула на Маргарет. Красивые, широко распахнутые глаза
необычного фиалкового цвета, гибкое тело, высокая стать. И что
между нами может быть общего? На первый взгляд ничего. Разве что
цвет лица у нас обеих одинаковый. Но такой же цвет лица у сотен
тысяч других людей, не связанных со мной напрямую родственными
узами.
– Мышь рассказал мне, что у вас тут случилось много чего
интересного. – Она наклонилась ко мне поближе и прошептала на ухо,
сопроводив свою реплику коротким смешком: – Добро пожаловать в
нашу безумную семейку. Неудивительно, что мы с самого начала
приняли вас как родную. Ведь вы же наша до мозга костей! Ясно как
божий день.
Пожалуй, в этот вечер, стоя посреди нового книжного магазина
Орландо в окружении так называемой «семейки», я и правда
почувствовала себя своей среди своих.
* * *
На следующее утро я проснулась позже обычного. Сказалась
усталость последних нескольких дней, как физическая, так и
душевная. Я спустилась вниз. На кухне было пусто. В ней снова
воцарился прежний живописный хаос, который я когда-то застала
здесь, впервые переступив порог этого дома. И вот за время моего
короткого отсутствия все вернулось на круги своя. На столе лежала
записка:
Мы уехали помогать Орландо в его магазине. Мышь заедет за
вами в одиннадцать часов дня. Будьте готовы. М. и Р.
Посмотрев на часы, я увидела, что время уже близится к десяти
утра. Бросилась наверх, наспех обмылась в ванне с ледяной водой.
Интересно, смогу ли я приспособиться к такой жизни в Кенте? Потом
стала энергично растираться полотенцем, чтобы окончательно не
окоченеть. Встряхнула влажные волосы и расправила их пальцами.
Натянула на себя джинсы и голубой свитер.
Тот самый, который, по словам Мыши, очень мне к лицу…
Но не для него же я стараюсь.
Тогда почему пытаешься понравиться ему?
Но не время сейчас заниматься психоанализом. Отложим до более
подходящего момента. Потому что до меня донесся звук
остановившейся возле дома машины. Послышалась знакомая тяжелая
поступь в направлении кухни. А я уже возилась у плиты, выкладывая
на поднос порцию свежих, только что испеченных брауни.
– Привет, Стар, – поздоровался со мной Мышь, открывая дверь на
кухню.
– Привет. Прямо сейчас едем? Я испекла брауни и кофе свежий
есть.
– Звучит заманчиво, – сказал чей-то женский голос, знакомый и
одновременно чужой. Будто это я разговариваю, но только с легким
американским акцентом.
– Вот хочу познакомить вас кое с кем, Стар, – обратился ко мне
Мышь с виноватым выражением лица.
И в ту же минуту из-за его спины вынырнула женщина, будто
сошедшая с той фотографии, которую показывал мне Орландо.
Немного потоптавшись в коридоре, она тоже переступила порог кухни.
– Добрый день, Стар, – приветствовала меня женщина.
Я молча уставилась на нее, пожирала глазами ее лицо, ее
фигуру… И вдруг почувствовала, что слезы застилают мне глаза и я
ничего не вижу. Что это были за слезы? Слезы страха? Обиды? Или
любви? Не знаю.
– Стар, – негромко промолвил Мышь, – позвольте представить
вам Сильвию Грей, вашу мать.
Следующие несколько минут – полный провал в моей памяти. Я
пришла в себя в крепких объятиях Мыши, горько рыдая на его плече.
– Мне очень жаль, что все так получилось, – прошептал мне
Мышь на ухо. – Я специально поехал в Кембридж, чтобы послушать
ее. После лекции представился. Она буквально вцепилась в меня
руками, так ей хотелось встретиться с вами. Скажите, что мне делать.
– Не знаю, – едва слышно прошептала я, уткнувшись в рукав его
куртки, отчего голос мой звучал глухо, словно из-под земли.
А потом я почувствовала, как она обняла меня.
– Мне тоже очень жаль, очень. Прости меня, Стар. Прости!
Клянусь тебе, всю жизнь я думала о тебе. Не было дня, чтобы я тебя не
вспомнила.
– НЕТ! – крикнула я и, что есть силы, оттолкнула ее прочь.
Выскочила в коридор, а оттуда на улицу. Холодный ноябрьский
воздух обжег лицо. Я побежала в сад, не разбирая дороги, прямо через
заросли бурьяна и кустарников. Я не хочу ничего знать о своем
прошлом. Оно мне не нужно. И мать мне тоже не нужна… Я хочу жить
будущим. И чтобы оно было надежным, чистым, настоящим. А эта
женщина, там, в доме, какое отношение она имеет к моей будущей
жизни? Кто она мне? И зачем она мне?
Я добрела до оранжереи. Когда-то здесь Арчи культивировал
новые сорта семян, выращивал рассаду, которую потом Флора бережно
высаживала в грунт. Все это делалось с великой любовью, а потому
цветы вырастали сильными и крепкими.
Как она смеет навязываться мне! И как посмел Мышь
притащить ее в Хай-Уилд? Или эта семейка действительно
возомнила себе, что они могут контролировать мою жизнь и
управлять ею?
– Стар, вы здесь?
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем до меня донесся
голос Мыши.
– Мне очень жаль, Стар, что все так получилось. Я совсем не
подумал о последствиях. Конечно же, следовало предупредить вас,
попросить вашего разрешения… Но все получилось так спонтанно.
Когда после лекции я представился Сильвии, рассказал ей об Орландо
и о том, кем, по нашему с братом убеждению, являетесь вы, она тут же
стала умолять меня привезти ее в Хай-Уилд и организовать с вами
встречу.
– Может, ей вовсе не меня хотелось увидеть. Просто решила
поглазеть на дом, который когда-то принадлежал ее деду, –
огрызнулась я в ответ.
– Вполне возможно, вы правы, и ей действительно захотелось
взглянуть на Хай-Уилд. Но готов поклясться, вас она хотела увидеть в
первую очередь.
– С чего бы это вдруг? Двадцать семь лет не хотела и тут
неожиданно захотела? Почему сейчас?
– Дело в том, что в свое время мать обманула ее, сказала, что вы
умерли в младенческом возрасте. У нее даже есть поддельная справка
о вашей смерти, которую дала ей мать.
– Что?! – я уставилась на Мышь в немом изумлении.
– Все так и есть. Но… – Мышь устало вздохнул. – Думаю, лучше,
чтобы все объяснила вам сама Сильвия, а не я. Простите меня, Стар. Я
поступил неправильно, да… Получилась ерунда какая-то. Мы обязаны
были считаться с вашими желаниями. Но, знаете, она так отчаянно
хотела встретиться с вами, что я невольно поддался ее уговорам.
Я промолчала в ответ. Мне необходимо было все обдумать.
– Что ж, тогда я, пожалуй, пойду. И еще раз приношу вам свои
извинения.
– Все в порядке. – Я вытерла нос рукавом и поднялась со
скамейки. – Я пойду вместе с вами.
Меня шатало из стороны в сторону, но усилием воли, напрягая
каждый мускул своего тела, я заставила себя стоять ровно. Кое-как я
подошла к Мыши. Он обхватил меня своей сильной рукой за плечи и
повел через сад обратно в дом.
Войдя на кухню, я застала Сильвию плачущей. От искусного
макияжа не осталось и следа. Под глазами расплылись тени, лицо
залито слезами. В этот момент она показалась мне такой беззащитной
и хрупкой, совсем не такой, какой она вошла в этот дом.
– Не возражаете, если я поставлю чайник? – предложил нам
Мышь.
– Хорошая мысль, – согласилась с ним эта женщина, которая,
скорее всего, все же приходится мне матерью.
Мышь тут же налил в чайник воды и поставил на огонь. Я стояла
возле плиты, повернувшись к ней спиной. Меня сотрясал озноб.
– Иди сюда. Присядь, – предложила мне мать.
– Почему ты отказалась от меня? – выпалила я не задумываясь.
Лицо Сильвии сморщилось. Последовала долгая пауза. Видно,
она собиралась с мыслями.
– Я от тебя не отказывалась, Стар. Ты появилась на свет во время
пасхальных каникул, но мама настояла, чтобы я по их завершении
вернулась в Кембридж. Предстояли экзамены за первый курс. Я была
способной, умной девочкой… Мама связывала со мной большие
надежды. Хотела, чтобы я добилась всего того, чего не удалось ей
самой. У нее была трудная жизнь. Отец мой умер совсем еще
молодым. Она растила меня одна… И ожесточилась со временем, и
сердцем, и душой. Стала злой, очень злой.
– То есть во всем виновата твоя мать, да? Сейчас ты ее винишь во
всем? – воскликнула я возмущенным голосом, в котором звучала
откровенная злость. И сама ужаснулась тому, какая я, оказывается,
тоже злая.
– Ты имеешь полное право сердиться на меня, негодовать, но,
клянусь, я говорю тебе правду. Когда я оставила тебя в мае на
попечение матери, ты была здоровенькой девочкой. Очень красивой к
тому же. Мы с матерью договорились, что она будет присматривать за
тобой до тех пор, пока я не окончу университет, не получу степень. У
меня и в мыслях не было отказываться от тебя или отдавать в чужие
руки. Клянусь тебе, это так. Но при этом – да, мне, конечно же,
хотелось, чтобы наша с тобой жизнь была более обеспеченной и
достойной. И вот, спустя всего лишь пару дней после экзаменов я
получаю письмо, в котором мама извещает меня, что ты умерла.
Предположительно, от СВДС, синдрома внезапной детской смерти. –
Сильвия опустила руку в свою элегантную кожаную сумочку и
извлекла оттуда конверт. – Вот, взгляни сама. Это справка о твоей
смерти.
– Но как можно подделать такой серьезный документ? –
возмутилась я, однако саму справку брать не стала.
– Легко, особенно если у тебя хорошие отношения с местным
доктором. После смерти отца моя мать была приходящей прислугой в
его доме. По всей вероятности, они сговорились обо всем заранее, и он
охотно помог матери обмануть меня. Вообще-то он был ужасным
человеком, этот доктор, такой правоверный католик и ревностный член
нашей местной католической общины. Вполне возможно, он полагал,
что я достойна сурового наказания за свой грех.
– И потому сообщил о смерти твоего ребенка, да? – я с сомнением
покачала головой. – Право же, в это трудно поверить. И потом… как
же ты узнала, что я жива, если долгие годы считала, что я умерла?
– Несколько недель тому назад умерла моя мать. Я не
присутствовала на ее похоронах. Фактически я с ней не общалась
более двадцати лет. Но после ее кончины я получила письмо от ее
нотариуса, которое надлежало вскрыть только после ее смерти. В нем
она призналась, какой чудовищный обман совершила много лет тому
назад. Именно чудовищный, – снова повторила Сильвия, обращаясь
скорее к себе самой, чем ко мне. – Наверное, ее мучил страх, что за
столь ужасный поступок ей уготована прямая дорога в ад.
– А в письме что-нибудь говорилось о том человеке, который меня
удочерил?
– Она лишь написала, что доктор передал тебя местному
священнику, а тот отвез младенца в сиротский приют где-то в ИстЭнде. Я отыскала этот приют и пару дней тому назад побывала там.
Еще до встречи с Мышью. Но они заверили меня, что в их
регистрационных книгах не числится младенец с именем Люси
Шарлотта Браун.
– Мой приемный отец никогда бы не взял меня из приюта, знай он
все обстоятельства того, как я там оказалась, – яростно возразила я ей.
– Согласна, не взял бы! Но моя мать всегда была очень умелой и
изворотливой вруньей. К счастью, я пошла не в нее, а в свою бабушку
Тэсси. Вот та была действительно замечательной женщиной. Работала
всю жизнь как каторжная, но никогда ни на что не жаловалась.
Я почувствовала странную слабость в ногах и безвольно осела
возле плиты прямо на пол.
– Не понимаю, как же Па Солт все же нашел меня, – бросила я,
скрестив руки на груди.
– Па Солт – это твой приемный отец?
Я проигнорировала ее вопрос и задала свой:
– Почему же тебе все-таки не удалось отыскать мое имя в
приютских документах?
– Вполне возможно, священник зарегистрировал тебя под другим
именем. Но вот что интересно. В приютских регистрационных книгах
не значится ни одного вновь поступившего к ним младенца в течение
более чем двух недель после того, как мать сообщила мне о твоей
смерти. Я сама вместе с секретарем проверила все записи того
времени. Ничего! Сама не могу понять, Стар. Честное слово… Прости
меня.
– А сейчас, когда папы уже тоже нет в живых, кто еще может
рассказать мне всю правду о том, как все было на самом деле?
У меня снова стала кружиться голова. Я обхватила колени руками
и положила на них голову.
– Между прочим, ваши координаты, – подал вдруг голос Мышь, –
указывают на Мар-стрит, то есть на ту самую улицу, где до самой
своей смерти проживала ваша бабушка Патриция Браун. Обратите
внимание. Они направляют вас не в приют, а именно в дом вашей
бабушки. Вполне возможно, было организовано некое приватное
удочерение, минуя все официальные инстанции. Но вы только
подумайте! – воскликнул он после короткой паузы. – Вы обе стали
искать друг друга практически в одно и то же время. Удивительное
совпадение!
– Ну да! Если она говорит правду, – пробормотала я.
– Она говорит правду. Поверьте мне, Стар. Такую историю не
сочинишь просто так, из воздуха. А она мне рассказала все это сразу
же после того, как я познакомился с ней на лекции, – негромко
проговорил Мышь и поставил на пол рядом со мной кружку с горячим
чаем, над которой еще клубился пар.
– Да и Мышь ни за что не подпустил бы меня к тебе, если бы не
поверил мне, – подала голос Сильвия. – Он даже сверился с данными,
хранящимися в Национальном архиве. Имеются ли там документы,
официально подтверждающие твою смерть. Ах, Стар! Какое счастье!
Но там таких бумаг не оказалось. А я ведь столько тебя искала…
Специально сейчас приехала в Англию за несколько дней до лекции,
чтобы снова попытаться отыскать твой след. Но все мои попытки
оказались безуспешными. Я уже оставила всякую надежду найти
тебя… А тут появляется твой молодой человек.
– Он не мой молодой человек.
– Прости, твой друг, – тут же поправилась Сильвия.
– А почему ты изменила свое имя?
– После того как мама сообщила мне о твоей смерти, я тут же
решила взять себе новое имя и фамилию. Чтобы больше ничто не
напоминало мне о женщине, которая, можно сказать, убила тебя
своими руками. Ведь она написала мне, что даже сама похоронила
младенца, не ставя меня в известность. Дескать, чтобы не причинять
мне лишней боли. Разумеется, получив ее письмо, я тотчас же
помчалась домой. Хотела убедиться, что она не лжет. Вот тогда-то она
и предъявила мне это удостоверение о твоей смерти. Я стала упрекать
ее, говорила, что она попросту недосмотрела за тобой… Мать лишь
молча кусала губы, я видела по ее глазам, что она тоже сильно
переживает. А потом она меня просто выставила из дома. И тогда я
поклялась, что никогда больше не переступлю ее порог. И я исполнила
свою клятву. На каникулах я осталась в Кембридже, работала, чтобы
хоть как-то содержать себя. Мне захотелось полностью порвать со
своей матерью, чтобы ничто более не напоминало мне о ней. Тогда мне
и пришла в голову идея взять себе другие имя и фамилию, чтобы она
не смогла меня отыскать.
– А кто был мой отец?
– Перед поступлением в Кембридж я проработала все лето на
швейной фабрике, хотела заработать себе немного денег, чтобы было
мне чуть легче жить во время учебы в университете. Там мы и
познакомились. Он был моим начальником. Разумеется, на тот момент
он уже был женат… Боже мой! Мне так стыдно рассказывать тебе все
это.
Я увидела, как моя мать обхватила голову руками и заплакала
навзрыд. Но я не стала утешать ее. Я не могла. У меня попросту не
было подходящих слов. Наконец она немного успокоилась и
продолжила свой рассказ:
– Что сейчас толку плакать? Ведь, честно говоря, мне нет
оправданий. Но в тот момент он казался мне ослепительным, водил
меня по ресторанам, говорил, что я красавица… Боже мой, боже! А я
была такой наивной дурочкой. Всему верила. И потом, надо было знать
мою мать. Она ведь меня не просто опекала. Шагу мне не давала
ступить без ее позволения. В детстве заставляла ходить в церковь и
исполнять все, что там предписывалось. А в реальной жизни я и
понятия не имела, как предохраняться, чтобы не забеременеть. Вот
таковы были последствия моего строгого католического воспитания.
Твое появление на свет стало неизбежным результатом всего
остального.
– А ты бы согласилась на аборт, если бы могла это сделать?
– Я… я не знаю. Буду с тобой предельно честной, Стар. Все
произошло само собой. Осенью я отправилась в Кембридж, ничего не
подозревая о своей беременности. И лишь только в ноябре до меня
дошло, что со мной творится что-то не то. Я рассказала о своих
страхах подруге, та немедленно купила мне тест на беременность. А
доктор подтвердил, что я уже на четвертом месяце.
Сильвия взяла чашку, чтобы отхлебнуть немного чая, и я увидела,
как сильно у нее дрожат руки. И впервые почувствовала нечто
отдаленно похожее на жалость к этой женщине. Ведь ей вовсе не
нужно было подвергать себя всем этим испытаниям, подумала я. Она
вполне могла заявить в разговоре с Мышью, что понятия не имеет, кто
я такая.
– Прошу простить меня за то, что была груба с тобой.
– Грубость не в натуре Стар, это точно, – с готовностью
подтвердил Мышь. – Ваша дочь очень благотворно подействовала на
всех членов нашей семьи с тех самых пор, как появилась в нашей
жизни.
Я взглянула на Мышь и с удивлением обнаружила, что он смотрит
на меня почти влюбленным взглядом.
– Что ж, оставляю вас пока наедине друг с другом, – сказал он,
направляясь к выходу. И у меня тотчас же возникло острое желание
остановить его, попросить вернуться.
– Знаешь, – Сильвия поднялась со стула, подошла ко мне и тоже
уселась на пол. – Я привезла с собой одну вещицу. Я ее специально
заказала для тебя, когда ты только родилась, а мне пришлось вернуться
обратно в Кембридж. Собиралась надеть тебе на запястье в свой
следующий приезд домой. Это маленький талисман-оберег на то
время, пока меня не будет рядом.
Она протянула мне небольшую кожаную коробочку для
ювелирных украшений. Я открыла ее, на оборотной стороне крышки
золотыми буквами написано название ювелирной мастерской
Кембриджа. На синем бархате лежал крохотный браслетик. Я взяла его
в руки. С него свисал миниатюрный брелок в форме сердечка. На нем
было выгравировано:
Люси Шарлотта
21/04/1980
– Я собиралась каждый год на твой день рождения добавлять
новый брелок, но, как видишь, у меня даже не получилось надеть
браслет тебе на ручку. И только сейчас я могу предъявить его тебе.
Вот, взгляни. – Она взяла из моих рук коробочку, вытащила из нее
бархотку, и я увидела, что на дне коробочки лежит пожелтевший
листок бумаги. Она достала его и протянула мне. Я прочитала. Это был
чек за браслет, датированный 20 мая 1980 года на сумму 30 фунтов
стерлингов. – В те дни это была большая сумма, – пояснила мне
Сильвия со слабой улыбкой на устах.
Я заметила на ее пальце обручальное кольцо, в котором
переливался огромный бриллиант в оправе. От нее приятно пахло
дорогими духами. Какое-то время я сидела молча, бездумно вертя в
руке миниатюрный браслет. А про себя подумала, что даже если все
это и розыгрыш, то все равно красивая мистификация получилась.
– Люси… Стар! Взгляни на меня. – Сильвия коснулась пальцами
моего подбородка и развернула лицом к себе. – Я тебя любила и тогда,
когда ты только-только появилась на свет. Я люблю тебя и сейчас.
Пожалуйста, прошу тебя! Поверь мне.
Она улыбнулась мне сквозь слезы, которыми снова наполнились
ее огромные голубые глаза.
И в этот момент, неожиданно для себя самой, я поверила.
– Можно я… Можно мне обнять тебя? – робко спросила она у
меня. – Я так долго ждала этой минуты.
Я промолчала. Сильвия придвинулась ко мне ближе и обхватила
меня обеими руками за плечи. Какое-то время я колебалась, но потом
мои руки сами собой потянулись к ней, и я тоже обняла ее.
– Это просто чудо, – прошептала она растроганно, ласково гладя
меня по волосам. – Мое дитя… Мое красивое дитя… девочка…
* * *
– С вами все в порядке, дамы? – поинтересовался Мышь,
появившись на кухне через час с небольшим и застав нас по-прежнему
сидящими на полу и прижавшимися спинами к теплой плите.
– Все в порядке, – улыбнулась я ему в ответ. – Мы в полном
порядке.
– Тогда, – он обозрел нас внимательным взглядом, – зовите, если я
вам вдруг понадоблюсь. – И снова направился к дверям, но на пороге
остановился и оглянулся назад. – Ну, словно две горошины из одного
стручка.
И с этими словами Мышь снова удалился прочь.
– Этот Мышь, он, судя по всему, очень хороший человек, –
сказала моя мать, продолжая гладить мою руку, словно стараясь
навечно запечатлеть в своей памяти форму каждого моего пальца. Она
весь минувший час гладила меня, то по лицу, то по руке, то касалась
моего тела. Извинилась, сказав, что просто хочет лишний раз
удостовериться, что я живая, а не плод ее фантазии. – Он тоже связан с
нами родственными узами?
– Он – нет.
Я постаралась коротко, как могла, рассказать ей, как и где я росла
и воспитывалась, про наш дом в Атлантисе, в котором обитали еще
пять моих сестер. Потом наш разговор плавно переключился на ХайУилд и на все те сложные и запутанные взаимоотношения, которые
сложились между Воганами и Форбсами.
– Мышь рассказывал мне, что у него довольно необычный брат.
Кажется, его зовут Орландо, да?
– Да. Он замечательный человек.
– Полагаю, Мышь тоже занимает далеко не последнее место в
твоей жизни, Стар. Кстати, я безмерно счастлива, что твой приемный
отец дал тебе такое красивое имя: Астеропа. Оно тебе удивительно
подходит. Ты действительно похожа на звезду. А знаешь, ведь имя
Люси означает «свет»?
– Знаю.
– А потому можно сказать, что ты у нас звезда, которая ярко
светит всем, – улыбнулась мне Сильвия.
Наш разговор продолжался бесконечно. Мы то и дело сбивались,
переключались с одной темы на другую, если у нас спонтанно
появлялись какие-то вопросы друг к другу. Сильвия рассказала мне о
своих троих детях, моих сводных братьях и сестре, все они были
гораздо младше меня. Старшего назвали Джеймс в честь Джойса,
второго брата зовут Скотт в честь Фицджеральда, а сестру назвали
Анной в честь трагической героини Льва Толстого. Сильвия также
поведала, что очень счастлива в браке со своим мужем Робертом,
отцом ее детей. По ее рассказам, воистину у них не жизнь, а сплошная
идиллия.
– Роберт тоже знает о тебе, разумеется. Он очень за меня
переживал, когда я после смерти матери получила письмо от ее
нотариуса. Это случилось всего лишь несколько недель тому назад.
Представляю, как он обрадуется, когда я позвоню ему и сообщу, что
все же отыскала тебя. Мой муж очень хороший человек, добрый и
сердечный. Тебе он обязательно понравится, – добавила Сильвия.
– А ведь мне в свое время предлагали место в Кембридже, –
внезапно призналась я.
– Правда? Вот здорово! Сегодня это можно считать очень
большим достижением. В мое время поступить в Кембридж было
намного проще, особенно для таких, как я, выходцев из самых низов. В
те годы английское правительство было очень сильно озабочено тем,
чтобы обеспечить равные права на получение высшего образования
для представителей самых разных классов и слоев общества. Так что
ты преуспела больше моего. Но почему отказалась?
– В этом случае мне пришлось бы расстаться с сестрой. А мы
были очень нужны друг другу.
– Это Сиси? Та сестра, с которой ты сейчас живешь в Лондоне?
– Да.
– Однако при желании ты и сегодня можешь вернуться в
Кембридж. Ты же знаешь, никогда не поздно изменить свою судьбу.
– Ты повторяешь слова Па Солта. Он всегда говорил так.
– По твоим рассказам мне очень нравится твой приемный отец.
Как жаль, что я уже не смогу с ним познакомиться.
– Да, он был замечательным отцом для всех нас, его шести
дочерей.
Я почувствовала, как Сильвия слегка вздрогнула при этих моих
словах, но тут же взяла себя в руки.
– Так пока ты еще не определилась с тем, чем заняться в будущем,
если решишь остаться здесь, в Англии?
– Пока еще нет. Думала, начну работать над книгой, но оказалось,
все не так просто, как мне казалось. У меня вообще возникли
сомнения, может ли из меня получиться писатель.
– Наверное, сейчас просто не самый подходящий момент в твоей
жизни, только и всего. А потом, со временем, желание писать появится
снова. Так часто бывает со многими, кто занимается писательским
трудом. Например, со мной.
– Если честно, то мне больше нравятся простые повседневные
хлопоты: убираться по дому, готовить, возиться в саду… – Я
повернулась к Сильвии лицом. – Знаешь, я не принадлежу к
амбициозным людям. Это плохо, по-твоему?
– Конечно, нет! С чего ты взяла? Конечно, я рада наблюдать за
тем, как эмансипированы сегодня женщины. Мы, поколение
восьмидесятых, стали, по сути, первым поколением по-настоящему
образованных женщин, вступивших в жизнь, уже имея за плечами
диплом о высшем образовании. Мы буквально ворвались на рынок
труда в те сферы, где раньше доминировали главным образом
представители сильного пола. Но я думаю, что тем самым мы дали
последующим поколениям молодых женщин право выбора. Иными
словами, вам самим решать, чего вы хотите от этой жизни.
– То есть для тебя звучит нормально, если я скажу, что на данный
момент я не мечтаю ни о какой карьере?
– Звучит великолепно, душа моя. – Сильвия сжала мою руку и
нежно поцеловала меня в макушку. – Вот она, та свобода выбора,
которую обеспечили вам представительницы моего поколения. Что
плохого, если женщина хочет сидеть дома и воспитывать своих детей?
Хотя по себе знаю, всегда хорошо, когда есть рядом кто-то, кто готов
помочь тебе и подставить плечо. Потому что дети – это всегда много
хлопот.
– Мне это еще пока не известно, – коротко усмехнулась я.
– Все узнаешь в свое время, дитя мое, все узнаешь.
– Прошу прощения за вторжение, – раздался голос Мыши,
возникшего на пороге кухни. – Только что мне позвонил Орландо.
Сообщил, что они все трое, он, Маргарет и Рори, уже на пути домой.
– Тогда мне пора уходить, – засуетилась Сильвия.
Она торопливо подскочила с пола, но я потянула ее за рукав.
– Мышь, вы не против, если Сильвия останется?
– Еще как не против, Стар, – улыбнулся он в ответ. – Отличная
идея, просто супер.
 люсинда райли