Начало поисков

/Человек  под  окном, гл. 5/.

После чего повернулась и пошла по неширокому проходу с той же уверенностью, с какой шагала по жизни,  чётко  работая ягодицами при каждом шаге. В народе этот способ передвижения женщин в пространстве называют «следуй за мной». Ничего и не оставалось, как последовать за ней. Всё, что удалось установить до начала беседы, используя дедуктивный метод,  – она левша, поскольку держала сотовый в кармане на левой ягодице, куда по современной молодёжной моде  удобнее было класть его левой рукой.  На туго обтянутом заду чётко, словно невидимые с близкого расстояния скрытые песком бескрайней степи стены древнего города на снимке с воздуха, очерчивался этот сотовый.  Но он не только не нарушал целостность образа, но даже усиливал оную.


То, что было обтянуто и выставлено на показ, словно в витрине недешёвой лавочки, наводило на мысли, как грешные, так и служебные. Первым делом протиснулась  нахально, без очереди, словно страдающий похмелюгой пропойца к прилавку гадюшника, мыслишка, что у бабоньки не всё в порядке с личной жизнью.

Будь я самодержавным  правителем, я бы назначил первым министром обувку. Вы удивлены?  Не  удивляётесь:  вас обманет жена,  близкий друг, власть, но не обманет обувка. Самые дорогие в городе босоножки на самых высоких каблуках говорят  вам  не о повышенных требованиях к мужчине,  а  об отсутствии подкаблучника в жизни  владелицы. Чем хуже у  женщины  с личной  жизнью, тем выше каблук и короче подол, но  дороже платье. .

Поговаривали,  однажды она собралась  было  замуж, но что-то  сорвалось. Точнее сорвался. Что только  естественно:  девушка  с такими  доходами  может  позволить  себе полюбить только такого  мужчину,  который  может  позволить  себе  жениться на ней. Если  доходы позволят.



Вторая мысль касалась оценки стоимости обтягивания зада для придания ему нужных потребительских свойств. Вывод был всё тот же – с наличностью у женщины перебоев нет.

В начальнической она, словно избушка на курьих ножках, поворотилась ко мне передом, слабо защищённым от нескромных взоров платьем с разрезами вверху и внизу,  глубокими,  как вера в Бога, лик которого стоял у неё на столе . Нижний опять же назывался в народе «я твоя». Но в целом создавалось  впечатление,  что она не  охотится  на мужчин  с запрещёнными орудиями лова.


Я получил возможность рассмотреть мою работодательницу поближе и получше. Обычное лицо ч углами  губ, опущенными,  словно у обиженной акулы.  Если издали все её прелести затянутые в дорогую современную одежду вызывали в мужчинах возглас «Ой, какая женщина!», то после поворота возглас был тоже «ой!». Но уже по другому поводу. Хорошо хоть живот не обнажён по  последнему писку:  когда у молодой женщины подпрыгивают при ходьбе прелести – это выглядит  увлекательно. Но если подпрыгивать начинает ещё и живот – всё впечатление  смазывается.


 Сделав мне приглашающее движение рукой садиться в стоящее перед столом кресло, обтянутое кожзаменителем, сама села в большое кресло из настоящей кожи. Когда впоследствии я ближе познакомился с её семейкой, мне подумалось, что это была кожа тех, кто имел неосторожность встать на пути её папаши Виктора Родригесовича  к успеху. Собственно, называя своего сына Виктором, т.е. Победителем, родители именно на успех в жизни и рассчитывали. Тем более, что в послевоенной России, победившей в самой страшной войне человечества,  такие имена выдавались десятками тысяч.


 Впрочем, грехи не обязательно наследовать. Достаточно  унаследовать  движимое и недвижимое  имущество и начать прожигать жизнь по  злачным местам. Но моей доверительнице оказалось недостаточно, чтобы были  модные тряпки на ней и вокруг, она унаследовала  ещё и дело папаши. Но без уголовщины.  У меня даже сложилось впечатление, что дщерь захлопнула дверь греха и заварила её, к чёртовой матери,  сваркой праведности. 

Коротко говоря, нужно было отыскать её папашу, пропавшего без вести 10 лет назад, оставив дочери процветающее предприятие. Все эти годы дочь ходила в полицию, «как на работу», но толку не было. Не помогла даже попытка назначить вознаграждение за любые сведенья о пропавшем. Желающие получить хрусты появились в изобилии, а ощутимых зацепок не появилось.


Не дождавшись помощи от государства – что не удивительно: весь розыск состоял из капитана, татарина Ахмеда Яблокова,  и двух подчинённых женщин, которые едва успевали принимать заявления, -- осиротевшая дочь обратилась ко мне. Ну, а я уже подробно расспросил её о последних днях батюшки. Дочь уверила меня, что батя не был взволнован, испуган, озабочен. У него не было долгов,  которые он не мог оплатить – это обстоятельство дочь, деловая женщина, подчеркнула особо. Он не был даже болен, поскольку от природы имел жеребячье здоровье. Просто ушёл утром на работу, а вечером не вернулся.


Я встречал случаи, когда самые благополучные  земнородные пропадали из семьи на неделю и даже на месяц: уходили из семьи, уходили в запой.. Но когда человек пропадает на десять лет --- это, за исключением очень особых случаев,  скорее всего,  означает, что его уже нет в живых. Но трупа тоже нет. 


В таких случаях принято выяснять, кому выгодно данное исчезновение. И, как обычно выясняется, больше всего это на руку ближайшим  родственникам. А родственники – это жена и дочь. Из них двоих алиби было только у  жены, которая к тому времени  уже три года как упокоилась на кладбище под роскошным надгробьем после очень тяжёлой болезни, которая обошлась супругу в очень значительную сумму. Он честно, насколько это возможно для такого человека, платил явным жуликам за всякие «Тибетские мази», собранные при восходе солнца, порошки из печени акулы,  настойки женьшеня на рисовой водке и прочие целебно-молодильные снадобья, помогающие вытянуть  не столько больного с Того Света, сколько  немалую оплату из кошельков отчаявшихся родственников.


Оставалась дочь. Но, хотя случаи убийства родителей собственными детьми, чтобы побыстрее прокутить наследство, стали обычным делом, дочь столь кровожадного впечатления не производила. Она  даже  не потащила  папаню в суд,  чтобы заставить  раскошелиться  за то, что родил  её,  не спросив согласия.  И,  как я ни закидывал удочку в беседах с ближними и дальними семейки, ответ был один:  отношения с отцом были приличные, хотя  и далёкие от  почитания.  Никто не смог припомнить, чтобы она жаловалась на своего батю или на нехватку выделяемых батей хрустов.


А ведь именно упрёки такого рода губят на корню  семьи, словно заморозки урожай
 Муж упрекает, жену за то, что она много тратит;  жена корит мужа, что он мало зарабатывает и показывает не знавшим стирки и мытья посуды пальчиком на соседа слева, который разодел жену, как шемаханскую царицу.


Любопытно, что,  засматриваясь на процветание соседки слева, жена напрочь забывает взглянуть на соседку справа, у которой нет и никогда не было никакого мужа, зато имеются в изобилии нищета и болезни.
 
Поэтому пришлось заняться людьми, знавшими пропавшего пропащего лучше, чем собственная дочь.