Тэффи 1872-1952 гг

Надежду Тэффи в дореволюционной России называли королевой юмора. Она родилась 24 апреля 1872 года в Санкт-Петербурге в семье адвоката Александра Владимировича Лохвицкого и его жены Варвары Александровны (урождённой Гойер), женщины начитанной и увлекавшейся литературой. Училась в Литейной женской гимназии, которую окончила в 1890 году. Свою любовь к художественному слову родители передали детям. У Тэффи было 4 сестры и брат — будущий генерал. Надежда являлась средним ребенком, начало ее пути было связано с написанием стихотворений по примеру старшей сестры Марии. Ее первым произведением стало «Мне снился сон, безумный и прекрасный», но со временем писательница забросила поэзию и сделала свой выбор в пользу прозы. А старшая сестра Мария (Мирра Лохвицкая) стала известной поэтессой. 

По окончании гимназии, девушка вышла замуж за следователя, жили они в имении супруга под Могилёвым. Муж был значительно ее старше и на 10 лет Надежда вынуждена была забыть о творчестве. На первый план вышло материнство, она родила троих детей: 2 дочек и сына. После яркой жизни в двух столицах Надежда сильно тосковала и даже впала в депрессию. Муж же обвинял Тэффи в отсутствии ласки и заботы по отношению к собственным детям, что ей было проще обнять плюшевого медведя, чем своего ребенка. Итогом семейных разногласий стал развод. Дети остались с отцом, а Тэффи вернулась в Петербург с тем самым медвежонком.

Это было нелегко, но видимо у талантливых людей так на роду написано: им  обязательно нужно реализовывать свой потенциал, иначе быть несчастью. Так и Надежда нашла в себе силы оставить все и вся, последовала зову сердца и стала признанной королевой сатиры. С детьми Надежда не общалась, однако думала о них и часто посвящали им свои рассказы. А со старшей дочерью они со временем сблизились  и поддерживали самые теплые отношения. Дочь сохранила архив своей знаменитой матери.

Вернувшись в Петербург, Надежда с головой погрузилась в литературное творчество. Вначале для писательства надо было придумать литературный псевдоним, по возможности звучный и запоминающийся. Перебирая имена, ей пришел на ум глуповатый слуга Степан, которого все домочадцы называли Стеффи. Надежда немного изменила кличку, превратив ее в Тэффи. Свой выбор она объясняла так: «Дураки всех счастливее». И взяв себе этот псевдоним, она надеялась на писательскую удачу: «Отбросив из деликатности первую букву (чтобы дурак не зазнался), я решила подписать пьеску свою „Тэффи“ и, будь что будет, послала ее прямо в дирекцию Суворинского театра». Действительно, удача повернулась к ней лицом, и уже через пару месяцев она получила ответ, что ее пьеса  «Женский вопрос» будет поставлена в Москве в Малом театре.

Печаталась она в журнале "Сатирикон" у Аркадия Аверченко. Там же печатались Куприн, Грин, Маяковский и многие др. Настоящая слава пришла к ней в 1910 году после опубликования первого тома «Юмористических рассказов». Ее рассказы читали, ими восхищались, потому что она просто, образно и очень смешно говорила о близком и понятном каждому - о любви, о службе, об искусстве, о деньгах, о религии и многом другом. Поклонниками творчества молодой писательницы были такие разные люди, как Николай II и Ленин, Иван Бунин и Фёдор Сологуб. Второй том «Юмористических рассказов» Тэффи закрепил успех. Двухтомник был переиздан десять раз!

Теперь всем стало ясно, что у русской юмористики есть не только король, Аркадий Аверченко, но и королева, Надежда Тэффи. Последующие сорок лет ее творческой деятельности доказали правоту этого утверждения. Тэффи  подготовила к печати более тридцати сборников. Переизданий, в том числе пиратских, никто даже и не считал.

Ее веселые сатирические рассказы пользовались огромной популярностью, а ее имя было у всех на слуху. Дошло до того, что ее портреты гордо красовались на обертках конфет и даже духах с подписью Тэффи. Как-то ей прислали огромную коробку сладостей, после чего писательница заявила, что ее уже тошнит от славы.

Ее творчеством восхищался сам Николай II и когда происходила подготовка
к 300-летию дома Романовых и происходи отбор подходящих писателей, то император сказал, что ему будет вполне достаточно произведений одной только неподражаемой Надежды Тэффи и никого более.

В жизни была она человеком добрым и приятным. Вот как вспоминала о ней Ирина Одоевцева: «Тэффи, что так редко встречается среди юмористов, была и в жизни полна юмора и веселья. «Дать человеку возможность посмеяться, - объясняла она, - не менее важно, чем подать нищему милостыню. Или кусок хлеба. Посмеёшься – и голод так не мучает…» Без смеха ни одна наша встреча с ней не обходилась, даже в самые темные дни. Завидя её издали, я уже начинала улыбаться – с ней всегда и всюду было приятно и весело».

После большевистского переворота многие газеты закрылись. В 1918 году Тэффи переехала вместе с Аверченко в Киев. Там предполагались их публичные чтения, после которых Надежда должна была вернуться домой. Но ее все больше возмущало и ужасало царившее вокруг насилие. Она вспоминала: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата, медленно ползущая струйка поперек тротуара перерезывает дорогу жизни навсегда. Перешагнуть через неё нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать». Тогда она вынуждена была эмигрировать в Турцию, а оттуда переправилась во Францию.

В Париже она продолжала писать и ее произведения охотно печатали. Ее лирические, забавные рассказы, как правило, из дореволюционной или же эмигрантской жизни помогали русским людям пережить все тяжести их нового положения в изгнании. Однако писала она не только рассказы. Так она создала литературные портреты Ленина, Распутина, Бунина, Куприна, А.Толстого, Гиппиус, Мережковского, Бальмонта и других известных людей. В этих воспоминаниях все персонажи получились живыми людьми с присущими им достоинствами и недостатками. Сама Тэффи из написанного в эмиграции больше всего ценила свой сборник рассказов «Ведьма» 1936 года. Это были рассказы мистического характера, их герои словно вышли из языческого прошлого Руси.

Надежда Лохвицкая была большой кокеткой и модницей. Получая новое гражданство, убавила себе пятнадцать лет. На все удивлённые вопросы отмахивалась: всё равно, мол, я чувствую себя всегда тринадцатилетней. В любых обстоятельствах находила возможность накраситься и принарядиться. В неё постоянно были влюблены. Она постоянно была влюблена. И только с одним мужчиной, с которым у них, как казалось, просто обязан был закрутиться роман, была вместо того только нежная, крепкая, трогательная дружба — если о настоящей дружбе позволительно говорить «только». Речь идёт о писателе Иване Бунине. Они друг друга обожали.

Примерно в 1924-26 годах у писательницы начался второй брак с Павлом Андреевичем Тикстоном, с которым они прожили вместе до самой его кончины. Они с Тикстоном решили, что не стоит возиться с оформлением всяких юридических бумаг… «Просто так» они подарили друг другу несколько счастливых лет. А затем Тикстон заболел,  писательница нежно за ним ухаживала и продолжала писать свои весёлые рассказы. Публика любила смеющуюся Тэффи. За её смех они платили деньги. Тэффи это прекрасно понимала и не меняла своей тональности.

Галина Шаховская в своих мемуарах вспоминает: «Тэффи, в сущности, была единственной „дамой” литературного Парижа — не литературной дамой, а очаровательной, хорошо воспитанной и „столичной” дамой. Может быть, несколько суховатая и чрезвычайно умная, Тэффи, мне кажется, не интересовалась политикой или мировыми вопросами. Интересовали её человеческие типы, дети и животные, но трагическую участь всего живущего она не только понимала, но и чувствовала её на своём собственном, прежде всего, опыте... Очень любила Н.А. балы и выходы, следила за своей внешностью, одевалась, как могла, элегантно, я никогда не видела её непричёсанной и неподтянутой…»

О начале Второй мировой войны она узнала будучи в Париже. Коллаборационисты предложили сотрудничать, на что Тэффи ответила отказом, в печати она больше не появлялась. Париж стал слишком дорогим для Тэффи, ведь источник дохода исчез и она переехала в Биарриц — небольшой город на юго-западе Франции. После смены места жительства связь с писательницей пропала, в связи с этим достаточно быстро пошел слух о ее кончине. В 1943 г. был даже опубликован некролог в одном известном журнале Нью-Йорка, где ее назвали одной из мудрейших дам тех времен. Информация донеслась и до самой Надежды, в монологе своей дочери она иронизировала: «Очень любопытно почитать некролог. Может быть такой, что и умирать не стоит». Затем по привычке отшутилась: «Я сейчас вернулась с кладбища, где была не в качестве покойницы, а навещала Павла Андреевича Тикстона».

А вот что вспоминала Ирина Одоевцева: «…И тогда, и после войны Тэффи была очень бедна. Последние годы долго и тяжело болела, но даже перед смертью не теряла своего удивительного дара — чувства юмора. Обращалась к своим знакомым за денежной помощью так: прощу в последний раз. Обещаю, что долго не задержусь на этой земле. А вы уж, пожалуйста, дайте мне сейчас те деньги, которые всё равно потратите на цветы, когда придёте ко мне на похороны».

Жизнь после войны, казалось, налаживалась. Но Тэффи угасала. Она страдала стенокардией и невралгическими болями, часто не могла уснуть без укола морфия. Незадолго до смерти она шутила: «Нет выше той любви, как если кто морфий свой отдаст брату своему. Вот! Н. Т.». В 1952 году она в последний раз справила свои именины - свое 80-летие, и умерла. Её лучший друг, Бунин, умер через год.