Наследственность

/Человек под окном, гл.6/.


Что ж, не нашли по горячим следам – будем искать по холодным. Как  быстро  летит время!  Казалось бы,  не такой  уж  и большой  срок  десять лет, а ты раскапываешь «дела  давно минувших дней,  преданья  старины глубокой». Некоторые уже  спрашивали меня: «Виктор  Родригесович? А кто это?»
Папаня девке достался ещё тот. Я шёл по его следу, беседуя со многими людьми. Это были его одноклассники, однокашники по учёбе в вузе,  смежники,  совладельцы,  помощники, просто хорошие знакомые. Не было только друзей.  Недруги были, а друзей не было.  И совести не было – очень  уж трудно с ней по жизни пройти. Но и записывать в законченные Антихристы человека тоже было оснований.

Ирландские  предания, описывающие появление Антихриста,  указывают, что  Антихрист – сын своей сестры-монахини, зачавшей его от отца, епископа, который возлег с ней в Страстную Пятницу. А мой подследственный  стал производным обычного соития.
Появился на свет мой подопечный уже довольно давно. Его матерью была Тося Щербакова, скромная на вид девушка из глухой деревни, нескромно   решившая во что бы то ни стало «выбиться в люди» и закрепиться в столице.

 А сделать это не так-то просто. Особенно если у тебя нет ни способностей к наукам, ни достижений в современном пятиборье или в шахматах, и даже пресловутое трудолюбие вытеснено желанием «красиво жить», не подразумевающим тяги к труду. Тут остаётся только изворотливость, терпение  и желание подстеречь  Миг Удачи.

Дальняя родственница устроила её в учебно-лечебное учреждение на незатейливую должность девушки на побегушках. «Не беда!» -- сказала себе юная, но расчётливая дева. Поскольку многие начинают с должности на побегушках, а заканчивают тем, что посылают в забег полки народа.

Дева была существом  зело общительным. Она быстро познакомилась с обучающимися сверстницами, в том числе с теми, которые обучались не первый год, и узнала много любопытного про половые предпочтения руководителей и преподавателей заведения.

Поскольку вуз был всё-таки врачебным, в него принимали только после «самого тщательного врачебного осмотра».  И, хотя не в космонавты набирали, осмотр был настолько тщательным, что, услышав от старших подробности его проведения, некоторые нестойкие отроковицы сразу забирали свои бумажные носители похвал  и «корочки» и шли поступать туда, где набирают менее здоровых людей.

  Младшие девы,  не постигшие ещё своего природного  предназначения порабощать мужчин и помыкать ими в отместку за вековое угнетение женщин, относились к раздеванию в присутствии толпы исключительно мужчин  исключительно с недовольством и возмущением, долго потом рассказывая подругам что-нибудь вроде:  «А он  стоит и смотрит, как ты раздеваешься». В те далёкие времена о всяких стриптизах и прочих безобразиях дорогие россияне и не слыхали,  хотя  пользовались на всю катушку. 

Легенды ходили о волосатых,  как у обезьяны, ручищах женского  врача   «с огромным опытом», который при осмотре надевает перчатки прямо на огромные,  под  стать опыту, кольца  в полвершка в поперечнике  и так осматривает, прощупывает и запускает внутрь. Хотя в обычной обстановке женщины обычно  склонны рассматривать избыточное  оволосение мужчины как преимущество. Причём  чем  ближе к обезьяне, тем лучше.
А также  о подходах молодых врачей   к здоровью в духе: «Вам необходима постоянная половая жизнь, чтобы избавиться от прыщей». Или вспоминают настойчивый совет  поскорее родить и  вопросы  о количестве  пропущенных мужиков и о  постельных предпочтениях.
Старшие учащиеся были настроены  стервозней. Они говорили начинающим: «А к врачам за приятными ощущениями, что ли,  ходят???»

Потому что давно уже на собственном опыте выяснили, какому из врачей какая разновидность девичьих прелестей больше нравится и вовсю использовали эти знания, чтобы меньше корпеть над  учебниками,  – ходили под каким-нибудь пустяковым предлогом на приём не столько лечиться, сколько  сдавать зачёты, Для этого нужно было просто подловить препа в укромном местечке и   проворковать робким голоском: «Гиппократ Василич, меня беспокоит…», -- и т.п. А поскольку Гиппократ Василич сам  постоянно напоминал, чтобы учащиеся заботились о своём здоровье, он не мог отказать привлекательной деве в сущем пустяке, ведь болезнь проще предотвратить, чем лечить.

 Освоившись с основами наук – в данном случае это было душеведенье в сочетании с половым просвещением – шустрые отроковицы  даже купили вскладчину несколько образцов нижнего белья в соответствии со вкусами каждого падкого на такого рода зрелища  преподавателя,

Наша отроковица не страдала излишней скромностью – она страдала от нехватки средств существования. Поэтому на следующий год подала прошение о зачислении в оный вуз. Но не потому, что горела желанием учиться. Тут у неё были тройки. Да и то  только потому, что   приказ «двоек не ставить» работал на всю катушку.
Она горела желанием --  истекала соком желания, говоря словами Средневековья,  -- подцепить мужа, Любого. Только чтобы был не очень пьющий и с московской пропиской. А для этого следовало пройти осмотр  и выяснить, кто на неё клюнет. Умные девы становятся профессоршами, потратив здоровье и годы на изучение гор учебников и справочников и приобретя взамен очки и отдышку, а проворные – выскочив замуж за профессора, который весьма удачно для неё только что развёлся и ещё не успел привыкнуть к одинокой жизни.

Что дева и совершила, миновав учебники и очки,  но воспрославив своё честное имя в потоках сплетен. Потому что юные девы восхищаются загорелыми молодыми красавцами крепкого телосложения, с накаченными мышцами и квадратиками вместо пуза. Хотя замуж выходят за   пузатых,  мелких, худосочных и кривоногих.

Добычей стал завотделением с учёной степенью, столп общества с лысиной в предпоследней стадии, животиком и отдышкой, достигший степеней известных и возраста, когда недомогание – это не погода, а старость. Точнее, возраст, когда седина в бороду, а бес в ребро. Тот самый бес, который не перебесился в молодости.
Причудлив Закон Естества во Вселенной:
Достался и ей старикашка растленный.
Одев на себя одежду страдания,  закупленную в самой дорогой лавочке, и личину поруганной святыни, дева во всех подробностях рассказывала всем желающим, а  иногда и не желающим обрести новую сплетню, что вытворял с ней новообретённый супруг, получив в пользование нежное девичье тело, предназначенное не столько согреть заведующего в холодные зимние ночи, сколько   удовлетворить его извращённое  сластолюбие. И дева  стойко  претерпела все, что может доставить удовольствие преступному уму и извращенным наклонностям. Зато,  когда начался очередной Большой сплав – учащихся,  закончивших обучение,  сплавляли  по Реке Невезения в Море Нищеты, в основном «дубов»,  набранные по целевой  разнарядке, – ей  не пришлось  занимать место на плоту, ведомом по волнам  жизни нетрезвыми плотогонами, которые сами  водимы Богом Единым. 


Второй брак получился менее безупречным с точки зрения  нравственности и Уголовного кодекса, но зато более  удачным. На этот раз супругом оказался, правда, не юный принц на белом коне и не шейх на белом «мерседесе», а  молодой паренёк по имени Родригес Lopez из Никарагуа, приехавший в данный вуз на учёбу  по приглашению правительства СССР.

Самоназначенный витязь  освободил несчастную от гнёта кащееподобного старика. Причём сделал это с помощью последних достижений врачебной науки: предложил возлюбленной добавить в стакан водки с конским возбудителем, который старикан  применял для увеличения своих возможностей, чуть-чуть улучшителя сердечной деятельности. Всего несколько капель,  но этого оказалось достаточным, чтобы счастливый обладатель молодой жены умер от сердечного приступа прямо на ней, чтобы вечно пребывать  в горних дворех Бога нашего.

Это печальное происшествие не вызвало ни малейшего подозрения. Только участковый сказал со смехом приехавшему врачу:
-- Хотел бы и я вот так же умереть!
- Что вы хотите, если у мужа и жены сорок лет разницы в возрасте? -  подтвердил врач.
Чернокурый принц  не увёз свою избранницу в солнечную бананорастящую страну Никарагуа, потому что дева не хотела менять пристойное существование в небогатой  России на нищету Южной Америки. Тем более, что после смерти престарелого мужа  ей в награду достались счёт в несколько тысяч на сберкнижке – весьма ощутимая по тем временам заначка, -- улучшенная жилплощадь в небольшом кирпичном доме, скрывшемся в уютном уголке Москвы, где проживали в основном отставные генералы и работники  правительства, дача в ближнем Подмосковье и «Волга», чтобы добираться до этой дачи. По тем временам – весомый признак Преуспевания. Это и называется убить одним выстрелом десять зайцев. Начиная с того, который сидит в душе и предостерегает от совершения уголовно наказуемых деяний.

Поэтому она удовлетворилась получением от принца содержания на ребёнка, которого к этому времени родила. И опять не прогадала. Уехавший на Родину никарагуанец, имеющий корочки советского вуза, оказался хорошим врачом и быстро открыл своё заведение в столице страны. Он никогда не отказывался платить  содержание своему ребёнку, а поскольку дела устойчиво шли в гору, выплаты всё возрастали. Молодая счастливая мать  могла позволить себе не работать и даже вести рассеянно-светский образ жизни. Хотя, конечно, где-то числилась «мёртвой душой», за которую зарплату получает начальник. По тем давно прошедшим временам нигде не числиться было равнозначно тунеядству, которое страна трудящихся, естественно, преследовала беспощадно.
 
Сын, унаследовавший помимо родового имени, которое показалось ему более подходящим, чем испанское,  все наиболее необходимые для успеха в жизни качества мамаши,  вырос на редкость приспособленным. Он сызмальства усёк, что согласно Дарвину, выживает не самый сильный, самый умный или самый красивый, а самый приспособленный из приспособленцев.  И ещё в раннем отрочестве  твёрдо встал на путь греха. Он не сушил мозги изучением точных, естественных или общественных наук,  предпочитая сушить их учителям и преподавателям. Потому что давно усвоил  мысль Аристотеля,  о существовании которого  не догадывался: «Все подобного рода науки – рабские, господская же наука – как пользоваться рабом, и быть господином вовсе не значит уметь приобретать рабов, но уметь пользоваться ими». 


 В СССР он знал, что если с каждого из 280 млн. жителей получить по рублю – остаток жизни можно было бы не работать. Но не давали. Теперь те, кто не давал, сами на стороне уголовников.
Поэтому,  когда поменялся общественный строй, он не оказался неподготовленным. Кровопийствовать.  "Негодяй, властитель дум современности"--  назвал бы его Салтыков-Щедрин. Такому замучаешься напоминать о взносах в кассу взаимопомощи или в общак.




Вот так и появляются  «Червонные валеты» наших дней. Сын жил по пословице или сам в «Крестах», или голова в кустах, поскольку  «идея грабежа была уже вполне им усвоена». «Даст ведь царица Деньга и с приданым жену, и доверье, / Даст и друзей, красоту, родовитость», -- завещал Гораций.  Наш пропащий пришёл к такому же выводу, не читая Горация.
Страна провалилась в начало ХVII, когда один англичанин описывал первые признаки побеждающего капитализма:  «Не достоинство, не добродетель, … не мудрость, ученость, честность, не любые другие качества вызывают к нам уважение, а деньги, знатность, должность, титул, власть; честность почитается глупостью, мошенничество, неразборчивость в средствах — благоразумием; …   вокруг царит такая изворотливость, ложь, угодничество, заговоры и контрзаговоры, приспособленчество, лесть, надувательство, притворство, «что человек поневоле вынужден погрешать против Господа, дабы приспособиться к мирской жизни», …, «либо в противном случае жить в унижении, позоре и нищете».

Что можно поделать, если таков этот мир: «усердный труженик умирает от голода, а трутень — процветает, став прихлебателем у прихлебателя». Иногда кажется, что Бог создал людей такими развращёнными, чтобы смотреть бесконечный сериал о том, что вытворяют Его творения.