Мечты и жизнь

               
               
                «Любящая мать, старающаяся устроить               
                счастье   своих детей, часто связывает их по             
                рукам и ногам узостью своих взглядов,               
                близорукостью расчётов и непрошенной               
                нежностью своих забот».
               
                Д. И. Писарев               

               

Пролог

- Нет, нет и нет! Ты не будешь встречаться со Славиком. Я запрещаю тебе!
 Зычный голос женщины лет сорока с небольшим, в халате и тапочках на босу ногу, перешёл на крик.
– Ты хочешь прожить свою жизнь, как я, копаясь в навозе, слушая пьяные бредни гулящего мужа и считая копейки до зарплаты?
 Она в сердцах кинула кухонное полотенце на стол и сердито посмотрела на дочь, которая, всхлипывая сидела у стола, закрыв лицо руками.  На вид девушке было не более семнадцати-восемнадцати лет. Хрупкого телосложения, среднего роста, со светлыми кудряшками, острыми коленками и длиной шеей, она напоминала испуганного оленёнка. Мать чуть выше среднего роста, в теле, но не толстая, с лицом уже тронутом морщинами, с сединой в волосах, но яркими голубыми глазами, тоже всхлипнула и села на стул рядом.
- Я же тебе добра хочу. Я твоя мать и люблю тебя. – Она потрепала дочь по голове. – Слышь, Наташ? Ну что ты нашла в этом Славике? Ну видный, не спорю. Девки вокруг так и вьются. А он каждой улыбается, похохатывает, обнимает.  Ни одной юбки не пропускает. Сама видела, как и с Иркой, подружкой твоей любезничал.  Это вы еще просто дружите, встречаетесь. А что дальше будет? Тебе учиться надо, в институт поступать, а не женихаться. Ты же с детства врачом хотела стать. А он учиться не хочет.
- Хочет, - Наташа подняла заплаканное лицо. – Он в техникум собирается поступать в индустриальный.
- Хотеть-то он может и хочет, только вряд ли поступит. Учился-то через пень-колоду. Останется здесь в селе, и ты с ним? Зря я тебя получается и в больницу с собой с малолетства брала и аттестат ты с одними пятерками получила? – Женщина вытерла слёзы кончиком фартука и тяжело вздохнула. – Я вон медицинской сестрой всю жизнь работаю, и то стремилась чего-то достичь, хирургической сестрой стала. Меня уважают в больнице, вон из края врачи приезжают и только меня просят в операционную. Я ведь тоже мечтала учиться на врача после медучилища, но встретила твоего отца, вышла замуж, ты родилась, потом Вовка и вся моя учёба закончилась. – Она улыбнулась и подпёрла щеку рукой, - отец-то твой раньше тоже видный парень был. Как гармошку возьмёт, так вся деревня сбегается слушать. Девки глаз не сводят, пытаются выделиться, чтобы понравиться. Как же завклубом. А он только на меня смотрит, только для меня играет и поёт. Вот голову-то и потеряла. И что теперь? – Она обвела кухню тоскливым взглядом. – Домик в три крошечные комнаты, кухня, печку топлю, золу гребу, воду ношу, огород вон какой, хозяйство, работа, вы. Кручусь, как белка в колесе с утра до ночи, а папочка твой песни теперь другим поёт, водку пьет, а после пьяные слёзы льёт о своей загубленной жизни и руки распускает. Говорила ему идти учиться дальше, он же поёт так, что заслушаешься, не стал. Говорила иди в музыкальную школу преподавать – не захотел.  Сама хотела учиться, не пустил. Уйти бы, да некуда, сама знаешь. Родители умерли, их дом брату достался, ты на ноги ещё не встала и Вовку доучивать надо, ему только тринадцать. Отца тоже не выгонишь, сопьется или совсем истреплется. Да и дом это его.  Как не ко времени у тебя эта любовь нарисовалась. В город тебе надо ехать дочка, поступать, учиться. Станешь врачом, может встретить хорошего человека, замуж выйдешь, останешься работать в городе, и жизнь другая будет. Если же любовь у вас настоящая, то ни разлука, ни время с ней ничего не сделают. Получи образование, а потом уже можно будет и о свадьбе думать. Если захочешь вернуться в село, то врачам тут и жильё дают в многоквартирных домах с отоплением, водой и доплаты сельские.  Славик твой, если любит тебя по-настоящему, тоже будет стараться тебе соответствовать, учиться пойдёт, пусть и в ПТУ. А коли всё разладится, то значит и не любовь это была. Первая любовь она всегда сильная, но не вечная, к сожалению. Поверь мне дочка. Все учителя тебя вон как хвалили на выпускном, надеются на тебя, что дальше учиться пойдёшь. Думай дочка, думай. – Она встала, отряхнула подол и вышла на улицу.
Наташа в окно видела, как она взяла тяпку, лейку и пошла на огород. Июль стоял знойный, жаркий, без дождей. Земля горела, и они поливали грядки утром и вечером, после захода солнца. Дверь со стуком распахнулась и на пороге появился шатающийся отец.
- Наташка, чего сидишь? Там твой кавалер у ограды топчется. Гляди в подоле принесёшь, на порог не пущу. – Он запел, - «Не надо печалиться, вся жизнь впереди, вся жизнь впереди, разденься и жди…», -  захохотал, с шумом упал на кровать и захрапел.
В дверь заглянул брат, шмыгнул носом. – Уснул? Славку твоего минут двадцать донимал. Жизни учил. Иди, ждёт тебя, меня за тобой послал.







































Глава 1

Наташа лежала на кровати, смотрела в окно на ярко сияющую Луну на безоблачном, звездном небе и размышляла, вспоминала, анализировала последний школьный год. Как так получилось, что она «по уши» влюбилась в Славку?  Он ей никогда не нравился. Высокомерный красавчик, хулиган, троечник. Она ругала подружку Ирку, за то, что та готова была на всё, лишь бы он обратил на неё внимание. В восьмом он дружил с Галей из параллельного класса, но частенько его видели и с другими девушками на танцах. В девятом с Леной, потом с Катей. А ей, Наталье, весь девятый и начло десятого класса нравился Вовка Митин. Они вместе ходили в школу и из школы, в кино, гуляли вечерами, обсуждали книги, фильмы. Их считали парой. За ней ещё «бегал» Сашка Переверзев, дарил всякие безделушки, просил «подтянуть» его по физике, и она занималась с ним. Был ещё Вовка Петров, который ходил под окнами, насвистывал и кидал записки в ограду. В записках звал на свидание и писал о своей любви. Но тридцать первого декабря, когда встречали Новый 1985 год и катались на площади с ледяной горки на доске, она упала, а Славка её поднял, отряхнул пальто, заглянул в глаза и спросил, - Не ушиблась?
Именно тогда, она будто впервые увидела его. Выше её на голову, светлые, пшеничные волосы, падают на лоб, румяное от мороза лицо, яркие синие глаза, крепкие руки, белозубая улыбка. Сердце ухнуло куда-то вниз, лицо обожгло огнём, и она поняла, что пропала. Он тогда предложил проводить её до дому. Они начали встречаться. С каждым днем Наташа влюблялась в него всё сильнее и сильнее. Он стал для неё центром вселенной. Теперь уже она не слушала ни доводов матери, ни подруг, ни Вовку Митина, который пытался образумить её. С Вовкой она разругалась вконец. Ирка с Катей объединились и исподтишка делали ей всякие пакости, наговаривали на неё, пытались задеть, уколоть. Ей было всё равно. Она практически забросила учебу, домашние дела, за что получала от матери нагоняй то и дело, и всё время проводила со Славой. Только благодаря хорошему отношению к ней учителей и прекрасной памяти, смогла получить достойный аттестат. Выпускной вечер превратился в вечер для двоих. Они ушли на берег реки и там встретили рассвет. Слава уговаривал её к близости, говорил, что они теперь взрослые, самостоятельные, но она не решилась. Мама (Светлана Васильевна), воспитывала её в строгости, рассказывала к чему могут привести близкие отношения с парнем, стращала, приводила примеры, указывая на соседку Свету, которая родила в семнадцать и теперь воспитывала ребенка одна, так как парень отказался и от неё, и от ребёнка. А его родители сказали, что, если она «легла» с их сыном она могла «лечь» и с другим, поэтому откуда они знают, что это их внук? На Свету все показывали пальцами, шушукались, обзывали проституткой, оскорбляли. Наташа решила, что вступит в близкие отношения только с мужем о чём и сообщила в один из дней, когда Слава был более настойчив в своих желаниях. Весь июль они встречались ежедневно, гуляли, купались на речке, катались на велосипедах и целовались-целовались до головокружения. Мать ругалась, заставляла готовиться к экзаменам в институт, уговаривала, но Наташа была как в тумане. Для неё весь мир сузился до любимого. Она как будто ослепла и оглохла. Всё вокруг перестало существовать. Какая учеба? Как она сможет уехать от Славы? Она будет жить и учиться в одном городе, а он в другом? Его техникум находится от её института в 250 километрах. Да она просто умрёт без него.
А сегодня вечером у них состоялся серьёзный разговор. Наташа встала с кровати, подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался теплый летний ветер, запахло «Табаком душистым», который рос у окна. Наташа очень любила этот запах. Белые цветы распускались и отдавали свой аромат лишь ночью. Она села на подоконник, прижала колени к подбородку и всхлипнула. Впервые за полгода они поругались. Вернее разошлись. Разошлись видимо навсегда. Перед глазами встала картина – они стоят друг напротив друга, Слава на её предложение пожениться, кричит.
- Ты в своём уме? Какая свадьба? Мне только восемнадцать исполнилось, а тебе осенью будет. Мне в армию идти, даже если я поступлю. Это же не институт, там отсрочки нет.
Наташа пытается его уговорить, убедить. -  Ну и что? А я тебя ждать буду. Если хочешь, не поеду учиться, тут останусь.
Слава делает большие глаза, хмыкает. - И что, будешь у моих родителей на шее два года сидеть? Оно им надо?
Наташа обнимает его за шею и заглядывает в глаза. - Слава ты о чем? Я могу дома жить до твоего возвращения.
- Ага, дома. – Слава громко хохочет. - Я тебя уже «распечатанную» оставлю, чтобы ты потом к мужикам бегала, пока я служу? Откуда я буду знать, что ты мне «рога» не наставляешь?
- Слава, ты почему так со мной разговариваешь? – Наташа плачет. - Что с тобой? Какие рога? Я же тебя люблю.
- Сейчас любишь. – Слава разводит руками. - А до меня Вовку любила, и Сашке глазки строила. Кому ещё? Ты же у нас всеобщая любимица. У тебя со всеми хорошие отношения. Только и слышишь – Наташенька, Туся, Натуся. Всем улыбаешься, кудряшками своими трясёшь.
Наташа начинает целовать его в лицо, губы. - Слава, ты о чём?! Ты ревнуешь что ли? Дурачок. Не ревнуй, я только тебя люблю. А улыбаюсь, так это просто характер такой. Мне нравится с людьми общаться, разговаривать.
-  Вот именно, тебе все нравятся. – Слава отбрасывает её руки, отодвигает её от себя и вытирает губы. - Знаешь, давай закончим этот разговор. У нас ещё вся жизнь впереди, а ты предлагаешь сразу «оковы» нацепить и в пеленках-распашонках закопаться? Короче, я на следующей неделе уезжаю на экзамены, а ты как хочешь. Я, думаю нам пора закончить наши отношения. «Финит а ля комедия», как говорится. «Прощай и ничего не обещай»…
Наташа охнула. - То есть ты мне предлагал стать твоей, а жениться не думал?
Слава снова громко рассмеялся. - А что тут такого? Мы с Галькой с девятого класса «спали», я же на ней не женился. Да и после Гальки не одна была. Ты со своей девственностью носишься как ненормальная. Кому она нужна? Пережиток прошлого. Жить надо в своё удовольствие и брать от жизни всё, потому что она одна, жизнь-то. Ёшкин кот, столько времени на тебя угрохал, думал всё-таки уломаю. Я счёт таким дурочкам, как ты веду. Облом получился. Бывает. Замуж она захотела! Дура!
Это последнее слово звучало в её голове не переставая. Наташа спрыгнула на землю, босиком дошла до скамьи под яблоней и села, обхватив плечи руками. Она до сих пор не могла поверить, что все эти слова говорил ей её Слава. Её любимый Слава. Ведь она была уверена, что он тоже любит, и не может жить без неё. Видимо права была классная руководительница, которая называла её «тургеневской барышней». Она не раз говорила Наташе, что та живёт в каком-то своём, придуманном, возвышенном мире и предостерегала её, что жизнь на самом деле другая и люди другие, не такие, какими она их представляет, не книжные, не из фильмов, не все будут раскрывать ей объятия и улыбаться. Наташа подумала, что и мама постоянно
предупреждала её о Славе, когда они только начали встречаться. Но она пропускала слова матери мимо ушей, не верила ей. Думала, у матери жизнь не сложилась, но у неё Наташи, такого не может случиться. У неё всё будет хорошо, ведь у них такая любовь. А у Иры с Галей и Катей обида пройдет со временем. Они же не могут не видеть, что Слава не любит их, а любит только её Наташу? А оказывается, никакой любви с его стороны и не было. Ему просто нужен был новый «трофей». Она слышала, что есть парни, которые ведут счет скольких девушек им удалось уложить в постель. Девчонки шептались про Генку физрука-красавчика, у которого на счету было уже пятеро брошенных девушек. Значит Славик такой-же? Может он просто пошутил? Может завтра с утра он прибежит к ней и скажет, что это был розыгрыш? А может он сейчас не спит, а стоит у её дома и ждёт утра, чтобы поговорить с ней?
Наташа побежала к калитке, обогнув дом, выскочила на дорогу, но дорога была пустынна, окна домов были темны, и даже собаки не нарушали звенящую тишину. Она вернулась в сад и снова села на скамью. Ко времени, когда заалела зорька и небо стало светлеть, она приняла решение, что завтра садится за учебники, восстанавливает всё позабывшееся в памяти, а на следующей неделе едет сдавать экзамены в медицинский институт, как и планировала ранее. Славу она попытается вычеркнуть из своей жизни.
Она вернулась к окну, влезла в комнату, как могла вытерла ноги полотенцем и легла в кровать. Но уснуть не получалось. Сердце щемило, болело, голова горела как в огне, руки и ноги были ледяными, в горле пересохло, язык казался большим и шершавым, а глаза засыпанными песком. Она долго ворочалась с боку на бок, пока не провалилась в тяжёлое забытьё.
Утром её разбудил брат.
- Соня, ты долго ещё дрыхнуть собираешься? Уже двенадцать часов. Мать велела картошку окучить и грядки прополоть. Мне, что это всё одному делать? Вставай давай. Я пошёл. Свою часть сделаю и всё. Мы с пацанами договорись на речку пойти. До вечера купаемся, а потом рыбалить будем. Адью! – Он закрыл за собой дверь.
Наташа села, потянулась, потёрла глаза, поглядела на свои грязные ноги и вдруг всё вспомнила. Получается, это был не сон, они действительно расстались со Славиком? Время полдень, он не пришёл, иначе бы брат сказал. Слёзы сами покатились из глаз, сердце сжалось. Она встряхнула головой, кудряшки запрыгали. С ненавистью взглянув на себя в зеркало, она взяла ножницы и с остервенением начала срезать эти кудри. Когда все пряди были срезаны, она накрыла голову платком, подмела пол, выпила стакан молока, съела плюшку и пошла в огород.
Было душно, парило. Наташа взяла тяпку и с таким же боевым настроем вырубила с грядок все сорняки, порой вместе с ботвой редиса или моркови. Вперёд брата окучила свой участок картошки, бросила тяпку и пошла топить баню.
- Наташка, ты чего? – Брат с тревогой смотрел на сестру, не понимая её поведения. – Ты с «катушек слетела» что ли? Со Славкой поругались? Или мать «достала» с учёбой? Ты как электровеник по огороду прошлась. Вон сколько кустов картошки срубила. Мать увидит, попадёт тебе.
- И пусть! – Наталья сердито посмотрела на брата. - Тебе какое дело? Иди на свою речку.
- Ты чего, баню собралась топить? Зачем? Жарища вон. Скупнись сходи. – Примиряюще ответил брат. - Суббота только послезавтра. Я воду таскать не буду, не рассчитывай.
- А я тебя и не прошу. Сама натаскаю. – Наташа отмахнулась от брата и взяла ведра.
Наполнив в бане до краёв бак водой, растопила печь и села ждать. Она ощущала себя грязной с головы до ног. Хотелось отмыться, уничтожить на своём теле все прикосновения Славика, его поцелуи, его объятия. Ей казалось, что, сделав это, она избавится от любви к нему и воспоминаниях о прошедшем вечере. Конечно же сейчас она и не вспомнила ни про своё ночное решение, ни про учебники, ни про экзамены. Когда баня была готова, она, набрав в таз воду, взяла мочалку, намылила мылом, и как одержимая стала водить ею по телу, обдирая кожу и не чувствуя боли. Дверь приоткрылась, в баню заглянула мать. Увидев содранную кожу на теле дочери она вбежала, вырвала мочалку и закричала.
- Ты что делаешь? С ума сошла? Зачем себя уродуешь? Что с тобой? Что с волосами? Это что за лохмотья на голове?
Наташа непонимающим взглядом посмотрела на неё, поморгала, приходя в себя, потом закрыла лицо руками и заплакала.
- Ма-ма-ма, он меня бросил. Он меня не любил. Он не захотел на мне жениться.
Мать ахнула и села рядом прямо на мокрую скамью.
- Славка? Вот гадёныш. Жениться?! Ты что, беременна?
- Нет, конечно. Я не спала с ним. – Всхлипнула Наташа.
- Слава тебе, Господи! – мать перекрестилась. - Хоть на это ума хватило. – Она встала, отряхнула подол и посмотрела на промокшее сзади платье. – Ну вот, переодеваться надо. Напугала до смерти. Я думала что-то страшное случилось. Давай, поднимайся, обмывайся, одевайся и пошли в дом, поговорим. Подравнять тебя надо, а то на улицу не выйдешь. Вот дурёха так дурёха. Всю красоту свою срезала. На пацанёнка стала похожа.
Но поговорить не удалось. Отец, Геннадий Петрович, опять пришёл пьяный, начал скандалить, требовать еду и выпивку, пока его успокоили, уложили и сил на разговоры уже не осталось. Ночь Наташа снова провела без сна, а на утро пусть и не совсем, но отпустило. По крайней мере она могла дышать и видеть всё вокруг не через пелену слёз.  Она впервые поела, попробовала привести голову в порядок, но волосы торчали в разные стороны и никак не хотели укладываться. Она махнула рукой и села за учебники.
Вечером мать как могла постригла её, подровняла, они долго проговорили, и Наташа заснула сразу, как только мать выключила свет, видимо сказались две бессонные ночи. В субботу утром они сели на автобус, который довёз их до железнодорожной станции, купили билеты на поезд и через пять часов были в краевом центре. Остановились у подруги матери, с которой та училась в медучилище. Мать с подругой весь вечер вспоминали свою молодость, подружек, друзей, а Наташа смотрела на большие дома, огни фонарей, поток машин и ей было и радостно, и страшно. У неё начинается новая неизведанная доныне жизнь. Если получится поступить, то жизнь без родителей, без брата и без Славика. Как она будет жить одна? Славик будет жить тоже в другом городе, потом пойдёт служить, встретит другую, будет целовать её, обнимать, говорить о любви. К глазам снова подступили слёзы, но она одёрнула себя. - Хватит распускать нюни! – И вдруг только сейчас осознала, что Славик никогда не говорил, что любит её. Это она ему говорила об этом постоянно. Действительно дурочка.
Утром они пошли в приёмную комиссию, и Наташа подала документы. Ей выделили на время поступления общежитие. Они перенесли вещи от подружки матери в общежитие, которое находилось от института минутах в пятнадцати ходьбы. Это было пятиэтажное кирпичное здание серого цвета. В комнате на пятом этаже их оказалось четверо абитуриенток. Все девчонки были сельские, молодые, весёлые. Наташа получила белье, устроилась и пошла проводить мать на поезд, после чего вернулась в общежитие. Весь вечер девчонки знакомились, рассказывали о себе друг другу, сходили в студенческую столовую внизу общежития поужинать, уснули только после полуночи. Наташа даже на какое-то время забыла о своих переживаниях. Время до экзаменов она проводила в «читалке», зубрила. А потом начались экзамены. Было страшно, холодели руки, сердце выскакивало из груди, в голове был туман, но она справилась. Две соседки по комнате «завалили» физику, третья не прошла по конкурсу, ей не хватил одного балла. В списках, зачисленных из них четверых, увидела себя только Наташа. Вначале она даже не поверила своим глазам, несколько раз отходила, потом снова подходила к спискам. Толи от усталости, толи от кажущейся нереальности происходящего, она не чувствовала ничего: ни радости, ни удовлетворения, а только какую-то опустошенность. Сев в скверике рядом с институтом на скамейку, закрыла глаза и только спустя полчаса вдруг осознала, что теперь она студентка и дома ждут, когда она позвонит и скажет результат. Бегом добежав до Телеграфа, заказала переговоры матери на работу и через пятнадцать минут услышала её голос.
- Мама, здравствуй, я поступила.
- Господи! Дочка, поздравляю! Какая ты молодец у меня. – Голос матери звенел. Наташа услышала, как она говорит кому-то - Дочку приняли в мединститут. Спасибо, спасибо. Это тётя Надя заходила. Тоже рада за тебя. (тетя Надя была санитаркой). Расскажу сейчас всем, похвастаюсь, тоже за тебя порадуются. Классная твоя вчера спрашивала. Как теперь-то? Когда приедешь?
- Не знаю. Написано, что завтра собрание, там всё скажут. А меня никто не спрашивал, не искал? – Наташа затаила дыхание.
- Если ты Славика имеешь в виду, то не спрашивал. – Сердито отозвалась мать. – Он экзамены в техникум «завалил». Болтается по деревне ходит. С Иркой, подружкой твоей любовь закрутил, обнимаются да целуются у всех на глазах. Выкинь его из головы! Теперь у тебя другие женихи будут, не то, что этот и жизнь другая. Не профукай её дочка.
Сердце у Наташи упало куда-то вниз, руки задрожали, в глазах стало темно. Она кое-как распрощалась с матерью и вышла на улицу. По проспекту шёл поток машин, по тротуарам шли люди, они смеялись, разговаривали, улыбались. На небе не было ни облачка, сияло солнце, воздух дожал от жары. Дети бегали у фонтана, пытались поймать струйки воды. А Наташе хотелось рыдать, кричать, топать ногами и не видеть никого. Она так надеялась, что Слава понял, что наговорил глупостей, осознал всё и ищет с ней встречи, ждёт, когда она вернётся, чтобы попросить прощения. А он уже гуляет с Иркой. Получается она добилась своего. А ведь он смеялся над её любовью, говорил, что никогда даже не посмотрит на неё, не то, чтобы встречаться.  Как же больно!
- Привет!
Наташа подняла глаза, рядом с ней стоял парень и улыбался. Она вспомнила, что несколько раз видела его на экзаменах. Высокого роста, не менее 184 см., стройный, на голове шапка кудрявых волос каштанового цвета, карие глаза, пухлые, как у девчонки губы, которые сейчас приоткрыты в улыбке, лицо смугловатое.  - Красивый парень, подумала Наташа, - такие девчонкам нравятся. - Но подумала как-то отстраненно, равнодушно.
- Привет, - повторил парень. – Ты чего такая расстроенная? Не поступила?
- Поступила. – Коротко отозвалась Наташа.
- Поздравляю. Ну и? Почему тогда стоишь с таким лицом, словно на тебя кирпич с крыши свалился? – Улыбнулся парень, сверкнув белыми ровными зубами, - Кстати, меня Валера зовут. А тебя?
- Наташа. – Буркнула в ответ Наташа и подумала, что только его сейчас не хватало с улыбочками, и разговорами.
- Ну вот и познакомились. – Парень откровенно рассматривал её. Наташа дёрнула плечом.  - Я тебя ещё на консультациях приметил. Такая вся светленькая, аккуратненькая, в платьишках с белым воротничком. Отличница наверное? – Он снова улыбнулся. – Девчонки сейчас все сплошь и рядом в джинсах да футболках, а ты в платьях. Лицо, как сметанка белое, волосы   какого-то платинового цвета. Я таких не видел раньше. Жаль, короткие. Тебе бы длинные пошли. И глаза зелёные, только грустные очень.  Так и что у тебя случилось Наташа? Помощь требуется?
- Нет. – Наташа вдруг рассердилась. – Всё у меня нормально. Извини, мне идти надо. – Она развернулась и пошла сама не зная куда, лишь бы уйти от этого довольного, улыбчивого парня.
- Ну, ладно. – Вслед ей крикнул Валерий. – Ещё увидимся. Если что, то я тоже поступил.
Наташа не ответила. Она долго бесцельно ходила по городу, пока не почувствовала голод. Посмотрев на часы, поняла, что бродила более трёх часов и время уже близится к пяти часам дня, а завтракала она в восемь утра. В студенческой столовой, которую они назвали «Стекляшка», потому что одна сторона её была полностью стеклянная, взяла свиную поджарку с макаронами и сметану с сахаром. Хлеб здесь всегда лежал на столе. Бери сколько хочешь. Практически вся поджарка оказалась кусочками сала, поэтому Наташа съела макароны, сметану с хлебом и снова вышла на улицу. В общежитие идти не хотелось, девчонки уехали, и она решила пойти в кино. Купив билет на фильм «Беглецы», который был обозначен, как комедия,
вошла в зал. Когда свет погас слёзы хлынули из глаз ручьём. Она не вытирала их, плакала молча. Народ вокруг смеялся и незаметно для себя самой она тоже начала смеяться вместе со всеми. Пьер Ришар и Жерар Депардье действительно то и дело попадали в комические ситуации. Из кинотеатра Наташа вышла уже в более-менее нормальном состоянии.
Утром все поступившие и зачисленные на первый курс мединститута собрались в актовом зале, где им зачитали списки по группам. На курс приняли всего сто человек. Наташа поступила на лечебный факультет в 5 группу, как оказалось вместе с Валерием. В группе было двадцать человек, из них 9 парней и 11 девчонок. Четверо парней были после армии, то есть уже по меркам Наташи, взрослые. Ей только в ноябре должно было исполниться 18, а им уже было по 21 году. Двое девчонок тоже были после медучилища, остальные после школы. Декан,  мужчина лет сорока, с приятным лицом, полноватый, улыбчивый, поздравил их всех с поступлением и сказал, что с сегодняшнего дня  на неделю они все уезжают домой, а 1 сентября приезжают обратно и на 3 недели едут «на картошку» в совхозы, затем снова на неделю домой и потом на занятия. Занятия начнутся с 1 октября.
Худенькая, темноволосая девчонка, стриженая под мальчика с фиолетовыми волосами, сидевшая рядом, дернула Наташу за руку. - Привет. Я Лида Костюк. Ты местная или приезжая?
- Привет. – Наташа с удивлением посмотрела на неё. – Я Наташа Гусева. Приезжая.
- Давай в общежитие в комнату вместе попросимся? Ну и держаться вместе будем.
- Давай.
На выходе к ним подошёл Валера. – Девчонки, привет! Наташ, я рад, что мы будем в одной группе, учится. Там списки есть, кого куда записали, - Он махнул рукой в сторону толпы студентов. -  Пошли посмотрим куда нас направляют?
Они подошли к девушке, сидящей за столом, у которого стояла толпа студентов. Девушка озвучивала списки «на картошку». Валерий, Лида и Наташа попали в одну группу. Девушка сообщила им, когда и во сколько надо быть у института через неделю и занялась другими. Она же сказала им, что новое заселение в общежитие будет уже с 1 октября. Сейчас надо сдать коменданту матрацы, белье, получить листок, что ничего не должны, после чего снова подойти сюда к ней и получить документ о зачислении. Студенческие билеты будут выдаваться в октябре.
Наташа и её новые друзья, в лице Валерия, Лиды побежали в общежитие, после снова в институт, потом на вокзал. Поезд Валерия уходил позже, поэтому они вначале проводили Лиду, потом Валерий проводил Наташу. Его поезд уходил в полночь.
Наташа села в вагон, откинулась на спинку и закрыла глаза. С сегодняшней суетой на время было покончено и она вдруг поняла, что боится возвращения домой. Боится увидеть Славу с Ириной, боится своей реакции на это. За три недели разлуки со Славой, она смогла как-то немного если и не успокоиться, то заставить себя переключиться на экзамены, новые знакомства, разговоры с девчонками, их истории. Теперь же ей снова предстояло вернуться к тому, от чего уехала.


Глава 2

В семь утра она была уже на автостанции в деревне. Утро выдалось пасмурным, накрапывал дождь. Наташа быстро побежала к дому, на ходу здороваясь со знакомыми, спешащими на работу.
- Доча, - мать распахнула свои объятия, - дай я тебя обниму. Чего ж не позвонила, что приезжаешь? Я бы встретила. Устала? Я сейчас баньку затоплю, обмоешься, а то поди грязная с дороги? Я сегодня в ночь дежурить иду. Или на речку пойдёшь? Хотя, чего это я несу? Дожди же три дня лили, вода мутная, да и уже холодноватая. Вовка бегал вчера вечером, так говорит, что бодрит. Спит ещё, каникулы же. Отец тоже ещё не просыпался.
- Лучше баню. Я сама затоплю. – Наташа поцеловала мать и прошла в свою комнату.
- Отдыхай, полежи немного, рано ещё. Я скоро. – Мать выбежала за дверь.
Наташа кинула сумку с вещами на пол и огляделась. Ничего не изменилось в комнате, словно она и не уезжала. Та же кровать с тем же покрывалом и подушками. Тот же стол, с раскрытой книгой, которую она не дочитала. Те же домотканые половицы на полу, те же занавески на окне. Ощущение, что она никуда не уезжала, что всё ей приснилось.
- Привет сестрица! – В комнату влетел брат. – Ну, чё, поздравляю тебя! Ты теперь у нас студентка что ли?
- Что ли. – Наташа потрепала брата по светлым, как у неё волосам и посмотрела в заспанное лицо. – Ты как? Отец как тут?
- А чего отец? – Брат бухнулся на Наташину кровать. - Как всегда, день через день весёлый. Вчера твоё поступление отмечал, еле до дома дошёл. Хвалился всем, что ты теперь врачом будешь, с высшим образованием. Уже обещает, что всех, как выучишься лечить будешь здесь. Я как обычно. Настроение только фиговое. Неделя каникул осталась. Снова учебники в зубы и в школу. Из вашего класса вроде толи пятеро, толи четверо в институты поступили. А вообще, говорят, из всех 10 классов, только девять в институты прошли. В техникумы вроде пятнадцать, кто-то в ПТУ, а кто-то уже работать вышел. Андрюха и Колян с твоего класса в совхозе трактористами работают. Славка твой «завалил» в техникум. На работу в Леспромхоз вышел, ждёт повестки в армию. С Танькой Коротковой его позавчера видел, на танцы шли.
- Ну во-первых, он не мой, а во-вторых, мне без разницы с кем он и куда ходит. – Наташа почувствовала, что лицо обдало жаром, а руки похолодели. – Он же вроде с Иркой гулял? Мне мама говорила.
- Так вы чего, разбежались что ли? – удивился брат. – А я думаю, чего это он пока тебя нет, гуляет с разными? Я его ещё с Валькой Мирошниченко видел. Тоже обнимались. Теперь понятно. А я ещё думал говорить тебе или нет?
- Так, - решительно оборвала брата Наташа, - разговор прекратили. Пусть гуляет с кем хочет. Мне до него дела нет. У меня теперь другой парень.
- Какой? – изумился брат. – Откуда он взялся? Чего, городской что ли?
- Да, со мной вместе учиться будет. Валерой зовут. – Наташа сама не поняла, зачем она это сказала, зачем придумала. Боль в груди колола иголками, не давая дышать.
- Ну ты даёшь сестрица. – Брат шмыгнул носом и подёргал себя за ухо. – Быстро у вас любовь закончилась. Как в кино – была и сплыла. Мне казалось, что ты прям по уши…
- Это что за Валера? – перебила сына мать, стоящая на пороге комнаты. Наташа и не слышала, как она вошла. - Давай, рассказывай. – она села к столу и с интересом уставилась на дочь.
       Наташа набрала воздуху в грудь и выдала. – Валера Жиглов. Он тоже поступал вместе со мной и поступил. В одной группе учиться будем. Он из другого города. У него отец врач, начмед в городской больнице и мать вроде тоже врач. Мы с ним подружились. Он сказал, что влюбился в меня с первого взгляда. Предложил встречаться. – Наташа сама не понимала, что говорит и зачем обманывает мать и брата, но продолжала. – Он очень умный, начитанный и симпатичный. Он мне тоже понравился.
       Мать заулыбалась и облегчённо вздохнула. – Слава Богу! Хорошо-то как! Я думала ты там убиваешься по этому Славке, а ты вон какая умница у меня. Славка-то совсем истрепался тут. Чуть не каждый день с новой гуляет. Спасибо, Господи, отвёл беду! Давай доча иди, баня уже почти готова, теплая. С тобой пойти?
       - Нет. Я быстренько, обмоюсь, погреюсь и приду. Зябко что-то – Наташа взяла халатик, полотенце и пошла к двери.
       - Так снова дождь прошёл, а после дождя похолодало. Сегодня только двадцать два обещали. А сейчас не больше девятнадцати.  Считай, Осень уже через неделю. – Мать сняла с вешалки куртку. – Возьми с собой, накинь, а то простудишься ещё ненароком. Тебе когда назад-то?
       - В следующий понедельник там должна быть, 1 сентября.
       - Учеба уже начинается?
       - Нет, мы на три недели «на картошку» едем, потом снова на неделю домой и с 1 октября уже учеба.
       - Ну и хорошо. – Мать встала и тоже пошла к двери. - Иди, а я пока на стол соберу, ты ж голодная.
       Наташа добежала до бани, разделась, вошла и села на полок. Тело сразу обдало жаром. Она взяла замоченный в тазике веник и начала с силой стегать себя по плечам, груди, ногам. Она будто выбивала из себя всю накопившуюся боль, обиду, разочарования, стыд. Да, ей было стыдно за то, что она оказалась такой легковерной, такой влюблённой, такой «зашоренной». Не смогла разглядеть что из себя представляет человек, которого она любит. Если быть честной перед  самой собой, то и не пыталась этого сделать. Наташа устало отбросила веник, окатила себя из таза холодной водой и вышла в предбанник. Накинув халат, села на скамью и вытянула ноги. Теперь вот наврала матери про Валеру. Зачем? А чтобы не жалели, поняла она.
        На улице снова моросил дождь. Наташа бегом добежала до дома. За столом её уже ждали отец, мать и брат. На столе стояли тарелка со свежими овощами: помидорами, огурцами, луком, укропом, тарелка с малосольными огурцами, сковорода с глазуньей, горячей дымящейся картошкой, копчёным салом. Мать принесла хлеб, отец разлил водку по стопкам.
      - Ну, Натаха за тебя! Горжусь. Немудрено при таких родителях, как мы с матерью. Давай выпьем за нас всех. – Лицо у отца было опухшим, мешки под глазами, глаза красные, мутные. В мятой майке, в трениках на босу ногу, он вызывал отвращение и брезгливость.
      Наташа отодвинула стопку. – Не буду. И тебе не советую. Десятый час утра, а ты уже
по-моему, выпил и не одну. Что, просто так нельзя позавтракать?
      - Что такое? – Набычился отец. - Ты как с отцом разговариваешь? Думаешь студенткой стала и уже можно отцу указывать что делать? – Он стукнул кулаком по столу. – Я тебя кормил, поил, учил, а ты мне указывать? Соплячка! Хочу пью, хочу гуляю. Я здесь хозяин! А ну-ка бери стопку. Отца не уважаешь?
      - Мам, извини, устала очень, ночь ехала, я спать. – Наташа встала из-за стола и пошла в свою комнату.
      Вслед ей неслись ругательства, голос матери, успокаивающий отца, звон разбитой тарелки. Наташа закрыла дверь на крючок и легла на кровать. В животе урчало, очень хотелось есть, но участвовать в скандале не хотелось совсем. Она вдруг вспомнила, как они с отцом, когда ей было лет семь ходили на рыбалку. Отец тогда не пил, был весёлым, всегда шутил, смеялся. Он научил её забрасывать удочку, насаживать червя на крючок и когда она поймала первого чебака, схватил на руки, закружил, поцеловал и сказал, что она умница, красавица и вообще принцесса. Красивее её никого на свете нет. А потом они варили на костре в котелке уху. Вкуснее Наташа ничего в жизни не ела. Тогда братик только родился, и мама была дома с ним.  Отец помогал матери: вставал по ночам к сыну, укачивал его, то и дело обнимал и целовал его. Вечерами они седели на крыльце, отец играл на баяне, а они с мамой пели песни.  Когда и почему он так изменился? Почему начал пить, изменять матери? Ведь он её так любил. Что послужило толчком?
     В дверь начали стучать. Отец пытался открыть дверь, мать его оттаскивала, уговаривала. Он что-то кричал. Наташа прислушалась.
     - Конечно, чего ей со мной разговаривать, она же теперь студентка! Учёная будет. Это ты во всём виновата! Сама никак не угомонишься, все мне доказать пытаешься, что ты умнее, тебя ценят на работе, вон краевые приезжают, только тебя в операционные сестры берут, в депутатки выдвинули. А я кто такой? Клоун я? Публику развлекаю. В клубе на баяне с мужиками и бабами пою? Я для Вас бесплатное приложение? Ни в грош меня не ставите, не уважаете. Может я от этого и пью? Обидно мне.
     Наташа открыла дверь и встала на пороге.
     - А за что тебя уважать? За твои пьянки, гулянки и измены маме? Ты думаешь мы с Вовкой не знаем, что ты маму и бить ещё начал? Она скрывает, синяки замазывает. Я бы на её месте ни дня с тобой не осталась. Мужчина, поднимающий руку на женщину – не мужчина. Ты мне раньше это сам говорил.
     - Вот как ты заговорила! – Отец побагровел. – Сыкуха! Вон из моего дома! Чтоб ноги твоей тут больше не было! Это мой дом. Собирай свои манатки, и чтобы я тут тебя больше не видел! -  Мать   попыталась было что-то сказать, но он так посмотрел на неё, что она заплакала, сгорбилась и пошла на кухню. Он крикнул ей вслед.  - Тоже можешь за доченькой своей уматывать, если не устраивает жизнь со мной. Сына не отдам, не рассчитывай. Со мной останется. Наследник мой. Иди сюда. – Он поманил рукой брата, стоявшего у стены. Тот растерянно смотрел на всех и губы у него дрожали.
     Наташа захлопнула перед носом отца дверь и бессильно упала на кровать. Мысли метались в голове, перескакивали с одной на другую. Отец стучал в дверь, кричал, что, если она сейчас не уйдет, он сломает дверь и вышвырнет её сам на улицу. Наташа встала, снова покидала какие-то вещи в сумку, открыла окно, вылезла во двор и вышла за ограду. Мать, увидев её в окно, выскочила следом.
     - Дочка, что ж ты натворила? Какой-никакой, а он твой отец. Разве так можно? Ну и взяла бы ты эту проклятую рюмку, пригубила, глядишь и всё нормально бы было. Давай, иди к тёте Тане, побудь, переночуй у них, а завтра, может отец отойдёт, забудет, вернёшься. Он иногда не помнит, что было, тем более сейчас пока всю бутылку не выпьет, не угомонится.  Иди, я ей позвоню.  Побежала, а то отец хватится, хуже будет. Пока он у твоей двери буянит.
     - Мам, - Наташа с жалостью посмотрела на мать, - брось ты его. Лучше одной жить, чем так мучаться.
     - Куда я пойду? – мать тяжело вздохнула и вытерла набежавшие на глаза слёзы. – Дом-то отцов. Он строил и на него записан. Куда я с Вовкой? Да и позор на всю деревню. Пересудов не оберёшься.  Уйду, кому нужна? Мне уже под сорок. Вовку доучивать надо. Нет доча, я уже теперь с отцом буду доживать. Как будет, так и будет. Видать судьба моя такая. А тебе, я говорила, надо в городе зацепиться, мужа хорошего найти. Вон ты про Валеру говорила, приглядись к нему.
     - Мам, но ты же сама говорила, что надо вначале образование получить. Да я его и почти не знаю совсем, не люблю.
     - Сегодня не любишь, завтра полюбишь. Кому эта любовь нужна? – Мать махнула рукой – иди, а то вон соседи начали собираться. Скоро вся улица сбежится. – Она пошла к калитке.
     Наташа быстро направилась к дому Гориных. Тётя Таня была подругой матери. Они вместе работали в больнице. У Гориных было трое детей. Муж тёти Тани, Константин, был ветеринарным врачом. У них в доме всегда было весело, шумно, радостно. Старшая дочь Гориных Тая была на год младше Наташи, они дружили с детства.
     На центральной улице ей встретилась группа знакомых ребят.
     - О, смотрите, Наташка. Наташка, привет! Говорят, ты поступила? Здорово! – Они говорили все разом, хлопали её по плечам, тормошили. – Ты чего с сумкой? Приехала, домой идёшь? Давай, кидай сумку и к нам. Мы в парк к танцплощадке, подходи. Там в час сегодня выступление будет, ансамбль из города приехал.  – Они помахали ей и двинулись дальше.
     Наташа с облегчением выдохнула. Объяснять сейчас что-то и кому-то не хотелось совсем. Она глянула на часы. Двенадцать часов. Неужели прошло столько времени? И тут она увидела, как навстречу ей идёт Слава, который обнимает и прижимает к себе какую-то девушку. Наташа пригляделась, девушкой была… Тая Горина. Увидев Наташу, Слава ухмыльнулся, еще крепче прижал к себе Таю и поцеловал в губы. Они прошли, мимо не сказав ни слова. Наташа подошла к большому тополю у дороги, кинула сумку и сползла по стволу на землю. Она даже не заметила, что земля мокрая и брюки сразу промокли. В голове билось - к Гориным идти нельзя, к Гориным идти нельзя. После увиденного она не сможет разговаривать с Таей, находиться у них. А ведь она всегда делилась с Таей всеми своими переживаниями, и Тая знала как Наташа любит Славу. И Тая никогда не говорила, что ей нравится Слава.  Вот тебе и подруга. Но куда тогда?  Снова начал моросить дождь. К Свете? Нет, к Свете тоже нельзя. Наутро вся деревня будет знать. Она хоть и хорошая, но язык за зубами вообще держать не умеет, ей сразу надо кому-то рассказать новость или секрет. К родственникам тем более, позвонят и мать потом расспросами замучают и обсуждениями, поэтому она к ним и не послала. К классной руководительнице? Нет, тоже нельзя.  Классная может ничего никому и не расскажет, на неё можно положиться, но стыдно. Домой? Может отец уже уснул или ушёл куда-нибудь? Снова через окно. Затаиться в комнате и не отсвечивать до утра. Переночевать, а утром уехать в город. Попроситься у комендантши в общежитие, пожить до 1 сентября, а там уехать «на картошку», потом не возвращаться домой, а остаться в городе. Эта девушка, которая распределяла на работу, сказала, что мы там денег заработать должны. Пусть немного, но на первое время хватит, а потом на работу куда-нибудь устроиться. А сейчас мама что-нибудь даст на первое время.  Наташа снова вернулась к дому, огляделась. В ограде никого не было. Она пробралась к своему окну. Створки были закрыты. Она заглянула в кухонное окно. За столом сидела мать, плечи её вздрагивали. Плачет, поняла Наташа. Отца не было видно. Она тихонечко постучала в окно. Мать подняла голову, увидела Наташу и охнула. Она встала, пошла к комнате, заглянула туда, потом прошла в комнату Наташи, та подбежала к своему окну. Мать распахнула створки.
      - Ты почему здесь? – Прошептала мать и побежала, закрыла в комнату дверь.
      Наташа забралась на подоконник, спрыгнула, накинула на себя плед. Она вся вымокла и замерзла, и дрожала.
      - Я не могу пойти к тёте Тане. Тая теперь гуляет со Славкой. Я их видела, и они меня. Идут обнимаются, целуются. А ведь лучшей подругой была. Представляешь?
      - Да, ты что?! - всплеснула руками мать и прикрыла рот ладошкой, - вот же кабель какой. Сов семи твоими подружками перегулял.  Говорила я тебе, да ты же мать не слушаешь. Тайка-то ещё малолетка совсем. Сейчас матери её позвоню. Она ей устроит взбучку. Ой девки-девки, горе с вами.
      - Мам, погоди, я со вчерашнего вечера ничего не ела, в глазах аж темно. Можешь хоть что-то принести? И пить очень хочется. – Наташу колотило.
      Мать ахнула, - точно! Ты же приехала и в баню, а за стол сели и скандал получился. Сейчас принесу, погоди. Только тихо сиди. Отец всю бутылку осушил и спит. Так орал, так орал. В комнате твоей все раскидал, я уж прибрала. Вовка к друзьям убежал, я отправила. – Она выскочила за дверь, а немного погодя принесла холодную картошку, сало, хлеб, помидоры, огурцы и банку клубничного компота. – Вот, ешь доча. Компот с неделю как закрутила. Холодное уже все, но подогревать не буду, вдруг отец проснётся. На обед щи стоят и котлеты накрутила, сейчас пожарю, потом занесу на вечер. Отец сейчас проспится и пойдет к дружкам, вот тогда и занесу перед уходом на работу. И Татьяне с работы позвоню.
      Наташа набросилась на еду. Насытившись, почувствовала, что согрелась. Сразу потянуло в сон.
      - Мам, я переночую, а утром рано уйду. Так же через окно.
      - Куда же ты пойдёшь доча? – мать задумалась. - Надо подумать, да и подождать. Может отец не вспомнит, а ты как будто только приехала.
      - Нет, мам я уеду назад в город. В общежитие попрошусь до 1 сентября, думаю, пустят. У меня же справка есть, что я поступила. Ну а потом «на картошку». Там поселят где-то и кормить будут. Сказали так. Мам, я не приеду и после, ты не беспокойся, нам денег за работу заплатят. Пока в октябре на них поживу, и работу найду. Если первый семестр хорошо сдам, то стипендию будут платить целых сорок рублей. Проживу как-нибудь. Ну, а если отец не вспомнит, приеду домой после «картошки».
      - Да какую ж ты работу найдёшь? А учёба? – Мать всхлипнула. – Да и отец-то если денег не будет давать на учёбу, я тебе только десятку, ну на крайний случай пятнадцать рублей смогу присылать и всё. Ты же знаешь мою зарплату. Да и ту он всегда забирает себе и выдает на продукты да одежду понемногу. Хорошо хоть про премию не знает и не спрашивает, а я и не говорю. У отца-то в два раза больше. Правда теперь половину пропивает, да на баб своих тратит. Но учить раньше обещал. Промолчать бы тебе дочка, а ты, как всегда, на рожон лезешь. Вот беда-то. Отца-то теперь не переделаешь, а ты без денег осталась. Я надеялась будет тебе рублей тридцать посылать, как он раньше говорил, меньше на выпивку останется. – Она тяжело вздохнула и покачала головой. – Я думала он, да я десяточку, вот тебе и хватит. А если стипендия будет, так вообще горя знать не будешь. И что теперь? – Она замолчала, потом посмотрела на дочь. - Знаешь я что думаю? Тебе к кому-то приткнуться надо. Парня надо найти, чтоб помогал с деньгами, подкармливал, раз уж так получилось.
      - Мам, ты чего такое говоришь? – Наташа застыла со стаканом компота в руке. – Ты мне предлагаешь содержанкой стать, любовницей? Ты?! Ты же мне всегда говорила, что надо честь свою беречь и только мужу отдать.
      - А я тебе, что спать с ним предлагаю? – Рассердилась мать. -  Дружи себе. Друзья-то тоже делятся друг с другом. Ты вон всё время то Катьке, то Светке свою одежду отдавала, бутерброды им таскала с колбасой да сыром. Вечно они у нас подъедались. 
     - Конечно, ты же знаешь, что Светка с бабушкой живёт, а у неё пенсия маленькая. – Наташа с укоризной посмотрела на мать. – А у Кати ещё четверо сестёр да братьев. Они вечно одну картошку едят.  Ты теперь тоже, как Светкина бабушка будешь мечтать, чтобы поскорее меня замуж выдать? Её бабушка всегда говорила, что как Светка школу закончит, она ей сразу жениха найдёт, чтобы та на её шее не сидела больше. Светка говорила, что учиться дальше хочет, а бабка ей – «Если муж захочет, будешь дальше учиться, а не захочет, детей рожай и дома сиди». Мол, она её больше содержать не будет.
     - Ну, если встретишь хорошего человека, почему нет? – Пожала плечами мать, разгладила морщинки на скатерти и кинула смущённый взгляд на дочь. – Учиться и одновременно замужем быть можно, главное детей не заводить до окончания учёбы. С детьми учёба не получится, а образование получить надо. Это гарантия твоей дальнейшей жизни. Будет профессия - будут и работа, и деньги.
      Наташа махнула рукой. – Понятно. Ладно, я спать хочу. Разбуди меня, когда отец уйдёт. – Она закрыла за матерью дверь и легла на кровать.
      Утром тихонько вышла через дверь, пока отец спал. Мать проводила её за калитку, сунула в руку двадцать рублей.
       - Это тебе на первое время, десятку у отца взяла и моя десятка заначенная. Если хватится, скажу, что пропил где-то, ничего не знаю.  Не транжирь только. Билет в общий вагон возьми, полтора рубля будет и на автобус пятьдесят копеек. Восемнадцать останется. У тебя же что-то осталось от тех денег, что на поступление давали?
        Наташа кивнула. –  Почти пять рублей.
        - Ну вот и хорошо. – Обрадовалась мать. - Вот адрес, помнишь у моей подружки ночевали?  Сегодня-то с общежитием, вряд ли успеешь, к вечеру доберёшься, иди к ней. Я ей позвоню. А завтра уже оформляйся. – Она поцеловала дочь и бегом вернулась обратно в дом.
       Наташа дошла до автобусной остановки, села в автобус, доехала до железнодорожной станции, купила билет, дождалась поезда, села в вагон и пяти часам вечера была на вокзале, в городе. Переночевав у подружки матери, Ангелины Сергеевны, которая снова радушно встретила её, накормив ужином и завтраком, она направилась в общежитие.
        Комендант, выслушав её слезливую историю и посмотрев Приказ о зачислении, повздыхала, поворчала, но выдала ей матрац, белье и отправила на второй этаж. Оказалось, что общежитие работает всё лето, потому что вначале поступление, потом часть студентов проходит практику в больницах кто в июле, кто в августе. На вопрос об оплате, комендант, полная женщина лет пятидесяти, которая назвалась Анной Васильевной, махнула рукой, сказав, что до её отъезда осталось четыре дня, и сейчас всё равно будут съезжаться вновь поступившие с такими же вопросами, есть распоряжение декана, денег не брать до 1 октября. А вот после небольшая оплата будет. Наташа спросила сколько, оказалось за месяц шесть рублей и конечно   расстроилась, думала будет меньше. Шесть рублей для кого-то, наверное, немного, а для неё в её нынешнем положении не мало. Посчитав наличность, которой оказалось двадцать три рубля с копейками, успокоила себя тем, что пока есть на что жить, а потом будет видно.  Что-то получит по окончании сельхозработ, на «картошке» кормить будут. По крайней мере с голоду не умрёт.
В комнате, в которую её определила Анна Васильевна, стояло четыре кровати. Две были заправлены. Обе у окна.  Наташа выбрала себе справа от двери, чтобы, когда дверь открывают, не видно было. Вечером пришла девушка. Они познакомились. Девушку звали Настей, она уже окончила третий курс и проходила практику в ожоговом центре. Чернявая, юркая, с быстрыми карими глазами, в коротеньком платье с горохами и кедах, она села к столу, начала делать макияж и говорить одновременно. Сказала, что в комнате живет ещё Саша, она окончила первый курс и тоже на практике - санитаркой в больнице. Наташа спросила, а почему комнаты не все заняты, разве не все проходят практику? Оказалось, если ты едешь в стройотряд, то практику не проходишь, а если не едешь, то проходишь, но так только до 4 курса, а потом практика есть всё равно. Настя в стройотряд ехать не захотела. Как она объяснила – жить в палатках или в бараках, работать на стройке в пыли и грязи это не для неё. Родители пока обеспечивают, надо пользоваться. Вскоре она накрасилась, нарядилась и убежала на свидание, сказав, что Саша придёт утром, она на сутках, а она сама придёт поздно. Наташа осталась одна. Оставив вещи, сходила к Ангелине Сергеевне, сообщила ей что разместилась. Они снова поужинали, позвонили матери Наташи на работу, сообщили ей что всё с проживанием нормально. Мать посетовала, что отец ничего не забыл, да ещё и сказал, что, если узнает, о помощи её дочери, выгонит из дома. Очень злой ходит, Вовку запер в комнате и не пускает никуда. Но мать уверила, что помогать будет чего бы ей это не стоило.
Распрощавшись с Ангелиной Сергеевной, поблагодарив её за всё, Наташа зашла в магазин, купила батон, двести грамм докторской колбасы, банку килек в томате, огурцы, пачку печенья, конфеты «подушечки» и вернулась в общежитие. У Насти был чайник и тарелки. Она сказала, что можно пользоваться. Вскипятила чай. Съела бутерброд с колбасой, огурец, выпила чай с конфетами и легла спать. Она не слышала, как пришла Настя. Проснулась только после прихода Саши, потому что девчонки стали разговаривать и греметь посудой. Саша оказалась приветливой, улыбчивой девушкой восемнадцати лет, невысокой, плотненькой, с глазами смородинками, ямочками на щеках и длиной русой косой. Несколько дней до отъезда пролетели незаметно. Когда собирались вместе девчонки шутили, рассказывали разные истории из студенческой жизни и из практики. Саша за эти четыре дня дважды приносила еду и кормила их с Настей. Оказывается, еда от больных, которые шли на операцию или готовились к ней, оставалась и её делили между медсестрами и санитарками. Для врачей готовили отдельно. Поэтому деньги Наташа на еду больше не тратила. В первый день Саша в дополнение к гарниру принесла   котлеты, а в другой раз варёные яйца. Гарнир в виде гречки, картошки, риса оставался в большом количестве и девчонками даже не съедался. Наташа поделилась консервами, и картошка с килькой ушла за милую душу. Короче, Наташа всегда была сыта.
Вчера Саша рассказала историю, над которой они рыдали все вместе всё утро. В отделении, где она проходит практику, лежит девушка двадцати одного года, водитель троллейбуса, очень красивая, стройная, с русыми шикарными волосами до попы и яркими синими глазами. Через три недели у неё должна была состояться свадьба. И платье, и фата, и кольца, всё уже было куплено, жених клялся ей в вечной любви, уговаривал её о замужестве целый год, пока она не согласилась. Он старше её на пять лет и работает инженером на заводе. И вот неделю назад, она шла после смены домой в час ночи, (их к дому дежурный автобус развозит) и прямо у подъезда на неё напали два парня, избили, изнасиловали и убежали. Сейчас она лежит в больнице с переломами, ссадинами, ушибами. А вчера вечером пришла мама жениха и сказала, что свадьбы не будет, сын забрал заявление. Сказала, что всегда считала, что она ему не пара. Он с высшим образованием, а она водитель троллейбуса с десятилеткой и ПТУ. А теперь она ещё и порченая, а может не дай Бог и заразная, раз её неизвестно кто изнасиловал. Такая жена её сыну не нужна и что Люся, так зовут девушку, сама видимо виновата, одевается так, что провоцирует парней. А Люся вообще-то в джинсах была, рубашке и ветровке, когда её привезли. Жених вообще не пришёл ни разу за эти дни. Девушка плачет, отказывается есть, не хочет жить. Они всем отделением её успокаивают, дежурят у её постели. Жалко Люсю, как она теперь жить будет?
После этого рассказа, Наташа долго думала. Почему-то раньше взрослая жизнь, после школы виделась ей только в радужных красках, счастливой, замечательной и прекрасной. Она была уверена, что обязательно станет врачом, будет лечить людей, спасать их жизни, а они буду благодарны ей и будут любить и уважать её. Она выйдет замуж за любимого человека. У них в семье всегда будет тепло, радостно, муж будет носить её на руках, и они будут жить в любви и согласии до смерти. У них будет большой, светлый дом, в котором никогда не будет ссор. И конечно же у них будут замечательные дети. И измен не будет. Они же будут очень-очень любить друг друга. Она понимала, что у мамы всё не так и у многих знакомых не так, но у неё будет именно так! Она была просто уверена в этом.
   Но всё пошло почему-то не так сразу после окончания школы. Слава, которого она так любила, бросил её, оскорбил её чувства, посмеялся над ней. Отец выгнал её и теперь у неё нет дома. Мать не пошла против отца, не встала на сторону дочери, не поддержала, то есть практически тоже предала. Тая, с которой они дружили с детства, делились секретами и считали себя сёстрами, демонстративно целовалась со Славкой, увидев её. Да, она поступила в институт, но сможет ли учиться, не известно. Легко было сказать, что она будет учиться и работать. Но она никогда и нигде не работала до сегодняшнего дня. Дома помогала, да на пришкольном участке, вот и вся работа. А если не получиться найти работу и получить стипендию? Тогда прожить на пятнадцать-двадцать рублей не реально.  Эта девушка, про которую рассказала Саша тоже верила в любовь, готовилась к свадьбе, а вместо этого лежит в больнице с психологической и физической травмами одна. Наташа сжала кулаки и поклялась себе, что она добьётся того, о чём мечтала, чего бы ей это не стоило.


Глава 3

Первого сентября у института собрались все поступившие на первый курс. День выдался солнечным, теплым, безветренным. Девчонки в легких платьях, как разноцветные бабочки, парни в джинсах и футболках. Всюду слышны голоса, смех. Кто-то обнимается, кто-то знакомится.  К Наташе подбежала Лида и обняла её.
- Привет, подруга! Пошли я тебя с девчонками из нашей группы познакомлю. Я уже со всеми перезнакомилась и с парнями тоже. Есть очень даже ничего. Кстати, тебя Валерка искал. Ты чего тут застряла? – Она потянула Наташу к крыльцу здания. – Наши там стоят. Денёк сегодня, закачаешься, да? Скоро объявят кто куда едет. Я слышала нас в разные места отправляют. Вроде три направления будет. Хотя какая разница куда ехать?  – Она схватила сумку Наташи, перекинула через плечо. – Пошли.
Они подошли к группе ребят. Наташа узнала несколько девочек из общежития, встречались в читалке на этаже и на экзаменах. Двое парней тоже были знакомы. Один из них Коля, даже помогал ей разобраться по химии перед экзаменом. Другой сидел рядом на экзамене по физике, правда она не запомнила его имени. Ну и конечно же Валерий, который увидев Наташу, просиял.
- Привет! А я тебя искал, вроде везде смотрел, но не нашёл. Как ты? Нормально отдохнула?
- Да. – Наташа улыбнулась в ответ. – Нормально.
К ним подошли ещё две девочки. Одну из них Наташа вспомнила, она стояла одна вдалеке ото всех, так же, как и сама Наташа недавно.  Оказалось, девочки живут здесь, в городе, поэтому приходили только на экзамены и никого не знают. Одну звали Ольга, другую Татьяна. Все
знакомились друг с другом, запоминали в лицо, по именам. К их группе подошёл ещё один молодой, парень, лет двадцать пяти, может чуть больше.
- Привет молодёжь. Я ваш куратор на время практики. Меня зовут Алексей. Институт я окончил, теперь учусь в аспирантуре. По всем вопросам обращаться ко мне или вот к Ольге, - он кивнул на Ольгу, - она назначена вашим старостой. С нами едет ещё одна группа, они уже у машины. Берите вещи, пошли за мной. – Он пошёл за здание института. Все двинулись за ним.
Лида шепнула Наташе, - интересненько, кто это назначил её старостой и когда? Уж не он ли? Это потому, что она городская что ли? Типа, умнее нас? Моль белёсая какая-то.
Ольга действительно была бледна лицом, со светло-русыми волосами, серыми не выразительными глазами, с конопушками на носу и щеках, тонкими губами, среднего роста и среднего-же телосложения. 
Когда они подошли к другой группе, Ольга как-то сразу определила кто у них староста или знала уже, и громким, сочным голосом произнесла, - Здравствуйте, я староста этой группы, меня зовут Ольга, давайте знакомиться. – Она протянула руку для приветствия парню лет двадцати.
Тот в ответ тоже пожал ей руку. – Анатолий.
Лида покачала головой, - кто бы мог подумать. Голос прям командирский, а с виду и не скажешь.
Алексей велел всем загружаться в стоявший невдалеке автобус. Когда все разместились, он сообщил, что они едут за 150 километров от города, в совхоз «Комсомольский». Время в пути прошло незаметно. Они пели песни, болтали, кто-то дремал. Лида, сидевшая рядом с Наташей, успела ей рассказать про себя всё и даже что-то рассказать о других из их группы. Наташа узнала, что один из парней Владимир, он после армии, женат и у него уже есть маленький сын. Есть Галя, она после училища и замужем, остальные, о которых она знает,  пока все свободны. Хихикнув, она шепнула Наташе на ухо, что Валера не сводит с Наташи глаз, дырку уже, наверное, в её голове просверлил. Сообщила, что ей самой нравится Костя из второй группы, который сидит в конце автобуса слева. Наташа повернулась, посмотрела на него. Худощавый,
высокий (видно, что не менее метра восьмидесяти), лицо вытянутое, прямоугольное с резкими скулами, глаза большие, вроде серые, волосы тёмные, коротко постриженные, маленькие усики над верхней губой. Ничего, симпатичный, отметила про себя Наташа, а слух сказала, - Он же выше тебя чуть ли не на две головы будет.  Ты ему подмышку.
- Ну и что, - рассмеялась Лида. – Я люблю высоких парней, а они меня.
Они въехали в деревню. Деревянные избы, штакетники, по обочинам бурьян, куры, гуляющие по дороге. Автобус подъехал к деревянному двухэтажному зданию, на котором выделялась вывеска «Дом культуры». Они вышли из автобуса, загалдели, начали разминать ноги. К ним подошёл полный не высокий мужчина лет пятидесяти, представился главным агрономом и сказал, что пока два дня они будут жить здесь в здании дома культуры, а потом переедут в дома, которые для них сейчас готовят, для парней отдельно, для девушек отдельно. Сообщил, что через час их ждут в совхозной столовой и ушёл. Маленькая, худенькая женщина неопределённого возраста в спецовке и платке, назвавшаяся Марией, (ей можно было дать и тридцать, и сорок лет из-за того, что лицо её было обветрено, смугло и без косметики, с разбегающимися более светлыми морщинками) повела их внутрь. Девушек разместили в гримёрке на втором этаже, комнате метров двадцати пяти, на полу, где уже лежали матрацы и одеяла с подушками, без постельного белья. Парней разместили на первом этаже в зале для танцев.
Алексей, забежав к девушкам смущённо посмотрел и развёл руками. – Бывает. Перекантуемся же пару дней? У них уборочная идет, рук не хватает, некогда подготовиться было. Зато кормить будут три раза в день. За еду потом из зарплаты вычтут, так что не переживайте, сейчас ничего платить не надо. Стоимость для всех будет одинаковая.
Наташа замерла. Она почему-то решила, что их будут кормить бесплатно. Паника начала накрывать её с головой. А если они проедят все? А если на руки выдадут копейки? Как она будет жить и на что? Правда есть двадцать три рубля, но шесть из них надо будет отдать за общежитие. Семнадцать рублей хватит, если даже сильно ужаться, дней на пятнадцать-двадцать. Сумеет ли она за это время найти работу?
- Ты чего замерла и побледнела? – Лида с тревогой смотрела на подругу. – Тебя укачало?
- Немного. – Наташа улыбнулась. – Всё нормально. – Она цыкнула на себя, - ты же решила не сдаваться? Пока месяц тебя будут кормить, крыша над головой есть, денег пусть и немного есть. И что-то еще всё равно заплатят. Надо решать проблемы по мере их поступления.
Они с Лидой выбрали себе места в глубине комнаты. Кинули на матрацы вещи и пошли на улицу. День клонился к закату, стало прохладно. Наташа с Лидой вернулись за кофтами. Когда все собрались у клуба, Мария отвела их в столовую. Это было одноэтажное, деревянное здание с покосившимся крыльцом. Внутри было чисто. Столы покрыты желтыми в синий цветочек клеёнками. На столах уже стояли тарелки с хлебом, соль, перец, горчица, сахар. Им разнесли тарелки с едой. Перед каждым поставили по тарелке щей, на второе толчёная картошка и котлета с подливкой, компот из сухофруктов и на стол для четверых большая чашка салата из свежей капусты с подсолнечным маслом. Студенты повеселели. Несколько минут стояла тишина, а потом зазвучал смех, начались разговоры. После ужина все вернулись назад, потому что на улице начался дождь. Собрались на сцене, кто-то из ребят взял гитару и начал петь. Валера подсел к Наташе, а Лида перебралась к Косте и стала что-то рассказывать ему на ухо. Он улыбался, но было видно, что слушал её невнимательно и смотрел на другую девушку, которая сидела наискосок от него.
- Наташа, ты меня не слушаешь?
Наташа повернулась к Валере. – Что?
- Я спрашиваю, ты нормально устроилась? Там у вас не холодно, не дует? Одеяло выдали?
- Выдали, выдали. Всё нормально. – Наташа недовольно посмотрела на него. – Я песню слушаю. Хорошая песня. Я её раньше не слышала. «И хлеба горбушку и ту пополам». Хорошо сказано.
- Правда? – Удивился Валера. – Её сейчас часто передают по радио. Я не помню кто слова написал, а вот музыку к этой песне написал парень, который в нашем институте учился Иванов Олег.
- Да ты что? – Удивилась Наташа. – Здорово!
- Да. Мне тоже нравится. Кстати, он только года четыре или пять, как институт закончил. – Валера нагнулся к Наташиному уху. – Пошли сбежим, погуляем.
- Нет, не хочу. – Наташа помотала головой. – Там дождь и холодно. Давай послушаем. – Она сама не понимала почему, но её напрягало внимание Валеры. Она видела, что нравится ему, он симпатичный, внимательный, но душа не лежала.
Валера замолчал. Часов около двенадцати Алексей разогнал их спать. Сказал, что завтра подъём в восемь, потом завтрак и в девять они выезжают на свеклу. Будут выкапывать её и собирать в мешки, а потом машины заберут всё что они выкопают. Обед им привезут в поле, а в шесть за ними приедут машины и отвезут на ужин, после отдых.
Все начали юморить, говорить, что они приехали «на картошку» и при чём тут свекла? Предлагали устроить забастовку. Алексей ответил, что за три недели они успеют и на картошке, и на морковке, и на току поработать. Оказалось, что они будут здесь не месяц, а три недели. Потом неделя отдыха, чтобы все успели съездить домой, собрать вещи, приехать обратно и с
первого октября начнутся занятия. Вскоре все разошлись устраиваться на ночлег. Наташа переоделась, одела спортивный костюм, накинула простыню на  матрац, одела наволочку на подушку(белье принесли видимо пока они ужинали), легла и укрылась одеялом. Лида немного по возмущалась на отсутствие внимания Кости к её персоне и вскоре засопела, а Наташа глядела в темноту и никак не могла уснуть. Перед глазами стояли то целующиеся Слава и Тая, то кричащий отец, то плачущая мать. Она то и дело посматривала на часы: два часа, три часа ночи.
Утро началось с громкого голоса Алексея. – Подъём! Девушки, быстрее, просыпаемся, открываем глазки, потягиваемся, одеваемся, умываемся, завтракаем и вперёд с песней на трудовую вахту. 
Наташа открыла глаза. Получается, она всё-таки уснула. Как не странно, но голова была лёгкая и она чувствовала себя выспавшейся. Лида убежала первой, крикнув на ходу, что ждёт её в туалете. В туалете была очередь. Лида помахала ей рукой, - иди сюда. Мы вместе. – отмахнулась она от девушек, попробовавших по возмущаться. Вода в кране была только холодная. Наташа почистила зубы, ополоснула лицо и вышла на улицу. Было пасмурно, но дождя не было. Похолодало, то есть было не жарко, как вчера, но и не холодно. Где-то градусов девятнадцать - двадцать. Наташа накинула кофту. На завтрак была рисовая каша с маслом, ватрушки с творогом, варёные яйца и какао. После завтрака их погрузили на машину и отвезли в поле. С ними поехал мужчина лет сорока, коренастый в фуфайке и матерчатой кепке неопределённого цвета толи от грязи, толи выцветшей от солнца, который не вынимал папиросу изо рта, прикуривая одну от другой. Он расставил всех по местам, выдал каждому по лопате и сказал, что их задача выкапывать и отряхивать от земли свеклу, а собирать её они будут после обеда, так как свекла должна обсохнуть. Ольга поинтересовалась, зачем? Мужчина, назвавшийся Михалычем, хмыкнув, ответил, что сразу видно городских незнаек. Свекла из земли, земля мокрая, был дождь. Если собрать мокрую свеклу в мешок, она начнёт гнить, а так её ветер обдует, и она станет сухой.
Начали с энтузиазмом, но к обеду часть студентов, уже еле волочили ноги, дули на покрасневшие ладони с мозолями и ворчали, что они студенты и поступали в институт не для того, чтобы гробить себе руки. Обедали под тентом за двумя большими деревянными столами, сидя на скамьях. И хотя наваристый борщ и тушеное с капустой мясо были вкусными, пообедав, хмуро сидели на скамьях за столом, не торопясь идти обратно в поле. Некоторые студенты зло посматривали на тех, кто смеялся, балагурил. Наташа, привычная к работе на земле и взявшая с собой матерчатые перчатки, смотрела на недовольных с жалостью. Среди недовольных оказался и Валера. Она подошла к нему.
- Покажи руки.
Он протянул руки и развернул ладони, они были в водянистых волдырях.

Ой-ей-ёй! Перчатки надо было надевать или брезентовые рукавицы. Ты что, не знал? Ты белоручка что ли?
- Я не белоручка. Просто лопату в руках никогда не держал. У нас дача есть, но там только деревья растут и цветы, а ими мама занимается и помощница по хозяйству. Откуда я знал, что надо перчатки надевать? Ладони огнём горят.
К ним подошёл Алексей, посмотрел на руки Валеры, потом у других, о чём-то поговорил с Михалычем, а потом вернулся.
- Так, друзья мои, это моё упущение, извините. Думал все взрослые люди, и хоть раз лопату в руках держали, знают, что надо одевать перчатки. Короче, сегодня у кого мозоли, едите назад, идёте в медпункт, там вас подлечат, а после отдыхать. Завтра и пока руки не заживут, будите на току, учёт машинам вести, с карандашом, ну и что ещё Михалыч скажет. Понятно?
Студентов с мозолями набралось из сорока с десяток. Они уехали с Михалычем, Алексей остался. К вечеру, уже все валились с ног, но поужинав, немного отдохнув, включили музыку на улице и устроили танцы. К ним подтянулась местная молодёжь. К концу вечера образовались парочки, которые разбрелись кто куда. Наташу на перебой приглашали Валера, Коля и Семён. Семён белобрысый, коротко стриженный, худощавый парень, поведал ей, что он после армии, до армии завалил экзамены, но сейчас решил всё-таки поступать ещё раз и на этот раз всё вышло удачно. Правда у них, кто после армии, был свой конкурс, а так бы снова не прошёл. Рассказал, что служил на границе, родители живут в рабочем поселке городского типа, учителя. После танцев, она согласилась с ним прогуляться. Ей надо было сбежать от Валеры и Коли. Коля замучил её своими анекдотами, а Валера своей настойчивостью и влюблёнными взглядами. Они пошли гулять к реке. Семён рассказывал про службу смешные истории, Наташа смеялась. У реки Семён вдруг резко подхватил её на руки и заглянув в глаза, начал целовать. Она испугалась, начала вырываться, укусила за губу.
- Пусти. Ты что, с ума сошёл?
        Семён поставил её на землю, внимательно посмотрел в глаза, потом махнул рукой, - извини. Видимо не так понял. Иди отсюда. Давай, быстрее, а то не буду таким добрым.
        Наташа побежала к дому культуры. Её колотило. Вдруг она врезалась в кого-то. Подняв голову, увидела Валеру, с тревогой смотревшего на неё.
         - Что с тобой? Он тебя обидел? Где он? Я сейчас его убью.
         - Постой, - остановила его Наташа. – Ничего он не сделал. Успокойся. Просто я замёрзла и спать хочу.
         - Ну, конечно, а то я не вижу. – Валера начал всматриваться в темноту. – Он к тебе приставал?
         - Я же сказала, что всё нормально. Пошли, - она потянула его за руку. - Проводи меня. Я устала, да и темно уже.
         Они дошли до здания, Наташа убежала к себе в гримёрку и легла. Лиды ещё не было. Большая часть девушек уже спала, кто-то ещё гулял. Наташа закрыла глаза и начала ругать себя - Дура, а если бы он оказался не таким порядочным? Парень взрослый, после армии, понятно, что ему надо. А ты пошла гулять, хихикала, глазки строила. - Так ругая саму себя, она не заметила, как провалилась в сон.
           Утром, перед завтраком к ней подошёл Семён, его верхняя губа припухла, под глазом наливался синяк, но он улыбался.
          - Ну у тебя и парень, драться не умеет, а в драку лезет. Ты чего вчера со мной гулять пошла, если у тебя есть парень? Поцапались что ли? Решила его подразнить? Смотри, такие «дразнилки» могут плохо кончиться. Ты вчера кокетничала напропалую, гулять в ночь со мной пошла, вот я и решил, что ты, - она запнулся, - Ну короче, ты поняла. Хорошо, что всё так закончилось. Но другой может и не отпустить. Я же не ошибся, ты еще с мужчиной не была?
        Наташа покивала головой и залилась краской. Семён вздохнул, - эх ты птичка-синичка. Ну, что простила? Дружить будем? Зла на меня не держишь?
        - Нет. Будем. И парня у меня нет никакого.
        - Как это? – Удивился Семён. – А этот, Валера? Он вчера вечером мою губу, прокушенную тобой  увидел и накинулся на меня. Я даже увернуться не успел, не понял вначале из-за чего. Ну я ему тоже врезал, извини. Он просто как бешенный на меня кидался, надо было утихомирить. 
       - С Валерой мы просто друзья. – Наташа пожала плечами. – Он ухаживает за мной, но я с ним не встречаюсь. Я вообще ни с кем не собираюсь встречаться. Я поступила, чтобы учиться и образование получить. Мне никакие романы не нужны. Извини, если я вела себя как-то неправильно что ли? Просто мне с тобой было легко, ну как с одноклассниками, как с друзьями.
      - Всё, проехали. – Семён пожал её руку и улыбнулся. – Это я видимо в последнее время общался не с теми девушками и разучился отличать одних от других. О, смотри, - он указал на спешащего к ним Валеру, - твой рыцарь снова мчится из меня отбивную делать. Объясни ему, что я не опасен.
    Наташа посмотрела на подбежавшего к ним Валеру и остановила его, выставив руки вперед ладонями. Вид у него, конечно, был непрезентабельный - лицо отекло, глаза превратились в щёлочки, нос распух.
     - Стой! Слышишь меня? Валера, отстань от Семёна, он ничего мне не сделал. Мы с ним друзья, как и с тобой.
     - Друзья? – Валера на секунду замер. – Он такой же друг, как и я?
     - Да. – Взгляд Наташи был твёрдым и сердитым. – Если ты решил, что мы с тобой пара, то ты ошибаешься. Я ни с ним, ни с тобой встречаться не намерена. Вообще ни с кем не намерена. Ясно? Поэтому, выбирай, либо мы друзья, либо вообще не общаемся.
     Валера растерянно посмотрел на Семёна, потом на Наташу и как-то сник сразу. – Ну, ладно, как скажешь. Друзья, так друзья. – Он повернулся и медленно пошёл к реке.
     - Ты куда, чудак? – крикнул Семён. – Пошли на завтрак.
     Валерий, не оглядываясь махнул рукой и вскоре скрылся из виду. Наташа, расстроенная молча, пошла к столовой. Хорошо начинается студенческая жизнь, думала она, парни дерутся из-за неё, разбивают лица друг другу. Значит, она действительно ведёт себя как-то неправильно. Больше никаких флиртов и улыбок.
     Дни потянулись один за другим, похожие друг на друга. Днём они работали в поле или на току, вечерами пели песни, танцевали. Спустя три дня, после приезда, их расселили по домам. Дом, куда поселили 25 девушек, состоял из двух комнат метров по двадцать и кухни с печкой. В доме стояли раскладушки, три из них в кухне, так как девушек оказалось больше, чем парней и все в комнаты не вошли. Привезли дрова, потому что ночами температура опускалась уже практически до нуля. Вечерами они топили печь, грелись, чаёвничали, болтали. Вскоре уже все знали о всех практически всё. Иногда парни делали набег на их жилище «пообщаться», съедали все что было и уходили к себе. Флирт, заигрывания, смешки, любовь, в результате, к концу «картошки» образовались четыре пары влюблённых.
       Наташа сразу чётко ограничила своё пространство и практически никого туда не допускала. Она держалась особняком и в основном секретничала только с Лидой и Валей. Валера делал вид, что всё хорошо, но Наташа видела, что это напускное спокойствие. Он даже начал ухаживать за Нюсей, толстушкой и хохотушкой из параллельной группы, но через несколько дней Нюся вся в слезах сообщила, что они расстались. Семён «закрутил» с Катей, она была после медучилища и ей было уже двадцать лет. Катя приходила в дом только под утро весёлая, счастливая, падала, засыпала и потом её было не добудиться. Видимо они оба нашли, то, что им было нужно.   Через две недели после приезда, выпал первый снег, утрами стало холодно. Совхоз выдал им телогрейки и сапоги. Некоторые, в том числе и Лида с Нюсей всё равно простудились, заработали бронхит, ангину и их отправили домой. Из сорока человек, к концу третьей недели осталось тридцать два. За два дня до окончания работ заболела и Наташа. Две ночи она не спала, потому что кашель бил так, что казалось легкие вылетят вместе с ним. Но уезжать уже не было смысла, так как отъезд все равно планировался через день. Алексей принёс ей раздобытый откуда-то мёд, таблетки от кашля и горчичники. Он нравился всем студентам, потому что не изображал из себя начальника, следил, чтобы у всех все было нормально, участвовал в их посиделках, пел и пил вместе со всеми. Именно он потребовал от руководства совхоза одежду и сапоги для тех, у кого не было тёплых вещей и сказал, что пока все нормально не будут одеты, на работу не выйдут.  Кто-то из девчонок пытался строить ему глазки, но он сразу обозначил свой статус – женат. В день отъезда они уже не работали, им произвели расчет и выдали зарплату. Наташа не поверила своим глазам, когда взяла в руки семьдесят рублей. Это было спасением. У неё ещё оставалось двадцать. Несколько рублей она потратила на то, что они с девчонками скидывались на чай и конфеты. Итого у неё   оказалось целых девяносто рублей. Этого хватит практически на три месяца. А если мама что-то еще пришлёт, то и на больше. А уж за это время она обязательно найдёт работу, да и сессия пройдет в январе и если будет стипендия, то вообще всё будет хорошо. Главное сейчас выздороветь до занятий, не разболеться окончательно. В час дня за ними приехал автобус. Они распрощались с руководителями, которые пришли их проводить, с местными, которые пришли провожать и поехали.

Глава 3

       Автобус подвёз их прямо к институту. Алексей сказал, что всем надо пройти в актовый зал, а сам побежал в деканат. Спустя минут пятнадцать, он вернулся вместе с молодой девушкой. Девушка оказалась секретарём деканата Аней, которая сообщила, что все могут до 1 октября разъезжаться по домам. Кому необходимо переночевать, пусть подойдут с ней, она выпишет направление в общежитие.
       После прощаний, поцелуев и рукопожатий, с Аней осталось всего четыре человека. Наташа ждала, когда все получат направление, так как не хотела, чтобы кто-то слышал, что она просит общежитие не на ночь, а сразу до следующего лета, и не понимала, что делать, если откажут. Хотя, конечно, есть эта мамина подружка, но не хотелось бы её напрягать на целую неделю, тем более больной, с кашлем. Но всё оказалось намного проще. Аня, услышав, что Наташе ехать некуда, молча, не спрашивая ни о чём, выписала направление и сказала, что это уже на проживание постоянно. То есть она заселяется сейчас сразу на постоянное место и будет там жить до окончания учёбы, если не отчислят, все шесть лет, а не как те трое, которые были перед ней, временно, если конечно не захочет уйти и где-то снимать жилье. Наташа сказала, что не захочет, поблагодарила и вышла на улицу. Кашель опустился уже куда-то вниз к лёгким и был хриплым, «мокрым» и началось отхаркивание. Голова горела, как в огне, морозило. Она вспомнила, что мама, когда они заболевали и кашляли, кипятила молоко, клала туда сливочное масло, соду и поила их. А также, давала таблетки «Мукалтин». Они стоили копейки, но мама говорила, что они помогают лучше самых дорогих.
       - Тебя проводить?
      Наташа резко обернулась. Рядом стоял Валера.
      - Ты куда, на вокзал или в общежитие?
      - Я в общежитие, но провожать меня не надо. Я еще в магазин и в аптеку зайду. До свидания. – Наташа пошла к магазину, который находился через дорогу.
     - Тебе же плохо. У тебя температура. – Он потрогал её лоб, - ты красная вся, даже бордовая. Хочешь, я до завтра останусь? Скажи, что купить и иди в общежитие, устраивайся, а я принесу. Если надо «скорую» вызову. 
     - Нет, не надо. Спасибо. Я сама. – Наташа перебежала дорогу. Валерий смотрел ей вслед. Она зашла в магазин купила бутылку молока, пачку сливочного масла, батон, немного сыра,
колбасы и вышла из магазина. Валерий стоял у дверей. Он молча взял её сумку с вещами, продукты и пошёл в сторону общежития. Наташа постояла и пошла следом. Аптека была на пути к общежитию. Она забежала, купила «Мукалтин», Перцовый пластырь и вышла на улицу. Валерий стоял не в далеке и ждал. Увидев, что она вышла, снова пошёл вперёд. Так они и дошли до общежития. Комендантша, увидев Наташу, заулыбалась.
      - Ну, что снова ко мне? Направление есть? Давай.
      Наташа протянула бумагу и закашлялась.
      - О, да ты подруга простывшая? Бронхит? На постоянное? Лады. – Она достала ключ и протянула Наташе, - давай, дуй на четвёртый этаж. Левое крыло, 405 комната. Там ваш курс жить будет. Я тебе сейчас чай согрею, принесу и варенье малиновое, сама варила. А ты дружок, - она повернулась к Валере, - тоже на заселение? Погоди тогда немного. Помоги вон болящей, донеси ей матрац и бельё. Лифта у нас нет, а она чуть тёпленькая.
      Валерий молча взял под мышку матрац, подушку, постельное белье и вместе с сумкой понёс наверх, Наташа пошла следом. В комнате не было никого. Стояли четыре панцирные пустые кровати, четыре тумбочки, стол и четыре стула. В правом углу был встроенный шкаф для одежды. Под потолком горела тусклая лампочка. Валера кинул сумку на пол и посмотрел на Наташу.
       - Где спать будешь?
       - У окна справа.
       Он кинул матрац на кровать, застелил кровать бельём и сел к столу. Сняв со спины свой рюкзак, достал оттуда кружку, ложку и кипятильник.
       - Молоко и воду как кипятить собиралась? Бери, потом отдашь.
       - Спасибо.
       Он подошёл и снова потрогал её лоб, она дернулась. Валера вздохнул. – Да не бойся ты, я просто проверил высокая температура или нет. К сожалению высокая, где -то 38, а может и больше. Так, держи Парацетамол, у меня с собой есть, пей, температура спадёт, легче станет. Вот ещё Анальгин и Тетрациклин, на всякий случай брал. Мне уже не понадобится. Я сегодня заночую здесь. Завтра тебя провожу на поезд и уеду.
       - Ты же слышал, я на постоянное. Я домой не поеду. Я тут остаюсь. Не спрашивай почему, не отвечу. – Буркнула Наташа и закашлялась.
      - Понятно. – Валера снова сел. – А я думаю, чего это комендант про постоянное говорит? Хорошо. В любом случае сегодня я здесь ночую, а завтра разберёмся. Я ещё загляну, ты не закрывайся, скажу в какой я комнате, чтобы ты знала. – Он вышел.
     Наташа разделась и легла на кровать. Её знобило, хотя в комнате было тепло. Через несколько минут к ней заглянула комендантша.
     - Так дорогуша, вставай, я чай, варенье принесла и кусок пирога с капустой. А то вон, синяя вся, не ела поди ничего? Ухажёр твой такой настырный, не уйду, говорит и все, давай койку без направления. Сказал если не дам, на улице спать будет, заболеет и я виноватой буду. Определила скандалиста. Недалеко в 409 будет. Ладно, я пошла, а то работы ещё много. Ежели чего, спускайся ко мне. Я здесь в 101 живу. Семьи-то нет, своего жилья тоже, вот и работаю здесь.  Хорошо, что с жильём и душевые есть. Потом весело с вами со студентами. Вроде, как и не одна.  – Она вышла.
     Наташа положила в чай три ложки малинового варенья, глотнула и с удовольствием причмокнула. В дверь постучали, Валера приоткрыл дверь.
     - Ты нормально? Я тут рядом.
     - Я знаю. Спасибо.
     - Утром загляну. Если что, приходи, дверь не закрываю. Доброй ночи.
     - Доброй ночи.
     Наташа выпила таблетки, пластырь наклеивать не стала, так как чувствовала, что температура и так не меньше 38 и легла. Проснулась она среди ночи от кашля. Рубашка была мокрая насквозь, но голова холодная. Температура спала. Она встала, вскипятила молоко, добавила туда масло, выпила «Мукалтин» и снова легла. Утром проснулась если не в нормальном состоянии, то в более-менее терпимом точно. В груди почти не болело. Кашель ещё был, но уже не такой сильный. Она снова вскипятила молоко, добавила туда масло,
 «Мукалтин», выпила, съела бутерброд с колбасой, и почувствовала, что оживает.  В дверь постучали. Наташа крикнула, что можно. Вошёл Валерий.
    - О, да ты почти как огурчик, уже лучше выглядишь.
    - Ага, малосольный, - рассмеялась Наташа. – Да, мне лучше. Так что можешь ехать домой.
    - Так, давай скажи, что тебе ещё купить из лекарств и продуктов и я действительно поеду. – Валера смущённо улыбнулся. – Понимаешь, меня дома ждут и вещи ещё надо собрать, а эти отвезти. Но я вернусь дня через два.
    - Не надо. Я сама схожу. - Наташа помотала головой. - И приезжать раньше не надо. Я уже большая девочка, справлюсь. Спасибо тебе за заботу.
    - Ты в окно смотрела? – Валерий подошёл к окну, выглянул и снова повернулся к Наташе.  – Там сегодня дождь со снегом и ветер. А тебе хотя бы дня два ещё надо отлежаться в тепле. Давай говори, что купить? Возражения не принимаются.
    Наташа подошла к окну, посмотрела на улицу. – Да, погодка ещё та. В прошлому году в это время ещё теплынь стояла. Хотя октябрь практически на носу, скоро снег совсем ляжет. Ладно, так и быть, молока две бутылки купи, мне на два дня хватит, а потом я сама схожу и пакетики супа с лапшой, которые за 22 копейки, которые пятиминутки, можно кашу овсяную быстро растворимую.  Раз у меня кипятильник есть, сделаю в кружке.  Больше ничего не надо. Хлеб, масло, колбаса у меня есть. Если что в столовую спущусь.
    - Столовая пока не работает, я смотрел, до 1 октября. Там чего-то завозят, ремонтируют. Хорошо, я быстро, мигом. – Валера пошёл к двери.
    - Я деньги отдам, - крикнула ему в спину Наташа. - ты чек обязательно возьми.
    - Разберёмся. – Он вышел за дверь и тихо прикрыл её.
    Слабость была такая, что дрожали руки и ноги, поэтому Наташа снова легла. Недавняя уверенность в выздоровлении стала улетучиваться с каждой минутой. Сердечко билось так, что о казалось сейчас выскочит из груди, голова кружилась, снова заболело в груди. 
     Спустя полчаса вернулся промокший насквозь Валера. Он выложил на стол большой кусок сыра, пачку масла, ветчину в банке, 3 бутылки молока, плюшки, пирожки, яйца, помидоры, конфеты, печенье, смородиновое варенье, 4 пачки супа и 2 каши, яблоки и апельсины.
    - Так, всё, я помчался, выздоравливай. У меня поезд через полтора часа.
    - Погоди, - Наташа смотрела на это изобилие продуктов, - а деньги? Где чек? Сколько я тебе должна?
    - Нисколько. Мы же друзья? А с друзей денег не берут. Сочтёмся. Я заболею, ты будешь мне покупать.  – Он быстро вышел из комнаты.
    Наташа вдруг заплакала. Чужие люди, комендантша, Аня, Валера, помогают ей и не требуют ничего взамен. А родной человек, отец выгнал из дому и даже не поинтересовался за месяц, где дочь и как она. Родная мать скрывает что втихушку от него помогает дочери. Внизу, на проходной даже письма нет от неё. Получается, ей тоже всё равно? Любимый человек унизил, растоптал её любовь, подружка предала, брат тоже ни разу не написал, хотя она говорила адрес, где они будут матери.
        Она плакала долго, пока снова не закашлялась. Вдруг ей подумалось, а может мать права? Ну её эту любовь.  Ну и что, что она не любит Валеру. Он ей не противен, даже нравится, внимательный, не жадный, красивый и он видимо действительно влюбился в неё. Не уехал, не бросил, как друг-Семён или друг-Коля. Они тоже видели в каком она состоянии. Семён даже с Катей не попрощался, сразу побежал на вокзал.  Коля с другими парнями куда-то в кафе пошел, отпраздновать окончание сельхозработ. А Валера был с ней, пока ей не стало лучше, не поехал домой, как все остальные, накупил всего. Врачом будет, как и его родители, он говорил, они городская интеллигенция.
     Горячая волна вдруг окатила её с ног до головы. Она даже застонала от стыда за себя. О чём она думает? Нет, это не она. Она всегда мечтала о большой, настоящей любви, о детях, рождённых в этой большой любви, никогда не ставила деньги во главу угла и образование. И что теперь? Она готова продаться за продукты и внимание к себе? Нет, она отдаст ему все деньги за продукты, когда он вернётся. И ещё раз расставит все точки над i, чтобы у него не было иллюзий на её счёт.
     Оставшиеся до первого октября дни Наташа усиленно лечилась и к первому октября была уже практически здорова. Конечно, ещё подкашливала, но это не мешало ей сладко спать, гулять на улице, читать в тишине. Она радовалась, что при отъезде положила в сумку теплый шерстяной свитер под куртку, шерстяные брюки, вязанную и беличью шапки. Зимнее пальто осталось дома, как и зимние сапоги, но в свитере, брюках, шапке и куртке было тепло. Осенние ботинки она одевала с двумя парами носок.  Сходив на переговорный, позвонила матери в больницу, сказала, что у неё всё хорошо, она в общежитии. Голос матери звучал глухо и подавленно. Она ничего не спросила о делах и здоровье дочери, только сказала, что вышлет ей пятнадцать рублей на почту до востребования и заторопилась, вроде как  на операцию. Наташа почувствовала, что мать просто не захотела с ней разговаривать. Видимо дома совсем плохо или боится, что кто-то расскажет отцу что Наташа звонила и они говорили. На глазах снова выступили слёзы и на душе стало холодно и тоскливо.
     Понемногу стали съезжаться студенты. В общежитии теперь было шумно, многолюдно, повсюду слышались голоса, смех. Заработала столовая, в холле подключили телевизор, по вечерам включали музыку, и до полуночи продолжались танцы. В комнату к Наташе подселили трёх девочек. Все они были из других групп, но с одного курса. Лиде дали место в другой комнате, на этом же этаже. Она по возмущалась, попробовала поменяться с другими девчонками, потом успокоилась, сказав, что так даже лучше, будут ходить друг к другу в гости.  Валера приехал только перед началом занятий. Сказал, что у него заболела мама и он нянчился с сестренкой, которой 5 лет. Его поселили в одной комнате с Колей на третьем этаже. Все заселившиеся бегали друг к другу в гости, смотрели что у кого есть, кто как устроился, к кому можно прийти послушать музыку, у кого есть утюг, у кого гитара.  Наташа сходила только к Лиде и заглянула к девчонкам из группы, избегала Валеру, старалась не оставаться с ним на едине. Несколько раз попыталась отдать ему деньги, но он категорически отказался их брать.
     Первое октября выдалось сухим, солнечным, но холодным. Их снова всех собрали в актовом зале, поздравили с началом учебного года, и они разошлись по аудиториям. Начались занятия.
     Наташа старательно училась, посещала все лекции, сидела в читалке до ночи. Она решила первый месяц только учиться, чтобы втянуться, понять сможет ли она вообще учиться в этом Вузе, а главное в конце октября ей должно исполниться восемнадцать и с устройством на работу уже проблем не будет. Деньги от матери она получила и рассчитав бюджет, пока была спокойна. На три с половиной - четыре месяца ей точно хватит, если не бегать как девчонки в кафе-мороженое или кондитерскую и не покупать вещи. Дни летели один за другим.
       Девчонки в комнате попались своеобразные. Одна – Зоя была немного угловатой, замкнутой девушкой с испуганно-загнанным выражением лица. Она приходила, ложилась на кровать, отворачивалась к стенке и читала либо конспекты, либо учебники. На вопросы отвечала односложно, сама в разговоры не вступала. Родители то и дело присылали ей из деревни посылки то  с луком, яйцами и подсолнечным маслом, то с салом и картошкой, то с сухарями. Вечером она наливала в блюдце масло, резала лук, солила, макала в блюдце хлеб и ела с отварной картошкой. Сырые яйца разбивала и выпивала даже не посолив. Иногда ела картошку с салом и хлебом. Это был её ужин. Наташа всегда отворачивалась, потому что к горлу сразу подступала слюна. Сало пахло чесноком, а от картошки шёл пар и ещё пахло домашним подсолнечным маслом. Лида никогда не предлагала своей еды и не угощала никого.  Две другие - близняшки Тоня и Соня все время шептались друг с другом, хихикали, вечерами куда-то убегали, возвращались поздно. Они были похожи внешне, обе русоволосые, сероглазые, с пухлыми губами, крепко сбитые, но по характеру совершенно разные. Тоня более серьёзная, вдумчивая, спокойная. Соня, как ветер, всё время витала в облаках, мечтала о принце и большой любви (как в своё время Наташа), не хотела учиться и чуть ли не ежедневно влюблялась в кого-нибудь. Они питались только в столовой и кафе, родители высылали им достаточно денег, поэтому в их тумбочке водились только конфеты и шоколадки. То есть жили они все вместе в одной комнате, но подружками не стали. Наташу это даже в какой-то мере устраивало. Нет расспросов и вопросов, не надо разговаривать, когда не хочется и делиться ни с кем не надо. У Лиды в комнате девчонки скидывались на ужин, готовили и ели все вместе. Они даже взяли напрокат проигрыватель и теперь по вечерам слушали музыку и новости.
      Через два с половиной месяца Наташа поняла, что учёба дается ей легко, оценки только хорошие и отличные. Преподаватели заметили её, куратор группы рекомендовала её в студсовет, где решались вопросы курса. Появились новые приятельницы, друзья. Подружкой осталась только Лида. Две недели Наташа провела в профилактории, куратор устроила в честь дня рождения, совершеннолетия, где кормили четыре раза в день бесплатно, и комната была на двух человек. Поэтому в декабре она наконец-то смогла заняться поиском работы. Вначале прошлась по больницам, но поговорив с сотрудниками отдела кадров поняла, что санитаркой работать не получится, так как там надо выходить на сутки, а значит пропускать лекции и занятия два три раза в неделю.  В раздевалке, в регистратуре в поликлинике тоже только дневная работа либо в первую, либо во вторую смену. Вторая с двух часов, а занятия заканчиваются в четыре или в пять. Даже   устроиться уборщицей в любую организацию оказалось не так-то просто, там тоже надо было работать утро-вечер. Она пробежалась по магазинам – та же картина. Фасовщицы, уборщицы тоже две смены. В кафе, столовой, мойщицей посуды – та же история. В институте места лаборанток и уборщиц были заняты. Там работали девочки, которые не поступили и решили год поработать, «посветиться», походить на лекции, чтобы уже на будущий год поступить с гарантией. Наташа начала отчаиваться. Она почему-то думала, что найти работу будет легко. И тут ей снова помог Валера, которому Лида разболтала, что Наташа ищет работу. Он подошёл к ней после пары.
     - Ты говорят работу ищешь? Могу посоветовать.
       - Советуй. – Наташа уже рада была любому предложению, даже от Валеры.
       - Ты в аптеку сходи. Им сигнаранты всегда нужны. У меня у мамы подруга в аптеке работает, так они всегда ищут сигнарантов.
       - Это что за зверь такой? – удивилась Наташа. – Что они делают?
       - Этикетки пишут. Ну, понимаешь, в аптеке же не только готовые лекарства продают, там еще делают настойки, порошки, мази, глазные капли и на упаковку нужна этикетка. Вот там есть эти этикетки с пустыми графами, туда от руки состав вписывают, приём, ну и другую информацию.
       - Ясно, - Наташа недоверчиво посмотрела на Валеру и покачала головой, - так там, наверное, тоже две смены.
       Валера задумался.  - Насколько я помню, нет. Там они на заказ берут по рецептам, готовят сутки-двое, пока готовят, потом проверяют, только потом эти этикетки наклеивают и выдают заказчикам. Сходи, рекомендую. Аптеки до 9 вечера работают, а мы до четырёх учимся, а то и раньше заканчиваем. Как раз полставки получается. На ставку ты, конечно, не сможешь.
       - Спасибо, схожу. – Наташа улыбнулась. Валера просиял.
       После занятий она пошла в аптеку напротив главного корпуса. Заведующая, женщина лет сорока пяти, в белом халате, в шапочке, с веселыми зелёными глазами, посмотрела на Наташу и улыбнулась.
       - Студентка? Как звать?
       - Да, студентка, Наташа.
       - Понятно. Дома с деньгами проблема, а учиться хочется?
       - Да.
       - Хорошо. А учиться-то будешь успевать? А то у меня два студента были, не потянули и работу, и учёбу.
       - Я потяну. Только я на полставки могу. Не хочу занятия пропускать. Можно? – Наташа с надеждой посмотрела на заведующую.
       - Молодец. Люблю упорных. Давай, беру с испытательным сроком на месяц. Выдержишь, оформлю трудовую книжку. Что делать знаешь?
       - В общих чертах.
       - Галя, - крикнула заведующая, - зайди. В кабинет вошла девушка лет двадцати пяти. – Вот тебе сигнарант, покажи, расскажи ей всё. Завтра я её на оформление санитарной книжки отправлю, как получим результаты выходит на полставки. С пяти до девяти, без перерыва на обед. Так ведь? – Наташа кивнула. - Да, девочка, ты про зарплату не спросила, а она у нас не большая. Полставки сорок рублей на руки получается.
       - Подходит, - кивнула Наташа.
       - Ну тогда иди с Галей, потом снова ко мне, я расскажу куда идти, чтобы оформить санитарную книжку и всё сразу пройти, а не бегать по врачам. Паспорт с собой? 
       - Паспорт с собой, и студенческий. А зачем эта книжка санитарная?
       - Студенческий твой мне ни к чему. Паспорт нужен и санитарная книжка. Ты же будешь работать в помещении, где лекарственные препараты готовят. Даже если бы и в другом месте сидела, всё равно ты же каждую этикетку будешь в руках держать. А вдруг ты больная какая или заразная?
       - Я здоровая. – Обиделась Наташа.
       Заведующая рассмеялась. Не обижайся, так положено. Всё, бери, вот адрес. С утра подходи туда к восьми, сдашь кровь и мочу. Потом после учёбы можешь врачей пройти. Да и фото не забудь принеси на Личное дело.
       Галя завела Наташу в большое, светлое помещение, со столами, на которых стояли склянки, колбы, банки с порошками, весы и ещё много чего. Там сидело трое женщин, которые что-то взвешивали, отмеряли, то есть были заняты работой.
       - Девчонки, знакомьтесь, новый сигнарант, Наталья.
       Полная женщина лет пятидесяти улыбнулась, - ну слава Богу, кончились мои мучения, а то у меня уже мозоль на пальце от ручки. Без выходных и проходных практически пишу. Ты же по вечерам работать будешь?  Замечательно. Меня Ирина Васильевна зовут, а это, - она кивнула на женщину лет тридцати, - наш аналитик Мария, а там, - она указала на молодую девушку лет двадцати, - наш фармацевт Зоенька.
       Галя пояснила, - у нас уже третий месяц как сигнарант один – Ирина Васильевна, она же фасовщица. Летом работала девчонка, а с сентября уволилась. Так мы распределяем между собой и пишем, но в основном Ирина Васильевна. Вот твоё место, - она показала на небольшой стол в углу. – Халат, шапочка есть? Если нет, то у нас есть «дежурные», правда большие, тебе на два раза обвернуться хватит.
       Наташа кивнула. – Есть. - Она ещё раз порадовалась, что мать положила ей свои два медицинских халата и шапочку перед отъездом, иначе пришлось бы покупать, а это стоит не малых денег. А она ещё думала брать или не брать.
       - Ну вот и замечательно. Тогда возвращайся к Наталье Ивановне. Ждём тебя с нетерпением. Да, кстати, у нас премии есть квартальные, так что ещё прибавка к зарплате. Хотя надо у заведующей спросить, платят её тем, кто на полставки или нет, я не помню. 
       Наташа снова вернулась в кабинет заведующей. Минут через тридцать, когда все вопросы были оговорены, вышла на улицу, вдохнула полной грудью воздух и закружилась в танце. Она нашла работу! Сорок рублей, да если даже мама не будет ничего присылать, то этих денег на еду и оплату общежития хватит. Да, про обновки, кино и кафе придётся забыть, но это не страшно. А если она сдаст сессию на хорошо и отлично, то будет ещё и стипендия тоже сорок рублей.  А на эти деньги в месяц вообще можно жить не тужить. А главное, будет время после девяти готовиться к занятиям в читалке.
        Утром она сбегала в поликлинику, сдала анализы, перед первой парой поблагодарила Валерия за совет. Он обрадовался так, как будто не ей, а ему дали работу. Сказал, что будет помогать, объяснять по учёбе. Если она не будет успевать.
        Через неделю Наташа вышла на работу, а через три дня, у неё на указательном и среднем пальцах образовался мозоль. Этикеток приходилось писать за смену не мнее тысячи. Оказалось, в аптеке готовили и настойки, и порошки и мази и капли для общего пользования, часто выписываемые врачами, и отпускали по рецептам и запросу и плюс заказные этикетки по индивидуальным рецептам. Иногда Наташа подписывала более 200 этикеток на настойку Пиона или штук триста на порошки от гриппа или вазелиновые свечи. Приходилось разбирать почерк фармацевтов на бланке и заказе, то и дело переспрашивать названия веществ, но она не унывала. Ирина Васильевна принесла ей резиновые напальчники и дело пошло. Через месяц она уже разбиралась в латинских буквах и названиях, строчила этикетки и успевала даже помогать фасовщицам расфасовывать порошки от гриппа, потому что пошли сезонные заболевания. Получив первую зарплату, не стала транжирить, хотя Лида подбивала её сходить в кафе и отметить, а купила сразу то, что было необходимо, но на что жалко было тратить деньги: шампунь, пару колготок, банку кофе. Остальные оставила на питание. Она хорошо сдала первую сессию, даже сама не ожидала, что всё пройдет так легко и теперь ждала через две недели первую стипендию. Со стипендии решила купить себе красивую блузку, чтобы было в чем выйти если понадобится. Красивых вещей «на картошку» она не брала, да и уходила из дома в спешке, поэтому при разборе вещей у неё оказалась пара юбок и кофточек, одно трикотажное платье, одна голубая блузка под юбку, брюки, спортивный костюм и несколько футболок. А если купить красивую блузку, то с юбкой, даже и не новой, будет замечательно. Наташа вспомнила встречу Нового года. Все были нарядные, а ей одеть было нечего. Сейчас студенты ушли на каникулы, а Наташа снова осталась в общежитии, потому что работала, да и ехать было некуда. Девочки разъехались сразу после сессии и в комнате теперь было пусто, тихо и прохладно, можно сказать даже холодно, потому что топили меньше из-за каникул. Мать написала, что выслала ей посылку с зимними вещами, но пока извещения не было. На улице стояла минусовая температура, лежал снег, а Наташа ходила в осенней курточке, свитере и осенних ботинках. Она очень рассчитывала, что посылка с вещами придёт до Нового года, и что мама положила туда не только зимние вещи, но и какие-то платья, кофты, обувь, но так и не дождалась.  Новый год встречала в трикотажном синем платье с коротким рукавом и в Лидиных чёрных туфлях-лодочках, у них оказался один размер. 
        Наташа вспомнила встречу Нового года. 31 декабря в актовом зале было поздравление от руководства института, потом концерт, подготовленный студентами, а потом танцы. Посредине зала стояла большая нарядная ёлка, на окнах развешаны шары и серпантин. Наташа подкрасилась, завила отрастившие волосы в локоны, вместо бус накрутила на шею и на голову серебряный дождь и почувствовала себя очень даже ничего, потому что на танцах была на расхват. Ей впервые было весело и легко за эти полгода. Во время танцев познакомилась с парнем с третьего курса, Вадиком, который смешил её всё время, а потом предложил сбежать из актового зала. Наташа хотела отказаться, но посмотрев на Валерия, стоявшего у стены и с укоризной смотревшего на неё, согласилась. Валерий весь вечер старался быть недалеко от Наташи и «сверлил» её говоряще - горящим взглядом. Он уже дважды приглашал её на танец, пытался прижать к себе и даже поцеловать в ушко, сыпал комплементами. Наташа сердилась, обрывала его, руками ставила между ними барьер. Она сама не понимала, почему так реагирует на него. Наблюдала и неоднократно за всё это время, что девчонки с курса и не только с курса, заигрывают с ним, хихикают над его шутками, строят ему глазки, а сегодня наперебой приглашают на «белый танец». Он очень симпатичный и «импозантный», как говорила бабушка о высоких, статных, красивых парнях. Наташа знала, что две девочки с их курса Ирина и Маша влюблены в Валеру «по уши», мечтают о нём и добиваются его внимания, но она его «не видела». Взгляд отчего-то всегда «уходил» или куда-то мимо или сквозь него.  Вадик же был среднего роста, худощавый, со светлыми волосами и серыми глазами. То есть ни чего особенного, обычный среднестатистический парень. Такие раньше Наташе не нравились. Они выскользнули за дверь и бегом спустились на первый этаж. У окна, Вадик прижал Наташу к себе и начал целовать. Вначале она хотела возмутиться, оттолкнуть его, но потом передумала, потому что вдруг поняла, что впервые целуется с парнем, после Славы (не считая Семёна, которого укусила), и ей этот процесс нравится.
     - Ты клёвая, - Вадик оторвался от Наташи и сел на подоконник. – Я тебя сразу «срисовал» с этими кудряшками. Из большинства первокурсниц, ты на высоте. Я так понимаю, парня у тебя нет? Ну и я свободен. Давай попробуем «замутить»?
    - Чего сделать? – Не поняла Наташа. – Мимо то и дело пробегали девчонки, парни, смеялись, пели песни, веселились.
    - Ну, любовь-морковь и всё такое. Давай встречаться? – Вадик спрыгнул с подоконника и снова прижал Наташу к себе. – У меня была девушка, но мы недавно расстались. Ей замуж надо, а мне не надо. Я, надеюсь, ты пока замуж не хочешь и детки-конфетки тебя не интересуют?
      - Не хочу. – Наташе почему-то стало неприятно. Она высвободилась из его объятий. -  И с тобой встречаться тоже не хочу.
      - Почему? – удивился Вадик. – Мне показалось, что я тебе понравился. Ты мне тоже. В чём проблема?
      - Никакой проблемы нет. – Наташа пожала плечами, - просто я так понимаю тебе нужны отношения без обязательств, а мне такие не подходят. Да и вообще сейчас никакие не подходят. Я учиться хочу. Пока. – Она помахала ему рукой и пошла к гардеробу. Танцевать расхотелось.
     - Ну, как хочешь, - В след ей крикнул Вадик. – Было бы предложено. Подумаешь, принцесса. Видали мы таких. – Он пошёл обратно к актовому залу.
      Так для неё и закончился праздник в институте. Правда Лида утянула её к себе в комнату, когда вернулась в общежитие. Новый год она встретила вместе с Лидой и её соседками по комнате. Они пили чай, гадали на картах, зеркале, бумаге, ели торт до двух часов ночи. Потом Наташа ушла к себе. Студенты ещё всю ночь куролесили в общежитии, ходили по комнатам, пели песни, танцевали. Потом комендантша разогнала всех спать после пяти часов утра и в общежитии наступила тишина.
     Второго января уже был первый экзамен, потом второй, третий, четвёртый, а потом все разъехались по домам. В общежитии осталось совсем немного.
     Время до работы оставалось еще три часа, поэтому она решила сходить на почту, узнать про посылку, почему её так долго нет. На вахте её ждало долгожданное извещение. Она вышла на улицу. Метель. Ветер с остервенением бросает хлопья снега во все стороны, кружится по земле. Мороз щиплет нос и щёки. Поёжившись, Наташа бегом побежала на почту. Прямо на почте, она вскрыла большую посылку, зашитую в простыню, достала оттуда зимнее пальто, сапожки и пуховую шаль, остальное смотреть не стала, это уже в комнате посмотрит. Переодевшись, вышла на улицу и с удовольствием вдохнула морозный воздух.  Все эти: снег, метель, мороз сразу стали в радость. Она всегда раньше любила смотреть как снег летит с неба, падает на землю, хрустит под ногами. Оказалось, этот в радость, когда тебе тепло и мороз не пробирает до костей.  Добежав до общежития, она снова открыла посылку и просмотрела всё, что ещё прислала мама. В посылке было 2 вязаных свитера, ночная рубашка, две водолазки, тёплые брюки на флисе, вязаные носки, выпускное платье с туфлями, два ситцевых платья, полувер и даже валенки. Наташа захлопала в ладоши. Главное, это туфли, выпускное гипюровое голубое платье и тёплые вещи. Ещё в посылке лежал конверт. Наташа вскрыла его, там было письмо и целых двадцать пять рублей, целое богатство. Теперь можно даже сходить в кондитерскую на каникулах. Там такие вкусные трубочки и эклеры. А еще можно сходить в кино. Она давно не была в кино. Нет, лучше в театр. В театре здесь она вообще не была ни разу.  Мама писала, что получила премию за третий квартал и отправляет ей. Скоро будет годовая премия, эту она оставит себе и только десятку пошлет Наташе, так как Вовке надо покупать осеннюю куртку и ботинки, так как он очень вытянулся, и нога выросла до 41 размера. Писала, что дома всё по-прежнему. Отец пьёт больше, чем раньше, почти каждый день, но практически не задирается, приходит и сразу ложится спать. Вовка учится, помогает по дому. Славку забрали в Морфлот, провожала его Тая, но на проводах случился скандал, потому что пришли ещё Галя и Света и устроили разборки. Оказывается, он с ними со всеми тоже встречался параллельно. Смеху было на всю деревню. Теперь будет служить целых три года. Наташа отложила письмо и задумалась. На душе почему-то стало легко. Она вдруг поняла почему и рассердилась на себя.  Потому, что Славу забрали служить и он больше не будет встречаться ни с кем из девчонок в селе. На военном корабле девушек нет. Правда есть увольнительные, но они вроде редко бывают. Если даже с кем там познакомится, она их не знает, поэтому и ревновать не к кому. Наташа вдруг осознала, что до сих пор ревнует Славу, думает о нём и надеется на что-то. Получается, не разлюбила?

Глава 4

        Время летело, мчалось, дни сменяли друг друга с такой быстротой, что Наташа не успевала их отслеживать. Только по экзаменам, семестрам, каникулам она понимала, что сейчас Зима, Весна, Лето или Осень. Учёба, работа, сон и снова учёба, работа, сон. Преподаватели хвалили её, она шла на красный диплом. На работе тоже было всё хорошо, с коллективом сдружилась. Спокойная, не конфликтная, улыбчивая, доброжелательная, всегда выслушает, не сплетничает, поможет, если попросят. Коллеги там подкармливали её вечерами, отдавали какие-то вещи. Так прошло три года.
      Мать приезжала за это время трижды. Два раза её вызывали в Горздравотдел и один раз с братом на его каникулах летом. Вовка вытянулся, стал выше Наташи, говорил баском. Иногда раз-два в году мать отправляла посылки с продуктами. В основном картошку, сало, крупы.  Как-то выслала сухари. Наташа удивилась, когда несла посылку, почему такая лёгкая? Деньги после того, как узнала, что Наташа работает и получает стипендию, стала высылать только ко дню рождения и на восьмое марта.  По телефону они разговаривали раз в месяц. А недавно мать сказала, что ждет Наташу на каникулы домой, отец уже не против, успокоился и простил. Но Наташа не поехала. Она сама не понимала почему. Это хорошо, что отец снова хочет видеть её, но она почему-то боялась возвращаться домой. За эти годы её жизнь как-то «устаканилась», вошла в определённое русло и нарушать этот ритм и спокойствие не хотелось от слова совсем. Сегодня отец сказал, завтра передумал. Переживать ещё раз скандал?
       Летом после первого курса она съездила в стройотряд и заработала хорошие деньги, целых 180 рублей, после второго курса 250 рублей, потому что её выбрали комиссаром отряда и была доплата за это. Она купила себе новое зимнее и осеннее пальто, потому что старые уже очень сильно поистрепались, брючный костюм, осенние сапоги и ещё два платья и туфли. На время работы в стройотряде, в аптеке брала отпуск. Сейчас она снова собиралась в стройотряд. Её снова выбрали комиссаром отряда и отказываться от этого было бы неправильно. Деньги, заработанные там, давали в течении нескольких месяцев некую свободу в отношении покупок, походов в кино, театров, кафе.  Именно в стройотряде у неё появилось много приятельниц, приятелей, но подругой всё-таки оставалась Лида, которая встречалась то с одним, то с другим парнем, меняла их, как перчатки. Наташа же не встречалась ни с кем. На вопросы отшучивалась, что пока не встретила своего принца на белом коне, да и времени на амуры нет, работа, учёба.  Валера периодически делал новые попытки, но безрезультатно. Наташа видела, что порой он встречается с кем-то, водит в кино, в кафе, обнимается на «чёрной лестнице», но потом снова остается один и бросает на Наташу отчаянные влюблённые взгляды, вздыхает.
       Когда сессия была сдана и началась подготовка к поездке в стройотряд. Наташа, как всегда, написала заявление на отпуск и за свой счет в аптеке на эти полтора месяца и с головой погрузилась в подготовку к поездке. Им в ректорате сказали, что в этом году тот, кто займет в соревнованиях первое место поедут в Индию. Все загорелись этой поездкой и особенно Наташа, она всегда мечтала побывать в этой стране, потому что с детства любила индийские фильмы, их песни, танцы, природу, поэтому решила, что приложит все свои силы, чтобы именно они, их отряд, вышел вперёд. Комиссар на то выбран, чтобы поднимать боевой дух, направлять, помогать. Вот она и будет этим заниматься и работать в полную силу.
       На этот раз их направили на строительство коровника и подсобных к нему помещений в совхоз под названием «Заря». Жили не в домах, а в палатках, которые институту подарили военные, по десять человек в палатке. Сами закупали продукты и сами готовили (были выделены на 5 групп шесть поварих из студентов), то есть не зависели ни от кого, были на полном самообеспечении. Вышло дешевле. Вечерами пели у костра. В воскресенье устраивали концерты художественной самодеятельности, спортивные соревнования, конкурсы на медицинские темы. Наташа вела график соревнования – кто выполнил план, кто сделал больше и на сколько. Вместе со всеми она клала кирпичи, подавала раствор, штукатурила, белила. Наконец здания были сданы, расчет получен, итоги подведены. Они даже сыграли там студенческую свадьбу. Семён не на шутку влюбился в Лизу, которая уже окончила институт и поехала вместе с ними и медсестрой Юлей в медпункт врачом. Лиза поступила в аспирантуру и её «прикомандировали» к стройотряду. За этой любовью наблюдали все, спорили, ждали. Кто-то утверждал, что Семёна хватит недели на две-три, кто-то, что любовь закончится, когда вернутся в город, кто-то считал, что Лиза сама его бросит, потому что он «бабник». Но дело кончилось свадьбой. Они уговорили председателя совхоза, чтобы их расписали тут же. Свадьбу играли в предпоследний перед отъездом день, вернее вечер. Гуляли до утра. Семён сиял, как начищенный пятак, Лиза улыбалась, они держались за руки весь вечер, не отпуская друг друга ни на минуту. Наташа смотрела на них и сердце её сжималось от радости и от тоски одновременно. От радости, что Семён нашёл свою вторую половинку наконец-то, а от тоски, потому что ей так хотелось, чтобы и у неё случилась такая же взаимная настоящая любовь. Она поговорила с Семёном перед свадьбой, спросила это действительно серьёзно? Он же не хотел обязательств, ответственности, привязанности? Жил, не задумываясь, в своё удовольствие.  Семён задумался, помолчал, потом ответил, что готов жизнь за Лизу отдать, что никогда не думал, что сможет так полюбить. Кроме Лизы никого не надо и не будет надо никогда. Сказал, что очень боится, что Лиза передумает выходить за него замуж. Она такая красавица, умница, замечательная, а он кто? Наташа смотрела на друга и не узнавала его. Это был совсем другой человек, не циник и не прожжённый ловелас, а влюблённый, трогательный и даже какой-то не уверенный в себе парень. 
     На свадьбе ребята приглашали Наташу на танец один за другим. Она смеялась и танцевала, смеялась и танцевала.  Раскрасневшись, подошла к колонке попить воды, нажала на рычаг и с наслаждением припала к ледяной струе.  Валера, подошедший откуда-то сбоку, плеснул ей этой водой прямо в лицо. Глаза защипало, сразу же потекла тушь и размазалась по щекам.
     Наташа с возмущением посмотрела на него. - Ты чего? Зачем? Вот теперь всё смывать надо. Глаза щиплет.
      Глаза Валеры метали молнии, голос срывался. - А че.. чего это ты вдруг сегодня накрасилась? Для кого? Ты же не красишься.  Прическу сделала, кудряшки накрутила. Парни на тебя, как пчёлы на мёд набросились, а ты и рада. Выпила, хохочешь, танцуешь со всеми подряд, а они уже спорят, кто тебя сегодня уведёт в рощу. Андрей утверждает, что он, а Сашка и Коля что они. Коля сказал, что ты с ним уже целовалась. Это правда? То есть не такая уж ты и недотрога выходит?
      - А твоё какое дело? – фыркнула Наташа и снова нажав на рычаг колонки, начала умывать лицо. – Я тебе что, невеста, жена, чтобы отчитываться перед тобой? У тебя вон поклонниц и подружек – пруд пруди. Ждут не дождутся твоего внимания. Анюта каждый день слёзы по тебе льёт, а Валя хвастается, что у вас всё серьёзно и вы поженитесь. Вот иди к ним и там разборки устраивай.
      - С ними я сам разберусь. – Голос Валеры становился всё громче и сердитее. - Сейчас разговор о тебе. О твоём поведении. Ты вообще-то комиссар, а ведёшь себя…
      - Ну вот и со своими я сама разберусь и с поведением своим тоже. Пока! – Она махнула рукой. –  Дурак! Всё настроение испортил.
      Она вернулась в палатку, окончательно привела себя в порядок и легла на раскладушку. В палатку заглянул Саша.
      - Привет, подруга! Я тебя потерял. Ты чего тут одна лежишь? Компанию составить?
      Наташа встала, взяла со стола тяжёлый фонарик и пошла на него.
      - А ну пошёл отсюда! Я тебе сейчас составлю компанию, так засвечу, долго с фонарём ходить будешь. И больше, чтобы близко ко мне не подходил! Понятно?
      - Вот, бешенная, - попятился Саша. – Чего кочевряжишься? Старой девой хочешь помереть? Видно, правду про тебя говорят – монашка чокнутая. Тебе не в институт надо было идти, а в монастырь. Может ты того, ненормальная?  – Он выскочил из палатки.
      Наташа заплакала. Неужели правда все считают её ненормальной? Вроде со всеми хорошие отношения и комиссаром второй год выбирают. Ну да, конечно же, со стороны, наверное, её поведение действительно выглядит ненормальным. Все девчонки встречаются с парнями, влюбляются, расстаются, снова влюбляются, выходят замуж, а она одна. Хранит себя. Для кого? Кому она нужна? Славе? Нет.  Саше этому или Коле? Валере? Наверное, только Валере и нужна. И то не понятно, он просто уже ради принципа её добивается или действительно влюблён? Он то может и влюблён, только она не влюблена. Но встретится же  когда-нибудь человек, который полюбит её и она полюбит его? Вот для него и хранит.
     Под утро вернулись девчонки, шумные, весёлые, с ярко горящими глазами, румяные от плясок и выпитого. Они ещё долго говорили, обсуждали парней, свадьбу, а потом в палатке наступила тишина. Наташа уснула, когда солнце уже взошло, часов в восемь утра. В десять все уже были на ногах. Начались сборы, оформления бумаг, получение денег, выдача зарплат. К часу дня всё было утрясено, они расселись по автобусам и поехали в город. Наташа в пол уха слушала Свету, сидящую рядом, которая что-то рассказывала ей, а сама подсчитывала свои финансы. В этот раз она заработала почти триста рублей. Руководство совхоза выплатило дополнительно к зарплате премию руководству стройотряда.  Если не транжирить, то можно прожить практически полтора года вместе с зарплатой и стипендией. Еще есть отложенных сто рублей, накопила за год. А если отказаться от работы? Говорят, четвёртый курс очень тяжелый. Многие отсеиваются, не сдают экзамены. Да и три года без отдыха. Усталость накопилась такая, бывает сил нет совсем. Если к стипендии добавлять по тридцать рублей из полученных, получается семьдесят, шесть за общежитие, остаётся шестьдесят с небольшим и заначка. На еду, хоз. покупки, мелочи разные хватит. Значит, от работы в аптеке можно в этом году отказаться. А после четвертого уже можно пойти подрабатывать медицинской сестрой, все идут на ночные дежурства. Это и стаж, и опыт, и деньги те же, даже больше.
      По приезде в ректорате им сказали, что победил третий отряд, но те, кто был в штабе едут вместе с ними в Индию. Наташа чуть не прыгала от радости. Ей было немного неловко перед своими, но радость была больше. Списки и документы оформили быстро, буквально за несколько дней. В группе оказалось двадцать человек вместе со штабными четырьмя. Наташа сбегала в аптеку, уволилась, распрощалась с коллегами. Заведующая и девчонки были расстроены, что она уходит, но проводили по-доброму. Сказали возвращаться, если что-то не получится и снова понадобятся деньги. На прощанье подарили ей целых пятнадцать рублей, чтобы купила себе что-нибудь на память.  Она решила потратить их на поездку.
       Руководителем группы с ними полетел преподаватель по Анатомии Доцент Кирилл Сергеевич, спокойный, флегматичный мужчина тридцати пяти лет отроду. Перед полётом он сказал, что они все взрослые люди, «пасти» он их не будет. Если кому что понадобится пусть обращаются, но лишний раз беспокоить не надо. Им поменяли двадцать рублей на расходы, рубли на рупии, сказали, что, если не потратят, по возвращении можно будет поменять обратно и они полетели.
        Когда зашли в самолет, Наташа вдруг испугалась. Руки то холодели, то горели, то потели. Сердце падало вниз, в животе казалось было пусто и холодно. Она летала несколько раз на «кукурузнике» минут по тридцать, часу, в гости к родственникам отца. А тут большой самолет и в нем человек двести, а не десять. Стюардесса рассказала, что лететь будут на высоте десять тысяч метров, за бортом минус пятьдесят, полет займёт почти семь часов, и их буду кормить и поить бесплатно, это всё входит в стоимость билета. Через час после влёта, Наташа немного успокоилась. В кабине самолёта стоял гул, но ощущение было, что они не летят, а стоят на месте. Потом разнесли напитки и еду. Есть было непривычно, казалось, что сейчас тряхнёт и всё упадёт на пол. Апельсиновый сок, кофе, курица с рисом, бутерброд с сыром, салат из капусты и помидор, маленькое пирожное – Наташе понравилось всё. Она сидела рядом с Соней и Севой. Сева был в стройотряде заместителем начальника штаба, он уже окончил пятый курс, а Соня студенткой из третьего отряда, который победил в соревновании. Сева, поев, заснул, а они с Соней смотрели в иллюминатор и разговаривали обо всё и ни о чём. Соня, так же, как и Наташа впервые летела за границу, в другую страну.  Они еще дважды попили сок и воду, полистали журналы, предложенные стюардессой, и съели по сэндвичу. Сева проспал почти весь полёт.  Кирилл Сергеевич сразу, как сел в кресло, уткнулся в какую-то книгу и до посадки «не отсвечивал».
      Дели встретил их жарой, влажностью и слепящим солнцем. Их привезли в общежитие медицинского института, разместили по комнатам, накормили ужином и оставили отдыхать. Общежитие было уютным, комфортным. На две комнаты один туалет, душевая и не большая прихожая. В комнате две деревянные кровати, две тумбочки, стол, стулья, шкаф, зеркало на стене и встроенный шкаф для обуви. Наташа заселилась с Соней.
        Утром их повезли на обзорную экскурсию по городу, сказав, что завтрак будет где-то во время экскурсии через час. Наташа сумела занять место у окна и жадно рассматривала всё, что они проезжали. А посмотреть было на что. В богатом квартале Гургаон высились башни замков, покрытые золотом, всюду были цветущие кустарники, зелёные лужайки, цветы, фонтаны, чистые дороги, дорогие машины, ухоженные, красиво одетые люди под зонтиками, яркие витрины магазинов. Но стоило отъехать на окраину в Кирби плайс, в квартал для бедных, Наташа с ужасом увидела людей лежащих прямо на траве или картонных коробках. На дорогах коровы, козы, всюду видны их «лепёшки». По сторонам улиц небольшие каменные или картонные домики, вместо окон и дверей – ткань. Огромные тюки с одеждой, которые разбирают женщины прямо у дороги. Мужчины, в мятых шароварах, в чалме, продающие с тележек овощи. Грязь, мусор на дорогах, попрошайки, которые кричат, бегут за автобусом и тянут руки. Экскурсовод сказала, что это трущобы и в них живёт большая часть индусов. Потом их снова привезли в богатую часть Дели, в какой-то отель. Когда они вышли из автобуса, в котором работал кондиционер, сразу же задохнулись от жаркого, обжигающего ветра. Казалось, ещё минута и они просто получат ожоги гортани и тела. Вбежав бегом в прохладный холл отеля, все начали галдеть, делиться впечатлениями. Кирилл Сергеевич указал им на комнату со столами на которых уже стояла какая-то еда и сказал, что никого ждать не будут, завтрак тридцать минут, поэтому всем быстро рассаживаться по местам. Экскурсовод их предупредила, что так как здесь очень жарко и влажно, еда вся очень перчёная и лучше её употреблять с горячим чаем или спиртными напитками не мнее 40 градусов. Кирилл Сергеевич, покачав головой ответил, что спиртные напитки запрещены, а если увидит, что кто-то пьет, отправит обратно без разговоров и объяснений домой. Все будут пить горячий чай. Парни по переглядывались, пошептались, но спорить не стали. Экскурсовод назвала блюда, стоявшие на столе – пшеничные и рисовые лепёшки (роти), рисовые блинчики (доса) с разными соусами в маленьких пиалах, жаренный во фритюре хлеб (пури), рисовая каша, овощное блюдо с картофелем, лёгкие паровые пирожки из нута и картофеля, с острым соусом (Дхокла) и на сладкое банановые чипцы и пончики с кленовым сиропом (Medu vadaи), а еще пончики с беконом.  Напитки – чай, вода в бутылках, кофе.
         Наташа боязливо взяла пирожок, два пончика и чипцы. Пирожок оказался с картошкой и каким-то соусом, после которого у неё загорело во рту, так, что потекли слёзы, из носа. Она начала жадно хватать воздух ртом, пытаясь унять жар. Схватив пончик, она быстро засунула его в рот, думая, что он с кленовым сиропом и во рту от сладости станет не так горько, но он оказался с беконом и во рту загорело ещё больше. Налив в стакан чай, она начала пить его большими глотками, чтобы затушить пылающий во рту огонь. Из глаз лились слёзы, всё внутри горело. Кинув взгляд на других, Наташа увидела, что кто-то, как и она корчился в муках, а кто-то ест с удовольствием и с удивлением смотрит на других, корчащихся в муках. Экскурсовод бегала между студентами, охала, ахала, успокаивала, говорила, что это сейчас пройдёт, к этой пище просто надо привыкнуть, зато они не заболеют расстройством желудка. И действительно минут через пять, Наташа почувствовала, что жжение начинает понемногу проходить и она снова может дышать и смотреть. Взяв банановые чипсы, она осторожно надкусила и пожевала. Они были сладкими. С удовольствием погрызя эти карамельные вкусняшки, съела 2 пончика с кленовым сиропом, выпила чай и поняла, что жизнь налаживается.
       После завтрака их привезли в главный корпус института, показали аудитории, познакомили со студентами, которые приехали специально, чтобы познакомиться с ними. Студенты показали концерт: пели, танцевали. Потом их угостили обедом. Перед каждым поставили поднос, на котором было (тхали). Им пояснили что тхали переводится, как поднос, то есть комплексное блюдо. Блюдо состояло из чашки риса, чашек с овощными блюдами, соусами, закусками, специями, лепешками, кисломолочными продуктами. Чай в чайниках, лимон, фруктовые батончики и шоколад. Наташа с опаской посмотрела на поднос. Она решила не рисковать и съела только лепёшку с йогуртом, немного риса, выпила чай с батончиком и съела шоколадку. Они еще часа два общались со студентами кто как мог – жестами, на ломаном английском и ломаном русском языках.
        Вечером их завезли в продовольственный магазин, сказали взять воду в бутылках, так как воду из-под крана, даже кипячёную пить нельзя. Предупредили, что ужин будет в отеле, не далеко от общежития, но Наташа купила ещё и лепёшки, сыр, яблоки с бананами, в которых точно не было перца и поняла, что голодной не останется. Она посидела в отеле вместе со всеми за столом, но есть не стала, только выпила чай с карамельным пудингом и съела конфету, типа помадки из сгущенного молока с орехами, потому что на ужин подавали цыпленка тандури (запеченную маринованную курятину со специями), кичари — рис, тушеный с бобами и специями, дал фрай — чечевичный суп; момо — вареники с острым соусом и роган джош — карри с бараниной. Наташа поняла, что ничего из предложенного съесть не сможет. В комнате, когда они вернулись, она с удовольствием съела лепешку с сыром, заела бананом, погрызла яблоко и удовлетворённая, приняв душ, легла в кровать.  Часть студентов собралась в одном из блоков и «гудела» там чуть ли не до утра, Соня ушла к ним. За Наташей приходили, она сходила на часок, попела вместе со всеми, но потом сославшись на усталость ушла.
       Ночью она лежала и думала, что Индия оказалась не такой, какой она её представляла. Она-то думала, что все в этой стране живут хорошо, красиво, богато и весело. Мысленно попеняла себе, что надо не только фильмы смотреть, но и книжки читать тоже. Порадовалась, что в России нет трущоб и людей, живущих на улице. Оценила русскую кухню, потому что вдруг очень захотелось борща и пельменей со сметаной. А сильнее всего окрошки.
       Наутро заболели сразу шесть человек. Кирилл Сергеевич сердился, ругался, говорил, что кто-то всё же напился воды или наелся где-то не в отеле, но все клялись, что воду пили только из бутылок и еду ели только из магазина и там, где кормили. Здоровые съездили в Бомбей и Мубаи, к реке Ганг, больные остались болеть. Им дали лекарства и с ними осталась медсестра из местных. После экскурсии девушкам всем подарили сари. Наташа примерила на себя, покрутилась у зеркала и поняла, что с её белой кожей, светлыми кудряшками она на индуску не похожа, даже укутавшись в сари, но всё равно очень красиво. Жаль, что дома не поносишь. Не для российского климата. Короткая футболка под грудь и юбка с набросом ткани на плечо. Живот практически голый, ткань легкая, воздушная. А дома 9-10 месяцев в году холодно. Ладно, решила она, будет, как сувенир, память о поездке.
       К следующему утру в группе заболело ещё двое. Температура, боли в животе. Наташа была очень осторожна с едой, пила много горячего чая (благо к нему была привычная, так как зимой в мороз только чаем и можно было отогреться с её субтильным телосложением). В Бомбее ей очень понравилась, мечеть Хаджи Али и ворота Индии, а вот трущобы Мубаи снова вызвали оторопь, сочувствие к проживающим и слёзы. Ганг и понравился, и не понравился одновременно. В горной местности это была чистая, быстрая, зеленоватая река, а когда их привезли в Уттар-Прадеш, и экскурсовод рассказала, что считается купание в Ганге смывает человеческие грехи, поэтому здесь много паломников и если они хотят, то тоже могут окунуться. Наташа, посмотрев на грязную, мутную воду и массу людей в ней, решила, что лучше она останется с грехами, чем пойдёт в эту воду. Экскурсовод сообщила, что в Ганге водятся крокодилы и дельфины, но они живут в основном в горной части реки, поэтому здесь их можно не опасаться. Выслушав экскурсовода и посмотрев на реку, никто из студентов не изъявил желания окунуться, поэтому они поехали к Мавзолею Хумаюна, посмотрели башню Кутб-Минар, побродили по Красному Форту, побывали даже в Обсерватории Джантар Мантар. Все было интересно и впечатляюще, но изнуряющая жара на улице и кондиционеры в автобусе, магазинах и общежитии не прошли даром, у Наташи обметало губы и появился насморк, заложило нос. Захотелось домой, побродить по тенистым аллеям, съесть большой бутерброд с «докторской» колбасой на бородинском хлебе, прихлёбывая крепкий сладкий чай. Разрезать свежий огурец, посолить, потереть его половинки друг о друга и откусить, чтобы он хрустел на зубах, а его запах бил в нос и заставлял блаженно жмуриться. Пойти в мороженицу напротив института, взять мороженое в криманке, посыпанное шоколадом и смаковать каждую ложечку. А дома, как же вкусно было дома.  Наташе вдруг так захотелось окрошки, с холодным из погреба квасом, что она сглотнула слюну. Она очень любила летом, когда жарко, накрошить в большую миску огурцы, зелёный лук, укроп, отварные яйца, бросить туда две ложки сметаны и залить холодным из погреба квасом. Было так вкусно хлебать эту окрошку, в прикуску с душистым ноздреватым, хрустящим домашним хлебом. Отец и брат добавляют ещё туда кусочки сала, колбасу, а мама мелко порезанное мясо. А зимой, когда на улице трещит мороз, так хорошо было забежать, скинуть с себя пальто, валенки, налить из печки в тарелку горячие кислые щи со свининой и есть их вместе с репчатым луком, макая его в душистое подсолнечное масло, в прикуску с хлебом и салом. А домашние пельмени из трёх видов мяса? Мама их готовит так, что невозможно оторваться. Она смешивает мясо свиное, говяжье и гусиное, добавляет в него много лука и молоко. Мясо получается сочное, мягкое и просто тает во рту. А домашнюю колбасу с отварной картошкой и солониной? А какие мама печет пироги с ливером? Окунёшь их в топленое масло, откусишь и жмуришься от такой вкусноты. А с ягодой? Нет, лучше нашей русской кухни нет нигде.
        Поэтому, когда настал день отлёта и они сели в самолёт, она вздохнула с облегчением. Да все было интересно, познавательно, необычно, но дома лучше. Наташа подумала, что, когда каждый день видишь что-то вокруг себя, не замечаешь, в каком красивом городе живёшь. Без бездомных, грязи и трущоб, не важно в центре или на окраине. Какие величественные тополя повсюду, тенистые кленовые аллеи, чистая многоводная река. И даже в сёлах дома пусть в основном деревянные, одноэтажные, но с резными ставнями, с палисадниками, засаженными цветами, с огородами, зеленеющими ботвой картофеля, огурцов, помидор, арбузов, тыкв, а зимой они окружены чистым, белым, искрящимся на солнце снегом.
        Хорошо, что она слетала в Индию. По крайней мере поняла, что надо ценить свою страну, свой город, свою деревню, свой народ, своё родное и близкое. Раньше ей казалось, что в Индии все ярко, красиво, богато, люди все счастливые, поют, танцуют, радуются жизни. У них не жизнь, а сказка. Оказалось всё не так радужно. И в других странах видимо так же. Везде есть свои проблемы. Правильно бабушка говорила – «хорошо там, где нас нет и хорошо там, где мы есть».
      Выздоровевшие всю дорогу в самолёте ворчали, что практически ничего не видели, пролежали в общежитии, завидовали не болевшим и ругали и Индию и их кухню и их жару и всё на свете. По прилёту все разъехались по домам, а Наташа вернулась в общежитие. 
       Время до окончания каникул пролетело быстро и снова начались будни. Учёба, учёба, экономия на всём. Учёба занимала всё время, четвёртый курс действительно оказался более напряжённым, чем первые три. Занятия большей частью теперь проводились в больницах. Они теперь присутствовали на операциях, обходах, ставили предположительные диагнозы, учились делать перевязки, уколы. Зимнюю сессию, чтобы получить стипендию на другую половину года
 надо было сдать на хорошо и отлично. Лучше, если на отлично, тогда стипендия будет 50 рублей, а не 40, поэтому Наташа старалась во всю, до полуночи сидела в читалке, учила, зубрила.
        Перед Новым годом, для за четыре, приехала мама, её пригласили на какую-то конференцию и награждение, привезла целую сумку еды: шмат сала, сливочное топлёное масло, запечённого гуся и утку, домашнюю колбасу, пироги. Наташа не могла наестся. Понимала, что может стать плохо, но не могла остановиться. Она угостила девочек в комнате, тех, кто заходил, и мамины гостинцы, естественно, быстро закончились, но Наташа не жалела. Она была рада, что однокурсники увидели, что у неё есть мать. Она знала, что идут пересуды, предположения, сплетни, что у неё вообще никого нет, что она детдомовская или родители отказались от неё, поэтому она никуда не ездит в каникулы и на праздники, а посылки высылает сама себе. Мама наконец-то познакомилась с Валерием, который зашёл за конспектом. Они проговорили больше часа. Валерий расспрашивал о её жизни, работе, здоровье. Улыбался, рассыпался в комплементах ей и Наташе. Хвалил, говорил, как её ценят и любят и преподаватели, и студенты.   
         Поэтому, когда Наташа пошла провожать мать в гостиницу, та накинулась на неё с двойной силой, - Дочка ты что, слепая? Посмотри, он же тебя любит без памяти. Красивый, умный, доктором будет. А ты всё по Славке сохнешь? Да он Валере в подметки не годится, рядом не стоял. Кстати, он ведь жениться собрался, Славка-то. На Ирке, подружке твоей женится. К свадьбе уже готовятся. На Пасху вроде собираются пожениться. Пришёл с армии, и сначала ушёл в загул. Каждую неделю новая подружка была. Тайка рыдала, хотела что-то с собой сделать. А потом вдруг остепенился и Ирке предложение сделал.  Заявление собираются подавать. Забудь его дочка. Оглянись по сторонам, если не Валера, то и других достойных парней полно.
      У Наташи вдруг сердце заколотилось так, что казалось сейчас выскочит из груди, лицу стало жарко, но она не показала виду, а сердито ответила, - я его уже давно забыла. Это ты всё никак не успокоишься, постоянно напоминаешь мне о нём. Зачем? Женится и пусть женится. Мне какое дело? Лучше расскажи, как папа, как Вовка? Почему Вовка с тобой не приехал? Каникулы же вроде начались?
       Мать тяжело вздохнула. – Отец совсем плох дочка. Заговариваться стал, боюсь за него. Пьёт меньше, болеть, зато часто стал. То сердце прихватит, то давление, а в поликлинику идти не хочет, отмахивается. Больше молчком сейчас то сидит, то лежит. Сильно на тебя обижается. Может приедешь, помиришься с ним? Отец всё-таки, родная кровь. А чего между близкими не бывает?  А Вовка, что Вовка - растёт. Женихается уже, но от меня скрывает. У них завтра ёлка, танцы. Он даже разговора не заводил о поездке. Ему год остался отучиться, а потом в индустриальный техникум собирается поступать. В институт не потянет, тройки есть. Ты-то как живёшь? Деньги нужны?  Не работаешь ведь сейчас. Не скрывай, сколько смогу помогу, пока Вовка дома, а вот потом, на двоих вряд ли. Вовка парень, ему больше надо, а я одна. Отец-то почти денег теперь не даёт, копит на что-то.
       - Не надо. Я справляюсь. Эти полгода стипендия и деньги от стройотряда были. Сейчас сессия начнётся, если хорошо сдам стипендия будет, и после сессии я выхожу в больницу, медсестрой на ночные дежурства, уже договорилась. Практика нужна, да и с тебя тянуть не хочется. Так что мне денег уже не надо, не высылай даже к праздникам. Если стипендия и зарплата, то мне хватит. Я уверена, что стипендия будет, я эти полгода только училась, не работала, материал хорошо знаю. А домой? Может летом приеду. Сейчас не получится. Сессия,
работа, потом снова учёба, сама понимаешь. Поэтому мне не до гуляний и не до Валеры и не до других парней.
      - Тяжело тебе дочка? – Мать снова тяжело вздохнула. – И работаешь и учишься, без отдыха. Чего там мои копейки?  И те уже последнее время не отправляю.  Вон у тебя и сапожки и пальто дешевенькие и обнов нет, я поглядела. А когда наряжаться, как не в молодости? Прости нас с отцом, помощи от нас мало. Я поглядела на девчонок-то твоих, все нарядненькие, весёлые, упитанные, а ты как былинка в поле, дунь - улетишь. Вся насквозь светишься. Недоедаешь поди? Я-то мечтала, что ты учиться без забот будешь, модницей станешь в институте, и, как и в школе на тебя ровняться будут, копировать твои наряды. Ты ведь красиво одеваться любишь, а главное умеешь. Но что я могу поделать? Я тебе уже говорила, отец денег практически вообще не даёт. Копит на что-то. Не говорит на что. На мои втроём живём.  Но если что, я займу и пришлю, ты не стесняйся, говори. А про Славку забудь, живи своей жизнью. Ты у меня умница, красавица, с дипломом будешь, найдешь парня по себе, по своему уму. Знаешь, я теперь, когда думаю о тебе, всё время мечтаю о том, чтобы жила ты в городском доме с отоплением, да водой, с тёплым туалетом, да ванной. Я вон руки все оборвала воду из колодца таскать, да печку с баней топить. И огород, пропади он пропадом. Ни весной, ни летом, ни осенью ни одного свободного денёчка нет. То посадка, то прополка и поливка, то уборка да заготовки. А зимой снега столько перекидаешь, спина отнимается.  Не повторяй мою судьбу. Пусть мои мечты о моей прекрасной жизни все ветром куда-то унесло и развеяло, так хотя бы у вас с Вовкой жизнь сложилась.
     Проводив мать, Наташа долго гуляла по заснеженным улицам, думала. Они виделись ещё перед отъездом матери на вокзале. Мать плакала, целовала Наташу, просила приехать хотя бы летом.
     Сессию Наташа сдала с одной четверкой, остальные пятёрки. Стипендия на ближайшие полгода была обеспечена, правда не 50, а сорок рублей, но это было уже не так важно. Наташа считала, что преподаватель специально задал ей три дополнительных вопроса, чтобы занизить ей оценку. Она как-то имела неосторожность указать ему на его ошибку на практических занятиях. Все снова разъехались по домам, а Наташа, отдохнув два дня, отоспавшись, сходив в театр музыкальной комедии на свою любимую «Сильву», вышла на работу в отделение гинекологии, пока на время каникул как все, на сутки через двое. Она бегала по палатам на вызовы больных, раздавала градусники по утрам и вечерам, меряла давление, раскладывала и раздавала таблетки, изучала истории болезни, смотрела назначения, сравнивала свой диагноз с поставленным врачом. Это был опыт, хороший опыт. Вечером и ночью, когда уходила процедурная сестра, ставила обезболивающие уколы, если требовалось, подходила на вызовы, вызывала дежурного врача, если были проблемы у больных, вклеивала в истории болезни анализы. Утром снова ставила уколы по назначению, готовила больных к операциям и передавала смену. Иногда ночью удавалось вздремнуть час-другой, а иногда и больше, поэтому возвращаясь в общежитие она иногда ложилась спать, а иногда шла гулять по заснеженному нарядному городу. Потом началась учёба и ночные дежурства. За месяц обычно выходило 5-7 дежурств. Понемногу втянулась, подружилась с коллегами медсёстрами, познакомилась с врачами (в основном дежурными, так как работала по ночам с 8 вечера до 8 утра). Старалась не конфликтовать, не выделяться, перед другими медсёстрами, не «чваниться» тем, что она будущий врач, поэтому со всеми была на «дружеской ноге». Один из врачей Виктор Павлович, мужчина лет сорока, попробовал с ней заигрывать, даже попытался поцеловать, но получив отпор, сказал, что «попытка не пытка», если нет, значит нет и отстал. С другим, молодым врачом, который два года как окончил мединститут, Юрием, они подружились и когда он дежурил чаёвничали вместе в ординаторской. Юрий был молодым отцом и с восторгом рассказывал о сыне и жене. Восхищался женой, какая она у него красавица, умница, добрая, замечательная. То и дело хвастался успехами сына: сегодня он улыбнулся, вчера угукнул и перевернулся. Сам перевернулся. Звонил домой по нескольку раз за ночь, переживал, когда сын за температурил, потому что полез первый зуб. Наташа смотрела на него и думала, неужели и он когда-то станет таким как Виктор Павлович и начнёт приставать к медсестрам, изменять? Или станет, как её отец, начнет пить и гнобить жену? Сможет ли он остаться таким же, как сейчас? Неужели жизнь, быт, неудачи ломают людей, лишают их мечты, радости и чистоты?  Кому это надо? Для чего? Зачем? Ведь отец и мама, да и она сама тоже были совсем другими когда-то. Говорят, это испытания, которые надо преодолевать, так закаляется характер. А зачем надо закалять характер, если эта закалка ломает судьбы людей?  Почему нельзя жить в любви и радости всю жизнь? Почему надо всё время что-то преодолевать? Вот она мечтала о большой и чистой любви, о теплом, уютном доме, о детском смехе в нём. Ей виделось, что она становится известным врачом, о котором все говорят, к ней очереди из больных, потому что она может лечить так, как не могут другие, её благодарят, дарят цветы. Работа – это белый халат, шапочка, стетофонендоскоп в руках, улыбки и благодарность пациентов, уважение. Она мечтала о том, как они дружно будут жить со Славой в любви и согласии. И что? Слава женится на другой. Она, поработав в больнице, понимает, что работа врача, это не радость и улыбки, а тяжёлый труд, неблагодарный труд. Труд сопряжен с болью людей, их раздражением, зачастую
необоснованными обвинениями, слезами, горем, с мучением людей. А главное - если ты будешь сопереживать им ежедневно, то тебя надолго не хватит, сердце не выдержит. Если же будешь смотреть на всё равнодушно – станешь бездушным роботом, безразличным и циничным. Врач - это каждодневная, рутинная работа.
        Любовь? А есть ли она? А если есть, то куда она потом исчезает, уходит?  Мама с папой любили друг друга, а теперь этой любви нет. Наташа вспомнила строчки, прочитанные где-то – «Отчего нас любовь покидает? Никогда и никто не узнает». Как это точно сказано. Люди любят друг друга, готовы отдать жизнь за любимого - любимую, а проходит время, и они начинают ненавидеть друг друга, изменять, оскорблять, делить имущество, детей, судиться. Как это возможно? Объяснения нет. В детстве ей мечталось, что у неё будет любовь, как в сказках у принцев и принцесс. Принц будет смотреть на неё восхищенным взглядом, целовать руки, вставать на одно колено и объясняться ей в любви. Слава казался ей таким принцем. Но сказка обернулась слезами, разочарованием и боязнью нового разочарования. Она начала вспоминать сколько близких или знакомых развелись и с ужасом поняла, что практически каждый второй брак распался. А у кого-то уже и второй брак распался. Но ведь они все женились по любви. А кто-то продолжает жить по привычке со скандалами, драками или тихо и мирно, но равнодушно. Чаще всего бояться последствий на работе, особенно те, кто партийные или потому, что некуда уйти и не на что потом будет жить, как мама. Наташа вспомнила двоюродную сестру матери, которая прожила с мужем двадцать лет, а потом он сообщил, что у него другая, она беременна, собрался и ушёл. Получается всё так просто? А ведь со стороны казалось, что у них такая счастливая семья и они любят друг друга. Мама говорила, что они в своё время пошли против воли родителей с обеих сторон, так любили друг друга. Или мамина подруга, у которой Наташа жила до поступления в институт, они тоже с мужем прожили двадцать пять лет, у них двое детей, а он сказал, что полюбил другую и ушёл. Он знал, что бывшая жена остаётся одна, в возрасте к пятидесяти, дети разъехались, живут своей жизнью и она вряд ли сможет найти другого, как он нашёл другую. То есть он сознательно обрёк её на одинокую старость. У мужчины, так говорят, если он ещё и при должности и при деньгах, возраста нет. Двадцать пять лет, это четверть жизни, даже больше и он смог так просто отказаться от неё? Оставить ту, которая с ним прожила эти годы не задумываясь? И таких примеров много.
       Может мама права и надо перестать мечтать о неземной любви, не идти на поводу у сердца, а строить свою жизнь по принципу, как выгодно? То есть по расчёту? Обратить внимание на Валеру, который уже почти четыре года добивается её? Но он ведь тоже может добивается не потому, что так любит, а потому, что это ущемлённое мужское самолюбие? Девчонки покрасивее и побогаче добиваются его внимания, а он как привязанный ходит за ней. Это как ребёнок, который хочет игрушку, а ему её всё не дают и не дают. Потом вдруг дадут, а он её сломает или поиграет день-другой и бросает. Да и такое может быть.
        Или жить эмоциями, как Лида и не заморачиваться? Рассталась с одним, начала встречаться с другим. Нашла поинтереснее, значит с третьим. Она никогда не стеснялась требовать с парней подарки, деньги, не то, что она, Наташа. Наташе было бы стыдно, если бы парень попытался за неё заплатить в кафе или столовой. После этого у неё осталось бы чувство, что она что-то ему должна, чем-то обязана. Наташа вспомнила Веру, девочку с параллельной группы, ей мужчина снял квартиру и приходит к ней в свободное время уже два года, потому что женат. Она
Ещё и хвастается красивыми нарядами от него, ходит веселая и довольная жизнью и не заморачивается по этому поводу. Наташа смотрела на неё и не понимала, как она сгорает со стыда? Ведь все знают, что она содержанка, любовница. Как-то на свой день рождения Вера пригласила всю группу в мороженицу, заказала шампанское, пирожные, мороженое. Лидкина соседка по комнате рассказывала, что все веселились, и никто не думал на чьи деньги они гуляют. А Наташа так любила мороженое с шоколадной крошкой, а ещё с мандариновым вареньем, и пирожное бисквитное с кремом, но могла себе позволить это только с зарплаты или аванса. Да и вообще сколько на курсе и в институте девчонок, которые встречаются сегодня с одним, завтра с другим. Некоторые живут вместе, потом разбегаются и живут уже с другими. Наверное, она действительно не от мира сего, раз чего-то ждёт, бережёт себя непонятно для кого.
        Мечты и реальная жизнь, как они оказались далеки друг от друга. Раньше она часто мечтала перед сном, лёжа в кровати о будущей прекрасной жизни и о любви, а теперь голова на подушку и всё, сразу проваливается в сон.  Мечты есть, но они стали другими. Главная мечта теперь, чтобы хватило здоровья доучиться и получить диплом. Мечта, чтобы хватило сил работать и учиться, потому что усталость накопилась такая, что кажется порой, она просто уснёт и не проснётся. Постоянно хочется спать, глаза как песком засыпаны, голова тяжёлая, как в огне порой.  Мечта чтобы распределили после института куда-то с жильем. Мечта начать зарабатывать и иметь возможность позволять себе купить, что хочется, а не что надо. Мечта начать жить, а не выживать.


    
      Глава 5

     Четвёртый курс был завершён достойно, как сказал куратор их группы. Наташа снова поехала в стройотряд, в этот раз просто студенткой. Не захотела идти в штаб, хоть и предлагали. Устала. В штабе надо ещё после работы что-то писать, проводить, отвечать за что-то. А ей хотелось просто работать и спать, в оставшееся свободное время. Недосып сказывался и очень сильно.  В деканате их предупредили, что даже если кто едет в стройотряд в этом году, все равно должен пройти практику в больнице, целый месяц. Она договорилась и её распределили в больницу, где она сейчас работала. Там ей на две недели оформили отпуск и на две недели отпуск без содержания.
       Мать в письме зачем-то прислала фотографии со свадьбы Славы. Видимо для того, чтобы до конца «отбить» дочь от него.  Наташа смотрела на его самодовольное, надменное лицо, на счастливое лицо Ирины, на смеющихся рядом с ними друзей, родственников и её сердце леденело-леденело, пока не замёрзло совсем.  Как-то всё стало безразлично. Она поняла, что все эти годы в ней теплилась пусть и не большая, но всё же надежда, то Слава со временем нагуляется, осознает и поймёт, что любил только её, что другой такой, как она – нет. Он приедет к ней, покается, а она простит, и они заживут долго и счастливо, как в её мечтах. Теперь он женат и надежды больше нет. Получается он действительно не любил её никогда. Мама права, она показала этими фотографиями, что обратной дороги нет и пора закрыть страницу романа с печальным концом.
      В стройотряде она впервые как будто отбывала наказание. Работала как робот, вечером ужинала и шла спать в палатку. Девчонки пытались её разговорить, растормошить, но потом отстали. Лида в этот раз не поехала в стройотряд, она вышла замуж, а с другими секретничать Наташа не хотела. Лила в июне вышла замуж за преподавателя института, который был старше её на двадцать лет и уже ранее был женат. Муж имел квартиру, машину и хорошую зарплату. И хотя Лида говорила, что вышла замуж по любви, но Наташа понимала, что расчёт сыграл здесь немаловажную роль. Они расписались тихо, особо не афишируя. Наташа обиделась на подругу, что та всё скрывала и даже не пригласила на свадьбу. Лида ответила, что свадьбы не было. Расписались, сходили вдвоём в кафе и всё.  Валера тоже не поехал. Он пошёл на практику, а потом сказал, что поедет отдыхать на море, ему необходим отдых и общение с близкими и друзьями. В этот раз из их курса было всего три человека.  Стройотряд был сборный, из разных курсов и потоков.
       Парни поначалу пытались ухаживать за Наташей, «подбивали клинья», потом отстали так же, как девчонки. Наташа ушла в себя, замкнулась. Ежевечернее пение студентов у костра под гитару, смех разговоры - вызвали раздражение, поцелуи и объятия парочек – насмешку. Всё казалось фальшивым, наигранным. Она уже предвидела их скорое расставание, измены, скандалы и слёзы. Ударная работа и соревнование впервые казались не кому не нужной показухой. Только к середине работ она начала приходить в себя и то благодаря дяде Васе, мастеру, который работал с ними. Дяде Васе было лет пятьдесят пять, а может и больше. Плотный, среднего роста, седой, с морщинами у глаз и на лбу, и с добрыми, улыбчивыми глазами какого-то выцветшего неба. Он был строг со студентами, но всегда по делу и никогда не кричал, не ругался, как некоторые, которые тоже «курировали» их работу, а показывал, разъяснял, и подбадривал. Как-то он отозвал Наташу в обеденный перерыв и усадив на бревно, спросил.
      - У тебя что-то плохое случилось девочка? Я давно за тобой наблюдаю. Ты как потерянная ходишь. Поделись, легче станет. Не бойся, я не трепливый. И потом, доработаете и мы с тобой расстанемся. Скорее всего и никогда не увидимся больше. Чужому человеку всегда проще рассказать о своей беде. Может я чем помочь смогу. У меня у самого четверо детей и дочка твоего возраста тоже есть. - Наташа молчала. Дядя Вася продолжил, - ладно, в душу лезть не буду, если не хочешь. Знаешь у Дашки, так мою среднюю дочь зовут, несчастная любовь в двадцать лет приключилась. Хотела топиться идти, дурочка. Сутками лежала на кровати, ревела, говорила, что жить не хочет.  А сейчас и вспоминать об этом не вспоминает. Замуж за хорошего человека вышла, ребёночка ждут. Первая, юношеская любовь она такая. Недаром говорят, что она не забывается, потому что первая и практически всегда заканчивается расставанием. Но она и называется первой, потому что жизнь она долгая, будет и вторая, и третья, пока настоящую не встретишь, своего человека. Я вот на своём веку не знаю пары, чтобы была создана именно по первой любви. Хотя, нет, знаю. Были у нас парень с девушкой, с седьмого класса дружили, она его в армию проводила, потом встретила, еще год женихались, потом поженились, а через два года развелись. Потому как разные цели в жизни оказались, разные представления о семейной жизни. Одно дело по молодости встречаться, миловаться, а другое жить вместе. В семье-то поцелуи и цветочки скоро заканчиваются, быт начинается, дети рождаются. И вот тогда и проверяется любовь-то. Если смотрят не друг на друга, а именно так и бывает в юности, а в одну сторону, если жалеют друг друга, если есть общие интересы, уступают друг другу, семья будет. Если каждый тянет одеяло на себя, не получится ничего. Мы вот с женой почти тридцать лет прожили. Всякое бывало и ругались, и серьёзно ругались, но о разводе или о другой женщине никогда и мысли не было. Ей тяжело с четырьмя детьми, да мной пятым ребёнком, - он весело рассмеялся, - а как ты думаешь? Мужчина, это самый младший ребёнок, потому что больше всего внимания и заботы требует. Поэтому помогаю чем могу и по дому, и с детьми, и в огороде. Она это ценит, и я её ценю, поэтому и живём душа в душу. А любовь, она, конечно, была вначале, а может и не любовь, а влюблённость, страсть, а потом она уже переросла в настоящую любовь, уважение, привязанность, благодарность. Я без неё жизни не представляю. А первая любовь у меня была, да ещё какая, после армии. Я с ума по Нине сходил, готов был на всё, лишь бы моей была. Стыдно вспомнить. – Он снова, но уже тихо рассмеялся и качал головой. – А она, как оказалось, еще с двумя, кроме меня встречалась, выбирала, какая партия выгоднее будет. Вот так. Я когда узнал, думал с ума сойду. Год ни на кого не смотрел из девчонок.  А потом встретил мою Настеньку. Она мне душу отогрела, заново заставила в любовь поверить и в порядочность. Вот и ты, дочка, жди. Всё плохое пройдёт, встретишь своего парня, свою половинку и всё у тебя будет хорошо. Ты такая нежная, хрупкая, беленькая, как ромашка, а ветер жизни он порой жесток, качает, пытается сломать, но ты держись. Держись и жди. А главное, радуйся, улыбайся этому солнцу, дню, друзьям, которые рядом с тобой, близким. Короче – живи! Знаешь, жизнь она быстро пролетает, не успеваешь оглянуться, а уже седой, я вон дед и скоро снова дедом буду. – Он погладил Наташу по голове.
      Она улыбнулась ему сквозь слёзы. – Спасибо дядя Вася. Я постараюсь.
      - Плохо, что всё в себе держишь. Так мне ничего и не рассказала. Ну, да ладно. Если надумаешь, подходи, поговорим. – Он встал. – Пошли работать. Обед проговорили. Надеюсь, что не зря.
      Вечером она впервые вышла к костру и, хотя не пела, а просто слушала, но после пришла в палатку, легла и впервые быстро уснула. Оказалось группа, которая выиграет соревнования в этот год поедет в Англию. В Англию хотелось всем, поэтому студенты старались на совесть. Наташа любила Конан Дойля и его Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Любила описание Лондона, его узких улочек, туманов, дождей, болот, мхов и строгих высокомерных джентльменов, и чопорных леди. Ей очень захотелось попасть туда, но она понимала, что это нереально. Когда выигравшие поедут, она будет проходить практику, но она не станет расстраиваться. Дядя Вася прав, жизнь проходит мимо, а она зациклилась на своих переживаниях, самокопании, а их надо оставить в прошлом, иначе надо лечиться, потому что это уже маниакальный синдром и шизофрения. Начав разбираться в себе уже как специалист, она поняла, что воспоминания о Славе уже не вызывают боль и обида на отца не вызывает слёз и жалости к себе. Даже образ Славы как-то размылся за четыре года. И отца она простила. Почему же она так сильно отреагировала на его женитьбу?  Её задела его женитьба именно на Ирине? То есть, когда она знала, что Ирина страдает по Славке, а он гуляет с ней, с Наташей, всё было нормально. Её это не волновало, а даже вызывало гордость. А теперь, когда он выбрал Ирину, а не её Наташу, её это задело и очень сильно. Выходит, дело не в Славе и Ирине, а в её самолюбии? Так это уже гордыня, а не любовь.
        Наташа впервые задумалась, а что у них было общего со Славой? Дядя Вася сказал, что должна быть общность интересов. Слава любит покрасоваться, выпить, похулиганить, чтобы всё было по его, не терпит возражений, считает всех девушек глупыми и «клушами». Наташа же в отличие от него никогда не любила эпатировать людей, была через чур закомплексована, чтобы кто чего не сказал плохого. Боялась обидеть кого-то, «сглаживала углы». При обсуждении чего-либо со Славой, её мнение не учитывалось никогда. Она всегда соглашалась,
и считала его решение истинно верным. Он принимал, как должное её восхищение и обожание им. Она всегда смотрела на него снизу вверх, а он со снисходительной улыбкой принимал это. Закрывала глаза и затыкала уши на все разговоры и сплетни о нём. Как не горько признаваться себе в этом, но она действительно была влюблённой дурочкой.
         Сейчас, как пишет мама, Слава устроился работать в леспромхоз, то есть учиться дальше не захотел и вряд ли захочет. Ирина тоже никуда не пошла учиться, работает в школе секретарём. Вот у них, получается, есть общие интересы – полное отсутствие интересов и стремлений к чему-либо. Если бы она, Наташа, осталась с ним, вряд ли бы он позволил ей учиться, не отпустил бы от себя, как в своё время отец маму. И что? Вышла бы она за него замуж, как хотела, родила ребенка и сидела ждала его после пьянок и гулянок? Получается мама была права? Она это всё предвидела сразу? И дядя Вася прав, не её это была половинка. Жалко маму. Ей, видимо некому было подсказать в своё время об общности интересов и взглядах в одну сторону. Хотя, папа ведь не сразу был таким? И у них с мамой была любовь, и они были счастливы какое-то время и образование у них было одинаковое. Да, у них были разные интересы и разные стремления. Вот в чём дело! Мама хотела учиться дальше, расти в профессии, а отец не хотел. Нет, дело всё-таки не в этом. Разные работы, образование и интересы у многих, а они живут вместе и счастливо живут. Наташа запуталась и решила остановиться на этом. Главное, что она разобралась в себе и поняла, что любит не Славу, а свои мечты о придуманном Славе, пестует свои переживания, обиды, комплексы и гордыню.
        С этого дня и до окончания работ время прошло весело и даже с энтузиазмом. Никто из ребят её не мог узнать, она каждый вечер пела у костра, кокетничала с парнями, даже один раз сходила на свидание с Гошей, парнем, который на следующий год уже оканчивал ординатуру. Гоша оказался весёлым, контактным, весь вечер рассказывал ей смешные истории из практики, жизни, но на втором свидании она ему отказала от встреч. Он дал понять, что ищет спутницу жизни. Скоро распределение, а делать это лучше женатому, так как по приезде женатому сразу дают жильё. Наташа замуж не собиралась, учиться ещё два года, поэтому решила не морочить парню голову. Она ещё дважды сходила на свидание с разными парнями, но сердце не ёкало и бабочки в животе не порхали, поэтому первые свидания так и остались первыми и последними.
       Вернувшись в общежитие, подсчитала свои финансы и решила на несколько дней всё-таки съездить домой. До практики оставалось четыре дня. Она решила помириться с отцом и заодно проверить себя, окончательно ли избавилась от зависимости Славой или нет. С отцом теперь даже если он начнёт скандалить, она сможет держать себя в руках. Звонить матери не стала, решила приехать сюрпризом. Купив небольшие подарочки родителям и брату, поехала на вокзал, села в поезд и легла спать.
        Рано утром выйдя на перрон, она увидела соседку, которая жила на их улице тетю Машу. Тётя Маша, всплеснув руками, запричитала.
        - Ой, ой, ой, бедная сиротиночка. Ты на похороны? Мать-то чёрная вся, еле отпоили вчера.
        - На какие похороны? – Наташа замерла, сердце ухнуло вниз, голова закружилась, во рту пересохло.
        - Как на какие? – Тетя Маша перестала причитать и с удивлением посмотрела на Наташу. – Отец же у тебя помер в аккурат позавчера вечером. Повесился.
        - Как это повесился? Вы что такое говорите? – Наташа почувствовала, что сейчас упадёт в обморок. Ноги не держали, в глазах потемнело.
        - Так и повесился. – Тётя Маша вдруг рассердилась. -  Мать-то тебя искала, звонила в этот ваш деканат что ли. Девице какой-то, секретарю всё обсказала, я думала ты знаешь, нашли они тебя. Ты давай ехай, вон автобус сейчас уже отходит. А я к сыну собралась вот. Поезд жду. Ты уж прости, не люблю я похороны-то. Мне потом завсегда с сердцем и нервами плохо.
       Наташа побежала к автобусу. Через полтора часа она подходила к дому. В ограде были какие-то люди и мать. Увидев Наташу, она с плачем кинулась к дочери.
       - Доченька моя, приехала, доченька. А папка-то наш, вон чего сотворил. Ждала я тебя. Очень ждала.
       Родственники, соседи с любопытством смотрели на них. В деревне что свадьба, что похороны, это зрелище. Причеты по умершему, похороны, поминки, а потом обсуждение, какой стол был, кто что сказал, кто как одет.  И свадьба один в один, только крики «горько» вместо причетов, да пляски, а потом обсуждение какой стол был, кто что сказал, кто как одет. Наташа твердо взяла мать за руку и повела в дом.
       - Мама давай не на публику. Пошли, расскажешь, что случилось. Цирк им тут что ли? – Они зашли в дом, Наташа закрыла двери на крючок, чтобы никто не помешал разговору.
       Мать вытерла платком глаза, села на стул и всхлипнула. – Что случилось? Боли начались такие, что уснуть не мог, и выпивка не помогала. Я его кое-как уговорила сходить в поликлинику, провериться.  Живот всё время болел у него. Мало совсем в последнее время ел, а поест ещё сильнее болеть начинает. Исхудал, кожа да кости остались. Ну он пошёл, все анализы сделали и сказали, что цирроз печени, уже не излечимый и язва кровоточащая. Свободная жидкость в животе, воспаление уже идёт. Операцию бы надо, но не взялись, последняя стадия цирроза, перитонит, сказали поздно уже и сердце не выдержит. Он узнал, что жить осталось мало совсем и мучения будут сильнее с каждым днём, решил разом всё прекратить. Вечером долго сидел фотографии ваши с Вовкой рассматривал, сказал, что виноват перед тобой, просил повиниться. А я ему еще говорю, позвоню мол, приедет и сам повинишься. У меня прощения попросил за то, что жизнь мне испортил. Сказал, что я многого бы могла добиться, если бы не он и не его запрет, да пьянки-гулянки. Я же тебе говорила, что дальше учиться хотела, на врача, а он не пустил. А потом, как стемнело, говорит, пойду на траве скошенной полежу (нам как раз в этот день сено привезли), очень говорит дух этот люблю. Ушел нет и нет. Я пошла, а он…, - мать снова заплакала и закрыла лицо руками. – Я же видела, что болеет, надо было раньше настоять. А я всё боялась. Он чуть что в драку кидался. Пил много.  Когда уж совсем заболел, это месяца два-три назад, ослабел, так больше лежал. Вот тебе и медицинский работник рядом, проглядела, да побоялась.
       - Понятно. – Наташа села рядом и обняла мать за плечи. – А я и ехала мириться. Ты же сказала, что он больше на меня не сердится. Обманула? И перед стройотрядом ничего мне не сказала, что болен очень. Я до сегодняшнего утра ничего не знала, мне не передали, что ты меня разыскивала. Может на вахте записку положили, да я не смотрела. Вернулась и к вам. Мне тётя Маша на станции рассказала. Не успела получается повидаться с отцом. Ладно, чего теперь. Похороны же надо устраивать, потом горевать будем. Сколько денег надо? Говори, я заработала.
      - Денег не надо, - мать махнула рукой. – Отец копил года полтора, так теперь и не узнаю на что. Совсем денег не давал, откладывал всю получку в шкатулку. Я знала где лежит, но не брала ни разу. Получается на похороны. Ещё и остается. Там больше тысячи рублей. Могло бы быть больше, но остальное пропивал. Батюшка отпевать отказывается, самоубийца мол. Хоть хоронить на кладбище разрешили. Место от клуба, они оплатили.
      - А зачем нам батюшка? – Изумилась Наташа. - Папа же не верующий был и даже вроде не крещёный? Да ты и сама вроде неверующая. Никогда не видела, чтобы ты молилась.  – Наташа подошла к окну. Народу в ограде прибавилось. - А где Вовка? Я его не вижу.
      - С дядей Колей на лисопилку уехали за гробом. Обещали сегодня сделать. Ты права, отец не верующий был, но крещёный. И меня бабушка тайком крестила, я помню. А вы вот с Вовкой не крещёные. Почему к батюшке пошла? Знаешь, никому ведь не ведомо, что там, после смерти? А если всё же Бог есть? Может он ему бы после отпевания грехи земные и наложение рук на себя простил бы. Как думаешь? Ведь он это от безысходности сделал, и чтобы нас не мучать и самому не мучиться.
       Наташа покачала головой. - Нет там ничего мам. Сколько я трупов перерезала в анатомичке и в больнице сейчас работаю. Да и ты в операционной практически всю жизнь. Сколько людей на земле умирает каждый день и что, ты думаешь Бог с ними с каждым говорит и за каждым следит? Это же тысячи тысяч.
      - Не богохульствуй дочка. – Мать поджала губы. - На то он и Бог. У Бога на всех есть время.
      - Мам, ты же вроде тоже атеисткой была, что случилось? Ты верующей стала? – Наташа недоверчиво посмотрела на мать.
      - А вот Бог и наказал. Забыли наказы Божьи, заповеди его, вот и получили. Отец пил, гулял, дочь свою из дома выгнал, руку на меня поднимал. Ты мыкалась эти годы без родительской помощи. Вот и наказал за безбожие наше. – Мать снова заплакала. – А ведь как жили пока он не грешил? В доме радость, смех, любовь была. Значит есть он Бог-то. И я тоже грешна. За дитя своего не заступилась, побоялась.
      - Хорошо мам, - Наташа снова подошла и обняла мать. - Раз так считаешь, пусть так и будет. Папа в морге?
      - Да. Завтра похороны. – Мать подошла, открыла шкаф с одеждой, - вот костюм ему приготовила, рубашку, туфли, носки, бельё нижнее. Надо отвезти.
      - А зачем сегодня здесь люди?
      - А как же дочка? – Мать с удивлением посмотрела на дочь. -  Они поддерживают, горюют вместе с нами. Так принято.
      Наташа вышла на улицу.
      - Соседи, друзья, родные, спасибо вам за участие и внимание. Похороны завтра. А сегодня я прошу всех разойтись по домам. Нам надо подготовиться и побыть одним. Поминки тоже будут завтра, всех приглашаем после похорон.
     Народ заворчал, заволновался, за возмущался:
     - Как это расходитесь?
     - Что за новшества?
     - Докторша приехала, научили в городе как людей не уважать.
     - Раскомандовалась. Сколь лет не была, а тут появилась сразу на тебе, указы раздавать.
     Но видя непримиримое лицо Наташи, стали понемногу расходиться.
     Мать, выйдя на улицу и увидев расходящихся людей, всплеснула руками, - дочка да ты чего творишь? Как же можно? Люди обидятся, разговоры пойдут.
     - Ничего, не обидятся. Здесь им не цирк. Здесь горе. – Наташа заплакала. – Стоят, болтают, смеются.
     Мать обняла её. - Поплачь дочка, поплачь. А то я уж думала, что тебе совсем отца не жаль. Как же мы с тобой без помощников стол-то приготовим? Я думала женщины помогут. Народу много будет. Отца все любили, гармонист, певун, плясун. Правда в последний год уже совсем почти не играл и не плясал. – Она всхлипнула и закрыла лицо руками.
    Наташа на минуту задумалась, вытерла глаза, вскинула голову и бодрым голосом произнесла,
  - ничего, все успеем, все сделаем. Салат мы с тобой и вдвоём настрогаем, картошки отварим, сало есть, а остальное погоди, я скоро. – Она взяла шляпу, висевшую на гвоздике в Сенках, свою сумочку и выбежала за ограду.
     Натянув на голову поглубже шляпу из соломки с широкими полями, достала из сумочки черные очки, надела и понадеялась, что её никто не узнает, пока она будет бежать до столовой. Несколько раз пока бежала, видела знакомых девчонок и парней, но никто не остановил её. В столовой она сразу прошла к заведующей. Через полчаса заказ был оформлен, и Наташа вышла на улицу. Уже темнело, поэтому домой она добралась без приключений. Мать с тревогой ждала её. Она уже начистила картошки, поставила варить и помыла овощи. Наташа показала ей меню, сказала, что завтра после похорон всю еду доставят домой и кутью тоже сделают.
       Брат встретил Наташу сердито, дернулся, когда она его поцеловала. Его голос стал грубоватым и сам он был уже не тот мальчик, какого она помнила. Это был взрослый парень, с усиками над верхней губой, симпатичный, русоволосый, сероглазый и какой-то незнакомый. На вопросы отвечал отрывисто и как бы нехотя. И только к ночи, когда они заканчивали резать овощи для салата, хлеб, сало, немного разговорился. Рассказал немного о себе, сказал, что отвёз вещи отца в морг вместе с дядей Пашей из клуба.
       С утра начали съезжаться, сходиться родственники, приходить знакомые, друзья, соседи. В ограде снова стало шумно и многолюдно. Потом привезли отца. Гроб поставили на две скамьи. Женщины встали вокруг гроба, начались причёты, слёзы. Потом все пошли на кладбище. Похороны Наташа запомнила плохо. Всё было как в тумане. Она не думала, что будет так тяжело. Маленький, худой отец в гробу с чёрным лицом. Он за это время, после её отъезда, как бы в два раза уменьшился в размерах. Плачущая мать, толпа людей, разрытая земля, стук падающей земли о гроб, какие-то речи. Поминки проводили на улице, в ограде. Погода стояла пасмурная, но без дождя. Поставили столы, принесли скамьи, стулья. Расставили приготовленную и привезенную из столовой еду.
        Вначале все сидели чинно-строго, говорили поминальные речи, хвалили, желали царствия небесного, потом где-то стал слышаться смех, заиграла гармошка, запели. Баянист, увидев изумлённое лицо Наташи, сказал, что это в память об отце, он любил песни, музыку, и веселье. Ему бы понравилось, что его так провожают. Еды хватило всем. Мать была довольна. Женщины сетовали, как это они сами раньше не догадывались заказывать еду в столовой? Удобно и ненапряжно. Подсаживались к Наташе и говорили, что не осуждают её отца, так как он от болезни это сделал, а не от водки, как многие в селе думают. А то, что именно водка привела его к болезни, все как-то сразу забыли или просто было неудобно говорить об этом на поминках.
        Мать выглядела потерянной и постаревшей. Наташа вдруг увидела, что она почти совсем седая, а ей ведь нет ещё и сорока пяти лет.  Уже вечером, когда почти все разошлись и разъехались, к ней подошли Слава и Ирина. А она даже не заметила их. Они выразили ей своё сочувствие. Наташа увидела, что Ира в положении, поздравила. Слава сказал, что ему надо поговорить и попросил отойти в сторону. Он был хорошо выпивши, но говорил внятно и на ногах держался твёрдо. Ирина попыталась пойти с ними, но Слава остановил её в грубой форме, сказав, чтобы сидела и ждала, не совала нос не в своё дело. Ирина молча села на стул и опустила голову. 
       Наташа и Слава отошли к берёзе. Слава взял руку Наташи в свои ладони, сжал и посмотрел в глаза.
       - Знаешь, давно хотел сказать, скажу сейчас, а то, когда тебя ещё увижу. Я вовремя понял, что мы разные люди и я никогда не смогу сделать тебя счастливой. Ты умная, целеустремлённая, тебе учиться надо, лететь к солнцу, как ты мечтала, в высь, стремиться к чему-то, а я простой парень с простыми запросами и желаниями. Люблю жизнь во всех её проявлениях. Люблю выпить, люблю женщин, люблю покуролесить. Когда выпью, дурным становлюсь, на подвиги тянет, подраться. Даже если бы мы были вместе и поженились, я спустя какое-то время сорвался бы как твой отец, начал тебя избивать и испортил бы тебе жизнь. Ирина будет принимать меня таким, какой я есть и ничего не требовать. Будет терпеть и молчать. Именно такая жена мне и нужна. И даже на ней я бы не женился, если бы не ребёнок.  Не хочу, чтобы он родился незаконнорожденным. Я не подарок, но и не подлец. Знаешь, я тебя действительно любил, но твоя мать была права, я не для тебя, а ты не для меня, поэтому и вёл себя с тобой так по-хамски в последний вечер, чтобы ты возненавидела меня, разочаровалась и разлюбила. Прости и прощай. Не держи зла.
     Сердце Наташи ухнуло вниз, лицо залилось краской, но она сумела взять себя в руки. Они вернулись к Ирине.  Наташа распрощалась с ними и вернулась к матери. Когда Ирина со Славой ушли, села к столу и задумалась. Она не ожидала от Славы такого разговора и была в растерянности. Получается он не такой уж и плохой, как о нём думала и как говорила мама?  Решил не портить ей жизнь. А может, именно оставив и испортил её? Может она бы была счастлива с ним и с таким? Родила бы как Ирина, имела желанного ребёнка и любимого мужа? Да, наверное, она бы страдала от его загулов, пьянства, но она бы не была так одинока, как сейчас. А может, возненавидела бы его через год или два. Теперь этого не узнать.
      - Дочка, пошли в дом, чего ты сидишь одна? – Прервала её мысли мать. - День был очень тяжелый, сил больше нет. Надо отдохнуть.  Не узнаю, усну ли, но лечь надо, ноги не держат. Столы и скамьи завтра унесут. Стулья Вовка занёс в дом. Женщины помогли всё убрать, спасибо им. Посуду завтра разберу.  - Мать устало потёрла лицо руками и всхлипнула. – Не знаю, как теперь жить буду. Я одна-то почитай и не жила с рождения. То с родителями, потом с мужем, потом с мужем и детьми. Всё время кто-то рядом был. А теперь только на себя рассчитывать придётся. Вовка пока ещё всё-таки даже школу не окончил, хотя по хозяйству помогает.
      - Мам, не выдумывай, ты уже давно на себя одну рассчитываешь. – Наташа приобняла мать. – Папа тебе уже несколько лет не помощник был, сама говорила.
      Мать тяжело вздохнула. - Да, ты, наверное, права, и всё же у нас семья была. Какая-никакая, а семья. А теперь, ты далеко, Вовка через год тоже вылетит из гнезда или учиться поедет или в армию заберут. Я совсем одна останусь. А дом в деревне он мужских рук требует. Крышу вон чинить надо, весь шифер потрескался, протекает. Отец пять лет назад перекрывал. Погреб обваливаться начал. Тоже мужские руки нужны. Машинка стиральная сломалась, чинить не взялись, сказали, выбрасывай. Я-то ведь такими делами никогда раньше не занималась. Я только по дому, а всем остальным отец занимался. Он только в последний год всё запустил,   болел.
       Они зашли в дом. Наташа проводила мать в её комнату и села у кровати. Мать, не раздеваясь, легла на кровать, сжалась в комочек и снова тяжело вздохнула. Наташа укрыла ее покрывалом.
      - Так деньги от похорон папы вроде остались. Можно нанять кого-то.
       - Остались. – Мать поджала губы и помотала головой. - Нет, эти деньги я тратить не стану. Случись что со мной, Вовка на что жить будет? Надо хоть какой-то запас иметь.
      Наташа перебила её, - даже думать не смей. Всё нормально у тебя будет. Знаешь, мне папу, конечно, жалко, но он сам себя водкой сгубил. Никто, кроме него не виноват. Другие, вон работают в поле, на ферме, на лесопилке, да много где. Руками работают, тяжело. Не на гармошке играют в тепле, в клубе и живут хуже нас, а не спиваются. Ходят как раз после работы в хоре петь, учатся чему-то дополнительно, в шахматы играют, в библиотеку ходят, книги читают, выжигают, чеканят. А он что сделал для того, чтобы подняться, развиваться, жить интересно? Гулял да пил? Я знаю, что про мёртвых плохо не говорят, но это же правда? Он и бил тебя в последние годы и оскорблял и денег не давал. Мам, ты хоть понимаешь, что теперь тебе не надо будет каждый вечер ждать и бояться, каким он придёт, что будет делать, к чему цепляться. Будешь спать спокойно, жить спокойно. И Вовка будет жить спокойно.
        Мать осуждающе посмотрела на Наташу. – Нельзя так про отца дочка. Он нас любил. Да, оказался слабым, не справился с трудностями, с соблазнами. Но жизнь и не таких ломала.  Ты какая-то не такая стала, как раньше. Раньше, как солнышко, всем светила, всему радовалась, а теперь жесткая стала, даже жестокая. А всё из-за нас с отцом да из-за Славки. Мы тебя бросили на произвол судьбы, как кутёнка в воду, сразу после школы. А ты ведь еще совсем ребенок была. Моя вина, не смогла отцу перечить, боялась за себя и за Вовку.  Думала, как жить будем и где, если наперекор пойду? А не надо было бояться. Ты же дочь моя, а я струсила, не заступилась. Думаешь я не вижу, что ты теперь меня не любишь и презираешь? Про отца тоже вон что говоришь. И Вовка тебе чужим стал. Отвыкла ты. Мы тебя сами от семьи отбили. Прости, если можешь. И со Славкой тоже моя вина. Грех на мне. Видела я сегодня, ты глаз с него не сводила. А ведь четыре года прошло. Видать не разлюбила, как я не старалась.  Повиниться хочу, снять груз с души. Может Господь и простит. Семь бед – один ответ.
        - В чём повиниться? – Наташа с удивлением посмотрела на мать.
        Видно было, что мать собирается с духом.
         – Это же я ему запретила с тобой встречаться и сказала, что делать, чтобы тебя отбить. Пригрозила что, если не отстанет, в милицию заявлю, что он пытался тебя изнасиловать. – Она закрыла лицо руками.
        - Как это? – охнула Наташа.
        - А вот так это. – Мать отвела руки от лица и всхлипнула. - Видела я, что ты за ним хоть в омут с головой. Влюблена до одури. Ничего не видишь, ничего не замечаешь, а парень-то с гнильцой.  Гулёна уже с юности, выпивает, девчонок меняет то и дело. Понимала, что после школы никуда не поступит, знаний-то нет. А ты бы тоже учиться не стала, если бы с ним осталась. Выскочила бы за него, вон, как Ирка замуж, родила и мотала бы сопли на кулак. Все знают, что он уже от неё гуляет с приезжей продавщицей Галькой. У Ирки глаза вечно на мокром месте. У нас же ничего не скроешь, всё расскажут и в подробностях. Его видать ничего не исправит, ни женитьба, ни ребёнок. Недавно пятнадцать суток сидел, подрался, окно разбил в столовой. Сегодня вон как набрался и на Ирку то и дело цыкал. Если бы я тогда этого не сделала, ты бы сейчас не студенткой пятого курса была, а такой же несчастной, как эта Ирка.
        - Откуда ты знаешь? – Наташа с укоризной посмотрела на мать. – Может и он бы не был таким, и я была другой, если бы мы вместе были. А мы ведь любили друг друга. Он мне сегодня это сказал. Ему жизнь сломала, мне сломала. Эх, мама, мама. – В голове у Наташи звенело, в глазах мелькали мушки, руки стали холодными.
     - Чего он тебе сказал? – Мать села и всплеснула руками.  – Наврал он тебе. Точно, говорю, наврал. Ему соврать, раз плюнуть. Вот гадёныш. Ты же надеюсь не собираешься с ним снова встречаться? У него семья, ребенок скоро будет.
     - Успокойся. Не собираюсь. Правду говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Я понимаю, что ты хотела для меня лучшей жизни. Только почему ты считала, что ты можешь решать за меня? Решать, что для меня лучше, а что хуже? Только на том основании, что ты мать? Но это моя жизнь! Ты, понимаешь, что вы со Славой убили во мне веру в любовь, в порядочность, в возможность нормальных отношений между мужчиной и женщиной, в семье? Вы с отцом лишили меня дома, а он видимо струсил. Я же себя изгоем считала, раз родители от меня отказались, ненормальной. Я два года не могла поверить, что вы вычеркнули меня из своей жизни и вас не волнует, как я живу-выживаю? Я же ваша дочь. Сказала что-то сгоряча, и меня для вас не стало. Так просто? Да, ты посылала деньги, посылки, раз приезжала за два года, но тебя не волновало, болею я или здорова, сыта или голодна. Я за 4 года впервые приехала на несколько дней отдохнуть. Отдохнула. Четыре года без отдыха и отпуска. Всех парней предателями считала, боялась строить отношения, потому что думала, что все они могут закончиться так же, как со Славой. Боялась, что не вынесу этого еще раз. Я очень сильно его любила. Это была не просто влюблённость, о которой потом забыл и всё.  Ладно, - Наташа встала. -  сегодня не тот день, чтобы выяснять отношения. Зря ты завела этот разговор, и я повелась.  Всё пошла. Постарайся уснуть.  Завтра поговорим.
    - Ты теперь тоже не будешь общаться со мной, как с отцом? – Мать заплакала навзрыд. - Не простишь меня? 
    - Успокойся. Буду. Не переживай. Чего уж тут, сколько лет прошло. Перегорело всё и обиды и... . – Наташа махнула рукой, поцеловала мать и вышла из комнаты. Она снова пошла на улицу. Вечер был похож на тот, когда у них произошла ссора со Славой. Ярко светила луна, где-то в высоко мерцали звёзды, редкие тучки наплывали, закрывая часть луны и убегали дальше. Четыре года у неё кровоточило сердце из-за поступка родителей, из-за слов Славы, а оказалось, что мама боялась за себя, Вовку и за неё – Наташу. Слава сказал, что любил её. Неужели это правда? Ох мама, мама. 
      Она вдруг подумала, а если бы я была на её месте, и у меня была дочь, как бы я поступила? Она не нашла ответа. Ей вдруг подумалось, что если бы Слава любил её по-настоящему, и даже если испугался угроз матери, потому что был ещё молодым, то мог бы уже после армии приехать, найти её, но он этого не сделал. Мог напрямую сказать, после разговора с матерью, но не сказал же.  Согласился. Значит это была не настоящая любовь. А может, её вообще не было с его стороны?  А то, что было сегодня, просто пьяные откровения? Или снова решил посмеяться над ней? А вдруг она кинется в его объятия? Он же не добился своего тогда, и она не стала его очередным трофеем. Хватит себя обманывать, ведь она просто старалась не замечать, закрывала глаза на его постоянные заигрывания с девчонками, на настаивание близких отношений и на отсутствие разговоров о дальнейших отношениях и свадьбе? А ведь всё это было. Она просто придумала его себе. Придумала такого, каким он не был никогда и любила не настоящего, а придуманного. Как он сегодня вёл себя с беременной женой? Её Слава такого себе не позволил бы никогда.
       Наташа вдруг почувствовала, как тяжесть уходит из сердца и дышать становится легче. Боль в груди, постоянно сопровождающая её все эти годы, исчезает.
       Странный день сегодня, подумала она, похороны отца, щемящая жалость, обида на него и за него, за его такую короткую и загубленную жизнь, за его несбывшиеся мечты, надежды. Как, наверное, страшно было ему уходить и делать то, что он сделал? Но видимо он понял, что для него уже нет завтра. И в этом есть и вина её, Наташи. Она осуждает мать, а что она сделала сама, чтобы помочь ему? Ничего. Она обиделась и не приезжала, ждала его извинений и просьбы приехать, хотя по разговорам с матерью понимала, что дома всё плохо. Она хоть раз за эти годы попыталась поговорить с ним по-взрослому? Нет. Попыталась остановить его, заставить лечиться, или просто выслушать, понять, помочь что-то изменить в его жизни и жизни матери? Нет. Она просто ушла из его жизни. А ведь он лет до тридцати – тридцати пяти, пока не начал сильно пить, надышаться на неё не мог. Гордился дочерью, хвастался её успехами. Покупал платья в поездках, наряжал, как куклу, играл для неё на баяне, она танцевала и пела, а он счастливо улыбался. Водил её на карусели, качели в парк, разучивал с ней песни. Вечерами они пели на крыльце, разговаривали. А когда он начал спиваться и в доме начались скандалы, она закрылась, отстранилась, а потом и вовсе перестала с ним общаться. Хороша дочка. И чем она лучше матери? Та ради счастья дочери разрушила её отношения с любимым человеком, а она ради своего спокойствия и из-за гордыни, бросила отца. И не только отца, но и мать и брата тоже. Она же понимала, что матери всё тяжелее живётся, слышала по её голосу, знала, что бьёт её. Брат живёт в этом аду каждый день. А что делала она в это время? Холила и лелеяла свои обиды и обвиняла в этом всех вокруг? И сейчас после похорон отца, высказала матери все претензии. Мать права, она стала эгоисткой, равнодушной и жестокой. Да, видимо это так, но если бы она не закрылась и не стала такой, то у неё от горя разорвалось бы сердце.
      Она сидела так под яблоней практически до рассвета, вспоминая, размышляя, коря себя, оправдывая себя, и к утру успокоилась. Она поняла, что Жизнь, это не сказка, где всё заканчивается хорошо и все счастливы, не ровная дорога, без ям и кочек, не радужные мечты, которые исполняются. Жизнь - это смех и слёзы одновременно. Это счастье и горе, потери, разочарования, опыт, надежды и желание выстоять, не сломаться. Это преодоление, желание жить дальше, не смотря, ни на что. Жить и радоваться простым радостям. Извлекать из каждого урока жизни для чего он был тебе дан и двигаться дальше. Значит, надо двигаться дальше, решила она.
      - Ты так и не ложилась? – Мать подошла и села рядом. – Коришь меня? Знаешь дочка, я вот что подумала, раз ты уж так любишь Славку, то…
      - Мама, - остановила её Наташа. –  Не надо. Всё в прошлом. Любовь давно прошла. Обида оставалась. А может я и не его любила, а того, кого сама себе придумала? Уже и не скажу. Я же девушка романтичная была, ты знаешь. Он мне принцем казался. Я думала, что у нас всё, как в сказке. А вот был ли он принцем? Думаешь я ничего не видела? Не видела, что он заигрывает с другими девчонками, про него нехорошие разговоры идут? Видела. Только закрывала на всё глаза. Мне казалось, что он всё это делает, чтобы я ревновала и сильнее любила его и что всё это о нём говорят из зависти те, кого он бросил. Дурочка, конечно. Он очень меня обидел словами при расставании, и я никак не могла их забыть.  Страдала, думала, что со мной что-то не так, раз он так со мной поступил. И тут ещё вы меня из дома выгнали. Хороших же дочерей не выгоняют? Думала, значит, меня нельзя любить, я нехорошая. – Наташа встала, потянулась и улыбнулась матери. -   Хорошо, что ты вчера всё мне рассказала. Знаешь, как камень с души свалился. Будто морока какая-то была в голове и прошла. А то, что ты сделала, так не мне тебя судить. Я не знаю, как бы я поступила в такой ситуации.
       - Да я, прежде чем так поступить, вспомни сколько с тобой ругалась, уговаривала? – Лицо матери просветлело. – И не пускала тебя и запирала дома, ты ведь слушать ничего не хотела. Он хороший и всё. А я видела какой он хороший.
       Наташа остановила её. – Не надо. Всё, проехали.  Ты поступила, как считала нужным. Если бы у нас были настоящие чувства, никто бы им не смог помешать. Я ещё про папу думала, вспоминала, прощенья у него просила. Я ведь как поступила? Как было проще, самоустранилась и всё. Не пыталась ему помочь, понять его.  И на тебя, за то, что не заступилась за меня, обиду не держу. Так что успокойся и тоже прости меня, я ведь и тебя на едине с твоими бедами оставила. Себя обиженной считала, а про других не думала. А у тебя Вовка, работа, дом.
     - Спасибо дочка, - мать вытерла слёзы. – Если бы ещё ты меня сейчас оставила, я бы не пережила. Ты на сколько приехала-то? Побудешь у нас до девяти дней?
     Наташа помотала головой. - Дня два ещё побуду и на практику поеду, в больницу в которой работаю. Я же полгода уже как устроилась туда на ночные дежурства, а теперь практику там буду месяц проходить. За деньги не переживай, я обойдусь. Сейчас в стройотряде заработала, потом подрабатывать буду и надеюсь стипендия будет.  Может даже вам с Вовкой помогать получится. На крышу тебе оставлю денег. 
     - Нет, нет, - мать замахала руками. – Нам с Вовкой хватит, если тебе не посылать. Огород вон свой, поросят к ноябрю заколем, всю зиму с мясом, яйца свои. На крышу из отцовых возьму и на стиралку. Остальное подождёт. Зарплаты у меня на двоих хватит, точно. Премию подкидывают периодически. Лишь бы ты доучиться смогла. – Она снова пригорюнилась. - Как же ты не спишь по ночам-то и учишься? Какая же я мать после этого?
     - Нормальная мать. Успокойся, в месяц получается всего семь - десять ночей, чаще всего дежурства на субботу и воскресенье беру. Отосплюсь, когда ни будь, не переживай.  Ещё и стипендию все эти годы получаю, в стройотряде зарабатываю. А сейчас на месяц на практику туда же выхожу на полную ставку, сутки через двое, рублей семьдесят будет за месяц.  Там у медсестёр за еду высчитывают 7 рублей. Как раз втянусь, после стройотряда.  Ничего, проживу. О вот и братец встал. – Наташа улыбнулась брату, который вышел на улицу и сонно щурился. – Иди к нам. Расскажи, как дела. А то за эти дни толком поговорить не получилось.
     - А ты хотела, чтобы я трепался с тобой в день похорон отца? – буркнул брат.
     - Вова, не ерепенься. – Наталья подошла к нему и взъерошила волосы на его голове, - Я знаю, что виновата. Не приезжала, не поговорила с ним, не помирилась. Это теперь со мной до конца жизни и ничего уже не исправить. Вела себя, как обиженный ребёнок. Только сегодня ночью осознала это. Но давай не будем повторять моих ошибок. Ты мой брат, а я твоя сестра и это навсегда. Ближе нас с тобой и мамы – никого на свете нет. Давай разговаривать и выяснять все проблемы «на берегу», чтобы не получилось, как с папой.
     - Ладно. – Владимир прошёл и сел к столу. – Давай. А чего рассказывать? Перешёл в десятый класс. Практику прошёл. Думал, отдохнуть, поехать в спортивный лагерь, а тут вот такое. Ты надолго?
     - Нет, к сожалению. – Наташа смущённо улыбнулась. - У меня практика через несколько дней начинается в больнице. Потом учёба и работа. Мне же еще два года учиться.
     - Понятно. Замуж не вышла?
     - Нет. И пока не собираюсь. Времени нет на свидания.
     - Понятно.
     - У тебя девушка есть?
     - Есть. Зиной зовут в параллельном классе учится. Мы уже почти год дружим.
     - Это Плахотиных дочка, не помнишь? – Встряла в разговор мать.   -  Хорошая девчонка, в педагогический собирается. А Валера-то не женился?
     - Не знаю. – Наташа пожала плечами. - После сессии был холост. Потом он на практике был, а я в стройотряде. Теперь он куда-то на море уехал, только когда занятия начнутся увидимся.
     - Он всё так же по тебе «сохнет»?
     - Не знаю. Мы просто друзья. – Наташа рассмеялась. – Ты меня всё надеешься за него замуж выдать?
     - Надеюсь. – Мать несмело улыбнулась. Наташа поняла, что ей хочется знать всё про жизнь дочери, но она боится спросить что-то не то и рассердить её. – За него или за кого другого такого же хорошего. Ладно, скоро опять народ начнёт собираться. Мужики опохмеляться придут и столы со скамьями увозить. Женщины, кто не на работе. Пойду разогрею, что после вчерашнего обеда осталось. Да и нам позавтракать надо. Хорошо, хоть родственники все разъехались, середина недели, а были бы выходные жили бы до понедельника. – Она встала и ушла в дом.
     Брат посмотрел на Наташу и вздохнул. – Я думал ты хотя бы недели на две приехала. Сейчас уедешь, мать будет рыдать каждый день. Чего я делать буду?
     - Извини. – Наташа развела руками. – Не могу. Расскажи, какой папа последние дни был?
     - Да он не дни, он где-то месяца два тихим был, на себя не похожим. – Брат задумался. – Больше молчал, лежал на кровати к стенке отвернувшись. Не кричал, не ругался, не пил. А за день до ну, этого…, - брат потёр лоб, - он зашёл ко мне в комнату, начал расспрашивать, как ты сейчас, как я да что я, а потом обнял, - голос у брата задрожал, - сказал «прости сынок, я профукал свою жизнь» и вышел. Понимаешь, он говорил, а я ждал, когда он уйдёт, потому что футбол по телевизору начинался, полуфинал. Я видел, что он хочет поговорить, что ему плохо, но у меня же был футбол. Вот так сестра. Оба мы с тобой хороши.  Когда ему была нужна поддержка, внимание, любовь, рядом никого не оказалось. Мама тоже с ним в последнее время почти не разговаривала. Она то на работе была, то по хозяйству занималась. Старалась его не беспокоить. Радовалась, что в доме тихо стало и боялась спугнуть. Вот и до радовались, теперь всегда тихо будет. – Он вдруг заплакал.
     Наташа молча приобняла его и поцеловала в макушку. – Не вини себя. Что случилось, то случилось.  Назад не воротишь. Знаешь, я смотрела папин диагноз. Если бы он не сделал, то что сделал, он бы всё равно умер месяца через два-три, только в сильных мучениях. Я его не оправдываю, но в какой-то степени понимаю. Думай о том, что теперь ему хорошо и спокойно. Говори с ним в мыслях, скажи всё то, чего не сказал раньше.  Живи дальше, учись, помогай маме, сделай так, чтобы она снова начала улыбаться, не доставляй ей проблем. И я тоже постараюсь. Пусть она хотя бы теперь поживёт спокойно.
     - Хорошо. – Брат шмыгнул носом и улыбнулся сквозь слёзы. – Просто как-то надо свыкнуться с тем, что папы больше нет. Я привык, что он всегда дома. Раньше думал, мечтал, чтоб его не было, чтоб ушёл к какой-нибудь своей подруге. Домой идти не хотелось. Каждый день скандал, придирки.
     - Я помню. Ничего, свыкнешься, на это время нужно. Постарайся вспоминать о нём только хорошее. Хотя, - Наташа вздохнула, - тебе-то уже почти и нечего вспомнить. Папа начал пить, когда ты ещё совсем маленький был. Тебе лет пять было.
     - Нет, я что-то помню. Мы с ним на рыбалку ходили, уху варили в котелке на костре. Ещё помню он меня пытался учить на баяне играть, но потом бросил, потому что у меня слуха нет. А потом уже мной почти не интересовался. Спросит иногда, когда не пьяный, «Ты как? Как учёба? Что нового?» и не дожидаясь ответа, уходит. Ну, а когда пьяный, я старался «не отсвечивать». Иногда, когда сильно пьяный приходил, даже уходили с мамой куда-нибудь до ночи, чтобы уснул. Он всё маму донимал, когда ты уехала, что воспитала тебя плохо. – Брат потёр лицо и встал. – Маму жалко. Когда он начинал её бить, я убегал в свою комнату вместо того, чтобы защитить. Трус я, да? Правда, один раз месяца три назад, когда он к маме полез, начал с ним драться, орал на него, так мама меня оттащила и отругала. Сказала не лезть в их дела.
     - Испугалась за тебя, вот и отругала. Вот теперь и стань её защитой и опорой. Я тоже постараюсь. – Наташа задумалась на минуту, потом тряхнула головой. – Да, я тоже постараюсь, хотя какая опора издалека? Но диплом мне получить надо во что бы то не стало. Вот тогда и будет опора. 
     Через два дня они сходили перед её отъездом на могилу к отцу, и она уехала, оставив матери, как та не противилась, половину заработанных в стройотряде денег.

       Глава 6

       На практике ей понравилась. Коллеги были все знакомы.  Работать сутками было лучше, чем в ночь. Потом целых два дня выходных. Иногда её привлекали по ночам на операции. Сутки пролетали быстро – градусники два раза в день, уколы, раскладывание и разнос таблеток с утра, перевязки, обход палат с утра и перед сном и много ещё других пусть и не больших, но необходимых дел. А вечером чаепитие в ординаторской с конфетами от больных, и сон на кушетке, который прерывался бывало за ночь раз пять, а то и больше. Иногда выдавалась и вообще бессонная ночь, когда больница дежурила, а иногда удавалось выспаться. После дежурства полдня она отсыпалась, потом заполняла дневник по практике, потом шла гулять, благо погода стояла тёплая и не дождливая, хотя был сентябрь. Несколько раз даже сходила в кино и один раз в театр музыкальной комедии. Но чаще всего вечерами читала книги, оформляла дневник для отчёта по практике, занималась, повторяла пройденное, чтобы не забыть. Стипендия была нужна, она рассчитывала на неё. Народу в общежитии было мало. Большая часть студентов прошла практику в июле, а вновь поступивших еще не было. Те, кто жил, были с других потоков или групп. Из их курса практику проходили только шестеро, но все работали в разных больницах, отделениях и почти не пересекались. В комнате тоже кроме неё не было никого. Наташа наслаждалась тишиной и покоем. Она уже и забыла, как это хорошо. Часто теперь звонила матери. По голосу понимала, что пока ей тяжело. Вовку она всё же отправила в спортивный лагерь, сказала, что ему надо отвлечься, скоро учёба, десятый класс и ей одной сейчас проще. После этих разговоров Наташа снова вспоминала отца, их жизнь, грустила. Порой представляла, какой бы была их жизнь, если бы отец остался таким, каким был до того, как начал пить. Получалось плохо, почему-то вспоминалось не хорошее, а только плохое. Наташа ругала себя. Она вообще заметила в последнее время за собой такую особенность, что ей тяжело вспомнить что-то хорошее, а вот плохое получается на раз. Может потому, что хорошее быстро забывается, а плохое долго помнится?
        Она часто думала о матери. Думала о том, что сделать, чтобы помочь матери, облегчить её жизнь, потому что она и так натерпелась. Но выходило только одно – надо получить диплом, начать работать и тогда можно будет помогать деньгами или забрать мать к себе. Вовка вырастит, у него своя жизнь будет, а мать останется одна.  Думала о словах матери о Валере. Он ведь действительно уже четыре года пытается добиться её любви и внимания. Получается действительно любит?  Почему она так противится его вниманию все эти годы, ведь он ей не противен? Он даже нравится ей и внешне и по характеру. Преподаватели его хвалят, говорят, что из него получится хороший врач. У него обеспеченная семья. Если выйти за него замуж и они будут жить вместе, она уже сейчас сможет помогать матери и брату. Валера все годы учёбы отказа от родителей в деньгах не знает. Живёт на широкую ногу. Ест в кафе, а не в студенческой столовой и одевается модно и стильно. А как же любовь? Любви же нет?  Некоторые женятся не по любви, а потом их водой не разольёшь. Ну а если не сможет его полюбить, привыкнуть, тогда и думать надо будет. Много ей любовь счастья принесла? Наташа приняла решение. 
        Когда все к октябрю все съехались, и учёба началась, она понемногу стала оказывать Валере знаки внимания, то спросит что-то, то улыбнётся кокетливо, то сядет рядом на лекции. Вначале он удивлялся, потом начал радоваться, а потом пригласил на свидание, и они начали встречаться. Валера окружил Наташу таким вниманием и заботой, что ей порой было неловко. По утрам, после её дежурства в больнице, он приносил ей кофе и бутерброды в комнату. Писал под копирку лекции, если она дремала в аудитории. По вечерам они разбирали вместе темы, которые она не поняла или пропустила. Водил в кафе, покупал пирожные, мороженое, конфеты. Приглашал в театр в кино. Вечерами, когда Наташа не дежурила и на улице было холодно, они целовались на «чёрной» лестнице, Валера говорил ей о своей любви. А весной он сделал ей предложение и Наташа согласилась. Она так привыкла к его постоянной заботе и обожанию, что уже не могла представить свою жизнь без этого и не понимала, почему так долго отталкивала его. Ей было хорошо с ним, спокойно, комфортно, но она понимала, что это не любовь. Вернее, это не такая любовь, которая у неё была к Славе.
      Она позвонила матери и сообщила о скором замужестве. По голосу матери поняла, что её радости просто нет предела. Мать спросила где планируют свадьбу? Наташа ответила, что у родителей Валеры. Мать сказала, что возьмет отпуск и они приедут на свадьбу вместе с Вовой. Спросила, что надо от неё. Наташа сказала, что ничего, главное, чтоб они были сами. Она предупредила мать, что они с Валерой на майские праздники едут знакомиться с его родителями и обговаривать все вопросы по свадьбе. Скорее всего свадьба будет сразу после летней сессии. Последний, шестой год ординатура, это уже практически не учёба, а работа, поэтому они справятся, Валера не хочет откладывать свадьбу до окончания института. Большинство сокурсников и сокурсниц уже переженились, у кого-то уже дети есть и теперь все с интересом наблюдают за любовью Наташи и Валеры.
      Наташа знала, что мало кто верил в счастливый конец этих отношений, особенно девчонки. Они считали, что Наташа встречается с ним, потому что больше никто за эти годы на неё «не запал», завидовали, сплетничали и ждали, когда Валера её бросит, как и остальных, с которыми встречался до Наташи. А парни считали, что Валера берёт «реванш». Сколько она его «мурыжила». Подружка Лида родила ребёнка, взяла академ и теперь они редко виделись. Поделиться сомнениями и мыслями было не с кем. Лида вся была в заботах о сыне.  Муж у неё стал зав. кафедрой и ходил по институту серьезный и важный. Наташа стеснялась е нему подходить и спрашивать о подруге. Она вспомнила, как перед свадьбой спросила подругу любит ли она Льва Борисовича, ведь он намного старше. Лида рассмеялась и отмахнулась.
      - Любишь, не любишь. Конечно люблю! Подружка, ты понимаешь, что я выиграла в лотерею миллион? Теперь я с городской пропиской здесь, квартирой, машиной и мужем, который от меня без ума. И диплом я теперь получу гарантированно. Я же буду женой преподавателя. У кого рука поднимется меня завалить?  Главное, что теперь моя жизнь будет устроена и не надо ни о чём думать и переживать. Ну и Лёва такой суперский! Ты же согласна? Знаешь сколько студенток пытались его заполучить? Только фигушки им. У них не вышло, а я вот смогла. 
      В этом была вся Лида. Теперь она сидела с сыном в академическом отпуске и во время последней встречи сказала, что вряд ли вернётся в институт в ближайшие несколько лет. Ей надо закрепить свой статус, а для этого надо родить еще как минимум двоих детей.  Лев хочет
троих детей, и она не против. С тремя он её точно не оставит. Наташа смотрела на неё и не могла поверить, неужели это та заводная, разбитная девчонка с большими амбициями, с которой она познакомилась на первом курсе?
       А вот Наташа сразу предупредила Валеру, что пока они не получат дипломы, о детях и речи быть не может. Он согласился. На майские праздники они съездили к родителям Валеры. Его отец встретил Наташу радушно, улыбался, расспрашивал об учёбе, работе, семье, планах на будущее, специализации. Мать же всё время смотрела с прищуром, как будто в чём-то подозревала и ждала подвоха. Она сразу спросила не ждет ли Наташа ребёнка. Узнав, что нет, немного успокоилась, но держалась отстранённо. Она о чём-то то и дело шепталась с Валерой. Видно было, что Валера сердится, но сдерживает себя. Наташе родители Валеры холёные, хорошо одетые, воспитанные люди показались насквозь фальшивыми. Они улыбались, но глаза их оставались холодными.  Наташа читала в них немой вопрос к сыну – что ты в ней нашёл? Трёхкомнатная квартира с лоджией, с хорошей, дорогой обстановкой напоминала музей или отель. В ней всё блестело и сияло. Наташа вспомнила свой деревянный дом, такой тёплый, уютный, но совсем не богатый, не помпезный. Вспомнила свою маму, красивую, но рано состарившуюся с сединой простую деревенскую женщину и почему-то испугалась. Она раньше как-то не задумывалась о том, кто его родители и как они живут, но по социальному статусу она, конечно, была Валере неровня. Его родители оба с высшим образованием, живут в городе. Отец главный врач больницы, мать главный специалист в Горздраве, а её мама медсестра. Алла, сестра Валеры, очаровательная десятилетняя девочка, с ямочками на щеках, с вьющимися темными волосами и яркими янтарными глазами учится в музыкальной школе и везде отличница. Тоже собирается стать врачом.  Она сразу прониклась к Наташе симпатией и ходила за ней «хвостиком». Если Наташа чего-то не знала или попадала в просак за столом, Алла тихо подсказывала ей. Например, Наташа не знала, что дыню надо есть до обеда минут за двадцать, а не после обеда. Что кофе и чай надо пить не за столом, а в креслах или на диване и не в прикуску с печеньем или конфетами, а просто так. Кофе пьют из маленьких чашечек, а не из кружки и чёрный, а не с молоком. А с тортом с конфетами едят отдельно, это чаепитие между приёмами пищи. Дома у Наташи всегда ели арбуз и дыню после еды, на десерт. А чай всегда пили с сахаром, конфетами или пряниками сразу после еды.  Наташа любила кофе только с молоком и из большой кружки, растворимый. Она умела есть ножом и вилкой, но, когда на стол положили три разных ножа и три разных вилки, она растерялась. Мать Валеры кривила губы и с усмешкой смотрела на сына, когда Наташа не знала какой прибор взять и для чего он, отец делал вид, что не замечает Наташиных промахов. Родители предложили им подождать ещё год, до получения диплома, но Валера настоял на своём, поэтому было решено назначить свадьбу на 1 июля. Они все вместе сходили в ЗАГС и подали Заявление на регистрацию брака. К вечеру Наташа пригорюнилась, Валера забеспокоился.
       - Что такое? Что случилось? Тебя мама обидела? Что она сказала?
       - Успокойся, никто меня не обижал. Просто я подумала, что может мы поторопились со свадьбой? – Наташа вопросительно посмотрела на него.
       - Почему? Ты передумала? – Валера побелел.  – Это из-за родителей? Они всё-таки тебе что-то сказали?
       - Нет. – Наташа сжала ладони в кулаки. - Просто я не подхожу тебе, понимаешь? Ты городской, а я выросла в деревне. Твои родители занимают ответственные посты, а моя мама медсестра. Папа тоже не имел высшего образования, работал в доме культуры, сейчас его уже нет в живых. Мы нормально жили, я так считала, но по сравнению с вами бедные. - Наташа впервые подумала, а что бы было, если бы отец был жив? Он бы напился и устроил скандал на её свадьбе? А если бы она не пригласила его, что бы сказали родители Валеры? – Мы простые люди и все родственники у меня такие же. Они никогда не смогут подружиться с твоими. Твоя мама твою жену не такой хотела видеть, как я. Мои будут чувствовать себя неловко на свадьбе, да и я тоже.
     - Ерунда. – Валера махнул рукой.  Его лицо постепенно начало приходить в норму. - Я видел твою маму. Она очень красивая, добрая женщина и она же вроде хирургическая сестра? То есть коллега.  Знаешь, что я подумал? Мы можем сделать две свадьбы – одну здесь с моими родственниками и друзьями родителей, а другую у тебя в деревне с твоими, если тебе так будет спокойнее. Я думаю ты, наверное, права. Папа с мамой, конечно, пригласят коллег и друзей с горздрава, а мама ещё и своих приятельниц. Они все считают себя дамами высшего света. Но мне плевать, честно говоря, что подумают и скажут их друзья, мне главное, чтобы тебе было хорошо. Если хочешь пусть все твои приезжают.
     - Я поговорю с мамой. – Наташа задумалась. Валера пусть и завуалированно, но озвучил позицию матери. Значит она права, ничего хорошего из свадьбы с общими родственниками не получится. Её родня любит попеть, выпить, хорошо закусить, побуянить. Какая свадьба без драки? Если их не приглашать, мать обидится, да и в деревне её потом заклюют. Будут говорить, что дочь зазналась, не уважает мать и их, игнорирует. Хотя, а почему она должна их приглашать? За пять лет видела раз на похоронах отца, и то не всех. И из них практически никто не помог матери ни в организации похорон, ни в дальнейшем, ни с крышей, ни с погребом. Мать нанимала кровельщиков. У каждого свои заботы. Вовка говорил, что огород сажали тоже одни. – Знаешь, я думаю мы маму, Вовку, Лиду, Семёна, Кольку, девчонок и мальчишек из группы пригласим, моих девочек из комнаты и всё. Кто сможет, приедет. А когда в деревне будем, стол накроем, кто придёт тот и придет. Хорошо?
      Валера облегчённо выдохнул. – Хорошо. Знаешь, я и сам боялся, что моя матушка и её подружки могут устроить на свадьбе. У одной из подружек матери Варвары есть дочка Ленка, мы с ней с детства вместе на всех их сборищах были, в одну школу ходили. Ты не подумай только, мы просто дружим. Правда, врать не буду, был у нас скоротечный роман в своё время, сразу после выпускного в школе, но быстро закончился. Тебя увидел и влюбился. Так вот они решили нас поженить и сводили как могли, когда я приезжал. Я отбрыкивался, как мог. Не люблю я её. Я тебя люблю.  Теперь мать злится, что их план провалился. У Ленки отец начальник в горздраве, а мама его подчинённая. А Варвара считает себя высшей элитой города. Прямо князья нашего времени. 
      - Ну, тогда понятно, почему твоя мать смотрит на меня волком. – Наташа покачала головой и задумалась.
      Валера обнял её, прижал к себе и шепнул на ухо, - пусть хоть весь мир против нашей свадьбы, я никогда от тебя не откажусь. Я люблю тебя больше жизни.
      Наташа чмокнула его в нос. – И я тебя. – Она сказала, и почувствовала фальшь в своих словах, поэтому быстро начала говорить. – Всё, этот вопрос решили. Ты билеты купил? Во сколько нам на вокзал?
     - Поезд в девять вечера. Сейчас шесть. Через два часа будем выходить. – Он тоже встал и печально произнёс, - ты так ни разу и не сказала, что любишь меня.
     - Как? – изобразила удивление Наташа. – А сейчас?
     - Ты всегда на моё признание отвечаешь «и я тоже». Ладно, я подожду. Пошли нас ждут на прощальный ужин.
     Наташа промолчала. Она понимала, что надо сказать ему это слово, но никак не могла. Что-то удерживало её. Они вышли к накрытому в комнате столу, поужинали в напряжённо-ледяной обстановке, распрощались и отправились на вокзал.
     Утром, когда приехали и оставили вещи в общежитии, Наташа пошла на переговорный. Мама конечно же расстроилась услышав, что свадьба будет проводиться у родителей Валеры и что приглашают только их с Вовой, но потом сказала, - Знаешь дочка, это не главное. Тебе не с ними жить. Главное, что ты выходишь замуж за умного, хорошего человека, который любит тебя. За ним ты будешь, как за каменной стеной. И я буду за тебя спокойна. А потом приедете к нам и тут отпразднуем для своих. Так даже лучше.
     Наташа знала, что пока они с Валерой сдавали экзамены, мать начала усиленную подготовку к свадьбе. Она что-то закупала, что-то шила, сказала, что пригласила человек сорок гостей. Но чем ближе приближалась дата свадьбы, тем сильнее Наташа сомневалась в правильности своего решения. Валера не отходил от неё ни на шаг, заваливал её подарками. Они купили кольца и свадебное платье для неё и костюм для него, белые туфли ей и черные ему. Он исполнял каждый её каприз, целовал при каждом удобном случае, но она чувствовала лишь неловкость и раздражение. Хотелось вытереть губы. Как же я буду с ним жить, ложиться в одну постель, думала она, у меня нет к нему физического влечения. От поцелуя Славы она практически теряла сознание, ей всё время хотелось держать его за руку, смотреть на него. С Валерой ей спокойно, комфортно, но всегда хочется поскорее уйти в свою комнату. Он весь дрожит, когда обнимает и целует её, а ей хочется поскорее высвободиться. Она делает ошибку, большую ошибку. Надо отменять свадьбу, пока не поздно. И потом, это не порядочно с её стороны. Он любит её, а она обманывает его. Как она вообще могла согласиться на эту свадьбу? Она некогда не была меркантильной. Как она дошла до такого? Неужели деньги и благополучие стали целью её жизни? Маме с Вовкой она сможет помогать и без замужества. Возьмет побольше ночных дежурств, а потом по окончании института будет зарабатывать.
       Наташа позвонила матери и сообщила о своих сомнениях и решении. У матери началась истерика. Она кричала в трубку, плакала, потом сказала, что приедет и пусть дочь пока ничего не говорит Валере. На следующий день она примчалась в общежитие. Они ушли в парк, недалеко от института, сели на скамеечку.
       Мать была расстроена и сердита. - Дочка, ты чего удумала? Неужели опять со Славкой решила всё заново начать?
       Наташа дёрнулась. - При чём тут Слава? – У тебя только Слава на уме. Просто я поняла, что не люблю Валеру. Понимаешь? Не лю-б-лю. Он мне физически не подходит.  Получается я и его, и себя обманываю? Зачем ему жена, которая его не любит? Конечно, он расстроится, обидится, но потом ещё спасибо скажет. Встретит другую, которая будет его любить по-настоящему. Он этого достоин. Это я его не достойна.
       - А ты что с ним уже спала? – Мать поджала губы. – Раз говоришь, что физически не приятен.
       - Успокойся, нет. Но меня раздражают его поцелуи и объятия. Хочется губы вытереть. Мне с ним комфортно, спокойно, приятно, интересно, но как с другом.
       - Поцелуи? – Мать облегчённо рассмеялась. – Наивная ты у меня, хоть уже и взрослая вроде. Близость с мужчиной, это совсем другое. Некоторые женщины за всю жизнь не испытывают ничего от этой близости, но живут, детей рожают. И хорошо живут. В семейной жизни это не главное. То, о чём ты говоришь, это страсть, физическое влечение, но не любовь. Ты, как будущий врач, должна об этом знать. Это просто химия.
      Наташа фыркнула, - а что тогда главное?
      - Симпатия, надёжность, уважение, взаимопонимание, забота, общие интересы, общие цели, общие дети. – Мать с тревогой вглядывалась в лицо дочери. – Понимаешь меня? Любовь, это мечты, сказка, химера, полет фантазии и души. А любовь и жизнь, да ещё и совместный быт, это, к сожалению, несовместимые понятия. Хорошо, конечно, когда есть   влюблённость, страсть при создании семьи, но со временем у всех, даже у очень любящих эта страсть затухает. У кого-то она превращается в привычку, благодарность, нежность. А бывает, как у нас с отцом, в безразличие, раздраженность и практически ненависть. Ты думаешь почему столько измен и разводов? Люди не хотят жить не в любви, ищут другую, находят, а потом она тоже проходит. И так по кругу. Или те, кто понимает это, не ищут ни чего, а живут, приспосабливаются, находят общие интересы, увлечения, дорожат друг другом, как родными людьми. Или как наш отец, начинают пить, гулять.
      Наташа перебила её. - То есть у Валеры любовь со временем тоже пройдёт? Тогда зачем нам вообще жениться? Зачем люди женятся, если знают об этом?
      Мать задумалась, потом невесело улыбнулась. – Ну, многие не верят, что с ними это может произойти, некоторые по расчёту, а в основном, чтобы не быть в этой жизни одному, одной. Родители уходят со временем, ты теперь об этом знаешь. У братьев, сестер свои семьи и заботы, у друзей тем более. Когда не на кого опереться в трудную минуту, положиться, не с кем поделиться своими мыслями, проблемами, это создает вакуум, пустоту вокруг тебя и это страшно. Потом это закон природы. Если не будет семей, дети перестанут рождаться и жизнь остановится. Поэтому и создают семьи, чтобы детей рожать, растить, потом внуков ждать и помогать растить. На этом жизнь и держится, продолжается. – Мать улыбнулась. – У вас с Валерой красивые дети должны быть. Знаешь, многие задаются вопросом – в чём смысл жизни? Зачем мы живём? Ведь всё равно умрём. Зачем тогда всё? Я считаю, что смысл жизни в детях, в нашем продолжении, в продолжении жизни на земле. Если у тебя есть семья, дети, твоя жизнь наполнена. Наполнена заботами, тревогами, счастьем, слезами. улыбками. Если есть ещё и любимая работа, тогда вообще некогда думать о смысле жизни, крутишься. Как белка в колесе. Так жизнь и пролетает. А если человек один и у него кроме работы ничего нет? – мать снова задумалась.
      - А почему ты про Славу спросила? – Наташа прервала думы матери.
      Мать вздрогнула. – Что? Да просто так. Боюсь, что ты пока всё в облаках витаешь и думаешь о нём. А у него ведь дочка родилась. Катей назвали. Хорошенькая такая. Уже ползает, скоро ходить начнёт. Семья у них.
      Наташа хмыкнула. - Понятно. Не бойся, разбивать их крепкую семью не буду. Я уже о нём и думать забыла. Это всё ты никак не успокоишься. Напоминаешь то и дело. Мам, ну не хочу я замуж за Валеру. Видимо не встретила я ещё того, за которого бы захотела. Вдруг встречу, а уже замужем буду?
      Мать вспыхнула, соскочила со скамьи, уперла руки в бока. – Нет, ты меня не слышишь! Только о себе думаешь, о своих чувствах. Люблю, не люблю. Эгоистка. А обо мне ты подумала? Что я родичам, соседям и приглашённым скажу? Все уже подарки купили. Я денег сколько истратила и на продукты, и на одежду. Стыд-то какой! Родители Валеры тоже, ты сама говорила каких-то важных людей пригласили, ресторан заказали. Вон деньги на кольца и костюмы вам дали. Ты что?! Всех хочешь опозорить? Не ожидала я от тебя такого. Как я людям в глаза глядеть буду? Ты-то тут, а я там. Валера на тебя не надышится, а ты ему под дых? Зачем тогда соглашалась? Тебя никто не заставляли и за язык не тянул. Сегодня захотела, завтра расхотела.
       Наташа заплакала. – А что делать? Всю жизнь притворяться и жить с нелюбимым? Ты такой жизни для меня хочешь? Да, я сваляла дурака. Думала смогу, привыкну, вам с Вовкой помогать буду.
       Мать задумалась, потом посмотрев на дочь ответила, - слушай, можно так сделать: у меня однокурсница в медучилище такое придумала, когда её родители насильно замуж выдали, без её согласия. Короче, свадьбу играем, как положено, но спать ты с Валерой не спишь. Вначале скажешь ему, что женские дни дня четыре-пять, а потом, когда свадьба уже пройдёт, что мол неизвестно как мы сможем вместе ужиться, одно дело встречаться, другое жить вместе каждый день. Давай мол месяц поживем без близости, посмотрим, а то вдруг не получиться, а уже беременность случится и как тогда дальше быть? Месяц пройдет, решишь, если не сможешь с ним жить, разведётесь, но уже никто не узнает об этом. Вы же не у них в городе и не у нас в деревне жить будите. А если и узнают, то время какое-то пройдёт и проще объяснить будет, не сошлись характерами или ещё что. А так и родителям Валеры хорошо и мне. Разговоров по деревне не будет, сплетен. Я еще от сплетен об отце не отошла.
     - Ты думаешь Валера согласиться на такое? – Наташа покачала головой. – Он ждёт не дождётся свадьбы и близости. 
     - Если не захочет тебя потерять, то согласится. – Мать снова села, обняла дочь и заглянула ей в глаза. - Пригрози ему, что иначе отменишь свадьбу. – Она чмокнула её в нос. - Дурочка ты у меня дурочка. Всё в облаках витаешь, неземной любви ждёшь? Такой парень тебя любит, а ты нос воротишь. Если не согласится или потом оставит, его счастье. Ты у меня не от мира сего. Думай дочка, а то потом локотки кусать будешь, да поздно. – Она снова стала серьёзной. - Если опозоришь нас с Вовкой на всю деревню, ты мне не дочь, так и знай.  Второго такого позора я не вынесу. Отца хватило. Всё, я поехала. Вовка дома один, да и не хочу, чтобы Валера меня увидел. Жду твоего решения и звонка.  Не провожай. – Мать встала и быстро пошла к вокзалу.
      Наташа растерянно смотрела ей вслед. Вначале отец выгнал, теперь мать отказывается? А ведь только недавно винилась, прощения просила, говорила, что не будет в её жизнь лезть больше. С другой стороны её понять можно. Сначала сплетни из-за гулянок и пьянства мужа терпела, потом, когда отец выгнал дочь, теперь снова из-за дочери. Все в деревне знали, что отец Наташу выгнал, поэтому она не приезжает домой и мать согласилась с этим, не стала перечить мужу. Значит дочь непутёвая, раз мать встала на сторону мужа. Потом сплетни из-за самоубийства отца, что довела видимо мужа раз пил и гулял. А теперь из-за её отказа выйти замуж, когда гости приглашены и подарки куплены. В деревне «сахаром не корми», дай пообсуждать, да поосуждать кого-то.  Все всё про всех знают. А мать ведь тоже не железная. А если заболеет, сляжет, или не дай бог ещё что удумает плохое, как отец и Наташа будет виновата в этом? Действительно получается эгоистка.
И она снова приняла решение, сделать так, как посоветовала мать, только решила не ждать свадьбы и не придумывать про месячные.
     Вечером, когда они пошли ужинать она выдала ему всё про месяц воздержания.
     Валера, услышав слова Наташи побледнел, потом покраснел, потом выдавил, - ушам своим не верю. То есть я всё-таки прав, ты не любишь меня? А зачем тогда согласилась выходить за меня замуж? Или решила просто посмеяться, как это делала все четыре года? То есть развела меня? Перед самой свадьбой решила отказаться? Это жестоко с твоей стороны.
     - Нет, что ты! – Наташа взяла его за руку и погладила по щеке. – Я бы никогда не смогла так с тобой поступить. Просто я боюсь, что у нас ничего не получится. Я много думала, мы слишком разные, понимаешь? И тут дело даже не в родителях и социальном статусе.  Вот ты, например,
всегда знаешь чего хочешь, уверен в себе, по земле ходишь. А я вечно в облаках витаю, во всём сомневаюсь, живу мечтами, а не реальностью, всё время чего-то жду. Ты же знаешь, что у меня и подруг-то нет никого, кроме Лиды, остальные приятельницы, сокурсницы. Я больше сама в себе, чем со всеми. Про меня говорят, что я «не от мира сего», и наверное, они правы.  Ты и сам мне это не раз говорил. Одно дело встречаться, как мы сейчас, другое жить вместе. Симпатия, любовь, влечение - это прекрасно, но мы даже разные фильмы, разные книги любим. По-разному к жизни относимся. Ты привык рассчитывать на близких, друзей, а я только на себя. Давай попробуем притереться, привыкнуть, понять, что мы действительно подходим друг другу в быту, что не напрягаем друг друга в одном пространстве. Я же не отказываюсь выходить за тебя замуж, я просто прошу подождать с близостью. Ты можешь понять, что я просто боюсь. Мне надо к тебе привыкнуть. Ты же знаешь, что я никогда не была с мужчиной. Вот такая я не современная и по нынешним меркам ненормальная, пещерная барышня.
      Валера криво улыбнулся. – То есть ты даже после замужества не хочешь, чтобы я стал у тебя первым? А как объяснять другому будешь, что была замужем и осталась девушкой? Ладно, знаешь, хотя всё это звучит как-то неубедительно, но я согласен.   Я подожду. Не столько ждал.
       После этого разговора отношения между Валерой и Наташей стали натянутыми и какими-то фальшивыми. Они делали вид, что всё хорошо, но хорошо не было. Мать, когда Наташа позвонила и сказала, что всё в силе и свадьба состоится, очень обрадовалась. Хвалила дочь, голос звенел.

       Глава 7

       Экзамены были сданы. Впереди был месяц отдыха. Они поехали к родителям Валеры за три дня до свадьбы. Дни прошли в суете: приготовления, примерки, подгонки, магазины, встречи сокурсников, матери с Володей. Валера с Наташей почти не виделись.
       Свадьба получилась похожа больше на деловую встречу коллег, чем на весёлое торжество. Загородный ресторан, шатёр у реки, изысканные блюда, вина, красиво, стильно одетые люди с надменными лицами. Серьёзные мужчины, обсуждающие какие-то вопросы по работе, охоте, рыбалке. Слащавые, стильные женщины, разглядывающие наряды и украшения друг друга, щебечущие о новинках косметики и туалетов, фальшивые, приклеенные улыбки и поцелуи в воздух. Мать Наташи гладко причёсанная, без макияжа, скромно сидевшая рядом с Вовкой за столом в своём кримпленовом голубом костюме, сшитом в ателье и простеньких туфлях-лодочках, и старавшаяся не вступать в разговор, а больше молчать выглядела на фоне разодетых гостей «бедной родственницей». Вовка с длинными волосами, в белой рубашке и черных брюках, с напряжённым лицом. Ребята с института, в количестве пяти человек, (Лида приехать не смогла, заболел ребёнок), пытавшиеся развеселить себя и молодоженов. Лена с друзьями Валеры. Они держались особняком от студентов. Сидели за отдельным столиком, рассматривали Наташу, что-то говорили и смеялись. Лена, которая пришла на свадьбу в открытом, красном платье, на высоких каблуках, с распущенными до спины черными, прямыми волосами и которая кривилась, глядя на Наташу, изображая презрение. Наташа знала, что выглядит очень хорошо в своем свадебном наряде, с красивой причёской и макияжем, но всё равно чувствовала себя «Золушкой», тайком пробравшейся на бал, куда её не приглашали. Валера смотрелся настоящим принцем, не хватало только коня. Белый костюм, голубая рубашка, синий галстук, кремовые туфли. Его глаза блестели, на лице румянец. Он был очень хорош.
       Сотрудницу из ЗАГСа пригласили прямо сюда, за город. Для Наташи такое было в новинку, она не знала, что так можно. В шатре у реки сотрудница ЗАГСа расписала их, под аплодисменты присутствующих и на этом официальная часть завершилась. Наташа даже потом не могла вспомнить спрашивала ли их эта сотрудница о согласии или нет? Валера всё время держал Наташу за руку, ободряюще пожимая её то и дело, по-хозяйски обнимал и целовал, а она смотрела на всех этих людей и ей казалось, что она смотрит какое-то кино или кошмарный сон. Не так она представляла свою свадьбу. Ей мечталось, что она будет стоять в ЗАГСе с любимым человеком, вокруг будут родные, близкие люди с любовью и радостью, смотрящие на них, поздравляющие их, смеющиеся. Они поедут на машине кататься, возложат цветы к памятнику героям, как это принято, а потом будут танцевать танец жениха и невесты, а все будут им хлопать. Будет очень весело, шумно с розыгрышами, кражей невесты.  А потом их проводят в спальню, они с мужем останутся одни и будут любить друг друга до самого утра.
      А получилась сходка неизвестных ей людей. Пятиминутная регистрация, музыка Вивальди, поедание пищи с тарелками в руках, хождение между столиками и разговоры о своём. Ребята из института попытались раза два крикнуть «горько», что-то спеть, а потом ушли к реке со спиртным и тарелками. Лена, поздравляя Валеру, повисла у него на шее и поцеловала прямо в губы, а Наташе лишь кивнула и ухмыльнулась. Она с друзьями Валеры ушла минут через тридцать после регистрации, не попрощавшись, «по-английски».  Алла, набегавшись у реки, задремала и её уложили спать в шатре. На молодых никто не обращал внимания. Никакого вальса, никаких розыгрышей и танцев. Через полтора часа родители Валеры и сам Валера, расцеловали всех гостей, раскланялись, расшаркались и все разъехались.  На этом свадьба и закончилась.
       Мать подошла к Наташе, обняла и поцеловала - ну вот и всё, дочка, ты замужем. Спасибо, что послушала меня. Мы, конечно, не их «поля ягоды», но ничего, не тушуйся, не обращай внимания. Тебе не с ними жить, а с мужем. Ты у меня была красивее всех здесь. Просто фарфоровая куколка в этом платье и фате. Фея воздушная.  Там они всё про эту Лену говорили, которая на Валере повисла, так она тебе в подмётки не годится. Раздень, умой, спесь сбей и ничего не останется. Ты что-то знаешь о ней?
      Наташа кивнула. – Да, дочь их друзей. У них с Валерой в школе роман был.
      - Так вот, плюнь и разотри. Что было, то сплыло. Он на тебе женился, а не на ней.  Валера с тебя глаз не сводил, я наблюдала, любит тебя очень. Это главное. - К ним подошёл Валера. Мать улыбнулась. – Ну зять, дай я тебя обниму. – Она обняла его и крепко поцеловала. – Счастья вам дети. Всё у вас будет хорошо, я верю. Мы с Вовой тоже поехали, у нас через два часа поезд. Дома хозяйство брошено. Теперь ждём вас к нам. У нас свадьба будет повеселее и попроще, зато с душой. Не обижайся зять, мы люди простые, что думаем то и говорим.
       К ним подошел брат Наташи, и шепнул ей на ухо, - Наташка, не сдавайся этим буржуям недорезанным. Держись сестрёнка! Такие съедят и не подавятся. Если чего будут возникать, звони, приеду, разберусь. – Он показал кулаки. – Видишь какой я теперь стал? В обиду не дам, помни. Мне плевать кто у него родители и родня.
       Мать с братом поехали на вокзал с отцом Валеры.  Мать Валеры сослалась на усталость и головную боль, забрала дочь и уехала домой. Наташе с Валерой на два сняли свадебный номер в отеле, тут же на берегу реки. Ребятам из института тоже сняли номера на ночь и уже остаток вечера, ночи и утра прошёл весело, с песнями, танцами и смехом, как и хотелось Наташе. Она сняла своё прекрасное гипюровое свадебное платье, переоделась в простенькое ситцевое, скинула туфли на высоком каблуке, отстегнула фату, сняла обруч с головы и почувствовала себя «в своей тарелке». Валера тоже снял белый свадебный костюм, галстук, рубашку и одел спортивный костюм. Они разложили на столе остатки еды, которые им отдали официанты и начался второй акт свадьбы – весёлый.  Коля и Паша юморили весь вечер, изображали гостей на свадьбе, молодожёнов, официантов. Семён, перебрав начал плясать, потом заснул тут же у них в номере на кровати молодожёнов. Надя и Галя (девчонки из группы), болтали с Наташей обо всём и ни о чем, разбирали подарки, охали, ахали. Подарки были дорогие: набор хрустальных фужеров, набор серебренных десертных ложек, набор столовых приборов, кофейный сервиз и много ещё чего. Разошлись только после завтрака. Семён, проснувшись, отругал всех, что не дали молодожёнам в первую брачную ночь побыть наедине. Все начали извиняться, обвиняли Семёна, что он занял кровать молодожёнов, поэтому все и забыли, что надо уходить. Вскоре, пообещав, что приедут и на вторую свадьбу в деревню, пожелали долгой брачной ночи начиная с этой минуты и уехали на вокзал. Наташа с Валерой остались одни.  Напряжение, сразу воцарившееся в комнате, ощущалось буквально на физическом уровне. Валера смотрел на жену, а она в окно на реку. Первым не выдержал Валера. Он подошел к Наташе и заглянул ей в глаза. 
       - Ну вот мы наконец-то одни. Ты моя жена, а я твой муж. До сих пор не могу в это поверить. Спасибо тебе что выдержала эту свадьбу. Спасибо, что не отказалась от неё. Извини, я понимаю, ты не такую хотела, какую мои родители устроили. Хорошо, хоть ребята были. Давай позже обо всём поговорим? Что-то я устал. Спать хочется зверски. Ты будешь ложиться? – Он начал снимать с себя олимпийку.
       Сердце у Наташи ёкнуло, она испуганно посмотрела на мужа.  – Нет, что-то не хочется. Переутомилась, наверное. У меня такое бывает от переутомления, не уснуть. Ты ложись, а я пойду к реке, подышу воздухом, погуляю.
       - Мне с тобой? – Он снова начал натягивать на себя олимпийку.
       Наташа замахала руками и направилась к двери. - Нет. Я хочу побыть одна, подумать. 
       - О чём? – Валера напрягся и пошёл следом.
       Наташа, увидев, что он идет к ней, остановилась. - Так, ни о чём. Не то сказала. Просто хочется помолчать и побыть в одиночестве. Ты спи, я скоро приду.
       Валера взял её за руку, погладил ладонь и буквально выдавил из себя, - если ты не хочешь ложиться со мной в одну кровать, давай я на диване лягу. Я помню, о чём мы с тобой договаривались. Я не трону тебя, пока ты сама не разрешишь. Не бойся, я не возьму тебя силой. Я не насильник.
       - Ты что? – Наташа изобразила на лице возмущение и удивление. - Я не боюсь. Я же знаю тебя. Ты человек слова. Просто столько впечатлений за эти дни. Надо немного всё уложить в голове по полочкам, успокоиться, обдумать, снять напряжение. Честно, сна ни в одном глазу. – Она поцеловала его в щёку и погладила то место, куда поцеловала. – Спасибо тебе за поддержку на свадьбе муж, за внимание к моим. Вообще за всё. Я это очень ценю. И то, что ты согласился на моё ненормальное предложение. Наверное, таких взбалмошных невест, как я, больше вообще нет. Но мне действительно нужно время.
       - Сколько?
       - Не знаю. Может неделю, может месяц, может больше. Но, обещаю, не больше трёх.
       - Так, - Валера отошёл от Наташи и сел на кресло. Его лицо стало хмурым. Он задумчиво произнёс, - теперь уже три месяца. И что будет через три месяца?
       - Я не сказала, что ровно три. Я сказала, что может месяц, может больше. За это время
пойму, смогу ли жить с тобой. – Коротко отозвалась Наташа, всё так же стоя у двери. – Пойму мой ли ты человек по жизни? Я честна с тобой.  Ты мне нравишься, скорее я влюблена в тебя.  Ты верный, добрый, надёжный. В тебе изъянов-то практически нет. Но пока это не любовь, ты прав. А может я просто пока не понимаю любовь это или нет? Вот и разберёмся.
       Валера тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Голос его стал глухим и каким-то невыразительным. - Я это чувствовал. Ты мне ни разу сама не сказала, что любишь меня. Кстати,
моя мать это заметила. Она мне сказала, что ты меня не любишь. Ты холодна со мной, всё время пытаешься отстраниться, не целуешь меня в ответ, а так влюблённые девушки себя не ведут. Я не поверил ей. Вернее, не захотел поверить. Конечно же меня мучал и до сих пор мучает вопрос - ты четыре года отвергала меня, а потом вдруг согласилась. Почему? Не потому же, что у меня обеспеченная семья и я точно получу распределение в город? Насколько я тебя знаю, ты не меркантильна. Всегда сама всего добиваешься. Все годы сама себя содержишь, не то, что некоторые девчонки, найдут мужика и тянут с него.  Тогда почему? – Валера отнял руки от лица и внимательно посмотрел на Наташу.
       - Сама не знаю. – Наташа вернулась в комнату и подошла к окну. – Ты меня всегда чем-то раздражал, иногда бесил, но меня тянуло к тебе, я следила за тобой украдкой. Ни к кому другому я такого не чувствовала. Злилась, когда ты с кем-то начинал встречаться, ревновала, но, когда ты снова начинал за мной ухаживать, отталкивала, близко не подпускала. Потом представила, что тебя не будет рядом, когда получим дипломы и испугалась.  Знаешь, сейчас я не смогу дать тебе ответ на этот вопрос. А вот когда мы с тобой придём какому-то решению (ты ведь тоже сейчас будешь оценивать нашу с тобой совместную жизнь), я тебе расскажу всё, без утайки о себе. И тогда может уже ты не захочешь жить со мной.
       - Я?! – Валера изумлённо посмотрел на неё. – Что такого ты мне можешь рассказать, чтобы я отказался от тебя? Ты не девственница? Ты обманула меня? Или у тебя есть ребёнок от другого? Ты любишь другого? Ты ненавидишь мужчин? Что?
       - Нет, всё не то. Не о том ты думаешь. Потом. Всё потом. – Наташа быстро вышла из номера. Валера рухнул на кровать и застонал. Он бил кулаками ни в чём не повинные подушки, матрац, скинул на пол одеяло, потом затих.
       Оставшийся день в отеле был совсем не похож на медовый месяц. Они гуляли у реки, ходили в кафе, разговаривали о чём-то несущественном, слушали музыку, смотрели телевизор, даже несколько раз поцеловались, но в отношениях уже не было той лёгкости и комфорта, как раньше. За ними приехали родители Валеры и сестра, они пообедали в кафе, погуляли у реки. Мать Валеры больше молчала и как всегда, кривила губы, но отец и Алла смеялись, что-то рассказывали, что-то спрашивали. С Аллой они ходили купаться на речку, а вечером поехали в город. Все подарки оставили у родителей Валеры, так как сейчас ехали на вторую свадьбу в деревню. Наташа звала свёкров с ними, но они отказались, сослались на работу и занятость. 
      Отец Валеры купил им билеты на поезд и в одиннадцать вечера они уехали в сторону деревни. Наташа позвонила, предупредила мать, что они едут. Когда они подошли на следующий день к дому, их встречали накрытые столы на улице и человек тридцать – сорок народу, вместе с ребятами из группы. Вместе с ними приехала и Лида, заставила их показать свидетельство о браке, целовал, обнимала и радовалась больше всех. Она сказала, что раз у мужа отпуск, может два-три дня побыть и без неё.  Мать вынесла им хлеб-соль на подносе и по рюмке водки. Не дав раздеться, привести себя в порядок и отдохнуть, их заставили кусать от каравая, глотнуть водки, потом начали обнимать, целовать, поздравлять и только потом разрешили пройти в дом.
       Переодевшись, они вышли к столу. Во дворе уже во всю шло гуляние. Их тут же втащили в хоровод, закружили в танце. Потом начались розыгрыши, вручение подарков, песни под гармошку. Валере насыпали в карманы пиджака мелочь, велели держать сколько может и перевернули вниз головой. Трясли так, что Наташа начала ругаться, пытаясь вернуть мужа в нормальное положение. Потом все считали, сколько он потерял денег и бережливый ли попался муж. После стянули с Наташи туфли, спрятали и велели мужу искать. Туфли нашлись за оградой в крапиве. Валера конечно же обжёгся крапивой и на руках появились волдыри. Он смотрел на всё это веселье с ужасом, ожидая нового задания. Их по очереди заставили запеленать младенца, съесть манную кашу, в результате Наташа, не удержавшись на ногах села в эту самую манную кашу. Пришлось переодеваться. Горько кричали столько раз, что Наташа сбилась со счету. Пляски и песни продлились до утра. Ребята из группы и одноклассники, кто пришёл, веселились больше всех. Они кричали то и дело – «Вот это свадьба! Это настоящая свадьба!». Наташа увидела, что Лида уже обнимается с кем-то. Она подошла к ним. Обнимающим оказался Костя из её класса. Наташа кое-как увела подругу в дом, попеняла ей на поведение, напомнила, что у подруги есть муж и двое детей. Лида хохотала и говорила, что обнимашки и целовашки ничего не значат, это просто релакс. А с утра началось похмелье, потом снова гуляние, которое продлилось снова до ночи. Однокурсники и Лида уехали вечером на второй день, а остальные продолжали гулять. На четвертый день Валера к обеду взмолился.
       - Неужели сегодня снова до ночи? Я уже не могу больше пить, петь, танцевать и есть. Свадьба у моих была скучная и помпезная, а у твоих такая шумная и бесконечная, что уже перебор. Твой дядя Петя вообще через окно в спальню к нам влез вчера. Это нормально?
       - Это хорошо, что он влез, когда мы с тобой уже встали, иначе разговоров бы было на всю деревню. – Наташа ободряюще улыбнулась и чмокнула мужа в щёку. – Потерпи. Завтра уже уезжаем. Можно будет выдохнуть. Я сейчас не на долго хочу к классной руководительнице сбегать, она звала, у неё день рождения сегодня, и она собирает тех, кто здесь. Ты побудешь без меня? Там только её ученики собираются.
       - Да, конечно, иди. Я тоже попытаюсь сбежать, может на речку схожу. Хочется побыть немного в тишине.
       Наташа шла на день рождения с бьющимся сердцем и ватными ногами, потому что понимала, что там скорее всего будет Слава. Она не видела его с похорон отца и не знала, как среагирует на него, после его объяснения. Она практически перестала о нём думать, успокоилась, приняла осознанную правду, что настоящий Слава и тот, которого она себе выдумала, разные люди и всё же волновалась. Народу набралось больше пятнадцати человек и конечно же там были Слава и Ира. Увидев Наташу, он сразу подошёл к ней. Конечно же он был уже навеселе.
      - Привет новобрачная! Классно выглядишь. Поздравляю с замужеством. Говорят красивый парень, врач. Жаль, что меня не позвали. Хотел поглядеть на твоего «принца».
      Наташа смотрела и не узнавала свою первую любовь. Он был в мятой рубашке, с немытыми волосами, опухшим лицом. Где тот красавчик, по которому все девчонки сходили с ума? Она вежливо улыбнулась. - Спасибо. Да, мы вместе учимся. Я тоже тебя поздравляю с рождением дочки. Как живёшь?
      Слава ухмыльнулся. - Живу, хлеб жую. Да, я теперь папа. Офигеваю от этого.  Живу так себе. Собираюсь разводиться. Дочке год исполнится и на развод подам.
      - Почему? – Наташа увидела, что Ирина стоит не по далек и смотрит на них.
      - Ну не люблю я Ирку и никогда не любил. Не могу с ней жить, достала уже своими ревностями и нравоучениями. Женился по залёту, думал привыкну. Не получается.  А ты-то своего любишь или тоже по залёту? – В его голосе слышалась издёвка.
      Наташа видела, что Ирина собирается подойти к ним. Скандала не хотелось от слова совсем. Она с сожалением посмотрела на него. – Нет, не по залёту.  И да, люблю. – Она быстро пошла к учительнице, сидевшей за столом.
      - Понятно. Забыла меня, значит? – Крикнул ей вслед Слава. - Ну и правильно. Главное, чтоб по любви, потому что жить с нелюбимыми хуже каторги, по себе знаю. Бывай.  – Он отошёл к друзьям, игнорируя подошедшую Ирину.
      Наташа поздравила учительницу, немного ещё пообщалась с одноклассниками и сославшись на то, что молодой муж дома один, распрощавшись, ушла. Она шла к дому и думала о том, что обманула Славу, она ведь тоже вышла замуж за нелюбимого. Скорее всего из их свадьбы тоже ничего не получится. А у Славы с Ирой дочка и она будет расти без отца.
Значит она правильно делает, что пока не спит с Валерой.  Интересно, а если бы мать не вмешалась в их отношения со Славой, что бы было? Может он не пил бы и не опустился так. А может, она бы осталась, как Ирина одна с ребенком на руках. 
       Пока она так размышляла, Валера с матерью Наташи сидели под яблоней и вели серьёзный разговор. Мать, после ухода Наташи, быстро спровадила всех гостей, сказав, что молодым завтра уезжать и им надо отдохнуть. Вовка ушёл со своею девушкой, и они остались вдвоём. Мать спрашивала зятя, как они провели дни после свадьбы, есть ли проблемы и если есть, то, чем помочь. Валера вначале думал не говорить ничего, но потом рассказал об их договоре с Наташей.
       Мать сделала вид, что слышит об этом впервые, охала, ахала, качала головой, потом притворно тяжело вздохнув, сказала, - да, учудила дочка. Вот уж учудила так учудила. Сынок, ты только не обижайся на неё. Она тебе про своего отца ничего не рассказывала?
       Валера отрицательно помотал головой. – Только то, что он умер и заведовал домом культуры. Больше ничего не говорила. А что?
       - Знаешь, - она всхлипнула и вытерла глаза платком, - я думаю это из-за нас. Наша с отцом вина, что она такой стала. У неё перед глазами плохой пример был. Раз уж теперь мы с тобой родственники, скажу всю правду – муж пил, бил меня, изменял, хотя до свадьбы и первое время после сильно любил. Ты же видел, что Наташа домой не ездит? – Валера кивнул. – Так вот, он её выгнал, когда она с ним пить отказалась. Сказал, чтоб её ноги в доме не было. А потом допился, что заболел и покончил с собой, повесился. Она поэтому ни с кем и не встречалась в институте и тебя отгоняла, боялась, вдруг у неё так же будет, как у нас с отцом. И сейчас видать боится. Ты же знаешь, обжёгшись на молоке, на воду дуешь.
       Валера был растерян. – Да, теперь что-то начинаю понимать. – Он вдруг подумал, что, если родители, особенно мать, узнают, что отец Наташи был алкоголик, да ещё и суицидник, мало не покажется ни ему не Наташе. С другой стороны, он был рад и почувствовал невероятное облегчение.  Значит, дело не в нём? Тогда он сумеет развеять все её сомнения и сделает всё, чтобы она его полюбила. Наташа действительно просто боится, как бы у неё не получилось, как у родителей.
       - Знаешь, - мать Наташи огляделась и шепотом продолжила, - я тебя научу что надо делать. Только ты дочке ничего не говори потом, не ссылайся на меня. Договорились? – Валера кивнул.  - Давай так, сегодня у нас отвальная вечером будет, мы её подпоим хорошенько, я ей медовухи налью. Медовуха лютая получилась, с ног валит на раз. Вот и постарайся этим воспользоваться. Целуй её, говори слова там всякие ласковые, раздень (она сама не сможет), рядом ложись. Короче, если хочешь, чтобы брак стал не фиктивным, а настоящим, действуй.
     - Но я же ей слово дал? – Валера растерянно посмотрел на тёщу. – Я не могу так.
     - Скажешь, что она сама тебя позвала. – Тёща поджала губы. – Не думала, что ты такой нерешительный и правильный. Эта медовуха на утро память напрочь отшибает. Она не вспомнит ничего, не бойся. Проверено не один раз. Или ты будешь ждать «с моря погоды»? Наташка она такая, может долго тянуть. А если вовсе передумает? С неё станется. Упертая такая, ежели чего надумала, с места не сдвинешь.
      Валера задумался. – А если она всё-таки вспомнит и как раз после этого меня возненавидит и не станет жить со мной?
      - Получается у меня зять размазня? Или ты не любишь мою дочь?
      - Люблю. В том-то и дело, что очень люблю и боюсь потерять. – Валера взлохматил волосы и резко выдохнул. – Хорошо, я согласен.
      - Вот и молодец, умница, я в тебе не ошиблась. А теперь иди погуляй, а я пойду ужин готовить. Снова всё подъели. – Она встала и ушла в дом.
     Валера спустился к речке, сел на берегу и задумался. Он и хотел того, что предложила ему тёща и боялся того, что будет после этой ночи. Порой он сам не понимал, почему так «запал» на Наташу. Это было какое-то наваждение, он просто бредил ей. Может это не любовь, а ущемлённое самолюбие? Она единственная, кто отказал ему, не обращал внимание, издевался над ним и его чувствами. Девчонки и покрасивее всегда «вешались» на него, первыми объяснялись в любви, готовы были на всё, а он видел только её, Наташу. За эти годы у него были отношения ни с одной девушкой, но это был просто секс и ничего больше. С Леной так вообще улётный секс, но в груди не ёкало, в жар не бросало и после близости всегда хотелось побыстрее одеться и уйти. А когда он целовал Наташу, прикасался к ней, внутри всё начинало дрожать, и он практически терял контроль над собой. Значит, это всё-таки любовь? А если не любовь, а обычное желание, страсть? Что будет когда он добьётся её? Не случится ли того же, что и с другими? Вдруг она станет ему неинтересна?
      - Давно сидишь?
      Валерий резко обернулся. Рядом стояла Наташа.
      - Не знаю, сейчас гляну. – Он посмотрел на часы. – Да уже больше часа сижу. Я думал ты вечером придёшь.
      Наташа села рядом. – Да тоже устала ото всего. Там шумно, народу много, расспросов много. Давай ещё посидим. Тут хорошо. Знаешь, я после восьмого класса здесь чуть было не утонула.  Река вроде не большая, но глубокая и омутов много. Вот меня и начало затягивать. Кричу, а все считают, что я шучу, смеются, а я уже захлёбываться начала.
      - И как же ты спаслась?
      - Парень один вытащил. Приехал к родственникам погостить на лето. Только он понял, что я по-настоящему захлёбываюсь. Я ведь хорошо плаваю и все об этом знали, а он не знал. Сейчас
вода холодная почему-то, хотя июль. А раньше здесь до ночи купались, народу всегда много было. Видимо после дождей, да и прохладно сегодня.
      Валера приобнял Наташу. – Спасибо этому парню, а то не было бы у меня сейчас жены. Чего я о тебе ещё не знаю?
      Наташа встала и отряхнула юбку. – Много чего.
      - Так расскажи. – Валерий тоже встал.
      - Успеется. Пошли. Что-то совсем холодно стало. Не помню такого июля.  – Наташа зябко передернула плечами и пошла к дому. – Я о тебе тоже мало что знаю. Вроде и рядом почти пять лет, а спроси, что и не отвечу.
      - Спрашивай, расскажу. – Валерий догнал и обнял её за плечи. - Мне скрывать нечего. Я весь открыт для тебя.
      - Ой ли? – Хмыкнула Наташа, с усмешкой посмотрев на него. – И про подружек своих расскажешь? Их ведь не мало было?
      - Ревнуешь? – Валера довольно улыбнулся.
      - Ещё чего?! – фыркнула Наташа, - не дождёшься.
      - Не надо, не ревнуй. – Он серьёзно посмотрел на неё. - Они для меня ничего не значили. Скорее пытался тебя забыть таким образом, да ревность твою вызвать. Думал, может хоть так обратишь внимание. 
       - Вот и обратила.
      Вечером мать накрыла во дворе стол. Вовка, как ушёл днём, пока не возвращался, и они втроем сели ужинать.
      - Ну что, дорогие мои, - мать всхлипнула, - вот и пришла пора вам уезжать. Снова долго не увидимся. Спасибо, что уважили, свадьбу сыграли, все довольны остались. Ты Валера к такому-то не привык, я вижу, у вас все по-другому. Ты уж не обессудь. Какие есть. Это деревня.  Утром вы на автобус, и мы с Вовкой снова одни остаёмся. Не забывайте нас, пишите, звоните, приезжайте. Давайте выпьем за ваш отъезд и за вас. – Она разлила в рюмки янтарную жидкость из графина.
     - Мам, я не буду пить, не хочу. – Наташа отодвинула рюмку.
     - Дочка, да это же не водка, не самогонка, а сладенькая настойка. Вам ехать, я же знаю. Я
тебе водку не предлагаю, знаю, что ты её на дух не переносишь. Валера мужчина, пусть пьет что захочет, «казёнка» вон на столе стоит, а мы с тобой настоечки хряпнем. Не капризничай. Ты и так все дни только чуть пригубишь и отставляешь. Мне уж Волгины высказали, что городская мол стала, трезвенница, брезгует с родичами выпить.
     - Ты знаешь, как я к спиртному отношусь. Ну ладно, - Наташа взяла рюмку. – Одну можно. - Они выпили.
     - Наташа давай за твою маму выпьем. – Валера встал. – Спасибо ей за всё. Можно я вас мамой буду называть? – Он подошёл к тёще и поцеловал ей руку.
     - Конечно, сынок. Это такое уважение. Спасибо тебе. – мать чокнулась с ним и выпила. Наташе тоже пришлось выпить.
     - Бог любит троицу. – Мать говорила, а сама подливала и подливала. Валера пил из бутылки как бы водку, на самом деле в ней была вода. Мать делала вид, что пьёт, а сама то огурчик подаст на закуску, то хлеб и рюмка почти нетронутой остаётся. Через полчаса Наташа глядела на них осоловелыми глазами, что-то пыталась сказать, хихикала, пробовала встать, но у неё ничего не получалось. Мать посмотрела на зятя, кивнула и он, подняв её на руки, отнёс в дом.
     Наутро открыв глаза, Наташа с недоумением уставилась на лежащего рядом Валеру. Резко поднявшись, застонала от головной боли и увидела, что на ней нет даже ночной рубашки. Валера тоже лежал голый. Откинув одеяло, она увидела доказательства того, что она уже женщина, пятна крови на простыне недвусмысленно указывали на это. Валера спал, сладко посапывая. Наташа соскочила с кровати, накинула на себя халат и села на стул, пытаясь вспомнить вчерашний вечер, но безрезультатно. Последнее, что она помнила, это то, что она смеялась, Валера взял её на руки и понёс в дом. Дальше была темнота.
     В комнату заглянула мать и поманила её пальцем. Наташа вышла на кухню. Мать, улыбаясь во весь рот, обняла её и поцеловала.
     - Молодец дочка! Я знала, что ты умница у меня.  Поздравляю! Решилась всё же? И правильно, правильно. А как ты вчера Валеру целовала, обнимала, когда он тебя в дом нёc, кричала что любишь его, хочешь прожить с ним до старости, что он лучший. Кричала, что пошёл ваш договор к чёрту. Валера оглянулся, а я сделала вид, что посудой брякаю и не слышу ничего. А потом, я в дом тихонечко зашла, слышу кровать скрипит, ты постанываешь. Я правильно понимаю?  Теперь ты его настоящая жена? Не красней, тут постыдного ничего нет. Вы муж и жена.
     - Мама, это твоих рук дело? Чем ты меня напоила? Я ничего не помню. Голова лопается от боли.  – Простонала Наташа.
     - Да, ты что? – Возмутилась мать. – За кого ты меня принимаешь? Обидно даже. Ты сама пила. Что значит напоила?  Это обычная настойка на меду. Я тоже наравне с тобой пила и как видишь без головной боли перед тобой стою.
     - Медовуха? – Наташа всплеснула руками. - То есть спотыкач? И ты прекрасно знала, что она даже мужиков с ног валит. – Она закрыла лицо руками. – Как ты могла?
     - А вот так и могла, - сердито отозвалась мать. – Мне уже рассказали, что ты со Славкой шепталась вчера у классной твоей. Вся деревня в курсе, что он собрался разводиться с Иркой. Все знают, что ты по нему с ума сходила. И тут снова шепчешься прямо при законной жене, когда муж дома ждёт. Что, опять к нему побежишь? До чего вчера договорились? Одумайся дочка! Валера умный, красивый, будущий хирург, семья интеллигентная, тебя любит, в городе жить будите. А ты снова к этому кобелю? Правильно я сделала. – Она утвердительно кивнула головой. - Каждая мать для своего ребёнка хорошей жизни хочет, и я хочу. Обижайся, не обижайся, а сделанного не воротишь.  Можешь отказаться от меня. Тебе не привыкать. 
     - То есть ты за меня третий раз мою судьбу решила? – Наташа обхватила себя руками и начала раскачиваться на стуле.
     - Да, решила. А что вообще такого случилось? – Мать сделала удивлённое лицо. – Ты официально замужем. Захочешь теперь разводиться, разводись, никто удерживать не будет. Зато потом никто смеяться над тобой не будет, что замужем была и девушкой осталась. Ты до абсурда-то ситуацию не доводи.
     - Хорошо. – Наташа посмотрела на мать - Валера знал, что ты меня решила споить и с ним в кровать уложить?
     - Нет, не знал. Зато как радовался, когда ты в любви ему начала объясняться. Тебя никто за язык не тянул. – Воинственным голосом отчеканила мать. – А у нас говорят, «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Значит ты действительно любишь его, только не хочешь самой себе в этом признаться. Юродствуешь.
     - Это ты говоришь, что я ему в любви признавалась, я этого не помню. И верить тебе уже не верю. Хорошо, что сегодня уезжаем. Не хочу больше здесь оставаться. – Наташа встала и пошла к двери на улицу.
     - Снова убегаешь? – мать схватила её за руку. – Только это и умеешь. Я думала ты повзрослела, умной стала, а ты как была…, а ладно, - она махнула рукой. – Поумнеешь, ещё спасибо мне скажешь. А надумаешь разводиться, знай, Валера мне теперь как сын, для него мой дом всегда открыт, а ты мне тогда никто. Поняла?
     - Поняла. – Наташа вышла на улицу и зябко передернула плечами. После дождя было сыро и прохладно, не больше девятнадцати градусов.
     - Ты что, холодно же. – Услышала она голос Валеры. – Он подошёл и накинул ей на плечи висевшую на гвозде у веранды ветровку.
    - Ты слышал наш разговор с мамой? – Наташа посмотрела мужу прямо в глаза.
    - Какой разговор? Я только что проснулся. Вышел на кухню, тебя нет, вышел на улицу. Маму тоже не видел. А что? – Валера прижал Наташу к себе и начал целовать. – Как же я тебя люблю! Спасибо тебе. Теперь мы настоящие муж и жена. Я столько лет ждал, когда ты скажешь мне, что любишь меня. Вчера был самый счастливый день в моей жизни. Ты моя, я у тебя первый мужчина. Сказать, что я безумно счастлив, это не сказать ничего! А ты? Ты счастлива? Я не обидел тебя вчера? Всё хорошо? Ты нормально себя чувствуешь? У тебя ничего не болит? Я старался быть нежным.
    Наташа смотрела в его светящееся от счастья лицо и не могла выдавить ни слова. Она молча поцеловала его, прижалась к нему и почувствовала, как тяжесть на сердце, раздражение и злость уходят. – Со мной всё хорошо, не переживай муж. Я тоже счастлива. Надеюсь, у нас всё получится.
     - Конечно получится! Обязательно получится! – Валера поднял Наташу на руки и закружил.  Потом выскочил на полянку перед домом и закричал, - Ура! Мы настоящая семья! Я люблю свою жену!
     Прощальный завтрак получился натянутым. Весёлым был только Валера. Наташа ела молча, брат сказал, что поест позже, пока не проснулся до конца, потому что пришёл под утро, попрощался и ушёл досыпать, мать старалась делать вид, что всё хорошо, смеялась, что-то говорила Валере, он отвечал.  Распрощались холодно. Когда пошли к калитке, мать заплакала.
      - Если чего не так было или сказала, не обессудьте. Приезжайте, всегда ждём в гости.
      Валера обещал, Наташа промолчала. Вернувшись в город, они сняли однокомнатную квартиру, перевезли вещи из общежития и началась семейная жизнь. В ординатуру их распределили в разные больницы и виделись они теперь урывками, так как дежурства часто не совпадали. Наташа специализировалась по гинекологии, а Валерий по хирургии. Кураторы в институте были разные, поэтому и там они теперь пересекались редко. Валера во всём старался угождать жене, покупал продукты, готовил, когда было время, убирал в квартире. Наташа тоже старалась не отставать от него. Готовила, стирала, гладила и понемногу привыкала к семейной жизни, к мужу, его заботе, вниманию, любви. Она заметила, что скучает, если они не видятся день-другой. Иногда они ходили в кино, в театр, просто гуляли, разговаривали. Он оказался хорошим собеседником. Близость стала приносить удовольствие, поцелуи не вызывали отторжение. В общем всё как-то вошло в свою колею.
       Так пролетели полгода. Новый год они встретили у родителей Валеры, потому что те очень настойчиво звали их к себе. Матери Наташи позвонили уже от них в первом часу ночи, поздравили все по очереди. Она спросила, приедут ли они на каникулы? Наташа сказала, что сейчас начинается сессия, поэтому пока сказать не может. Валера с удивлением посмотрел на жену и пообещал, что если всё будет нормально, то приедут дня на два. Наташа после отъезда звонила матери дважды и то потому, что Валера хотел тоже поговорить с тёщей. Мужу она говорила, что звонит каждую неделю.
        Встреча Нового года была, как и свадьба, пафосной и скучной. Только Алла, бегавшая вокруг ёлки и напевающая песни, нарушала тишину и немного снимала напряжение. Накрывать стол начали в девять вечера. Накрахмаленная скатерть, серебряные столовые приборы, фарфоровые тарелки, хрустальные бокалы. Еду родители Валеры заказали из ресторана, объяснив, что стоять у плиты, готовить и потом не спать всю ночь, тяжело, да и смысла нет. После того, как еду привезли, всё расставили на столе, потом переодевались, приводили себя в порядок. Сели за стол в 10-30 вечера, проводили Старый год под закуски. Потом были расспросы об учёбе, о семейной жизни, был задан вопрос, не ждут ли они ребёнка, и, если нет, то, когда собираются. Потом поучения, советы, предложения не торопиться с ребёнком, рассказы о друзьях Валеры и конечно о Леночке. Леночка окончила Вуз и вышла на работу в Исполком, её там все любят и восхищаются ею. У неё столько поклонников, но она пока замуж не собирается. Рассказывая это, свекровь то и дело кидала многозначительные взгляды на сына. Потом включили телевизор, прослушали поздравления Горбачёва, выпили по бокалу шампанского, вручили подарки друг другу. Наташе подарили духи, Валере тоже парфюм. Они подарили родителям чайную пару, а Алле куклу. После съели горячее, сделали звонки, вышли на улицу, запустили фейерверк, сожгли по бенгальскому огню, вернулись, выпили чай с тортом и разошлись спать. Алла пыталась продлить празднование, упрашивала, капризничала, но родители были непреклонны. Вначале второго, в квартире наступила тишина.
      Закрыв в отведённую для них комнату дверь, Наташа бессильно опустилась на кровать.
       - Уф-ф-ф. Что-то я устала.
       Валера, смущенно посмотрев на неё, сказал, - прости. Прости родная моя, что привёз тебя сюда. Это конечно ещё тот Новый год получился. Я не знаю, зачем мы им были нужны? Они раньше всегда в этот день к друзьям уходили. Я пока были живы бабушка с дедушкой, у них встречал, потом с друзьями.  Мама, как всегда, в своём репертуаре. Не обращай внимания. Она просто ревнует, как и любая другая мать. Следующий Новый год будем у твоих встречать. Там по крайней мере веселее. Я как свадьбу вспомню и четыре дня гуляний, так до сих пор вздрагиваю. – Он рассмеялся.
       - Посмотрим. – Наташа даже не улыбнулась. - Ты забыл?  Мы уже распределение получим, работать будем. Где-то жить. Давай не загадывать заранее. – Наташа сняла платье. – Спать, спать, спать. Можно я в душ дома схожу? Нет сил. Такое напряжение. Всё время боялась сказать не то или приборы перепутать.
       - Конечно, любимая, ложись. А помнишь, как в общаге Новый год встречали? До утра куролесили, песни пели, по этажам бегали друг у друга еду поедали, в бутылочку играли, танцевали. Здорово было. Жаль, я позапрошлый год домой уезжал. Хотя тоже с друзьями не плохо встретил.  – Валера подошёл к окну. – Смотри как красиво.
       - Нет, не хочу вставать. – Наташа натянула на себя одеяло. – Да там весело было. Мы ещё с девчонками загадывали желание, гадали. А ты с Леночкой встречал? Или у тебя ещё тут кто есть?
       Валера рассмеялся. – Ревнуешь жена? Не ревнуй. Мне, кроме тебя никто не нужен. Слушай, я вспомнил, как вы выскакивали в коридор и кричали: имя, назовите имя! – Он тоже разделся и лёг рядом. – А ещё мы куртки и шапки выворачивали и по комнатами ходили, пугали всех. Вы в темноте бумагу жгли. А зачем вы бумагу-то жгли? Помнишь, комендантша пожарных вызывала, думала горим.
       Наташа закрыла глаза и улыбнулась. - Это гадание такое. Берёшь лист бумаги, мнешь его, потом поджигаешь, свет выключаешь и смотришь на стене что получилось.
       - Руки же обжечь можно. – Удивился Валера.
       - Так на блюдце сжигаешь же. –  Наташа открыла глаза и посмотрела на мужа. – А еще мы воск от свечки капали в стакан с водой и тоже смотрели, какая фигура вылилась.
       - Ну и чего там можно увидеть? – Валера положил голову жены к себе на руку и поцеловал в макушку.
       - У Лидки ребеночек вылился и вскоре она замуж вышла, и родила. А у Кати собака, у неё вскоре друг появился, Сашка. Правда они потом расстались.
       - А у тебя?
       - А у меня белиберда какая-то непонятная. Всё я засыпаю. – Наташа закрыла глаза. Она вспомнила, что на прошлый Новый год тоже вылила ребеночка, который потом превратился в холмик. Она вдруг похолодела и начала лихорадочно вспоминать, когда были в последний раз женские дни. Полтора месяца прошло! Как она могла пропустить это? Понятно, что работа, подготовка к экзаменам, Новый год, и всё же. Может от переутомления? Такое бывает. Так, начала она успокаивать сама себя, не паниковать раньше времени. Может ещё всё и обойдётся? Остались последние месяцы ординатуры, потом диплом, распределение. Ни жилья, ни работы пока нет. Какой ребёнок сейчас? Главное, Валере пока ничего не говорить. Может ложная тревога, они же предохранялись.
     Валера вдруг спросил, – Натуль, а что у тебя с тёщей, поругалась? Когда мы звонили ей вместе в последний раз, ты такая напряжённая была.  И сегодня «дежурно» поздравила и всё. Что-то случилось?
      - Ничего не случилось. Это наши дела. – Буркнула Наташа. – Сами разберёмся. – Я сплю.
      - Нет, погоди. – Валера потормошил жену. – Я же тоже твоя семья теперь.   Это из-за меня?
      - Нет. Успокойся. – Наташа повернулась на бок, к стене.
      - Ладно, не хотел говорить, но всё-таки скажу. Не хочу ничего от тебя скрывать. Как я могу успокоиться, если она в последнее время меня на переговоры вызывает и о тебе расспрашивает? А ты мне говоришь, что разговариваешь с ней чуть ли не каждую неделю. Что случилось?
      Наташа села и посмотрела на мужа. – Как это вызывает? И давно вы за моей спиной переговариваетесь? То есть ты ей докладываешь обо мне?
      - Не докладываю, а рассказываю. – Валера тоже сел и откинулся на спинку кровати. – Она мать, и она переживает за тебя.
      - Хорошо. Ты спрашиваешь, что случилось? Можно подумать, ты не знаешь. – Наташа пристально посмотрела мужу в глаза. – Зная мою маму, никогда не поверю, что она не рассказала тебе, зачем напоила меня тогда в тот вечер. Она сказала, что ты не знал, но я не верю. Разубеди меня, если сможешь. 
     Валера помолчал, потом тяжело вздохнув, произнес, - знал.
     - И я не признавалась тебе в любви? – Сердце Наташи готово было выскочить из груди.
     - Нет, в любви не признавалась. – Валера встал, подошёл к окну, выглянул и повернулся к Наташе. - Но ты хохотала, когда я нёс тебя и раздевал. А потом, когда я начал целовать тебя, обняла и тоже начала целовать. Я не сдержался. Знаю, что я тебе обещал, но я же не железный. Силой бы я тебя никогда не взял. – Он снова подошёл к кровати, сел и взял Наташу за руку. - Ты жалеешь, что мы с тобой теперь муж и жена? Я что-то делаю не так?
      - Ты обещал мне и слово не сдержал. Да ещё и в заговоре с моей матерью участвовал. То есть я не могу тебе доверять получается. А ещё спрашиваешь почему я к ней так отношусь? Разве мать так может с дочерью поступать? Кстати, она сказала, что если я с тобой разведусь, то я ей не дочь, а вот ты сын. Нормально?
      Валера побледнел. - Ты хочешь развестись? Вы с ней обсуждали это? Кстати, ты обещала рассказать мне, когда мы станем настоящими мужем и женой, свой секрет. Помнишь? Я думаю, время пришло. Иначе я не понимаю, я измучался, зачем ты вышла за меня замуж? Ведь ты же не любишь меня так, как люблю тебя я.
      Наташа встала, накинула на себя кофту и села у стола. – Замечательный Новый год получился, ничего не скажешь. Ладно, если ты хочешь знать правду, я расскажу. – И ничего не утаивая она, рассказала всё, что с ней случилось за эти пять с лишним лет. Закончила своё повествование словами, - я тебя обвинила в том, что ты не сдержал слово, но нам всем нечем похвастаться друг перед другом. Все хороши. Мама вмешалась в мою жизнь и прошлась по ней катком и не единожды. Испортила жизнь мне, Славе. Он сейчас испортил жизнь Ире и их ребёнку.  Я испортила жизнь тебе, потому что согласилась выйти за тебя замуж и не отменила свадьбу, хотя понимала, что не люблю тебя. Твоей Лене, может ты бы женился на ней и был счастлив. Вы одного круга. Твои родители, вернее мать была права, я не та, кто тебе нужен. Я плохая. Я слабовольная, меркантильная и вообще мерзопакостная. С отцом поругалась, а он умер, и я не смогла помириться с ним. Знала, как он себя с матерью ведёт и не заступилась за неё, а самоустранилась. Тебе не такая жена нужна.
       - Вот это да. Разное думал, но, чтобы такое? Совсем, меня не любишь? – Валера посмотрел на жену убитыми глазами. – Чего скрывать?  Видел, что не любишь, но в последнее время мне стало казаться, что…, хотя, - он махнул рукой, - чего уж теперь. Ладно, давай так, пока родителям ничего не говорим. Вернёмся, всё обдумаем и решим. Ты права, зачем жить с нелюбимым? Не прошлые времена, когда терпели, но жили. За квартиру у нас до лета оплачено. Видимся редко, я думаю друг друга не поубиваем. Если захочешь, получим дипломы, разведёмся и разъедемся, а потом уже скажем всем. Твой Слава, насколько я понял, тоже собрался разводиться (Вовка сказал), что твой бывший семью бросает и хорошо, что ты не с ним. Вот и воссоединитесь.
      - То есть ты и про Славу знал? – Изумилась Наташа.
      - Нет, не знал. – Валера невесело улыбнулся сквозь слёзы. -  Сейчас сопоставил. Я просто спросил у него дружила ли ты с кем-то в школе? Он сказал со Славкой и про его развод. Ты сейчас сказала, что любила его. Вот всё и сложилось.  Ничего, скоро будите вместе, я не стану мешать. Я не настолько себя не уважаю, чтобы чинить вам препятствия. Не бойся, переживу как-нибудь, делать с собой ничего не собираюсь. Ладно, - он посмотрел на часы, - ложиться уже поздно, утро. Скоро нам уезжать. Пошли кофе выпьем, мне надо в себя прийти, соберём вещи и поедем. – Он вышел из комнаты.
      Наташа вдруг осознала, что она наделала. Бессонная ли ночь в этом виновата или разговор о матери или беременность или поведение свекрови?  Зачем она всё рассказала? Из её рассказа выходит, что она до сих пор любит Славу. Но она ведь уже не любит его!  Слава остался где-то там, далеко и он чужой, а Валера стал близким и родным. Получается, теперь обратной дороги нет? Да, Валера не сдержал слово, но только потому, что любит её и боялся потерять. Он добивался её, ждал почти пять лет, несмотря на то что ему приготовили другую невесту и что она, Наташа, не понравилась его родителям.  Он согласился на безумные условия, придуманные ею. Его поведение ни в какое сравнение не идёт с поведением Славы.  Слава испугался угроз её матери, знал, что Наташа будет страдать, но бросил её да ещё и наговорил такого, что она не могла долго забыть и считала себя неполноценной, ущербной, той, которую нельзя любить. Теперь гуляет от жены на виду у всех, ждёт, когда можно бросить и ребенка, и жену, развестись, и после всего ещё жаловаться ей, Наташе на свою жизнь. Слава, как отец, вместо того чтобы бороться за любовь, предпочел выпивку, других женщин и обвинение всех, кроме себя, в неудачах. Так и будет прыгать от одной к другой, без обязательств и ответственности. А теперь она, как в своё время Слава, также обидела Валеру. И что теперь делать? Почему у неё все наперекосяк?
      Вернулся Валера. Он был бледен, суров и неестественно спокоен.
       - Пошли, я кофе сварил. Все ещё спят. Нам лучше позавтракать без них. Я посмотрел, сегодня есть поезд в 7-30, на нём и уедем, а моим записку оставим, что билеты поменяли. Наташа попыталась было что-то сказать, остановить его, но он не стал слушать и вышел. Она молча пошла за ним. Они выпили на кухне по чашке кофе, вернулись, собрали вещи и вышли из квартиры.


       Глава 8

       Месяц, пока шли экзамены, они жили, как соседи и практически не виделись. Наташа проводила свободное время в читальном зале, Валера в больнице. Он был вежлив, предупредителен, но разговора после возвращения не заводил. Наташа делала несколько попыток поговорить, объяснить, но безрезультатно. Валера сразу уходил из дома. В конце концов решила, что пока они не сдадут экзамены, тоже заводить разговор не будет.
       После последнего экзамена она сходила к врачу, подозрения на счет беременности подтвердились. Срок был два месяца. Теперь она думала, как сказать об этом мужу и говорить ли вообще. Она не хотела, чтобы он остался с ней только из-за ребёнка и в то же время, боялась остаться без него. Иногда ей хотелось подойти, обнять его, сказать, что без него, без их разговоров, смеха, поцелуев, близости, ей плохо. Сказать, что она любит его. Он смог завоевать её любовь. Но понимала, что он вряд ли поверит ей. Она бы не поверила, поэтому молчала.
     Однажды вечером, когда они оба были дома, ей стало плохо, закружилась голова и она упала в обморок. Когда очнулась, возле дивана, на который её положил Валера, нагнувшись стоял врач «скорой помощи» и внимательно смотрел на неё.
      - Ну, вот и пришла в себя. Молодец. Так папаша, - он повернулся к Валере, - выйдите пока, мне надо посмотреть, нет ли кровотечения и угрозы выкидыша.
      Валера стоял, как соляной столб и не двигался с места. Потом выдавил из себя, - я врач, хирург. Я тут останусь.
      - Ну, ладно коллега, оставайтесь. – Он приподнял платье Наташи, подавил низ живота, посмотрел грудь. – Сколько, три месяца?
      - Да, почти три. – Наташа виновато посмотрела на мужа.
      - Токсикоз есть?
      - По утрам в основном. Грудь болит и есть всё время хочется, то, что раньше не любила. Яблочное повидло банками ем и чёрный хлеб. Вроде ем. А похудела на два килограмма.
      - Работаешь?
      - Ординатура. Скоро диплом.
      - Получается тоже коллега будущая? – Врач рассмеялся. – Переутомление мамочка, стрессы и вот результат. Пока ничего страшного, но я бы рекомендовал всё же дня на два-три лечь в больницу, по наблюдаться. Ну, что поедем?
      - Нет, мне уже лучше. – Наташа попробовала приподняться и снова легла, потому что к горлу подступила тошнота.
      - О, побелела. Нет, подруга, поехали. – Врач покачал головой.
      - Просто затошнило. Сейчас пройдёт. Мне завтра в больницу надо, у нас зачёт.
      Валера решительно подошёл к дивану. – Без разговоров. Поедешь. Я сказал. Сейчас вещи соберу. – Он повернулся к врачу. – Я быстро. – Собрав сумку, одел Наташу, взял её на руки и понёс к двери.
      Наташа попыталась высвободиться. – Я сама могу идти. Отпусти.
      - Ничего, - Валера ещё сильнее прижал её к себе. - Своя ноша не тянет. И когда ты мне собиралась сказать? Или не собиралась?
      - Я боялась. – Всхлипнула Наташа.
      - Чего?
      - Что ты разлюбил меня и останешься со мной только из-за ребёнка. – Наташа шмыгнула носом.
      - Дурочка ты моя, - Валера чмокнул жену в нос. – Или ты не хочешь этого ребёнка?
      - Хочу. Очень хочу. Я люблю тебя Валер, правда. Прости меня. Я действительно романтичная дурочка. Давно разлюбила Славу, но не хотела себе в этом признаться, придумала себе образ и любила именно его. Я только когда в новогоднюю ночь рассказал тебе всё, поняла, что люблю именно тебя, но было уже поздно, ты не хотел меня слушать.
      Валера поцеловал её. - Никогда не поздно всё понять, осознать и начать всё снова. Когда узнала, что беременна?
      - Вот в ту ночь Новогоднюю и узнала. – Наташа покрепче прижалась к мужу. – Вернее вспомнила о женских днях, что задержка. Думала может от переутомления или стресса. А уже точно узнала после экзаменов, когда к врачу сходила. Ты же знаешь, пока сессию сдавали, времени не было сходить.
      Валера внёс ее в машину, положил на каталку, сел рядом. – Успокойся, всё будет хорошо. Я с тобой.
      Но она потеряла ребёнка, врачи ничего не смогли сделать. Эмоциональное истощение, физическое истощение, нагрузки – всё сыграло роль. Валера как мог успокаивал её, говорил, что у них обязательно ещё будут дети. Она сама будущий гинеколог и знает, что так бывает на ранних сроках. Наташа слушала его, но внутри была такая пустота и тишина, просто оглушительная тишина, что ей хотелось то кричать, рыдать, топать ногами и бежать куда-то, то спрятаться ото всех, укрыться с головой, чтобы никого не слышать и не видеть. Спустя две недели они сильно поругались, потому что Валера, опять увидев слёзы в глазах Наташи сказал, что потеря эмбриона, это не конец света, что пора приходить в себя и жить дальше. Это надо просто принять, как данность.  Близится защита диплома и сейчас надо думать об этом. Что когда она начнёт заниматься делом, а не страдать, некогда будет думать и вспоминать что случилось.  Наташу возмутило, что он их ребёнка назвал эмбрионом и что ему по-видимому всё равно что его не стало.  Два дня она не разговаривала с ним, а потом поняла, что видимо он в чём-то прав. Ребёнка уже не вернёшь, а шесть лет учёбы могут «пойти коту под хвост», как любил говорить отец, если что-то рушилось, не получалось. До защиты диплома оставалось чуть больше двух месяцев, а он у неё практически на нулевом этапе. И она с рвением взялась за написание диплома. Спала по три-четыре часа в день. «Подчистила хвосты», пропадала в больнице набирая практики и знаний, вечерами в читальном зале, ночью писала. Они снова поругались с Валерой, потому что он сказал, что она кидается из крайности в крайность и снова «загонит» себя. У неё нет середины, нет оттенков жизни. Чёрное или белое, всё или ничего. Так жить нельзя. Наташа огрызалась, говорила, что она не может жить на полутонах, как он: приспосабливаться, подстраиваться под кого-то, быстро сбрасывать негатив, игнорировать проблемы, делать вид, что их нет. Она снова начала думать, что они совершенно разные люди, с разными целями в жизни, отношением к жизни, отношением к работе, друзьям, родным, даже пациентам. У Валеры была цель стать хирургом, и он шёл к ней напролом. Угождал, даже льстил кураторам в больнице, Наташа сама это слышала, когда как-то пришла к мужу в больницу. На её возмущение он ответил, что от них зависит какую характеристику они ему напишут, это «нужные» на этом этапе люди, от них зависит его дальнейшая судьба и её тоже, так как они муж и жена, и её распределят по месту его назначения, а для этого нужна хорошая характеристика. Наташа видела, что он старается, даже дома просматривает выписки из историй болезни, придумывает методики выполнения операций, но абсолютно равнодушен к пациентам. Как-то она спросила, что это за человек, которому будут делать такую сложную операцию? Есть ли у него семья, дети? Валера ответил, что не знает. Ему это не интересно.  Ему интересен сам процесс проведения операции и не более того. Сказал, что этот пациент скорее всего умрёт, но у каждого хирурга есть своё кладбище и надо принимать это, как данность.  А если растрачивать свои эмоции на переживания о пациентах, то его надолго не хватит. Это работа, а они материал, порой расходный. В жизни надо идти вперед и не оглядываться, только тогда можно достигнуть вершины. Наташа была в шоке от его слов.
       А вчера они ужинали дома, а потом сели смотреть телевизор. Показывали фильм «Верные друзья». Немного посмотрев, Валера фыркнул и переключил канал. Наташа с удивлением посмотрела на него.
       - Ты чего? Хороший же фильм, про дружбу. Дружбу на всю жизнь.
       - Сказочка для лохов и наивных людей, как ты. – Валера вообще выключил телевизор. -  Друзья?  Сегодня они друзья, а завтра враги, конкуренты, которые знают твои слабости, секреты и прекрасно пользуются ими. Я считаю, что у человека должны быть только приятели, с которыми можно хорошо провести время, «потусить», но доверять нельзя никому. С родными надо поддерживать хорошие отношения, но жить своим умом. Вот ты дорогая моя ведёшь себя неправильно. То с отцом не общалась, теперь с матерью. Ругаешься, высказываешь свои претензии, то есть ведёшь себя как обиженный ребёнок. И кому от этого хорошо? Сплошной негатив обеих сторон.  То ли дело я. Я знаю где надо промолчать, где надо сказать, когда надо приехать, когда уехать. Я умею сохранять нейтралитет, но и умею настоять на своём, но без резких движений и слов. Запомни, в жизни вообще нет ни правых, ни виноватых. У каждого своё мнение и пусть он при нём и остаётся. Твоя мать считает, что она права. Она растила дочь, воспитывала, одевала, обувала, направляла и с высоты прожитых лет имеет право делать то, что считает для неё нужным. А дочь имеет право поступать так, как она считает нужным, так как это её жизнь. Обе правы. А ты ищет виноватых. Отец, каким бы он не был, он отец. Сказал выпей с ним, посиди за столом, не надо было фыркать и высказывать ему, что он неправильно живет и ведёт себя. Надо было пригубить и скандала бы не было.
          - Откуда ты знаешь? – Внутри у Наташи всё клокотало от возмущения. – Я тебе об этом не рассказывала. Я просто сказала, что не ездила домой из-за пьянок отца. Опять мама?
         - Нет дядя Петя твой посветил меня в ваши распри, рассказал из-за чего получился разлад и что отец тебя выгнал, поэтому ты четыре года дома не была. – Валера на минуту замолчал, как бы вспоминая о чём шла речь ранее, потом продолжил, - Вот я же, когда родители поставили условие, что свадьба состоится, если придут все их гости, Лена и не будет родственников с твоей стороны, согласился же. И я в выигрыше и они. Сказали приехать на Новый год, мы приехали. Да было скучно, напряжно, но зато отец уже попросил своего начальника в ГОРЗДРАве, а тот «похлопотал» и на нас с тобой сделают запрос из городской больницы. А пошёл бы против, и что? Поехали бы в какую-нибудь «тьму-таракань». У твоей матери большой
 огород, живность всякая, она могла привозить оттуда продукты, и мы бы не покупали здесь втридорога. Ты живёшь в каком-то своём придуманном мире: обижаешься, мечтаешь, страдаешь. А жить надо здесь и сейчас и думать о «хлебе насущном».
      Наташа слушала его, смотрела на него и ей становилось и противно, и страшно от такого прагматизма. Видимо она еще в самом начале их отношений правильно определила, что он приземлённый, расчётливый человек. Они действительно разные. Очень разные. Первые полгода после свадьбы он не мог надышаться на неё, выполнял все её желания, прихоти, а прошёл практически год, и он стал таким какой есть, настоящим. А может она снова нафантазировала и что-то придумала себе? Хотя на счет мамы, он прав. Она считает, что делает, как лучше для дочери и для себя. Со Славкой-то она оказалась права. И с отцом я сама себя корю за гордыню и обиду. Наташа поняла, что запуталась. Как тяжело разобраться в этой взрослой жизни. Как было хорошо, пока училась в школе. Всё ясно и понятно. Есть дом, родители, есть учёба, преподаватели, уроки, есть подружки, друзья. Живи и радуйся. А сейчас?
        - Давай закончим этот разговор. – Наташа встала. – Мне ещё сегодня главу в Дипломе надо дописать. Я постараюсь жить здесь и сейчас и думать о «хлебе насущном». Спасибо за науку. – Она взяла книги, тетради и ушла на кухню.
       Оставшиеся дни до защиты диплома они практически не общались. Спали вместе, ели и не более того. Диплом Наташа защитила с отличием. Распределение получила свободное, так как должна была следовать за замужем и по распределению мужа. Валера получил направление в городскую больницу в родном городе, в хирургическое отделение, как и говорил, Наташу взяли в женскую консультацию гинекологом. Валера сказал, что отец договорился и им выделяют ведомственную однокомнатную квартиру.  Наташа ответила, что до выхода на работу съездит к матери. Съездит одна, так ка. ей надо многое обсудить с матерью, и Валера здесь будет лишним. Пусть он пока сдаст квартиру. в которой они сейчас живут, отправит поездом вещи и едет к своим родителям, посмотрит квартиру, которую им выделяют в ведомственном доме, что-то купит туда самое необходимое. Валера попытался было настоять на своём, что они поедут вместе, но Наташа была непреклонна. Они снова поругались и каждый разъехался в свою сторону.
      Мать встретила приезд дочери настороженно, но, когда Наташа попросила прощения, обрадовалась, поздравила с получением Диплома и начала рассказывать новости. Спросила почему без Валеры, Наташа ответила, что времени до выхода на работу мало, а каждому захотелось побыть у себя дома. Мать успокоилась. А когда узнала, что они будут работать в городе, где живут родители Валеры и им выделили квартиру, даже заплакала от радости. мать выглядела отдохнувшей, посвежевшей и даже помолодевшей.  Сказала, что брат Вовка закончил школу и две недели назад уехал поступать в военное училище, что предпочтения в выборе профессии менялись последний год практически ежемесячно и наконец они решили с другом Андреем стать военными. Уехали в Ачинск. Мать была довольна.
     - Знаешь дочка, военный, это во все времена элита. Их все уважают, гордятся ими. Теперь вот ты врач с высшим образованием, Вовка станет военным, и я могу спокойно к отцу уходить.
     Наташа возмутилась. –  Рано тебе ещё к отцу уходить, вон какая красавица, тебе всего сорок пять. Еще замуж можешь выйти.
     Мать махнула рукой, - ещё чего! Я теперь внуков ждать буду. Зачем мне чужой мужик в доме? Обихаживать его, угождать ему да его близким. Нет, я нажилась. Только сейчас, можно сказать, жить и начинаю. Вы выросли. У тебя своя семья, у Вовки тоже будет. Я в этом году и огородину посадила только наполовину. Куда мне одной? Вовка даже если не поступит, в армию заберут. Нагорбатилась за жизнь, хватит. Вовка уехал, так я даже себе и готовлю раз в три дня. Суп сварю, картошки отварю и всё. Отсыпаюсь за всю жизнь, книжки читаю, телевизор смотрю. В кино теперь хожу, с соседками сплетничаю.  Работаю сейчас сутки через двое. Хочу в поликлинику перейти. Там утро-вечер. Сутки стала что-то плохо переносить, давление. Как у вас-то семейная жизнь складывается? Детей не планируете? Раз квартира есть, то пора.
     Наташа вначале не хотела говорить о потере ребенка, потом решила, что больше ничего не будет скрывать от матери.
     - Мам, я была беременна. Выкидыш случился на третьем месяце. А живём? Живём по-разному.
     Мать всплеснула руками. – Да ты что?! Надо же. Жалко-то как. А почему по-разному?
     - Потому, что разные мы люди. – Наташа вздохнула. – Вот хотела с тобой посоветоваться, не могу сама разобраться что делать.
     - Рассказывай. Загулял или запил? – Мать всхлипнула и вытерла глаза кончиком платка. – Надо же, а таким хорошим мне показался. Неужели ошиблась в нём? Получается своими руками тебя засунула в эту петлю? Свою жизнь как попало прожила и дочке жизнь испортила дура баба. Права ты что не хотела со мной разговаривать. Пропасть меня возьми!
     Наташа вздохнула и приобняла мать. - Мам, здесь другое. Не загулял и не запил. Просто мы по-разному на жизнь смотрим. Меня коробит его поведение, отношение к людям, к жизни, к близким. – И она рассказала всё что её напрягает в муже. – Последнее время часто ругаться стали. Он командовать стал, претензии предъявляет, снисходительно разговаривает, говорит, что я «не от мира сего» и не умею жить так как надо.
     Мать взяла лицо дочери в руки, заглянула в глаза, поцеловала. – А ты чего дочка хотела, чтобы он всю жизнь тебе, вот как сейчас я, в глаза заглядывал, на руках носил и в любви признавался? Таких мужей я не встречала. До свадьбы они все, я тебе говорила, ласковые, нежные, уступчивые, внимательные. А через год-другой всё куда-то улетучивается. А если еще и дети появляются, они считают, всё, привязана, никуда не денется и начинают куролесить. Есть, наверное, и другие, не знаю. Я думала Валера вот такой - другой. Извини, но больше я тебе не советчик. И так столько наворотила, век не рассчитаться, не вымолить прощение. Я-ж деревенская, а сама знаешь, как в деревне живут - как родители сказали, так и правильно. Меня как воспитывали? Не перечь, родители лучше знают, что для тебя хорошо, что плохо. Вот и я так также себя с тобой повела. Сейчас только, после нашего с тобой разговора, начала понимать, что каждый должен строить свою жизнь сам и сам отвечать за свои ошибки и промахи. Знаешь, для матери её ребёнок даже если он уже взрослый, останется ребёнком, которого хочется защитить от всех жизненных невзгод, укрыть под своим крылом, помочь. Матери кажется, что она, повидав жизнь, лучше знает, что хорошо для её ребёнка. Когда сама станешь матерью, поймёшь меня. – Мать охнула. - Ох, доча прости, опять не то ляпнула. Я видела, что Слава такой же, как наш отец. Только отец не был таким, когда поженились, а Слава уже с малых лет такой. Я не хотела подобной жизни для тебя. А Валера мне сразу понравился. Умный, красивый, интеллигентный, выдержанный, а главное видела, любит тебя по-настоящему. Но видимо я опять ошиблась. Затолкнула тебя насильно в этот брак, потом подстроила, чтобы он стал настоящим, а не фиктивным. Ещё раз прошу, прости меня дочка. Вовке теперь ни слова не скажу, когда будет невесту выбирать. Будет счастлив хорошо, нет, моей вины в том не будет. Так что ты решила, разводиться будешь?
      Наташа задумалась, потом ответила, - не знаю мам. Он всё-таки добился своего, я, вышла за него замуж, потом влюбилась. Мне с ним полгода очень хорошо было. Но после потери ребёнка, мне кажется, что его любовь пошла на убыль, как и моя. Я стала раздражать его, он меня. Я долго в себя приходила, плакала постоянно. Если честно, мы оба друг друга раздражаем сейчас. А прошёл только год после свадьбы. Я поэтому и приехала одна, и он пусть побудет один. Нам надо понять, как жить дальше. Ты не переживай, я теперь не пропаду. Профессия есть, работа есть, жильё нам выделили, однокомнатную квартиру. Если что, сниму или он к родителям уйдёт. Прорвёмся.
      Мать не весело улыбнулась. – Обязательно прорвёмся!  Всё, на сегодня больше никаких разговоров. Отдыхай, сходи к девчонкам поболтай, узнай новости, сходи на речку. Выбрось все мысли из головы и просто позагорай. Вода теплая, солнышко, лето.  А я тебе пирожков нажарю твоих любимых с ливером, окрошку сделаю, баньку натоплю. Ты же любишь париться? Свежие берёзовые веники есть. Знаешь, я отпуск на эту неделю возьму, пока ты здесь.
     - Мам, не надо. Отпуск лучше возьми когда тебе удобно и приезжай к нам, посмотришь город, где я теперь буду жить, мы с тобой в театр сходим (там есть драматический), погуляем. А то ты нигде толком и не была.
     Мать горестно вздохнула, - ой доча, я бы рада, да на кого же хозяйство оставлю? Это раньше отец был, Вовка. А теперь-то?
     - А ты после ноябрьских приезжай. Поросят уже не будет, огород убран, а кур и гусей покормить попроси тётю Галю. Она не откажет. Ты же им помогала раньше, когда они к сыну в Омск ездили.
     - Так снег уже ляжет, мороз, печку надо каждый день топить, иначе дом выстынет.
     - Ладно, смотри сама. Хочешь, сейчас бери. Вместе побудем. Я помогу с прополкой, поливкой. Слушай, давай обои поклеим в комнатах? А то ты с побелкой уже замучалась. С обоями проще и красивее.
     Мать замахала руками, - так ты отдохнуть приехала всего на ничего, а не работать. Вон какая худенькая, светишься вся. Я сама всё сделаю. Вовка вернётся, мы с ним поклеим обои. Многие сейчас клеят. И картошку окучивала только неделю назад. Отдыхай. Я пошла баньку затоплю.
     Наташа зашла в свою комнату, легла на кровать и закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что она никуда не уезжала, что она всё та же девчонка и скоро послышится голос брата, отца и мама позовет ужинать. Она не заметила, как уснула. Проснулась от петушиного крика, кудахтанья куриц и гогота гусей. Встала, открыв окно, задохнулась от свежего, прохладного воздуха, который хлынул в комнату. Потянувшись, глянула на часы. Шесть часов утра. Получается она проспала полдня, весь вечер и всю ночь.
      - Проснулась? – Мать подошла к окну, вытирая руки о фартук. – А я не стала тебя вчера будить. Ты так сладко спала. Раз встала, умывайся и будем завтракать, а то ты и без обеда, и без ужина. Сейчас гусям ещё воды налью и яишенку сделаю. Пирожки вчера напекла с ливером и картошкой. Варенье из погреба достала клубничное, ты же его любишь? Позавтракаем, я на работу, ты отдыхай. Попробую об отпуске договориться. На обед тогда окрошку поешь. Квас в погребе, лук, огурцы, укроп на грядке. Картошка в чугунке с яйцами. Мясо копчёное, если захочешь тоже в погребе. Ты же любишь?
    - Не переживай, найду что поесть. – Наташа накинула халат, лежавший на стуле, и вышла на улицу. Росная трава холодила. Ноги сразу вымокли. Наташа поплескала себе в лицо остывшей за ночь воды из рукомойника, расчесалась и закружилась. – Как здорово! Я уже и забыла, как это здорово ходить босиком по траве. Мам смотри какое небо голубое! А солнце? Оно же просто льётся на землю. Красота!
     - Я на улице, под яблоней накрыла, иди. – Крикнула мать.
    После завтрака, проводив мать на работу, Наташа ещё повалялась немного на диване, рассматривая альбомы, потом решила сходить на речку искупаться. Взяв полотенце, пошла к реке. Ребятня уже плескалась, визжала, прыгала с мостика. Из взрослых почти никого не было. Лишь одна незнакомая парочка лежала на покрывале. Немного позагорав и поплавав, она вернулась домой, переоделась и пошла гулять по деревне. Зашла в школу, но там шёл ремонт и из знакомых учителей была только завуч Ирина Николаевна. Они поговорили. Наташа рассказала, что получила диплом и распределение. Скоро начнёт работать. Спросила об учителях, одноклассниках. Оказалось, что за шесть лет кто-то из учителей ушёл на пенсию, кто-то уволился и уехал, но основной костяк остался и сейчас все в отпуске. В школе новый директор. Из одноклассников осталось тоже не так много в деревне, все разъехались. Распрощавшись, Наташа решила зайти к классной руководительнице, но оказалось, что её нет, она тоже в отпуске и уехала в отпуск к сыну в другой город. Зайдя в продуктовый магазин,
столкнулась с Ириной.
     - Ой, какие люди в нашем Голливуде!  - В руках Ирина держала сумку, из которой выглядывали бутылка водки, буханка хлеба и батон варёной колбасы. Она уже была выпивши. Мятый, грязный сарафан, растрёпанные волосы. – Неужели осчастливили нас своим появлением? Радости полные штаны. То-то Славик будет рад. Наша прынцесса приехала. А может и не будет. Он же сейчас с Тайкой живёт, а с Галькой гуляет. Ты третьей будешь. А, забыла, ты же у нас вроде замужем? И где муженька потеряла? Или тоже бросил тебя, как и это гад меня?
     - Здравствуй Ира. – Наташа отодвинулась, от перегара затошнило. – У тебя же дочка, а ты пьяная и снова бутылку купила.
     - А твоё какое собачье дело? – Дернулась Ирина. – Хочу пью, хочу не пью. Дочка у матери. А ты вижу тоже не расцвела? Бледная, как поганка и тощая. И чего такого в тебе Славка нашёл? Ни рожи, ни кожи. А говорил, что любил тебя. Тебя любил, а меня не любил. Представляешь? По залёту типа женился и вскоре разженился. Теперь вон Тайку обрюхатил. Она с пузом ходит, а он с Галькой гуляет. Паразит! Ладно, пошла я, некогда мне тут с тобой лясы точить. – Она вышла из магазина.
     - Наташ, это ты что ли? – полная продавщица за прилавком в белом халате улыбнулась и помахала рукой. – Это я Света. Мы с тобой вместе учились, только ты в «А» классе, а я в «Б».
     - Да. Помню, - улыбнулась Наташа. – Егорова, да?
     - Да, точно. В гости приехала?
     - Да. Ирина я вижу пьет? – Наташа подошла к прилавку.
     - Да, как Славка её бросил, так и запила. Дочку жалко. Ни Славке, ни Ирке не нужна. С дедами живёт. А ты одна без мужа приехала? – Света поправила взбитые в высокую причёску волосы. Наташа никогда бы не узнала её, увидев на улице. В школе это была худенькая черноволосая девочка, незаметная и немного странная. Она дружила с Зоей такой же незаметной и ничем не примечательной девочкой. Они ходили всегда вместе, шептались, хихикали и не принимали участие ни в каких школьных мероприятиях. Теперь же это была ярко накрашенная, полная женщина неопределённых лет с сверкающим золотым зубом впереди и только глаза остались прежними.
     - Да отпуск маленький, всего две недели. Мы же с ним институт окончили, распределение получили. Практически уже через неделю на работу надо выходить. Поэтому он к своим, а я к своим повидаться.  – Наташа не стала говорить, что жить они теперь будут там же, где живут родители мужа. – Я уже дня через два уеду.
     - Понятно. – Светлана протянула ей конфету «Мишка на севере». – Угощайся. Ты теперь какой врач?
     - Гинеколог.
     - Здорово. Ты молодец. А я торговое училище закончила, замуж вышла, двоих родила. У меня две девочки, пяти и трёх лет. Вот работаю тут. Муж, как и все выпивает, но не запойный и то хорошо. Дом у нас свой. Многие из нашего выпуска по городам разъехались. Из вашего класса шесть человек высшее образование получили, а из моего только четверо. Кто-то ПТУ, кто-то техникумы по заканчивали. Ну а кто-то просто работает, как Славка и другие ему подобные, кто учиться не пошёл. Хорошо, что ты со Славкой не стала встречаться. Гулёна он был, гулёной и остался. И Ирку мне жалко и Тайку, и Гальку и других девок. Знаешь, что тебе скажу? Не верь, что он тебя любил. Он когда с тобой дружил и с Маринкой, моей сестрой двоюродной гулял. Она от него аборт сделала. – Светлана махнула рукой, - трепло одно слово.
     Наташа почувствовала неприятный укол в сердце. – Ладно Свет, извини, мне домой надо. Дай мне…, - она набрала сумку продуктов, рассчиталась и вышла. Настроение было хуже некуда. Как же ей хотелось верить его словам, что он любил её и в их разрыве виновата мать. Она сама не понимала, почему ей так важно было знать, что Слава любил её? Хотелось, чтобы первая любовь была взаимной? Или это гордыня? Как же, над ней просто смеялись, а не любили. Получается, всё ложь?  А с Валерой не ложь? Что делать с семейной жизнью? Может они сейчас начнут работать и всё наладится? Будет своя, не съёмная квартира, свободное время, две зарплаты. Они будут ходить в театры, гулять, появятся друзья, коллеги и всё наладится? Наташа понимала, что она снова пытается спрятать голову в песок, уйти от проблем, поэтому и надеется на лучшее.
       Вечером к её дому пришёл Слава, кричал, звал её, но Наташа отказалась выйти к нему. Мать была довольна.
      Дни до отъезда пролетели быстро. Мать взяла отпуск на неделю, и они всё же поклеили в комнатах обои в мелкий голубой цветочек. Она помогла матери с прополкой.  «Закатали» десять банок огурцов, сварили малиновое варенье. Вечерами ходили на речку. Купались, разговаривали, вспоминали. При расставании мать всплакнула, ещё раз попросила взвесить все за и против, не торопиться с разводом, сказала, что будет ждать в отпуск, постарается вырваться сама, на том и расстались.
      
     Глава 9
    
     Валера встретил её на вокзале. Наташа очень удивилась, она не брала заранее обратного билета и не говорила мужу в какой день вернётся.  Валера сказал, что позвонил сегодня утром   теще на работу и она сказала ему. Жена же не удосужилась позвонить ни разу за все эти дни.  Он был внимателен, улыбчив, сказал, что очень скучал, обнимал, целовал и Наташа почувствовала, как напряжение и дурные мысли постепенно уходят. Он даже расспросил о здоровье тёщи, о новостях в деревне, о Наташином брате. Рассказал, пока они шли с вокзала до такси, что квартиру практически обставил. Помогли родители. Сейчас родители и Алла ждут их у себя на обед, а потом они поедут домой. Наташа хотела было возразить, что устала с дороги и надо хотя бы душ принять, но потом передумала. Не хотелось встречу снова начинать со ссоры.
     Их ждали. Свёкор обнял Наташу, расцеловал, поздравил с окончанием института. Алла кинулась к Наташе на шею, сказала, что очень соскучилась. Свекровь поцеловала рядом со щекой Наташи воздух и пригласила к столу. Стол был накрыт как всегда: серебряные приборы, фарфоровые тарелки, хрусталь, накрахмаленные салфетки и скатерть. Посреди стола ваза с хризантемами. Закуски и еда тоже, как всегда, были из ресторана. Свекровь ни за что не стала бы готовить, стоящие на столе: плов, чахохбили, лепёшки, да ещё и рулеты из баклажан и орехов.
       Наташу и Валеру торжественно поздравили с получением дипломов, сообщили, что сделали для них всё, что было в их силах, а именно: распределение, квартиру, купили обстановку на первое время и телевизор. А как же без телевизора? И всё это благодаря их связям, коллегам, друзьям, в том числе родителям Елены и Валера с Наташей должны всех принимавших участие в устроении их дальнейшей жизни - поблагодарить. Наташа дернулась. Свекровь, посмотрев на неё с нажимом произнесла, чеканя слова, что если бы не её замужество на их сыне и не их друзья, то сейчас Наташа поехала бы в какую-нибудь «дыру» терапевтом, а не гинекологом и прожила бы там всю оставшуюся жизнь в грязи и навозе. Она  поинтересовалась, что им подарила мать Наташи на окончание института. Наташа, изобразив на лице улыбку ответила, что мама подарила им две банки солёных огурцов, две банки малинового варенья, два килограмма копчёного мяса и сало.  Валера, увидев, что жена еле сдерживается и обед может закончиться скандалом, быстро перевёл разговор на тему женской консультации, где Наташа будет работать. Сказал, что ходил туда. Это новое двухэтажное здание, не далеко от дома. Потом сказал, что жена устала с дороги, они поблагодарили родителей за обед и ушли. По дороге Валера пытался успокоить Наташу.
      - Не обращай внимания. Маму не переделаешь. Она такая, какая есть. Не связывайся, не груби и всё будет хорошо.
      Наташа покачала головой. - Она никогда не примет меня. Считает, что я не пара тебе. Деревенская девчонка. И это так.
      - Ерунда. – Валера поцеловал жену в макушку. - Ну согласись, в чём-то она права. Они столько сделали для нас, а ты даже не поблагодарила её за это. Зато ехидничала с этими банками. Кстати, а где они? Я бы сейчас съел кусок мяса.
      - Во -первых, я не просила её ни о чём. Во-вторых, сумка в камере хранения. Я же не знала, что ты меня встречать будешь. Сумка тяжелая, я её туда отнесла. Ты же меня на выходе из вокзала встречал. А когда тебя увидела, забыла о ней, потому что не ожидала увидеть.
      - Я не знал номер вагона и боялся тебя пропустить. Поехали заберём. Я что-то не наелся этими рулетиками и курицей. А плов я с детства не люблю. Это отец любит. – Он остановил такси, и они снова поехали на вокзал. – Валера вернулся к прерванному разговору. - Да, ты не просила моих родителей помогать. Я просил их. Ты считаешь, было бы лучше, если бы мы действительно поехали в какую-нибудь убогую деревню или районный центр и жили опять на съемной квартире, пока нам что-нибудь не выделили бы? Потеряли бы три года, пока отрабатывали. А потом начинать всё заново? Думаешь меня без протекции родителей кто-то бы взял хирургом, а тебя гинекологом, да еще не в больницу, а в чистенькую спокойную консультацию? Надо уметь быть благодарными дорогая моя. Ты просто устала с дороги, и мама тебя из колеи выбила. Ты сейчас увидишь нашу квартиру и сразу успокоишься.
      Они забрали сумку с продуктами из камеры хранения и пошли к дому, который как оказалось был не далеко от вокзала. Они подошли к пятиэтажному дому, поднялись на третий этаж. Валера открыл ключом дверь. - Добро пожаловать жёнушка.
      Наташа вошла в прихожую метров восьми. Зеркальный шкаф для верхней одежды справа, оттоманка слева. Тумбочка для обуви, бра, телефон на стене. Она прошла дальше в комнату метров шестнадцати. Мягкий диван, кресло, журнальный столик, телевизор, и два шкафа у стены. В одном уже стоят какие-то книги, другой видимо для одежды. На потолке люстра с подвесками.
      - Пошли кухню посмотришь. – Валера потянул её за руку. – Тебе понравится.
      Наташа зашла в помещение метров девяти. Вдоль стены слева кухонная стенка, в углу раковина, у окна электрическая плита. Справа у стены стол и три стула. В углу у окна небольшой холодильник.
     - Ну как тебе? – Валера довольно улыбался. – Нравится? Правда ванная с туалетом совмещённые, но это же ничего? И стиралка туда вошла. Родители себе новую купили, а старую нам отдали.
     - Валера, это всё твои родители купили? – Наташа покачала головой. – Это же всё очень дорого. Зачем? Мы могли бы сами понемногу всё купить. Да, не сразу, да пришлось бы откладывать деньги, но тогда это было бы всё наше.
     - Оно и сейчас наше. – Валера надулся. – Тебе не угодишь. Я думал ты от радости прыгать будешь, а тебе всё опять не так. Зачем усложнять себе жизнь, если можно сразу жить хорошо? Родители не обеднеют, у них хорошая зарплата.
     - Как ты не понимаешь? – Наташа сердито посмотрела на мужа. – Это наша жизнь, мы сами должны её строить. А так получается распределение нам сделали, квартиру сделали, обставили её. То есть мы сами ничего не можем? Ты так и дальше собираешься жить за их счёт?
    - Да, собираюсь, пока мы на ноги не встанем. А что тебя не устраивает? – Глаза Валеры метали молнии, голос стал громовым. – Мама права говоря, что, если бы не они мы бы поехали по распределению в тьму-таракань, работали там терапевтами и жили в общаге или на квартире у кого-нибудь лет пять? Нет уж, увольте. Знаешь, я согласен с мамой, ты неблагодарная, высокомерная и не любишь меня. И это плебейское высокомерие, потому что не ты, ни твоя мать ничего предложить не можете, кроме гордыни.
          - Понятно. – Наташа села на диван и с усмешкой посмотрела на мужа. - А чего ж ты тогда женился на плебейке, добивался её пять лет?  Ты же знал, что я из деревни, родители у меня простые, характер мой знал, мои жизненные принципы.
          - Влюбился, вот и женился. – Валера сел на стул и закрыл лицо руками. – Хотел сделать тебя счастливой. Думал моей любви хватит на двоих. Но, видимо, ошибся. Мы действительно с тобой разные. Я принимаю от жизни всё, что она мне даёт и благодарен судьбе. А ты всё воспринимаешь в штыки, везде ищешь подвох, не умеешь ладить с людьми, с близкими. Ощетиниваешься при любой малости. Во всех врагов видишь.  Отец был враг, мать враг, мои враги. Я устал. Не хочешь здесь жить, не живи. Ищи квартиру и уходи. Я остаюсь здесь, это мои родители «выбили» эту квартиру и уходить из неё я не собираюсь. Отработать здесь три года ты должна, сама знаешь.
          Наташа подошла к окну и выглянула во двор. На детской площадке бегали, играли ребятишки, на скамеечках сидели мамочки и бабушки. Двор был зелёным, ухоженным. Она подошла к столу и тоже села.
         - Наверное ты прав, со мной что-то не так. И ты в этом не виноват. Ты живёшь как привык и как считаешь нужным. Твои родители молодцы, они любят тебя, заботятся о тебе, помогают чем могут. Хотят для тебя хорошего будущего. Они интеллигентные люди и окружение у них такое же. Я же привыкла полагаться только на себя и на свои силы, никому не верить и ни от кого ничего не ждать. В отличии от тебя я росла в другой обстановке. Отец пил, бил мать, выгнал меня из дома, только потому что я отказалась с ним выпить. Мать пошла наперекор ему? Нет. Я не была дома четыре года и её это устраивало? Она знала, что я работаю без отдыха все эти годы и учусь, чтобы получить образование. Десять-пятнадцать рублей, которые она мне иногда высылала конечно лишними не были, но погоды не делали. Отец пропивал, прогуливал деньги, а она молчала. А там ведь ещё и Вовка рос, он тоже всё это видел и в этом кошмаре жил. Мать, которую я любила и доверяла ей полностью предала нас. Она могла уйти с нами от такого мужа. Пусть мы бы жили хуже, беднее, зато спокойнее и счастливее. Но она не ушла от него даже когда он меня выгнал. Она заставила меня поверить в то, что человек, которого я любила меня предал, посмеялся надо мной и бросил. Я несколько лет жила с этой болью и унижением. Оказалось, что она угрожала посадить его в тюрьму, обвинить в попытке изнасилования, поэтому он и отказался от меня. Неважно, что он действительно оказался непорядочным и недалёким человеком, но она это сделала. Пусть бы я сама обожглась, но я бы знала, что сама виновата. Это моя жизнь. Потом она уговорила меня выйти за тебя замуж. Да уговорила и придумала этот фиктивный брак, потому что гости приглашены и продукты куплены. Стыдно отменять. Ей главное было выдать меня за тебя замуж, чтобы голова не болела о судьбе дочери. Сейчас брата на военную службу определяет, чтобы тоже голова не болела. А он всю жизнь мечтал рисовать. Она говорит, что так живут все в деревне, родители решают судьбу детей,  и только сейчас вроде начала понимать, что поступала неправильно. А мне что прикажешь делать с её пониманием? Кому мне верить, если я матери верить не могу? И потом, да, мы бедные и я всегда это понимала и понимаю. Что моя мать может нам дать? Овощи осенью? Ну мясо поросёнка в ноябре, когда заколет. Зарплата у медсестры сам знаешь какая, да ещё и брат на ней. Конечно, я чувствую себя неловко, когда твои такие подарки делают.  А что, скажешь твоя мать (не знаю про отца), не мечтает, чтобы ты со мной развёлся и женился на Лене или еще на ком-нибудь из «вашего круга»? Мечтает, ещё как мечтает. Или это опять мои домыслы? Мои школьные подружки стали врагами, потому что они тоже связались со Славой, он их бросил, а я виновата. В чём? Теперь они мне завидуют и ненавидят меня. Как же я удачно вышла замуж, получила высшее образование, живу в городе. Одна Лидка у меня есть, которая ни в чём не обвиняет, ничего не требует и все годы была для меня и подружкой и мамой и папой –   выслушивала, помогала чем могла, поддерживала, настраивала на позитив. Но и даже она уже последние годы, как дети появились, ушла с головой в свои семейные проблемы и ей тоже стало не до меня. Да, я не скрываю, что ты мне нравился и раньше, а когда мы стали жить вместе я влюбилась в тебя, но теперь ты сам понял, что мы очень разные и вряд ли из нашего брака получится что-то хорошее. Я одна в этой жизни. Даже ребёнка и того потеряла.
        - Ты не одна, у тебя есть я. – Валера встал, подошел, поднял её, обнял и прижал к себе. – Прости. Я действительно рос в семье, где даже повышать голос считалось моветоном. Папа начальник, практически не выпивал. Мама всегда ухоженная, красивая. Литературные вечера по четвергам, музыкальные по субботам. Да, они хотя и были против нашей женитьбы, но согласились с моим выбором, теперь стараются облегчить нам жизнь. Я им очень благодарен за всё. За своё детство, за юность, сейчас. Мне трудно представить твою жизнь.  Сейчас мы живём вместе. Давай радоваться тому, что у нас есть. Не принимай всё в штыки. Хорошо?
       Они помирились. На работе Наташу встретили настороженно, как же протеже из горздрава, но через месяц-другой, посмотрев на её отношение к работе, пациентам, коллегам отмякли, она стала своей. Вскоре подружилась с Раей – терапевтом, которая работала уже четыре года и жила в общежитии, с Валей - эндокринологом, которая была из этого города и жила с родителями. Валя собиралась замуж за капитана связиста и разговоры вела только о скором замужестве, а Рая только мечтала и активно искала свою вторую половинку. Подружилась с Галиной Васильевной, гинекологом со стажем, ей было уже к пятидесяти, и она подсказывала, учила Наташу премудростям профессии. В общем работа её устраивала и доставляла удовольствие. Она была вежлива с пациентками, поэтому её полюбили и старались попасть именно к Наташе. В коллективе отношения тоже сложились ровные и уважительные практически со всеми. Только двое коллег, Семён Абрамович и Вера старались «подколоть», «зацепить», «подловить» и «уколоть». Вначале Наташа не могла понять, почему, но потом, узнав, что Вера подруга Лены, а Семён Абрамович «метил» на это место свою жену, успокоилась. Жена Семёна Абрамовича работала в роддоме, в родильном отделении и хотела перейти на более спокойную работу, без ночных дежурств и постоянных криков рожениц. Поняв и приняв это, Наташа старалась просто обходить этих людей стороной и не отвечать на их выпады.
     Валера работал в отделении хирургии и уже сделал несколько самостоятельных операций по удалению аппендикса и желчного пузыря. Был горд этим и счастлив. Вечерами, когда он не дежурил, они ходили в кино, в театр, в гости к его друзьям, просто гуляли или разговаривали. Раз в неделю обедали у родителей. Наташа стала привыкать к их манере поведения, укладу жизни, разговорам и даже начала шутить и улыбаться в разговорах. Мать позвонила и сказала, что Вовка не поступил и его забрали в армию в десантные войска. Звала в гости. Наташа знала о брате, они переписывались, и она ездила на вокзал, когда брат написал, что они будут со сборного пункта проезжать через станцию в их городе. Стоянка была пятнадцать минут, и они успели поговорить. Брат возмужал, стал на голову выше Наташи, всё время шутил и смеялся. Пообещал, что если отпустят в отпуск, то заедет.
     К Новому году всё повторилось. Наташа узнала, что ждёт ребёнка. Счастью Валеры не было границ. Он освободил Наташу от всех домашних забот, «дрожал» над ней, по любому недомоганию заставлял брать больничный и лежать, а в августе у них родилась замечательная девочка, которую они назвали Дашей. Начались бессонные ночи, пелёнки, распашонки, стирка, глажка, кормление и все остальные прелести, связанные с новорожденным ребёнком в семье.
       У Наташи случился мастит, она плакала от боли, ходила с температурой, глотала таблетки и раздражалась по любому поводу. Потом у дочи начались газики в животе, потом стали резаться зубки. По ночам дочка практически не спала и приходилось носить её на руках. Валера, подменяя жену, после прихода с работы, метался по квартире с красными глазами, пытаясь качать дочь, что-то гладить, готовить и засыпал на ходу. Однажды он чуть не уронил Дашу из рук, отключившись на минуту. Начались скандалы, недовольство друг другом, взаимные претензии. Родители Валеры приходили в воскресенье посмотреть на внучку, потискать её, поиграть с ней и побыв у них часа четыре-пять, уходили. К этому дню надо было ещё навести порядок в квартире, накрыть стол, приготовить еду, привести в порядок себя, нарядить Дашу в красивую одежду и принимать участие в разговорах. Наташе ни разу не предложили пойти отдохнуть, ил вздремнуть, пока они нянчатся с внучкой и она стала ненавидеть воскресенье. Хотелось лечь, отоспаться, потому что Валера по воскресеньям дежурил редко, а приходилось встречать и развлекать гостей. Наташа ничего не успевала, махнула на себя рукой и занималась только дочерью и домом, а когда выдавалась свободная минутка, закрывала глаза и дремала. На личную жизнь с мужем не осталось ни сил, ни желания. Валера обижался, но Наташа только отмахивалась от его притязаний.  Спустя полгода после рождения дочери Валера стал брать больше дежурств, объясняя это тем, что денег не хватает, большие расходы, а Наташа теперь получает мало на ребёнка. На неделю в мае приехала мама, которая смогла договориться с соседкой, чтобы та покормила кур и гусей. Топить печь уже было не надо, поросят еще покупать рано, и посадки все только в конце мая. Наташа в эти дни отоспалась за всё время, после родов. Она спала практически сутками. Вставала поесть, помыться, сходить в туалет и всё. Мать заставила её перед отъездом сходить в парикмахерскую, сделать стрижку, привести себя в порядок, купить обновки. Наташа вначале воспротивилась, но посмотрев на себя в зеркало и ужаснувшись, согласилась. Волосы, отросшие ниже плеч, стали тусклыми и были, как пакля. Лицо серое с ввалившимися глазами и даже как бы покрывшееся мелким серым пушком. Худая, с выпирающими ключицами и ножками, как палочками.
      Мать, подойдя к зеркалу вместе с ней поцокала языком, - Ой, ёй, смотри во что ты превратилась. Нельзя же так дочка. Совсем на себя рукой махнула, не следишь за собой. Посмотри, какой Валера стал – возмужал, красавец мужчина, глаз не оторвать. Врач-хирург, медсестер вокруг молоденьких и красивых пруд-пруди и врачих тоже, а ты целыми днями в халате, волосы в пучок, не накрашенная и с фигурой – скелет, обтянутый костями. Вы хоть спите вместе? Я вот пять дней тут и не видела, и не слышала ничего. - Наташа потупилась. Мать
вздохнула, - понятно. Смотри, уведут и глазом не успеешь моргнуть. У меня вас двое было, а ты меня видела распустёхой непричёсанной? А  ведь кроме вас у меня и хозяйство было: огород, дом, потом работа. И то гулять начал. А у тебя и вода в доме и отопление и огорода нет и на работу пока не ходишь, а довела себя, смотреть страшно. А он мужик молодой, крепкий, они в это время очень до секса охочи.
      Наташа поняла, что не помнит, когда они в последний раз занимались любовью, вроде месяц назад, а может и больше. У Даши начали резаться зубки один за другим, она капризулила, ночами не спала, да и днём забывалась лишь на часок и снова плакала. Потом заболела ОРВи, температура держалась неделю, сопли, кашель, бронхит и снова бессонные ночи. Потом бронхоспазм и скорая. Наташа вдруг вспомнила, что Валера в последнее время стал уходить на кухню, на кресло, чтобы выспаться перед работой и вроде как не мешать им. Он стал меньше помогать с Дашей и по дому, всё время старался быстрее уйти из дома, задерживался на работе, но ходил довольный и всё время чему-то улыбался.
     После парикмахерской, где Наташа постриглась, покрасила волосы в золотисто-русый цвет, сделала укладку, маску на лицо, она нарядилась в красивое голубое платье и стала ждать мужа. Мать взяла Дашу, и они ушли в гости к родителям Валеры. Валера вернулся после дежурства не в четыре, а в шесть вечера, сразу прошел в ванную комнату, потом заглянув в комнату и посмотрев на жену буркнул, - привет. Устал страшно. Есть не буду. Пошёл спать. – И ушёл в кухню на кресло. Наташа пошла следом.
      - Валера, погоди, поговорить надо. Я ужин приготовила, в комнате стол накрыла.
      - Не хочу, я в больнице перекусил в кафе. Давай завтра утром, ладно?
      - Нет. Погоди, посмотри на меня.
      Валера сел и посмотрел на Наташу. – Посмотрел. Ну и? О чём ты хотела поговорить?
      - О нас с тобой. У тебя кто-то появился?
      - С чего это ты взяла? – Валера изобразил удивление на лице? – Я просто устал. Спать хочу.
      - Настолько устал, что даже не спросил, где дочь и теща? Не увидел, что я постриглась, привела себя в порядок? Настолько устал, что не помнишь, когда мы с тобой в последний раз были близки, потому что спишь на этом кресле? – Возмущению Наташи не было границ.
      Валера внимательно посмотрел на жену и хмыкнул, - о, да тебя и правда не узнать. В последнее время я привык, что по дому двигается что-то, а что не разберёшь. Вытянутые треники, безразмерная футболка, гнездо на голове и красные кроличьи глаза на лице. Неужели тёща заставила тебя на себя в зеркало поглядеть? Респект ей за это. У меня не получилось.
      - У меня ребёнок грудной. – Сердце у Наташи заколотилось, лицо обдало жаром. Валера так грубо с ней давно не разговаривал. А может и никогда.
      - У тебя одной? – Ухмыльнулся Валера. - Знаешь, я понимал, когда ей месяц был, даже три месяца. Я и сам такой ходил. Но сейчас ей почти год, она уже может сама себя занять в манеже с игрушками, а ты всё та же. На меня у тебя времени нет, на себя нет, на дом нет. Есть только на дочь. С рук её не спускаешь. Зачем? Ты же всегда была такая чистенькая, аккуратненькая, с белыми воротничками, с кудряшками, с лучистыми глазами. Мне домой не хочется приходить в последнее время. Не хочу тебя такой видеть. Да и ты меня не замечаешь. «Привет, привет. Есть будешь? Побудь с Дашей я в душ. Побудь с Дашей я в аптеку, в магазин. Спокойной ночи». Вспомни, когда ты со мной в последний раз разговаривала? Спрашивала, как у меня на работе, что нового, чем я живу, как живу, какие у меня мысли, проблемы? Тебе не до кого нет дела. Ты не любишь, когда к нам приходят мои родители, мои друзья, твои коллеги. Ты еле сдерживаешься, чтобы их не выгнать. Даже я тебе мешаю, это тоже видно. Ты никого не любишь, кроме Даши. Это ненормально, согласись? Тебя раздражает, когда мои родители берут Дашу на руки, играют с ней. Ты стараешься забрать её, унести. Даже если мы с ней гуляем на улице дольше обычного, ты устраиваешь скандал, потому что ей надо или есть или мыться или спать. Мои друзья ходят с маленькими детьми в гости, в кино, в магазины, гуляют вместе. А мы? Мы не можем. В кино испугается, в магазине заразу подхватит, в гости плакать будет, неудобно, вместе гулять – тебе поспать надо. Наташа, прости, я устал. Я здоровый мужчина, у меня ответственная, тяжелая работа и мне нужно как-то расслабляться, сбрасывать напряжение, приходить в себя. Пить я не могу, руки будут дрожать, а я хирург. Азартные игры я не люблю, они затягивают хуже выпивки. Спортом заниматься я тоже не могу, руки надо беречь и пальцы. Поэтому да, у меня появилась любовница. Мне с ней легко, хорошо и комфортно. С ней я снова почувствовал себя живым, сильным, нужным и любимым. – Он замолчал. Потом встал, снял со шкафа чемодан. - Я ухожу. Буду жить у неё, а тебе и Даше останется эта квартира. Деньги буду приносить. До года не разводят, поэтому на развод подам, как Даше исполнится год. С дочкой буду приходить, гулять, к родителям отвозить, поэтому больше можешь не переживать, они к тебе не придут. – Он начал складывать в чемодан свои вещи.
     - Ты меня разлюбил? – Наташа села к столу, закрыла лицо руками и заплакала.
     Валера кивнул. - Да. Знаешь, мне казалось, что я никогда не смогу разлюбить тебя, но ты всё для этого сделала. Твоё равнодушие ко мне просто убивало. Вспомни, сколько раз я тебя просил о близости? Что ты мне говорила? «Устала, голова болит, Даша не спит, потом, завтра». И все повторялось изо дня в день из месяца в месяц. Ну а про всё остальное я тебе уже сказал. Я работал, старался помогать тебе как мог, но тебе было на меня плевать. Видимо действительно любовь живёт семь лет. У нас даже чуть больше получилось.  Я же в тебя сразу, с первого взгляда влюбился. Я считаю, что жить как соседи, без любви, ради дочери неправильно. Ей от этого лучше не будет. Мы с тобой ещё молодые чтобы жить по инерции и долгу. – Он захлопнул чемодан. – Я взял самые необходимые вещи, а за остальными позже приду. Прости. – Он вышел и в квартире стало тихо.
      Наташа смотрела на за хлопнувшуюся дверь непонимающими, полными слёз глазами и её била дрожь. Она встала, легла на кровать и с головой укрылась одеялом. Голова горела как в огне, сердце заходилось, в горле пересохло. Всё произошедшее казалось дурным сном. Хотелось проснуться. Откинув одеяло, она в надежде осмотрелась по сторонам. Нет, это не сон. Шкаф открыт и там висят пустые вешалки из-под костюмов и рубашек. В доме пусто и не привычно тихо. Даша и мама ещё не вернулись. Значит, ей ничего не приснилось. Валера ушёл. Она осталась одна. Вернее одна с ребёнком. Послышался звук открывающейся входной двери. Сердце Наташи застучало ещё сильнее. А вдруг Валера вернулся? Может он просто пошутил? Решил разыграть её, чтобы встряхнуть? Она ведь действительно «запустила» себя до нельзя. Превратилась непонятно во что. Она выскочила в прихожую.
      - А вот и мы. – Мать раздевала Дашу. – Сходили к бабушке, дедушке и тёте. Да, Дашутка? Тебе понравилось?
      Даша закивала головой. Она пока говорила только два слова «дай и «на», пыталась сказать «мама», но получалась «нана».
     - Валера пришёл? – мать внимательно посмотрела на дочь. – Что с тобой? Ты почему вся красная и растрёпанная? Спала что ли?
     Наташа всхлипнула, а потом заревела в голос. – Валера ушёл.
     - Куда ушёл? На дежурство снова? Что, ему не понравилась твоя причёска? – Мать оглядела Наташу. – По мне так хорошо. Чего реветь?
     - Он совсем ушёл. У него любовница есть. К ней ушёл. – Наташа взяла дочь на руки, прижала к себе. – Одни мы теперь остались.
     - Да ты что такое говоришь?! – Мать всплеснула руками и опустилась на оттоманку. – Не может такого быть. Он сам тебе про любовницу сказал?
     - Да. Может, как видишь. – Наташа вернулась в комнату и посадила Дашу в манеж. – Устал он от нас с дочкой. Я ему мало внимания уделяла, в шелках и при макияже, как его мать не ходила, в гости к друзьям и в кино тоже. А он молодой, видите ли, мужчина, ему развлечения нужны, тишина в доме, вкусная еда и улыбчивая, веселая жена. Вот так-то мама. А ты говорила, что он надёжный, любит меня и за ним я буду, как за каменной стеной.
      Мать села на диван и поджала губы. – Снова я виновата? А я тебе, как приехала, сразу говорила, что ты в чучело превратилась, не следишь за собой, вечно сонная, как муха, недовольная всем, в доме кавардак. А мужик он красоту любит. Глазами он любит, понимаешь? Животом своим любит. Чтобы вкусно, да сытно было. Внимание любит. Чтобы его хвалили, восхищались им, желания исполняли. Ты раньше какой была? Как куколка. И в школе все восхищались и в селе. Всегда улыбчивая, внимательная, аккуратненькая. Он тебя такую полюбил. Такую добивался. Мне говорил, что ты всегда свежескошенной травой пахнешь, чистотой. Что все оборачиваются, когда ты идёшь и парни в тебя влюблялись многие в институте, уважали тебя за твою неприступность и ум. Что когда говорить начинаешь, у тебя глаза блестят. А сейчас? Такого мужика беречь, холить и лелеять надо было и глаз не спускать. Охотниц ныне много даже и не за такими мужиками. А ты профукала своё счастье. Да с малым дитём тяжело, никто не спорит, но себя блюсти, в форме держать надо было. А ты привыкла, что не ты, а он перед тобой на задних лапках прыгает, все капризы твои исполняет. Только всё это до поры до времени. Теперь ты жена, мать и твоя работа дом содержать в любви, чистоте, уюте. Да и мужики как женятся, да ещё и ребенок родится, начинают считать, что всё, уже никуда не денется, и все цветы, поцелуи, ухаживания заканчиваются. Твой-то отец еще до Вовкиного рождения держался, а потом уже во все тяжкие пустился. Да, я надеялась, что Валера не такой. Уж так тебя любил, так любил, казалось, никогда не разлюбит. Получается нет надёжных мужиков, перевелись. А может их никогда и не было.  Ладно, дочка, не плач, проживём как-нибудь. Давай на лето ко мне поехали, на молоко коровье, да ягоды, а потом видно будет.
     - Может он вернётся? – Наташа с надеждой посмотрела на мать. – Он сказал квартира нам остаётся и деньги будет давать. Он Дашу любит. Может одумается?
     - Ну, хоть в этом порядочным оказался и то ладно. – Мать тяжело вздохнула. – Я думаю надо ехать. Дай ему без вас пожить, соскучиться. С подругой этой тоже пожить. Одно дело любиться на стороне, а другое жить вместе. Может там всё не так и гладко будет. Собирайся. Завтра поедем. Я так поняла, что, если вернётся, ты его простишь?
     Наташа вдруг задумалась. Она только сейчас окончательно поняла, что муж все последнее время изменял ей, спал с другой, был с ней, а после приходил домой, целовал Наташу, ел, спал, играл с дочкой и снова уходил к той, другой. Целовал её, наверное, говорил ей о любви, занимался с ней любовью. И сейчас он у неё. Наташе вдруг стало зябко, она обхватила себя руками.
     - Не знаю мама. Так всё мерзко, противно. Я пока до конца не могу осознать произошедшего. Мне действительно надо во всём разобраться, подумать, приять решение. Хорошо, я согласна, поехали. Билеты надо купить.
     - Я схожу. Ты собирайся. – Мать снова оделась и вышла из квартиры.
     Наташа покормила дочь, искупала её, уложила спать и начал собирать вещи. Раздался телефонный звонок. Звонил свёкор. Он спросил у Наташи правда ли то, что сказал Валера и что он ушёл к другой? Наташа подтвердила. Свёкор сказал, что поговорит с сыном, потребует, чтобы он вернулся в семью, чтобы Наташа не рубила с «плеча», что у них дочь. Он ещё много чего-то говорил, но Наташа перестала воспринимать его голос и повесила трубку. Она вдруг подумала, что обычно в таких случаях звонит женщина, свекровь, а позвонил свёкор. Свекровь, наверное, радуется и говорит сыну, что предупреждала его, просила не жениться на плебейке, он не послушал и вот результат. Может она уже знает его новую пассию и рада ей? Интересно, кто она? Хотя, какая разница?
     Рано утром они вызвали такси, спустили вещи, Наташа закрыла квартиру, и они уехали на вокзал. На столе Наташа оставила записку, что они с дочерью вернуться в сентябре.
    В поезде, как не странно, Даша почти всё время спала и вела себя нормально. Через сутки они были дома в деревне.
 

Глава 10

   За лето и Даша и Наташа окрепли, поправились. Наташа пришла в себя и в доме снова зазвучал её смех. Даша начала ходить и теперь за ней нужен был только глаз да глаз. Она все тащила в рот, пробовала на вкус. В деревне она стала спокойной, хорошо спала, ела. Они читали книжки, рассматривали картинки, загорали у речки, Даша ползала по траве, купались, ели ягоды, пили молоко. Вечерами и когда мать не дежурила, она забирала Дашу к себе в комнату, и Наташа читала в тишине, смотрела телевизор, думала. Соседям они сказали, чтобы избежать сплетен и разговоров, что приехали на лето, а Валера работает. С матерью они старались не заводить разговор о Валере и сложившейся ситуации. Говорили о детстве, о Вове и его службе, об отце, ходили на могилу к нему, о Даше, пропалывали огород, занимались поливкой, солили огурцы, помидоры, варили варенье.
       Вечерами Наташа много думала о своей дальнейшей жизни, анализировала произошедшее. Первые дни после приезда ей было очень тяжело. Иногда накатывало так, что хотелось выть, особенно тогда, когда она представляла, как Валера сейчас целует другую, они занимаются любовью и он говорит ей о своей любви, как говорил раньше ей, Наташе. Её страшила дальнейшая жизнь без мужа, с дочкой. Она боялась, что больше уже никогда не сможет поверить мужчине. Жить с оглядкой и постоянно ждать нового удара в спину, теперь не для неё. Она и так столько времени отходила после разрыва со Славой, а теперь вот предательство Валеры. Он всё время твердил ей о любви, но видимо это была не любовь с его стороны, если он при первых же трудностях не стал бороться за неё, а нашёл себе другую. Да, она виновата. Хотя в чём? Беременность ходила тяжело, токсикоз, отёки, два раза лежала на сохранении. Родила. Мастит, боли такие, что глаза на лоб лезли. Грудь и после всегда болела, как каменная, пока не с цедишься. Недосып постоянный. Даша всегда ночью по два три раза просыпалась. На руках носишь. Молчит, положил в кроватку, плачет. То животик, то зубки, то простуды, то ОРВи. А он в вину ставит, мол с рук не спускаешь. Стирка, глажка, готовка, магазины. Да он помогал. Приходил, часик поиграет, потискает и спать. А она круглосуточно, день сурка. Может кто-то и может круглосуточно и не с одним, а она вот не смогла. А он вместо того, чтобы поговорить с ней серьёзно, встряхнуть, давать ей хотя бы один день в неделю, чтобы она смогла отдохнуть, заняться собой, предпочёл самоустраниться и завести роман с другой. А может у него и раньше были женщины?  Возвращаться в город не хотелось от слова совсем, но скоро надо будет выходить на работу. Декретный отпуск полтора года заканчивается.  И ещё больше года надо будет отрабатывать, прежде чем она сможет уволиться и уехать. Хотя, куда ехать? Там у неё квартира, работа, садик. Да и мать ни разу не сказала, что они с Дашей могут вернуться к ней. Она, наоборот, постоянно говорит ей о том, что хорошо хоть Валера оказался порядочным и оставил ей и дочке квартиру, что работа есть и в садик Валера дочку уже записал. Хотя, всё же понятно, брат с армии вернётся, девушка его ждёт, женится, ему тоже где-то жить надо. Дети пойдут. Нет, хочешь, не хочешь, а возвращаться придётся. 
    Вечерами, когда дочка засыпала, Наташа подолгу сидела или в саду, или на лавочке у дома.  Лето в этом году выдалось теплое, мало дождливое. Ночью звезды усыпали небосвод, мерцали, сияли. Их было настолько много, что казалось небосвод расшит золотом. Яркая Луна заливала всё вокруг своим голубовато-желтым светом, и видно было как днём. В августе начался сезон звездопада, и порой казалось, что звёзды летят и падают прямо в ладони. Наташа ловила их, загадывала желания, надеялась на их исполнение. Пахло скошенным сеном, медуницей, цветами шиповника, который рос вдоль ограды. Иногда Наташа, накинув на плечи плед задрёмывала прямо на скамейке. И в комнате спала с открытым окном, просыпаясь с петухами. В городе из-за фонарей, смога, высоких зданий, всей этой красоты не увидишь. Узнав, что она гостит у матери, иногда прибегали поболтать одноклассницы, соседки. Она сама редко выходила в центр деревни. А однажды, спустя два месяца, после приезда, рядом на скамейку вечером сел Слава.
     - Привет, подруга. Мне сказали, что ты здесь с дочкой. На лето приехала? – от него пахло алкоголем и табаком.
     - Привет. Да. – Односложно ответила Наташа.
     - Ну, да, в городе-то, в бетонной коробке много не нагуляешь. Здесь детворе простор. А чего ж муж не приехал?
     - Работает.
     - Понятно. Ну как живёшь? Счастлива?
     - Да.
     - Ты чего такая не разговорчивая стала? Напряжённая какая-то. Боишься сплетничать будут, что со мной разговариваешь, мужу расскажут?
     - Ничего я не боюсь. Глупости говоришь. Как у тебя дела?
     - А у меня плохо. Тайка сына родила. Теперь у меня уже двое. Представляешь? В доме ор с утра до утра стоит. Разнесло её, как тумба стала, смотреть противно. Ты вон, как была стройная, красивая, такой и осталась. Любо дорого смотреть. – Он наклонился к лицу Наташи и пристально посмотрел в глаза. – Совсем не изменилась за это время. Куколка. И кудряшки всё те же. – Он прижался губами к губам Наташи.
     Она оттолкнула его и вытерла губы. - Слава, да ты выпивши. Иди домой. Тебя там жена и ребёнок ждут.
     - Да замучила она меня уже своей ревностью. Развожусь я с ней. Надоела.
     - И с ней тоже? – Наташа встала. – Ты уже вроде с Ириной развелся. Там ребенка оставил без отца и здесь? Я думала ты другой. Ошибалась. – Она пошла к калитке.
     Слава удержал её за руку. – Не люблю я их. Тебя вот любил, а больше никого. Понимаешь? Вся жизнь наперекосяк пошла из-за твоей мамаши. Вот выпиваю с горя. Давай снова встречаться. Ты же тоже до сих пор меня любишь, я же вижу.
     Наташа вырвала руку - Ну выпивал ты и раньше. И гулял ты и раньше, даже когда со мной встречался. И сейчас гуляешь. Наслышана. Давай, забудь сюда дорожку. Я уже не та наивная дурочка-девочка, которую ты обманывал. И любовь к тебе давно прошла, всё быльём поросло. Не понимаю, как я тебя могла любить? Почему не видела какой ты есть?
     - И какой же? – Слава набычился.
     - Самовлюблённый, безответственный, слабовольный, приземлённый. Продолжать? Живешь, не думая ни о ком, считаешь себя неотразимым, пьешь, вместо того чтобы учиться, стремиться к чему-то, работать хорошо, семьей дорожить, детей воспитывать. Как подумаю, что сейчас могла бы жить так, как Ира или Тая, слезами уливаться и бегать тебя по деревне искать, у какой ты девки сейчас или с кем пьёшь, в дрожь бросает. Мне на мать не сердиться надо за то, что тебя тогда отбила, а в пояс ей поклониться. – Наташа зашла в ограду и пошла к дому.
     - Иди, иди! – Слава захохотал. – Принцесса. Поумнела, говоришь? Ну, ну. А мне тут сказали, что муж-то твой тебя бросил, с другой кувыркается. Тоже вроде новая-то уже с пузом ходит.
     Наташа забежала на кухню. Мать пила чай в прикуску пряником. Даша спала.
    - Мама, кому ты рассказала, что Валера меня бросил? Зачем?
    Мать с недоумением посмотрела на неё. – Ты о чем? Никому не рассказывала. Честное слово. Вообще рта не открывала.
    - А откуда тогда Славка знает? Он сказал, что знает, что Валера меня бросил и его любовница ребенка ждёт.
    Мать схватилась за сердце. – Да ты что? Вот же горе какое. А я-то так надеялась, что он погуляет и с повинной к тебе приползёт. Приедет за вами.
    - Да, третий месяц едет и всё никак не доедет.
    - Дочке же перевод на день рождения прислал и тебе деньги высылал. Вот я и думала, что всё налаживается. – Мать заплакала. – Не надо, наверное, было уезжать. Так бы на глазах были, глядишь и одумался бы. Это я тебя опять с панталыку сбила. Думала, как лучше, а получилось, как всегда. – Мать вытерла слёзы, потом всплеснула руками. – А я-то думаю, чего это сегодня Галина, тётка Славкина меня спрашивает, мол Наташка-то навсегда вернулась? Я говорю, нет, скоро уже уезжают с Дашей. Лето гостили. А она, так ехидно улыбнулась и «ну, ну», отвечает. Я забыла, она же ездила в гости к родственникам своего мужа, а они в твоём городе живут. Видимо про тебя заговорила, а родственники каким-то боком знают или Валеру или ту девку. – мать горестно вздохнула. – Ну, всё, теперь вся деревня знать будет. Разговоров не оберёшься.
    - Понятно. Плевать. – Наташа взяла пряник и начала жевать, не ощущая вкуса. – Знаешь, надоело всё время думать о том, кто что скажет, кто о чём подумает. Всё равно бы узнали. Я что убила кого-то, украла что-то? Или мало в деревне разводов? Если тетя Галя права, и эта его подружка ждёт ребенка, значит будем разводиться. Проживем как-нибудь с Дашкой и без него.
    - А если наврала?
    - Знаешь мам, если он дочку три месяца не видел и за нами не приехал, не попробовал помириться, не позвонил ни разу, значит мы ему не нужны. И потом, я много думала всё это время. Не смогу я с ним жить как будто ничего не было. Я себя знаю и его изведу и себя упрёками, претензиями. Да и слова его забыть не смогу. Всё, тема закрыта. Он же видел, что мне плохо?  То я болела, то Даша, что у меня послеродовая депрессия и ничего не сделал, чтобы помочь. Вернее сделал, нашел любовницу. А это была точно послеродовая депрессия, а не просто капризы или ещё что-то. Если я не понимала этого в то время будучи в таком состоянии, он понимал, потому что врач и врач не плохой, но он просто отстранился. Знаешь, я ведь раньше сама мамочкам об этой депрессии говорила, предостерегала, мужьям их говорила, а у себя просмотрела. Веришь, мне ведь тогда порой жить не хотелось. Один день похож на другой и так месяцами. Ты вот говорила о внешнем виде моём, а я ведь порой даже расчёску в руки взять не могла, сил не было. Не было сил  умываться, есть, разговаривать с кем-то. Всё раздражало, бесило. Зато я теперь точно знаю, что такое послеродовая депрессия. На себе испытала. Некоторые ведь и с ума сходят и вены режут и таблетки глотают. Хорошо, что ты вовремя приехала и Валера меня встряхнул так, что я забыла про эту депрессию. Выла правда первое время, рыдала, злилась, но это было уже другое. Короче, первый блин оказался комом. Бывает. А любовь, как сказал мой муж, долго не живёт, у него и так задержалась. Ладно, зато у меня есть Даша, вы с Вовкой есть, а это не мало. Будем продолжать жить, а дальше посмотрим.
      В деревне, конечно, слух разнёсся быстро. Прибегали одноклассницы, охали, ахали. Приходили соседи, родственники фальшиво сочувствовали, выспрашивали подробности. Мать переживала, а Наташа смотрела на всё это как будто со стороны, словно эти все разговоры не про неё. Она молчала и улыбалась. Все сердились. Как это её муж бросил, а она не костерит его на чём свет стоит, не плачет, а улыбается. Советовали не давать развод, тянуть время, ребенок же еще маленький, судьи будут на её стороне. Предлагали сходить к разлучнице, повыдирать ей волосы, написать жалобу на работу мужа и заставить его вернуться в семью, сходить к его родителям и потребовать, чтобы они разобрались с сыном. Наташа молчала. Ира с Таей тоже приходили, грозились сделать с ней что-нибудь, если она рассчитывает снова начать шуры-муры жить со Славкой. Приходила даже Галя, правда без угроз, чтобы попросить не встречаться со Славой.  В общем скучать было некогда. Как-то вечером, после очередного разговора, Наташа сказала матери.
     - Мам, всё, мы уезжаем с Дашей. Завтра пойду билеты брать. Не могу больше всего этого выносить. Скоро начну на людей с кулаками кидаться. Там хоть никто доставать не будет.
     Мать схватилась за сердце. - Ты же хотела через десять дней ехать? Как же я теперь без вас с Дашуткой жить буду? Снова в пустой дом приходить? Я ж к внученьке душой прикипела.
     - Мам, так через десять дней всё равно бы уехали. – Наташа обняла её и положила голову ей на плечо. – Мы к тебе на Новый год приедем. И ты приезжай, когда сможешь. Устала я от расспросов, сочувственных, а порой и ехидно-торжествующих взглядов, советов, предложений. Так хорошо раньше было. А сейчас я чувствую, что снова внутри всё клокочет. В ясли надо оформляться, на работу сходить.
     Мать всхлипнула. – Я всё понимаю. Ладно, поезжайте. Я тогда вам в дорогу пирожков напеку, яйца отворю, огурцов с помидорами нарву, пюрешку из яблок да клубники для Дашутки сделаю.  – Мать встала. – Пойду тесто поставлю. Я вам картошные напеку и с яблоками. Даша любит с яблоками. Колбасу домашнюю обжарю уже перед отъездом и сало из погреба достану.
     - Мам, нам не долго ехать же. Не надо много. Мне тяжело будет. – Наташа видела, что мать действительно переживает их отъезд. Она даже посерела вся. – Ты хоть отдохнешь от нас. Дашка же шебутная, всё время внимания требует, да и я столько тебе проблем с этими сплетнями о любовнице Валеры принесла. Мне-то всё равно, что говорят, а ты переживаешь. Мы уедем и всё затихнет. Ты вон после дежурств не высыпаешься. Дашка не дает.
     - На том свете отосплюсь. – Мать смахнула со щеки слезу. – Знаешь, я когда её к себе прижимаю, так у меня сердце от счастья заходится. Такая она сладкая да родная. Понюхаю – парным молоком пахнет. Правду говорят, что настоящие дети, это внуки. Когда свои дети, тебе не до них. Ты молодая. Хочется погулять, поспать, сходить в кино, на танцы, в гости. Ты устаешь на работе, муж требует внимания, поэтому отмахиваешься от расспросов, жалко времени, проведенного с ребёнком. Жизнь вроде мимо проходит. А вот когда появляются внуки, ты готов возиться с ними денно и нощно и никакого времени тебе уже не жаль и бежать никуда не хочется. Ладно, иди, отдыхай. Завтра успеешь собраться, я помогу. Отгул попрошу.
    Ночью Наташа долго не могла заснуть. Отчего-то было страшно возвращаться. Здесь была мама. Здесь было всё своё, родное, знакомой и понятное. А как будет там? Там она будет одна и сможет рассчитывать только на себя. Даша ещё слишком мала, ни близких, ни друзей. Коллеги-подружки не в счет. Они были подружками пока работала. За год приходили два раза. А теперь, когда узнают, что с Валерой не живу, вообще побояться встречаться. Все знают кто у него папа и мама. Но и тут оставаться нельзя. Даша будет расти, пойдёт учиться, а там всё же отец, бабушка с дедушкой, квартира. И потом город, это не деревня, о будущем дочери тоже надо думать.
     Утром она сбегала на автовокзал, купила билет на автобус до железнодорожной станции на 11 утра, вернулась и начала сборы. Мать побежала на работу, просить отгул, она решила проводить их до поезда. Проснулась Даша, Наташа покормила её, одела, собрала продукты в сумку, вещи и вышла во двор вместе с дочкой. Они сели на крыльцо. Утро было замечательным: безоблачное голубое небо, ярко сияющее солнце, нега, покой и только кузнечики, и стрекозы
нарушали эту тишину. Даша побежала по травке за стрекозой, зависшей над цветком. Она всё больше стала походить на Валеру. Те же каштановые вьющиеся кудряшки, темные, вишнёвые глаза, смуглое, круглое лицо, ямочка на подбородке. От Наташи не взяла ничего. Дочка смеялась, хлопала в ладоши и вдруг упала на попку, заплакала. Наташа подняла её, взяла на руки, поцеловала.
      - Ну вот и я. – Запыхавшаяся мать открыла калитку. – Я с вами поеду. Отпросилась на три дня. Подумала, как ты одна с Дашей, вещами, коляской, едой поедешь? Да и там сразу одна будешь. А вдруг Валера с этой, - мать запнулась, - Ну ты поняла. Вдруг они там в вашей квартире живут? Куда ты тогда с ребенком одна пойдёшь?  А я быстро с ними разберусь.
      - А как же дом, огород, хозяйство? – Наташа обвела рукой двор.
      Мать довольно улыбнулась. - К нам в больницу новая медсестра вышла на работу, после училища, Татьяной зовут.  Она жилье как раз ищет. Мы договорились, я ей комнату сдам. Одной скучно, да и деньги не лишние. Она и за огородом, и за живностью, и за домом посмотрит. Сейчас вещи соберёт, она пока в подсобке в хоз. части жила придёт, ключи оставлю и поедем.
      У Наташи словно гора с плеч свалилась. Она так боялась заходить в квартиру одна. Боялась увидеть там Валеру с любовницей в неглиже.  И что тогда делать, куда идти? А с мамой действительно не страшно. Да и когда вернуться, продукты закупить надо, убраться в квартире, сбегать на работу. Мама с Дашей побудет, а она все сделает.
       - Спасибо мам. Я, честно говоря, боялась одна ехать. – Щеки Наташи порозовели, она заулыбалась. – Даже не знаю, как тебя благодарить за это.
       - Никак. Вы же мои кровиночки, самые родные и любимые.  Вы да Вовка. – Мать улыбнулась. – Не бойся, всё хорошо будет дочка, ты не одна, запомни это. Я всегда чем смогу-помогу. Я ещё и с Валерой хочу поговорить. Знаю, ты не станешь. Ты гордая. А надо чтобы во всём определённость была. Ты уехала, он молчит, так же не может всё время продолжаться?
       В ограду с чемоданом и сумкой вошла молодая, симпатичная девушка лет двадцати, светленькая, худенькая, даже чем-то похожая на Наташу.
       - Здрасте. Вот и я.
       - Пошли, покажу, где жить будешь. – Мать поднялась на крыльцо. – Я её в Вовкину комнату определю. - Она посмотрела на Наташу. - Твою занимать не буду. Мало ли что. А Вовке еще год служить. Я быстро. Себе кое-какие вещи возьму. Ты продукты-то собрала? В погреб лазила?
       - Да, – кивнула Наташа. - Давай, ждём тебя. Я правда только на себя билет купила на автобус.
       - Ничего, - махнула рукой мать, - если что, постою. Наши водители нормальные мужики, берут и без мест. Давай минут через десять заходи за вещами. Я вижу вы уже одеты?
       - Да.
       - Нас до автостанции наш водитель «скорой» довезёт, я договорилась. Они с Зоей сейчас на вызове рядом. Должны тоже скоро подъехать.
       - Да и так бы дошли, зачем людей беспокоить? А вдруг вызов срочный?
       Мать отмахнулась. – Ничего за пять минут не случится. Чтоб глаза не «мозолить» лишний раз. Не хочу, чтобы снова шептались, да расспрашивали. Михалыч нас прямо к автобусу подвезет.
       Через десять минут они уже сидели в автомобиле «скорой помощи», а через двадцать ехали в сторону железнодорожной станции. Ещё через два часа они сели в плацкартный вагон, а через семь часов вышли на перрон и направились к дому. Даша устала, капризулила, хныкала, не хотела ни ехать в коляске, ни сидеть на руках, выворачивалась, выгибалась. К дому они подошли в девятом часу вечера. Наташа посмотрела на окна. Света не было, форточка на кухне была открыта.
       - Мам, форточка открыта, но света нет.
       - Вижу, ну и что? Пошли. – Она решительно открыла дверь в подъезд. Они поднялись к квартире. Наташа позвонила, никто не открывал. Она достала ключ, открыла дверь, они вошли в прихожую. В квартире никого не было, но было видно, что кто-то живёт или заходит. Цветы на подоконнике политы, в холодильнике консервы, бутылка молока, сыр, масло, хлеб, яйца, помидоры и три огурца.
       - Может Валера один живёт? – Мать прошлась по квартире. – Чужих женских вещей нет. Твои куртка, пальто, обувь есть, костюмы вон твои в шкафу, Дашуткины вещи. Нет, или он тут один живет или заходит периодически. Ладно, давай Дашу искупаем и спать уложим, а потом поговорим, а то она уже совсем никакая.
       Даша, нахлюпавшись в ванной, уснула сразу, они вскипятили чайник, достали оставшиеся продукты, разогрели и сели к столу. Мать, откусив огурец с хлебом, отхлебнув из кружки чай, довольно произнесла, - Это уже хороший знак дочка, что он не привёл её сюда. Значит, слово держит. Ваша с Дашей квартира. А теперь скажи, если он вернулся и живёт здесь, ты с ним сойдёшься? Простишь его?
       Наташа покачала головой. – Нет, мам. Вернее, не знаю, но сейчас нет, а дальше посмотрим. Пока я не готова. Но я думаю ты не права. Живёт он там, с ней, а сюда приходит проветрить квартиру, полить цветы, отдохнуть скорее всего после дежурств. Поэтому и еда на перекус. Мяса нет, колбасы нет, а он без них жизни не представляет. А вот конфеты, печенье вон они, в вазе. Чай пьёт.
       - Ну и ладно. Давай спать ложиться. Утро вечера мудренее, как говорится. Устала я что-то, с ног валюсь.
       Утром они проснулись от того, что кто-то пытался открыть дверь. Наташа накинула халат и пошла к двери. Открыв замок, у входа она увидела удивлённого Валерия.
       - Привет! – Лицо мужа выражало растерянность и смущение. – Извини, я не знал, что ты вернулась. Зашёл после дежурства посмотреть всё ли нормально. Три дня не был. Ладно, раз ты здесь, я пошёл.
      - Дочь увидеть не хочешь? – Наташа почувствовала вдруг такую злость и раздражение, что еле сдерживала себя, чтобы не перейти на крик. - Почти три месяца не видел. Или у тебя теперь другой ребенок будет, а эту побоку?
      Валера покраснел, потом побагровел. Наташа поняла, что разговоры о беременной подруге - это не сплетни. – Откуда ты…? Ладно. Войти можно?  – Валера выжидающе уставился на жену.
      - Входи. – Наташа отошла вглубь прихожей. Валера прошёл на кухню.
      - Здравствуй зятёк.
      Валерий, увидев тёщу окаменел.
      - Чего замер? – Светлана Васильевна, усмехнувшись, показала рукой на стул, - садись. Говорят, в ногах правды нет. А я хочу правду услышать. Говорят, у тебя уже другая жена завелась и ребёночек на подходе? А как мне клялся, что любишь мою дочь, жизнь за неё готов отдать, дочь любишь. Ошиблась я в тебе. Ой как ошиблась. Барахло ты, а не мужик оказался. Чего молчишь?
      Валера выдохнул, - так вы сказать ничего не даёте.
      - Говори, если есть что сказать.
      В комнате проснулась и заплакала Даша. Наташа пошла к ней. Валера сел к столу.
      - Сказать есть что. Да, наверное, в нашем расставании есть и моя вина. Перегорел я видимо. Слишком долго ждал. Потом рождение дочки, проблемы, усталость, раздражение, болезни. Наташа стала другой. Чуть не каждый день скандалы, разборки. А я хочу нормально жить. Хочу радоваться, улыбаться, с друзьями встречаться, чтобы родители мои были счастливы, чтобы домой хотелось идти. Жизнь одна.  Не мы первые, не мы последние с Наташей. Каждая вторая семья разводится. Даше буду помогать, квартиру им оставляю.
      - Квартиру? – Светлана Васильевна гневно посмотрела на зятя. – Ты же поганец знаешь, что она ведомственная. Три года пройдёт, Наташу твои родители погонят с работы и квартиру сразу заберут. Это она пока не сообразила, а я-то сразу поняла.
      - Почему они её должны погнать? – Набычился Валера. – Здесь их внучка живёт.
      - А скоро ещё будет внучка или внук. – Хмыкнула Светлана Васильевна. – А потом может и эту под зад коленом, и следующая тебе родит. Ты, как я погляжу ещё тот ходок. Гулял поди напропалую пока вроде как Наташку любил? А ей лапшу на уши вешал про свою неземную любовь? Так зятёк, я -то думала ты порядочный человек, а ты оказался подлецом. Завтра к твоим родителям пойду. Пусть с жильём Наташе и Даше решают, кооператив берут, свою разменивают, не важно, а ты тут со свой молодухой можешь жить. Пока Наташа не работает, будешь алименты платить и на Дашу, и на неё.
      - Вы не забыли, у меня ещё вторая семья есть, мне её тоже содержать надо. – Валера встал, отодвинул стул и хлопнул ладонью по столу. – Мои родители оказались правы, семью надо создавать с людьми своего круга. Нам с вами никогда не понять друг друга. Через месяц подам на развод. Алименты буду платить по суду.
      - А об этом тебе раньше надо было думать, когда любовницу себе заводил. Развод? Да ради Бога! Такой муж и отец нам не нужен. Без тебя проживём.
      На кухню вошли Наташа и заспанная Даша. Даша, увидев отца, спряталась за ногами матери.
      - Дочь тебя не узнает. Хорошо папаша. – Светлана Васильевна покачала головой. – Всё, разговор окончен. Мне всё понятно. Можешь бежать к своей полюбовнице. Не держим.
      Наташа озадаченно посмотрела на них. – Мама, мы же ещё не поговорили.
      - Поговорили дочка. Мне уже всё понятно. Пусть катится отсюда.
      - Я еще с дочкой не побыл. – Валера встал в позу. – Никуда не уйду. Это моя квартира и я здесь прописан. – Он подошел взял Дашу на руки. Она заревела и начала вырываться.
      Наташа забрала дочь. – Иди. Завтра поговорим. Ты видишь, маме плохо? – Она практически вытолкала его за дверь. Вернувшись в кухню, увидела, что мать плачет.
      - Мам, успокойся.
      - Дочка, как же так? Ведь я же ему так верила! Тебе тогда сказала, что, если ты его бросишь ты мне не дочь, а он сыном останется. Вот дурища-то. А как он со мной разговаривал? Разве это Валера? – Она обхватила голову руками и начала раскачиваться. – А я еще хотела уговорить тебя сойтись с ним, простить. Сегодня же пойду к сватам. Я тебя и Дашу в обиду не дам.
      - Мам, зачем? – Наташа посадила дочь на колени. – Не надо. Что они могут тебе сказать? Это же не они со мной разводятся.
      - Нет, надо. – мать решительно пошла к двери на выход. – У тебя ребенок грудной, ты не работаешь. Тебе только через три месяца на работу выходить. И не останавливай меня, я пошла. – Она вышла и хлопнула дверью.
       Наташа собрала дочку и пошла в магазин. Надо было купить продукты, ботиночки Даше и курточку. Шли последние дни лета, скоро осень. Уже сегодня похолодало, и температура была не более двадцати градусов. Даша, сидя в коляске с удивлением рассматривала большие дома, показывала на них пальцем, кричала, - мама ди, ди! Ботие. – Листва на деревьях была ещё зеленая, но на кончиках уже начала буреть. Ветер усиливался. Наташа накинула на дочку плед и поёжилась. Вчера было тепло, и она не взяла кофту, а надела просто платье с коротким рукавом. Они добежали до универмага, где был отдел и детских вещей. Купили Даше курточку на флисе, пару тёплых штанишек, ботиночки и шапочку. Наташа сразу утеплила дочку, потому что тоже нарядила её в красивое штапельное платье и сандалии с носочками. В продуктовом магазине Наташа взяла самое необходимое, и они побежали домой, потому что начался дождь. Наташа накинула на себя дочкин плед, но всё равно замёрзла и промокла.
        Мать была уже дома. – Вы где были? Я вас потеряла. На улице вон что творится.
        - В магазин ходили. Даша же растёт. Померила, весенняя курточка мала, ботиночки малы. Да и продуктов подкупили не много. - Наташа начала выкладывать на стол хлеб, бутылки с молоком, овсянку, сыр, масло. – Как сходила?
        Мать вздохнула и развела руками. – А можно сказать никак. Как на королевском приёме побывала. Чувствовала себя бродяжкой, просящей милостыню. Я конечно всё высказала. Отец Валеры больше молчал, а мать ледяным голосом чеканила, что мол если сын не хочет с женой, разлюбил, они его принуждать не будут. Что они сразу видели, что ты ему не пара, но и тогда не настаивали на том, чтобы он тебя бросил. Сам, мол обжёгся и убедился, их вины нет. – Она посмотрела на дочь. – Ты знаешь кто ждёт ребёнка от муженька твоего? Лена. Да, та самая Лена. Теперь у него и жена и ребёнок их круга будут.
     Наташа с недоумением посмотрела на мать. – Не поняла. Он перед отъездом вроде о девушке с работы говорил.
     - Так может и с работы была и Лена эта. – Мать пригорюнилась. – Видать с самого начала гулял. Как я его не разглядела? – Она вдруг выпрямилась. – Ну я им тоже дала жару. Короче, сказала, что пока они тебе квартиру не купят, денег на Дашу на год не дадут, из расчета сорок рублей в месяц, ты согласие на развод не подпишешь. Пусть эта фифа безмужней рожает.
    - Согласились? – Наташа хмыкнула.
    - Не сразу, конечно, - рассмеялась мать, - пофордыбачились немного, а потом согласились. А куда им деваться, раз такого сына вырастили?
    - А зачем мне квартира? – Не поняла Наташа. – Эта же есть.
    - Ты забыла? Эта ведомственная. Как дали, так и отобрали. Без жилья, денег с ребёнком и с голой попой останешься.
    - Я как-то не подумала.
    - Зато я подумала. – Мать встала и начала перекладывать продукты в шкаф и холодильник. – С кооперативной-то ты сама себе хозяйка. Захочешь здесь после отработки останешься и будешь жить, а нет, продашь и в любом месте себе купишь. Хоть вон в краевой центр возвращайся, хоть к нам домой. Хоть я к тебе потом перееду.
     - Мам, я не смогу. Мне стыдно что-то требовать. – Наташа покачала головой.
     Мать всплеснула руками. – Ей стыдно! А им не стыдно. Бросил тебя с ребёнком, другую обрюхатил, а может и не одну, а ей, видите ли, стыдно. Так я пошла телеграмму отобью за свой счет. Пока тебе квартиру не купят и деньги не дадут, я не уеду. А то ты совестливая, да мягкотелая, откажешься от всего. Раз он такой ходок оказался, пусть платит.
      Вечером снова пришёл Валера. Наташа не стала вести разговор при матери, они вышли на улицу.
      - Холодно. – Валера передёрнул плечами. – Пошли в кафе посидим, поговорим.
      - Пошли.
      Они зашли в кафе метрах в трёхстах от дома. Валера заказал себе мясо и салат, Наташа только кофе.
       - Прекрасно выглядишь. – Валера окинул Наташу оценивающим взглядом. – Деревня пошла тебе на пользу.
       - Спасибо. А вот ты не очень. – Наташа улыбнулась краешком губ. – Глаза красные. Не высыпаешься? Похудел, осунулся.
       - Работаю много. – Валера потёр лицо руками. – Лето, отпуска, много травм, оперировать приходится без перерыва. У Лены сильный токсикоз, не спит почти и с едой беда, не то, что у тебя было.
       - Понятно. То есть мне легко было? – Наташа отхлебнула кофе, чтобы не сорваться.
       - Нет. Я не то хотел сказать. – Валера смутился. – Тебе тоже было тяжело, просто Лена совсем ничего есть не может. Ладно, давай о нас поговорим.
       - Давай. Поговорим.
       - Только спокойно, ладно? – Валера выжидающе уставился на жену.
       - Ладно. Говори.
       - Знаешь, я действительно любил тебя. Я просто с ума сходил по тебе. Потом, спустя года три, как-то успокоился. Заставил себя успокоиться. Начал встречаться с другими.
       Наташа хмыкнула, - ты и раньше встречался. Забыл? Я с тобой в одном общежитии жила, всё видела.
       - Не перебивай. – Валера поднял руку в протесте. – То так, интрижки были, чтобы тебя забыть. А вот после третьего курса я уже встречался по-настоящему, как встречаются мужчина с женщиной. Ну и с Леной тоже. Каюсь, я обманул тебя, что мы встречались только после школы. На Новый год на третьем курсе, когда домой поехал, у нас всё по новой закрутилось.
      - Ну, это было видно по её поведению, - Наташа пожала плечами. Её сердце ёкнуло. – То есть ты с ней и когда мне предложение сделал встречался?
      - Нет, что ты. – Валера взял Наташу за руку. – Как только мы с тобой начали встречаться, я сразу с ней порвал. Родители сердились. Ленин отец мне чуть челюсть не выбил. Они с моими родителями поругались и полгода не общались. Потом Лена нашла себе парня, они успокоились и снова начали общаться. Когда ты согласилась стать моей женой, я был на седьмом небе. Готов был ждать сколько угодно, лишь бы ты была со мной. Казалось, мечта сбылась. А потом начались будни. Ты беременная, у тебя «угрозы» постоянные, потом роды, у тебя мастит, Дашка кричит по ночам, не спит, а я как с ума сошёл. Мне женщина нужна. Я долго держался. Потом день рождения у медсестры был, я выпил, ну и сорвался. Девчонки медсестры все молодые, по восемнадцать-девятнадцать, веселые, без комплексов. Уговаривал себя, что это чисто физиология, ты придёшь в себя и всё закончится, что это не измена. Ну а потом у нас тобой отношения стали становиться всё хуже и хуже, и тут Вовка, друг на день рождения пригласил, а там Лена была. Она с тем парнем рассталась, ни с кем не встречалась. Я начал на свою жизнь жаловаться, она пожалела, поддержала ну и всё по новой закрутилось. Понимаешь, мы действительно с тобой разные. С Ленкой у нас одни интересы, одни вкусы, одни приоритеты в жизни. Мне с ней легко.
    - А со мной тяжело?
    - Да, с тобой тяжело. С тобой всё время надо быть начеку. Мои родители не стали тебе родными, и ты им тоже. Всё время был в напряжении, когда мы у них или они у нас. Меня коробило, когда я у тебя в деревне был. Эти пьянки, пляски, пенье под гармошку. Все эти дяди Пети, тёти Люды, кукареканье в 5 утра, бесцеремонность людей. И тебе было со мной тяжело. Да я такой, могу, если надо и смолчать, и «подлизать» и где-то даже сподличать. У меня есть цель, и я к ней иду стараясь не оглядываться. А ты всё время думаешь кто что скажет, подумает. Удобно, не удобно, правильно, неправильно. И мать у тебя такая же. И вот в один не прекрасный день я понял, что всё, любовь к тебе прошла, её больше нет. Нет. Понимаешь? Я не знаю, да и, наверное, никто не знает почему так происходит и куда она уходит. Меня всё в тебе стало раздражать. Я просто не мог больше рядом с тобой находиться, прости. Но и про Лену я тебе не мог сказать. Совсем уж «добивать» тебя не хотелось. Я знаю, что ты всегда меня к ней ревновала.
    - А Лену ты любишь? – Внутри у Наташи всё дрожало и кипело.
    - Наверное люблю, но по-своему, не так как тебя. Просто мне с ней комфортно и спокойно. Она, если я даже загуляю, закроет на это глаза. Её обожают родители. У нас общие друзья. Она для семейной жизни более подходит, чем ты. Я тебе уже говорил, у тебя нет разных цветов. Есть только чёрное и белое. Ты не терпима к слабостям людей. Ты не умеешь радоваться жизни. У тебя всегда стакан наполовину пуст, а у Лены полон. – Он задумался. – Знаешь, я иногда думал, может это была не любовь. Ну у меня к тебе, - пояснил он. – Может это было действительно вначале влюблённость, потом ущемлённое самолюбие, гордыня? Хотя, нет, любил. И то всё было, но любовь тоже была. Теперь давай поговорим о настоящем и о разводе.  Твоя мама вчера была у моих.
      - Я знаю.
      - Мы согласны с её требованиями. Она действительно умная женщина, хоть и деревенская. Квартиру, однокомнатную в кооперативном доме мы купим. Вам с Дашей хватит. Эту я отдам. Пока у лены поживём, у неё двушка, а потом трёшку купим. Деньги оплатим до твоего выхода на работу, а потом алименты буду платить. Дашу я не брошу, не бойся. Мама с папой спрашивают, ты Дашу будешь отпускать к нам по воскресеньям?
      Наташа кивнула. – Конечно. Ты же отец. А они бабушка и дедушка.
      - Замечательно. Тогда если ты согласна, то мы начинаем заниматься покупкой квартиры. Вот тебе деньги за четыре месяца. Ты же через три выходишь на работу? – Наташа кивнула. – Ну вот, как раз до первой получки. Мы с тобой завтра подаём заявление на развод. Пока будут мирить, давать на подумать, как раз три-четыре месяца пройдёт. Нам надо успеть с Леной до родов зарегистрироваться. Согласна? Квартиру тебе купим до развода, не беспокойся и переехать помогу. Если что, ты же всегда можешь забрать заявление или не дать развод.
        - Хорошо, договорились.
        Валера внимательно посмотрел на жену и вздохнул. – Ели сможешь, прости. Я не думал, что так получится. Видишь, я оказался не лучше твоего Славы. Но я такой, какой есть. Ты лучше, чище, добрее меня. Тебе обязательно встретится парень, который будет достоин тебя. И знаешь, я всегда чувствовал, что ты не любишь меня. Не смогла полюбить, как бы тебе не хотелось и не думалось. Меня всегда это очень угнетало. Всё, я пошёл. До завтра. Я утром зайду.
        - А работа?
        - Я отпуск взял на две недели. Сейчас дел много образовалось. Пока.
        - Пока...
      
"Любовь. Откуда ты приходишь?
Где ты живешь? В каких мирах?
Средь миллионов  двух находишь.
И зажигаешь пламя в их сердцах.
Как делаешь чужих людей – родными?
Как делаешь родных людей – чужими?
И сердце неподвластным никому,
Кумиру только. Богу своему.
Любовь. Куда уходишь ты?
В какие мирозданья?
Разбив, разъединив сердца двоих.
И как горьки порой твои признанья,
Что ты ошиблась в поисках своих…"
 
   
      
      


Эпилог

      Они развелись через три месяца, когда Даше исполнилось полтора года. Наташа вышла на работу, Даша пошла в ясли. Жили они теперь в девятиэтажном кирпичном доме, на пятом этаже в однокомнатной уютной квартире с балконом. Наташа разгородила двадцатиметровую комнату на две половины. В одной, за шкафом и ширмой стояла кровать Наташи и кроватка Даши, в другой небольшой диванчик, стол, телевизор, тумба для белья и манеж. Из квартиры, где они жили с Валерой, Наташа взяла всё только самое необходимое. Даже на кухню она забрала только маленький холодильник, стиральную машину «малютку» и часть посуды. Стол и мягкий уголок они купили сами с матерью. В прихожей стояла тумбочка для обуви и стояла железная вешалка для одежды. Ничего другого она брать не стала.
      Мать уехала домой. Они часто созванивались, писали друг другу. Шло время. Брат остался на сверхсрочную в армии и стал прапорщиком, женился. Слава завербовался и уехал на север на шахты, бросив всех своих жен и подружек. Мама писала, что вроде бросил пить и снова женился.
       У Валеры родился сын, потом дочь. Он стал известным хирургом. Часто забирал Дашу к себе, и она играла со своими братом и сестрой. А потом, спустя семь лет снова влюбился, развёлся с Леной и женился на молоденькой учительнице английского языка. И теперь снова готовился стать папой. Наташе он сказал, что Свету он любит так же, как когда-то любил Наташу и надеется, что это его последняя и настоящая любовь.
       Наташа с Дашей в отпуск всё время ездили к матери в деревню, уговаривали её продать дом и переехать к ним, но она отказывалась, объясняя это тем, что тогда и Вове с семьёй некуда будет приехать, да и поздно уже что-то менять в своей жизни.
       Наташа часто думала, вспоминала обо всём, что с ней случилось и в конце концов поняла, что человек никогда не должен идти на уступки, компромисс, сделку со своей совестью, своим сердцем, своими принципами и своими мечтами. Ничего хорошего из этого не получится. А главное, каждый человек должен жить своей жизнью, не навязывать никому свои понятия об этой жизни. Твои «грабли» - это твои «грабли» и ни чьи более. Человек приходит в этот мир, чтобы учиться, ошибаться, исправлять свои ошибки и идти вперед через бурелом, горы, овраги, кочки, море и набивать свои шишки. А сделки с судьбой и совестью, желание сделать лучше для другого, жизнь во лжи и приспособленчество всегда заканчиваются крахом.
       Я желаю Наташе счастья и верю, что она обязательно встретит свою вторую половинку и будет счастлива.