Тайна китайской вазы. детский детектив

 

Костя возвращался из школы взъерошенный и злой. Вот учебный год только начался, а он уже успел получить двойку. Причем незаслуженно. Просто Вовка Пятаков все время его смешил, корча страшные рожи, когда он отвечал у доски. Постоянно отвлекаясь, Костя делал ошибки, да еще  и хихикал при этом. Ну, не мог он удержаться от смеха! Этот Пятаков вообще фрик: голова круглая, как шар, глазки маленькие, поросячьи, а уши огромные. Да и нос – настоящий свинячий пятачок. Ему и рожи корчить не надо, чтобы кого-то рассмешить, а он еще и кривляется… И ушами шевелит, и глаза к переносице так близко сводит, что кажется, что они друг на друга смотрят, вопреки законам природы. А уж что он со своим пятачком, тьфу, носом делает… Костя фыркнул от смеха, вспомнив это.

-Нечего хныкать, сам виноват!- неправильно растолковала его фырканье Машка.  Костя раздраженно посмотрел на сестру.
- Я не хнычу! И вообще, я бы нормально ответил, если бы меня Пятаков не смешил. У него такая рожа…,  - договорить он не успел, потому что Машка взвилась, как смерч.
-Ага! Теперь ты на Пятакова решил все свалить! Он - урод, поэтому ты – красавец, не смог отвечать у доски. Твое эстетическое чувство было оскорблено.

Машка от возмущения стала малинового цвета. Костя тоже вспыхнул, как огонь в ответ на несправедливый выпад сестры.
-Вот повезло же мне! Сестра - близнец! Сидит со мной в одном классе, следит, поучает…Ты еще все маме не забудь в подробностях рассказать! – с горечью произнес Костя.
-Захочу – расскажу! – обиделась Машка и побежала вперед. – И мы с тобой не близнецы, а только двойняшки!
-Ну и беги! – закричал ей Костя вслед и нарочно замедлил шаг.

Как раз в этот момент он проходил мимо помойки. Какая-то  пожилая женщина с большим пакетом подошла к мусорным бакам, но, увидев, что баки переполнены,  не стала бросать туда пакет, а поставила его рядом. Пакет наклонился и из него с кучей строительного мусора выпала глиняная чашка. Женщина, не обратив на это внимания,  развернулась и медленно, слегка прихрамывая пошла прочь, бормоча что-то себе под нос. Костя заинтригованно смотрел ей вслед. Он слышал, что люди часто выбрасывают на помойку ненужные вещи, среди которых встречаются иногда очень интересные предметы.

-Так, так, так, посмотрим, что же тут можно найти, - мальчик подошел к пакету и развернул его. Его охватило разочарование. В пакете были 2 пустые пластиковые бутылки,  скомканные газеты и какие-то дешевые сувенирные статуэтки, которые в изобилии появляются  на прилавках перед новым годом:  драконы, свинки, кролики, мышки… Очевидно, кто-то решил основательно почистить квартиру за несколько лет и выбросил ненужный хлам.  В общем, одно барахло, - пронеслось в голове у Кости. Неожиданно в ворохе бумаг промелькнуло что-то нежно-зеленое. Костя осторожно просунул руку в пакет и вытащил  невысокую светло-салатную вазочку, покрытую сеткой трещин. Она была сильно запылена. И все же что-то в ней было такое, что притянуло его взор. Какое-то невероятное совершенство линий, форм.
-Ну, что ж, если помыть и почистить, то будет не так уж плохо смотреться. У мамы через месяц будет день рождения. Подарю ей эту вазу. Костя засунул вазу в рюкзак и отправился домой.

Цзиндэчжень. 1720 год, конец октября

Мастер Мо Чоу внимательно следил за работой в мастерской. Так, скорее, для порядка. Особой необходимости в этом не было. Каждый работник четко знал, что и как он должен делать. У себя в мастерской Мо Чоу держал только лучших. 

Цзиндэчжень – город небольшой, а куда не посмотри – вокруг все на квадратики мастерских разбито,  здесь же и главная достопримечательность поселения – огромная печь, температура в которой аж до 1400 градусов поднимается. Лун-Яо – Драконья печь.  В ее «голове» закладывают дрова - много дров, печь долго разогревается,  нужно все время дрова подбрасывать, а потом долго остывает. В «туловище» по которому жар идет, много окошек, куда все мастера ставят свои изделия. Да, мастерских много, все вроде бы для себя работают, а в конечном итоге объединяются, чтобы печь растопить. Иначе нельзя. Тут одному не справиться. И вот тут-то всех и ожидает последний экзамен – примет ли печь его изделие? Под воздействием жара печи изделие дает усадку, может изменить форму и цвет. Любой промах мастера становится очевидным, ничего не скрыть. И ведь это еще не все. Изделие нужно покрыть глазурью, снова обжечь. Лучше всего делать несколько слоев, соответственно столько же будет и обжигов.

Много веков назад это место выбрали для фарфорового производства не случайно. Здесь и речка Чан течет, по которой так удобно добираться до разных городов и даже до самой столицы, и леса густые вокруг, что немаловажно, ведь для растопки печей нужно много дров. А главное, недалеко отсюда на берегах все той же Чан находятся залежи фарфорового камня – каолина - лучшего в стране. Конечно, добытый каолин нужно промывать в чанах с водой, перемешивая. Сор, грязные добавки всплывают на поверхность. Потом глину перекладывают в другой чан с водой и перемешивают…Так несколько раз. Зато потом сырье получается белое, как снег. Глину высушивают, измельчают, добавляют полевой шпат и кварц, делают керамическое тесто, которое должно отлежаться, иногда не один год. В общем, процесс тоже долгий и не простой. А главное, не терпящий халтуры.

Конечно, сейчас не то, что было раньше. Все меняется. Изменилось и отношение к фарфору. Теперь многие могут себе позволить купить посуду из фарфора. А ведь были времена, когда согласно специальному своду правил определялось кому, какой фарфор, а главное, в каком количестве можно получать.

Изделия его мастерской всегда ценились выше, чем изделия других мастеров. Мо Чоу гордился тем, что именно его вазы и чашки всегда отбирались для дипломатических подарков. Что и говорить, жаловаться на доходы ему не приходилось. Наверное, именно это имели в виду его родители, выбирая имя ребенку – Мо Чоу – Избавленный от печали. Самим родителям приходилось всю жизнь трудиться, не разгибая спины. Вместе с ними трудились и все дети – Мо Чоу был самым младшим. Увы, ни один из братьев и сестер не дожил до совершеннолетия. Они уходили из жизни один за одним, внеся свою скудную лепту в общее дело. К концу жизни родители вместе с ним смогли начать свое, хоть и очень скромное дело. А вот Мо Чоу после их смерти удалось его расширить, благодаря собственному трудолюбию, таланту и выгодной женитьбе.

Его жена, на удивление некрасивая женщина, была прекрасным мастером, лепившим из каолина прекрасные сосуды. Это искусство, как и неказистую внешность, она передала своей дочери. Мо Чоу, увидев новорожденную, только крякнул от досады. Девочка была похожа на уродливого лягушонка. Такой и осталась, разве вот только вытянулась ввысь очень. Высокая, со смуглой кожей и плоским лицом, на котором выделялся крупный нос. Тогда при рождении, Мо Чоу решил дать ребенку хоть какой-то шанс, ведь говорят, что имя, данное при рождении, ведет тебя за собой по жизни, как путеводная звезда. Вот он и придумал ей имя Сяо-Хуэй- Маленькая Мудрость. И не просчитался.

Других детей у них с женой не было. А вот малышка Сяо-Хуэй росла здоровой и умной не по годам. От матери она переняла искусство изготовления фарфора. Это и не удивительно, ведь испокон веков женщины активно участвовали в фарфоровом промысле. Со временем Сяо-Хуэй стала вести все дела в мастерской: счета, работу с заказчиком, расчеты с работниками. Жаль вот только, что годы шли, а никаких женихов на горизонте не было. Несмотря на хорошее приданое.

Мастер, проходя по двору, сосредоточил взгляд на дочери. Она сидела в тени навеса и расписывала огромную вазу. Сяо- Хуэй любила доводить до конца все свои начинания. Если она изготавливала вазу или кувшин, то сама же внимательно следила за обжигом, сама ее разрисовывала, сама же потом покрывала глазурью. Подглазурные росписи дочери были удивительны: под ее кистью оживали прекрасные цветы, а птицы выглядели живыми. Спрятавшись в тени дома, старый мастер с грустью следил за девушкой.

Вот она подняла голову и бросила быстрый взгляд на Мин Тао. А тот даже не заметил этого. Погруженный в свои мысли, юноша перемешивал каолин в чанах с водой и весело напевал какую-то песенку. Сердце старого мастера сжалось от боли. Кто знает, если бы не этот мальчишка, может и удалось бы выдать дочку замуж. Этот приблудыш появился возле их мастерской, когда девочке было лет 15. Она только что потеряла мать, а тут в ворота зашел грязный оборвыш и начал канючить еду. Мальчонке было тогда лет пять. Юркий, как змейка с щелочками черных бархатных глаз. Мин Тао – Яркая Волна. Такое вот красивое имя дали своему малышу нищие родители.

А потом отца с матерью убили разбойники, отняли у них последние гроши на дороге, по которой они шли на заработки в большой город из своей деревни. Мальчонка тогда в кустах успел спрятаться. Во всем мире у него никого не было. Кроме Сяо Хуэй, которая заменила ему и мать и сестру. И вот прошло 12 лет. Мальчишка вырос. И сейчас, когда старый мастер перехватывал взгляд дочери, он видел в нем отнюдь не сестринскую или материнскую любовь. И полбеды, если бы Мин Тао отвечал ей взаимностью, но нет. И ошибиться тут было невозможно. Мин Тао был влюблен, но не в Сяо Хуэй. Какая-то  другая женщина завладела его сердцем и мыслями. И, когда он думал о ней, на его смазливом лице появлялось мечтательное выражение, а пухлые яркие губы сами растягивались в улыбку. Да, что-то случилось с найденышем во время последней поездки с фарфором в Пекин, кого-то он там встретил…


Наши дни


-Ну, и куда же мне спрятать вазу, чтоб мама не увидела раньше времени? – задумался Костя. – Хотя, сначала мне нужно ее помыть.

Маша была на кухне, разогревала оставленный мамой на плите обед, поэтому никто и ничто  не мешало ему заняться делом. Мальчик помыл  вазу в ванной и отправился в свою, вернее их с Машей, комнату.

Поставив вазу на стол, он залюбовался мягким светом, который исходил от нее. Это лучики солнца, просачиваясь сквозь стенки, придавали вазе такое нежное свечение. Костя заинтересованно рассматривал свою находку. После того, как он ее отмыл, Костя увидел, что то, что он принял за мелкие трещинки, на самом деле было сложным рисунком разных оттенков зеленого цвета. Теперь он смог разглядеть это изображение на вазе. От него невозможно было отвести взгляд – ветки ивы, которые слабо проступали на светло - зеленом фоне. Они как-бы оплели собой вазу, словно плакучая ива бережно взяла это хрупкое творение в свои зеленые ладони. Сквозь ветки слабо, словно в тумане, проглядывались очертания пруда с горбатым мостиком. Уж на что был далек Костя от мира искусства, но даже он осознал, что ваза прекрасна.
-Ой, какая красота! – раздался над его ухом голос сестры. – Где достал такое чудо?
-Где достал, там больше нет! – пробурчал Костя. – Это подарок для мамы, у нее же скоро день рождения.
-Только не ври, что купил, - хмыкнула Маша. – Ты же вечно свои карманные деньги тратишь на всякую ерунду…
-Для кого ерунда, а для кого насущная потребность, - изрек Костя. – Мой растущий организм нуждается в шоколадках и чипсах.
Маша закатила глаза и покрутила пальцем у виска.
-Вот-вот! Особенно в чипсах! Все же знают, как они «полезны». А вот как ты думаешь, мама обрадуется, узнав о твоем поощрении организма такими полезными продуктами?
-Вот только попробуй ей сказать! – разозлился Костя. – Я тогда ни за что тебе больше не дам списывать у меня математику!

Аргумент возымел действие. В чем-в чем, а в точных науках Машка не была сильна.
-Ладно, ладно. Я вот что придумала. Мы эту вазу подарим маме от нас двоих. Все же она не выглядит очень дешевой, вряд ли ее можно купить на сэкономленные тобой карманные деньги. А вот если подарок будет от нас двоих, то это будет более естественно. Ты где ее нашел? 

Костя мрачно посмотрел на сестру. Однако, поразмыслив, сам себе признался, что доля правды в ее словах есть. Вряд ли маме можно будет рассказать, что он рылся в мусоре. Вообще родители почему-то ужасаются, когда слышат подобные вещи.

-На помойке нашел, какая-то тетка принесла пакет с мусором, баки были переполнены, она поставила пакет на землю и ушла. Сам не знаю, почему я этот пакет раскрыл, что-то меня подтолкнуло…
Машка осторожно взяла вазу и стала рассматривать.
-Смотри, здесь внизу какие-то иероглифы. Давай сфоткаем и спросим у Петра Ильича, вдруг он что-то интересное скажет.

-Давай, – согласился Костя, удивившись, что сам до этого не додумался.
Петр Ильич был их соседом и работал в музее. Весной они ему помогли в одном деле, так что он теперь им был очень благодарен.

Костя с Машей тут же отправились к соседу по лестничной клетке. Костя при этом еще искренне надеялся, что старик угостит их какой-нибудь вкусняшкой. Так и оказалось. Увидев на пороге детей, Петр Ильич тут же потащил их на кухню.

-Представляете, сегодня праздновали юбилей одной нашей сотрудницы. Она приготовила кучу всего, а на работе нет половины сотрудников. Кто в отпуске, кто в командировке, кто именно в пятницу взял отгул, чтобы прибавить к выходным, а кто-то еще и заболеть успел. В общем, осталась куча всякой еды. Вот ее и разделили между присутствующими, чтоб добро не пропало, - Петр Ильич был, как всегда, многословен. – Ну, а мне так больше всех досталось. Тут и пирожки, и сыр и колбаска копченая. И почти целый торт! Так что, прошу к столу.

Ребята не заставили себя просить дважды. А Костя так набросился на деликатесы, что его не могли остановить никакие грозные взгляды сестры.
-Молодцы, что не забываете старика, - Петр Ильич с умилением смотрел на детей.
-А мы к вам с вопросом пришли! – Костя говорил с набитым ртом, и у него получилось что-то вроде «мы с запросом шли»
-Куда шли? – поразился Петр Ильич. – С каким запросом?
Костя сделал попытку разом проглотить еду и, конечно, подавился. Побагровев, он закашлялся, разбрызгивая комья еды. Один комок застрял у Машки в кудрявых волосах, так она целую истерику закатила, и так стукнула со злости Костю по спине, что застрявший в горле ком сразу вылетел и попал прямо Петру Ильичу в глаз. Но тот, в отличие от Машки, трагедии из этого не сделал, а обрадовался.

-Слава Богу, все обошлось, - радостно выдохнул он.
Потом он налил мальчику свежего компота, чтоб «запить неприятность» - он так это происшествие назвал.
-Вижу, запрос у тебя тяжелый, - ухмыльнулся Петр Ильич, когда Костя окончательно пришел в себя.
-Нет, для Вас пустячок, - оптимистично заявил Костя. – Мы маме вазу подарить хотим, а там какие-то иероглифы, вот мы и зашли к вам узнать, что там написано…

Машка стрельнула глазами в сторону брата и быстро добавила.
-Мы ее недорого на развале купили, ну, возле школы какой-то старичок продавал разные мелочи, он о вазе ничего не знал, сказал, что она у него в семье давно хранилась, еще от его бабушки…
-Понятно, только я ведь тоже китайского языка не знаю, - с сожалением вздохнул Петр Ильич, рассматриваю фотографии в смартфоне. – Но, поверьте старому музейщику, вы обрели сокровище. Человек, который вам это продал, не знал настоящей ценности этой вазы.

Костя поморщился. «Опять старик чудить начинает», - пронеслось у него в голове.
-Как же вы тогда узнали, что это ваза ценная?- спросила Маша.
-Да, вот именно, откуда, если вы не знаете китайского языка и не можете прочесть надпись? – добавил Костя.
Петр Ильич улыбнулся и потрепал Костю по непослушным рыжим вихрам.

-Такие вещи чувствуешь вне зависимости от знания языка, или имени автора. Именно чувствуешь, ведь знания тут не при чем. Знания тут – вещь второстепенная.
Дети переглянулись. Одна и та же мысль пришла им в голову: «Опять сосед заговаривается!»  Петр Ильич словно прочел их мысли и поспешил объясниться.

-Ну, смотрите: вы возвращались домой, и увидели какого-то мужика, торгующего старьем. У него было множество предметов, но вы купили именно эту вазу, посчитав ее достойным подарком для матери, значит, ВЫДЕЛИЛИ вазу из кучи барахла. Вы заинтересовались ее происхождением, вам захотелось получить о ней больше информации – и вы пришли ко мне, как к специалисту по музейным предметам, пришли уже за знаниями. Какой же вывод можно сделать из этой истории: ваза прекрасная, она старинная, а, значит, у нее есть история. История, которую хочется узнать.  Собственно, для таких целей и создаются музеи. Они хранят историю человечества, историю, запечатанную в музейные предметы. Ознакомишься с одним каким-нибудь предметом, а узнаешь историю целого народа, а то и историю целого континента…

Ребята вытаращили глаза. Мысль, высказанная старым музейщиком, им раньше и в голову не приходила. Но теперь они вспомнили и историю с миниатюрой и историю с берестяной грамотой, и подумали, что в словах Петра Ильича таится истина. А, значит, их ждет не только новая история, но и новое путешествие в прошлое.

-Я вам вот что предложу! – прервал их мысли Петр Ильич. Давайте обратимся в Владимиру Кузьмичу. Он в университете преподает, у него много студентов, аспирантов, возможно, есть даже граждане Китая. Вот они и помогут расшифровать нашу надпись.

Санкт Петербург. 1719 год, март

Во дворце было как-то  особенно зябко, даже на улицах Питерхбурга – новой столицы – было приятнее. Да, там зло задувал ледяной, пробирающий до костей ветер с залива, там Нева вздымалась серым горбом льда, но это было уже привычным делом. А здесь, в царском дворце хотелось ощущать больше уюта.

Гвардии капитан Преображенского полка Измайлов подумал, что предпочел бы сейчас погреть заледеневший зад и руки у печки в обычной русской избе. Но нет! Придется ждать, когда вызовут, чтоб предстать пред светлые очи царя – батюшки Петра Алексеевича. Тот пока занят, так что просили обождать.
Что ж, раз нужно ждать, значит, он подождет. Будучи человеком военным, Измайлов понимал, что положение России в войне с северными соседями сейчас очень осложнилось. Ну, вот, казалось совсем недавно, Швеция хотела заключить мир с Россией, передав ей часть территорий, все к этому шло. Завершилась бы, наконец, эта затянувшаяся Северная война, а Россия бы оказалась в выигрыше. И вдруг все круто поменялось. В декабре 1718 года погиб шведский король Карл 12. И вот уже ни о каком мире речи не ведутся, шведы уже ищут новых союзников в борьбе с Россией, хотят создать антирусский блок и выиграть войну. Не удивительно, что Петр срочно собрал совет.

Из соседней двери выскользнула дама в пышном, дорогом наряде, игриво стрельнула в его сторону слегка раскосыми черными глазами – как огнем обожгла – и тут же исчезла за заветной дверью в царский кабинет. Да, хороша царица, хоть и не очень молода, к тому же поговаривают, что роду она совсем не царского, но хороша, как… Лев Васильевич не сразу вспомнил, кого ему напоминает царица Екатерина, а когда вспомнил, то тут же покраснел, как рак. А напомнила она ему каменных девок, завезенных из Европы. Статуи эти, говорят,  языческих богинь изображают. Измайлов таких  в Дании, куда его Петр служить посылал, тоже видел. Они там парки и дворцы украшают. Тьфу, страсть-то какая. Ну, невозможно ж спокойно смотреть на их каменные прелести. Вот и царица новая на них, как две капли похожа.

Пока он мыслям таким предавался, двери распахнулись и из кабинета стали выходить царские советники. И вот уже и его приглашают к царю.
-Тревожная у нас ситуация на западе, Лев Васильевич, - хмурит брови Петр Алексеевич. – Но и на Востоке она не лучше. Циньские власти не пускают в свою империю наши торговые караваны. Вот в прошедшем году назад один завернули, заявив, что отныне вся торговля будет вестись в Селенгинске, что для русских купцов отныне закрыт доступ в Циньскую империю. А ведь другим странам это не возбраняется! Нужно переломить эту ситуацию! – Петр с силой рубанул кулаком по столу. – Так что собирайся, Лев Васильевич! Путь твой теперь лежит на восток. Только тебе и могу я доверить эту миссию. И, поверь мне, для тебя это тоже лучше будет,  - выпуклые, в красных прожилках, глаза царя сурово уставились в глаза гвардии капитана, но встретили в ответ недоумевающий взгляд.

-Что ж, вижу, что вовремя отсылаю тебя из столицы, да и от…, -Петр  сделал паузу, - царицы Екатерины Алексеевны. Лев Васильевич вспыхнул, словно его огнем обожгли. Вспомнил призывные взгляды царицы, шушуканье за спиной. Все видели, что Екатерина Алексеевна выделяет молодого офицера, только вот он один этого не замечал…

Услышав о новом поручении царя, Измайлов сначала удивился. Он ожидал, что его снова пошлют на войну, а тут вдруг дипломатическая миссия. С чего это Петр Алексеевич такое придумал? Нечто нет рядом с ним образованных дипломатов? Зачем посылает его, вояку устанавливать дипломатические отношения, ведь он с юности на войне, вот уже больше 10 лет из седла не вылезает? Но разве с царем спорят? Надо, значит надо! Да и не боги горшки обжигают, справится, не впервой! Конечно, ценит его заслуги Петр, верит в него, - такие мысли мелькали в голове юного офицера, как вдруг последняя фраза царя открыла ему глаза. «Отсылает от греха подальше, от соблазнов дворцовых, от царицы и ее призывных взглядов», - пронеслось у него в голове.

-И вот что еще, Лев Васильевич! – царь Петр потер рукою лоб, - хочу тебе еще одну миссию поручить. Циньские мастера владеют секретом, который им запрещено под страхом смерти раскрывать. Видишь эту вазу? Белая, как снег, расписана цветами и птицами райскими. Красота? Стоит она немало. Да не в деньгах дело. Чем мы хуже циньских мастеров? Хочу, чтоб такие же вазы у нас в России производились. Так что, разведай там, когда в Пекин прибудешь обстановку. Кто знает, вдруг найдешь того, кто бы тебе этот рецепт продал…

Вот так и стал Лев Измайлов дипломатом. Он думал, что уже к лету отправится на восток. Но нет, затянулась эта история. В результате, только 7 сентября посольство выехало из Москвы, а в мае 1720 года наконец-то достигло Селенгинска. Впереди была такая же долгая дорога в Пекин.

Наши дни


Владимира Кузьмича Костя и Маша смогли посетить на следующий день. Решили не откладывать свой визит. Тот обрадовался им, как родным. Да и к слову сказать, за время работы в археологической экспедиции они очень сблизились.  В очередной раз дети поразились тому, как моложаво выглядит Владимир Кузьмич по сравнению со своим другом Петром Ильичем. Тот им казался совсем стариком.

-А вы, правда, вместе с Петром Ильичем учились на одном курсе? – не удержался и поинтересовался Костя. – Просто он выглядит намного старше вас.
-Ну, в какой-то степени так и есть, - рассмеялся Иванишин. – Давайте посчитаем: Петр Ильич в школу пошел почти в 8 лет, а я с 6, я сразу же после школы в университет поступил, а он первый год не поступил, пошел работать, а весной его еще и в армию забрали, служил он там 2 года. Вот и получается, что он меня старше на 5 лет. Мне сейчас 45 исполнилось, а ему 50. По большому счету, это еще не старость. Только вот он облысел рано, от кабинетной работы располнел, сутулиться начал, - вот вам он стариком и кажется. Да и живет он бобылем всю жизнь. Работа – вся его жизнь. А я вот со своей женой душа в душу 15 лет прожил, детей нам Бог не дал, но у меня и у нее были студенты. Она тоже преподавала в университете. Пять лет назад она погибла в автокатастрофе. А мы с Петром особенно сблизились в эти годы… Ну, да не будем вспоминать грустные истории, будем жить сегодня и сейчас. Что на сей раз привело Вас ко мне, молодые люди? Вряд ли это было желание поговорить о возрасте Петра Ильича!
Ребята рассмеялись незатейливой шутке Владимира Кузьмича. Что и говорить, им нравилось общаться с профессором. Он никогда не насмехался над ними, всегда готов был поделиться знаниями. И рассказывал он всегда интересно, не так занудливо, как Петр Ильич.
- Вот, смотрите, - Костя протянул свой смартфон Владимиру Кузьмичу. – Это мы на развале купили у одного старика маме на день рождения. Только вот ничего об этой вазочке не знаем. А тут вот иероглифы какие-то. Вот Петр Ильич и сказал, что вы сможете помочь, у вас вроде бы есть студенты – китайцы.
Иванишин взволнованно рассматривал фотографии в смартфоне и, казалось бы, даже не слышал ребят, но это было не так, судя по его последующей реплике.
-Так у Анны Петровны скоро день рождения? – нарочито спокойно спросил Иванишин. – Хотел бы зайти и поздравить вашу маму.
-Так зачем же дело стало? – удивился Костя. – Приходите через две недели в субботу вечером. Мама будет очень рада. Она уже и друга вашего пригласила. И вам, я знаю, будет рада.
Владимир Кузьмич смущенно улыбнулся.
-Ну, как-то неудобно, без приглашения хозяйки. Впрочем, может вы и правы, надо бы поздравить…

Костя и Маша переглянулись, удивленные его смущением. Лично они не видели в этой ситуации ничего неприличного. Пришел к другу и поздравил – что такого. Вечно эти взрослые из всего делают проблему.

-Ну, ладно, вернемся к нашим баранам! – потер руки Владимир Кузьмич. – Несмотря на то, что я не специалист по китайскому фарфору, какие-то книги по этому вопросу у меня дома есть.

Он направился в соседнюю комнату к книжным полкам, занимавшим все стены. На одной из них стояли красивые альбомы и каталоги. Владимир Кузьмич уверенно направился в эту сторону и вытащил книгу-каталог, изданную на мелованной бумаге. Ребята увидели название «Китайский фарфор в собрании Эрмитажа».

- Неплохое издание по китайскому фарфору конца 14-первой трети 18 века. Здесь все о фарфоре династии Мин, - произнес он. – Хотя, может и не сравнится с двухтомником Горера и Блэкера по китайскому фарфору. Что ж, если тут и не найдем ничего, то я знаю, где можно этот двухтомник найти. А пока посмотрим то, что есть.
Костя и Маша с увлечением принялись разглядывать яркие и красочные иллюстрации
-Какая красота! – вырвалось у Маши.
-А почему вы выбрали книгу по этому периоду? – заинтересовался Костя. – Почему решили, что ваза появилась в это время, а не раньше и не позже?
Владимир Кузьмич одобрительно посмотрел на Костю. «Умеет мальчик задать правильный вопрос! Уже в таком возрасте заметен пытливый ум исследователя» - подумал он.

-Что ж, ребята, расскажу коротко историю фарфора. Вот где настоящий детектив!

У ребят загорелись глаза. Они уже предвкушали расследование очередной тайны. Владимир Кузьмич только усмехнулся, заметив этот огонек в их глазах.

-Итак, красивая белая прозрачная посуда появилась в Китае давно, то ли во 2 веке, то ли в 7 до нашей эры, в этом вопросе у исследователей нет точного ответа. Центром изготовления стал город Цзиндэнчжэнь, или Динчжоу. Там работало около трех тысяч печей для обжига. И над всеми чашками, вазами и тарелками, распространяющимися по всему Китаю, а в последующие века и по Европе и Азии через Великий шелковый путь, работало более 1 миллиона человек.

А вот пользоваться этой красотой сначала могли только императоры, члены их семей и особо приближенные к императору люди. Со временем, конечно, все это изменилось. Не изменилось только одно: отношение к сохранению тайны производства. Да-да, это вы сейчас можете пойти в магазин и купить, пусть и дорого, фарфоровую  чашечку. А в те времена она стоила так дорого, что была по карману лишь богачам. Конечно же, европейцы были заинтересованы в секрете производства фарфора. Но китайцы тщательно охраняли его. Тому, кто выдаст секрет, грозила смертная казнь. Цзиндэнчжэнь был очень закрытым городом, который к тому же очень строго охранялся. Вход в город после закрытия  был по паролю! – представляете, какая была секретность!

 -Вот это да! – Не удержался Костя и прервал Владимира Кузьмича. – Неужели это было так необходимо? Ведь в Европе тоже была красивая посуда в это время. Я же помню, нас водили в музей и показывали античные вазы с разными картинками. Это же тоже страшная древность!

Владимир Ильич рассмеялся простодушию мальчика.
-Сейчас кое-что покажу! – загадочно сказал он и вышел из комнаты со словами, - вернусь через минуту. Когда он снова появился перед ребятами, то что-то прятал за спиной.

-Китайская фарфоровая посуда появилась в Европе где-то к 15-16 веку. И это был настоящий культурный шок. Стенки у чашек из кофейных китайских сервизов были не толще листа бумаги, снаружи чашки были белыми, внутри расписанные цветами и всякими узорами…а когда попадал свет, то рисунок проявлялся сквозь стенки. Смотрите,  - Владимир Кузьмич вытянул к окну руку, держа на ладони маленькую ажурную молочно-белую чашку.
Лучик света попал на нее, и вдруг волшебным образом на стенке проявился рисунок: маленькие рыбки плескались в декоративно-вздыбленных океанских волнах, а вокруг еще цвели какие-то цветы и все оплетали удивительные растения.
-Вот это да! – в один голос воскликнули дети. – Круто!
-Тут я с вами соглашусь, - заметил Владимир Кузьмич. – Я вам сейчас показал одну из двух чашек китайского кофейного сервиза, сохранившегося в моей семье еще с дореволюционного времени. Это настоящее сокровище. Их цена по нынешним временам огромна. Обратите внимание: чашка состоит из двух половинок, ажурная часть – внешняя, а расписная внутренняя – гладкая. И в соединенном виде они не толще миллиметра! А теперь представьте: вазы, расписанные сценками экзотической жизни на фоне красивых пейзажей, удивительные птицы, рыбы и цветы… Европейцам было от чего потерять голову! Кстати, каждый раз, когда к власти приходила новая китайская династия, менялась и технология производства. Ну, и несколько интересных фактов: первыми китайскими мастерами, работающими с фарфором, были женщины, фарфор – самая прочная после металла посуда, несмотря на свой хрупкий вид. Из нее делали не только посуду, но и беседки, скамейки…А о ее ценности в былые времена говорит, например, тот факт, что польский король Август Сильный, кстати, современник нашего Петра 1, за несколько китайских ваз отдал роту своих солдат.

Услышав слово «ценность», Костя встрепенулся.
-Да, вот я бы и хотел узнать про ценность. Например, какая сама большая стоимость может быть у фарфоровой вазы? Сейчас, а не во времена Августа …

-Что ж, на этот вопрос я могу ответить. На одном из аукционов, в 2005 году сине-белая фарфоровая ваза династии Юань  ушла за 14 000 000 фунтов стерлингов, а в 2015 году фарфоровая китайская пиала династии Мин была продана за 36 миллионов долларов. Но тут надо учитывать то, что таких пиал всего 14 в мире.

Владимир Кузьмич слегка щелкнул по чашке и раздался тонкий звон.

-Именно таким, как считали китайцы, и должен был быть фарфор: тонким, белым и звонким. Поначалу они не очень-то ценили фарфоровую посуду. Считали ее заменителем дорогой нефритовой. Первая посуда из фарфора не была расписной: она была или белой или светло зеленой.
Маша задумчиво рассматривала фарфоровую чашку.
-Надо же, такая ценность у простой посуды. Хотя, и очень красивой. Наверное, из нее очень приятно пить по утрам кофе.

Костя тут же перебил сестру.

-Так кто же пьет из такой посуды, Маша? Она так и стоит в шкафах нетронутая, как музейный экспонат. Вот вы, Владимир Кузьмич, сколько раз пили из этой чашки кофе?

Владимир Кузьмич грустно улыбнулся словам Кости. Его умилило то, как точно подмечали дети особенности современного быта.

-Интересный вопрос! И для меня лично, печальный. Моя семья до революции была довольно состоятельной. Мы не держали «чашек для красоты», мы ими пользовались. Я, естественно, не застал то время, но часто слушал рассказы о нем от своей бабушки. Мы сохранили семейные традиции. Конечно же, именно этими чашками мы пользовались нечасто. Да их и сохранилось-то всего две. Не для большой компании. Вот мы с женой по большим праздникам любили выпить утренний кофе именно из этих чашек. А сейчас, когда я остался один…
Дети понимающе переглянулись. Костя сделал попытку перевести разговор в сторону.
-А вот вы говорили, что история фарфора – настоящий детектив. Вы рассказывали, как китайцы охраняли этот секрет. И что же?

- Все когда-нибудь становится явным. Какому-то французу удалось купить секрет, но вот наладить производство в Европе тогда не удалось. Не было подходящего материала – коалина. А потом, случилось чудо, в 1707 году молодой алхимик Беттгер, занимаясь поисками философского камня по приказу Августа Сильного, изобрел рецепт фарфора на основе саксонского каолина. Этот каолин тогда шел на изготовление пудры для париков. Представляете, столько лет искали материал, а он был рядом, под рукой. Месторождение было недалеко от Мейсена, там и был построен завод.

Секрет мейсенского фарфора тоже держался в тайне, Беттгера сторожили, но он все же вышел на прусского короля, надеясь продать ему секрет. За это он поплатился не только свободой, но и своей жизнью. Но уже ничто не могло остановить распространение фарфора. В 1740 году был получен французский фарфор в пригороде Парижа, его производство потом будет перенесено в Севр…

А в 1744 же году по приказу Елизаветы Петровны будет построена фарфоровая мануфактура в России – благодаря открытию Дмитрия Виноградова. Он даже книгу напишет о русском фарфоре. Жаль, проживет этот талантливый человек недолго – всего 38 лет. Да и жизнь его была грустной. К нему приставили надзирателя, который его наказывал, если у того что-то не получалось…

Владимир Кузьмич немного помолчал, а потом продолжил.
-Вернемся к твоему вопросу о том, почему я взял книгу о фарфоре династии Мин. Я уже упоминал, что со сменой династии менялись и технологии. Например, в династию Сун был распространен глазурованный фарфор, получивший сегодня европейское название «селадон». В состав глазури входит оксид железа, что придает изделию нежный зеленоватый оттенок, а вследствие многократных покрытий и разной степени остывания на поверхности появлялись маленькие трещинки, получившие поэтичное название «Крылышки цикады».

Был небывалый взлет китайского фарфора в эпоху Сун во время правления Жу-Яо, когда идеалом становится небесно-голубой фарфор. Увы, в 12 веке маньчжуры захватили власть, Жу-Яо был отправлен в изгнание, а секрет этого производства был утрачен вместе с мастерами, которые им занимались. Изделий этой эпохи в музеях сохранились считанные единицы.

Во времена династии Юань появляются изделия со знаменитой синей кобальтовой росписью. Это уже 14 век. А вот во времена династии Мин на смену орнаментам и простым узорам появляются сложные пейзажи и жанровые сцены. Разрабатывается новый состав, включающий в себя фарфоровый камень горной породы. Это придает изделиям особую прочность и белизну.

С середины 17 века во времена династии Цин производство фарфора постепенно теряет свою привлекательность для Европы в связи с развитием собственных фарфоровых мануфактур. Поэтому китайские мастера озабочены тем, как составить конкуренцию европейским производствам и не потерять рынок. Монохромный рисунок сменяется цветным. В глазури преобладают привычные глазу европейца пастельные оттенки, а узоры уже не так отражают китайскую культуру…

Ваша ваза несет на небе все достоинства изделий династии Мин, при этом в ней хорошо угадываются традиции предшествующих эпох. А ее особая элегантность и изящество навевает воспоминания об изделиях Жу-Яо. Ее изготовил великий мастер.

Я поищу похожее клеймо, которое расскажет нам об этом мастере, поговорю с коллегами, которые занимаются китайским фарфором.
После этих слов профессор пригласил Костю и Машу в гостиную, где сервировал для них чайный столик. И даже разрешил выпить специально для них заваренный чай из своих семейных китайских чашек.


28 ноября 1721. Пекин

Сяо Хуэй выглянула в окно гостиницы. Солнце только-только взошло, окрасив нежным светом фуксии воду озера Хоухай. Листья на ивах уже пожелтели и поредели, но все еще радовали взор.

Сяо Хуэй задумалась так глубоко, что и не заметила, как солнце поднялось довольно высоко в небе. Вот уже служанка тихо прошла с подносом в комнату. Пора собираться и идти по делам. Вчера они добрались до гостиницы довольно поздно. Пекин – большой город, но и Цзиндэчжэнь не меньше. И пусть считается, что Пекин – столица, Цзиндэчжэнь – тоже столица, фарфоровая столица страны. А что? Вот видела она вчера Гугун (1). Огромное пространство, огороженное рвами с водой и высокой пурпурной стеной, из-за которой выглядывают изящно закрученные крыши императорского дворца. Сверкают солнечно-охристым цветом и багрянцем. Какая же красота спрятана за высокими стенами! Об этом можно только догадываться. Но вот Сяо Хуэй знает об этом чуть больше простых прохожих. Ведь во дворец богдыхана они поставляют огромное количество фарфора.

Она принялась за трапезу. Выпила зеленого чая, а потом принялась за закуски: кусочки овощей, обжаренные в кунжутном масле с душистым перцем, а также крошечные кусочки свинины, обжаренные на сильном огне в масле. Съела немного риса с соевым соусом, выпила бульон и напоследок снова зеленый чай.

Вчера вечером им подали лапшу, пельмени и пирожки, приготовленные на пару(баоцзы)
Еда была вкусной, хотя у себя на юге она привыкла к иной пище. Там почти вся еда готовится из риса: рассыпчатый рис (мифань), рисовая вермишель (мифань), рисовый кекс (мигао), рисовые каши (мичжоу).

Мысли Сяо Хуэй вернулись к отцу. Как же не хотел отпускать ее в эту поездку старый Мо Чоу. Но она смогла его убедить.
-Отец, я должна поехать, надо осмотреться, встретиться с торговцем фарфора в Пекине. Мы уже давно не поднимали цены, но ситуация меняется, хочу сама убедиться, что мы не терпим убытки, задешево продавая отличный товар.
Мо Чоу кивал головой, но в его глазах плескалось отчаяние и печаль.

-Доченька, но ведь туда едет Мин Тао, а ему ты всегда доверяла. Если хочешь, я сам поеду…
-Нет, нет, - прервала отца Сяо Хуэй. – Для тебя это будет непростое путешествие. – Я справлюсь, не волнуйся.

Всю дорогу она молчала и сосредоточено разглядывала проплывающие пейзажи. Чем ближе к северу, тем прохладнее делалось на реке по вечерам. Мин Тао, почувствовав ее настроение, тоже угрюмо молчал. И даже свои песни перестал петь.  Вот так они проплыли весь путь.

Сяо Хуэй не знала, что и делать. Ее сердце сжималось от боли. Она любила Мин Тао, любила всей своей душой. Она знала, что не может похвастаться своей внешностью. Но разве красота имеет большое значение? Зачем же тогда у них в Китае такое уважение к старости? А старики редко когда могут похвалиться внешними данными! Ведь главное – это душа, ум, способности. Характер! Это вообще бесценно!

Сяо Хуэй так сжала кулаки, что ее короткие ногти пронзили кожу. На глазах девушки выступили слезы. Видит Небо, она ни о чем и никогда никого не просила. Работала, не покладая рук. Именно под ее пальцами рождались удивительные вазы, за которые люди готовы были платить огромные деньги. А она сама готова была отдать все на свете только за один ласковый взгляд Мин Тао.

Все эти годы она мечтала, что он заметит ее любовь и не сможет пройти мимо этого великого чувства. Ведь ради него она была готова отдать все, что у нее есть, отдать свой талант, накопления своей семьи, продать себя в рабство, - все, что угодно, только бы быть с ним рядом. Но вот теперь она чувствует, как он отделяется от нее все дальше и дальше. Она чувствует, что недалек тот день, когда он покинет их с отцом дом, уедет в Пекин, ибо здесь какая-то красавица похитила его сердце. Теперь Сяо Хуэй уверена в этом. Она наблюдала за ним. Видела, как меняется его лицо с каждым днем путешествия, как светлеет его улыбка, как расцветает румянец на щеках, как загораются блеском темные глаза. Теперь она уверена: именно здесь, в Пекине, он встретил свою любовь.

Наши дни

Костя и Маша сидели за столом и делали уроки. Костя был так сосредоточен, что не замечал виноватых взглядов, которые бросала на него Маша. Мальчик спешил, так как еще вчера они с сестрой договорились, что попробуют сегодня найти квартиру, из которой вынесли мусорный пакет с вазой. Но у мамы сегодня был свободный день, вот она и потребовала, чтобы они сначала сделали уроки, а уж потом шли гулять.

-Уф! – наконец-то, все! – выдохнул Костя. – А как у тебя дела?
-Тоже все сделала, - отозвалась девочка.

-Тогда – вперед! Я запомнил только то, что эта тетка, которая мусор выносила, прихрамывала на правую ногу. Ну, и то, что она была гораздо старше мамы, у нее было морщинистое лицо и неопрятные седые волосы, в узелок стянутые на затылке. И одета она была плохо – халат фланелевый, а сверху фуфайка и черные стоптанные туфли. И у нее были надеты чулки такие старушечьи, не капроновые, а такие коричневые, не прозрачные.

-Понятно, - Машка виновато отвела глаза. – Ты – молодец, много заметил, с такими приметами мы ее обязательно найдем.

-Да? – Костя задумчиво рассматривал сестру. – А чего это ты так странно себя ведешь?
-Я? – Машка сделала удивленное лицо. - Знаешь, я тут вчера подумала, что нам нужен кто-то, кто хорошо знает соседей в тех домах, откуда могла выйти эта тетка. Ты же говорил, что точно уверен, что она вышла не из нашего дома, а из соседних. Их два, так что нам нужен свой агент. - В этой части своей речи Маша вдруг начала говорить  почти скороговоркой. – В общем, я подумала-подумала и все рассказала Пятакову, ты же знаешь, он в соседнем доме живет, всех там знает, а еще он дружит с ребятами из второго дома и тоже многих жильцов может в лицо узнать…

У Кости вытянулось лицо.
-Кому ты рассказала – Пятакову? И что именно ты ему рассказала?

Машка воинственно вздернула подбородок. Сейчас, после того, как она сказала главное, к ней вернулась ее храбрость.

-Все! О наших расследованиях, о нашем детективном агентстве «Комар», и о нашем новом деле. Кстати, Володя обещал помочь нам создать свой сайт!
Костя даже слов не нашел от возмущения. Ну, ладно бы кто-то другой, а то Пятаков оказался в курсе всех их дел! И вот, только он собрался высказать Машке все, что он о ней думает, как в комнату заглянула мама.

-Вижу, вы уже закончили уроки? А то тут к вам гость пришел, сказал, что вы куда-то собираетесь идти.
Костя с Машей быстро выскочили в коридор. На пороге мялся Вовка Пятаков.
-Ну, что, идем? – произнес он при их появлении. – Тут у нас такое случилось! Настоящий детектив. Так что нужна ваша помощь! Давайте, скорее, по дороге расскажу.

Услышав о «детективе», Костя забыл все свое возмущение. Теперь его одолевало любопытство.
Возле соседнего дома собралась кучка любопытных. Рядом стояла машина скорой помощи и еще одна машина с надписью «Полиция».

-Видите? Это я их всех вызвал! – с гордостью сообщил Пятаков. – Шел домой, я на четвертом этаже живу, вдруг вижу дверь приоткрыта на третьем, там где Марья Сергеевна живет. Она когда-то училкой в нашей школе работала, потом на пенсию ушла. Вот я и подумал, что это странно как-то, вдруг ей плохо стало, она же очень старая. Я вошел, окликнул ее, но ответа не было. Я заглянул в комнату, а она там лежит на полу без сознания и не дышит. А вокруг все перевернуто вверх дном. Ну, я сначала в скорую позвонил, а потом в полицию. Скорая очень быстро приехала, их, оказывается, кто-то до меня вызвал, что странно, ведь никто не признался в этом. В общем, я их встретил и за вами побежал, пока полицейские не прибыли. Нужно все по горячим следам расследовать.
Костя переглянулся с Машей.
-А старушка как выглядела: в халате, фуфайке, коричневых чулках и с неопрятными волосами, завязанными в пучок?
-Вы что? – возмутился Пятаков. – Она была такой…красивой старухой. – Было видно, что ему тяжело подбирать правильные слова. – Ну, юбки носила, костюмы, платья. Стрижка у нее была такая короткая. Пальто хорошее, ну, это, мать же мне говорила… из ламы – во!  Мать моя ее английской королевой называла!
-Ой, смотрите, выносят! – зашелестели рядом голоса зевак. Из подъезда вышли санитары с телом на носилках.
-Что, померла? – заголосила рядом какая-то тетка.
-Да типун вам на язык, любезная! – пробасил вышагивающий за носилками доктор. – Живая! Вовремя нас вызвали, еще бы немного и было бы поздно. Она, поди, вернулась домой, да и застукала жуликов, вот сердце и не выдержало. Но, думаю, все обойдется.
Скорая уехала. Из подъезда вышел молоденький полицейский.
-А где мальчик, что вызвал скорую и полицию? Надо бы протокол составить.
-Я здесь, - выдвинулся вперед Пятаков. – Мы вот вместе были, - соврал он и на всякий случай подмигнул ребятам, чтоб не выдали его. Мы же в квартиру поднимемся, чтоб я на месте все рассказал? А они тоже посмотрят, может что-то дополнят к моему рассказу…

28 ноября 1720. Пекин

Сяо -Хуэй и Мин -Тао продвигались по узким улочкам в лавку торговца Ци-Дуня, с которым они поддерживали торговые отношения добрый десяток лет. Товары остались в гостинице под присмотром слуг. На этом настояла Сяо-Хуэй. Ей хотелось сначала осмотреться, ведь она никогда не бывала в столице, зайти в другие лавки, посмотреть, что продают, по каким ценам.

Жизнь в столице кипела, как суп в большом котле. Повсюду сновали разносчики с едой, зазывалы заманивали народ в трактиры и торговые лавки. Нищие настойчиво требовали милостыню… Тут и там перед девушкой проплывали в богато убранных носилках красавицы, похожие на экзотические цветы в своих ярких и пестрых одеждах. Сяо Хуэй посмотрела на свой скромный серенький дорожный халат-синфу с такими же серыми штанами и почувствовала стыд. Острое желание что-то изменить в своей внешности, доселе не посещавшее ее ни разу, вдруг заполнило ее всю без остатка.

Сяо-хуэй не удержалась и заглянула к торговцу шелками. Да, она как-то забросила себя с работой, вечно занятая трудом, забыла, когда радовала себя обновкой. Приложив к лицу яркую нежную ткань, легкую, как лепестки розы, она испытала странное наслаждение, как будто ее приласкала рука матери, которую она почти не помнила. Не удержавшись, девушка купила чанфу персикового цвета, расшитое лотосами с красивой безрукавкой цвета бирюзы, отделанной шелком персикового оттенка, хотя и не понимала, зачем ей эта покупка. Ведь в повседневной жизни этот наряд вряд ли ей пригодится.

Мин - Тао ждал ее на улице. Они молча продолжили свой путь, изредка заходя к различным торговцам. Конечно же, в первую очередь Сяо-Хуэй интересовал фарфор. Посетив пару лавок, она убедилась, что товары в них не такого высокого уровня, как ее изделия, а вот цены значительно выше. Мин-Тао выглядел подавленным. Услышав от Сяо-Хуэй вопрос о том, почему он не поднимал цены за последние полгода, хотя вокруг все уже давным-давно их значительно подняли, он нервно сглотнул и виновато опустил голову.

Наконец, показалась лавка Ци-Дуня. Торговец встретил их с широкой подобострастной улыбкой, рассыпаясь в любезностях. Сяо-хуэй принимала их с достоинством, не выказывая при этом собой заинтересованности.

-А где же обещанные товары, - обратился торговец к Мин-Тао. – Неужели не привезли? Меня уже не раз спрашивали, когда будет новый завоз. Как видите, остальные изделия не пользуются таким спросом. Вы, госпожа, создаете настоящие чудеса своими ручками! – умильно пропел Ци-Дунь, обращаясь к Сяо-Хуэй.

-Я рада, что наши изделия пользуются у вас спросом, - простым будничным голосом ответила девушка. – Мы привезли с собой достаточное количество товара. Но хочу сразу Вас предупредить, что цена на наши изделия значительно выросла.

Ци-Дунь не смог скрыть раздражения на лице, услышав новую цену на фарфор. Он бросил недовольный взгляд в сторону Мин-Тао, лицо которого тут же пошло красными пятнами.

-Что ж, придется принять эти цены, не знаю вот только, будут ли изделия расходиться быстро при таком повышении…
-Что ж, я Вас не неволю, - прервала торговца Сяо-Хуэй. – Если Вы не согласны, я предложу свои изделия в другом месте.
-Что вы, госпожа! – тут же воздел руки к потолку Ци-Дунь, как бы призывая небеса в свидетели. – Мы с вами сотрудничаем так давно, что грех было бы прерывать нашу дружбу из-за такой мелочи…

Сяо-Хуэй усмехнулась про себя, хотя ни один мускул на ее лице не дрогнул. «Хитер, торговец, - пронеслось в ее голове, то слишком высока цена, то не стоит говорить о такой мелочи. Видно не готов был к такому повороту событий, вот и не знает, что сказать».

Меж тем, торговец, наконец, пришел в себя и нашел силы продолжить светскую беседу.
-Приглашаю Вас госпожа отведать жасминового чая в беседке моего сада, - нежно проворковал он. – Моя дочь – настоящий знаток чайной церемонии. Думаю, что она и сладости подготовила изысканные, так что останетесь довольны! – на его лице появилась злорадная ухмылка, которую он не успел стереть перед тем, как ее заметила Сяо-Хуэй.

Следуя за торговцем, девушка и Мин-Тао прошли в сад. Плакучие ивы декоративно облепили маленький прудик с красным горбатым мостиком. Тенистые аллеи манили прогуляться под их густой сенью, сладко щебетали птицы, радуя сердце. И вдруг весь мир померк перед глазами Сяо-Хуэй. Из беседки ей навстречу вышла девушка сказочной красоты.

Ее шелковое чанфу цвета чайной розы было расшито красными пионами, из широких рукавов выглядывали изящные руки. Черные глянцевые волосы красавицы обрамляли круглое, как луна личико. Они были уложены валиком и украшены цветами. Словно невзначай девушка приподняла край платья. Показалась крошечная-ножка лотос(2) в специальной обуви из шелка, расшитой цветами и уточками.

Сяо-Хуэй бросила взгляд на свои ноги в тряпичных туфлях на деревянной подошве и судорожно вздохнула. Заметив произведенный красавицей эффект, торговец не смог скрыть торжествующего огонька в крошечных глазках.

- А вот и моя Ю-Мин вышла, чтобы поприветствовать гостей. Проходите же, госпожа в беседку. Позвольте нам, недостойным, поухаживать за вами! – с почти незаметной издевкой в голосе произнес он. Его взгляд переместился на Мин-Тао, и девушка невольно посмотрела вслед за ним. Юноша стоял, словно зачарованный и не мог отвести от дочери торговца влюбленного взора.
«Ю-Мин – свет нефрита – как же подходит это имя такой красавице», - пронеслось в голове у Сяо-Хуэй.


Наши дни

Ребята вслед за полицейским поднялись в квартиру пострадавшей старушки. Костя прямо с порога вытянул шею, стараясь увидеть как можно больше зацепок для будущего расследования. Теперь он весь нацелился на новое дело, и история китайской вазы отступила на задний план.

Это была маленькая однокомнатная квартирка, где практически сразу же из крошечного коридорчика человек попадал на кухню или в маленькую комнатушку. Впрочем, старушка жила одна, так что ей эта квартира вполне подходила - убирать меньше надо было.

Обстановка была спартанская: софа, которую использовали, и как кровать, и как диван, маленький телевизор на стене, несколько стульев, стол, книжный шкаф и сервант. Но сейчас  все пространство выглядело очень захламленным.  Все было перевернуто вверх дном. Сразу было понятно, что тут что-то искали. В комнате работали люди в перчатках и белых комбинезонах, поэтому ребятам не разрешили пройти в комнату.
-Так, пройдите на кухню, там уже поработали наши эксперты, - сказал курносый полицейский, который их привел в квартиру. – Сейчас я сниму с вас показания.

-Ну, что Рыжков, картина вроде бы ясна, - раздался из комнаты голос следователя. -Бандиты позвонили в дверь, и старуха им открыла. Они ее втолкнули внутрь, стали требовать деньги, а у нее не выдержало сердце. Они все вокруг перевернули, а вот нашли что-то или нет пока непонятно. Если старуха придет в себя, то расскажет, если нет, то придется искать родственников.

-Товарищ старший следователь юстиции, я тут опросил соседку, она говорит, что близкой родни у старушки не было, к ней из соцслужбы приходила молодая женщина Татьяна Григорьева. Соседка говорит, что очень приличная женщина.

-Нужно узнать, не была ли она наводчицей. Так чаще всего и бывает. С виду бандиты часто симпатичными бывают, в доверие втираются. А население у нас все очень доверчивое. Вот говоришь людям: «Не открывайте дверь незнакомым людям! А они, как звонок услышат, так и гарцуют радостно к двери, входите, бандиты и грабьте нас! Эх, Рыжков, учись! А то так и останешься младшим лейтенантом!»- с этими словами на кухню заглянул высокий белобрысый молодой мужик.

-Это кого же ты приволок, Рыжков? -  он гневно свел брови к переносице.
-Товарищ следователь, Павел Иванович,  это ребята, которые нашли женщину. Они…
-Не они, а вот он! – Белобрысый ткнул пальцем в Пятакова. – А эти – любопытствующие! Ты, что Рыжков, детей не знаешь? Сам ведь недавно пацаном был, у тебя и сейчас любопытство не унимается, недаром в дознаватели пошел. Этих – гони прочь. Они нам тут все следы затопчут.
-Тут же вы все осмотрели, так что затаптывать нечего, - недовольно пробурчал Костя. Он еще разок перед тем как уйти, обвел глазами кухню. Что-то привлекло его внимание, но тут белобрысый подтолкнул его в спину.
-Иди-иди, умник! Ну, никакого уважения и сострадания к пострадавшим. Одно нездоровое любопытство. Вот прикинь, Рыжков, я из окна наблюдал, старуху выносят, а какие-то студенты стоят и фоткают на телефон. А вот доведись их на помощь позвать, так и след простынет! Что, скажешь не так?
-Да, так, - вздохнул младший лейтенант. – Я уже с этим тоже сталкивался. Но не все такие равнодушные. Вот недавно один парень залез в квартиру, охваченную огнем, и ребенка спас. Об этом и газеты писали и по телевизору репортаж был.
-Да, слышал. Парень – молодец, студент из медицинского. Вот из него будет в жизни толк!
-Так, а вы чего встали у порога? – накинулся на Костю и Машу Павел Иванович. За дверью друга подождите, а еще лучше на улице. Не мешайте работать полиции!


29 ноября 1721 года. Пекин

Лев Измайлов,  нетерпеливо обгоняя прохожих и разносчиков, которыми кишели улицы Пекина, продвигался от лавки к лавке. Закупал подарки родственникам: шелка, шкатулки, украшения, и старался при этом не выдать главного интереса. Он помнил напутствие царя Петра. Как же давно это было, как будто в другой жизни. Сколько за это время произошло разных событий!  Переводчик Иван Кременевский, включенный в русскую миссию,  скончался на подъезде к Иркутску. В Селенгинске для его замены включили в состав миссии трех казаков, знавших язык унгуров.

24 июня в Селенгинск прибыл чиновник военного министерства цзаргучи(3) Тулишэнь(4). Он так сладко улыбался, что рядом с ним горьковатый китайский чай делался сладким, как патока. По его приезду в честь российского посланника устроили прием  с фейерверками – тут китайцы мастера, что и говорить.

Тулишень растекался в заверениях любви богдихана Пекина к российскому императору,   о том, что для русской миссии выделили подводы и верблюдов по приказу императора Китая, что это особая честь, ранее такого ни для каких других посольств не делали… Да вот только российский торговый караван так и не пропустили. Нельзя и все! Но дело при Тулишене, надо отдать должное, сдвинулось с мертвой точки.  Миссия наконец-то отправилась вглубь Китая. И жаловаться на достойный прием не приходилось. По прибытии в каждый пункт по пути следования их  встречал почетный караул из тысячи солдат с саблями наголо.

А уж как они торжественно в Пекин въехали! Впереди два трубача, за ними человек, бьющий в литавры, затем солдаты и драгуны со шпагами наголо и мушкетами «на караул», за ними две лошади посланника в дорогой сбруе, затем разные слуги в дорогих одеждах, затем и сам посол на ханской лошади, за ним архимадрит, толмачи, офицеры, сотрудники посольства. Трубачи дудели в трубы, били в литавры, и вот с такой помпой они проехали по запруженным народом улицам к посольскому двору.

Прием был назначен через 10 дней. А потом возникли всякие трения. Особенно из-за обряда коутоу(5). Тулишень прямо заявил, что он, представитель знатного рода Лев Измайлов должен будет на коленях встретить трех китайских министров и передать им царскую грамоту для передачи Богдихану. Да не бывать тому никогда! Именно так и заявил он хитрому змею Тулишеню! Никогда российский посол не станет ни перед кем на колени! И грамоту отдаст сам лично в руки императору!

Слава Богу, что с помощью европейских миссионеров удалось добиться некоего компромисса. С великим трудом Измайлов согласился выполнить кучу церемониальных поклонов перед императором, а грамоту положить на столик рядом с императором, чтобы уже оттуда ее взяли и передали в руки императора.

Переводчиками на приеме тоже выступили итальянцы. Лев произнес свою речь на французском языке, а итальянец Доменик Паррени перевел ее императору. Вообще-то Измайлов остался доволен приемом. Пир, устроенный императором был великолепен: на каждом столе стояло не менее 50 тарелок с разными яствами. А в завершении пира император прислал конфеты со своего стола.

И даров тоже передал потом для императора Петра 1 немало. Но и Измайлов со своим посольством привез ему щедрые дары: зеркала в резных рамах, часы с боем в хрустальном корпусе, соболя, да чернобурые лисы, а главное, Панно с изображением Полтавкой битвы из слоновой кости, которое Петр 1 самолично вырезал! И все было принято весьма благосклонно.

Что ж, пока все складывается неплохо. Можно с чистым сердцем заняться приобретением подарков. А этого добра тут немало! Прямо глаза разбегаются. И ткани невесомые, расписанные цветами и птицами и посуда дивная, прозрачная и белая, тонкая, как лист бумаги, но прочная и звонкая. И тоже расписанная всякими рисунками красочными. Все же удивительный народ, хоть и мелковат, да неказист…

Вот очередная лавка с порселеном(6). Измайлов сделал шаг вперед и, согнувшись, вошел под низенький свод. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы заметить, насколько прекраснее здесь были фарфоровые изделия, нежели в тех лавках, которые он посещал до этого. Как гармоничны линии сосудов, как изыскан рисунок, с каким художественным вкусом он нанесен…

Доменик Паррени, вызвавшийся его сопровождать в прогулке по городу, спросил торговца, льстиво склонившегося в низком поклоне, о цене. Тот залопотал что-то в ответ, угодливо потирая руки. Доменик обернулся к Измайлову: «Купец говорит, что товар только что доставили, он еще не успел определиться с ценой. Мастерица, их изготовившая,  должна вот-вот подойти. Но он не хочет упустить такого важного клиента, поэтому, если господин посол укажет, какие изделия привлекли его внимание, то он попробует определиться со стоимостью. А пока он готов предложить дорогим гостям передохнуть в тиши и прохладе его сада.
Измайлов, порядком уставший от похода по городу, обрадовался этой идее. Но особенно его впечатлили слова купца о том, что скоро должна подойти мастерица. Лев Васильевич не забыл о просьбе Петра1 раздобыть секрет порселена. Купец обратился к невысокому парню, помогавшему расставлять товар, и тот проводил их к беседке в саду и представил дочери купца – крошечной и худенькой девушке, одетой в яркие одежды. Она напомнила Измайлову экзотический цветок, вроде тех, какими были расшиты ее одежды.

Парнишка смотрел на нее с нескрываемым обожанием, и Измайлов улыбнулся, заметив это. «Да, любовь – это дар, которым Господь наградил все народы на нашей Земле. И все мы одинаково выражаем свое восхищение, и китайцы, и датчане, и русские…» Он перевел взгляд на девушку и смутился. Она восторженно смотрела на него, императорского посла, приоткрыв в восхищении, свой маленький и пухлый, как вишенка, ротик.

Неожиданно перед ними вырос сам купец и снова что-то залопотал. Доменик перевел его речь, из которой явствовало, что госпожа мастерица пришла и хочет сама поговорить с господином послом о товарах. Купец предлагает обсудить все здесь в прекрасной и прохладной беседке за чашкой освежающего чая, нежели в тесной и душной лавке. Если, конечно, господин посол не возражает. Господин посол не возражал, Надо сказать, что, находясь в Китае, Измайлов пристрастился к этому удивительному напитку, не столь давно появившемся в России. А вот в Китае он известен более 1700 лет.

Да, когда же этот чай завезли в Россию? – попробовал вспомнить Измайлов. Да лет 60 назад. Кто бы мог тогда в 1638 году подумать, что привезенные послом Василием Старковым царю Михаилу Романову от монгольского Алтын-хана ящики с чаем в качестве подарка станут со временем подарком для всего русского народа! А ведь царю-то напиток тогда не понравился, вот ящики и простояли в чуланах царских несколько лет. А потом, во время болезни царь распробовал напиток, посчитал, что тот обладает целебными свойствами, вот отныне его так и употреблял, как лекарство. Но для народа напиток был по-прежнему недоступен. 

И только в самом конце 17 века, после заключения Нерчинского договора с Поднебесной начались регулярные поставки чая в Россию. Лев Васильевич ранее не был поклонником его. Предпочитал кофе. Но вот в Китае, наконец, по достоинству оценил его качества. Особенно ему нравился Шу Пуэр, после которого он чувствовал прилив бодрости, как от хорошего вина, и Лунцзин, в переводе «Колодец дракона». По словам переводчика сей напиток обладал многими целебными действиями. Услышав ответ гостя, купец испарился в ту же секунду.

Измайлов с любопытством смотрел на тропинку, ожидая появления мастерицы. Вот из-за поворота показался расписной подол персикового цвета, расшитый лотосами. А вслед за ним…
-Ваше величество! – выдохнул Измайлов и упал на одно колено. Позднее он и сам не сможет понять, как такое могло случиться с ним. Как он мог вообразить, что царица Екатерина вдруг окажется здесь в Пекине? Но в ту минуту сходство девушки - красавицы-китаянки с супругой Петра 1 поразило его. Хотя, девушка была все же моложе, да и национальный колорит в ее внешности тоже был ощутим. И все же сходство с царственной дамой несомненно проглядывало: в росте, фигуре, разрезе и цвете глаз, овале лица, форме губ и носа. А главное, в ее движениях, походке чувствовалась не столько мягкая грация, сколько энергия и сила.


Наши дни


Костя и Маша в ожидании Пятакова пристроились на лавочке на детской площадке рядом с домом. Возле подъезда все еще крутились любопытные. Костя задумчиво смотрел на них, но его мысли были далеко. Он никак не мог вспомнить, что же показалось ему странным в квартире пострадавшей женщины.

-А вот и Володя идет! – воскликнула Маша и радостно устремилась навстречу другу.
Костя раздраженно посмотрел ей в след. «Ну, вот, чем таким интересен может быть Пятаков? – пронеслось у него в голове. – Да, ростом его природа не обидела, спортивной борьбой занимается, даже призы какие-то получал за нее…Сейчас вот еще конным спортом увлекся. Ну и что с того? В науках – то он не очень силен. Хотя, говорят, он в компьютерах силен. Может, поэтому девчонки за ним бегают! Теперь вот и Машка!»

Пятаков с шиком, пружинисто и легко перескочил, а точнее, перелетел через ограду и небрежно забросил свое натренированное тело на скамейку, вызвав в душе Кости приступ зависти. 

-Володя, расскажи, что там было? – заискивающе пролепетала Маша, что снова раздражающе подействовало на Костю.
- Что было, что было.. .– передразнил он сестру. – Ты все и так видела, когда мы там были. А нового ничего и не могло быть. Записали показания Пятакова, да и выставили его за дверь!
-Ох, ну вот чего ты злишься, Костя? -  примиряюще сказал Пятаков. – Ну, выгнали вам с Машей, но ведь место преступления ты увидел? Значит, уже должны быть какие-то мысли. Ты же настоящий детектив, вот сколько дел раскрыл!

Костя с подозрением уставился на любимца Машки, не смеется ли тот. Но он выглядел вполне себе доброжелательным, смотрел на Костю уважительно и серьезно.
-По правде сказать, - начал Костя,  - я что-то заметил там, на кухне, но тут сразу же вошел Павел Иванович и мысль потерялась…

-А, это старший следователь Желудков был. Прямо индюк надутый, думает, что он все знает лучше всех, поэтому не слушает чужого мнения. Я вот думаю, что Рыжков поумнее его будет, хоть и новичок.

-Рыжков? – переспросил Костя.
-Да, Илья Станиславович! Будь его воля, он бы нас привлек к расследованию.
-С чего ты взял? – удивился Костя. – Не стал же он с тобой при Желудкове откровенничать, мол, давайте привлечем к работе юных волонтеров, они за нас все раскроют, а мы получим благодарности и ордена от руководства…

Маша засмеялась, и Вовка ее поддержал. Беззлобно так расхохотался. В общем, может, он и не такой противный – пронеслось в голове у Кости.
-Ладно, твоя взяла, - перестал смеяться Вовка. – Просто он  мне показался подобрее, чем Желудков. Если нам понадобится что-то узнать, то можно будет к нему обратиться. Ну, а ускользнувшую мысль не пробовал поймать за хвост?
-Пробовал. Не получается, - кратко ответил Костя. В эту минуту из дверей подъезда вышли Рыжков и Желудков в сопровождении эксперта.

Народ зашумел, посыпались вопросы, на которые Желудков ответил точно так, как в сериалах говорят крутые копы: «Граждане, соблюдайте спокойствие. Идет следствие. Мы во всем разберемся. Не мешайте нашей работе».

-Ишь ты, какой важный! – усмехнулся Костя. – Наверное, ощущает себя Шерлоком Холмсом. А Рыжков-то наш прямо съежился рядом с ним. Даже на доктора Ватсона не тянет.
-Типичный неудачник, - буркнул Костя. - Инспектор Лейстред!
-Да нет! – засмеялся Вовка, - у того еще какой апломб был! А наш Рыжков, как…миссис Хадсон – «к вам посетитель, мистер Холмс!» Нет, надо ему помочь обрести веру в себя! Объявляю мозговой штурм!
-Ты что-то объявляешь? Да кто ты такой? – возмутился Костя. Это мы с Машей детективное агентство «Комар». А ты никто!

Вовка переглянулся с Машей. Та тут же кинулась на защиту своего друга.
- Володя нам может помочь в работе! Он, знаешь, сколько детективов прочитал? Можно даже сказать, что он стал специалистом в этом деле!
-И что же посоветует этот специалист сейчас? – мрачно поинтересовался Костя.

Пятаков как - будто только и ждал этого вопроса.
-Значит, так. Во-первых, мы должны снова попасть в квартиру. Это для того, чтобы ты смог поймать за хвост свою мысль. А может и новые мысли у нас появятся. А во-вторых, обрати внимание вон на того мужика в черной толстовке.  На студента, снимающего что-то для соцсетей, он не очень-то похож, скорее на качка или бандита. Но я заметил, что он все время все на телефон снимал. А зачем? Это вопрос. Думаю, если мы на него ответим, то много чего узнаем.
Костя внимательно посмотрел на человека у подъезда. Тот действительно выглядел подозрительно. Если бы Костя не думал все время о Пятакове, то и сам бы это заметил. Подозрительный мужик, меж тем, быстро зашагал в сторону автобусной остановки.

-Давайте, за ним! – принял решение Костя. – Возможно, ты, Вовка прав!
Мужик, не останавливаясь, прошел мимо остановки дальше по тротуару, и ребята проследовали за ним.


Конец ноября 1721 года. Пекин


Мин Тао грустно брел по узким улочкам Поднебесной (7). Подумать только, еще совсем недавно он радовался, как ребенок, возможности снова очутиться в этих шумных и многолюдных местах. Но вот случилось событие, которое перевернуло все его представления о дальнейшей жизни.

Мин Тао подумал о Сяо-Хуэй. Вспомнил, как впервые увидел ее, маленьким, одиноким и очень голодным оборванцем, попросившим милостыню у дверей ее дома. Оставшись без родителей, он шел, не разбирая дороги,  не ожидая ничего хорошего. Он продрог так, что не чувствовал рук и ног. Для него ложка риса уже казалась чудом. И возможность свернуться калачиком в хлеву на соломе, прижавшись к теплому боку коровы.

Во дворе он встретил молоденькую девушку и протянул к ней окоченевшие руки. А она, вскрикнув, как от боли, обняла его и  прижала к себе, пытаясь согреть, подняла его хрупкое тельце и отнесла в натопленную комнату. Обмыла теплой водой, одела в какие-то сухие вещи, которые были ему велики, но казались прямо царскими одеждами.

С тех пор он всегда был рядом с ней. Сяо-Хуэй заменила ему родителей, которые умерли, сестру, которой никогда не было в его жизни. Да что там говорить, Сяо-Хуэй стала его вселенной. Одной ей он поверял свои мечты, рассказывал свои маленькие детские тайны, советовался по всем вопросам. Кроме одного…

Случилось это после одного из его визитов в Пекин. Именно тогда он впервые увидел Ю-Мин. Любовь к этой красивой, как цветок орхидеи девушке, опьянила его. Стоило вспомнить ее, как блаженная улыбка тут же начинала кривить его губы. Каким же дураком он был! Теперь –то он понимает, что Ци-Дунь специально подстроил их встречу, видно, догадывался, как отреагирует он на красоту его дочки.

Как в бреду тогда пролетали несколько дней в столице. Мин-Тао соглашался с ценами Ци-Дуня, даже и мысли не допуская, что торговец может быть таким обманщиком. Он поверил, что тот согласится отдать ему в жены свою дочь! Вот до какой глупости он дошел. А Ци-Дунь, хоть напрямую и не говорил об этом, но привечая молодого человека в своем саду, как-то пространно намекал, что тот завидный жених, что любой купец с радостью за него свою дочь замуж отдаст. И Ю - Мин при этих словах всегда заливалась нежной розовой краской и в смущении прикрывала веером свое милое личико.

С тех пор он все время мечтал, как отправится снова с товаром в Пекин, встретит Ю-Мин и кто знает…И вдруг, как гром среди ясного неба – Сяо-Хуэй надумала сама поехать с товаром вместе с ним. Держалась как-то холодно и отстраненно всю дорогу, а Мин-Тао испытывал чувство вины, как будто совершил что-то плохое. Хотя, с чего бы?

А в Пекине все вообще пошло наперекосяк. Пока они шли в лавку Ци-Дуня, заходили к торговцам фарфора, Сяо-Хуэй интересовалась ценами и с каждой минутой хмурилась все сильнее. Да и сам Мин-Тао был потрясен. Даже самый плохонький фарфор стоил дороже тех цен, что ему назначил Ци-Дунь. А дальше стало еще хуже. Ци-Дунь его вообще не замечал, смотрел, как на мальчика на побегушках, хотя он, собственно говоря, таковым и был. Если бы не Сяо-Хуэй, где он был бы? А хуже всего было то, что Ю-Мин его тоже перестала замечать, смотрела, как на пустое место.

А вчера, когда иноземец пришел в лавку Ци-Дуня, Ю-Мин не могла оторвать от этого пришельца восхищенного взора. Ее глаза сверкали, как звезды. Вот тогда-то и понял Мин-Тао, что девушка его никогда не любила. Ему даже не было интересно, по своему ли почину она подыгрывала отцу, либо действовала в соответствии с отцовским наказом. Какая теперь разница? Он потерял Сяо-Хуэй! И вот это настоящая трагедия.

Когда она появилась в саду, одетая в дорогие одежды, красиво причесанная, Мин-Тао вдруг увидел ее другими глазами. Может быть, она и не была так красива, как Ю-Мин, в Поднебесной свои каноны красоты, но ее облик был полон достоинства и благородства, а глаза светились добротой и нежностью.

И тут сердце Тао-Мина сжалось от боли. Он вдруг остро почувствовал то, что раньше ему и в голову не приходило. Именно в Сяо-Хуэй заключался весь его мир, его маленькая и очень комфортная, благодаря ей, вселенная. Он привык смотреть на нее как на старшую сестру, почти мать, и вдруг увидел ее глазами взрослого мужчины. И понял, потеряв Сяо-Хуэй, он потеряет свою жизнь, потому что его жалкая жизнь потеряет для него смысл, краски, музыку.

И тут, в минуту этого его озарения, случилось еще одно чудо. Иноземцы склонились перед Сяо-Хуэй, как перед королевой, а тот, кто приглянулся Ю-Мин, вообще упал на одно колено, как перед королевой! Избалованная дочка Ци-Дуня, увидев это приветствие, вся перекосилась и вмиг стала некрасивой. Правда, быстро взяла себя в руки и снова сделала приветливое лицо. Но Мин-Тао успел заметить эту судорогу ненависти и зависти, что окончательно отвратило его от Ю-Мин.

А сегодня с утра Сяо-Хуэй отправилась с иноземным послом на прогулку. Они собирались пройтись по городу, заглянуть в лавки местных торговцев, чтобы выбрать товары. Дафу (8) Лев говорил, что ему нужно  выбрать  подарки своему императору. А Мин-Тао должен был их встретить в лавке Ци-Дуня. Вчера они так и не определились с ценами.

Торговец встретил его кислой улыбкой, не пытаясь скрыть своего пренебрежения.
-Ну, когда же твоя хозяйка почтит нас своим вниманием? – Ци-Дунь особо выделил слова «твоя хозяйка», чтобы подчеркнуть зависимое положение юноши. -  Хочу напомнить, что у меня не склад, а лавка. Сейчас самое подходящее время для торговли, а я ничего не могу предложить покупателям!

Мин-Тао не успел открыть рот, как дверь открылась и вошла Сяо-Хуэй в сопровождении посла и маленького юркого человечка, похожего на унгура. Это был переводчик русской миссии.
Вопрос с ценами решили быстро. Сяо-Хуэй держалась просто, но с достоинством. Мин-Тао с гордостью смотрел на нее. И Ци-Дунь притих. Хотя новые цены были почти в два раза выше прежних, он даже не пикнул, лишь угодливо улыбался и кивал головой. Самая красивая посуда ушла к иноземцу.

Ци-Дунь предложил пройти в сад и выпить чаю пока упаковывают товары для почетного гостя. Они прошли в прохладный сад и расположились в беседке.

-Я сейчас позову дочь, - проворковал Ци-Дунь, бросив заинтересованный взгляд на гостя, но тот смотрел с восхищением на Сяо-Хуэй,  не обращая  внимания на торговца. Мин-Тао, проскользнувший следом за ними, остался незаметным в тени жасминового куста.

Почти сразу же появилась Ю-Мин и, смущенно заливаясь краской, сообщила, что тотчас же даст распоряжение служанкам сервировать столик, так как гости наверняка испытывают жажду после изнурительной прогулки по городу. Дафу Лев даже не обратил на нее внимания, что страшно задело красавицу. Она дала распоряжение служанкам, уже спешащим к ней, а когда те отправились за чайными принадлежностями в дом, тихо спряталась с другой стороны беседки, чтоб подслушать разговор гостей. И только Мин-Тао заметил ее уловку.

-Послушайте, дафу Лев, - внезапно обратилась к гостю Сяо-Хуэй. – Вы меня спрашивали о секретах фарфора. А вы знаете, что того, кто разболтает этот секрет, ждет смерть? И все же, я готова пойти на этот риск! Я не поеду с вами, какие бы вы не обещали мне золотые горы. Мне самой ничего не нужно. Да и я вам не нужна. Я не могу отдать вам свою любовь, мое сердце принадлежит другому человеку, но я могу продать вам секрет. Не за деньги, - она вскинула  подбородок. – За услугу! Вы увозите с собой Ю-Мин. Предложите ей свое сердце, она страстно этого хочет. Поселите ее в своем дворце, оденьте в шелка и бархат – это как раз по ней. А я отдам вам рецепт изготовления фарфора.

Иноземный посол не успел ответить. Из дома уже спешили служанки, и Ю-Мин вышла из своего укрытия, сделав вид, что пришла вместе с ними. На ее губах змеилась торжествующая усмешка. Она понимала, что теперь жизнь Сяо-Хуэй в ее руках.


Наши дни

Троица друзей потеряла след «спортсмена». Он, как в воду канул. Сначала все шло хорошо. Они подошли к небольшому торговому центру. Там и было-то всего ничего магазинчиков. Супермаркет «Перекресток», два бутика с одеждой из Турции, аптека и салон сотовой связи. И какая-то клетушка у входа, вроде ремонта обуви или чего-то там с прилавком, у которого стояла пожилая женщина. Все. Все бутики располагались в ряд. Ребята разделились. Костя с Машей быстро прошли в супермаркет, а Пятаков заглянул в каждый из магазинчиков и аптеку.

В этот час народу почти не было. В бутиках, да и в аптеке было вообще пусто, а в «Пятерочке» всего-то было человек пять. Обескураженные, ребята стояли и недоуменно переглядывались. И тут Пятаков заметил еще один выход за аптекой на параллельную улицу. Они кинулись  туда и увидели хвост уходящего автобуса.

-Вот как мы сглупили! – выдохнул Костя.
-Ничего, я этого чувака сфоткал. Поспрашиваем, может, кто и вспомнит, - не терял надежды Пятаков.

Они вышли из супермаркета и прошли до соседнего дома. Там они расположились на лавочке и устроили небольшой совет.
-И кого ж мы спрашивать будем? – ехидно поинтересовался Костя. – Если он грабитель, то вряд ли будет и дальше маячить у нашего дома.

Ребята подавленно замолчали.
-Смотрите, видите, идет тетка в синей кофте? Она в торговом центре возле прилавка в лавку у входа стояла. Могла и видеть нашего вора, - подал голос неунывающий Пятаков.
-Ага! – ехидно поддержал его Костя. – Мы ее спрашиваем о нем, а она в ответ: «Да, видела! Он к автобусу бежал. Вошел в одну дверь и вышел в другую!»

Но Пятаков уже спешил навстречу тетке со своим телефоном.
-Скажите, мы тут должны были с братом встретиться в торговом центре, но он куда-то делся, может, вы его видели?
Тетка уткнулась в телефон, рассматривая фото «брата».

-Да, видела его,  он к антиквару зашел. Я как раз возле прилавка стояла, хотела продать коллекцию ценной керамики. А тут и он заявился. Наглый такой, без очереди залез! Постучал, антиквар его пропустил в дверь и окошко закрыл. Мне ждать пришлось. Недолго. Минут десять. Но я  только даром время потеряла, этот торгаш отказался покупать мои раритеты. А твой брат вышел и пошел к автобусу. Ну, в другой выход. Может, найдешь его на автобусной остановке.

Тетка медленно побрела восвояси, а Пятаков плюхнулся на лавку рядом с Машей.
-Тут, Костян, ты оказался прав. «Вошел в одну дверь, а вышел в другую», - передразнил Пятаков друга. - Но я оказался круче! Я получил информацию!!! Теперь мы знаем, что наш «бандит» - знакомый антиквара. Иначе тот бы ему дверь не распахнул.

-А может он вообще по заданию антиквара работал? – внесла свою лепту в расследование Маша. – Ну, не просто же он к старушке залез? Квартира – то самая обычная. Обычно так по наводке действуют. Ну, если знают, что у кого-то что-то ценное есть. Старушка могла к антиквару зайти и показать ему какой-то интересный артефакт. Но цена ее не устроила, и тогда антиквар решил действовать по- другому.

-А ты знаешь, в этом что-то есть! – встрепенулся Костя. – Я же говорю, что что-то там заметил, в квартире. Нужно туда пробраться как-то!
Они и не заметили, как перед ними снова возникла тетка в синей кофте.

-Эй, ребятки! – вклинилась она в их разговор. – Купите мою коллекцию зверушек! И она приоткрыла сумку, показав керамические сувениры разных животных, которых обычно дарят на Новый год.
-Нам не надо! – выпалил Пятаков.
- А брата хочешь найти? Он так спешил, что не заметил, как из кармана выпал листок с адресом. А я подняла. - Тетка усмехнулась, заметив интерес, вспыхнувший в глазах подростков. – За каждую по 100 рублей, а их у меня 12. Все годы китайского гороскопа: тут тебе и тигр. И бык, и змея... Вон, смотри, какая красотка, глазищи половину морды занимают! А хрюшка в короне как благородно смотрится! Прямо царица! Задешево вам раритеты продаю!

Ребята переглянулись.
-Гражданка! – Пятаков сурово наморщил лоб, придавая себе взрослый вид. – Эта записка принадлежит моему брату, а не вам. Отдайте ее немедленно!
-Ох, уморил меня! Да мне-то откуда знать, что это твой брат? А может и записка-то не его? Так лежала себе на полу… - Тетка откровенно издевалась, понимая, что поймала их на крючок. – Пойду, пожалуй, мне еще в мясной отдел зайти надо. Там обещали сегодня коровье вымя завезти. Дешевое мясо, некоторые нос воротят, а по мне, так в самый раз!

Маше вдруг стало жалко тетку, которая даже мясо нормальное себе не может позволить.
-Ну, у меня есть 500 рублей. Осталось от карманных денег, хотела мороженое купить…
-Мало, - отрезала тетка. – Нужно 1200! И чему вас в школе учат. Считать не умеете!
Костя и Пятаков начали шарить по карманам. Костя нашел двести рублей и еще сотню разной мелочью.
- Мало! – буркнула тетка и уставилась на Пятакова. Но тот стоял, насупившись, и не спешил выворачивать карманы.
-Ох, мне кажется, что я вообще просчиталась. Сама себя обокрала! За эти раритеты надо было по двести рублей за каждый просить! – вдруг запричитала тетка и сделала вид, что собирается уходить.
-Да, ладно, подождите! – не выдержал Пятаков. – Сейчас поищу.
У Пятакова нашлось триста пятьдесят рублей, причем большая часть была в мелких монетках.
-Ладно, мальчик, прощу тебе пятьдесят рублей! – притворно вздохнула тетка. – Вижу, очень любишь ты своего брата и хочешь его найти. Держи бумажку, может, она поможет тебе его найти! И раритеты держите! Поздравляю вас с ценной покупкой! – с этими словами она быстро удалилась прочь.

Ребята с жадностью развернули скомканный листок.
-Вот это да! – в один голос ахнули они. На листочке был написан уже знакомый им адрес и еще два слова «ваз.» и несколько цифр.
-А я, кажется, вспомнил, где я видел эти «раритеты», - вдруг присвистнул Костя. – На помойке вчера днем, когда возвращался из школы! Они были в пакете вместе с вазой!
-Той, о которой мне Маша рассказала? – вытаращил глаза Вовка. – Ну и дела, скажу я вам.
-Не об этой ли вазе идет речь? А цифры – ее стоимость? – задумался Костя. - И нужно решить, что будем делать с «ценной керамикой» .
-А я знаю! – воскликнула Маша. - В школе висит объявление о сдаче игрушек и одежды для детского дома. Отдадим туда.


Первое декабря 1721. Пекин


Лев Измайлов сидел у себя в тесной комнате, выделенной для российского посольства. Наверное, для любого китайца это были бы настоящие хоромы, но для высокого и статного российского посланника здесь было просто не развернуться. Он себя чувствовал львом, посаженным в клетку зверинца.

Да, много чего случилось за время его визита. А главное: он полюбил. Полюбил страстно и нежно. Полюбил безнадежно. «Сяо-Хуэй», - прошептал он, вызывая в памяти яркий и страстный образ молодой девушки. Конечно, внешне она была очень похожа на супругу царя Петра Екатерину. И даже в характере присутствовал тот стержень, который в свое время сделал из простой лифляндской(9) девушки российскую царицу. И все же, при всем внешнем сходстве, Сяо-Хуэй была чище и трогательнее нынешней русской царицы. Когда он вспоминал Екатерину, то думал, что с ней можно было бы весело провести время, а когда думал о молодой китаянке, то хотел провести с ней всю жизнь.

Но почти сразу же Лев Измайлов вспомнил вчерашний разговор с ней, ее опасное предложение продать секрет, а главное, он вспомнил, что у разговора, который должен был быть приватным, оказались нежелательные свидетели. Сяо-Хуэй, очевидно находилась в крайней степени отчаяния, если решилась на это предложение. Она еле дождалась ухода Ю-Мин, чтобы начать диалог, не заметив, что соперница тайно вернулась и подслушивает. Не видела она и Мин-Тао, прятавшегося за беседкой с другой стороны. «Какая же должна быть сила любви, что ради нее она готова пойти на смерть!»- пронеслось в голове у российского посланника. – «Чем этот щенок ее заслужил? Хотя… Любят не за что-то, а иногда вопреки…Законы любви не поддаются объяснению».

-Но что же делать? – забывшись, вслух произнес Измайлов. – Приобрести секрет такой дорогой ценой? Не настолько он заинтересован в покровительстве  царя Петра. Во всяком случае, чтобы связывать себя узами брака с неприятной ему Ю-Мин. Он не шпион, он воин и дворянин. Принять предложение несчастной девушки, подвергнуть ее опасности, - это значит, замарать свою честь. Решение было принято.

Посланник собрался покинуть комнату, но подойдя к двери, услышал шорох. Прильнув к двери, он затаился и прислушался. За дверью кто-то прятался.
-Ага, выставили соглядатаев. Ждут, когда я пойду на встречу с Сяо-Хуэй, чтобы схватить ее на месте преступления. Очевидно, Ю-Мин успела донести. Недаром же на ее губах была такая змеиная улыбка во время последнего чаепития. Как же предупредить Сяо-Хуэй об опасности?

Решение пришло быстро. Он тихо проскользнул к окну и выглянул наружу. Рядом росло большое тутовое дерево, наиболее толстая ветка которого находилась прямо у окна русского  посланника. Оттуда можно было быстро перебраться на землю. А потом перехватить Сяо-Хуэй.

Он был уверен, что за Сяо-Хуэй тоже установлена слежка. А главное, даже если ему удастся к ней подобраться, то, как объясниться с ней без переводчика? Решения не было, но Измайлов понимал, что и времени на раздумья у него тоже нет. Уже собравшись во всем положиться на русский «авось», он бросил взгляд на дары, присланные от богдыхана. Один из них привлек его внимание. «Кажется, то, что надо!» - пронеслось у него в голове. Завернув предмет в платок, он затянул веревкой узелок, перекинул на спину наподобие вещмешка и ловко проскользнул в оконный проем. Оглянувшись, он никого не заметил и быстрым шагом отправился к гостинице Сяо-Хуэй. Ему нужно было перехватить девушку, успеть раньше, чем она придет к нему с секретом фарфора.

Он так спешил, что добрался до ее гостиницы довольно быстро. Лев Васильевич осмотрелся. Почти сразу же он заметил стражника, спрятавшегося в тени соседнего здания и не спускающего глаз с входной двери гостиницы. Что же делать? Измайлов, стараясь не попасться на глаза стражнику, обошел гостиницу. По дороге он подобрал небольшой камешек и засунул его в карман. Окна комнаты Сяо-Хуэй выходили на озеро. Он это знал, так как провожал не раз девушку после прогулки.

Измайлов дошел до зарослей ивы на берегу и погрузился в воду. Скоро он оказался прямо под окном девушки. Выбравшись на узкую кромку земли, он вылил из узелка набежавшую туда воду и бросил камень в открытое окно. К счастью, Сяо-Хуэй была в комнате. Она выглянула в окно, но не успела ничего спросить, так как Измайлов приложил указательный палец к губам, призывая ее к молчанию. Ведь он не сомневался, что у дверей ее комнаты также дежурит шпион. Для  усиления просьбы поднял вверх обращенную к ней ладонь. Он знал, что эти жесты у китайцев обозначают призыв к тишине. А первый жест, так вообще международный.

Сяо –Хуэй не подвела. Ее голова на минуту исчезла из поля зрения, а потом появилась снова. В руках она держала прочную веревку. Опять призвав девушку к молчанию, Измайлов привязал сначала к веревке свой узел и жестом показал, чтоб она его подняла. После всего этого тоже вскарабкался по веревке, закрепленной за тяжелый стол. Сяо-Хуэй тоже крепко держала веревку, не особо надеясь на то, что стол удержит крупного мужчину.

Ну, вот они и вдвоем. Призвав девушку еще раз к молчанию, Измайлов развернул свой сверток. Там была красивая фарфоровая ваза с жанровой сценкой. Девушка с возлюбленным в беседке, увитой ивовыми ветвями, в тени которых прячется еще одна девушка, а из дома напротив спешат служанки. Сюжет, напоминающий недавнюю сцену, героями которой были они сами. 

Показав на девушку, прячущуюся в тени ивы, Измайлов тихо прошептал прямо в ухо Сяо-Хуэй: «Ю-Мин». Потом показал ладонью на дверь, опять приложив палец к губам, снова поднял ладонь, обращенную уже к девушке, призывая ее к тишине.

Сяо-Хуэй все поняла мгновенно. Измайлов попробовал жестами показать, что отказывается от секрета изготовления фарфора: показывал на вазу, обводил вокруг нее рукой, делал вид, что подробно рассматривает, потом делал вид, что что-то записывает, потом покачал пальцем из стороны в сторону и снова все повторил. Он знал, что у китайцев этот жест пальцем обозначает отказ. А в завершении снова показал на вазу и скрестил на груди руки – знак окончательного отказа, потом  на ухо прошептал ей имя Ю-Мин и снова скрести на груди руки. Он хотел сообщить не только об отказе от секрета фарфора, но и от навязываемой ему девицы.

Русский посланник собирался покинуть ее комнату, как вдруг раздался стук в дверь и голос Мин-Тао. Лев Васильевич спрятался за дверью, и юноша вошел в комнату. Он не заметил Измайлова, упал на колени перед девушкой, обхватил ее руками и сразу же начал что-то сумбурно говорить . Сяо Хуэй его быстро остановила, и что-то быстро спросила шепотом прямо в ухо, чтоб это невозможно было услышать из коридора. Юноша нахмурился и, задумавшись, кивнул.  Тут он обернулся и увидел мокрого Измайлова. Глаза его изумленно распахнулись.

Измайлов поклонился Сяо-Хуэй и юноше и направился к окну.
-Ну, кажется, у влюбленных все налаживается, - довольный собой, подумал Измайлов, заметив нежность в глазах молодого парня, устремленных на китаянку. Лев Васильевич покинул комнату тем же путем, что и вошел. К несчастью, Сяо-Хуэй уже не держала веревку, поэтому та оборвалась, и Лев Васильевич, рухнув на землю, с шумом скатился в воду.
-Утки резвятся! – подумал прячущийся в тени ивовых кустов стражник.

Через час слуга попросил Измайлова спуститься вниз. Озадаченный посол увидел скромно одетого старого китайца, которого не раз видел сопровождающим  Сяо- Хуэй. Вызвав толмача, Измайлов чуть не рассмеялся, заметив, как обнаруженный им соглядатай встал за спиной посланца девушки, готовый его арестовать в любую минуту.

-Что ж, тебя ждет глубокое разочарование, дружок, - насмешливо подумал Лев Васильевич.
Меж тем, толмач уже переводил речь слуги.
-Моя госпожа благодарит Вас за Ваш подарок, переданный накануне. Не желая оставаться в долгу, она хочет подарить Вам нечто бесценное.  – Старик развернул кусок шелка и Измайлов замер от увиденной красоты. Нежно салатная ваза удивительно совершенной формы казалось, вся светилась изнутри. Присмотревшись, Измайлов увидел, что ее как бы оплетали ветки ивы. Рисунок был выполнен очень умелым автором, почти незаметный глазу, он только подчеркивал совершенство формы.

-Эта работа выполнена предками госпожи Сяо-Хуэй. Ее передавали из поколения в поколение. Чтобы потомки знали, на что им равняться в мастерстве. Госпожа хотела передать ее Ци-Дуню, если его дочь откажется от Мин-Тао, поэтому и взяла вазу с собой. Теперь в этом нет необходимости. Мин-Тао сам выбрал мою госпожу. Они возвращаются домой.  Этой вазе нет цены, но госпожа сказала, что вы достойны такого дара, потому что благодаря Вам она обрела веру в себя и свою любовь. Отныне ее семейной реликвией станет подаренная вами ваза с жанровой сценой.

Соглядатай грубо оттолкнул старика и схватил вазу. Он заглянул вовнутрь, а потом повертел ее в разные стороны. Затем поставил на место и что-то резко спросил у посланца Сяо-Хуэй. Тот пожал плечами и коротко ответил, что это подарок его госпожи, ничего другого он не должен был передавать.

Измайлов схватил шпиона за шиворот, приподнял вверх, хорошенько встряхнув, и через толмача грубо спросил, что тот себе позволяет, вмешиваясь в разговор посланника великой державы. Тот съежился и, как черепаха, втянул голову в плечи. Поставленный на землю, он отодвинулся на безопасное расстояние и снова распрямил плечи. А потом важно заявил, что поступил донос…

-Если донос поступил от дочери купца Ци-Дуня, то это она наговорила от обиды, что юный Мин-Тао ее отверг, - усмехнулся старый слуга.
-Ах, вот оно что! – разозлился соглядатай. – Ну, тогда она узнает, как играть с правосудием в такие игры!

Наши дни

Костя, Маша и Пятаков держали совет. Слежка за антикварной лавкой была пустой тратой времени. Ничего подозрительного они не заметили. Зато их заметил охранник и прогнал прочь, сказав, что сдаст в полицию, если заметит еще раз.

-Шастают тут всякие, а потом дефицитные продукты и товары исчезают. Вчера вот целая рыба живая из аквариума пропала, огромная такая! Так что, ступайте прочь, маленькие хулиганы!
-Неправильно мы все организовали, - сокрушался Костя. – Надо было по очереди дежурить. И не торчать все время в торговом центре, надо было возле выходов сторожить.

- В следующий раз будем умнее! – буркнул Пятаков.
-А у меня появилась идея! – заявила вдруг Маша. – Но не скажу какая, а то вы меня остановите.

Не успели Костя с Вовкой опомниться, как она прошмыгнула к окошку антикварной лавки.
-Здравствуйте! – услышали они, как девочка обращается к кому-то внутри. – Извините, что я вас беспокою, но два дня назад я ходила в этот торговый центр за хлебом и вдруг увидела, как от вашего окошка отошел парень, такой спортивный весь из себя, у него выпала бумажка из кармана. Вот я и подумала, вдруг что-то важное. Хочу ему отдать. Но не знаю, как его найти. Может, вы знаете, он ведь от вас выходил.

Антиквар протянул руку и взял бумажку. А потом что-то неразборчивое пробормотал себе под нос.
-Вы что-то сказали? – невинно переспросила Маша. – Вижу, вы вспомнили этого мужчину.
-Вспомнил! – антиквар поджал губы.- Бумажка эта больше не нужна ему, можешь выбросить. До свидания! Иди домой, а то мне всех клиентов распугаешь.

Маша продолжала стоять перед окошком, сверля антиквара суровым глазом.
-А вот я не думаю, что ее нужно выбрасывать, - Маша с вызовом посмотрела на торговца древностями. – Думаю, ее нужно в полицию отнести. Пусть они разбираются в вашей причастности к убийству!
-Убббийству? – у мужчины затряслись губы. – Кого убили? Давай поговорим, только не здесь. Он закрыл окошко, повесил на дверь табличку «Перерыв 15 минут» и вместе с Машей вышел на улицу.

Костя и Вовка, незамеченные антикваром, шли следом. Мужчина предложил Маше сесть на лавку в сквере, благо погода для осени была хорошая. Ребята тут же стали за их спинами.
-Понимаешь, девочка, я с женой развелся много лет назад, новую семью так и не завел. Дочка выросла без моего внимания. Сейчас вот ей 17 лет. Стала встречаться с каким-то типом странным, весь в наколках, я и возмутился. А она в ответ, что я ничего не понимаю, сейчас все тату делают. А ее Леша в институте учится и подрабатывает частным извозом. Ну, вот что за мода такая с татухами? Да, я старше жены намного был, возможно сейчас я, как дедушка, для дочери смотрюсь, но в мое время татуировки делали себе уголовники… В общем, нанял я детектива. Агентство «Пуаро и компания», здесь недалеко. Ты его и видела. Он проследил за этим Лешей. Оказалось, парень  шоферит понемногу на отцовской тачке, учится на строителя… Ты вот скажи лучше, кого убили-то?

-Да старушку из квартиры, что на вашей бумажке указана была, - вмешался в разговор Вовка.
Антиквар побелел как стена и схватился за сердце.
-Батюшки! Аннушка, жена моя! Как же так! – мужчина нащупал в кармане таблетки и положил одну под язык. – Вот ведь как бывает, я был старше ее на двенадцать лет, думал, что уйду из этой жизни первым, а оно вот как случилось! Я ведь ее до сих пор люблю, хоть и расстались мы давно. Из-за глупости…

Костя с изумлением смотрел на антиквара. Тому на вид можно было дать лет пятьдесят. Значит, жене и того меньше. Но пострадавшая от разбойника женщина была очень старой!

Видимо, подобные мысли были и у остальных ребят. Однако, вслух их сомнения озвучил Пятаков.
-Вы, наверное, о другой квартире сейчас говорите. В той квартире, где преступление совершилось, жила одинокая старуха! – выпалил Пятаков. – И никакой дочки не было у нее!

Антиквар изумленно уставился на мальчика.
-Как же так? Дай мне бумажку! – он протянул руку к Маше, и та снова протянула ему записку.
-Все верно, Кленовая улица, д.7, кв.17, - прочел вслух антиквар…
-Нет, квартира 11, - поправил его Костя.
-Да нет же…понял! – шумно выдохнул антиквар. – Это у меня семерка, как единица прописана.
Ребята пригляделись и согласились с тем, что, скорее всего, написана цифра 7. Они приняли ее за 1, потому что были уверены, что речь идет об «их» квартире.

Антиквар отдышался и встал.
-Пойду, пожалуй! А вам – спасибо! Я вдруг понял, насколько мне дорога моя жена. Понял, что нужно нам помириться. Сегодня же пойду к ней, забудем старые обиды…
Ребята растеряно смотрели ему вслед. Внезапно Костя подскочил и кинулся вслед.
-Но почему в записке написано слово «ваза» и какие-то цифры?
-Да не о вазе тут речь идет, - засмеялся антиквар. – Здесь написано название машины «ваз» и номер машины, на которой жених дочки ездит. Это для детектива я написал.
-Да, все просто объясняется, - разочарованно протянул Костя. – Притянули мы за уши все, чтобы уложилось в нашу историю! И все же, последний вопрос, не спрашивал ли у вас кто о китайской вазе?

Антиквар, собиравшийся уже уйти, удивленно развернулся.
-Не знаю, почему ты спрашиваешь, но ко мне приходила одна старушка, показывала фотографию. Но я не смог ничего сказать. Я мелочевкой торгую, в основном, ювелиркой старой. Посоветовал обратиться в настоящий антикварный магазин.


12 января 1738 года


В камине потрескивали березовые поленья, распространяя духовитый запах. Лев никак не мог согреться под ворохом теплых одеял. Все, видно смерть пришла, недолго уже осталось.
-Яков! – позвал он слугу, собрав последние силы. – Пошли за Юлией Львовной и Софьей Осиповной. Да побыстрей!

Слуга помчался выполнять его волю так стремительно, что Лев Васильевич усмотрел в этом явное подтверждение тому, что его положение и, правда, печально.
-Что ж, пожил довольно, пора и честь знать! – пробормотал Измайлов и зашелся в надсадном кашле.

Откинувшись на подушках, он предался воспоминаниям. В последнее время он все чаще возвращался к своему путешествию в Китай. Вот ведь странно-то как! Он прожил большую и интересную жизнь, событий в которой хватило бы на нескольких человек, а из всего этого багажа жизненных впечатлений самыми яркими были несколько дней в Китае. Не те 10 дней, что он ждал визита во дворец, да и не сам визит… «Сяо-Хуэй», - молнией пронеслось в мозгу запретное имя. Уж как он пытался его забыть… Но сегодня можно все. Сегодня – последний день его земной жизни. Надо бы исповедаться, собороваться …

-Яков! – снова позвал он.
-Да, барин, - Слуга вытянулся во фрунт перед ним. Старый воин, камердинер, прошел с ним не одно сражение, как-то из под пуль на руках вытащил… А ведь славное времечко было: одна битва с поляками под Сенцами чего стоит, он тогда разбил целый отряд врагов. Да и в Крымский поход было что вспомнить, как штурмовали Перекоп, брали Бахчисарай…Менялись правители, как в калейдоскопе, но к нему  претензий ни у кого не было. Царь Петр за миссию в Китай наградил. А ведь договор с Китаем так и не был тогда подписан, правда, его миссию хорошо приняли, да и отношения с Поднебесной постепенно стали после этого налаживаться. Екатерина, вдова Петра, сделала его майором, Петр 2 – генерал-майором, да и Анна Иоанновна не обходила своим вниманием.

-Яков, за дамами послали? – прохрипел он. – Боюсь, времени совсем мало у меня  осталось.
-Послали барин, будут скоро.
-А поп здесь?
-Да, барин, ждет с утра, -  как-то виновато молвил Яков, не хотел видно, чтоб он прознал, что родные уже готовятся к его кончине.
-Ладно, зови попа!

После исповеди и обряда причащения и соборования, Льву Васильевичу стало как-то легче. Он погрузился то ли в сон, то ли в воспоминания. Мелькали лица Сяо-Хуэй, Мин-Тао, и, конечно же, Ю-Мин.

А ведь он ее тогда спас. Что ее ждало за лживый донос? Пытки и жестокое наказание. С этим китайцы были суровы. Наказания у них были страшными, за время пребывания в столице Поднебесной он насмотрелся, увольте. Ни в какой другой стране он такого ужаса не видел.

Вечером того дня, как он предупредил Сяо-Хуэй, к нему в гостиницу прокралась Ю-Мин. Жалкая, зареванная. Ей удалось убежать из дома, когда туда заявились стражники, чтоб ее задержать. Валялась у него в ногах, что-то лопотала по- своему. Пришлось послать за унгуром-переводчиком. Тот растолковал ему ситуацию. Девица умоляла забрать ее в Россию, говорила, что готова стать его рабыней, служанкой, наложницей, только, чтобы он ее забрал с собой.

Отец дал ей денег, много денег. Не мог смотреть, как будут истязать ее прекрасное тело палачи плетями. И вот теперь она у ног русского посла умоляет увезти ее прочь. Измайлов дал слабину. Разрешил девице ехать с ним. Пообещал даже устроить ее будущее, но предупредил, чтобы она не строила никаких планов насчет его самого.

И поначалу так и было. Ю-Мин вела себя тише воды, ниже травы. Учила русский, и весьма успешно. Путь в Россию был долгим, больше года. От Селингера до Иркутска и дальше – необъятные таежные просторы, холод русской зимы, вьюги, бездорожье. Летом 1721 года Ю-Мин приняла крещение, ей дали имя Юлия, оно как-то перекликалось с ее именем, да и месяц на дворе стоял июль, это ли не знак. Измайлов стал крестным отцом, дал новообращенной Юлии свое отчество. Так она превратилась в Юлию Львовну.

Он привык к ней, и как-то не заметил, как эта привычка превратилась в какую-то болезненную привязанность. Ю-Мин никогда не жаловалась, была весела, как птичка. Льву даже стало казаться, что она очень похожа на Сяо-Хуэй. И однажды ночью… В общем, к тому времени, как они приехали в Петербург, Ю-Мин уже успела родить девочку. Назвали ее Софьей. Не удивительно, что он выбрал это имя. Сяо-Хуэй обозначает «маленькая мудрость». Вот и имя Софья тоже обозначает «мудрая». Ю-Мин была не очень довольна, но против его воли не пошла. Крестили девочку по православному обряду.

Конечно, Измайлов испытывал чувство вины за свое поведение. Но понимал, что не готов жениться на ней. Ну, не было у него любви, не было. К счастью, в Иркутске подвернулся один купец. Осип Чернышев. Хороший  и неглупый мужик, здоровый как медведь. Он от Юлии совсем голову потерял. Готов был жениться, несмотря на то, что та ребенка ждала.

Чернышев как раз сворачивал свои дела в Иркутске, собирался в столицу, хотел там свое дело открыть. Пристал к их миссии, все же не так опасно двигаться большим караваном, разбойников-то везде хватает. В общем, за время пути, удалось Осипу подобрать ключик к сердцу Юлии. Не без участия Измайлова, конечно. Тот был рад избавиться от девицы, но совесть не позволяла ее просто бросить на произвол судьбы. Да и о ребенке нужно было позаботиться. Все же родная кровиночка.

Юлия тоже оказалась не дура. Видела, что любви у нее с Измайловым не получится. И одной оставаться не хотелось. Выбрала она сытую жизнь с Чернышевым и не пожалела об этом. Тот в Петербурге быстро пошел в гору. Да и Измайлов помогал – и личным участием и денег подкидывал. Юлия расцвела, еще больше похорошела. По – русски говорила почти без акцента.

А вот дочь его Софьюшка обещала вырасти красавицей. Некоторую экзотичность внешности от матери унаследовала, но больше все же походила на Измайлова – и статью и повадками. Умненькая и способная оказалась. Измайлов щедро оплачивал домашних учителей для нее. Хотя никак не афишировал свое участие в ее воспитании. Осип, во избежание пересудов, удочерил девочку. Детей у них с Юлией больше не было, Бог не дал, поэтому купец души не чаял в приемной. Вот так и жили. Измайлов время от времени подбрасывал деньжат в копилку Чернышевым на приданое дочке. Хотел, чтоб мужа она со временем выбрала достойного и ни в чем не нуждалась.

Через несколько лет после этих событий Измайлов женился на Анне Михайловне Голицыной. К этому времени образ Сяо Хуэй как-то понемногу стерся в его памяти. Да и наследников нужно было завести. Иначе, к чему вся жизнь достойная, все эти награды, звания, доходы, если нельзя передать их сыновьям.

Бог наградил его щедро. Родились у него две дочери и два сына. Вот только воспитать их ему вряд ли уже удастся. Уходит он в мир иной, где нет места мыслям о наследстве. Пора уже отпустить все земные дела. Да и то сказать, успел он, кажется все привести в порядок. Завещание оставил.  Осталось одно дело, вот только бы сил хватило чуть-чуть…

-Барин, - тихо позвал его Яков, вызывая из небытия, - приехали!
-Зови! – коротко бросил Лев Васильевич.
В комнату вошла маленькая хрупкая женщина, модно и дорого  одетая и довольно высокая девушка лет шестнадцати.

Как бы не был плох Измайлов, но в эту минуту ощутил прилив сил, на него как будто свежий ветерок подул. Невероятной красавицей выросла его дочь. И какая разумная! Науки, дозволенные  дамам, все изучила, на фортепиано и арфе играет так, что заслушаешься. Поет, как ангел, рисует получше некоторых художников. А уж по-французски и английски говорит как на родном русском… А еще и на немецком и итальянском изъясниться может!

И характером Бог ее наградил хорошим. Добрая христианка выросла. Бедным помогает, слова плохого никому никогда не сказала. Слуги не нарадуются на нее. Да что говорить, из всех своих детей, Измайлов выделял ее, хоть и не говорил об этом открыто.

-Девочка моя! – обратился он к дочке. – Позвал тебя, чтобы проститься. Смертный час мой не за горами.
-Крестный! – со слезами бросилась девчушка к нему. – Да что ж вы раньше-то не сказали. Я бы молила папеньку с маменькой, чтобы к вам меня отпустили, я бы ночи не спала, вам бы компрессы делала, отварами поила, я бы вас подняла с одра болезни на ноги, да и сейчас еще не поздно…

-Нет, малышка! – хрипло оборвал ее Измайлов. – Смерть рядом, ждать не будет, а мне еще с семьей проститься нужно. Юлия, - он прямо посмотрел в застывшее лицо Ю-Мин и вдруг каждой клеткой ощутил неизбывное горе, которым была охвачена эта женщина.

 Он неожиданно понял, насколько сильно она любила его всю свою жизнь. Любила так, что забыла саму себя, растила его дочь, безропотно вышла замуж за жениха, которого он ей нашел, никогда ничего не просила, не ждала ничего, принимала для дочери то, что он давал, благодарила, смотрела глазами преданной собаки… Да что тут скажешь. Любовь выбирает нас сама, мы ничего не можем с собой поделать, не можем заставить себя насильно любить. Да и разлюбить тоже…

-Юлия! Ю-Мин! -  прости меня за все, - выдохнул он, ощутив подступившую к горлу горечь.
-Ты что! – Ю-Мин бросилась к нему, и маска безразличия вмиг слетела с ее лица. – Ты был светом. Ты был моим солнцем. Знал бы ты, как я ждала тебя, как радовалась тем редким минутам, когда ты заезжал к Софье. Как же мне теперь жить?
-Нужно, Юлия, ради Софьи, - почти беззвучно сказал Измайлов и перевел виноватый взгляд на замершую в изумлении дочь. – Софья, слушайся родителей. Они любят тебя больше жизни. А я хочу оставить тебе маленький подарок, так, прибавка к твоему приданному. Кое-какие драгоценности, немного денег. Яков, передай шкатулку.

Лев Васильевич перевел дыхание, наблюдая, как преданный слуга передает шкатулку.
-И вот еще! Когда-то я получил в подарок вазу. Ее сделали талантливые мастера на родине твоей матери. Ей нет цены. Береги это сокровище! Яков, отдай китайскую вазу моей…крестнице!
А теперь оставьте меня, силы на исходе. Яков! Зови мою семью. Буду прощаться…


Наши дни

На этот раз ребята устроили совещание в квартире Пятакова. На улице хлестал дождь, а дома у Кости с Машей сегодня было людно – зашли к маме старые друзья, проездом оказавшиеся в Москве. Так что пришлось искать другое место для встреч. Комната у Вовки была небольшая и вся захламленная. Чего там только не было: и машинки какие-то, и разноцветные «Лего», и роботы-трансформеры. А еще по всей комнате были разбросаны личные вещи Вовки: грязные и чистые футболки вперемешку, носки, толстовки, а один кроссовок валялся прямо посреди комнаты.

-Ну, ты и оболтус! – фыркнул Костя.
-А чего это ты обзываешься? – разозлился Пятаков. От возмущения он стал малинового цвета, а белобрысый хохолок на его макушке стал дыбом.
-Володя! Костя прав. У тебя не комната, а свинарник! -  неожиданно поддержала брата Маша. – И запах тут какой-то затхлый стоит! Ты форточку когда-нибудь открываешь, чтобы комнату проветрить? Куда только твои родители смотрят?

Маша прошла к окну и широко его распахнула. Свежий ветер ворвался в комнату и закружил скомканные фантики от конфет. Вовка нахмурил брови и что-то пробурчал в ответ.
-Чего? – переспросил Костя. – Не мычи под нос, а говори ясно!
-Напали вдвоем! – взорвался Пятаков. – Так нечестно. Ну, не убрано здесь. Не успел, как раз сегодня собирался. А вообще у меня здесь всегда так чисто, что с пола есть можно. В смысле, я так хорошо пол начищаю, что он блестит от этой самой чистоты…

-Вова! – в дверь просунулась голова Вовкиной мамы. – Я вижу у тебя снова бедлам в комнате. Уже неделю обещаешь убраться, я тебя предупреждала, что больше не буду за тебя это делать. И… - тут женщина заметила Костю с Машей. – Ты еще в этот хлев друзей позвал? Совсем совесть потерял! И как тебе не стыдно?

Лицо Пятакова пошло пятнами. К счастью, зазвонил телефон, и мать неряхи покинула комнату. Пятаков, распрямив плечи, с вызовом посмотрел на друзей.
-Итак, меня будем обсуждать, или наше дело? - Он быстро подхватил с пола раскиданные вещи и одним комком затолкнул в шкаф.- Ну, вот, все почти убрано. Располагайтесь!
Костя с Машей переглянулись, но решили оставить эту тему на усмотрение матери Пятакова. Пусть сама воспитывает сына. Запрыгнув на диван, они приготовились к разговору. На этот раз слово взял Костя.

-Подведем итоги. Приходится признать, что наши поиски зашли в тупик. Спортсмен оказался детективом, следящим за дочкой антиквара. И фото он делал для отчета нанимателю, т.к. девица со своим парнем стояла в толпе.
-Ну, да! – продолжила Маша. – И записка тоже была ни о чем. Адрес написал антиквар для детектива.
-Да, только деньги напрасно выбросили! - пробурчал Пятаков. – А в итоге обрели сокровище – кучу барахла. Прибил бы эту старуху с ее керамикой! Как же не вовремя она подвернулась!

Маша бросила на него негодующий взгляд, и Пятаков тут же присмирел.
-Ну, мне не столько денег жалко, сколько обидно, что новый след не появился. Что дальше-то делать будем?
Костя на минуту задумался, а потом у него заблестели глаза от новой мысли.
-Ну, во-первых, идея о том, что нужно попасть в квартиру остается главной. Было там что-то такое, что меня зацепило. Не могу так просто вспомнить. Это раз. И второе: надо поискать антикварный магазин, куда обращалась наша старушка. Помните, антиквар сказал, что предложил ей обратиться к компетентным лицам. И еще одно: ваза была в том же пакете, что и керамические безделушки. Надо бы нам найти снова любительницу дешевого вымени, может она сможет по описанию сказать, что за женщина принесла пакет. Похоже, наша продавщица ценной «керамики» часто по помойкам шарит, так что знакома и с теми, кто мусор выбрасывает…

-Я могу из своего окна наблюдать за помойкой, она очень хорошо отсюда видна! – предложил Вовка, обрадовавшись, что у него есть преимущество перед ребятами. – Как увижу нашу «даму», так сразу же отправлюсь ее допрашивать! Она у меня разговорится, вот увидите! Я настоящий укротитель старушек!

-Не забудь прихватить деньги! – фыркнула Маша. – Боюсь, без них, укротить ее не удастся!
-Это мы еще посмотрим! – хвастливо заявил Пятаков. – В прошлый раз она нас врасплох застала, да и ты, Машка, сразу же ей деньги начала совать. Я же и без материальной помощи найду, чем ее заинтересовать. Так что с сегодняшнего дня я занимаю наблюдательный пост у окна. Вот так, благо, письменный стол тут же, буду уроки делать и наблюдать.

Пятаков выглянул в окно и радостно взвизгнул.
-Так вот же она. Легка на помине! Айда к ней! Кстати, дождь-то закончился!
Ребята, как горошины из стручка, выкатились из подъезда и помчались к помойке.
Женщина, одетая все в ту же синюю кофту, дополнила свой гардероб полиэтиленовым пакетом, надетым на голову, и драным дождевиком из такого же материала. Похоже, она уже закончила свои изыскания в мусорных баках и уже собиралась уходить, когда к ней подскочили ребята.

-Здравствуйте, бабушка! – вежливо обратилась к ней Маша. – Вы нас помните?
Пятаков тут же начал делать Машке разные знаки, предлагая не вмешиваться в его дипломатические переговоры. Маша отступила. Меж тем, тетка хитро прищурилась и остановилась перед ними, уперев руки в боки.

-Да как же не признать? – пожевала она губами, собираясь с мыслями. – Помню, помню, как за бесценок у меня сокровище выменяли. Ну, да ладно, такая моя сиротская доля. Не умею быть твердой, вот меня и обманывают все, кому не лень.
-Да кто ж вас обманывал-то? – возмутился Пятаков, и его вихор на макушке воинственно закачался. – Вы же сами нам цену назначили, мы их и покупать-то не хотели, нам записка нужна была, так что это мы вас облагодетельствовали.
Тетка только усмехнулась, услышав эту гневную тираду.
-А ты мне 50 рублей остался должен, милок! – почти пропела она. – Должок пришел вернуть?
-Это вы о чем? – возмутился Пятаков. – Сами же сказали, что уступаете …
-Вот, вот, и я о том же, всяк норовит обмануть, - запричитала тетка. – Я-то думала, что совесть у вас проснулась, раз сами подошли, а вы, оказывается, посмеяться решили. Загнали, поди, мое сокровище за немыслимую цену, а теперь радуетесь, что меня облапошили.
-Да кому оно надо, ваше барахло? – возмутился Пятаков. – Мы его сплавили в детский дом.

  Тетка, сделав вид, что не услышала последней фразы, поджала горестно губы и покачала головой.
-Что ж, верните мне мои статуэтки, раз они вам не нужны!
-Вот тебе раз, - начал горячиться Пятаков. – Сказал же, у нас их нет!

Тетка грозно наморщила лоб, сдвинув брови.
-Тогда гоните деньги! А то вон участковый идет, я ему пожалуюсь, что сперли мою керамику и не хотите платить. Обманули пожилую женщину, которая вам в бабушки годится! В общем, гоните 1000 рублей!
-Мы же один раз уже давали вам деньги! – возмутилась Маша.
-А я прогадала! Стоит керамика моя дороже того, что вы мне дали. – Тетка наморщила лоб, якобы что-то вспоминая. -  Как же зовут-то участкового…Петр Васильевич? Дмитриевич? Ох, память-то слаба…Петр – это точно…
-Послушайте, женщина, не знаю, как к вам обращаться, - заволновался Пятаков. – Зачем вам звать участкового? Мы же вам честно отдали ту сумму, которую вы просили. Я вам остался должен 50 рублей, хорошо, отдам. У меня правда есть только 500, мама просила хлеб купить и сыр, но вы же сможете сдачу дать?

Тетка окинула его самодовольным взглядом и без слов протянула ладонь, куда Пятаков и вложил деньги. Она быстро схватила бумажку и засунула в карман синей кофты.
-А сдачу? – потребовал Пятаков.
-Какую такую сдачу? – возмутилась тетка. – Это ваш долг, вообще-то помню, что речь шла о 1000, ну, да ладно. Прощу вас. Сердце мое не камень. Прощевайте!

Костя с Машей, увидев, что тетка уже обошла вокруг впавшего в ступор Пятакова, ринулись ей наперерез.
-У нас к вам есть разговор! – с места в карьер начал Костя.
-Словами сыт не будешь! – отрезала тетка. – Гоните деньги, буду говорить!

Маша оттолкнула Костю.
-Вообще-то, мы вас хотели предупредить. После нашей встречи, нам вас стало жалко. Крутитесь тут день и ночь, ищите на помойках какие-нибудь раритеты, а у вас их из – под носа уводят!
-Кто? – выпучила глаза тетка.
-Бесплатно не скажу! – выпалила девочка. – Моя информация стоит 500 рублей.
Тетка тяжелым взглядом смерила Машу.
-Ничего она не стоит! Я тут подкараулю сама злодея. Бесплатно!
-Хорошо. Давайте 300 рублей. Мне вас жалко. Все время дожди обещают. Как вы будете тут сторожить злодея в такую погоду?
Тетка нагло ухмыльнулась в лицо девочке и поправила залихватским жестом пакет на голове.
-Ничего, у меня дождевик отличный, резиновые боты крепкие. Не страшно, я не сахарная, не растаю.

Маша оценила ситуацию и поняла, что надо идти на серьезные уступки.
-Дайте хотя бы 100 рублей, чтоб Вовка хлеб купил! – жалобно пропищала она. – У него отец с матерью суровые, они его побьют сильно!

Тетка насмешливо уставилась на Машку.
-Ох, девка! Неужели думаешь, что меня обмануть можно? Ты на этого бугая сытого посмотри и сразу же увидишь, что он в семье – царь и бог. Нешто я детей затравленных не встречала в своей жизни? Ну, да ладно. Из жалости к его несчастной мамаше и глупому папаше, которые без хлеба останутся, дам 100 рублей, и ни копейкой больше,  - с этими мудрыми словами она протянула Маше мятую сотню, которую вытащила из другого кармана своей кофты. – А теперь слушаю!

Костя очень подробно описал женщину, которая выносила мусорный пакет с вазой и керамикой.
-Ох, да я ее знаю! – засмеялась тетка. – Это ж уборщица. Подъезды моет. Она мне не конкурентка. Наоборот, сама иногда в подъездах мусор забирает, что жильцы оставляют в холле и сюда приносит. Знаете, тут мода пошла такая: выложат в подъезде на столике вещи ненужные им, чтоб другие жильцы себе присматривали что-то из этого барахла. А Марья-то такого беспорядка не терпит, сразу же на помойку выносит. Если б не она, то жадные жильцы бы все сами разбирали. Марья Семеновка Уклейкина – прекрасная женщина и мне не конкурент! Так и запомните! А пока – прощевайте! Мне тут нужно еще одну помойку осмотреть.

Тетка бодрым шагом прошествовала в соседний двор.
-Держи, дипломат! – Маша протянула выторгованную у тетки сотню. – Хоть хлеб купишь!
-Ох, - засмеялся Костя. – Ты, Вовка, и правда, лучший укротитель старушек!


Февраль 1919 г. Россия

Алексей Ланской без сил откинулся на подушки. В комнате было холодно. Его бил озноб. Накануне он ходил провожать в последний путь своего учителя Михаила Юрьевича Стеблова. Жил тот в Замоскворечье. От Дмитровки, где обитал Алексей вроде бы и не так, чтобы очень далеко, особенно для молодого человека. Но вот слабость, одолевшая его с начала года никуда не уходила. Зима выдалась промозглой. Есть было совершенно нечего. Неделю назад юноша был на Николаевском вокзале(10). Удалось поймать извозчика. Там ему повезло, и он смог у каких-то крестьян купить хлеб. Как же он радовался! Разделил буханку на кучу мелких кусочков-растягивал удовольствие, но все когда-нибудь кончается. Вот и хлеб тоже закончился.

Надо встать и пойти в образцовую столовую МОСПО(11). Но эта мысль повергла его еще в большую тоску. Он вспомнил свой последний визит туда. Тарелка, в которой болтались листья капусты и маленький кусочек картофеля. Прозрачный кусочек хлеба…Но для некоторых и это было уже подарком судьбы. Алексей вспомнил голодные глаза мужчины интеллигентного вида, который стоял перед дверью и жадно вдыхал запах. А потом медленно побрел прочь.

Надо встать, надо… Но как? Где взять силы? Алексея бил озноб, он никак не мог согреться под одеялом. Вчера, возвращаясь с похорон, пешком по темным улицам, лишенным привычного освещения, он несколько раз спотыкался и падал прямо в талый снег под ногами. Его ноги окоченели от мерзлой ледяной воды, проникающей через трещины старых ботинок. Он пытался не раз сам заделать дырки, но где там… Если б еще зима была сухой, а то ведь под ногами сплошная ледяная жижа.

-Ну и пусть я умру, - пробормотал Алексей. – Это не страшно. Страшно вот это все, чему он стал свидетелем. Эта война, революция. Подумать только, а ведь он когда-то вместе с другими мечтал о ней, призывал свободу, равенство, братство. И где это все? Голод, разруха, нищета, болезни, репрессии…

Год назад от рук бандитов погибли его родители. Погибли как-то нелепо, ведь у них и забрать-то было нечего. «Что ж, видно, скоро встречусь с ними, - обреченно подумал Алексей. –Недолго ждать осталось».

В дверь громко постучали. Не дождавшись ответа, вошли. Алексей тихо лежал с закрытыми глазами, у него уже не было сил бороться со смертью. Осознав, что в комнату вошли какие-то люди, Алексей попытался разлепить веки. Сквозь ресницы с трудом различил два размытых силуэта: мужской и женский.

-Эй, гражданин, спите что ли? – грозно спросил косматый и небритый мужик в кожанке. – А мы тут вас уплотнять пришли. Живете в трехкомнатной квартире один, в то время, как пролетарии с кучей детей по подвалам ютятся.  Вам еще повезло. Подселим к вам товарища Елену Михайловну Полякову. Она в Наркомздраве работает. Занимается здоровьем народа. Человек ответственный, но своей квартиры не имеет, прибыла к нам издалека, поэтому нуждается в хорошей жилплощади. Чтоб, значит, отдохнуть могла после работы. Да вы чего это лежите-то?

Косматый мужчина подошел поближе и уставился на Алексея. Увиденное ему не понравилось, о чем он тут же и сообщил своей спутнице.

-Ну, Вы только посмотрите, Елена Михайловна на этого упыря! В то время, как наши братья отдают жизни за светлое будущее, сражаясь с белогвардейским охвостьем, этот трутень решил поспать посреди трудового дня. Ишь, даже зенки разлепить не в состоянии после ночной гулянки! Ничего, мы еще разберемся с этими последышами! Всех к стенке поставим!

Алексей попробовал встать, но тут же рухнул на кровать, как подкошенный. Плотная черноволосая и черноглазая девушка в красной косынке быстрым шагом подошла к кровати, на которой в забытье распростерся Алексей, и пощупала его лоб.

-Да он весь горит! Лихорадка у него.
-Вот, …незадача! Не испанка ли? А то заразит нас всех тут! – с испугом выдавил человек в кожанке и, как кузнечик, отпрыгнул к двери.

-Скорее всего, сильная простуда. Ну, да, ничего, вы идите, я им займусь, у меня не только диплом врача, но и опыт врачебный есть, недаром я в госпитале на войне работала хирургом.
Мужик в кожанке, имя которого так и осталось неведомо Алексею, вмиг исчез. Был и не был.

Девица подхватила чемодан и небольшой саквояж и перенесла в другую комнату. Через некоторое время Алексей услышал, как она возится на кухне. Прошло какое-то время, и Елена Полякова снова оказалась рядом с ним. Приподняла ему голову, взбила подушку, помогла сменить рубашку на сухую, протерла спиртом грудь и спину, ноги… А главное, дала горячего чая с малиновым вареньем.

Захлебываясь от счастья. Алексей глотал горячий сладкий чай и ощущал себя на седьмом небе. «Поживем еще!» - пронеслось у него в голове.
-А вы, правда, врач? – хрипло спросил он.
-Не веришь? – усмехнулась девица. – А я вот даже поработать успела с самой Надеждой Сусловой. Я же из Нижегородской губернии, как и она. Курсы закончила акушерские и работала вместе с ней, она же была одной из первых женщин врачей. Знаменитость! Акушер-гинеколог. Я хотела быть на нее похожей. Женщинам прошлого века было трудно в профессию попасть. У кого деньги были, уезжали в университет в Цюрих, так и Суслова сделала. Это потом у нас женщин разрешили пускать в Петербургскую медико-хирургическую академию. Она и ее окончила. Много чего мне Суслова рассказала о своей жизни и жизни других женщин врачей: Марии Сеченовой и Варвары Кашеваровой-Рудневой.

У Варвары – то вообще путь был тернистым. Сирота, взятая в дом учителем в какой-то провинции, работала у него по дому за кусок хлеба. Ни книг, ни учебников, только то, что на слух воспринимала от его учеников. Пешком в Петербург отправилась, за любую работу бралась, даже замуж за купца Кашеварова вышла, потому что он обещал не препятствовать ее учебе. А он ее обманул. Развелась, денег нет, но тут она узнала, что в Повивальный институт берут девушек на учебу. Окончила, потом уже пошла в Академию.

Вот так пробивали себе путь в профессию наши женщины в 19 веке. Это в начале нашего века проще стало. Уже и в Медико-хирургическую академию брали без таких предубеждений. Я вот пять лет училась на медицинском факультете Московского университета. С последнего курса ушла на фронт зауряд-врачом, нас так называли, т.к. мы замещали недостающих на фронте врачей, потом вернулась с фронта и окончила учебу. А тут и революция. Я ее всем сердцем приняла. Это сейчас нам всем трудно. Но нельзя опускать руки, нельзя просто выжидать. Надо бороться, надо верить в будущее и делать все, чтобы оно …было.

Постепенно голос девушки затихал, и Алексей погрузился в сладкий сон. Он поверил, что теперь у него все будет хорошо. Да так и случилось.
Жизнь с Еленой оказалась очень удобной. Можно было не думать о хлебе насущном. Она была умным и интересным собеседником. Алексей и сам не заметил, как  постепенно привязался к ней и уже не мыслил жизни без нее. Да и девушка привязалась к Алексею. Будучи сильной и физически и нравственно, она влюбилась в свою полную противоположность – в мягкого и неуверенного в своих силах Алексея. Конечно, он был человеком образованным и воспитанным. Но совершенно потерянным в этой новой жизни. А ведь до революции он окончил юридический факультет Московского университета и сразу же поступил на службу в Московский архив Министерства юстиции. Но с приходом большевиков был уволен со службы.

Архив был национализирован и перешел в ведение советских органов. Доступ к документам был ограничен и отныне контролировался новой властью. Ну, а сотрудники, которые числились, были подвергнуты тщательной проверке и те, которые не удовлетворяли новым требованиям, были уволены. А у Алексея в графе паспорта «происхождение» было четко прописано «из дворян». Так что его судьба была предрешена.

Вот так он с тех пор и болтался без дела. Пристроился письмоводителем в какую-то контору, но через полгода его оттуда выгнали по той же самой причине, что и из архива. Так что, если бы не уплотнение его квартиры, то следующая его жизненная остановка была бы кладбищем.

Елена пристроила его в Наркомпрос на какую-то незначительную должность. Но Алексея все это очень устраивало, он и не собирался делать карьеру. По вечерам он окружал себя любимыми книгами и ждал Елену. Она приходила поздно, полная новых идей, мыслей, которыми делилась с Алексеем. Ему это было любопытно, но не более того. Все эти  идеи и лозунги не находили отклика в его сердце.

То ли дело Елена! Для нее это была история о светлом будущем, в которое она свято верила! Ее глаза сверкали, голос срывался от экстаза. В эти минуты ее некрасивое лицо озарялось каким-то светом и становилось очень привлекательным.

Постепенно у них зародилось чувство, сродни нежной дружбе, которое они приняли за любовь. Тихо поженились, так как новых друзей пока не завели. Елена – из-за нехватки времени, а Алексей из-за того, что прежние друзья уже давно покинули Россию.

Однажды Елена, наводя порядок в шкафах и буфетах, наткнулась на китайскую вазу. Ошеломленная красотой этого творения рук человеческих, она несколько минут провела, созерцая совершенство линий и формы. Выросшая в скромной мещанской семье, очень рациональная в мыслях и поступках, Елена вдруг ощутила, что в мире есть много того, что делает его прекрасным. В ее голове пронеслись мысли, ранее не приходящие ей в голову.

«Да, конечно, новые идеи коснулись и искусства, литературы, театра. Это и понятно. Культура должна отражать идеалы революции. Но, нельзя выбрасывать все на помойку истории. Ведь из корней старого искусства выросли побеги нового. Взять, например, эту вазу»…

Алексей рассказал, что по семейной легенде, ваза была подарена послу России Измайлову в Китае. А он после смерти завещал ее своей крестнице Софье Чернышевой, которая вышла замуж за его прадеда Федора Ланского. Вот с тех пор ваза и переходит по наследству старшему в роде Ланских.

Елена слушала его с горящими глазами.
-Алеша! Я давно хотела сказать, что жду ребенка. Он будет расти в новом, совершенном мире, где не будет места войнам и неравенству. Это будет  новая, прекрасная Россия. Такая же совершенная, как эта ваза. Как же замечательно, что именно сегодня я ее увидела. Для меня это знак, знак того, что нас ожидают прекрасные времена!

Наше время

Сегодня уроки закончились рано, что давало возможность заняться поисками гражданки Уклейкиной Марии Семеновы. В предыдущие два дня ребятам не удавалось застать Золушку из жилуправления на рабочем месте.

Дама вставала очень рано, и к тому времени, как они возвращались из школы, уже завершала свою трудовую деятельность по уборке подъездов. Сегодня появилась надежда на встречу. Уборщицу Костя увидел издали. Ничего не поменялось в ее облике за эти несколько дней. Она вынырнула из подъезда одного из домов и довольно бодро потопала в сторону продовольственного магазина.

-Машка, давай! У тебя общение со старушками хорошо получается! – прошипел сестре прямо в ухо Костя. – А то Пятаков сейчас все испортит!
-Тетенька! – звонко выкрикнула Маша, получив дополнительный тычок в бок от брата. – Подождите!
Уклейкина продолжала путь, не обращая внимания на крики девочки.

Ребята прибавили ходу и скоро догнали уборщицу. Та не смогла скрыть удивления, когда они перерезали ей путь.
-Чего надо? Развелось хулиганья тут! – грозно сдвинула брови тетка. – Сейчас вон в свисток-то как свисну, мигом участковый примчится. Я ему тут помогаю с преступностью бороться. Сам-то он ни на что не способен. А у меня не забалуешь! – и в подтверждение своих слов Уклейкина взяла в рот свисток, висящий у нее на груди на веревке и собралась уже туда дунуть, как ее остановила Маша.

-Мария Семеновна! Мы к вам по важному делу!
-Это, по  какому-такому делу? Что за дела у меня с вами могут быть? Школу я давно окончила, с отличием, между прочим. Вот, теперь на ответственной работе нахожусь. – Тетка поправила сбившийся набок берет и заправила туда выбившиеся седые космы.

-Мария Семеновна! – Маша лихорадочно соображала, что должна сказать, чтоб получить нужную информацию. Просто так Уклейкина ничего им не скажет, это было понятно. – Мы тут купили у вашей знакомой коллекцию керамики за полторы тысячи. Представляете, там все года Китайского гороскопа в виде зверушек представлены. Такие чудесные мимишки! – Маша успешно изображала наивную и сентиментальную школьницу. -  Ваша подруга нам сказала, что это очень ценные предметы. А нашла она их в мусорном пакете, который вы дня четыре назад вынесли на помойку. Вот мы и подумали, а вдруг вы не знали, какие дорогие это предметы. Там, знаете, все-все знаки года из двенадцатилетнего цикла есть: и дракончик, и крыска, и обезьянка, и поросеночек… Такие хорошенькие…
Тетка расхохоталась.
-Ох, облапошила вас, дурней, Верка. И не подруга она мне вовсе! Знаю ее, как облупленную. Подбирает тут на помойке всякие шмотки старые, да мелочевку и пытается продать у метро. Иногда ей это удается. Ох, насмешили вы меня. Ценная керамика! Несите ее прямо в Эрмитаж! Хотя, нет! Лучше сразу в Оружейную Палату Кремля! Самое место ей там, этой коллекции! После такого щедрого дара к вам в школу Президент лично заявится, чтобы медали навесить героям.

Ребята сделали вид, что не понимают издевок Уклейкиной. Маша сделала умильное лицо.
-А все же вы не могли бы сказать, кто выбросил эти вещи, вдруг человек не знал их истинную стоимость…
Уклейкина насмешливо посмотрела на ребят.
-Истинная их стоимость сто рублей в базарный день! Оптом! Значит, так. Деньги вы свои вряд ли вернете. Мусор это, а не сокровища! И владельца вряд ли отыщите. Дело было так. Я уже закончила убираться и пошла к себе чайку попить. А тут смотрю, хлеба нет, да и чай заканчивается. Вечером дочка с мужем с работы придут, а в доме нет ничего. Надо, думаю, в магазин топать. Выхожу, а рядом с соседней дверью пакет с мусором стоит. Такая злость меня охватила! Ну, вот только же все убрала! А потом успокоилась. Все равно вниз идти надо, отнесу к помойке. От меня не убудет.

-А вы не помните, у чьей двери мусорный пакет стоял? – влез в разговор Пятаков.
-Да это-то и странно. Я не сразу об этом подумала. Стоял он у двери Прутковских. А они накануне в отпуск отправились. К морю. «Хотим застать бархатный сезон», - так они мне сказали. Так что мусор выбросил кто-то другой.

Ребята переглянулись. У каждого из них промелькнула одна и та же мысль: «Опять тупик». Но тут Костю озарила новая идея.
-А у вас никто не спрашивал больше об этом мусорном пакете?
Мария Семеновна удивленно подняла брови.
-А ведь и правда, спрашивали. Антонина Ивановна Баркова спрашивала. Она на одной площадке с Марьей Сергеевной живет. Дружат они по-соседски. Увидела меня на следующий день за уборкой, стала сочувствовать, и как-то сразу к этой теме подобралась. Выглядела она сама при этом так плохо, как будто это она, а не я подъезды убираю. Лицо осунувшееся, бледное. Она и  интересовалась насчет того, не оставляет ли кто мусор на площадке. Мол, видела какой-то пакет с мусором наверху у двери Прутковских. Вроде бы услышала какой-то шум, знала, что они уехали утром,  поэтому заглянула на площадку, а там пакет с мусором, вот она и решила, что они еще не уехали… Ну, я на этот разговор и внимания не обратила. Так что вряд ли вам помогу с поиском хозяина «ценной керамики». Последние слова Уклейкина произнесла с издевкой.

Она уже собралась идти дальше, а потом остановилась и покачала головой.
-А все же странно все это. Антонина Ивановна, как услышала, что я накануне пакет на помойку выбросила, так прямо побелела вся, обморок у нее случился. А на вид крепкая старуха была. Но, видно, уже с утра плохо себя чувствовала. Пришлось скорую помощь вызывать. Я бы одна и не справилась, надо было в квартиру ее затащить, но тут от ее соседки соцработница вышла, она, к счастью, помогла. Да, вот так и бывает, крепкая, крепкая, а потом сразу инфаркт. А через два дня к ее подруге бандит вломился и подругу эту, тоже в больницу свезли. Прямо мор какой-то на старух в нашем подъезде случился.

Уклейкина повздыхала и собралась продолжить свой путь. И тут Косте пришла в голову одна мысль. Он уже второй раз слышал о какой-то соцработнице. А вдруг она как-то причастна к этому делу. И полицейские тоже собирались с ней связаться. Ведь она могла быть наводчицей на квартиру бывшей учительницы. Только что у нее воровать-то? И почему ваза Антонины Ивановны оказалась в мусоре? Костя совсем запутался.

-Мария Семеновна! А не знаете, случайно, кто был соцработником у вашей соседки? Может, мы через нее с Антониной Ивановной свяжемся?
-Кто? Да Танька наша. Она живет в соседнем доме на втором этаже. Несчастная девка, скажу я вам. Муж помер давно, или просто исчез, чтоб алименты не платить. Ребенок у нее совсем больной, умирает, говорят. А она вот по чужим домам таскается, помогает всем. Но, девка она добрая, хоть и несчастная. А, вот и она, кстати.

-Эй, Танюха, не знаешь, как там наши старушки-то поживают? – Уклейкина остановила молодую женщину, тощую и бледную, очень скромно одетую.
-Вы об Антонине Ивановне и Марии Сергеевне? – уточнила Татьяна. – Антонине Ивановне получше стало, к ней, правда, не пускают пока никого. А вот Мария Сергеевна, пока в коме, но врачи надеются на лучшее. Я вот тут к ней домой сейчас заскочу, цветы полью, да кота накормлю. Она ж мне ключи отдала давно, чтобы я могла зайти, если вдруг с ней что-то случится.

Уклейкина сочувственно покачала головой.
-Ну, иди-иди! А я тоже пойду, сегодня устала очень, а надо еще в магазин заскочить.
Дождавшись, когда уборщица отойдет подальше, ребята устремились за Татьяной.

Ситуация складывалась удачно, Костя давно хотел попасть в квартиру учительницы, ему постоянно казалось, что он что-то упустил, что что-то важное заметил еще в первый раз, но мысль тогда сразу же ускользнула. И вот, наконец, подвернулась оказия!

-Татьяна! – обратился он к молодой женщине перед самым подъездом. – Я тут был вместе с полицией, мы тогда тело обнаружили. Костя сознательно не стал уточнять, что не он обнаружил тело несчастной Марьи Сергеевны, а Пятаков. В конце-концов, именно он должен что-то вспомнить, а не Вовка, поэтому важно, чтобы именно он, Костя попал в квартиру.

Его расчет оказался верным. Молодая женщина остановилась и внимательно посмотрела на него. Очевидно, увиденное ее успокоило.
-Да, мне говорили, что мальчик какой-то ее нашел…
-Я потерял в квартире Марьи Сергеевны свои ключи, наверное, выпали из кармана. Мы на кухне сидели. Можно я с вами зайду и поищу их при вас?

Татьяна согласилась и вместе с Костей вошла в подъезд. Маша с Вовкой остались ждать на улице. Они понимали, что всей компанией им не разрешат войти в квартиру.
Костя, поднявшись с Татьяной наверх, сразу же прошел на кухню. Ведь именно здесь что-то привлекло его внимание. Делая вид, что ищет на полу ключи, он потихоньку осматривался по сторонам. И – эврика! Фотография в рамке. Две женщины сидят за столом, а позади них на туалетном столике стоит та самая китайская ваза! Только вот обстановка комнаты совсем не напоминает то, что он видел здесь, когда краем глаза заглянул на работающих криминалистов. Совсем другая комната!

-Скажите, Татьяна, а кто эта женщина рядом с Марьей Сергеевной?
-Подруга ее – Антонина Ивановна Баркова. И сидят они в квартире у Антонины Ивановны. Я у нее один раз была, совершенно случайно, когда помогала ее в квартиру с лестницы занести. Ужас-то какой! Я ведь ее встречала не раз у Марьи Сергеевны. Хорошая она, добрая. И очень образованная. Очень я переживала, когда у нее инфаркт случился. Мария Семеновна Уклейкина сразу же в скорую позвонила. Пока приехали, я ей первую помощь оказала. Сейчас-то я слышала, Антонине Ивановне лучше стало. Врачи говорят, что это благодаря тому, что помощь быстро оказана была! Ну, ты ключи-то свои нашел?

-Нет, наверное, в другом месте выронил. Пойду, не буду Вас отвлекать. А в какой они больнице лежат?
-Здесь недалеко. Буквально на соседней улице. Большое здание розового цвета, окруженное сквером.

-А, знаю! Вот, думаю, может, схожу проведаю.
-Сегодня тебе еще вряд ли разрешат, а вот завтра – уже можно будет.
Спустившись вниз, Костя застал Машу и Вовку за оживленной беседой. Щеки сестры полыхали алым цветом, а на губах Пятакова играла глупая улыбка. Костя только рукой махнул на эти шуры-муры.

-Забавная история получается. Ваза принадлежала Антонине Ивановне. Я понял, наконец, что мне не давало покоя. Фотография на стене кухни. Две женщины за столом и моя ваза. Только вот, квартира не Марии Сергеевны, а ее подруги. Да и рассказ уборщицы это подтверждает. Неспроста Антонина Ивановна пакетом с мусором интересовалась.

-Тогда кто напал на мою учительницу? И зачем?
-Думаю, что это мы тоже выясним. Завтра сходим проведаем Антонину Ивановну, спросим ее о вазе, почему она ее в мусор выбросила. Неужели не догадывалась, какую ценность она представляет?


1938 год. Москва

Апрель в Москве всегда завораживал Елену Михайловну. Наступал он внезапно, и, хотя уже в мартовском воздухе ощущалось дыхание весны, метель могла закружить снежными воронками прямо в преддверие нового месяца. И вдруг, буквально на следующий день – ослепительное солнце, снег тает, звенят ручьи, и сердце радостно рвется из груди. А там, глядишь,  сквозь талые кучки снега уже и цветы появились – желтые пятнышки мать-и-мачехи, а то и крокусы тянут вверх изящные головки.

Елена Михайловна Ланская с утра отправилась на рынок. Хотела купить свежих крестьянских продуктов к столу. Ванечка очень любил деревенский творожок со сметаной. А уж сегодня грех было его не порадовать – день рождения у мальчика. Семнадцать годков исполнилось. Подарок ему долго выбирали. Мальчик давно мечтал о фотоаппарате. Сначала они хотели подарить его после выпускных экзаменов в школе, но потом решили не ждать. Сегодня вот он проснется, а возле подушки – долгожданный сюрприз – новенький «ФЭД». И книга «Дети капитана Гранта». Он ведь так любит Жюля Верна! А об этой книге мечтал после просмотра фильма в прошлом году.

Других детей Ланским не довелось завести. Так что своего единственного дитятку они берегли и холили. Мальчик при этом рос самостоятельным и толковым, что редко бывает при такой опеке родителей. Но в юноше не было ничего от маменького сынка. Он с увлечением занимался спортом, обожал математику и физику – хотел поступать в технический вуз. Работать хотел в авиационной промышленности – делать моторы для самолетов. Эта его мечта окончательно сформировалась в прошлом году, именно тогда Валерий Чкалов совершил беспересадочный перелет Москва-Северный полюс-Портленд. А вслед за ними экипаж Громова такой же полет с посадкой в Калифорнии. Чего ж удивляться, что мальчик грезил самолетами.

Елена Михайловна не могла нарадоваться на сына. Сейчас, когда такими бурными темпами идет индустриализация страны, инженеры очень востребованы. А как бурно развивается отечественное авиастроение сейчас! Не случайно появились такие мощные научные центры, как Центральный институт авиационного моторостроения, научно-исследовательский институт авиационных материалов.

Елена Михайловна задумалась. Да, страна развивалась. И все эти изменения совпали с взрослением ее сына. Ему не довелось ощутить голода и холода. А вот пору расцвета страны он застал. Поэтому и рос настоящим патриотом. Женщина вспомнила, как горели его глаза, когда он читал о плавании парохода «Сибиряков» под руководством О.Ю. Шмидта. Тогда, в 1932 году весь Северный морской путь был пройден за одну навигацию! А спасение «Челюскинцев»? Весь советский народ  следила за этим с трепетом и волнением. И радовалась их спасению!

Да, расцвела страна! Выстояла, вопреки прогнозам буржуев. А какие сейчас фильмы прекрасные снимаются! Смешные, добрые. «Веселые ребята», «Цирк». Они всей семьей ходили в кинотеатр и смеялись. Какой замечательный режиссер Александров! А Любовь Орлова – настоящая звезда. Как поет, как танцует! Ее супруг Александров в Голливуд недавно ездил, там опыта набирался. Говорят, с самим Чарли Чаплином встречался.

Но были и другие фильмы. Много фильмов, в которых говорилось о врагах советской страны, которые затаились, но продолжают тайно вредить. Вот какой, например, страшный фильм снял Пырьев. Давно еще, в 1930 году. Называется «Государственный чиновник». Вроде бы комедия. Елена с Алексеем сидели в зале и смеялись. Но почему-то по спине прополз холодный озноб. И фильм – то хороший, видно сразу, что мастер своего дела снимал. Он такую милую комедию в прошлом году снял – «Богатая невеста» с замечательной Мариночкой Ладыниной.

Погруженная в свои мысли, Елена медленно брела по тротуару, не замечая человека, подающего ей знаки с противоположной стороны улицы. Женщина продолжала вспоминать фильмы, в которых рассказывалось о врагах советской страны, не внешних, а тех, которые окопались рядом, которые ведут свою подпольную деятельность, работая на разведки иностранных держав.

И, ведь, похоже, что все эти фильмы основаны на реальных событиях. Вот, газета «Правда» написала несколько лет назад о заговоре против Сталина. И где? В подмосковной школе. Тогда учителя расстреляли, а его коллег отправили в ссылку.(12) И таких случаев немало. То и дело слышишь о вредителях.

Как только начала страна подниматься из руин, так и активизировались враги. Уже в 1928 году на всю страну прогремело «Шахтинское дело». Инженеры, работающие в угольной промышленности, оказывается, плели заговор, хотели навредить молодой и еще не окрепшей стране. А потом был раскрыт саботаж, так называемой, Промпартии. И это было только начало. В последние годы – процесс за процессом. На скамье подсудимых те, которые стояли у истоков советского государства, соратники В.И. Ленина: Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков… И за каждым из них группа предателей, которая им помогала.

Елена уже не знала, кому верить. Многих из этих людей она знала лично. Знала, как честных и порядочных людей. Не может ли быть тут ошибки?  Судебная система уже не справляется с ситуацией. Эти враги повсюду. Сейчас для решения подобных вопросов создаются «тройки», которые довольно оперативно решают вопросы виновности или невиновности. Холодный пот выступил на лбу женщины. Да ведь невиновных-то и не было. Но как же так? Неужели все эти люди виновны?

Елена Михайловна боялась самой себе признаться, что очень боялась. Боялась за свою семью. Ей было страшно, потому что ее добрый и милый Алексей – «из бывших». А это сейчас тоже, как клеймо. И с религией у него особые отношения. Вырос он в верующей семье. До сих пор молитвы читает. Когда в 1931 году взорвали храм Христа Спасителя, то он несколько дней в себя прийти не мог. Его родители большие деньги на строительство храма давали, ведь его всем миром тогда строили. Для Алешеньки уничтожение этого храма стало чем-то очень личным, как будто уничтожили частицу его самого. А тут еще эта бесконечная атеистическая пропаганда, и новости – то там, то тут колокола с церквей снимают и переплавляют… Еле-еле она уговорила мужа не афишировать своей религиозности. Хотя бы ради будущего их сына.

Елена попробовала отогнать тяжелые мысли. И чего это она расстраивается? Все же хорошо у них. Ее на работе ценят. Вот только Алексею пришлось уйти из Наркомпроса вскоре, как Луначарского в 1929 году освободили от должности. Поговаривали, что методы руководства Анатолия Васильевича были слишком либеральны, что он слишком опирался на старые традиции. Пытался сохранить культурное наследие прошлого. Вообще, удивительный был человек. Писал стихи. Поддерживал кого мог. Каким-то писателям помогал уехать за границу. Но его власть не была безграничной: Гумилева все равно расстреляли (13).

Да, жалко, что он ушел из Наркомпроса, он к Алексею всегда хорошо относился, поддерживал его. После ухода Луначарского стало невозможно работать, и Алексей сменил место работы, сейчас преподает историю в школе. Вот уже восьмой год там служит. Но что-то у него не ладится с коллективом в последнее время. Нет, это ерунда, мало ли что бывает в жизни, с кем-то не сошелся во мнении, поругался…

Елена, как мантру, повторила про себя «все у нас хорошо». Дом уже близко, сейчас она придет, и ее встретит радостный Мишка, уже увидевший подарки. И Алексей выйдет из кухни в цветастом фартуке, испачканном мукой. Муж взял на себя приготовление праздничного обеда. Хорошо, что сегодня выходной день, все дома, и ничто не мешает заниматься подготовкой к празднику. Она собралась перейти улицу, подняла голову и, наконец, увидела человека на другой стороне. Тот вел себя таинственно. Знаком показал, чтоб она прошла в соседний двор.

-Лев Игнатьевич! Я удивлена Вашим поведением! Откуда такая таинственность? – спросила Елена, войдя в арку.
-Тихо, дорогая моя Елена Михайловна! Я итак рискую, сообщая вам… эту информацию, - крупный мужчина слегка запнулся, подбирая слова. Он вытащил из кармана большой клетчатый носовой платок, снял шляпу и вытер обритую наголо голову. – Дело в том, что на вашего супруга поступил донос.

У Елены Михайловны сумки выпали из рук, и она осела на землю.
-Но…вы же знаете, что то, что могли написать подлые люди, все – неправда,… - пролепетала она.
-Увы! Правда и неправда бывают так тесно переплетены, что сразу и не скажешь, где истина, - тяжело вздохнул Лев Игнатьевич. – Из любви к Вам и уважения к вашему супругу я хочу вас предупредить. Не верьте тому, что справедливость восторжествует. Под пытками признаются в страшных злодеяниях все. Знаю от моего соседа, как добывают они «показания». И, знаете, что я вам скажу: лучше б я этого не знал. Не уверен, что однажды ночью «черный воронок» не остановится у моего дома. Спасайте семью, себя, мужа, сына. Уезжайте сегодня же, уезжайте далеко, туда, где вас не найдут. Донос пришел сегодня, не знаю, сколько у вас времени, но, боюсь, что завтра будет поздно.

У Елены тряслись губы, она с трудом смогла выдавить какие-то бессмысленные вопросы, которые кружились в ее голове, как песчинки в бурю.

-Но, как же с работой-то быть? У Вани сегодня день рождения. И вообще, у него же школа, скоро экзамены…
Лев Игнатьевич горестно посмотрел на обезумевшую женщину.
-Хотя бы сына спасите. Если есть родственники где – отправьте к ним. Пусть там школу окончит. Уцелеете – вернется обратно.

Он развернулся и тяжело потопал прочь. А Елена Михайловна смотрела ему в спину застывшим взором и все силилась что-то сказать.

Наши дни

После школы ребята устроились в сквере рядом с домом, благо стояли погожие деньки, и устроили короткое совещание. Вчера к ним в гости заглянул Владимир Кузьмич с коробочкой пирожных из французской кондитерской и цветами для мамы. Вечер удался на славу, мама пригласила профессора на свой день рождения, чему тот был очень рад. После дружного чаепития Костя с Машей отправились провожать Владимира Кузьмича и тот, наконец, смог перейти к интересующей их теме. По его словам, специалист, к которому он обратился, очень заинтересовался вазой, сказал, что ее стоимость огромна, что выполнена она, скорее всего в эпоху Жу-Яо. И, хотя обычно в это время изготавливали посуду небесно-голубого цвета, автор обратился к старинным секретам, отдав предпочтение цвету нефрита.

-Владеть таким сокровищем – подвергать опасности себя и близких. Это не предмет для повседневного быта, а украшение коллекций крупных музеев, или коллекционеров, которые могут обеспечить их защиту, - подвел итог беседе Владимир Кузьмич. – Подумайте над тем, что будете делать дальше.

Пятаков, услышав от ребят о ценности вазы, тут же начал строить планы на будущее, но Костя его тут же осадил.
-Мы должны увидеться с владелицей вазы, узнать, что случилось, как ваза оказалась в мусоре…
-Да что тут узнавать? – кипятился Вовка. – Ваза была не нужна старушке, вот она ее и выбросила. О ценности вазы она ничего не знала, сама она уже старая, ей ничего не надо, а вот нам…
-Ты что? – вдруг возмутилась Машка, доселе сидевшая на лавочке тихой мышкой. – Ты хочешь обокрасть старушку? Ладно бы мы не знали об истинной цене, но это же не так! Костя прав, нужно навестить ее в больнице.

Пристыженный Пятаков что-то пробубнил на тему, что он ничего плохого не говорил, так предложил, но, конечно же, надо навестить больную….

Вот так и вышло, что троица друзей из детективного агентства «Комар», стащив из дома несколько яблок в качестве презента болящей, пришли в больницу к Антонине Ивановне Барковой. Старушка очень удивилась их визиту. Выглядела она неплохо, и, что удивительно, даже в больничных условиях сохранила некоторую элегантность.

-Вот, завтра обещают выписать. Жду, не дождусь. Конечно, здесь и уход хороший, и персонал вежливый, а вот все равно домой тянет. Вы, молодцы, что пришли меня проведать, хотя я и не понимаю, что вас заставило. Вроде бы в школах теперь нет тимуровского движения.

-Чего? – удивился Пятаков.
-Вот тебя я знаю, - засмеялась пожилая дама. – В моем доме живешь. Хотя и не подумала бы, что ты склонен к подобным добрым делам. Ну, а тимуровское движение очень популярно было в середине прошлого века после выхода книги Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». Там ребята помогали тем, кто нуждался в их помощи.

-Антонина Ивановна! – решил «взять быка за рога» Костя. – Несколько дней назад я увидел на помойке пакет с мусором, в котором была красивая ваза. У мамы послезавтра день рождения, вот я и решил взять вазу для подарка…
Баркова схватилась за сердце. Маша тут же кинулась было за врачом, но пожилая женщина остановила ее жестом. Она выпила воды и заговорила тихим прерывающимся голосом.
-Эта ваза - наша семейная реликвия, она стоит больших денег…
-Почему же вы ее в мусор выбросили? – спросил Костя.
-В том-то и дело, что я ее не выбрасывала! – горячо откликнулась пожилая женщина. – Тут такая история случилась… Даже не знаю с чего начать. К моей подруге ходит соцработница Татьяна. Очень хороший она человек, а вот ребеночек у нее слабый, болезнь у него редкая, но ему можно помочь. За границей делают операции, благодаря которым такие, как он, обретают шанс на нормальную жизнь. У меня в Германии живет дочь с зятем. Они могут помочь с устройством в хорошую клинику, проследить, чтоб все было оформлено правильно, к хорошему специалисту направят. Но это стоит очень больших денег. Вот я и решила помочь. Дочь моя живет в достатке, внуки тоже хорошо обеспечены. А семейные реликвии их не очень интересуют. Вот я и решила продать вазу. Дорог был каждый день. И тут я подхватила простуду. Поэтому отправила к антиквару свою подругу. Она вернулась без результата, сказала, что этот антиквар не занимается фарфором. Нужно идти к другому. Но вот что нас с ней насторожило…

Антонина Ивановна рассказала ребятам, что Мария Сергеевна, ее подруга-соседка обнаружила за собой слежку. Сначала она думала, что ей показалось, но потом увидела этого человека снова у своего дома. Вот тогда она и сказала о слежке Антонине и показала своего преследователя из окна. Она его у антиквара еще заприметила. Выглядел тот, как настоящий бандит.

На следующий день Антонина Ивановна выглянула из окна и снова увидела этого человека. Тот вел себя очень подозрительно. Явно собирался войти в подъезд и при этом оглядывался по сторонам, чтоб его никто не заметил. Испугавшись, женщина лихорадочно схватила какой-то пакет, в который накануне сложила мусор от купленной накануне новой полки, побросала туда керамические фигурки животных – символов года, которые ей дарила одна знакомая на новогодние праздники, а среди всего этого положила вазу, предварительно завернув в пупырку, такую специальную упаковку с воздушными пузырьками, чтоб не раскололась.  Пакет отнесла этажом выше и поставила у двери Поплавских. Она знала, что они уехали в отпуск.

Антонина Ивановна рассчитывала, что когда бандит уйдет, то она заберет пакет и отнесет вазу в нормальный антикварный магазин. А пакет исчез. Оказалось, его унесла на помойку уборщица. Узнав об этом, Антонина Ивановна потеряла сознание, а очнулась уже в больнице. И вот теперь оказывается, что сюда попала и ее подруга  Мария Сергеевна, что на нее напал какой-то бандит. И Антонина Ивановна уверена, что это из-за вазы. «Одни несчастья она приносит!» - в сердцах произнесла Баркова и тут же оборвала себя.

-Мальчик, а что ты решил делать с вазой? – осторожно спросила она Костю, помолчав секунду.
-Антонина Ивановна! Ваза – ваша. Конечно же, я отдам ее вам. И, кстати, у нас есть знакомый, который знает, кому вы можете ее продать, чтобы помочь Татьяне.
-Ты - хороший мальчик! – заплакала Баркова. – Я боялась, что ты мне ее не вернешь. А сыну Татьяны все хуже и хуже… И знаешь что? – у Антонины Ивановны окреп голос. – У меня есть другой хороший подарок для твоей мамы. Пусть это будет платой за  твое расследование. Хорошо?

Костя улыбнулся и кивнул в ответ. Предложение его очень устраивало, вряд ли удалось бы теперь найти что-то еще для подарка.
Ребята направились к выходу, только Маша почему-то не двигалась с места. Она внимательно смотрела на старушку. И та под ее взглядом вдруг как-то осунулась и отвела в сторону глаза.

-Скажите, Антонина Ивановна, а почему вы считаете, что ваза приносит несчастья? – спросила девочка.
Воцарилось тягостное молчание. Наконец, старушка тяжело вздохнула и похлопала Машу по руке.
-Что ж, придется очистить душу. Время пришло! Хотя сама-то я и не причастна к этому, а вот мои родители…Видно, бес попутал их тогда. Да и не мне их судить. Жизнь - непростая штука. В детстве все кажется таким простым – живи честно, работай добросовестно, люби искренне…А потом становишься взрослым и понимаешь, что очень трудно быть бескомпромиссным, приходится закрывать глаза на какие-то проступки близких, на мелкие проделки начальников, да и настоящую любовь, о которой читал в книгах дано встретить не всем…

Антонина Ивановна помолчала, собираясь с духом.
-Я знаю эту историю от матери, рассказала мне она ее перед смертью, вот с тех пор я и не знала покоя. Как будто грех моих родителей перешел на меня. И чем старее я становилась, тем страшнее мне было жить с этим. Вот я и решила, что должна совершить добрый поступок, искупить свою вину и вину родителей. А тут подвернулась Татьяна. Я как услышала про болезнь ее ребенка, про то, что деньги нужны, так сразу и поняла: это мне Всевышний знак подает. Чтоб, значит, искупить вину.

Что было дальше – вы уже знаете. А почему я чувствую вину, я вам сейчас расскажу. Случилось это в феврале 1942 года в Ленинграде. Так тогда назывался Санкт-Петербург. Страшное это было время. Немцы окружили город и постоянно его бомбили. Лютая стужа, в домах не топили, люди сжигали все, что могли: мебель, газету, книги. Только, чтобы чуть-чуть согреться. Но и не это было самым страшным. Самым страшным был голод. Ели кошек, крыс, собак, голубей. Ели кору, столярный клей и олифу. Да что там говорить, даже землю грызли. Вот какой ужас был повсюду.

Но не все жили так. Были и те, кто жил получше, имел паек побольше от предприятий. Среди них был мой отец. Он работал на складе продовольствия, поэтому мама не голодала. Они поженились прямо перед началом войны, и я тогда еще не появилась на свет.

Антонина Ивановна опустила голову, стыдясь смотреть в глаза детям. Ее голос ослаб, появилась хрипота.
-Хуже всего было не то, что мои родители в такое жуткое время жили неплохо. А то, что отец продавал хлеб и консервы в обмен на красивые вещи. Вот так и появилась у нас в семье эта ваза. Мама рассказывала, что однажды она поднималась по лестнице и услышала крик ребенка. Дверь была не заперта, она вошла и увидела страшную картину: умирающая от голода женщина уже почти не подавала признаков жизни, а рядом надрывалась от крика девочка лет четырех. Мама пожалела их, сбегала домой, принесла кусок хлеба и суп горячий в кастрюльке. Дала несколько ложек женщине с крошкой хлеба – много было нельзя, она бы умерла. А вот девочку накормила. Девчушка была хоть и слабенькой, но не такой истощенной, как мать. Видно, та отдавала последние крохи своей дочери. В общем, женщину она тогда спасла от голода, выходила…

Антонина Ивановна сглотнула горький ком в горле и продолжила. - А пока у нее бывала, приглядела эту вазу. Ваза была очень ценная, мама это сразу поняла и рассказала о ней отцу. Весной стало полегче, колюшка пошла косяками. Люди ее ловили кто чем: сачками, сумками, говорят, даже противогазными. Миллионам эта рыбка жизнь спасла. А тут еще стали весной овощи сажать, спасались, как могли. Ну, а женщина-то, которую отец с мамой спасли, как-то пришла их поблагодарить, а отец ей так и сказал, что одной благодарности мало, надо заплатить и прямо о вазе и сказал. Мол, такова цена жизни ее и ребенка. Женщина ничего не сказала, молча вышла, вернулась с вазой, поставила ее на стол и ушла. Ланская была ее фамилия. Муж у нее воевал где-то на фронте.



Конец февраля 1942 года. Ленинград

Оленька Ланская видела свет. Яркий-яркий. Было жарко. Наверное, лето пришло, а она и не заметила. Где-то кричала Аннушка, звала ее. «Наверное, из-за яркого слепящего солнца не видит меня! – подумала Ольга. – «Надо бы ее окликнуть, чтоб не волновалась!». И поняла, что не может. Было так хорошо, она нежилась в лучах солнышка. Как же здорово! Наконец-то тепло, а ведь было так холодно. Она всю свою одежду теплую на Аннушку надела. Чтоб малышка согрелась, а она как-нибудь итак согреется.

-Да она вся горит! Господи, ребенок-то бедный как надрывается! – как сквозь вату услышала она чей-то голос. – Интересно о ком это тут говорят? – пронеслось у нее в голове. – Она попробовала открыть глаза, но у нее ничего не вышло. – Забавно как! Глаза не хотят открываться. Да и зачем им открываться? Так спокойно сейчас, так хорошо.

-Эй, голубушка! Открой рот, глотай! – Сквозь сомкнутые губы пролезла ложка, и горячая жидкость протекла прямо в горло. – Вкусно-то как! Божественный нектар! В какое изумительное место она попала. Да еще вместе с дочкой. Теперь все у них будет хорошо. А скоро и Ваня к ним присоединится. Война, наверное, уже закончилась, а она и не поняла, когда. Да, когда? Наверное, на прошлой неделе. – А теперь еще ложечку, и еще! – опять этот милый голос! – Все-все. Теперь хватит. Накормлю вашу дочь пока. Потом приду вечером и вам еще супу дам. И вот еще, оботру вас водой со спиртом, чтоб температуру сбить.

На следующий день поутру Ольга пришла в себя. Было по-прежнему холодно, рядом сопела дочка. Хотелось пить. Ольга увидела на прикроватной тумбочке кружку с водой и схватила ее дрожащей от слабости рукой. Жадно припав к холодному бортику губами, она судорожно глотала  воду, расплескивая половину по постель. Где-то через час в комнату вошла молодая черноволосая женщина с острым носиком и быстрыми черными глазами. «Соседка сверху», - вспомнила Ольга.

-А я тут вам с дочкой яички сварила всмяточку. Одно вам, одно дочке. Я ее вчера супчиком накормила, вам тоже дала немного. И водой со спиртом вас обтирала все время – жар сгоняла. Вижу, сейчас вам лучше. А покушаете – еще лучше будет!

Ольга хотела сесть, но у нее не получилось.
Соседка ловко приподняла ее, подложив под спину подушку, пощупала лоб.
-Жар еще есть. Я потом вас снова разотру. И ромашку заварю тоже. Она от простуды хорошо помогает. Я ее всегда много сушу на всякий случай - вот и пригодилось. А сейчас  - яичко. Я помогу, не надо лишних движений, вы пока слабы. -  Женщина ловко  вытащила из узелка яйцо, второе оставила пока в узелке, завернутым в теплое полотенце. Взяла тонюсенький, как папиросная бумага кусочек хлеба и дала его в руку Ольге. – «Кусайте». Потом разбила скорлупу и ложечкой зачерпнула содержимое. Накормив Ольгу, женщина разбудила Аннушку и покормила ее, выдав ей к яйцу такой же тоненький кусочек хлеба.

Все свои обещания женщина выполнила. Растерла Ольгу водой со спиртом, принесла в термосе заваренную ромашку и поставила рядом с кроватью на тумбочку. Следующий раз она пришла вечером. Накормила их с Аннушкой куриным бульоном, выдав по такому же малюсенькому кусочку хлеба. Растерла Ольгу перед сном, так как у нее снова был жар, поставила новую порцию ромашки в термосе. Потом приходила еще пару дней. В основном, чтоб накормить супом, к которому добавляла по тоненькому кусочку хлеба. Яиц больше в рационе не было. Но Ольга была и этому рада. Ее крошечный паек был давно съеден, и, если бы не эта соседка, то и она, и Аннушка давно бы уже умерли с голода.

Женщину звали Татьяна Баркова. Почувствовав, что Ольге стало лучше, и она уже смогла вставать и ходить по комнате, Татьяна сообщила, что больше не придет, так как Ольга сейчас получит свой паек и сможет сама продержаться, если не будет весь его отдавать дочке.

-Дорогуша, ваша дочь еще маленькая, ей нужно меньше еды, чем взрослому человеку. Но, если вы будете 2/3 пайка отдавать ей, то снова заболеете и умрете. И ваша дочь умрет тоже. Так что попробуйте все рассчитывать так, чтоб было хотя бы поровну. И я вижу, у вас есть красивые вещи: дорогая кукла, ваза. Вы могли бы их продать, чтобы получить какие-нибудь продукты…

-Кукла дочкина, она ее очень любит. А ваза – от родителей мужа. Семейная реликвия, я не могу ее продать.
Вечером в комнату снова пришла Татьяна. Опять накормила их с дочкой, на этот раз снова принесла два яйца. И даже немного настоящего чаю в термосе заварила. Дочке налила полкружки теплого молока. А потом в комнату зашел ее муж – высокий полноватый мужик с залысинами. Представился Евгением Дмитриевичем. Прошелся по маленькой комнате, заглянул на кухню. Потом поставил на стол у окна две банки тушенки и одну сгущенки.

-Вот, принимай продукты, хозяюшка! – сказал он густым басом. – Помогут тебе на ноги подняться!
Ольга бросилась благодарить, но он ее остановил. Подошел к комоду, бережно взял в руки китайскую вазу – семейную реликвию, которую она так берегла, и веско изрек: «Это я возьму в уплату, думаю, что в данной ситуации, это справедливый обмен».

После этого развернулся и вышел из комнаты вместе со своей женой. После этого случая, она больше не встречалась с Барковыми. Видела иногда издалека. Бывало, слышала их голоса, когда они поднимались или спускались по лестнице. Тогда старалась спрятаться, чтобы не встречаться. Почему-то ей было стыдно за них. Странно, обида была, но быстро ушла. Главное, что ей и дочери удалось выжить. И Бог с нею, с этой реликвией! А вот стыд за них, за этот их гадкий поступок остался. Как будто она сама была в чем-то виновата…


 Наши дни

-А что же случилось с Марьей Сергеевной? – вдруг спросил Пятаков, когда они вышли из палаты. – В ее квартире все перевернули, там что-то искали. Если вазу, то кто? Бандит, о котором говорила Баркова – сотрудник детективного агентства.

Ребята остановились в коридоре больницы. Они поняли, что должны прояснить историю до конца.
-А давайте узнаем, в какой палате лежит Марья Сергеевна. И можно ли ее навестить, - проявил инициативу Пятаков. – Я тут два яблока утаил от Антонины Ивановны.  – Заметив недовольные лица друзей, он тут же пустился в объяснения. – А что? Ее все равно завтра выписывают. Ей и одного яблока хватит. А вот бедной Марьи Сергеевны никто не поможет.

-Ладно, давай попробуем к ней зайти, - вздохнул Костя.

К счастью для ребят, оказалось, что бывшая учительница пришла в себя, и к ней можно было зайти. Марья Сергеевна очень обрадовалась их визиту.
-Да ничего особенного не случилось. Я, конечно, испугалась, когда этот человек начал задавать мне вопросы о вазе, даже схватил за ворот кофты, тут я и потеряла сознание, ударилась головой при падении. Врачи боялись, что это сотрясение мозга или инфаркт, но ничего не подтвердилось. Полиция была у меня, но что я могла им рассказать. Этот человек напялил на себя балаклаву. Голос глухой такой. А сам он высокий и спортивный.

-А он вам никого не напомнил? - спросил Костя.
-Знаешь, мальчик, когда ты спросил, то я подумала, что он похож на того молодого человека, которого я встретила у антиквара. – Марья Сергеевна задумалась. – Он следил за мной, но тогда был без балаклавы, вот я и решила, что это разные люди. Но чем больше об этом думаю, тем больше уверена, что это один и тот же человек.

-Антиквар сказал, что нанял детектива, чтоб тот проследил за его дочкой и ее кавалером, - Костя проследил за реакцией пожилой дамы и увидел на ее лице тень сомнения. – Вы точно уверены, что это он?

-Ну, ошибиться, конечно, я могу. И все же, чем больше думаю об этом, тем больше уверена, что это один и тот же человек. Он крутился рядом, когда я спрашивала антиквара о цене вазы, и даже заглянул мне через плечо в телефон, когда я показывала ее фото. И, знаете, от него и от грабителя одинаково пахло каким-то хвойным запахом, наверное, одеколон такой. Запах очень насыщенный. Все же, надо бы полиции об этом рассказать, пусть разбираются с ним сами. Невиновен – пусть предоставит алиби.

На том и порешили. Женщина попросила ребят связаться с участковым Рыжковым. Узнав, что ее подруга тоже находится в этой же больнице, Марья Сергеевна тут же к ней засобиралась, поблагодарив ребят за яблоки. Пятаков хвастливо ухмыльнулся.
-Вы – моя первая учительница, я не мог не прийти. Знаю, как вы любите яблоки, вот и решил вас побаловать. Чтоб вы похрустели всласть на досуге.

Женщина засмеялась.
-Ох, я бы и рада похрустеть, да нечем. Мой жевательный аппарат дома в стаканчике меня ждет. Ну, не переживай, меня вот тоже завтра выписывают, так я пирог испеку дома с яблоками. Заходи в гости, и мы вместе «похрустим».
Шумно попрощавшись со старушкой, ребята вышли в коридор.

-Мне все же многое непонятно, - задумчиво произнес Костя, когда они дожидались лифта.
-Что же тебе непонятно? – начал горячиться Пятаков. – Все же теперь прояснилось!
-Да что прояснилось? – Костя раздраженно нахмурился. – Ну, вот смотрите сами: приходит твоя учительница к антиквару, спрашивает о возможной стоимости вазы и показывает фотку в телефоне. Антиквар честно говорит ей, что он не в зуб ногой по вазам. А стоящий где-то рядом детектив, бросает мимолетный взгляд на фотку и –оп ля – тут же понимает, что она стоит таких больших денег, что ради этого стоит и старушку грохнуть! Оказывается наш качок круче антиквара!
-Да, действительно странно, - поддержала Маша брата. – По виду и не скажешь, что он такой интеллектуал!

-Ладно, всего мы не узнаем, главное, что ваза цела, Антонина Ивановна ее продаст и сможет помочь ребенку Татьяны! – Костя  прервал развитие дальнейшей дискуссии на эту тему.  – А с нападением пусть полиция разбирается.

По дороге домой ребята снова вернулись к обсуждению полученной информации. Теперь было ясно, что детектив вполне мог не только выполнять поручение антиквара, но и «работать» на себя. Причем, у него даже что-то вроде алиби было наготове «следил по поручению заказчика за его дочкой, а она живет в этом же подъезде».

-Ну, на самом деле, это уже не важно, - подытожил Костя. – Мы передадим всю информацию Рыжкову, а уж он пусть вместе со своим начальством во всем разбирается дальше. Главное, мы раскрыли дело самостоятельно. И даже заработали на подарок маме, правда, пока не знаем какой!

-Вы заработали, а я? – Пятаков остановил Костю и требовательно посмотрел ему в глаза. – Я ведь тоже сотрудник вашего агентства.
-Ты пока только проходил стажировку! – Костя расхохотался, заметил выражение лица Пятакова. – Поздравляю! Ты прошел испытание, отныне – ты полноценный член коллектива.
Вот так, весело препираясь, они подошли к дому, и тут Маша остановилась, как вкопанная, так что они налетели на нее, чуть не свалившись в общую «кучу малу».

-Эй, сестра, ты чего тормозишь так резко? – недовольно буркнул Костя. – Мы тут из-за тебя чуть в грязь не свалились!
-Смотрите, это же наш бандит в балаклаве! – тихо прошептала Маша. – Видите, возле подъезда приткнулся, видно поджидает старушек, чтобы завершить свое грязное дело!

Пятаков запыхтел, как паровоз.
-Ну, я ему сейчас выскажу все, что думаю! – И, не дожидаясь ребят, как буйвол понесся к незнакомцу. Маша с Костей еле успевали следом.

Наши дни. Продолжение.

Резко остановившись перед детективом, он задрал вверх голову, чтобы казаться выше и разразился гневной тирадой, из которой следовало, что они (ребята) все знают о его проникновении в квартиру учительницы и нападение на нее. Что они знают, что он детектив из агентства «Пуаро и компания», и что они сейчас все расскажут о нем в полиции, поэтому ему лучше сдаться самому, потому что это облегчит его вину.

Мужик в балаклаве выглядел удивленным, но не испуганным.
-Да о каком нападении речь идет? – спросил он. – Я позвонил в дверь, женщина мне открыла, но не успел я и двух слов сказать, как она отшатнулась, я попробовал ее удержать, получилось, что схватил за ворот кофты, а она вдруг осела и потеряла сознание. Я увидел рядом на тумбочке стационарный телефон, позвонил в скорую. Да, я не стал задерживаться и ушел, иак как боялся, что если со старухой что-то серьезное, то меня обвинят в нападении. Кстати, вот и подтверждение, что мои страхи были не напрасны, раз вы меня в этом обвиняете.

Пятаков разинул рот, да так и остался в таком положении. Рассказ детектива выглядел убедительным.
-А зачем вы к старушке на третий этаж зашли? Водички попить? – ехидно поинтересовалась Маша. – Ближе ничего не нашли? Или вы из соцслужбы и занимаетесь опросом населения? Сразу же зашли к старой учительнице, боялись, что остальные жильцы неграмотные и не смогут подписаться в ваших анкетах?

-А вот дерзить, девочка, не надо! – преступник уже пришел в себя. – Дело у меня к этой женщине было, а какое, вас не касается!
-Уж не о китайской вазе спросить ее хотели? Вот об этой, - Костя показал на изображение в своем телефоне. – Не ее ли искали вы, перевернув все в квартире?

Мужчина стащил с головы капюшон и сразу стал похож на обычного спортивного мужика лет 40, ничего «бандитского» в нем не было. Но вот глаза у него были очень строгие, серьезные такие. Как в последствие сказал Пятаков, «глаза Джеймса Бонда».

-Придется, видно, вам все рассказать! – мужчина потер лоб, собираясь с мыслями. – Не в оправдание, мне не в чем оправдываться. Я не нападал на старушку, все было так, как я и рассказал. Для начала представлюсь: Олег Павлович Круглов. Из рода Ланских. Эта ваза – наша семейная реликвия, украденная родителями вашей «милой старушки».  Кстати, не буду врать,  после звонка в скорую, я прошел в квартиру и немного осмотрелся. Я искал вазу, открыл шкафы, думал, вдруг она ее куда-то спрятала. Не нашел и ушел. Все!

Ребята переглянулись. После рассказа Антонины Ивановны они уже знали, что ваза принадлежала соседке ее родителей и попала к ним не совсем честным путем.

-Вы пришли не к той старушке. Она просто зашла к антиквару по просьбе своей подруги, - начал Костя, но Олег Павлович тут же его перебил.

-Значит, ваза у этой Антонины Ивановны?
-Нет, ваза у меня, - ответил Костя. – Сейчас я вам все расскажу.
Рассказ ребят произвел впечатление на Круглова.
-Ну, вы даете! Настоящие сыщики. Закончите школу – приходите на работу к нам в агентство!
-У нас свое агентство есть! – Маша сказала это немного резко, ей не понравилось, что сыщик обращается к мальчишкам, игнорируя ее. - И, скажите уж нам, как эта ваза стала вашей семейной реликвией?

Олег Павлович внимательно посмотрел на Машу и скупо улыбнулся.
-Задела ты меня, малышка! И правильно, вы вон сколько всего узнали, конечно же, хотите узнать и предысторию всех этих событий. Но предупреждаю, рассказ будет долгим, а тут, кажется, опять дождик моросит. Давайте зайдем вон в ту кафешку, там неплохая выпечка и чай заваривают в стеклянных чайниках китайский. – Я угощаю, - добавил он, уловив сомнение ребят. - Вот там я и расскажу вам интересную историю.

Конечно, ребята не отказались от такой возможности. В кафе Круглов заказал для них кучу пирожных, булочек и целых два чайника разного чая. А потом приступил к рассказу.
 Он рассказывал подросткам не просто историю вазы, он рассказывал историю своего рода. О том, как вазу подарила его далекому предку – послу китаянка-мастерица, в которую он влюбился. О том, как он увез не только вазу, но и соперницу в любви этой мастерицы, соперницу, которую ждала казнь на родине за клевету. Как у них родилась дочь, отцом которой считался совсем другой человек. Как трудно было выживать ее предкам в годы революции.

-Скажите, а Ване Ланскому удалось спастись? – тихо спросила Маша.
Круглов погладил девочку по голове и улыбнулся.
-Вот она – будущая женщина. Нежная, романтичная, жалостливая, способная любить и сострадать… И не морщись! - обратился он к Маше, заметив ее гримасу. – Весь наш мир держится на хрупких плечах именно таких женщин. Что ж, мой рассказ без этой истории будет неполным. Елена Михайловна вечером того же дня, как узнала о доносе, отправила сына к своему деду. Буквально из-за праздничного стола. Представляете, какая сила воли была у нее. Ни слова не сказала, гостей проводила, а чемодан сыну уже собранный в комнате стоял. Сыну сказала, что нужно деду помочь. А с собой дала ему письмо, сказала, чтоб деду передал, не распечатывая. В письме написала, чтоб дед всем говорил, что внук приехал за ним присматривать, дескать, тот стар очень стал, часто болеет, за ним присмотр нужен. Письмо просила сразу же уничтожить.

  Олег Павлович гордо поднял голову .
 – Вот такая она была, моя прабабушка. Дед ее жил далеко от столицы. Там Иван школу окончил, там же в институт поступил, а потом продолжил учебу в Ленинграде, там как раз в январе 1941 года авиационный институт открыли, был там и авиационный институт. Почему Ленинград? Ваня познакомился весной 1940г. с  девушкой-ленинградкой, тоже «из бывших», родители у нее погибли в годы гражданской войны. Она работала в библиотеке. В Ленинграде у нее была своя маленькая квартира. Как-то сразу они и поженились, ребенок родился. Как война началась, Иван ушел добровольцем на фронт, выжил, дошел до Берлина. И ни одной раны – Бог его хранил. Вернулся – восстановился в институте, с блеском окончил, работал на авиационном заводе №23 в Ленинграде, который выпускал самолеты У-2, инженером. Мой дед Иван Ланской был замечательным человеком. А мой прапрадед, дедушка Елены Михайловны умер уже после войны, где-то  в 1956, после смерти Сталина. Иначе, как палачом того и не называл.

-А как же Алексей Ланской и Елена Михайловна? – осторожно спросил Костя. – Ваши прадедушка и прабабушка?
-Мой прадедушка Алексей погиб в 1938 году. После доноса его первым арестовали. Он не выдержал пыток и умер прямо в тюремной камере после одного из допросов. Мы потом узнали, что его пытались заставить донести на свою жену, но не смогли… Ее, как жену врага народа отправили в лагерь. Она прошла страшный путь, но не сдалась. После смерти Сталина, в 1955 году она приехала к своему отцу, а потом встретилась, наконец, в Ленинграде с сыном. Все эти годы она не писала ему писем – боялась, что его могут арестовать. Ведь в то время арестовывали даже детей, создавались детские дома для детей врагов народа. Ужасное было время. Конечно, Алексей был уже взрослым, но и его могли арестовать, и никакие подвиги на войне его бы не спасли. Моя прабабушка была очень сильной женщиной. После смерти отца она вернулась в Москву. Моя мать Анна Ланская, дочь Ивана, вышла замуж за редактора столичной газеты Павла Круглова, переехала в Москву. Тут я и вырос.

-А как ваза оказалась у вас? Ведь ваша бабушка не могла ее с собой в лагерь забрать? – подал голос Пятаков.
-Нет, конечно. Елена Михайловна отдала вазу сыну, когда отправляла к деду. На тот случай, если понадобятся деньги. Ну, а если нет – то хотя бы, чтоб он сохранил семейную реликвию. Иван ее часто фотографировал своим новым фотоаппаратом, его как раз подарили ему накануне отъезда к деду. Если бы не эти фото, я бы и не узнал вазу тогда у антиквара, когда старушка ее показала на телефоне.

Ребята сидели нахохлившись. Их одолевали сомнения. С одной стороны, вроде бы ваза по справедливости должна была принадлежать Круглову. С другой стороны, на кону была жизнь ребенка, а тут какая-то ваза, пусть и очень красивая. Ну, вернется она к хозяину, хотя сейчас уже трудно сказать, кто хозяин. Ведь Антонина Ивановна говорила, что вазу ее родители  выменяли на хлеб… А это что-то сродни купли-продажи, хотя и не равноценной, но во время голода наверное все же хлеб был нужнее… Неожиданно Косте пришла в голову мысль, которую он посчитал очень удачной.

-А вот скажите, зачем вам  теперь нужна эта ваза? Ведь столько лет прошло, вы же обходились без нее, вы же ее даже не видели никогда, только на черно-белых фотографиях.

Круглов жестко усмехнулся.
-То есть ты считаешь, что старухе эта ваза нужнее, чем мне? Чтобы она на вырученные деньги себе мавзолей построила? Так что ли?
Пятаков, уловив раздражение в голосе нового знакомого, тоже разозлился.
-А вам она, значит, нужна для созерцания и медитации? Или все же, для продажи? Машину купите, квартиру? Что еще? Золотой унитаз?

Круглов, не ожидавший такой вспышки ярости от мальчика, даже рот раскрыл от удивления.
-Вообще-то это не ваше дело! – Выпалил он, придя в себя. – Ишь, моралисты нашлись!

Маша, посмотрев на брата, который сидел, нахмурившись, и, похоже не собирался вступать в разговор, решила вмешаться.
-Олег Павлович! Не обижайтесь! Просто Антонина Ивановна не для себя хотела оценить вазу. Она все эти годы очень мучилась, осознавая вину родителей. Недавно она познакомилась с молодой женщиной, соцработницей Татьяной. У той больной ребенок, который нуждается в операции. А у Антонины Ивановны дети живут в Германии, знают хороших врачей, договорились о лечении, вот она и решила продать эту вазу, чтобы…

Тут случилась совершенно невероятная вещь. Круглов закрыл лицо руками и заплакал. Было странно смотреть, как сотрясаются его плечи от беззвучных рыданий.
-Если б Вы знали, для чего мне нужна была эта ваза. Нужна так, что я готов был пойти на преступление… Этот больной мальчик – мой сын. Мы с Татьяной поссорились, вот она и не сказала, что ждет ребенка. Я записался служить по контракту, хотел денег заработать на хорошую квартиру. Я жил в комнате в коммуналке, а Татьяна в однушке с матерью. Как тут семью заводить? Думал, заработаю денег, куплю квартиру. Да не вышло, я побывал в горячих точках, был ранен, комиссовали. Денег заработал немного, вложился в строительство дома, а стройку сначала заморозили, а потом оказалось, что подрядчик-мошенник, так что я все потерял, только и хватило, что на машину в кредит. Она мне по работе нужна.

А Татьяна еще тогда порвала со мной все отношения. Я, когда вернулся, ее не сразу нашел, слишком увлекся своими делами. А потом не выдержал, пришел в гости и все узнал. Мать у нее за это время умерла, у сына – болезнь. Она живет в страшной бедности. А я вот, чем помочь могу? Даже если продам свою коммуналку и машину, даже на половину лечения денег не насобираю. А тут вдруг увидел на фотографии вазу. Старушка показывала ее фото антиквару, на которого я тогда работал, хотела цену узнать. Ну, а дальше вы все знаете!
 

Эпилог

-Как же хорошо, что эта история закончилась благополучно. – радовалась Маша, занимаясь уборкой в комнате после вчерашнего праздничного вечера по случаю дня рождения мамы. - Марья Сергеевна не стала подавать заявление в полицию о нападении, сказала, что просто потеряла сознание. Да и ограбления ведь не было, так что полиция дело не стала возбуждать. Все бы преступления были такими!

Костя, который только делал вид, что помогает с уборкой, обрадовался возможности отвлечься от рутинной работы.
-Да, мне понравилось это наше расследование. Столько интересного узнали! И такой красивый финал! Теперь у сына Татьяны и Олега появился шанс выздороветь!

Маша тоже отвлеклась от уборки, решив передохнуть, и уселась на диван.
-И Антонина Ивановна передала тебе для мамы такие красивые бусы. Уральский малахит. Старинные, теперь-то уже и малахита на Урале не осталось. Маме они так понравились!
-Да. Но, мне кажется, что подарок Владимира Кузьмича ей больше понравился. Хотя, по справедливости, он, конечно, не мог не понравиться. Одного не пойму, как он решился расстаться со своей семейной реликвией. Сам же нам рассказывал, какую ценность представляют эти фарфоровые чашки. Может, и меньше стоят, чем ваза, но …все равно, это скорее музейные предметы, чем для повседневного обихода. Но, признаю, пить чай из них было приятно!

Маша подвинулась поближе к брату и лукаво посмотрела ему в глаза.
-Костя, а тебе не кажется, что Владимиру Кузьмичу очень нравится наша мама?
Костя недоуменно пожал плечами.
-А кому может не нравится наша мама? Ее в доме все любят! Умная, образованная и красивая! Нам с ней повезло. Вон, у Пятакова вроде бы и хорошие родители. Но такие…простые что ли. Ничем не интересуются, по телевизору сериалы только смотрят, в театр, музей и на выставки не ходят, книг не читают. Скучно с ними!

Маша решила заступиться за Пятакова и его родителей.
-Знаешь, они хорошие люди, помогают соседям. Живут дружно и Вовку очень любят. Сами они хоть и не очень образованные, а сына стараются выучить. В кружки какие-то, и не только спортивные, записывали - по моделированию, в шахматный кружок, в компьютерный тоже его записали. И книжки заставляли читать. А Пятаков, кстати, сейчас и сам стал какими-то вещами интересоваться, как только начал с нами дружить.

-Так-то оно так! – усмехнулся Костя. – Но, согласись, такой красотой, как у нашей мамы не обладает никто! Высокая, тонкая, изящная, как модель на подиуме. И одевается со вкусом!
-О, да ты поэт и романтик! – Маша ткнула брата кулачком в бок. Они завалились на диван и начали щекотать друг друга. Внезапно Костя сделался серьезным.
-А знаешь, я не против, если у мамы с Владимиром Кузьмичем что-то получится. Он-надежный! И ей будет с ним хорошо…

Примечания

1) Гугун – Запретный город – самый обширный в мире комплекс императорских дворцов династий Мин и Цин. Место проживания императоров и их семей. Построен в 15 веке.
2) В Китае очень ценились маленькие ножки. Многие женщины(в основном знатные) специально бинтовали ноги, чтобы они не росли. Иногда это доходило до того, что женщины не могли самостоятельно ходить. Бинтовавшие ноги девушки носили туфельки-лотосы.
3) Цзаргучи – чиновник, совмещавший административные и судебные функции.
4) Тулишэнь (1667-1741) – крупный чиновник и дипломат цинского времени, маньчжур по национальности. В 1712-1715 гг. участвовал в цинском посольстве к калмыцкому хану Аюке, проехал через территорию России, посетил многие города и составил подробное описание своего путешествия.
5) Коутоу- ритуал тройного коленопреклонения и девятикратного челобитья, который, согласно традиционному китайскому дипломатическому этикету, было необходимо совершать во время аудиенции у императора при приближении к его особе. Включал в себя необходимость трижды опуститься на колени из положения стоя, и каждый раз, стоя на коленях, три раза исполнить поклон. Не соблюдавшие этого требования иностранные посланники не допускались к аудиенции.
6) Порселеном в Европе называли фарфор
7) Так в 17 веке китайцы называли свою страну, еще использовался термин Чжунго – Срединное государство, или Центральное государство.
8) Дафу – слово обозначало в Китае «большой человек», «сановник»
9) Лифляндия (современная Латвия) в 17 веке была одной из провинций Швеции. Екатерина1, жена Петра 1, по одной из исторических версий, родилась в Швеции, а вскоре ее мать перебралась в Лифляндию, в Ригу, где Марта Скавронская (настоящее имя Екатерины) и провела свою юность.
10) Так назывался Ленинградский вокзал, один из старейших в Москве, основан в 1849 году. С 1923-1924 г – получит название Октябрьский, а с 1924 г. – Ленинградский.
11) Образцовыми эти столовые называли по сравнению с частными заведениями, практиковавшими до революции. МОСПО – Московский Союз Потребительских обществ
12) Подобный процесс был в 1933 году
13) Гумилев Николай Степанович – поэт, прозаик, переводчик, исследователь Африки, отец историка Льва Николаевича Гумилева. Был расстрелян  26 августа 1921 г. по обвинению в антисоветском заговоре.