Цветы запоздалые. Глава 7 Мари о себе

Роман. Цветы запоздалые. Роман-ремейк, продолжение ранней повести Антона Чехова "Цветы запоздалые". Под впечатлением экранизации.
Начало весна 2025

Вычитка. Иллюстрация специально для романа. Авторские права на текст и иллюстрации. Копирование запрещено без уведомления и согласия автора.

-----
Глава 7
Мари о себе

Я оказалась в комнате наконец одна после хлопот служанки по моему устройству. Она оставила мне поднос снова с чайным прибором и едой, фруктами. Ох уж это европейское обхождение — принимают точно по-царски! — и также тонкое шелковое ночное белье, ночные туфли и тёплый стёганый халат. Последнее — халат — совершенно мне сейчас необходимый, ввиду того, что моё платье успел местами подмочить дождь, и вообще в нём изначально я дрожала всю дорогу от холода. Увы, не рассчитав ввиду незнания местных климатических условий, как быстро среднеевропейский курортный город из теплыни может обернуться пронизывающим холодом. А на мне ничего тёплого, кроме палантина из индийского кашемира, прикрывавшего декольте бального платья, в котором я предстала пред незнакомым господином и испытала невероятное смущение.

Я подумала, что, наверное, мне конец… Ведь и так сбежала, чтобы лечь на берегу Французской Ривьеры и… Но и моря не увидела — не везёт мне… Только в ливень холодный угодила, как если бы была в Петербурге осенью, а не в Ницце в бархатный сезон. Вот всё моё везенье напоследок, когда мечтала осуществить ещё одно желание в этой жизни: увидеть море на восходе и не уходить никуда.

Размышляя так, я переоделась в тёплый халат, красный с золотом, с рисунком дракона на спине.

Никогда не видела таких драконов, да и вещей. Я оглянулась… Комнату освещала уже знакомая мне по отелю электрическая лампочка, а вовсе не свечи или керосиновая лампа. Здесь было тепло, но ровно столько, чтобы комфортно и не жарко натоплено, как у нас привыкли в России натапливать докрасна печи и камины. А впрочем, где же камин? Его не было.

Откуда же тепло исходит? Я прошлась по комнате, ища скрытую печь или камин, но их не было. А были вдоль окон тёплые на ощупь батареи центрального отопления, я видела их во время визита нашей группы лучших учениц с классной дамой и директрисой Института благородных девиц в Царский дворец, в Зимний. Нас принимала императрица, группу вероятных фрейлин. И без ложной скромности: директриса назвала моё имя первой её императорскому величеству: «Княжна Мария Приклонская».

Как давно это было… Два года прошло. Я окончила с золотой медалью Институт благородных девиц в Санкт-Петербурге и вернулась в наш московский дом князей Приклонских, родовое гнездо, которому уже грозило разорение, торги за долги, опись имущества, позор… О том, чтобы определить меня во фрейлины при Дворе, уже никто и не вспоминал. Бедность — плохая рекомендация в высший свет. Я могла рассчитывать самое большее на место гувернантки в богатом доме, но куда идти, когда все они были вхожи в наш дом, а мы — в их дома в те времена, когда имя князей Приклонских было равным лучшим семействам Российской империи.

— Ты не пойдёшь к ним в бонны или гувернантки! Об этом и речи не может идти! — отрезала матушка Татьяна Львовна в своей аристократической гордости, готовая стоять до последнего и претерпеть все испытания, но не уронить княжеского достоинства.

И слуга наш Никифор подыскал нам после описи нашего особняка меблированную квартирку на окраине Петербурга, куда мы уехали из Москвы подальше от дороговизны московской… и от сонма московских знакомых, показаться которым в нашем нынешнем положении княгине Татьяне Львовне было решительно невозможно. Что угодно, только не картина разорения дома Приклонских!

Резкая смена климата с московского на петербургский, этот город на болотах, с его зловещей репутацией чахоточного, вкупе с почти теперь нищетой и недоеданием, и принёс мне этот страшный недуг. И, наверное, уже всё тщетно. Хотя я, занимая у Никифора пятирублёвки дважды во время поездки с матушкой по делам нашего перезаложенного не раз имения — в Москву, — пытавшейся изыскать хоть какие-то средства на жизнь и пропитание, лечение, я исхитрялась пойти к доктору Николаю Семёновичу, но он лишь настойчиво рекомендовал сейчас же ехать в Самару на кумыс.

Матушка тогда решилась ехать в имение и переговорить с управляющим, выбить из него припрятываемые им недоимки, так как тот то и дело писал ей о неурожаях и малом доходе. Но она, недовольно читая письма, цедила: «Врёт, каналья, всё ложь. Управляющий ворует, и его надобно сменить». Но это было непросто


------


31.08.2025 13:41 ст.

02.09.2025 18:05 пр.