Те же лица. Миссис Хадсон. Импровиз

12:35

1

День ничего особенного не обещал, ничто не настораживало, кроме брошюры. Миссис Хадсон принесла двум лоботрясам их утренний кофе, на столик, рядом с сахарницей, положила брошюрку о вреде сего напитка.

Холмс, из чистого любопытства, взял полистать. 

– О-у! А вот это интересно. Послушайте, Ватсон, я такое слышу впервые. «На сегодняшний день в зёрнах кофе найдено более тысячи веществ, и часть из них – яды, разрушающие иммунную систему. Из сотни проверенных экспертами, четверть – условно съедобны, остальные человеку противопоказаны».

Ватсон отставил кружку. Его лицо выражало одну мысль: я это пить не стану.

Вдруг передумал и пригубил.

– Что такое, мой друг?

– Напоследок. Чтобы запомнить вкус яда, – Ватсон обратился к хозяйке: – Миссис Марпл, не найдётся ли у нас что-нибудь вместо кофе?

– Разумеется. Русский иван-чай, есть лепёшки из амаранта. 

Холмс вскинул брови:

– То есть, у вас в запасе есть то, что наши спецслужбы пытаются извести повсеместно? Кстати, Ватсон. Почему вы назвали миссис Хадсон другим именем?

– Да вчера взял в книжном детектив. Главная героиня – миссис Марпл, детектив в юбке. Я полистал, и должен заметить, она вас, Холмс, слегка затмевает.

– В какой же части?

– Вы не можете заглядывать в женские уборные, табу.

Холмс набил трубку, щёлкнул зажигалкой, затянулся. Выпустив струйку дыма, которая распалась на кольца, сказал:

– Тут вы правы, мой друг. Я мог бы раскрыть в два раза больше преступлений. Среди женщин не меньше преступников, которые готовы убивать из-за материальных благ.

– Поэтому вы не женаты? – Ватсон подмигнул миссис Хадсон. Накануне она просила уточнить, почему Холмс не торопится покончить с личной свободой.

– Покажите, Ватсон, мне хоть одну достойную даму?

– Чем же я вас не устраиваю? – встряла миссис Хадсон. – В деньгах не испытываю недостатка, и в постели могу научить кое-чему. Вы же постоянно находите новые сферы для изучения.

Холмс задумался.

– Так сколько вам годков, если не секрет?

– Пошёл седьмой десяток.

– Рожали?

– Хотелось бы испытать, что это такое.

– Годится! – Холмс поднялся из-за стола, стал нарезать круги вокруг хозяйки, уписывая пирог из амаранта. – И на новую одежду тратиться не нужно…

– Да! Да! Именно так! У меня и фата неношеная, и туфли семнадцатого века.

– Покажите, если не лень.



Квартиранты молча погрузили носы в чашки, запоминая классические запахи яда.

– А ведь придётся подумать за иммунную систему.

– Я – уже.  Давайте, Ватсон, подожжём кофейные магазины?

– Они наполняются с кораблей. Вот откуда надо начинать.

– И вы правы, мой друг. С них и начнём.



Когда миссис Хадсон вышла к ним в фате и древних туфлях, с модным ныне каблуком, они толпились у выхода:

– Зонтики будем брать?

Холмс прихлопнул себя по лбу:

– Погодите, друг мой. Я не взял специальную краску. – Метнулся в лабораторию, вернулся со свёртком. – Теперь можем идти. А зонтики ни к чему. Антарктический метеоцентр даёт утешительный прогноз на сегодня.

– Тогда и я захвачу сумку с медикаментами, на всякий пожарный. – Ватсон исчез в своей комнате, напугал хозяйкиного кота, но сумку отбил.

Холмс с ухмылкой уставился на ботинки товарища.

– Вам не сыро в ноги, Ватсон?

– Ещё как! Лондонская проклятая сырость проникает во все щели.

– На этот раз ей помогли.

– Вы снова говорите загадками, Холмс.

– Я застукал кота, он мочился в ваш левый ботинок.

– И вы его не остановили?

– Зачем? Если, предположим, я вас остановлю на самом интересном месте?

– Ну, знаете! Это святое.

– Вот и я одёрнул себя этой же фразой. Но мы идём?

Миссис Хадсон приблизилась к выходным дверям настолько, что количество людей на одном квадратном метре превысило все ожидания, как и городскую статистику.

– Я вас буду ждать. Или хотя бы одного из вас.

Товарищи переглянулись.

– Вперёд! А вы, миссис Хадсон, помолитесь, чтобы наш флот не оказал сопротивления, чтобы не сработал на опережение.



– Кэб! – Ватсон выскочил на дорогу и задержал возницу. – Плачу вдвое! – И повытаскивал с сиденья задремавших пассажиров.

Прежде, чем занять место рядом, Холмс помог подняться дамам, дал пинка под зад обеим и напутствовал словами: – Пешие прогулки очень полезны для кожи лица.


Бля… Бляха полисмена оказалась очень кстати, сверкала в нужном направлении.

– У вас мелочь есть, Ватсон?

Не останавливаясь, Холмс угодил монетой в ладонь попрошайки, сообщив: «Больше не могу».

– Вы, Холмс, верно подметили. Полисменов много, мелочи на всех не хватит. – Ухватив сумку другой рукой, Ватсон ткнул кэбмена в район копчика. – В порт, будьте добры.


По пути доктору пришлось уточнять про лондонскую сырость.

– Я пытаюсь следовать рекомендациям, но ума недостаёт уразуметь: почему кот выбрал не ваши, а мои ботинки.

– Это же очевидно, Ватсон. У меня нет запасов валерьянки, а вы на ней помешаны. У пациента болит ухо – валерьянка, оторвалась пуговица – снова она.

– Вы очень наблюдательны, Холмс. Я диву даюсь, когда вы успеваете узнавать больше, чем это под силу другим.

– Вы ходили по нужде и использовали свежую «Таймс». Хоть бы спросили. Я не успел её прочесть до того.

– Но содержание выпуска вы знаете от корки до корки.

– Верно…

– Неужели вам не было гадко, дружище?

– Ничуть. Я стащил экземпляр у миссис Хадсон. Перед тем, как идти за газетой, она подошла с необычной просьбой. Купите два экземпляра, я деньги верну с получки.




Экипаж вылетел на набережную. Королевский флот готовился к параду, в честь какого-то несерьёзного события. Победа над Чиной, Индией или Москвой – не важно, нам любой повод годится.

Собрались рассчитаться с извозчиком, и сразу возникла проблема.

– Вот вам ещё пять пенсов, с уговором, что вы нас не видели.

Возничий с презрением уставился на мелочь.

– Вот уж нет, я вас продолжаю запоминать. Облегчите мою задачу.

– Вы сволочь и наглец, – не сдержался Холмс.

– В Лондоне все такие.



Чуть отбились от наглеца, но он дал клятвенное обещание, что когда загорится королевский флот, он просто постоит, посмотрит, но рассказывать о подозрениях никому не станет.

Флот действительно стоял под парусами, ждали королеву.

– Ей забыли напомнить.

Ватсон чуть не выронил сумку.

– До меня дошло. Кот хотел, чтобы я накапал и ему валерьянки. Но откуда у вас сведения о королевских хотелках?

– Не вы же выносили горшок. Мы договорились с миссис Хадсон: я буду выносить за товарищем, и она уступит несколько фунтов.

Ватсон чуть не выронил сумку.

– Холмс! А ведь ваши горшки выношу я. Это заговор!

– Боюсь, вы сгущаете тучи, Ватсон. Каждый может выносить свои горшки даром, но мы же цивилизованная страна. За всё нужно платить. – Холмс всем корпусом развернулся к плавсредствам, числящимся как надёжная охрана короны и её границ. Сегодня, как по заказу, Темза испытывала, что такое серьёзная пробка. Ни один полисмен не поднимется на борт, – без официального предупреждения, его просто сбросят в воду.

– Так кот отомстил за двадцать капель валерьянки, которые я не выделил? Понимаю, так с которого корабля начнём? Вы уверены в годности вашей краски?

– Вполне.

– Но глядя на свёрток, я не понимаю, как одной банки хватит на весь флот.

– Это элементарно, мой друг. Пульверизатор. Изобретение древнее, но в двадцатом веке научились создавать изделия одного дня. Покрасил – и забыл помыть.


Посигналив владельцу шлюпки, они спустились к воде, разместились на скамейках, или банках – на языке флотских. 

– У нас же будет лишний свидетель, Холмс, – прошептал Ватсон.

– Это дело поправимо.

– Дайте, я его пристрелю.

– Мы уберём его после того, как покрасим. Или вы хотите поупражняться на вёслах?

– Я смогу. Вы не верите в мои физические мышцы?

– Охотно допускаю, но пусть ОН потренируется перед смертью.



Чуть погодя, Ватсон с открытым ртом наблюдал, как корабли сами подходили к их шлюпке и подставляли борта. Те суда, которые не могли подставить второй борт, покидали Темзу, разворачивались и заходили на новый круг.

Королева всё ещё спала, так что времени у капитанов оказалось с избытком, некоторые настаивали на покрытии вторым слоем. Ватсон шарил по затылку и возвращал глаза на место. От размеров и всего великолепия глаза норовили куда-нибудь спрятаться, и только опытный медик мог в первую секунду обнаружить пропажу.

Наконец, не выдержал, и спросил:

– Неужели в «Таймс», которую я использовал по назначению, было некое объявление, избежавшее моих глаз?

– Конечно, Ватсон. Я дал объявление о том, что сегодня, после полудня, мы будем покрывать суда пуленепробиваемой краской. Часть капитанов развернулись и поспешили на покраску.  Другая часть, кто плохо учился в школе, не верит разной фигне: дескать, где вы видели пуленепробиваемую краску? А давайте покрашу вашу голову и выстрелю, вот и увидим, кому жить надоело.


Ватсон не поверил.

– Создаётся впечатление, что «Таймс» для вас выпускает отдельный экземпляр, для ваших объявлений.

– Поздравляю, Ватсон, вы до всего доходите своим умом.


Тем временем, мир жил своими накладками и нуждами. На берегу, как некоторым могло показаться, появился шумный организатор съёмок. Прожектора на колёсном шасси, трёхметровые зеркала для концентрации единиц света, прочие навороты… Десятки фотографов, оператор первой в мире кинокамеры ловили объективами шлюпку маляров, и голос командующего кого-то напоминал. Что-то до боли знакомое.

Холмс прислушался.

– Твою ж такую-рассякую, принесла нелёгкая. Инспектор Лестрейд? Рад видеть в числе живых.

– И вам не хворать. Смотрю на вас и гадаю: что вы замышляете? Флот и без вашего участия прекрасно прибавляет колоний. Что за краска? 

– Пуленепробиваемая! – радостно откликнулся Ватсон. Ему очень хотелось побывать на острие событий, выставить себя человеком, который в курсе последних новостей.

– А лодочник? – Лестрейд вытер нос краем рукава.

– Что, лодочник?

– На вашем месте, я бы его утопил. После того, как кончится краска.

– Инспектор, что вас пригнало в этот ранний час? – Холмс разогнул спину, дал рукам передышку; то ещё занятие – нажимать на курок пульверизатора, без остановки. – С рассвета до полудня в головах зреют планы. Все убийства происходят ближе к вечеру или ночью. В Часы, когда совесть отключается.

Лестрейд покровительственно ухмыльнулся.

– Сведения дошли. Профессор Мориарти пообещал наполнить Темзу отличным клеем. Никто не уйдёт.

Ватсон потеряно обернулся к товарищу.

– Ты знал про клей?

Обращение на «ты», без предварительного запроса, может выбить из седла любого. Холмс напустил вид, что нет ничего в этом мире, что не стало бы неизвестным ему. Или известным… или неизвестным… Тьфу, читатель, не путай меня! В самый раз пора сделать бутерброды и перекусить, – как тебе идейка?

Но вернёмся в Темзу, ждём подхода волны из клея. Мориарти – тот ещё болтун. Плавучий клей ещё не придуман, а тот, который ползёт по дну, никому повредить не может, – так сказал Холмс, погрузив в воду обычный телескоп с подсветкой. Светодиоды не скоро изобретут, он одолжил у знакомого, который мается в двадцать первом веке, в обмен на обещание поделиться добычей: вот те крест, что подниму со дна, делим пополам.

Время от времени, Ватсон донимал вопросами про будущее, Холмс поначалу отнекивался, когда же кое-что защемили дверьми, – миссис Хадсон давно предлагала подвергнуть пыткам знатока, – он стал рассказывать, как в двадцать первом обманывают, какую войну развязали, то да сё…



2

По завершении очередной операции, Джон Ватсон обычно давал журналистам пространное интервью; не много найдётся в Лондоне людей, кто знает имя Ватсона. Не каждому он рискнёт исповедаться, как мне, одним уютным вечером, за кружкой пива.

– Мало кто в Лондоне догадывается, что у Ватсона есть имя. Обычно я не рассказываю о себе первому встречному, но вы мне показались добрым малым, кому можно доверять.

Дело в том, что мы с миссис Хадсон идём в тандеме, отслеживаем подозрительных господ, кто прибывает в Лондон с прекрасными легендами. Спецслужбы в будущем наловчились подменять нам отчёты, внедрять своих… Но и наши не лыком шиты; стоит поймать шпика, мы его берём в разработку; у нас в запасе три-четыре адреса, где наши люди сдают квартиры приезжим.

Так, в одно туманное утро, на вокзале вышел Холмс, при нём два чемодана, набитые подшивками «Таймс». Представьте, сэр: события ещё не случились, но их неизбежность зафиксирована в чемоданах мистера Холмса. Службам Её Величества кто-то подсказал, и миссис Хадсон, как самый безупречный агент, получила задание: выведать всё, что можно, на ближайшие пять лет. 

Собеседник заказал ещё по кружке, своими выводами подстегнул к продолжению рассказа:

– Джона Ватсона ей рекомендовали, как помощника: вдвоём легче разоблачить агента. Дружно довести до такой кондиции, чтобы начал говорить, довести до порога, за каким уже не отвертишься.

– С попаданцами один разговор: переведи в болевой приём, и спрашивай.

– Но вы не спешили применить орудия главного калибра, пока Шерлок Холмс сам выкладывал на тарелочке подробности будущего преступления.

– Я опирался на принцип необходимости.  Оба инспектора соревновались, кто кого обойдёт. Оба платили мне за малейшую наводку. Оба мечтали заковать в наручники новенького, прямо на месте преступления, чтобы не ломать потом голову и бить ноги, мёрзнуть. Не густо радостей, согласитесь, но выбор есть. Можно прибегнуть к упрощённому варианту, коль выпала возможность опередить. Почувствуйте разницу: вы в положении бога, который наблюдает за человеком и видит страдания стороны наказующей. Человек избрал себя орудием возмездия, раз богу не до каждого: живут паразиты, не умирают – стало быть, богу некогда, он рассчитывает, что кто-то из людей возьмётся за топор... А вы спрашиваете, почему Холмс не женат.

– Я не спрашивал, – сомневающимся языком хочет выпутаться собутыльник.

– Ещё не пришло время, спросите. Придёт.

Собеседник стремится выжать из вас последние капли, поэтому заказывает ещё два пива.

– Но люди обсуждают другую версию, слышали? Холмс на содержании разведки Её Величества, а с миссис Хадсон они взяли в оборот попаданца Джона Ватсона. В его чемоданах другая версия «Таймс», и полиция в полном неведении, чья версия запустит механизм событий. Хоть бы какая определённость! И знаете, мы уже устали. Жили мы без попаданцев, и жили бы дальше: нет! слишком сладко живёте, вот вам бродяги, получите!



Пока местные считают меня Ватсоном, никто не помешает половить рыбку в мутной воде.  Я уже не говорю про миссис Хадсон: вопреки моим чаяниям, она принудила меня к сожительству; думаю, Холмс тоже угодил под её чары и однажды поддался.

Она же приходит в ночной сорочке, садится на краешек кровати и ведёт рассказ о не случившихся женихах, порой приводит такие подробности, что всё мужское естество протестует против безучастного возлежания. А руки мастерицы прекрасно знают дело, доводят до высшей точки блаженства. И пусть бы эти полуночные визиты продолжались, как и прежде, раз в неделю… Пришёл тот день, когда мы полотно жизни начинаем делить на «ДО» и «ПОСЛЕ». Никто не заставлял миссис Хадсон снимать макияж старухи, перед нашими глазами мелькала соблазнительная девица… Ах, лучше не вспоминать, поскольку мы оба подозреваемся в отцовстве, если она доносит и вообще не потеряет интерес к вынашиванию плода.

Наша дружба с Холмсом потихоньку становилась притчей, и пока ни один не догадывался о её причинах. А ничего иного нам не оставалось, как ждать крика – воды отошли.

– В тот же день, как это случится, я должен взять билет в Австралию. Пусть обо мне немного позабудут, слишком часто мои имя и фамилия мелькают в газетах. 

Собутыльник облизнул пену с губ, заметил:

– А по-моему, есть и другая причина, мистер Ватсон.

Он прав, слухи расползаются – и не придумали дорожных знаков, чтобы хоть каким способом остановить расползание.

– Вы имеете в виду слова Лестрейда?

– Лондон о них только и говорит нынче. Может, вы сейчас внесёте ясность: Лестрейд не всегда стреляет в десятку, чаще мажет.

– На сей раз он прав, как ни странно. Две недели тому, как случилась утечка с беременностью нашей хозяйки, Лестрейд сообщил корреспондентам, что собирается помешать размножаться таким людям, как мы с Холмсом.

– Я слышал, он сказал…

– Именно так! «Я буду стоять в ногах у каждого жильца на Бейкер-стрит. Я не позволю вам размножаться! Один Лондон двоих не выдерживает, а вы плодиться надумали!»

Повторив по пиву, мой собеседник пустился в откровения:

– Получается, до вас не дошла основная мысль, какую озвучивает Лестрейд. Это не для печати, если что: «Стоит нам получить потомство от попаданцев – Лондон прекратит своё существование. И мы понимаем, кому такое на руку».  Как вам такое, Ватсон?

– А ваших ушей, похоже, не коснулось другое его выказывание. «Лондон может спасти один хороший пожар. Если кто увидит меня с канистрой и спичками, просьба – отведите глаза, иначе из канистры может выскочить ударная волна».

– Про Лестрейда пора роман писать, и пожар может подтолкнуть.

– Я тоже об этом подумываю. Можем объединить усилия, – как вам предложение?

– Бежать с канистрой, впереди Лестрейда?  В таком случае вас, Ватсон, он не тронет, а если рискну я – меня подстрелит, я уверен. Но давайте немного отмотаем назад. Как-то уж совсем подозрительно прозвучало – пуленепробиваемая краска. Это же наглая фантастика.



Потом будут говорить, Джон Ватсон задумчиво рассматривал отметины на дне бокала, потихоньку собирался с мыслями; ведь тему придётся осветить с той стороны, о наличии которой обыватель не догадывается.

– А давайте позовём Холмса, – предлагаю я.

– Долго ждать.

– Ничуть! Я вижу его нос, он стоит перед входом в бар.

– Тогда зовите, денег хватает, угощаю.   


Сами понимаете, пришлось поумерить аппетиты, перетащить третий стул. А Холмс, стоило приземлиться к нам, так и продолжил тему, как будто весь вечер провёл с нами:

– Мы провели эксперимент на примере флота: нужна такая краска или не нужна? И оказалось – востребована, теперь остаётся выделить деньги на разработку краски, а лаборатория у нас есть, и что-то мне подсказывает, кот примкнёт к нам, как поставщик одного пахучего материала.

– Для чего нам пахучесть?

– Когда положишь куда-то вещицу, потом ищешь полдня.

– Снимаю шляпу перед вашим гением, Холмс. Но мои ботинки пахнут одинаково, как вы надеетесь различать трёхдневный запах и свежий?

– Ваш сюжет, дорогой Ватсон, сполз не в ту сторону.  Вы собирались нас сделать героями, но почему-то простофиля Лестрейд стал перетягивать на себя одеяло сюжета. Если он вам заплатил – скажите, сколько: я перекрою, проживу неделю без мороженого. – Холмс потянул губами погасшую трубку, добавил: – Кота отравим.

– Чего ради?

– Освободим хозяйку от лишней заботы, ей скоро рожать; второе – получим единый образец для сравнения.

Спонсор воскликнул:

– Гениально! Со смертью кота, пахучий материал будет одним сроком выпуска, объёма и хранения. Никаких разночтений.

– В Лондоне останется девять тысяч котов и кошек. Собираюсь подвести обоих инспекторов к упреждающим анализам: мол, достаточно взять их у котов – половина преступлений будет раскрыта досрочно. И поверьте, возьмут анализы у каждой собаки, с запасом на будущее.



3

Кто мог знать, что Темза прячет свои секреты на глубине? Перископ русской подводной лодки горожане видели единственный раз, и случилось это в тот день, когда рванул вулкан в Новой Зеландии. Лодки часто сбиваются с курса, под воздействием внешних сил, и капитанам приходится на время менять флаги, чтобы вернуться в нейтральные воды. Именно из-за этой лодки разругались когда-то Мориарти с Шерлоком: первый утверждал, что это были тоже попаданцы из будущего, но доказательств не смог предоставить. Холмс утверждал, что вся правда хранится во дворце, закрытый архив. Так и разошлись, каждый остался при своём мнении.
Мы ещё не были знакомы, когда Холмс проник в архив и от руки переписал основные вехи истории, которую потом многократно переписывали, в угоду новым аппетитам.

Новичок осваивался в столице довольно успешно, на первых порах играл роль простака, вёл себя – точно посетитель музея. Я был уверен, что количество этажей, как и окон на каждом, давно для него перестали быть набором цифр.

– Ватсон, что вы скажете про двенадцатое окно по горизонтали, первое снизу?

– Его стеклил тот же стекольщик, что и соседние. – Я ляпнул первое, что пришло на ум.  Но мы с вами знаем немного Холмса.

– Мориарти трижды пытался проникнуть во дворец, на его месте я бы тоже полез в это.

Иногда хочется ругаться матом, и, если бы во мне была хоть капля русской крови, можете быть уверены: я бы загнул, как тот боцман с корабля, который настоял на покрытии бортов вторым слоем краски.

– Сколько у нас ещё краски, Холмс?

– Если бы сейчас на берег вышла королева, я покрасил бы её каблуки.

– Но она не торопится почему-то.

– Это элементарно, Ватсон: ей это не надо.

– Вы говорите, мой друг, она две недели не выходит на завтрак.

– Её отравили. Лейстрейд вчера заглядывал, проговорился: пока шли поставки из Кремля, её организм постепенно привык к русским ядам.

– Если не секрет…

– Секрет. Но я вам, так и быть, скажу. На территории Кремля выращивают бананы, ананасы и прочую вкуснятину. Южную Америку в упор не хотели видеть, с их бананами. Южные продукты не каждому подходят.

– Так поэтому Наполеона натравили…

– Тс-с, Ватсон, тс-с! Это уже большая политика. Разорить парники Кремля – мечтал не один континент. Русских оттуда выбила красная раса, поплясали на костях белой расы, ещё – ума хватило, фотографий множество сделали. Дескать, смотрите: мы русских легко потеснили.

– Но потеснить – часть оставить в живых?

– Русских женщин держали в плену, чтобы свой иммунитет поднять. Земля для них чужая, как для чёрных и жёлтых, поэтому прибегли к проверенному способу: русские женщины должны рожать устойчивое потомство.

Я растерялся. В «Таймс» об этих преступлениях не прочтёшь.

– А вы, Холмс, откуда узнали?

– Лазил в двенадцатое окно, и, должен сказать, очень удачно. Русские мотались по космосу, как мы на рыбалку.

– Что-то не припомню, когда мы с вами…

– Готовьтесь, Ватсон: завтра, с самого утра, рванём. Лестрейд позвал меня по одному делу, смотрю – удочки в углу. Покойнику они уже не понадобятся, я честно спросил инспектора: могу ли я их забрать? Как вы думаете, Лестрейд отказал?

– Не умею гадать.

– Он оказался порядочным малым. Сказал – пополам. И стали мы рыбаками, с хорошими снастями. Мне сам момент очень понравился: убили одного рыбака – на его место встали двое. И пусть убийцы знают: чем больше рыбаков вы лишите жизни, тем больше их становится. Придёт день, когда все станут.

– Тогда некому будет печь хлеб, шить обувь.

– Природа сама отрегулирует вопрос. А Лестрейд даже хотел представить меня к награде.

– Вот как?

– Ватсон, вывод лежит на поверхности. Как только в доме у него стали появляться карасики, он выходит на службу в сухой обуви. Два кота в доме – это уже излишество, но что есть, то есть. Он поставил тазик, запустил рыбку, и стал совершенно свободным человеком.  Тут с одним котом не всегда справляешься: заберётся на колени – и все восемь часов, полную смену, будет добиваться ласки. И когда, скажите, распутывать очередное убийство?

Я оценил свои возможности. К таким выводам я могу придти, в лучшем случае, лет через двадцать. С подачи товарища, мне удалось сократить расстояние и сроки.


Голова просто разламывалась от наплыва деталей. За всем нужно успевать, иначе не выжить. Среда обитания в четверг могла накрыться, по умыслу или по чистой случайности. Лондон или сам сообразил, что доживает последние денёчки, или Мориарти приложил к тому руку, не ведающую пощады. И пусть только кто-нибудь брякнет – как у вас рука поднялась, так и пойдёт на дно.

Холмса в тот день утащили на дно, но ему удалось вырваться. А дело было так.

Как только закончилась краска, Холмс положил на корму пульверизатор сушиться. Тотчас развернулся к хозяину шлюпки.

– Поздравляю вас, профессор, вы умеете маскироваться. Мне следовало сей же час вас пристрелить, но на берегу слишком много фотографов.

Мориарти стащил с лица маску обывателя, который зарабатывает вёслами.

– Кроме того, напомню, на берегу Лестрейд и Грегори, уже к их показаниям любой суд отнесётся с полным уважением.

– Это меня и беспокоит. Давайте-ка, сплавимся по течению. Хочу посмотреть, есть ли где заросли погуще. Обычно там не сразу находят трупы, в лучшем случае, через неделю, когда запах достигнет дворца. Наши доблестные инспекторы полезут в заросли, а там покойник, со всеми признаками одежды, которую носите вы обычно. И у нас с Ватсоном будет время замести следы.

– Эй, Холмс! – сорвался я в крик, – я на такое не подписываюсь!

– Вам некуда деваться, Ватсон. Когда ещё выпадет случай убрать с дороги главного врага?

Мориарти послушно вывел шлюпку на быстрину. Холмс опустил палец в воду, произвёл вычисления:

– Две мили в час. Примите  правее, Мориарти, тут вода почище, следовательно, и скорость повыше.

Мориарти не собирался оказывать сопротивление. Пистолет забыл дома, а вёсла прочно сидели в уключинах, закреплённые хомутами от выпадения. Но если оружие забыл, то голова пока оставалась на плечах и мешала спокойному сплаву: от поиска выхода, она увеличилась раза в полтора. Холмс заметил:

– Не напрягайтесь вы так. Насильственная смерть должна ускорить выход в новое воплощение. И мой вам совет, Мориарти, в будущем постарайтесь избавиться от ваших замашек. Я всё равно победю, Добро на моей стороне.

– Учту вашу просьбу, но сегодня попрошу дать мне шанс. Хочу жениться. Вы видели девушку на берегу?

– Она не спускала с вас глаз? Конечно.

– Я пригласил на свидание, в семь вечера. Она готова открыться мне в первую встречу, а мне так хочется оставить после себя что-то…

– У Лестрейда получили разрешение?

– К нему не пробиться. Целые толпы посетителей, и у каждого своё преступление. Я поймал инспектора Грегори, в пабе. Они с миссис Хадсон что-то замышляли над трупами сушёной рыбы. Разговор шёл про икру, ждали пиво, которое выпил по пути официант. Мне бы поднять скандал, но эти двое так увлеклись беседой, что даже я проник в суть заговора. Икра – это патроны, они спорили, кому их следует вручить: ни японцы, ни китайцы никогда не внушали доверия, было бы неплохо вооружить одну сторону; по мере сокращения численности одной армии, патроны перекинуть противнику. И пусть моря наполнятся рыбой, пусть заплывает в Темзу. Вы ведь рыбак, Холмс?

– Со вчерашнего дня.

– Вот и прекрасно! Мы можем утрясти любые разногласия с вами.

– Вам так кажется. Лучше помолчите, подготовьтесь к принятию приключения.

– А если я предложу денег? – Мориарти вдруг передумал и обеими руками стал вытаскивать выпорхнувшие воробьём слова.  Как только сообразил, что они не понравятся Холмсу, а лишь ускорят развязку.

Холмс заоглядывался по сторонам, понимая, что здесь происходит что-то неуловимое.

– Вы что-то сказали, Мориарти?

– Нет, вам показалось. Но я всё ещё надеюсь, что вы отпустите меня на свидание.

Поскольку мы сидели на двух скамейках, ближе к корме, лодочник мог и не услышать наши разговоры. Темза здесь журчала по камням, перекрывая голоса птиц. Мы удалились от дворца на приличное расстояние, фотографы отставали, один за другим. Всё меньше лондонцев сохраняло надежду, что сегодня кого-то убьют. Мальчики, которых нанял Холмс, постарались на славу, справились с задачей. А она проста – как очищенный банан: запутать ноги инспекторов проводами так, чтобы у нас появились полчаса. За эти полчаса мы должны были придти к согласию с Холмсом: лишать жизни этого мерзавца либо дать ему шанс на исправление.

– Что скажете, Ватсон?

– Убить…

– Вы мне не друг, Ватсон.

– Вы не дослушали, Холмс. Убить мы ещё успеем, но я предлагаю взглянуть на дело со стороны. Допустим – дело сделали, лодку утопим, а девушка придёт на свидание. У меня на вечер есть свои планы. Вы, Холмс, готовы подменить влюблённого?

– Можно попробовать.

– Не обманывайте себя. Вы не влюблены.

– И что?

– Девушка пойдёт на преступление, готовясь к свиданию: залезет в долг, одолжит у знакомой платье, туфли и брошь. За полчаса до назначенного срока станет прогуливаться неподалёку, будет высматривать рожу Мориарти.

– И?

– Тут появляетесь вы. Вы совсем не похожи на того, кого она ждёт. Быть может, она придёт с заряженным пистолетом. Мориарти способен отпускать шуточки, от которых дамы выходят из себя, готовы убить.

Холмс глубокомысленно погрузил ладонь в воду. Шлюпку  стало заносить на камни, лодочник возмутился: «Мы сейчас разобьёмся втроём, дружище!»

– Мы с вами не были друзьями, заткнитесь, Мориарти. – Но руку достал, отряхнул. – Сейчас решается ваша судьба, я бы попросил не вмешиваться. – Повернулся ко мне. – Вот скажите, Ватсон, в каких случаях Станиславский кричал «не верю»?

– При неважной работе актёров.

– Теперь посмотрите на Мориарти: как вы оцените его таланты?

– Я не умею плавать.  Разве по-собачьи.

– Не волнуйтесь, я вам не дам утонуть. – Холмс спокойно произнёс эти слова, и его не стало.  Не стало и лодочника.  Пульверизатор сохнет, я сухой, а мои попутчики под водой, и если это такой способ наловить рыбы, то я о нём не читал.

Представьте себе: Темза, шлюпка, никого вокруг, лишь густые заросли по курсу. Считаю, они и подтолкнули Мориарти к необдуманному поступку. Холмс не уточнял, что именно здесь мы тебя прикончим, куда торопишься? На мой взгляд, мы могли дождаться прямого указания: Холмс должен был сказать – готовьтесь, сейчас мы вас будем убивать… Вот тогда и действуй. 




Дальше было всё, как в тумане. Подлетел патрульный катер, сигнальные огни просто ослепляли, шлюпку подцепили и поволокли. Такой волны Темза ещё не видела. Вцепившись в борта, я видел над собой столб воды, размазанный по краям. Боковым зрением определил: я в воронке, вокруг стеной вода, да свист ветра в ушах. Потом сообразил: лучше вёсла удерживать руками, иначе их вырвет, может по голове прилететь, если сломается которое.

Прижался ко дну и боялся задавать себе вопросы. Где Холмс, откуда катер, чем это всё закон… Закон справедливости восторжествовал: это не моё кино, мне рановато. И тишина обрушилась на мою голову, как будто смерч перенёс шлюпку в другую местность. Ни катера, ни волны, – шлюпка уверенно смотрела носом на левый берег, вёсла сберёг. Осталось сесть за вёсла и грести к песчаной отмели.

Как только нос пошёл по песку, я сделал попытку встать. Ноги не держали, рухнул на банку. Посидел некоторое время, пока головокружение не прошло, и обнаружил неплохую идею: а не наведаться ли нам в паб? Две кружки пива я вполне заслужил. Пусть порадуются знакомые: «Смотрите, непьющий взял два бокала!»

Ну, как говорится, не в этот раз.

На Бейкер-стрит есть два приличных бара, где пиво доливают. Из двух я выбрал первый: подальше от дома; не хватало, чтобы миссис Хадсон донесли: ваш непьющий квартирант устроил свадьбу.

Столики заняты, с трудом официант выкурил матроса за двери, проводил меня. Два пальца в виде «виктории» – так принято всюду.

Рассматривать постоянных обитателей не хотелось, да и что нового можно узнать от людей, которые не вылезают отсюда, пока не стемнеет?

Однако, я ошибался. Знакомые голоса принудили оглянуться – осторожно, чтобы не спугнуть. Холмс, миссис Хадсон и Лестрейд, соблюдая конспиративную громкость, продолжали беседу.

Менее всего я не ожидал увидеть Холмса. Сухой костюм – вот что насторожило более всего.


4.

– Што я вам могу сказать по этому поводу? Што? – Лестрейд нажимал на букву «ша» в большом подпитии, это мне было знакомо. – Главное – штобы наш приятель не догадывался, какое испытание подкинула судьба.

Голос хозяйки вселил в меня большую тревогу: 

– Только бы он не надумал съехать с квартиры. Я за него очень волнуюсь.

Холмс, как всегда, говорил уверенно и прямо:

– Уж поверьте мне, я приложу все силы, чтобы этого не случилось.

– Я верю, вы справитесь, мистер Холмс, но всё может измениться в любую минуту. Кстати, вы так и не дорассказали про Мекку.

– Как-нибудь потом, в более спокойной обстановке. Больше всего я переживаю, как новость воспримет миссис Хадсон.

Что? – Я едва сдержался… Опустошил одним махом половину кружки, почти погрузил в неё лицо и чуточку развернулся.  Холмс волновался о миссис Хадсон, которая будто бы отсутствовала. Или это её сестра-близняшка? В этом мире всё бывает.

Но тема разговора меня заставила маскироваться и не принимать участия. Они скрывали от меня некую историю, и мне просто повезло оказаться здесь и сейчас. В противном случае… конечно, они постараются, чтобы новость не коснулась моих ушей. 

Ай, да Холмс! Я же верил вам, как себе!

Мне ничего другого не оставалось, как сохранять статус инкогнито, пить пиво и ждать новых подробностей. Пока за их столиком хранилась тишина, официант принёс кружку, обронив: «За счёт заведения».

Скажу прямо: те чаевые, что вам оставляю, должны бы подтолкнуть не только на одну кружку. От солёной рыбки я бы не отказался.

Буквально через минуту, ловко отмахиваясь от рук посетителей, официант донёс до меня вяленую форель: «Ваша рыба, сэр».

Намётанным глазом я изучил столики вокруг. Форели никому не предложили. Буквально все посетители жадно облизывали глазами мою добычу. Разумеется, кроме тех, кто сидел за моей спиной.

Они пришли к каким-то выводам, завелись по-новой. Лестрейд задал тон:

– Жаль мне миссис Хадсон. Сидела бы она сейчас с нами – дамочку хватил бы удар.

Холмс обратился к кому-то из двоих:

– Вы же должны понимать, насколько всё серьёзно. Разумеется, знай я заранее, во что мы ввяжемся, я бы ни за что не согласился. И в этом случае я полностью согласен с инспектором. Вы, как никогда прежде, правы. Но в таком случае, что нам остаётся? Вам слово, Ватсон.


Стул подо мной пошатнулся. Разоблачили! Теперь не имеет смысла прятаться за собственной спиной. Мне оставалось развернуть стул и пересесть за их столик. Но то, что произошло потом, несколько охладило моё желание.

Миссис Хадсон отвечала… от моего имени:

– Да, мистер Холмс, жаль дамочку. А я надеялся пожить у неё года два-три, если не подвернётся что-то стоящее. Я не могу придумать причину, как подойти к ней и завести разговор про снижение оплаты. Думал – выдержу её условия, но люди отказываются от кофе, они стали реже болеть, и мои финансы – тю-тю, а в долги залезать – не имею такой привычки.   



Вернулось головокружение. Быть может, во вселенной что-то происходит, и Земля подверглась бомбардировке какими-то вибрациями? Наблюдаешь за окружающими – часть вялых, ни до чего нет дела, и положение лишь усугубляется. Политики оживляются только перед выборами в парламент, даже преступность упала до непривычных цифр. Поэтому-то у Лестрейда появилось время посидеть в пабе. Второй инспектор, такой же недалёкий… Грегори, точно! Здоровый, детина, как вцепится в какую идею – не перешибёшь фактами, будет всё равно цепляться за своё минутное озарение.


За соседним столиком снова оживилась беседа.

– А вот и Мориарти! Что же вы опаздываете, давно ждём. – Инспектор стремился покомандовать сборищем, потянул одеяло на себя. – Вы случайно не видели миссис Хадсон? Вы же проходили мимо.

– Видел. Взялась выпыливать ковры. Тот, что лежит в вашей комнате, мистер Холмс. И железная выбивалка внушает. Если такой огреть воришку – надолго забудет про ремесло.

– Было дело, я ей подарил. – Холмс крикнул в зал: – Пиво повторить.

Я дождался официанта, поманил пальцем. Потом ещё раз поманил, чтобы тот склонился и подставил ухо.

– Мне бы спину чем прикрыть.

– Дует?

– Просто не хочу, чтобы господа за соседним столиком меня узнали.

– Давайте пересажу, у нас кому-то давно не мешает проветриться.

– А вот этого не надо. Я хочу оставаться здесь. Очень нужно.

– Так я принесу «Таймс»?

– Буду вам очень признателен.


Я заглянул в бумажник. Официант организовал за моей спиной щит, к которому присобачил свежий выпуск «Таймс», с ним могли ознакомиться все желающие, но эта помеха не мешала мне оставаться в курсе событий за перегородкой.

– Мистер Холмс, вам не надоело разматывать убийства? – В словах инспектора послышались нотки сожаления. – На вашем месте, я бы на растрачивал таланты по пустякам.

– Сам об этом задумываюсь частенько.  Масштабы маловаты, Лондон превратился в занюханную дыру, полную зловоний.

– Но у вас, скорей всего, уже есть задумки, как изменить ситуацию?

– Разумеется. И вот вам доказательство.

Посетили разом оглянулись на вход. Мальчишка по ошибке вошёл в заведение для взрослых.

– Где мне найти мистера Шерлока Холмса? – смело объявил мальчуган.

– Давай, к нашему столику! – Лестрейд приподнялся со стула, помахал рукой.

Парнишка опытным глазом запоминал места нахождения бумажников. Взрослые совсем теряют бдительность после трёх пинт пива.

Он предстал пред знаменитостью, с которым оказался знаком с недавнего времени.

– Мистер, я согласен!

Холмс извлёк из кармана свисток, дунул в него, проверяя исправность. 

– Держи! И постарайся не потерять. Всё, как мы договаривались. – Холмс опросил столующихся: – Пять фунтов, кто готов пожертвовать?

Для такого авторитета каждый готов раскошелиться, кто из троицы расстался с деньгами, я так и не узнал, но это не имеет особого значения. Мальчишка получил обещанное и покинул зал. А поскольку я учился развивать наблюдательность, то от моих глаз не скрылась ловкость рук воришки; к закрытию заведения многим не будет, чем рассчитаться. Сегодня они пьют в долг.

Заговорщики чего-то ожидали от визита, поэтому засыпали Холмса вопросами.

– Он справится?

– Мы работаем в одной связке не первый день.

– Мелковат, я считаю.

– Так на этом и строится расчёт.

– Тогда ждём.

Ждать пришлось не долго: с улицы донеслись возгласы, вдоль окон бара стал накапливаться народ.  И потом начался парад, каких лондонцы ещё не видели.
Если вы наблюдали в зоопарке крокодилов, то вам будет легче представить, что творилось на Бейкер-стрит в тот день. Посетители хлынули на улицу, стали размещаться вдоль проезжей части, выход на которую оградила полиция. Почти идеальными рядами по улице шагали рептилии, одетые в военную форму. Я такой не встречал, это, скорей всего, армия из подземных баз. До нас только доходили слухи об их существовании, да кто ж слухам верит. И вот, именно сегодня, в такой неожиданный денёк, слухи подтвердились самым очевидным образом.

Они шагали в ногу, равнение почти идеальное, за исключением инвалидов, кто старался не ударить мордой в грязь. Морды, самые настоящие, о двух ногах, почти как люди. Шли подразделениями, с командиром впереди; оружие несли на плечах, – я такого сроду не видел, но стал прислушиваться к знатокам. Таких оказалось довольно: в эпоху беЗконечных войн, хочешь или не хочешь, но образцами новейшего оружия начнёшь интересоваться.

Сапоги с отверстиями для когтей тоже бросались в глаза. Кожаные ремни, выправка… Будь я командиром, задал бы трёпку за разночтения в правилах ношения формы. Слава богам, не я командир.

А впереди колонн, с оглядкой на рептилий, шёл вприпрыжку тот самый малец, со свистком на шнурке, и свисток не замолкал.

Как только колонна обнаружила свой тыл, обыватель так и потянулся в сопровождение, будто хотелось чем-то помочь.  Набережная Темзы манит всех, кто хочет полюбоваться, половить рыбки или утопиться. Дома не у всех есть условия.  Однако, родство с крокодилами никак не срасталось с попыткой суицида. Мальчишка, думаю, ни о чём таком не помышлял. Дали ему свисток – свисти, сколько хочешь, но если кто-то захочет отнять – уходи к реке. Там будет ждать лодка, шлюпка подстрахует…

Как в сказке Андерсена, мальчик избавил город от крыс, в нашем случае – от рептилий.


И вся армия пошла под воду. В толпе сопровождавшей появились свои версии:

– Я что-то слышал, что давно пора вычистить дно.

– Считаете, только армия крокодилов может с этим справиться?

– Сами подумайте, если есть, чем: кто-то их нанял. Вы бы не пошли чистить даром.

– Тогда оружие у них для чего?

– Я слышала, есть и подводное оружие. Расстреляют мусор, и станет чисто.


 Помимо правил наблюдения, мне пришлось удвоить свои навыки. Следить довелось и за знакомыми, от которых надо прятать лицо. Как Холмс не вычислил меня в толпе – до сего дня остаётся загадкой. По его же методике, я пустился в распутывании загадки: что общего между этими людьми, по какой причине они собрались за моей спиной? Где-то в пространстве существуют ответы на любой вопрос, а у меня сразу два.
Пространство не могло выбрать, на который дать подсказку, поэтому мне пришлось рассчитывать лишь на собственные таланты.

Один из вариантов, как мне кажется, сбор протрубила миссис Хадсон. Мне скоро рожать, а мужчины никак не согласуют вопрос, кто добровольно станет отцом. Как обычно, идею подал Лестрейд, когда мы вернулись за столы и продолжили прерванные занятия.

– Миссис Хадсон, а сами вы в чью сторону хотели бы сделать выбор?

Я очень хотел взглянуть в её лицо, именно в эту минуту.

– Мне нравятся оба.

– Но вы же не от меня понесли? – инспектор намеревался получить ясный ответ, чтобы снять с себя всякие подозрения.

– Я бы и рада, будь вы повыше фута на полтора, а два – так исполнилась бы моя давняя мечта. Если бы ещё и одевались приличней, то у вас был бы шанс.

– Мадам, вы не поверите, в каких подвалах и тоннелях приходится ползать, и это не фигура речи. Я потому и жениться не могу – разоришься на костюмах.


Кто-то ударил кулаком по столу. Голос Мориарти сообщил, чьих рук дело:

– До каких пор вы будете обсуждать разную мелочь, когда на повестке дня жизнь Ватсона?

Стул подо мной вспотел. Как здорово, что я не поспешил открыться! Пусть уже выскажутся до конца: очень хочется узнать, кто или что мне угрожает.

Голос Холмса меня насторожил:

– Господа, Мориарти прав. Я сам хотел бы получить ясность в этих шатаниях. Так мы берём Джона в дело? Если у кого есть сомнения, годен ли он, пусть выскажется сейчас, пока в Лондоне не произошло одно незапланированное убийство.

– Джон – это кто? – Инспектор, как всегда, проявил себя крупным специалистом.

Миссис Хадсон взяла слово:

– Скажу так: если вы до сих пор не в курсе, то и не напрягайте голову. Она у вас и без того жужжит на максимальных оборотах.

– Не скажете, стало быть. Вот и проявилось истинное отношение ко мне.

– Не говорите чепуху, Лестрейд. Ещё в самом начале, когда обсуждали кандидатуры, я предложил включить именно вас. Ваши нелогические построения обычно подталкивают меня к верному решению.

– А-а, а то я начал сомневаться. Значит, есть хоть какая польза от меня. Благодарю вас, Холмс.


Мочевой пузырь уже не выдерживал нагрузки, а официант всё подносил и подносил эти «за счёт заведения». Отойти в общественную уборную я не мог по простой причине. Пусть лопнет мочевой пузырь, но я вас выведу на чистую воду!

Пузырь победил. Стиснув зубы, я отступил в сторону уборной, поймал официанта и оплатил четыре полноценных ужина:

– Будьте любезны, доставьте всё к известному столику.

Официант понимающе подмигнул и отправился исполнить заказ. Я приплясывал у двери, просил всех святых на свете, чтобы дали сил на удержание и выносливость запорного клапана.

Ужин был доставлен, но тут меня приспичило по крупному, и я укрылся в интимном месте, полагая, что рты заговорщиков будут заняты в ближайшие десять минут. Мне этого должно хватить.

Справившись с эмоциями и всем тем, что их порождало, я вышел в зал и нашёл его опустевшим.

Как? Когда? – с некоторых пор вопросы взяли привычку ходить парами.

Посетители снова расположились снаружи, и мальчишка уверенно вёл топить вторую армию крокодилов. Та же форма, те же морды, единственное отличие – раненых и инвалидов почти не видно. Запасная дивизия, может – одни тыловики, не нюхавшие пороху. Но не эти мелочи меня интересовали.

Ужин остывал, а те, для кого я сделал заказ, стояли с краю толпы и обсуждали острые проблемы. Инспектор чуть не полез в драку, Мориарти перехватил отправленный в полёт кулак, сам, с левой, всадил под рёбра. Холмс попытался встать между ними, но миссис Хадсон видела в нём отца не рождённого дитяти, предупредила инициативу – мол, побереги энергию для сына.

Мне же понравился момент. Будете знать, как плести интриги. Будь я в вашей кампании, убил бы повод в самом зародыше… Положение миссис Хадсон не считается, вернее – не обсуждается.

А вот это интересно: что эти двое не поделили?  Я же пока не в вашей банде, с учётом драки, так и не стремлюсь.  Но Холмс! Как я мог ошибаться? Холмс! Ты призван бороться со злом, и ты отступил… Продался, или как назвать смену ориентиров?

Они вернулись к столу. Прежде, чем приступить к угощению, Холмс решил проверить его на предмет наличия ядов. Про свой метод он как-то рассказывал: через агента, закупает в России каменное масло.  Посыпал сверху, как приправу – можно приступать через сто секунд.

Хоть ты выйди и скажи: я сделал заказ, не бойтесь. И вы, Холмс, не тратьте дорогой состав. И к вам вопрос, миссис Хадсон: по вашим прикидкам, когда надо звать повитуху? Я готов оплатить. Хорошо, пусть будет мальчик, но и девочку не выбросим, пусть приобщается к борьбе с мировым злом.

Официант стал надоедать. Принёс точно такой ужин, как уплетали за спиной: «За счёт заведения, сэр! Пиво подавать?»

Только не пиво, на сегодня достаточно. Покраска кораблей вон во что вылилась, и пусть пиво не виновно, но какие-то предупреждения в эту сторону имелись.

– А знаете… ушные палочки найдутся? Слуховые способности хочу проинспектировать.

Он кивнул, принёс коробок спичек и пакетик ваты:

– Давайте я вас научу.

– Благодарю, мы и сами с усами. – После небольшой ревизии, я убедился, что слышимость увеличилась вдвое.  Когда красили корабли, краска могла попасть, куда не предназначалась.  Мы же иногда склонны обвинять ни в чём не повинных граждан, органы и всё, что имеет значение.

Официант уже далеко не отходил, и был готов на любую прихоть. Стоило шевельнуть пальцем – слушаю вас, сэр.

– Найдётся рыжий парик?

Он тут же достал руку из-за спины, вручил.

– А скажите, любезный… Вы им ужин как объявили? Меня не выдали?

– Сказал – за счёт заведения.

– Разумно. – Я примерил парик, попросил зеркало. Ну, за такие чаевые, я бы и «Москвич» пригнал. Стоп: откуда эти знакомые словечки?

Ах да, я же попаданец. В прошлое переместился волею судеб, со своим комплектом «Таймс». И уже не покидало ощущение, что стал участником эксперимента по вмешательству в Прошлое. А такое, знаете ли, обязывает. За спиной свежий выпуск, в моей комнате свой вариант событий, в чемодане. Даже в двух. Мы прибываем на одним вокзал, все попаданцы. Оглядываясь на посетителей бара, я склонен думать, что мы все ОТТУДА. Каким-то образом вселенная гоняет шары, где промажет, кого отправит в лузу. Кого сделает отцом, двойным – она же способна и не на такое. Только бы марсиане не захаживали сюда. Мне ещё не хватало подняться на следующий уровень игры. С меня довольно и нынешнего положения, позвольте осмотреться.  Мне не нужен диплом местного университета, и в жидовские гешефты влезать склонностей за собой не наблюдаю. Кто-то ищет выгоду – и пусть, я к этому делу не тяготею. Мне бы с этой командой разобраться: они же считают, что я чистый попаданец. Миссис Марпл… ой, снова потянуло не туда. Миссис Хадсон своего добилась, мечта юности сбылась. Отхватила двух парней прекрасных, и мыслей об увеличении гарема, надеюсь, не возникнет. Родим – а там посмотрим.

Стоп, мои хорошие! Сами-то вы не попаданцы? Или у вас такое отношение только к новичкам? Дедовщина.

С газетами мы как-нибудь разберёмся… Погодите, только сейчас дошло: у каждого свой вариант «Таймс». Из соседних миров нас повытаскивали, каждый доставил свой вариант.

Та-ак, уже интересненько. Что ж у нас получается? Из пяти вариантов, кто-то решил собрать общий, среднее значение. Вот для чего?

Мои мысли отступили на ту сторону щита, стали присматриваться к Холмсу.

Он в своей тарелке, выглядит более чем уверенно. А скажи мне, приятель, откройся: ты уже сделал какие-то выводы? Узнал, кому ЭТО надо?



5

Решил я сохранять видимость присутствия. Положение инкогнито более чем устраивало. Парик давал хоть какие-то гарантии, щит ограждал от неосторожных глаз. Во всей этой чехарде подразумевался замысел, творца ли – хотелось бы знать. Игры демонов уже столько народу сгубили, и совсем не хотелось идти чьей-то тропой. А нехоженых, на мой взгляд осталось не так и много. Хорошо Холмсу: определился, и катит по рельсам. Я же прыгаю по шпалам, и удобства перемещения в пространстве заметно отличаются.
Погоди-ка, давай доедим ужин и подумаем над выходом из положения.
Убивать меня… ну, не вижу особого смысла. Я же врач, могу восстановить все жизненно важные процессы. Я же любого из гроба могу поднять! Так что бояться нечего, это не Афганистан.
Я вызвал свои мысли оттуда, потопчитесь рядом, – мне как-то спокойнее.
Вместе с моим имуществом, приходят и подсказки. Полагаю, нынешний вечер должен закончиться знаменательным событием, просто уверен!
Но что это может быть?
И почему к миссис Хадсон обращаются, точно на её месте нахожусь я?
Если это очередные сбои Матрицы, то я в её расшатывании не замечен. Не имею склонности потрясать вселенную и её устои, пусть этим русские промышляют, им по праву рождения полагается. Сначала повесят на шею ярмо, потом ищут способы избавиться.
И вот ещё что тревожит. Миссис Хадсон продолжает приходить по ночам. Было бы интересно узнать, до какого срока беременные испытывают желание встреч. Я совсем мало знаком с особенностями женского организма, хотя прошёл первое посвящение, к обоюдному удовольствию. Кончатся наши встречи, и когда – зависит точно не от меня.
Она позволяет снимать с неё ночную сорочку, и сразу вываливаются такие виноградины, что хочется высасывать соки из них, вплоть до самого утра. Всё остальное прилагается даром, не знаю, как там выкручивается Холмс, но меня всё устраивает. Если бы не этот  заговор…
За окном маршировала третья армия. Никто из посетителей даже не подумал покинуть тёплое место: ну, идут, и что? Пиво от этого хуже не становится, пусть проводят учения. Я до последнего верил, что идут не на смерть, а… Куда они могут? Допустим, подмыться. Суровые будни в подземельях не дают такой возможности. Видимо, поступил приказ: обнаружена река Темза, довольно чистая, можно выкупаться.
В приказе забыли уточнить, что после бани полагается вернуться в постоянное место дислокации. Что-то пошло не так. Поход в одну сторону, иначе бы мы стали свидетелями массового возвращения. Это я немного фантазирую.  Говорят, они могут влиять на решения политиков и самой королевы. Она не просыпается, и этим пользуются те, кто рядом, могут от её имени писать законы и указы. А мы валим на Её Величество.
Так всегда: ругаем очевидность, не зная руку написавшего закон.
Я поднял глаза на часы. Скоро бар начнут закрывать, всех попросят выйти до утра.  А мне куда деваться? Допустим, ОНИ продолжат совещание в известном доме, допустим, в комнате Холмса. Мне же от того не легче. Могут поискать совесть, болевые точки, наступить на старые мозоли. Меня же не раз уличали в некомпетентности по многим вопросам. Я вам не Холмс, чтобы дать ответ на любые вопросы, я не успеваю! Дни короткие, чтобы успевать.

И вот ОНИ потянулись на выход. Я решил не отставать. На выходе меня перехватил Холмс.
– Верните, Ватсон, официанту парик.
Я опешил:
– Хотите сказать, вы за мной следили всё это время?
– Обижаете, Ватсон. Мне больше не за кем следить. Королева спит, мне не оставили другого выхода.   
– Мне куда сейчас, мистер Холмс?
– Конечно, топиться. Или у вас другие планы?
Лучи заходящего солнца полыхнули по глазам.
– Холмс! Солнце!
Он развернулся на запад, потом кивнул вправо.
У меня ёкнуло сердце:
– Так вот для чего ваша краска?
Королевский флот, именно та часть, где капитаны из бывших отличников, хорошо горел. Струи дыма дополняли и без того серый пейзаж, намекая, что это не последний пожар.

Что ж, настроение он мне сумел вернуть.  Вот за что уважаю и ценю. Дома, уже не стесняясь в выражениях про себя, я записался в банду. Приняли как родного, Лестрейд тоже оказался шутником – присел чуть на ногах, развёл руки:
– Представьте, мистер Ватсон, что я звезда советского кино, Евгений Леонов.
– Ну, представил.
Он крикнул «Ку!» – и расхохотался.
Потом мы собрались в зале, вытащили свои комплекты «Таймс».
Стали разбираться в пяти вариантах «Таймс»: дружно анализировали, выписывали, кому и за что угрожают газетные статьи. Первым пунктом выяснили, что своя рубашка ближе к телу. С королевой, по пяти версиям, ничего худого не случится.
– Ух, прямо от сердца отлегло, – выдохнула будущая мать.
Я посмотрел на часы. Пожалуй, поставлю свой «Самсунг» на ночь заряжаться.
– Ватсон! Ещё раз увижу в ваших руках сотовый – пеняйте на себя. Отниму. – Холмс не шутил, уж я-то разбираюсь, когда серьёзен.
Мориарти с инспектором воззрились на меня с неодобрением. Но Лестрейд имел свои мотивы: как все занялись просмотром подшивок, он тайком показал свой сотовый, вытащил из кармана наполовину и тут же спрятал.
Я перевёл взгляд на Мориарти, путём виртуального прощупывания постарался нащупать, где он прячет свой.
Поймав меня за этим занятием, профессор приблизился и шепнул на ухо:
– Оставляю дома. Не имею привычки таскать с собой. Ватсон, здесь так просто проколоться и загреметь за решётку. Будьте же умницей, не дразните собак.
И вот – такой подкованный советами, увидел нашу ситуацию по другому.  Согнали нас в одно место – как представителей разных миров, сосуществующих параллельно. Влияние на соседей, безусловно, есть, просто мы огрубели настолько, что высшие уровни чувствительности стали недоступны. Нам помогли, в этом давно никто не сомневается. Иначе – всё население давно бы сплотилось и выбило захватчиков.
– Ватсон, а припомните-ка: в вашем мире Лондон процветает? – мистер Холмс отложил разбор газет.
– Думаю, что да. Пока мы управляем десятками колоний, достаток обеспечен.
Мориарти нахмурился.
– А у нас континент ушёл под воду. Королеву спасти удалось, плавает по морям и океанам в пенопластовой дворце.
– Что с колониями?
– Восстали. Половину населения армия перебила, мы же привыкли скупать продукты за гроши.
– Россия в числе колоний?
– Разумеется, но очень тонким подходом. Хлеб за копейки, однако, свои изделия предлагаем втридорога, подневольные и эти цены считаются подарком.
Мориарти кивнул инспектору, а тот не был готов. Не сделал уроки, и согласен получить двойку.
– Господа, я в географии слабоват. Знаю только, что где-то есть Париж, Москва и мелкие деревни. А Лондон – у нас стоит, только жить трудно. Канализация заливает подвалы и перекрёстки, – не продыхнуть. Королева живёт за городом, потому как нет никаких сил.
– Вы, миссис Хадсон.
Наша красавица каждым движением подчёркивала: вы что, не понимаете, что я вынашиваю дитя? Где скидки?
Мы дружно отводили глаза от её животика, и каждый думал: пусть бы родился ещё один Шерлок Холмс.
Она вздохнула, воздела к потолку глаза.
– А я не пойду у вас на поводу, профессор. Может, мне платят за молчание. Ваши данные передам в центр, пополню копилку, чтобы сдать на следующий разряд.
– Вашим разведчикам присваивают разряды?
– Не вижу ничего зазорного. Электрики получают, портные, система устоялась, так почему мы должны что-то изобретать?

Пока мы обсуждали подробности, искали способы по примирению служб (по месту основного места проживания, мы числимся конкурентами), в прихожей залаял кот.
Я поднял глаза на Холмса: когда?
Он развёл руками:
– Недосуг. Вы не волнуйтесь, отравим. Но кого, интересно, принесло к нам в столь поздний час?
Мы собрались у окна, обнаружили, что после девяти в столице возможны  земляные работы. В оранжевых куртках и касках, под рокот экскаватора и грузчиков, к дому подводили канал. Судя по проекту, его намеревались заполнить водой из Темзы.
– Я бы назвал факт происками из будущего, – пыхтя трубкой, сказал Холмс.
– Основания?
– Ватсон, прочтите, что написано на бортах техники, на спинах рабочих.
– Я не разбираюсь в иероглифах, простите. Узбеки? Турки?
– Чина каким-то образом прокралась в коридоры кураторов Времени. На взятки не поскупились, а что из этого следует?
Мне следовало воздержаться от высказывания, лучше послушать умных.
– Я только что сообразил! – Лестрейд испугался, что его опередят, и тогда вся слава, как переходящий вымпел, уйдёт с молотка.
– Слушаем вас, инспектор.
– В одном из миров Чина взяла верх над другими странами, свой язык стала навязывать желающим разбогатеть. Президенты крупных стран и государств заговорили на чинае…
– Хорошая версия. А вот интересно, у кого в Потоке президентом Америки стал китаец?

Минута истекла, никто такого припомнить не смог.
– И это радует, – заключил профессор. – Потому что превратить планету в свалку – это единственное, что у них получается сильно.
– И присваивать чужие изобретения, – полыхнул облаком дыма Холмс.
Миссис Хадсон рассматривала случай со своих позиций:
– Если эти пустят воду, – где я буду катать сына? Вопрос к вам, Холмс и Ватсон.
Холмс выбил остатки пепла за окно.
– Как только уедут – закопаем. Ведь вдвоём справимся, Ватсон?
– Вы, дорогой друг, обещали с утра познакомить с рыбалкой.
– Я помню. Возьмём удочки, кота…
– И две лопаты, – расхохотался Мориарти. – Пока не клюёт, будет, чем заняться.

В затянувшейся паузе Лестрейд вдруг вспомнил про метеориты:
– Я в газете вычитал: в России, накануне октябрьского переворота, рухнул в тайге метеорит.
– Всё верно, Тунгузский.
– А у нас этого не было. Прилетел корабль, вышли люди и не дали Ленину с дружками придти к власти. – Лестрейд вдохновился моментом, что ценой личных заслуг нашёл серьёзное отличие в судьбах соседних миров. – Керенский выбил большевиков из Зимнего, Смольного, всех евреев сослал в Сибирь, без права размножения. В одном городке построили коммунизм и передохли с голоду, потому как понятия не имели, как выращивать огороды.   
– Погодите! – миссис Хадсон заметила первой. Команда спешно покинула канал, и бурные воды пришли к самому крыльцу дома. Но это было лишь началом.
По воде пришли адмиралы флота Её величества, стали постукивать в дверь на первом этаже.
– Мистер Холмс! – в её интонациях не слышалось двух мнений.
– Я открою! – Мой друг спустился, вскоре они поднялись к нам. Лицо одного адмирала я видел недавно в  «Таймс», тот самый, кто обещал сделать флот Британии одним их самых-самых. Оба адмирала ростом не уступали званиям, обоим пришлось склонить головы перед тем, как войти.
– Кто есть этот… – первый гость повернул голову к спутнику. Тот подсказал:
– Мистер Шерлок Холмс.
– Именно так.
Мистер Холмс опередил всех, кто мог ответить на этот вопрос:
– Уехал на рыбалку, вернётся недели через две. Что ему передать?

Наша компания немного растерялась, пришлось приспосабливаться к новым условиям.
Прибывшие были явно раздосадованы, они считали, что им рады в каждом доме Лондона и ждут каждую минуту.
– Как это? Флот сгорел, а он рыбу ловит?
– Позвольте мне побыть его адвокатом.
– Ваше имя?
– Инспектор Якорь, ваша честь. Если вы по поводу сгоревшей части флота, то я охотно поделюсь имеющейся информацией. Мистер Холмс обратился к нам, чтобы мы провели испытания пуленепробиваемой краски и дали своё заключение.
– Ах, тогда это меняет дело. Значит, всё сделано по закону.
– Разумеется. Выехали на полигоны, покрасили танк – и давай по нему палить из всего, что стоит на вооружении.
– Нас сухопутные устройства не очень-то интересуют, вы на кораблях проводили испытания?
– Шлюпку покрасили. Плавает до сих пор.
– И что – ни одного сквозного повреждения?
– Ни одного, смею вас уверить.
Адмиралы посовещались, главный сказал:
– Тогда разберитесь, почему с последним лучом солнца вдруг воспламенились борта трёх десятков кораблей.
– Уже разобрались. Мистер Холмс разрабатывает краску против пожаров. Время бросает вызов – мы на них отвечаем.
Ответ показался настолько убедительным, что оба чуть не прослезились:
– Будь моя воля, я немедленно представил бы вас к высшей награде. Коллега, – старший обратился к спутнику, – могу ли я одолжить какой-то ваш орден, только один? Я потом верну сполна.
Они стали рассматривать выставку на груди, что, и за какую битву, в какие годы. Мы постарались не мешать, одна миссис Хадсон на себя была не очень похожа сегодня, – я иногда поглядывал на пол, не намок ли.
Они сошлись на значке «Юный флотоводец»:
– Знаете, сколько ему лет?
– У меня где-то такой валяется, – не очень понимая, к чему это может привести, сказал Холмс.
Адмиралы загрустили, помощник нашёлся:
– У вас коллекция? Можно на неё взглянуть?
Мистер Холмс – в сегодняшней версии, мистер Якорь, добровольно принёс из комнаты коробку со значками и побрякушками. Не все клиенты рассчитываются деньгами, у каждого случаются затруднения, вот они и накопились.
Мориарти начинал заводиться. Хернёй маетесь – читалось на его лице. Лестрейд боком протиснулся ко мне и сделал предложение шёпотом:
– Ватсон, вы их тут отвлекайте, а я пойду, закопаю канал. Где у вас лопата? 
Миссис Хадсон заподозрила, что инспектор намеревается заглянуть в её кладовки, давно мечтает пошарить, в связи с одним нераскрытым убийством. Весь Лондон облазил, и только в этом доме ему почему-то отказывают.

Вечер пропал, – так поначалу нам показалось. военные вытряхнули ящик на ковёр, расселись с двух сторон и пошли перебирать, примерять, но особое внимание уделили образцам в двух и трёх экземплярах. Они тоже хотели такие, ибо места на мундирах позволяло носить не одну коллекцию, а когда выходишь к фотографам, то и не стыдно кашлянуть. Все висюльки чудесным образом отражают солнечные лучи. Съёмки в пасмурные дни никто не практикует. Разве от безвыходности: задождит на полгода, а тут новый орденок придумал знакомый ювелир.
Голос профессора прозвучал неожиданно:
– Я думал, здесь собираются серьёзные люди. Я вас считал другом, Холмс, несмотря на небольшие разногласия. Извините, тьфу!  – И он хлопнул дверью, пошёл вниз по лестнице. Кот бросился его остановить, но был бит и отброшен на прежние позиции. В спину полетел отборный собачий лай, по сравнению с которым вой на болотах ничто.
– Он никуда не денется, ваш приятель, – заверил главный адмирал. – Мы пришли по воде, а по-другому теперь отсюда не выбраться.
Миссис Хадсон ахнула:
– У меня пошли воды.
– Воды мы привели, если вы не в курсе. – Адмирал помог примерить товарищу медаль «Попаданец первой степени». – Откуда у вас эти фантики? Знакомый ювелир утверждает: всё, что прошло мимо его рук, является подделкой. Но несколько образцов я бы хотел позаимствовать. На осеннем балу, во дворце, дамы будут стелиться под ноги, лишь бы мои награды создавали мелодичный трезвон.
Наша команда сплотилась, обменялась взглядами. Вечер – коту под хвост, хоть он и научился лаять. Хозяйка стояла посреди растущей лужи и спрашивала себя: скорей выбирай, кому вручить пальму первенства. Ещё вчера она засыпала с именем Джона на устах, но сегодня Холмс удивил предприимчивостью. Как же ловко он вывернулся! Сопровождение адмиралов состояло из вооружённых матросов, стоит подать голос – так и арестуют, посадят в трюм с крысами.
– Ватсон, простите. Я сделала свой выбор.
Я не стал рвать волосы на голове. У меня был ещё шанс стать крёстным, а это не отменяет подарков на Восьмое марта и Двадцать третье февраля. Возможно, я запутался, перечитал газет. Новости со всего мира идут сплошным потоком, и тут никто не застрахован, что в мозгах одни даты растворятся, другие задержатся.
– Кто подскажет, в связи с чем назначен праздник Двадцать третье февраля? – я забросил удочку, надо же потренироваться перед завтрашней вылазкой. Мне ли теперь волноваться про повитуху? Смотрю на Холмса: папаша! Полюбуйтесь, хотя, кроме меня, никто не в курсе. Там, на Темзе, и Мориарти проболтался, я только сейчас вспомнил. Он сказал – мечтал и я когда-то миссис Хадсон затащить в загс. Потом поправился: повести к венцу, загсы, видать, только в моём мире придуманы.  Знаем. А кем придуманы, мы с вами тоже знаем. Те, кто погиб на «Титанике», ратовали за равенство между всеми народами. Чем и подписали себе приговор.
Лестрейд, словно прочёл мои мысли, негромко спросил:
 – «Титаник» у всех тонул?
Пока все размышляли, хозяйка завела патефон, из шкафа вытащила пластинки. Мигом выбрала и поставила «Естудэй», лишь прозвучали первые аккорды, большинство узнало. Инспектор нахмурил брови:
– Это кто?
– «Битлз», очень знаменитая группа.
– Не слышал. У нас такой группы нет.
 –  А у нас до сих пор самая популярная, все живы и здоровы. – Мне врать не имело смысла, я же не на поминках.
– У нас Леннона убили, – почудился голос Мориарти, после открылась дверь и он вошёл. Кот встретил его неприветливо, всей позой как бы говорил: я ведь предупреждал, тебе не уйти.

Головная боль полезла наружу, я осмотрелся – Холмс исчез. Спустя какое-то время появился с пожилой дамой, по повадкам – потомственная повитуха. Роженицу отвели в её комнату, мы же стали свидетелями скандала. Когда военные что-то не поделили, нам лучше держаться стороны.
– Отдай, я тебе сказал!
– Я первый нашёл!
– Ты даже не плавал в ту сторону, сопляк!
– Ой, коллега! Мы же не у себя на службе!
– Плевать!.. А вообще-то, вы правы. Но я настаиваю.
– Забирайте! 

В присутствии чужаков вот не хотелось искать схожести миров, – это выдать себя с головой, и арестуют на месте. Я не исключаю возможности, что военные придумали повод заглянуть к нам. Тут надо держать ухо востро.
Я уставился на кота. Неужели тебе не понятно, что твоя жизнь на волоске? Попробуй подлизаться к Холмсу: вдруг, да изменит решение?
Похититель сосисок оказался сообразительной тварью, совершая променады по комнате, стал таскать ордена и значки из отобранной кучи. Первый значок отняли, стукнули любя. Он изменил тактику: отвернулся от клада, стал кататься по ковру и ловить момент. В мгновение ока, смахнул значок и хвостом прижал к яичкам. Оценил обстановку. Пропажу не обнаружили, и тогда умудрился ударом хвоста метнуть добычу под шкаф. На его счастье, вошли в моду шкафы с высокими ножками, в этот подвальчик и мячик может закатиться. 
Мне показалось интереснее вести учёт похищенного, пока рядом шла переоценка ценностей. Коллега старшего заподозрил неладное и добычу стал потихоньку переправлять в карманы.
В куче попался орден «Первопроходцам Маракотовой Бездны», оба схватились за него, никто не собирался отступать. Не упуская друг друга из виду и не снижая активности, они готовы были раздушить награду, лишь бы не достался в исправном виде сопернику.
Лестрейд пошёл на обострение. Под предлогом попить водички, он прошёл через кучу наград, разметав остатки по углам. Кот подмигнул – дескать, с меня сосиска, и пошёл заныкивать всё, до чего не дотянулись руки гостей.
На обратном пути инспектор разметал кучу, отобранную старшим. Неуставной крик позволил нам призвать товарищей к порядку. Мориарти вцепился в их воротники и хорошенечко дёрнул на себя. Сказал просто и ясно:
– Поигрались детки, теперь пора сложить игрушки. Вытряхивай карманы, пока я этим не занялся. 
Пока воришки продумывали варианты, как улизнуть с добычей, из комнаты миссис Хадскон послышался крик.
Началось!

6
Поспать, конечно же, не дали, надо съезжать.
Холмс ввалился с удочками, вручил ведёрко с червями:
– Пошли, я готов.
Вредного кофе мы хлопнули – одну кружку на двоих, иначе мотор не заводился. Холмс напоминал мальчишку, которому купили удочки. Пока я одевался, он забросил крючок через окно и поймал проходящую девицу.
– Дорогой друг, так не поступают, отпустите сей же час, – говорю ему.
– «Забросил старик невод, и вытащил золотую рыбку», – пропел он, сматывая леску на спиннинг.
Рыбка сопротивлялась. Это счастье, что у женщин десять юбок, одна поверх другой. Мода спасает от наготы.
Девица рассталась с верхней, но уходить не собиралась. Подпёрла руками бёдра и ждёт следующего заброса.  Холмс сделал вывод:
– А ей понравилось, видите, Ватсон? И какой вывод мы можем сделать?
– Каблук застрял между плитками, поэтому и не уходит. Это же элементарно, Холмс.
Он выглянул в окно, вооружившись подзорной трубой.
– Действительно. А я подумал – влюбилась. Хрен их поймёшь, о чём они думают, когда накрасят лицо. Неужели всем срочно нужно замуж?
– Холмс, вы заходили к… жене?
– Кто вам сказал, что я женат?
– По статистике – каждый второй житель Лондона является примерным семьянином. Я холост, ваша очередь…
– Ваша свобода, Ватсон, временное явление.  Мы и вас женим… да хоть сегодня!
– Что я вам сделал?
– Не выпендривайтесь, как муха на стакане.
– Вы заходили к миссис Хадсон?
– Я боюсь. Постоял подле дверей, слышу – детские голоса. Нет, ну, я не против одного. Знаете, Ватсон, сколько икры носит в себе форель? И ведь они все превратятся в мальков, потом ручьи будут кишеть от рыбы.
– Миссис Хадсон не рыба.
– Верное уточнение. Но почему не один голос, а два. Или несколько даже. Я побывал однажды в роддоме, послушал тамошнюю музыку.
– Думаете, у вас двойня?
Холмс закусил губу, сделал уточнение:
– У нас, Ватсон. У нас. Всем поровну.
Я выглянул на улицу, прячась за шторой. Дамочка решила дать бой. И я её понимал: я шла, никого не трогала, вы первым начали, теперь держитесь.
Холмс тоже отступил вглубь комнаты. Посчитал, пока его видят – не уйдут.
Часики на стене тикали, мы оба надеялись, что дамочка из тех, кто не привык ждать.
– Ушла?
Я выглянул.
– На что вы ловите рыбу? 
– На порцию хорошего коньяка. Ах, вы о кокетке? Сам не знаю, сегодня с самого утра везёт.
– Но дети –  это вроде праздник.
– Вы не можете объять всю картину целиком. Прощай табак, скрипка, концентрация  мысли. Никаких походов по вечерам: знаете, так и слышу: «Ты куда это собрался?» И всё, Лондон станет лакомым куском для всех преступников империи. Сарафанное радио моментом разнесёт новость – Холмса привязали к юбке, пошли, ребята, некому нас ловить.
На всякий случай мы спустились на первый этаж, стали по очереди выглядывать.
Холмс нашёл решение:
– Так сходите, сделайте одолжение, вытащите уже этот каблук!
– Местные дамочки, будьте уверены, в курсе, что я, после прошлой ночи, всё ещё холост, – уж не заговор ли, с вашей стороны, Холмс?
– Вы слишком преувеличиваете мои способности. Чтобы женить лучшего друга, я сам должен убедиться, что дамочка годится в невесты.
– Каким образом?
– Если затащит в постель – я вам так и скажу: не годится.
– И пригласите следующую?
– Я же не врач, чтобы пропускать через свои руки десяток и более пациенток.
– Я со своими не сплю.
– Это на первых порах, поверьте, Ватсон, я повидал врачей с орденом «примерного семьянина».  Возле метро их продают за полгинеи.
– Не ваш знакомый ювелир?
– Его сын. Я не вмешиваюсь, пусть отец сам присматривает за дитем, да за комплектом поделок.
– У него нет сейфа?
– Есть, просто сыну удалось сделать дубликат.
– Понятно. Но мы сегодня собирались на рыбалку, вы мне обещали.
– А вы обратили внимание, Ватсон, что часть тротуара нам вернули? Лестрейд умудрился ночью отвоевать у Темзы пятачок.
– Кстати, да. Я когда увидел даму на тротуаре, так и подумал: что-то здесь не так. – Я снова глянул в дверную щель. – Придётся идти, спасать. А вы сделайте инспектору замечание. Раз взялся класть плитку, так будь добр, отвечай за качество работ.
– Вы не берёте в расчёт время и то, как Лестрейд загорелся желанием помочь нам. Ему же придётся лодочника нанимать, кэб гораздо дешевле.
– Так я пошёл?
– Ступайте.
– Если меня поволокут в храм, где куча свидетелей только и ждёт?
– А вас отобью, обещаю.

Я еле просочился в щель, чтобы никто не вломился в распахнутые двери. Сказал напоследок:
– И снова я завишу от вашей расторопности, Холмс.
– Привыкайте. Мы с вами не-разлей-вода, Ватсон…

Дамочка нас надула. Стоило подойти с внимательным взглядом ей под ноги, она сделала шаг навстречу, левой ногой, которую мы напрасно подозревали. 
– Пусть встречаются ножки и красивее, но вы привыкнете. Я обещаю. – Её правая рука нырнула под мою левую. Была предпринята первая попытка утащить меня силой.
С надеждой, я оглянулся в сторону крыльца. Не наблюдая реакции, позвал. И снова без результата. Возможно, повитуха утащила, роженица захотела повидать кого-нибудь из нас.  Скорей всего, так и было: повитуха сама могла предложить – давайте позовём наших мужчин. И миссис Хадсон обрадовалась: и правда, а я-то думаю, чего мне не хватает.
Но, может, у меня фантазии разыгрались. Сложно сконцентрироваться при ходьбе.
Давненько я так не бегал с того дня, как мы вскрыли чужой сейф. Вышло совершенно случайно. Воры забрались в дом, попробовали вскрыть, и у них не хватило навыков, а Холмс, видя такое дело, крикнул в тёмный проём дверей. В спешке, они даже двери не закрыли хорошенько, сквозняком толкнуло.
Пряча лица, они выбили стёкла и ушли огородами, нам ничего иного не оставалось, как войти и попробовать разобраться, чем они тут промышляли. Часы в доме пробили одиннадцать.

– Бездари, – сказал Холмс, присаживаясь напротив замка. С помощью обычной булавки, он попытался выяснить, почему у них не получилось. Замок поддался легко, и Холмс бросил кому-то в темноту, через левое плечо: – Нужно уважать свой труд, хотите дом построить – купите молоток… Они вздумали открыть английский сейф китайской булавкой. Посветите мне, Ватсон.
В моей сумке всегда ношу светодионый фонарь, сам не знаю, насколько хватит ещё батареек.  Включил – а он не отвечает. Стал греть батарейки пальцами, – знаю, иногда помогает.  Значит, мы в этом мире давненько, раз батарейки сели.
Мы застряли возле открытой дверцы, и темень не мешала догадаться, что деньги сложены в аккуратные пачки, в четыре ряда, по дну всего хранилища.
– Четыре, – сказал Холмс.
– Вы видите ночью, как кот?
– Кое-чему можно научиться и у кота. Но лаять не будем, как-нибудь в другой раз. – Холмс вдруг предложил мне прогуляться по первому этажу: – Проверьте, друг мой, нет ли в доме посторонних.
– И на втором этаже?
– В доме, я попросил, конечно. Я хочу побыть в одиночестве, какие-то мысли тревожат не меньше, чем прошлой ночью.

На втором этаже, в спальне, я обнаружил пуховую подушку. Вот ни разу не спал на таких. Как  отзываются специалисты, спишь на такой до утра, может проспать на службу, от избытка удовольствия. Ночь впереди, можно самому испытать: вдруг люди лгут?
Спустился вниз, мой друг уже ждал у выхода.
– Пуховая?
– Прямо воздушная, и лёгкая, – я таких никогда в руках не держал.
– Поздравляю. И хочу предупредить: я выйду на крыльцо, подожду ровно три минуты. У вас есть это время, чтобы подумать над одним вопросом.
– Каким, Холмс?
– Нам скоро платить за квартиру. Хозяйка готова расцеловать, когда мы платим вовремя. Вот я и подумал, что можно оплатить проживание года на три вперёд, чтобы дать отдыху голове. Каждый месяц напрягайся, а сегодня я нашёл простое решение.
– Холмс!
– Я прошу: постарайтесь не оставлять следов, вот вам перчатки. И обходите следы воров, не затрите своей обувью. Всё равно завтра Лестрейд пригласит сюда, нам нужно сделать вид, что впервые в этом доме, вам повторить, или поняли с одного раза?
– Холмс!
– Повторить?
– Не стоит.
– Тогда действуйте. Сделаете, как надо, я вас найму в крёстные.
Сказал – и вышел за двери. И вот смотрим мы друг на друга… Внутри волнами поднимается протест, уши краснеют. Помню, учитель отчитывал – тоже краснели.
Из-за двери послышалось: «Воруют все, давно никто не стесняется. Сами подумайте: за сколько лет вы могли бы заработать один слой из этого ящика? Как сочтёте – дайте знать».
В сплошной темноте меня напугал голос из сейфа: «Ваше время ис…»
Если бы не напугали, я поступил бы иначе, клянусь. В половину двенадцатого мы с другом позвонили в колокольчик, миссис Хадсон оценила вид и спросила только: «За вами кто-то гнался?»
Я помалкивал, Холмс придумал:
– Я предложил Ватсону испытание на скорость, мы перешли на максимально быстрый шаг.
– Понятно. Удивительно: ваши перчатки подошли мистеру Ватсону. И это… За проживание утром рассчитаетесь?
– Утром.

Через четыре дня к нам наведался инспектор, нахлынул так, словно ему пообещали один слой из того сейфа. Он был счастлив: наконец в благополучном Лондоне вскрыли немецкий сейф.
Мы прибыли на место, сейф оказался пуст. Хозяин хлопал глазами, каждая слезинка кричала: столько лет трудились мы, не покладая рук, и вот вам, пожалуйста…
– Что-то ещё пропало? – спросил Холмс.
– После такого разорения, кому интересны мелочи? Наверняка, что-то стащили, но не до  того сейчас, должны сами понимать.
Лучший детектив Лондона прошёлся по первому этажу, под шепоток инспектора:
– Единственный след чудом сохранился.
– Показывайте.
Действительно, на полу лежал лист белой бумаги, с ясным отпечатком протектора.
– Инспектор, вы могли бы оставить нас наедине с мистером Ватсоном? – Холмс почти вытолкал сыщика за двери. Повернулся ко мне. – Н-ну, я слушаю вас, дружище.
Я сказал, что в темноте той ночи разглядел два листа бумаги на полу. Тот, на котором остался отпечаток моей обуви, я забрал с собой.
– Почему же вы не забрали второй?
– Там след вашей обуви. Нужно же для Лестрейда что-нибудь оставить.
Холмс кивнул – дескать, я поступил верно. Достал отвёртку, стал крутить винты в каблуках.
– Увеличиваете площадь? – спросил я.
– А как иначе мне выйти из положения? – Покончив с регулировкой, Холмс позвал сыщика: – Можете войти.
Лестрейд опустил глаза на нашу обувь, выдал два чистых листа бумаги.
– Господа, постарайтесь оставить ясные отпечатки вашей обуви. Извините, но я обязан проверить всех, кто был тем вечером в Лондоне.
Мы охотно выполнили его пожелание. Сыщик сравнил данные, сделал замечательный вывод:
 – Вот было бы здорово, если бы рисунок подошвы по размеру совпал с размером ноги мистера Ватсона! Но у вас, друг Холмс, нужный рисунок, размер не совпадает.
– Что дальше?
– У меня версия такова. У всех попаданцев проблема с деньгами. Их нужно добыть любым способом, а имея подшивки газеты «Таймс», можно пристроиться к местным воришкам, напугать и забрать наличные. Они сбегут, без оглядки, и вам никто не помешает набить карманы. Само собой, у меня к мистеру Ватсону меньше претензий. По-моему, он на такое не способен, если не напугать. Теперь ваша версия, мистер Холмс.
Мой друг прошёлся по коридору, прочёл отпечатки подошв ещё раз.  Лестрейд решил, пока пауза, озвучить ещё одну мысль:
– Вы ботинки брали на распродаже, Холмс?
– Приходится экономить. А что случилось?
– Я вижу, ваши башмаки на два размера больше, чем надо.
– Когда не до жиру, возьмёшь и такое. Главное – чтобы не жали.
– Хорошо, тогда напомните: в вашем варианте «Таймс» есть статья про это ограбление?
– Дайте подумать. А ещё лучше – присесть. Есть в этом доме мебель?

Минуту спустя, мы считали слёзы пострадавшего из более удобной позиции. Лестрейд снова забыл, что не его очередь рассуждать:
– Как говорит хозяин, деньги лежали в пачках, в четыре слоя. Когда мы пришли, увидели только два. Но мы ушли, – нам какое дело? Позовут – придём. Я вообще не понимаю некоторых: сейф открыт, двери дома нараспашку – приходи и бери. Полная безответственность, скажу я вам.
– Мы с мистером Ватсоном поступаем точно так же. У всех горе, и это наше право, к кому придти первому. Лондон вообще превращается в столицу преступников, вы согласны? – Шерлок  Холмс дал понять, что мы не гоняемся за сенсацией, как инспектор с приятелем. 
– Как вы думаете, коллега: сколько наличных было в сейфе?
Холмс поднял глаза на меня:
– Ватсон, я переадресую вопрос вам.
Я растерялся. Сразу, как оплатили квартиру на три года вперёд, я к деньгам больше не прикасался. Пусть полежат, целее будут. Деньги любят тишину, лишний раз тревожить…
– Думаю, тысяч двадцать.
Хозяин не утерпел:
– Восемьдесят! Все мои накопления за полгода!
До меня дошло: Лестрейд с напарником забрал всё. Мы-то оставили половину. Какие негодяи живут среди нас! Поэтому я ответил  контрвопросом:
– Лестрейд, вы живёте в служебной квартире?
– Я бы не вытянул снимать квартиру, как вы. Я всегда поражаюсь: откуда у простых, честных граждан деньги? Ладно, Холмс: ему платят приличные гонорары. Но как вы, со своей валерьянкой, ухитряетесь?
– Если дама следит за собой, денег не жалеет.
– Это понятно. Получается, они вам оплачивают проживание.
– Врачи и адвокаты именно так и существуют.
– Но что вам мешает купить удочки и пополнить бюджет натуральным продуктом?
– Подарите удочки, и я выберусь непременно.
Лестрейд переставил стул поближе к Холмсу, искоса наблюдал за отвёрткой, которую тот перекидывал с ладони на ладонь.
– Можно полюбопытствовать?
– Вещи любят одного хозяина. Не взыщите, Лестрейд, самому нужна. Я с ней не расстаюсь с тех пор, когда вернулся из кругосветного путешествия.
– А вы знаете, что этот сейф обеспечен системой отпугивания?
– То есть?
Инспектор обрадовался:
– Ну, наконец-то я вас уел, Холмс, даже не ожидал. Тогда слушайте. Как только грабитель открывает замок, внутри запускается пластинка. В некоторых образцах срабатывает не сразу, через паузу. И я представляю воров: они открыли, видят четыре слоя наличных. Глаза разбегаются: вот это наворовал! Грех у такого… – Инспектор опомнился, ибо в этой же комнате находился потерпевший. – Так вы уверены, было ровно восемьдесят тысяч? Как давно вы пересчитывали? Домашние не могли, протирая пыль, подметая пол, увидеть приоткрытую дверь? Вы просто забыли запереть, такое бывает сплошь и рядом. 
Хозяин задумался.
– Кстати, вы правы. Однажды я прохожу мимо сейфа, гляжу – ключ в замке. Я хлопнул по карманам, бью себя по затылку: надо же! Так и вынесут, а ты потом полицию зови.
– Как давно у вас работает прислуга?
– Три дня назад мы рассчитали барышню. Забеременела от какого-то проходимца. Сейчас, знаете ли, если от кого и беременеют, так порядочных людей среди них не сыщешь.
Мы с Холмсом нечаянно переглянулись. В его взгляде я прочёл: «надо было забирать ВСЁ: не ходил бы сейчас героем Лестрейд».

Да, но я отвлёкся немного, мы же уже в другом времени живём, нам пора на рыбалку. Холмс пошёл смотреть детишек, а меня волокли в сторону храма. В Лондоне он единственный, где сочетают узами брака, лет на двадцать.
Помню, Лестрейд обещал подарить удочки, раз я в таком серьёзном затруднении. Теперь-то я мог себе позволить, но это сразу бросится в глаза. Припрётся он на набережную, начнёт приставать с вопросами. Вы ограбили сейф, Ватсон? Может, нашли мой бумажник? Вчера выронил, и не могу вспомнить, в каком подвале он мог выпасть.
По пути к храму к нашей процессии примкнула дама постарше, вцепилась с другой стороны и всячески ускоряла прогулку, интересуясь подробностями. А вы точно не женаты? А дети есть? А трещины на пятках валерьянкой можно залечить?
Я обычно устаю от назойливых. Кто вообще не понимает, для чего бог сотворил корень валерианы. На лекцию я сегодня не был настроен, тем более, что храм сводниц уже закрывал половину неба. У входа толпились женщины – не менее двух десятков, и дружно приветствовали охотниц за холостяками.
Как помнится, удачной охоты желали Маугли сотрудники стаи, он отвечал тем же.
(продолжение под вопр)