Глава 20. Затмение

"Нехорошее Место" часть 2
Глава 20
------------------------------

Въезд в техно-лагерь, похожий издали на гигантского ощетинившегося металлом дикобраза, пролегал сквозь сложный контрольно-пропускной пункт с непонятными техническими сооружениями, военизированной охраной и жутковатыми синими обезьянами на поводках вместо служебных собак. Однако проходить им его не пришлось, поскольку Паракон что-то быстро обсудил с парнями возле внешнего шлагбаума, и троих райдеров с пассажирами без какого-либо досмотра запустили прямиком в импровизированный тоннель, пробитый направленным взрывом в массивных перекрытиях лежащего на боку небоскрёба.
Впрочем, Пикта уже понимала, что вся эта несусветная психоделия – не более, чем очередная декорация непонятно кем срежиссированного спектакля, а потому не слишком впечатлялась.
"Думала ли я когда-то, что однажды окажусь в подобном месте? – апатично рассуждала она, глядя на пролетающие мимо конструкции из стальных балок, арматуры и бетона. – Нет, конечно. Уверена, я жила совершенно обычной, размеренной, может быть даже скучной жизнью и вот, вдруг, будто бы попала в кинофильм. Нет, сразу в несколько кинофильмов, как попало перемешанных между собой".
Она крепко вцепилась в куртку Оки и запрокинула голову, заметно потяжелевшую из-за надетого на неё шлема.
По переброшенным через балки подвесным мосткам туда-сюда сновали люди. Вместо стёкол в огромных оконных проёмах трепетали многочисленные красочные растяжки, зазывающие странников во всякие интересные места типа баров-барахолок-автосервисов и недвусмысленно намекающие на открытую там-сям продажу оружия и сомнительных препаратов. По трём заасфальтированным полосам въезда перемещались пешеходы, проносились мотоциклисты, ползли грузовики. Да, людей здесь было очень много. Жизнь в этом месте кипела, что, после нескольких дней, проведённых будто бы в вакууме, казалось ну очень непривычным.
"Занятно, в метро ведь тоже были толпы, – припомнила она. – Только вот ощущение от них было иное. Болезненное, неправильное. Будто смотришь на клубок свивающихся сколопендр и не понятно, где заканчивается одна многоножка и начинается другая. Здесь нет, здесь и правда живые люди. Потому что все поодиночке, хоть и вместе".
Её в очередной раз захлестнуло ощущением бесконечного одиночества. Она ощущала себя здесь лишней, маленькой и очень глупой. Почему-то это вселяло в неё чувство вины.
Из-за спины донёсся пронзительный свист и в ту же секунду с ними поравнялся незнакомый светловолосый мотоциклист, активно размахивающий рукой. Оки опасно вильнул и отсалютовал в ответ, приподнимая визор.
- Бро! – гаркнул он, силясь перекричать шум.
- Хей, бро! – отозвался незнакомец. – Всё удачно?
- Сам не видишь? – хохотнул Оки. – С тебя должок.
- Не вопрос, – согласился светловолосый. – Тогда как обычно.
Он смерил оценивающим взглядом фигуру сидящей позади транзистора Пикты, лукаво сощурился, рыкнул движком и, перепрыгнув невысокую разделительную ограду между полосами, занырнул за натужно тарахтящую фуру без опознавательных знаков.
- А ты ему понравилась, – со смехом сообщил Оки. – Держись от него подальше, сис, наш Вормакс знатный ловелас. Ну или не держись, отрываться в этой жизни тоже иногда стоит.
"Отрываться… да я и так оторвалась уже дальше некуда, – Пикта проводила взглядом трёхметрового рекламного механоида на выезде из тоннеля, напомнившего ей неуклюжего робота из какого-то древнего чёрно-белого фильма, и ещё плотнее прижалась к спине транзистора. – Но так-то да. Зачем тосковать по людям, которых всё равно не помнишь, когда рядом полно других, новых, ещё незнакомых, но уже готовых стать тебе и семьёй, и друзьями, и врагами, и вообще кем угодно?"
Над головой мелькнула связка проложенных по воздуху трубопроводов, закреплённых на уродливых железобетонных мачтах, мигнула пара неоновых вывесок, и Оки сбросил скорость.
Изнутри техно-лагерь оказался большой гротескной деревушкой с налётом постапокалипсиса и киберпанка – отстроенные из какого-то несусветного хлама, напоминающие не то бомжатники, не то авангардистские бунгало лачуги теснились буквально друг на друге, их фасады украшала кислотная подсветка, флюоресцентные граффити, невероятные сварные арт-объекты, а местами даже плазменные экраны, объединённые в целые видеостены. Узкие улицы были запружены подозрительными праздношатающимися людьми, похожими на солдат, хиппи, рок-звёзд и спившихся киборгов одновременно, но в разных пропорциях.
- Тут очень странно, – прокричала Пикта в спину Оки.
- Чего? – не расслышал тот, уворачиваясь от сизых газов, пышным комом вывалившихся из трубы плетущегося впереди грузовичка с двумя живыми козами на борту.
- Ме-ке-ке, – печально заявили козы.
- Тут странно, говорю, – повторила девушка.
- Не страннее, чем где-либо ещё, – Оки нагнал своих и запетлял по тихой боковой улочке. – Здесь спокойно. Местные рады любому и завсегда всем помогают, никто никого ни за что не осуждает. Перезапуски сюда не добираются, никто в башку не лезет, сумерки кажутся не такими отстойными. Да тут даже отпетые негодяи расслабляются, ни разборок, ни драк, хотя дружина всё равно бдит. Поверь, это лучшее место из тех, где я когда-либо жил.
- А ты давно уже в междумирье?
- Да почти десять циклов… Хотя, знаешь, не считал. Может и есть десять уже. Или даже все одиннадцать, – он на ходу расстегнул куртку, со вздохом облегчения выкатил пузо и держаться сразу стало неудобнее. – Наверняка только Юми знает, у неё на каждого из нас досье. Она у нас свободными занимается.
- Что значит "свободными"?
- Ну, свободные это перерожденцы, которые не захотели батрачить… Слышь, а ты чот не в меру любопытная!
- Уж какая есть, – промямлила Пикта и замолчала.
Они наконец остановились около какого-то невзрачного двухэтажного коттеджа с ржавой металлической крышей. Остальные уже припарковались во внутреннем дворике и совместными усилиями снимали с Паракона прикрученную к нему Лускус. Та снова была без сознания и выглядела неважно.
- Да чего ж ты тяжёлая-то такая? – пыхтел Трейси, затаскивая её на крыльцо. – Вроде обычная деваха, а весит как чугунный мост, блэт. Поднимите ей хвост повыше, эй, я же не тягловая лошадка!
Пикта поняла, что кроме неё помочь никто пока не может, заметалась, бросилась вперёд и перехватила волочащийся по земле отросток. Хвост проводницы оказался мускульным и неожиданно тёплым – ну в точности крепкая человеческая рука. Только очень длинная, с кучей дополнительных суставов и проросшими наружу костяными шипами.
- Хвост, кстати, едва ли такой уж тяжёлый, – заметил Инауро удерживающий Лускус за ноги. – Может просто кость более плотная.
- Или какашек многовато, – с негодованием выдохнул транзистор и толкнул спиной тонкую дверь. – Юми, срочно принимай груз, иначе у меня грыжа будет!
Изнутри коттедж выглядел гораздо симпатичнее, чем снаружи. На окнах висели чистые занавески, стены были обклеены искусственными кирпичиками, в одном углу располагался монументальный лакированный шкаф в классическом стиле и пара стеллажей с книгами, по центру стоял четырёхместный бежевый диван, пара кресел и стол со стульями. В целом складывалось ощущение, что здесь живут вполне приличные люди.
- Юми, ты дома? – крикнул Трейси. – Давай её на диван положим, надо только подстелить что-нибудь, а то нас потом распнут.
- Я норм, сама дойду, – буркнула очнувшаяся Лускус и вяло забарахталась.
- Юми! – позвал Паракон и обернулся к разувающемуся возле входного коврика Оки. – Нет её что ли?
- Да дома она, вон её кроссы стоят, – кивнул тот на пару белых кроссовок на толстой рифлёной платформе. – Дрыхнет небось или в виарке как обычно залипла.
- Чего разорались? – на деревянной лестнице, ведущей на второй этаж, показалась миниатюрная женщина с недовольным выражением лица, ярко-голубыми волосами, завязанными в два коротких игривых хвостика, и мятой пижаме с котятами.
- Мы вернулись, – радостно заулыбался ей Трейси, придерживая пошатывающуюся проводницу.
- Вижу, – сурово отозвалась женщина. – Сейчас переоденусь и спущусь.
- Юми у нас строгая, – пояснил Паракон. – Не шутите с ней.
- Мы уже в лагере? – спросила Лускус, отводя с лица налипшие волосы. – Мои ребята тоже тут?
- В лагере, сис, с твоими ребятами всё хорошо. Давай-ка вот, присядь, – отозвался Оки, накинул на ближайшее кресло небольшой плед и оглянулся на соратников. – Видали настрой? Она нам стопудов сейчас разнос за что-то устроит. Признавайтесь, кто чего перед отъездом накосячил?
- Да просто орать не надо в чужом доме и всё, – отозвалась женщина с голубыми волосами, спускаясь по лестнице с добротным кожаным саквояжем наперевес. – Все вернулись?
- Нет, сис, – помрачнел Паракон. – Не все. Зато мы привезли вот этих троих.
Юми молча окинула взглядом путников, дошагала до сидящей в кресле Лускус и присела рядом с ней на корточки.
- Ну здравствуй, кисуля. Мы ещё не знакомы, но я о тебе наслышана. А ты чего квёлая-то такая?
- Она договор разорвала, – ответил за проводницу Оки. – Теперь её кроет.
- До сих пор? – удивилась Юми.
- Так уж повелось, – хмуро проговорила Лускус. – Считай за индивидуальную особенность. Ты здешний медик?
- Медичка, – поправила женщина, раскрывая свою сумку. – Я тебя осмотрю, ты не против? Остальные все, надеюсь, в порядке. Сегодня у меня был спокойный день, хотелось бы и закончить его без особых проблем.
Она вздохнула.
- Мася, накорми людей, пока я с проводницей вожусь. Там блинчики есть готовые, их только разогреть, и ореховая паста. Чай в чайнике свежезаваренный тоже. Потом нормально поужинаем, вы ведь всё это время наверняка чем попало питались.
- Будет сделано, – кивнул Оки и поманил рукой путников.
"И что же теперь с нами будет? – думала Пикта, безропотно протискиваясь в глубину мягкого кухонного уголка в соседней комнатушке и наконец избавляясь от потного мотоциклетного шлема. – Наверное нам выдадут нового проводника, раз уж Лускус заболела… Или может мы останемся здесь жить?"
- Не беспокойтесь, – будто бы отвечая на её неозвученный вопрос, проговорил Оки. – Почиллите тут пару денёчков, пока вашу хвостатую ремонтируют, и отбудете с ней восвояси. Юми сечёт тему как никто.
Он вытащил из холодильника глубокую тарелку со стопкой на редкость симметричных блинов и начал методично сворачивать их в трубочки.
- Сходим сегодня на закате в центр, я сам всё покажу, вам зайдёт. Особенно, если любите прибухнуть.
- У тебя давление всегда такое низкое, не знаешь? – говорила за дверью медичка. – Дай мне хоть какую-то точку отсчёта твоих физиологических норм, киса. И таблетки свои покажи, а то поцыки тебе без разбора всего подряд насыпали, так вообще-то не делается.
- У вас тут и лаборатории, получается, есть? – поинтересовался Инауро, разглядывая батарею пробирок на узком подоконнике.
- Вот прям лаборатории? Ну так, пара мелких, может быть, и найдётся. Юми тоже иногда химичит. Мы в основном в Сиреневом Городе запасаемся, там это добро разве что под ногами не валяется. Только вам туда в одиночку лучше не соваться, даже если очень любопытно. В Городе ротомов под конец цикла всегда полно и отуты до кучи, никаких абилок не хватит… Бубочка! Можно мне путникам Город показать? Так, чисто издалека.
- Нет, нельзя, – отозвалась Юми и снова забормотала, о чём-то расспрашивая Лускус.
Транзистор пожал плечами, выложил порцию скрученных блинов на сковородку и достал с полки банку ореховой пасты. На кухню заглянул Паракон, внимательно посмотрел на накрытый цветастой клеёнкой стол.
- Бро, мы это… с Трейси по делам сгоняем, так что ты, есличо, за старшего. Прогуляйтесь до центра, проводница здесь останется, ей палиться лишний раз ни к чему.
- Оки, – сказал Оки. – Мне всё равно к "дядюшке Ши" надо заскочить.
- Много не пейте, там в последнее время бодяжат непойми чем, – нахмурился старший и вышел.
- Если честно, я вообще не голоден, – сказал Инауро и Пикта согласно закивала. – Может и правда сходим ненадолго проветриться?
- Тогда еду с собой захватим, – Оки порылся в ящиках и достал пару пластиковых контейнеров. – Бубочка, мы сходим погулять? Они не хотят сейчас есть, я с собой положу.
- Делайте что угодно, только в Город не лезьте, – приглушённо ответила возникшая на пороге Юми. – У меня тут проблем выше крыши теперь, вас спасать некогда. Ты, кстати, скажи мне, мася, зачем вы проводницу траванули? Она же не в курсе своих дозировок вообще, налопалась ваших колёс от души, странно, что по пути не откинулась.
- Она сама сказала, что ей много надо, – растерялся Оки.
- А вы и поверили, угу, – она стрельнула взглядом по испуганным лицам путников и смягчилась. – Ладно, ничего, порешаем. Всё с ней будет нормально, малята, я позабочусь. Идите гульните, тут много интересного, возьмите мне на обратном пути какой-нибудь вкусный коктейль на вынос.

Лагерь шуршал, шипел, вспыхивал, мерцал и искрился словно неисправная новогодняя гирлянда.
На небольшой округлой площади, отделённой от жилой зоны декоративными габионными конструкциями, людей оказалось не слишком много, да и те скорее неторопливо прогуливались, нежели неслись по каким-то своим опасным постапокалиптическим делам, как ожидала Пикта. Преимущественное большинство циркулировало на входе в крытую галерею местного рынка, увешенного по периметру разноцветными китайскими фонариками, там же на небольшом удалении друг от друга располагалась пара уличных музыкантов. В самом центре площади возвышался пятиметровый арт-объект, напоминающий диспропорционального деревянного человека с треугольной головой, между его ног на уложенных штабелями досках балансировал мужчина в отполированной до блеска латунной кирасе и, встряхивая высоким пурпурным ирокезом, что-то страстно объяснял дюжине окруживших его слушателей. Возле бара напротив мрачно курила компания эталонных бородатых байкеров. Из-за приоткрытой двери под выразительной рукописной вывеской "Кинотеатр" доносилась приглушённая музыка, то и дело заглушаемая взрывами хохота.
- А тут у нас знаменитый "Свечной домик", – говорил транзистор, указывая на разноцветное трёхэтажное строение, будто бы собранное из нескольких отдельных кубических блоков с затемнёнными плексигласовыми куполами вместо крыш. – Вот только свечки там совсем не те, о которых вы наверняка подумали.
Он хмыкнул и замолчал, провожая взглядом высокую ослепительно красивую даму в белых мехах. Одна нога у той была полностью механическая, но изящная, с тонкими фигурными прорезями и инкрустацией. Дама медленно плыла по левой стороне площади, на губах её играла загадочная улыбка, невероятная причёска, украшенная длинными подвесками, мелодично позвякивала, затянутые в серебристые шорты бёдра ритмично покачивались, высокие шпильки вонзались в свеженький асфальт.
- Женщин они, кстати, тоже принимают, – Оки подмигнул Пикте и повёл их дальше. – Хотя тебе всё равно рановато. Предлагаю сразу сходить до "дядюшки Ши", чтобы немножко развеяться, а потом уже двинуть на рынок, там можно до самых сумерек залипнуть.
"И ведь нельзя сказать, что здесь прям ужасно, – думала путница, глядя на пару старичков в громоздких виар-шлемах, неподвижно восседающих на складных стульях под брезентовым навесом возле стены одного из зданий. – Наверное мне даже удалось бы привыкнуть ко всему этому… со временем".
- Оки, а чем здесь вообще люди занимаются? – поинтересовалась она.
- Чем? Да всем чем могут, – рассеянно отозвался транзистор, высматривая кого-то в конце проулка. – Пришлые просто тусят, местные работают. Я вот в основном по грузоперевозкам, у меня своя ну, скажем, фура. Есть напарник экспедитор, человек, чуток поехавший, но так-то мировой мужик вообще. Трейси на стройках тяжести тягает, материалы в буферной зоне и Сиреневом Городе добывает, он у нас вольнонаёмный отморозок, одиночка. Паракон с женой в баре напитки мешает и своё иногда варит, настойки, кстати, у него имбовые. Юми вон народ лечит…
Он задумчиво качнул головой и переступил с ноги на ногу.
- А вообще у нас тут кого только нет. Хирурги, механики, химики, сварщики, повара, швеи, зоотехники, торговцы, охотники. Короче, кто что умеет, то и делает. Строители вот недавно решили профсоюз организовать, чтобы в других лагерях свои правила сходу диктовать. Мы ведь и другим помогаем, если те не слишком наглеют. Кстати, денег у нас нет, живём на обмене и взаимозачёте, оказывается это отличная тема, когда люди не ведут себя как говно. У нас даже орган самоуправления в наличии, ну, типа местный Совет, они в частные дела не лезут, решают вопросы с крупными поставками, бытовыми штуками и защитой жителей от угроз извне. Мы почти как нормальный город – торговля, защита, инфраструктура, все дела. Вон видите тех троих?
Он кивком указал на людей в одинаковых чёрных кожанках поверх ярко-красных комбинезонов со скрытыми под масками оскаленных рогатых демонов лицами, неторопливо прохаживающихся возле какого-то ничем не примечательного строения.
- Эта наша дружина. Отличные поцыки на самом деле. Следят за порядком, понятливые, палку не перегибают, знают много полезного. Если у вас какие-то проблемы возникнут, а меня рядом не окажется, смело к ним обращайтесь и также обязательно выполняйте то, что они говорят. Они все как правило люди, даром что модифицированные и усиленные. Им бесплатно специальное обмундирование, экзоскелеты и даже новые глаза выдаются, это так-то дорогая штучная приблуда, мы у драугов перекупаем. Хотя вы, наверное, не знаете, кто такие драуги…
- А топливо вы где берёте? – спросил Инауро. – У вас же нефтяные вышки, заводы всякие должны быть…
- Эм, ну с топливом всё непросто, – почесал в ухе транзистор. – Заводы есть, вышки тоже, чего тут только нет, бро, вот только людям это нифига не принадлежит, мы, по сути, просто тырим всякое у Зоны. Это хардкорно, конечно, но производить самим анриал вообще. Серьёзно, многие пытались.
Мимо, натужно жужжа, пролетел гружёный бумажными пакетами оранжевый квадрокоптер, парни дружно проследили за ним взглядами, пока тот не скрылся в узком промежутке между домов, и неспешно двинулись наискосок через центр площади, обсуждая что-то на ходу. Пикта поплелась следом, исподтишка изучая вывески и случайных прохожих. Она всё ещё ощущала себя здесь неловко и при чьём-либо взгляде в её сторону сразу же опускала голову от неуверенности человека, попавшего не в свою среду. Впрочем, она явно была здесь такая не одна и от этого осознания становилось чуточку легче.
"Мы как маленькие дети, потерявшиеся в незнакомом городе, – думала она, всматриваясь в худые чумазые лица слушателей эксцентричного проповедника в кирасе. – Всё ждём, что нам кто-то поможет, куда-то нас отведёт и всё-всё объяснит, а вместо этого снова приходится полагаться лишь на самих себя".
-…Система координат для личного самоопределения, – говорил проповедник, размеренно покачиваясь из стороны в сторону, отчего его доспех эффектно бликовал на солнце. – Ты можешь попробовать все возможности и любые роли. Это реальная фабрика поиска смысла жизни. Радикальное включение, радикальное принятие.
- Аве, Пёсиус! – громко поприветствовал транзистор, поравнявшись с ним.
- Аве, Оки! – отсалютовал тот и сразу вернулся к своей речи. – Принцип самодостаточности крайне важен в спонтанных экспериментальных сообществах, это уникальная возможность для реализации человеческих талантов, освобождение от системного обезличивания, конформизма и навязанных догм.
- Это наш рекламщик, агитатор, – пояснил транзистор, когда они отошли подальше. – Пёсиус топовый чел, язык подвешен мама не горюй, любого скептика уболтает. Сегодня правда чот заумное зарядил, видать публика попалась интеллектуальная.
- Пёсиус? – переспросил Инауро. – Это кличка такая или позывной?
- Имя, бро. Мы тут сами себе имена выбираем. Это ну вроде как один из наших основных жизненных принципов. Вас ведь на самом деле никто не заставляет принимать метку Зоны, вы можете назвать себя как угодно.
- Ту-туу, – заявил один из идущих навстречу незнакомых парней лет двадцати на вид, пристально глядя на Пикту.
Второй сконфуженно одёрнул его за рукав.
- Слышь, давай потише. Мы в социуме. Простите его, девушка, он только что из леса.
- Ничего страшного, – тихо отозвалась та, но на всякий случай ускорила шаг, стараясь держаться как можно ближе к Инауро.
"Питейный дом дядюшки Ши" располагался между "Ружейной лавочкой Морины Травяной" и заколоченной "Грибной аптекой" в довольно-таки неприглядной с виду подворотне и снаружи отчётливо напоминал захудалый кабак из старых вестернов, однако внутри него было неожиданно современно и вроде как даже весело. По помещению плыл душный кальянный туман, в левом углу на световом диско-полу лихо отплясывали двое толстых бородачей, над ними покачивались сотни прибитых к потолочным балкам радужных пружинок "слинки" вперемешку с проводами и силовыми кабелями, на допотопном игровом автомате возле правой стены с хохотом резались парочка подростков.
- Это место в основном для транзисторов и местных, прохожие сюда редко забредают, – коротко сообщил путникам Оки, салютуя большой компании за сдвинутыми дальними столами.
- Ааа! – радостно завопили сидящие там и повскакивали со своих мест.
Пикта с Инауро синхронно вздрогнули.
- Расслабьтесь и не парьтесь ни о чём вообще, – поспешил успокоить их транзистор. – Они дурные, но добрые и все за вас. Пошли, перезнакомлю.
- Хей, Оки! – громко поприветствовала из-за неоновой стойки пожилая барменша.
- Хей, бро! – чуть не уронив по пути пару посетителей, налетел на него какой-то очень нескладный ушастый парень. – Нам срочно надо поговорить о конях! О бобрах. О гибких шлангах. О маракуйе. О штангенциркуле. О просто циркуле. О том какой я умный!
- Вы вернулись?! – высокая бритоголовая девица в полосатом чёрно-жёлтом плаще бесцеремонно отпихнула в сторону ушастого и сразу же полезла обниматься. – Мы тут, блин, извелись уже! Вы когда вернулись? Вы все в порядке? Это ведь те самые?
Она быстро развернулась к путникам, один её глаз был искусственный, а вот широченная улыбка, наоборот, совершенно настоящая и душевная.
- Можно я вас тоже потискаю, ну пожалуйста? Вы такие отважные, ребзя, – она схватила Пикту и крепко сдавила в своих объятиях. – Боже-боже, я ещё никогда не обнимала настоящего старого проводника! Прости, извини, ты отлично выглядишь на самом деле.
- Это не проводник, Нэсса, – рассмеялся Оки, отбиваясь от липнущего к нему ушастого.
- Да неважно! – воскликнула девица и набросилась на Инауро. – Это же потрясающе. Вы двое творите историю прямо здесь и прямо сейчас, я вас обожаю! У меня комната есть, хорошая, чистая, тихая, если вам надо, можете пожить у меня. Или просто забегайте в гости в любое время. Да я настоящий кремовый торт ради вас добуду. Ребзя, вы такие красивые!
- Братишка, не заметил тебя сразу, – слева подкатился запыхавшийся бородатый толстяк со смешным хохолком на макушке, деловито и решительно пожал руки обоим путникам по очереди. – Я Дрилдо. Гений, криэйтор. Рад, несказанно рад нашему знакомству. У меня на вас эпичные планы. Наконец-то серьёзная движуха начинается, так сказать, переломный момент, от которого зависят судьбы мира. Надо нам вместе собраться и трансформировать происходящее в энергию созидания…
- Да ё, вы чего набросились-то все разом словно оголодавшие?! Дайте хоть присесть! – не выдержал Оки.
- Естественно, само собой, – засуетился толстяк, беспорядочно сдвигая перегородившие проход стулья. – В любом случае без брифования ничего не происходит, но сперва надо посидеть, отдохнуть, передохнуть выдохнуть, да-да.
- Оки, Оки! – словно портовые чайки загалдели люди за столами, взмахивая руками, и Пикта невольно поймала себя на мысли, что хочет убежать подальше и спрятаться.
Весь бар смотрел сейчас на них троих, улыбки вспыхивали из всех углов точно вспышки фотоаппаратов на ковровой дорожке, слева орала бодрая музыка, танцевальный пол призывно мигал в ожидании желающих размяться, неоновые узоры на стенах переливались, отбрасывая разноцветные блики на лица, окружающие говорили что-то ободряющее и наперебой желали угостить путников коктейлями, доброжелательная Нэсса не выпускала руки путницы из своей.
"Какая-то я совсем дикая стала", – испуганно подумала девушка и оглянулась на идущего позади Инауро, тот сдержанно улыбался и вовсе не казался обеспокоенным.
- Всё, что существовало буквально секунду назад, уже не существует, оно уничтожено или диффундировалось в энтропии, – объяснял ему пузатый Дрилдо, артистично жестикулируя маленькими белыми руками. – Это основная концепция. Нету боли и беспросветности, просто смотрящий видит и чувствует то, что не хочет в себе признавать, свою тень. Нам надо переломить это восприятие и показать нечто в корне иное.
- А здесь есть туалет? – спросила Пикта у Нэссы.
- Туалет, – повторила та и на мгновение зависла, словно бы напрочь позабыв значение этого слова, потом моргнула и снова заулыбалась. – А, сральник! Есть, конечно, вон дверь за перегородкой, видишь? Там и женский, и мужской. Тебя проводить, посторожить, помочь чем-то?
- Нет, спасибо, я сама справлюсь, наверное, – девушка осторожно вернула себе свою руку и, кинув быстрый взгляд на занятых беседой спутников, поспешила в указанном направлении.

"Да что же это со мной? – она остановилась напротив длинного прямоугольного зеркала, висящего над парой отдельно стоящих раковин, и некоторое время не двигалась. – Всеобщая паранойя на меня так влияет что ли? Эти люди ведь явно не желают нам зла, вон даже Лускус им доверяет".
Из-за закрытой двери доносилась приглушённая музыка и смех. С потолка лился мягкий поток голубоватого света, отчего отражение в зеркале казалось каким-то очень ненастоящим, эфемерным, призрачным. Девушка попыталась улыбнуться своему двойнику, однако от этого выражение её лица стало не только печальным, но ещё и замученным. Она шагнула ближе и оперлась на раковину, заглядывая себе в глаза.
Казалось бы, ещё совсем недавно Пикта была уверена, что нет ничего страшнее, чем остаться в полном одиночестве посреди колышущейся серой мглы с расходящимися во все стороны пустыми дорогами молчаливых городов под давящим чугунным небосводом, полным чужих звёзд. И вот, казалось бы, этому одиночеству пришёл конец…
- И что теперь? – проговорила она вслух. – Я ведь всё равно не смогу прятаться здесь вечно.
В небольшом, отделанном кафелем помещении её голос прозвучал преувеличенно громко и странно. Девушка скользнула взглядом по разукрашенным флуоресцентными завитушками стенам, по низким дверцам туалетных кабинок, по пластиковому контейнеру со скомканными бумажными полотенцами внутри, по растрёпанной швабре в углу и вздохнула. Нет, ей совсем не хотелось тут прятаться, но и выйти наружу она пока не могла. Там было слишком много… всего – света, цвета, фактур, звуков, эмоций, информации.
"Мне надо стать смелее, – решила путница. – Как Инауро. Как Лускус. Как все те люди, которые просто живут здесь и даже умудряются находить поводы для радости".
Она неторопливо заправила выбившуюся из причёски прядь за ухо, повернула кран и, не отрывая глаз от собственного отражения, подставила ладони под тёплую струю воды. Ей представилось что вот сейчас она выйдет за дверь и на неё со всех сторон хлынет этот безумный-безумный мир, и она будет говорить всякую незначительную ерунду, танцевать, вдыхать пряный дым, позвякивать кусочком льда на дне опустевшего стакана и громко смеяться, но вовсе не для того, чтобы скрыть за маской напускного веселья свою тревогу. Нет, ей наконец-то станет по-настоящему хорошо. Всё изменится. Она будет здесь своей. Настоящей. Живой. Сильной. Бесстрашной.
Она зажмурилась, пару раз плеснула себе водой в лицо и только протянула руку, чтобы взять бумажное полотенце, как за её спиной раздался звук открывающейся туалетной кабинки. Пикта похолодела, дёрнулась, пребольно ударилась локтём о раковину, разворачиваясь, в зеркале промелькнуло её исказившееся от страха лицо.
- Я… о боже мой, я думала, здесь никого нет, – сдавленно проговорила она, глядя на выходящую из кабинки черноволосую женщину. – Простите.
Её сердце частило как у напуганного кролика, влажные пальцы скользили по краю раковины, за спиной текла вода.
Незнакомка мягко улыбнулась одними губами, приблизилась к зеркалу и остановилась, поправляя причёску. На её правом запястье переливчато звякнул широкий, украшенный многочисленными подвесками браслет. В сочетании с неторопливыми уверенными движениями и окружающим голубоватым полумраком его тихое дребезжание показалось путнице зловещим.
- Это, наверное, так глупо выглядит со стороны… – продолжала говорить Пикта, с ужасом таращась на черноволосую. – Я очень дёрганная стала в последнее время. Хотя тут все дёрганные и, в принципе, понятно почему.
- Мм? – вопросительно протянула женщина, опустила руку и смерила девушку насмешливым взглядом.
Внешность у незнакомки была на редкость некрасивой, пожалуй, даже отталкивающей, но в то же время она, как ни странно, производила впечатление опытной соблазнительницы. Мощные надбровные дуги подчёркивала татуировка в виде перевёрнутого полумесяца, вписанная в сложную буквенную вязь, непропорционально широко расставленные миндалевидные глаза, опушённые длинными ресницами, гипнотизировали, клювообразный нос украшал крупный узорный септум, маленький скошенный подбородок скрывался в сложном высоком вороте, который плавно переходил в эффектное декольте. Этакое неприятное волчье лицо в крайне привлекательной оправе.
- Нет, ничего, не обращайте внимания, – Пикта поспешно отвернулась и с преувеличенным усердием начала намывать руки. – Я уже сама не понимаю, что несу.
Незнакомка молча сделала шаг назад и, обогнув путницу, проплыла за её спиной к выходу, точно сумрачная тень. Дверь открылась, обдала Пикту потоком тепла и закрылась.
- Уф, – выдохнула та и быстро завернула кран, не в силах больше выносить монотонное журчание воды. – Я и правда не в тему психую.
Она с подозрением покосилась на закрытые кабинки за спиной, схватила бумажное полотенце и, на ходу вытирая руки, выскочила из туалета, где чуть не врезалась в стоящую впритык к двери бритоголовую Нэссу.
- Ты в порядке? – спросила та. – Ничего не случилось?
- Всё нормально, – Пикта проследила взглядом за удаляющейся черноволосой незнакомкой и мотнула головой. – Там женщина была, а я думала, что в туалете пусто, вот и испугалась немножко.
- А, – расслабилась Нэсса. – Я уж подумала что-то случилось, ты там так надолго застряла. Пойдём, лапушка, мы еды заказали, всё остывает. Надеюсь, ты любишь лапшу с овощами? А то у них с мясом закончилась. Зато я попросила добавить здешнего фирменного соуса, уж не знаю, что Микью в него сыплет, но с ним всегда такая вкуснотища…
Краем уха слушая новую словоохотливую знакомую, путница снова отыскала глазами черноволосую женщину. Та сидела у самого выхода за пустым столиком и тянула коктейль через трубочку. Девушка проследила за её взглядом и увидела Оки с Инауро, изображающих нескладный брейк-данс на световом полу. Возле них стояло несколько откровенно веселящихся транзисторов.
- Ты согласна? – спросила Нэсса, заглядывая ей в лицо.
- Что? – не поняла Пикта.
- Я говорю, может затусите с нами до утра? Вы такие классные, ребзя, хотелось бы подольше с вами пообщаться. Можем на рынок вместе сгонять, пошаримся там, обновок добудем, тухлозадых подразним, их как раз скоро на улицы выпустят, а потом встретим рассвет на крыше. Ну, а если захочешь отдохнуть и расслабиться, я тебе подушек туда натащу.
У бритоголовой было тёплое, пахнущее алкоголем дыхание, и мелкие капельки пота на лбу.
- Отличная тема, согласна?
- Да… нет, не знаю. Может быть, – растерянно проговорила путница, присаживаясь за стол рядом с неизвестными ей транзисторами.
Те приветливо заулыбались, пододвигая к ней поближе тарелки, столовые приборы, пакетики, салфетки, соусницы. Под столом булькнул кальян и по воздуху поплыло пахучее белое облако. Справа громко просигналил игровой автомат, подростки возле него торжествующе взвыли. Пикта почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и, подняв глаза, увидела блондина, который строил ей глазки на въезде в лагерь… Как там его Оки называл? "Мордакс"? "Варлок"? Ей снова захотелось куда-нибудь спрятаться.
- А тухло… задые это кто? – пытаясь загасить очередной приступ паники через силу выдавила она и зашарила глазами по столу.
- Ну, это мартышки такие синие, – отозвалась Нэсса, плюхаясь рядом на диван. – Их ещё Каку называют. Видела, наверное, на кпп. Жопы вонючие, зато мысли читают. Наши вот натасканы как собаки на гадов всяких, чтобы те внутрь лагеря не пробрались. Телепатов, например, палят на раз-два. Ну и просто негодяев, психов опять же. Я обычно, когда мне скучно, начинаю думать о разных нехороших вещах, они так забавно бесятся. Главное, чтобы патрульных рядом не оказалось, а то задолбаешься потом полночи объяснять, что ты своя и никаких подлянок не замышляла.
Пикта в красках представила, как её атакуют читающие мысли синие обезьяны и ей стало ещё хуже.
- По-моему, к такому я ещё не готова, – с трудом проталкивая слова сквозь пересохшее горло, отозвалась она. – Может быть… потом?
- Ну, не хочешь сегодня, давай завтра, – ничуть не теряя позитивного настроя закивала Нэсса. – Мне сказали, ваша проводница сильно заболела, так что вы, вероятно, застряли здесь надолго. Ничего, не страшно, ещё успеется. Просто мне всё так интересно!
Она размашисто облокотилась на стол, задела рукой лежащую на краю стола вилку, та ударилась об пол, звякнула и закатилась под диван напротив, бритоголовая, ничуть не смущаясь, нырнула за ней следом.
- Не надо, прости, не доставай, я пойду новую вилку попрошу, – пискнула Пикта и пулей вылетела из-за стола.
"Стану я здесь своей, как же, – думала она, съёжившись у переливающейся огнями стойки, пока доброжелательная пожилая барменша ходила на кухню за чистыми столовыми приборами. – Вон у Инауро получается находить со всякими странными людьми общий язык, несмотря на то что он сам по себе довольно сдержанный и немногословный, а я… Может я, как Лускус, тоже чем-то заболела?"
По её лежащей на стойке руке ползли аморфные сиреневые пятна света, парни вдалеке гоготали как помешанные, позвякивал лёд в стаканах за столами, то и дело тренькал игровой автомат.
- Ze davar matshik al ha-haim, – медленно и чётко проговорил низкий бесполый голос Пикте в самое ухо. – Дерзни и получи своё по праву.
Девушка вздрогнула и всё её тело разом покрылось мурашками. Этот голос был хорошо ей знаком, она слышала его уже не единожды. Вот только не в реальности. Именно этим обольстительно-тягучим, пробирающим до глубины души говором были наполнены все её последние сновидения. Она не запоминала их – по сути, там нечего было запоминать, голос во сне просто говорил без умолку с придыханием какие-то разрозненные бессмысленные фразы про мир голодных духов, про червей и потайные дверцы, про тепло живых сердец и извечную ночь, про то, что "ein ashan beli esh"…
Не поворачиваясь, путница скосила глаза в сторону и увидела змеящуюся ехидную улыбочку на чётко очерченных губах с влажной полоской идеально белых зубов между ними.
- Лишь жажда жизни приведёт тебя к вратам, – сказали губы, приподнимая дыханием тонкие волоски на её виске. – She-lo tira mi-darkhei ha-avanim, ki b'chovei ha-shamayim atah tam.
Лицо, приблизившееся к ней вплотную, плавно отодвинулось, прищуренные миндалевидные глаза раскрылись, подрагивая ресницами, едва слышно звякнули подвески на браслете. Пикта невольно сглотнула.
- Я шепну тебе правду, что сокрыта от многих. Что веками хранилась в священных местах. Не внимай тем, кто держит тебя на пороге, al tishmi el ha-kolot she-ba-ma'arach.
Черноволосая женщина стояла к ней так близко, что путница ощущала исходящее от её тела тепло. Нет, не тепло – всепроникающий вибрирующий жар. Казалось, незнакомка раскалена добела, и лишь каким-то чудом удерживает прожорливое пламя под своей тонкой белоснежной кожей, закованной в тугие тёмные одежды.
"Бурая страна вереска и крошащихся скал. Солнечная корона. Богиня, богиня", – непонятно почему подумала Пикта и задрожала, разворачиваясь всем телом в сторону восхитительной женщины.
Та походила на нестерпимо яркое космическое светило, скрытое тенью луны при полном затмении, её обжигающий внутренний свет вспыхивал точно россыпь бриллиантов и тут же скрывался, маня, ужасая и завораживая одновременно. Окружающий мир в сравнении с ней вдруг начал казаться промозглым, безрадостным и пустым.
Зубы незнакомки снова сверкнули в разноцветном полумраке и мягко прикусили нижнюю губу, оставляя на той быстро тающий белый след.
- Шелест теней, – вкрадчиво говорила женщина, и рот её, казалось, открывался в некотором рассинхроне с произносимыми звуками, – ложится на дно небосвода. Тянет пальцы луна к перекрестью дорог. Жизнью своей управляют не люди.
Она снова улыбнулась.
- Это судьба вышивает узорами срок. Ahayim meshatahah le-mehok.
Незнакомка выплёвывала фразы словно мрачные древние заклинания, сладко тянула гласные, урчала довольной кошечкой, шипела ползущей по камням змеёй и захлёбывалась, как если бы её горло было заполнено водой. Она всё продолжала говорить, не замолкая ни на секунду. Плела узорную сеть из слов будто тонконогая паучиха. Улыбалась нежно как родная мать. Её ресницы вибрировали, а грудь вздымалась и опадала. Чёрная леди давала Пикте надежду. Она указывала на единственно возможный выход. Ей просто следовало поверить, выйти наружу, шагнуть навстречу неизвестности и, не останавливаясь, пройти все завитки. Один за другим. Она говорила, что если путница всё сделает правильно, за самым последним поворотом её будет ждать именно то, чего та так страстно желает… Дом.
- Пусть глаза ослепят миллионы созвездий, пусть собьётся дыхание в ритме дождя, ты лети через боль, через страх, через детство, чтобы новое "я" отыскать для себя, – шептала чёрная леди и шёпот этот казался Пикте куда громче любых других звуков. – Молви тихо: "Я здесь. Я готова. Я слышу". Разорвись между тьмою и светом вдали. И когда кровь заполнит последнюю узкую нишу, отворятся порталы в иные миры.
- Дамочка, – сквозь огромный ком ваты, опутавший голову путницы, пробился ускоренный говорок бритоголовой Нэссы. – Дамочка, вы чего от неё хотите?
- Nistarim ot ha-dorot be-khol hamaiyim, – продолжала исторгать из себя непонятные, но такие гармоничные слова богиня. – Ha-mafteach shomer al yedei sheket amukim.
- Дамочка, – почти совсем уже беззвучно повторила Нэсса и замерла будто загипнотизированная, глядя как по её предплечью скользит рука с переливающимся на свету браслетом.
- Imra-li davar, ve’ashuva, – с лёгкой усмешкой кивнула чёрная леди и, не сводя чарующих глаз с путницы, словно привидение поплыла спиной к выходу. – Ve-chochi e’etzer. Со мной или с ними пойдёшь ты, реши.
Пикта оттолкнулась от стойки и, не до конца осознавая происходящее, сделала шаг вперёд, затем ещё один и ещё.
Сиреневый справа, зелёный и фиолетовый слева, дзынь, три неуверенных шага, манящий взмах изящной руки вдалеке, шелест длинной юбки, секундная вспышка переотражённого солнечного света в дверном проёме.
"Да, я очень хочу пойти с тобой… домой", – мысленно произнесла девушка и улыбнулась, не замечая, что по щекам её текут слёзы.
- Всё в порядке, – сказала она глядящему на неё Инауро. – На воздух выйду ненадолго. Надо освежить голову.
Пикта толкнула ладонью тяжёлую дверь и вышла из паба.
Прекрасная чёрная леди терпеливо ждала её снаружи. Едва шевеля губами, она шептала о спиралях, о секрете, о возвращении домой. Один глаз у чёрной леди был зелёный как молодая оливка, а второй тёмно-карий, почти чёрный.
- Милая детка, скажи, не стесняйся. Видишь ли ты пред собою пути? – спросила она.
- Да, вижу, – ответила ей Пикта, скользя расфокусированным, плавающим взглядом по размеренно вздымающейся белой груди, по рукам, сложенным на узком волчьем животе, по чуть подрагивающим на сквозняке завиткам густых чёрных как смоль волос. Всё было просто и очевидно. В нынешней ситуации лучшего выхода даже Лускус не смогла бы придумать.
За спиной хлопнула дверь и знакомый мужской голос что-то спросил, интонация его показалась девушке удивлённой, но она не вникала. Что-то отвлекало её, какие-то тонкие блики на фоне стоящей в пяти метрах впереди богини. Хотелось приглядеться к ним повнимательнее, но почему-то это никак не удавалось и взгляд всё время соскальзывал. С каждым новым шагом всё слабее становился слышен шум улицы и вскрикивающие человеческие голоса позади, зато добавилось что-то новое. Что-то неясное, но очень приятное, тёплое, хорошо знакомое, щекотное как язык новорождённого щенка. Впереди ждала неизвестная до поры радость, это Пикта знала наверняка. Её сердце забилось быстрее, она ускорила шаг.
"Пой, пой с нами, милая, – ласково произнёс в её голове кто-то новый, кого она тут же мысленно окрестила своим внутренним ребёнком. – Иди, моя смелая, воительница светлая. Скоро ты станешь сильной, словно меч в руке. В сердце твоём лишь страсть и отвага, им светит звезда, что ведёт налегке…"
Пикта приоткрыла рот от восторга и попыталась повторить вслух эту простенькую мелодию, но из горла почему-то донёсся лишь жалобный хрип. Слева промелькнул неподвижный силуэт чёрной леди, приведшей Пикту в самое лучшее место на свете, внутренний голос не замолкал, блики скакали, ветер подталкивал в спину, солнце катилось вниз, окружающий мир звенел, перестраиваясь как разноцветный узор карманного калейдоскопа. Раскрываясь, ширясь, обнимая. Крики за спиной стали совсем малоразличимы.
"Сквозь ужас ночи, где враги притаились, – пел тонкий детский голосок, – ты будешь идти, будто ветер в полях. Смех твой звучит, как звонкая сталь, ты – дочь земли, ты – гордость в сердцах".
- Я гордость, – шёпотом повторила Пикта и заулыбалась, коснувшись кончиками пальцев холодной зеркальной грани.
- Нет, стой! Остановись! Пожалуйста! – пробился сквозь чарующую мелодию далёкий крик Инауро, но путнице уже было всё равно, она хотела лишь одного… нет, ей во что бы то ни стало надо было попасть внутрь.
"Спи, моя храбрая, в объятиях сна, – ликовал её внутренний ребёнок, в унисон ему вторили ассиметричные гранёные стены, отражающие в себе высокое закатное небо, и вибрировал таинственный тёмный проём. – Скоро наступит твой час, ты не будешь одна. Смело вставай на защиту добра, светлая сила в тебе, не погаснет она…"
Страха и правда больше не было, только предвкушение. Каждая её мышца наливалась неукротимой силой, тяжесть исчезала, она шла вперёд, практически не ощущая гравитации, невесомая как пёрышко. Стены внутри казались фарфоровыми, гладкими и тонкими настолько, что сквозь них проникал мягкий солнечный свет, их покрывали светящиеся изображения растений и животных, похожие на наскальные рисунки древних людей. Руки, ноги, улыбки, ветви, стебли, листья, хвосты, гривы, глаза.
"Спи, моя героиня, крепко засыпай, сны твои полны славы и мечты. Скоро славный день победы, нету больше темноты…"
Пространство внутри шло по спирали и с каждым шагом становилось всё темнее и уже, но Пикту это совершенно не заботило. Она и сама стала узкой и гибкой как травинка, её тело изменялось на глазах, принимая ту форму, что давала возможность добраться до самой сердцевины волшебной ракушки, где её поджидало неминуемое счастье. Всё лишнее отслаивалось, слетало с неё точно луковая шелуха, и это было очень приятно.

Разумеется, они пытались её спасти. А потом просто бегали кругами и орали от досады и бессилия.
Инауро то и дело порывался броситься за Пиктой следом, потому трое транзисторов силком отволокли его в паб, усадили за столик и напоили. Оперативно прибывшие дружинники заблокировали улицу, увели подозрительную черноволосую женщину в свой штаб, обнесли ограждениями территорию, на которой фиксировались малейшие отголоски зова, и принялись выяснять, как на вроде бы безопасной территории лагеря в буферной, мать её, зоне образовалась самая настоящая смертельная ловушка, а также почему никто не заметил её ранее. На место происшествия примчалась даже абсолютно больная на вид Лускус, до которой каким-то непостижимым образом дошли слухи. Там она некоторое время просто стояла и молча смотрела на бликующее в багровых отблесках солнца аномальное строение, где только что сгинула её юная подопечная, а потом её, пошатывающуюся, увела медичка. Вместе с ними ушла рыдающая навзрыд Нэсса, она всё твердила, что должна хоть что-то сделать и как-то помочь, но по факту ей самой понадобилась экстренная медицинская помощь в виде укола седативного, горячего чая и мягкого одеяла. А затем была длинная бессонная ночь на крошечной кухне с допросами, расспросами, догадками, выстраиванием хронологии развития событий, пустыми рассуждениями и моментами тягостного молчания. Всё время кто-то приходил и кто-то уходил, одно хмурое лицо сменялось другим, пока за столом наконец не остались трое – Инауро, Оки и Юми.
- Дико жаль девчонку, – в который уже раз за сегодня повторил транзистор. – Цветная Ракушка вообще редкостная дрянь. Погибнуть, даже не осознавая того, что с тобой происходит, и до последнего надеяться… Кто как, а я не считаю, что это так уж гуманно на самом деле. Думаю, это подло и мерзко. Всё равно, что убивать маленькое беззащитное животное, которое тебе абсолютно доверяет, в процессе говоря ему всякие ласковые словечки и наглаживая по голове.
Медичка звякнула бутылкой, разливая алкоголь по выставленным на столе стаканам.
- Жизнь постоянно делает с нами примерно то же самое, мася, – сказала она и задумчиво посмотрела в окно.
Там под тусклым светом уличного фонаря неподвижно восседали монструозные синие мартышки, почуявшие скрывающуюся внутри дома телепатку.
- Ладно, давайте ещё по одной и спать, – вздохнул Оки, прикрывая штору. – А то чот я уже того.
- Согласна, – кивнула медичка и, не морщась, опрокинула в рот очередную стопку. – Скоро рассвет, а завтра куча дел.
- Я, пожалуй, воздержусь, – проговорил Инауро.
Он полулежал на столе, уткнувшись подбородком себе в рукав, и шарил взглядом по симметричному узору зелёной клеенчатой скатерти.
- В таком случае у меня будет двойная доза успокоина, – хмыкнул транзистор, выпил из обоих стаканов по очереди и поднялся, неуклюже подставляя губы Юми. – Люблю тебя, моя бубочка. Если ты встретишь на своём пути ловушку, не забывай про меня. Чтобы мы могли узнать друг друга в сумерках и затусить вместе навечно.
- Иди уже, пьянь, – шутливо отмахнулась та, но всё-таки чмокнула его в ответ.
Он поулыбался и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Медичка молча собрала стаканы, сгрузила их в заваленную немытой посудой раковину и начала складывать выставленные под столом пустые бутылки в пакет.
- Юми, а цикл это сколько? – спросил Инауро.
- По-разному, – ответила та. – Иногда девять месяцев, иногда десять. Смотря откуда считать. А что?
- Да ничего, просто давно узнать хотел.
Он замолчал, прислушиваясь к тому, как скрипит за стеной диван под ворочающейся во сне проводницей.
- Да, кстати, – медичка тоже прислушалась и вручила ему пакет с бутылками. – Дособирай оставшееся, я сейчас.
"Получается, Лу живёт здесь уже примерно сотню лет, – подумал путник, разглядывая криво подписанную от руки этикетку на одной из бутылок. – Кранты. Сто лет в нескончаемом аду, где каждый день всё по-новому и постоянно кто-то гибнет. И потому у тебя даже нет возможности успеть выслушать и хотя бы минимально понять другого человека, потому что вот только начал ты к нему привыкать, разбираться в его привычках и заморочках, а он – хлоп! – и уже умер. Какая кошмарная жизнь".
Рядом зашуршала незаметно вернувшаяся Юми.
- Как она там? – спросил Инауро.
- Проводница твоя? – нахмурилась медичка. – Да пока не очень. Слишком уж быстро у неё лекарства из организма выводятся. Не могу понять, есть от них эффект или нет. Ещё и температура почему-то всё время растёт, а такого вообще быть не должно. По-чесноку, я со старыми перерожденцами ещё дел не имела, мой максимум пятнадцать-двадцать циклов и пару перерождений от силы. Твоя очень видоизменённая уже, с ней всё иначе, у неё даже внутренние органы не на своих местах. Ай, ладно, медицинские нюансы, разберёмся. Ты мне лучше вот что скажи, поц…
Она присела напротив него, облокотилась на стол и лукаво сощурилась.
- Ты со своей проводницей типа в отношениях что ли?
- В каких отношениях? – удивился путник. – Нет. С чего бы?
- То есть между вами ничего такого нет? – продолжая ухмыляться, полюбопытствовала Юми. – Ты уверен? По-моему, ты как-то слишком ей нравишься.
- Лу мне тоже очень нравится, – ответил он и вдруг стушевался. – А, в другом смысле… Она тебе что-то сказала?
- Нет, просто чую такие штуки.
Инауро ощутил, как кровь волной прилила к его лицу. Он выпрямился на диване, стиснул руки и бросил быстрый взгляд в сторону окна. Между не до конца задёрнутыми шторами алела тонкая полоса восхода, страшноватых синих мартышек снаружи видно не было.
- Никогда не думал об этом в подобном ключе. Ну, то есть… Лу и я? Нет, наверное, не знаю. Да и какая разница вообще?
- Да никакой в принципе, у всех свои кинки, дело ваше. Не подумай, что я тебя за них шеймить буду, нет. Только вот чересчур привязываться проводникам к своим подопечным вредно. Я бы даже сказала опасно. Они же как эти… Отбитые они. Ну типа гипер-ответственные, это как бы в их подкорке прошито. Иначе не проводники они, а говно. И они эту свою упоротую гипер-ответственность во все возможные сферы своей жизни переносят. А потом начинаются проблемы, причём не только у них самих. Понимаешь, нет?
- Нет, не очень, – признался вконец смутившийся Инауро.
- Ну, иди спи тогда, – почему-то разозлилась Юми. – Может потом допрёт. А мне ещё посуду перемыть надо.
Путник послушно поднялся на ноги. Медичка тоже встала и отвернулась к раковине, вид у неё был насупленный и недовольный. Инауро ещё немного постоял на месте, но так и не придумал, что сказать, и в итоге просто вышел.
Зашторенные окна гостиной едва пропускали свет поднимающегося солнца, в помещении было тихо и тепло. Едва уловимо пахло потом и лекарствами. Путник бросил короткий взгляд на застеленную заботливым Оки раскладушку и, стараясь не смотреть в сторону составленных кресел, на которых должна была провести эту ночь погибшая Пикта, крадучись добрался до дивана убедиться, что с Лускус всё в порядке. Вот только постель проводницы оказалась смята и пуста, подушка валялась на полу, рядом с ней виднелась кучка использованных шприцев.
"Так вот значит зачем то и дело уходила из кухни Юми… видимо, дело и правда плохо", – понял Инауро и почувствовал, как тревожно ёкнуло в груди, а по спине пробежал неприятный холодок.
Он машинально огляделся по сторонам, подметив, что свет в туалете выключен и обуви проводницы также нигде нет.
"Ну нет, только не снова", – мысленно взмолился он, запрыгнул в стоящие на коврике ботинки и, путаясь в ногах, выскочил во внутренний двор.
Разыскивать Лускус по всему лагерю ему не пришлось. Та сидела рядом с накрытыми целлофаном палетами на краю крыльца, без движения, спрятав лицо в колени, с головой завернутая в потрёпанное покрывало. По сути, её выдавали лишь едва угадываемые очертания свёрнутого вокруг ног шипастого хвоста и, если бы Инауро не знал, как тот выглядит, то непременно проскочил бы мимо.
"Надеюсь, она хотя бы не слышала нашего последнего разговора", – подумал он, нерешительно потоптался на месте, затем, ёжась от утренней прохлады, присел, коснулся кончиками пальцев плеча Лускус.
Мышцы её мелко подрагивали и даже сквозь складки плотной ткани ощущалось, как от неё пышет жаром. Похоже, лечение ей и правда совсем не помогало.
- Лу, тебе плохо? – тихо спросил Инауро.
Проводница сперва не шевелилась, затем разогнулась и посмотрела на него словно сквозь толщу воды. Лицо её было хмурым, на щеках проступил болезненный румянец, глаза блестели лихорадочным блеском и будто никак не могли сфокусироваться на сидящем рядом путнике, зрачки по-прежнему занимали большую часть радужки.
- Странно, – каким-то вязким, почти загробным голосом проговорила она.
- Что странно?
- Мне, – пояснила Лускус и сглотнула, – не плохо. Странно.
Её брови сошлись у переносицы, она словно бы через силу пыталась подобрать нужные слова.
- Мысли, – наконец выдавила она, – распадаются. Сложно сформулировать.
- Может быть мне кого-нибудь позвать? Или давай хотя бы внутрь зайдём, мне кажется, у тебя какое-то очень нехорошее состояние.
Она отвела от него свой жуткий подводный взгляд и мотнула головой.
- Нет. Погоди.
Из окна лачуги напротив высунулся незнакомый старикан, выплеснул мутную воду из гнутой алюминиевой миски в растущий снизу куст и, радостно помахал сидящим на крыльце. Инауро кивнул ему и вновь посмотрел на Лускус.
- Очень тесно, – глухо сообщила та и скрипнула зубами. – Вообще, в целом. Тесный дом. Тесное тело. Тесное небо.
- Может тебе принести что-нибудь? Воды? Крепкий чай? Хочешь? – не сводя с неё обеспокоенного взгляда предложил путник. – Я не знаю, как тут всё работает, но обычно при интоксикации надо пить побольше жидкости, чтобы организм быстрее выводил…
- Нет, – она, не глядя, высвободила из-под покрывала руку, поймала его за запястье. – Просто. Побудь. Тут.
- Ой-ё, канонный пейринг! Я знала, я знала, – хихикнула неожиданно нарисовавшаяся в дверях Юми и прикрыла рукой глаза, загораживаясь от лучей вынырнувшего из-за крыш домов солнца. – Я уж думала, вы там оба после всех этих переживаний дрыхните без задних ног, а они, видите ли, в обнимку восходом любуются.
Инауро встревоженно обернулся.
- По-моему, ей совсем худо, но она не признаётся, – сказал он.
- Так, а конкретнее? – моментально посерьёзнела медичка, дошагала до Лускус и без каких-либо церемоний сперва пощупала её шею, затем спустилась на пару ступеней и подняла лицо проводницы за подбородок, внимательно заглядывая той в глаза. – Пипец, детка, да ты же никакущая! Горяченная, пульс как у мыши. Только что ведь было получше. Ничего не понимаю, я всё по стандартному протоколу делаю, с чего вдруг такое резкое ухудшение? Или… постой-ка. Ты опять что-то не то приняла? Я же говорила, только моё и не раньше, чем через четыре часа после рассвета. Я тебе зря что ли последний укол делала?
Она прижала пальцем ярёмную вену на шее проводницы и уставилась на свои наручные часы.
- Надо отобрать у неё все таблетки и выдавать поштучно, иначе она себя угробит. Ну ты чего, кисуля, тебе совсем себя не жалко? Ну подумаешь, инструкции, правила, просто игнорируй их и всё, силы воли что ли нет? Терпи. И вообще, ещё раз такое учудишь, я тебя промою, поняла? Где у неё таблетки?
Она одним движением сдёрнула с Лускус покрывало, на крыльцо мягко спланировал пустой целлофановый пакетик.
- Жесть, – вытаращилась на него Юми и выражение её лица сменилось с участливого на отчётливо брезгливое. – Ну точно, выпилиться решила. Поц! Поднимай её и пулей в дом.
Всё это время растерянно наблюдавший за её манипуляциями Инауро вскочил, засуетился, подхватил проводницу подмышками и волоком потащил внутрь, но на самом пороге Лускус замотала головой, извернулась и молча вцепилась обеими руками в дверной косяк.
- Это что ещё за фортели, ты долбанулась?! – возмущённо воскликнула медичка и поднырнула сбоку, ловко отдирая её пальцы. – Мася! Мася, подъём! Поц, давай на диван её, на бок и держи. Да прямо сверху на неё ляг и прижми как следует. Мася, нам нужны ведро и зонд! Срочно!
Над скособоченными перилами лестницы показался опухший заспанный Оки, прыгающий на одной ноге в попытке натянуть на себя штаны.
- Чего? – переспросил он.
- Ничего! – гаркнула Юми. – Наша девочка вышла в астрал, и теперь у нас на повестке дня аква-дискотека. Чего не понятно? Зонд и ведро тащи, сейчас же! И сумку мою там у кровати захвати.
Продолжающая сопротивляться Лускус широко расставила ноги и, резко крутанувшись вокруг своей оси, повалилась на пол вместе с не сумевшим устоять Инауро.
- Оки, блин, нужна твоя помощь, скорее! – завопила медичка, запрыгивая на проводницу сверху.
Та, шипя невнятные ругательства, из последних сил попыталась стряхнуть её с себя и уползти под стол, но ей никак не удавалось освободиться из объятий Инауро. Юми вскарабкалась вверх по Лускус, как по древесному стволу, и с остервенением набросилась на неё, отвешивая смачные оплеухи.
- Ты! Же! Сдохнешь! Идиотка! – она сцепила руки на её горле. – Включи мозги! Ты кучу людей подставляешь, ну какого фига? Да мы тут все сильно рискуем из-за тебя, а ты?
Она навалилась сильнее, пытаясь то ли удержать проводницу на месте, то ли придушить от переизбытка чувств.
- Оки, солнышко набери! Солнышко, два кубика, развести как обычно.
Лускус захрипела и выгнулась дугой, поднимая на себе разом два чужих тела.
- Хотя нет, Оки, удвой! – взвизгнула Юми и обхватила проводницу ногами, чтобы не улететь головой в пол.
- Йопамать, вы чего тут устроили?
Справа загремело упавшее эмалированное ведро, вбежавший в кухню транзистор на ходу вытащил из своих штанов ремень и бросился вперёд с явным намерением стянуть им взбрыкивающие ноги Лускус, но сразу же получил от неё ботинком в лицо и с воем отвалился, держась за разбитый нос. Барахтающаяся куча из тел наконец добралась до стола, вниз посыпалась стоящая там посуда. Медичка с громким треском врезалась головой в подстолье и ослабила хватку, воспользовавшаяся моментом проводница засадила затылком в лоб Инауро, вывернулась и по-паучьи уползла в угол комнаты, где упёрлась спиной в шкаф и замерла там, часто и надсадно дыша.
- Нет, – сипло процедила она. – Нет.
Юми села, потирая ушибленную голову, оглянулась на морщащихся от боли парней, затем подтянула к себе принесённый Оки саквояж.
- Долбанутая вконец, – сказала медичка. – Ладно, твоя взяла. Отменяем мойку. Раз силы сопротивляться есть, значит сама оклемаешься.
Она с наигранным равнодушием вскрыла зубами упаковку со шприцом и спрятала в ладонь небольшой пузырёк с ярко-жёлтой жидкостью внутри.
- Позволь хоть для сердечка кольну, сразу полегче станет.
- Сука, – сквозь зубы выплюнула проводница и затряслась. – Не то. Другое. Битум.
По лицу Юми скользнула едва уловимая тень, презрительное выражение с него как ветром сдуло, глаза её расширились, она растерянно оглянулась на Лускус. Та кивнула.
- Серьёзно? Ох, кисонька… Это же в корне меняет дело. Битум. Как давно? С Лабиринтов? – медичка посмотрела на зажатый в пальцах пузырёк и убрала его обратно. – Жесть. Чего ж ты мне не сказала? Там же совсем другая схема, ну! Подождь, соображу. Кто-то вообще ещё в курсе? Нет? Божечки. Реал бедень.
Она поднялась на ноги, не выпуская распакованный шприц, обхватила голову руками, и закрутилась, озираясь.
- Оки, не ной так громко, прошу, у нас тут очень серьёзный научный вопрос, для решения которого мне тупо не хватает квалификации.
- Мой бедный нос, – прогундосил транзистор, силясь остановить текущую кровь задранной футболкой. – Почему мне каждый раз именно по носу прилетает?
- Приложи лёд, мася, будь повзрослее, – Юми дошагала до проводницы, присела перед ней на корточки и положила руку на колено, доверительно заглядывая в лицо. – Девочка моя, я понятия не имею, чем тебе помочь. Я примерно представляю, о чём речь, но меня такому не учили. Тебе очень больно? Может снова обезболочкой зарядить? У меня, если что, и посильнее в загашнике есть. Я ведь не знала, что всё настолько серьёзно. Кровоостанавливающие нужны или пока нет? Кислород? Ты чот плоховато дышишь…
- Что происходит? – спросил Инауро.
- Да, давай так и сделаем, – продолжала тарахтеть медичка, наглаживая колено проводницы. – Мы тебя сейчас ко мне в комнату поднимем, я капельничку поставлю, потом другую, потом подышишь и тебе полегчает. Ты только не сопротивляйся больше и не скрывай от меня ничего, плиз.
- Вы скажете уже, наконец, что здесь происходит вообще? – выкрикнул не на шутку взволнованный путник.
- Ты это. Чего орёшь как потерпевший? Всё ему скажи да покажи. Иди, помоги лучше. Твою подругу надо на второй этаж отвести, я одна не смогу.
Юми подлезла под правую руку Лускус и, мягко придерживая, помогла той подняться на ноги.
- Давай, поц, очнись. А ты, мася, прогуляйся до двадцать седьмого, у них там кислород был, возьми баллон и маску. Скажи очень надо, – она нетерпеливо наморщилась. – Поц, не тяни, включайся, нам твою подругу спасать надо. Сумку мою захвати. Нам понадобятся диуретики точно, электролиты, миорелаксантом бахнем только, если… Хотя нет, в любом случае бахнем, гипертонус надо снять. Ты сколько весишь, детка? Сколько она весит, не знаешь? Ладно, на глазок прикину. Блин, ты раскалённая как кипяток. Лишь бы органы не отвалились, я сейчас чот совершенно непотребное изобретаю. Будем тебя частями лечить, слышишь, кис? Что отваливаться начнёт, то и будем фиксить в первую очередь. Жаль, лабы нормальной нету. Да у нас так-то вообще ничего нету.
Под сбивчивые рассуждения медички они кое-как вскарабкались вверх по лестнице и уложили проводницу на застеленную кровать. Комната Юми была оформлена в нежно-зелёных тонах, большая часть пространства оказалась заставлена живыми растениями в горшках, на стенах висели ботанические иллюстрации.
- Пипец ты сигма, конечно, – ласковым голосом сообщила медичка, засаживая три укола подряд в ляжку Лускус прямо сквозь штаны. – Я чуть от страха не обоссалась. Но вот молчала ты зря, доктор должен знать обо всех проблемах своего пациента.
Она оглянулась на мнущегося в дверях Инауро.
- Поц, метнись-ка до холодильника, наковыряй там бутылок со льдом. А мы пока разденемся и полезную капельничку поставим. Кисонька, ты в туалет не хочешь, нет?

Почти десять минут он молча сидел на краю кровати и смотрел, как медленно капает из мятой пластиковой банки прозрачный словно слеза раствор, затем осторожно сдвинул в ноги наваленные как попало бутылки со льдом и, скрючившись, пристроился напротив Лускус. Всё это время та лежала под одеялом без движения с закрытыми глазами, большая часть её лица была скрыта за запотевшей кислородной маской с притороченным снизу мешком для принудительной вентиляции лёгких, и путник не понимал, спит она или нет, но видел, как спокойно вздымается и опадает её грудь – видимо, препараты наконец-то начали работать как надо.
В голове его царил полнейший бардак. Неужели она действительно пыталась отравиться? Зачем? Почему? Из-за Пикты? Или случайно переборщила? Что именно она от всех утаила? Что ещё за "битум"? При чём тут Лабиринты? Хотя татуированный заика по имени Сайфай тоже про какой-то "битум" в метро говорил. Что он вообще о нём говорил? Почему? Пазл никак не складывался, а добиться внятного ответа от медички ему не удалось. Одно Инауро сейчас знал наверняка – в ближайшее время Лускус без присмотра он точно больше не оставит.
- Я совсем забыл тебе сказать, что черноглазые показали мне кое-что из моего прошлого, – неожиданно для самого себя сообщил он. – Урывками, конечно. Типа картинки такие отдельные. И, похоже, они с самого детства меня обрабатывали. Как думаешь, то, что они мне показали, враньё?
Он замолчал и некоторое время пытался вспомнить, что конкретно было в тех видениях, но почему-то представлял лишь своего любимого игрушечного робота, его неуклюжее серебряное тело с местами облезающим покрытием и парой упругих пружинок на голове, заменяющих антенны.
В комнате едва уловимо пахло спиртом и влажной землёй из цветочных горшков, от бутылок в ногах тянуло холодом, дом хранил тишину. Оки и Юми чуть менее получаса назад торжественно назначили его главной сиделкой и умчались куда-то на поиски недостающих медикаментов, помощники, которых они обещали прислать, ещё не появились, и Инауро чувствовал себя растерянным и бесполезным. Он вздохнул и скрестил руки на животе.
Лускус промычала что-то невнятное, затем подняла руку и сдвинула маску на подбородок.
- Блорпы не умеют врать, – проговорила она, не открывая глаз.
Инауро не нашёлся, что ответить. На самом деле его сейчас не интересовали ни собственные, казалось бы, навсегда утраченные воспоминания, ни тем более вся эта замута с черноглазыми, просто он не знал, как заставить себя задать реально волнующие его вопросы.
- Ты вообще норм? – наконец спросил он.
Она повернула в его сторону голову и некоторое время просто молча смотрела, затем повела голым плечом.
- Да фиг знает, если честно. Вроде норм, но это не точно. Надо будет попозже ещё разок к ведьминскому свитку приложиться, Юми его куда-то спрятала.
- Тебе может принести что-нибудь? – спросил Инауро. – Давай ещё одно одеяло притащу, здесь прохладновато.
- Не надо, – отозвалась Лускус, не сводя с него взгляда.
Зрачки её были уже почти обычного размера, светло-серую радужку обрамляла тонкая желтоватая кайма, на правом глазу снизу виднелся небольшой кровоподтёк. Путник снова вздохнул и подтянул колени повыше.
- Они там ушли за чем-то нужным, – сказал он, полагая, что её наверняка интересует как продвигается лечение. – Обещали, что скоро вернутся, а меня оставили следить за твоим состоянием. Вот только я понятия не имею, что делать, если вдруг что. Наверное, просто начну бегать кругами и вопить как пожарная сирена.
Шутка показалась ему достаточно смешной, чтобы хоть немного разрядить напряжённую обстановку, но проводница лишь молча шевельнула ноздрями и на пару секунд прикрыла веки. Затем она снова внимательно посмотрела на него, челюсти её сжались, а дыхание участилось. Инауро пару секунд смотрел ей прямо в глаза, потом перевёл взгляд на глубокий зигзагообразный шрам на её плече и вдруг непонятно зачем дотронулся до него пальцем. Кожа в этом месте была жёстче, чем на неповреждённом участке рядом, и едва тянулась, под ней прощупывалось что-то вроде тонкой узловатой нитки. И в этом случайном касании было нечто такое доверительное, близкое, почти интимное, что он тут же ошеломлённо отдёрнул руку.
- Извини. Не знаю зачем я это… – пробормотал он.
Лускус приоткрыла губы, будто собиралась что-то сказать, но видимо передумала, сглотнула и отвернулась, уставившись в потолок.
На первом этаже хлопнула входная дверь. Кто-то быстро взлетел вверх по лестнице, однако остановился на пороге комнаты и замер. Путник настороженно оглянулся на проводницу и сел, прислушиваясь.
- Вы там живые, эй? – глухо произнёс голос Трейси и под его весом скрипнул дощатый пол.
- Да, заходи, – отозвалась Лускус, поднимаясь на локте.
- Фух, – с явным облегчением выдохнул транзистор, приоткрыл дверь и осторожно просунул в образовавшийся проём голову. – Чот вдруг стрёмно стало. Мне сказали ты это… ну типа отъезжаешь.
- Нет, как видишь, я всё ещё с вами, – хмыкнула проводница и, придерживая одной рукой одеяло, заползла повыше на подушки. – Юми своё дело знает.
- Мы все на неё молимся, – заулыбался Трейси и вошёл в комнату. – Я тут забежал узнать, не надо ли чем помочь, и ещё хотел рассказать, что тебя девка странная искала.
- Какая ещё девка? – нахмурилась Лускус.
Транзистор нерешительно переступил с ноги на ногу.
- Поцыки там сами с ней чего-то уже решают, сказали тебя не беспокоить, но мне кажется, тебе стоит о таком знать, – он тяжело опустился на край кровати, бутылки с частично растаявшим льдом дружно булькнули. – Она на самом деле местная, фея из "Свечного домика", но с ней что-то неладное со вчерашнего вечера творится. Её неадекватное поведение заметили как раз перед тем, как история с Цветной Ракушкой приключилась. Прости, что напоминаю. Так вот деваха реал чудно себя ведёт, не знаю, как описать. Что-то в ней такое, ну, криповое. Я сам её видел. Вроде и выглядит более-менее обыкновенно, скажем так… для наших мест, да только чувство, будто она с того света пришла. Веет от неё нехорошим чем-то. И она совершенно точно знает ваши с поцыком позывные. А до неё про тебя ещё кто-то спрашивал, но позывных никаких не называл, просто запрос кидал там-сям, мол, кто из местных видел проводницу с хвостом как у динозавра.
- И что? – ещё больше помрачнела Лускус.
- Да ничего. Фею до тебя дружинники не допустят, а того, что проводницу с хвостом искал, в лагере уже точно нет. Мы поискали и выяснили, что говорил этот непонятный хрен лишь с парой отдыхающих и одним из наших. Вот только толку от них всех сейчас никакого, они даже назвать, какого пола тот, кто о тебе спрашивал, пока не в состоянии. Только про конские копыта какие-то болтают. Я лично перерожденцев с копытами не знаю.
- Надо уходить, – сказала проводница и выдернула из руки катетер.
- Эй-эй! – разом вскрикнули оба парня, поднимаясь.
- Да всё в порядке, остыньте. Юми отлично меня подлатала, я буквально как новенькая, – она откинула одеяло и спустила ноги с кровати. – Так просто от меня не отделаться.
Она была полностью голая, Инауро и Трейси поспешно отвернулись.
- Это очень неудачная идея, – проговорил путник, старательно фокусируясь на изображении расчленённого цветка в рамочке.
- В нынешней ситуации любые идеи неудачные, по умолчанию, – Лускус зашлёпала по полу босыми ступнями, протиснулась между горшков с растениями к низкому платяному шкафу и зашарила там, пытаясь отыскать свою убранную одежду.
- Какого хрена? Ты куда это собралась? – грозно спросила возникшая на пороге комнаты медичка. – Ну-ка быстро легла обратно.
- Дорогая моя, спасибо тебе за всё, но мне лично сваливать пора, – проводница бодро запрыгнула в штаны и взялась за майку. – Моя наружность слишком заметная, не хочу вас подставлять. Уберусь куда-нибудь подальше, запутаю, так сказать, следы. Пусть думают, что мы с ребятами смылись.
- Куда ты пойдёшь, сдурела? – Юми швырнула на кровать два принесённых бутыля без опознавательных знаков и встала в дверях, всем своим видом демонстрируя, что настроена решительно. – Ты у меня тут только что чуть в очередной раз не откинулась. Я тебя не отпускаю.
- Опять драться что ли будем? – Лускус натянула майку и зашарила глазами в поисках ботинок. – Не хочу с вами драться, но мне правда стоит как можно скорее отсюда свалить. Если хочешь, можешь дать мне что-нибудь с собой, уж кольнуть себя в ляжку я и без тебя сумею. Кстати, это было неприятно. Трейси, вывезешь меня сейчас из лагеря? У тебя ведь мот на ходу?
- В смысле "вывезешь меня"? – не понял Инауро. – А я что?
- А тебя, рыжий, мы тут спрячем. Лагерь большой, народу всякого много. Затихаришься на пару-тройку дней у кого-нибудь, кто согласится тебя приютить. Маску нацепишь как у этих… у дружинников, прикид сменишь, ну я не знаю. Что я, всё за тебя должна придумывать? Юми, свиток где? Мне нужен свиток.
- Блэт, как же я ненавижу проводников, – устало отозвалась медичка. – Вы все долбанутые в край, хуже самых упоротых нариков, вот чесслово.
- Так не пойдёт, Лу, – сказал Инауро. – Мы ведь уже обсуждали. Куда ты, туда и я. И плевать, что у нас больше нет договора.
- И это я ещё долбанутая, угу, – кивнула Лускус и наклонилась, чтобы зашнуровать ботинки.
- Дай мне хоть время всё нужное собрать и ещё чем-нибудь тебя подколоть, – уже более миролюбиво попросила Юми и зачем-то пнула Инауро по ноге. – Зря я что ли половину лагеря только что обобрала?
Путник оглянулся и увидел, как медичка торопливо набирает в шприц какую-то жидкость. Она многозначительно вытаращила на него глаза и мотнула головой, сигнализируя, чтобы он лез через кровать. Трейси в это время уже потихоньку подбирался к проводнице слева, огибая многочисленные цветочные горшки.
- А свиток твой дурацкий там, на нижней полке, рядом с папками. В тумбочке. Но всё равно лучше бы ты ещё полежала. Какой толк сейчас куда-то ломиться?
- В которой из тумбочек? – переспросила Лускус и разогнулась, оборачиваясь.
В ту же секунду Трейси прыгнул, роняя её на кровать и всем своим весом подминая под себя.
- Руки держите! – выкрикнула Юми и бросила опустевший пузырёк.
Инауро быстро поймал проводницу за запястья и с силой потянул на себя, задирая её руки у неё над головой.
- Это было подло, – едва успела возмутиться та, прежде чем игла вонзилась ей во вздувшуюся от напряжения вену, а тело обмякло.
- Это было быстро, – поправил её транзистор, приподнимаясь. – Вы мне таких ужасов про девчонку нарассказывали, я уж решил, что придётся всерьёз с ней побороться.
- Не-не, бро, – затараторила Юми, кидаясь обратно к своему саквояжу, – ляг обратно. Мне раствор замешать надо. Она, кстати, в сознании. Это просто седатив, валит сразу, но и попускает тоже неожиданно. Я, конечно, двойную дозу ей бахнула и сейчас ещё кой-чего добавлю, но всё равно. Привязать нашу девочку надо и понадёжней. Гарантирую, очнётся она в очень скверном настроении.
- Не такая уж она страшная, – опасливо протянул Трейси и одной рукой перехватил запястья Лускус, заглядывая в её полуприкрытые глаза. – Слышишь, сис, не страшная ты ни разу. Но раз надо, так надо. Вяжи её, поц.


_________________________
...продолжение следует...

Дина Геллер © Copyright