Эгоистка

     Аля бежала сломя голову. Девчонки опять будут недовольны её опозданием. Пока она прибежала с работы, приготовила ужин, проверила уроки дочери, вколола маме укол, послушала о её давлении, пропустила время выхода и даже не успела переодеться для кафе. Девчонки наверняка раскритикуют её невзрачный вид. А ей сегодня так хотелось выглядеть не хуже своих гламурных подруг! У них всё было идеально в их тридцать лет: прекрасные семьи, высокооплачиваемая работа, крутые автомобили и свободное время для себя любимых. Всё то, что она так хотела для себя, но никак не могла этого добиться, а ей ведь уже почти сорок.
     Встреча началась с претензий. Раскрасневшись от быстрой ходьбы, Аля влетела в кафе. Темноволосая изящная Инга в дорогом кашемировом платье-свитере холодно заметила, что они ждут её уже двадцать минут. Блондинка Поля, с пышными формами в цветастом платье, многозначительно поправляла чёлку, напрашиваясь на комплимент. Аля конечно же сразу похвалила её модный оттенок блонда. Поля заявила, что они заказали себе самые дорогие десерты, которые опоздавшим могут и не достаться. Лишь тихоня Маша, видимо только что с работы, в сером брючном костюме, с радостью обняла Алю, но так как она всегда шла на поводу у девочек, увидев их недовольные взгляды, молча села на место. Аля решила не обижаться на их колкости, чтобы не портить никому настроения.
     – Ну, рассказывайте, что я пропустила?
     Девчонки весело защебетали, обсуждая свои новые наряды, периодически бросая косые взгляды на дешёвенькое трикотажное платье Али, замечая, что «трикотаж всё-таки – прошлый век» и «слишком уж он подчёркивает недостатки фигуры». Аля, раскрыв меню и увидев цены, заказала только чашечку кофе, старательно пропуская их замечания мимо ушей. Спустя час, когда десерты были съедены, разговор плавно перетёк на обсуждение семейных дел, и Аля решилась изложить свою просьбу.
     – Девочки, – серьёзно произнесла она. Над столом повисла тишина. Аля почувствовала лёгкое напряжение в воздухе.
     Окинув взглядом подруг, заметила, как Инга начала высматривать официанта, Маша уткнулась в телефон, а Поля деловито рылась в миниатюрной сумочке, словно потеряла нечто важное. Как это знакомо. Их дела обсудили, но как только Аля пыталась что-то сказать о своих проблемах, они переводили разговор на другую тему или делали вид, что отвлеклись на что-то донельзя важное.
     – Мне нужна ваша помощь… – начала она тихо. Тонкие пальцы нервно теребили салфетку. Ей было неловко просить для себя.
     Инга, приподняв идеальные брови, уставилась на неё большими карими глазами, тонкие губы растянулись то ли в улыбке, то ли в усмешке.
     – Да, дорогая, и чем же мы можем тебе помочь? – она всегда была предельно вежлива.
     Аля невольно заёрзала. Внезапно ей стало неуютно.
     – Вы же знаете, маме трудно ходить, нас надо отвезти в поликлинику в среду. Это недалеко и много времени не займёт, – проговорила Аля, скручивая изрядно потрёпанную салфетку.   
     Инга вздохнула:
     – Я бы с радостью, но у меня такой зашквар дома: ремонт, свекруха рвёт и мечет. Ты же понимаешь? – она развела руками.
     Аля кивнула. Полина, подкрашивая пухлые губы, сделанные по последней моде, произнесла:
     – Дорогая, я бы тоже, но у меня аврал со счетами. Никак не получится. Но ведь есть такси. У нас свои дела, мы же не можем бросить их, чтобы сэкономить тебе пару тысяч, – она мило улыбнулась.
     Аля покраснела. Полина постоянно подкалывала её деньгами, ну уж такой она человек. Идеальных людей не бывает. Тем более сытый голодного не разумеет.
Она кивнула и с усилием улыбнулась Полине:
     – Да, Поль, я понимаю, у вас свои семьи, свои заботы. Я не настаиваю.
     Она поймала виноватый взгляд Маши – у неё не было машины, но кажется, она единственная, кто хоть как-то ей сочувствовал. Её мама тоже тяжело болела. Аля взмахнула рукой, словно её просьба была чем-то несущественным:
     – Давайте сменим тему. Машунь, как твоя Анечка? Поступила?
     Девчонки, почувствовав, что угроза их привычному образу жизни миновала, расслабились и наперебой начали делиться последними новостями. Атмосфера над их столиком разморозилась и общение возобновилось. Аля замолчала и только слушала, кивая, но через полчаса сбежала, сославшись на важную встречу.
     Странно, неужели они всегда были такими, почему она раньше не замечала? Хотя если изо всех чайников льётся призыв: «люби себя, чихай на всех, и в жизни ждёт тебя успех», то чему удивляться. Время такое. Но почему-то глубоко внутри её одолевают сомнения. Она-то всегда приходила им на помощь. Часами выслушивала жалобы Инги на свекровь, приезжала ночью успокаивала Машу, когда её муж был в больнице, сидела с дочкой Поли, когда той нужно было на маникюр, несмотря на свою занятость.
     Ей стало как-то тоскливо и захотелось прогуляться. Неважно куда, лишь бы вокруг была толпа, лишь бы не ощущать это сосущее чувство пустоты и невысказанности.
     Домой к родным возвращаться не хотелось. Они не должны видеть её такой потерянной. Она нужна бодрой, весёлой и жизнерадостной. Поэтому Аля отправила сообщения мужу и маме, что сегодня «ночует у Маши» и забронировала номер в отеле.
     Она бесцельно бродила по промозглому апрельскому городу, то спускаясь в метро, то садясь в трамвай. Не быть одной. Почувствовать жизнь вокруг. Прогулялась по парку и к вечеру вернулась в отель. Роскошный ужин казался безвкусным. Она не умела радоваться в одиночестве. Что это за радость, если её не с кем разделить?
     Аля набрала дочке, предупредила, что её не будет до завтра и убедилась, что та поужинала и легла спать.
     Тяжело поднимаясь по широкой мраморной лестнице из ресторана к лифту, Аля размышляла. Она ведь ещё молодая женщина. А чувствует себя старой и разбитой, как сломанная кукла. Словно на её хрупких плечах лежала непосильная ноша.
     Она увидела большое семейство на ужине: пожилая пара с двумя взрослыми детьми и их семьями. Похоже, у них был приятный повод собраться вместе. Они шумно обсуждали блюда и много смеялись. Аля ковырялась в тарелке, наблюдая, как они трепетно относились друг к другу. Муж нежно целовал кончики пальцев супруги, они обнимались, а дети подшучивали над ними. Вот она – мечта Али о дружной семье!
     Она всегда стремилась быть всем нужной и объединить поколения в одну дружную семью. Муж лишился родителей очень рано. Ей очень хотелось помочь ему, стать надёжным партнёром и тылом. Он же работает, на работе его ценят. С тех пор как мама стала с ними жить, Степан стал замкнутым и молчаливым, часто грубил в ответ. Але казалось, что он считает слабостью показывать любовь и нежность к близким. И теперь, спустя двадцать лет брака, она не понимала, почему он так изменился: раздражается на каждое её слово или вовсе не говорит с ней, будто её не существует. А ведь ей много не надо: ласковое слово, объятие, поддержка.
     Когда она зашла в номер, позвонила сестра Ирка и требовала оставить «её» квартиру в покое. Аля пыталась урезонить её: всем будет лучше, если она и мама разменяют их трёхкомнатную квартиру на две однокомнатные и будут жить отдельно, чтобы не ссориться друг с другом. Эта ситуация с квартирой длилась уже семь лет. С тех пор, как не стало отца, сестра постоянно скандалила с матерью, упрекая её в своей неудавшейся жизни, заставляя ту нестерпимо страдать. Неожиданная смерть любимого папы Алю повергла в шок, но она не успела погоревать, ей было жалко мать. Поэтому она спрятала свои переживания глубоко внутри, лишь иногда позволяя себе тихонько поплакать по ночам на кухне, чтобы никто не слышал. Мама замкнулась в себе и вскоре заболела раком. Ирке было всё равно. Без должного обследования и ухода, мать угасала на глазах. Поэтому заботы о маме легли на плечи Али. Она искала врачей, устраивала в больницу, покупала лекарства, подбадривала больную, ухаживала после операции. Стёпа, видя, как она рвётся между их семьёй и уходом за мамой в другом городе, предложил маме переехать к ним. Аля была ему очень благодарна за этот жест, ведь двухкомнатная квартира, в которой они жили своей семьёй, принадлежала ему. Сестра с удовольствием осталась в трёшке одна и жила на широкую ногу надеждой на скорое трёхкомнатное наследство.
     «Ты меня бросила одну, когда вышла замуж! А теперь хочешь без жилья оставить?!» – психовала Ирка.
     «Но ты же за мамой не ухаживаешь. А она инвалид, у неё тяжёлое лечение, ей нужен покой…» – Аля не успела закончить фразу, а Ирка уже бросила трубку.
     Это выбило Алю из колеи. Она любила свою непутёвую сестру, но ненавидела ссоры. Трясущимися руками отключила телефон. Придётся ехать, убеждать её. Нельзя упускать такое хорошее предложение о покупке!
     Мама больше переживала за Ирку, ведь у старшей вроде всё хорошо. Вроде… Знала бы она! Аля никогда не тревожила родных своими бедами, им и с младшей проблем хватало.
     Всю жизнь Аля боялась быть неблагодарной дочерью и недостаточно заботливой мамой. Боялась обидеть неловким словом младшую сестру. Боялась отказаться от встречи с друзьями, даже если чувствовала себя плохо, а вдруг обидятся? Им же так важно выговориться, поделиться своими заботами!
     Как же она устала! Устала решать чужие проблемы, хвалить, направлять, помогать, быть безотказной и удобной для всех. Ей хотелось побыть сегодня только собой. Настоящей. Расслабиться, забыв о проблемах.
     Она пошла в душ и, раскрасневшись то ли от горячей воды, то ли от злости, с остервенением тёрла себя мочалкой, словно это могло помочь ей содрать эту толстую шкуру, как у трёхсотлетней черепахи, которую она нарастила с годами, чтобы скрывать свои чувства.
     Аля сушила волосы у огромного окна, наблюдая с высоты пятнадцатого этажа, как ночной город расцвёл золотыми жилками дорог. Внизу по мокрым улицам шуршали суетливые автомобили. Фонари дрожащими пятнами жидкого золота отражались в лужах. После рабочего дня люди торопились к родному очагу. Тут и там включался свет в окнах, тёплый, домашний. Она им так завидовала! Ей дома последнее время было неуютно.

     Утром Аля поехала на работу, чтобы получить расчёт. Две недели назад, она написала заявление об уходе. Она пыталась убедить себя, что быстро найдёт высокооплачиваемую работу, с её-то опытом. Руководство поставило условие: нагрузило дополнительными объектами и мол, если не сделаете, выходного пособия не получите. А ведь она и без этого работала за двоих. Предстоял непростой разговор с директором, который не хотел подписывать её заявление.
     Дмитрий Петрович, невысокий грузный мужчина с одутловатым лицом, восседал в огромном кожаном кресле. На полках громоздились различные статуэтки, как в музее. Тёмные шторы скрывали яркое солнце за окном, в кабинете царил полумрак. Дмитрий Петрович недовольно дёрнул щекой, читая её заявление. Аля судорожно стискивала руки под столом. Директор поднял на неё тяжёлый взгляд.
     – Ну и как это понимать, Алевтина Сергеевна? Вы уходите и бросаете нас на произвол судьбы?
     Аля сглотнула. Он хоть и был невысокого роста, но умел показать другим их ничтожность. У неё пересохло во рту. Она с трудом разлепила губы и проговорила:
     – У меня семейные обстоятельства. Понимаете, я не могу больше здесь работать.
     – Причина в низкой зарплате? – резко уточнил он.
     – Да. – Аля внутренне сжалась, не поднимая глаз.
     – Ну, я считаю, зарплата соответствует вашему уровню специалиста. Вы же осознаёте, что если вы уйдёте, обратно я вас не возьму? – Дмитрий Петрович усмехнулся, – а я очень сильно сомневаюсь, что вы в вашем-то возрасте найдёте достойное место с высокой зарплатой.
     Аля почувствовала, как щёки заливает непрошеный румянец. Наконец собравшись, она нахмурилась, взглянула прямо в его угрюмое лицо и твёрдо сказала:
     – У вас есть претензии к моей работе? – он покачал головой. – Все материалы я передала начальнице отдела. Могу идти в бухгалтерию?
     Он размашисто поставил подпись и, пренебрежительно швырнув ей листок, отвернулся к окну. Аля больно ударилась об угол стола, пытаясь схватить бумагу дрожащими пальцами. Да, увольнения всегда давались ей непросто. Она осознавала, что она трусиха и никогда бы не высказала всё, что она о нём думает. А может ей не стоило терпеть его тон за эти копейки? К сожалению, воспитание не позволяло ей грубить людям. Как бы ни обижали её, ну не может она поступать так же. Это неправильно и всё тут! Ударили по одной щеке, подставь другую – аксиома её жизни.
     Попрощавшись с коллегами, Аля с лёгкой душой покинула офис. Наконец-то свобода!
     Внезапно Аля напряглась от неприятной мысли: что скажет Стёпа, когда узнает?

     Сестра ещё нежилась в постелях, хотя время близилось к двум часам дня. Пришлось ждать целый час, пока она соизволила выйти. Не предложив даже воды, Ира налила себе кофе и исподлобья уставилась на сестру. Аля с трудом выдержала её прищуренный ледяной взгляд.
     – Говори, раз уж приехала. У меня мало времени. Мне ещё к свиданию надо готовиться.
     – Ириш, ну что ты себе придумала? Никто не хочет тебя лишать квартиры, – миролюбиво сказала Аля, стараясь удержаться на сломанной табуретке. – Мама живёт с нами уже столько лет, мы тебя не беспокоим. Эта квартира ваша общая. Я же не претендую. Просто раз ты хочешь независимости, продайте её и будете жить отдельно, каждая в своей квартире.
     – Ты сама-то понимаешь, что ты говоришь? – буркнула Ирка, видимо сегодня она была не в настроении ссориться. – Почему я должна соглашаться на эту сделку? Чтобы ютиться в однушке где-нибудь на отшибе? Если рано или поздно вся квартира будет моей.
     – Ириш, ну мы же родные, сёстры, решим вопрос с наследством потом, когда мамы не станет.
     Ирка нахмурилась, кажется, Аля опять наступила на те же грабли, вернее на больную сестринскую мозоль.
     – Родные? Сёстры? Вспомнила! А где твоя сестринская поддержка была раньше? Мне было плохо, меня бросил Вадик, а потом Павлик. Ты – эгоистка! – она распалялась всё больше и её голубые глаза становились колючими словно льдинки. – Думаешь только о своём удобстве! Вот всю жизнь так. Я одинокая и несчастная, а ты как сыр в масле, любименькая доченька…
     Ирка завела заезженную пластинку из своих обид, при этом тщательно следя за сестрой, на какое из обвинений Аля эмоционально среагирует. 
     – Ну, хотя бы пообещай, что подумаешь, – Аля сосчитала про себя до десяти, чтобы усмирить эмоции и не поддаться на очередную провокацию, но от каждой фразы сестры её сердце болезненно сжималось. – Сама понимаешь, предложение очень выгодное.
     – Да, да, будет время, подумаю, – отмахнулась сестра.
     Уходя, Аля окинула взглядом запущенную квартиру: наполовину отвалившиеся обои уныло свисали в коридоре, пол заляпан, вещи разбросаны по углам. Если они откажутся от предложения этих людей, вряд ли они смогут продать эту разруху за приличные деньги. А ещё Але было больно чувствовать, что сестра абсолютно, невыносимо равнодушна и к матери, и к самой Але. Она не понимала, когда сестринские узы разорвались. И что теперь со всем этим делать?
     Всю дорогу Аля размышляла, как всех примирить, чтобы все были довольны. У подъезда она заметила красный джип. У Али сильнее забилось сердце.
     Неужели это ...?

     Загорелая и посвежевшая Слава в шикарном цветастом платье улыбалась и махала рукой. Аля так обрадовалась подруге, наконец-то вернувшейся из длительного отпуска, что чуть не задушила её в объятиях.
     – Как мне тебя не хватало! – у Али даже слёзы навернулись. – Я так соскучилась!
     – Алечка, радость моя! Что за печаль? – она отодвинулась и внимательно посмотрела на Алю. – Кто обидел мою дражайшую подругу?
     Друзья прозвали её Графиней из-за горделивой осанки, светских манер и склонности к ярким литературным эпитетам в разговоре. Сейчас же Слава была особенно хороша: высокая с длинными ногами, выгоревшие прядки в русых волосах придавали ей вид моложавый и цветущий, хотя ей уже было под пятьдесят.
     Аля шмыгнула носом и улыбнулась:
     – Да просто давно не виделись. Расчувствовалась. Пойдём, дорогая,  кофе попьём, поболтаем. Да и мои все будут тебе рады.
     Аля втайне надеялась, что визит Славы затмит вчерашний побег Али из дома и не придётся ни с кем объясняться. Как она и предполагала, встретили их душевно, но строгий мамин взгляд обещал упрёки, муж весело приветствовал Славу, но Аля заметила, что его глаза были холодны. Лишь её лучик света – дочка Ульяна, вежливо поприветствовав гостью, поцеловала мать и шепнула на ухо: «Я там припрятала тебе вкусняшки». Аля кивнула и шепнула в ответ: «Спасибо, кисунь. Была буря?» Дочка демонстративно закатила глаза. Всё ясно, значит предстоят разборки. Они с дочкой понимали друг друга с полувздоха. 
     Все разошлись по своим комнатам, а подруги уединились на кухне.
     Аля с интересом расспрашивала Славу об отпуске. Они живо обсуждали турецкий менталитет, который часто ставил в ступор прагматичную Славу.
     Слава внезапно прищурилась и серьёзно спросила:
     – Итак, обо мне поговорили. Вернёмся к насущным проблемам. Что случилось? – как всегда она ставила вопрос ребром.
     Аля поёжилась – подруга видела её насквозь. Рассказав о ситуации с квартирой и недовольстве сестры, о молчании мужа, Аля встала, чтобы сварить новую порцию кофе. В кухне воцарилась тишина. Слава погрузилась в размышления, постукивая тонкими пальцами по столу.
     Аля не прерывала. Она протёрла белоснежный стол, помыла фарфоровые чашечки и налила ароматный кофе, приготовленный по собственному рецепту, со специями. Она с надеждой посмотрела на Славу, словно та, как добрая волшебница, взмахнёт волшебной палочкой и решит все её проблемы.
     Слава вздохнула и вынесла свой вердикт:
     – Алечка, послушай, но ты же ничего не хочешь менять! Тебя устраивает такое положение вещей? Мама живёт у вас, вы ютитесь в тесноте, а эта великовозрастная лоботряска – твоя сестрица пользуется комфортом, да ещё и мать третирует. А мама не хочет переехать обратно? Или как-то решить этот вопрос самостоятельно? А что думает Степан обо всём этом?
     – Славочка, но мама не может, ей нельзя нервничать, у неё давление, – тихо возразила Аля. – А Стёпа… Не знаю, он со мной практически не разговаривает, как будто меня нет. Только злится и грубит, если уж я чего-то спрашиваю.
     – А ты молчишь и всё терпишь. Значит так, дорогая, сегодня же разговариваешь со Стёпой по душам. Он тебя любит, иначе бы он не позволил маме жить с вами. Пойми это уже наконец! А с квартирой вопрос не затягивай – это твоя жизнь, и она проходит мимо! Не хочет мама, решай сама! Хватит уже надеяться на кого-то, возьми всё в свои руки!
     Але стало обидно: подруга говорила правду, а правда глаза колет. Поболтав ещё немного и уверившись, что Аля начнёт действовать, Слава заторопилась домой. Проводив Славу, Аля вернулась на кухню прибраться. Там поджидала мама нахмуренная и недовольная.
     – У тебя что, квартиры своей нет? А ты у подружек ночуешь! У тебя семья, обязанности! Ты взрослый человек! А у меня всю ночь давление шпарило, я волновалась! И Стёпа недоволен! Эгоистка!
     – Но, мама, я же предупредила! Мне хотелось отдохнуть и поболтать с девочками! – слабо сопротивлялась Аля, но от несправедливых упрёков у неё жгло щёки. Ей сорок лет, а мать выговаривает ей, словно подростку!
     Мама обиженно фыркнула и ушла в комнату, которую она делила с внучкой.
     У Али на душе скреблись кошки. Она с трепетом вошла в их с мужем спальню, прикрыла дверь. Горел приглушённый свет. Странно, телевизор был выключен. Кровать не расстелена. По напряжённой спине Степана, стоящего у окна, она поняла, что он тоже слышал упрёки матери.
     – Стёпа, поговорим? – тихо спросила Аля в надежде, что он откажется.
     Муж резко развернулся, кивнул и сложил руки на груди. Даже в полумраке комнаты было видно, как его глаза сверкали. Закрытая поза, машинально отметила про себя Аля, но решила не отступать.
     – Ну, давай! – произнёс он густым басом.
     Он всегда понижал голос, когда был чем-то недоволен.
     – Я уволилась, – кинула пробный камень Аля, сцепляя пальцы, побелевшие от напряжения.
     Степан молчал. Только серые глаза потемнели, и желваки заходили на скулах. Аля подошла ближе. Теперь важно ему объяснить.
     – Пойми, Стёпа! Я больше не хочу работать. Я устала эмоционально и физически. Мне не хватает времени разбираться с квартирой мамы и сестры. И дочери нужна помощь, она ведь поступает в этом году! – внезапно она чётко поняла, чего она хочет, – я лучше буду заниматься домом и всеми вами, чем работать за копейки, которые никак не улучшают наше финансовое положение.
     Стёпа по-прежнему молчал. В квартире стихли все звуки. Казалось, сам воздух застыл, стал тягучим, и Аля с трудом вдохнула. Бешено колотилось сердце. Его молчание переполнило чашу её терпения. Внезапно Алю прорвало, словно всё накопившееся в ней нашло наконец выход и бушующей лавиной хлынуло наружу:
     – Вот! Опять! Ты со мной не разговариваешь, не хочешь даже меня слушать! Я столько мучаюсь со всеми этими проблемами, а ты либо отмалчиваешься, либо грубишь! Слова ласкового от тебя не дождёшься. Если ты меня так ненавидишь и не хочешь со мной жить, давай разведёмся!
     Аля уже не соображала, её несло, она уже кричала. Ей хотелось избавиться от этой обиды, высказать, выкричать ему в лицо! Она остановилась обессиленная, тяжело дыша, лицо было мокрое от слёз. Только сейчас немного успокоившись, она обратила внимание, что Степан стоит в растерянности и странно смотрит на неё.
     – Что? Не нравится? – со злостью поинтересовалась она.
     – Нет. Не нравится, – слова его прозвучали отчётливо, но в них явно чувствовалась злость и даже некое отчаянье, – мне неприятно это слышать! Но, чёрт возьми, я не знаю, как тебе помочь! Я недостаточно зарабатываю, чтобы купить квартиру, но если б я мог, я бы давно это сделал!
     Степан опять замолчал ненадолго, ей показалось, что он пытается взять себя в руки. Когда он вновь заговорил, голос его звучал глухо:
     – И мне неприятно видеть тебя такой, – он на секунду запнулся, подбирая подходящее слово, – затравленной, не хочу, чтобы ты решала проблемы других! И я молчу, потому что у меня на работе проблемы, но я не хочу вываливать их на тебя, чтобы ты ещё и об этом переживала. И моя грубость к тебе не относится, я злюсь на себя, потому что не могу…
     Стёпа опять остановился, словно ему не хватало слов.
     – Не могу обеспечить тебе спокойную жизнь! Прости, я даже не подозревал, что моё отчаянье тебе покажется ненавистью. Это не так! Я просто вижу, какая ты сильная, как ты со всем справляешься. А я бы так не смог!
     Аля замотала головой, слёзы с новой силой покатились по щекам, она протянула руки:
     – Нет! Нет! Я – слабая! И ты мне так нужен!
     Он резко подошёл и обнял её так крепко, что у Али сбилось дыхание. Она прижалась к его груди, ей стало так хорошо, она наконец-то почувствовала себя под защитой его крепких рук. А он начал покрывать её заплаканное лицо поцелуями, словно прося прощения за каждую нанесённую им обиду, за каждое несказанное ласковое слово.
     – Алька, дурёха моя. Ты же… Я же… не умею я красиво говорить! Я просто люблю тебя!

                *       *      *
    
     Вот и вновь наступил апрель. В этом году он выдался солнечным и жарким. Даже сирень уже распустилась. Аля распахнула окно настежь и вдохнула свежий утренний воздух. Кофе готов, сыр нарезан, можно завтракать.
     Было раннее утро, но Стёпа уже уехал на подработку. Зарабатывал он теперь достойно. Им вполне хватало. Они больше старались не скрывать своих чувств друг от друга, ведь они – семья. Муж по-прежнему не посвящал её в перипетии своей работы. Зато она с удовольствием заботилась о домашнем уюте, ей так нравилось быть дома! Наконец-то она нашла своё равновесие: каждый день начинался тихо и спокойно.
     Год выдался трудным, но Аля со смутным ощущением прошлого уже и не вспоминала, сколько сил и эмоций она потратила, чтобы поработать со своими страхами. Каким невероятным образом смогла она, тихоня и трусиха, исключить из своей жизни всех негативных знакомых! И как выразилась Слава «трёх гарпий» туда же – в забвение. Сколько затрачено усилий на налаживание отношений с мужем и на выстраивание границ с мамой! Какими нервами ей удалось продать мамину долю и купить ей отдельную квартиру в хорошем жилищном комплексе на живописном озере, причём рядом с ними! Сколько ночей она не спала, пока не изучила вопрос открытия своего дела! Но это того стоило! Ни минуты этого года она не променяла бы на прежнюю жизнь.
     – Алечка, радость моя! Ты позавтракала? Выходи, мы идём гулять с Лушенькой! – Слава часто звала её на прогулку с собакой. Бывало они пару часов бродили вместе по лесу, обсуждая всё подряд.
     Аля выбежала из дома, сияющая и лёгкая, как будто у неё началась вторая молодость.
     – Ты прекрасно выглядишь, хорошо спала? Какие новости? Как Ульяна? Как маман?
     Аля рассмеялась:
     – Уля на учёбе. Она молодец. Но у меня чудесные новости!
     Подруга усмехнулась.
     – Выкладывай, дорогая, я в нетерпении.
     Аля торжественно выдержала театральную паузу.
     – Вчера мама въехала в новую квартиру! А ещё… – Аля аж подпрыгнула от восторга, – ремонт закончен! И моя творческая студия открывается через пять дней! Боже, я вся в предвкушении!
     – Вот видишь, дорогая, я всегда верила в тебя! Всё сбылось, как ты и мечтала! – Слава с чувством обняла подругу.
     – Да, благодарю, Славочка! Если б не твоя прямолинейность, я бы и сейчас сидела бы и жалела себя, – Аля потрепала собаку по кудрявой голове и взяла подругу под руку, – Ах, как чудесно дышится! А помнишь…
     Они смеялись и строили новые планы, неспешно шагая под шелест весеннего леса. Жизнь только начинается: столько возможностей впереди!
     Справится ли Аля с новыми препятствиями, которые ждут её в будущем?