Клад. Часть 3 Глава 12

Глава 12
-----------

Танюшинька

**
      Спустя час Танюшинька скидывала цепочек с калиточки у домика Оксаночки, время было уже
около девяти часов вечера, в самом добром и искреннем чувстве Элвис вызвался отвезти её
домой, Её отпускали со слезами. Юлия хотела поехать с ней, но Танюшинька, вероятно чуть чуть
стыдясь своего проживания, нет не в коей мере нельзя подумать что она не любила эту лачужку,
ведь то был дом её родной, просто как то сердце сжималось, всё она хотела скрыть, каково ей, и
как она живёт, Она хотела улыбаться пусть и сквозь слёзы, только бы все думали что всё хорошо!
Юлия и Валентина да и все, и лично сам Курголапов пригласили её и Петю завтра на банкет,
Митька в своей простоте склонившись низко умолял её не отказывать, Меклемешин взял Танину
ручку и двумя руками благосклонно пожимая сказал что он будет счастлив увидеть её завтра!
Антон Григорьевич кивал головой улыбаясь Танюше, в глазах которого была почему то искренняя
благодарность, будто он говорил, "Мы ждём вас! Мы все с нетерпением ждём вас!" Банин со всей
строгостью своего участия и своего уважения, как начальник, уже в гостинной для служащих,
после того как Танюшинька переоделась, вручил ей в перламутровой в жемчужных и голубых
разводах коробочке (право не известно откуда она у него взялась) обвязанной красивой голубой
ленточкой подарок, как бы от всего коллектива, со словами, "Нет нет, и не вздумайте отказываться!"
- так же довольно внушительную сумму, за все три дня, сказав, что был очень рад с ней поработать!
но в данном случае в связи с изменившимся статусом, в силу того что она является Гостьей, она
полностью освобождается от ранее утверждённых договорённостей по личному приказу начальства,
тоесть Лионид Протасовича Курголапого. Танюшинька напрочь отказалась брать столько денег,
"Это очень много Макар Тимофеич, очень! я столько не заработала!" - Макарка и тут выкрутился,
мол тройная оплата была задекларирована фирмой "Коралловое Ожерелье" униформа которой
была на вас, а от себя он якобы платит только по договору за один день! так что никаких
припятствий к получению, все подписано и всё внесено в бухгалтерию! А если Татьяна Николаевна
отказывается, то ей лично нужно будет отвезти врученну ей сумму на фирму "Коралловое
Ожерелье" и там представить письменное разъясрение, почему она отказывается, потому как
фирма очень солидная и широко известная, и ей не хотелось бы нести репутационные издержки,
дабы никто не мог усомнится в её компетентности к служащим, пусть хоть и временным. Так что
Танюшинька опять как провинившаяся опустив глазки и всё же с благодарностью к Макар
Тимофеевичу уважая его строгость, приняла деньги, конечно боясь и прикаснутся к ним, потому
как никогда не держала такой суммы в руках, (ведь ехать Бог знает куда, в филиал областной А
там ещё глядишь и направят в столицу?" - думала она, потому как главный офис был именно там),
- а уехать она никак не могла," - пришлось принять. Элвис же отвозя Танюшу должен был лично
по просьбе хозяина дома Кирил Антоновича и от имени всех гостей, пригласить Петю и как бы
официально при Танюше их двоих, со всем участием искренней благодарности и уважения, таким
образом чтоб Таня не чувствовала себя в лице Пети ущемлённой, потому как предварительно
была вынуждена принять согласие без него, которое буквально у неё выпросили, Она думала об
Алёнке, и всё же задавала себе вопрос, "почему её не было?" она знала её прекрасно как никто
другой, и если та не пришла, значит были какие то уж очень веские причины, что то очень
серьёзное, и почему то у Танюши сжалось сердце за неё, она никогда не держала зла, никогда
не была на неё в обиде, всё так же в сердце глубоко она её любила и была её подругой, и она
почему то чувствовала её боль, и чувствовала что что-то произошло. У Оксаночки они
задержались не долго, Танюшинька в нескольких словах рассказала ей, что, "Все хорошо
миленькая!" И по её сияющим глазам было всё ясно. Узнав что Юлинька с Санечкой у Пети, ждут
все вместе мамку, поделившись с Оксанкой тем что у неё было, (в их большой "семье" так было
принято) Гриньке передала привет! И сказала чтоб Оксанка его поцеловала за неё, "Добрый,
самый верный добрый Друг!" - Так она говорила со слезами о нём, ибо любила его всем сердцем!
Поцеловала Оксаночку, и прошептала "Всё будет хорошо Родненькая! - улыбаясь так, будто
маленькое Солнышко сквозь тучки пробилось, погладила её плечи, "Завтра увидемся миленькая!"
- и побежала, а Ефимка её ждал. Оксаночка видя как сияет Танечка, тихо сказала, "Благодарю Тебя
Господи" - приложив ручки держа фартушек к груди, "Благодарю Тебя Господи!"
      И свет и небо, и день и Лик, тот что сияет, тот что смотрит на тебя. Как не было бы больно в
этой жизни, быть среди тех кто всё отдал любя. Не есть ли благо в ней порой несносной? Кто
был с тобой где голод и нужда, кто хлеб делил до последней крошки, чтоб эта крошка спала до
утра. Покажи мне руки, я помню в них каждый завиток, и запах твоих рук я помню, и крошку что
росла из этих рук. Они грубы, на каждом бугорке, быть может тяжелы, чуть чуть. Но нет на свете
рук нежнее, что плечи гладят вздрагивая вдруг. Приймут в объятия, от холода укроют, от всяких
злых напастей защитят, Живым крестом чело твоё омоют, и небо встретят у порога, когда другие
его же проводят. Бесценно то что чувствуешь в слезах, что падают на руки не твои, твои же руки
пусть её укроют, ту с чьих ладоней ты испил, хоть раз глоток воды.

      Юлинька с Саничкой опять кинулись навстречу, едва услышав подъехавшую машину, потому
как на пороге выглядывали, а Петя накрыв столик с маленькими чашичками для чая, которые
он купил Танюшиньке в виде сервизика, где был ещё заварничек, маленькие фарфоровые
чашички рефлёные и разделённые на как бы незаметные прогибающиеся втянутые грани, с
красивыми рисуночками в стиле Русской поэзии, небольшой тортик бизе с орешками и кремом,
и ещё кое что было у него припрятано, в виде подарочка, для самой любимой и родной на свете,
по секрету скажем, то было платичко, и малюсенькие туфельки, - непрестанно ждал, шепча
"Танюшинька моя, всего небушка золотая капелька," - и услышав радостные возгласы детей
выскочил также быстренько на улицу, где уже Танюшку облепили Юленька с Санечкой,
Танюшинька целовала по очереди их, "Мои Любимые!" А сзади в пару шагах стоял Элвис, и он
просто светился от счастья, увидев в это мгновение столько любви, силы которой хватило бы
на всю землю, на всех людей, тогда бы не было ни горя ни бед ни страдания. Петя подбежал
обхватил Танюшиньку, поднял, слегка закружившись, "Наша мамка! Небушка золотая!" - он вроде
и не заметил Элвиса, потому что всё что было в нём, было в этих руках, без которых он не видел
жизни, без которых не было бы её, бесценно каждое мгновение только видеть её, только знать
что она рядом, крутится на кухоньке, прянички какие нибудь готовит, просто смотрит в окно,
просто посуду моет, только бы она была всегда рядом, "Золотая Небушка с родинкой!" прекрасней
которой нет на земле, желанней которой нет на земле, и всё что есть на земле самого прекрасного,
благодаря только ей одной! "Золотой Небушке с родинкой," - всё это было в его сердце, и много
больше было в его сердце, что и не описать, но почувствовать эту капельку можно, наверное это и
почувствовал Элвис, и он реально сиял, так сильна любовь что её сила отражается в каждом кто
бы не находился рядом, оживает всё, всё что казалось тусклым и сереньким, тут же преображается,
будь то безлиственное промозглое деревце, какой нибудь съёжившийся кустик, камешек, поблекший
бардюрчик, даже перекошенный заборчик становится ровным, всё всё, так она собой всё обновляет,
и конечно же простые сердца, ибо каждое из них хочет быть в ней, силе любви, великой
неподдельной, беспристрастной, подлинной живой, открытой чистой, готовой обнять весь мир,
Любите всех, любите всё что вас окружает, ибо во это благо сотворил нас Господь, это суть всего
творения, кабы люди хоть на капельку это понимали, сколь бы всё дышало в радости, за таких
как ты как все, как он и она.
      - Петенька, любимый, познакомься, это Ефим Емельянович, один из приезжих гостей, любезно
предложивший отвезти меня домой, добрый и отзывчивый человек!
      Элвис стоял, всё ещё полный того чувства что так окутало его сердце в трепете и чистоте, не
смевший произнести ни слова, будто все слова растерял.
      Петя протянул руку:
      - Спасибо друг! - и тут же, - Ну чего мы стоим, А у нас чаёк! - обнимая Танюшиньку второй рукой, -
Идёмте идёмте скорей!
      У Элвиса вроде выросли маленькие крылышки, и он молча будто очарованый так потихоничку
и полетел.. Пожав руку Саньке как самому главному, а тот в свою очередь ему честь отдал, С
какой то детской наивностью кивком головы и руками по швам Ефимка отдал приветствие
Юлиньке, Детки засмеялись, взявшись за руки запрыгали;
      - Чудной, чудной! - и в препрыжку поскакали, - Лялям пам пам.. лялям пам пам..
      Петя пропустил гостя,
      - Ну, будем знакомы! Пётр Иванович Калужный! А это наш домик, - ещё раз пожимая руку, -
Присаживайтесь Ефим Емельянович, сейчас чайку горячего, и тортик у нас Имеется! - Танюшинька
как пчёлочка закрутилась..
      Сколь просты сколь искренни, сколь добры были слова. Ефимка чувствовал себя будто в раю,
тепло уют забота внимание, а главное простота, самая открытая, будто в этом доме любой, кто б
не пересёк порог, был не просто гостем, но был членом семьи, Каждая чашичка улыбалась, каждый
стульчик кланялся, цветочки на подоконнике ручки тянули, книги на полочке кивали головой, и
чайничек подмигивал, так свободно душа себя чувствовала, она чувствовала себя как в раю!
      Ефимка сел, потом опять встал, и всё же прийдя в себя чуть растерянно произнёс:
      - Я, я благодарен вам! Признаюсь честно, не помню чтоб я испытывал такого чувства, вы так
добры.. я право не знаю как себя вести, И свет и день и небо.. именно это сейчас в моём сердце,
несмотря на то что уже так поздно, не хочу отнимать ваши драгоценные минуты, и в тоже время
сильно хочу остаться, хоть бы на пять на десять минут, с вами они продливают жизнь, как бы это
не казалось странно, но слова мои искренни..
      - Будьте как дома дорогой Ефим Емельянович, в сердце добром всегда есть небо которое
согреет своим теплом, и улыбнётся и маленькое счастье подарит, и вы нам его подарили, что
можно ещё желать, когда ночь за окном? - мягкий голос Танюшиньки, таял как малиновый чай
на губах, в нём была какая то необъяснимая энергия, чистота голоса, нежность и лёгкость его,
были наделены самым чутким сердцем, каждый мог мечтая желать о таком, ибо так редко в
современной жизни подобное встречается, быть может, только здесь..)
      Петя тем временем разрезал тортик, и положил Ефиму, Юлиньке и Саньке.
      Ефимка продолжал стоять,
      - Дорогой Пётр Иванович, от всех гостей, от всего сердца, и лично от меня.. - он сделал паузу, -
Мой друг Кирилл Антонович с глубоким уважением к вам и Татьяне Николаевне, чрез меня вашего
покорного слугу, - и он покланился, - Приглашают вас завтра на праздничный обед в кругу друзей,
по случаю приезда Олег Сергеевича нашего доброго друга, который последние два года жил в
столице, ну а теперь будет работать здесь, Мы все умоляли Татьяну Николаевну не отказать,
теперь покорнейше просим и вас, в лице меня, и лично о том прошу вас я, быть может вы не всех
знаете, но я уверяю, Вас там знают все, Обед будет к пяти часам, но всё же очень просим вас с
Татьяной Николаевной приехать пораньше, за вами пришлют машину, и если вы не возражаете
для меня будет честь привезти вас, - и он опять поклонился.
      В голосе Ефимки было что то спустившееся с небес, будто высоко летающая птица, спустилась
к ручейку напиться, и не хочет вздымать в высь, будто пахарь вернулся домой, на землю, после
долгой разлуки, и обняв её сказал, "Никогда не оставлю тебя, колосок мой и небо."
      Пётя сидел а Танюшинька стояла сзади положив ручку ему на плечо и улыбалась. Детки с
тортиком на тарелочках полетели к себе в комнатку, "Лялям пам пам.. Лялям пам пам.."
      - Искренне от всей души благодарим вас дорогой Ефим Емельянович за вашу доброту и
оказанное внимание, со всем теплом и уважением сообщаем вам, что Мы согласны! - вставая
с улыбкой из-за стола целуя Танюшинькину ладошку, и прижемая её к сердцу, - Мы будем
непременно, уважаемый Ефим Емельянович! - поклонившись гостю, - Спасибо за оказанную
честь! - пожемая ему руку, - Видя как Танюшенька улыбается, большего поверте я желать не могу.
      Ефим как бы осмотрелся,
      - У вас очень уютно, и как то дышится легко, Атмосфера несущая радость, а главное, что то
вдохновенно незабываемое, дом в который всегда хочется возвратиться, уют которым всегда
хочется дышать, Признаюсь вам, что то нечто родное чувствую я, будто душа моя утонула в
цветущем лугу, распластавши руки под небесами, взирая на голубое в белом пуху небо, странно
это чувство, ибо раньше я его не испытывал никогда, но ощущал всё-же всей душой, будто оно
всегда всегда рядом, и сердце говорит мне, "Оно всего дороже боле.." Мне право неловко, простите,
никогда не говорил ничего подобного, но в вашем присутствии, вероятно это только возможно,
Не искавший не нашел бы ничего, а мне оказываеться и искать не надо, оно живёт во мне,
благодаря вам я его обрёл, быть может вернул что то утраченное, быть может нашел что то
утерянное мной, Спасибо! Спасибо родные! - и он с великим чувством благодарности с чуть ли
не набранными глазами слёз поклонился.
      - Моё, моё сердце сейчас обнимает небо, - прошептала Танюшинька прижемаясь к Петру, - Сколь
оно бескрайне сколь велико, сколь света и слёз радости в нём, Вы, вы Ефим в нём! - билось
сердечко Танюши, будто крылышками золотыми взмахивая. Петя улыбался,
      - Друг мой, я бы всю жизнь искал этого мгновения, я бы вечность его искал, ибо в нём и есть суть
всего живого. Меня вернула она, - прижемая крепче Танюшиньку, - Она всегда в нём! такова любовь
её необъятная, такова сила в ней необъяснимая, только сердце тянется к ней, только всё вокруг
тянется к ней.. - наступило молчание.
      Танюшинька вдруг,
      - Ефим Емельянович пейте чай! Он очень вкусный! Бабушка научила меня!
      Ефимка улыбнулся, и подумал, "Вот что такое счастье, его много не надо, всего лишь глоток чая,
и искреннее тепло того кто рядом, кто близок и дорог сердцу твоему,"
      - С Превеликим удовольствием! - взяв чашичку в ладошки двумя руками, - Не знаю, но почему
то мне кажется что если и есть чай на свете самый лучший, то это именно тот что я держу в руках, -
улыбка в глазах отражала всю его душу, и в ней не было ни задоринки ни сучка, было в ней то,
что ты чувствуешь когда открываешь дверь самому долгожданному другу, с которым был долгое
время в разлуке, время ли жизнь ли, не давало преблизится к порогу, к тому дому где тебя всегда
ждали, каждый день ждали, и ночью ждали, и на рассвете, чтоб только сказать, "Ты никогда не
уходил никуда, потому что был всегда в нашем сердце, каждое это мгновение, каждый час, когда
расспускались цветы когда дождь хлестал по крыше, и белый снег становился голубым, и в золоте
отливал под фонарями, когда первая ласточка укрыла весну, когда перый цвет накрыл землю, и та
трава, ещё низинькая, гладила полевые дороги, по которым ты шел, чтобы вернутся домой, Есть
один лишь дом, тот дом который над твоей головой, не найти его невозможно, пройти мимо него
невозможно, ведь он всегда с тобой, главное это быть тебе в нём, ещё здесь на земле, ещё здесь
среди всех, Ищущих, незнающих, обретающих, теряющих, просто проходящих, просто глаза к нему
поднимающих,"

      На следующий день договорились, что Ефимка заедет в два часа. Танюшинька до рассвета
встала, чтоб как солнышко окутать всех теплом, пархая как бабочка, нежно нежно тихонько
поцеловав любимого, потом вспомнила про коробочку, подарочек который ей вручил Макар
Тимофеич, открыв её с детской радостью увидела такое самое, белое с голубым платичко, только
на нём не было эмблемки фирмочки, это было точь в точь такое как она одевала в гостинной,
только другое, весь комплект, шапочка с бубончиком, чулочки, блузочка с ленточкой у шейки,
только от разреза голубого с полосочками воротничка три крупных золотых пуговки, с
изображением прекрасной Девушки, безумно безумно похожей на неё, оно было просто
бесподобное, и ещё маленькие туфельки, Танюшиньке показалось, впрочем она не верила, что это
всё в заправду, приложив к губкам маленькие кулачёчки, "Мама мамочка моя" - тихонько
вырвалось у нее из груди, слёзки небесные покатились по щекам, сердечко билось как у пчёлки,
ведь у неё никогда не было платичка, что она видела в своей жизни? Что могла она видеть в своей
жизни? И всё же она чувствовала себя самой счастливой на свете! ведь у неё было всё, о чём она
могла мечтать, ведь мечты её были о тех кто рядом, разве можно о чём то большем мечтать?
Самые любимые детки, самый желанный любимый человек рядом! самые близкие родные друзья!
Небо, слёзы, рассвет, шепот ветра над ждущей травой, родник в ложбинке к которому она часто
приходила, бескрайние небесные поля цветов, птички с её ладошки клюющие зёрнышки, склонённые
ждущие ивы, облака ласкутами разложенные по небу, солнечные колосья играющие небесной
волной, устеленные слезами ей одной известные тропинки, и каждый вдох, и каждый удар сердца,
и каждый дубок каждый тополь, и ясень и клён и снег.. Она шептала, "Нет большего мне счастья," -
протягивая маленькую ручку к небу, "Только с тобой, Небушко моё! Что я без тебя? Даже камешком
не назовёшь, даже высохшой травой не назовёшь, Небесный голос мой, Сколь велика твоя милость
Господи! но разве я заслужила хоть чуточку от того что Ты дал мне? целуя землю я целую твою
поступь, целуя цветы я целую твои ноги, прижемая к сердцу молитву твои руки целую, то всё небо
Твоё, что я без него? Кусочек хлебушка обранившийся, расплескавшаяся с кувшина вода, на
извилистой тропинке споткнувшаяся, заблудившаяся в темноте. Что я без него? Что я без Тебя?" -
и она упала на коленки к утренней молитве..
      Свет ласкал окно на кухоньке, плавно плавно разливаясь золотыми нитями, День был
прекрасный! Детки "Лялям пам пам," - позавтракав побежали за ручки в школу, а Петя опустившись
на коленки обнял Танюшиньку, "Не могу без тебя!" - а она прижемала его голову и шептала,
"Счастье моё!" Рассветным небо быть может только золотым, в закате шепотом, в обед немножичко
шальным, к полудню разольёт тепло, а к вечеру укроет и скажет, только верь в него. Петя целуя
слёзки и носик Танюшки, сказал, "А у меня подарочек!" Он не знал что Танюшке подарили платичко,
Она в слезах до рассвета так с утра и накрыла коробочку, хотела оставить для нужной минутки,
чтоб и Петя и детки и Оксаночка и Лёнька Шурик и Гринька увидели, А тут Петя свою коробочку
достаёт, почти такую же, тоже обвязаную голубыми ленточками, не передать выражение лица
Танечки, когда удивлялась, она была неописуема прекрасна, даже чуточку смешная, ручки к губкам
опять преложила, "Петенька мой!" - А он целуя её пальчики прошептал, "Открой Небушка!" В этот
момент пришла Лидуська, у них она была как у себя, Танюшинька как раз коробочку открывала,
а там, Золотое как небо восходящее, всё разлитое в проблесках, будто лучами, смешанно
переливаясь, с длинным тоненьким рукавом, но не до самой кисти, облегающе приталенное
короткое платье чуть чуть выше коленок, с маленьким разрезом снизу в центре в виде готовой
упасть тянущейся капельки, зауженное, максимально отражавшее её фигуру, которую быть может
и не видел никто, оно было с ума сводящее, о таком могли мечтать только звёзды, но в нём
отражалась скромность и непревзойдённая утончённость, клинышком разрез от плеч был тонок
и деликатен, но вздрагивать застовлял любого, платье выразительно выделяло безумную как для
её тоненькой фигурки невероятной красоты грудь, в два дюйма поясочек смещёнными от центра
кистями падал на левое бедро в разной длинне, То была сказка, то были грёзы любого мужчины!
Когда Танюшинька его одела Лидусинька чуть не упала в обморок, ибо и представить себе такого
не могла, а то как шло оно Танюшиньке, так то бессонные ночи в слезах, её фигура была
потрясающей. Мы никогда более не описывали, не смели даже мысленно прикоснутся, ей могли
завидовать абсолютно все, а более всех Аленка, эта совершенная грудь, это бёдра лунные слёзы,
Те художники о которых мы ранее писали, могли на десять веков вперёд занимать очередь в рай,
чтоб только узреть её, да, мы описывали многих в этом романе, но неужели мог подумать читатель,
что мы не оставим этих слёз на странице? чтобы сердце сжимаясь выпрыгивало, разбиваясь
только от одного касания, которое мы по скупости слов своих попытаемся отобразить, Под той
длинной курточкой и под тем халатиком в старенькой длинной робе, в сереньком платочке и
коротких сапожках, прятался Жемчужный брильянт, гранённый быть может небом, красота этой
Русской двадцати девяти летней девушки не поддавалась ни воображению ни описанию, она не
искала взглядов, она не думала о том как превзойти кого нибудь, она как жемчуженка в раковинке
была спрятана, к ней никто никогда не прикасался, кроме той первой любви, и той что сейчас
обнимает её колени, той любви которая с сияющеми глазами с радостью отдаст жизнь за неё, Не
искала компаний, не искала ни тихого ни шумного общества, всё что её окружало, было небо и
земля, маленькие птички, родничёк с которого она пила, заросли у обрывов, кормилицы коровки,
высохший ставочек, который ждал её, чтоб она омыла в нем ручки, камушки на дороге, залысины
на известняковых покатых кручах, дождик и туман, слёзы и снег, восходящее солнышко
прижемающее её к груди, они танцевали на рассвете для неё, они пели на закате провожая её, они
ждали её, в дождях в цветах в садах в полях, под снегом и на снегу, в дрожащих берёзовых ветвях
в последнем проблеске, и в дымке до рассветной над водой, Линия тела это вздрагивающая душа
художника, неприкосновенна в изгибе, ложащиеся осенние листья на воду, в спящем пруду, её
выходящей из воды, луч золотой падающий в разводы, ветвь ивы склонённая, и ещё и ещё,
скрывающие все звёзды и сны, в тишине дрожащих листьев, последний глоток и последний выдох,
и быть может Рафаэль заплачет, а лирик скомкает свои листы, и будет вытирать ими слёзы,
может не останется слов, чтоб найти пересохшие губы, не взирая на небо в двух скользящих слезах,
тоненьким пальчиком по кисти колонковой, будет шепот и плачь, утенённый изгибом, а золотые
капельки будут прятаться в её ладони, и разлившийся тон сохранит тишину, и текущий момент
уподобиться стону, когда утро уснёт на озябшем лугу, унесётся всё небо к разливу, чтобы свет в
полумрак в полутьму, лёг под сенью знакомой, где лишь птицы и ночь остаются в ветвях, где
примятые травы обнажают росу, еле бьющемся сердцем в штрихе незнакомом, тот художник
очнётся в райском саду, с канных чаш прольются на холст её лунные бёдра, несравнимы ни с
одной звездой, таянием листиков мяты превратят в невесомость, каждый будущий выдох и вдох,
и вспорхнувшие бабочки соберая пыльцу перепутают мёд и цветы, её тело немыслемо в этом
рассвете, ибо не видел никто, этих слёз на груди.
      Микеланджело, пусть Канова, пусть Даени и Стив, но не тронута виноградная гроздь сквозь
которую пробивается свет, только вдох, пересечённых лучей на паркете, только в сумрак
разбросанны сны и эскизы, не поднять им со дна сей изгиб красоты, отнесённый от всех к обрыву,
только в Русской степи средь цветов, это небо взойдет только раз, чтобы слёзы пролив среди мглы,
осиял пред зарёй сей не гранёный алмаз, несравнимый ни с чем, будто спящая гроздь, будто плачь
над водой, нет ей дня нет и сна, она тянется к небу, она землю обняв не отдаст никому, "Она небо
целует среди окружившей её тьмы, что сжигает вокруг все цветы, стоя в поле одна, средь дорог
и колосьев, упадёт на колени в мольбе, дай нам Господи силы, сохранить то что бьётся в груди,
ради будущего нашей России, колыбелью ласкающий голос, превращённый в рассвет через сердце
поднимется в высь, и небесные руки укроют, то что здесь на земле ждало всю жизнь, не сказать
не найти, верю в то что жива, та что небо молила, за тебя, за такого как я..[42]"
***

Примечания;

[42] отсыл в строке к текущему времени,

Продолжение следует;