Индийский океан. День шестой. Четверг

18 ноября четверг. Так делают араку. Москвичи и другие. Поездка в Бентоду за сувенирами или пройдоха Камаль

   Вчера вечером сидели до 20 часов с казанцами, болтали. Серёжа рассказал, что у них в номере живёт саламандра, бегает просто так себе по стенке, а питерцы видели клубок змей за стеклом коридора. А у меня никого, кроме москито, а сегодня выхожу на балкон, а она бежит, маленькая, с карандаш, чёрненькая и всё же похожая на древних ящеров. Наши все сегодня в 5 часов утра уехали в Канди, а я, с утра пораньше, пошла купаться в левую от отеля сторону, здесь также вдоль всего пляжа стоят пальмы, только кокосы на них какие-то странные, большие и серые. Накупалась и наплавалась от души, здесь океан ещё чище и ласковей, правда волны мягко, но настойчиво втягивают тебя в себя и потом только распластавшись, то есть, не противясь, они вынесут на песок. Слава богу, что Индийский океан не швыряется камнями, как Атлантический. Возвращаясь в отель, заметила, как босоногий парнишка ловко вскарабкался на самую макушку пальмы и серпом отсёк огромный кокос. Странный какой-то всё-таки у них цвет. Иду дальше, смотрю по сторонам. Девушка с парнем, которые сюда приехали на мотороллере, как сидели, так и сидят между двух пальм. Кстати, это, как я заметила, любимое занятие влюбленных: приедут, и, часами, сидят у океана, по очереди кладя голову друг другу на плечо. Иду дальше и вдруг замечаю, что все пальмы попарно связаны крепким канатами, а вокруг стволов витки чуть ли до самой макушки, вот откуда обезьянья прыть парнишки и тут только до меня дошло, что никакие это не кокосы, а это большие емкости, куда опускают плодоножки после отсечения кокосов. С них и натекает сок, который впоследствии становится алкогольным напитком – арака. Чтобы убедиться в правильности своей догадки, спросила у аборигенов, сидевших под пальмой: «Это арака?», «Да, да, арака», – довольные, они утвердительно закивали головами. Господи, везде одно и то же, сколько же веков назад люди додумались делать алкоголь, и ведь вряд ли хоть один народ может иметь приоритет в этом. Завтракаю одна, но есть ещё одна российская пара, которая немного сторонится нас – мужчина и женщина, примерно одного возраста, на вид лет 45-ти, он худенький, бледнолицый, и всегда в каких-то стиранных и отутюженных светлых бриджах в клетку. Его жена тщательно причёсана и накрашена, такое ощущение, что они приходят не на завтрак, а на званый обед. Мужчина, как-то показушно надменен и, в то же время, в них чувствуется какая-то провинциальность. Для чего это я пишу о них, да дело в том, что наши столики оказались рядом, и он с гордостью поделился со мной, что вчера они были в Канди, и видели там какой-то буддийский обряд. Я сказала, что рада за них, но меня не очень интересуют буддийские обряды. Он как-то высокомерно и даже с издёвкой, заметил , а зачем же тогда ездить сюда, если не видеть этого. Я уклончиво ответила, что меня интересует нечто другое, и спросила из какого города они приехали. Он с гордостью ответил: из Москвы, тогда понятно, подумала я, у московских «собственная» гордость, и многие из них просто помешаны на буддизме, для чего только им мэр Лужков понастроил храмы... Он всё не отставал с расспросами, сказала, что я из Саратова, и мне интересен Индийский океан, а что в нём замечательного, – ответил он, – океан, как океан. Чтобы не спорить с ним, сказала: Да, возможно, это и так, но я мечтаю увидеть все четыре. Не знаю, как он расценил это, но только напоследок он сказал мне: «Тогда я желаю вам в следующий раз позагорать на Северном Ледовитом океане». Спасибо и на этом, москвич, как-никак, мог чего и похлеще пожелать, подумала я. После завтрака отправляюсь купаться опять в левую часть пляжа, со мной напросились питерские, мама с дочкой, а сын и муж остались у бассейна. Место им это очень понравилось ещё и потому, что они набрали там много ракушек. Когда они ушли, я решила обследовать громадный базальтовый монолит, который прикрывает берег от волн, мимо пироги вверх по тропе, на толстых разветвлённых стволах дерева сидели три девчушки, одетые в белые кофточки и юбочки, но заметив меня, как птички вспорхнули и скрылись в сером домике с раскрытыми окнами – школа. Не успела я дойти до своих камней, как из школы высыпала стайка мальчишек лет по семь, в аккуратных синих шортах и белых рубашках и, конечно, начали просить денег (в крови у них это, что ли). Даже взрослые парни могут часами стоять под окнами отеля, предлагая неизвестно что, и всё подряд, лишь бы дали денег. Ребятне сказала: "Ноу мани", – и спрыгнула на песок у камней и замерла: как же всё-таки красив Индийский океан – зеленоглазое око Земли, такое ощущение, что именно здесь и могла зародиться жизнь. Когда взбиралась на скалу, заметила, как в разные стороны разбегаются крабы от самых маленьких, с наш пятак, до более крупных, изумрудно-зелёных. Купаться здесь одно удовольствие и народу совсем мало. Немецкая семья тоже облюбовала этот уголок – родители, похоже, мои ровесники, и два их сына, лет по 25-30, весьма доброжелательно поглядывают на меня. Спросила: "Вы из Австрии?" "Но, но – ответили они, – Джомени", почти угадала. В воду они входят осторожно, на ногах у всех черные облегающие тапочки на молниях, вот что значит немецкая педантичность, боятся поранить ноги о ракушки, кстати, их здесь очень мало, я показала им надпись на моей кепке, они улыбнулись – Россия, а я, наверное, от переполнявших меня эмоций от океана, сказала: "Джомени и Россия – френдшип!". "Я, я," – ответил большой сын (под 2 метра ростом) – и по слогам добавил: "То-ва-ри-щчь". Вернувшись с купания, договариваюсь с Камалем о поездке в Бентоду за сувенирами для своей семьи. В 15 часов выезжаем, я объясняю, что мне нужны сувениры с местным колоритом. Проезжаем мимо сувенирных лавочек и какими-то переулками добираемся до большого магазина сувениров. Но каков магазин, таковы и цены, может быть, Камаль подумал, что я сумасшедшая богачка. Сам он вальяжно развалился в кресле и снисходительно поглядывает, как я выбираю сувенирную тарелку. Беру наиболее подходящую за 500 рупий. Продавец предлагает мне купить ещё что-нибудь, а выбор здесь, надо сказать, богатый: ритуальные маски, от которых бросает в дрожь, изделия из кожи, фигурки и панно из дерева и, конечно, Будда из камня, из дерева и т д. Чтобы не разочаровывать продавцов, спрашиваю у них, нет ли белого чая (его мне порекомендовала питерская семья, как самый лучший). Тут же прибегает главный и достает из стеклянного шкафчика пыльную железную коробочку и протирая её называет цену: 35 долларов за 50 грамм – дороговато для пробы. Надо сказать, что кроме меня покупателей нет и продавцы, их человек шесть, явно разочарованы, но вида не подают, кланяются и улыбаются на прощание. Едем дальше, в магазин текстиля, и опять какие-то переулки-закоулки и дорогой магазин. Нет, он явно меня с кем-то перепутал, да и фамильярность его, меня уже раздражает, убедительно прошу отвезти меня в тот магазин, куда он возил питерскую семью, кажется до него дошло. Мне нужна футболка для Игоря и национальная рубашка для себя. Лена купила такие рубахи на всю семью и уговорила меня посмотреть их – красивые, белые с вышитой горловиной, есть даже большая, для мужа – пусть, дескать, ходит на даче. Я дочкам и внучкам вряд ли рискну покупать такие – они были в Турции, а там, наверняка, такого добра в избытке. Кажется, приехали куда надо – маленький магазинчик до отказа набит народом, занялась поиском необходимых мне вещей, два великана под 1 м 90, уговаривают друг друга, что здесь всё-таки дороговато, рядом семейная пара, тоже из России, набрав кучу футболок, подсчитывают, во сколько им это обойдётся. Я копаюсь в куче рубах и никак не могу найти подходящий размер, тут с высоты раздаётся голос: «Ну, что вы подсовываете ей такое мелкое, у нас, у русских, все большие, и мужчины и женщины, ищите получше», – это один из великанов пришёл мне на помощь. Помогло и как-то быстро всё нашлось, пока упаковывали мне покупки, обратила внимание на Камаля, он с иронической усмешкой прохаживался между нами – интересно, что он думает о нас? а впрочем, всё равно, правду ведь не скажет. Вышли из магазинчика, хотела сесть в «тук- тук», но не тут-то было. Со всех сторон ко мне тянутся руки – вот очень пожилая пара, он в инвалидной коляске, она измождённая женщина, вплотную ко мне подкатила коляску в глазах мольба. С другой стороны подбежала молодая женщина с грудничком на руках, и тоже протягивает руку, спрашиваю Камаля, достаточно ли дать 20 рупий, он, усмехаясь, показывает на 2000 рупиевую бумажку, однако как же быстро они адаптируются в наших кошельках. Протягиваю 20 рупий пожилой паре, а молодой говорю: Нот мани (пусть сама зарабатывает). Весь небольшой переулок забит нищими, видно, прознали, что сюда ездят за покупками русские и украинцы – добрые души. Переезжаем на другую сторону, к винному магазину, прошу Камаля сходить и купить мне бутылку хорошей местной араки. Он делает вид , что не знает цен (объясняю, как мне сказали питерские, что спиртное местным продают дешевле, чем туристам), вот и объясняю ему разницу, я лучше отдам тебе, но по крайней мере это будет качественный напиток. Кажется, его это устраивает, он забирает 2000 рупии и возвращается с бутылкой и сдачей, тут как тут оказывается коляска с нищими, ну, уж нет, говорю я себе, ведь только что дала вам денег и опять? Прошу Камаля поскорее уехать отсюда, есть ли в голове мысли о чужой нищете? Нет, если честно сказать. Подъезжаем к заправке, он просительно смотрит на меня, спрашиваю, дать денег – «Да», – отвечает он, даю 100 рупий. Один литр бензина стоит 15 рупии. Теперь, говорю ему, в магазин чая. «А дальше куда?», – задает он мне вопрос. А дальше, говорю, в отель. Нет, – отвечает он, - поедем в ресторан. Господи, каждый день одно и тоже, ведь он в сыновья мне годится, а впрочем, им всё равно, лишь бы деньги платили. Подъехали к уже знакомому мне фирменному магазину чая. Покупателей, как и в прошлый раз, – никого. Весёлые девчонки-продавцы радостно встречают нас, спрашиваю, сколько стоит «белый» чай, называют цену в долларах – можно подумать, что в Шри-Ланке это национальная валюта, везде просят расплачиваться ими, я радостно отвечаю, что у меня рупии. Переводят: 100 гр., «белого золотого», – 3900 рупии, «белого серебряного» – 3200 рупий. После всех покупок у меня осталось денег только на 50 грамм «серебряного», думаю, на пробу хватит и этого. Камаль скромненько стоит в сторонке, а надо сказать, что по пути он всё же рассказал мне, что женат на сорокапятилетней англичанке, которая родила ему уже трёх детей. Да к тому же она ещё работает в иностранной фирме. Почему не женился на местной? Нет, – махнул он рукой, в сексуальном плане и по красоте иностранки лучше. А тут стоят три стройных красавицы, глаза миндалевидные, как у ланей. Вот, посмотри, обращаюсь я к Камалю, какие красавицы, и добавляю, чтоб они поняли: "Гуд гёрл, вандефул" – девчонки смеются в ответ, сверкнув белоснежными зубами. Камаль говорит им что-то на своём языке, и они смеются уже вместе. Наверное, сказал, что я сумасбродная тётка, да и шут с ним, сказал и сказал, они молодые. Все покупки сделаны, едем в отель, Камаль по дороге опять завёл свою песню. Про ресторан, про лублу, про вечерний пляж, на который я должна прийти. Мне смешно. Отвечаю ему, что полюбила Шри-Ланку, её девочек, её мальчиков, но больше всего океан. Он довольно ухмыляется, дескать, понимаю, что к чему. Но это уж не моё дело, что он там понимает, прошу его, чтоб он завтра принёс три кокоса на пляж, и даю ему ещё 50 рупий (хотелось бы довезти домой, чтобы мои попробовали настоящего кокосового молока). На часах 17 часов – закат, как всегда, прекрасный, розово-сиреневый, на песке гаснут белые гребешки волн, океан снова и снова наплывает на берег, он и не знает, что я завтра уезжаю.