На выставке Пауля Клее

На выставке Пауля Клее.

    Мы собрались посетить выставку Пауля Клее немецкого швейцарского художника, Анечка пожелала во след Хорошенько всё посмотреть, и рассказать, предложила блокнот для наблюдений. Так мы и поступили. На папирусе для Анны записали мы программу, а потом ей рассказали по телефону.

1. Сад дышит ароматом лилий, крупные цветы на высоких стеблях, рядом веточки хвоща. Краснеет георгин, между листьев  и цветов герани, а флоксы кудрявый шиньон качает головой. Веток гладиолуса целая семья, вафельный рожок ванильного  бутона. Расползалась настурция, оплетает все вокруг, а петуньи сплетницы по укромным уголкам. На сцене выступает пион – гордый, круглоголовый, всеми узнаваемый барон. Изо всех сил он старается распуститься, удивить и покорить своим великолепием. Сад и огород, своим лоскутным одеялом, раскинулись полосами, создают  веселый геометрический узор. Май раскрашивая обещаниями табель летних работ. А румяный мальчик с плетеным лукошком, стучится в дверь на рассвете. На пестром холсте сада, сквозь плотную зелень листвы, пробились белоснежные лепестки, нежные белые бутоны, раздвинув зеленые тени, уселись прямо на колени. На зеленом подносе город из шинкованной капусты. Жить в нем, наверно,  не грустно, среди этих зеленых башенок и куполов. Набираем овощей, и наварим вкусных блюд: лук, морковь, картофель и салат. Каждый будет очень рад такому угощению. А на темно-оливковом картоне – подробный расклад цветочного сада, словно карта осеннего клада. Цветы и кусты выстроились в причудливые ряды. Летний дом в саду  виден насквозь, с его тонкими дощечками, вокруг – сад, лес и мостки, уводящие к тихой речке.

2. В лабиринт старинных улиц запрятана  моя каморка, гляжу на мир  через  узкое распахнутое окошко. Отсюда я разглядываю на улице народ и диковинных прохожих. Ветви, как скрюченные пальцы с длинными  руками,  расцвечены вечерними  фонарями на черном холсте ночи, их колышущиеся тени на  редких прохожих похожи. Архитектурные картины города, мостовые шоссе и закоулки тротуаров, и Кафедральный собор, — все это прячется в складках лоскутного одеяла, сотканного из света и теней от домов и ветвей, соберу к вечеру эскизов кипу. Осенний город, словно ворох опавших листьев, крыши закрыты ветвями рыжими, хмурится в предчувствии зимней стужи, а пока пришли дожди. Кристаллическая гора хранит сокровища недр земных, сокрытые земной корой как ночной тьмой от любопытных глаз. А каждое утро цветник не перестает удивлять  рождением нового цветка. Солнце и цветы — у них особый счет, и лишь прямые, жаркие лучи пробуждают кудрявую красоту стеблей, цветов и лепестков.

3.  Помню  сумрачном день, когда улица  ежится  в серых тонах, по тротуару девочка шагала в плащике и ботах, везла свою куклу в яркой коляске,  согревая  прохожих своим детским теплом, сотканным из теплоты и заботы. На светлом уличном холсте рассыпались квадраты ранцев, папок, коробок, сказок. Этот ворох знаний и мечтаний несут детские ножки. Куда бы они ни направлялись, все заметить  успевают в округе их любопытные глазки.

4. На краю пустыря, там, где чертополох ощетинился колючками, а трава пожухла от зноя, над бисерной росой,  ввысь взметнулись паруса цирка-шапито. Разноцветные флажки трепетали на ветру, как  заморских стайка  птиц, и внутрь манило  под полотняные купола. У кассы зазывала разливался трелью анонсов, а рядом с ним клоун в необъятных жёлтых штанах, испещрённые заплатками,  на голове  высокий рыжий котелок,  причудливый кораблик, готовый в круиз. Муаровый зелёный жилет,  с плеча менестреля, дышал тоской по неизведанным дорогам, Лицо цвета  спелого дюшеса, тронуто румянцем, а на носу очки в оранжевой оправе. Клоун пританцовывал, искрясь шутками, завлекая прохожих, обещал сюрприз. Рядом пегая лошадка перебирает копытами, предвкушая свой звёздный час на арене, юная наездница горда восседает,  смело лошадкой управляет.  Над ней, парящая в розовом облаке, блистала балерина в сверкающем трико и пачке, бросала вызов гравитации изгибаясь в шпагате и выписывая сальто на натянутом канате. Ух! Даже у бывалых зрителей захватывает дух!

5. На афише  цирк, вернулся  в городок, не пропустите представление, на площади царит веселая кутерьма. Манит  афиша  иллюзиониста. Взмах стартового флажка, и фокусник удивляет публику, словно из ниоткуда появляются посуда, предметы, елочки, букеты, лестницы, коробочки, исчезают в никуда. Тайные ходы ловко заметают следы, вряд ли вы их уловки отгадали, а за ширмами, в укромном углу, таится фигура, которую не ждали, появится в финале. На афише, портрет фокусника в темно коричневом квадрате, вспыхивает неоновый портрет – оранжевый профиль, на голове желтый  вихор, два уголька хитрых глаз и алый рот. Да, фокусы  -товар не простой, на улице иллюзионист  такой заморочит пассами голову, все в удивлении, а иногда  в кармане  остается только пшик в финале. В квадрате бледного каштана канатоходец балансирует на тросе. Он все посторонние мысли  отбросил, ни на кого не смотрит и не  слышит в зале, но как магнит, лишь один милый образ помогает ему не сойти с дистанции.

6. Слова Шута. На желтых опилках арены -фигура шута. Старец  в колпаке, в кафтане с пояском, в брюках,  ладные ботинки, руки в ширь разведены. У старца маска в три головы  с окладистыми бородами, его  венчает- высокий колпак с бубенцами.  Слова шута так публика встречает.  Вчера едва ли  замечали, смеялись над ними, сегодня лишь с удивлением  пожимают плечами, а завтра с согласием кивают. Баланс-Каприччио во имя красоты. Эквилибрист замирает,  увенчанный шаром на котелке, с доской на цилиндре, и скрипкой в руках. Хрупкое старание удержать равновесия баланс, но всё это великолепие держится лишь на одной скрипичной ноте,  в звенящей в тишине. Клоуны ловко кувыркались, а потом долго смеялись, шутку повторили  опять, но мы от смеха забыли ее записать. Жонглеры  в блестящем трико, быстро хватают булавы, попробуй уследи! Берет одной  рукой две пары булавы и парочку  другой, кидает вверх, ты посмотри, а три пары уже над головой. А сколько их у каждого вовек не угадать.

7. Акробаты на оранжевой арене, в ярких блестящих трико выступают, возводят живую  башню до небес, их тени лазурные и золотистые по сторонам от прожекторов играют.  Но рушится башня без сожалений, рассыпаясь по арене крупным горохом зрители полны смеха и удивления. Чревовещатель удивляет. На клетчатом оливковом, желто-зеленом  причале, розоватый Чревовещатель публику дурачит, вытаскивая всяческих персонажей из глубин своего нутра. Как будто целая зевак орава  разговаривает, смешит и пугает. Обыватель в опаске озирается по сторонам, откуда раздаются эти голоса. Атлеты словно пушинки гири толкают тут их римские профили, как мраморные статуи для дамы на балконе атлеты готовы поддержать карниз тяжелый на высоте.

8. На песочной афише на сцене Оперная Дива ( контральто). Она  в комической опере блистает, эффектна и величава, глаза широкие под маской,  кудрявые завитки, с перьями шляпка,  узкая талия, нежная грудь, оборки на юбке,  приятно взглянуть на нее и послушать. На такой же афише рисунок Осла в наряде придворного певца, хоть Певец неуклюж слегка, но все же голос его  насыщенный баритон, сам приветлив, вальяжен и вежлив всегда, весьма доволен своим амплуа,  а нередко  Оперную Диву провожает. Репетиция спектакля без режиссера. Важный момент репетиции, выверенный до мелочей, запечатлен процесс отметками на дорожках сцены.  На ступенях — метки, словно тайные знаки, для актеров постановки, предметы реквизита, грани новой трактовки, ключ к пониманию нити  повествования, но творческая обстановка накаляется, у каждого своя интерпретация фрагмента.

9. В отеле нашем вращается разный народ за всеми не углядишь. И хотя на палитре разных красок полно, а наш вундеркинд без загара, сохраняет свое светло голубое лицо. Полоски пастельных серо-зеленых, лиловый, цветов -фигура мальчика - курьера, словно  коврик домашний, сотканный бабушкой из узеньких пестрых полосок ткани, бабушка сплетет ему обновку,  носит он в сумке важных пакетов стопку. На оливковом афише портрет Солиста, с гастролей восточного театра, с лицом  капучино, с поджатыми губами,  в шелковом халате,  коричневом уборе, с гипнотически глубоким взглядом, с затаенной восточная мудростью и блеском, попробуй разгадай китайскую шкатулку. Все его устраивает в отеле этом.  Сетует отсутствием палочек за обедом и мандаринов.  Но обожает кофе черный на рассвете. И ждет по почте от императора важную депешу.

10. На медном фоне афиши-незабываемой портрет Дамы (меццо сопрано). В  глубоком декольте  - статная дама с кожей пшеничной охры и крепкого загара,  с прической вьющихся  волос душистой ванили, рыжей и светлого титана, с ожерельем жемчуга на шее,  с  маленькими мандариновыми  губками, с веточкой розы - маленьким цветком, и рубиновым кольцом. Раньше были галантные мужчины, в пьесах, Донжуан кавалер знаток светских манер, не давал заскучать при встрече даме, хоть и падок до сладостей, но большой оригинал, сом не скучал и затеями забавлял.  Подарочная коробка в светло-голубой и зеленый ромбик с уголками оранжевых крыш, словно  упаковка для сластей или торта. На память надписи имен девиц знакомых — Для  господина Донжуана,  с лестницей в придачу подходящая находка.

11. Роза. На серо -зеленом картоне -портрет девицы Розы. За высоким забором, в зеленом саду Дикую Розу забыть не могу, Роза строптива, колюча, горда и не ко всем ароматно мила. Но когда я о ней вспоминаю, про колючки ее забываю. Больно  бойкий у девицы язычок, не каждый с нею пообщаться готов. Дикую Розу забыть не могу,  хоть не всегда приветлива она. Иногда среди хмурых дней, девица одарит улыбкой своей. И тогда забываешь колючки ее, с нею рядом посмеяться готов. Вот еще одна девица с тетушкой своей. Какой у девицы Горячий загар. Веранда наполнена огнем  кучерявой  девы с лицом спелой клубники, но вероятно не от яркого солнечного света. Фроляйн зарделась от смущения, и  нескромного внимания на ее формы, при вашем  неожиданным  появлении, губы поджаты, от волнения, а кавалерам только развлечение.

12. Разбойник в прихожей.  На полотне из темной глины его Коричнево-бордовое лицо, поросшее щетиной, глаза горящие недобрым огнем.  Неухоженный, подчас злодей, он будто случайно затерялся среди порядочных господ. Но видно этот разбойник знает меру. И, быть может, сам не прочь он встретить тут  «Даму с ожерельем», и поведать о своих проделках и злоключениях, если Фрау, конечно услышать это не проч на званом обеде в приватной беседе, ведь Кайзеру, он в благодарность за приют, обещал тут не баловать тут.

13. Гутен морген. Сумерки еще, а кофейный черный столик уже уютно сервирован. Под улыбку веселого журнала пляшет разноцветный узор на оранжевой салфетке. Мятный кофейник с чашечкой готов встретить фигурку заморской дивы  с пышными формами в лилово-пастельных тонах, кофе с упругим крученым круассаном и сдобной булочкой, словно от румяной луны, под тенью набора  со множеством  коричневых, фиолетовых и розовых расписных баночек со специями на алой подставке.

14. Дерево. В светло-коричневой глиняной пустыни - изогнутое Дерево культуры, на холме  огорожено  высоким забором, добраться можно только карабкаясь вверх по крутым ступеням узкой лестницы, а с его высоты увидишь красочный мираж вдалеке. Променад в оранжевых тонах, восточный узор проступает средь  кубических стен и рыжих песков холмов. Любовная песня  новой луны, расплывается по по дворику закрытому  после изнуряющей жары. На променаде, из серебристо-зеленого тумана, плывут девушки. В платьях цвета агата, они подобны кучерявым облакам, их фигуры манят, словно не запертые двери. Угольки глаз, скрыты  дугами бровей, колени  согретые солнцем, изгибы спины – все это шепчет старая песня любви.

15. Иногда и музыка  (как и картина) бывает на вид негармонично странной. Сходу кажется, что  музыканты оркестра  в хаосе мечутся играют впопыхах, случайные звуки летят диссонансом, режут слух не попадая в такт. Но путник не спеши сам передохни, оглядись сам притормози, не витай в облаках, и звуки догонят вас приятным романсом.  Дневная музыка вплетает в светлые  краски дня причудливые линии теней твоих  мечтаний, не проявившихся пока чернилами моих воспоминаний. Портрет комика. На темной бумаге под маской веселья  скрывается комик, на миг смущенный лик обнажил, когда маска отложена в сторону.

16. Верхолаз. На песочной бумаге фигура верхолаза что  тенет к верху руки. Он держится уже за облако почти, а руки тянутся все выше. И радиоантенны на крыше уже где-то внизу, лестницы кончаются, под ним высота, (вот страхота),  деревья  внизу, солнце над рекой. Горизонт раздвинулся, роща далеко, птицы удивленные носятся гурьбой. Кажется у зрителя  кружится голова, а ему даже видны арки дальнего моста.

17. Театральная программка. В розовом  тумане на сине-голубом паркете сцены, балетная пара, солисты в волнующей  сцене, балерина ввысь устремлена, а партнер замер у ног ее сжатый словно пружиной, не в силах следовать за ней, сцена из балета «Ложное обещание» хоть  сомнительные страдания, не подкачал финал. На фоне восточного полосатого ковра - танец Красотки. Вуалью закрыты  глаза, полупрозрачная накидка чуть прикрыта  нога. Танцовщица изящна, под музыку умело  движется,  чарующие изгибы ее тела.

18. На желто светло коричневом листе -Марионетка с кукольным личиком с красными щечками, веселыми кудряшками из под желтой шляпки, в бежевой кофточке,  деревянными ручками и ножками,  ждет своего участия в представлении. Как ниточки потянутся опять,  так и нам снова на сцене выступать.  В другой коробке в тени еще Марионетки. Маски взволнованы  слегка,  обсуждают будущие амплуа. Игрушка в коробке разобрана на детали, но лишь бы кто-нибудь ее собрал. На рыночной площади. Бродячий театр марионеток бросил якорь во дворе спектакль покажет детворе. Афиши обещают веселое развлечение, кибитки две сомкнули и ширму натянули. На сцене четверо кукол талантами блистают,  артисты поют и порхают, они очень стараются, а публика довольна улыбается, куплет за полькой подпевают и хлопает ладоши. Коломбина  из  коробки, встречи  с вами ждет,  роли повторяет, с Арлекином танцует и  поет. Наряды примеряет на день дюжину раз, ожидает с вами встречи, подарить улыбку и в ответ услышать комплименты и аплодисменты.

19. Зимний пейзаж. Зимнее утро, на снегу разбежались по округе следы птиц и зверей. Среди серых пятен теней, изогнутые линии веток, фигуры людей. Зимние серо-голубые холмы мечтают о весеннем солнцепеке, о сборе персиков в садах, о женщине с ожерельем в теплых тонах.  У зимнего поселка меж гор северного сияния тени. От  укутанного снегами дома дым поднимается клубами. От леса веет густой хвойный аромат  сосны. От снега на очках полоски, картину разбивают на фрагменты. На на лыжах мчимся по склону ветер обгоняя. Короток зимний день января, а солнца хочется всем!

20. Крепкого Самогона синюшные оттенки расплываются по картону, под крышей с трубой на столе черного хлеба кусок пайка, с морозного воздуха двоится над холмами диск луны. Чувствуется как  согревают слегка пары, со скипидарным запахом сосны. Но тормозящие моменты, изображение разбивают на фрагменты.

21. У моря. Песня о морских  путешествиях звучит. На берегу Фигура с лирой и клавесином, поет о попутных ветрах, парусах и мачтах кораблей, рыболовных прозрачных сетях. Картина на песочно-льняном холсте со светло-коричневыми участками берега и фиолетово-синими пятнами моря. На берег моря приходит знакомая Волна. В платиновой серый час заката, миг наблюдения и встречи ожидает Вас, конкретная Волна пришла из далека, и с чайками она судачит,  а возвращение ей назад  маячит. И передать во след от здешних мест привет. На светлом картоне — синие- зеленые полоски моря,  фиолетовый горизонт,  луга с квадратами полей с точками рядов растений,  и полосками людей. Строения на берегу, возвышается маяк у моря.  После наших холмов и гор - ширь и простор.

22. В порту. Корабль избороздивший моря и океаны и повидавший на пути немало,   приткнулся к причалу в случайном порту устало. Еще не раздался последний рынды звон, и команда снова сойдется на его палубе, для ходки очередной, хоть на берегу равнодушно внимают на его корпуса шрамы. Но луна  знает  и хранит тайны его запутанного пути, пережитых штормов и подвигов. Морской мозаики яркие камешки окрасили серую стену, замерли брызги морские на миг,  тина зеленая сохнет в камнях, рыжие скалы на солнце горят, виднеется в дали берега пестрая кайма, в заливе пену качает морская волна.

23. На сине-голубом картоне -морское путешествие. Матрос готов к походу без сомнения, в другом  порту найдет он снова приключения. На картоне его портрет, рисунок пастой, черные линии среди деталей,  выделяет портрет матроса,  овал загорелого лица,  курносый нос, улыбка, глаз почти не видно из-под голубого берета, на штормовке якоря, складки яркой робы, подождут пока на берегу подруги,
Ауфидерзейн! До новых встреч! Его песня о вольных ветрах на морских просторах звучит.

24. Ясность в запутанном деле - скрывает светлый  коленкоровый переплет. Игрушек маленький мир, сплетение растений, причудливых фигур, ускользающих деталей. Хрупкий мир собирает былого осколки, отчаянно стремясь уместиться в тесной, но привычной коробке. На рисунке Число 17  схема со стрелками рисует странный ребус. Реконструкция ответа на задание, потребует прилежания и детального внимания. Виадуки от скуки решили бузить, сошли с дороги, нагромождение обломков. На платиновой площадке оранжевый, желтой, кирпичной,  розовый кладки. Виадук, словно исполин, расставил ноги  шире чем нужно, слегка отступил от дороги. Он все так же крепок и силен, но лишь затор, образовался на пути, ни проехать не пройти.

25. Гора во сне горного мастера. Хозяйка Гор делится своими секретами, открыла механизмы внутреннего сжатия и натяжения: лебедки, различные шкивы и ремни сохраняют форму горы. Проделать в горе удобный туннель довольно сложно, все это нужно подвинуть и укрепить, иначе будут камнепады и обвалы, при работе в горах будьте осторожны!Покорение горы. Оливково-каменные склоны древних гор, укутанные столетними мхами, хранили безмолвие веков. Но вот, с утробным рыком и скрежетом железа, вторглась стальная громада. Могучие челюсти машины вырывают и крушат  морщинистые гранитные глыбы, обнажая нутро скал, где видны  алые и ржаво-багряные пласты земли.  Прокладывая стальную колею для своих чугунных колес, она водружает знаки свои на отвоеванном пути, дерзко заявляя о  победе над вековыми исполинами. В сердце гор, лесной есть уголок, глядишь на деревья с высоты, они подобны рогам дикого тура, оберегающего этот край. Как и  каменные пирамидки на морском берегу, так и цветовые пятна на холсте хранят заветные желания, что в этих местах загаданы когда то. За секрет покорения вершин, Хозяйка Гор забрала с собой, у мастера душевный покой. Теперь он, тенью блуждая среди каменных исполинов, ищет амулет для своей израненной души.
В сердце гор, природа шепчет свои древние сказки, открывается взору сокровенный мир: деревья, словно рога дикого тура, охраняют тайный край от незваных гостей. Камни, как разноцветные пирамидки на морском берегу, хранят несбывшиеся желания каменных великанов, что когда-то бродили по этим склонам. Именно здесь, среди молчаливых стражей, и скрывается амулет, способный подарить покой изболевшейся душе.

26. В замке есть черные  ходы, по коридору за потаенной дверью. Во мраке  притаились  силуэты на полках загадочные предметы. Диковинная машина умеет чирикать, лишь ручку ее покрути, Железная  птичка расправит крылья , звук подает и глазами поведет. Чирик, чирик,  чирик пропоет, словно в зеленом лесу, Нужно только завести завод. Но если не движутся глазки Колесики требуют смазки. Пружина двигает пластинки, калейдоскоп цветных полос музыка звучит из барабана. Молоточки отбивают ритм, Когда кончится завод нужно снова ручку покрутить, и  машина запоёт: Чирик, чирик, чирик, словно в зеленом лесу. На столике кукольный городок меж  лоскутами полей. В ночи Ночью Город съежился у горки,  укутал тенями крохотные окошки, его морщины крыш на  стекле отразились  мозаикой на Луне.

27. На старинном сумрачном  картоне, тени сплелись в камуфляжный узор, Раскинулся бой, что не знает закона, у старых планеров разрушительный спор. Две неразумные фанерные полки  рвутся в небо, по милости тех кто научил их летать, не ведая галантных манер при встрече,на высоте предпочитают таран. А страдают друзья их пилоты, как лишняя деталь в механической игре, лишь парашют их  выхватит из пике.  И мягко доставит на землю. Камуфляжный лабиринт, среди ветвей, увядших листьев,  россыпи песка сырого, между руин, теней, осколков механизмов и колес, среди колючей проволоки хаотичных рядов. мыши полевые проложили  тропы и норы, тайны забытого места хранит их обход. Пока не лётная погода, в небе гремит гром. Возможно новая фанерная полка уже за холом, зовет пилота в свой полет.

28. На картоне - стареющий Феникс, потрепанный судьбой, но гордо держит древко над головой.  Стратег былых баталий, стерег он росточки от семян, что в поле выросли на ветру, -возможно, когда-то, благодаря ему, здесь будет дивный сад. Перламутровый-ежевичный и цвета маренго старинный Щит отважного героя Лук хранит,  надпись со словами пророка. Подрос он семикратно за века, потерт узор его, остались шрамы вражьих стрел, зарубки о великих зароках, славно поработал он в доблестных руках героя, теперь хранится в память для истории урока. Картина «Закон», представлена нам. Не каждый отважится в ней разобраться, в наборе важных символов, слов и знаков, грудой собранных на этом картоне, для тех кто за это возьмется, решается чья-то дальнейшая судьба в законе.

29. Над головою ленты  и мячи, движенья на паркете изящны и милы, мелькают плавными штрихами  тенями на перламутровом фоне. А атлеты в соседнем зале, мышц напряжение собрали.  У них потяжелей предметы, для накачки мускулатуры.
В бассейне пловцы, мелькают загорелые до блестящей латуни, В стремительном заплыве, рисуют на воде античный орнамент, тени их стремительно ныряют, возвращая блики на воде. Встретятся приятели  вечером в танцевальном зале, Под музыку с горячими подругами и напитками со льдом.

30. Приют  отшельника на дальнем краю, где погост давнишний и тень скрывает хижину, забытую в глуши, За старым кустарником зияет темень Пещеры, где молчат былые миражи. Тропа заросшая, подо мхом и кочками, средь сосен вековых, невидима для глаз. Лишь звери дикие, да птицы одинокие Хранят секрет того, что скрыто здесь от нас. Хозяин больше никого не ждет на порог, Его удел – покой, в краю, где время заблудилось. Неторопливо Отшельник обходит свой уголок, Ведет  разговор с духами древних лесов. Возводит незримый заслон от чужих вторжений, ночью читает звезд небесный узор. Он постигает тайны мироздания, вплетая в книгу магические слова, что ожидают свой срок предначертания. И ученика, который явится в нужную пору, и всей этой магией овладеет сполна, в краю, где время заблудилось.
За болотом над чащей струится дымок, И в сумерках виднеется отблеск костра. На поляне слышны скрипучие голоса. Лесные ведьмы, устроили свой шабаш. Их безумный танец вокруг костра. В утробе котла кипит колдовское зелье, Старухи склонились составляют сбор, Охапка  дикой крушины ветки цветов. Дурманящий аромат, закопченные маски глядят. Древние заклинания, скрипучее бормотание. До первых петухов их варварский обряд. Сквозь темные сети теней, из вечных снов, причудливые лица, хранят отблески легенд. И тени на ветвях с разноцветными бликами, и шепот прошлого, что звучит не случайно. Портрет, забытый в беседке после карнавала, неразгаданная тайна арабской сказки, шепот ночного прибоя далеких стран. На потемневшем  картоне, в приглушенных тонах  застыл экзотический натюрморт. Несколько темно-оливковых фигурок, сошедших со страниц книги древних легенд, причудливо отражая свет от фонарей вспыхивая пятнами разноцветных бликов. И хотя их на тумбочке немного, от них  веет заокеанской тайной тревогой.

31. Расписной поднос, Сочная зелень танцует, средь косых торопливых штрихов. В  притихшей дождевой тоске, На дорожках дрожит отражение Франта, что замер под кроной, стриженных деревьев. рябь тревожит бахромою Прозрачную, гладь пруда,
журчащая мелодия  сама находит отклик на устах частички   красоты. Слова  прощанья шелестят, засушенным гербарием, притаились между страниц. И дают порой о встрече больше, представлений. На фиолетовой акварели сырой проступает светлой полосой. За чертой остаются тревоги, на участке досуга, лениво, обволакивает праздная нега, сплетаясь с каплями дождя. Три сочных ароматных плода тончайшего влияния вибраций так будоражат обоняние, и будят рой воспоминаний, под мелодию песни твоей в лучах черепичного заката, шлепая по лужам вдвоем среди теней.
 На загрубевшем серо-коричневом картоне времени от вечернего заката терракотовый дом с крышей пылающей красно-кирпичным жаром,  укрытый густой тенью цвета мокрого асфальта, бурьян за углом, усеянный россыпью ржавых точек от  пятнистого оленя, сплетение косым квадратом проводов, прочерченным лиловой линией столбов. Сад роз, буйство меж зеленым с желтым, красно-фиолетовых оттенков. Лишь взмыв ввысь, можно окинуть взглядом этот дивный Розовый сад. Хоть не мало розовых кустов, но садовник – больно упрямый, каждому полив из кадки, вокруг куста высокая ограда с  башней. Добрая птичка расскажет, сколько новых цветов по утру расцветает.

32. У пруда на рыбу охота пошла. На зелено-желтой выгоревшей траве берега пруда рыбаки готовят снасти,  А в глубине темных вод крупная рыба размышляет в пруду по теням гадает, которой рыбине удастся прежде схватить червяка и  обмануть рыбака.
На серого шелка траве господа отдыхают у пруда, один загорает на берегу, другой погрузился в воду по пояс. замер чтобы не мутить прохладные воды пруда. Неожиданная встреча для нарисованных господ. На песочной поляне конфуз рисованных господ без облачения. Встретившись на пустынном песчаном берегу они подают ниц друг перед другом, без возражений. 

33. Кошка и птица. На рыже-зелено-желтом холсте разворачивается драма: кошка охотится на птицу. Но невдомек рыжей старушке, что пестренькая птаха пристроилась на ее макушке. На льняном холсте змея, свернулась в аспидно-серый, с прожилками клубок, пока за окном грозится вьюга,  для своего временного пристанища, она займет в подвале лишь малый  уголок, для зимнего досуга. На картоне от медного пшеничного до  светло коричневого тумана, рыщет осторожный, но суровый  зверь в поиске надежного укрытия. Ему тоже надо вольно передохнуть, на природе, не в тесноте, а на просторе.

34. Саванна. На картоне акварели степные пригорки, желтого солнца кружок прожигает картон. Львиное семейство  зверей -кружком, они кудрявы, корявы,но  какие злые! Самый старший в этой компании зверь, громким ревом наводит порядок между сородичей своих. Но с ними нет дрессировщика, который со всеми прекрасно ладит и может даже погладить. Путник случайный в этих краях, слышит звуки опасности, издалека. Натюрморт у зеркала – хаос случайных вещей, фигурка волка цвета чая зелёного,  от ужаса, взгляд свой горящий Зверь впивает  в незнакомый предмет.  поверьте, дикого зверя напугали непонятные ему: зеркальце, коробочки, коралловый ночник на длинной ножке, листочки гербария сухого, пирамидка, чашка и бокал. Возможно ночью вас ожидает волчий вокал. Дикого зверя приютив  в своем  углу не удивляйтесь ночному вою, среди незнакомых вещей неуютно ему. Среди листиков гербария, сухих, суровых, а  ему зелёная тоска! Вол могучий склонился за глотком воды. Перекур небольшой и снова в поля на простор. За труды свои, Ждёт урожая земля. Быть может, под покровом ночи безмолвной, здесь, у рисунка, где полоска воды, Раздастся вдруг волчий  протяжный вой. Волу с могучими рогами, как другу жалуется волк лесной, он  просто устал  среди непонятных вещей в комнате чужой.

35. На картоне пейзаж городка застыли сумрачные тени: коричневые, серые, сине-зеленые ночные призраки . Улицы поселка купаются в  свете фонарей, рассекающих ночную мглу. Наши цели, растворились в тумане, словно миражи, оставив лишь бледный силуэт луны. На оранжево-глиноземном фоне, раскинулось багряной грудой поселение в карьере меж гор. Закат, выкрасил дома и холмы охрой, коснувшись изумрудной зелени вдали. Пастельная симфония пейзажа на холсте – сродни простым радостям на столе: крекерами, бутербродами с маслом, парой яиц, морковкой и тостами – рядом  покоится блюдце голубого озера, словно осколок небесной лазури.

36. На скалах окраски в последний закат запрятала Флора свой первый наряд. Расчистив на скалах лишайник и мох, проступит рисунок тех давних времен, следы от растений стволов и ветвей, изогнутых линий нарядный букет,  кудрявые стебли, листочки, цветы, а где-то следы  от семян и плодов.  Неужели сумеет ученый народ по отпечатку  создать райский сад. Рисунок. Линии, углы, очертания пригорков.  Восход, нивы простор. Луна кружит  над крышами острых углов, сушится занавес сети на берегу. В дали пересекаются линии песков, россыпь точек,  кружков, волнистые линии кустов, хляби небесные. Изящной мысли завиток, собрал для тебя картон части абстрактного рисунка на исходе дня.

37. Серая ночь. Бессонница ворочается, неуютно без тебя, на казенной, холодной кровати, в городе чужом. Ночью бульвар за окном, не угомонится на исходе дня. Огни вывесок горят пляшут под дождем. На мостовой и в кронах деревьев дрожащих,
Блики фонарей, извиваются, в канале темном. Шторы  шелковые, абажуры, в окнах неспящих. Плетут истории свои, раскладывая пасьянс ночной. Музыка, обрывки фраз, смех – то забавный, то надменный. У кого-то свой расклад, свой мир, своя судьба.
Азбуку ночи трудно разобрать, но вдохновлённый, Взялся за кисти, будоражит воображение мечта. Новые сюжеты, яркие, как вспышки, в голове моей. С ностальгией вспоминаю наше танго, как во сне. В кафе под звуки уличных музыкантов, в тот вечер, Где мир затих, и были только мы, и музыка в душе звучит, как самый верный друг.
 
38. А  на променаде, из  тумана девушки плывут, от летнего загара в платьях цвета агата, подобны кучерявым невесомым облакам, фигуры изящные манят, словно не запертые двери в сказочны снах. Угольки глаз под дугами бровей задорно блестят,
изгиб спины, колени согреты солнцем, видны из дали. Вспоминая лоскут  прозрачного Парео, что оберегал бедра твои загорелые в знойный час. Укрывал от южных лучей и чужих нескромных глаз. Краски в духе старины. Широкие мазки, стен и теней дремучий буреломом  устремляясь ввысь, цветные линии сошлись, тут вертикали  чередой с кругами желтых куполов, краями стертыми ковров, грудами камней, казалось бы, в такой глуши, но все же правду говоря, вполне доверчиво манят, находят теплый отклик в уголках души.

39. Дворец на лиловом плацу между желтым и розовым  домами. Во всю ширь раздался его двухэтажный красный фасад с высокими проемами окон, парадным подъездом, балконом, сверху уместилась многоножка треугольных черепичный крыш под темно фиалковым фиалковом небом, и прием в золоченом зале. Перекресток. Розово-песочно-коричневый картон собрал перекресток, раздвинул коричневые и зеленые углы края улиц. Но, будьте внимательны, этот простор, не только для вашей езды.

40. Мозаика почти среди поры осенней.  В розово молочной сизой мгле от капельной мороси и испарений, когда туманы закрыли свет, видны лишь элементы  строений. Вокруг ропщет народ среди шипения, рокота, стенаний. Над колыбелью звезда встает полна надежды и ожидания. В серо-фиолетовом  пространстве невесомый образ творца парит, сотканный  из тонких световых линий, в светлом облачении, спокойно разведя персты в стороны и опирая  стопы на эфир, в страждущую душу приносит спокойствие и умиротворение. Новый ангел принимает облик любой, для тебя понятный и родной. Светлые  формы в ночной темноте также загадочны и непостижимы для позднего путника.