Лизаветам и не только

- Ну что, Лизавета, ужин будешь готовить?
Сначала Лиза подумала, что ей послышалось. Но когда она приоткрыла глаза, то увидела, что в кресле перед ней развалился полный мужчина неопределенного возраста и несколько неопрятного вида. Всклоченные волосы, клетчатая рубашка… так, а что это у него на животе? Рубашку наискосок пересекал широкий потрепанный пояс, в середине которого ярко блестела, словно новенькая, красная пластиковая кнопка.
Лиза закрыла глаза.
«Мало мне проблем, теперь еще и это».
- Кто еще из нас проблема! – фыркнул недовольный голос. Кресло напротив заскрипело. А Лиза, вновь открыв глаза, увидела удаляющийся на кухню большой пропеллер на клетчатой спине.
"Карлсон?!" – подумала она.
- Нет! Не Карлсон! – обернулась к ней спина. И незнакомый мужчина невысокого роста, подняв указательный палец кверху, солидно ответил:
- Петр Петрович! Можно и дядя Петя! – чуть помедлив, закончил он.
Лиза застыла в своем кресле. В голове проносились разные мысли, в основном, про уехавшую в известном направлении крышу.
- Так, ужина, конечно, нет. Работаем, значится, по стандартному сценарию, - проворчал тот, захлопывая дверцу холодильника. Потом развернулся к ней и спросил:
- Долго еще рассиживаться собираешься? Гостя чем кормить-развлекать будешь?
Лиза наконец-то собрала свои мысли, встала и, зайдя на кухню, как можно строже спросила:
- Что вы делаете в моей квартире? Я сейчас позвоню в полицию!
Взгляд ее забегал по кухне в поисках острых предметов.
- Да что ты, что ты, Лизавета? Ладно-ладно, я – Карлсон. Схема такая же: ты – Малыш, я - Карлсон, - дурашливо произнес он, а потом уже серьезно добавил:
- Не надо бояться, Лизавета!
И Лиза почему-то успокоилась.
Лизаветой ее называла только бабушка. И было это так давно, что стало казаться, что никогда и не было. Вместе с сестрой Лиза проводила у бабушки в деревне все лето.
- Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила она, осторожно боком протискиваясь мимо него к стенке.
- Ну, как же! Ты – моя работа! А я добросовестный работник! – ответил он, деловито осматривая бесконечные кухонные полочки и шкафчики, - Впрочем, у нас все добросовестные.
- Кто это все? – удивилась Лиза.
- Кто, кто? Служба наша. Так, дорогуша! Разговоры разговаривать с тобой, конечно, хорошо, но на голодный желудок, да еще и в условиях ненормированного рабочего дня, я работать не могу! Поэтому, собирайся-ка ты, да дуй в магазин. Что купить, сама сообразишь! Только я сразу тебя предупреждаю, что малинового варенья из магазина я не ем! А я тут пока маленько поколдую, - скомандовал он.
Вернувшись из магазина, Лиза зашла на кухню. Ее кухни не было.  Не было болезненного белого света, который, как ей иногда казалось, проникал внутрь нее. Не было правильных форм и четких линий. Куда-то пропал высокий потолок.
Она вошла в круг мягкого желтого света над большим деревянным столом с массивными изогнутыми ножками. Низко над столом свисала люстра, большой абажур которой был накрыт цветастым платком. На столе расставлены чашки.
Лиза подошла поближе. Стол был накрыт скатертью.
- А у бабушки клеенкой! – только и смогла сказать она.
- Знаю, знаю, не получилось у меня! Быстро ты, Лизавета, по магазинам ходишь! – ответил Петрович.
Она вспомнила, как сначала старательно срисовывала бесконечные узоры, глядя на клеенку, а потом рисовала уже свои придуманные. Даже мечтала стать художником и придумывать узоры для обоев и ковров, скатертей и занавесок.
Петрович усадил Лизу за стол, сам проворно зашуршал пакетами. И вскоре запахло так вкусно, что Лиза поняла, насколько она голодна. Ее желудок громко забурчал, соглашаясь с ней.
- Ну что, голубушка, задумалась? Голодная?
Лиза увидела перед собой большую тарелку с дымящимися фрикадельками.
- Лопай давай, чего смотришь? По-человечески сколько не ужинала? – проворчал Петрович и уселся напротив. Вытащив из упаковки большой торт с взбитыми сливками, проворно отрезал себе большой кусок. – Зверобоя и шиповника у меня нет, уж прости! Так что будем пить зеленый чай.
- Откуда вы все-таки взялись, Петр Петрович! – спросила Лиза, отодвигая пустую тарелку.
- Быстро управилась, молодец! – похвалил Петрович, - Пей чай теперь! А вот вопросы задаешь неправильные! Не откуда, а почему? - облизнув ложку, добавил он.
- А почему? – послушно повторила Лиза.
- Сама знаешь, - ответил он и серьезно посмотрел на нее.
Последнее время она чувствовала себя такой опустошенной, такой обессиленной. Вечерами подолгу сидела на балконе то ли в дреме, то ли в забытьи. Жизнь ощущалась монотонной и бессмысленной. Выходные и праздники не приносили облегчения. Время  пролетало. Раз – и нет месяца, два – и нет года. А в памяти – пустота. Еще и зима, и так долго не было солнца. В голове крутились нехорошие мысли, ой какие нехорошие.
- В холодильнике у тебя хоть шаром покати, гостей не ждешь, малинового варенья не варишь. Гулко у тебя, как в больнице. Ни кошки, ни канарейки какой! – выговаривал Петрович недовольно.
Лиза молчала.
- Ладно, Лизавета, засиделся я у тебя. Пора мне! Варенья не забудь малинового наварить летом, может, в гости к тебе загляну!
Петрович вышел на балкон. Важно нажал на животе кнопку и медленно взлетая, сказал:
- Да! Чуть не забыл! Сестре когда звонила последний раз!? То-то!
Лиза вышла следом за ним на балкон. Было странно видеть на небе удаляющуюся фигуру полного мужчины с пропеллером на спине.
Заснула она сразу. Проснулась от ощущения тепла на щеке. В окно светило солнце. Рука потянулась за телефоном:
- Здравствуй, родная! Как твои дела?