Мемуары гусеницы

Недавно в книжном магазине я натолкнулась на книгу Валентина Елизарьева «Полёт навстречу жизни». С обложки на меня внимательно смотрел импозантный мужчина с удивительно знакомым лицом. Пролистав книгу, я поняла: да это же тот самый Валька – моя первая детская любовь!


Наша память – круче любого компьютера. Мозг где-то в лабиринтах  извилин сохранил целый пласт событий и переживаний из жизни  нескладной, сутулой и косолапой девчонки, вознамерившейся стать  балериной.


Началась эта история с новогодней ёлки в Доме Офицеров. Я согласилась посетить утренник  при одном условии: сразу после получения подарка  мы с папой  пойдём  есть мою любимую еду - сосиски с горчицей.

                В просторном зале гремела музыка. Вокруг нарядной ёлки водили хороводы  детишки в нарядах зверей, пиратов и принцесс. Время от времени кто-то из них забирался на скамеечку, читал стишок и получал от Деда Мороза игрушку с ёлки.


Я быстро нашла заветное окошко, просунула в него билет и получила подарок – увесистый целлофановый пакет с конфетами и мандаринами.


- Ну, вот и всё, нам здесь больше делать нечего, - сообщила я растерянному папе, - пошли отсюда.


- Не уходите, пожалуйста, - прошептала  дама  в окошке, - скоро начнётся концерт учащихся хореографического училища, не пожалеете!


И мы не пожалели. На сцене кружились и взлетали невесомые феи с прозрачными крылышками, юнги лихо отплясывали «яблочко», плыли в хороводе юные «берёзки».
В финале концерта было исполнено адажио Золушки и принца из будущего балета «Хрустальный башмачок».


Золушка была ослепительно красивая, нежная и грациозная. В сильных руках принца она казалась лёгкой как пёрышко. Но где же я видела этого рыжего принца?


Да это же Валька Елизарьев, парнишка с нашего двора! Это он каждое утро вышагивал особенной балетной походкой с чемоданчиком в руке, не обращая внимания на обидные выкрики мальчишек футболистов.
 

Не помню, как мы одевались, как выходили из здания. Помню только  большое объявление на фасаде: «Приглашаются мальчики и девочки до 10 лет для участия в постановке балета на музыку Прокофьева «Хрустальный башмачок».

 
Я выучила наизусть дату просмотра и сообщила папе, что отныне  умираю-хочу стать балериной.


- Означает ли сие заявление, что мы не пойдём есть сосиски? Балерины не едят такую пищу.


- Пойдём, поедим напоследок, а потом я про них забуду навеки.


Моё желание стать балериной мама встретила с изрядной долей скепсиса.


- Полгода назад ты мечтала стать ботаником. Месяц назад ты решила стать археологом, перекопала весь двор,  натащила в дом куриных костей и ржавых гвоздей. Думаю, и эта блажь скоро пройдёт.


- Нравится вам это или нет, но  я пойду на отборочную комиссию. В принципе, могу и одна пойти.


- Я пойду с тобой, - не выдержал папа,- но не вздумай там рыдать, если тебя не примут.


Отбор проходил в два этапа.  Мужчина,  похожий на  Карабаса  Барабаса, безжалостно  отбраковывал  пухленьких мальчиков и девочек. Остальных он мял, как пластилин, гнул во все стороны, вертел  ручки и ножки, выворачивал стопы и недовольно хмурился.


- Данные  средние, - сообщил он моему отцу, - но для кордебалета сгодятся. Девочка тоненькая, лёгкая и прыгучая. При усердных занятиях что-нибудь получится. Попрошу соблюдать диету и ни в коем случае не стричь эти пепельные косички. Занятия - два раза в неделю по будням и одно в выходной день. За прогулы и короткую стрижку – отчисление. Согласны?


- Мы  согласны - ответил папа. Я ничего не добавила. Улыбка до ушей всё сказала за меня.


Начались суровые балетные будни. Первая половина  занятия была  посвящёна  работе у станка. Мы бесконечно повторяли замысловатые фигуры с мудрёными французскими названиями. Вела уроки педагог-репетитор Елена Сергеевна. С лучезарной улыбкой она обходила наши ряды и пребольно стегала  бамбуковой палочкой по проблемным местам юных организмов. Мне особенно часто доставалось по лопаткам, животу и коленкам. Экзекуция проходила под  виртуозный аккомпанемент на рояле, за которым царила  пышная  великанша по кличке Изабелка.

 
Затем появлялся Карабас  и разучивал с нами одному ему понятные фрагменты  танцев. В соседнем зале усердно занимались солисты: принц, Золушка, фея и семейка дровосека в полном составе.               


Через полгода дрессировки нас перевели на сцену. Мне достались сразу две роли: фиалка из дворцового  сада  и первая дама в полонезе на балу. Ура! У меня будет два разных костюма!


Вскоре к нам в раздевалку пришли костюмер с портнихой и тщательно обмерили наши фигурки.


- Одно удовольствие шить на  эту девочку, - смеялась портниха, - на палочке одежда  сидит лучше, чем на бочке. Труднее всего будет пошить костюм на мачеху: опять набрала вес. Жаль, заменить её некем, а то бы давно выгнали.


Костюм фиалки был скромным: узенький сиреневый хитон с кружевными фестонами по подолу. Волосы украшал веночек из искусственных фиалок, почти как настоящих. Балетки тоже были сиреневые.
 

Зато бальное платье было роскошным - золотой парчовый лиф и пышная юбка из белой кисеи, расшитая золотыми цветами. Туфельки тоже были золотые. Мой кавалер был одет в золотой камзол, белые панталоны и золотые туфли с пряжками. В таком одеянии он почти перестал вызывать у меня стойкое отвращение.
 
                Хореографический замысел  обрёл, наконец,  чистоту и законченность. Солисты и кордебалет знали свои партии наизусть.  Карабас (он же Лев Оганович)  стал чаще улыбаться и, при случае, хвалить юных исполнителей.


Премьера была назначена на первый день зимних каникул. Нам объявили, что будут гримировать всех артистов, включая мальчиков. Девочки должны были явиться с  локонами на длинных волосах. Мама научилась накручивать мои волосы на папильотки и взбивать их в роскошную пепельную гриву.


В день премьеры, с раннего утра юные артисты толпились за кулисами, бледные и дрожащие от страха.


Нас по очереди усаживали за гримёрные столики, уставленные всевозможными баночками и коробочками. Настала и моя очередь. В зеркале отразилась серо-зелёная особь со  съехавшим набок фиалковым  веночком.


Гримёрша лихо  нарисовала мне тёмные брови вразлёт, длинные стрелки над и под глазами, нежный румянец и розово-сиреневые перламутровые губки.


- Глянь,  какая  прелесть  получилась!- весело пробасила она, - а без грима – натурально серая моль. Запомни, детка: умелый макияж – это твой шанс на успех в будущем. Без него тебя просто не заметят. Отправляйся к большому зеркалу и внимательно осмотри весь костюм.


Я вертелась перед зеркалом, восхищаясь своей нереальной красотой. Зря мама называла меня «гадким утёнком».

                Вдруг за моей спиной возник прекрасный принц при полном параде.Он аккуратно поправил мой веночек и погладил пышные локоны.


- Вот такая должна быть Золушка!  Наверное, килограммов 25 весишь?


- Вчера весила  23 с половиной килограмма - прошептала  я, обмирая от счастья.


- Моя Золушка весит 52 кило, вдвое больше твоего. Весной весила 48 килограммов и продолжает набирать вес.  Наша с ней партия состоит  сплошь из одних поддержек. Спина болит,  руки отваливаются. Как подумаю, что мне до пенсии таскать на руках вашу сестру, хочется  бросить всё и уйти в управдомы.


Тут он легонько подхватил меня за талию, усадил на плечо и стремительно помчался по сцене. Это был полный восторг!               


 Пробежав несколько кругов, принц поставил меня у зеркала:

       
- Совсем  не почувствовал нагрузки и не потерял  дыхание. Смотри, малышка, не толстей,  иначе  навеки попадёшь в кордебалетный ад. А теперь иди и изо всех сил представляй себя трепетным цветочком. А я пойду изображать  влюблённого  принца.


Премьера прошла на ура. Зал был заполнен до отказа. Не верилось, что всего год назад в этом зале я приняла спонтанное, но такое правильное решение.


С моей подачи  весь наш класс приобщился к балетному искусству. При этом никто не узнавал меня в гриме.


- В программке ты есть, а на сцене тебя нет, - возмущались подружки.


- Во втором акте я фиалкой кружилась  вокруг Золушки и феи крёстной, а на балу выводила  полонез  как первая дама королевской свиты.


- Но там же танцевали две очень  красивые девочки, непохожие друг на друга и тем более на тебя.


- Год непрерывных занятий до седьмого пота, строгая диета,  мастерство костюмера и гримёра – и  результат налицо: на сцене перед вами прекрасная незнакомка!

               
Все зимние каникулы мы танцевали новый балет в Доме Офицеров, а  потом полгода колесили по районным Дворцам Культуры, имеющим сцены, отвечающие  размаху нашего сценического действа.

               
Осенью неугомонный Лев Оганович  собрал нас на распределение ролей в новом балете. Само название – «Аистёнок» - не внушало доверия. Кого там только не было: танцующие пионеры, гуси, петухи, кошки  и даже свиньи. Полное разочарование. Я не хотела быть животным, и в пионеры меня ещё не приняли.


- Я думаю, тебе подойдёт роль кошечки, - обратился  ко мне балетмейстер, когда закончились все звери. 


- Кошка – маленькая и неинтересная роль. А кто будет танцевать аистёнка?


- Аистёнка будет танцевать ученица хореографического училища. Вся партия - на пуантах,  ты до этой роли ещё не доросла.


- Тогда приду на следующий год. Когда дорасту. Поступлю в училище и приду!


- Только через мой труп! И больше не попадайся мне на глаза. Вон отсюда!
 
 
Как несправедливо устроен этот мир! Мужчины захватили его и издеваются над беззащитными девочками, губят на корню юные дарования. Обливаясь слезами, я шла, куда глаза глядят, и ноги сами привели меня в знакомое кафе.


- Почему одна? Зачем плачешь? Говори, что случилось! – хозяин заведения явно не хотел, чтобы другие посетители видели мои слёзы.

 
- Меня  выгнали из балетной студии! Родители очень огорчатся, да и подружки засмеют: была балерина – да сплыла!


- Вай-вай! Радоваться надо, а не плакать. Теперь у тебя начнётся новая интересная жизнь. Балерины все худые и злые, потому что всегда голодные. Ходят мимо моего кафе и шипят, как змеи. А у самих слюнки текут от чудесных ароматов. Для начала съешь парочку сосисок со свежей горчичкой. А потом я заварю нам свежий чай с пахлавой и финиками. Надо же отметить день твоего освобождения из концлагеря!


- У меня нет денег, - вздохнула я, - только на проезд.


- Я угощаю! Ты пришла в слезах, а уйдёшь с улыбкой. И это будет моя заслуга!


Поглощая сочные, в натуральной оболочке сосиски, я размышляла о превратностях судьбы и обдумывала различные варианты самоубийства. Но домашняя пахлава сделала своё дело. Неприятности в жизни были, есть и будут, а такой чудесной сладости нет  нигде в мире. Сколько жизней мог  бы спасти кондитер, создавший это райское насаждение!   


Осенью я попыталась поступить в хореографическое училище. По распоряжению председателя приёмной комиссии (сами догадайтесь кого) документы у меня не приняли.


- Нет  худа без добра, - утешала меня Елена Сергеевна, - свет клином не сошёлся на этом балете. Давно хотела с тобой серьёзно поговорить. Для классического танца ты не годишься. Очень узкая и плоская стопа. Подъём недостаточный.  При постановке на пуанты появятся судороги в стопах  и  икрах. Это приговор. Неужели тебе больше нечем заняться? Бьёшься, как глупая овечка, в закрытые ворота посреди чистого поля!


- Мне просто очень хотелось учиться вместе с прекрасным принцем.


- Твой принц перевёлся в Ленинградское хореографическое училище. Парень далеко пойдёт!


Вот это удар! Всё кончено!  Мой кумир умчался вдаль в белых тапочках!  Нет принца – не нужен и балет! Права Елена Сергеевна – пора мне, наконец, объективно оценить свои способности. До окончания школы ещё очень далеко. Есть время подумать и выбрать для себя что-нибудь более подходящее, чем эта прекрасная каторга.   


В институте мне довелось учиться вместе с той самой Золушкой. Её звали Мила. Она была старше всех в группе. Мила  выросла в крупную девушку с широкими плечами и жилистыми  икристыми ногами. И только маленькая головка с гладко зачёсанными волосами да лебединая шея напоминали о неземном создании, вызывавшем когда-то всеобщее восхищение. Меня она совсем не помнила. Солистки не обязаны помнить тех, кто толпится у них за спиной.


На мой вопрос – почему она ушла из театра, - ответила, что устала обретаться в кордебалете, изредка получая  небольшие  характерные  роли.


- Я бы протопталась там до пенсии, если бы не встретила  отличного парня - молодого архитектора. Он подготовил меня к поступлению в институт. Жаль, что не встретила его раньше – столько времени зря потратила! Теперь мы - семья.


- А как же Валентин? Мне казалось, вы любили друг друга.


- Это я его любила, даже боготворила. А Валентин  любил балет и мечтал стать хореографом. Впрочем, он им и стал. Окончил балетмейстерское отделение Ленинградской консерватории. Его хореографические постановки с успехом  идут по всей стране. К тому же он  женат и счастлив в браке.


- Валентин, между прочим, носил меня на руках, - похвасталась я, - правда один только раз, но и этого хватило, чтобы влюбиться по уши.


- Валентин  всегда любил очень худеньких партнёрш, а меня разнесло - бабушкины гены. Бабуля моя была  вылитая девушка с веслом, точнее с коромыслом. Слава богу, всё в прошлом. Балетные афиши обхожу теперь стороной. Не верится, что удалось так резко поменять судьбу. А ты как  здесь оказалась?


- Я долго раздумывала и взвешивала, кем же мне всё-таки стать?  Учитывая способности к точным наукам и рисованию, решила  поступать на архитектурный факультет. У меня это получилось с первого раза, несмотря на солидный конкурс. Учусь с удовольствием, да  и ребята на факультете все, как на подбор, умные и красивые. Чем не принцы?


Вот такая история с хореографией.  Балет я предпочитаю любить со стороны зрительного зала, отлично сознавая, какой это тяжкий, часто неблагодарный труд. Увы, балериной надо родиться  с  уже  готовыми  природными данными. И если добавить к ним твёрдый характер, железную волю и адское трудолюбие, то вполне вероятно, что из гусеницы, вроде меня, со временем получится редкая бабочка. Возможно, получится, а возможно и нет. Так ведь, Валентин Николаевич?