109

Рыдающую Дашу Настя и Мара подхватили под руки и повели назад в селение.
Мара всю дорогу молчала. Какой контраст между её настроением, когда она шла пару часов назад на средневековое гуляние и теперь, когда возвращалась назад. Тогда ей казалось, что она окунулась почти в идеальный мир, где царят доброта, простота и связь с природой.
Но разве можно в жизни ожидать чего-то идеального? Человеческие страсти как в прошлом, так в будущем всё те же, только возможности у людей разные, и, как следствие, масштабы бедствий другие.
Было уже поздно. Деревня погрузилась в темноту. Окна были закрыты досками, кругом ни огонька. Лишь изредка в каком-нибудь дворе раздавался голос нерасторопной хозяйки, которая припозднилась с вечерними хлопотами.
- Сюда, - чуть направила Настя к какому-то сараю. – Полезем на чердак. Вот лестница. Даша, ты сможешь?
Дашу трясло. Мара чувствовала, как ходуном ходили её руки. И это тоже было удивительно. Девушка с начала знакомства казалась здравомыслящей, даже немного приземлённой, смеялась над мечтательностью сестры, считала её чудачкой, и всё это рухнула в одночасье. Стоило лишь наглой девице раскрыть рот.
- Сюда, - снова подсказала Настя.
Мара на четвереньках поползла вслед за девушками в дальний угол. Под коленями тихо шуршала мягкая сухая трава. Мрак стоял почти полный, но, добравшись до дальней стены, Настя открыла небольшую дверцу. И летняя ночь заглянула к девушкам. С чердака, в прямоугольной раме, она уже не казалась такой тёмной. К тому же луна, хоть и ущербная, вынырнула из-за туч и немного осветила окрестности.
Теперь Мара могла рассмотреть своё ароматное ложе. Судя по всему, спать предстояло без какого-либо покрывала и в сарафанах. Ничего. Мара уже стала забывать, каково это лежать на свежем постельном белье. Свежее сено тоже неплохо.
- Даша, принести воды?
- Не надо… Я уже успокоилась… Я расскажу… Никому не говорила, потому что и сама не понимаю, что взаправду было, а что померещилось… А что я выдумала уже после…
Девушки промолчали.
- Помню, шли с матерью в лес. Зима. Помню розовый снег и голубые тени. Значит, закат. Было красиво… Было страшно, потому что мать говорила, говорила. А кому говорила? Мне? Но я не понимала. Спрашивала, но она как не слышала. «Не нужна девка – лишний рот». Я думала, что мать про тебя, Настя… Ты только родилась... Я плакала, говорила, что нужна. Что сама буду кормить… Что Зорька молоко даст… Я не буду пить…
Мара чувствовала, как страх брызнул мурашками по телу. Догадалась…
- Снег глубокий. Я проваливалась. Тяжело было идти… Мать выдернула руку, словно озлилась… И пошла вперёд… Скоро пошла… Мне не догнать…
Даша замолчала.
- А дальше? – перепугано спросила Настя.
- Не помню… Я сегодня столько раз повторяла, что не помню и всё врала. А теперь правду говорю… Лишь мелькает в памяти искристый снег в лунном свете да чьё-то лицо… Совсем неуловимое. Разглядеть не могу, оно пропадает… А потом я дома… Как будто и не было леса вовсе. Если бы не мать…  Не узнала она меня после… А так бы я подумала, что привиделось.
- А отец?
- А отец в ту пору в горячке лежал… Помнишь, говорили, что всю зиму болел, к весне только оклемался?
- Я вот у матери спрошу про этот случай!
В голосе Насти звучала отчаянная решимость. Видно, не со всяким разговором можно подъехать к тётке Улите.
- Ой, лучше не надо. Да и не скажет она ничего.
- Не скажет…
Тут Мара вспомнила:
- Даша, а ты ведь говорила, что тебя Веда напугала. Колдунья ваша местная. Или кто там она…
- Веда меня потом уже напугала. Как-то встретилась… как нарочно искала меня… Зазывать стала. Приходи, мол… Так и зовёт каждый раз… Я от неё бегаю… И ещё памятка осталась…
- Какая памятка?
- Покажу… потом, при свете.