Человек играющий

ЧЕЛОВЕК ИГРАЮЩИЙ ИЛИ ЧТО ПУГАЕТ ПРАВОСЛАВНЫХ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ

Мне повезло со священниками, которые вели меня на стадии воцерковления – это отец Владимир Климзо, музыкант, мастер по изготовлению гитар, почти фольклорист (по знаниям и степени погружения в культуру), и иеромонах Филипп – из глубинки, из небольшого городка в Татарстане, человек невероятно широкого культурного и жизненного кругозора.

С батюшкой Филиппом мы и вертепные представления на Рождество в храме устраивали (мой сын, ныне студент Московской духовной академии играл аж царя Ирода – правда, это страшно?), и колядовать к нему приходили, на масленицу в прощёное воскресенье устраивали чаепитие с блинами и играми под гармонь (разумеется, на улице), на Пасху – яйца катали. Я, фольклорист, человек творческий, наверное, не удержалась бы в Церкви, если бы мне сразу «хвосты поотрубали» - узнав о моей работе, огульно навешали бы ярлыков, мол, язычница и наложили епитимью. Нет, мои батюшки были мудрые и культурно образованные. Наверное, неправильно я написала вначале, что «повезло» мне с ними, думаю, Господь так устроил – Он каждому человеку даёт то, что ему во благо.

Но вот что удивительно. Я – фольклорист и всё чаще в последнее время говорю: «слава Богу, что мои старшие дети, особенно сын, который выбрал для себя духовное образование, имеют действенно-эмоциональный опыт проживания народного праздника, народного театра и игры, фольклорного фестиваля, участия в деревенской службе и крестном ходе рядом с людьми, одетыми в народные одежды, и ничем незаменимый опыт этнографической экспедиции и живого общения с деревенскими жителями». У моих детей есть этот опыт, и он значительно расширяет представления человека об отечественной культуре и о людях, ее носителях.

Людмила Ледовская возмутилась интерактивной программой этнографического музея «Семенково» «СтрашнЫе вечера». Об особенностях народного театра, к которому в том числе относятся и сценки ряженых, традиционно разыгрывавшиеся Святками на Русском Севере, а также в других регионах России и за её пределами, у славянских народов, прекрасно написала искусствовед, театровед Капитолина Кокшенева. Я хочу поделиться некоторыми размышлениями о ряженье как игре.

Есть понятие «Homo ludens» или «человек играющий» (см. одноименную книгу философа,  историка и культуролога Йохана Хейзинги). Игровое поведение человека – нормальная его потребность, необходимая не только в детстве. Помимо собственно игр (спортивных, настольных, ролевых и др.) человек играет на музыкальных инструментах, в культуре есть понятие «играть свадьбу», «играть песню». В театре люди тоже играют, причем в народном театре в игровое действо вовлечены не только актеры, но и зрители.

Ряженье – проигрывание различных ролей, да, это те же самые ролевые игры. В детстве мы любили примерять на себя роль учителя, врача, продавца. В народной культуре ролевые игры выходят за пределы детского возраста. Ряженье – это про то, как взрослому побыть в роли медведя, журавля, лошади и цыгана, ее продающего, в роли милиционера, доктора, попа и даже покойника, который по сюжету в конце игры оживает и бегает за зрителями. Ряженье – действо, которое разыгрывали не только на Святках, но и в масленицу, на свадьбе и даже на престольных праздниках. Поп – один из множества персонажей. Священник – такой же член крестьянской общины, и потому в сельской культуре он или его образ включался в самые разные игровые и неигровые ситуации. На святках разыгрывали сценку с «попом», а летом в засуху вместо со священником молились в поле о дожде, в Пасху в каждом доме ждали батюшку для совершения молебна и угощения.

Культура не нуждается в дуалистической оценке «плохо/хорошо».

Культура многогранна. Она как опыт жизни многих поколений людей потому и интересна, и актуальна до нашего времени, что в ней содержится множество смыслов. 
Культура полифункциональна. Игровая функция – всего одна из целого «пучка» функций, которые выполняло в устной культуре ряженье. Но в то же время это одна из важнейших функций. Как пишет Хейзинга, «подлинная культура не может существовать без <…> игрового содержания. Культура всё еще хочет, чтобы ее в некотором смысле играли».

Не буду писать про смеховую культуру, про психотерапевтическую функцию игры [есть исследования, которые можно найти и прочитать]. Упомяну лишь, что Святки – начало календарного года – понимались человеком крестьянской культуры как ответственный отрезок времени, в который проигрывались [= проживались в концентрированном виде] все жизненно значимые для общины и семьи ситуации.  Переводя на современный язык, это как сейчас есть «репетиции» родов для пар, так и в Святки люди проигрывали «рождение», свадьбу, похороны, засевание поля зерном и другие определяющие жизнь человека сценарии. И «поп» являлся здесь одним из персонажей [надеюсь, не оскорблю ничьих чувств наименованием «поп», знаю, что священники и сейчас сами себя называют «попами», и тем, что поп может быть персонажем – тоже ведь не открытие, и сценка ряженых – это не единственный в нашей культуре сценарий, где поп/священник выступает в качестве героя драмы, и да, не всегда в лицеприятном виде].

Я понимаю, почему шокировало фото с изображением «попа». Мне оно тоже не нравится. Но, отстраняясь от субъективных эмоций, давайте не будем ханжами – а как же быть со сказкой «О попе и работнике его Балде» А.С. Пушкина, с образом пьяного Варлаама, беглого монаха в корчме (опера «Борис Годунов» М. Мусоргского по одноименному произведению А.С. Пушкина), с образом семинариста в одноименной песне М. Мусоргского, с картиной «Крестный ход на Пасхе» В. Перова и др.? Всё это и многое другое вычеркнем? Выбелим из истории искусства то, что не вписывается в наши представления об условно красивом православном мире, где нет антигероев, нет отрицательных персонажей, создадим стерильный пасторальный мир?

Сын, когда поступил в МДА, не раз мне говорил:

- Как хорошо, что я закончил светскую школу, а не православную гимназию.

Выпускники православных гимназий, особенно закрытых пансионов, оторваны от реальности, воспитаны в каком-то иллюзорном православном мире, и попав в реальный мир, пусть даже духовной академии, оказываются не готовыми к общению с людьми разных воззрений, разного воспитания, разной степени культуры, у них довольно ограниченный кругозор, как культурный, так и жизненный. Общаясь с сыном-студентом МДА, я с удивлением и радостью для себя узнала, что в лучшей в России духовной школе всё прекрасно с юмором. Например, на клиросе Успенского собора Лавры до сих пор хранится в качестве артефакта медный ковш отца Матфея (Мормыля), которым он охаживал зазевавшихся хористов, если они не были внимательны во время пения.
Возвращаясь к теме «человека играющего», вспоминается не такое далёкое детство моего сына, когда он, насмотревшись в храме на батюшку, приходил домой и из подручных материалов – в ход шло всё, в том числе, консервные банки - мастерил себе кадило, аналой и даже наперсный крест из (о, Боже!) каких-то палочек и проволоки и облачение из золотистой клеёнки. Я, насмотревшись на это, пошла к отцу Филиппу, у которого сын алтарничал, и спросила, как он на это смотрит. Он сказал:

- Ну, он же играет! И я в его возрасте из маминых занавесок шил себе епитрахиль и фелонь.

Так и про ряженых хочется сказать:

- Они же играют! Это театр.   

Вас смутил ряженый попом? А не смущает ряженый дедом Морозом в стенах храма на рождественской ёлке? Не смущает вас матушка, которая во время всенощного бдения в храмовом помещении слушает песни Шамана? Не смущают нижайшего качества тексты с протестантстким содержанием из интернет-ресурсов, исполняемые детьми воскресной школы во время праздника? Не смущают работники церковных лавок, которые агрессивно общаются с людьми, не умеющими писать имена в записках в родительном падеже?

В заключение приведу цитату из «Белой гвардии» М. А. Булгакова [к слову, сына протоиерея], небольшой фрагмент про сон Алексея Турбина. Не для глумления над священным саном [ни в коей мере!], а в качестве примера того, что в произведениях искусства образ священника, как и любого другого героя, может иметь разную коннотацию – как положительную, так и отрицательную. Привожу отрывок в надежде на то, что главная мысль моего текста будет понятна – давайте расширять культурные горизонты. Писать разгромный пост про программу музея Семенково на основе нескольких фотографий, всё равно, что после такого отрывка, вырванного из контекста романа, заявить:

- «Белую гвардию» сжечь!

Герой сна вахмистр Жилин попадает на небо к Богу, и спрашивает Его о том, куда попадут после смерти белогвардейцы, большевики и попы.
«Тут Он [Бог] и рукой махнул:

- Ты мне, говорит, Жилин, про попов лучше и не напоминай. Ума не приложу, что мне с ними делать. То есть таких дураков, как ваши попы, нету других на свете. По секрету скажу тебе, Жилин, срам, а не попы».

«Да, говорю, уволь ты их, Господи, вчистую! Чем дармоедов-то тебе кормить?»

«Жалко, Жилин, вот в чем штука-то», - говорит.

Сияние вокруг Жилина стало голубым, и необъяснимая радость наполнила сердце спящего».



P.S. В качестве послесловия. В течение более, чем 10 лет, я и мой муж как работники культуры ведём работу по выстраиванию диалога между сферой культуры и Церковью. И это очень непросто, причём, с обеих сторон. В самом начале этого пути, помнится, нам не разрешали приглашать священника на открытие этнокультурного форума для совершения молебна, ссылаясь на негласный запрет Департамента культуры. Позже священники несколько раз отказывались приходить к нам, называя язычниками, приходилось демонстрировать нательный крест и показывать, что умеем креститься. В течение нескольких лет Всероссийский фольклорный фестиваль «Деревня – душа России» традиционно включает в свою программу Божественную литургию или благодарственный молебен – он проходит каждый год в разных районах Вологодской области, и везде мы разговариваем со священниками, и теперь они идут нам навстречу и даже радуются, увидев 200-300 человек в народной одежде, детей и взрослых, вместе поющих и молящихся. На двух последних фестивалях молебен возглавлял митрополит Савва, за что все участники и мы, организаторы, очень благодарны ему. В феврале в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике состоится круглый стол «Традиционная народная и православная культура в историко-культурном и этнографическом контексте: наблюдения, результаты полевых исследований, современная практика взаимодействия», к участию в котором приглашены Владыка, священники, культурологи, этнографы, педагоги. Очень надеюсь, что у нас сложится открытый конструктивный разговор.