Отечественная война 1812 года. Часть первая

1. Причины войны.

Война между Россией и наполеоновской Францией назревала с самого начала XIX века.
В 1804 году Россия вошла в коалицию для борьбы с Наполеоном. В 1805 году Россия вновь вошла (в третью по счету) антифранцузскую коалицию с Англией, Турцией, Австрией, и русское правительство послало в Австрию две армии главнокомандующим одной из них был назначен Кутузов. В августе 1805 года 50-тысячная русская армия под его командованием двинулась в Австрию. Не успевшая соединиться с русскими войсками австрийская армия была разгромлена Наполеоном в октябре 1805 под Ульмом. Армия Кутузова оказалась один на один с противником, обладавшим значительным превосходством в силах.

Сохраняя войска, Кутузов в октябре 1805 совершил отступательный марш-манёвр протяжённостью в 425 км. от Браунау к Ольмюцу и, нанеся поражение И. Мюрату под Амштеттеном и Э. Мортье под Дюренштеином, вывел свои войска из-под нависшей угрозы окружения. Этот марш вошёл в историю военного искусства как замечательный образец стратегического манёвра.

 От Ольмюца (ныне Оломоуц) Кутузов предлагал отвести армию к русской границе, чтобы, после подхода русского подкрепления и австрийской армии из Северной Италии, перейти в контрнаступление.

Вопреки мнению Кутузова и по настоянию императоров Александра I и австрийского Франца I, воодушевлённых небольшим численным превосходством над французами, союзные армии перешли в наступление. 20 ноября (2 декабря) 1805 произошло Аустерлицкое сражение.

 Сражение окончилось полным разгромом русских и австрийцев. Сам Кутузов был легко ранен пулей в лицо, также потерял своего зятя, графа Тизенгаузена. Разгром коалиционных войск под Аустерлицем положил конец этому союзу и поставил Россию в весьма тяжелое положение.

Александр, осознавая свою вину, гласно не винил Кутузова и наградил его в феврале 1806 орденом Св. Владимира 1-й степени, однако никогда ему не простил поражения, полагая, что Кутузов намеренно подставил царя.  В сентябре 1806 года Кутузов был назначен военным губернатором Киева.
 
 Слава о непобедимости Наполеона гремела по всему свету. Союзники один за другим предавали российского императора Александра I. В этих условиях в Тильзите 13 —14 июня 1807 года состоялась встреча Александра I и Наполеона, где был подписан Акт о наступательном и оборонительном союзе России и Франции.

Однако и Александр, и Наполеон понимали неизбежность военного столкновения двух крупнейших государств Европы.
 
В России, и в Москве многие уже давно воспринимали происходящее как одну долгую войну.  О ней говорили много, часто, ее ждали, получая из разных мест то подтверждения ее неминуемости, то столь же достоверные подтверждения ее невероятности.  Изрядно нервировала всех и комета (Великая комета), висевшая возле ковша Большой Медведицы с октября 1811 года. Хотя к лету 1812 года она и сошла с неба, но ее появление однозначно расценивалось как предсказание войны

Перед вторжением в Россию, Наполеон был уверен, что после первого сражения молодой царь Александр поспешит заключить мир, и эта война станет последней. «Московский мир положит конец моим военным экспедициям… Европа станет единым народом. Каждый человек, путешествуя повсюду, будет находиться на своей родине…».

«Великая армия» насчитывала не менее 140 тысяч солдат, говорящих по-французски, 110 тысяч немцев, 30 тысяч австрийцев, 30 тысяч пруссаков, 12 тысяч швейцарцев;   в ней были бельгийцы, итальянцы, датчане, поляки - всего более 400 тысяч солдат.  Из 400 тысяч солдат перебравшихся через Неман, - скажет позднее Наполеон, - 240 тысяч остались в резерве, а 160 тысяч  прошли через Смоленск и направились к Москве. Из этих 160 тысяч солдат 40 тысяч остались рассредоточенными между Смоленском и Можайском.

Наполеон готовился к войне самым тщательным образом. Была создана надежная коммуникационная линия с подготовленными базами и подвижными складами продовольствия и фуража. Самая крупная база с годовым запасом провианта на 500- тысячную армию – крепость Данциг- создавалась в течение двух лет.

2. Начало войны
12 июня 1812 года огромная наполеоновская армия, в состав которой входили войска большинства стран Европы, отчего ее прозвали «армией двунадесяти языков», перешла границы России и начала наступление на Москву.
 
13 июня 1812 года Александр направил к Наполеону министра полиции генерала А. Д. Балашова с письмом. В нем говорилось, что «…ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных, ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшествие, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны».

 19 июня император Наполеон передал Балашову письмо царю, где перечислил свои претензии. Он писал, что не выведет ни одного солдата из России.  Александр ничего ему не ответил.
Уже скоро новость эта была опубликована в «Московских ведомостях» вместе с Манифестом Александра I, в котором говорилось: «Я не положу оружия, доколе ни одного неприятельского воина не останется в царстве моем».

Ведение войны с Наполеоном Александр I поручил генералу-фельдмаршалу Барклаю-де-Толли и Багратиону. На начальном этапе Отечественной войны 1-я и 2-я Западные русские армии откатывались под натиском превосходящих сил Наполеона. Неудачный ход войны побудил дворянство требовать назначения командующего, который бы пользовался доверием русского общества.

В день падения Смоленска 5 (17) августа собрались члены чрезвычайного комитета для выбора единого главнокомандующего русским армиями. Среди кандидатов были Дохтуров, Тормасов, Беннигсен, Багратион.  Ни на одном имени члены комитета не могли остановиться. Когда назвали имя Кутузова, все согласились предложить его царю на пост главнокомандующего.   Сам же генерал Кутузов ещё в начале Отечественной войны был избран в июле начальником Петербургского, а затем Московского ополчения.
 
Три дня Александр размышлял и только 8 августа подписал указ сенату.
 
Позднее, в письме к сестре великой княгине Екатерине от 18 сентября, Александр I так вспоминал о своем решении: Зная этого человека "по воспоминанию, что произошло при Аустерлице из-за лживого характера Кутузова,  я вначале противился его назначению, но, когда Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал армией, находя, что Барклай и Багратион оба неспособны на это, а тем временем и когда, как нарочно, Барклай наделал под Смоленском ряд глупостей, мне оставалось только уступить единодушному желанию и я назначил Кутузова".

Царь в личной переписке не скрывал, что назначает Кутузова против своей воли. Более того, уже назначив Кутузова, Александр I через неделю, 27 августа, встретившись с Бернадотом (Карлом-Юханом, наследником шведского престола) в Або (Турку) в Финляндии, первым делом предложил ему... стать главнокомандующим всеми русскими армиями.

К. Маркс в своей статье "Бернадот" специально отметил этот факт: "Александр, напуганный первыми успехами Наполеона, пригласил Карла-Иоанна (Бернадота) на свидание и в то же время предложил ему пост главнокомандующего русскими армиями" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.- 2-е изд.- Т. 14.- С. 168). У Бернадота хватило ума вежливо, но твердо отклонить это предложение. Уж если Барклай-де-Толли, прослуживший всю свою жизнь в России, при первых же неудачах оказался "немцем" и "изменником", то, что скажут о нем, родственнике Наполеона, если он проиграет хотя бы одно сражение?

17 (29) августа Кутузов принял армию от Барклая-де-Толли в селе Царёво-Займище Смоленской губернии.  Сам Кутузов не был настроен на решительное сражение против Наполеона. По одному из свидетельств он так выразился о методах, которыми будет действовать против французов: «Мы Наполеона не победим. Мы его обманем.»   Новый генералиссимус охотно повторял: «Нет ничего, что стоило бы больше двух солдат – терпения и времени».

Большое превосходство противника в силах и отсутствие резервов вынудили Кутузова отступать в глубь страны, следуя стратегии своего предшественника Барклая де Толли. Дальнейший отход подразумевал сдачу Москвы без боя, что было недопустимо как с политической, так и с моральной точки зрения. Солдаты твердо верили в то, что сохранение Москвы есть их первейший долг, и дальнейшее отступление вызвало бы всеобщий ропот.

Получив незначительные подкрепления, Кутузов решился дать Наполеону генеральное сражение, первое и единственное в Отечественной войне 1812 года -Бородинское сражение.  Одна из крупнейших битв эпохи наполеоновских войн, произошла 26 августа (7 сентября) в 110 км. к западу от Москвы.
19 августа, Ростопчин в письме спрашивает Кутузова: «Твердое ли Вы имеете намерение удерживать ход неприятеля на Москву и защищать город сей?». Кутузов пишет: «Уверьте людей, что приняты все нужные меры, дабы неприятель не мог уже вперед сделать ни шагу».

3. Бородинское сражение.
Перед сражением Император Наполеон сам рекогносцировал русские позиции под Бородиным, для чего, приехав с разведочною партией, долго рассматривал в подзорную трубу размещение и укрепления русских войск с колокольни Колочского монастыря.
В половине шестого часа солнце выглянуло из густого тумана. Началась битва.
Было три часа по полудни; обе армии устали от резни и уже не хотели продолжать сражение. Наполеон, устрашенный понесенными потерями, остановил атаку, но яростная канонада продолжалась вплоть до шести часов вечера.

В 9 часов вечера неприятель предпринял последнюю попытку. Понятовский принял решение возобновить атаки на позиции генерала Багговута, оборонявшего Старую Смоленскую дорогу. Польские батальоны атаковали холм на левом фланге Кутузова.  Их поддержала одновременная атака польской кавалерии в тыл русских, и холм был взят. Попытки Багговута возвратить его не имели успеха, и ему пришлось отступить в высоте у Семеновского ручья.
 
С наступлением ночи французские войска возвратились на позиции, которые занимали перед началом баталии, оставив аванпосты в Бородине.

 В день Бородина, Ростопчин получил письмо от Кутузова: «Сего дня было весьма жаркое и кровопролитное сражение. С помощию Божиею русское войско не уступило в нем ни шагу, хотя неприятель с отчаянием действовал против него. Завтра, надеюсь я, возлагая мое упование на Бога и на московскую святыню, с новыми силами с ним сразиться».
 
Вечером, 26 августа, и Кутузов и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов приказал готовиться на новый бой, но уже через несколько часов начали приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.

«Ночью, после объезда позиции, на которой усталые воины наши спали мертвым сном, Толь послал донесение, что невозможно думать идти вперед, еще менее защищать с 45 тысячами те места, которые заняты были 96 тысячами, особенно когда у Наполеона целый гвардейский корпус не участвовал в сражении. Кутузов все это знал, но ждал этого донесения и, выслушав его, велел немедленно отступать”, — так говорит ординарец Кутузова князь Голицын, всю ночь после Бородина объезжавший кровавое поле.

Численность французской армии к началу сражения Кутузов преувеличивал, определяя ее в 180 - 185 тыс. человек. Зная, что русские резервы израсходованы, а французы сохранили свежими гвардейские корпуса, он принял решение отступать.

Наполеон мог бы решить битву в свою пользу. Ничто не может оправдать прекращение баталии в три часа по полудни, когда продолжение атак принесло непременно ему победу. У русских последние резервы были уже введены в бой, в то время как Старая и Молодая гвардия Наполеона в составе 32 батальонов и 27 эскадронов, так и не участвовали в сражении. Если бы он использовал эти отборные войска, то несомненно разгромил бы русских за остававшиеся до конца дня четыре часа.

Участник наполеоновских войн Федор Глинка в своих мемуарах "Очерки Бородинского сражения" так описывает поле брани, которое он видел поздней осенью 1812 года: "Лежали трупы, валялись трупы, страшными холмами громоздились трупы!.. Это было кладбище без гробов! Тысячи раскиданы были без погребения. Пятьдесят два дня лежали они добычею стихий и перемен воздушных. Редкий сохранил образ человека. Червь и тление не прикасались объятым стужею; но явились другие неприятели: волки стадами сбежались со всех лесов Смоленской губернии; хищные птицы слетелись со всех окольных полей, и часто хищники лесные спорили с воздушными за право терзать мертвецов".

Потери сторон в битве под Бородино по-разному оцениваются историками. Французы исчисляли свои потери в 30 тыс. человек. В российской историографии их потери исчисляются в 50 - 58 тыс. человек. Русские потери обычно исчисляются в 38 тыс. человек, но с казаками и ополченцами они достигают 45,6 тыс. человек. Кутузов считал потери приблизительно равными - по 40 тыс. человек.
 
Цель Наполеона — полный разгром русской армии — не была достигнута.

-Сорок три генерала были убиты или ранены. Какой траур в Париже! Какое торжество для его врагов! - думал Наполеон. В армии вплоть до его собственной палатки победа принята молча, пасмурно, угрюмо - даже льстецы молчат... Мюрат воскликнул, что «он не узнал в этот великий день гений Наполеона».
Те, что были всё время с ним, видели, что этот победитель стольких народов был сам побежден лихорадкой и особенно возвратом той мучительной болезни, которая возобновлялась у него при всяком слишком сильном движении, всяком глубоком потрясении. Они вспоминали его собственные слова: «Для войны необходимо хорошее здоровье, которое ничем не может быть заменено!»

Вспоминали также его пророческое восклицание после Аустерлицкой битвы: «Для войны нужны известные годы. Я сам буду годен для нее только еще шесть лет - после этого мне придется остановиться». Под Бородиным, где срок прошел и где к годам и нездоровью присоединилась из ряда вон выходившая стойкость противника, ему приходилось пожалеть, что он не остановился... «Из всех моих сражений, — писал Наполеон впоследствии, — самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми».

Ужасающее Бородинское сражение можно почитать кровавейшем из всех когда-либо происходивших. Император Александр наградил свои доблестные войска, и каждому солдату было определено по 5 рублей. Князь Кутузов удостоился фельдмаршальского чина и ста тысяч рублей. Генералы и офицеры также получили награждения.


4. Совет в Филях
27 августа, в 6 часов утра, русская армия снимается с позиции в полном порядке и тишине; французы замечают ее отступление только в 10 часов утра, когда на поле сражения оставался только арьергард атамана Платова.  На пути к Москве у Кутузова было в лучшем случае 60 тысяч человек – измученных страшной битвой, а еще больше - обескураженных немедленным после нее отступлением.

Расстояние от Бородина до Москвы было преодолено за шесть суток. «После отступления русских - отмечал Сегюр – дорога пустела; не осталось не только ни одного человека, но ни одной повозки…»  Узнав об отходе русской армии, Наполеон выделил для преследования авангард в составе четырех кавалерийских корпусов и одной пехотной дивизии под командованием вице-короля Неаполя и обеих Сицилий, маршала Франции, Мюрата.

Мюрат с кавалерией теснил русский арьергард. Генерал от артиллерии Капцевич, полк которого был самым задним в арьергарде, с трудом уходил от наседавшего Мюрата. 28 августа Кутузов назначил Милорадовича вместо атамана Платова командующим арьергардом русской армии.

В четыре часа пополудни 1 сентября в Москве, в Филях в избе крестьянина Андрея Севастьяновича Фролова у главнокомандующего состоялся военный совет.  Совет проходил в обстановке секретности без ведения протокола, поэтому неизвестно количество участников (от 10 до 15 человек). На обсуждение был поставлен только один вопрос: сражаться, или сдавать Москву без боя.  Единого решения не было.   Совет продолжался всего час с небольшим.
 
В результате поименного голосования, мнения участников совета разделились примерно поровну. Фельдмаршал, по-видимому, довольно неожиданно для присутствующих, вдруг оборвал заседание, поднявшись с места, и заявил, что приказывает отступать. Аргументировал это решение Кутузов так: «Оставив Москву, мы сохраним армию, потеряв армию, мы потеряем и Москву, и Россию».
 Беннигсен вспоминает, что мнение, высказанное генералами, не заносилось даже в протокол, а решение сдать Москву без боя, было принято Кутузовым еще до военного совета.

До 31 августа Кутузов мучит Ростопчина требованиями прислать людей, припасы, подводы, – все для нового боя. Но, вечером, 1 сентября, после восьми часов, Ростопчин получил от Кутузова письмо, в котором содержалось решение военного совета об отступлении. «Неприятель, отделив колонны свои на Звенигород и Боровск, и невыгодное здешнее местоположение принуждают меня с горестию Москву оставить». Участь Москвы была решена без Ростопчина, граф даже не был приглашен на военный совет.

Новая баталия грозила немалыми рисками. Стоявшая под Москвой армия насчитывала 90 тыс.чел. под ружьем, но из них только 65 тыс. старых солдат регулярных войск и 6 тыс. казаков. В остальном это были рекруты и ратники ополчения, которые имели на вооружении только пики. При таком составе армии противоборство со 120 тыс. французов означало скорее всего верное поражение, и Москва в этом случае стала бы могилой русской армии.

Наполеон придавал огромное значение взятию Москвы. Не случайно еще накануне вторжения, рассуждая о конечных целях кампании против России, он говорил: "Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги, если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову, но, заняв Москву, я поражу ее в сердце".

5. Армия Кутузова покидает Москву.
Наши солдаты 2 сентября шли по улицам Москвы пригорюнившись, опустив головы, точно провожали покойника. Самое тягостное зрелище представляло множество раненых, которые длинными рядами лежали вдоль домов и тщетно надеялись, что их увезут. Эти тысячи раненых и больных были оставлены на попечение французов.
Русская армия непрерывным потоком проходила через Москву. Кутузов посмотрел на свою молчаливую свиту и сказал: «Кто из вас знает Москву?» Вызвался только один, состоявший при нем ординарцем 20-летний князь Голицын. «Проводи меня так, чтобы, сколько можно, ни с кем не встретиться».
 
Кутузов ехал верхом от Арбата по бульварам до моста через Яузу, через который уходила армия, а за нею несметные массы населения. Потом он пересел в дрожки. «По выезде из Москвы светлейший князь велел оборотить лицом к городу дрожки свои и, положив на руку голову, поседевшую в боях, смотрел с хладнокровием на столицу и на войска, проходившие мимо него с потупленным взором, они в первый раз, видя его, не кричали ура».

Первые части отступающей русской армии еще только всходили на Яузский мост, когда командовавший арьергардом генерал Милорадович получил известие, что французская кавалерия вступает в Москву через Дорогомиловскую заставу. Бой с французами на улицах Москвы повлек бы полное истребление нашего арьергарда.
Генералу Милорадовичу было поручено заключить с Неаполитанским королем соглашение, по которому русской армии будет дано несколько часов времени (до 7 часов вечера) для полного очищения города. В случае отказа Милорадович должен был пригрозить, что русские будут драться с полным ожесточением у застав города и на улицах его.
Милорадович выговорил перемирие до семи часов утра 3 сентября.
Все это дало возможность армии и многим   жителям покинуть Москву, но не спасло ни арсенала, где “прекрасные новые ружья достались неприятелю”, ни магазинов и складов хлеба, сукон и всякого казенного для армии довольствия. Все это досталось неприятелю. К вечеру 2 сентября главные силы русской армии уже находились в 15 километрах к востоку от Москвы.

 Только 4 сентября  Кутузов докладывает императору: «Я никак не мог отважиться на баталию, которой невыгоды имели бы последствием не только разрушение армии, но и кровопролитнейшую гибель и превращение в пепел самой Москвы….Должен я был решиться попустить неприятеля войти в Москву, из коей все сокровища, арсенал и все почти имущества, как казенные так и частные вывезены, и ни один почти житель в ней не остался». В следующей строке Кутузов пишет то, что внушили Европе: «вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России».
 
Пишут, что Александр I, получив первое сообщение о том, что Москва оставлена французам, заперся в кабинете на всю ночь, а утром вышел седым…
2 сентября 1812 года русские войска без боя оставили Москву, с ними ушла и половина московского населения (около 100 000 человек).                Наполеон подошёл к Москве.


P.S.  Даты событий, так же как и численность армий, цифры потерь,  часто по- разному называются разными авторами.