Хайям, Грибоедов и флаг России

В декабре 2016 года мы с подругой путешествовали по Грузии. Естественно, поднялись и на Мтацминду. На полпути к вершине фуникулер делает одну остановку. Как нам сказали, здесь покоится Александр Сергеевич Грибоедов со своей верной супругой. Была мысль выйти и поклониться Великой Любви, но мою спутницу эта идея не вдохновила, и мы поехали дальше. Тогда я не знал, что ровно через год, почти день в день, поэт напомнит о себе. Напомнит там, где он зверски был убит...

Через год я поехал в Иран знакомиться с близкими родственниками, потомками родных теть по матери и дяди по отцу, которые туда уехали после революции 1917 года. Я их нашел по фотографии, на которой мой троюродный брат сидел у дверей своего магазинчика антиквариата, на вывеске которого был номер телефона.

Я в своей книге «Вспышки памяти» («Алетейя», Санкт-Петербург, 2024) довольно подробно рассказывал о прогулках по Тегерану и Мешхеду, потом о душевном приеме у моих родственников в тех же городах – думаю, повторяться не стоит. Встреча с А.С. Грибоедовым, вернее с его памятью, состоялась на совершенно неожиданном месте.

Задолго до поездки в Иран через Интернет подружился с бывшим (до 2013 г.) Чрезвычайным и Полномочным Послом ИРИ в России с Его Превосходительством Саидом Махмудреза Саджади. Тогда он курировал в Правительстве Ирана направление нанотехнологий. Человек очень образованный, в том числе прекрасный знаток истории и литературы. Он в Живом журнале до сих пор поддерживает русскоязычный сайт об истории и культуре Ирана, который запустил, еще будучи послом в России. хотя русского языка не знает. А мой персидский был не так хорош, чтобы беседовать с таким высокообразованным человеком. Но понимал почти все. Уважаемый Саджади нас принял в своем тегеранском офисе и предусмотрительно пригласил грамотного переводчика. Мас’уд Ахмадинияз, как мне сказали, работает во Дворце Правительства, русским владеет настолько хорошо, что переводит Сергея Есенина!

В ходе беседы я, осмелев, иногда отвечал собеседнику, опережая переводчика. Разумеется, говорил только на русском: не пристало мне, филологу, лепетать коряво на языке, который плохо знаю и оскорблять слух уважаемого хозяина. Конечно, как водится на Востоке, мы сначала поговорили о семье и родных, потом перешли к поэзии. И тут уважаемый Саджади с великим сожалением произнес:

– Мы, иранцы, до сих пор глубоко скорбим о великом поэте России – Александре Грибоедове, который был зверски убит фанатичной толпой здесь, в Тегеране.

– Вы же знаете, на самом деле его гибель организовали британцы, которые не хотели, чтобы Российская империя покусилась на их владычество в Центральной Азии, особенно боялись за Индию...

– Все равно историческая вина с нас не снимается – мы не должны были допустить такой зверской расправы над послом: это противоречит нашим традициям, законам! Я его много читал в переводах: великий был поэт и прекрасный человек!

Видя его искреннюю скорбь, я переменил тему и стал рассказывать о том, как я поклонился в Нишапуре могиле другого великого поэта – Омара Хайяма. О том, как мой брат под куполом мавзолея на родном языке Хайяма читал его рубаи. Кстати, готовясь писать данный рассказ, я наугад открыл сборник рубаи Хайяма, изданный в Ташкенте в 1970 году на трех языках: персидском, узбекском и русском. Вот перевод Владимира Державина:

Хоть этот мир лишь для тебя, ты мыслишь, сотворен,
Не полагайся на него, будь сердцем умудрен.
Ведь много до тебя людей пришло – ушло навек.
Возьми свою, пока ты сам на казнь не уведен.

Я обнаружил, что перевод слишком вольный, с оригиналом никак не вяжется. Например, в оригинале вообще ничего не сказано о казни – поэту нужна была рифма. И тут же попробовал сделать построчный перевод, близкий по смыслу:

Коль покажут тебе мир совершенный – не люби.
Любить – не мудреца предначертанье, знай.
Таких как ты пришло и ушло без счета число,
Пока не забрал тебя Аллах, получи и ты своё.

Вернусь к рассказу о поездке в Нищапур. После мы пошли поклониться могиле двоюродного брата моего отца – Шейха Мухаммадкула, религиозного деятеля Ирана, который захоронен в нескольких шагах от мавзолея Омара Хайяма, у порога другого мавзолея – Макруха (в переводе с перс. "сожженный"), внука четвертого имама шиитов (Имама Резы). Мы, конечно, посетили Аллею Шахидов и почтили память наших родных, погибших в ирано-иракской войне 1980-1988 гг. Уважаемый Саджади, конечно, крайне удивился и обрадовался, что у него такие гости. У иранцев в большом почете институт семьи, знание и почитание своих корней, традиций предков.

На прощание уважаемый Саид Махмудреза Саджади подарил мне великолепно изданную книгу В.О. Ключевского «Русская история» (Москва, 2011) из серии «Русский народ».

Через полгода, во время следующей, поездки в Иран в рамках народной дипломатии, мы уже с ним беседовали без переводчика. Но я очень надеялся увидеть его и за своим юбилейным столом – осенью того же года в Тегеране я отмечал свое шестидесятилетие. Уважаемый Саджади был в отъезде по стране и поручил Мас’уду Ахмадиниязу пригласить нас в хороший ресторан и угостить.

На другой день после юбилея в кругу друзей и родных в ресторане «Шандиз» за нами приехала машина и мы оказались буквально в «Райском саду» (по персидски Baghe Behesht) – в роскошном ресторане в Дарбанде. Дарбанд* – красивое горное ущелье на севере Тегерана, плотно усеянное великолепными ресторанами, которые соревнуются между собой в умении принять гостей со всей восточной предупредительностью и вкусно покормить. Стол был изумительный – яств не перечесть! Нам составили компанию Мас’уд со своей супругой, которая оказалась преподавательницей университета.

Главное украшение плотно уставленного яствами и цветами стола – небольшой, но великолепный, обшитый золотыми галунами, флаг России!

Масъуд почтительно пояснил: это распорядился уважаемый Саид Махмудреза Саджади – в знак уважения к гостям из России.

____________________________________

* Дарбанд – в переводе с персидского: «закрытые ворота». Видимо, в древние времена ущелье играло стратегическое оборонное значение. Сейчас – горнолыжный курорт с канатными дорогами.