Валяй полковник

Жизнь военного, говорят их жены, это жизнь на чемоданах. В первый день офицерской службы, получая назначение в самую дальнюю воинскую часть аж в Забайкалье, молодой лейтенант Чередник, робко спросив разрешения обратиться, объяснил, что жена его учится в медицинском и хотелось бы получить назначение в крупный город, где есть мединститут. Исполняющий обязанности командира соединения полковник Шевелёв сказал тогда очень мудрые слова, что стали молодому офицеру лейтмотивом на всю жизнь: «Если мы будем слушать жён, мы карьеру никогда не сделаем». Затем, посмотрев на часы на левой руке добавил: «А институт она ещё закончит. Идите, лейтенант. Поезд у вас через два часа».

И вот теперь, помотавшись по всей Сибири от Читинского пограничья до Омска, отслужив двенадцать лет в войсках и восемь лет в уголовном розыске, после увольнения Чередник работал юристом в крупной фирме на Урале. Предприниматель, владелец корпорации, баллотировался в депутаты и Григорию предложили в предвыборном штабе поработать в проекте «Армия».

Проект был рассчитан на получение голосов солдат. Считается, что в армии, куда командир покажет пальцем, туда солдаты и идут голосовать. Поэтому работать надо не с тысячами избирателей, а с одним командиром и парой его заместителей. И вообще самое сильное это воинское братство, а оно часто укрепляется баней и хорошим коньячком. Поэтому посещение воинских частей, дислоцированных на территории избирательного округа, осуществлялось по списку с определенным набором «реквизита» в дипломате.

КАК В КИНО

В этот день предстояло обработать предвыборной агитацией учебный полк, в столице Среднего Урала городе Екатеринбурге. Посещение воинских частей, согласовав предварительно с командованием части, Чередник, обычно, планировал специально на вечернее время, чтобы основная масса штабистов успели удалиться со службы по домам и не мешали своими вопросам, отвлекая командира от «важного мероприятия».
Так и в этой воинской части, днем договорившись с командиром о встрече после восемнадцати, он прибыл к назначенному ему часу. Одет с иголочки в костюм «тройка», пошитый по индивидуальному заказу из бурдинского журнала, в руках дипломат с коньяком и хорошей водкой, он внешне напоминал преуспевающего бизнесмена, но отнюдь не военного. На КПП его встретили и проводили почему-то не к командиру, а к начальнику штаба.

Это был подполковник среднего роста, крепкого сложения с сильно заметным шрамом на лице. В его движениях, взгляде, голосе чувствовалась уверенность и сила. На столе лежал краповый берет. У Григория в голове мелькнула мысль: «Да, такого трудно будет заставать заниматься политической агитацией. Типичный вояка, живет армейской жизнью и очень далек от возни вокруг выборов».
Окинув взглядом гражданского пижона, подполковник вместо приветствия сухо произнес:

– Командир попросил его простить, ему срочно пришлось уехать по работе. Он просил меня поговорить с вами. Слушаю вас.

В его голосе ноток извинения и не слышалось даже. Чередник понял, что командир просто не хочет участвовать в этих предвыборных играх и спихнул на своего помощника, при том не на замполита, что было бы естественно, а на этого «оловянного солдата». Григорий открыл было рот, чтобы объяснить зачем он пришёл, но дверь открылась, и молодая женщина в форме прапорщика и эмблемами связи на погонах сказала:

– Товарищ подполковник, вас в узел связи срочно.

Подполковник встал, попросил Чередника подождать его и ушёл за прапорщицей. Было слышно, что он кому-то сказал зайти в его кабинет и побыть с незнакомцем. В кабинет вошел солдат и стал в открытых дверях. Это всё ещё больше расстроило Григория и ещё больше понизило шансы на успех.

От нечего делать он стал рассматривать кабинет. Прямо над столом хозяина, вместо обычного портрета верховного, висело большое фото генерала Романова. Чередник подумал, что это странно, потому что такой портрет, обычно вешали выпускники их батальона, где комбатом был Романов, будучи ещё майором. Но подполковник, хоть и, казался, знакомыми, но точно не был курсантом их батальона. Чередник стал рассматривать документацию стенда на стене. Под документами он прочитал: «Начальник штаба подполковник Горбач».

Словно молния ударила в голове: «Игорь Горбач!» Д! Да! Сомнений не было. Григорий понял, что это был Горбач со взвода прапорщиков из их роты. Этот взвод был сформирован в их батальоне только на втором курсе. Прапорщики все-таки были старше курсантов, в основном они были уже женаты и не жили в казарме. Занимались они по отдельной программе, вот почему Чередник не мог вспомнить его сразу.
Когда Горбач вошёл в кабинет, сел за свой рабочий стол и спросил глазами: «Ну что?», Чередник молча достал из своего дипломата бутылку армянского конька, поставил на стол и нагло заявил:

– Ну, что полковник, стаканы найдёшь?

Глаза начальника штаба удивленно округлились от такой наглости этого расфуфыренного пижона. И вдруг:

– Гришка Чередник!

– Узнал чертяка краповый!

Это было прямо как в кино. Домой Григорий возвращался только в три часа ночи с пустым дипломатом. Они так и просидели в кабинете до глубокой ночи, разговаривая и вспоминая. До выборов разговор у них так и не дошёл.