Глава 17

Солнце палило прямо в лицо, загоревшие люди толпились возле терминала и можно было подумать, что уже конец августа, если бы это не было только его начало. Лёха отсутствовал всего две недели, однако ощущались они ровно как два месяца на которые он и планировал остаться изначально. Однако какой эффект возымел на Лёху его отъезд и прощание?
“Отдохну от цивилизации!”, “Перезагружусь!”, “Забуду про всё это дерьмо!” – таковы были его цели перед поездкой, однако теперь, стоя в распатланной чёрной рубашке на вокзале, он чувствовал себя словно бабушка, которая простояла всё воскресенье на базаре.
Никто Лёху не встречал, он об этом позаботился, потому дав волю плечам он пошел в сторону города. Прошёл душный вестибюль и вышел на улицу Вокзальную, откуда сразу запрыгнул на метро. Пару остановок по красной линии и он вышел, благо идти было недалеко.
Свежо, ветерок разносил по округе запах цветов, однако потратить хотя бы полтинник на букет для Маши западло. С тех пор как он с ней попрощался, вернее сбежал оставив ее с тем пацаном, они не общались, словно отключили все телефонные станции и все украинские города внезапно превратились в одно большое село. Однако самое забавное было то, что это вовсе и не парило его.
– Здравстуй-здравстуй! – поприветствовала его уже другая, добренькая вахтёрша в платочке, – Уже бегал сегодня?
– Пока нет, Марья Васильевна. – сухо ответил Лёха и почувствовала себя неудобно, – а как у вас дела? – спросил он всё-таки её.
– Только бы не было хуже! – в обычной манере ответила женщина и засмеялась добрым бабушкиным смехом. – Можешь проходить! – указала она рукой в сторону лестницы, когда стеклянная дверь в лобби приоткрылась.
– Спасибо… – парень хотел было ещё пожелать ей доброй ночи ибо выбираться из комнаты он сегодня уже не планировал, однако вошедшим оказался комендант общежития, а это значило что его слова остануться неуслышанными.
Семь этажей. Идём. Плитка откололась. Кто-то выкинул окурок. Стены измазаны подсолнечным маслом, наверное. На этаже пусто, даже сквозит, а мысль постучать в 707-ую дверь так и норовит. Прошёл дальше, а 711-ая закрытая стоит. Вот ведь сдвиг!
Лёха из приличия постучал, как никак на ручке висел дырявый носок, а затем всё же сунул ключ в замок и вошёл. Дверь со скрипом приоткрылась. Дальний угол комнаты, кажется, кто-то был там.
– Димон? – спросил он и включил свет, никого.
Странно, однако вещи того были аккуратно сложены на полочку в шкафу. Лёха мог заметить и больше деталей, но он итак шёл до талого и теперь готов был растаять как мороженое лежащее на женской талии. Бред, товарищ Сталин, дайте нам поспать, а остальное мы сами! Он лёг на кровать и внешний мир, словно двоечник, присел на задний ряд.
Разбитый, жаждущий и потерянный - таким проснулся он в одиннадцать вечера. Ему снилась петля и мыло и виноват только этот зерновик-утырок! Скомканную постель он собирать не стал, душ принять тоже не вышло – мог бы еще поспать, но вторая часть сна из головы так и не вышла!
Маша. Во сне Лёха пытался купить в магазине телевизор, но после того как он нагрубил тому парню в инет слили его паспортные данные и за ним пришли люди из службы безопасности во главе с его дядей. А дальше туман: вращающаяся спираль, ему на шею накинули аркан, Кира смотрела на это со стороны, а Маша тянула к нему свои…клешни? В прямом смысле этого слова, “клешни”, ибо агент в очках отрубил ей руки как мечник! – “Но она ведь до этого пыталась меня защитить, возможно я такой заботы и вовсе не заслужил…”
Ярко. До безумия ярко, словно кто-то заставил его смотреть на сварку.
– Кто здесь? – спросил Лёха все еще ослепленный, однако скрип входной двери дал ему знать, что это была не ракета, которая угодила в здание общежития, в тот момент это было ещё невозможно. На пару секунд позже, он наконец увидел, что в узком дверном косяке никто стоять и не может.
“Странно, я не мог забыть закрыть дверь, да?” – он без успеха попытался воткнуть лопату в сухую почву своих мыслей, которую он уже месяц не удобрял книгами или хотя бы чем-то, кроме самокопаний и еды выбором.
“Сентиментальный ты ублюдок, иди покури!” – думал он, прекрасно понимая, что уже на второй тяге его лёгкие атлета областного уровня сдадут под давлением никотинового мияги. – “Нет, брат, это не твой способ губить себя!” – последовала следующая же мысль и он точно знал, что следует дальше по списку.
Двери закрыл. Свет включил. Шкаф открыл. Толстовку накинул. На сложные мысли нет сил, есть лишь посыл. Поэтическое дерьмо, наушники в уши, футболка наружу, плевать – дольше прослужит! Он взял с собой пару купюр, чтобы купить плитку шоколадки. Комендантский час – лишь фикция, когда вахтерша на сладкое падка. А бутылка воды? Не забудь про неё! Губы пересохнут, а нос дышать перестанет. Нету в бутле? Димон опять с бодуна всё съел! Умойся ещё, а то заснешь на пороге ты чёрт! На улице уже и зябко как-то, может не надо! Заткнись, тряпка, знаешь ведь что всем сейчас гадко! Или нет? Может все сейчас наоборот кайфуют: ебуться, долбят под две ноздри, получают много денег и монет? Бред! Харэ отмаз, сейчас не время на намаз! Слышь, религию не трожь, богохульство даже спросонья вызывает дрожь! Однако колено раскалывает, доктор ничего не видит, а ощущение будто пробили тринадцать лоукиков! Кики! Ты ведь не боец, не так ли, милый? Сколько ты раз на соревах выступал? Область брал? Спарринги не в счёт, только brain damage, а убери гонор и окажется что ты average cabbage! Да выйди ты уже с комнаты, пузатая ты мелочь, хватит нам рассказывать про свою мелочность!
И он вышел: правая нога переступила порог, левая ступила на носок, однако вновь этот коленный сустав!
“Боль будет всегда, и если боль неизбежна, то нужно её терпеть как Яп Стам!” – эта мысль его всегда бодрит, однако увидев свою бывшую с другим, как отреагирует мужик?
***
– Отец, что значит “мы - банкроты”? – спросил Люня того, когда тот показывал ему документы. – Это наша земля!
– По бумагам это не наш участок, мы его лишь арендовали у государства! – пояснял ему отец на удивление спокойным голосом, однако обгрызанная нижняя губа его явно выдавала.
– Они ведь не трогали нас до этого! Это связано с Македонским и его войной с Луцко? Ну же, в чём дело? – не переставал он спрашивать отца, но тот лишь смиренно смотрел в пол и продолжал повторять одно и то же.
– Я сам доигрался. – это всё, что из него можно было вырвать этим утром.
Люня сдался и обувшись вышел на улицу.
Солнце светило ярко, однако небо всё равно казалось тучным.
“Надеюсь, Лёху мы проводим с хорошей погодой!” – думал себе он, подходя к ресторану “Солодка красотка”, однако прямо перед тем, как открыть двери он увидел своего друга мило беседующего с сыном мэра, а рядом и самого Македонского с чашкой кофе в руках и в обтягивающем смокинге, словно праздника был самый разгар.
Люнино лицо перекосило, кулаки сжались, а в голове всё прояснилось – их тупо унижали! Обида накипала, окропом облить их хотелось и подавно, однако для мести ведь был вариант и более приятный! На сим моменте он и удрапал, понимая, что их дружба с Коляном закончиться “заключительным этапом”.
***
Они шли в обнимку: рука парня обхватила ее талию деловито, а девушку тянуло к его мясистому плечу магнитом. Он никогда не видел Машу такую: не смотря на комплексы она улыбалась обнажая свои передние зубы, ее прическа походила на хаотично разбросанный стог сена, а карие глаза смотрели на Димона как дети смотрят летом на бассейн.
Лёха застыл в оцепенении: правая нога под дверным косяком, чтобы дверь не захлопнуло сквозняком, а бутылка с водой перекатывается под другой ногой, а поднять ее - ой, как нелегко, словно ему опять было двенадцать и он забрел в чужой район.
– Привет, Лёх! – поздоровался Димон, несколько ослабив свой хват на её талии.
– Привет… – ответил смущенно Лёха, не отводя от него взгляд, – Привет. – сказал он и Маше и когда та лишь пренебрежительно угукнула в ответ заметил, что-то в ней поменялось.
Да, она теперь сияла ибо она с другим парнем, ты был не тем, все дела, но ему показалось, что она выглядела что-ли младше теперь? Черт знает к чему это отнести, то ли к челке восьмиклассницы, которую она решила отпустить, то ли к ее походке, которая из царской перешла в монастырь, а может она и вовсе просто купила новый крем для кожи, который скрыл ее акне и вернул её в препубертатный период, когда сладости в магазине стоили дороже? В любом случае, картина предстала перед ним в образе смазанной оливковым маслом модели: он её потерял, и потерял теперь на самом деле!
В груди кололо, однако это было скорее от падения на лестнице, чем от сердечных уколов, ибо он догадывался, что это случится вскоре. Базару ноль, она ему нравилась: он обожал запах ее шелковистых волос, от прикосновения её руки у него на коже пробегал мороз, а как они целовались в засос! ****ос! И плевать на странный привкус её губ, который походил на кокос вперемешку с нефтью из города Сургут, ибо поток страсти смывал это всё без остатка, прямо как инфляция весь людской достаток!
Правда всё это имело место быть в коротком промежутке между “правилом пяти секунд” и немым осознанием их несовместимости как в одном лугу двух королевских гадюк. Каждый раз стоя возле её двери пока она наносит “финальный штрих” он гадал: как далеко всё это может зайти, коль продолжиться бал? Встретились они случайно, а через несколько дней рука об руку гуляли: она показалась ему поверхностной как дорожная яма, но кто может устоять перед теплотой, которую кроме нее могла дать только родная мама?
Она быстро стала его “девочкой ****ец”: он обещал всегда быть с ней и словно скульптор вылепливал её подстать себе, однако как бы близко не маячил успех даже в раю наступает закат для всех!
“Мы как будто с разных миров” – сказал однажды пришельцу майор, переведя после этого свою экспедицию в иной биом, а у них было всё проще гораздо: их вавилонскую башню строили друг друга не понимающие желтокожие китайцы. Потому каждое свидание, счёт в ресторане, поцелуи и подарки были обратным отсчетом перед felinой этой короткой басни!
Однако её концовка не внесет ясности, ибо в конце не останется никакого соблазна здесь: наша развязка, о мадам, прозаична как рэперские стразы, мы - не Clan Wu-tang и не будем ими никогда!
Димон кивнул Лёхе и отвёл свою даму дальше по коридору выбирать номер, где они будут всю ночь распевать высокие ноты. Ему же теперь было на это похер, ибо улица казалось для него теплее родного дома!
***
Люню впустили в отсыревшую камеру, повезло что его дядя был одним из дежурных в этом СИЗО! Однако обитатели здешних коек были не слишком рады визиту чужака, который и до этого был чужд “их миру”, словно Птолемеи еретикам.
– Если тебя тоже загребли, то кранты тебе, ванилька! – вскочил на ноги мелкий и сразу же попёр на него.
Люня встал посреди комнаты и не сходил с места даже когда самый прыткий из банды замахнулся на него, – и бровью не повёл.
– Ну всё, щас я тебе реально втащу, ишак! – тот начал прыгать на своих коротеньких ногах, готовясь нанести сокрушающий удар прямо по его очкам.
– Отставить, Тарасик! – скомандовал авторитетный голос и когда тот остановился на полудвижении из тени вышел парень с острым подбородком и идеально зализанными назад волосами.
– Ты что-то хотел, парень? – спросил Марк, осматривая пришельца с ног до головы.
– Это скорее вы хотите. – оттолкнул Люня мелкого и пошёл в сторону главаря.
Здоровяк на верхней койке уже готовился спрыгнуть на него сверху и приколотить его голову к половой плитке, однако Марк не дал ему отмашку, дескать “подождите!”.
– И чего это мы хотим, Леонид?
– Имя крысы из-за которой вы сидите.
Услышав это все в камере навострили уши, даже длинный шизик у раковины перестал наяривать и с застывшим выражением похоти на небритой роже повернулся к ним, ногой же он загреб оброненную фотографию полуголой девушки под тумбу.
– Мы слушаем.
***
“Холодно, мышцы туго тянуться, колено болит, да еще и живот урчит! Неужели ты растерял всё? Почему не можешь сесть на шпагат? Напади на меня кто-то сейчас, то маваши бы тебя не спасло! Песня хреновая, переслушать “By the way” что-ли? Хрен-ли нет? Если болеть, то болеть вдоволь!”
Все отходит на второй план: он стоит в очереди чтобы увидеть на шоу, в конце переулка горит свет, черт, прямо как на трассе здоровья во дни колледжа когда он дал себе тот обет! Место куда идут все нарики, где время идёт быстро, а всё остальное медленно как в Финляндии день. Остались где-то позади выгуливающие собак бородатые мужики, флиртующие с парнями постарше студентки, остались только снующие по тротуарам в поиске ночлега бомжи и обоссаные стенки. Он бежит по тротуару поджав голову к плечам, опять это ломящая боль в задней части шеи, да еще и дыхалка проседает не позволяя на полную грудь дышать, и это всё на ровной поверхности, а что он будет делать на горке? Хотя если и выбирать где подохнуть, то лучше сделать это бегая на улице толстовке.
“Сука, ненавижу это дерьмо!” – он кряхтит и плюет прямо перед пожарной машиной на дороге. Пожар в лёгких и в соседнем доме, однако команде на него похер, спасать нужно тех, кто хоть немного жизнь свою понял.
“А что там понимать, чему внимать? Как по мне, всё просто: нужно в толпу нырять, которая даже ночью не хочет спать!” – он забежал в переходку, половина коридора отделена деревянной перегородкой, на языке горько, но влюбленным парам мешать не чётко, потому пронесся он сквозь них чечеткой, – раньше бы подумал, что поразил он тем девчат, однако теперь замечал что для них он был лишь коробкой щенят: улыбку вызывает, но в следующий же миг из головы как рифма вылетает.
“Забавно, когда ты думаешь, что другим есть до тебя дело, то тебе херово, однако когда ты лишаешься этой иллюзии, то все твои дни омрачает перевернутая подкова! В метафорах то ты подкован, однако в жизни одни проколы!
“Поломанный ублюдок!” – прошипел он, когда подвернул правую стопу, – это была еще одна травма, которая не смотря на все мази, тренировки и терапии останется с ним навсегда: сначала в роли незначительного изъяна, но с течением времени его организм ослабнет и этот хрупкий голеностоп станет в один ряд со сколиозом, артритом и остеохондрозом, чтобы отхуярить его как лоха за подворотней.
“Сколько не беги от ****юлей, они тебя всё равно настигнут!” – подумал Лёха и его улыбнула эта мысль, а может это был хлюпик, который нёс два здоровенных пакета с продуктами под пристальным взором своей здоровенной девушки-бодибилдера, кто знает? Как ни крути, жизнь даже в самые уёбищные моменты может рассмешить, чувство юмора – это навсегда, кто этого не знает?
Наконец, вот и горка! Чёрт знает название улицы, но Хрещатик почти за поворотом! Он пробежал недалеко, всего четыре кило, наушники отключились, вода на кофту пролилась, колено перестало существовать, – плевать! Этот миг у него не забрать! Он ощущал сильнейшее чувство отстраненности сейчас:
“Никому нет дела и это вообще не проблема!” – харкнул он, однако не про смерть была мысль эта. – “Может какой-то торчок пырнет меня за поворотом, а может упаду в обморок и проснусь в наркопритоне, может меня не пропустят в общагу и буду ночевать на улице, а может забегу к своей тёте на Левобережье живущей! Чёрт возьми, я же могу делать что хочу, who gives a shit? Именно что никто, все продолжат жить! Да и я продолжу жить! А лучше бы прыгнул в джип и переехал за границу жить! Даже нет, заграница дело такое, все будут тебя обсуждать, а я хочу сука пропасть, чтобы никто на мой след не мог напасть!” – эта мысль его совсем развеселила, он представил как в один день пропадает, а память о нём за неделю пропадает.
“В конце концов я ведь не сдохну, слабак я что-ли?”  – образы занятого отца, беспокойной матери, снующей по кухне бабушки, читающего газету покойного дедушки, танцующей в сельской хате троюродной сестры, спорящих друзей детства пролетают в голове, – “Готов ли ты отпустить их теперь?” – самобичевания не стерпеть, но когда кажется что выхода нет, то оказывается перед ним приоткрытая мироздания дверь.
***
Выйдя из вокзала он направился в шаурмечную возле привокзальной площади:
– Здравствуйте, один хот-дог! – сказал он обыденным голосом бородатому продавцу.
–  Чаго брат? Только курица и баранина! – ответил тот, указывая на меню позади себя слова из которого бородач вряд-ли понимал.
– Хот дог из курятины. – он достал из кошелька пару банкнот и кинул их на прилавок.
– Никаких деньги! Шаурма, а потом деньги! – отвернулся от него продавец.
– Я хочу шаурму. – заявил Колян и когда тот навострил уши, то добавил, – только вместо мяса сосиска!
– Ты чего обзываца? Я можит телом не, но духом сила! – выпятил бородач грудь и даже привстал на цыпочки, чтобы выглядеть более угрожающе.
– Нет, никаких драк, я лишь хочу поесть! – начал жестикулировать Колян, а когда тот застыл на месте с открытым ртом добавил: – Еда! Булка! Сосиска!
– Никакой сосиска! Только эта! – он указал пальцем на упаковку охотничьих.
“Не люблю их, однако сомневаюсь что у него есть другие…чёрт с ним: сидеть на толчке, так сидеть на толчке!” – решил он и кивнул.
Мужичок сразу же расцвел и его карие глаза теперь выражали дружелюбный интерес к сему посетителю с извращенными вкусами. Он схватил ножик и начал быстро разрезать овощи и элегантно приправлять лаваш соусом, – в своем деле он всё-таки был мастером.
Через минут пять всё было готово и бородач протянул ему его хот-дог в лаваше.
– Стопэ! – остановилась его рука с бронзовым загаром на минуту, – Калбаска! Охота! Пах-пах! Как я дома! – бородач начал изображать выстрелы из винтовки и рассказывать что-то на другом языке.
– Класс! Хорошо! – постарался от него скорее отделаться Колян, давясь слюнями.
Наконец он сердечно попрощался с продавцом и выйдя из забегаловки начал есть шаурму на ходу.
“Забавно, вроде и пообедал с мэром, однако ем все равно здесь! – он почесал голову всё ещё не веря в то, что он теперь был частью этого всего, что он наконец вырвался, хоть это и стоило так дорого.
Если какой-то беспокойство и было, то оно ушло вместе с его голодом, когда он захомячил на одном дыхании половину шаурмы. Ещё треть он осилил, однако остаток пришлось выкидывать.
– Мне жаль, что так получилось! – он сказал вслух, склонившись перед мусоркой и сжимая в руке пакетик с остатками.
– Это хорошо, Николай, если тебе жаль, это значит нам не нужно будет выбивать из тебя извинения. – послышалось со стороны забора возле железной дороги.
В следующий момент перед ним оказались Марк, мелкий и вышибала.
– Колян, а я то думал что ты один из нас, а в тебе оказывается меньше духу, чем дерьма в твоем дружке! – толкнул его в спину мелкий.
– Убежать не выйдет, мы тебя всё равно найдём. – пояснил ему главарь, поправив свою олимпийку.
– Я и не собирался, Марк. – Колян отошёл назад, занял свою узкую стойку и подготовился к бою, живот все еще урчал, но сдаваться он не собирался.
Сзади послышались шаги и он не глядя ударил кулаком в пустоту. Крик. Попал. Через секунду все они смешались в единый коктейль насилия, привкус от которого будет хуже, чем от молочного шоколада на ужин.
***
Она следовала за ним, где-то позади, держась в тени. Он же пробегал закрытые шторами витрины ларьков и лавировал между последними посетителями уличных ресторанов. Пирует, уклон, зашагивание, сайдстеп, нырок, – да ты не хуже чем Доминик Круз, дружок! Однако ей это было не нужно, нет! Она - ортодоксальный боец: левосторонняя стойка, жалящий джеб, короткие хуки на ближней дистанции, а также неприятные сайдкики в больное колено – и вот ты двигаешься словно полено, а продолжать бой с разбитым носом не дело, спроси про это Красного Короля, гений!
Ты был всех ближе к ней, но имеет ли это значение теперь? “I got dosed by you…and what am I supposed to do?” В первую очередь перестать нести эту слезливую ***ню, а лучше ухватиться обеими руками за судьбу!
Справа KyivHall, а слева ЦУМ! Беги дальше, метро там же, а зайдёшь на Майдан и увидишь пейзаж ты! А вот стал ли этот город тебе родным? Да тут как и со всем остальным: кажется своим, но всё равно не узнать со спины. Блять, но зато как она выглядит со спины! Кажется, если удастся ее удержать, то и проблемы все можно снести - нужно лишь подходящего момента подождать!