О любви к Богу

                Что такое любить Бога, наверное, не знает никто, хотя все уверены, что знают. Проблема заключается в том, что слово «любовь» в сознании ассоциируется с сильным чувством привязанности к чему-либо или к кому-либо. Причем, неважно, это касается альбома с марками, любимой таксы или жены. Проявляется такая любовь во всем многообразии, но по своей природе остается одной и той же – страстью к объекту вожделения. Это же касается и любви к Родине, где страстность выступает в форме патриотизма. В беседе «Как возлюбить ближнего и врагов своих» я подробно разбирал разные виды любви и ее природу применительно к тварному миру и человеку. Сейчас нужно решить более сложную задачу: нам предстоит понять, что такое любовь к Богу и любовь Бога к Своему творению.
                Понимание любви, как отношение к объекту желания, переводит ее в категорию страстей, присущих чувственной природе человека. Ранее я неоднократно подчеркивал, что у Адама и Евы в раю чувства не были задействованы и пребывали в скрытом [латентном] состоянии. Соответственно, их первозданная природа была лишена страстности, но, тем не менее, Бога они любили, пока не послушали диавола. Поэтому их отношение к Творцу было не чувственным, а иным, в сути которого необходимо разобраться. Онтологически, любовь к Богу кардинально отличается от любви в человеческом понимании этого слова, и ничего общего с чувством не имеет. Понимание божественной любви как чувства приводит к нелепостям и служит причиной так называемой «болезни православием».
                На практике это выражается в исполнении всех мыслимых и немыслимых норм церковной дисциплины, неукоснительное соблюдение которых, считается признаком благочестия и выражением любви к Богу: от непосильных молитвенных правил, до суровых постов и еженедельных походов в церковь за причастием. Подобное отношение к Создателю присуще иудаизму, но не имеет ничего общего с Православием. К сожалению, более яркого и близкого слова, чем «любовь», для выражения религиозных чувств в скудном человеческом языке не нашлось. Поэтому безгрешное качество «любовь к Богу» превратилось в греховную страсть к Нему. Эта мысль требует пояснения.
                В предыдущих беседах я говорил, что с падением праотцов наша природа изменилась. Она обзавелась страстями, которые действует через чувства. Они бывают неукоризненные или естественные: жажда, голод, холод, усталость и так далее и укоризненные или противоестественные: плотская похоть, чревоугодие, тщеславие, властолюбие и тому подобное. И те, и другие являются греховными, поскольку не были заложены в человеческую природу изначально. Однако не за все из них следует наказание. Не укоризненным страстям был подвержен и Христос: испытывал голод, жажду, усталость. Они в вину не вменяются, хотя и противоречат божественному замыслу о человеке, а укоризненные – служат причиной осуждения, поскольку зависят от произволения человека. Причем, что очень важно, неукоризненные страсти, хотя сами по себе и не вменяются в вину, однако являются порождением страстей укоризненных или греховных. Причина в том, что они возникли после грехопадения праотцов, причиной которому была греховная страсть гордыни. Поэтому Отцы относили  все страсти к греховной природе человека.
                Любовь человеческая относится к укоризненным страстям, поскольку возбуждает вожделение и привязанность. Соответственно, по отношению к Богу, она неприменима, иначе становится страстью или «болезнью православием». Преподобный Максим Исповедник писал: «Любовь Бога и твари не имеет ничего общего с любовью как страстью в человеческом понимании». В раю любовь Адама и Евы к Творцу было свойством их безгрешной природы. Это было естественное состояние первых людей, а не проявлением чувств, которых они не знали. После падения, в человеке открылись чувства: слух, зрение, обоняние, осязание, вкус. С ними в нашу природу вошли страсти: удовольствие от любимой музыки, соблазны приятных вещей и красивых лиц, наслаждение изысканными яствами, жажда хорошей косметики, брендовой одежды и так далее.
                Под влиянием падшей природы райская любовь к Богу превратилась в страсть умиления, молитвенной радости, азартного влечения к богослужениям и не свойственным образу жизни аскетическим подвигам. Состояние особого общения с Богом, как это было в раю, подменилось стремлением к удовольствиям, ублажающим душу. Возникла очередная страсть, но только на духовном уровне, что делает ее более опасной. Человек, ради желания «вкусить благодати»,  пытается принудить себя любить Бога, а Сам Бог, при этом, остается в стороне. Вот почему райское влечение к Богу не имеет ничего общего с греховной страстью к Нему в падшем мире. Ярким образчиком такого понимания «любви к Богу» является протестантизм. Достаточно протестанту заявить: «Иисус меня любит, и я люблю Иисуса» и все, аминь! Он может безбоязненно почивать на лаврах спасения.
                Из вышесказанного следует, что отношение первого человека и Бога в раю, и его любовь к Создателю после падения не имеют между собой ничего общего, поскольку божественное с чувственным не соприкасается. Как же понимать любовь к Богу в нашем мире? Чтоб ответить на этот вопрос, необходимо обратится к богословию святых отцов. Как известно, человек создан по образу и подобию Божьему, то есть отображает в себе божественную природу. По закону мироздания подобное тянется к подобному. Поэтому, в нем от сотворения заложено стремление к Причине своего бытия, то есть к Богу. Это стремление или влечение называется «любовь к Богу». Вот какое определение ей дает Максим Исповедник: «Любовь – венчающая весь путь христианина, рождается от собирания воедино вокруг Божественного и единение душевных сил, то есть силы разумной, желательной и яростной».
                Она не зависит от личного отношения, чувств или страстей. Это часть Богом данной первозданной нашей природы. И поэтому, как естественное свойство, действует вне произволения человека, например, как способность дышать, есть, пить или спать. Другими словами, всякий грядущий в мир наделен божественной любовью и влечением к Творцу. Однако, далеко не во всех она становится действием. В зависимости от того, какой образ жизни ведет человек, к чему привязана его душа, насколько он подвержен страстям и похотям, любовь к Богу, как врожденное свойство, либо проявляется и растет, либо до самой смерти остается под спудом плотской жизни как возможность и не более того. В силу этого, научиться божественной любви невозможно, равно как и заставить себя полюбить Бога. Она открывается по мере стремления жить в добре и по совести. Чем сильнее уподобляется верующий Богу в добродетелях, тем сильнее в нем проявляется любовь к Нему. Ее свойство таково, что, однажды зародившись, она уже не оставляет преданное сердце и ведет верную душу ко спасению во Христе.               
                Божественная любовь – особенное состояние, поскольку порождает, невиданное ранее отношение к миру и людям, в основе которого лежит сострадание. Об этом хорошо сказал апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1Кор.13:4-8). Пребывающий в такой любви уже пребывает вне мира и ничего иного для себя не ищет, и нет  такой силы, которая смогла бы его от любви Христовой отлучить: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?» (Рим.8:35), – говорит о ней Павел.
                Именно так раскрывается, заложенная в душе любовь к Богу. Она, как семя, брошенное в почву, дает плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат. (Мк.4:20).  Все зависит от почвы, то есть от устроения сердца, но не от пристрастий. Всякая любовь, как чувство, не лишена страха потерять объект желания; и только Божественная – его не имеет, ибо любящее сердце знает, что Бога у него никто отнять не может. Поэтому природа страстной любви коренным образом отличается от Божественной. Первая является проявлением чувств, а вторая – плодом веры. Есть еще одно существенное отличие: любовь, как чувство, связана с наслаждением, которое заканчивается опустошенностью и горечью утраты, поскольку всякое удовольствие заканчивается. А любви к Богу все это чуждо, поскольку радость о Господе вечна и непреходяща. Поэтому отцы говорят, что  в Царствии Небесном исчезнут все знания, страсти, влечения и даже сама вера, но останется лишь любовь, как единственная форма вечного бытия Горнего мира.
                Божественная любовь отличается  от  отношений между христианами как собратьями во Христе. Она является следствием любви к Богу, но имеет свои особенности. Максим Исповедник замечает: «Единство человека с Богом осуществляется через любовь и осуществляется иначе, чем единение друг с другом в Боге». Это значит, что взаимоотношения Бога и человека и христиан между имеют разную природу. В первом случае, душа возлюбив Господа, отрешается от всего остального, ибо нельзя служить Богу и мамоне, то есть всему что удаляет разум от влечения к Причине. «Бог дал нам влечение и любовь к Нему  по природе, природно присоединив к этой любви и силу разума, так чтобы мы смогли с легкостью познать способы исполнения влечения и, сбившись с пути, не потеряли надежду в том, что мы стремимся достичь», – продолжает Максим.
                Когда речь идет о братской любви во Христе между верными, то эти отношения не связаны с влечением друг к другу, а свидетельствуют о пути добродетелей, главной из которых есть самопожертвование ради ближнего: « Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13), – учить Христос.   Другими словами любящий брата есть тот, кто готов ради спасения его души и жизни пожертвовать собой. Разумеется, что лобызания у всех на виду с натянутыми улыбками, троекратные поцелуи в церкви и прочие проявления «православной нежности» никакого отношения к этой любви не имеют.  Равно противно ей и молчание в обличении греха, которую часто объясняют любовью к ближнему. «Молчанием предается Бог», – предупреждает святитель Григорий Богослов.               
                Теперь пришло время поговорить о том, как Господь любит Свое творение, и что такое любовь Бога. Евангелист Иоанн повествует, что после воскрешения Христос трижды спрашивает Петра: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих» (Ин.21:14-17). Мы опять возвращаемся к теме ведения Божия: почему Иисус задает вопрос, заведомо зная на него ответ? Христу было важно, чтобы Петр трижды исповедовал любовь к Нему. Как трижды он отрекся и предал Его, так трижды ему нужно было каждое отречение изгладить покаянием. Поэтому вопрос Спасителя был не о чувстве Петра к Учителю, а имел совершенно иной смысл. Любовь, о которой Он спрашивал, – это возвращение на путь к Богу, восстановление, нарушенного предательством Петра, единения со Христом. Этот и пример исцеления души через покаяние, и наставление в том, что количество прегрешений не имеет значения, если за каждым из них следует покаяние. Возникает некоторое недоумение: почему Иисус спрашивает любит ли Петр Его больше остальных учеников?
                Вопрос  трудно разрешимый, если понимать любовь как чувство, поскольку либо она есть, либо ее нет. Она не может иметь разную силу или степени; и, конечно, по факту, любовь Петра и остальных апостолов  была едина и по силе, и по природе. В противном случае, не все из них были бы друзьями Иисуса (Ин.15:15). Очевидно, что вопрос касался не превосходства Петра над другими, а преследовал иную цель. Из всех учеников только он отрекся от Учителя, то есть совершил самый тяжкий грех. Следовательно, должен был его исцелить исповедованием большей, по сравнению с остальными, любви ко Христу. Сам Петр об этом вряд ли догадывался, и поэтому Иисус решил ему помочь, задавая наводящий вопрос.
                И мы видим, как премудро устроен Промысел Божий. Кто сильнее всех пал, тот сильнее покаялся и высшую честь получил в обетовании Господнем: «паси агнцев Моих!». Эта евангельская история раскрывает суть любви Божией к людям, которая ставит своей целью не возбуждение благочестивых чувств, а исправление и возвращение грешника на путь к Создателю. Не будет ошибкой признать, что любовь Божия – это апокатастасис или восстановление поврежденной грехом природы человека.  Следовательно, это не чувство, а действие оживляющей благодати.
                В заключение важно отметить следующее. Если человек не научиться разделять любовь Божию от любви как чувства ко всему остальному, то он ни на шаг к спасению не приблизится, поскольку поневоле будет смешивать божественное с плотским. Любовь к Богу означает покаяние и ничего более. Покаяние или метанойя (греч.) – это изменение, обращение, которое заключается в оставлении греха и возвращении на путь ко Христу. Вот, что значит любить Бога.
                Любовь Бога к человеку – это помощь в покаянии и восстановлении на пути спасения. Всякий раз, когда мы слышим нравоучения о том, что нужно любить Бога, или какой-то отец так любит Бога, или, что в ком-то нет любви к Богу, то следует помнить, что говорящие подобное не понимают, о чем рассуждают. Они путают любовь как страсть, с любовью как действием Бога в мире. А это всегда приводит сначала к глупостям, а укрепившись в сознании, – к ереси. Любовь Божия строго индивидуальна как по отношению к Господу, так и по отношению к человеку, и общего рецепта и руководства к действию по ее стяжанию нет и быть не может. Более того страстная любовь всегда на виду и проявляется в делах, а божественная – сокрыта в глубинах сердца, и только немногие могут ее почувствовать как особую благодать, исходящую от избранника Божия. Каждый идет к Богу своим путем и несет в сердце, как залог спасения, свою любовь ко Христу. Поэтому гибнут все сообща, а спасаются в одиночестве, на этом стоит мироздание и Промысел Божий о мире.