Это сейчас в России жизнь в начале календарного года замирает. А вот в Российской Империи в январе эта самая жизнь била ключом, и да, всё больше гаечным, норовя попасть по голове. Мазурики всех мастей не знали ни покоя, ни роздыху, о чём в Смоленское сысное отделение с самого начала января 1917 года стали приходить ориентировки и сообщения. Начальник Калужского сыскного отделения прямо 1 января прислал смоленским коллегам сообщение, что ещё 9 декабря в сарае некой крестьянки Городничевой в селе Савьяки Боровского уезда был обнаружен мешок с церковными вещами. Часть из них были опознаны, как украденные из церкви села Спас-Косицы Верейского уезда, а вот про три медных наперстных креста и дароносицу того же металла, полицейские из Калуги просили навести справки, не в Смоленской ли губернии украдены. Моисеев отписал запрос надзирателю Сапожникову. Так как ответа в документах Смоленского сыскного отделения нет, по-видимому в смоленских заявлениях о церковных кражах такие вещи не фигурировали. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 5)
1 января трокский 1-й гильдии купец Лейзер Лейбович Свидлер заявил сыскному отделению, что у него из квартиры в доме Воеводской на Кадетской улице неизвестными без взлома была похищена кенгуровая шуба стоимостью 400 рублей. По розыску под подозрение попал смоленский мещанин Василий Николаевич Миловидов 18 лет, родной брат известного вора Сергея Миловидова (вспомните прошлогодние ограбления на Георгиевском ручье). Но добиться от него признания полицейские так и не смогли. Не нашли сыскные никаких улик против Миловидова, не смогли отыскать и кенгурячью шубу. Хотя вряд ли первой гильдии купец будет мёрзнуть. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 1-2)
2 января с работ в Нижегородском уезде скрылись военнопленные поляки Франц Владиславов Каминский (22 лет, блондин, худощавый сореднего роста), Юзеф Юрьев Обаза (21 год, блондин среднего роста), прихватив с собою за компанию румына Ивана Ивановича Гласгола (45 лет, среднего роста, волосы тёмно-русыен, бороду бреет). О чём смоленского полицмейстера уведомляет канцелярия Нижегородского губернатора, ну а он уже своим отпуском заостряет на сём прискорбном факте внимание начальника Смоленского сыскного отделения. На следующий день из имения Ворошилова Дунаевской волости Бельского уезда бежал пленный австриец Мио Контуро, 30 лет, брюнет высокого роста. Моисеев на эти сообщения отписался, что за появлением беглецов в пределах города Смиоленска установлено наблюдение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 103-104)
3 января 1917 года начальник сыскного отделения вновь просит Комитет Западного фронта Всероссийского Земского Союза изыскать возможность продать с Центральных складов в Смоленске продукты для чинов сыскного отделения и членов их семей. В магазинах, мол, огромные очереди, а сотрудники отделения слишком заняты на работе. 13 января Комитет ответил, что по распоряжению товарища Председателя Комитета Западного фронта отпуск продуктов для чинов сыскного отделения не представляется возможным. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 4,6) Моисеев, надо сказать, не опускает рук и стучится во все двери. Пишет рапорт полицмейстеру с просьбой походатайствовать перед Военным Интендантством об отпуске продуктов, указывая, что в прошлом октябре такое же ходатайство имело успех. Пишет запрос в закупочный отдел при Смоленской городской управе об отпуске для семей чинов сыскного отделения постного масла и 5 пудов крупчатки. От интендантов ответа не дождались, а городская управа в ответном письме заявила, что просимых продуктов нет на складе. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 5,8,11-12)
3 января 1917 года в доме Матвеевой на Резницкой улице была взломана квартира крестьянки Люблинской губернии Бержицкого уезда Анны Ивановны Кублицкой. У неё и её соседки дворянки Станиславы Ивановны Прушковской были похищены два корзины с разными вещами и деньгами на сумму в 700 рублей. Агентура сработала чётко, и уже вечером того же дня был задержан подозреваемый: крестьянин Смоленского уезда Цуриковской волости деревни Добриково Лев Николаевич Павлюченко 18 лет, зарегистрированный в сыскном отделении как вор. Лёва от участия в краже со взломом отпирался всеми конечностями, но стукачи уже донесли Моисееву, что похищенное, возможно, спрятано на квартире беженца из города Ласки Петраковской губернии Станислава Новичкого. У которого две корзины с вещами и были обнаружены. Новицкий клялся и божился, что вещи ему приволок Павлюченко, и что они краденные, он, Станислав, ни сном, ни духом. Павлюченко в краже признался и сдал своих подельников. Крестьянина деревни Раздорово Богородицкой волости Смоленского уезда Максима Васильевича Терентьева 18 лет и вяземского мещанина Ивана Васильевича Зуева 17 лет быстренько отловили в городе, доставили в сыскное отделение и допросили. Выяснилось, что Новицкий из краденных вещей часть взял себе, а мужской костюм за 35 рублей продал в Смоленске портному мещанину местечка Хиславичи Могилёвской губернии Ицке-Давыду Абрамову Виткину. У какового костюм был отобран и вмесьте со всеми вещами возвращён потерпевшим. Оконченное следствием дознание передано судебному следователю, до его распоряжения Новицкий, Павлюченко, Терентье и Зуев содержаться при сыскном отделении. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 12)
А вот кражу со взломом из квартиры смоленского мещанина Даниила Самуйловича Афанасьева в доме Волчкова на Комендантской улице, произошедшую в тот же январский день, раскрыть не удалось. Воры унесли разной одежды на 305 рублей, и по нерозыку 10 января дознание было прекращено. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 14)
4 января смоленский уездный исправник «осчастливил» сыскарей сообщением о краже из хлева крестьянина деревни Токарёвщины Корохоткинской волости двух кобылиц: гнедой девятилетки среднего роста, с чёрным хвостом и белым пятном на лбу, и вороной трёхлетки сгривой на правую сторону ибелым пятнышком во лбу. Первую кобылу хозяин оценил в 300 рублей, вторую же и вовсе в 500, а это уже крупная кража, свыше 300 рублей. Ройте землю, господа сыщики. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 10)
Почта российская уже тогда работала, как бы это помягче, не так, чтобы совсем быстро. Сообщение от начальника столичного сыскного отделения, отправленное 19 декабря, оказалось в Смоленске лишь 7 января. Из Петрограда сообщали, что розыскиваются облигации пяти с половиной процентного военного займа 2-го выпуска 1916 года, 20 листов по 500 рублей номера с 47920 по 47940 включительно и 10 листов по 1000 рублей. В тысяче рублёвых облигациях с номерами была непонятная чехарда, но смоленским сыскным предложено было сообщить о розыске всем банковским конторам, банкам и меняльным лавкам. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 11) Раз уж мы заговорили о почте. 12 января начальник Смоленской почтово-телеграфной конторы заявил в Смоленское сыскное отделение, что в 10 часов утра почтальоном Яковлевым, доставляющим казённые посылки по учреждениям, была утеряна посылка № 171/172 на имя Смоленского отделения Государственного банка. Отправление весом полтора фунта было утеряно в районе от Казённой палаты до Государственного банка. Почтовый начальник просит принять меры к розыску казённой пропажи. А теперь о «тормознутости» почтарей. В тот же день, напротив дома Смоленского клуба на Большой Дворянской улице посылка была найдена рядовым Саввой Мамошеком, каковой, как правильный военный, отволок находку своему начальству. Начальник канцелярии при главном начальнике Минского военного округа, нашем горячо любимом генерале и бароне Рауш-фон-и так далее, переправил посылку начальнику Смоленской почтово-телеграфной конторы. В ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР, 12 ЯНВАРЯ. Сообщить же о возвращении казённой посылки начальник почтово-телеграфной конторы озаботился только 19-го! (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 30-31)
Тогда же в начале января из Харьков сообщали о краже акций, процентных бумаг, рент, облигаций, золотых бриллиантовых вещей и наличных денег на сумму в 15 000 рублей. Воры умудрились взломать стальную комнату банка взаимного кредита приказчиков, вскрыв несгораемые кассы и распаяв бронированную стену. Добычей злоумышленников стали 33 штуки золотых мужских часов, 50 штук женских часов, 41 золотое кольцо с бриллиантами и другими драгоценными камнями, 20 пар золотых с ьриллиантами серёг, десяток золотых медальонов и кулонов, 10 золотых браслетов, 5 медалей червлёного золота, 10 золотых брошей с бриллиантами и цветными камнями. Расписание ценных бумаг заняло целый лист. Моисеев мог только оповестить все банки, банкирские конторы, ломбарды, кассы и меняльные лавки об укаденных ценных бумагах и драгоценностях. За появлением вышеупомянутых ценностей в Смоленске установлено наблюдение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 26-28)
8 января начальник Гомельского сыскного отделения сообщил в Смоленск, что совершеннейшим раззявой оказался Кормянский волостной старшина Алексей Копытков. Прямо в здании Гомельского казначейства у него из кармана утащили 4496 рублей 56 копеек. Среди кредиток были 40 штук 100 рублёвых билетов и 100 штук двадцатипятирублёвых, но ты пойди их отличи без номеров-то! (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 29) 16 января в Москве был угнан шестиместный автомобиль СтудеБеккер, чёрного цвета, городской номер 1949, с суконнным тентом, на дверях аббревиатура В.З.Г.С., выполненная синей краской. Наблюдение отписано Сапожникову. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 35) 19 явнваря 1917 года начальник Минского сыскного отделения сообщил о краже из кладбищенской церкви Равноапостольнойт Марии Магдалины. Двое неизвестных нижних чинов вошли в церковь, когда там проходило отпевание умершего ребёнка, и спрятались внутри, пока похоронная процессия ушла на кладбище. Совршив кражу, преступники выбили изнутри одно из окон и ушил с добычей. Были украдены серебряные предметы культа, большое бархатное Евангелие в серебряном же окладе, большой золочёный серебряный крест. Из свечного шкафа похищено 26 рублей денег, и вскрыты 9 кружек для пожертвований, но денег в них не оказалось. За нерозыском в Смоленске дознание передано начальнику сыскного отделения. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 36)
В ночь на 11 января со склада смоленского первой гильдии купца Эдуарда Швейцера, что на Никольской улице в доме Петрова, были украдены две бочки конопляного масла. О чём на следующий день сособщил в сыскное отделение заведующий складом крестьянин Хохловской волости Смоленского уезда Семён Васильевич Леонов. 20 января полицейский надзиратель Авдеев передал заявление начальнику сыскного отделения с надписью: «По проведённому розыску в Смоленске похищенное и похитители не обнаружены». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 3)
13 января смоленский полицмейстер направил Моисееву «для ознакомления и принятия к сведению» циркуляр смоленского губернатора о введении в Российской Империи всеобщего подоходного налога. В рамках популяризации какового среди населения Министерство Финансов Империи руками чинов податного надзора должно было организовывать общественные слушания и собрания, на которых бы населению разъяснялись положения нового закона. Благо, что чинам сыскного отделения в этом участвовать не предписывалось. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 5) В тот же день в сыскное отделение пришёл от губернатора ещё один циркуляр. Императорская Российская миссия в Пекине отмечает необходимым в списках, разыскиваемых и высылаемых из России китайцев указывать их имена не только на русском языке, но и иероглифическим письмом. А также прописывать по-русски и по-китайски название провинции, округа и уезда, откуда происходит разыскиваемый. И Генеральный Штаб, и Министр Внутренних Дел признали предложение полезным. Посему чинам сыскного отделения приказывается заставлять задержанных китайцев писать своё имя и происхождения иероглифами и прикладывать такие записи к фоторграфическим карточкам арестованных. А ежели оный китаец ни писать, ни читать не умеет? Вряд ли на тяжёлые работы в далёкую холодную Россию вербовались сплошь по-конфуциански образованные жители Поднебесной. (ГАСО, фонд 578,ь опись 1, дело 323, лист 6)
Замечательно, когда молодой человек упорно и целенаправлено двигается к намеченной цели. Плохо, что цель его, по мнению имперской администрации, напрочь противозаконна. 14 января 1917 года в Смоленске был задержан молодой человек, назвавшийся смоленским мещанином Михаилом Тихоновиченм Егоровым 20-ти лет. Каковой Егоров открыто заявил смыскарям, что буквально утром сбежал из управления Смоленского уездного воинского начальника. «Мы ж тебя отловили», хмыкнул Молисеев и начал оформлять сопровождающие бумаги для передачи беглеца военным. Михаил Егоров попытался объянить начальнику сыскного отделения, что служить в армии всё равно не будет, и от воинского начальника снова убежит. Колобок, такую мать, подумал Семён Георгиевич, и приписал в направлении воинскому начальнику, что задержанный склонен к побегу. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 2)
В тот же день начальника сыскного отделения снова озадачили. Этапным порядком в Смоленск был доставлен из Вышнего Волочка смоленский мещанин Онисим Иолсифович Эйдлин. Но сопроводительный лист от вышневолоцкого полицейского управления был оформлен так коряво, что смоленским полицейским оказалось невозможно выяснить, зачем, собственно, Эйдлина выслали в Смоленск. Пришлось писать запрос в Вышний Волочёк. Ответ пришёл уже через неделю. Требовалось удостоверить личность Онисима Эйдлина, и, если она подтвердится, привести в исполнение приговор суда-один месяц тюрьмы. Личность Эйдлина удостоверили и передали нового арестанта приставу 3-й части губернского города. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 3-4)
«Уж сколько раз твердили мiру…» что не стоит верить незнакомцам на слово. Но преступники со стажем умеют заболтать, вкрасться в доверие, уговорить. Так и получилось с калужской домовладелицей Евгенией Ивановной Усовой. Неизвестная женщина лет тридцати назвалась Екатериной и просила Усову взять её прислугой. Раньше, по её словам, она работала няней в Козельске у земского начальника Орлова. Паспортной книжки у просительницы не оказалось, она объяснила, что буквально завтра её вместе с вещами занесёт некая монашка, её тётя Серафима. Усова оставила новую прислугу ночевать в доме. На следующий день тётя Серафима не пришла, и Екатерина отпросилась узнать, что случилось, чтобы уже не вернуться. Вместе с новой прислугой «ушли» драгоценности домовладелицы Усовой и 30 рублей наличными деньгами, похищенные у второй прислуги Качановой. С просьбой о розыске в Смоленске профессиональной воровки «Екатерины» 21 января в Смоленское сыскное обратился начальник калужского сыскного отделения. Но «за нерозыском…» ну и дальше по накатанной. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 45)
Почему отставной околоточный надзиратель Екатеринославской городской полиции Алексей Петрович Львов написал заявление с Смоленское сыскное отделение о краже у него 11 января на перегоне между станциями Комаричи и Навля Московско-Курской железной дороги не понял никто. Ну пишешься ты до сих пор безземельным крестьянином Смоленской губернии Духовщинского уезда Воротышенской волости, но ведь проживаешь же постоянно в Славяносербском уезде Екатеринославской губернии на Юрьевом заводе, да и преступление произошло не в пределах Смоленской губернии. Так что три листа заявления, где убористым почерком были расписаны все похищенные в чемодане вещи и бумаги, с отзывом о нерозыске было преслано приставу Юрьева завода Славяносербского уезда. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 64-66)
«Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!» До написания бессмертного романа Булгакова ещё много десятков лет, а Воланд уже вовсю потешается над смоленскими обывателями. 23 декабря 1916 года от разрыва сердца, по заключению врачей, умер подрядчик строительных работ Лаврентий Васильевич Попов. Наследник его, Степан Маркелович Попов, 12 января 1917 года заявил прокурору Смоленского окружного суда о краже у покойного 5000 рублей, переданных ему за день до смерти на табачной фабрике Поневина в качестве расчёта за строительные работы. Прокурор написал соответсвующий отпуск, и 17 января полицейский надзиратель Сапожников опрашивал свидетелей по этому делу, хотя изначально всё было и так понятно. Но циркуляры о производстве дознания никто не отменял. Прислуга подрядчика Попова крестьянка Духовщинского уезда Сырокоренно-Липецкой волости деревни Михалкова Татьяна Ивановна Бекедина показала, что состояла прислугой последние два месяца жизни Попова. За это время Лаврентий Васильевич два раза лежал в госпитале, и был выписан дней за 5 до смерти. Утром 23 декабря его в квартире обнаружили мёртвым десятник Пётр Севостьянович Осипенков, каковой сразу же позвал второго десятника Сергея и её, Бекедину. О проишествии было передано сожительнице Попова, которая войдя в комнату тут же упала в обморок. Спустя час в квариру явилась жена Попова с околоточным надзирателем, каковой сложил все вещи покойного в одну комнату и её опечатал. Бекедина не знает были ли у Лаврентия Васильевича какие-либо деньги, но слышала, что в день перед смертью Попов рассчитывался с возчиками за привезённый кирпич.
Анна Антоновна Попова смоленская мещанка, проживающая в доме Попова по Богословской улице заявила, что последние шесть лет сожительствовала с Лаврентием Васильевичем и имеет от него ребёнка трёх лет. Получал ли Попов 5000 рублей от табачной фабрики Поневина Анна не знает, но в тот день её сожитель точно выдавал деньги строительным рабочим, но сколько и за что, ей не известно. С заявителем Степаном Маркеловичем Поповым у Поповой отношения натянутые, так как он человек неодобрительного поведения, и в день похорон Лаврентия Васильевича, когда все ушли на кладбище, забрал какие-то документы из письменного стола. А после предъявил судебному приставу, описывавшему имущество покойного, доверенность на право пользования домом Попова.
Содержатель ренскового погреба смоленский 2-й гильдии купец Павел Иосифович Каминский пояснил за подрядчика Попова. Сей «замечательный бизнесмен» не раз брал деньги в долг как у самого Каминского, так и у его приказчика Шустова, каковому по смерти остался должен около 200 рублей. Имел Лаврентий Васильевич такое обыкновение, что как получал деньги за выполненные работы, так сразу и расчитывался с рабочими. А на следующий день мог придти просить в долг. В вечер 22 декабря Попов зашёл к Каминскому и вернул ему долг 825 рублей. Приказчик Шустов попросил выплатить и ему часть долга, но Попов отговорился, что боится не хватит денег на раздачу рабочим. Ефим Модестович Шустов слова своего хозяина подтвердил. Опросил Сапожников и казака Полтавской губернии Роменского уезда Великобубновской волости хутора Макеевки Константина Гавриловича Мирошниченко. Малоросс состоял заведующим табачной фабрикой купца Поневина. В тот день он действительно выплатил Попову 5000 рублей. Сначала подрядчик получил 1500 рублей, каковые тут же раздал извозчикам за подвоз кирпича. Позж е получил ещё 1000 рублей и рассчитал грузчиков и возчиков. В 7 часов вечера Лаврентий Васильевич забрал оставшиеся 2500 рублей и уехал домой. С ним был один из десятников, но кто по имени он, Мирошниченко, не знает.
Василий Андреевич Шильцов околоточный надзиратель Лодзинской городской полиции, прикомандированный к 1-й части Смоленска, подтвердил под протокол, что по осмотру вещей покойного никаких денег найдено не было, и все вещи были сложены в одну комнату и опечатаны. Допросить десятников Осипенкова и Никитина полицейский надзиратель не смог, так как после смерти работодателя они уехали к местам проживания, Сергей Павлович Никитин в Калужскую губернию, а Осипенков в Духовщинский уезд Смоленской губернии. О результатах проведённого дознания доложено прокурору окружного суда. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 4-6)
Видимо распродажа нижними чинами армии, рабочими-инородцами и военнопленными рабочих команд приняла такие размеры, что Главнокомандующий армиями Западного фрона генерал-адъютант Эверт обязательным постановлением своим запретил в всех губерниях в пределах Западного фронта покупку любого военного обмундирования или снаряжения. Чинам полиции указывалось строго за исполнением оного предписания следить. При неисполнении обязательного предписания полицейские будут преданы военному суду. Начальнику Смоленского сыскного отделения копия постановления передана полицмейстером «для принятия к сведению и точного исполнения». До всех чинов сыскного отделения доведено под роспись. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 18)
21 января полицейским третьей части Смоленска заявил о краже «через подкидку» шестисот тридцати рублей крестьянин деревни Денисово Балтутинской волости Ельнинского уезда Григорий Михеевич Подладов. Инцидент произошёл на Толкучей площади, предполагаемых преступников было двое. Дело направлено в сыскное отделение, чины которого вскоре выяснили, что сработали известный воры-подкидчики, лишённый по суду всех прав состояния из крестьян Смоленского уезда Корохоткинской волости деревни Верхней Колодни Пётр Александров, он же Потапов, по прозвищу Кужель, и крестьянин Поречского уезда Семёновской волости деревни Новой Пересуды Константин Емельянович Байков, которые из Смоленска скрылись. Ориентировки были разосланы по губернии, и 26 января Кужель был доставлен в сыскное отделение приставом 2-го стана Смоленского уезда. От кражи Потапов упорно открещивался, хотя и был уверенно опознан потерпевшим. Похищенные деньги и подельник Кужеля так и не были обнаружены. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 19)
А сыкное отделение потихоньку замерзает. В здании не производилось капитального ремонта со времени постройки, полы рассохлись, стены продувает, слой опилок на потолке истончился. Одна печь отапливает приёмную, коридор и три комнаты. Температура в помещениях, с наступлением морозов, не поднимаеться выше 7 градусов Цельсия. Об этом Моисеев сообщает городской управе с просьбой предоставить для сыскного отделения переносную кафельную печь, причём дополнительного отпуска дров для неё не требуется. Городские чинуши молчат. Присылают комиссию от управы, которая устанавливает количество печей в сыскном отделении. Их оказывается 8, а по смете, не изменившейся с 1916 года, отпуск дров осуществляется на пять топок. Выяснив этот факт, городская управа вновь молчит, аки та рыба, не взирая на письменные запросы начальника сыскного отделения. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 10,13)
24 января в Смоленское городское полицейское управление явились две молодые женщины и подали заявления на продление паспортных книжек. Чины управления для проверки личностей заявительниц запросили сыскное отделение. Откуда сразу же пришёл ответ, что и крестьянка местечка Ушполь Ушпольской волости Вилькомирского уезда Ковенской губернии Вероника Мартыновна Масюлис, и крестьнка Пелагея Степановна Бабичева зарегистррованы в сыскном отделении как проститутки, и предписанием смоленского полицмейстера от 22 апреля 1916 года им запрещено проживать в Смоленске. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 5,10)
25 января 1917 года ночью был взломан магазин готового платья в доме Павлова на НовоПетроградской улице. Из магазина воры вынесли одежды на 2913 рублей. Так, во всяком случае, заявил владелец магазина Хаим Вульфович Ваксман. По горячим следам полицейскими «преступные оптовики» были задержаны на Рачевке, приних была обнаружена большая часть украденного. Но некоторые вещи отыскать не удалось. «За нерозыском…» дознание было закрыто. Почти через месяц, 17 февраля, из квартиры дворянина Николая Владимировича Венедиктова, что в доме Чепиковой по Нижне-Пятницкой улице в 3-й части Смоленска, неизвестными лицами было похищено разное носильное платье на 595 рублей. В этом деле своё веское слово сказали секретные информаторы, и уже 25 февраля чины сыскного отделения ворвались в квартиру лишённого прав крестьнина Краснинского уезда Досуговской волости деревни Сивкова Андрея Васильевича Иванова. При обыске в его квартире в доме Червякова в посёлке Волок на Рачевке, были обнаружены вещи из квартиры Венедиктова, а также новая кожаная чёрная тужурка. Каковая кожанка упоминалась как украденная из магазина Ваксмана. Андрей Иванов своё участие в краже как у Венедиктова, так и у Ваксмана отрицал, рассказав полиции, что выграл вещи в карты у двух неизвестных ему поляков. А тужурку ему привёз с позиций брат. Сестра Андрея Ефросинья на допросе показала, что на следующий день после ограбления квартиры дворянина Венедиктова, Иванов пришёл домой с двумя неизвестными ей поляками, которые и принесли два мужских и одно женское пальто. Которые к вечеру проиграли в карты её брату Андрею. Иванова задержали до выяснения, а сестрица его на следующий день принесла в сыскное отделение открытые мужские часы, якобы найденные ей в дровнике. Дворянин Венедиктов пальто и часы опознал за украденные у него, прислуга Венедиктова, некая Федькина, неуверенно, но всё же опознала Андрея Иванова по телосложению и маненре двигаться, как одного из трёх мужчин, выходивших 17 февраля из квартиры её хозяина. Кожаную тужурку вернули в магазин Ваксмана. Андрей Васильевич Иванов передан в распоряжение судебного следователя, остальных участников кражи найти не удалось. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 15-16, 23-24)
26 января 1917 года в Смоленск пришла ориентировка от Минского сыскного отделения. Артельщик Московской биржевой артели ответственных служащих, состоящий на службе в качестве кассира при Техническом Управлении Комитета Западного фронта Всероссийского Земского Союза Иван Прокофьевич Аруев, внезапно понял, что нужно ковать железо, не отходя от кассы. Что вышеозначенный тунгус и проделал, получив 17 января в Минском казначействе 200 045 рублей наличных денег сторублёвыми кредитными билетами для россылки по разным местам, и скрылся в неизвестном направлении. Начальник Минского сыскного отделения ориентирует коллег на поиск тунгуса первого Уягановского рода Гижишинского уезда Камчатской области, 30 лет, высокого роста, умеренного телосложения, волосы короткостриженные чёрные, глаза тёмно-карие, лицо худощавое бледное продолговатое, усы редкие темно-русые отпущенные книзу, нос прямой, голос звонкий, походка слегка развалистая. Итмеет жену Анну Николаевну Аруеву 27 лет, и сожительницу Елену Михайловну Гассан, проживающую в городе Москве по Леонтьевскому переулку в доме № 17, квартира 11 (вот каков пострел-инородец, всё в жизни успел). Может выдавать себя за студента, окончившего юридиченский факультет Томского университета, носит университетский значок. Любит петь и читать в церкви, произносить проповеди, по поводу чего всегда старается войти в знакомство среди духовенства. Может скрываться в монастырях. Ведёт обширную переписку в брачной газете, якобы подыскивая себе невесту. Носит при себе револьвер. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 69-73)
29 января в сыскное отделение явилась вдова губернского секретаря Валентина Герасимовна Лисовская и заявила о краже из её квартиры разных вещей и драгоценностей на сумму более 2200 рублей. Подозревает вдова в краже свою прислугу Анну Никитину, которая скрылась, оставиви у работодательницы свой паспорт. О крестьянке деревни Замощья Зимицкой волости Духовщинского уезда Анне Никитиной запросили духовщинского уездного исправника, но он не успел прислать ответа, так как подозреваемую 31 января задержали в Смоленске. При личном досмотре у неё обнаружили 4 бриллиантовых кольца, золотой крест с цепочкой, настольное зеркало и книжка на получение денатурированного спирта. Подозреваемая несколько раз меняля свои показания на счёт собственного имени, рассказывала, что муж её Виктор Антонов, фамилии которого она не упомнит, погиб на войне. В конце концов молодая женщина созналась, что она есть Анна Максимовна Куркова 23 лет, крестьянка деревни Фролов Чижевской волости Духовщинского уезда. Паспорт на имя Никитиной, по каковому Куркова была прописана у Лисовской в доме Нечаева по Выгонному переулку в 1-й части Смоленска, она, якобы, нашла на улице в Смоленске. Для подтверждения личности Курковой в Духовщинское уездное полицейское управление отправлен запрос с фотографической карточкой задержанной, для предъявления родственникам, в том числе матери Дарье Курковой. В краже у Лисовской Анна созналась, рассказав, что одно кольцо она подарила незнакомому ничнему чину, другое отдала в починку ювелиру Манухину, золотой браслет за 20 рублей продала в часовой магазин Якубсона, каракулевый сак, горжетку и женский костюм оставила вместе со своими вещами у знакомой в Вознесенском монастыре. Все похищенные вещи, кроме подаренного солдату кольца, были отобраны и возвращены владелице. Законченное дознанием дело было передано судебному следователю 1-го участка города Смоленска. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 8-11,13-15)
В самом начале февраля смоленская полиция по экстренной телеграмме из Орши проверяла всех китайцев, работавших в Смоленске на оборонных работах. В розыск был объявлен некто Тан Де Куй, называющий себя Лио Ван Юй, обвиняемый в убийстве на хуторе Гуры Кушнеровой и четырёх её детей. Вряд ли б душегуба при поимке оставили в живых, но в Смоленске искомый китаец не обнаружен. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 131)
4 февраля 1917 года чины сыскного отделения были по телефону вызваны в гостиницу «Центральная», где о краже заявил поручик 1-го Артиллерийского авиационного отряда Владимир Николаевич Осипов. У него из номера было похищено 1100 рублей наличных денег. Но опыт, как говорится, не пропьёшь, и уже через пару часов похищенное было обнаружено в душнике неотапливаемой печи в коридоре гостиницы. Также был задержан швейцар гостиницы «Центральная» крестьянин Калужского уезда Бобровской волости деревни Катенево Васиилий Яковлев Савин 16 лет, который в краже сознался. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 16,18)
Ещё 19 ноября 1916 года полицейский надзиратель Авдеев, проверяя квартиру Павла Денисовича Федотова в доме Сикерина в посёлке Ямская слобода, задержал двух неизвестных мужчин и одну женщину. Та назвалась сестрой Павла Федотова крестьянкой деревни Корелы Корохоткинской волости Смоленского уезда Акулиной Денисовной Федотовой. Приехала она в Смоленск уже как с неделю, живёт на квартире брата и паспорт у неё для прописки никто не просил. Тут всё ясно, женщину отправили в городское полицейское упраление за беспаспортность. Крестьянин деревни СметаниноКатынской волости Смоленского уезда Владимир Иванович Козлов смог подтвердить свою личность и был отпущен. А вот со вторым мужчиной оказалось намного интересней. Он назвался крестьянином Виленской губернии Ошмянского уезда Сморгонской волости деревни Хотени Степаном Ивановичем Путырским, но документов никаких представить не смог. Также он не смог объяснить происхождение двух мешков готовой кожаной обуви и двух хромовых кож, которые он при обыске на квартире Павла Федотова признал за свои. Якобы обувь купил на толкучем рынке в городе Борисове за 274 рубля у неизвестного беженца, а кожи приобрёл в Москве. И сидел сей молодой человек в камере при первой полицейской части аж до начала февраля. Моисеев же слал запросы в Москву об удостоверении личности беженца Путырского, так как он утверждал, что в Москве живут его родная сестра и зять. Также начальник сыскного отделения пытался выяснить не было где краж обуви. Москвичи поначалу заинтересовались и запросили прислать образцы, но после охладели к этому делу. Да ещё московским сыщикам пришлось возвращать в Смоленск две пары неправильно к ним посланных Моисеевым сапог. А Путырский всё сидит. Обувь решили продать с открытого торга, а Степан Путырский умудрился сбежать из арестантского помещения 1-й полицейской части Смоленска. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 16-18, 20,23,25,26,32)
В тот же день бежал из конторы 1-й дистанции начальника работ по строительству военной железнодорожной линии Луцк-Стоянов военнопленный 7 роты 19 рабочего батальона Станислав Петрушевич. Сей «бегозавр» проявил крайнюю степень предусмотрительности, перед побегом опустошив денежную шкатулку конторы на 30000 рублей. 20 000 рублей были пятисотрублёвыми кредитными билетами, оставшаяся часть сто- и однорублёвыми. Для сугреву Петрушевич похитил у прапорщика 7-го железнодорожного батальона шинель солдатского образца с погонами. Смоленские сыскари ищут высокого шатена, хорошо говорящего как по-русски, так и по-польски, в солдатской шинели, высоких сапогах и шапке спортивного фасона. Но уже 11 февраля дознание прекращено «за нерозыском». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 167)
Всё ж таки «война портит солдат, подрывает дисциплину в армии и очень пачкает мундиры!..». И очень похоже, что оглупляет военное начальство. Ну надо ж было додуматься командованию 37 запасного пехотного полка отправить в командировку прапорщика, который был в это время под судом. 9 февраля в Смоленское сыскное отделение явился прапорщик 37 запасного полка Василий Григорьевич Сало, каковой подал заявление о розыске находящегося в командировке в Смоленске прапорщика того-же полка Никифорова. Оный прапорщик состоял под военным судом, и был направлен в командировку по ошибке. Пять нижних чинов полка Никифоров разместил в военном бараке при вокзале, а сам скрылся в неизвестном направлении. Солдат спит, служба идёт. Нижние чины сидели в бараке, никуда не отлучаясь, с 31 января, пока 9 февраля их не обнаружил прапорщик Сало. Заявление о поиске приняли, создали рабочий вид, и 12 февраля 1917 года «за нерозыском» дознание закрыли. Поди его найди, того Никифорова в массе серых солдатских шинелей, что болтается по губернскому городу. Да и не дурак небось, давно уже умотал куда подальше. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 168)
А ещё все кругом утверждают, что евреи крайне хитры, деловиты и их вокруг пальца не обведёшь. А вот поди ж ты. 10 февраля, проживающий в собственном доме по СтароПетроградской улице, Моисей Израилевич Беренцвейг заявил в сыскном отделении о присвоении его служащим велижским мещанином Гершановым 1950 рублей наличных денег. Сумма сия была выдана Менделю Евсеевичу Гершанову в декабре 1916 года на покупку товара, но служащий из Смоленска уехал, а торговец Беренцвейг товара не получил. В последних числах января Беренцвейг случайно встретил Гершанова в Екатеринославской губернии, проследил его до гостиницы и потребовал поехать с ним в Смоленск. Велижский мещанин согласился, но на станции Харьков отпросился в буфет выпить чаю. После чего в вагон уже не вернулся. По сообщению Беренцвейга Гершанову 25 лет, росту среднего, худощавый брюнет без усов и бороды. Проживал в городе Александрове Екатеринославской губернии в гостинице «Старый Гранд-Отель» совместно с какой-то барышней, возможно сожительницей. Ориентировка направлена в Екатеринославское сыскное отделение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 35)
А в Москве всё тянется дело о мошенническом получении в прошлом году по подложным ассигновкам Интендантского управления трёхсот тысяч рублей. Уже сменился следователь, появились новые сведения, но деньги так и не найдены. Судебный следователь Коренков хватается за любую информацию, и требует от смоленских сыскарей проверить некоего Бронислава Ипполитовича Шуха, каковой до войны в Минске знался с арестованным Шнайдером и его предполагаемым подельником Ольдзеевским. Шух служит монтёром при типографии Минского военного округа в Смоленске, и, якобы, отправляет жене Анастасии Адамовне большие суммы денег. Сапожников допросил Бронислава Шуха, проживающего при команде нестроевых штаба Минского военного округа в Реальном училище. Тот объяснил, что как нестроевой нижний чин получает 5 рублей в месяц, подрабатывая сверхурочно в типографии и в театре (до войны Шух служил механиком в кинотеатре в Минске), зарабатывает ещё около 40 рублей. Жена его содержит в городе Минске на Захарьевской улице в доме № 12 колбасную лавку. Так как Шух на полном обеспечении от казны, то большую часть заработанных денег отправляет жене, но эти почтовые переводы никогда не были больше 50 рублей. То же подтвердили заведующий типографией Михаил Михайлович Шварц и фельдфебель нестроевой команды Михаил Карпович Вашинов. Пустышку тянут московские следователи, не такие дураки Шнайдер со товарищи, чтобы передать огромную сумму на хранение малознакомым людям. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 419-427)
14 февраля в Смоленске по паспорту, выданному Великобританским консульством от 4 января 1915 года за номером 267, прописался пултусский мещанин Ломжинской губернии Герман Хаимович Бернштейн. Оный двадцатидвухлетний толстячок дал объявление в газетах, в коем объявил себя английским специалистом по ремонту печатных машинок всех видов и моделей. Заполучив в ремонт около десятка различных пишущих машинок, Бернштейн из Смоленска скрылся в неизвестном направлении. А «Ремингтон» в те времена стоил около 500 рублей, «Ундервуд» и «Стернес» по 400. Приметы мошенника разосланы всем уездным исправникам Смоленской губернии. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 7)
17 февраля на Базарной площади возле дома Павлова пятеро неизвестных нижних чинов отобрали у канонира 2-го запасного артиллерийского дивизиона Адольфа Уласевича кошелёк с тринадцатью рублями. В тот же день патрулём 3-й части города Смоленска по указанию канонира Уласевича был задержан один из нападавших, оказавшийся рядовым 255 пехотного Аккерманского полка Петром Ивановичем Боровицким. Потерпевшим и свидетелями он был с уверенностью опознан, как один из грабителей, но упорно отрицал свою причастность к грабежу и подельников не сдал. Оконченное дознанием дело передано судебному следователю. Хочет солдатик один за всех отдуваться, кто ж ему помешает? (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 2-3)
Резолюцией Смоленского губернского правления от 31 января 1917 года крестьнин села Войтовки Войтовской волости Ольгопольского уезда Каменец-Подольской губернии Павел Илларионович Семенцов назначен на должность чиновника, заведывающего регистрацией преступников и перепиской по розыскам и наблюдениям. О чём приказом по смоленской полиции от 17 февраля 1917 года дано знать полиции, а начальнику сыскного отделения дано указание привести Семенцова к присяге на верность службе. Тем же приказом объявлено, что дочь подполковника Лидия Николаевна Чурская определена на Государственную службу и назначена заведующей Смоленским адресным столом, заведением через каковое проходят все розыскные дела Смоленского сыскного отделения. (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 624, лист 50)
«Ищут пожарные, ищет полиция…» Нет, фотографы не ищут, у них и так работы хватает. Ищут давно, но не могут найти двух хитрованов из крестьян Костромской губернии. Некто Пётр Павлович Жуков 28 лет был призван на военную службу, но по медицинскому освидетельствованию уволен от службы навсегда. А крестьянин той же губернии Максим Ефимович Соколович 25 лет служить не хотел от слова совсем. И договорился с Жуковым обменяться паспортами. Жуков, теперь как Соколович, был призван на военную службу, и по тем же медицинским показаниям демобилизован. Всем хорошо, окромя Российской Императорской Армии. Как о мошенничестве узнали непонятно, но костромичей ищут по всей России. В Смоленске не нашли, о чём на ориентировке сделал пометку полицейский надзиратель Сапожников Николай Степанович. Ищут даже контразведчики, ну это их работа, вроде как. Однако ж ищут не только шпионов. Но и своего коллегу, пусть и бышего, некоего Феликса Чернецкого, каковой скрылся из Одессы в неизвестном направлении. Чего учудил, неизвестно, не хотят контразведчики выносить сор из избы, но арестовать при обнаружении требуют непременно. Они же ищут бежавшего из 5-го гренадерского Киевского полка старшего унтер-офицера из вольноопределяющихся Лихачёва, каковой пытался организовать покушение на офицеров полка. Командиром полка за поимку Лихачёва назначена награда в 100 рублей. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 234,236,238)
2 марта 1917 года Император Всероссийский Николай Второй отрёкся от престола в пользу сына Алексея при регентстве великого князя Михаила Александровича. Что там было дальше, это пускай историки разбираются, нам же интересно только одно – к власти пришло Временное правительство. В первых числах марта толпа революционеров ворвалась в сыскное отделение и выпустила из арестантского помещения всех задержанных, правда о пострадавших от рук толпы чинов сыскного отделения в документах не упоминается. А 10 марта 1917 года Смоленское сыскное отделение перестало существовать. Да вот так вот, бац и нету. В тот далеко не радостный для полицейских всей Империи (или уже республики?) день вышло постановление Временного правительства «Об упразднении Департамента полиции и об учреждении временного управления по делам общественной полиции». Можно заканчивать наш рассказ о Смоленском сыскном отделении, НО…Вот оно всегда это самое «НО». Как выяснилось, правоохранительные органы нужны и при буржуазной революции. Уже 4 марта обязанности начальника городской милиции принял на себя В.К. Унтилов, который взялся реорганизовывать городскую полицию в духе постановления Временного Правительства от 2 марта 1917 года. Для разработки соответсвующей документации к Унтилову были приглашены начальники всех трёх районов города (бывшие частные приставы) и начальник судебного отдела (начальник сыскного отделения Моисеев). 22 марта в городскую управу были представлены сведения о суммах, необходимых для функционирования городской милиции. Судя по всему, Семён Георгиевич Моисеев, разрабатывая совместно с Унтиловым данную смету, развернулся от души. Помимо начальника отдела и его помощника, в штате должно было состоять 10 судебных милиционеров (полицейских надзирателей) и 10 милиционеров (агентов), письмоводитель, фотограф (каковой для экономии может совмещать обе должности), машинистка, сторож. Вместе с расходами по розыску и канцелярскими расходами содержание судебного отдела Смоленской городской милиции должно было обойтись городской управе в 13 600 рублей в год.
22 марта Смоленская городская дума с подачи Унтилова избрала начальником Смоленской городской милиции Александра Васильевича Маргойта, «…чья земская и общественная работа… а также его деятельность по должности помощник начальника 2-го района, а затем по должности помощника начальника милиции даёт полное основание твёрдо и решительно поддерживать его кандидатуру…». Председателем совета при милиции Думой единогласно был выбран В.К. Унтилов. А вот Моисеев был назначен лишь помощником заведующего судебным отделом, заведующим отделом был назначен некто Моисей Григорьевич Гринберг. Двадцать человек милиционеров в штате, это, конечно, хорошо, но их ещё нужно набрать. А пока в марте-апреле 1917 года помимо начальника Гринберга и его помощника Моисеева, в судебном отделе несли службу Николай Сапожников, вернувшийся из Ельни Владимир Грундуль и новые сотрудники – Александр Емельянов, Иван Котов, Ефим Козловский, и поступившие на службу в апреле месяце Антон Петров и Григорий Костроминов. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 206-212)
А 10 марта Николая Степановича Сапожников попытались призвать в армию, прислав повестку прямо в судебный отдел. В своём рапорте Моисееву, Сапожников поясняет, что он духовщинский мещанин 1883 года рождения, был призван на действительную воинскую службу Духовщинским уездным по воинской повинности присутствием и зачислен в Лейб-гвардии Кексгольмский полк. В феврале 1906 года по болезни причислен в ратники ополчения 2-го разряда, о чём от уездного присутсвия получил надлежащее свидетельство. Каковое вместе с другими его документами было утеряно в Смоленском губернском присутствии. Для возбуждения ходатайства о предоставлении отсрочки от службы в армии, бывший полицейский надзиратель сыскного отделения Николай Сапожников просил своего непосредственного начальника запросить в Духовщинском уездном по воинской повинности присутствии копию свидетельства о причислении его в ратники ополчения. Судя по всему, получилось, в армию Сапожникова не забрали. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 38)
15 марта комиссар станции Смоленск Александровской железной дороги (теперь кругом были одни комиссары, губернский комиссар Временного правительства-бывший председатель губернского земского собрания А.М. Тухачевский пытался рулить губернией до выборов в мае-июне) сообщил о поступившей по телеграфу информации об ограблении Колоцкого монастыря Смоленской епархии. Были похищены позолоченная серебряная риза с драгоценными камнями, восемь серебряных лампад и одна золотая, два серебряных вызолоченных ковчега с престолов, два престольных вызолоченных креста, два потира с принадлежностями и около 20 рублей наличных денег. Содержание сообщения было доведено под роспись до личного состава отдела, но «по нерозыску… дальнейшие розыски ведутся…дознание передано по принадлежности». (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 332, лист 106)
В марте циркуляры и прочие телеграммы сыпались из Петрограда дождём. Не все, видимо, правильно поняли устремления устроивших февральскую революцию сил, и появились «перекосы и перегибы». «Смоленскому губернскому комиссару
Генералу Юрию Михайловичу Шейдеману поручен корпус чрезвычайной важности, как исключительной энергии сведующему и опытному боевому артиллеристу. Прошу оградить этого честного гражданина и воина от угроз ареста, дабы он мог спокойно работать. Лично его знаю и очень прошу. Подписал: А. Керенский» В судебный отдел Смоленской городской милиции перпровождаю для сведения. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 48)
«Смоленск. Губернскому комиссару
В Министерство Внутренних Дел поступает значительное количество ходатайств со стороны бывших чинов полиции и корпуса жандармов об определении их на службу в милицию или в войска. Во избежание излишней переписки прошу широко оповестить этих лиц, что приём на службу в милицию достойных из числа их всецело зависит от комиссаров, и что с ходатайствами о приёме на службу в войска следует обращаться непосредственно к воинским начальникам.
Подписал за МВД князь Урусов». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 49)
В борьбу с разгулявшейся на фоне революции преступностью вступил комитет офицерских и солдатских депутатов. Председатель комитета некий подполковник сообщил начальнику Смоленской городской милиции об образовании в Смоленске организованной шайки грабителей из солдат, в которой состоят также двое нижних чинов из комнады гуртов Интендантства. Борьба с преступностью заключалась в побуждении городской милиции к принятию всяческих мер к нейтрализации банды. Также сообщалось, что комитет уже принял соответсвующие меры к беспощадному подавлению могущих возникунуть погромов силами войск смоленского гарнизона. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 50)
Но, как оказалось, комитет офицерских и солдатских депутатов свою миссию провалил. За дело взялся исполнительный комитет рабочих и солдатских депутатов. Оные депутаты от солдатских масс написали в городскую милицию целую петицию, указывая, что смотреть больше на беспредел оказавшихчся на свободе бывших воров, ныне состоящих в войсках, они не могут. Недостойное поведение преступников развращает также слабых духом нижних чинов. Перечисленных поимённо воров и грабителей, солдатские депутаты призывают отправить на фронт. Сами же ничего предпринимать не могут (знать бы почему?) и предлагают милиции отлавливать преступников в военной форме в дешёвых чайных и других притонах Смоленска. За подписью шестидесяти человек. Интересно, как офицеров арестовывать, так они на ать-два. А как урезонить воров-рецидивистов в их же среде, так тут, уж извините, язык в жопу. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 53-54)
Архивариусы-люди со странностями, а уж дворянин Константин Иванович Букарев, так тот в особенности. Вспомнить хотя бы прошлогоднюю историю с башней Веселуха, все те «танцы с бубном» вокруг имущества из эвакуированных губерний. За год, я вам скажу, ничегошеньки не изменилось. 20 марта архивариус Смоленского губернского правления Букарев вызвал милиционеров судебного отдела к башне Громовой, указав правоохранителям, что как в оной Громовой, так и в Копытецкой башнях взломаны двери. Внутри царил полнейший разгром, неизвестные взломщики явно что-то искали в бумагах. Многие ящики и чемоданы были взломаны, казённые бумаги раскиданы по полу. Две пишущие машинки, стоившие немалых денег, воры взять побрезговали. И тут опять началось танго архивариуса с разведением рук в стороны. Мол, дорогие сыскари, понятия не имею, что пропало, и пропало ли. Принимал я всё в 1915 году только по счёту мест, не получив никаких списков по содержимому ящиков. Дядя, а за прошедшие два года можно было хоть какую-нибудь ревизию содержимого башен провести? (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 45)
В тот же день в судебный отдел с сопроводительными бумагами от начальника 3-го района Смоленска доставили двух неизвестных, задержанных в подвале гостиницы «Золотой якорь». Содержатель гостиницы утверждал, что оба бывшие арестанты и работали во дворе гостиницы, но зачем забрались в подвал не знает. Один из задержанных назвался мещанином города Варшавы Владиславом Сергеевичем Серафимовым, по суду лишённым прав состояния и подлежащим надзору милиции на 4 года. За нанесение побоев был осуждён Гродненским городским судом на 3 года тюрьмы. Серафимов был освобождён из-под стражи в январе 1917 года, получив от Смоленской губернской инспекции свидетельство для следования в город Переяславль, каковой избрал местом постоянного жительства. Но денег на дорогу не нашлось, и столяр Серафимов перебитвался случайными заработками по уездам Смоленской губернии. В Смоленск приехал три дня назад, а в подвал гостиницы «Золотой якорь» залез, чтобы переночевать. У второго задержанного не оказалось никаких документов. Мол, было свидетельство для следования в Ржев после тюремной отсидки, но он его потерял. Назвался мужчина мещанином города Ломжи Адамом Адамовичем Глобиным, 28 лет, римско-католического вероисповедания. За растрату казённых денег отбывал срок 3 года, после освобождения в декабре 1916 года жил в Москве. В Смоленск приехал 3 недели назад, ночевал в военном бараке при вокзале. После допроса задержанных передали вновь в распоряжение начальника 3-го района города Смоленска. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 65-66)
30 марта приказом начальника штаба Минского военного округа, на основании утверждённого Военным министром порядка, было расформировано Смоленское губернское жандармское управление. Офицерам, выслужившим полный сррок службы, предоставлялось право по желанию уйти в отставку. Прочие офицеры, кроме скомпрометироваших себя свое й прежней службой и подлежащие оставлению на учёте в МВД, будут зачислены по армейской пехоте или кавалерии и переведены в резерв чинов, ожидающих назначения на службу. Нижние чины будут переведены на учёт уездных воинских начальников, причём перешедшие уже призывной возраст, увольняются от службы, а остальные распределяются по запасным воинским частям. В губернии начиналась новая жизнь. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, 212)
31 марта 1917 года на станции Глинка Рязано-Уральской железной дороги у Израиля Лейзеровича Пруткина была совершена кража 6000 рублей кредитными билетами. Кражу совершил преподаватель древнееврейского языка мещанин города Кальвари Сувалкской губернии Ейна Симонович Зон, 28 лет, который с похищенными деньгами скрылся. По добытым следствием сведениям, Зон может скрываться у своей невесты Ольги Хаськиной в местечке Лиозно Могилёвской губернии. О чём с просьбой провести обыск в квартире Хаськиной и сообщено лиозненской милиции. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 50)
Вот уж не знаю, возможно фаза Луны была какая-то располагающая к кражам со взломом, но 10 апреля судебный отдел городской милиции был полон заявителями. Первым явился смоленский мещанин Филимон Калинкович Доронин, заявивший, что из его магазина в доме Троицкого монастыря неизвестными было похищено золотых и серебряных вещей на 2500 рублей. У мстиславльской мещанки Хаи-Рохли Авсеевны Двейриной в ту же ночь из номера гостиницы «Метрополь» была украдена готовая к продаже кожаная женская обувь на сумму в 600 рублей. Статский советник Евграф Николаевич Лавринович сообщил, что у него из квартиры в доме Котикова на Одигитриевской улице, взломав замки, было украдено разных вещей на сумму до 500 рублей. Ну а 19 апреля дочь генерала Вера Михайловна Алексеева сообщила о краже из запертой квартиры её матери Анны Николаевны. У жены Верховного Главнокомандующего, выломав форточку в квартире в доме Пастуховой на Верхне-Пятницкой улице, унесли различных вещей на 1000 рублей. Дознание и розыск по настоящим делам ведутся, так отписывал Моисеев товарищу прокурора Смоленского окружного суда. Но не та фаза Луны, не помогает сыскарям «Волчье солнышко». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 30-33)
15 апреля 1917 года гражданин Варшавской губернии гмины Мокотов Игнатий Антонович Хоментовский, проживающий в доме Карпилова на Большой Благовещенской улице, заявил судебному отделу городской милиции о присвоении денег его разъеэдным служащим крестьянином деревни Значериц Букинской волости Краснинского уезда Сергеем Лаврентьевичем Фомичёвым. Поляк послал своего работника на лошади развозить по магазинам Смоленска мясные деликатесы на сумму в 2000 рублей. Фомичёв товар распродал, и, бросив на улице лошадь Хоментовского, из Смоленска скрылся. В письме Краснинскому уездному комиссару заведующий судебным отделом предлагает провести розыск преступника у него на родине, и по обнаружению отправить в губернский город. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 45)
Временное правительство распространяет призывы о войне до победного конца, большевики требуют мира и братания на фронтах, из воинских частей начинают потихоньку-полегоньку разбегаться солдаты, а гимназисты бегут на войну. 20 апреля о пропаже сына заявила крестьянка Пермской губернии Екатеринбургского уезда Систерской волости завода Систерска Анфия Николаевна Каржева. Сын её, Михаил, ушёл утром из дома Евстафьевой на Чуриловском переулке в гимназию Евневича, и после окончания занятий домой не вернулся. Как говорят уличные мальчишки, с другими гимназистами достал денег на дорогу и уехал на фронт. В тот же день поступили заявления о пропаже Николая Малькевича 14 лет, гимназиста 2-го класса частной гимназии Воронина и ученика третьего класса Общественной гимназии Самуила Москевича 15 лет. Сведений о возвращении гимназистов к родителям в документах судебного отдела городской полиции не имеется. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 320, лист 49,71,79)
В конце апреля через нового своего начальника Гринберга Моисеев продавил оплату от городской милиции установки электрического освещения в помещениях бывшего сыскного отделения, ныне судебного отдела городской милиции и в своей квартире. Начальник Смоленской городской милиции оплатил счета мастера Смагера на 100 рублей. Хотя в городе были проблемы с электрическим освещением, и все помещения милиции в городе освещались керосиновыми лампами, что и было заложено в смету расходов по городской милиции. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 159-160) Мало того, Семён Георгиевич умудрился продавить выплаты себе и своим бывшим сотрудникам за работу сыскного отделения с 1 по 9 марта 1917 года. Моисев получил жалованья, разъездных, столовых и канцелярских денег на 94 рубля 68 копеек, Николай Степанович Сапожников жалованья, столовых и квартирных денег на 59 рублей 84 копейки, младший полицейский надзиратель Матвей Александрович Юдин жалованья, столовых и квартирных денег на 14 рублей 95 копек, городовой Егор Васильевич Аникеев жалованья и квартирных денег на 12 рублей 48 копеек, ту же сумму получил городовой Иван Тихонович Исаев. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 182)
К маю месяцу Смоленская городская милиция поняла, что с беспределом последних месяцев нужно что-то делать. И начальник милиции Маргойт приказал всем начальника районов города приступить к широкому освещению среди городскоого населения обязательной прописки видов на жительство в районнных отделах милиции. От чего ушли, к тому и пришли. Всем сотрудникам уголовно-судебного отдела городской милиции распоряжение доведено под роспись. Следует следить за беспрекословным выполнением. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 323, лист 59)
В том же маю на службу в судебный отдел приняты новые сотрудники. Михаил Юденич, Александр Бразюкевич, Алексей Лебедев и Дмитрий Прутков – старшими милиционерами, Голинкевич, Иван Бубашкин, Купиш и Поликарп Александров - младшими милиционерами, а некто Ефимов был принят в штат на должность сторожа. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 161) Тогда же написал заявление о приёме на службу в судебный отдел бывший надзиратель сыскного отделения, а ныне сдающий дела в Дорогобжском городском управлении милиции полицейский надзиратель 2-й части Дорогобужа Фёдор Иванович Щемелихин. В заявлении Щемелихин указывал на личное знакомство с губернским комиссаром А.М. Тухачевским. 30 апреля старший милиционер судебного отдела Смоленской городской милиции Фёдор Щемелихин получил удостоверение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 163)
4 мая 1917 года на толкучем рынке доброволец-милиционер Д. Шмидт, проявив бдительность, задержал неизвестного мужчину, пытавшегося продать торговцу Иоффе 32 аршина тканевого материала «Адрия». Смутила правоохранителя просимая за ткань низкая цена в 3 рубля за аршин. Задержанный был доставлен в судебный отдел, где назвался крестьянином Ельнинского уезда Дубосищенской волости Григорием Максимовым 42 лет. Ткань купил для себя в Москве для пошива костюма, но оказалось, что в Смоленске услуги портных крайне дороги. Везти назад в Москву, где служит швейцаром в деловом дворе, ткань не захотел и решил продать. Документов, подтверждающих личность, при себе не имеет. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 144-145)
17 мая 1917 года рейд по воровским квартирам в Новой Ямской слободе возглавил лично начальник Смоленской городской милиции Маргойт. В доме Сикерина на квартире крестьянки Смоленского уезда Кощинской волости деревни Крокодинова Анастасии Егоровны Мальченковой был обнаружен известный милиции вор Иван Бобров. Сей представителдь преступного мира ни в чём не подозревался, но был задержан до выяснения его отношения к отбытию воинской повинности. При обыске на квартире найден кожаный кошелёк со ста двадцатью пятью рублями, сберегательная книжка на 900 рублей, отдельно завёрнутые в бумагу ещё 100 рублей, пять ножей и четыре серебряные вилки. В комнате квартирантки Мальченковой смоленской мещанки Софьи Петровны Никифоровой обнаружено 5 ножей, 4 вилки, солдатская шинель, кожаная тужурка на белом меху, чёрный сюртук и защитного цвета китель. Эти вещи не проходили по ориентировкам, и Маргойт удовлетворился объяснениями Мальченковой. Деньги принадлежат ей, честно заработанные торговлей пирожками. Сюртук оставил прежний квартирант, а защинтный китель был ей куплен на рынке у неизвестного нижнего чина. Столовые ножи и вилки куплены Никифоровой, которая в настоящий момент уехала в Калугу. Старший милиционер судебного отдела городской милиции Сапожников вернул изъятое Мальченковой под расписку. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 190)
В тот же день с Базарной площади солдатами караульной команды были приведены несколько гражданских лиц, задержанных с казённым имуществом на руках. Смоленский мещанин Игорь Семёнович Рукавишников был задержан с одной парой солдатских сапог, у смоленского мещанина Григория Петровича Кужелева оказались чёрные солдатские брюки, у крестьянина Корохоткинской волоости деревни Сущёва Гаврилы Прохорова две пары солдатских сапог. Пару сапог отобрали у крестьянина Краснинского уезда Мигновичской волости деревни Жуково Дениса Ивановича Покровкова, а у крестьянина Суетовской волости Духовщинского уезда Алексея Семченкова парцу жёлтых солдатских ботинок. Все вещи переданы военному коменданту Смоленска, а задержанные, после уточнения их личности, отпущены под подписку и будут привлечены к взысканию в административном порядке за скупку казённого имущества. Знаете, что самое смешное. Отпущены, понимаешь. В документах Смоленского сыскного отделения по розыску разных лиц за февраль месяц 1917 года значится: «…произвестии розыск бежавшего 22 февраля около 4 часов дня из партии арестантов, работавших при городском обозе на Рачевке с Лизунковских казарм арестанта ДЕНИСА ИВАНОВИЧА ПОКРОВКОВА, происходящего из крестьян Краснинского уезда, Мигновической волости, деревни Жуково. 30 лет, рост 2 аршина 5 вершков, волосы и брови русые, глаза серые, нос обыкновенный, подбородок округлый, лицо чистое, особых примет не имеет.». Дознание закрыто «за нерозыском». Дык ведь вот он, сам приехал в Смоленск? Это что же, февральская революции все предыдущие грехи списала? Очень неуверен. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 234; ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 235)
Идёшь ты себе мимо придорожных кустов, ну и иди. Чего откликаться на зов незнакомых тебе людей? А, они звали спирту выпить. Ну, значит, сам дурак! 19 мая 1917 года в кустах возле деревни Новая Ямщина Корохоткинской волости Смоленского уезда двое неизвестных отобрали 9 рублей у крестьянина Фёдора Якушева. Каковой прибежал в судебный отдел городской милиции и на словах грабителей описал. По словестному портрету были задержаны известные сыскным воры Денис Иванович Покровков и из крестьян Витебской губернии Митрофан Иванов. Митрофан Иванович Иванов заявил милиции, что состоит на действительной военной службе в 515 пешей Смоленской дружине Государственного ополчения, но по запросу командир дружины ответил, что такого ратника в списках не значится. Выяснилсь, что Митрофан состоит прикомандированным под надзором коменданта города Смоленска при 4-й гарнизонной роте. Слабый, надо сказать, этот надзор. Оконченное дознанием дело передано судебному следователю 1 участка Смоленского уезда. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 314, лист 18-19, 23)
В тот день, 19 мая 1917 года, на деревообделочной фабрика «Арбор» была проведена комитетом по отстрочкам проверка рабочих. Каковая проверка выявила на фабрике 6 человек, подлежащих к отбытию воинской повинности. В число оных шести попал и родной брат владельца фабрики личного почётного граждания города Вильны Аарона Борухович Браза Исаак. Член комиссии писарь при смоленском воинском начальнике Баранов заявил Исааку Браз, что, мол, дело совсем скверное. Бразы этому высказыванию значения не придали, но вскоре выяснилось, что на 27 мая назначена комиссия в комитете по отсрочкам, где помимо прочего будет разбираться дело фабрики «Арбор». А некоторые знающие люди шепнули Аарону Бразу, что в комитете идут разговоры о раскасировании фабрики. Аарон Браз кинулся в комитет, и первый, кого он встретил в коридоре, оказался писарь Баранов. Владелец фабрики попросил содействия в своём деле, и услышал в ответ «хорошо, в наше время лучше иметь друзей в государственных органах». Неизвестно каким образом, но 27 мая Баранов умудрился убрать из повестки комиссии разбор дела фабрики «Арбор». Вечером к телефону фабрики вызвали Аарона Браза. На проводе был Баранов, который пригласил Аарона Боруховича к себе домой на улицу Георгиевский ручей для разговора. Вечером в квартире Баранова Браз узнал, что для полного закрытия дела требуется ни много, ни мало 1000 рублей. После долгой торговли сошлись на пятистах рублях. 29 мая владелец фабрики должен был принести 200 рублей в кофейню в саду Блонье, а оставшиеся 300 рублей выплатить после закрытия дела.
Утром 29 мая Браз с деньгами отправился в судебный отдел городской милиции, где написал заявление о вымогательстве и под протокол переписал номера купюр. Вечером деньги были переданы в кофейне Баранову, и у себя на квартире вымогатель был задержан. В присутствии понятых, солдат 3-го запасного сапёрного полка, купюры были изъяты и по номерам сверены с протоколом. Номера совпали. Баранов имел бледный вид, но смог сочинить инересную историю. Да, действительно, он, Баранов, был членом проверочной комиссии на фабрике «Арбор». Но никаких приватных разговоров с Исааком Бразом не вёл, что могут подтвердить другие члены комиссии: генерал-майор Протопопов и представитель совета рабочих депутатов Кузнецов. Аарон Браз действительно явился в уездное присутсвие, но разговор сним шёл не в коридоре, а в зале заседаний, где Бразу было объяснено, что комитет уже высказал определённое мнение и Баранов никакого влияние на это мнение не имеет. Никакого звонка по телефону на фабрику не было. 27 мая Аарон Браз явился на квартиру Баранова, которому не известно, откуда владелец фабрики взял его адрес. В гостях у Баранова был почтово-телеграфный надсмотрщик Эдуард Яковлевич Упит, при котором и состоялся разговор. Браз вдруг стал оправдываться, что дела на фабрике запущены не по его вине, что нет возможности закупать хорошее сырьё и отпрравлять по железной дороге готовую продукцию. Баранов снова ответил, что ничем помочь не может. Утром 29 мая Браз встретил Баранова на Армянской улице, и стал, ссылаясь на больную жену Баранова, предлагать какую-либо помощь. Так как жену нужно было выхаживать после тяжёлых родов, писарь сказал, что был бы благодарен, если бы кто-либо одолжил бы ему рублей 200-300. Браз обещал принести деньги в кофейню на Блонье. Губернский секретарь Сергей Агапиевич Баранов, писарь при смоленском уездном воинском начальнике, из крестьян Смоленского уезда Катынской волости деревни Сметанино был арестован и направлен на время разбирательства в распоряжение коменданта города, для содержания на гауптвахте. Возможно, его объяснение и увело бы дознание с правильного пути, но под присягой о слышанном телефонном разговоре с Бразом показали служащие фабрики «Арбор» Морозов, Ландау и Гинзбург. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 58-60)
20 мая в судебном отделе выясняли личности крестьян Краснинского уезда Мерлинской волости деревни Орешкова задержанных в 3-м районе Смоленска за беспаспортность. Один назвался Захаром Павловичем Гончаровым 26 лет, второй Степаном Емельяновичем Павлюченковым. Оба-двое проживают на родине, а в Смоленск приехали за покупкой разного товара, каковой уже погрузили на пароход. От военной службы оба осовобождены по болезни. Личности их может подтвердить служащая в 30 палате госпиталя Всероссийского Земского Союза Афанасия Никитична Гончарова. Каковая медсестра личной подписью на протоколе личности своих однодеревенцев подтвердила. Тогда же и там же был задержан за отсутсвие документов крестьянин деревни Корытня Мерлинской волости Краснинского уезда Арсентий Денисович Королёв 26 лет. В подтверждение своей личности он попросил пригласить сапожника Прокофия Родионовка, проживающего на Песочной улице в Рачевке. Однако выяснилось, что Родионов умер 10 апреля 1916 года. Дочь его Ефросинья Прокофьевна Семёнова подтвердила, что с самого детства знает крестьянина деревни Коробчино Мерлинской волости Арсентия Королёва, так как каждое лето бывала на даче в Корытне. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 174, 176)
25 мая губернский комиссар Тухачевский распоряжением своим на основании приказа Временного Управления по делам милиции МВД запретил сотрудникам милиции разоруживать на улицах офицеров без всяких на то оснований. Видимо ранее такое практиковалось. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 65)
30 мая 1917 года на Базарной площадди у бывшего помощника начальника Смоленской каторжной тюрьмы Митрофанова милиционерами судебного отдела был изъят ящик восковых церковных свечей. Усомнились правоохранители в правомерности приобретения церковных «расходных материалов». Ну а раз изъяли, то нужно определять, криминальная «добыча» или нет. Моисеев заморочился экспертизой, вызвав представителей Епархиального свечного склада. Те объяснили, что свечи выработаны на каком-либо из московских частных свечных заводов, и со склада в последнее время никакого имущества не пропадало. Пришлось отправлять запрос в Москву, а трёхпудовый ящик хранить в комнате вещдоков. Московская уголовка ответила только 31 июня, доложив, что заявлений о краже восковых свечей в МУС (московский уголовный сыск) не поступало. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 73,76,77)
В ночь на 31 мая судебным отделом при совершении кражи из мастерской Бочко был задержан некто Бортников, каковой на допросе выдал адрес своего подельника. Милиционеры явились в дом Горчанинова по Тарасовомку переулку, где обнаружили спящим неизвестного человека. Разбуженный, он назвался крестьянином гмины Рамутувко Плоцкого уезда Плоцкой губернии Владиславом Яновичем Калиновским. При обыске на квартире обнаружено: лом-фомка, заострённый с обеих концов, два ножа, плоский напильник, ключ от внутреннего замка за номером 3092 с надписью «Москва М.К.О.В.К.», 6 фунтов конфект в белом полотняном мешочке, большая коробка шоколадных конфет (надо понимать, что сие есть разные вещи, конфекты (сухое варенье) – это фрукты, предварительно несколько раз выдержанные в сиропе, а затем подвергшиеся сушке, ну а шоколадные конфеты мы и так все любим и знаем), 10 аршин белого ситца в двух кусках, 5 носовых платков цветных и пять носовых платков белых. В судебном отделе задержаный разговорился, да так, что милиционеры не успевали записывать. Лет ему, Калиновскому, 48, в Смоленске живёт с января 1917 года, до этого времени проживал в Минске, по Безымянному переулку от Шершевской улицы в доме Дрожжевского. Задержанный признал себя виновным в краже брюк из мастерской Бочко в доме Силина. В краже также участвовал Владимир Бортников. Дверь в мастерскую сломал Бортников, а фомка принадлежит Калиновскому, и была сделана на заказ в кузнице за Днепром. На преступление он, Калиновский, подговорил Бортникова от совершенного неимения средств к проживанию. Конфеты Калиновский похитил из лавки на Благовещенской улице, там же была им украдена и часть найденного при обыске ситца в 3 аршина. Другие 7 аршин и носовые платки украдены из лавки за Молоховскими воротами, каковую они совместно с Бортниковым обнесли ещё месяц назад. В той лавке добычи оказалось много, два мешка, каковую Бортников продал какой-то женщине за 55 рублей. Законченное дознание передано по принадлежности. По поводу найденного у Калиновского ключа был отправлен запрос в Московское купеческое общество взаимногго кредита, но ответа в документах фонда Смоленского сыскного отделения не сохранилось. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 61-63)
Как бы там не обзывался уголовный розыск, а негласная агентура продолжает в Смоленске и уезде работать. 8 июня Моисеев получил сведения, что в доме Лабецкого на Лестровке в квартире известного вора Дольникова собираются некие преступные элементу, причастные к нескольким вооружённым ограблениям в пределах Смоленской губернии. Местом постоянных встреч преступников было названо Тихвинское кладбище. Агент сообщил также, что один из грабителей, называющий себя Филиппом Тихоновым, будет вечером 8 июня в садике напротив Духовной семинарии на Спасской улице, в каковом и была устроена засада. Около 9 часов вечера был задержан молодой человек, в караманах пиджака которого обнаружились два пистолета системы «Браунинг» большого размера без обойм, а в потайном кармане брюк заряженный боевыми патронами «Браунинг» среднего размера. Сего вооружённого вьюношу препроводили в судебный отдел, где он назвался крестьянином деревни Чераски Даниловской волости Ельнинского уеда Филиппом Сергевичем Тихоновым 26 лет. В карманах Тихонова при личном досмотре обнаружились наградные серебряные часы «За отличную стрельбу», 50 рублей денег, золотое кольцо с пятью самоцветными камнями, электрический фонарик с запасной батареей, перочинный нож с пробойником, алмазный стеклорез с костяной ручкой, удостоверение на имя Тихонова, выданное начальником Исправительного отделения 2 марта 1917 года и билет на имя рядового 46 сапёрного батальона Фёдора Строчалина. Тихонов задержан при судебном отделе по подозрению в вооружённых грабежах. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 21-22)
Из документов судебного отдела не совсем понятно, то ли сыскари Тихонова разговорили, то ли вновь сработали скрытые агенты. Как бы там ни было, но у милиции появилимсь сведения, что разбойное нападение на квартиру арендатора мельницы в деревне Ханино Болтутинской волости Ельнинского уезда мстиславльского мещанина Файбиша Хацкелева Эйдлина было совершено известными судебному отделу и зарегистрированными в картотеке ворами: безземельным крестьянином Палкинской волости Краснинского уезда Дмитрием Васильевичем Рогозиным, крестьянином деревни Восково Хохловской волости Смоленского уезда Степаном Александровичем Черкасовым и неустановленным пока лицом, называвшимся Володька. По добытым сведениям, сии грабители часто собираются в зарослях возле дачи Реадовка, где милиционерами была устроена засада. Около 12 часов 10 июня к ресторану «Реадовка» на извозчике подъехал Дмитрий Рогозин, который и был тут же задержан. При осмотре кустов вокруг ресторана были обнаружены чёрная кожаная тужурка, рваные чёрные брюки, две летних фуражки, два носовых платка, белый полотняный мешочек и небольшой с каймой носовой платочек. Для опознания Рогозина в Смоленск были вызваны потерпевшие Эйдлин с сыном Соломоном и дочерью Фейгой. Они признали два носовых платка за похищеные у них 28 мая. По фотографии уверенно опознали как одного из нападавших, Степана Черкасова, указав, что он единственный из грабителей был без маски, и управлял налётчиками. По Рогозину у жертв грабежа особой уверенности не было, так как лицо его при нападении было закрыто маской, но по фигуре, голосу и манере движения, Дмитрий был признан за участника грабежа. Около пяти часов вечера там же в Реадовке был схвачен и Черкасов.
Дальнейшее расследование для умудрённых опытом службы Сапожникова со товарищи было делом техники, упорства и способности развязать язык грабителям. Что умели сыскари, то умели. Вскоре на нары приземлились, помимо Рогозина, Черкасова и Тимофеева, остальные члены банды – Пётр Фомин, Филипп Шкаликов он же Бобылёв, Иона Медведский, Иван Кулагин, Мовша Машкович и Михаил Васильев. Всех задержанных от греха подальше сразу перевели в Смоленскую губернскую тюрьму. А арестантские помещения при судебном отделе обживали подруги и укрывательницы грабителей Евдокия Москалёва, Евгения Сачельникова и Акулина Томашёва. Всего бандиты сознались в шести разбойных нападениях в период с 24 апреля по 2 июня 1917 года. Законченное следствием дознание вместе с вещественными доказательствами передано прокурору Смоленского окружного суда. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 25-27)
19 июня приказом по армии и флоту было запрещено отпускать военнослужащих во всякого рода отпуска. Разрешаются лишь отпуска по постановлениям врачебных комиссий для поправления здоровья. Теперь сотрудники милиции, в том числе и судебного отдела, должны побуждать к немедленной явке в свои воинские части всех военнослужащих, находящихся в отпусках по домашним обстоятельствам или на полевых работах. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 92)
Около семи часов вечера 24 июня 1917 года Моисеев с младшим помощником заведующего судебным отделом Грундулем и старшим милиционером Козловским отправились на берег Днепра в 3-м районе города проверять сведения продаже солдатам различных подложных воинских документов. В названом агентами месте был обнаружен спящим неизвестный молодой человек в солдатской форме. И разило от спящего сивухой за сотню саженей. Милиционеры решили подождать до вечера, и устроились неподалёку за оградой детского сада. Но до половины девятого вечера на этом месте больше никто не появлялся. А воин дрых, оглашая окрестности громким раскатистым храпом. Милиционеры направились к мосту через реку, когда заметили приближающегося от Конной площади того самого известного вора Дольникова в сопровождении двух незнакомых молодых людей. Моисеев приказал проследить за ними, так как вокруг было по вечерней поре много народа, и Дольников мог быть вооружён. Мазурики целенаправлено шли куда-то по 1-й Рыбацкой улице, а их троицу быстрым шагом догоняли милиционеры.
Но вот один из преследуемых обернулся и заметил погоню. Сыскари бросились на захват, но Дольников смог вырваться и побежал к реке. Его преследовал Грундуль, вопя во всё горло «Стой! Стрелять буду!» У самой воды вор смог вытащить из кармана пиджака «Наган», и Грундулю ничего не оставалось, как выстрелить. Нелепо махнув руками, Дольников свалился в Днепр, а на берегу стала собираться большая толпа любопытствующих. Грундуль поднял с земли брошенный преступником револьвер, а в толпе уже заключали пари. Убил ли милиционер преступника или тот уплыл под водой. Но не прошло и двух минут, как на поверхности воды показалась голова Дольникова, не Ихтиандар всё-таки. А солдатик продолжал спать, не смотря топот, крики и стрельбу. Попинав, его разбудили и вместе с задержанными доставили в судебный отдел. Засоня назвался солдатом запасного пехотного полка из крестьян Мещёвского уезда Калужской губернии Егором Демьяновичем Кубыниным. В карманах у него обнаружили временное удостоверении, выданное на имя Кубынина Мещёвским уездным воинским начальником, два носовых платка, чёрные открытые дамские часы, фальшивая монета в один рубль, рубль настоящий, три большие старинные серебряные монеты и семь штук малых монет. Кубынина передали коменданту города.
А Дольниковым с кумпанией занялись всерьёз. Если на ранее дважды судимом двадцатилетнем крестьянине Катынской волости Степане Дольникове теперь ещё висело вооружённое сопротивление сотрудникам судебного отдела и незаконное хранение оружия, то один из его спутников оказался человеком поинтересней. Он назвался крестьянином Духовщинского уезда Зимницкой волости деревни Жатомли Абрамом Михайловичем Подсидкиным. При обыске у него изъяли бумажник с четырьмястами семьюдесятью рублями, несколько ломбардных квитанциий и квитанций фотоателье, а также большую шкатулку, в каковой обнаружился «клад». Два пузырька с мастикой для печатей, две подушки для печатей, ручка с пером, погоны чиновника В.З.С. с красным крестом, восемнадцать штук различных каучуковых печатей и штампов, 860 незаполненных бланков удостоверений в ; бумажного листа, 26 штук бланков со штемпелем начальника 75 Инженерной рабочей дружины с печатью старшего врача оной дружины, 66 штук бланков удостоверений Комитета Всероссийского Земского Союза Западного фронта и паспорт на имя Степана Григорьевича Печёнкина, крестьянина Духовщинского уезда Ворошиловской волости деревни Коханово, удостоверение конного госпиталя 1-й Сибирской Армии на имя фельдшера Абрама Михайловича Подсидкина, удостоверение того же госпиталя на имя ветеринарного фельдшера Ивана Гавриловича Королькова. Не соврали стукачи. Подложные документы на днепровском берегу продавали. В процессе дознания на Подсидкина с Дольниковым пало подозрение в разбойном нападении на квартиру Цырлина на Рыбацкой улице. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 33-36,40-42)
26 июня 1917 года начальник Смоленской городской милиции на основании телеграммы товарища Министра Внутренних Дел отдал приказ сотрудникам судебного отдела произвести опись количества и качества бумаги и конвертов на всех писчебумажных складах и магазинах, а также на типографиях, в учреждениях и у частных лиц. Всех владельцев складов и магазинов было приказано обязать подпиской о непродаже и не расходовании этих «стратегически важных» материалов без особого разрешения губернского комиссара. На «бумажную работу» были отряжены младший помощник заведующего судебным отделом Николай Степанович Сапожников и старший милиционер Алексей Антонович Лебедев. Результатом работы стал ворох расписок и ведомость складов и магазинов на двух листах из 17 пунктов. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 200-201,203-204)
2 июля 1917 года Совет при Смоленской городской милиции под председательством Унтилова в составе начальника городской милиции А.Б. Маргойта, заведующего судебным отделом присяжного поверенного М.Г.Гринберга, юристконсульта городской милиции присяжного поверенного М.А. Лятковского, помощника начальника милиции Н.З. Имшенецкого, начальника первого района К.В. Юшкевича, второго района М.А. Дубянского, третьего района С.У. Антоновича, товарища прокурора Смоленского окружного суда А.П.Орфанова, судебного следователя по важнейшим делам при Смоленском окружном суде И.Н. Сонгайло, представителя Смоленской присяжной адвокатуры присяжного поверенного Б.М. Сляского и присяжного поверенного Л.А. Яншина заслушал сообщение начальника милиции о визите в Смоленский уездный комитет по отсрочкам военнообязанных. Сей Комитет имел в виду отклонить ходатайство о представлении отсрочек бывшим служащим наружной и сыскной полиции, ныне состоящим на службе в судебном отделе Смоленской городской милиции. Совет при милиции вошёл в понимание того, что работа в сыскных органах требует специальных знаний, и что оными знаниями обладают на данном этапе только милиционеры: Моисеев, Сапожников, Грундуль, Щемелихин, Котов, Козловский, Юденич, Юдин, Исаев, Аникеев и Александров. Замена этих людей не только пагубно отразится на работе судебного отдела, но и грозит оному полным распадом. Милиционеры, ранее не служившие в полиции, признали, что успешно работают только благодаря наставничеству со стороны опытных сослуживцев. Совет при милиции постановил: ходатайствовать перед Городской думой о запросе в Смоленский уездный комитет по отсрочкам военнослужащим на предоставление отсрочек от исполнения воинской повинности всем милиционерам, состоящим на службе в судебном отделе Смоленской городской милиции. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 235)
8 июля 1917 года из Смоленска, присвоив 60000 рублей казённых денег, скрылся вместе с женой Ольгой бухгалтер городских хлебопекарен Иван Афанасьевич Рыбаков-Россов. Приметы бежавших были переданы телеграфом по всем губернским отделениям уголовного розыска вдоль пути следования по железной дороге в направлении Маньчжурии, куда, по агентурным сведениям, собирался уехать Рыбаков-Россов. В Сызрани преступная семейка была задержана, и при них оказалось помимо 60000 рублей, ещё три с половиной тысячи рублей и некоторые золотые, и серебряные вещи, которые вместе с задержанными были отправлены в Смоленск. Однако в судебном отделе Смоленской городской милиции, вскрыв две посылки из Сызрани, обнаружили в одной белого металла сливочник и сахарницу, а во второй и вовсе три фетровые шляпы. Летят в Сызрань запросы начальника смоленского уголовного розыска Гринберга, где, мол, ценности. Деньги 3 тысячи 500 рублей в Смоленск были переправлены, а вот золото так и не обнаружилось. Зато вскоре в Смоленскую губернскую тюрьму смоленские сыскари передали 7 фунтов сахару и 5 фунтов кишмиша, присланных из Сызрани, которые были отобраны у Рыбаковых-Россовых при аресте. При проведении дознания выяснилось, что Ольга Петровна Рыбакова-Россова, в девичестве Белова, 20 лет от роду, перед своей свадьбой, уезжая из города Москвы, выкрала у своей тёти Матрёны Михайловны Овчинниковой 800 рублей наличных денег. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 68,73,74,93,94,97, 103, 104)
В тот же день на свою беду на 401 версте Александровской железной дороги на платформу из санитарного поезда № 1045 вышли двое мастеровых, Леон Марутов и Кирилл Панков. На платформе толпа солдат окружала какого-то офицера, читавшего в слух газету, призывавшую «к войне до победного конца». Когда чтение статьи закончилось, возмущённые солдаты решили с офицером разобраться по-свойски, но мастеровые вступились. И сами оказались в окружении разъярённых нижних чинов. Уговаривая схвативших их солдат, Марутов и Панков объявили себя «большевиками», борющимися против министров-капиталистов. Сие услышал проходящий мимо патруль, и мастеровых задержал, доставив в судебный отдел городской милиции для выяснения. Поговорив с задержанными, Моисеев направил их к коменданту города, мол, сами разбирайтесь, большевики чи нет. Но к его большому удивлению Марутов с Панковым вскоре были возвращены назад, с припиской от коменданта, что оные «большевики» военными чинами не являются. Марутов предъявил железнодорожную книжку Закавказской железной дороги и фотографическую карточку с печатью начальника санитарного поезда № 1045, где оный Марутов указан слесарем. Кирилл Панков состоит слесарем при Тифлисских главных мастерских Закавказской Ж.Д. и приписан к санитарному поезду. А санитарный поезд-то давно ушёл. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 344-347)
10 июля пришло сообщение от судебного следователя Вяземского уездного суда. Неизвестные в ночь с 4 на 5 июля взломали двери в церкви села Федяева Новосельской волости. Добычей злоумышленников стали серебряные и позолоченные предметы культа. Следователь просит организовать наблюдение во всех ювелирных магазинах губернского города. «За нерозыском» дознание 1 августа младший помощник заведующего судебным отделом городской милиции Николай Степанович Сапожников передал по принадлежности. Ну а мы помним, что сие значит. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 180)
17 июля 1917 года начальник Смоленской городской милиции указывает начальствующему составу милиции, включая заведующего судебным отделом, на постоянное нарушение военнопленными, особенно австрийцами, приказа Командующего войками Московского военного округа о запрещении пленным свободных прогулок по городу и посещения увеселительных мест. Начальник милиции приказывает принять самые энергичные меры к запрещению военнопленным свободных прогулок, а также свободного посещения кофеен, кондитерских и других увеселительных мест в городе. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 96)
Тут я могу только гадать, то ли «вор у вора дубинку украл», то бишь во время революционных бурь некто неплохо «приподнялся» на экспроприации экспроприаторов, а после был беззастенчиво ограблен, то ли крестьянин деревни Сверчков Рождественской волости Гжатского уезда Василий Алексеевич Труфанов был тем самым «кулаком» и решил перевести все деньги, нажитые на нещадной эксплуатации деревенской бедноты в золото и драгоценности. Ну вот никак у меня не складывается в голове картинка, крестьянин на подрессоренном тарантасе (бес с ним, зажиточный, может быть) в лесу под Гжатском с сундуком, набитым золотыми с брильянтами украшениями. Возможно бандиты специально отслеживали Труфанова, или же им сказочно повезло. Все трое нападавших были вооружены, и, в отличии от потерпевшего, их револьверы были заряжены. А один из бандитов был и вовсе в офицерской форме при полной амуниции и шашке. Переданные начальником гжатской милиции приметы нападавших, это, конечно, хорошо, но список забранного, повторюсь, у крестьянина, восхищает. Два золотых дамских браслета с драгоценными камнями, один в 300 рублей, другой в 100, дамские золотые часы в эмалях с витой золотой же цепочкой (350 рублей), пара бриллиантовых серёг (700 рублей), пара жемчужных серёг, осыпанных бриллиантами (450 рублей), пара золотых серёг с цветными камнями (200 рублей), пара золотых серёг с мелкими бриллиантами (150 рублей), пара золотых серёг без каиней (50 рублей), три пары широких золотых серёг (550 рублей), золотая брошь (250 рублей), крупная золотая брошь с бриллиантами и рубинами (4500 рублей), 18 ниток жемчуга (стоимость которых не может быть определена!!!), перстень дамский бриллиантовый (600 рублей), перстень бриллиантовый меньшего размера (400 рублей), три золотых женских перстня без украшений (900 рублей), 2 больших золотых мужских перстня (700 рублей), перстень эмалевый с буквами «В.А.Т.» (50 рублей), 4 золотых кольца 92 пробы (500 рублей), 3 серебряных портсигара, вызолоченных изнутри (120 рублей), мелких эмалевых колец серебряных с золочением 10 штук (50 рублей), кошелёк-ридикюль из алого «манчестера», в каковом находились старинные серебряные монеты времён Екатерины Великой (1000 рублей), кошелёк голубой стеклярусовый. В котором было 10 золотых монет по 5 рублей, и 3 золотых монеты по 10 рублей, серебряная дамская цепочка (20 рублей), два серебряных браслета (50 рублей), 2 крупных бриллианта, выпавших из перствней (1000 рублей). Кроме того, с самого Труфанова сняли золотые карманные часы с золотой панцерной цепочкой и двумя брелками (400 рублей), и отобрали жёлты бумажник шагреневой кожи с 50 рублями. Забрали нападавшие также и большой старый револьвер без патронов. Сундук со сказками, не иначе! Надпись на донесении можете и сами угадать, да «за нерозыском…». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 181)
Гжатские мазурики, надо сказать, не чурались и меховой рухляди. В ту же ночь на 26 июля было ограблено имение Ивакино Гжатского уезда. Владелец усадьбы Иван Иванович Пыркин лишился мужского лисьего тулупа, крытого чёрным сукном, с лисьим же воротником, женской лисьей шубы с куньим воротником, кенгуровой женской шубы с живчиковым воротником, мужского лисьего пальто с барашковым воротником, женских бархатного, драпового и трикового пальто, суконного касторового женского сака, на чёрной шёлковой подкладке. Воры уволокли 6 шёлковых платьев разного цвета, 5 платьев шерстяных, 5 мужских чёрных сюртуков и мужской казакин чёрного сукна. Всего потерпевший оценил убытки в 4000 рублей. Розыски ведутся. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 192)
Помимо шуб и других предметов одежды, воры в имении Мерзляково-Журов Луг 28 июля 1917 года не побрезговали скатертями, кресельными чехлами, шторами и льняными салфетками. Также унесли и полувальную кожу, уже разрезанную на подмётки, подошвы, стельки и каблучные приборы. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 210) 20 сентября из квартиры учительницы Бредихинского земского училища А.Н. Домашневой воры вынесли буквально всё, от одежды и обуви, до одеял, простыней салфеток и скатертей со шторами. Носовые платки и женские чулки запихивались в «чёрную корзинку изящной работы» вместе с банками из-под какао, в которых хранились варенье, мёд и йод. Забрали полфунта сахару и четверть фунта рассыпного чая. Оставили преступники девицу на самом деле «голую и босую». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 251)
Ворьё, оно и есть ворьё. А вот музей имени великого князя Михаила Николаевича грабили, конечно же, люди, понимающие в искусстве и имеющие тонкий художественный вкус. Петроградская милиция кражу обнаружила 13 августа, но никто не смог сказать, сколько именно дней и ночей выносили из музея ценности. Иконы в серебряных и золотых ризах, украшенных бриллиантами, изумрудами и другими драгоценными камнями (образ Спаса Нерукотворного от саратовского иерея Иоанникия, каковым Госдуарь Император Александр Николаевич благославлял великого князя Михаила Николаевича и великую княгиню Ольгу Фёдоровну в день их обручения; образ Святой Богородицы в золотой раме; серебряный эмалированный складень с образами Михаила Архангела, Николая Чудотворца и мученика Мирона, на обороте надпись «Августейшему однополчанину от лейб-егерей 1834. 6 декабря 1884 года»; серебряный образ Спаса Нерукотворного в лавровом венке и римской цифрой 25 под короной; серебряный складень с изображением Спасителя и Михаила Архангела от офицеров 2-й батареи лейб-гвардии конноартиллерийской бригады, и это далеко не всё). Драгоценности, художественные миниатюры, золотой браслет с молочными зубами великого князя Михаила Николаевича, золотая же коробочка с прядью его младенческих волос, золотые и серебряные медали, золотые и топазовые печатки, картины и фотографии, большая коллекция памятных жетонов, и многое другое. Начальник управления уголовного розыска Петрограда А.А. Кирпичников прислал перечень похищенного, отпечатанный типографским способом аж на 12 страницах. Ищите, господа-товарищи сыскари. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 211-217)
Командир 10-го гренадерского генерал-фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского полка смерти (ударники, однако, адамова голова на рукаве) письмом своим от 31 июля 1917 года сообщает смоленскому губернскому комиссару, что уроженец города Смоленска гренадер полка смерти Андрей Трофимович Скорняков за отказ исполнять приказ начальников, постановленных Временным Правительством, с оружие в руках защищать молодую и свободную Росиию вычеркнут из списков полка ИЗМЕННИКОМ РОДИНЕ И СВОБОДЕ. На кой бес эта информация служащим в уголовно-судебном отделе милиционерам я не понимаю, но копия сообщения в папку циркуляров подшита. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 116)
Уголовно-розыскная милиция города Киева в сентябре месяце разослала по сыскным отделениям России брошюру с перечнем украденных 1 августа 1917 года ювелирных изделий из магазина 2-й ювелирной артели «Вокасю». Четверо вооружённых грабителей вынесли из магазина драгоценностей на общую сумму в 101 249 рублей 90 копеек. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 252-255,269,274)
4 августа к дежурному по судебному отделу городской милиции старшему милиционеру Бразюкевичу обратилась вдова статского советника Елена Васильевна Пилецкая. Владелица дома № 16 по Пасторскому переулку в Офицерской слободе, заявила, что у одного из её жильцов «кипит разум возмущённый» и потребовала оградить её от посягательств «большевика». Мол, портной Иван Корнилович Пасютенко угрожал устроить ей лично, и всей окрестной буржуазии Варфоломеевскую ночь. Бразюкевич опросил проживающего в том же доме смоленского мещанина Василия Митрофанова, который про ночь Святого Варфоломея ничего не слышал, но был свидетелем разговора на повышенных тонах между портным Пасютенко и пришедшей за квартирной платой Пилецкой. В тот момент у портного был в квартире клиент, и он «сорвался». А так вся округа знает Пасютенко как хорошего портного и очень спокойного человека. Гражданин Полтавского уезда Рупощанской волости Иван Корнилович Пасютенко, 38 лет от роду, освобождённый от отбытия воинской повинности как белобилетник, все обвинения домохозяйки отверг. Никогда он ей не угрожал, а вот Пилецкая постоянно приходит не вовремя в его квартиру за оплатой и всеми средствами пытается выселить его, Пасютенко, с целью спекуляции квартирой. Вдова статского советника известна как натура взбалмошная и постоянно попрекает портного тюрьмой, в которой он сидел в 1915 году за забастовку портных. Так и не разобрался старший милиционер Бразюкевич, кто прав, кто виноват в этом скандальном деле. (ГАСО, фонд 578, опись 1, делоо 332, лист 81-82)
6 августа 1917 года совершена кража из квартиры Николаева (вообще-то в судебном отделе полный бардак с составлением протоколов и прочей документации, сказывается большое количество новых сотрудников; весь Смоленск точно знает кто такой и где живёт вышеозначенный Николаев!) различных вещей на 2000 рублей. Среди украденного золотое с бриллиантами кольцо (600 рублей), 2 золотых нательных креста (60 рублей), 2 запонки с рубинами (100 рублей), дамские золотые закрытые часы (250 рублей), бронзовая медаль-приз за участие в борцовских соревнованиях (25 рублей), лом золота (100 рублей) и женские коричневые лаковые высокие ботинки на шнурках (125 рублей). В кражже была уличена прислуга Николаевых, которая при аресте назвала и свою подельницу – крестьянку местечка Кадино Бохотской волости Мстиславльского уезда Могилёвской губернии Христинью Егоровну Давыдову. Каковая вместе с награбленным сумела скрыться из Смоленска. Могилёвким милиционерам полетела ориентировка на двадцатишестилетнюю Давыдову, которая может проживать по украденному паспорту на имя крестьянки Горкинской волости Духовщинского уезда Екатерины Юденковвой. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 85-86)
Что случилось в стране в августе 1917 года не очень понятно, но все, вдруг, резко побежали. Судебный отдел был просто завален заявлениями о побегах всех и вся. По итогам года три толстенных папки были озаглавлены «По розыску лиц». Лица там разыскиваются, ноги али ещё какие части тела, но в основном безрезультатно. Сапожников с Моисеевым так и напевали, разбирая донесения «… а все бегут, бегут, бегут...». 6 августа из Духовщинской тюрьмы двое сорвались в побег. Духовщинский уездный комиссар передал в Смоленск приметы для розыска. Солдат Фома Мартинов Петкол, из крестьян Виленской губернии Лидского уезда, 25 лет, выше среднего роста, волосы тёмно-русые остриженные, глаза серые, носит небольшие усики, говорит быстро с небольшим польским акцентом. Павел Фёдорович Жердев, из крестьян Орловской губернии Брянского уезда, 20 лет, роста среднего, волосы русые остриженные, глаза серые, лицо продолговатое худощавое. Оба в военной форме. 11 августа из железнодорожного барака при 19 участка 120 околотка Московско-Киевско-Воронежской железной дороги бежали двое австрийских пленных, Франтишек Добрушков и Антон Угерович, оба плотники. О чём в смоленскую милицию сообщили из канцелярии при штабе Минского военного округа. 17 августа сыскари на чём свет стоит материли раздолбайских военных тыловиков. Пару дней назад за кражу был задержан неизвестный в военной форме, назвавшийся младшим унтер-офицером 139 пехотного Моршанского полка Ильёй Егоровичем Кустовым. В краже сознался, и был передан коменданту Смоленска. Тот 16 августа отправил унтера на распределительный пункт для предания суду за кражу, однако в городе конвоируемый смог сбежать. И исполняющий должность смоленского коменданта подполковник Безсонов просит объявить беглеца в розыск. Но ведь ловили уже, сколько можно? В тот же день из контразведывательного отделения при штабе Минского военного округа бежал заподозренный в шпионстве дезертир 78 запасного пехотного полка Владислав Романович Болтрус. О чём конразведчики и сообщили в судебный отдел, передав приметы предполагаемого шпиона. Но денёк был тот ещё, и в довершение на стол Моисеева легло письмо от губернского комиссара Временного правительства С.Д. Ефимова, каковое уведомляло о побеге с Вяземского базисного продовольственного магазина пяти военнопленных австрийцев, они же мадьры. И чего им не сиделось, на продскладе-то? В ночь с 20 на 21 августа с гарнизонной гауптвахты бежало девятеро арестованных, Малекин, Берлин, Артамонов, Шухлов, Шаргаев, Шальников, Макаров, Пурак и Мельников. О чём в судебный отдел городской милиции донесли из управления коменданта города с просьбой о розыске. В тот же день из 1-й роты 33 рабочего района убежал военнопленный Вацлав Шинделаш. А в последних числах августа стал попросту разбегаться 3-й запасной сапёрный полк, дислоцировавшийся в Смоленске. В один день на столе у заведующего судебным отделом оказалось с десяток заявлений о самовольной отлучке нижних чинов за подписью командира данного полка. Убежавшими со службы были как уроженцы Смоленской губернии, так и малоросы. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 1,2,5,8,16,22-25, 29,30,64)
Милиция у нас как минимум уже с середины марта работает в губернском городе Смоленске. Но только в середине августа до милиционеров судебного отдела под роспись была доведена инструкция по обращению с оружием при исполнении служебных обязанностей. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 113)
25 августа 1917 года неизвестными были разгромлены внутренности Долгачёвской башни Смоленской крепостной стены. Для проведения осмотра и начала дознания Смоленская губернская земская управа письменно запросила присутствия чинов судебного отдела Смоленской городской милиции. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 93)
Как следует из списка сотрудников судебного отдела Смоленской городской милиции на получение продуктов питания, к концу августа 1917 года в отделе работали 21 милиционер. Моисеев считался старшим помощником заведующегог Гринберга, Сапожников и Грундуль младшими помощниками, а в число сотрудников влились младшие милиционеры Иван Тихонович Исаев, Егор Васильевич Аникеев, делопроизводитель Матвей Алексеевич Юдин и писец Евгений Тимофеевич Айзенштадт. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 246)
Щеголял себе по Смоленску помощник военного прокурора поручик Арутюнов самым настоящим франтом, пока в конце августа к нему на квартиру не залезли «ценители высокой моды». В смоленский городской ломбард из сыдебного отдела отправлена ориентировка на следующие вещи: смокинг чёрный на атласной подкладке с брюками и жилетом, совершенно новый, пальто осеннее из чёрного драпа с бархатным воротником, чёрный сюртук на атласной подкладке с жилетом и брюками работы московского портного Цыпленкова, серый летний пиджачный костюм работы московского портного Чумакова-Михайлова, красная шёлковая жилетка, зеленоватая с крапиной шерстяная жилетка, пиджак с жилеткой из чёрного сукна, суконные серые брюки работы московской фирмы Боген, брюки чёрные суконные в полоску, орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом и орден Святого Станислава 2-й степени с лентой для ношения на шее. Общая стоимость украденного- 3000 рублей. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 81)
В сентябре 17-го забеги всех и вся продолжались. Из Гжатской уездной земской управы сообщили о побеге двух пленных, столяра Антонина Банека и пастуха Иосифа Шимок. Из ветеринарного лазарета армий Западного фронта к жене в Шейновку сбежал младший ветеринарный фельдшер Василий Денисов. И так хорошо его жена спрятала, что и знающие своё дело на «ять» сыскные не смогли отыскать. Разбегается, но никак не может до конца разбежаться, 3-й запасной сапёрный полк. Теперь бегут уроженцы Могилёвкой и других губерний Белоруссии. И «вишенкой на торте» стало уведомление из Витебска. Управление уголовного розыска города Витебска прислало в Смоленск список бежавших из Витебской тюрьмы арестантов из 61-ой фамилии. Работы у смоленских сыскарей и так не в проворот, а тут такое! (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 67,69-70,217)
В стране военное положение и «сухой закон», однако мстиславльский мещанин Берка Шоломович Гольдин 28 сентября к вечеру умудрился нарезаться до полного изумления. Бесцельно бродя по саду гостиницы «Европейской», сей иудей привлёк к себе внимание двух очень разных личностей. Неприметный молодой человек следил за пьяным, облизывая от нетерпения пересохшие губы. А из тенистых зарослей эту парочку наблюдал военный милиционер автомобильной команды Филипп Янович Дюн, поставленный начальством следить за порядком вокруг гостиницы. Молодой человек подошёл в пьяному, о чём-то с ним переговорил, и оба, сев на легкового извозчика, направились к Молоховским воротам. Парнишка всё время помогал еле стоявшему на ногах еврею, подсаживал его в пролётку, уселся совсем рядом. Дюн также на извозчике догнал подозрительную парочку, задержал и доставил в судебный отдел. Сыскные милиционеры молодому человеку обрадовались, как старому знакомому, да Михаил Лисовский именно таким и был, давненько уже прописавшись в картотеке сыскного отделения. Пока ехали до Молоховских ворот, мазурик умудрился вывернуть карманы Гольдину, похитив денег и золотых вещей на 972 рубля. Всё украденное было найдено в потайных карманах Лисовского и передано потерпевшему. Михаил Лисовский в краже сознался. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 61)
Как же залихватски врал шестнадцатилетний Максим Корт в судебном отделе. Взятый на улице Смоленска за «праздношатание и беспаспортность», мальчишка объяснил, что два дня назад в мещанской управе записался добровольцем в 7-й ударный батальон штабс-капитана Элькина. До этого мещанин города Двинска Витебской губернии Максим Елисеевич Корт служил в гостинице «Европейской», где его личность могут подтвердить хозяйка и служащие Казачков и Герасимов. Паспорт и все документы находятся у командира ударного батальона. Раньше в Смоленске учился в Коммерческом училище, откуда был командирован в Москву. При себе имел справку от училища, но её на московском вокзале отобралди некие «большевики». Отец и мать Корта умерли. Максима Корта для выяснения личности через опрос директора Коммерческого училища отправили к начальнику второго района Смоленска. И директор направил милицию в нужную сторону. 24 ноября 1917 года заведующий подотделом 2-го района Смоленска (по должности бывший околоточный надзиратель) Козлов опрашивал на предмет подтверждения личности Максима Корта его, якобы «умершую», родную мать Шарлотту-Елену Корт, проживающую на Никольской улице в доме Крыловой. Каковая личность Максима подтвердила, заявив, что пару месяцев назад он сбежал из дома на военную службу. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 518-519)
В конце сентября 1917 года, видимо в свете новой политики, судебный отдел городской милиции стал продавать с открытых аукционных торгов вещи, отобранные при обысках и неизвестно кому принадлежащие. Вырученные деньги передаются в Губернское Казначейство. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 323, лист 155-156) Тогда же начальнику Смоленской городской милиции от заведующего судебным отделом была представлена смета расходов на 1918 год. При общей сумме расходов в 8000 рублей в год, на канцелярию и фотографию закладывалось 1800 рублей в год, на расходы по розыску 3600 рублей в год, на ремонт 500 рублей, на отопление 1800 рублей и на освещение 300 рублей. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 248) Тогда же состоялось перевооружение сотрудников судебного отдела. Все, кроме старшего милиционера Александра Емельянова, были вооружены пистолетами системы «Браунинг» большого или среднего размера. Емельянову же досталяся «Маузер» большого размера. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 256)
Всё ж таки демократия имеет свои плюсы и минусы. 17 октября 1917 года служащими судебного отдела Смоленской городской милиции на имя заведующего отделом было направлено письмо следующего содержания. «По дошедшим до нас слухам, Смоленская Городская Дума в последнем своём заседании, рассматривая доклад трудовой комисии об установлении новых прибавок городским служащим, по неизвестным нам причинам, якобы, не рассмотрела вопроса о прибавках милиции. С другой стороны, также по слухам, финансовая комиссия определила будто-бы нам прибавку в 40 рублей, приравняв нас, таким образом, к чернорабочим, не несущим никакой ответственности по исполнению своих служебных обязанностей. Являясь в своём роде исполнительными чинами милиции, мы являемся ответственными за каждый свой поступок, и никто за нас не отвечает. Вместе с тем имея касательство к преступной среде, мы ежеминутно подвергаемся опасности при исполнении своих служебных обязанностей, почему сравнивать нас с трамвайными метельщиками и так далее совершенно не приходится. Невольно приходится задаться вопросом: чья служба является более ответственной, милиционера, как мы уже выше указали, рискующего ежеминутно жизнью, или кондукторши трамвая, продающей билеты, или же какого-нибудь писца городской управы, отсиживающего в тепле своих пять часов в сутки. В то же время мы, милиционеры, не знаем определённого времени; нас посылают по различным притонам и днём и ночью, не считаясь ни с погодой, ни с расстоянием, ибо это полезно для дела.
Исходя из всех этих соображений, мы просим: 1. Выдать нам прибавку с 14 августа на равне со всеми городскими служащими; 2. В размере 70 рублей.
На другие условия мы не согласимся. Результаты настоящего ходатайства просим нам сообщить не позднее 20 октября при выдаче жалования.»
Причём на петиции стоят подписи младших помощников заведующего Сапожникова и Грундуля, а также старших милиционеров, письмоводителя, его помощника и писаря. Подписей Моисеева и младших милиционеров нет. Внизу сего заявления имеется машинописная приписка: «по дошедшим до нас слухам, нас обвиняют в подстрекательстве к забастовке чинов милиции. Самым категорическим образом заявляем, что при составлении настоящего заявления, никто из подписавших его не обмолвился о забастовке ни одним словом и таковой совершенно не имел в виду. Настоящим заявлением мы лишь просим приравнять нас к лицам ответственным и довести нам прибавку до 70 рублей в месяц, не ставя при этом никаких условий. Фразу нашу, что ни на какие другие условия мы не согласимся, мы считаем опять же как желание наше, чтобы мы были вычеркнуты из рубрики лиц, не несущих ответственности при выполнении своих служебных обязанностей и этим самым мы тогда подойдём под семидесятирублёвую прибавку.» Судя по ведомости выдачи жалования за октябрь месяц, служащие судебного отдела никакой прибавки не получили. Смоленская городская дума всегда отличалась крайней прижимистостью в финансовых делах. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 293, 295)
«О, женщины, вам имя вероломство…» стонал на арестантской койке Андрей-Адольф Янович Гайдук, вспоминая ещё и отродье крокодилов и много ещё чего нелестного. 25 октября 1917 года машинист Риго-Орловской железной дороги Игнат Павлович Фрессель написал донос на Гайдука, обвинив его в шпионстве и покушении на убийство их общей знакомой. Мол, болтается оный Гайдук из Москвы в Смоленск и обратно, что он, машинист видит и замечает за Андреем-Адольфом разные странности. Сыщики арестовали Гайдука и взялись выяснять его причастность к шпионажу. Но никаких улик против задержанного не нашли. Гайдук же утверждал, что во всём виновата женщина. К крестьянке Варшавской губернии Юзефе Антоновне Доройтен ездит в Смоленск из Москвы Гайдук. Познакомились на Блонье летом 1916 года, Юзефа тогда была замужем и носила фамилию Освецимская. После развода, Гайдук почти сразу предложил Юзефе «руку и сердце», но она отказала. Летом 1917 года девушка познакомилась с машинистом Фресселем и у них завязались отношения. А Гайдук не хотел отступать, и вновь предложил Юзефе вступить в брак. Она снова отказала, чем вызвала истерику, во время которой Андрей-Адольф брякнул, что готов застрелить соперника. И железнодорожник решил устранить проблему, написав донос в милицию. Оформленное дознание передали начальнику контрраззведывательного отделения штаба Минского военного округа полковнику Генерального штаба Ковалевскому, который, по рассмотрению бумаг, никаких признаков шпионства в отношении Андрея-Адольфа Гайдука не усмотрел. Документы вернулись в судебный отдел с припиской, что дальнейшее содержание под стражей Гайдука контразведке без надобности. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 456-460)
В ночь с 17 на 18 ноября 1917 года четырьмя воооружёнными неизвестными была ограблена в своём доме хозяйка имения Сож Богородицкой волости Смоленского уезда Мария Николаевна Янская. Дама оказалась с характером, билась за своё имущество аки пантера. Чтобы ретироваться с награбленным добром, нападавшим пришлось ранить Янскую в руку. Трое в солдатской форме и один в штастком уволокли серебряную посуду, золотые часы, золотые кольца, старинные бриллиантовые золотые серьги с подвесками, несколько старинных серебряных монет, мужские шубы, несколько пар сапог и наличными около 5000 рублей. Начальник уездной милиции просит установить наблюдение в городе Смоленске за всеми подозрительными лицами и известными местами сбыта краденного. Во даёт, аниськин уездный! (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 319) Он же 22 ноября снова пишет в судебный отдел, сообщая об ограблении тремя неизвестными в солдатских шинелях и папахах техника дорожных работ Виктора Васильевича Крюкова. Каковой техник проходил из имения Черноручье в сторону станции Строгань. Лишился техник 11000 рублей в бумажнике чёрной кожи. «За нерозыском…» передано по принадлежности. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 322)
А следущей ночью десять вооружённых грабителей в масках ворвались в зал Благородного собрания в Смоленске. Угрожая револьверами и АЭРОПЛАННОЙ БОМБОЙ, преступники обыскали всех посетителей, отбирая наличные деньги и драгоценности. Надо ли говорить, что пару-тройку дней весь город «стоял на ушах». И не зря, ох не зря. Во время одного из рейдов, девять китайцев оказали приданным милиции казакам вооружённое сопротивление, но были задержаны и отправлены в губернскую тюрьму. Раненого же китайца чубатые кавалеристы отвезли в земскую больницу. На следующий день был задержан некто Рольник, как оказалось, таскавший постоянно с собой авиационную бомбу. Помимо взрывчатки Рольник был вооружён «Браунингом» и огромным никелированным «Смит-и-Вессоном», но куда ему супротив доблестной сыкной милиции. В карманах задержанного нашлись золотые карманные часы с цепочкой и двумя брелоками, четверо открытых часов, серебряный портсигар с дарственной надписью на имя барона Нольде, серебряный портсигар с множественными золотыми монограммами, два кожаных бумажника и билет на вход в Благородное собрание на имя Рольника. Оконченное дознание передано по принадлежности. Но как оказалось, не всё так просто. Похищенные наличные деньги обнаружены не были, ни у Рольника, ни у китайцев. А в судебном отделе сотник 2-го Хопёрского полка Кубанского казачьего войска П.Н. Шеховцев требует от заведующего отделом справку о том, что в ту ночь у него грабителями были отобраны 90 рублей собственных денег и 1000 рублей денег казённых. И поди его проверь. Об ограблении в зале Благородного собрание среди прочих сотника Шеховцева Моисеев письменно сообщил командиру 2-го Хопёрского полка. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 314, лист 65,68-72)
9 декабря 1917 года неизвестными было совершено разбойное нападение на квартиру Скорбящего. Теперь оный обыватель скорбит по утраченному имуществу: золотые мужские часы с золотой же цепочкой, серебряные закрытые часы с золотой цепочкой и двумя брелоками, на одном надпись: «В день ангела от товарищей. Белов и Каржев»; дамские золотые часики с такой же цепочкой и 11 бриллиантовыми камнями, золотой кулон с хризолитами, два серебряных бокала, несколько старинных медных и серебряных монет, золотой мужской перстень с рубином, небольшой серебряный портсигар с чёрной эмалью. Розыск в Смоленске результатов не дал, и Моисеев направил сообщения во все уездные отделы милиции. (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 314, лист 76)
12 декабря какие-то «ударники воровского фронта» умудрились утащить трёхсотведёрный, вмазанный в печь, котёл из бани духовщинского мещанина Михаила Николаевича Ширяева. Который котёл просит смоленских сыщиков разыскать начальник управления духовщинской уездной милиции и о результатах сообщить мировому судье 1-го участка Духовщинского уезда. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 340) В тот же день неподалёку от Духовщины, в посёлке Ярцев-Перевоз, неизвестные вломились в дом Кушеля Иделевича Загальского. Забирали всё, что попадалось на глаза. 3 шерстяных платка, две пары кавказских валяных сапог, обшитых кожей, каракулевая шапка. У гостившего у Загальского родственника Дубровского отобрали шубу, часы и кошелёк с 20 рублями. Вскрыв комод, воры стали богаче на 1860 рублей кредитными билетами и несколько золотых пятирублёвых монет. Тот же начальник уездной милиции в обращении к судебному отделу просит сообщать информацию судебному следователю Духовщинского уезда. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 341)
Вы спросите, дорогой читатель, а что же было дальше. А дальше… В период с декабря 1917 г. по апрель 1918 г. действовал комиссариат внутренних дел Смоленской губернии. 13 апреля 1918 г. создан отдел внутренних дел Западной области; с 20 июня 1918 г. - отдел управления Западной области; с 13 сентября 1918 г. – отдел управления Западной Коммуны. После восстановления Смоленской губернии в январе 1919 г. создан отдел управления Смоленского губисполкома. Отдел осуществлял надзор за исполнением распоряжений административного характера, за работой милиции и уголовного розыска; вел регистрацию и учет иностранных граждан, религиозных объединений; населенных пунктов на территории губернии, ведал регистрацией актов гражданского состояния. И было создано Смоленское уездное управление милиции. Но это уже совсем другая история…
Смоленское сыскное отделение. Год 1917-й
© Copyright: Алексей Чаус, 2025
Свидетельство о публикации №225090300637
Свидетельство о публикации №225090300637
Рецензии