Обезьянья история Э. Берроуза, глава 23-окончание

ГЛАВА I. В открытом море ГЛАВА II. Дом дикарей ГЛАВА III. Жизнь и смерть
 ГЛАВА IV. Обезьяны ГЛАВА V. Белая обезьяна ГЛАВА VI. Сражения в джунглях
 ГЛАВА VII. Свет знания  VIII. Охотник с вершины дерева IX. Человек и Мужчина
 ГЛАВА X. Призрак страха ГЛАВА XI. «Царь обезьян» ГЛАВА XII. Человеческий разум
 ГЛАВА XIII. Его собственный вид XIV. Во власти джунглей ГЛАВА XV. Лесной бог
 ГЛАВА XVI. «Самое примечательное»  XVII. Похороны ГЛАВА XVIII. Цена джунглей
 ГЛАВА XIX. Зов первобытного ГЛАВА XX. Наследственность XXI. Деревня пыток
 XXII. Поисковая группа 23. Братья по человечеству 24. Потерянное сокровище
XXV. Форпост мира 26.Расцвет цивилизации.27 Снова великан XXVIII. Заключение.
****

Глава XXIII.Братья по оружию.

 Когда Д’Арно пришёл в себя, он обнаружил, что лежит на ложе из мягких папоротников и трав под небольшим навесом в форме буквы «А»,
сделанным из веток.

У его ног виднелся просвет, за которым простиралась зелёная лужайка, а чуть дальше — густая стена джунглей и леса.

 Он был очень хромым, израненным и слабым, и, когда к нему вернулось сознание, он почувствовал острую боль от множества жестоких ран и тупую ноющую боль в
каждая кость и мышца в его теле болели после ужасного избиения, которому он подвергся.


 Даже поворот головы причинял ему такую мучительную боль, что он долго лежал неподвижно с закрытыми глазами.


 Он пытался вспомнить подробности своего приключения до того, как потерял сознание, чтобы понять, как он оказался в таком положении.
Он гадал, среди друзей он или врагов.

Наконец он вспомнил всю эту ужасную сцену у костра и, наконец, вспомнил странную белую фигуру, в чьих объятиях он погрузился в небытие.

Д’Арно гадал, какая судьба уготована ему теперь. Он не видел и не слышал никаких признаков жизни вокруг себя.

 Непрекращающийся гул джунглей — шелест миллионов листьев — жужжание насекомых — голоса птиц и обезьян — сливались в странное успокаивающее мурлыканье, как будто он лежал отдельно, вдали от бесчисленного множества живых существ, чьи звуки доносились до него лишь как размытое эхо.

Наконец он погрузился в спокойный сон и проспал до полудня.


И снова его охватило странное чувство полного недоумения, которое
Это напомнило ему о недавнем пробуждении, но вскоре он вспомнил, что произошло.
Посмотрев в отверстие у своих ног, он увидел фигуру мужчины,
сидящего на корточках.

 Широкая мускулистая спина была обращена к нему, но, несмотря на загар, Д’Арно понял, что это спина белого человека, и возблагодарил Бога.

 Француз тихо позвал его. Мужчина обернулся и, поднявшись, направился к укрытию. У него было очень красивое лицо — самое красивое, подумал Д’Арно, из всех, что он когда-либо видел.


Опустившись на корточки, он подполз к укрытию рядом с раненым офицером и положил ему на лоб прохладную руку.

Д'Арно говорил с ним по-французски, но человек только покачал головой:—к сожалению,
казалось, француз.

Тогда Д'Арно пытался английском, но все равно покачал головой. Итальянский,
Испанский и немецкий языки вызвали аналогичное разочарование.

Д'Арно знал несколько слов на норвежский, русский, греческий, а также
знание языка один на западном побережье племен—Негро
мужчина отрицал их всех.

Осмотрев раны Д'Арно, мужчина вышел из убежища и
исчез. Через полчаса он вернулся с фруктами и полым овощем, похожим на тыкву, наполненным водой.

Д’Арно немного попил и поел. Он удивился, что у него нет лихорадки.
 Он снова попытался заговорить со своим странным спасителем, но попытка оказалась тщетной.

 Внезапно мужчина выбежал из укрытия и через несколько минут вернулся с несколькими кусками коры и — о чудо из чудес — со свинцовым карандашом.

 Присев на корточки рядом с Д’Арно, он с минуту что-то писал на гладкой внутренней поверхности коры, а затем протянул её французу.

Д’Арно был поражён, увидев надпись, похожую на обычный шрифт, на английском языке:


Я — Тарзан из племени обезьян. Кто ты? Ты можешь читать на этом языке?


Д’Арно схватил карандаш — и тут же остановился. Этот странный человек писал
по-английски — очевидно, он был англичанином.

 «Да, — сказал Д’Арно, — я читаю по-английски. Я и говорю по-английски. Теперь мы можем поговорить.
 Сначала позвольте мне поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали».

 Мужчина лишь покачал головой и указал на карандаш и кору.

“Боже мой!” - воскликнул Д'Арно. “Если вы англичанин, то почему же тогда
вы не говорите по-английски?”

И тут до него в мгновение ока дошло — мужчина был немым, возможно, глухонемым
немой.

Итак, Д'Арно написал сообщение на коре по-английски.

Я Поль д’Арно, лейтенант военно-морского флота Франции. Я благодарю вас за то, что вы для меня сделали. Вы спасли мне жизнь, и всё, что у меня есть, — ваше. Могу я спросить, как так вышло, что тот, кто пишет по-английски, не говорит на нём?


 Ответ Тарзана ещё больше поразил д’Арно:

 Я говорю только на языке своего племени — великих обезьян, которые были
Я понимаю язык Керчака, а также немного понимаю язык Тантора, слона, и Нумы, льва, и других обитателей джунглей.
С людьми я никогда не разговаривал, кроме как однажды с Джейн Портер, когда
знаки. Я впервые разговариваю с другим представителем моего вида с помощью письменности.


 Д’Арно был озадачен. Казалось невероятным, что на земле может жить взрослый мужчина, который никогда не разговаривал с другими людьми, и ещё более невероятным то, что такой человек может читать и писать.

 Он снова взглянул на послание Тарзана: «кроме одного раза, с Джейн Портер».
Это была та самая американская девушка, которую унесла в джунгли горилла.


 Внезапно до Д’Арно дошло — значит, это и была «горилла».
 Он схватил карандаш и написал:

 Где Джейн Портер?


 А Тарзан ответил ниже:

Вернулась к своему народу в хижину Тарзана Обезьяньего.
 Значит, она не умерла? Где она была? Что с ней случилось?
 Она не умерла. Теркоз забрал её, чтобы сделать своей женой; но Тарзан Обезьяний забрал её у Теркоза и убил его, прежде чем тот успел причинить ей вред.
 Никто во всех джунглях не может сразиться с Тарзаном Обезьяньим и остаться в живых. Я — Тарзан, сын обезьяны, могучий боец.


Д’Арно написал:

Я рад, что она в безопасности. Мне больно писать, я немного отдохну.


А потом Тарзан:

Да, отдохни. Когда ты поправишься, я отвезу тебя к твоему народу.


Много дней д’Арно пролежал на ложе из мягких папоротников. На второй день у него началась лихорадка, и д’Арно подумал, что это значит заражение, и понял, что умрёт.

 Ему в голову пришла идея. Он удивился, почему не подумал об этом раньше.

 Он позвал Тарзана и знаками показал, что будет писать, и когда Тарзан принёс кору и карандаш, д’Арно написал:

Можешь ли ты пойти к моему народу и привести его сюда? Я напишу послание, которое ты можешь им передать, и они последуют за тобой.



Тарзан покачал головой и, взяв кору, написал:

Я думал об этом в первый день, но не осмелился. Большие обезьяны часто приходят в это место, и если они найдут тебя здесь, раненого и одинокого,
они убьют тебя.


 Д’Арно повернулся на бок и закрыл глаза. Он не хотел умирать;
но он чувствовал, что умирает, потому что лихорадка усиливалась. Той ночью он потерял сознание.

Три дня он бредил, а Тарзан сидел рядом с ним, обтирал ему голову и руки и промывал раны.

На четвёртый день лихорадка отступила так же внезапно, как и началась, но
Д'Арно превратился в тень своего прежнего "я" и был очень слаб. Тарзану пришлось
поднять его, чтобы он мог напиться из тыквы.

Лихорадка была вызвана не инфекцией, как думал Д'Арно,
а одной из тех, которые обычно поражают белых в джунглях Африки,
и либо убить, либо покинуть их так же внезапно, как Д'Арно покинул его.

Два дня спустя д’Арно, пошатываясь, бродил по амфитеатру.
Сильная рука Тарзана поддерживала его, чтобы он не упал.

Они сели в тени большого дерева, и Тарзан нашёл кусок гладкой коры, на котором они могли писать.

Д’Арно написал первое послание:

Чем я могу отплатить тебе за всё, что ты для меня сделал?


 И Тарзан в ответ:

 Научи меня говорить на языке людей.


 И д’Арно сразу же приступил к делу, указывая на знакомые предметы и повторяя их названия по-французски, потому что он думал, что будет проще научить этого человека его собственному языку, ведь он сам понимал его лучше всего.

Для Тарзана это, конечно, ничего не значило, ведь он не мог отличить один язык от другого.
Поэтому, когда он указал на слово «человек», которое он
начертил на куске коры, Д’Арно объяснил ему, что это
Он произносил _homme_, и точно так же его учили произносить ape, _singe_, и tree, _arbre_.

Он был очень способным учеником и за два дня освоил столько
французского, что мог произносить короткие фразы вроде: «Это дерево»,
«Это трава», «Я голоден» и тому подобное, но д’Арно обнаружил, что
ему трудно объяснить французскую грамматику на основе английского
языка.

Француз писал для него небольшие уроки на английском и просил Тарзана повторять их по-французски, но, поскольку дословный перевод обычно был очень плохим, Тарзан часто путался.

Д’Арно понял, что совершил ошибку, но было уже слишком поздно
возвращаться и начинать всё сначала, заставляя Тарзана забыть всё,
чему он научился, тем более что они быстро приближались к
моменту, когда они смогут разговаривать.

 На третий день после того, как Тарзан оправился от лихорадки, он написал сообщение, в котором спрашивал
Д’Арно, достаточно ли он окреп, чтобы его отнесли обратно в хижину.
Тарзану не терпелось отправиться в путь, как и Д’Арно, потому что он очень хотел снова увидеть Джейн.


Ему было тяжело оставаться с французом все эти дни именно по этой причине, и то, что он бескорыстно поступал так, говорило о нём больше
Это свидетельствовало о его благородстве даже больше, чем то, что он спас французского офицера из лап Мбонги.

Д’Арно, с готовностью согласившийся отправиться в путь, написал:

Но ты не сможешь нести меня всё это расстояние через этот непроходимый лес.


Тарзан рассмеялся.

«Mais oui», — сказал он, и Д’Арно громко рассмеялся, услышав фразу, которую он так часто слышал из уст Тарзана.

И они отправились в путь. Д’Арно, как и Клейтон с Джейн, восхищался удивительной силой и ловкостью человека-обезьяны.

К полудню они добрались до поляны, и Тарзан опустился на землю.
Когда он спустился с ветвей последнего дерева, его сердце подпрыгнуло и забилось где-то в груди в предвкушении скорой встречи с Джейн.


Вокруг хижины никого не было видно, и Д’Арно с удивлением заметил, что ни крейсер, ни «Эрроу» не стоят на якоре в бухте.


Это место окутывала атмосфера одиночества, которая внезапно охватила обоих мужчин, когда они направились к хижине.

Они не произнесли ни слова, но оба знали, что они найдут за закрытой дверью, ещё до того, как открыли её.

 Тарзан поднял засов и толкнул тяжёлую дверь.
петли. Все было так, как они и опасались. В хижине никого не было.

Мужчины повернулись и посмотрели друг на друга. Д'Арно знал, что его соплеменники
считали его погибшим; но Тарзан думал только о женщине, которая поцеловала
его в любви, а теперь сбежала от него, когда он служил одному из ее соплеменников
.

Великая горечь поднялась в его сердце. Он уйдет далеко в джунгли
и присоединится к своему племени. Он больше никогда не увидит себе подобных
и не сможет вынести мысли о возвращении в хижину. Он навсегда оставит это позади вместе с большими надеждами, которые лелеял
Он мечтал найти свою расу и стать человеком среди людей.

А француз? Д’Арно? Что с ним? Он мог бы жить так же, как Тарзан. Тарзан больше не хотел его видеть. Он хотел уйти подальше от всего, что могло напоминать ему о Джейн.

Пока Тарзан стоял на пороге, погрузившись в раздумья, Д’Арно вошёл в хижину. Он увидел, что многие удобства остались позади. Он узнал
множество предметов с крейсера: походную печь, кое-какую кухонную утварь,
ружьё и множество патронов, консервы, одеяла, два стула и раскладушку, а также несколько книг и периодических изданий, в основном американских.

«Должно быть, они собираются вернуться», — подумал Д’Арно.

 Он подошёл к столу, который Джон Клейтон много лет назад сделал из подручных материалов, и увидел на нём две записки, адресованные
Тарзану из обезьян.

 Одна была написана твёрдой мужской рукой и не была запечатана. Другая, написанная женской рукой, была запечатана.

— У меня для тебя два послания, Тарзан из племени обезьян, — крикнул Д’Арно, поворачиваясь к двери, но своего спутника он там не увидел.

 Д’Арно подошёл к двери и выглянул.  Тарзана нигде не было видно.
 Он позвал его, но ответа не последовало.

— Боже мой! — воскликнул Д’Арно. — Он бросил меня. Я это чувствую. Он вернулся в свои джунгли и оставил меня здесь одного.

 И тут он вспомнил выражение лица Тарзана, когда они обнаружили, что хижина пуста, — такое выражение, какое охотник видит в глазах раненого оленя, которого он бездумно подстрелил.

 Этот человек был сильно подавлен — теперь Д’Арно это понял, — но почему? Он не мог этого понять.

 Француз огляделся по сторонам. Одиночество и ужас этого места начали действовать ему на нервы, которые и без того были расшатаны из-за перенесённых страданий и болезней.

Остаться здесь в одиночестве, рядом с этими ужасными джунглями, никогда не слышать человеческого голоса и не видеть человеческого лица, постоянно бояться диких зверей и ещё более ужасных диких людей, стать жертвой одиночества и безысходности. Это было ужасно.

 А далеко на востоке Тарзан из племени обезьян мчался по средней террасе обратно к своему племени. Никогда ещё он не двигался с такой безрассудной скоростью. Он чувствовал, что убегает от самого себя, что, мчась по лесу, как испуганная белка, он спасается от собственных мыслей. Но как бы быстро он ни бежал, они всегда были с ним.

Он пролетел над извивающимся телом львицы Сабор, направлявшейся в противоположную сторону — к хижине, подумал Тарзан.

Что мог сделать Д’Арно против Сабор — или если бы на него напал Болгани, горилла, или Нума, лев, или жестокая Шита?

Тарзан остановился.

«Кто ты, Тарзан?  — спросил он вслух.  — Обезьяна или человек?»

«Если ты обезьяна, то поступишь так, как поступили бы обезьяны, — оставишь одного из своих умирать в джунглях, если тебе вздумается отправиться в другое место.

«Если ты человек, то вернёшься, чтобы защитить свой род. Ты не
убегай от одного из своих людей, потому что один из них сбежал
от тебя.

Д'Арно закрыл дверь каюты. Он очень нервничал. Даже храбрые люди, и
Д'Арно был храбрым человеком, иногда его пугало одиночество.

Он зарядил одно из ружей и положил его так, чтобы до него было легко дотянуться. Затем он
подошел к письменному столу и взял незапечатанное письмо, адресованное Тарзану.

Возможно, в нем содержалось сообщение о том, что его люди временно покинули пляж
. Он чувствовал, что прочтение этого письма не будет нарушением этических норм
поэтому он вынул вложение из конверта и прочитал:

ПОСВЯЩАЕТСЯ ТАРЗАНУ Из ПЛЕМЕНИ ОБЕЗЬЯН:


Мы благодарим вас за то, что вы предоставили нам свою хижину, и сожалеем, что вы не позволили нам увидеться с вами и поблагодарить вас лично.

 Мы ничего не повредили, но оставили вам много вещей, которые могут повысить уровень комфорта и безопасности в вашем уединённом доме.

 Если вы знаете того странного белого человека, который столько раз спасал нам жизнь и приносил еду, и если вы можете с ним поговорить, поблагодарите его тоже за его доброту.

Мы отплываем через час и больше не вернёмся, но мы хотим, чтобы ты и твой друг из джунглей знали, что мы всегда будем благодарны вам за то, что вы
за то, что вы сделали для незнакомцев на вашем берегу, и что мы сделали бы гораздо больше, чтобы отблагодарить вас обоих, если бы вы дали нам такую возможность.

С глубочайшим почтением,
У. С. Сесил Клейтон.


«Никогда не возвращаться», — пробормотал Д’Арно и бросился лицом вниз на койку.

Час спустя он насторожился. Что-то пыталось проникнуть в комнату через дверь.

Д’Арно потянулся за заряженной винтовкой и приложил её к плечу.

 Наступали сумерки, и в хижине было очень темно; но мужчина заметил, как сдвинулась с места задвижка.

 Он почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом.

Дверь осторожно приоткрылась, и в образовавшуюся щель показалось что-то стоящее.


Д’Арно прицелился из синего ствола в щель двери, а затем нажал на спусковой крючок.





Глава XXIV.
Потерянное сокровище

Когда экспедиция вернулась после безуспешных попыток
помочь Д’Арно, капитан Дюфранн был полон решимости как можно скорее отправиться в путь, и все, кроме Джейн, согласились.

«Нет, — решительно сказала она, — я не пойду, и тебе не стоит, потому что в этих джунглях есть двое друзей, которые однажды выйдут оттуда и будут ждать, что мы их встретим.

— Ваш офицер, капитан Дюфранн, — один из них, а лесной житель, который спас жизнь каждому члену отряда моего отца, — другой.


Два дня назад он оставил меня на опушке джунглей, чтобы поспешить на помощь моему отцу и мистеру Клейтону, как он думал, и остался, чтобы спасти лейтенанта Д’Арно. В этом вы можете быть уверены.

«Если бы он опоздал и не смог помочь лейтенанту, он бы уже вернулся.
Тот факт, что он не вернулся, является достаточным доказательством того, что он задерживается, потому что лейтенант Д’Арно ранен или
Ему пришлось следовать за своими похитителями дальше деревни, на которую напали ваши моряки.


 — Но в той деревне были найдены форма бедняги Д’Арно и все его вещи, мисс Портер, — возразил капитан. — И туземцы очень разволновались, когда их спросили о судьбе белого человека.

— Да, капитан, но они не признали, что он мёртв, а что касается его одежды и снаряжения, то они их забрали.
Почему более цивилизованные народы, чем эти бедные дикари-негры,
лишают своих пленников всех ценных вещей, независимо от того, собираются они их убивать или нет.

«Даже солдаты моего родного Юга грабили не только живых, но и мёртвых. Это веское косвенное доказательство, я признаю, но не прямое».


«Возможно, ваш лесной человек сам был схвачен или убит дикарями», — предположил капитан Дюфранн.


Девушка рассмеялась.

 «Вы его не знаете», — ответила она, и от мысли, что она говорит о своём возлюбленном, у неё по спине побежали мурашки.«Признаю, что этого твоего супермена стоило бы дождаться, —
рассмеялся капитан. — Я бы очень хотел его увидеть».

«Тогда ждите его, мой дорогой капитан, — настаивала девушка, — потому что я собираюсь это сделать».

Француз был бы очень удивлён, если бы понял истинный смысл слов девушки.

Пока они разговаривали, они шли от пляжа к хижине.
Теперь они присоединились к небольшой группе, сидевшей на походных стульях в тени
огромного дерева рядом с хижиной.

Там были профессор Портер, мистер Филандер и Клейтон, а также
Лейтенант Шарпантье и двое его сослуживцев, в то время как Эсмеральда
держалась в стороне, то и дело высказывая своё мнение и
комментируя происходящее со свободой старого и всеми любимого семейного слуги.

 Офицеры встали и отдали честь, когда к ним подошёл их начальник, и
Клейтон уступил свой походный табурет Джейн.

 — Мы как раз обсуждали судьбу бедняги Пола, — сказал капитан Дюфранн.
«Мисс Портер настаивает на том, что у нас нет абсолютных доказательств его смерти — и у нас их нет. С другой стороны, она утверждает, что продолжающееся отсутствие вашего всемогущего друга из джунглей указывает на то, что Д’Арно всё ещё в
Он нуждается в наших услугах либо потому, что ранен, либо потому, что всё ещё находится в плену в отдалённой деревне туземцев».

«Было высказано предположение, — рискнул предположить лейтенант Шарпантье, — что дикарь мог быть членом племени чернокожих, напавших на наш отряд, и что он спешил на помощь ИМ — своему народу».

Джейн быстро взглянула на Клейтона.

«Это кажется гораздо более разумным», — сказал профессор Портер.

— Я с вами не согласен, — возразил мистер Филандер. — У него была прекрасная возможность навредить нам или настроить против нас свой народ.

Вместо этого за всё время нашего пребывания здесь он ни разу не
Он неизменно выступает в роли защитника и кормильца».

 «Это правда, — вмешался Клейтон, — но мы не должны упускать из виду тот факт, что, кроме него, единственными людьми в радиусе сотен миль были дикие каннибалы. Он был вооружён так же, как и они, что указывает на то, что он поддерживал с ними какие-то отношения, а тот факт, что он один против, возможно, тысяч, говорит о том, что эти отношения едва ли могли быть какими-то другими, кроме дружеских».

«Тогда кажется маловероятным, что он не связан с ними, — заметил капитан. — Возможно, он из этого племени».

«В противном случае, — добавил другой офицер, — как бы он смог прожить столько времени среди диких обитателей джунглей, зверей и людей, чтобы научиться ориентироваться в лесу или пользоваться африканским оружием?»


«Вы судите о нём по своим собственным меркам, джентльмены, — сказала Джейн. — Он не такой, как вы». «Обычный белый человек, такой как любой из вас, — простите, я не это имел в виду, — скорее, белый человек, превосходящий других по телосложению и интеллекту, никогда бы, я вам это признаю, не прожил год в одиночестве и нагишом в этих тропических джунглях. Но этот человек не только превосходит
Он превосходит обычного белого человека в силе и ловкости, но так же сильно уступает нашим тренированным спортсменам и «силачам», как те уступают суточному младенцу.
Его храбрость и свирепость в бою сродни дикому зверю.
— Он определённо завоевал верного защитника, мисс Портер, — смеясь, сказал капитан Дюфранн. — Я уверен, что здесь нет ни одного человека, который не
согласился бы сто раз встретиться лицом к лицу со смертью в её самых ужасных обличьях, чтобы заслужить хотя бы половину такой преданности — или такой красоты.

 «Вы бы не удивились, если бы я стала его защищать, — сказала девушка, — не так ли?»
Вы бы увидели его таким, каким видел его я, сражающимся за меня с этим огромным волосатым зверем.


«Если бы вы увидели, как он бросается на монстра, словно бык на гризли, — без малейшего признака страха или нерешительности, — вы бы поверили, что он не человек.


«Если бы вы увидели, как напрягаются эти могучие мышцы под смуглой кожей, — если бы вы увидели, как они сжимают эти ужасные клыки, — вы бы тоже сочли его непобедимым.

«И если бы вы увидели, с каким благородством он отнесся к незнакомой девушке из другой расы, вы бы прониклись к нему такой же безграничной доверием, как и я».

— Ты выиграла дело, моя прекрасная защитница, — воскликнул капитан. — Суд признаёт подсудимого невиновным, и крейсеру придётся подождать ещё несколько дней, чтобы у него была возможность прийти и поблагодарить божественную Порцию.

 — Ради всего святого, милая, — воскликнула Эсмеральда. “Вы все не собираетесь
сказать МНЕ, что собираетесь остаться прямо здесь, в этой стране
хищных животных, когда у вас у всех была возможность сбежать на той
лодке? Не говори мне ЭТОГО, милая.

“ Почему, Эсмеральда! Тебе должно быть стыдно за себя! ” воскликнула Джейн. “ Это
Разве так можно отблагодарить человека, который дважды спас тебе жизнь?


 — Ну, мисс Джейн, всё так, как вы говорите, но этот лесной человек
спас нас не для того, чтобы мы остались здесь. Он спас нас, чтобы мы все могли
УЙТИ отсюда. Думаю, он очень разозлится, когда узнает, что у нас хватило ума остаться здесь после того, как он дал нам шанс уйти.

«Я надеялся, что мне больше никогда не придётся ночевать в этом геологическом саду и слушать все эти одинокие звуки, которые доносятся из этой мешанины после наступления темноты».

— Я ни в чём тебя не виню, Эсмеральда, — сказал Клейтон, — и ты, конечно, попала в точку, когда назвала эти звуки «одинокими». Я никогда не мог подобрать для них подходящее слово, но ты права, это именно они, одинокие звуки.

 — Вам с Эсмеральдой лучше пойти и поселиться на крейсере, — сказала Джейн с явным презрением. — Что бы ты подумал, если бы тебе ПРИШЛОСЬ прожить всю свою жизнь в этих джунглях, как нашему лесному жителю?


 — Боюсь, я бы совсем одичал, — рассмеялся Клейтон с сожалением.
 — От этих ночных звуков у меня волосы встают дыбом. Я
Полагаю, мне должно быть стыдно в этом признаваться, но это правда».

 «Не знаю, — сказал лейтенант Шарпантье. — Я никогда особо не задумывался о страхе и тому подобном — никогда не пытался определить, трус я или храбрец. Но прошлой ночью, когда мы лежали в джунглях после того, как схватили беднягу Д’Арно, и вокруг нас раздавались звуки джунглей, я начал думать, что я действительно трус. Не рев и рычание больших зверей так сильно влияли на меня,
а тихие звуки — те, что раздаются внезапно
Вы стояли совсем рядом, а потом тщетно прислушивались, не раздастся ли снова этот необъяснимый звук, словно огромное тело движется почти бесшумно, и понимали, что не знаете, насколько оно близко и ползёт ли оно ближе после того, как вы перестали его слышать? Это были те самые звуки — и глаза.

«_Mon Dieu!_» Я всегда буду видеть их в темноте — глаза, которые ты
видишь, и те, которые ты не видишь, но чувствуешь — ах, они хуже всего.

Все на мгновение замолчали, а затем заговорила Джейн.

“И он там, снаружи”, - сказала она приглушенным от благоговения шепотом. “Эти глаза
сегодня вечером я буду пялиться на него и на вашего товарища лейтенанта
Д'Арно. Вы можете оставить их, господ, по крайней мере, без предоставления им
пассивный помогай которая осталась здесь на несколько дней дольше может застраховать
них?”

“Тут, тут, дитя”, - сказал профессор Портер. “Капитан Dufranne готов
чтобы остаться, и со своей стороны я на все готов, на все готов—как
Я всегда был к юмору свои детские капризы”.

— Мы можем использовать завтрашний день, чтобы вернуть сундук, профессор, — предложил мистер Филандер.


 — Совершенно верно, мистер Филандер, я почти забыл об этом
— Сокровище! — воскликнул профессор Портер. — Возможно, мы сможем одолжить у капитана Дюфранна несколько человек, чтобы они помогли нам, а один из пленников мог бы указать нам место, где спрятан сундук.

 — Разумеется, мой дорогой профессор, мы все в вашем распоряжении, — сказал капитан.

Итак, было решено, что на следующий день лейтенант Шарпантье возьмёт с собой отряд из десяти человек и одного из мятежников с «Эрроу» в качестве проводника и отправится на поиски сокровищ. Крейсер должен был оставаться в маленькой гавани целую неделю. По истечении этого срока он должен был
Можно было предположить, что Д’Арно действительно мёртв и что лесной человек не вернётся, пока они здесь. Тогда два судна должны были отправиться в путь со всей командой.

 Профессор Портер не сопровождал искателей сокровищ на следующий день, но, увидев, что к полудню они возвращаются с пустыми руками, поспешил им навстречу. Его обычное сосредоточенное безразличие полностью исчезло, уступив место нервозности и возбуждению.

 «Где сокровище?» — крикнул он Клейтону, когда их разделяла ещё сотня футов.


Клейтон покачал головой.

 — Ушёл, — сказал он, подходя к профессору.

— Исчез! Этого не может быть. Кто мог его забрать? — воскликнул профессор Портер.

 — Одному Богу известно, профессор, — ответил Клейтон. — Мы могли бы подумать, что тот, кто вёл нас, солгал о местонахождении сундука, но его удивление и ужас, когда он не нашёл сундука под телом убитого  Снайпса, были слишком искренними, чтобы притворяться. А потом наши лопаты показали нам, что
_что-то_ было закопано под трупом, потому что там была
дыра, заполненная рыхлой землёй».

«Но кто мог это забрать?» — повторил профессор Портер.

«Подозрение, естественно, могло пасть на матросов с крейсера», — сказал
Лейтенант Шарпантье: «Если бы не тот факт, что младший лейтенант Жанвье
здесь уверяет меня, что ни у кого из матросов не было увольнительной на берег — что никто из них не был на берегу с тех пор, как мы бросили здесь якорь, кроме как под командованием офицера. Я не знаю, стали бы вы подозревать наших людей, но я рад, что теперь у них нет шансов попасть под подозрение», — заключил он.

 «Мне бы и в голову не пришло подозревать людей, которым мы так многим обязаны», — любезно ответил профессор Портер. — Я бы с таким же успехом заподозрил моего дорогого Клейтона или мистера Филандера.

 Французы, и офицеры, и матросы, улыбнулись.  Было ясно, что
что с их душ было снято бремя.

“Сокровище уже некоторое время как пропало”, - продолжил Клейтон. “Фактически,
тело развалилось, когда мы его подняли, что указывает на то, что тот, кто
забрал сокровище, сделал это, пока труп был еще свежим, поскольку он
был цел, когда мы впервые его обнаружили”.

“В отряде, должно быть, было несколько человек”, - сказала Джейн, присоединившаяся к ним.
 “Вы помните, что потребовалось четыре человека, чтобы нести это”.

“Клянусь Юпитером!” - воскликнул Клейтон. — Верно. Должно быть, это сделала группа чернокожих. Вероятно, кто-то из них видел, как мужчины закапывали сундук
затем вернулся сразу после того, как с партией своих друзей, и
понесся прочь”.

“Спекуляция-это бесперспективно”, - сказал профессор Портер с грустью. “Грудь
нет. Мы никогда больше не увидим ни его, ни сокровища, которое в нем находилось.

Только Джейн знала, что означала эта потеря для ее отца, и никто из присутствующих не знал
что это значило для нее.

Шесть дней спустя капитан Дюфран объявил, что они отплывают рано утром.
завтра утром.

Джейн стала бы умолять о дальнейшей отсрочке, если бы не начала верить, что её возлюбленный из леса больше не вернётся.

Сама того не желая, она начала испытывать сомнения и страх.
Разумность доводов этих бескорыстных французских офицеров
начала убеждать её против её воли.

 Она не могла поверить, что он был каннибалом, но то, что он был приёмным сыном какого-то дикого племени, в конце концов показалось ей возможным.

 Она не могла допустить, что он мог умереть. Было невозможно поверить,
что это совершенное тело, столь наполненное торжествующей жизнью,
когда-нибудь перестанет хранить в себе искру жизни — так же невозможно,
как поверить в то, что бессмертие — это пыль.

 Пока Джейн позволяла себе эти мысли, другие тоже
Нежеланная мысль пришла ей в голову.

Если он принадлежал к какому-то дикому племени, то у него была жена-дикарка — а может, и дюжина таких жён — и дикие дети-полукровки. Девушка вздрогнула, и когда ей сказали, что крейсер отплывёт завтра, она почти обрадовалась.

Однако именно она предложила оставить в хижине оружие, боеприпасы, припасы и предметы первой необходимости — якобы для того неуловимого человека, который называл себя Тарзаном из племени обезьян, и для Д'Арно, если он ещё жив, но на самом деле, как она надеялась, для её лесного бога — даже если его ноги окажутся глиняными.

И в последнюю минуту она оставила ему записку, которую должен был передать
Тарзан из племени обезьян.

Она вышла из каюты последней, вернувшись под каким-то незначительным предлогом
после того, как остальные отправились к лодке.

Она опустилась на колени рядом с кроватью, на которой провела столько ночей,
и помолилась за безопасность своего первобытного мужчины, а затем, прижав к губам его медальон, пробормотала:

«Я люблю тебя, и потому, что я люблю тебя, я верю в тебя. Но если бы я не верила, разве я продолжала бы любить? Если бы ты вернулся за мной, и если бы
Если бы не было другого выхода, я бы отправился с тобой в джунгли — навсегда.




 ГЛАВА XXV.
 Форпост мира

Услышав выстрел, Д’Арно увидел, как дверь распахнулась и на пол каюты рухнул человек.

В панике француз поднял ружьё, чтобы снова выстрелить в распростёртое на земле тело, но внезапно в полумраке открытой двери он увидел, что мужчина был белым, и в следующее мгновение понял, что застрелил своего друга и защитника, Тарзана из племени обезьян.

 С криком отчаяния Д’Арно бросился к человеку-обезьяне.
опустившись на колени, он приподнял голову последнего руками, громко выкрикивая имя Тарзана
.

Ответа не последовало, и тогда Д'Арно приложил ухо к сердцу мужчины
. К его радости, он слышал ее ровное биение под.

Осторожно он поднял Тарзан в кроватку, а затем, после закрытия и
запру дверь, он зажег одну из ламп и осмотрел рану.

Пуля попала в череп и прошла навылет. На черепе была уродливая рана, но никаких признаков перелома не было.

 Д’Арно вздохнул с облегчением и принялся смывать кровь с лица Тарзана.

Вскоре прохладная вода привела его в чувство, и он открыл глаза, чтобы с вопрошающим удивлением посмотреть на Д’Арно.


Тот перевязал рану кусками ткани и, увидев, что Тарзан пришёл в себя, встал и, подойдя к столу, написал
записку, которую передал человеку-обезьяне. В ней он объяснял, какую ужасную ошибку совершил и как он благодарен за то, что рана оказалась не такой серьёзной.

Тарзан, прочитав сообщение, сел на край дивана и рассмеялся.


 «Ничего страшного», — сказал он по-французски, а затем, не найдя подходящих слов, написал:

Видели бы вы, что Болгани сделал со мной, с Керчаком и Теркозом, прежде чем я их убил, — тогда бы вы посмеялись над такой маленькой царапиной.


 Д’Арно протянул Тарзану два оставленных для него послания.

 Тарзан прочитал первое с печальным выражением лица.
 Второе он перелистывал снова и снова в поисках отверстия — он никогда раньше не видел запечатанного конверта. Наконец он протянул его Д'Арно.

 Француз наблюдал за ним и знал, что Тарзан озадачен конвертом. Как странно, что взрослому белому мужчине
конверт был загадкой. Д’Арно вскрыл его и вернул письмо Тарзану.


 Сидя на походном табурете, человек-обезьяна развернул лист бумаги и прочитал:


 ТАРЗАНУ ИЗ ОБЕЗЬЯНЬЕЙ ШКУРЫ:


  Прежде чем я уйду, позвольте мне поблагодарить вас и мистера Клейтона за доброту, с которой вы позволили нам воспользоваться вашей хижиной.

Мы очень сожалеем, что вы так и не подружились с нами. Нам бы очень хотелось увидеть нашего хозяина и поблагодарить его.

 Есть ещё один человек, которого я хотел бы поблагодарить, но он не вернулся, хотя я не могу поверить, что он умер.

Я не знаю его имени. Это тот самый великий белый великан, который носил на груди бриллиантовый медальон.


Если ты знаешь его и можешь говорить на его языке, передай ему мою благодарность и скажи, что я семь дней ждал его возвращения.


Скажи ему также, что в моём доме в Америке, в городе Балтимор, ему всегда будут рады, если он захочет приехать.

Я нашла записку, которую ты мне написал, среди листьев под деревом рядом с хижиной. Я не знаю, как ты научился любить меня, ведь ты никогда со мной не разговаривал.
И мне очень жаль, если это правда, потому что я уже отдала своё сердце другому.

Но знай, что я всегда буду твоим другом,
ДЖЕЙН ПОРТЕР.


Тарзан сидел, уставившись в пол, почти час. Из записей было
для него очевидно, что они не знали, что он и Тарзан
из племени обезьян были одним и тем же человеком.

“Я отдала свое сердце другому”, - повторял он снова и снова
сам.

Тогда она не любила его! Как она могла притворяться, что любит его, и
возносить его до таких высот надежды только для того, чтобы низвергнуть в такие бездонные глубины отчаяния!

Может быть, её поцелуи были всего лишь проявлением дружбы. Откуда ему было знать, ведь он ничего не смыслил в человеческих обычаях?

Внезапно он поднялся и, пожелав Д’Арно спокойной ночи, как он уже научился делать, бросился на кушетку из папоротника, которая раньше принадлежала Джейн Портер.

Д’Арно потушил лампу и лёг на раскладушку.

Всю неделю они почти ничего не делали, и Д’Арно обучал Тарзана французскому языку.
К концу этого срока мужчины уже вполне сносно разговаривали.

Однажды вечером, когда они сидели в хижине перед сном,
Тарзан повернулся к Д’Арно.

«Где Америка?» — спросил он.

Д’Арно указал на северо-запад.

«За много тысяч миль через океан», — ответил он. «Почему?»

«Я собираюсь туда».

Д’Арно покачал головой.

«Это невозможно, друг мой», — сказал он.

Тарзан встал и, подойдя к одному из шкафов, вернулся с потрёпанным учебником географии.

Открыв его на карте мира, он сказал:

«Я никогда до конца этого не понимал; объясните мне, пожалуйста».

Когда Д’Арно сделал это, показав ему, что синий цвет обозначает всю воду на Земле, а другие цвета — континенты и острова, Тарзан попросил его указать место, где они сейчас находились.

Д’Арно так и сделал.

«А теперь покажи Америку», — сказал Тарзан.

И когда Д’Арно указал пальцем на Северную Америку, Тарзан улыбнулся и положил ладонь на страницу, обозначив огромный океан, лежащий между двумя континентами.


«Видишь, это не так уж далеко, — сказал он. — Всего лишь ширина моей ладони».


Д’Арно рассмеялся.  Как ему было объяснить это человеку?


Тогда он взял карандаш и поставил крошечную точку на берегу Африки.

«Эта маленькая точка, — сказал он, — на этой карте во много раз больше, чем твоя хижина на земле. Теперь ты видишь, как далеко она находится?»

 Тарзан долго размышлял.

 «Живут ли в Африке белые люди?» — спросил он.

 «Да».

— Где они находятся?

 Д’Арно указал на место на берегу к северу от них.

 — Так близко? — удивлённо спросил Тарзан.

 — Да, — ответил Д’Арно, — но это не близко.

 — У них есть большие лодки, чтобы пересекать океан?

 — Да.

 — Мы отправимся туда завтра, — объявил Тарзан.

Д’Арно снова улыбнулся и покачал головой.

«Это слишком далеко. Мы умрём задолго до того, как доберёмся до них».
«Ты хочешь остаться здесь навсегда?» — спросил Тарзан.

«Нет, — ответил Д’Арно.

«Тогда мы отправимся в путь завтра. Мне здесь больше не нравится. Я лучше умру, чем останусь здесь».

— Что ж, — ответил Д'Арно, пожимая плечами, — я не знаю, друг мой, но я тоже скорее умру, чем останусь здесь. Если ты уходишь, я пойду с тобой.
— Тогда решено, — сказал Тарзан. — Я отправлюсь в Америку
завтра.

— Как ты доберёшься до Америки без денег? — спросил Д'Арно.

— Что такое деньги? — поинтересовался Тарзан.

Потребовалось много времени, чтобы хоть немного его просветить.

«Как люди зарабатывают деньги?» — спросил он наконец.

«Они работают за них».
«Хорошо. Тогда я буду работать за них».

«Нет, друг мой, — возразил Д’Арно, — тебе не нужно беспокоиться о деньгах, ни
тебе не нужно за это работать. У меня достаточно денег на двоих — хватит и на двадцать.
 Гораздо больше, чем нужно одному человеку, и у тебя будет всё необходимое, если мы когда-нибудь доберёмся до цивилизации.


 Так что на следующий день они отправились на север вдоль берега.
Каждый нёс винтовку и боеприпасы, а также постельные принадлежности, немного еды и
кухонные принадлежности.

 Последние показались Тарзану совершенно бесполезными, поэтому он выбросил их.

“Но ты должен научиться есть приготовленную пищу, мой друг”, - возразил
Д'Арно. “Ни один цивилизованный человек не ест сырое мясо”.

“ У меня будет достаточно времени, когда я доберусь до цивилизации, ” сказал Тарзан.
они не любят эти штуки, и они только портят вкус хорошего мяса”.

Целый месяц они путешествовали на север. Иногда находили еды в изобилии, а затем
снова голодали несколько дней.

Они не видели никаких признаков присутствия туземцев и не подвергались нападению диких зверей.
Их путешествие было удивительно легким.

Тарзан задавал вопросы и быстро учился. Д'Арно научил его многим тонкостям цивилизации, даже пользоваться ножом и вилкой.
Но иногда Тарзан с отвращением бросал их и хватал еду своими сильными смуглыми руками, разрывая её клыками, как дикий зверь.

Тогда Д’Арно начинал увещевать его, говоря:

 «Ты не должен есть как зверь, Тарзан, пока я пытаюсь сделать из тебя джентльмена.  _Mon Dieu!_ Джентльмены так не поступают — это ужасно».

 Тарзан застенчиво улыбался и снова брал в руки нож и вилку, но в глубине души он их ненавидел.

По дороге он рассказал Д’Арно о большом сундуке, который он видел, когда моряки закапывали клад; о том, как он выкопал его, отнёс к месту сбора обезьян и закопал там.

 «Должно быть, это сундук с сокровищами профессора Портера, — сказал Д’Арно. — Очень жаль, но, конечно, ты не знал».

Тогда Тарзан вспомнил о письме, написанном Джейн ее другу — том самом, которое
он украл, когда они впервые пришли в его хижину, и теперь он знал, что
было в сундуке и что это значило для Джейн.

“Завтра мы вернемся за ним”, - объявил он Д'Арно.

“Вернуться?” - воскликнул Д'Арно. “Но, мой дорогой друг, мы уже
три недели в пути. Чтобы вернуться к сокровищам, потребовалось бы ещё трое.
А потом, с таким огромным грузом, который, как вы говорите, могли нести только четверо моряков, мы бы добирались до этого места несколько месяцев.

“Это должно быть сделано, мой друг”, - настаивал Тарзан. “Вы можете пойти на сторону
цивилизации, и я вернусь, за сокровищами. Я могу пойти очень многое
только быстрее.”

“ У меня есть план получше, Тарзан! ” воскликнул Д'Арно. “ Мы пойдем дальше
вместе до ближайшего поселения, а там зафрахтуем лодку
и поплывем обратно вдоль побережья за сокровищем и таким образом легко перевезем его
. Так будет безопаснее и быстрее, к тому же нам не придётся разделяться. Что ты думаешь об этом плане?

 — Хорошо, — сказал Тарзан. — Сокровище будет там, куда бы мы ни пошли
ради этого; и хотя я мог бы забрать его сейчас и догнать тебя через месяц или два, мне будет спокойнее, если ты будешь знать, что ты не один на тропе. Когда я вижу, насколько ты беспомощен, Д’Арнот, я часто задаюсь вопросом, как человеческая раса избежала уничтожения все эти века, о которых ты мне рассказываешь. Да ведь Сабор в одиночку мог бы истребить тысячу таких, как ты.

 Д’Арнот рассмеялся.

«Вы будете лучше относиться к своему роду, когда увидите его армии и флоты, его великие города и мощные инженерные сооружения. Тогда
вы поймёте, что именно разум, а не мускулы, делает человека
животное, превосходящее по силе могучих зверей ваших джунглей.

 «Один человек, безоружный, не ровня ни одному из крупных зверей; но если десять человек объединят свой ум и силу против своих диких врагов, то звери, неспособные мыслить, и не подумают объединиться против людей.
 Иначе, Тарзан из племени обезьян, как бы ты выжил в дикой природе?»

— Ты прав, Д’Арно, — ответил Тарзан, — ведь если бы Керчак пришёл на помощь Тублату той ночью в Дам-Думе, ему бы пришёл конец
я. Но Керчак никогда не мог заглянуть достаточно далеко вперед, чтобы воспользоваться
любой такой возможностью. Даже Кала, моя мать, никогда не могла планировать заранее. Она
просто ела то, что ей было нужно, когда ей это было нужно, и если запасы были
очень скудными, даже если она находила достаточно для нескольких приемов пищи, она
никогда не собирала ничего заранее.

«Я помню, что она считала глупостью с моей стороны обременять себя лишней едой в походе, хотя сама с удовольствием ела то, что я брал с собой, если по пути не попадалось ничего съедобного».

«Значит, ты знал свою мать, Тарзан?» — удивлённо спросил Д’Арнот.

“Да. Она была большой, изящной обезьяной, крупнее меня и весила вдвое больше
”.

“А ваш отец?” - спросил Д'Арно.

“Я его не знал. Кала сказала мне, что он был белой обезьяной и безволосым, как
я. Теперь я знаю, что он, должно быть, был белым человеком.

Д'Арно долго и серьезно смотрел на своего спутника.

— Тарзан, — сказал он наконец, — невозможно, чтобы обезьяна Кала была твоей матерью. Если такое и возможно, в чём я сомневаюсь, то ты бы унаследовал некоторые черты обезьяны, но ты их не унаследовал — ты чистокровный человек и, я бы сказал, потомок высокоразвитых и
умные родители. У тебя нет ни малейшей зацепки в твоём прошлом?


— Ни малейшей, — ответил Тарзан.


— В хижине нет никаких записей, которые могли бы рассказать что-то о жизни её первых обитателей?


— Я прочитал всё, что было в хижине, за исключением одной книги, которая, как я теперь знаю, написана не на английском языке.

Возможно, ты сможешь её прочитать.

Тарзан достал из колчана маленький чёрный дневник и протянул его своему товарищу.


Д’Арнот взглянул на титульный лист.

«Это дневник Джона Клейтона, лорда Грейстока, английского дворянина.
и написано оно по-французски», — сказал он.

Затем он начал читать дневник, который был написан более двадцати лет назад и в котором подробно описывалась история, которую мы уже знаем, — история о приключениях, трудностях и горестях Джона Клейтона и его жены Элис с того дня, как они покинули Англию, и до того часа, когда его сразил Керчак.

Д’Арно читал вслух. Временами его голос срывался, и ему приходилось останавливаться, чтобы справиться с жалостью и безысходностью, которые сквозили между строк.

 Время от времени он поглядывал на Тарзана, но человек-обезьяна сидел неподвижно.
Он сидел на корточках, словно высеченный из камня, устремив взгляд в землю.

Только когда речь заходила о малыше, тон дневника менялся
с привычного тона отчаяния, который постепенно просачивался в него
после первых двух месяцев на берегу.

Тогда отрывки становились окрашенными в приглушённый цвет счастья, который был ещё печальнее, чем всё остальное.

Одна запись была почти обнадеживающей.

Сегодня нашему малышу исполнилось шесть месяцев. Он сидит на коленях у Алисы
рядом со столом, за которым я пишу, — счастливый, здоровый, идеальный ребёнок.
 Почему-то, вопреки здравому смыслу, я представляю его взрослым мужчиной.
 Он займёт место своего отца в этом мире — станет вторым Джоном Клейтоном — и принесёт ещё больше почестей дому Грейстоков.
 Вот так — словно для того, чтобы придать моему пророчеству вес его одобрения, — он схватил моё перо своими пухлыми пальчиками и оставил на странице отпечатки своих крошечных пальчиков, испачканных чернилами.


И там, на полях страницы, были видны частично размытые отпечатки четырёх маленьких пальчиков и внешней половины большого пальца.

 Когда Д’Арно закончил читать дневник, мужчины несколько минут сидели в тишине.

“Ну! Тарзан из племени обезьян, что ты об этом думаешь?” - спросил Д'Арно. “Разве
эта маленькая книга не проясняет тайну твоего происхождения?

“Ну, парень, ты же лорд Грейсток”.

“В книге говорится только об одном ребенке”, - ответил он. «Его маленький скелет
лежал в колыбели, где он умер, плача от голода, с того самого момента, как я вошёл в хижину, и до тех пор, пока группа профессора Портера не похоронила его вместе с отцом и матерью рядом с хижиной.


Нет, это был тот младенец, о котором говорится в книге, и тайна моего происхождения стала ещё глубже, потому что в последнее время я много думал о
возможность того, что эта хижина была местом моего рождения. Боюсь, что
Кала говорила правду, — с грустью заключил он.

 Д’Арно покачал головой. Он не был убеждён, и в его голове зародилась решимость доказать правильность своей теории, ведь он нашёл ключ, который мог либо раскрыть тайну, либо навсегда оставить её в сфере непостижимого.

Неделю спустя двое мужчин внезапно вышли на лесную поляну.

Вдалеке виднелось несколько зданий, окружённых высоким частоколом.
Между ними и оградой простиралось возделанное поле, на котором
несколько негров работали.

Они остановились на опушке джунглей.

Тарзан вложил в свой лук отравленную стрелу, но Д'Арно положил руку
ему на плечо.

“Что бы ты сделал, Тарзан?” спросил он.

“Они попытаются убить нас, если увидят”, - ответил Тарзан. “Я предпочитаю
быть убийцей”.

— Может, они друзья, — предположил Д’Арно.

 — Они чёрные, — был единственный ответ Тарзана.

 И он снова отвел руку для удара.

 — Не надо, Тарзан! — воскликнул Д’Арно. — Белые люди не убивают без причины.
_Mon Dieu!_ но тебе ещё многому предстоит научиться.

 — Я буду жалеть того негодяя, который перейдёт тебе дорогу, мой дикий друг, когда я возьму тебя с собой
Париж. У меня и так будет полно забот, чтобы уберечь твою шею от гильотины.


 Тарзан опустил лук и улыбнулся.

 — Я не понимаю, почему я должен убивать чернокожих там, в моих джунглях, но не должен убивать их здесь.
Предположим, на нас набросится лев Нума. Что я скажу тогда?
 Доброе утро, месье Нума, как поживает  мадам Нума? А?

«Подожди, пока на тебя нападут чернокожие, — ответил Д’Арно, — тогда ты сможешь их убить. Не считай людей своими врагами, пока они не докажут, что это так».
«Пойдём, — сказал Тарзан, — давай пойдём и дадим себя убить».
и он зашагал прямо через поле, высоко подняв голову, под лучами тропического солнца, обжигавшими его гладкую смуглую кожу.


Позади него шёл Д’Арно, одетый в какую-то одежду, которую Клейтон выбросил из хижины, когда офицеры французского крейсера переодели его в более презентабельный вид.


Вскоре один из чернокожих поднял голову и, увидев Тарзана, с криком бросился к частоколу.

В одно мгновение воздух наполнился испуганными криками убегающих садовников, но прежде чем кто-то из них добрался до частокола, появился белый человек
Он вышел из загона с ружьём в руках, чтобы выяснить причину шума.

То, что он увидел, заставило его прижать ружьё к плечу, и Тарзан из племени обезьян снова почувствовал бы холод свинца, если бы Д’Арно громко не крикнул человеку с направленным на него ружьём:

«Не стреляйте! Мы друзья!»

«Тогда стой!» — был ответ.

«Стой, Тарзан!» — крикнул Д’Арно. — Он думает, что мы враги.

 Тарзан перешёл на шаг, и они с Д’Арно направились к белому человеку у ворот.

 Тот смотрел на них с недоумением.

 — Что вы за люди? — спросил он по-французски.

“Белые люди”, - ответил Д'Арно. “Мы заблудились в джунглях, за
длительное время”.

Мужчина опустил винтовку и сейчас с протянутой рукой.

“Я отец Константин из здешней Французской миссии, “ сказал он, - и я
рад приветствовать вас”.

“Это месье Тарзан, отец Константин”, - ответил Д'Арно,
указывая на человека-обезьяну; священник протянул Тарзану руку.,
Д’Арно добавил: «А я Поль Д’Арно, из французского военно-морского флота».

 Отец Константин пожал руку, которую Тарзан протянул в подражание священнику, а тот, в свою очередь, оценил великолепное телосложение и
Он окинул его быстрым проницательным взглядом.

Так Тарзан из племени обезьян попал на первый форпост цивилизации.

Они пробыли там неделю, и человек-обезьяна, будучи очень наблюдательным, многое узнал о жизни людей. Тем временем чернокожие женщины сшили для него и Д’Арно белые утиные
платья, чтобы они могли продолжить свой путь в приличной одежде.




Глава XXVI.
Вершина цивилизации

Ещё через месяц они добрались до небольшой группы зданий в устье широкой реки. Там Тарзан увидел множество лодок и почувствовал дикую робость при виде множества людей.

Постепенно он привык к странным звукам и необычным проявлениям цивилизации, так что теперь никто и не догадывался, что всего два месяца назад этот красивый француз в безупречных белых брюках, который смеялся и болтал с самыми весёлыми из них, голым скакал по первобытным лесам, чтобы наброситься на какую-нибудь неосторожную жертву и в сыром виде наполнить свой дикий желудок.

Нож и вилка, которые он так презрительно отбросил в сторону месяц назад, теперь были в его руках так же искусно, как у лощёного Д'Арно.

 Он был таким способным учеником, что молодой француз не пожалел сил
Д’Арно усердно старался сделать из Тарзана, сына обезьяны, утончённого джентльмена в том, что касалось хороших манер и речи.

 «Бог сделал тебя джентльменом в душе, мой друг, — сказал Д’Арно, — но мы хотим, чтобы Его творения проявлялись и во внешнем облике».

 Как только они добрались до небольшого порта, Д’Арно отправил телеграмму своему правительству, в которой сообщил, что с ним всё в порядке, и попросил трёхмесячный отпуск, который был ему предоставлен.

Он также отправил телеграмму своим банкирам с просьбой о выделении средств, и вынужденный месячный перерыв, который раздражал обоих, был связан с их неспособностью зафрахтовать
Судно для возвращения в джунгли Тарзана после поисков сокровищ.

 Во время их пребывания в прибрежном городке «месье Тарзан» стал притчей во языцех как среди белых, так и среди чернокожих из-за нескольких происшествий, которые для Тарзана казались сущими пустяками.

 Однажды огромный чернокожий, обезумевший от выпивки, пустился во все тяжкие и терроризировал город, пока его злая судьба не привела его туда, где на веранде отеля развалился черноволосый французский великан.

Поднявшись по широким ступеням с обнажённым ножом в руке, негр направился прямиком к компании из четырёх мужчин, сидевших за столом и потягивавших неизбежный абсент.

С криками ужаса все четверо бросились наутёк, и тогда чернокожий заметил Тарзана.


С рёвом он бросился на человека-обезьяну, а полсотни голов высунулись из окон и дверей, чтобы посмотреть, как гигантский чернокожий расправляется с бедным французом.


Тарзан встретил его с боевой улыбкой, которая всегда появлялась на его губах, когда он радовался битве.

Когда негр приблизился к нему, стальные мускулы сжали чёрное запястье, в котором он держал нож, и одним быстрым движением он вывернул руку так, что она повисла на сломанной кости.

 От боли и неожиданности чернокожий утратил своё безумие, и
Тарзан откинулся на спинку стула, а парень, рыдая от боли, развернулся и бросился бежать в сторону родной деревни.


В другой раз, когда Тарзан и Д’Арно ужинали в компании других белых, разговор зашёл о львах и охоте на них.

Мнения о храбрости царя зверей разделились: одни
утверждали, что он отъявленный трус, но все соглашались с тем, что
они чувствовали себя в большей безопасности, когда монарх джунглей рычал ночью у их лагеря.

Д’Арно и Тарзан договорились, что его прошлое останется тайной, и поэтому никто
Никто, кроме французского офицера, не знал о том, что человек-обезьяна знаком с обитателями джунглей.

 «Месье Тарзан ничего не сказал, — заметил один из спутников.  — Человек его доблести, проведший некоторое время в Африке, как я понимаю,  должен был иметь опыт общения со львами — не так ли?»

 «Да, — сухо ответил Тарзан. «Достаточно, чтобы понять, что каждый из вас
прав в своих суждениях о характере львов — вы с ними
познакомились. Но с таким же успехом можно судить обо всех чернокожих по тому парню, который сбежал на прошлой неделе, или решить, что все белые — трусы, потому что вы встретили трусливого белого.

«Среди низших сословий, джентльмены, столько же индивидуальностей, сколько и среди нас. Сегодня мы можем выйти на улицу и наткнуться на льва, который слишком пуглив, — он убежит от нас. Завтра мы можем встретить его дядю или брата-близнеца, и наши друзья будут удивляться, почему мы не возвращаемся из джунглей. Что касается меня, то я всегда считаю, что лев свиреп, и поэтому никогда не теряю бдительности».

«В охоте мало удовольствия, — возразил первый оратор, — если человек боится того, на кого охотится».

Д’Арно улыбнулся. Тарзан боится!

«Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под страхом, — сказал Тарзан. — Как и у львов, у разных людей страх проявляется по-разному, но для меня единственное удовольствие в охоте — это осознание того, что у добычи есть сила причинить мне столько же вреда, сколько я могу причинить ей. Если бы я отправился на охоту за львом с парой ружей,
оружейным носильщиком и двадцатью или тридцатью загонщиками,
я бы не считал, что у льва есть шансы, и поэтому удовольствие от
охоты было бы меньше пропорционально той безопасности, которую я
ощущал бы».

 «Значит, я должен понимать, что месье Тарзан предпочёл бы охотиться голым
«Отправиться в джунгли, вооружённым лишь перочинным ножом, чтобы убить царя зверей», — рассмеялся другой, добродушно, но с лёгким оттенком сарказма в голосе.


«И куском верёвки», — добавил Тарзан.


В этот момент из далёких джунглей донёсся низкий рык льва, словно бросающий вызов любому, кто осмелится вступить с ним в схватку.


«Вот и ваш шанс, месье Тарзан», — поддразнил его француз.

— Я не голоден, — просто ответил Тарзан.

 Мужчины засмеялись, все, кроме Д’Арно. Только он знал, что дикий зверь говорил простыми словами через губы человека-обезьяны.

«Но ты, как и любой из нас, боишься выйти на улицу голым, вооружённым лишь ножом и куском верёвки», — сказал шутник. «Разве не так?»

 «Нет, — ответил Тарзан. — Только глупец совершает что-либо без причины».

 «Пять тысяч франков — это причина», — сказал собеседник. “Держу пари, что на эту
сумму вы не сможете вернуть льва из джунглей при тех
условиях, которые мы назвали — голым и вооруженным только ножом и куском
веревки”.

Тарзан взглянул на Д'Арно и кивнул головой.

“Пусть будет десять тысяч”, - сказал Д'Арно.

“Договорились”, - ответил другой.

Тарзан встал.

“ Мне придется оставить свою одежду на краю поселения, так что
если я не вернусь до рассвета, мне будет во что одеться
прогуляться по улицам.

“Ты не уйдешь сейчас, — воскликнул игрок, заключивший пари, - ночью?”

“Почему бы и нет?” - спросил Тарзан. “Нума гуляет по ночам — так будет легче
найти его”.

“Нет, - сказал другой, - я не хочу, чтобы твоя кровь была на моих руках. Это будет достаточно безрассудно, если ты отправишься в путь днём».

 «Я пойду сейчас», — ответил Тарзан и пошёл в свою комнату за ножом и верёвкой.


Мужчины проводили его до края джунглей, где он оставил их
одежду на небольшом складе.

Но когда он собрался войти в тёмный подлесок, они попытались его отговорить.
И тот, кто сделал ставку, больше всех настаивал на том, чтобы он отказался от своей безрассудной затеи.

«Я признаю, что ты выиграл, — сказал он, — и десять тысяч франков твои, если ты откажешься от этой глупой попытки, которая может закончиться только твоей смертью».

Тарзан рассмеялся, и в следующее мгновение джунгли поглотили его.

 Мужчины несколько мгновений стояли молча, а затем медленно развернулись и пошли обратно к веранде отеля.

Едва оказавшись в джунглях, Тарзан взлетел на деревья и с чувством ликующей свободы снова заскользил по лесным ветвям.


Это была жизнь! Ах, как он её любил! Цивилизация не могла предложить ничего подобного
в своей узкой и ограниченной сфере, скованной запретами и условностями. Даже одежда была помехой и доставляла неудобства.


Наконец-то он был свободен. Он и не подозревал, каким пленником был.

Как легко было бы вернуться к побережью, а затем отправиться на юг, к своим джунглям и хижине.

Теперь он учуял запах Нумы, потому что шёл по ветру.
 Вскоре его чуткие уши уловили знакомый звук мягких лап и шорох огромного, покрытого шерстью тела, пробирающегося сквозь подлесок.

 Тарзан бесшумно поднялся над ничего не подозревающим зверем и стал подкрадываться к нему, пока тот не попал в небольшой участок, освещённый лунным светом.

Затем быстрая петля затянулась на рыжем горле, и,
как он делал это уже сотню раз, Тарзан привязал конец петли
к крепкой ветке. Зверь бился и царапался, пытаясь освободиться, но
Он упал на землю позади него и, вскочив на огромную спину, вонзил свой длинный тонкий клинок в свирепое сердце.

Затем, поставив ногу на тушу Нумы, он издал устрашающий победный клич своего дикого племени.


На мгновение Тарзан застыл в нерешительности, охваченный противоречивыми чувствами: преданностью Д’Арно и непреодолимой жаждой свободы в родных джунглях.
Наконец-то перед ним возникло прекрасное лицо, а воспоминание о тёплых губах, прижавшихся к его губам, развеяло чарующую картину его прежней жизни, которую он рисовал в своём воображении.

Человек-обезьяна взвалил на плечи теплую тушу Нумы и снова полез на деревья.

 Мужчины на веранде просидели почти час в полном молчании.

 Они безуспешно пытались заговорить на разные темы, но каждый думал о своем, и разговор не клеился.

 — _Mon Dieu_, — наконец сказал игрок, — я больше не могу это терпеть. Я отправляюсь в джунгли со своим экспрессом и приведу обратно этого безумца.

 «Я пойду с тобой», — сказал один.

 «И я» — «И я» — «И я», — подхватили остальные.

Как будто это предложение разрушило чары какого-то ужасного кошмара,
они поспешили по своим делам и вскоре уже направлялись
в сторону джунглей, каждый с тяжёлым вооружением.

«Боже! Что это было?» — внезапно воскликнул один из них, англичанин,
когда до их слуха донёсся дикий крик Тарзана.

«Я уже слышал подобное однажды, — сказал бельгиец, — когда был в стране горилл. Мои проводники сказали, что это был крик огромного самца гориллы, совершившего убийство.

 Д’Арнот вспомнил, как Клейтон описывал ужасный рёв, с которым
Тарзан объявил о своих трофеях и слегка улыбнулся, несмотря на ужас, который охватил его при мысли о том, что этот жуткий звук мог исходить из человеческого горла — из уст его друга.

 Когда отряд наконец остановился на краю джунглей, обсуждая, как лучше распределить силы, они вздрогнули от тихого смеха, раздавшегося рядом с ними, и, обернувшись, увидели приближающуюся к ним гигантскую фигуру, несущую на широких плечах мёртвого льва.

Даже Д'Арно был поражён, ведь казалось невозможным, чтобы этот человек так быстро расправился со львом с помощью жалкого оружия, которое у него было
Он мог бы просто взять тушу и унести её, или же он мог бы протащить её через заросли джунглей.

 Люди окружили Тарзана, засыпая его вопросами, но он лишь рассмеялся в ответ, не придав значения своему подвигу.

 Для Тарзана это было всё равно что восхвалять мясника за его героизм в убийстве коровы, ведь Тарзан так часто убивал ради еды и самосохранения, что этот поступок не казался ему чем-то выдающимся. Но в глазах этих людей — людей, привыкших охотиться на крупную дичь, — он действительно был героем.


Кстати, он выиграл десять тысяч франков, потому что д’Арно настоял на том, чтобы он оставил их себе.

Это был очень важный предмет для Тарзана, который только начинал
понимать, какая сила заключена в маленьких кусочках металла и бумаги,
которые постоянно переходят из рук в руки, когда люди едут верхом,
едят, спят, одеваются, пьют, работают, играют или прячутся от дождя,
холода или солнца.

 Тарзану стало ясно, что без денег человек умрёт.
Д'Арно сказал ему, чтобы он не беспокоился, ведь у него было более чем достаточно денег для них обоих.
Но человек-обезьяна многому научился, и одно из его открытий состояло в том, что люди смотрят свысока на тех, кто принимает деньги от других без
обмен на что-то равноценное.

 Вскоре после эпизода с охотой на льва Д’Арно удалось зафрахтовать старую посудину для путешествия вдоль побережья к гавани Тарзана, не имеющей выхода к морю.

 Это было счастливое утро для них обоих, когда маленькое судно снялось с якоря и вышло в открытое море.

Поездка на пляж прошла без происшествий, и на следующее утро после того, как они бросили якорь перед хижиной, Тарзан, снова облачившийся в свои джунглевые доспехи и вооружившийся лопатой, в одиночку отправился в амфитеатр обезьян, где лежало сокровище.


Поздно вечером следующего дня он вернулся, неся на спине огромный сундук.
Тарзан и д’Арно сели на борт небольшого судна, и на рассвете оно вышло из гавани и взяло курс на север.

Три недели спустя Тарзан и д’Арно были пассажирами французского парохода, направлявшегося в Лион.
Проведя несколько дней в этом городе, д’Арно отвёз Тарзана в Париж.

Человек-обезьяна рвался в Америку, но д’Арно настаивал на том, что сначала он должен отвезти его в Париж.
Он не стал раскрывать причину, по которой ему так срочно нужно было попасть в Париж.


Одним из первых дел, которые д’Арно совершил после их прибытия
Он должен был договориться о визите к высокопоставленному чиновнику полицейского управления, своему старому другу, и взять с собой Тарзана.

 Д'Арно ловко переводил разговор с одной темы на другую, пока полицейский не объяснил заинтересованному Тарзану многие из популярных методов задержания и идентификации преступников.

 Не меньший интерес для Тарзана представляла роль отпечатков пальцев в этой увлекательной науке.

«Но какую ценность представляют эти отпечатки, — спросил Тарзан, — если через несколько лет линии на пальцах полностью изменятся из-за изнашивания старой ткани и роста новой?»

«Отпечатки никогда не меняются, — ответил чиновник. — С младенчества и до старости отпечатки пальцев человека меняются только в размере, за исключением случаев, когда из-за травм меняются петли и завитки. Но если были сделаны отпечатки большого пальца и четырёх пальцев на обеих руках, то, чтобы избежать идентификации, нужно полностью потерять все отпечатки».

 «Это удивительно, — воскликнул Д’Арно. — Интересно, на что похожи отпечатки на моих пальцах».

«Скоро узнаем», — ответил полицейский и, позвонив в колокольчик, вызвал помощника, которому дал несколько указаний.

Мужчина вышел из комнаты, но вскоре вернулся с небольшой шкатулкой из твёрдого дерева.
Он поставил её на стол своего начальника.

 «А теперь, — сказал офицер, — вы получите свои отпечатки пальцев через секунду».


Он достал из шкатулки квадрат из зеркального стекла, тюбик с густыми чернилами, резиновый валик и несколько белоснежных карточек.

Выдавив каплю чернил на стекло, он стал размазывать их резиновым валиком взад и вперёд, пока вся поверхность стекла не покрылась очень тонким и равномерным слоем чернил.

«Положите четыре пальца правой руки на стекло вот так», — сказал он
сказал Д'Арно. “Теперь большой палец. Правильно. Теперь расположите их точно так же.
то же самое положение на этой карточке, здесь, нет — немного правее. Мы
должны оставить место для большого пальца левой руки. Вот,
вот и все. Теперь то же самое с левой.”

“ Пойдем, Тарзан, ” крикнул Д'Арно, - посмотрим, как выглядят твои завитушки.

Тарзан с готовностью подчинился и во время операции задавал офицеру множество вопросов.


 «Показывают ли отпечатки пальцев расовые особенности?» — спросил он. «Могли бы вы, например, определить только по отпечаткам пальцев, был ли субъект негром или представителем европеоидной расы?»

— Думаю, нет, — ответил офицер.

 — Можно ли отличить отпечатки пальцев обезьяны от отпечатков пальцев человека?

 — Вероятно, да, потому что отпечатки обезьяны гораздо проще, чем отпечатки более высокоразвитого организма.

 — Но у потомка обезьяны и человека могут проявиться черты обоих родителей? — продолжил Тарзан.

— Да, я думаю, что это возможно, — ответил чиновник. — Но наука
не продвинулась настолько, чтобы быть точной в таких вопросах.
Мне бы не хотелось доверять её выводам в том, что касается различий между людьми. Здесь она абсолютна. Нет двух одинаковых людей
«Маловероятно, что у кого-то из рождённых на свет когда-либо были одинаковые линии на всех пальцах. Маловероятно, что какой-то один отпечаток пальца когда-либо будет в точности воспроизведён другим пальцем, кроме того, которым он был оставлен».
«Требуется ли для сравнения много времени или усилий?» — спросил Д’Арно.

«Обычно достаточно нескольких минут, если отпечатки чёткие».

Д’Арно достал из кармана маленькую чёрную книжечку и начал перелистывать страницы.

Тарзан удивлённо посмотрел на книгу. Как у Д’Арно оказалась его книга?


Вскоре Д’Арно остановился на странице, на которой было пять крошечных пятнышек.

Он протянул полицейскому открытую книгу.

 «Похожи ли эти отпечатки на мои или на отпечатки месье Тарзана, или вы можете сказать, что они идентичны?» Полицейский достал из стола мощный микроскоп и внимательно изучил все три образца, делая пометки на листе бумаги.


Тарзан понял, зачем они пришли в полицию.


Ответ на загадку его жизни лежал в этих крошечных отметинах.

Нервно сглотнув, он подался вперёд в своём кресле, но внезапно расслабился и откинулся назад, улыбаясь.

 Д’Арно удивлённо посмотрел на него.

“Ты забываешь, что двадцать лет мертвое тело ребенка, оставившего
эти отпечатки пальцев, лежало в хижине его отца, и что всю свою жизнь
Я видел, как оно лежало там”, - с горечью сказал Тарзан.

Полицейский удивленно поднял глаза.

“ Продолжайте, капитан, допрос, - сказал Д'Арно. “ Мы расскажем вам эту историю позже.
при условии, что месье Тарзан согласится.

Тарзан кивнул головой.

“Но вы сумасшедший, мой дорогой Д'Арно”, - настаивал он. “Эти маленькие пальчики
похоронены на западном побережье Африки”.

“Я не знаю этого, Тарзан”, - ответил Д'Арно. “Это возможно".,
но если ты не сын Джон Клейтон тогда как в небесах зовут
ты пришел в это богом забытое джунглях, где не ступала нога человека прочая
чем Джон Клейтон никогда не ступала нога?”

“Вы забыли—Кала”, - сказал Тарзан.

“Я даже не рассматриваю ее,” - ответил Д'Арно.

Друзья шли к широкому окну с видом на бульвар,
они разговаривали. Некоторое время они стояли, глядя на оживлённую толпу внизу, каждый погружённый в свои мысли.

 «На сравнение отпечатков пальцев требуется время», — подумал Д’Арно, поворачиваясь к полицейскому.

К своему изумлению, он увидел, как чиновник откинулся на спинку стула и принялся торопливо просматривать содержимое маленького чёрного ежедневника.

Д’Арно кашлянул. Полицейский поднял голову и, поймав его взгляд, поднял палец, призывая к тишине. Д’Арно отвернулся к окну, и вскоре полицейский заговорил.

«Джентльмены», — сказал он.

Оба повернулись к нему.

«Очевидно, что на карту поставлено очень многое, и в большей или меньшей степени это зависит от абсолютной точности данного сравнения.
Поэтому я прошу вас оставить все дело в моих руках до тех пор, пока
Месье Декерк, наш эксперт возвращается. Это займёт всего несколько дней.


 — Я надеялся узнать это сразу, — сказал Д’Арно. — Месье Тарзан завтра отплывает в
Америку.

 — Я обещаю, что вы сможете отправить ему телеграмму с отчётом в течение двух недель, — ответил офицер. — Но что это будет за отчёт, я не осмелюсь сказать. Есть сходство, но... что ж, лучше оставить это на усмотрение месье Декера.





Глава XXVII.
Снова великан

Такси остановилось перед старомодным особняком на окраине Балтимора.

Мужчина лет сорока, хорошо сложенный, с правильными чертами лица,
Он вышел из машины и, заплатив шофёру, отпустил его.

 Мгновение спустя пассажир вошёл в библиотеку старинного особняка.

 — А, мистер Кэнлер! — воскликнул пожилой мужчина, вставая, чтобы поприветствовать его.

 — Добрый вечер, мой дорогой профессор, — сказал мужчина, протягивая ему руку.

 — Кто вас впустил? — спросил профессор.

 — Эсмеральда.

“Тогда она ознакомит Джейн с тем фактом, что вы здесь”, - сказал старик.


“Нет, профессор, - ответил Канлер, - потому что я пришел в первую очередь повидаться с вами”.

“О, я польщен”, - сказал профессор Портер.

“Профессор”, - продолжал Роберт Канлер с большой неторопливостью, поскольку
— Я пришёл сегодня вечером, чтобы поговорить с вами о Джейн.

 — Вы знаете о моих стремлениях, и вы были достаточно великодушны, чтобы одобрить мой выбор.

 Профессор Архимед К. Портер заёрзал в кресле. Эта тема всегда вызывала у него неловкость. Он не мог понять почему. Канлер был прекрасной партией.

 — Но Джейн, — продолжил Канлер, — я не могу её понять. Она отталкивает меня
сначала по одной причине, а потом по другой. У меня всегда было такое чувство, что
она вздыхает с облегчением каждый раз, когда я прощаюсь с ней.

“Так, так”, - сказал профессор Портер. “Так, так, мистер Канлер. Джейн -
самая послушная дочь. Она будет делать в точности то, что я ей скажу”.

“Тогда я все еще могу рассчитывать на вашу поддержку?” - спросил Canler, тон
рельефная маркировка в его голосе.

“Конечно, сэр, конечно, сэр”, - воскликнул профессор Портер. “ Как
ты мог сомневаться в этом?

— Знаешь, есть ещё молодой Клейтон, — предположил Кэнлер. — Он уже несколько месяцев крутится вокруг. Не знаю, нравится ли он Джейн; но, помимо титула, он, говорят, унаследовал от отца весьма значительное состояние, и было бы неудивительно, если бы он в конце концов добился её расположения.
если только... — и Кэнлер сделал паузу.

 — Тс-с-с, мистер Кэнлер; если только — что?

 — Если только вы не сочтете нужным потребовать, чтобы мы с Джейн немедленно поженились, — медленно и отчетливо произнес Кэнлер.

 — Я уже намекнул Джейн, что это было бы желательно, — печально сказал
 профессор Портер, — потому что мы больше не можем позволить себе содержать этот дом и жить так, как того требуют ее связи.

— Что она ответила? — спросил Кэнлер.

 — Она сказала, что ещё не готова выйти замуж, — ответил профессор
Портер, — и что мы можем поехать и жить на ферме в северном
Висконсине, которую оставила ей мать.

«Это чуть больше, чем просто самоокупаемость. Арендаторы всегда зарабатывали на жизнь этим поместьем и каждый год могли посылать Джейн немного денег. Она планирует, что мы отправимся туда в начале недели.
Филэндер и мистер Клейтон уже уехали, чтобы подготовить всё для нас».

«Клейтон поехал туда?» — воскликнул Кэнлер, явно огорчённый. «Почему мне об этом не сказали?» Я бы с радостью пошёл и убедился, что все удобства обеспечены.


 — Джейн считает, что мы и так слишком многим вам обязаны, мистер Кэнлер, — сказал профессор Портер.

Кэнлер уже собирался ответить, как вдруг из коридора донеслись шаги.
В комнату вошла Джейн.

 «О, прошу прощения!» — воскликнула она, остановившись на пороге.  «Я думала, ты один, папа».

 «Это всего лишь я, Джейн, — сказал Кэнлер, вставая. — Не хочешь ли ты войти и присоединиться к нашей семье?  Мы как раз говорили о тебе».

— Спасибо, — сказала Джейн, входя в комнату и садясь на стул, который поставил для неё Кэнлер. — Я только хотела сказать папе, что Тоби завтра приедет из колледжа, чтобы собрать свои вещи. Я хочу, чтобы ты был уверен, папа, что
укажите все, без чего вы можете обойтись до осени. Пожалуйста, не перевозите
всю эту библиотеку в Висконсин, как вы бы перевезли ее в
Африку, если бы я не вмешался ”.

“Тоби был здесь?” - спросил профессор Портер.

“Да, я только что ушел от него. Они с Эсмеральдой обмениваются религиозными переживаниями.
сейчас на заднем крыльце”.

“ Так, так, я должен немедленно его увидеть! ” закричал профессор. — Извините, дети, я на минутку, — и старик поспешно вышел из комнаты.

 Как только он скрылся из виду, Кэнлер повернулся к Джейн.

 — Послушай, Джейн, — прямо сказал он.  — Как давно это продолжается
вот так? Ты не отказалась выйти за меня замуж, но и не пообещала.
 Я хочу получить лицензию на завтра, чтобы мы могли пожениться
 тихо, до того как ты уедешь в Висконсин. Мне не нужны ни суета, ни
пышные церемонии, и я уверен, что тебе тоже.

 Девушка побледнела, но храбро подняла голову.

 — Ты же знаешь, этого хочет твой отец, — добавил Кэнлер.

“Да, я знаю”.

Она говорила чуть громче шепота.

“Вы осознаете, что покупаете меня, мистер Канлер?” сказала она наконец,
и холодным, ровным голосом. “Покупаешь меня за несколько жалких долларов? Из
Конечно, знаете, Роберт Кэнлер, и именно на такой случай вы рассчитывали, когда одолжили папе деньги на эту безрассудную авантюру, которая, если бы не одно загадочное обстоятельство, увенчалась бы удивительным успехом.


— Но вы, мистер Кэнлер, были бы самым большим сюрпризом. Вы понятия не имели, что предприятие увенчается успехом. Вы слишком хороший бизнесмен для этого. А вы слишком хороший бизнесмен, чтобы давать деньги в долг на поиски зарытых сокровищ или давать деньги в долг без залога — если только у вас нет какой-то особой цели.

«Вы знали, что без гарантий ваша власть над честью Портеров будет сильнее, чем с ними. Вы знали, что есть только один лучший способ заставить меня выйти за вас замуж, не прибегая к принуждению.


Вы никогда не упоминали о займе. В любом другом человеке я бы
увидела проявление великодушия и благородства. Но вы хитры, мистер Роберт Кэнлер. Я знаю вас лучше, чем вы думаете.

»— Я, конечно, выйду за тебя, если не будет другого выхода, но давай раз и навсегда договоримся, что мы друг друга понимаем.


 Пока она говорила, Роберт Кэнлер то краснел, то бледнел.
когда она замолчала, он встал и с циничной улыбкой на своем
волевом лице сказал:

“Ты меня удивляешь, Джейн. Я думал, у тебя больше самообладания - больше гордости.
Конечно, ты права. Я покупаю тебя, и я знал, что ты это знаешь,
но я думал, ты предпочтешь притвориться, что все было иначе. Я
должен был подумать, что твоё самоуважение и гордость Портера не позволят тебе признаться даже самой себе, что ты продажная женщина.
Но поступай, как знаешь, дорогая, — легкомысленно добавил он. — Ты будешь моей, и это всё, что меня интересует.

Не говоря ни слова, девушка повернулась и вышла из комнаты.

Джейн не была замужем, когда уехала с отцом и Эсмеральдой на свою маленькую ферму в Висконсине.
Когда она холодно попрощалась с Робертом Кэнлером на перроне, он крикнул ей, что присоединится к ним через неделю или две.

В пункте назначения их встретили Клейтон и мистер Филандер в огромном туристическом автомобиле, принадлежавшем первому, и быстро умчали прочь
через густые северные леса к маленькой ферме, на которой девушка не была с самого детства.


Фермерский дом стоял на небольшом возвышении примерно в сотне ярдов
Дом, в котором жил арендатор, за три недели, что Клейтон и мистер Филандер провели там, полностью преобразился.

 Первый нанял целую армию плотников и штукатуров, сантехников и маляров из далёкого города, и то, что было полуразрушенным зданием, когда они приехали, теперь превратилось в уютный двухэтажный дом, оснащённый всеми современными удобствами, которые можно было приобрести за столь короткий срок.

 — Боже, мистер Клейтон, что вы натворили? — воскликнула Джейн Портер, и сердце её упало, когда она осознала, сколько, вероятно, было потрачено.

«Т-с-с, — предостерег Клейтон. Не дай твоему отцу догадаться. Если ты ему не скажешь, он ничего не заметит, а я просто не мог о нем не думать
мы жили в ужасной нищете и грязи, которые мы с мистером Филандером обнаружили. Это было так мало, а я так много хотела сделать, Джейн. Ради него, пожалуйста, никогда не упоминай об этом.
— Но ты же знаешь, что мы не можем отплатить тебе тем же, — воскликнула девушка. — Почему ты хочешь навязать мне такие ужасные обязательства?

— Не надо, Джейн, — грустно сказал Клейтон. «Если бы дело касалось только тебя, поверь
мне, я бы этого не сделал, потому что с самого начала знал, что это
только навредит мне в твоих глазах, но я не мог думать о том, что
этот милый старик живёт в той дыре, которую мы здесь нашли.
Пожалуйста, поверь, что я сделал это
— Ты сделаешь это только ради него и подаришь мне хоть каплю удовольствия?

 — Я верю вам, мистер Клейтон, — сказала девушка, — потому что знаю, что вы достаточно великодушны и благородны, чтобы сделать это только ради него. И, о Сесил, я бы хотела отплатить тебе так, как ты того заслуживаешь, — так, как ты бы хотел.

 — Почему ты не можешь этого сделать, Джейн?

 — Потому что я люблю другого.

 — Кэнлера?

“Нет”.

“Но ты выйдешь за него замуж. Он сказал мне это перед моим отъездом из
Балтимора”.

Девушка поморщилась.

“Я не люблю его”, - сказала она почти с гордостью.

“ Это из-за денег, Джейн? - спросил я.

Она кивнула.

“Тогда я гораздо менее желательным, чем Canler? У меня достаточно денег, и
гораздо больше, для каждой потребности,” сказал он с горечью.

“Я не люблю тебя, Сесил, - сказала она, - но я тебя уважаю. Если я должен
опозориться на такую сделку с каким-либо мужчиной, я предпочитаю, чтобы он был один
Я уже презираю. Я должна ненавидеть человека, которому продала себя
без любви, кем бы он ни был. «Ты будешь счастливее, — заключила она, — один — с моим уважением и дружбой, чем со мной и моим презрением».


 Он не стал настаивать, но если бы у человека была возможность совершить убийство
В глубине души он был Уильямом Сесилом Клейтоном, лордом Грейстоком, когда неделю спустя Роберт Кэнлер подъехал к фермерскому дому на своём урчащем шестицилиндровом автомобиле.


Прошла неделя — напряжённая, ничем не примечательная, но неприятная для всех обитателей маленького фермерского дома в Висконсине.


Кэнлер настаивал на том, чтобы Джейн немедленно вышла за него замуж.

В конце концов она сдалась, не в силах больше выносить его назойливость.

Было решено, что на следующий день Кэнлер поедет в город и привезёт
обратно лицензию и священника.

Клейтон хотел уехать сразу же, как только план был озвучен, но
Усталый, безнадежный взгляд девушки удерживал его. Он не мог бросить ее.

 «Может быть, еще что-нибудь случится», — пытался он утешить себя этой мыслью.
 В глубине души он знал, что достаточно лишь искры, чтобы его ненависть к Кэнлеру превратилась в кровавую жажду убийцы.

 Рано утром следующего дня Кэнлер отправился в город.

На востоке над лесом стелился дым, потому что неподалёку уже неделю бушевал пожар.
Но ветер по-прежнему дул с запада, и им ничего не угрожало.

Около полудня Джейн отправилась на прогулку. Она не позволила Клейтону
Он хотел пойти с ней. Она сказала, что хочет побыть одна, и он уважил её желание.


В доме профессор Портер и мистер Филандер были погружены в
увлекательную дискуссию о какой-то важной научной проблеме.
Эсмеральда задремала на кухне, а Клейтон, с тяжёлыми веками после бессонной ночи,
плюхнулся на диван в гостиной и вскоре погрузился в прерывистый сон.

На востоке чёрные клубы дыма поднимались всё выше в небо,
внезапно они закружились, а затем начали быстро двигаться на запад.


Они шли и шли. Все обитатели дома арендаторов исчезли, потому что
был базарный день, и никто не был там, чтобы увидеть стремительное приближение
огненный демон.

Вскоре пламя охватывает дороге на юг и отрезать Canler по
возвращение. Небольшое колебание ветра теперь относило направление распространения огня
лесной пожар переместился на север, затем подул обратно, и пламя почти остановилось
все еще, как будто удерживаемое на привязи чьей-то властной рукой.

Вдруг, северо-восточный, появился большой черный автомобиль, мчащегося вниз
дороги.

Внезапно он остановился перед коттеджем, и из него выскочил черноволосый великан.
 Не останавливаясь, он взбежал на крыльцо.
Дом. На диване лежал Клейтон. Мужчина начал удивленно, но с
граница была на стороне спящего человека.

Грубо тряся Беллингема за плечо, он закричал::

“Боже мой, Клейтон, вы все здесь с ума сошли? Разве вы не знаете, что вы почти
окружены огнем? Где мисс Портер?”

Клейтон вскочил на ноги. Он не узнал этого человека, но понял, что тот сказал, и в два прыжка оказался на веранде.

 «Скотт!» — воскликнул он, а затем, бросившись обратно в дом, позвал: «Джейн! Джейн!
 где ты?»

 В одно мгновение Эсмеральда, профессор Портер и мистер Филандер присоединились к двум мужчинам.

— Где мисс Джейн? — воскликнул Клейтон, хватая Эсмеральду за плечи и грубо встряхивая её.

 — О, Габриэль, мистер Клейтон, она ушла прогуляться.
 — Она ещё не вернулась? — и, не дожидаясь ответа, Клейтон выбежал во двор, а за ним последовали остальные.  — В какую сторону она пошла? — крикнул черноволосый великан Эсмеральде.

— Туда, — крикнула испуганная женщина, указывая на юг, где мощная стена ревущего пламени закрывала обзор.

 — Посади этих людей в другую машину, — крикнул незнакомец Клейтону.
“ Я видел одного, когда подъезжал— И увезите их отсюда по северной дороге.

“ Оставьте мою машину здесь. Если я найду мисс Портер, она нам понадобится. Если я этого не сделаю,
это никому не понадобится. Делайте, как я говорю”, когда Клейтон заколебался, а затем они
увидели гибкую фигуру, удаляющуюся через поляну на северо-запад
где все еще стоял лес, не тронутый пламенем.

У каждого из них возникло необъяснимое чувство, что с их плеч свалился тяжкий груз ответственности; своего рода безоговорочная вера в то, что незнакомец сможет спасти Джейн, если её ещё можно спасти.

 «Кто это был?» — спросил профессор Портер.

— Я не знаю, — ответил Клейтон. — Он назвал меня по имени и знал
Джейн, потому что спрашивал о ней. И он назвал Эсмеральду по имени.
— В нём было что-то поразительно знакомое, — воскликнул мистер Филэндер. — И всё же, клянусь, я никогда раньше его не видел.

— Тсс, тсс! — воскликнул профессор Портер. — Поразительно! Кто бы это мог быть?
И почему я чувствую, что Джейн в безопасности, теперь, когда он отправился на её поиски?


 — Не могу сказать, профессор, — серьёзно ответил Клейтон, — но я знаю, что у меня такое же странное чувство.


 — Но послушайте, — воскликнул он, — мы должны сами выбраться отсюда, иначе мы
— Отключите его, — и компания поспешила к машине Клейтона.

 Когда Джейн повернулась, чтобы идти домой, она с тревогой заметила, как близко, казалось, был дым от лесного пожара. Она поспешила дальше, и тревога переросла в панику, когда она поняла, что языки пламени стремительно приближаются к ней.

В конце концов ей пришлось свернуть в густые заросли и попытаться
проложить себе путь на запад, чтобы обойти пламя и добраться до дома.


Вскоре она поняла, что её попытка обречена на провал, и тогда
Её единственная надежда заключалась в том, чтобы вернуться по своим следам на дорогу и бежать со всех ног на юг, в сторону города.

 Двадцать минут, которые потребовались ей, чтобы вернуться на дорогу, были всем, что требовалось, чтобы отрезать ей путь к отступлению так же эффективно, как ранее был отрезан путь к наступлению.

 Недолго пробежав по дороге, она в ужасе остановилась, потому что перед ней была ещё одна стена пламени. От основного пожара отделился огненный язык
и протянулся на полмили к югу от своего источника, чтобы схватить в свои безжалостные объятия эту крошечную полоску дороги.

Джейн знала, что снова пытаться пробиться сквозь
в подлеске.

 Однажды она уже пыталась это сделать, но у неё ничего не вышло. Теперь она понимала, что пройдёт всего несколько минут, и всё пространство между севером и
югом превратится в бурлящую массу вздымающихся языков пламени.

 Девушка спокойно опустилась на колени в дорожную пыль и помолилась о том, чтобы у неё
хватило сил смело встретить свою судьбу и чтобы её отец и друзья
были спасены от смерти.

Внезапно она услышала, как кто-то громко зовёт её из леса:

 «Джейн! Джейн Портер!» Голос звучал громко и отчётливо, но как-то странно.

 «Я здесь!» — крикнула она в ответ. «Здесь! На дороге!»

Затем сквозь ветви деревьев она увидела фигуру, которая двигалась со скоростью белки.

 Порыв ветра окутал их облаком дыма, и она больше не могла видеть мужчину, который стремительно приближался к ней, но внезапно почувствовала, как его огромная рука обхватила её. Затем он поднял её, и она ощутила дуновение ветра и редкие прикосновения ветвей, пока он нёс её.

 Она открыла глаза.

Далеко внизу под ней простирался подлесок и твердая земля.

Вокруг нее колыхалась лесная листва.

От дерева к дереву раскачивалась гигантская фигура, которая несла ее, и казалось, что
Джейн казалось, что она заново переживает тот опыт, который получила в далёких африканских джунглях.

О, если бы это был тот же мужчина, который так быстро нёс её сквозь заросли в тот день! Но это невозможно! И всё же, кто ещё в мире обладал бы силой и ловкостью, чтобы делать то, что делал этот мужчина?

Она украдкой взглянула на лицо, склонившееся к ней, и испуганно ахнула. Это был он!

 — Мой лесной человек! — пробормотала она. — Нет, я, должно быть, бредила!

 — Да, твой мужчина, Джейн Портер. Твой дикий, первобытный мужчина вышел из леса
Он отправился в джунгли, чтобы забрать свою пару — женщину, которая от него сбежала, — добавил он почти яростно.


 — Я не сбегала, — прошептала она. — Я согласилась бы уйти только после того, как они подождали бы неделю твоего возвращения.


 Они уже отошли от костра, и он повернул обратно к поляне.


 Они шли к коттеджу бок о бок. Ветер снова переменился, и пламя повернуло обратно.
Ещё час, и оно бы погасло.

«Почему ты не вернулась?» — спросила она.

«Я ухаживала за Д’Арно. Он был тяжело ранен».

— Ах, я так и знала! — воскликнула она. — Они говорили, что ты ушёл к чернокожим — что они твой народ.

 Он рассмеялся.

 — Но ты им не поверила, Джейн?

 — Нет. Как мне тебя называть? — спросила она. — Как тебя зовут?

 — Когда ты впервые меня увидела, меня звали Тарзан из племени обезьян, — сказал он.

— Тарзан из племени обезьян! — воскликнула она. — И это была твоя записка, на которую я ответила, когда ушла?

 — Да, а чья, по-твоему, была эта записка?

 — Я не знала, но это точно был не ты, потому что Тарзан из племени обезьян писал по-английски, а ты не понимаешь ни слова ни на одном языке.

 Он снова рассмеялся.

«Это долгая история, но именно я написал то, что не мог произнести вслух, — а теперь Д'Арно усугубил ситуацию, научив меня говорить по-французски вместо того, чтобы говорить по-английски.


 — Пойдём, — добавил он, — прыгай в мою машину, мы должны догнать твоего отца, они совсем недалеко впереди.


 Пока они ехали, он сказал:

 — Значит, когда ты написала в своей записке Тарзану из обезьян, что любишь другого, ты, возможно, имела в виду меня?

«Возможно», — просто ответила она.

«Но в Балтиморе — о, как я искала тебя! — мне сказали, что ты, возможно, уже замужем. Что какой-то мужчина по имени Кэнлер…»
я здесь, чтобы жениться на тебе. Это правда?

“Да”.

“Ты любишь его?”

“Нет”.

“Ты любишь меня?”

Она закрыла лицо руками.

“Я обещан другой. Я не могу ответить вам, Тарзан, приемыш обезьян”
она плакала.

“Вы сами ответили. А теперь скажи мне, почему ты хотел жениться на тебе никто не
любовь”.

«Мой отец должен ему денег».

Внезапно Тарзан вспомнил прочитанное им письмо, имя Роберт Кэнлер и намек на какую-то беду, которую он тогда не смог понять.

Он улыбнулся.

«Если бы твой отец не потерял сокровище, ты бы не чувствовал себя обязанным сдержать обещание, данное этому человеку, Кэнлеру?»

— Я мог бы попросить его отпустить меня.
— А если бы он отказался?

— Я дал обещание.

 Он на мгновение замолчал. Машина неслась по неровной дороге на бешеной скорости, потому что справа от них угрожающе бушевал пожар,
и при очередном порыве ветра он мог с неистовой яростью
преградить им путь к спасению.

 Наконец они миновали опасный участок, и Тарзан снизил скорость.

— Может, мне стоит попросить его? — рискнул предположить Тарзан.

— Вряд ли он согласится на просьбу незнакомца, — сказала девушка.
— Особенно того, кто сам хотел меня заполучить.

— Теркоз хотел, — мрачно сказал Тарзан.

Джейн вздрогнула и со страхом смотрела на гигантскую фигуру рядом с ней,
ибо она знала, что он имел в виду великого человекообразных он убил в ней
обороны.

“Это не в африканских джунглях”, - сказала она. “ Ты больше не дикарь.
зверь. Ты джентльмен, а джентльмены не убивают хладнокровно.

“Я все-таки дикий зверь в сердце”, - сказал он, понизив голос, как будто
к себе.

Они снова замолчали.

 — Джейн, — наконец сказал мужчина, — если бы ты была свободна, ты бы вышла за меня замуж?


 Она не сразу ответила, но он терпеливо ждал.

 Девушка пыталась собраться с мыслями.

Что она знала об этом странном существе, которое было рядом с ней? Что он знал о себе? Кем он был? Кем были его родители?

 Само его имя говорило о его загадочном происхождении и дикой жизни.

 У него не было имени. Сможет ли она быть счастлива с этим беспризорником из джунглей? Смогла бы она
найти что-то общее с мужем, который всю жизнь провёл на верхушках
деревьев в африканской глуши, резвясь и сражаясь со свирепыми
антропоидами, вырывая пищу из трепещущего бока только что убитой
добычи, вонзая свои крепкие зубы в сырое мясо и отрывая его от
часть, в то время как его приятели рычали и дрались из-за него за свою долю?

Сможет ли он когда-нибудь подняться до ее социальной сферы? Сможет ли она вынести мысль о том, что
опустится до его? Был бы кто-нибудь из них счастлив в таком ужасном мезальянсе?

“Ты не отвечаешь”, - сказал он. “Ты боишься ранить меня?”

“Я не знаю, что ответить”, - печально сказала Джейн. “Я не знаю, что у меня на уме".
"Я сама не знаю”.

— Значит, ты меня не любишь? — спросил он ровным тоном.

 — Не спрашивай меня. Ты будешь счастливее без меня. Ты никогда не была создана для формальных ограничений и условностей
общество — цивилизация — станет тебе в тягость, и вскоре
ты затоскуешь по свободе своей прежней жизни — жизни, к которой я так же совершенно не приспособлен, как ты к моей».


«Кажется, я тебя понимаю, — тихо ответил он. — Я не буду тебя уговаривать,
потому что я скорее увижу тебя счастливой, чем буду счастлив сам. Теперь я вижу,
что ты не смогла бы быть счастлива с — обезьяной».

В его голосе прозвучала едва уловимая горечь.

 — Не надо, — возразила она. — Не говори так. Ты не понимаешь.

 Но прежде чем она успела продолжить, дорога резко повернула, и они оказались в центре небольшой деревушки.

Перед ними стояла машина Клейтона, окруженная компанией, которую он привел с собой.
из коттеджа.




ГЛАВА XXVIII.
Заключение


При виде Джейн крики облегчения и восторга сорвались с губ каждого,
и когда машина Тарзана остановилась рядом с другой, профессор Портер подхватил
свою дочь на руки.

Какое-то мгновение никто не замечал Тарзана, молча сидевшего на своем месте.

Клейтон первым пришёл в себя и, обернувшись, протянул руку.

 «Как нам вас отблагодарить? — воскликнул он.  Вы спасли нас всех.  Вы назвали меня по имени в коттедже, но я, кажется, не помню вашего имени,
хотя в вас есть что-то очень знакомое. Как будто я
хорошо знал вас при совсем других обстоятельствах много лет назад».

 Тарзан улыбнулся и пожал протянутую руку.

 «Вы совершенно правы, месье Клейтон, — сказал он по-французски. — Вы
простите меня, если я не буду говорить с вами по-английски. Я только учу его, и хотя понимаю довольно хорошо, говорю очень плохо».

— Но кто ты такой? — настаивал Клейтон, на этот раз говоря по-французски.


— Тарзан из племени обезьян.

Клейтон от неожиданности отпрянул.

— Клянусь Юпитером! — воскликнул он. — Это правда.

Профессор Портер и мистер Филандер поспешили выразить свою благодарность Клейтону и поделиться удивлением и радостью от того, что увидели своего друга из джунглей так далеко от его дикого дома.


Компания вошла в скромную маленькую гостиницу, где Клейтон вскоре распорядился, чтобы их угостили.


Они сидели в маленькой душной гостиной, когда их внимание привлекло отдалённое тарахтение приближающегося автомобиля.

Мистер Филандер, сидевший у окна, выглянул, когда машина показалась в поле зрения и наконец остановилась рядом с другими автомобилями.

— Боже мой! — сказал мистер Филэндер с ноткой раздражения в голосе. — Это мистер Кэнлер. Я надеялся, э-э... я думал, что мы будем очень рады, если он не пострадал в огне, — закончил он неуверенно.

 — Тс-с-с, мистер Филэндер, — сказал профессор Портер. — Тс-с-с! Я часто советовал своим ученикам считать до десяти, прежде чем говорить. Будь я тобой,
Г-н Philander, я должна пересчитать как минимум тысячи, а затем поддерживать
скромное молчание”.

“Благослови меня, да!” - согласился Мистер Philander. “Но кто этот священнослужитель?"
Появившийся с ним джентльмен?

Джейн побледнела.

Клейтон беспокойно заерзал на стуле.

Профессор Портер нервно снял очки и подышал на них, но не стал протирать, а просто вернул на нос.

 Вездесущая Эсмеральда хмыкнула.

 Только Тарзан ничего не понял.

 В этот момент в комнату ворвался Роберт Кэнлер.

 «Слава богу! — воскликнул он.  — Я боялся худшего, пока не увидел твою машину,  Клейтон. Меня подрезали на южной дороге, и мне пришлось вернуться в
город, а затем повернуть на восток к этой дороге. Я думал, мы никогда не доберемся до
коттеджа ”.

Никто, казалось, не выразил особого энтузиазма. Тарзан глазами Роберта Canler, как Сабор глаза
ее добычей.

Джейн взглянула на него и нервно кашлянул.

— Мистер Кэнлер, — сказала она, — это месье Тарзан, мой старый друг.

 Кэнлер повернулся и протянул руку.  Тарзан встал и поклонился так, как мог бы научить джентльмена только  д’Арно, но, похоже, не заметил протянутой руки Кэнлера.

 Кэнлер, казалось, тоже не обратил внимания на эту оплошность.

“Это преподобный мистер Таусли, Джейн”, - сказал Канлер, поворачиваясь к
группе священнослужителей позади него. “Мистер Таусли, мисс Портер”.

Мистер Таусли поклонился и просиял.

Канлер представил его остальным.

“Мы можем провести церемонию немедленно, Джейн”, - сказал Канлер. “ Тогда мы с тобой
сможем сесть на ночной поезд в городе.

Тарзан сразу понял, в чём заключается план. Он взглянул на Джейн из-под полуопущенных век, но не пошевелился.

 Девушка колебалась. В комнате повисла напряжённая тишина.

 Все взгляды были прикованы к Джейн в ожидании её ответа.

 — Может, подождём несколько дней? — спросила она. — Я совсем измотана. Я сегодня через столько прошла.

Кэнлер почувствовал враждебность, исходившую от каждого члена отряда.
Это разозлило его.

«Мы ждали столько, сколько я собирался ждать, — грубо сказал он. — Ты обещала выйти за меня замуж. Я больше не позволю с собой играть. У меня есть
Лицензия у меня, а вот и священник. Пойдёмте, мистер Таусли, пойдёмте, Джейн.
Свидетелей много — более чем достаточно, — добавил он с неприятной интонацией.
Взяв Джейн Портер под руку, он повёл её к ожидавшему священнику.


Но не успел он сделать и шага, как тяжёлая рука стальной хваткой сжала его предплечье.

Другая рука метнулась к его горлу, и через мгновение он уже висел высоко над полом, как кошка, трясущая мышь.

Джейн в ужасе обернулась к Тарзану.

И, взглянув ему в лицо, она увидела алую полосу на его
Она узнала этот лоб, который видела в тот день в далёкой-далёкой Африке, когда
Тарзан из племени обезьян вступил в смертельную схватку с великим
антропоидом — Теркозом.

Она знала, что в этом диком сердце таится жажда убийства, и с
тихим криком ужаса бросилась вперёд, чтобы умолять человека-обезьяну. Но она
больше боялась за Тарзана, чем за Кэнлера. Она понимала, какое суровое
возмездие уготовано убийце.

Однако прежде чем она успела добраться до них, Клейтон подскочил к Тарзану и попытался вырвать Кэнлера из его хватки.

 Одним взмахом могучей руки англичанин был отброшен в сторону
Джейн положила свою твёрдую белую руку на запястье Тарзана и посмотрела ему в глаза.

«Ради меня», — сказала она.

Хватка на горле Кэнлера ослабла.

Тарзан посмотрел на прекрасное лицо перед ним.

«Ты хочешь, чтобы он жил?» — удивлённо спросил он.

«Я не хочу, чтобы он умер от твоей руки, друг мой», — ответила она. “Я хочу"
не хочу, чтобы ты становился убийцей.

Тарзан убрал руку с горла Канлера.

“Ты освобождаешь ее от ее обещания?” он спросил. “Это цена
твоей жизни”.

Канлер, задыхаясь, кивнул.

“Ты уйдешь и никогда больше не будешь приставать к ней?”

Мужчина снова кивнул, его лицо исказилось от страха перед смертью, которая была так близка.

 Тарзан отпустил его, и Кэнлер, пошатываясь, направился к двери.  Через мгновение он исчез, а вместе с ним и охваченный ужасом проповедник.

 Тарзан повернулся к Джейн.

 «Могу я поговорить с тобой наедине?» — спросил он.

 Девушка кивнула и направилась к двери, ведущей на узкую веранду маленького отеля. Она потеряла сознание в ожидании Тарзана и поэтому не слышала последовавшего за этим разговора.

 «Подожди», — крикнул профессор Портер, когда Тарзан уже собирался уйти.

Профессор онемел от удивления, поражённый стремительным развитием событий за последние несколько минут.

 «Прежде чем мы продолжим, сэр, я хотел бы получить объяснение того, что только что произошло.  По какому праву, сэр, вы вмешались в отношения моей дочери и мистера Кэнлера?  Я обещал ему её руку, сэр, и, независимо от наших личных симпатий или антипатий, сэр, это обещание должно быть выполнено».

— Я вмешался, профессор Портер, — ответил Тарзан, — потому что ваша дочь не любит мистера Кэнлера и не хочет выходить за него замуж.
Мне этого достаточно.

— Вы не понимаете, что натворили, — сказал профессор Портер. — Теперь он, несомненно, откажется на ней жениться.

 — Так и будет, — решительно заявил Тарзан.

 — И ещё, — добавил Тарзан, — вам не нужно бояться, что пострадает ваша гордость, профессор Портер, потому что вы сможете вернуть человеку из Кэнлера то, что должны ему, как только вернётесь домой.

 — Тсс, тсс, сэр! — воскликнул профессор Портер. — Что вы имеете в виду, сэр?

 — Ваше сокровище найдено, — сказал Тарзан.

 — Что... что вы такое говорите? — воскликнул профессор. — Вы с ума сошли,
друг мой. Этого не может быть.

— Так и есть. Это я украл его, не зная ни его ценности, ни того, кому он принадлежал. Я видел, как моряки закопали его, и мне, как обезьяне, пришлось выкопать его и снова закопать в другом месте. Когда Д'Арно рассказал мне, что это такое и как много оно для тебя значит, я вернулся в джунгли и забрал его. Это
привело к такому количеству преступлений, страданий и горя, что Д’Арнот решил, что лучше не пытаться привезти сюда само сокровище, как я и собирался сделать.
Поэтому я привёз аккредитив.

 — Вот он, профессор Портер, — и Тарзан достал из кармана конверт.
положил в карман и протянул изумленному профессору: “двести
сорок одна тысяча долларов. Сокровище было самым тщательным образом оценено
экспертами, но, чтобы у вас не возникло никаких сомнений, Д'Арно
сам купил его и хранит для вас, если вы предпочтете это сокровище кредиту.
сокровище.”

“Уже большой груз обязательств, мы в долгу перед вами, сэр”, - сказал
Профессор Портер, - с дрожью в голосе“, теперь добавил Этот величайший из
все сервисы. Вы дали мне возможность спасти свою честь».

 Клейтон, вышедший из комнаты сразу после Кэнлера, вернулся.

“Простите меня”, - сказал он. “Я думаю, нам лучше попробовать добраться до города, прежде чем
темно и первым же поездом из этого леса. Мимо только что проехал местный житель
с севера, который сообщает, что огонь медленно перемещается в этом
направлении ”.

Это сообщение прервало дальнейший разговор, и вся компания
направилась к ожидавшим автомобилям.

Клейтон с Джейн, профессором и Эсмеральдой сели в машину Клейтона, а Тарзан взял с собой мистера Филандера.


«Боже мой! — воскликнул мистер Филандер, когда машина тронулась с места вслед за Клейтоном. Кто бы мог подумать, что такое возможно! В последний раз, когда я видел
ты был настоящим дикарем, скакал среди ветвей
тропического африканского леса, а теперь везешь меня по дороге в висконсин
на французском автомобиле. Благослови меня господь! Но это в высшей степени примечательно.

“ Да, ” согласился Тарзан, а затем, после паузы, “ мистер Филандер, ты
помнишь какие-нибудь подробности обнаружения и захоронения трех скелетов
, найденных в моей хижине рядом с африканскими джунглями?”

— Очень отчётливо, сэр, очень отчётливо, — ответил мистер Филандер.

 — Было ли что-то необычное в этих скелетах?

 Мистер Филандер пристально посмотрел на Тарзана.

 — Почему вы спрашиваете?

— Для меня это очень важно, — ответил Тарзан. — Ваш ответ может
пролить свет на тайну. По крайней мере, это будет не хуже, чем
оставить всё как есть. Последние два месяца я обдумывал
теорию, связанную с этими скелетами, и хочу, чтобы вы ответили
на мой вопрос, насколько это в ваших силах: были ли три
скелета, которые вы закопали, человеческими?

— Нет, — сказал мистер Филандер, — самый маленький, тот, что был найден в колыбели,
оказался скелетом человекообразной обезьяны.
— Спасибо, — сказал Тарзан.

 Джейн в машине впереди лихорадочно размышляла. Она чувствовала
Она поняла, зачем Тарзан хотел поговорить с ней, и знала, что должна быть готова дать ему ответ в самом ближайшем будущем.


Он был не из тех, кого можно отшить, и почему-то эта мысль заставила её задуматься, не боится ли она его на самом деле.


И сможет ли она любить там, где боится?

Она осознала, какие чары овладели ею в глубине тех далеких джунглей
, но теперь в прозаичном
Висконсине не было чар очарования.

Ни Непорочного молодого француза обратиться к первобытной женщиной
ее, как и рослый лесной Бог.

Любила ли она его? Она не знала — сейчас.

 Она взглянула на Клейтона краем глаза. Разве здесь нет мужчины, воспитанного в той же среде, что и она?
Мужчину с таким социальным положением и культурой, которые, как её учили, являются главными условиями для дружеских отношений?

Разве её здравый смысл не подсказывал ей, что этот молодой английский дворянин, чья любовь, как она знала, была именно такой, о какой должна мечтать цивилизованная женщина, был бы логичным спутником для такой, как она?

Могла ли она любить Клейтона? Она не видела причин, по которым не могла бы. Джейн
Она не была холодно расчётливой от природы, но воспитание, окружающая среда и наследственность в совокупности научили её рассуждать даже в сердечных делах.

 То, что она была ошеломлена силой молодого гиганта, когда его огромные руки обняли её в далёком африканском лесу, и то, что произошло сегодня в лесах Висконсина, казалось ей лишь временным возвращением к привычному образу мыслей с её стороны — психологической привлекательностью первобытного мужчины для первобытной женщины в её природе.

Если он больше никогда к ней не прикоснётся, рассуждала она, то и она никогда не почувствует
Её тянуло к нему. Значит, она его не любила. Это была всего лишь преходящая галлюцинация, вызванная волнением и личным контактом.


 Волнение не всегда будет сопровождать их будущие отношения, если она выйдет за него замуж, а сила личного контакта со временем притупится из-за привычки.


 Она снова взглянула на Клейтона. Он был очень красив и во всех отношениях был джентльменом.
Она должна гордиться таким мужем.

И тогда он заговорил — минута раньше или минута позже могли бы изменить ход трёх жизней, — но вмешался случай.
указал Клейтону на психологический момент.

“Теперь ты свободна, Джейн”, - сказал он. “Неужели ты не скажешь "да" — я посвящу свою
жизнь тому, чтобы сделать тебя очень счастливой”.

“ Да, ” прошептала она.

В тот вечер в маленькой комнате ожидания на вокзале Тарзан застал
Джейн на мгновение одну.

«Теперь ты свободна, Джейн, — сказал он, — и я пришёл сквозь века из
туманного и далёкого прошлого, из логова первобытного человека, чтобы заявить на тебя права. Ради тебя я стал цивилизованным человеком. Ради тебя я пересёк океаны и континенты. Ради тебя я буду таким, каким ты захочешь меня видеть».
я буду. Я могу сделать тебя счастливой, Джейн, в той жизни, которую ты знаешь и любишь
больше всего. Ты выйдешь за меня замуж?”

Впервые она осознала, что глубина любви—все, что
он достиг за столь короткое время исключительно для любви к ней. Поворотный
головой она уткнулась лицом в руки.

Что она натворила? Потому что она боялась, что может поддаться на уговоры этого великана, она сожгла за собой мосты — в своём безосновательном страхе совершить ужасную ошибку она совершила ещё более ужасную.


А потом она рассказала ему всё — слово в слово, без прикрас.
пытаясь защитить себя или оправдать свою ошибку.

«Что мы можем сделать? — спросил он. — Ты призналась, что любишь меня. Ты знаешь, что я люблю тебя, но я не знаком с этическими нормами общества, в котором ты живёшь. Я оставлю решение за тобой, ведь ты лучше знаешь, что будет лучше для твоего будущего».

«Я не могу сказать ему, Тарзан, — ответила она. — Он тоже любит меня, и он хороший человек. Я бы не смог смотреть в глаза ни вам, ни любому другому честному человеку, если бы нарушил своё обещание мистеру Клейтону. Я должен сдержать его, и вы должны помочь мне нести это бремя, хотя после сегодняшнего вечера мы можем больше не увидеться.

Остальные уже входили в комнату, и Тарзан повернулся к маленькому окошку.


Но снаружи он ничего не увидел — внутри он увидел клочок зелёной травы,
окружённый пышной растительностью и цветами, а над ними — колышущуюся листву могучих деревьев и голубое экваториальное небо.


В центре зелёной лужайки на небольшом земляном холмике сидела молодая женщина, а рядом с ней — молодой великан. Они ели вкусные фрукты, смотрели друг другу в глаза и улыбались. Они были очень счастливы и совсем одни.

Его размышления прервал вошедший станционный смотритель, который спросил, есть ли среди пассажиров джентльмен по имени Тарзан.

 «Я — месье Тарзан», — ответил человек-обезьяна.

 «Вам передали сообщение из Балтимора; это телеграмма из Парижа».

 Тарзан взял конверт и вскрыл его.  Сообщение было от
Д’Арно.

 В нём говорилось:

Отпечатки пальцев доказывают, что вы Грейсток. Поздравляю.
Д’АРНО.


 Когда Тарзан закончил читать, вошёл Клейтон и направился к нему с протянутой рукой.

 Перед ним был человек, который получил титул Тарзана и его владения, а также был
собирался жениться на женщине, которую любил Тарзан, — на женщине, которая любила Тарзана.
 Одно слово Тарзана могло бы многое изменить в жизни этого человека.


Оно лишило бы его титула, земель и замков, а также — лишило бы их Джейн Портер. — Послушай, старик, — воскликнул
Клейтон, — у меня не было возможности поблагодарить тебя за всё, что ты для нас сделал. Похоже, вы были заняты тем, что спасали наши жизни в Африке и здесь.

 «Я ужасно рад, что вы приехали. Нам нужно лучше познакомиться.
Знаете, я часто думал о вас и о тех удивительных обстоятельствах, в которых вы оказались.

“Если это мое дело, как, черт возьми, вы когда-нибудь попасть в
Балли джунглях?”

“Я там родился”, - сказал Тарзан, спокойно. “Моя мать была обезьяна, и
конечно, она не могла рассказать мне об этом. Я никогда не знала, кто мой отец был”.

ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЛОРДА ГРЕЙСТОКА ПРОЧТИТЕ " ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАРЗАНА "