Тарзан-глава 12-22

Глава XII.
Человеческий разум


В племени Тарзана был один человек, который сомневался в его авторитете.
Это был Теркоз, сын Тублата, но он так боялся острого ножа и смертоносных стрел своего нового господина, что не осмеливался перечить ему.
он возражал против мелких проявлений неповиновения и раздражающих манер; однако Тарзан знал, что он просто выжидает удобного случая, чтобы внезапно предать его и отобрать у него власть. Поэтому он всегда был начеку, чтобы не стать жертвой внезапного нападения.

 В течение нескольких месяцев жизнь маленькой общины шла своим чередом, за исключением того, что благодаря более развитому интеллекту Тарзана и его охотничьим навыкам они стали питаться лучше, чем когда-либо прежде.
Поэтому большинство из них были более чем довольны сменой правителей.


Тарзан ночью привёл их на поля чернокожих людей, и там
Предупреждённые высшей мудростью своего вождя, они ели только то, что им было необходимо, и никогда не уничтожали то, что не могли съесть, как это делает Ману, обезьяна, и большинство человекообразных обезьян.


Поэтому, хотя чернокожие и злились из-за того, что их поля продолжали опустошать, они не отказывались от попыток возделывать землю, как это было бы, если бы Тарзан позволил своему народу бессмысленно разорять плантацию.

В этот период Тарзан часто наведывался в деревню по ночам, чтобы пополнить запасы стрел. Вскоре он заметил еду
Он всегда стоял у подножия дерева, которое служило ему входом в частокол, и через некоторое время начинал есть всё, что клали туда чернокожие.

 Когда поражённые ужасом дикари увидели, что еда исчезла за одну ночь, они пришли в смятение и ужаснулись, ведь одно дело — оставить еду в качестве подношения богу или дьяволу, и совсем другое — когда дух действительно приходит в деревню и съедает её. О таком не было слышно.
Это навело суеверный страх на их умы, полные всевозможных смутных опасений.

И это было ещё не всё. Периодическое исчезновение их стрел и
Странные шалости, творимые невидимыми руками, довели их до такого состояния, что жизнь в их новом доме стала настоящим бременем.
И вот Мбонга и его вожди начали поговаривать о том, чтобы покинуть деревню и поискать место подальше в джунглях.


Вскоре чернокожие воины стали уходить всё дальше и дальше на юг, в самое сердце леса, когда отправлялись на охоту в поисках места для новой деревни.

Племя Тарзана всё чаще подвергалось нападениям этих бродячих охотников.
Теперь же первобытный лес погрузился в тихое, суровое одиночество
разбиты новые, непонятные выкрики. Уже не было безопасности для птицы или
зверь. Человек пришел.

Другие животные прошли вверх и вниз по джунглям днем и ночью—лютый,
жестокие звери—а их более слабые соседи бежали только от своих непосредственных
непосредственной близости, чтобы снова вернуться, когда опасность минует.

С человеком все иначе. Когда он приходит, многие крупные животные
инстинктивно полностью покидают этот район, редко, если вообще когда-либо возвращаются;
Так было всегда с великими человекообразными обезьянами. Они бегут от человека, как человек бежит от чумы.

 Некоторое время племя Тарзана оставалось поблизости от
Они ушли с пляжа, потому что их новый вождь не мог смириться с мыслью о том, что придётся навсегда расстаться с драгоценным содержимым маленькой хижины. Но когда однажды один из членов племени обнаружил чернокожих в большом количестве на берегу небольшого ручья, который на протяжении многих поколений был их местом для водопоя, и увидел, как они расчищают пространство в джунглях и строят множество хижин, обезьяны решили, что больше не останутся здесь. И тогда Тарзан повёл их вглубь материка, и они прошли много миль до места, которое ещё не было осквернено присутствием человека.

Раз в месяц Тарзан стремительно раскачивался на лианах и возвращался обратно
Он раскачивал ветви, чтобы провести день за книгами и пополнить запас стрел. Последнее становилось всё сложнее и сложнее, потому что чернокожие начали прятать свои запасы по ночам в амбарах и жилых хижинах.

 Это вынуждало Тарзана днём следить за тем, где прячут стрелы.

Дважды он проникал в хижины ночью, пока их обитатели спали на своих циновках, и крал стрелы прямо из-под спин воинов.
Но он понял, что этот способ слишком опасен, и поэтому
Он начал ловить одиноких охотников своей длинной смертоносной петлёй,
отбирать у них оружие и украшения и сбрасывать их тела с высокого дерева на деревенскую улицу в тихие ночные часы.


 Эти разнообразные выходки снова так напугали чернокожих, что, если бы не месячная передышка между визитами Тарзана, во время которой они могли
возобновить надежду на то, что каждое новое вторжение окажется последним, они бы вскоре покинули свою новую деревню.

Чернокожие ещё не добрались до хижины Тарзана на далёком острове
Пляж был в безопасности, но человек-обезьяна жил в постоянном страхе, что, пока его не будет рядом с племенем, они найдут и разграбят его сокровища. Так
и вышло, что он всё больше времени проводил неподалёку от последнего дома своего отца и всё меньше — с племенем. Вскоре члены его маленькой общины начали страдать из-за его пренебрежения, потому что постоянно возникали споры и ссоры, которые мог уладить только король.

Наконец несколько старших обезьян заговорили с Тарзаном на эту тему, и в течение месяца он постоянно находился рядом с племенем.

Обязанности короля у антропоидов немногочисленны и не слишком обременительны.

 Днём приходит Така, возможно, чтобы пожаловаться на то, что старый Мунго украл его новую жену. Тогда Тарзан должен созвать всех перед собой, и если он
обнаружит, что жена предпочитает своего нового господина, он
прикажет оставить всё как есть или, возможно, велит Мунго отдать
Таке одну из своих дочерей в обмен на жену.

Каким бы ни было его решение, обезьяны принимают его как окончательное и с удовлетворением возвращаются к своим занятиям.


Затем появляется Тана, она кричит и держится за бок, из которого идёт кровь
ручьём. Гунто, её муж, жестоко укусил её! А Гунто, которого позвали, говорит, что Тана ленивая и не приносит ему орехов и жуков, а также не чешет ему спину.


Тогда Тарзан ругает их обоих и угрожает Гунто, что тот почувствует вкус смертоносных осколков, если будет и дальше издеваться над Таной, а Тана, в свою очередь, вынуждена пообещать, что будет лучше выполнять свои супружеские обязанности.

Так и пошло: по большей части это были мелкие семейные разногласия, которые, если их не уладить, в конечном счёте привели бы к более серьёзным междоусобицам и, в конечном счёте, к распаду племени.

Но Тарзану это надоело, поскольку он понял, что королевская власть означает ограничение его свободы. Он тосковал по маленькой хижине и залитому солнцем морю, по прохладе хорошо построенного дома и по нескончаемым чудесам, описанным в многочисленных книгах.

 Став старше, он понял, что отдалился от своего народа.
 Их интересы и его интересы были далеки друг от друга. Они не поспевали за ним и не могли понять ни одной из множества странных и удивительных
мечтаний, которые рождались в активном мозгу их короля-человека.
Их словарный запас был настолько ограничен, что Тарзан даже не мог с ними разговаривать
о множестве новых истин и обширных областях мысли, которые открылись его жаждущему взору благодаря чтению, или о стремлениях
которые волновали его душу.

Среди соплеменников у него больше не было друзей, как раньше. Маленький ребёнок может найти себе товарищей среди множества странных и простых существ, но для взрослого человека основой для приятного общения должно быть некое подобие интеллектуального равенства.

Если бы Кала была жива, Тарзан пожертвовал бы всем, чтобы остаться с ней.
Но теперь, когда она мертва, а его игривые друзья
Детство, превратившееся в жестокую и угрюмую пору, показало ему, что он гораздо больше предпочитает покой и уединение своей хижины утомительным обязанностям вожака в стае диких зверей.

 Ненависть и зависть Теркоза, сына Тублата, во многом сводили на нет желание Тарзана отказаться от роли вожака обезьян, ведь он был упрямым молодым англичанином и не мог заставить себя отступить перед лицом столь злобного врага.

Он прекрасно знал, что вместо него вождём будет избран Теркоз, потому что свирепый зверь снова и снова доказывал своё право на это.
физическое превосходство над быком пару обезьян, кто-то посмел возмущаться его
дикие издевательства.

Тарзан бы понравилось подчинить себе отвратительным чудовищем, не прибегая к
ножом или стрелок. Его огромная сила и ловкость настолько возросли
в период, последовавший за его зрелостью, что он пришел к убеждению, что
он мог бы справиться с грозным Теркозом в рукопашном бою, если бы это было
не из-за ужасного преимущества, которое давали антропоиду огромные боевые клыки
перед плохо вооруженным Тарзаном.

Однажды всё вышло из-под контроля Тарзана
обстоятельства сложились так, что его будущее оставалось открытым, и он мог уйти или остаться, не запятнав свой дикий герб.

 Дело было так:

 Племя спокойно кормилось, рассредоточившись на значительной территории, когда
неподалёку от того места, где Тарзан лежал на животе у прозрачного ручья, пытаясь поймать неуловимую рыбу своими быстрыми смуглыми руками, раздался громкий крик.

Все как один племя бросилось на испуганный крик.
Там они увидели, как Теркоз держит за волосы пожилую женщину и безжалостно избивает её своими огромными руками.

Когда Тарзан приблизился, он поднял руку, призывая Теркоза остановиться, потому что самка принадлежала не ему, а бедной старой обезьяне, чьи боевые дни давно прошли и которая, следовательно, не могла защитить свою семью.

Теркоз знал, что бить эту женщину, принадлежащую другому, было против законов его вида.
Но, будучи задирой, он воспользовался слабостью мужа этой женщины, чтобы наказать её за то, что она отказалась отдать ему пойманного ею нежного молодого грызуна.

 Когда Теркоз увидел приближающегося Тарзана без стрел, он продолжил
Он избил бедную женщину в напускном стремлении оскорбить своего ненавистного вождя.


 Тарзан не стал повторять свой предупредительный сигнал, а вместо этого бросился на поджидавшего его Теркоза.


 Никогда ещё человек-обезьяна не участвовал в столь ужасной битве с того давно минувшего дня, когда Болгани, великий король горилл, так жестоко обошёлся с ним.
Тогда новообретённый нож случайно вонзился в сердце дикаря.

Нож Тарзана в данном случае едва ли мог сравниться с блестящими клыками Теркоза, и то небольшое преимущество, которое обезьяна имела перед человеком в грубой силе, почти полностью уравновешивалось удивительной быстротой последнего
и ловкость.

 Однако в сумме у антропоида было на одно очко больше.
Он одержал победу в битве, и если бы не было других личных
качеств, которые могли бы повлиять на конечный результат, Тарзан из племени обезьян, молодой
лорд Грейсток, умер бы так же, как и жил, — неизвестным диким зверем
в экваториальной Африке.

Но было кое-что, что возвышало его над собратьями из джунглей, — та маленькая искра, которая определяет огромную разницу между человеком и зверем, — Разум. Именно это спасло его от смерти под железными мышцами и острыми клыками Теркоза.

Не прошло и дюжины секунд, как они уже катались по земле, нанося друг другу удары, разрывая и терзая друг друга — два огромных диких зверя, сражающихся насмерть.

 У Теркоза было с дюжину ножевых ранений на голове и груди, а Тарзан был весь в ссадинах и истекал кровью. В одном месте скальп был наполовину сорван с его головы, так что большой кусок кожи свисал над глазом, мешая ему видеть.

Но до сих пор молодому англичанину удавалось удерживать эти ужасные клыки от своей яремной вены.
И теперь, когда они на мгновение ослабили хватку, чтобы перевести дух, у Тарзана созрел хитрый план. Он собирался
Он пробрался к спине противника и, вцепившись в неё зубами и когтями, вонзил нож до самого острия. Теркоз был мёртв.

 Маневр удался легче, чем он рассчитывал, потому что глупый зверь, не понимая, что задумал Тарзан, не предпринял особых усилий, чтобы помешать ему.

Но когда он наконец понял, что его противник вцепился в него
и что и зубы, и кулаки против него бесполезны, Теркоз начал
метаться по земле с такой силой, что Тарзану оставалось лишь
отчаянно цепляться за подпрыгивающее, поворачивающееся, извивающееся тело. И не успел он
Он нанёс удар, и нож вылетел из его руки от сильного удара о землю.
Тарзан оказался беззащитен.

 В течение следующих нескольких минут, пока они катались по земле и боролись, хватка Тарзана ослабевала раз десять, пока наконец случайное обстоятельство, связанное с этими быстрыми и постоянно меняющимися движениями, не позволило ему снова ухватиться за что-то правой рукой, и он понял, что это абсолютно надёжное укрытие.

Он просунул руку под руку Теркоза сзади и обхватил его шею ладонью и предплечьем. Это был полунельсон
Современная борьба, на которую наткнулся необученный человек-обезьяна, была для него в новинку, но превосходство разума мгновенно показало ему ценность того, что он открыл.  Для него это было вопросом жизни и смерти.

 И тогда он попытался захватить противника левой рукой, и через несколько мгновений бычья шея Теркоза хрустнула под захватом Нельсона.

 Теперь он больше не делал выпадов. Они оба лежали неподвижно на земле,
Тарзан — на спине Теркоза. Пушечная голова обезьяны
медленно опускалась всё ниже и ниже на грудь Тарзана.

Тарзан знал, каков будет результат. В одно мгновение шею бы
перерыв. Затем на помощь Теркозу пришло то же самое, что поставило
его в такое тяжелое положение — способность человека рассуждать.

“Если я убью его, ” подумал Тарзан, “ какая мне от этого будет польза?
Не лишит ли это племя великого бойца? И если Теркоз умрёт, он ничего не узнает о моём превосходстве, а пока он жив, он всегда будет примером для других обезьян».

«_Ка-года?_» — прошипел Тарзан на ухо Теркозу, что на языке обезьян означает: «Ты сдаёшься?»

Мгновение не было слышно ответа, и Тарзан усилил давление ещё на несколько унций.
Это вызвало у огромного зверя испуганный крик боли.


«_Ка-года?_» — повторил Тарзан.

«_Ка-года!_» — воскликнул Теркоз.

«Послушай, — сказал Тарзан, немного ослабляя хватку, но не отпуская его.
«Я Тарзан, король обезьян, могучий охотник, могучий боец. Во всех джунглях нет никого могущественнее тебя.


«Ты сказал мне: “_Ка-года_”. Всё племя услышало. Больше не ссорься со своим королём или своим народом, иначе в следующий раз я убью тебя. Ты
понимаешь?”

“_Ха_”, — согласился Теркоз.

“И ты доволен?”

— _Ха_! — сказала обезьяна.

 Тарзан отпустил его, и через несколько минут все вернулись к своим занятиям, как будто ничего не произошло и ничто не нарушало спокойствия их первобытных лесных убежищ.

 Но в глубине души обезьяны были убеждены, что Тарзан — могучий боец и странное существо. Странное, потому что в его власти было убить врага, но он позволил ему жить — невредимым.

В тот день, когда племя собралось вместе, как они обычно делали перед наступлением темноты, Тарзан, омывший свои раны в водах ручья, созвал вокруг себя стариков.

«Сегодня вы снова убедились, что Тарзан, сын обезьяны, — величайший из вас», — сказал он.

«_Ха_», — ответили они в один голос, — «Тарзан велик».
«Тарзан, — продолжил он, — не обезьяна. Он не такой, как его сородичи. Его
пути не совпадают с их путями, и поэтому Тарзан возвращается в логово себе подобных у вод великого озера, у которого нет другого берега.
Ты должен выбрать другого правителя, потому что Тарзан не вернётся».

 И так юный лорд Грейсток сделал первый шаг к своей цели — найти других белых людей, таких же, как он сам.





Глава XIII.
 Такие же, как он


На следующее утро Тарзан, хромая и измученная ранами, полученными в схватке с Теркозом,
отправился на запад, к побережью.

Он шёл очень медленно, ночуя в джунглях и добираясь до своей хижины только к позднему утру следующего дня.


Несколько дней он почти не двигался, лишь собирал фрукты и орехи, чтобы утолить голод.

Через десять дней он был в полном здравии, если не считать ужасного, наполовину зажившего шрама, который начинался над левым глазом, шёл через макушку и заканчивался у правого уха. Это был след, оставленный Теркозом
когда он сорвал с него скальп.

 Во время выздоровления Тарзан пытался сшить накидку из шкуры Сабора, которая всё это время лежала в хижине. Но он обнаружил, что шкура высохла и стала твёрдой, как доска, а поскольку он ничего не знал о дублении, то был вынужден отказаться от своего заветного плана.

Затем он решил стащить кое-какую одежду у одного из чернокожих жителей деревни Мбонги, потому что Тарзан, сын обезьяны, решил во что бы то ни стало
отмечать свой переход из низшего сословия в высшее всеми возможными способами, и
ничто не казалось ему более выдающимся признаком мужественности, чем
украшения и одежда.

С этой целью он собрал различные украшения для рук и ног, которые снял с чёрных воинов, попавших в его быструю и бесшумную петлю.
Он надел их так, как видел, что их носят.

 На шее у него висела золотая цепочка, на которой болтался инкрустированный бриллиантами медальон его матери, леди Элис. За спиной у него был колчан со стрелами, подвешенный к кожаному ремню через плечо, — ещё одна добыча, взятая у поверженного чёрного.

На его талии был пояс из тонких полосок сыромятной кожи, который он сам сшил в качестве опоры для самодельных ножен, в которых висел его
отцовский охотничий нож. Длинный лук, принадлежавший Кулонге, висел у него на левом плече.


Молодой лорд Грейсток и впрямь был странной и воинственной фигурой.
Его густые чёрные волосы ниспадали на плечи, а охотничий нож
придал им грубую чёлку надо лбом, чтобы они не падали на глаза.


Его прямая и совершенная фигура была мускулистой, как у лучших из древних
Римские гладиаторы, должно быть, были мускулистыми, но при этом обладали плавными и гибкими движениями, как у греческого бога.
С первого взгляда было понятно, что в них удивительным образом сочетаются огромная сила, гибкость и скорость.

Тарзан из племени обезьян был олицетворением первобытного человека, охотника и воина.

С благородно посаженной на широких плечах головой, с огнём жизни и разума в прекрасных ясных глазах, он вполне мог бы быть полубогом из дикого и воинственного народа, жившего в его древнем лесу.

Но Тарзан не думал об этом. Он беспокоился, потому что у него не было одежды, которая показала бы всем обитателям джунглей, что он человек, а не обезьяна.
И его часто одолевали мрачные сомнения в том, что он ещё не превратился в обезьяну.

Неужели у него на лице начали расти волосы? У всех обезьян были волосы.
Но чернокожие люди были совершенно безволосыми, за редким исключением.


Правда, в своих книгах он видел изображения людей с густыми волосами на губах, щеках и подбородке, но, тем не менее, Тарзан боялся.
 Почти каждый день он точил свой острый нож и сбривал молодую бороду, чтобы избавиться от этого унизительного признака обезьяньего происхождения.

И вот он научился бриться — грубо и болезненно, это правда, — но, тем не менее, эффективно.

 Когда он снова почувствовал себя достаточно сильным после кровавой битвы с Теркозом,
Однажды утром Тарзан отправился в деревню Мбонги. Он беспечно шёл по извилистой тропе в джунглях, вместо того чтобы пробираться сквозь деревья.
Внезапно он оказался лицом к лицу с чернокожим воином.


Выражение удивления на лице дикаря было почти комичным, и прежде чем Тарзан успел снять с плеча лук, тот развернулся и побежал по тропе, в панике зовя на помощь.

Тарзан бросился в погоню и через несколько мгновений увидел людей, отчаянно пытавшихся сбежать.

Их было трое, и они бежали гуськом
сквозь густой подлесок.

 Тарзан легко оторвался от них, и они не заметили, как он бесшумно проскользнул над их головами, не заметили и притаившуюся фигуру, сидящую на корточках на низкой ветке впереди них, под которой проходила тропа.

 Тарзан пропустил первых двух, но когда третий быстро приблизился, бесшумная петля затянулась на его чёрной шее. Резкий  рывок натянул её.

Жертва издала мучительный крик, и его товарищи обернулись, чтобы посмотреть, что происходит.
Они увидели, как его сопротивляющееся тело словно по волшебству медленно поднимается в густую листву деревьев.

С испуганными криками они развернулись и бросились наутёк.


 Тарзан быстро и бесшумно расправился со своим пленником, снял с него
оружие и украшения и — о, величайшая радость! — красивую набедренную повязку из оленьей кожи, которую он тут же надел на себя.


 Теперь он был одет как подобает мужчине. Никто больше не мог усомниться в его благородном происхождении. Как бы ему хотелось вернуться в племя и предстать перед их завистливыми взглядами в этом чудесном наряде.

 Взвалив тело на плечо, он пошёл дальше, но уже медленнее.
Он направился через лес к маленькой деревне, обнесённой частоколом, потому что ему снова понадобились стрелы.

 Подойдя совсем близко к ограде, он увидел взволнованную группу людей, окруживших двух беглецов, которые, дрожа от страха и изнеможения, едва могли рассказать о жутких подробностях своего приключения.

 Они сказали, что Мирандо, который был впереди них, внезапно с криком бросился к ним, вопя, что его преследует ужасный белый обнажённый воин. Все трое поспешили в деревню так быстро, как только могли.

Пронзительный крик Мирандо, полный смертельного ужаса, заставил их обернуться.
И там они увидели самое ужасное зрелище: тело их товарища взлетало вверх, к деревьям, его руки и ноги молотили воздух, а из открытого рта торчал язык. Больше он не издал ни звука, и вокруг него не было ни одного живого существа.

Жители деревни были напуганы до смерти, граничащего с паникой,
но мудрый старик Мбонга сделал вид, что не верит в эту историю,
и объяснил всю эту выдумку их страхом перед реальной опасностью.

«Ты рассказываешь нам эту великую историю, — сказал он, — потому что не осмеливаешься говорить правду. Ты не осмеливаешься признать, что, когда лев набросился на
Мирандо, ты убежал и бросил его. Вы трусы».

 Едва Мбонга закончил говорить, как громкий треск ветвей на деревьях над ними заставил чернокожих снова в ужасе поднять головы.
От увиденного зрелища содрогнулся даже мудрый старый Мбонга, потому что
там, переворачиваясь и извиваясь в воздухе, летело мёртвое тело Мирандо,
которое с отвратительным грохотом рухнуло на землю у их ног.

Чернокожие как один бросились наутёк и не останавливались, пока последний из них не скрылся в густых тенях окружающих джунглей.


 Тарзан снова спустился в деревню, пополнил запас стрел и съел подношение, которое чернокожие сделали, чтобы умилостивить его.


Перед тем как уйти, он отнёс тело Мирандо к воротам деревни и прислонил его к частоколу так, что казалось, будто мёртвое лицо выглядывает из-за столба и смотрит на тропинку, ведущую в джунгли.

Затем Тарзан вернулся, охотясь, как всегда, охотясь, в хижину на берегу.


Испуганным чернокожим потребовалось не меньше дюжины попыток, чтобы
снова войти в деревню, минуя ужасное, ухмыляющееся лицо их
погибшего товарища. Когда они обнаружили, что еда и стрелы
пропали, они поняли то, чего боялись больше всего: Мирандо видел
злого духа джунглей.

 Теперь это казалось им логичным объяснением. Умирали только те, кто видел этого ужасного бога джунглей. Разве не правда, что никто из оставшихся в живых в деревне никогда его не видел? Поэтому те, кто
Те, кто погиб от его руки, должно быть, видели его и поплатились за это жизнью.

 Пока они снабжали его стрелами и едой, он не причинял им вреда, если только они не смотрели на него. Поэтому Мбонга приказал, чтобы в дополнение к подношению еды этому Мунан-го-Кивати приносили в дар стрелы, и с тех пор так и поступали.

Если вам когда-нибудь доведётся проезжать мимо той далёкой африканской деревни, вы всё равно увидите перед крошечной хижиной с соломенной крышей, построенной на окраине деревни, маленький железный котелок, в котором хранится еда, а рядом с ним — колчан с хорошо смазанными стрелами.

Когда Тарзан увидел берег, на котором стояла его хижина, его взору предстало странное и необычное зрелище.


На спокойных водах гавани, не имеющей выхода к морю, стоял огромный корабль, а на берегу была пришвартована маленькая лодка.


Но самым удивительным было то, что между берегом и его хижиной перемещалось несколько белых людей, таких же, как он сам.


Тарзан увидел, что во многом они похожи на людей с картинок в его книгах. Он подкрался ближе, прячась за деревьями, и оказался совсем рядом с ними.


Там было десять человек, смуглых, загорелых, с бандитской внешностью.
Теперь они собрались у лодки и громко, сердито переговаривались,
сильно жестикулируя и потрясая кулаками.

Вскоре один из них, маленький, подлый, чернобородый парень с лицом,
напоминавшим Тарзану крысу Памбу, положил руку на плечо стоявшего рядом с ним великана, с которым все остальные спорили и ссорились.

Маленький человечек указал куда-то вглубь острова, и великан был вынужден отвернуться от остальных, чтобы посмотреть в указанном направлении. Когда он повернулся, маленький подлый человечек вытащил из-за пояса револьвер и выстрелил
великан получил пулю в спину.

 Здоровяк вскинул руки над головой, его колени подогнулись, и он без единого звука рухнул на песок замертво.


Звук выстрела, который Тарзан услышал впервые, привёл его в изумление, но даже этот непривычный звук не смог заставить его здоровые нервы хотя бы слегка встрепенуться.


Больше всего его встревожило поведение белых незнакомцев. Он нахмурил брови, погрузившись в глубокие раздумья.
«Хорошо, — подумал он, — что я не поддался первому порыву»
броситься вперёд и поприветствовать этих белых людей как братьев.

Они, очевидно, ничем не отличались от чернокожих — были не более цивилизованными, чем обезьяны, и не менее жестокими, чем Сабор.


Мгновение остальные стояли, глядя на маленького человека с подлым лицом и на великана, лежащего мёртвым на берегу.


Затем один из них рассмеялся и хлопнул маленького человека по спине.
Они стали больше говорить и жестикулировать, но меньше ссориться.

Вскоре они спустили лодку на воду, запрыгнули в неё и поплыли к большому кораблю, на палубе которого Тарзан увидел другие фигуры.

Когда они забрались на борт, Тарзан спрыгнул на землю за большим деревом и пополз к своей каюте, стараясь держаться подальше от корабля.


Проскользнув в дверь, он обнаружил, что всё было разграблено.

Его книги и карандаши валялись на полу. Его оружие, щиты и другие сокровища были разбросаны повсюду.

Когда он увидел, что произошло, его охватила сильнейшая ярость.
Новый шрам на его лбу внезапно стал ярко-красным на фоне желтовато-коричневой шкуры.


 Он быстро подбежал к шкафу и стал рыться в дальнем углу.
нижняя полка. Ах! Он с облегчением вздохнул, вытащив маленькую жестяную коробочку, и, открыв её, обнаружил, что его главные сокровища целы.

 Фотография улыбающегося молодого человека с волевым лицом и маленькая чёрная книжка-головоломка были в безопасности.

 Что это было?

 Его чуткое ухо уловило слабый, но незнакомый звук.

Подбежав к окну, Тарзан посмотрел в сторону гавани и увидел, что с большого корабля спускают шлюпку.
 Вскоре он увидел, как множество людей перебираются через борт
большого судна и спускаются в шлюпки.  Они возвращались
в полную силу.

 Ещё мгновение Тарзан наблюдал за тем, как в ожидающие лодки спускают ящики и тюки.
Затем, когда они отчалили от борта корабля, человек-обезьяна схватил лист бумаги и несколько мгновений что-то писал на нём карандашом, пока не получилось несколько строк чётких, хорошо написанных, почти идеальных букв.

 Это объявление он приклеил к двери острым деревянным колышком.
Затем, собрав свою драгоценную жестяную коробку, стрелы и столько луков и копий, сколько мог унести, он поспешил к двери и исчез в лесу.

Когда две лодки причалили к серебристому песку, на берег выбралась странная компания.


Всего их было около двадцати человек, пятнадцать из которых были грубыми и жестокими на вид моряками.


Остальные были совсем другого типа.

Один из них был пожилым мужчиной с седыми волосами и в очках в большой оправе.
Его слегка сутулые плечи были окутаны плохо сидящим, но безупречным сюртуком, а блестящая шёлковая шляпа дополняла нелепый вид его наряда в африканских джунглях.

 Вторым из высадившихся был высокий молодой человек в белом
пригибается, в то время как прямо за ним идет другой пожилой мужчина с очень высоким лбом
и суетливыми, возбудимыми манерами.

За ними идет огромная негритянка, одетая по цветам, как Соломон. Ее
большие глаза закатились в явном ужасе, сначала в сторону джунглей, а затем
в сторону ругающейся группы матросов, которые снимали тюки и
ящики с лодок.

Последней из группы высадилась девушка лет девятнадцати.
Именно молодой человек, стоявший у носа лодки, поднял её высоко над водой и опустил на сушу.
 Она храбро и мило улыбнулась ему в знак благодарности, но
они не произнесли ни слова.

В тишине группа направилась к хижине. Было очевидно, что, какими бы ни были их намерения, всё было решено ещё до того, как они сошли с корабля.
Так они и подошли к двери: моряки несли ящики и тюки, а за ними следовали пятеро людей из совершенно другого сословия.
Мужчины опустили свой груз, и тут один из них заметил объявление, которое повесил Тарзан.


 «Эй, ребята! — крикнул он. — Что здесь?» Этот знак повесили не час назад, иначе я съем повара.


 Остальные собрались вокруг, вытягивая шеи, чтобы заглянуть через плечо
те, что были до них, но поскольку мало кто из них вообще умел читать, да и то с большим трудом, один из них наконец обратился к маленькому старичку в цилиндре и сюртуке.

 «Эй, умник, — позвал он, — подойди и прочитай это чёртово объявление».

 Услышав это обращение, старичок медленно подошёл к морякам, а за ним последовали остальные члены его группы. Поправив очки, он
некоторое время смотрел на плакат, а затем, отвернувшись, зашагал прочь, бормоча себе под нос: «Удивительно — удивительно!»

 «Привет, ископаемое!» — крикнул ему человек, который первым обратился к нему за помощью
ассистент: “Неужели ты думал, что мы хотим, чтобы ты прочитал "bloomin’notis"
про себя? Вернись сюда и прочти это вслух, старый хрыч”.

Старик остановился и, обернувшись, сказал: “О, да, мой дорогой сэр,
тысяча извинений. Это было совершенно необдуманно с моей стороны, да, очень необдуманно.
Самый замечательный— самый замечательный!”

Он снова повернулся к объявлению и прочитал его, и, несомненно, снова бы отвернулся, чтобы поразмыслить над ним, если бы моряк не схватил его за воротник и не прокричал ему в ухо:


«Читай вслух, старый идиот!»

— Ах, да, конечно, да, конечно, — тихо ответил профессор и, поправляя очки, прочитал вслух:

ЭТО ДОМ ТАРЗАНА,
УБИЙЦЫ ЗВЕРЕЙ И МНОГИХ ЧЕРНЫХ
ЛЮДЕЙ. НЕ ПРИЧИНЯЙТЕ ВРЕДА ТВАРЯМ,
КОТОРЫЕ ПРИНАДЛЕЖАТ ТАРЗАНУ. ТАРЗАН СЛЕДИТ.
ТАРЗАН ИЗ ОБЕЗЬЯНЬЕЙ КОМАНДЫ.


— Кто такой Тарзан, чёрт возьми? — воскликнул матрос, который говорил раньше.

 — Он, очевидно, говорит по-английски, — сказал молодой человек.

 — Но что значит «Тарзан из обезьян»? — воскликнула девушка.

 — Я не знаю, мисс Портер, — ответил молодой человек, — разве что мы нашли сбежавшего из Лондонского зоопарка обезьяна, который привёл с собой
Европейское образование в его доме в джунглях. Что вы об этом думаете,
профессор Портер? — добавил он, поворачиваясь к старику.

 Профессор Архимед К. Портер поправил очки.

 — Ах да, действительно, да, действительно — весьма примечательно, весьма примечательно! — сказал профессор. — Но я не могу добавить ничего к тому, что уже сказал, чтобы прояснить это поистине знаменательное событие, — и профессор медленно повернулся в сторону джунглей.

— Но, папа, — воскликнула девочка, — ты же ещё ничего об этом не сказал.

 — Тс-с-с, дитя моё, тс-с-с, — добродушно ответил профессор Портер.
снисходительным тоном: «Не забивай свою хорошенькую головку такими серьёзными и запутанными проблемами», — и снова медленно зашагал в другом направлении, опустив глаза в землю и заложив руки за спину под развевающимися полами плаща.

 «Думаю, этот старый чудак знает об этом не больше нашего», —
проворчал матрос с крысиным лицом.

— Придержи язык, — воскликнул молодой человек, побледнев от гнева при оскорбительном тоне матроса. — Вы убили наших офицеров и ограбили нас. Мы полностью в вашей власти, но вы не
Обращайся с профессором Портером и мисс Портер уважительно, или я сверну твою мерзкую шею голыми руками — с оружием или без. — И молодой человек так близко подошёл к крысолицему матросу, что тот, несмотря на то, что у него за поясом были два револьвера и зловещего вида нож, смущённо попятился.

 — Ты проклятый трус, — крикнул молодой человек. — Ты бы никогда не посмел выстрелить в человека, пока он не повернётся к тебе спиной. Ты даже тогда не осмелишься выстрелить в меня, — и он демонстративно повернулся к моряку спиной и
небрежно зашагал прочь, словно испытывая его.

Рука матроса незаметно скользнула к рукоятке одного из своих револьверов; его
злые глаза мстительно уставились на удаляющуюся фигуру молодого
Англичанина. Взглядом своих товарищей, который был на нем, но все равно он
заколебали. В душе он был еще большим трусом, чем г-н Уильям Сесил
Клейтон представлял.

Две острые глаза наблюдали за каждым движением участника от листве
на соседнем дереве. Тарзан заметил удивление, вызванное его появлением, и, хотя он ничего не понимал в речи этих странных людей, их жесты и мимика говорили ему о многом.

То, как маленький крысолицый моряк убил одного из своих товарищей, вызвало у Тарзана сильную неприязнь.
Теперь, когда он увидел, как тот ссорится с красивым молодым человеком, его враждебность только усилилась.

Тарзан никогда раньше не видел, как действует огнестрельное оружие, хотя из книг он кое-что о нём знал.
Но когда он увидел, как крысолицый
поглаживает рукоятку своего револьвера, он вспомнил сцену,
которой стал свидетелем совсем недавно, и, естественно,
ожидал увидеть, как молодого человека убьют, как ранее в тот же день убили огромного моряка.

Тогда Тарзан приложил к луку отравленную стрелу и прицелился в крысоподобного моряка, но листва была такой густой, что он быстро понял: стрела отклонится из-за листьев или какой-нибудь маленькой ветки.
Вместо этого он метнул тяжёлое копьё со своего высокого насеста.

 Клейтон сделал всего дюжину шагов.  Крысоподобный моряк наполовину вытащил свой револьвер; остальные моряки внимательно наблюдали за происходящим.

Профессор Портер уже скрылся в джунглях, куда за ним последовал суетливый Сэмюэл Т. Филандер, его секретарь и помощник.

Эсмеральда, негритянка, была занята тем, что доставала багаж своей хозяйки из груды тюков и коробок рядом с каютой. Мисс Портер отвернулась, чтобы последовать за Клейтоном, но что-то заставило её снова повернуться к моряку.

И тут почти одновременно произошли три события. Моряк выхватил оружие и направил его в спину Клейтона. Мисс Портер предупреждающе вскрикнула, и сверху, словно молния, вылетело длинное, окованное металлом копьё и полностью вошло в правое плечо человека с крысиным лицом.

 Револьвер выстрелил, но пуля пролетела мимо, а моряк рухнул на землю.
с криком боли и ужаса.

 Клейтон развернулся и бросился обратно к месту происшествия. Моряки стояли испуганной толпой с обнажённым оружием и вглядывались в джунгли.
Раненый корчился и визжал на земле.

 Клейтон, никем не замеченный, поднял упавший револьвер и сунул его за пазуху, а затем присоединился к морякам, озадаченно вглядывающимся в джунгли.

— Кто бы это мог быть? — прошептала Джейн Портер, и молодой человек обернулся и увидел, что она стоит рядом с ним, широко раскрыв глаза от удивления.

 — Держу пари, что за нами наблюдает Тарзан, — ответил он.
— с сомнением в голосе. — Интересно, для кого предназначалось это копьё. Если для Снайпса, то наш друг-обезьяна действительно друг.

 — Чёрт возьми, где твой отец и мистер Филандер? В этих джунглях кто-то или что-то есть, и оно вооружено, что бы это ни было. Эй!
 Профессор! Мистер Филандер! — крикнул молодой Клейтон. Ответа не последовало.

— Что же нам делать, мисс Портер? — продолжил молодой человек. Его лицо было омрачено тревогой и нерешительностью.

 — Я не могу оставить вас здесь одну с этими головорезами, и вы, конечно, не можете отправиться со мной в джунгли. Но кто-то должен отправиться на поиски
Ваш отец. Он склонен бесцельно бродить, не обращая внимания на опасность и направление, а мистер Филандер лишь немногим менее непрактичен, чем он.
Вы простите мне мою прямоту, но здесь под угрозой все наши жизни, и, когда мы вернём вашего отца, нужно будет сделать что-то, чтобы донести до него, каким опасностям он подвергает вас и себя своей рассеянностью.

— Я с вами совершенно согласна, — ответила девушка, — и я совсем не обижаюсь.
Милый папочка без колебаний пожертвовал бы своей жизнью ради меня, если бы мог думать о таком легкомысленном деле
на целое мгновение. Есть только один способ удержать его в безопасности, и
это приковать его к дереву. Бедняжка ТАКОЙ непрактичный.”

“Я есть!” вдруг воскликнул Клейтон. “Вы можете использовать револьвер, не могу
вы?”

“Да. Почему?”

“У меня одна. С ним вы с Эсмеральдой будете в относительной безопасности в этой хижине, пока я буду искать твоего отца и мистера Филандера.
 Иди позови женщину, а я потороплюсь. Они не могли уйти далеко.

 Джейн сделала, как он сказал, и, когда он увидел, что дверь за ними закрылась, Клейтон повернулся к джунглям.

Несколько матросов вытаскивали копьё из тела своего раненого товарища.
Когда Клейтон подошёл, он спросил, можно ли ему одолжить у кого-нибудь из них револьвер, пока он будет искать профессора в джунглях.


Крысиное лицо, обнаружив, что он жив, вновь обрёл самообладание и, обругав Клейтона, от имени своих товарищей отказался дать молодому человеку какое-либо огнестрельное оружие.

Этот человек, Снайпс, взял на себя роль командира с тех пор, как убил их прежнего лидера.
Прошло так мало времени, что никто из его товарищей ещё не усомнился в его авторитете.

Клейтон лишь пожал плечами в ответ, но, уходя, подобрал копьё, которым был пронзён Снайпс.
Так, с примитивным оружием в руках, сын тогдашнего лорда Грейстока вошёл в густые джунгли.


Каждые несколько минут он громко называл имена странников. Наблюдатели в хижине на берегу слышали, как его голос становился всё тише и тише, пока наконец его не поглотили бесчисленные звуки первобытного леса.

Когда профессор Архимед К. Портер и его ассистент Сэмюэл Т.
Филандер, после долгих уговоров со стороны последнего, наконец
Когда они повернули в сторону лагеря, то оказались в таком же полном запустении, как и в диком и запутанном лабиринте джунглей.
Они были настолько же потеряны, насколько могли быть потеряны два человека, хотя и не знали об этом.

 По чистой случайности они направились к западному побережью Африки, а не к Занзибару, расположенному на противоположной стороне тёмного континента.

Когда через некоторое время они добрались до пляжа, то не увидели ни одного лагеря.
Филандер был уверен, что они находятся к северу от нужного им места,
хотя на самом деле они были примерно в двухстах ярдах к югу от него.

Ни одному из этих непрактичных теоретиков и в голову не пришло
воспользоваться шансом привлечь внимание своих друзей. Вместо этого
со всей уверенностью, которую даёт дедуктивное умозаключение, основанное на неверной предпосылке, мистер Сэмюэл Т. Филандер крепко схватил профессора Архимеда К.
Портера за руку и потащил слабо сопротивляющегося старого джентльмена в сторону Кейптауна, расположенного в полутора тысячах миль к югу.

Когда Джейн и Эсмеральда оказались в безопасности за дверью хижины,
первой мыслью негритянки было забаррикадировать вход.
внутри. С этой мыслью она повернулась, чтобы найти способ воплотить её в жизнь; но при первом взгляде на внутреннее убранство хижины с её губ сорвался крик ужаса, и, как испуганный ребёнок, огромная женщина бросилась к хозяйке и уткнулась лицом ей в плечо.

 Джейн, обернувшись на крик, увидела причину его — лежащий на полу перед ними побелевший человеческий скелет. Ещё один взгляд — и на кровати она увидела второй скелет.

«Что за ужасное место мы попали в?» — пробормотала потрясённая девушка. Но в её испуге не было паники.

Наконец, вырвавшись из неистовых объятий всё ещё кричащей Эсмеральды, Джейн пересекла комнату, чтобы заглянуть в маленькую колыбель.
Она знала, что увидит там, ещё до того, как крошечный скелет предстал перед ней во всей своей жалкой и трогательной хрупкости.


Какую ужасную трагедию возвестили эти бедные немые кости! Девушка
содрогнулась при мысли о том, что может ждать её и её друзей в этой злополучной хижине, пристанище таинственных, возможно, враждебных существ.

 Она нетерпеливо топнула маленькой ножкой и попыталась
Она стряхнула с себя мрачные предчувствия и, повернувшись к Эсмеральде, велела ей прекратить плач.


«Прекрати, Эсмеральда, немедленно прекрати!» — воскликнула она. «Ты только усугубляешь ситуацию».


Она закончила бессвязно, и в её голосе послышалась лёгкая дрожь, когда она подумала о трёх мужчинах, от которых зависела её безопасность, блуждающих в глубине этого ужасного леса.

Вскоре девушка обнаружила, что дверь изнутри заперта на тяжёлый деревянный засов.
После нескольких попыток совместными усилиями им удалось сдвинуть его с места — впервые за двадцать лет.

Затем они сели на скамейку, обнявшись, и стали ждать.





Глава XIV.
 Во власти джунглей
После того как Клейтон скрылся в джунглях, моряки — мятежники с «Эрроу» — стали обсуждать свои дальнейшие действия. Но в одном они были единодушны: им нужно как можно скорее вернуться на «Эрроу», где они хотя бы будут в безопасности от копий невидимого врага.
И вот, пока Джейн Портер и Эсмеральда баррикадировались в каюте, трусливая шайка головорезов быстро
за своим кораблём на двух лодках, которые доставили их на берег.

 Тарзан столько всего увидел в тот день, что у него голова шла кругом от удивления. Но самым удивительным зрелищем для него было лицо прекрасной белой девушки.

 Наконец-то он встретил кого-то из своего народа, в этом он не сомневался. А молодой человек и двое стариков были очень похожи на тех, кого он представлял себе как представителей своего народа.

Но, без сомнения, они были такими же свирепыми и жестокими, как и другие люди, которых он видел.
 Тот факт, что они были единственными безоружными в этой группе, мог объяснить, почему они никого не убили.  Они могли быть очень
Всё было бы иначе, будь у него оружие.

 Тарзан видел, как молодой человек поднял упавший револьвер раненого Снайпса и спрятал его на груди.
Он также видел, как тот осторожно передал револьвер девушке, когда она вошла в каюту.

Он ничего не понимал в мотивах, стоявших за всем, что он видел.
Но почему-то, интуитивно, ему понравились молодой человек и двое стариков, а к девушке он испытывал странное влечение, которого сам едва
понимал. Что касается крупной чернокожей женщины, то она, очевидно, была как-то связана с девушкой, и поэтому она тоже ему понравилась.

К морякам, и особенно к Снайпсу, он питал сильную
ненависть. По их угрожающим жестам и выражению
на их злобных лицах он понял, что они враги остальных членов группы
, и поэтому решил внимательно наблюдать.

Тарзан недоумевал, почему мужчины ушли в джунгли, и она никогда не
приходит в голову, что можно потеряться в этом лабиринте подлеска
для него было также просто, как главная улица в родном городе
для вас.

Когда он увидел, как моряки гребут к кораблю, он понял, что
Когда девушка и её спутник оказались в безопасности в его хижине, Тарзан решил последовать за молодым человеком в джунгли и узнать, что у него за дело.
Он быстро направился в ту сторону, куда ушёл Клейтон, и вскоре
вдалеке послышались редкие оклики англичанина, звавшего своих друзей.


Вскоре Тарзан догнал белого человека, который, почти обессилев, прислонился к дереву и вытер пот со лба. Человек-обезьяна, спрятавшись за листвой, внимательно наблюдал за новым представителем своей расы.

Время от времени Клейтон громко звал его, и в конце концов до Тарзана дошло, что ончинг для старика.

Тарзан уже собирался отправиться на поиски сам, когда он
заметил желтый отблеск лоснящейся шкуры, осторожно двигавшейся через
джунгли в сторону Клейтона.

Это была Шита, леопард. Теперь Тарзан услышал мягкое шуршание
травы и удивился, почему молодой белый человек не был предупрежден. Могло ли это быть?
Может быть, он не заметил громкого предупреждения? Тарзан никогда раньше не видел, чтобы Чита была такой неуклюжей.

 Нет, белый человек ничего не слышал.  Чита присела, чтобы набрать воды из ручья,
и тут из тишины донеслось пронзительное и ужасное
В джунглях раздался ужасный крик обезьяны, бросающей вызов, и Шита, развернувшись, бросился в подлесок.

 Клейтон вздрогнул и вскочил на ноги.  Кровь застыла у него в жилах.  Никогда в жизни он не слышал такого ужасного звука.  Он не был трусом;  но если когда-либо человек и чувствовал ледяные пальцы страха в своём сердце, то это был Уильям
Сесил Клейтон, старший сын лорда Грейстока из Англии, в тот день оказался в самом сердце африканских джунглей.

 Шум от того, как какое-то огромное существо продирается сквозь подлесок совсем рядом с ним, и леденящий душу крик сверху,
Клейтон испытал свою храбрость на прочность, но он не мог знать, что именно этому голосу он обязан своей жизнью и что существо, которое его издавало, было его собственным кузеном — настоящим лордом Грейстоком.

День подходил к концу, и Клейтон, подавленный и обескураженный, оказался в ужасном затруднительном положении.
Он не знал, что делать дальше: продолжать поиски профессора Портера, рискуя почти наверняка погибнуть в джунглях ночью, или вернуться в хижину, где он хотя бы мог защитить Джейн от опасностей, подстерегавших её со всех сторон.

Он не хотел возвращаться в лагерь без её отца; более того, его
мучила мысль о том, что он оставляет её одну и беззащитную в руках мятежников с «Эрроу» или перед сотней неизвестных опасностей джунглей.

 Возможно, подумал он, профессор и Филандер уже вернулись в лагерь.  Да, это более чем вероятно.  По крайней мере, он вернётся и посмотрит, прежде чем продолжит это, казалось бы, совершенно бесполезное  путешествие. И он начал, спотыкаясь, пробираться обратно через густой и спутанный подлесок в том направлении, где, как он думал, находилась хижина.

К удивлению Тарзана, молодой человек направился дальше в джунгли, в сторону деревни Мбонги.
Проницательный молодой человек-обезьяна понял, что тот заблудился.

 Тарзану это было непонятно.
Здравый смысл подсказывал ему, что ни один человек не отправился бы в деревню жестоких чернокожих, вооружённый лишь копьём, которое, судя по тому, как неловко он его держал, было непривычным оружием для этого белого человека. И он не шёл по следу стариков. Они давно его пересекли и оставили позади,
хотя он был свежим и отчётливым перед глазами Тарзана.

Тарзан был в замешательстве. Свирепые джунгли очень скоро сделают этого беззащитного незнакомца лёгкой добычей.
Если его быстро не выведут на берег, он погибнет.

Да, лев Нума и сейчас преследовал белого человека в дюжине шагов справа.


Клейтон услышал, как огромное тело движется параллельно ему, и тут в вечернем воздухе разнёсся громогласный рык зверя. Мужчина остановился с поднятым копьём и повернулся лицом к кустам, из которых доносился этот ужасный звук.
 Тени становились всё гуще, сгущалась тьма.

 Боже!  Умереть здесь в одиночестве, под клыками диких зверей; быть разорванным
и разорвал его; почувствовал горячее дыхание зверя на своём лице, когда огромная лапа опустилась ему на грудь!

На мгновение всё стихло. Клейтон стоял неподвижно с поднятым копьём.
Вскоре слабый шорох в кустах предупредил его о том, что зверь крадётся сзади. Он готовился к прыжку. Наконец
он увидел его, не дальше чем в двадцати футах от себя, — длинное, гибкое, мускулистое тело и рыжеватую голову огромного льва с чёрной гривой.


Зверь лежал на животе и очень медленно продвигался вперёд. Встретившись взглядом с Клейтоном, он остановился и осторожно, намеренно отвёл назад заднюю часть тела.

Мужчина в агонии наблюдал за происходящим, боясь пустить в ход копьё и не в силах пошевелиться.


Он услышал шум на дереве над собой. «Новая опасность», — подумал он,
но не осмелился отвести взгляд от жёлто-зелёных шаров перед ним.
Раздался резкий звук, похожий на лопнувшую струну банджо, и в ту же
секунду в жёлтой шкуре пригнувшегося льва появилась стрела.

С рёвом, полным боли и гнева, зверь прыгнул, но Клейтон каким-то образом увернулся.
Он отступил в сторону и, обернувшись к разъярённому царю зверей, был потрясён открывшимся видом.
Почти одновременно с тем, как лев развернулся, чтобы возобновить атаку, с дерева прямо на спину зверя спрыгнул полуголый великан.


 С молниеносной скоростью рука, покрытая слоями железных мышц, обхватила огромную шею, и гигантский зверь был поднят сзади, рыча и размахивая лапами в воздухе, — поднят так же легко, как Клейтон поднял бы любимую собаку.

Сцена, свидетелем которой он стал в сумеречных глубинах африканских джунглей, навсегда запечатлелась в памяти англичанина.

 Человек, стоявший перед ним, был воплощением физического совершенства и гигантизма
сила; еще не было на них он всегда мог рассчитывать в борьбе с
Великий Кот, за могучий, как и его мышцы, они были ничто по
по сравнению с NUMA. Своей ловкости, уму и длинному
острому ножу он был обязан своим превосходством.

Его правая рука обхватила шею льва, в то время как левая снова и снова вонзала
нож в незащищенную сторону позади левого
плеча. Разъярённый зверь, которого тянули вверх и назад, пока он не встал на задние лапы, бессильно барахтался в этом неестественном положении.

 Если бы битва длилась на несколько секунд дольше, исход мог бы быть другим
Всё могло бы сложиться иначе, но всё произошло так быстро, что лев едва успел оправиться от неожиданности, как безжизненно рухнул на землю.


 Затем странная фигура, победившая его, выпрямилась над тушей и, запрокинув дикую и прекрасную голову, издала тот самый страшный крик, который несколькими минутами ранее так напугал Клейтона.

Перед ним стояла фигура молодого человека, обнажённого, если не считать набедренной повязки и нескольких варварских украшений на руках и ногах. На груди у него висел бесценный бриллиантовый медальон, сверкавший на фоне гладкой смуглой кожи.

Охотничий нож вернулся в свои скромные ножны, и мужчина
подбирал свой лук и колчан с того места, куда он их отбросил, когда
бросился на льва.

 Клейтон заговорил с незнакомцем по-английски,
поблагодарив его за отважное спасение и похвалив за удивительную
силу и ловкость, которые он продемонстрировал, но в ответ получил
лишь пристальный взгляд и лёгкое пожатие могучих плеч, что могло
свидетельствовать либо о пренебрежении к оказанной услуге, либо о
незнании языка Клейтона.

Когда лук и колчан были перекинуты через плечо, дикарь, наконец,
Таким Клейтон теперь считал его. Он снова достал нож и ловко отрезал от туши льва дюжину больших кусков мяса. Затем,
присев на корточки, он принялся за еду, сначала жестом пригласив
Клейтона присоединиться.

Крепкие белые зубы вонзились в сырое, истекающее соком мясо.
Казалось, он наслаждался трапезой, но Клейтон не мог заставить себя разделить
сырое мясо со своим странным хозяином. Вместо этого он наблюдал за ним, и
в конце концов до него дошло, что это был Тарзан из племени обезьян, чью табличку он увидел на двери хижины тем утром.

Если так, то он должен говорить по-английски.

 Клейтон снова попытался заговорить с человеком-обезьяной, но тот ответил, на этот раз вслух, на странном языке, похожем на болтовню обезьян вперемешку с рычанием какого-то дикого зверя.


Нет, это не мог быть Тарзан из племени обезьян, потому что было совершенно очевидно, что он совершенно не знает английского.

Когда Тарзан закончил трапезу, он поднялся и, указав совсем в другую сторону от той, куда направлялся Клейтон,
пошёл через джунгли в ту сторону, на которую указал.

 Клейтон, сбитый с толку, не решался последовать за ним, потому что он
Он думал, что его ведут всё дальше в дебри леса;
но человек-обезьяна, видя, что он не хочет идти, вернулся и, схватив его за шинель, тащил за собой, пока не убедился, что
Клейтон понял, что от него требуется. Тогда он отпустил его, и тот пошёл
сам.

Англичанин, наконец осознавший, что он пленник, не видел другого выхода, кроме как последовать за своим похитителем.
Так они и шли, медленно продвигаясь сквозь джунгли, пока на них не опустилась непроглядная лесная ночь, и они не услышали крадущиеся шаги мягких лап
Вперемешку с треском ломающихся веток и дикими криками диких животных
Клейтон почувствовал, как на него надвигается что-то зловещее.

Внезапно Клейтон услышал слабый звук выстрела — один-единственный выстрел, а затем наступила тишина.


В хижине у пляжа две насмерть перепуганные женщины прижимались друг к другу, сидя на корточках на низкой скамейке в сгущающейся темноте.

Негритянка истерически рыдала, оплакивая злополучный день, когда она покинула свой родной Мэриленд, в то время как белая девушка, с сухими глазами и внешне спокойная, была охвачена внутренними страхами и дурными предчувствиями.
Она боялась не столько за себя, сколько за троих мужчин, которые, как она знала, бродили в бездонных глубинах диких джунглей, откуда доносились почти непрерывные крики и рёв, лай и рычание их ужасных и грозных обитателей, искавших свою добычу.

А теперь послышался звук, с которым тяжёлое тело ударилось о борт хижины. Она слышала, как снаружи по земле ступают огромные лапы с подушечками. На мгновение воцарилась тишина; даже шум леса стих, превратившись в едва различимый шёпот. Затем она отчётливо услышала, как снаружи рычит зверь
Она принюхивалась к двери, которая находилась всего в полуметре от того места, где она присела.
 Девочка инстинктивно вздрогнула и прижалась к чернокожей женщине.

 — Тише! — прошептала она. — Тише, Эсмеральда, — потому что рыдания и стоны женщины, казалось, привлекли то, что скрывалось за тонкой стеной.

 В дверь тихонько поскреблись. Зверь попытался
прорваться внутрь, но вскоре это прекратилось, и она снова услышала, как огромные лапы бесшумно крадутся вокруг хижины. Снова они
остановились — под окном, на которое теперь были устремлены полные ужаса глаза девушки.

“Боже!” - пробормотала она, потому что сейчас ее силуэт вырисовывался на фоне залитого лунным светом неба.
за ним, в крошечном квадрате решетчатого окна, она увидела в рамке
голову огромной львицы. Сверкающие глаза были устремлены на нее с намерением
свирепостью.

“ Смотри, Эсмеральда! ” прошептала она. “ Ради Бога, что нам делать?
Смотри! Скорее! К окну!”

Эсмеральда, прижимаясь ещё теснее к своей госпоже, бросила испуганный взгляд в сторону маленького клочка лунного света как раз в тот момент, когда львица издала низкий, свирепый рык.

 То, что предстало взору бедной женщины, было слишком сильным испытанием для и без того натянутых нервов.

— О, Габерель! — вскрикнула она и безвольно сползла на пол.


Казалось, целую вечность огромный зверь стоял, положив передние лапы на подоконник, и смотрел в маленькую комнату.
Наконец он попробовал решётку на прочность своими огромными когтями.


Девушка почти перестала дышать, когда, к её облегчению, голова зверя исчезла и она услышала, как он отходит от окна. Но теперь они снова подошли к двери, и снова послышался скрежет.
На этот раз он становился всё громче, пока огромный зверь не
Она рвала массивные панели в безумном стремлении схватить своих беззащитных жертв.


Если бы Джейн знала, с какой невероятной силой была сделана эта дверь, собранная по частям, она бы меньше боялась, что львица доберётся до неё по этому пути.


Джон Клейтон и представить себе не мог, когда создавал этот грубый, но мощный портал, что однажды, двадцать лет спустя, он будет защищать прекрасную
Американская девочка, ещё не родившаяся, спасена от зубов и когтей людоеда.

 Целых двадцать минут зверь то обнюхивал её, то рвал на части
Она колотила в дверь, время от времени издавая дикие, неистовые крики бессильной ярости.
 Наконец она оставила свои попытки, и Джейн услышала, как она
возвращается к окну, под которым на мгновение замирает,
а затем всем своим весом обрушивается на старую решётку.

 Девушка услышала, как деревянные прутья затрещали под ударами, но выдержали, и огромное тело рухнуло на землю.

Львица снова и снова повторяла эти действия, пока наконец перепуганный пленник не увидел, как часть решетки поддалась.
В одно мгновение огромная лапа и голова зверя оказались в комнате.


Мощная шея и плечи раздвинули прутья решётки, и гибкое тело всё глубже и глубже проникало в комнату.


Словно в трансе, девушка поднялась, прижав руку к груди, и широко раскрытыми глазами в ужасе уставилась на оскаленную морду зверя, стоявшего всего в десяти футах от неё.
У её ног лежало распростёртое тело негритянки. Если бы
она только могла пробудить её, возможно, их совместные усилия помогли бы
отбросить назад свирепого и кровожадного незваного гостя.

Джейн наклонилась и схватила чернокожую женщину за плечо. Она грубо встряхнула её.


— Эсмеральда! Эсмеральда! — закричала она. — Помоги мне, иначе мы пропали.

 Эсмеральда открыла глаза. Первое, что они увидели, были
капающие слюной клыки голодной львицы.

С ужасным криком бедная женщина поднялась на четвереньки и в таком положении бросилась бежать через комнату, вопя: «О, Габерель! O
Габерель!» — завопила она во весь голос.

 Эсмеральда весила около двухсот восьмидесяти фунтов, и её чрезвычайная поспешность в сочетании с чрезвычайной полнотой привели к удивительному результату
когда Эсмеральда решила передвигаться на четвереньках.

 На мгновение львица замерла, пристально глядя на
суетящуюся Эсмеральду, которая, судя по всему, направлялась к
шкафу, в который она попыталась втиснуть свою огромную тушу; но
поскольку расстояние между полками составляло всего девять или
десять дюймов, ей удалось просунуть туда только голову; после чего
она издала последний визг, по сравнению с которым все звуки
джунглей показались незначительными, и снова потеряла сознание.

Когда Эсмеральда успокоилась, львица возобновила попытки протиснуться сквозь ослабевшую решётку.

Девушка, бледная и напряжённая, стояла у дальней стены и с нарастающим ужасом искала лазейку для побега. Внезапно её рука, прижатая к груди, нащупала твёрдый контур револьвера, который Клейтон оставил ей днём ранее.

 Она быстро вытащила его из тайника и, направив прямо в лицо львице, нажала на спусковой крючок.

Последовали вспышка пламени, грохот выстрела и ответный рёв зверя, полный боли и гнева.

Джейн Портер увидела, как огромная фигура исчезает в окне, а затем она...
Она тоже упала в обморок, и револьвер выпал из её рук.

Но Сабор не был убит. Пуля лишь нанесла ему болезненную рану
в одно из огромных плеч. От неожиданности, вызванной ослепительной
вспышкой и оглушительным грохотом, она поспешно, но ненадолго отступила.

В следующее мгновение она вернулась к решётке и с новой яростью
принялась царапать её, но уже не так эффективно, поскольку раненая
конечность была почти бесполезна.

Она увидела свою добычу — двух женщин, лежащих без сознания на полу. Сопротивления больше не было. Её добыча лежала перед ней.
и Сабор оставалось лишь протиснуться сквозь решётку, чтобы заявить на него свои права.

Она медленно, дюйм за дюймом, пробиралась сквозь отверстие.
Вот уже голова прошла, вот и огромное предплечье с плечом.

Осторожно она приподняла раненую конечность, чтобы аккуратно просунуть её между плотно прилегающими прутьями.

Ещё мгновение, и оба плеча пройдут, а за ними быстро проскользнут длинное гибкое тело и узкие бёдра.

При виде этого Джейн Портер снова открыла глаза.




Глава XV.
Лесной бог

Услышав выстрел, Клейтон впал в отчаяние
страх и тревога. Он знал, что это мог сделать кто-то из моряков;
но тот факт, что он оставил револьвер у Джейн, а также
напряжённое состояние его нервов заставили его с болезненной
уверенностью предположить, что ей угрожает серьёзная опасность.
Возможно, даже сейчас она пытается защититься от какого-то дикаря или зверя.

О чём думал его странный похититель или проводник, Клейтон мог только догадываться.
Но то, что он услышал выстрел и как-то отреагировал на него, было совершенно очевидно, потому что он ускорил шаг
Он двигался так быстро, что Клейтон, слепо спотыкаясь, едва поспевал за ним.
За несколько минут он дюжину раз упал, тщетно пытаясь не отставать от него,
и вскоре безнадежно отстал.

 Опасаясь, что он снова безнадежно заблудится, он громко окликнул
дикого человека, шедшего впереди, и через мгновение с удовлетворением
увидел, как тот легко спрыгнул с ветвей прямо рядом с ним.

Мгновение Тарзан пристально смотрел на молодого человека, словно
не решаясь, как лучше поступить. Затем, наклонившись перед
Клэйтоном, он жестом велел ему обхватить его за шею и с
Белый человек на спине Тарзана взлетел на деревья.

 Молодой англичанин никогда не забудет следующие несколько минут.  Высоко в
изогнутых и раскачивающихся ветвях он летел с невероятной, как ему казалось, скоростью, в то время как Тарзан досадовал из-за медленного продвижения.

С одной высокой ветки проворное существо вместе с Клейтоном перебралось по головокружительной дуге на соседнее дерево.
Затем, может быть, на сотню ярдов вперёд его уверенные ноги пробирались по лабиринту переплетённых ветвей, балансируя, как канатоходец, высоко над чёрными глубинами зелени внизу.

 От первого приступа леденящего страха Клейтон перешёл к острому
восхищение и зависть к этим гигантским мышцам и этому удивительному инстинкту
или знанию, которые вели этого лесного бога сквозь чернильную тьму ночи так же легко и безопасно, как Клейтон прогуливался бы по лондонской улице в полдень.


Время от времени они заходили в места, где листва над головой была не такой густой, и яркие лучи луны освещали перед изумлённым взором Клейтона странную тропу, по которой они шли.

В такие моменты у мужчины перехватывало дыхание при виде ужасающей
глубины под ними, ведь Тарзан выбирал самый простой путь, который часто пролегал
на высоте более ста футов над землёй.

И всё же, несмотря на кажущуюся скорость, Тарзан на самом деле двигался довольно медленно, постоянно выискивая конечности, достаточно сильные, чтобы выдержать его двойной вес.

 Вскоре они вышли на поляну перед пляжем.  Тарзан, обладавший чутким слухом, услышал странные звуки, которые издавала Сабор, пытаясь пробраться через решётку. Клейтону показалось, что они упали прямо на землю с высоты в сто футов, так быстро Тарзан спустился. Однако, когда они коснулись земли, это произошло почти без толчка. И когда Клейтон
Он разжал руки, и человек-обезьяна, словно белка, метнулся в противоположный конец хижины.


Англичанин быстро бросился за ним и как раз успел увидеть, как в окно хижины протиснулась задняя
часть какого-то огромного животного.

Когда Джейн Портер открыла глаза и осознала, что ей снова грозит неминуемая опасность, её храброе юное сердце наконец-то утратило последние остатки надежды.
Она повернулась, чтобы нащупать упавшее оружие и покончить с собой, прежде чем жестокие клыки вонзятся в её прекрасную плоть.

Львица почти протиснулась в проём, когда Джейн нашла оружие и быстро поднесла его к виску, чтобы навсегда закрыть глаза от вида отвратительных челюстей, разинутых в ожидании добычи.

На мгновение она замешкалась, чтобы прошептать короткую безмолвную молитву своему Создателю, и в этот момент её взгляд упал на бедную Эсмеральду, лежавшую без движения, но живую, рядом со шкафом.

Как могла она оставить бедное преданное животное на растерзание этим безжалостным жёлтым клыкам? Нет, она должна выстрелить в эту бессмысленную женщину, прежде чем снова направит холодное дуло на себя.

Как же она страдала от этого испытания! Но в тысячу раз меньшей жестокостью было бы оставить любящую чернокожую женщину, которая с младенчества заботилась о ней, как мать, приходить в себя под раздирающими когтями огромной кошки.

 Джейн Портер быстро вскочила на ноги и подбежала к чернокожей женщине. Она прижала дуло револьвера к её преданному сердцу, закрыла глаза и —

Сабор издал устрашающий вопль.

 Девушка в испуге нажала на спусковой крючок и повернулась лицом к зверю.
и тем же движением приставила оружие к своему виску.

 Она не выстрелила во второй раз, потому что, к своему удивлению, увидела, как огромное животное медленно отступает в окно, а в лунном свете за окном она разглядела головы и плечи двух мужчин.

Когда Клейтон завернул за угол хижины и увидел, как животное
исчезает внутри, он также увидел, как человек-обезьяна схватил
длинный хвост обеими руками и, упираясь ногами в стену
хижины, изо всех своих могучих сил попытался вытащить зверя
изнутри.

Клейтон поспешил протянуть ему руку помощи, но человек-обезьяна что-то пробормотал ему
командным и безапелляционным тоном, что, как понял Клейтон, было
приказами, хотя он и не мог их понять.

Наконец, под их объединенными усилиями, огромное тело медленно
тащили все дальше и дальше за окном, а затем дошло до
В голове Клейтона зарождается понимание опрометчивой храбрости его товарища
поступок.

То, что голый мужчина вытащил визжащего, царапающегося людоеда из окна за хвост, чтобы спасти странную белую девушку, было поистине героическим поступком.

Что касается Клейтона, то это был совсем другой случай, поскольку
девушка была не только его сородичем и представителем той же расы, но и единственной женщиной в мире, которую он любил.


Хотя он знал, что львица быстро расправится с ними обоими, он изо всех сил старался скрыть это от Джейн Портер. А потом он вспомнил
битву между этим человеком и огромным львом с чёрной гривой, свидетелем которой он стал незадолго до этого, и почувствовал себя увереннее.

Тарзан продолжал отдавать приказы, которых Клейтон не понимал.

Он пытался сказать глупому белому человеку, чтобы тот вонзил в него отравленный
Тарзан хотел вонзить стрелы в спину и бока Сабора и добраться до сердца дикаря длинным тонким охотничьим ножом, висевшим у него на бедре. Но человек не понимал, а Тарзан не осмеливался ослабить хватку, чтобы сделать всё самому, потому что знал, что хилый белый человек ни за что не сможет удержать могучего Сабора в одиночку даже на мгновение.

 Львица медленно выбиралась из окна.  Наконец она показалась по пояс.

И тут Клейтон увидел нечто невероятное. Тарзан, ломая голову над тем, как в одиночку справиться с разъярённым зверем,
Внезапно он вспомнил о своей схватке с Теркозом. Когда огромные плечи
высунулись из окна, так что львица повисла на подоконнике только
передними лапами, Тарзан внезапно отпустил зверя.

 С быстротой гремучей змеи он бросился на спину
Сабор, и его сильные молодые руки сомкнулись на шее зверя, как он
научился делать в тот день, когда одержал кровавую победу над Теркозом.

С рёвом львица перевернулась на спину и упала прямо на своего врага, но черноволосый великан лишь крепче сжал её.

Мял и рвал на земле и в воздухе, Сабор проката и бросилась
таким образом, и что в стремлении вытеснить эту странную антагонист; но
все туже и туже обратил железных колец, которые были заставив ее голову
все ниже и ниже по ее груди Тони.

Выше ползли стальные предплечья обезьяночеловека об обороте
Сабор шею. Все слабее и слабее становились усилия львица же.

Наконец Клейтон увидел, как под серебристым лунным светом напряглись огромные мышцы плеч и бицепсов Тарзана.
 Человек-обезьяна долго и упорно напрягал все силы — и
Позвонки на шее Сейбора хрустнули.

 В одно мгновение Тарзан вскочил на ноги, и Клейтон во второй раз за день услышал дикий победный рёв самца гориллы. Затем он услышал
 мучительный крик Джейн:

 «Сесил — мистер Клейтон! О, что это? Что это?»

Быстро подбежав к двери хижины, Клейтон крикнул, что всё в порядке, и попросил её открыть дверь. Она
подняла тяжёлую перекладину и втащила Клейтона внутрь.


«Что это был за ужасный звук?» — прошептала она, прижимаясь к нему.

 «Это был крик убитого, вырвавшийся из горла человека, который только что
Он спас вам жизнь, мисс Портер. Подождите, я приведу его, чтобы вы могли его поблагодарить.
Испуганная девушка не хотела оставаться одна, поэтому она пошла вместе с Клейтоном к хижине, где лежало мёртвое тело львицы.

Тарзан исчез.

Клейтон несколько раз позвал его, но ответа не последовало, и они вдвоём вернулись в более безопасное место внутри хижины.

“Какой ужасный звук!” - воскликнула Джейн. “Я содрогаюсь при одной мысли об
этом. Только не говорите мне, что человеческое горло издало этот отвратительный и устрашающий
вопль”.

“ Но это было так, мисс Портер, ” возразил Клейтон, “ или, по крайней мере, если не человек
«Горло, как у лесного бога».

 И тогда он рассказал ей о своих встречах с этим странным существом — о том, как дикий человек дважды спас ему жизнь, о его удивительной силе, ловкости и храбрости, о его смуглой коже и красивом лице.

 «Я вообще ничего не могу понять, — заключил он. — Сначала я подумал, что это, может быть, Тарзан из «Обезьяньего племени»; но он не говорит и не понимает
 по-английски, так что эта теория несостоятельна».

— Кем бы он ни был, — воскликнула девушка, — мы обязаны ему жизнью.
Да благословит его Бог и сохранит в безопасности в его диких и необузданных джунглях!


 — Аминь, — горячо произнёс Клейтон.

— Ради всего святого, разве я не умерла?

 Они обернулись и увидели, что Эсмеральда сидит на полу, выпрямившись, и её огромные глаза бегают из стороны в сторону, как будто она не может поверить в то, что они говорят о её местонахождении.

 И тут Джейн Портер не выдержала и бросилась на скамью, рыдая от истерического смеха.




 ГЛАВА XVI.
 «Самое замечательное»


В нескольких милях к югу от хижины, на песчаном берегу, стояли двое стариков и спорили.

Перед ними простиралась бескрайняя Атлантика. Позади них была Тьма
Континент. Вокруг них сгущалась непроглядная тьма джунглей.

 Дикие звери рычали и ворчали; их слух терзали отвратительные и странные звуки. Они блуждали по джунглям много миль в поисках своего лагеря, но всегда шли не в ту сторону. Они были так же безнадежно потеряны, как если бы внезапно перенеслись в другой мир.

В такое время, конечно, все их объединённые умы должны были быть сосредоточены на самом важном вопросе — вопросе жизни и смерти для них — возвращении в лагерь.

 Сэмюэл Т. Филандер говорил.

«Но, мой дорогой профессор, — говорил он, — я по-прежнему считаю, что, если бы не победы Фердинанда и Изабеллы над маврами в Испании в XV веке, мир сегодня был бы на тысячу лет впереди того, где мы находимся сейчас. Мавры были, по сути, толерантной, широкой, либеральной расой земледельцев, ремесленников и торговцев — именно такой тип людей сделал возможной ту цивилизацию, которую мы наблюдаем сегодня в Америке и Европе, — в то время как испанцы...»

 — Тсс, тсс, дорогой мистер Донжуан, — перебил его профессор Портер. — Их
религия решительно исключала возможности, которые вы предлагаете. Мусульманство
было, есть и всегда будет препятствием для научного прогресса, который
отметил...

“Благослови меня! Профессор, ” вмешался мистер Филандер, который обратил свой
пристальный взгляд в сторону джунглей, - кажется, кто-то приближается.

Профессор Архимед К. Портер повернулся в направлении, указанном
близоруким мистером Филандером.

— Ну-ну, мистер Донжуан, — упрекнул он его. — Сколько раз я должен повторять, что вам следует
стремиться к абсолютной концентрации своих умственных способностей,
которая одна только может позволить вам использовать высшие интеллектуальные силы
о важнейших проблемах, которые, естественно, выпадают на долю великих умов? А теперь я считаю вас виновным в вопиющем нарушении этикета: вы прервали мою учёную речь, чтобы обратить внимание на простое четвероногое из рода _Felis_. Как я уже говорил, мистер…

— Боже правый, профессор, лев? — воскликнул мистер Филандер, напрягая свои слабые глаза, чтобы разглядеть смутную фигуру на фоне тёмного тропического подлеска.

— Да-да, мистер Филандер, если вы настаиваете на использовании сленга в своей речи, то это «лев». Но я как раз говорил...

 — Боже мой, профессор, — снова перебил его мистер Филандер, — позвольте мне
Я полагаю, что мавры, которые были покорены в пятнадцатом веке, несомненно, останутся в этом прискорбном положении, по крайней мере, на какое-то время, даже если мы отложим обсуждение этого мирового бедствия до тех пор, пока не сможем насладиться чарующим видом этой _Felis carnivora_, которому, как известно, способствует расстояние».

 Тем временем лев с невозмутимым достоинством приблизился к двум мужчинам на расстояние десяти шагов и остановился, с любопытством наблюдая за ними.

Лунный свет заливал пляж, и странная группа людей резко выделялась на фоне жёлтого песка.

— Крайне предосудительно, крайне предосудительно, — воскликнул профессор Портер с едва уловимым раздражением в голосе. — Никогда, мистер Филандер, никогда в жизни я не видел, чтобы одному из этих животных позволяли свободно разгуливать по вольеру. Я непременно сообщу об этом вопиющем нарушении этических норм директорам соседнего зоологического сада.

 — Совершенно верно, профессор, — согласился мистер Филандер, — и чем скорее вы это сделаете, тем лучше. Давайте начнём прямо сейчас.

 Взяв профессора под руку, мистер Филандер направился в
в направлении, которое позволило бы им максимально отдалиться от льва.


Они прошли совсем немного, когда мистер Филандер, оглянувшись, с ужасом увидел, что лев следует за ними. Он крепче сжал протестующего профессора и прибавил шагу.


— Как я уже говорил, мистер Филандер, — повторил профессор Портер.

 Мистер Филандер ещё раз поспешно оглянулся. Лев тоже ускорил шаг и упорно держался на одинаковом расстоянии позади них.


 «Он преследует нас!» — выдохнул мистер Филандер и бросился бежать.

— Тс-с-с, мистер Филандер, — возразил профессор, — такая неприличная спешка не пристала литераторам. Что подумают о нас наши друзья, которые могут оказаться на улице и стать свидетелями наших легкомысленных выходок? Пожалуйста, давайте вести себя более прилично.
Мистер Филандер бросил ещё один взгляд назад.

Лев лёгкими прыжками бежал в пяти шагах позади.

Мистер Филандер выпустил руку профессора и бросился бежать с такой скоростью, что мог бы составить конкуренцию любой университетской команде по лёгкой атлетике.

 — Как я уже говорил, мистер Филандер... — закричал профессор Портер, когда
Говоря метафорически, он сам «поднял её на высоту». Он тоже мельком увидел жестокие жёлтые глаза и полуоткрытый рот в пугающей близости от себя.

 В развевающемся сюртуке и блестящей шёлковой шляпе профессор Архимед К.
 Портер бежал в лунном свете по пятам за мистером Сэмюэлем Т.
 Филандером.

Перед ними джунгли заканчивались узким мысом,
и именно туда, к укрытию из деревьев, мистер Сэмюэл Т.
Филандер направлял свои невероятные прыжки.
Из тени того же самого места за происходящим с интересом наблюдали два проницательных глаза.


Это был Тарзан из племени обезьян, который с ухмылкой наблюдал за этой странной игрой в «следуй за вожаком».


Он знал, что эти двое в достаточной безопасности от нападения льва.
Сам факт того, что Нума отказался от такой лёгкой добычи, убедил мудрого лесного жителя Тарзана в том, что желудок Нумы уже полон.


Лев мог преследовать их, пока снова не проголодается, но, скорее всего, если его не разозлить, он быстро устанет от игры и уползёт в своё логово в джунглях.

На самом деле главная опасность заключалась в том, что кто-то из мужчин мог споткнуться и упасть, а тогда жёлтый дьявол в мгновение ока набросился бы на него, и радость от убийства была бы слишком сильным искушением, чтобы ему противостоять.

Тарзан быстро перебрался на нижнюю ветку, расположенную на одной линии с приближающимися беглецами.
Когда мистер Сэмюэл Т. Филандер, тяжело дыша, оказался под ним, уже слишком обессиленный, чтобы взобраться в безопасное место на ветке, Тарзан протянул руку и, схватив его за воротник пальто, подтянул к себе.


Через мгновение профессор оказался в пределах досягаемости.
Он вцепился в ветку, и его тоже втащили наверх, в безопасное место, как раз в тот момент, когда сбитый с толку Нума с рёвом прыгнул, чтобы догнать свою ускользающую добычу.


Мгновение двое мужчин, тяжело дыша, цеплялись за огромную ветку, в то время как Тарзан сидел на корточках, прислонившись спиной к стволу дерева, и наблюдал за ними
со смешанным любопытством и весельем.

Первым тишину нарушил профессор.

«Мне глубоко больно, мистер Филандер, что вы проявили столь мало мужественной отваги в присутствии представителя низшего сословия и своей грубой трусостью вынудили меня пойти на такие меры».
степень непривычные для того, чтобы я мог продолжить свою речь. Как я был
говорят, г-н Philander, когда ты прервал меня, мавры—”

“ Профессор Архимед К. Портер, ” вмешался мистер Филандер ледяным тоном.
- Настало время, когда терпение становится преступлением и появляется хаос.
облаченный в мантию добродетели. Вы обвинили меня в трусости. Вы намекнули, что бежали только для того, чтобы догнать меня, а не для того, чтобы вырваться из лап льва. Будьте осторожны, профессор Архимед К. Портер! Я человек отчаянный. Подстрекаемый многострадальным терпением, червь перевернётся.

— Тс-с-с, мистер Донжуан, тс-с-с, — предостерегающе сказал профессор Портер. — Вы забываетесь.


 — Я пока ничего не забываю, профессор Архимед К. Портер, но, поверьте мне, сэр, я на грани того, чтобы забыть о вашем высоком положении в мире науки и о ваших седых волосах.


 Профессор несколько минут сидел молча, и темнота скрывала мрачную улыбку, игравшую на его морщинистом лице. Наконец он заговорил.

 «Послушай, тощий ловелас, — сказал он воинственным тоном, — если ты ищешь приключений, то снимай пальто и спускайся вниз»
Я поставлю тебя на землю и врежу тебе по голове, как сделал это шестьдесят лет назад в переулке за амбаром Порки Эванса.


 — Арк! — ахнул изумлённый мистер Филандер.  — Боже, как хорошо это звучит!  Когда ты человек, Арк, я люблю тебя; но почему-то мне кажется, что за последние двадцать лет ты разучился быть человеком.

Профессор протянул тонкую, дрожащую старческую руку в темноту и нащупал плечо своего старого друга.

 «Прости меня, Тощий, — тихо сказал он. — Прошло не так уж много времени, и одному Богу известно, как я старался быть «человеком» для
Ради Джейн, и ради тебя тоже, с тех пор как Он забрал мою другую Джейн».

 Другая старческая рука потянулась к руке мистера Филандера, лежавшей на его плече, и никакое другое послание не могло бы лучше передать чувства одного сердца другому.

 Несколько минут они молчали. Лев под ними нервно расхаживал взад и вперёд. Третья фигура на дереве была скрыта густыми тенями у ствола. Он тоже молчал — неподвижный, как
статуя.

 «Ты, конечно, вовремя затащил меня на это дерево, — наконец сказал профессор. — Я хочу поблагодарить тебя. Ты спас мне жизнь».

“Но я не подниму тебя здесь, профессор,” сказал г-н Philander. “Благослови
меня! Волнение момента совершенно заставило меня забыть, что я сам
меня занесло сюда каким—то внешним агентством - должен же кто-то быть
или что-то еще на этом дереве вместе с нами.

“А?” - воскликнул профессор Портер. “ Вы совершенно уверены, мистер
Филандер?

“Самые положительные, профессор”, - ответил Г-н Philander, “и”, добавил он, “я
думаю, мы должны поблагодарить партии. Он может сидеть рядом с вами
так вот, профессор”.

“А? Что это? Так, так, мистер Филандер, так, так! ” сказал профессор.
Портер осторожно приблизился к мистеру Филандеру.

В этот момент Тарзану из племени обезьян пришло в голову, что Нума проторчал под деревом достаточно долго.
Он поднял свою юную голову к небесам, и в ушах двух стариков, охваченных ужасом, прозвучал жуткий предупреждающий клич антропоида.

Двое друзей, съежившись и дрожа от страха в своём опасном положении на ветке, увидели, как огромный лев остановился в своём беспокойном движении, когда леденящий кровь крик достиг его ушей, а затем быстро скрылся в джунглях и мгновенно исчез из виду.

 «Даже лев дрожит от страха», — прошептал мистер Филандер.

— Поразительно, поразительно, — пробормотал профессор Портер,
в отчаянии цепляясь за мистера Филандера, чтобы восстановить равновесие,
которое так опасно пошатнулось из-за внезапного испуга.  К несчастью для
них обоих, центр тяжести мистера Филандера в тот самый момент
находился на краю пропасти, так что ему хватило лёгкого толчка,
который дал дополнительный вес тела профессора Портера, чтобы
преданный секретарь сорвался вниз.

На мгновение они неуверенно покачнулись, а затем с громкими и совершенно неучёными воплями рухнули с дерева, сцепившись
Они слились в неистовом объятии.

 Прошло несколько минут, прежде чем кто-то из них пошевелился, потому что оба были уверены, что любая попытка приведёт к таким многочисленным переломам и трещинам, что дальнейшее продвижение станет невозможным.

 Наконец профессор Портер попытался пошевелить одной ногой. К его удивлению, она подчинилась его воле, как в былые времена. Теперь он подтянул вторую ногу и снова вытянул её.

 «Удивительно, удивительно», — пробормотал он.

— Слава богу, профессор, — горячо прошептал мистер Филандер, — значит, вы не умерли?


 — Тсс, тсс, мистер Филандер, тсс, тсс, — предостерег его профессор Портер, — я же
пока не могу сказать наверняка».

 С бесконечной заботой профессор Портер пошевелил правой рукой — о радость! Она была цела. Затаив дыхание, он помахал левой рукой над своим распростёртым телом — она двигалась!

 «Удивительно, просто удивительно», — сказал он.

 «Кому вы подаёте сигнал, профессор?» — взволнованно спросил мистер Филандер.

 Профессор Портер не удостоил этот детский вопрос ответа.
Вместо этого он осторожно поднял голову и несколько раз качнул ею из стороны в сторону.


«Удивительно, — выдохнул он. — Он цел».

Мистер Филандер не сдвинулся с места, где упал; он не осмелился даже попытаться. Да и как можно было пошевелиться, когда руки, ноги и спина были сломаны?

 Один глаз был утоплен в мягком суглинке, а другой, закатываясь, с ужасом следил за странными движениями профессора Портера.

 — Как печально! — воскликнул мистер Филандер полушёпотом. — Сотрясение мозга, вызывающее полное психическое расстройство. Как же это печально! и для кого-то столь юного!


Профессор Портер перевернулся на живот и осторожно выгнул спину, став похожим на огромного кота, подкрадывающегося к визжащей собаке.
Затем он сел и ощупал различные части своего тела.

«Они все здесь, — воскликнул он. — Поразительно!»

После этого он встал и, бросив язвительный взгляд на всё ещё лежащее ничком тело мистера Сэмюэля Т. Филандера, сказал:

«Тс-с-с, мистер Филандер, сейчас не время предаваться праздности.
Мы должны встать и действовать».

Мистер Филандер оторвал второй глаз от грязи и в безмолвной ярости уставился на профессора Портера. Затем он попытался встать, и вряд ли кто-то удивился бы больше, чем он, когда его усилия увенчались заметным успехом.

Однако он всё ещё кипел от ярости из-за жестокой несправедливости намёка профессора Портера и уже собирался дать резкий ответ, когда его взгляд упал на странную фигуру, стоявшую в нескольких шагах от них и пристально их разглядывавшую.

Профессор Портер поднял свою блестящую шёлковую шляпу, тщательно отряхнул её о рукав пальто и надел на голову. Когда он увидел, что мистер Филандер указывает на что-то позади него, он обернулся и увидел перед собой гиганта, одетого лишь в набедренную повязку и несколько металлических украшений. Гигант стоял неподвижно.

— Добрый вечер, сэр! — сказал профессор, приподнимая шляпу.

 В ответ великан жестом пригласил их следовать за ним и направился вверх по берегу в ту сторону, откуда они недавно пришли.

 — Думаю, будет благоразумно последовать за ним, — сказал мистер.
 Филандер.

 — Тсс, тсс, мистер Филандер, — возразил профессор. «Не так давно
вы выдвинули весьма логичный аргумент в пользу своей теории о том, что лагерь находится прямо к югу от нас. Я был настроен скептически, но в конце концов вы меня убедили. Теперь я уверен, что мы движемся на юг».
чтобы добраться до наших друзей, нам нужно идти. Поэтому я продолжу путь на юг».

«Но, профессор Портер, этот человек может знать больше, чем любой из нас.
Похоже, он местный житель. Давайте хотя бы
проследуем за ним на небольшое расстояние».

«Тс-с, тс-с, мистер Филандер, — повторил профессор. — Меня нелегко убедить, но если я что-то решил, то уже не отступлю. Я
продолжу двигаться в правильном направлении, даже если мне придётся обойти весь Африканский континент, чтобы добраться до места назначения».

 Дальнейшие споры прервал Тарзан, который, увидев, что эти
странные люди не последовали за ним, а вернулись на прежнее место.

 Он снова поманил их, но они продолжали спорить.


В конце концов человек-обезьяна потерял терпение из-за их тупого невежества. Он схватил испуганного мистера Филандера за плечо, и прежде чем этот достойный джентльмен успел понять, убивают его или просто калечат на всю жизнь, Тарзан крепко обмотал один конец своей верёвки вокруг шеи мистера.
 Филандера.

«Тс-с-с, мистер Донжуан, — упрекнул его профессор Портер, — вам совершенно не подобает терпеть такие унижения».

Но не успел он произнести эти слова, как его тоже схватили и крепко связали той же верёвкой за шею. Затем Тарзан
направился на север, ведя за собой теперь уже по-настоящему напуганных
профессора и его секретаря.

 В гробовой тишине они шли, как им казалось, несколько часов.
Двое уставших и отчаявшихся стариков уже почти потеряли надежду,
но вскоре, поднявшись на небольшой холм, они с радостью увидели
хижину, стоявшую всего в сотне ярдов от них.

Здесь Тарзан отпустил их и, указав на небольшое здание,
исчез в джунглях рядом с ними.

— Поразительно, поразительно! — выдохнул профессор. — Но вы же видите, мистер Филандер, что я, как обычно, был совершенно прав.
Если бы не ваше упрямство, мы бы избежали череды самых унизительных, не говоря уже об опасных, происшествий.
Пожалуйста, позвольте в будущем руководствоваться более зрелым и практичным умом, когда вам понадобится мудрый совет.

Мистер Сэмюэл Т. Филандер был слишком рад счастливому исходу их приключения, чтобы обижаться на жестокий выпад профессора.
Вместо этого он схватил друга за руку и потащил его в сторону хижины.

Это была группа потерпевших кораблекрушение, которая с облегчением воссоединилась.
 Рассвет застал их за тем, как они рассказывали о своих приключениях
и строили догадки о том, кто был этот странный хранитель и защитник,
которого они нашли на этом диком берегу.

 Эсмеральда была уверена, что это был не кто иной, как ангел Господень,
посланный специально, чтобы присматривать за ними.

 «Видела бы ты, как он пожирал сырое мясо льва, Эсмеральда», — рассмеялся
Клейтон, «можно было подумать, что он очень приземлённый ангел».

 «В его голосе не было ничего божественного», — сказала Джейн Портер.
Я слегка вздрогнул, вспомнив ужасный рёв, который последовал за убийством львицы.


«И это не совсем соответствовало моим представлениям о достоинстве божественных посланников, — заметил профессор Портер, — когда этот… э-э… джентльмен связал двух весьма уважаемых и эрудированных учёных и протащил их через джунгли, как будто они были коровами».





Глава XVII.
 Похороны


Поскольку уже рассвело, группа, участники которой не ели и не спали с самого утра, начала готовиться к приготовлению пищи.

Мятежники с «Эрроу» высадились на берег с небольшим запасом сушёного мяса,
консервированных супов и овощей, крекеров, муки, чая и кофе для
пятерых человек, которых они высадили на необитаемом острове.
Они поспешно принялись за еду, чтобы утолить голод после долгого воздержания.

 Следующей задачей было сделать хижину пригодной для жизни, и для этого было решено немедленно убрать жуткие свидетельства трагедии,
которая произошла здесь в какой-то далёкий день.

Профессор Портер и мистер Филандер были крайне заинтересованы в изучении
скелетов. Два более крупных, по их словам, принадлежали мужчине и
самка одной из высших белых рас.

 Самую маленькую скелетную особь оставили без внимания, поскольку её расположение в колыбели не оставляло сомнений в том, что это был младенец, рождённый этой несчастной парой.

 Когда они готовили скелет мужчины к погребению, Клейтон обнаружил массивное кольцо, которое, очевидно, было надето на палец мужчины в момент его смерти, поскольку одна из тонких костей руки всё ещё находилась внутри золотой безделушки.

Подняв его, чтобы рассмотреть, Клейтон вскрикнул от удивления, потому что на кольце был изображён герб Грейстоков.

В это же время Джейн обнаружила в шкафу книги и, открыв форзац одной из них, увидела имя: _Джон Клейтон, Лондон_.
Во второй книге, которую она поспешно просмотрела, было только одно имя: _Грейсток_.


— Но, мистер Клейтон, — воскликнула она, — что это значит? В этих книгах указаны имена некоторых ваших знакомых.

— А здесь, — серьёзно ответил он, — находится большое кольцо дома Грейстоков, которое было утеряно с тех пор, как мой дядя, Джон Клейтон, бывший лорд Грейсток, исчез, предположительно, утонув в море.

— Но как вы объясните, что эти вещи оказались здесь, в этих диких африканских джунглях? — воскликнула девушка.

 — Есть только одно объяснение, мисс Портер, — сказал Клейтон.
 — Покойный лорд Грейсток не утонул.  Он умер здесь, в этой хижине,
и эта бедная тварь на полу — всё, что от него осталось.
 — Тогда это, должно быть, леди Грейсток, — благоговейно произнесла Джейн, указывая на груду костей на кровати.

 — Прекрасная леди Элис, — ответил Клейтон, — о чьих многочисленных добродетелях и удивительном личном обаянии я часто слышал от своих родителей
— Говори. Бедная женщина, — печально пробормотал он.

 С глубоким почтением и торжественностью тела покойных лорда и леди  Грейсток были похоронены рядом с их маленькой африканской хижиной, а между ними был помещён крошечный скелет детёныша обезьяны Калы.

 Когда мистер Филандер заворачивал хрупкие кости младенца в кусок парусины, он внимательно осмотрел череп. Затем он позвал профессора
Портер подошёл к нему, и они несколько минут спорили вполголоса.

«Очень странно, очень странно», — сказал профессор Портер.

«Боже мой, — сказал мистер Филандер, — мы должны познакомить мистера Клейтона с нашим
немедленное открытие”.

“Так, так, мистер Филандер, так, так!” - возмутился профессор Архимед.
К. Портер. “Пусть мертвое прошлое хоронит своих мертвецов”.

И вот седовласый старик повторил заупокойную службу над этой
странной могилой, в то время как его четверо спутников стояли вокруг него со склоненными и непокрытыми
головами.

С деревьев за торжественной церемонией наблюдал Тарзан из племени обезьян; но больше всего он наблюдал за милым личиком и изящной фигурой Джейн Портер.

 В его дикой, необузданной груди зарождались новые чувства.  Он не мог их понять.  Он удивлялся, почему эти люди вызывают у него такой интерес.
люди — почему он так старался спасти этих троих мужчин. Но он не задавался вопросом, почему он вырвал Сабора из нежных рук странной девушки.


 Конечно, эти мужчины были глупыми, нелепыми и трусливыми. Даже Ману, обезьяна, был умнее их. Если бы это были существа его вида, он бы усомнился в том, что его прежняя гордость за свою кровь была оправданной.


 Но девушка, ах, это совсем другое дело. Он не рассуждал.
Он знал, что она была создана для того, чтобы её защищали, а он был создан для того, чтобы защищать её.

Он задавался вопросом, зачем они вырыли огромную яму в земле, чтобы просто похоронить
сухие кости. Конечно, в этом не было никакого смысла; никто не хотел красть
сухие кости.

Если бы на них было мясо, он бы понял, потому что только так
можно было сохранить свое мясо от Данго, гиены, и других разбойников из
джунглей.

Когда могила была засыпана землёй, маленькая группа повернулась
обратно к хижине, и Эсмеральда, всё ещё безутешно оплакивавшая двух
мужчин, о которых она до сегодняшнего дня ничего не знала и которые
были мертвы уже двадцать лет, случайно взглянула в сторону гавани.
Её слёзы мгновенно высохли.

 «Посмотрите на этих жалких белых отбросов!» — пронзительно закричала она, указывая
к Стреле. “Они все оскверняют нас, прямо здесь, на этом
этом извращенном острове”.

И, действительно, "Стрела" направлялась в открытое море,
медленно, через вход в гавань.

“Они обещали оставить нам огнестрельное оружие и боеприпасы”, - сказал Клейтон. “
Безжалостные твари!”

“Я уверена, это работа того парня, которого они называют Снайпсом”, - сказала Джейн.
«Кинг был негодяем, но в нём было немного человечности. Если бы они не убили его, я знаю, он бы позаботился о том, чтобы мы были должным образом обеспечены, прежде чем они бросили нас на произвол судьбы».

— Я сожалею, что они не навестили нас перед отплытием, — сказал профессор Портер. — Я предложил попросить их оставить сокровища у нас,
потому что я разорюсь, если они будут потеряны».

 Джейн грустно посмотрела на отца.

 — Не волнуйся, дорогой, — сказала она. — Это ничего бы не изменило, потому что
они убили своих офицеров и высадили нас на этом ужасном берегу только ради сокровищ.

— Тс-с-с, дитя моё, тс-с-с! — ответил профессор Портер. — Ты хороший ребёнок, но неопытный в практических вопросах.
Профессор Портер повернулся и медленно зашагал в сторону джунглей, сложив руки на груди
Он стоял, опустив глаза и расправив полы длинного сюртука.

Его дочь смотрела на него с жалкой улыбкой на губах, а затем, повернувшись к мистеру Филандеру, прошептала:

«Пожалуйста, не дайте ему снова уйти, как он сделал вчера. Вы же понимаете, что мы рассчитываем на вас, что вы будете внимательно за ним следить».
«С каждым днём с ним становится всё труднее справляться», — ответил мистер Филандер, вздохнув и покачав головой. — Полагаю, он сейчас идёт докладывать директорам зоопарка, что прошлой ночью один из их львов сбежал.
 О, мисс Джейн, вы не представляете, с чем мне приходится иметь дело.

— Да, я так считаю, мистер Филэндер. Но хотя мы все его любим, только вы способны с ним справиться. Что бы он вам ни говорил, он уважает вашу эрудицию и поэтому безгранично доверяет вашему мнению. Бедняга не может отличить эрудицию от мудрости.

Мистер Филэндер с лёгким недоумением на лице повернулся, чтобы последовать за профессором Портером.
В уме он перебирал варианты, пытаясь понять, стоит ли ему чувствовать себя польщённым или обиженным из-за довольно завуалированного комплимента мисс Портер.

Тарзан увидел ужас на лицах маленькой группы людей, ставших свидетелями отплытия «Стрелы».
Поскольку корабль был для него в диковинку, он решил поспешить
к мысу на севере устья гавани, чтобы получше рассмотреть судно и, если
возможно, узнать, в каком направлении оно уплыло.

С огромной скоростью пробираясь сквозь заросли, он добрался до места всего через мгновение после того, как корабль вышел из гавани.
Отсюда ему открывался прекрасный вид на чудеса этого странного плавучего дома.

По палубе туда-сюда бегали около двадцати человек,
тянущих и подтягивающих канаты.

 Дул лёгкий береговой бриз, и корабль прошёл через
вход в гавань под небольшим парусом, но теперь, когда они
вышли из бухты, были развернуты все доступные паруса, чтобы
корабль мог как можно лучше держаться на курсе.

 Тарзан с восхищением наблюдал за изящными движениями корабля
и мечтал оказаться на его борту. Внезапно его зоркий глаз уловил едва заметное
подозрение на дым на дальнем северном горизонте, и он
Он задумался о том, что могло вызвать такое явление в открытом море.

Примерно в то же время его заметил дозорный на «Стреле»,
потому что через несколько минут Тарзан увидел, как паруса меняют положение и укорачиваются.
Корабль развернулся, и вскоре он понял, что тот возвращается к берегу.

Человек на носу постоянно бросал в море верёвку, к концу которой был привязан небольшой предмет. Тарзан задумался, какова может быть цель этого действия.


Наконец корабль встал прямо по ветру; был брошен якорь; паруса опустились.  На палубе началась суматоха.

Была спущена лодка, и в нее водрузили большой сундук. Затем дюжина
матросов налегли на весла и быстро поплыли к тому месту, где
Тарзан притаился в ветвях дерева.

На корме лодки, когда она подплыла ближе, Тарзан увидел человека с крысиным лицом
.

Прошло всего несколько минут, как лодка пристала к берегу. Мужчины
выпрыгнули из машины и поставили большой сундук на песок. Они находились на северной стороне мыса, так что их присутствие не было заметно тем, кто находился в хижине.

 Мужчины некоторое время сердито спорили.  Затем крысолицый сказал:
Несколько человек поднялись на невысокий утёс, на котором росло дерево, скрывавшее Тарзана. Они осматривались несколько минут.

«Вот хорошее место», — сказал моряк с крысиным лицом, указывая на место под деревом, на котором сидел Тарзан.

«Оно не хуже любого другого», — ответил один из его товарищей. «Если они поймают нас с сокровищами на борту, всё равно всё конфискуют. С таким же успехом мы могли бы похоронить его здесь в надежде, что кому-то из нас удастся избежать виселицы, чтобы вернуться и насладиться им позже.

 Крысолицый теперь позвал людей, которые остались в лодке.
и они медленно поднялись на берег с кирками и лопатами в руках.

«Быстрее, вы!» — крикнул Снайпс.

«Отвали!» — угрюмо ответил один из мужчин. «Ты не адмирал, проклятая креветка».

«Но я здесь капитан, и ты должен это понимать, болван», —
прокричал Снайпс, разразившись потоком ужасных ругательств.

“Спокойно, ребята”, - предостерег один из мужчин, который до этого молчал. “Это
ничего не даст нам, если мы будем драться между собой”.

“Совершенно верно”, - ответил моряк, которого возмущал самодержавный тон Снайпса.
“Но это не значит, что никто не получит повода важничать в
и эта чёртова компания тоже».

«Вы, ребята, копайте здесь, — сказал Снайпс, указывая на место под деревом. — А пока вы копаете, Питер может составить карту местности, чтобы мы могли найти её снова. Вы, Том и Билл, возьмите ещё пару человек и принесите сундук».

«Что ты собираешься делать?» — спросил он после предыдущей перепалки.
«Просто командовать?»

«Пошевеливайтесь там, — прорычал Снайпс. — Вы же не думали, что ваш капитан будет копать лопатой, не так ли?»

Все солдаты сердито подняли головы. Никто из них не любил Снайпса, и это
Неприятная демонстрация власти после того, как он убил Кинга, настоящего главаря мятежников, только подлила масла в огонь их ненависти.

 — Ты хочешь сказать, что не собираешься взять лопату и помочь с этой работой? Твоё плечо не так уж сильно болит, — сказал Таррант, моряк, который говорил раньше.

— Ни за что на свете, — ответил Снайпс, нервно поглаживая рукоятку своего револьвера.


 — Тогда, клянусь богом, — ответил Таррант, — если ты не хочешь брать лопату, возьми кирку.


 С этими словами он поднял кирку над головой и с силой опустил её.
ударив, он вонзил острие Снайпсу в мозг.

Мгновение мужчины стояли молча, глядя на результат действия
мрачного юмора своего товарища. Затем один из них заговорил.

“Поделом скунсу”, - сказал он.

Один из остальных начал вонзать кирку в землю. Почва была
мягкой, и он отбросил кирку и схватил лопату; затем к нему присоединились остальные
. Убийство больше не обсуждалось, но солдаты работали в более приподнятом настроении, чем с тех пор, как командование принял Снайпс.


Когда они вырыли достаточно большую траншею, чтобы закопать сундук, Таррант
предложил увеличить его и поместить тело Снайпса поверх сундука.

«Это может сбить с толку тех, кто случайно окажется здесь и будет копать», — объяснил он.

Остальные поняли хитрость этого предложения, и траншея была
удлинена, чтобы вместить труп, а в центре была вырыта более глубокая
яма для гроба, который сначала обернули парусиной, а затем опустили
на место, так что его верхняя часть оказалась примерно на 30 см ниже
дна могилы. Землю засыпали и утрамбовывали вокруг гроба, пока
дно могилы не стало ровным и однородным.

Двое мужчин бесцеремонно скатили труп с крысиным лицом в могилу, предварительно сняв с него оружие и другие вещи, которые несколько членов отряда хотели забрать себе.

 Затем они засыпали могилу землёй и топтали её, пока она не перестала вмещать землю.

Остатки рыхлой земли были разбросаны во все стороны, а над свежевырытой могилой как можно естественнее разложили массу сухого подлеска, чтобы скрыть все следы того, что земля была потревожена.


 Выполнив свою работу, моряки вернулись в маленькую лодку и отчалили
быстро приближался к «Стреле».

 Ветер значительно усилился, и, поскольку дым на горизонте теперь был хорошо виден и поднимался довольно высоко, мятежники, не теряя времени, подняли все паруса и взяли курс на юго-запад.

 Тарзан, с интересом наблюдавший за происходящим, сидел и размышлял о странных поступках этих необычных существ.

 Люди действительно глупее и жестокее зверей из джунглей! Как же повезло тому, кто жил в мире и безопасности великого леса!

Тарзан задумался о том, что было в сундуке, который они закопали. Если он им не нужен, почему они просто не выбросили его в воду?
Это было бы гораздо проще.

Ах, — подумал он, — значит, он им нужен. Они спрятали его здесь, потому что
собираются вернуться за ним позже.

Тарзан опустился на землю и начал осматривать землю вокруг
места раскопок. Он искал, не обронили ли эти существа что-нибудь,
чем он мог бы завладеть. Вскоре он нашёл лопату, спрятанную в подлеске, которую они положили на могилу.

Он схватил его и попытался использовать так, как это делали моряки.
Это была тяжёлая работа, и он поранил босые ноги, но не сдавался, пока не
частично обнажил тело. Он вытащил его из могилы и отложил в сторону.


Затем он продолжил копать, пока не откопал сундук. Его он тоже отложил в сторону от трупа. Затем он засыпал меньшую яму под могилой, вернул на место тело и землю вокруг него и над ним, присыпал всё это хворостом и вернулся к сундуку.

 Четверо моряков обливались потом под тяжестью сундука — Тарзан из
Обезьяны подняли его, как будто это был пустой ящик для упаковки, и, привязав лопату к спине куском верёвки, понесли её в самую густую часть джунглей.

 Он с трудом пробирался между деревьями со своей неуклюжей ношей, но держался троп и поэтому довольно быстро продвигался вперёд.

 Несколько часов он шёл немного на северо-восток, пока не добрался до непроходимой стены из спутанной растительности. Затем он спустился на нижние ветви и ещё через пятнадцать минут оказался в амфитеатре обезьян, где они собирались на совет или чтобы отпраздновать
Он приступил к ритуалу Дам-Дам.

 В центре поляны, недалеко от барабана, или алтаря, он начал копать. Это было сложнее, чем переворачивать свежевыкопанную землю на могиле, но Тарзан из племени обезьян был настойчив.
Он продолжал трудиться, пока не увидел достаточно глубокую яму, в которую можно было поместить сундук и надёжно спрятать его от посторонних глаз.

Зачем он проделал весь этот путь, не зная ценности содержимого сундука?

У Тарзана из племени обезьян было человеческое тело и человеческий мозг, но он был
обезьяна по происхождению и среде обитания. Его мозг подсказал ему, что в сундуке
находится что-то ценное, иначе люди не стали бы его прятать.
Обучение научило его подражать всему новому и необычному, и
теперь природное любопытство, свойственное как людям, так и обезьянам,
подтолкнуло его открыть сундук и осмотреть его содержимое.

 Но тяжёлый замок и массивные железные полосы оказались не по зубам ни его хитрости, ни его огромной силе, так что ему пришлось закопать сундук, так и не удовлетворив своё любопытство.

К тому времени, как Тарзан вернулся с охоты в окрестности
Пока он шёл к хижине, по пути подкрепляясь, стало совсем темно.

 В маленьком домике горел свет, потому что Клейтон нашёл
невскрытую банку с маслом, которая простояла нетронутой двадцать лет.
Это была часть припасов, которые Чёрный Майкл оставил Клейтонам. Лампы тоже были в порядке, и поэтому внутри хижины было светло как днём для изумлённого Тарзана.

 Он часто задавался вопросом, для чего нужны лампы. Из прочитанного и увиденного на картинках он понял, что это такое, но не имел ни малейшего представления о том, как заставить их излучать удивительный солнечный свет, как это делали некоторые из них.
На картинах они изображались распространяющимися на все окружающие предметы.

 Подойдя к ближайшему к двери окну, он увидел, что хижина разделена на две комнаты грубой перегородкой из веток и парусины.


В передней комнате находились трое мужчин; двое старших были увлечены спором,
а младший, откинувшись на импровизированный табурет у стены, с головой погрузился в чтение одной из книг о Тарзане.

Однако Тарзана не особо интересовали мужчины, поэтому он
посмотрел в другое окно. Там была девушка. Как прекрасны её
черты! Как нежна её белоснежная кожа!

Она писала за столом Тарзана под окном. На куче травы в дальнем конце комнаты спала негритянка.


Целый час Тарзан любовался ею, пока она писала. Как же ему хотелось заговорить с ней, но он не осмеливался, потому что был
уверен, что, как и молодой человек, она его не поймёт, и боялся, что может отпугнуть её.

Наконец она встала, оставив рукопись на столе. Она подошла к кровати, на которой было постелено несколько слоев мягкой травы.
 Она переложила их.

Затем она распустила мягкие золотистые волосы, венчавшие её голову.
Словно мерцающий водопад, превратившийся в отполированный металл в лучах заходящего солнца, они
упали на её овальное лицо, волнами ниспадая ниже талии.

Тарзан был очарован. Затем она погасила лампу, и всё в каюте погрузилось в киммерийскую тьму.

Тарзан продолжал наблюдать. Подкравшись к окну, он стал ждать, прислушиваясь, и так простоял полчаса. Наконец он был вознаграждён звуками ровного дыхания, свидетельствующими о том, что человек спит.

 Он осторожно просунул руку между прутьями решётки и
вся его рука была внутри кабины. Осторожно онэ пошарил по столу.
Наконец он схватил рукопись, на которой писала Джейн Портер,
и так же осторожно убрал руку, державшую драгоценное
сокровище.

Тарзан сложил листы в небольшой сверток, который сунул в
колчан со стрелами. Затем он растворился в джунглях тихо
и бесшумно, как тень.




ГЛАВА XVIII.
Плата за проезд в Джунглях


Ранним утром следующего дня Тарзан проснулся, и первой мыслью о новом дне, как и последней мыслью о вчерашнем, было чудесное письмо, спрятанное в его колчане.

Он поспешно достал его, вопреки всему надеясь, что сможет прочитать то, что написала там прекрасная белая девушка накануне вечером.


С первого взгляда его охватило горькое разочарование; никогда прежде он так не жаждал чего-то, как сейчас жаждал возможности
прочитать послание от этого златовласого божества, которое так внезапно и так неожиданно вошло в его жизнь.


Какое значение имело то, что послание было адресовано не ему? Это было
выражение её мыслей, и Тарзану из племени обезьян этого было достаточно.

А теперь его сбивают с толку странные, неуклюжие символы, подобных которым он никогда раньше не видел! Более того, они даже наклонены в противоположную сторону по сравнению со всем, что он когда-либо видел в печатных книгах или в сложном почерке тех немногих писем, которые ему удалось найти.

 Даже маленькие жучки из чёрной книги были ему знакомы, хотя их расположение ничего ему не говорило; но эти жучки были новыми и невиданными.

Он изучал их двадцать минут, пока внезапно они не начали обретать знакомые, хотя и искажённые очертания. Ах, это были его старые друзья,
но сильно изуродованные.

Затем он начал разбирать отдельные слова. Его сердце забилось от радости. Он мог это прочитать, и он это сделает.

 Ещё через полчаса он уже быстро продвигался вперёд, и, если не считать редких слов, всё шло как по маслу.

 Вот что он прочитал:

 ЗАПАДНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ АФРИКИ, ПРИМЕРНО 10° ЮЖНОЙ  ШИРОТЫ. (Так говорит мистер Клейтон.)


_3 февраля (?), 1909 г._


ДОРОГАЯ ХЕЙЗЕЛЬ:


Кажется глупым писать тебе письмо, которое ты, возможно, никогда не получишь, но я просто обязан рассказать кому-нибудь о наших ужасных приключениях с тех пор, как мы отплыли из Европы на злополучной _Стреле_.

Если мы никогда не вернёмся в цивилизованный мир, что сейчас кажется вполне вероятным, то это, по крайней мере, станет кратким описанием событий, которые привели к нашей
последней судьбе, какой бы она ни была.

 Как вы знаете, мы должны были отправиться в научную экспедицию в Конго. Предполагалось, что папа выдвинет какую-то удивительную
теорию о немыслимо древней цивилизации, остатки которой покоятся где-то в долине Конго. Но когда мы уже были в море, правда вышла наружу.

Похоже, что старый книжный червь, владелец книжного магазина и лавки древностей в Балтиморе, обнаружил между страницами очень старой испанской книги
рукопись — письмо, написанное в 1550 году, в котором подробно описываются приключения команды мятежников с испанского галеона, направлявшегося из Испании в Южную Америку с огромным сокровищем в виде «дублонов» и «восьмушек», как я полагаю, потому что они звучат странно и по-пиратски.

 Автор письма был одним из членов команды, и оно было адресовано его сыну, который на момент написания письма был капитаном испанского торгового судна.

С тех пор как произошли события, описанные в письме, прошло много лет.
Старик стал уважаемым гражданином
Это был захолустный испанский городок, но жажда золота была в нём так сильна, что он рискнул всем, чтобы познакомить сына со способом достижения баснословного богатства для них обоих.

 Писатель рассказал, как всего через неделю после отплытия из Испании команда взбунтовалась и убила всех офицеров и матросов, которые выступили против них. Но этим поступком они сами себе помешали, потому что не осталось никого, кто мог бы управлять кораблём в море.

Их носило туда-сюда два месяца, пока они не заболели и не начали умирать от цинги, голода и жажды. Они потерпели крушение на небольшом островке.

Галеон выбросило на берег, где он развалился на части;
но не раньше, чем выжившие, которых было всего десять человек, спасли
один из огромных сундуков с сокровищами.

Они закопали его в укромном месте на острове и три года жили там в постоянной надежде на спасение.

Один за другим они заболевали и умирали, пока не остался только один человек — автор письма.

Мужчины построили лодку из обломков галеона, но, не зная, где находится остров, не решались выйти в море.

 Однако, когда все, кроме него, погибли, ужасное одиночество стало таким
На единственного выжившего давило осознание того, что он больше не может этого выносить.
Он предпочёл рискнуть жизнью в открытом море, чем сойти с ума на одиноком острове, и после почти года одиночества отправился в путь на своей маленькой лодке.

 К счастью, он плыл строго на север и через неделю оказался на пути испанских торговых судов, курсировавших между Вест-Индией и Испанией.
Одно из этих судов, направлявшееся домой, подобрало его.

История, которую он рассказал, была проста: корабль потерпел крушение, и все, кроме нескольких человек, погибли. Остальные, кроме него, умерли после того, как добрались до берега.
остров. Он не упомянул ни о мятеже, ни о сундуке с зарытыми сокровищами.

 Капитан торгового судна заверил его, что, судя по тому, где они его подобрали, и по преобладающим ветрам за последнюю неделю, он не мог оказаться ни на каком другом острове, кроме одного из островов группы Кабо-Верде, которые расположены у западного побережья Африки примерно на 16° или 17° северной широты.

В его письме подробно описывался остров, а также местонахождение клада.
К письму прилагалась самая грубая и забавная старая карта, которую вы когда-либо видели: деревья и скалы были отмечены каракулями в виде крестиков.
показать точное место, где было зарыто сокровище.

 Когда папа рассказал мне о настоящей цели экспедиции, у меня упало сердце, потому что я прекрасно знаю, каким мечтательным и непрактичным всегда был мой дорогой папа.
Я боялась, что его снова обманули, особенно когда он сказал мне, что заплатил тысячу долларов за письмо и карту.

 К моему ужасу, я узнала, что он занял ещё десять тысяч долларов у Роберта Кэнлера и отдал ему свои облигации на эту сумму.

Мистер Кэнлер не потребовал никаких гарантий, и ты знаешь, дорогая, что это значит
Что будет со мной, если папа не сможет с ними встретиться? О, как я ненавижу этого человека!

 Мы все старались смотреть на ситуацию с позитивной стороны, но мистер Филэндер и мистер Клейтон — он присоединился к нам в Лондоне только ради приключений — оба были настроены так же скептически, как и я.

Короче говоря, мы нашли остров и сокровище — огромный дубовый сундук в железных оковах, обернутый в несколько слоев промасленной парусины.
Он был таким же прочным и твердым, как и в тот день, когда его закопали почти двести лет назад.

Он был _просто набит_ золотыми монетами и был таким тяжелым, что четверо мужчин сгибались под его весом.

Эта ужасная штука, похоже, приносит одни лишь убийства и несчастья тем, кто имеет к ней хоть какое-то отношение.
Через три дня после того, как мы отплыли с островов Кабо-Верде, наша собственная команда взбунтовалась и убила всех офицеров.


О, это было самое ужасное зрелище, которое только можно себе представить, — я даже не могу об этом писать.


Они собирались убить и нас, но один из них, лидер, по имени
Король не позволил им этого сделать, и они поплыли на юг вдоль побережья к
одинокому месту, где нашли хорошую гавань, высадились и покинули нас.

Сегодня они уплыли с сокровищами, но мистер Клейтон говорит, что их
ждёт участь, подобная участи мятежников на древнем галеоне,
потому что Кинг, единственный человек на борту, который хоть что-то смыслил в навигации, был
убит на берегу одним из матросов в тот день, когда мы высадились.

 Я бы хотел, чтобы вы познакомились с мистером Клейтоном; он самый милый человек на свете,
и, если я не ошибаюсь, он очень сильно в меня влюбился.

Он единственный сын лорда Грейстока и однажды унаследует его титул и поместья. Кроме того, он сам по себе богат, но
тот факт, что он собирается стать английским лордом, меня очень огорчает — ты знаешь
каковы мои чувства всегда были по отношению к американским девушкам, которые
выходили замуж за титулованных иностранцев. О, если бы он был простым американцем
джентльменом!

Но это не его вина, бедняге, и во всем, кроме рождения
сделавший бы честь моей страны, и это самый лучший комплимент, который я
знаете, как оплатить любым человеком.

У нас были самые странные впечатления с тех пор, как мы приземлились здесь. Папа и мистер Филандер заблудились в джунглях, и за ними погнался настоящий лев.

 Мистер Клейтон заблудился, и на него дважды нападали дикие звери. Эсмеральда и я
нас загнала в угол в старой хижине совершенно ужасная львица-людоед. О, это было просто «ужасно», как сказала бы Эсмеральда.

Но самое странное во всём этом — чудесное существо, которое нас спасло. Я его не видела, но мистер Клейтон, папа и мистер Филандер видели.
Они говорят, что он совершенно божественный белый человек, загорелый до темно-коричневого цвета, сильный, как дикий слон, ловкий, как обезьяна, и храбрый, как лев.

Он не говорит по-английски и исчезает так же быстро и таинственно, как и появляется, после того как совершит какой-нибудь доблестный поступок, словно он бестелесный дух.

Затем у нас появился ещё один странный сосед, который напечатал красивую табличку на английском языке и прикрепил её к двери своей каюты, которую мы заняли.
В табличке он предупреждал нас, чтобы мы не трогали его вещи, и подписывался «Тарзан из обезьян».

 Мы никогда его не видели, но думаем, что он где-то рядом, потому что один из моряков, который собирался выстрелить мистеру Клейтону в спину, получил копьём в плечо от чьей-то невидимой руки в джунглях.

Моряки оставили нам лишь скудный запас еды, а поскольку у нас есть только один револьвер, в котором осталось всего три патрона, мы не знаем,
как мы можем добывать мясо, хотя мистер Филандер говорит, что мы можем бесконечно питаться дикими фруктами и орехами, которых в джунглях в изобилии.

Я очень устала, поэтому пойду на свою забавную кровать из травы, которую собрал для меня мистер.
Клейтон, но я буду добавлять что-то каждый день по мере необходимости.

С любовью,
ДЖИН ПОРТЕР.


ХЕЙЗЕЛ СТРОНГ, БАЛТИМОР, МЭН.


Тарзан долго сидел в коричневом кабинете после того, как дочитал письмо.
В нём было так много нового и удивительного, что его мозг
кружился, пытаясь переварить всё это.

Значит, они не знали, что он — Тарзан, сын обезьяны. Он бы им рассказал.

 На своём дереве он соорудил грубое укрытие из листьев и веток,
под которым, защищённое от дождя, он хранил те немногие сокровища,
которые принёс из хижины. Среди них было несколько карандашей.

 Он взял один и под подписью Джейн Портер написал:

 Я — Тарзан, сын обезьяны


Он подумал, что этого будет достаточно. Позже он вернёт письмо в хижину.


В том, что касается еды, подумал Тарзан, им не о чем беспокоиться — он всё обеспечит, и он так и сделал.

На следующее утро Джейн нашла пропавшее письмо на том самом месте, откуда оно исчезло двумя днями ранее. Она была озадачена, но когда увидела напечатанные слова под своей подписью, по спине у неё пробежал холодный липкий ужас. Она показала письмо, а точнее, последний лист с подписью, Клейтону.

 «Подумать только, — сказала она, — эта жуткая тварь, вероятно, наблюдала за мной всё то время, пока я писала… Ох!» Меня бросает в дрожь при одной мысли об этом
.

“ Но он, должно быть, дружелюбен, ” заверил Клейтон, “ потому что он вернул вам вашу
Он не угрожал вам в письме и не предлагал причинить вам вред, и, если я не ошибаюсь, прошлой ночью он оставил весьма весомый знак своей дружбы за дверью хижины.
Я только что вышел и увидел там тушу дикого кабана.


 С тех пор не проходило и дня, чтобы он не приносил дичь или другую еду. Иногда это был молодой олень, иногда — какое-нибудь странное приготовленное блюдо, например лепёшки из маниоки, украденные в деревне Мбонга, или кабан, или леопард, а однажды — лев.

 Тарзан получал величайшее удовольствие в своей жизни, охотясь за мясом для
эти незнакомцы. Ему казалось, что никакое удовольствие на земле не сравнится с тем, что он делает ради благополучия и защиты прекрасной белой девушки.


 Однажды он осмелится прийти в лагерь при свете дня и поговорить с этими людьми с помощью маленьких жучков, которые были знакомы и им, и Тарзану.


 Но ему было трудно преодолеть робость дикого лесного существа, и поэтому день за днём он не видел, чтобы его благие намерения осуществились.

Группа в лагере, осмелев от близости к природе, забредала всё дальше и дальше в джунгли в поисках орехов и фруктов.

Не проходило и дня, чтобы профессор Портер не бросался в омут с головой, не обращая внимания на то, что смерть подстерегает его на каждом шагу. Мистер Сэмюэл Т.
Филэндер, которого никогда нельзя было назвать крепким, превратился в тень самого себя из-за непрекращающегося беспокойства и умственного перенапряжения, вызванного его титаническими усилиями по защите профессора.

 Прошёл месяц. Тарзан наконец решил отправиться в лагерь при свете дня.

Был ранний вечер. Клейтон отправился на мыс в устье гавани, чтобы посмотреть, не идёт ли какой-нибудь корабль. Там он стоял, сгрудившись в кучу
Куча дров, сложенных в высокую поленницу, была готова вспыхнуть в качестве сигнала, если на горизонте появится пароход или парусник.

 Профессор Портер бродил по пляжу к югу от лагеря в сопровождении мистера Филандера, который убеждал его повернуть назад, пока они снова не стали добычей какого-нибудь дикого зверя.

 Остальные ушли. Джейн и Эсмеральда забрели в джунгли, чтобы собрать фрукты, и в своих поисках заходили всё дальше и дальше от хижины.

Тарзан молча ждал у дверей маленького домика, пока они не вернутся. Он думал о прекрасной белой девушке. Они
Теперь он всегда думал о ней. Он задавался вопросом, будет ли она его бояться, и эта мысль едва не заставила его отказаться от своего плана.

 Ему не терпелось, когда она вернётся, чтобы он мог любоваться ею, быть рядом с ней, возможно, прикоснуться к ней. Человек-обезьяна не знал богов, но он был так близок к поклонению своему божеству, как только может быть близок смертный. Пока он ждал, то коротал время за тем, что печатал для неё послание.
Намерен ли он был передать его ей, он и сам не мог сказать,
но ему доставляло бесконечное удовольствие видеть, как его мысли
выражены на бумаге, в чём он всё-таки был не так уж нецивилизован.
написал:

Я Тарзан, сын обезьяны. Я хочу тебя. Я твой. Ты моя. Мы всегда будем жить здесь, в моём доме. Я принесу тебе лучшие фрукты,
самых нежных оленей, самое вкусное мясо, которое можно найти в джунглях. Я буду охотиться для тебя. Я величайший из бойцов джунглей. Я буду сражаться за тебя. Я самый сильный из бойцов джунглей. Вы — Джейн Портер, я
прочитал это в вашем письме. Когда вы увидите это, вы поймёте, что это для вас и что Тарзан из племени обезьян любит вас.


 Он стоял у двери, прямой, как молодой индеец, и ждал, когда
Когда он закончил послание, его чуткий слух уловил знакомый звук.
 Это была огромная обезьяна, пробирающаяся по нижним ветвям леса.


На мгновение он замер, прислушиваясь, а затем из джунглей донёсся
мучительный женский крик, и Тарзан, сын обезьяны, бросив на землю своё первое любовное письмо, стрелой помчался в лес.


Клейтон тоже услышал крик, а профессор Портер и мистер
Филандер, и через несколько минут они, запыхавшись, подошли к хижине, на ходу задавая друг другу множество возбуждённых вопросов. A
Один взгляд внутрь подтвердил их худшие опасения.

Джейн и Эсмеральды там не было.

Клейтон, а за ним и двое стариков тут же бросились в джунгли, громко зовя девушку по имени.
Полчаса они шли наугад, пока Клейтон совершенно случайно не наткнулся на распростёртое тело Эсмеральды.

Он остановился рядом с ней, пощупал пульс, а затем прислушался к биению её сердца. Она была жива. Он встряхнул её.

 «Эсмеральда! — закричал он ей в ухо. — Эсмеральда! Ради всего святого, где мисс Портер? Что случилось? Эсмеральда!»

 Эсмеральда медленно открыла глаза. Она увидела Клейтона. Она увидела джунгли
о ней.

 — О, Габерель! — вскрикнула она и снова потеряла сознание.

 К этому времени подошли профессор Портер и мистер Филандер.

 — Что нам делать, мистер Клейтон? — спросил старый профессор. — Где нам искать? Бог не мог быть настолько жестоким, чтобы забрать у меня мою малышку именно сейчас.

 — Сначала нужно разбудить Эсмеральду, — ответил Клейтон. “Она может рассказать нам
что случилось. Эсмеральда!” - снова закричал он, грубо тряся чернокожую женщину.
за плечо.

“О Gaberelle, я хочу умереть!” - воскликнула бедная женщина, а с глаз быстро
закрыто. “Пусть я умру, Господи, не дай мне видеть это ужасное лицо
снова”.

— Ну же, ну же, Эсмеральда, — воскликнул Клейтон.

 — Господа здесь нет, это мистер Клейтон. Открой глаза.

 Эсмеральда сделала, как ей было велено.

 — О, Габерель! Слава Господу, — сказала она.

 — Где мисс Портер? Что случилось? — спросил Клейтон.

“Не здесь, мисс Джейн?” - воскликнула Эсмеральда, сидя с прекрасным
стремительность одной из своих навалом. “О, Господи, теперь я вспомнила! Должно быть, это оно
забрало ее”, - и негритянка начала рыдать и причитать.
причитания.

“Что забрало ее?” - воскликнул профессор Портер.

“Огромный великан, весь покрытый волосами”.

“ Горилла, Эсмеральда? - спросил мистер Филандер, и трое мужчин
едва дышали, когда он озвучил ужасную мысль.

“Я думал, это дьявол, но, наверное, это был один из них"
горилефанты. О, мой бедный малыш, моя бедная крошка,” и снова
Эсмеральда разразилась неудержимыми рыданиями.

Клейтон сразу же начал искать следы, но не смог найти ничего, кроме спутанной травы в непосредственной близости от места происшествия.
Его познания в лесном деле были слишком скудными, чтобы понять, что он увидел.


Весь остаток дня они пробирались через джунгли, но с наступлением ночи
Они были вынуждены сдаться в отчаянии и безысходности, потому что даже не знали, в каком направлении унесло Джейн.

 Уже давно стемнело, когда они добрались до хижины.
Печальная и убитая горем компания молча сидела в маленькой хижине.


 Профессор Портер наконец нарушил молчание. Его тон больше не был тоном эрудированного педанта, рассуждающего об абстрактном и непознаваемом.
Это был тон человека действия — решительного, но с оттенком неописуемой безысходности и горя, которые вызвали ответную боль в сердце Клейтона.

“ А теперь я прилягу, - сказал старик, - и попытаюсь заснуть. Рано утром
завтра, как только рассветет, я возьму столько еды, сколько смогу унести
и продолжу поиски, пока не найду Джейн. Я не вернусь
без нее.

Его спутники ответили не сразу. Каждый был погружен в свои собственные
печальные мысли, и каждый, как и старый профессор, знал, что означали эти
последние слова — профессор Портер никогда не вернется из джунглей.

Наконец Клейтон встал и мягко положил руку на сгорбленное плечо профессора
Портера.

«Я, конечно же, пойду с тобой», — сказал он.

— Я знала, что вы предложите — что вы захотите поехать, мистер Клейтон; но вы не должны. Джейн уже не помочь. То, что когда-то было моей
милой маленькой девочкой, не будет лежать в одиночестве и без друзей в этих ужасных джунглях.


Те же лианы и листья укроют нас, те же дожди обрушатся на нас;
и когда дух её матери выйдет на свободу, он найдёт нас вместе в смерти, как всегда находил нас в жизни.

— Нет, только я могу уйти, ведь она была моей дочерью — всем, что у меня осталось на земле, чтобы любить.


 — Я пойду с тобой, — просто сказал Клейтон.

Старик поднял глаза и пристально посмотрел на сильное, красивое лицо Уильяма Сесила Клейтона. Возможно, он прочитал в его глазах любовь, которая таилась в его сердце, — любовь к его дочери.

 В прошлом он был слишком поглощён своими научными изысканиями, чтобы обращать внимание на мелкие происшествия и случайные слова, которые более практичному человеку подсказали бы, что эти молодые люди всё больше сближаются. Теперь они возвращались к нему одно за другим.

«Как пожелаете», — сказал он.

«Вы можете рассчитывать и на меня», — сказал мистер Филэнджер.

“Нет, мой дорогой старый друг”, - сказал профессор Портер. “Возможно, мы пойдем не все. Это
было бы безжалостно оставить бедняжку Эсмеральду здесь одну, а втроем
мы добились бы не большего успеха, чем один.

“В этом жестоком лесу и так достаточно мертвецов. Пойдем—ка...
Попробуем немного поспать.




ГЛАВА XIX.
Зов первобытных


С тех пор как Тарзан покинул племя великих антропоидов, в котором он вырос, его
племя раздирали постоянные распри и раздоры. Теркоз
оказался жестоким и своенравным королём, так что один за другим многие из
Старые и слабые обезьяны, на которых он особенно часто вымещал свою жестокость, забирали свои семьи и искали спокойствия и безопасности в глубине леса.


Но в конце концов те, кто остался, были доведены до отчаяния непрекращающимися нападениями Теркоза, и случилось так, что одна из обезьян вспомнила напутствие Тарзана:

«Если у вас есть жестокий вождь, не поступайте, как другие обезьяны, и не пытайтесь в одиночку выступить против него.
Вместо этого пусть двое, трое или четверо из вас нападут на него вместе. Тогда, если
Если вы сделаете это, ни один вождь не посмеет вести себя иначе, чем подобает вождю, потому что четверо из вас могут убить любого вождя, который когда-либо будет стоять над вами».

 И обезьяна, вспомнившая этот мудрый совет, повторила его нескольким своим сородичам, так что, когда Теркоз в тот день вернулся в племя, его ждал тёплый приём.

 Никаких формальностей. Когда Теркоз подошёл к группе, пять огромных мохнатых зверей набросились на него.

В глубине души он был отъявленным трусом, как и все задиры как среди обезьян, так и среди людей. Поэтому он не остался, чтобы сражаться и погибнуть, а
Он как можно быстрее оторвался от них и скрылся в спасительной тени леса.


Он предпринял ещё две попытки вернуться в племя, но каждый раз на него нападали и прогоняли.
Наконец он сдался и, кипя от ярости и ненависти, повернул в джунгли.


Несколько дней он бесцельно бродил, лелея свою злобу и выискивая какую-нибудь слабую тварь, на которую можно было бы излить свой гнев.

Именно в таком состоянии ужасный человекоподобный зверь, перепрыгивая с дерева на дерево, внезапно наткнулся на двух женщин в джунглях.

Он был прямо над ними, когда обнаружил их. Первым признаком
присутствия Джейн Портер стало то, что огромное волосатое тело рухнуло на землю рядом с ней, и она увидела ужасное лицо и оскаленную, отвратительную пасть в полуметре от себя.


С её губ сорвался пронзительный крик, когда грубая рука схватила её за руку.
Затем её потащили к этим ужасным клыкам, которые тянулись к её горлу. Но прежде чем они коснулись этой прекрасной кожи, другое чувство завладело антропоидом.


Племя оставило себе его женщин. Он должен найти других, чтобы заменить их. Это
Безволосая белая обезьяна должна была стать первой в его новой семье, поэтому он
грубо перекинул её через свои широкие волосатые плечи и прыгнул обратно
на деревья, унося Джейн с собой.

 Крик ужаса Эсмеральды слился с криком Джейн, а
затем, как это было свойственно Эсмеральде в чрезвычайных ситуациях,
требовавших самообладания, она упала в обморок.

 Но Джейн ни разу не потеряла сознание. Это правда, что это ужасное
лицо, прижатое к её лицу, и зловонное дыхание, ударяющее ей в ноздри, парализовали её от ужаса; но разум её был ясен.
и она осознала всё, что произошло.

 С поразительной, как ей показалось, скоростью зверь нёс её через лес, но она не кричала и не сопротивлялась. Внезапное появление обезьяны настолько сбило её с толку, что она подумала,
что он несёт её к берегу.

 По этой причине она берегла силы и не издавала ни звука, пока не увидела, что они подошли достаточно близко к лагерю, чтобы привлечь внимание тех, чьей помощи она так жаждала.

Она не могла этого знать, но её уносило всё дальше и дальше в непроходимые джунгли.

Крик, который заставил Клейтона и двух мужчин постарше споткнуться и провалиться в подлесок, привёл Тарзана из «Книги джунглей» прямо к тому месту, где лежала Эсмеральда, но не она была в центре его внимания, хотя, подойдя к ней, он увидел, что она не пострадала.

Мгновение он вглядывался в землю внизу и в деревья наверху, пока
обезьяна, которая была в нём благодаря воспитанию и окружающей среде,
в сочетании с интеллектом, данным ему от рождения, не рассказала его удивительному лесному ремеслу всю историю так ясно, как если бы он видел всё своими глазами.

А потом он снова исчез среди качающихся деревьев, следуя по
высоко расположенному следу, который не смог бы заметить ни один человеческий глаз, тем более в переводе.

На концах ветвей, где антропоид перепрыгивает с одного дерева на другое,
след заметнее всего, но он меньше всего указывает направление, в котором
движется добыча; потому что там давление всегда направлено вниз, к
маленькому концу ветки, независимо от того, спускается обезьяна с дерева или поднимается на него.
Ближе к центру дерева, где следы от прохождения менее заметны, направление становится очевидным.

Здесь, на этой ветке, гусеница была раздавлена огромной ногой беглеца, и Тарзан инстинктивно чувствует, куда эта нога при следующем шаге поставит свой след. Здесь он ищет крошечную частицу раздавленной личинки, которая часто представляет собой не более чем каплю влаги.

 Снова крошечный кусочек коры был отодран рукой, и направление разрыва указывает на то, куда ведёт проход. Или
какая-то крупная ветка, или ствол самого дерева задели его
волосатое тело, и крошечный волосок указывает ему направление
Он чувствует, что под корой скрывается то, что ему нужно.

 Ему не нужно сбавлять скорость, чтобы уловить эти, казалось бы, едва заметные следы убегающего зверя.


Для Тарзана они ярко выделяются на фоне бесчисленного множества других шрамов, синяков и других знаков на лиственной тропе. Но сильнее всего запах, ведь Тарзан идёт по ветру, а его натренированные ноздри чувствительны, как у гончей.

Есть те, кто считает, что низшие организмы от природы наделены более развитым обонянием, чем человек, но это всего лишь вопрос развития.

Выживание человека не так сильно зависит от совершенства его органов чувств. Способность рассуждать освободила их от многих обязанностей, и поэтому они в некоторой степени атрофировались, как и мышцы, которые двигают ушами и кожей головы, просто из-за того, что ими не пользуются.

 Мышцы вокруг ушей и под кожей головы, а также нервы, которые передают ощущения в мозг, есть, но они недостаточно развиты, потому что в них нет необходимости.

С Тарзаном из племени обезьян дело обстояло иначе. С раннего детства его выживание зависело от остроты зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса
гораздо больше, чем на менее развитый орган разума.

 Наименее развитым у Тарзана было чувство вкуса, поскольку он мог с почти одинаковой
удовольствием есть сочные фрукты или сырое мясо, долго пролежавшее в земле.
Но в этом он мало чем отличался от более цивилизованных эпикурейцев.

Человек-обезьяна почти бесшумно двинулся по следу Теркоза и его добычи.
Но звук его приближения достиг ушей убегающего зверя и заставил его бежать ещё быстрее.

 Тарзан настиг их через три мили, и тогда Теркоз
Поняв, что дальнейшее бегство бесполезно, он опустился на землю на небольшой открытой поляне, чтобы иметь возможность развернуться и сразиться за свою добычу или беспрепятственно сбежать, если окажется, что преследователь ему не по зубам.

 Он по-прежнему сжимал Джейн в своей огромной руке, когда Тарзан, словно леопард, выскочил на арену, которую природа подготовила для этой первобытной битвы.

Когда Теркоз увидел, что за ним гонится Тарзан, он решил, что это женщина Тарзана, поскольку они были одного вида — белые и безволосые.
Поэтому он обрадовался такой возможности
двойная месть его заклятому врагу.

 Для Джейн странное появление этого богоподобного мужчины было как вино для расшатанных нервов.


Из описания, которое дали ей Клейтон, её отец и мистер Филдер, она поняла, что это, должно быть, то самое чудесное существо, которое их спасло, и увидела в нём только защитника и друга.

Но когда Теркоз грубо оттолкнул её в сторону, чтобы встретить атаку Тарзана, и она увидела огромные размеры обезьяны, её мощные мускулы и свирепые клыки, её сердце дрогнуло. Как можно победить такого могучего противника?

Они сошлись, как два разъярённых быка, и, как два волка, вцепились друг другу в глотки.
Против длинных клыков обезьяны было выставлено тонкое лезвие человеческого ножа.

Джейн — её гибкое юное тело прижалось к стволу огромного дерева,
руки крепко сжимали вздымающуюся и опускающуюся грудь, а
глаза расширились от смешанного ужаса, восхищения, страха и
восхищения — наблюдала за тем, как первобытная обезьяна сражается с первобытным человеком за обладание женщиной — за неё.


Когда огромные мышцы на спине и плечах мужчины напряглись,
Напряжение его усилий, огромные бицепсы и предплечья, сдерживающие эти могучие клыки, — завеса многовековой цивилизации и культуры
была сорвана с затуманенного взора балтиморской девушки.

Когда длинный нож дюжину раз вонзился в сердце Теркоза и огромная туша безжизненно рухнула на землю,
первобытная женщина бросилась с распростертыми объятиями к первобытному мужчине, который сражался за нее и завоевал ее.

А Тарзан?

 Он сделал то, в чём не нуждается ни один человек с горячей кровью. Он взял своё
Он заключил женщину в объятия и стал покрывать поцелуями её вздёрнутые, жаждущие губы.

 Какое-то время Джейн лежала с полузакрытыми глазами. Какое-то время — впервые в своей юной жизни — она познала, что такое любовь.


Но так же внезапно, как и приподнялась завеса, она опустилась снова, и возмущённая совесть залила её лицо алым румянцем, и униженная женщина оттолкнула Тарзана из обезьян и закрыла лицо руками.

Тарзан был удивлён, когда обнаружил, что девушка, которую он научился любить после долгих и абстрактных ухаживаний, добровольно оказалась в его объятиях.
Теперь он был удивлён тем, что она оттолкнула его.

Он снова подошёл к ней и взял её за руку. Она набросилась на него, как тигрица, ударяя его по широкой груди своими маленькими ручками.

Тарзан не мог этого понять.

Мгновение назад он намеревался поскорее вернуть Джейн к её народу,
но это мгновение затерялось в туманном и далёком прошлом,
в череде событий, которые были, но никогда не повторятся, а вместе с ними и благие намерения.

 С тех пор Тарзан чувствовал, как к нему прижимается тёплое, гибкое тело.
к нему. Горячее, сладкое дыхание на его щеке и губах разожгло в его груди новое пламя, и идеальные губы прильнули к его губам в обжигающем поцелуе, который оставил глубокий след в его душе — след, который ознаменовал появление нового Тарзана.

 Он снова положил руку ей на плечо. Она снова оттолкнула его. А затем
 Тарзан из племени обезьян сделал то, что сделал бы его первый предок.

Он обнял свою женщину и унёс её в джунгли.

 Рано утром следующего дня четверых, находившихся в маленькой хижине на берегу, разбудил грохот пушки. Клейтон был первым
Он бросился к выходу и там, за пределами гавани, увидел два судна, стоявших на якоре.


Одно из них было «Стрелой», а другое — небольшим французским крейсером.
По бортам последнего толпились люди, смотревшие в сторону берега, и Клейтону, как и остальным, кто присоединился к нему, стало ясно, что выстрел, который они слышали, был сделан для того, чтобы привлечь их внимание, если они всё ещё оставались в хижине.

Оба судна находились на значительном расстоянии от берега, и было сомнительно, что их бинокли смогут разглядеть машущие шляпы небольшой группы людей, затерявшихся где-то между мысами гавани.

Эсмеральда сняла свой красный фартук и отчаянно размахивала им над головой.
Но Клейтон, всё ещё опасаясь, что даже этого не заметят, поспешил к северной точке, где лежал его сигнальный костёр, готовый к поджиганию.


 Ему, как и тем, кто, затаив дыхание, ждал позади, казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он добрался до большой кучи сухих веток и хвороста.

Когда он выбрался из густого леса и снова увидел корабли,
его охватил ужас при виде того, что «Эрроу» поднимает паруса,
а крейсер уже на ходу.

Быстро разожёг костёр в дюжине мест и поспешил к краю мыса.
Там он снял рубашку и, привязав её к упавшей ветке, стал размахивать ею над головой.

Но корабли по-прежнему были видны, и он уже потерял всякую надежду, когда огромный столб дыма, поднявшийся над лесом, привлёк внимание дозорного на борту крейсера.
Тотчас же дюжина подзорных труб была направлена на берег.

Вскоре Клейтон увидел, как оба корабля снова разворачиваются, и пока
«Эрроу» тихо дрейфовал по океану, крейсер медленно возвращался к берегу.


На некотором расстоянии от берега он остановился, с него спустили шлюпку,
которая направилась к берегу.

Когда шлюпка причалила, из неё вышел молодой офицер.

«Полагаю, вы месье Клейтон?» — спросил он.

«Слава богу, вы пришли!» — ответил Клейтон. «И, возможно, ещё не слишком поздно».

«Что вы имеете в виду, месье?» — спросил офицер.

 Клейтон рассказал о похищении Джейн Портер и о том, что для её поисков нужны вооружённые люди.

«_Mon Dieu!_» — с грустью воскликнул офицер. «Ещё вчера этого не было»
было слишком поздно. Сегодня, возможно, было бы лучше, если бы бедную даму так и не нашли. Это ужасно, месье. Это слишком ужасно.

 С крейсера уже спустили другие шлюпки, и Клейтон, указав офицеру на вход в гавань, сел в шлюпку вместе с ним.
Шлюпка развернулась носом к маленькой бухте, не имеющей выхода к морю, и последовала за другими судами.

 Вскоре вся группа высадилась на берег, где их ждали профессор Портер, мистер
Филандер и плачущая Эсмеральда.

Среди офицеров, сходящих на берег с крейсера, был
Командир корабля, услышав историю о похищении Джейн, великодушно предложил добровольцам сопровождать профессора Портера и Клейтона в их поисках.

Не было ни одного офицера или матроса из числа этих храбрых и отзывчивых французов, которые не попросили бы разрешения присоединиться к экспедиции.

Командир отобрал двадцать человек и двух офицеров, лейтенанта Д’Арно и лейтенанта Шарпантье. К крейсеру отправили шлюпку за провизией, боеприпасами и карабинами.
Мужчины уже были вооружены револьверами.

Затем, в ответ на расспросы Клейтона о том, как они оказались на якоре у берега и выстрелили из сигнальной пушки, командир, капитан Дюфранн, объяснил, что месяц назад они заметили «Стрелу», идущую на юго-запад под большим количеством парусов, и что, когда они подали ей сигнал подойти, она только увеличила количество парусов.

Они следили за ней до заката, сделав несколько выстрелов, но на следующее утро её нигде не было видно. Затем они продолжили
плавать вдоль побережья в течение нескольких недель и уже почти забыли о недавней погоне, как вдруг однажды утром
Утром за несколько дней до этого дозорный описал судно, которое боролось с волнами в бушующем море и, очевидно, полностью вышло из-под контроля.

 Когда они подошли ближе к брошенному судну, то с удивлением обнаружили, что это то самое судно, которое сбежало от них несколько недель назад. Её
фок-стаксель и бизань-стаксель были подняты так, словно кто-то
пытался заставить её идти против ветра, но шкоты разошлись, и
паруса рвались в клочья под напором полуштормового ветра.

 В открытом море это было трудной и опасной задачей
чтобы попытаться высадить на борт призовую команду; и поскольку никаких признаков жизни на палубе не было замечено, было решено подождать, пока ветер и море не стихнут; но тут они увидели фигуру, цеплявшуюся за перила и слабо махавшую им в знак отчаяния.

Немедленно была спущена на воду шлюпка, и была предпринята успешная попытка подняться на борт «Эрроу». Зрелище, открывшееся глазам французов, когда они перевалились через борт корабля, было ужасающим.

 Дюжина мёртвых и умирающих людей каталась туда-сюда по раскачивающейся палубе.
Живые лежали вперемешку с мёртвыми.  Два трупа
казалось, что его частично сожрали, как будто волки.

 Вскоре призовая команда снова подняла паруса, и выживших членов злополучной компании отнесли вниз, в их гамаки.


Мертвецов завернули в брезент и привязали на палубе, чтобы их товарищи могли опознать их, прежде чем они отправятся на дно.


Никто из выживших не был в сознании, когда французы добрались до палубы «Эрроу». Даже бедняга, который в отчаянии подал единственный сигнал бедствия, потерял сознание, так и не узнав, помогло это или нет.

Французскому офицеру не потребовалось много времени, чтобы понять, что стало причиной ужасного состояния людей на борту. Когда они попытались найти воду и бренди, чтобы привести людей в чувство, оказалось, что на борту нет ни того, ни другого, ни даже какой-либо еды.

 Он немедленно подал сигнал крейсеру, чтобы тот прислал воду, лекарства и провизию, и другая шлюпка совершила опасное путешествие на «Эрроу».

 Когда людям дали восстанавливающие средства, некоторые из них пришли в себя, и тогда они рассказали всю историю. Эта часть истории нам известна вплоть до отплытия «Стрелы» после убийства Снайпса, и
Похороните его тело над сундуком с сокровищами.

 Похоже, что погоня крейсера так напугала мятежников, что они продолжали плыть через Атлантику ещё несколько дней после того, как потеряли его из виду.
Но, обнаружив на борту скудные запасы воды и провизии, они повернули обратно на восток.

Поскольку на борту не было никого, кто разбирался в навигации, вскоре начались споры о том, где они находятся.
После трёх дней плавания на восток они не увидели земли и повернули на север, опасаясь, что из-за сильных северных ветров их унесло к югу от южной
оконечность Африки.

Они шли курсом на северо-северо-восток в течение двух дней, пока их не настиг штиль, продлившийся почти неделю. У них закончилась вода, а через день они остались бы без еды.

Условия быстро ухудшались. Один из матросов сошёл с ума и прыгнул за борт. Вскоре другой вскрыл себе вены и выпил собственную кровь.

Когда он умер, они тоже выбросили его за борт, хотя среди них были те, кто хотел оставить труп на борту. Голод превращал их из людей в диких зверей.

За два дня до того, как их подобрал крейсер, они стали слишком слабыми, чтобы управлять судном, и в тот же день трое мужчин умерли. На
следующее утро было видно, что один из трупов был частично
поеден.

 Весь тот день мужчины лежали, сверля друг друга взглядами, как хищные звери, а на следующее утро два трупа были почти полностью лишены плоти.

Мужчины стали лишь немного сильнее после этой отвратительной трапезы, потому что
нехватка воды была самой большой проблемой, с которой им приходилось
бороться. А потом появился крейсер.

Когда те, кто мог, пришли в себя, вся история была рассказана французскому командующему.
Но матросы были слишком невежественны, чтобы объяснить ему, в какой именно точке побережья профессор и его группа оказались в затруднительном положении.
Поэтому крейсер медленно шёл вдоль берега, в пределах видимости, время от времени стреляя из сигнальных пушек и осматривая каждый сантиметр пляжа в подзорную трубу.

Они бросили якорь ночью, чтобы не упустить ни клочка береговой линии.
Так получилось, что прошлой ночью они оказались у того самого пляжа, где располагался маленький лагерь, который они искали.

Сигнальные пушки, выстрелы из которых прозвучали накануне днём, не были услышаны теми, кто находился на берегу.
Предполагалось, что это произошло потому, что они, несомненно, были в гуще джунглей в поисках Джейн Портер, и шум от их собственного продирания сквозь подлесок заглушил бы выстрел из далёкой пушки.

 К тому времени, как обе группы рассказали о своих приключениях, шлюпка с крейсера вернулась с припасами и оружием для экспедиции.

Через несколько минут небольшая группа моряков и два французских офицера вместе с профессором Портером и Клейтоном отправились в путь.
их безнадежное и злополучное путешествие в неизведанные джунгли.




Глава XX.
Наследственность

Когда Джейн поняла, что странное лесное существо, спасшее ее из лап обезьяны, уносит ее в плен, она отчаянно попыталась вырваться, но сильные руки, которые держали ее так легко, словно она была младенцем, лишь немного сжали ее.

Поэтому вскоре она оставила эти тщетные попытки и стала лежать неподвижно, глядя сквозь полуприкрытые веки на лицо мужчины, который легко шагал рядом с ней по заросшему подлеском лесу.

Лицо над ней было необычайно красивым.

 Совершенный образец мужественности, не запятнанной распущенностью, жестокостью или низменными страстями. Ибо, хотя Тарзан был убийцей людей и зверей, он убивал, как убивает охотник,
бесстрастно, за исключением тех редких случаев, когда он убивал из
ненависти — но не из мрачной, злобной ненависти, которая
отпечатывает на лице отвратительные черты.

Когда Тарзан убивал, он чаще улыбался, чем хмурился, а улыбка — основа красоты.


Девушка особенно заметила одну вещь, когда увидела Тарзана
она бросилась на Теркоза — ярко-алая полоса на его лбу, от
над левым глазом до макушки; но теперь, вглядываясь в его черты,
она заметила, что полосы нет, и только тонкая белая линия
указывает на то место, где она была.

Когда она затихла в его объятиях, Тарзан слегка ослабил хватку.


Однажды он посмотрел ей в глаза и улыбнулся, и девушке пришлось закрыть
глаза, чтобы не видеть это красивое, располагающее к себе лицо.

Вскоре Тарзан забрался на дерево, и Джейн, удивляясь тому, что не испытывает страха, начала понимать, что во многих отношениях она никогда не чувствовала себя такой
Никогда в жизни она не чувствовала себя в большей безопасности, чем сейчас, когда лежала в объятиях этого сильного, дикого существа, которое несло её, одному Богу известно куда и к какой судьбе, всё глубже и глубже в дикие дебри неукротимого леса.

 Когда, закрыв глаза, она начала размышлять о будущем и яркое воображение нарисовало ей ужасающие картины, ей достаточно было поднять веки и взглянуть на это благородное лицо, так близко от неё, чтобы развеять последние опасения.

Нет, он никогда не смог бы причинить ей вред. В этом она убедилась, когда перевела взгляд с его прекрасных черт лица и честных, смелых глаз на
рыцарство, о котором они говорили.

 Они шли и шли через то, что казалось Джейн сплошным зелёным массивом.
Но перед этим лесным богом, словно по волшебству, открывался проход, который закрывался за ними, когда они проходили.

 Ни одна ветка не задела её, но сверху и снизу, спереди и сзади не было видно ничего, кроме сплошного переплетения ветвей и лиан.

Пока Тарзан уверенно двигался вперёд, его разум был занят множеством странных и новых для него мыслей. Перед ним стояла задача, с которой он никогда не сталкивался
Он столкнулся с этим и скорее почувствовал, чем осознал, что должен встретить это как мужчина, а не как обезьяна.

 Свободное передвижение по средней террасе, по которой он шёл большую часть пути, помогло ему охладить пыл первой неистовой страсти к своей новообретённой любви.

 Теперь он поймал себя на том, что размышляет о судьбе, которая постигла бы девушку, если бы он не спас её от Теркоза.

Он понял, почему обезьяна не убила её, и начал сравнивать свои намерения с намерениями Теркоза.


Действительно, в джунглях было принято, чтобы самец брал себе самку силой
сила; но мог ли Тарзан руководствоваться законами зверей? Разве
Тарзан не был человеком? Но что делают люди? Он был озадачен, потому что не знал.

Он хотел спросить девушку, и тут до него дошло, что она уже ответила ему в тщетной попытке сбежать и оттолкнуть его.

Но теперь они добрались до места назначения, и Тарзан, сын обезьяны, с
Джейн в его крепких объятиях легко опустилась на травяной покров арены, где
огромные обезьяны держали свои советы и танцевали дикий оргиастический Дам-Дам.


Хотя они проделали долгий путь, было ещё только полдня, и
амфитеатр был залит полумраком, который просачивался сквозь
лабиринт окружающей листвы.

Зеленый газон выглядел мягким, прохладным и манящим. Мириады звуков
джунгли казались далекими и приглушенными до простого эха размытых звуков
они нарастали и опадали, как прибой на отдаленном берегу.

Чувство безмятежного покоя охватило Джейн, когда она опустилась на траву в том месте, куда её посадил Тарзан.
Она посмотрела на его огромную фигуру, возвышавшуюся над ней, и почувствовала странное ощущение полной безопасности.


Пока она наблюдала за ним из-под полуопущенных век, Тарзан пересёк
небольшая круглая полянка, ведущая к деревьям на дальней стороне. Она
отметила изящное величие его осанки, совершенную симметрию его
великолепной фигуры и осанку его головы правильной формы на широких
плечах.

Какое прекрасное создание! Там может быть нет жестокости или низости
под этой богоподобной внешностью. Никогда, она думала, что был такой человек шагал
на Земле, поскольку Бог создал сначала по своему образу и подобию.

Одним прыжком Тарзан взлетел на деревья и исчез. Джейн
задумалась, куда он ушёл. Неужели он бросил её на произвол судьбы в
одиноких джунглях?

Она нервно огляделась по сторонам. Каждая лоза и каждый куст казались
притаившимся местом, где скрывается какой-то огромный и ужасный зверь,
ждущий возможности вонзить свои сверкающие клыки в её нежную плоть.
Каждый звук она превращала в тихое подкрадывание извилистого и злобного тела.


Как всё изменилось с тех пор, как он её бросил!

Несколько минут, которые показались испуганной девушке часами, она сидела,
напряжённо ожидая, когда это притаившееся существо набросится на неё и
покончит с её мучительными опасениями.

Она почти молилась о том, чтобы эти жестокие зубы лишили её сознания и избавили от агонии страха.

Позади неё раздался внезапный тихий звук. С криком она вскочила на ноги и повернулась, чтобы встретить свою смерть.

Там стоял Тарзан, держа в руках спелые и сочные плоды.

Джейн пошатнулась и упала бы, если бы Тарзан, выронив свою ношу, не подхватил её на руки. Она не потеряла сознание, но крепко прижалась к нему, дрожа всем телом, как испуганный олень.

Тарзан, сын обезьяны, гладил её мягкие волосы и пытался утешить и успокоить её, как когда-то Кала утешала и успокаивала его, маленького обезьянка, которого пугали львица Сабор и змея Гиста.

Однажды он легонько прижался губами к её лбу, и она не пошевелилась, а лишь закрыла глаза и вздохнула.

 Она не могла проанализировать свои чувства и не хотела даже пытаться.
Она была рада чувствовать себя в безопасности в этих сильных руках и решила положиться на судьбу. За последние несколько часов она научилась доверять этому странному дикому лесному существу так, как доверилась бы лишь немногим из своих знакомых мужчин.

Когда она задумалась о странности происходящего, до неё начало доходить, что, возможно, она узнала что-то ещё
то, чего она никогда по-настоящему не знала, — любовь. Она удивилась, а потом улыбнулась.


И, всё ещё улыбаясь, она мягко оттолкнула Тарзана и, глядя на него
с полуулыбкой-полувопросом, от которой её лицо становилось совершенно
очаровательным, указала на лежащий на земле плод и уселась на край
земляного барабана антропоидов, потому что голод давал о себе знать.

Тарзан быстро собрал фрукты и, принеся их, положил к её ногам.
Затем он тоже сел на барабан рядом с ней и ножом вскрыл и подготовил различные фрукты для её трапезы.

Они молча ели вместе, время от времени украдкой поглядывая друг на друга, пока наконец Джейн не расхохоталась.
Тарзан присоединился к ней.

«Жаль, что ты не говоришь по-английски», — сказала девушка.

Тарзан покачал головой, и в его смеющихся глазах появилось задумчивое и трогательное выражение тоски.

Тогда Джейн попыталась заговорить с ним по-французски, а затем по-немецки, но ей пришлось рассмеяться над своей неуклюжей попыткой говорить на последнем языке.

«В любом случае, — сказала она ему по-английски, — ты понимаешь мой немецкий так же хорошо, как они в Берлине».


Тарзан уже давно принял решение о том, каким будет его будущее
процедура должна быть такой. У него было время вспомнить все, что он прочитал
о поведении мужчин и женщин в книгах, найденных в хижине. Он поступил бы так, как, по его представлениям, поступили бы люди из книг, окажись они на его месте.
..........
.

Он снова встал и пошел к деревьям, но сначала попытался знаками
объяснить, что скоро вернется, и у него это так хорошо получилось, что
Джейн поняла и не испугалась, когда он ушел.

Её охватило лишь чувство одиночества, и она с тоской смотрела на то место, где он исчез, в ожидании его возвращения.
Прежде чем она успела это сделать, позади неё раздался тихий звук.
Она обернулась и увидела, как он идёт по траве с охапкой веток в руках.


Затем он снова ушёл в джунгли и через несколько минут вернулся с охапкой мягкой травы и папоротника.


Он сделал ещё два похода, пока у него не набралась приличная куча материала.

Затем он расстелил на земле папоротники и травы, сделав мягкое ровное ложе.
Над ним он соединил множество ветвей так, чтобы они сходились в нескольких футах над центром. На них он положил слои огромных листьев
Он взял большое слоновье ухо и, добавив ещё веток и листьев, закрыл один конец своего маленького убежища.


Затем они снова сели на край барабана и попытались объясниться с помощью жестов.


Великолепный бриллиантовый медальон, висевший на шее Тарзана, вызывал у Джейн
большое удивление. Она указала на него, и Тарзан снял медальон и протянул его Джейн.

Она увидела, что это работа искусного мастера и что бриллианты
отличаются исключительным блеском и великолепной огранкой, но
Это указывало на то, что они были созданы в былые времена. Она также заметила, что медальон
открылся, и, нажав на потайную застёжку, увидела, как две половинки разъединились,
и в каждой из них оказалась миниатюра из слоновой кости.

 На одной была изображена красивая женщина, а другая могла бы быть похожа на мужчину, сидевшего рядом с ней, если бы не едва уловимая разница в выражении лиц.

Она подняла глаза и увидела, что Тарзан наклонился к ней и с изумлением смотрит на миниатюры. Он протянул руку, взял медальон и стал рассматривать изображения
внутри с явными признаками удивления и нового интереса. Его манера поведения ясно давала понять, что он никогда раньше их не видел и не предполагал, что медальон открывается.

 Этот факт заставил Джейн задуматься, и ей пришлось напрячь воображение, чтобы представить, как это прекрасное украшение оказалось у дикого и необузданного существа из неизведанных джунглей Африки.

Ещё более удивительным было то, что на нём было изображено лицо человека, который мог быть братом или, что более вероятно, отцом этого лесного полубога, который даже не подозревал, что медальон открывается.

Тарзан по-прежнему не сводил глаз с двух лиц.
Наконец он снял колчан с плеча и высыпал стрелы на землю.
Он сунул руку на дно похожего на сумку вместилища и достал
плоский предмет, завернутый в множество мягких листьев и перевязанный
длинной травой.

 Он осторожно развернул его, снимая слой за слоем, пока
наконец не взял в руки фотографию.

Указывая на миниатюру с изображением мужчины в медальоне, он протянул фотографию Джейн, держа рядом с ней открытый медальон.

 Фотография ещё больше озадачила девушку, потому что это была
очевидно, это был ещё один портрет того же мужчины, который лежал в медальоне рядом с портретом красивой молодой женщины.


Тарзан смотрел на неё с выражением недоумения и растерянности в глазах, когда она подняла на него взгляд. Казалось, он хотел что-то спросить.

Девушка указала на фотографию, затем на миниатюру, а потом на него, как бы давая понять, что, по её мнению, на фотографиях изображён он.
Но он лишь покачал головой, а затем, пожав своими огромными плечами, взял у неё фотографию и, внимательно рассмотрев её, вернул.
Он снова завернул его и положил на дно колчана.

 Несколько мгновений он сидел молча, опустив глаза.
Джейн держала в руке маленький медальон и вертела его в руках, пытаясь найти какую-нибудь подсказку, которая могла бы помочь ей установить личность его первоначального владельца.


Наконец ей пришло в голову простое объяснение.

Медальон принадлежал лорду Грейстоку, и на нём были изображены он сам и леди Элис.


 Это дикое создание просто нашло его в хижине на берегу.  Как глупо с её стороны, что она не додумалась до этого раньше.

Но объяснить странное сходство между лордом Грейстоком и этим лесным богом она была не в силах, и неудивительно, что она не могла представить, что этот обнажённый дикарь на самом деле был английским дворянином.


Наконец Тарзан поднял голову и посмотрел на девушку, которая рассматривала медальон.  Он не мог понять, что означают лица на медальоне, но видел интерес и восхищение на лице живого существа, стоявшего рядом с ним.

Она заметила, что он наблюдает за ней, и, решив, что он снова хочет получить своё украшение, протянула его ему. Он взял его у неё и, взяв
Взяв цепочку в обе руки, он надел её на шею Джейн, улыбаясь её удивлению от неожиданного подарка.

 Джейн яростно замотала головой и хотела снять золотые звенья с шеи, но Тарзан не позволил.  Взяв её руки в свои, когда она попыталась их отдёрнуть, он крепко сжал их, не давая ей этого сделать.

 Наконец она сдалась и, тихо рассмеявшись, поднесла медальон к губам.

Тарзан не совсем понял, что она имела в виду, но правильно догадался, что таким образом она благодарит его за подарок. Поэтому он встал и
Взяв медальон в руку, он серьёзно наклонился, как какой-нибудь придворный из
старых времён, и прижался губами к тому месту, где касались её губы.

 Это был величественный и галантный маленький комплимент, сделанный с изяществом и достоинством, совершенно неосознанно. Это был отличительный признак его аристократического происхождения, естественное проявление многих поколений благородных предков, наследственный инстинкт учтивости, который не смогла искоренить целая жизнь в окружении неотесанных и грубых людей.

 Уже темнело, и они снова поели фруктов
Он принёс им и еду, и питьё; затем Тарзан поднялся и, подведя Джейн к маленькой беседке, которую он соорудил, жестом пригласил её войти.

Впервые за несколько часов её охватил страх, и
Тарзан почувствовал, как она отстранилась, словно прячась от него.

Общение с этой девушкой в течение половины дня сильно изменило Тарзана.
Он стал совсем не таким, каким его увидело утреннее солнце.

Теперь во всех уголках его существа наследственность говорила громче, чем воспитание.

 Он не превратился в изысканного джентльмена из дикого человекоподобного существа в одночасье, но в конце концов инстинкты первого взяли верх.
и превыше всего было желание угодить женщине, которую он любил, и хорошо выглядеть в её глазах.

 Поэтому Тарзан из племени обезьян сделал единственное, что мог, чтобы обеспечить безопасность Джейн. Он вынул свой охотничий нож из ножен и протянул его ей рукояткой вперёд, снова жестом приглашая её войти в беседку.

 Девушка поняла его и, взяв длинный нож, вошла в беседку и легла на мягкую траву, пока Тарзан из племени обезьян Он растянулся на земле у входа.

Так их и застало восходящее солнце.

Проснувшись, Джейн сначала не вспомнила о странных событиях предыдущего дня и удивилась, оказавшись в такой необычной обстановке: в маленькой беседке, увитой плющом, на мягкой траве, служившей ей постелью, с незнакомым видом, открывавшимся из проема у ее ног.

Постепенно она начала осознавать, в каком положении оказалась. И тогда в её сердце возникло великое изумление — мощная волна
благодарности за то, что, несмотря на ужасную опасность, она осталась
невредима.

Она подошла ко входу в укрытие, чтобы посмотреть, где Тарзан. Его не было.
Но на этот раз она не испугалась, потому что знала, что он вернётся.


 В траве у входа в её шатёр она увидела отпечаток его тела, где он пролежал всю ночь, охраняя её. Она знала, что только благодаря тому, что он был рядом, она могла спать в такой спокойной безопасности.


 Когда он рядом, кто может бояться? Она задавалась вопросом, есть ли на земле ещё один мужчина, с которым девушка могла бы чувствовать себя в такой безопасности в самом сердце этих диких африканских джунглей. Даже львы и пантеры теперь не боялись её.

Она подняла глаза и увидела, как его гибкое тело мягко спрыгивает с ближайшего дерева.
Когда он заметил её взгляд, его лицо озарила та же искренняя и лучезарная улыбка, которая покорила её накануне.


 Когда он подошёл к ней, сердце Джейн забилось быстрее, а глаза засияли так, как никогда раньше не сияли при приближении мужчины.


 Он снова собирал фрукты и положил их у входа в её беседку. Они снова сели вместе, чтобы поесть.

Джейн начала гадать, что он задумал. Отвезёт ли он её обратно на пляж или оставит здесь? Внезапно она поняла, что
Казалось, это не слишком её беспокоило. Может быть, ей было всё равно!


Она начала понимать, что её совершенно устраивает то, что она сидит здесь, рядом с этим улыбающимся великаном, и ест вкусные фрукты в лесном раю, затерянном в глубине африканских джунглей, — что она довольна и очень счастлива.


Она не могла этого понять. Разум подсказывал ей, что она должна быть
охвачена диким беспокойством, отягощена ужасными страхами, подавлена мрачными предчувствиями; но вместо этого её сердце пело, и она улыбалась в ответ на улыбку мужчины, стоявшего рядом с ней.

Когда они закончили завтракать, Тарзан подошёл к её беседке и
вернул ей нож. Девушка совсем забыла о нём. Она поняла,
что забыла о страхе, который заставил её принять нож.


Жестом пригласив её следовать за ним, Тарзан направился к деревьям на краю
арены и, подхватив её одной сильной рукой, забрался на ветки
над головой.

Девушка знала, что он везёт её обратно к её народу, и не могла
понять внезапного чувства одиночества и печали, которое охватило её.


Несколько часов они медленно ехали.

Тарзан, сын обезьяны, не торопился. Он старался как можно дольше наслаждаться
удовольствием от этого путешествия с этими милыми руками на своей шее.
Поэтому он отклонился далеко на юг от прямого пути к пляжу.

 Несколько раз они останавливались, чтобы немного отдохнуть, но Тарзану это было не нужно.
В полдень они остановились на час у небольшого ручья, где утолили жажду и поели.

Уже почти стемнело, когда они вышли на поляну, и Тарзан, опустившись на землю рядом с огромным деревом, раздвинул высокую траву джунглей и указал ей на маленькую хижину.

Она взяла его за руку, чтобы отвести туда и рассказать отцу, что этот человек спас её от смерти и от того, что хуже смерти, что он заботился о ней так же нежно, как мать.

Но Тарзана снова охватила робость дикого зверя перед людьми. Он отступил, качая головой.

Девушка подошла к нему и посмотрела на него умоляющим взглядом. Почему-то ей
было невыносимо думать о том, что он вернётся в эти ужасные джунгли один.


Но он всё равно покачал головой и в конце концов очень нежно притянул её к себе.
Он наклонился, чтобы поцеловать её, но сначала посмотрел ей в глаза и стал ждать.
Он хотел знать, нравится ли ей это или она оттолкнёт его.

На мгновение девушка заколебалась, но потом поняла, что он чувствует.
Обхватив его за шею, она притянула его лицо к себе и поцеловала — без стеснения.


— Я люблю тебя, я люблю тебя, — пробормотала она.

Издалека донёсся слабый звук множества выстрелов. Тарзан и
Джейн подняла голову.

Из каюты вышли мистер Филандер и Эсмеральда.

С того места, где стояли Тарзан и девушка, они не могли видеть два судна, стоявшие на якоре в гавани.

Тарзан указал на источник звука, коснулся своей груди и снова указал.
Она поняла. Он уходил, и что-то подсказывало ей, что он уходит, потому что считает, что её люди в опасности.

Он снова поцеловал её.

«Вернись ко мне, — прошептала она. — Я буду ждать тебя — всегда».

Он ушёл, и Джейн повернулась, чтобы идти через поляну к хижине.

Мистер Филандер увидел её первым. Наступали сумерки, а мистер Филандер был близорук.


— Быстрее, Эсмеральда! — воскликнул он. — Давай спрячемся внутри; это львица. Боже мой!


Эсмеральда не стала проверять зрение мистера Филандера. Его тон был
достаточно. Она была в каюте и захлопнула дверь, заперев её на засов,
прежде чем он успел произнести её имя. «Боже мой»
вырвалось у мистера Филандера, когда он понял, что Эсмеральда в
поспешке заперла его с той же стороны двери, что и приближающуюся
львицу.

Он яростно заколотил в тяжёлую дверь.

«Эсмеральда! Эсмеральда! — взвизгнул он. — Впусти меня. Меня пожирает лев.


 Эсмеральда подумала, что шум за дверью издает львица, которая пытается пробраться внутрь, и, по своему обыкновению, упала в обморок.

Мистер Филандер испуганно оглянулся.

Ужас! Существо было совсем близко. Он попытался вскарабкаться по стене хижины и на мгновение ухватился за соломенную крышу.

На мгновение он повис там, цепляясь ногами, как кошка за бельевую верёвку, но вскоре кусок соломы оторвался, и мистер.
Филандер, не успев за ним, упал навзничь.

В тот момент, когда он упал, ему на ум пришла удивительная история из области естествознания.
Если притвориться мёртвым, львы и львицы, по ошибочной памяти мистера Филандера, должны будут проигнорировать тебя.

Итак, мистер Филандер лежал там, куда упал, застыв в ужасном подобии смерти. Поскольку его руки и ноги были вытянуты вверх, когда он упал на спину, поза была совсем не впечатляющей.

 Джейн наблюдала за его выходками с мягким удивлением в глазах. Теперь она рассмеялась — это был сдавленный смешок, но этого было достаточно. Мистер Филандер перевернулся на бок и огляделся. Наконец он её заметил.

 — Джейн! — воскликнул он.  — Джейн Портер.  Боже мой!

 Он вскочил на ноги и бросился к ней.  Он не мог поверить, что это она и что она жива.

— Боже мой! Откуда ты взялась? Где ты была?
Как...

— Ради всего святого, мистер Филандер, — перебила его девушка, — я не в состоянии ответить на столько вопросов.


— Ну, ну, — сказал мистер Филандер. — Боже мой! Я так удивлён и рад видеть тебя снова целой и невредимой, что едва понимаю, что говорю. Но давай, расскажи мне всё, что с тобой произошло.





Глава XXI.
Деревня пыток

Пока маленькая экспедиция моряков пробиралась через густые джунгли в поисках Джейн Портер, они всё больше убеждались в тщетности своих усилий
Это становилось всё более очевидным, но горе старика и
безнадёжный взгляд молодого англичанина не позволили добросердечному
Д’Арно повернуть назад.

Он подумал, что, возможно, удастся найти её тело или его останки, ведь он был уверен, что её сожрало какое-то хищное животное. Он выстроил своих людей в боевую линию, начиная с того места, где была найдена Эсмеральда, и в таком растянутом строю они, потея и тяжело дыша, пробирались сквозь заросли лиан и ползучих растений. Это была медленная работа. Полдень застал их всего в нескольких милях от берега.
Затем они остановились, чтобы немного передохнуть, и, пройдя ещё немного вперёд, один из мужчин обнаружил хорошо заметную тропу.

Это была старая слоновая тропа, и Д’Арно, посоветовавшись с профессором Портером и Клейтоном, решил пойти по ней.

Тропа петляла по джунглям в северо-восточном направлении, и колонна двигалась по ней гуськом.

Лейтенант Д’Арно шёл впереди и двигался быстро, потому что тропа была относительно свободной. Сразу за ним шёл профессор
Портер, но он не мог угнаться за молодым человеком, которым был Д’Арно.
Он был в сотне ярдов от них, когда внезапно вокруг него появилось полдюжины чернокожих воинов.

Д’Арно издал предупреждающий крик, когда чернокожие бросились на него, но не успел он вытащить револьвер, как его схватили и потащили в джунгли.

Его крик встревожил моряков, и дюжина из них бросилась вперёд мимо профессора Портера, чтобы помочь своему офицеру.

Они не знали, что вызвало его крик, но поняли, что это предупреждение об опасности впереди. Они пронеслись мимо того места, где был схвачен Д’Арно, и тут из джунглей вылетело копьё и пронзило одного из мужчин.
а затем на них обрушился град стрел.

 Подняв винтовки, они открыли огонь по подлеску в том направлении, откуда летели стрелы.

 К этому времени подоспели остальные члены отряда, и они открыли огонь по скрывавшемуся врагу. Именно эти выстрелы
услышали Тарзан и Джейн Портер.

Лейтенант Шарпантье, замыкавший колонну, подбежал к месту происшествия и, выслушав подробности о засаде, приказал солдатам следовать за ним и бросился в заросли.

В одно мгновение они оказались в рукопашной схватке с пятьюдесятью чернокожими воинами из деревни Мбонга. Стрелы и пули летели густо и быстро.

 Странные африканские ножи и приклады французских ружей на мгновение смешались в жестокой и кровавой схватке, но вскоре туземцы бежали в джунгли, оставив французов подсчитывать потери.

 Четверо из двадцати были мертвы, ещё дюжина была ранена, а лейтенант Д’Арно пропал без вести. Быстро наступала ночь, и их положение стало ещё хуже, когда они не смогли найти даже след слона, по которому шли.

Есть только одна вещь, чтобы сделать, чтобы сделать лагерь, где они были до
дневной свет. Лейтенант Шарпантье приказал очистки и круговой
засеки подлеска построено около лагеря.

Эта работа была завершена только после наступления темноты, когда мужчины разожгли
огромный костер в центре поляны, чтобы было светло для работы.

Когда всё было готово к отражению нападения диких зверей и людей-дикарей, лейтенант Шарпантье выставил часовых вокруг небольшого лагеря, а уставшие и голодные солдаты повалились на землю и заснули.

Стоны раненых смешивались с рёвом и рычанием огромных зверей, которых привлекли шум и свет костра.
Усталые глаза не могли сомкнуться, разве что урывками. Это был печальный и голодный отряд, который провёл долгую ночь в молитвах о рассвете.

Чернокожие, схватившие Д’Арно, не стали дожидаться окончания
последовавшей за этим драки, а вместо этого оттащили своего пленника
немного вглубь джунглей, а затем двинулись дальше от места
боя, в котором участвовали их товарищи.

Они поспешили увести его, и звуки битвы становились всё тише и тише по мере того, как они удалялись от сражающихся, пока внезапно перед Д’Арно не открылась просторная поляна, на краю которой стояла деревня с соломенными крышами и частоколом.

 Уже стемнело, но стражники у ворот увидели приближающуюся троицу и поняли, что один из них — пленник, ещё до того, как они подошли к воротам.

 За частоколом раздался крик. Огромная толпа женщин и детей
выбежала навстречу отряду.

И тут для французского офицера началось самое страшное
Это было самое ужасное, что человек может встретить на земле, — приём белого пленника в деревне африканских каннибалов.


К их дьявольской жестокости добавлялась мучительная память о ещё более жестоких варварствах, которым подвергались они и их соплеменники со стороны белых офицеров этого лицемерного архидьявола, короля Бельгии Леопольда II, из-за зверств которого они бежали из Свободного государства Конго — жалкие остатки некогда могущественного племени.

Они набросились на Д'Арнота, избивая его палками и камнями и разрывая на части своими когтистыми руками. От него не осталось и следа
одежда рвалась из него, и беспощадные удары сыпались на его голой
и трепетную плоть. Но ни разу не француз плачут от боли. Он
прошептал безмолвную молитву о том, чтобы его поскорее избавили от пыток.

Но смерть, о которой он молился, не была так легко достигнута. Вскоре
воины отбили женщин у их пленника. Он должен был быть спасён
для более благородного развлечения, и, когда первая волна их страсти
утихла, они ограничились тем, что выкрикивали насмешки и оскорбления
и плевали в него.

Вскоре они добрались до центра деревни. Там был Д’Арно
надёжно привязали к огромному столбу, с которого ещё ни один живой человек не был освобождён.

 Несколько женщин разошлись по своим хижинам, чтобы принести горшки и воду, в то время как другие развели несколько костров, на которых должны были вариться части праздничного угощения, а остальное — медленно сушиться полосками для дальнейшего использования, поскольку они ожидали, что другие воины вернутся с множеством пленников. Празднование было отложено в ожидании возвращения воинов, которые остались, чтобы вступить в схватку с белыми людьми.
Поэтому все вернулись в деревню довольно поздно, и танец начался
Смерть начала кружить вокруг обречённого офицера.

 В полуобморочном состоянии от боли и изнеможения Д’Арно наблюдал из-под полуопущенных век за тем, что казалось лишь бредом или каким-то ужасным кошмаром, от которого он скоро очнётся.

 Звериные морды, раскрашенные в яркие цвета, — огромные рты и дряблые отвисшие губы, — жёлтые острые зубы, — горящие демонические глаза, — блестящие обнажённые тела, — жестокие копья. Конечно же, таких существ не существует на самом деле.
Он, должно быть, действительно спит.

 Дикие, извивающиеся тела подлетали всё ближе. И тут появилось копьё
и коснулся его руки. Острая боль и ощущение горячей, стекающей по руке крови убедили его в том, что он в безвыходном положении.

 Ещё одно копьё, а затем ещё одно коснулись его. Он закрыл глаза и стиснул зубы — он не закричит.

 Он был французским солдатом и покажет этим зверям, как умирают офицеры и джентльмены.

 Тарзану из племени обезьян не нужен был переводчик, чтобы понять, о чём говорят эти далёкие выстрелы. С ещё горячими от поцелуев Джейн Портер губами
он с невероятной скоростью мчался сквозь лесные деревья
прямо к деревне Мбонга.

Его не интересовало место столкновения, потому что он
понял, что оно скоро закончится. Тем, кто был убит, он не мог помочь,
а те, кто сбежал, не нуждались в его помощи.

 Он поспешил к тем, кто не был ни убит, ни сбежал.
 И он знал, что найдёт их у большого столба в центре деревни Мбонга.

Тарзан много раз видел, как чёрные отряды Мбонги возвращались с севера с пленниками, и каждый раз вокруг этого мрачного столба при свете множества костров разыгрывались одни и те же сцены.

Он также знал, что они редко теряли много времени, прежде чем осуществить свои дьявольские замыслы. Он сомневался, что успеет вовремя, чтобы сделать что-то большее, чем просто отомстить.

 Он спешил. Наступила ночь, и он бежал по верхней террасе, где великолепная тропическая луна освещала головокружительный путь сквозь мягко покачивающиеся ветви деревьев.

 Вскоре он заметил отблеск далёкого пламени. Он лежал справа от его тропы. Должно быть, это был свет от костра, который развели двое мужчин перед тем, как на них напали. Тарзан ничего не знал о присутствии моряков.

Тарзан был настолько уверен в своих знаниях о джунглях, что не свернул с намеченного пути, а прошёл мимо костра на расстоянии полумили. Это был
костёр французов.

Ещё через несколько минут Тарзан забрался на деревья над деревней Мбонги. Ах, он почти успел! Или нет? Он не мог сказать.
Фигура на костре была очень неподвижной, но чёрные воины продолжали колоть её копьями.

Тарзан знал их обычаи. Смертельный удар ещё не был нанесён. Он мог с точностью до минуты сказать, как далеко зашёл танец.

В следующее мгновение нож Мбонги отрубит одну из жертв
уши — это стало бы началом конца, потому что очень скоро от него осталась бы лишь корчащаяся груда изуродованной плоти.

 В ней ещё теплилась бы жизнь, но смерть была бы единственным милосердием, которого она жаждала.

 Кол стоял в сорока футах от ближайшего дерева.  Тарзан свернул свою
верёвку.  Затем над дьявольскими криками танцующих демонов внезапно раздался ужасный рёв человекообезьяны.

Танцоры замерли, словно превратились в камень.

 Веревка с жужжанием пронеслась высоко над головами чернокожих.
Она была совершенно незаметна в ярком свете костров.

Д’Арно открыл глаза. Огромный негр, стоявший прямо перед ним,
отшатнулся, словно сбитый с ног невидимой рукой.

 Его тело, извиваясь и крича,
быстро покатилось в сторону теней под деревьями.

 Чернокожие с выпученными от ужаса глазами заворожённо наблюдали за происходящим.

Оказавшись под деревьями, тело взмыло прямо в воздух и,
исчезнув в листве над головой, заставило перепуганных негров с
криками ужаса броситься наутёк к воротам деревни.

Д’Арно остался один.

Он был храбрым человеком, но почувствовал, как у него на затылке встали дыбом короткие волоски.
Когда этот жуткий крик разнёсся в воздухе, Д’Арно почувствовал, как у него волосы встали дыбом на затылке.

Когда извивающееся тело чёрного существа взмыло ввысь, словно под действием неземной силы, и скрылось в густой листве леса, Д’Арно почувствовал, как по его спине пробежал ледяной холодок, словно смерть восстала из тёмной могилы и коснулась его плоти холодным и липким пальцем.

Д’Арно смотрел на то место, где тело вошло в дерево, и слышал доносившиеся оттуда звуки.

Ветви закачались, словно под тяжестью человеческого тела, — раздался грохот, и чёрная фигура снова рухнула на землю, — и лежала очень
тихо там, где упала.

Сразу за ним появилось белое тело, но это существо встало прямо.

Д’Арно увидел, как из тени в свет костра вышел молодой великан с прямыми ногами и быстро направился к нему.

Что это могло значить? Кто это мог быть? Несомненно, какое-то новое существо, созданное для пыток и разрушений.

Д’Арно ждал. Его взгляд не отрывался от лица приближающегося человека. Откровенный и ясный взгляд собеседника не дрогнул под пристальным взором Д'Арно.

Д'Арно успокоился, но всё ещё не питал особых надежд, хотя и чувствовал, что за этим лицом не может скрываться жестокое сердце.

Без единого слова Тарзан, сын обезьян, перерезал путы, которыми был связан
Француз. Ослабевший от страданий и потери крови, он упал бы
если бы сильная рука не подхватила его.

Он почувствовал, что его поднимают с земли. Было ощущение,
летит, а потом он потерял сознание.




ГЛАВА XXII.
Поисковый Отряд


Когда рассвет опустился над маленьким лагерем французов в самом сердце
джунглей, он застал печальную и обескураженную группу.

Как только рассвело настолько, что можно было разглядеть окрестности, лейтенант
Шарпантье отправил людей группами по три человека в разные стороны, чтобы найти тропу.
Через десять минут она была обнаружена, и экспедиция продолжила путь
Они поспешили обратно к пляжу.

Работа продвигалась медленно, потому что они несли тела шестерых погибших, ещё двое умерли ночью, а нескольким раненым требовалась поддержка, чтобы двигаться хотя бы очень медленно.

Шарпантье решил вернуться в лагерь за подкреплением, а затем
попытаться выследить туземцев и спасти Д’Арно.

Был уже поздний вечер, когда измученные мужчины добрались до
поляны у пляжа, но для двоих из них возвращение стало таким
великим счастьем, что все их страдания и душераздирающее горе
были мгновенно забыты.

Когда маленький отряд вышел из джунглей, первым человеком, которого
Увидели профессор Портер и Сесил Клейтон, была Джейн, стоявшая у двери хижины
.

С небольшой крик радости и облегчения она бросилась вперед, чтобы поприветствовать их,
бросилась отцу на шею и заливаясь слезами
впервые после того как они были брошены на этот отвратительный и
авантюрные берегу.

Профессор Портер мужественно пытался подавить свои эмоции, но напряжение, вызванное стрессом, и ослабленный организм сделали своё дело.
В конце концов он уткнулся своим старым лицом в плечо девушки и всхлипнул тихо, как уставший ребёнок.

Джейн повела его к каюте, а французы повернулись к берегу, откуда им навстречу шли несколько их товарищей.

 Клейтон, желая оставить отца и дочь наедине, присоединился к морякам и продолжал разговаривать с офицерами, пока их шлюпка не отчалила
и не направилась к крейсеру, на который лейтенант Шарпантье должен был доложить о неудачном исходе своего приключения.

 Затем Клейтон медленно повернулся к каюте.  Его сердце переполняла радость.  Женщина, которую он любил, была в безопасности.

Он гадал, каким чудом она осталась жива. Чтобы увидеть её
То, что она жива, казалось почти невероятным.

Подойдя к хижине, он увидел выходящую Джейн. Увидев его, она поспешила навстречу.


«Джейн! — воскликнул он. — Воистину, Бог был к нам благосклонен. Расскажи мне, как ты спаслась — в какой форме Провидение явило себя, чтобы спасти тебя для — нас».

Он никогда раньше не называл её по имени. Сорок восемь часов назад Джейн
почувствовала бы лёгкое удовлетворение от того, что услышала это имя из уст Клейтона.
Теперь же оно пугало её.

 — Мистер Клейтон, — тихо сказала она, протягивая руку, — прежде всего позвольте мне поблагодарить вас за вашу рыцарскую преданность моему дорогому отцу.  Он рассказал мне
каким благородным и самоотверженным вы были. Чем мы можем отплатить вам?

Клейтон заметил, что она не ответила на его фамильярное приветствие, но он
не испытывал никаких опасений на этот счет. Она через многое прошла. Он быстро понял, что сейчас
было не время навязывать ей свою любовь.

“Я уже расплатился”, - сказал он. “ Просто чтобы увидеть вас и профессора Портер.
оба в безопасности, здоровы и снова вместе. Не думаю, что я смогла бы ещё
долго выносить пафос его тихого и безропотного горя.

 «Это было самое печальное событие в моей жизни, мисс Портер; а потом, — добавил он
К этому добавилось моё собственное горе — самое сильное из всех, что я когда-либо испытывал. Но его горе было таким безнадёжным — таким жалким. Оно научило меня тому, что ни одна любовь, даже любовь мужчины к своей жене, не может быть такой глубокой, ужасной и самоотверженной, как любовь отца к своей дочери.

 Девушка опустила голову. Она хотела задать вопрос, но это казалось почти кощунственным перед лицом любви этих двух мужчин и тех ужасных страданий, которые они пережили, пока она сидела, смеясь и радуясь, рядом с богоподобным существом из леса, ела восхитительные фрукты и смотрела влюблёнными глазами в ответные взгляды.

Но любовь — странная госпожа, а человеческая природа ещё страннее, поэтому она задала свой вопрос.

 «Где лесной человек, который отправился спасать тебя? Почему он не вернулся?»

 «Я не понимаю, — сказал Клейтон. О ком ты?»

 «О том, кто спас каждого из нас — кто спас меня от гориллы».

 «О, — удивлённо воскликнул Клейтон. Это он спас тебя?» Ты ведь так и не рассказала мне о своём приключении.


 — Но ведь был ещё тот человек из леса, — настаивала она. — Ты его не видела? Когда мы услышали выстрелы в джунглях, очень тихие и далёкие, он оставил меня. Мы
Он только что добрался до поляны и поспешил в сторону, где шла битва. Я знаю, что он отправился тебе на помощь.
 Её тон был почти умоляющим, а манеры — напряжёнными от сдерживаемых эмоций.
  Клейтон не мог этого не заметить и смутно догадывался, почему она так глубоко тронута и так хочет узнать, где находится это странное существо.

И всё же его не покидало предчувствие надвигающейся беды, и в его груди, сам того не осознавая, зародился первый росток
ревности и подозрительности по отношению к человеку-обезьяне, которому он был обязан жизнью.

“Мы его не видели”, - тихо ответил он. “Он не присоединился к нам”. И
затем, после минутной задумчивой паузы: “Возможно, он присоединился к своему собственному
племени — к людям, которые напали на нас”. Он не знал, почему сказал это, потому что
он в это не верил.

Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами.

“Нет!” - яростно воскликнула она, слишком яростно, как ему показалось. “Этого
не может быть. Они были дикарями».

 Клейтон выглядел озадаченным.

 «Он странное, полудикое существо из джунглей, мисс Портер. Мы ничего о нём не знаем. Он не говорит по-европейски и не понимает нас
язык и его украшения и оружие этих западного побережья
дикари”.

Клэйтон быстро заговорил.

“Нет других человеческих существ, чем дикари в пределах сотни миль,
Мисс Портер. Он должен принадлежать к тем племенам, которые напали на нас, или, чтобы некоторые
другие, не менее дикарь—он может даже быть каннибалом.”

Джейн побледнела.

“Я не верю в это”, она прошептала. “Это неправда. Вот увидишь, — сказала она, обращаясь к Клейтону, — он вернётся и докажет, что ты ошибаешься. Ты не знаешь его так, как я. Говорю тебе, он джентльмен.

Клейтон был великодушным и благородным человеком, но что-то в том, как девушка, затаив дыхание, защищала лесного человека, вызвало у него беспричинную ревность.
На мгновение он забыл обо всём, чем они были обязаны этому дикому полубогу, и ответил ей с лёгкой усмешкой на губах.

 «Возможно, вы правы, мисс Портер, — сказал он, — но я не думаю, что кому-то из нас стоит беспокоиться о нашем пожирателе падали. Скорее всего, он какой-то полубезумный изгой, который забудет нас
быстрее, но не с большей вероятностью, чем мы забудем его. Он всего лишь
зверь из джунглей, мисс Портер.

Девушка не ответила, но почувствовала, как внутри у неё всё сжалось.

Она знала, что Клейтон говорит то, что думает, и впервые начала анализировать структуру, на которой держалась её новообретённая любовь, и подвергать её объект критическому анализу.

Она медленно повернулась и пошла обратно в каюту. Она пыталась представить, как её бог из дерева сидит рядом с ней в салоне океанского лайнера. Она видела, как он
ел руками, разрывая пищу, словно хищный зверь, и вытирая жирные пальцы о бёдра. Она вздрогнула.

Она увидела его, когда представляла своим друзьям: неотесанный, неграмотный — просто хам.
Девушка поморщилась.

Она добралась до своей комнаты и, сидя на краю кровати,
застланной папоротником и травой, положила руку на свою вздымающуюся и опадающую грудь.
Она нащупала твёрдые очертания медальона мужчины.

Она вытащила его и на мгновение зажала в ладони,
устремив на него затуманенный слезами взгляд. Затем она поднесла его к губам и, раздавив, зарылась лицом в мягкие папоротники, всхлипывая.

 «Зверь? — пробормотала она. — Тогда, Боже, сделай меня зверем, ибо, человек я или зверь, я твоя».

В тот день она больше не видела Клейтон. Эсмеральда принесла ужин
ей, и она сообщила отцу, что страдает от
реакции после своего приключения.

На следующее утро Клейтон рано отправился со спасательной экспедицией на поиски
Лейтенанта Д'Арно. На этот раз там было двести вооруженных людей
с десятью офицерами и двумя врачами и провизией на неделю.

Они несли постельные принадлежности и гамаки, последние предназначались для транспортировки их
больных и раненых.

Это была решительная и разгневанная компания — карательная экспедиция
Они с облегчением добрались до места стычки с предыдущей экспедицией вскоре после полудня, потому что теперь шли по знакомой тропе и не тратили время на разведку.

Оттуда слоновий след привёл их прямо в деревню Мбонги.
Было всего два часа дня, когда голова колонны остановилась на краю поляны.

Лейтенант Шарпантье, который был старшим по званию, немедленно отправил часть своих людей через джунгли на противоположную сторону деревни.
 Другой отряд был отправлен к точке перед воротами деревни.
в то время как он оставался с остальными на южной стороне поляны.

 Было решено, что группа, которая должна была занять позицию на севере и прийти на место последней, начнёт штурм, и что их первый залп станет сигналом для согласованной атаки со всех сторон в попытке взять деревню штурмом при первой же возможности.

 Полчаса солдаты под командованием лейтенанта Шарпантье прятались в густой листве джунглей, ожидая сигнала. Им казалось, что прошло несколько часов. Они видели местных жителей в полях и других людей, которые входили и
из деревенских ворот.

 Наконец прозвучал сигнал — резкий треск мушкетов, и, словно по команде, из джунглей на западе и юге грянул ответный залп.

 Туземцы, работавшие в поле, побросали свои орудия и в панике бросились к частоколу. Французские пули косили их, а французские моряки перепрыгивали через их распростёртые тела и направлялись прямо к деревенским воротам.

Нападение было настолько внезапным и неожиданным, что белые добрались до ворот раньше, чем перепуганные туземцы успели их запереть.
Через минуту деревенская улица была заполнена вооружёнными людьми, сражавшимися врукопашную


Несколько мгновений чернокожие удерживали позиции у входа на улицу, но револьверы, винтовки и сабли французов
сокрушили местных копейщиков и сразили чернокожих лучников с наполовину натянутыми луками.


Вскоре битва превратилась в дикое бегство, а затем в кровавую бойню, потому что французские моряки увидели на нескольких чернокожих воинах, противостоявших им, обрывки формы Д’Арно.

Они пощадили детей и тех женщин, которых не были вынуждены убить в целях самообороны, но когда они наконец остановились,
Они уходили, окровавленные и взмокшие, потому что во всей дикой деревне Мбонга не осталось ни одного воина, способного противостоять им.

 Они тщательно обыскали каждую хижину и каждый уголок деревни, но не нашли никаких следов Д’Арно. Они допрашивали пленных с помощью жестов, и наконец один из моряков, служивших у французов
Конго обнаружил, что может заставить их понять ублюдочный язык, который
служит языком общения между белыми и наиболее деградировавшими племенами
побережья, но даже тогда они не смогли узнать ничего определённого о судьбе Д’Арно.

В ответ на свои расспросы о товарище они могли получить лишь возбуждённые жесты и выражения страха.
В конце концов они убедились, что это лишь доказательства вины демонов, которые убили и съели их товарища двумя ночами ранее.


В конце концов они потеряли всякую надежду и приготовились разбить лагерь на ночь в деревне.
Пленных согнали в три хижины, где их тщательно охраняли. У запертых ворот были выставлены часовые,
и наконец деревня погрузилась в тишину спящего города, за исключением
под плач местных женщин по погибшим.

На следующее утро они отправились в обратный путь.
Изначально они планировали сжечь деревню, но от этой идеи отказались, и пленников оставили в деревне. Они плакали и стонали, но у них были крыши над головой и частокол, защищавший от диких зверей из джунглей.

Экспедиция медленно возвращалась по тому же маршруту, что и накануне.
Десять нагруженных гамаков замедляли её продвижение. В восьми из них лежали наиболее тяжелораненые, а два были завалены телами погибших.

Клейтон и лейтенант Шарпантье замыкали колонну.
Англичанин хранил молчание, уважая горе друга, ведь Д'Арно и
Шарпантье были неразлучными друзьями с детства.

Клейтон не мог не понимать, что француз переживает горе ещё сильнее из-за того, что жертва д’Арно оказалась напрасной, ведь Джейн была спасена до того, как д’Арно попал в руки дикарей. А ещё из-за того, что служба, на которой он отдал свою жизнь, не входила в его обязанности и была связана с чужаками и иностранцами. Но когда он
Когда я рассказал об этом лейтенанту Шарпантье, тот покачал головой.

 «Нет, месье, — сказал он, — д’Арно предпочёл бы умереть именно так. Я лишь сожалею, что не смог умереть за него или хотя бы вместе с ним. Я бы хотел, чтобы вы знали его лучше, месье. Он действительно был офицером и джентльменом — титул, который носят многие, но который так немногие заслуживают.

»«Он умер не напрасно, ведь его смерть во имя странной
американской девушки заставит нас, его товарищей, встретить смерть с большей
храбростью, какой бы она ни была».

 Клейтон не ответил, но в нём проснулось новое уважение к французам
который с тех пор так и не померк.

 Было уже довольно поздно, когда они добрались до хижины на берегу.
Один выстрел перед тем, как они вышли из джунглей, сообщил тем, кто был в лагере, а также на корабле, что экспедиция опоздала, — ведь было заранее условлено, что, когда они будут в миле или двух от лагеря, нужно будет сделать один выстрел, чтобы обозначить неудачу, или три выстрела, чтобы обозначить успех, а два выстрела означали бы, что они не нашли ни Д’Арно, ни его чернокожих похитителей.

Итак, их прибытие ожидалось с нетерпением, и было сказано всего несколько слов
говорилось, когда мертвых и раненых бережно укладывали в лодки и
молча гребли к крейсеру.

Клейтон, измученный пятью днями тяжелого марша по джунглям
и последствиями двух сражений с неграми, повернул
к хижине, чтобы перекусить, а затем сравнительный
после двух ночей в джунглях ему стало легче на травяной подстилке.

У двери каюты стояла Джейн.

“ Бедный лейтенант? ” спросила она. — Вы не нашли никаких следов?

 — Мы опоздали, мисс Портер, — печально ответил он.

 — Расскажите мне. Что произошло? — спросила она.

— Я не могу, мисс Портер, это слишком ужасно.

 — Вы же не хотите сказать, что они его пытали? — прошептала она.

 — Мы не знаем, что они с ним сделали _до того_, как убили, — ответил он.
Его лицо осунулось от усталости и скорби по бедному Д’Арно, и он сделал акцент на слове «до».

 — _До того_, как убили!  Что вы имеете в виду?  Они же не...  Они же не... ?

Она думала о том, что Клейтон сказал о возможной связи лесного человека с этим племенем, и не могла произнести это ужасное слово.

«Да, мисс Портер, они были... каннибалами», — сказал он почти с горечью.
Ему тоже вдруг пришла в голову мысль о лесном человеке, и странная, необъяснимая ревность, которую он испытывал два дня назад, снова охватила его.

А потом, с внезапной жестокостью, которая была так же несвойственна Клейтону, как учтивость несвойственна обезьяне, он выпалил:

«Когда твой лесной бог покинул тебя, он, несомненно, спешил на пир».

Он пожалел о сказанных словах ещё до того, как они были произнесены, хотя и не знал, как жестоко они ранили девушку. Он сожалел о своей беспричинной
неверности по отношению к той, кто спасла жизнь каждому члену его отряда и никому не причинила вреда.

Девушка высоко подняла голову.

«На ваше утверждение может быть только один подходящий ответ, мистер Клейтон, — холодно сказала она, — и я сожалею, что я не мужчина, иначе я бы его дала».
Она быстро повернулась и вошла в каюту.

Клейтон был англичанином, поэтому девушка уже скрылась из виду,
прежде чем он понял, какой ответ дал бы мужчина.

«Честное слово, — с сожалением сказал он, — она назвала меня лжецом. И мне кажется, я это заслужил, — задумчиво добавил он. — Клейтон, мой мальчик, я знаю, что ты устал и расстроен, но это не повод для того, чтобы
Ты ведёшь себя как осёл. Тебе лучше пойти спать.

 Но прежде чем он это сделал, он тихо позвал Джейн, которая сидела по другую сторону занавески, потому что хотел извиниться, но с таким же успехом он мог бы обратиться к Сфинксу. Затем он написал что-то на листке бумаги и просунул его под занавеску.

Джейн увидела маленькую записку и не обратила на неё внимания, потому что была очень зла, обижена и унижена.
Но она была женщиной, поэтому в конце концов взяла записку и прочитала её.

 УВАЖАЕМАЯ МИСС ПОРТЕР:


 У меня не было причин делать то, что я сделала. Моё единственное оправдание в том, что мой
Должно быть, у меня сдали нервы — но это вовсе не оправдание.

Пожалуйста, постарайся забыть, что я это сказал. Мне очень жаль. Я бы ни за что на свете не причинил боль _тебе_. Скажи, что ты меня
прощаешь.

У. М. Сесил Клейтон.


«Он действительно так думал, иначе никогда бы этого не сказал, — рассуждала девушка, — но это не может быть правдой — о, я знаю, что это неправда!»

 Одна фраза в письме напугала её: «Я бы не причинил боли _тебе_
больше, чем кому-либо другому в мире».

 Неделю назад эта фраза привела бы её в восторг, но теперь она
подавляла её.

 Она жалела, что вообще познакомилась с Клейтоном. Она сожалела, что когда-либо
она видела лесного бога. Нет, она была рада. А ещё была та записка, которую она нашла в траве перед хижиной на следующий день после своего возвращения из джунглей.
Записка с признанием в любви, подписанная Тарзаном из племени обезьян.

 Кто мог быть этим новым поклонником? Если бы он был одним из диких обитателей этого ужасного леса, что бы он сделал, чтобы заполучить её?

 «Эсмеральда! Проснись», — воскликнула она. «Ты меня так раздражаешь, мирно спящая здесь,
когда прекрасно знаешь, что мир полон горя».

«Габерель!» — вскрикнула Эсмеральда, садясь. «Что на этот раз? Гиппоноцерус? Где он, мисс Джейн?»

— Чепуха, Эсмеральда, ничего не случилось. Ложись спать. Ты плохо спишь, но ещё хуже ведёшь себя наяву.
— Да, милая, но что с тобой такое, драгоценная? Ты сегодня какая-то
не в себе.

— О, Эсмеральда, я сегодня просто уродлива, — сказала девушка. — Не обращай на меня внимания — это мило.

— Да, милая, а теперь иди спать. Ты вся на нервах.
 Из-за всех этих рипотамусов и человекоядных гениев, о которых рассказывал мистер Филэндер, — боже, неудивительно, что мы все такие нервные.

Джейн со смехом пересекла маленькую комнату и поцеловала верную служанку,
пожелав Эсмеральде спокойной ночи.