Расправа

          Жили-были муж и жена – так обычно начинаются сказки для детей, но этот рассказ далеко не сказка и не для детей – это история одного преступления, одного уголовного дела.

          Супруги Ивлины действительно жили в городе Петропавловске-Камчатском. Главу семейства звали Алексей, а его жену – Настя. Обычные, казалось бы, люди, но то, что они сделали, не вписывается в понятие обычных людей, живущих среди нас. Началось всё с малого. Как-то Ивлина дала на время своей подруге Зарецкой Ольге платье, а та его не возвратила. Оставить это безнаказанным Настя не могла. Солидарна с ней была и третья их подруга – Нимченко Анна, она тоже имела к Ольге претензии, подозревая в краже кофты. Хотя основной причиной для обеих подруг всё же явились не потерянные вещи, а ревность: Настя и Анна давно заприметили, что их мужчины заглядываются на Зарецкую.

          Женская месть изобретательна. Вот и Ивлина с Нимченко договорились наказать Зарецкую, да не просто так, а чтобы унизить её женское достоинство и самим при этом натешиться. Первым делом Ивлина сообщила мужу о предстоящей расправе над подругой и, не церемонясь, заявила, что он должен принять в этом непосредственное участие, а именно – изнасиловать Зарецкую. Иногда не поддаётся никакому осмыслению действия того или иного человека, предлагающего совершить преступление или согласившегося на него. Можно, например, понять преступника, поддавшегося уговорам подельника на участие в краже: не смог отказаться, захотелось лёгких денег, но как понять женщину, предлагающую мужу изнасиловать свою подругу, и согласившегося на это супруга? Впрочем, в суде рассматриваются и не такие «грязные дела», в смысле не юридических, а общечеловеческих понятий.

          Ну, что же, решил Ивлин, девушка привлекательна – почему бы и нет, тем более – жена об этом просит. Подруги созвонились с Ольгой и договорились о встрече. В предвкушении предстоящей расправы выпили. Обнаружив, что в квартире нет презервативов, послали за ними Ивлина в ближайшую аптеку. В назначенное время подъехали к месту встречи, и как только будущая жертва вышла из подъезда, затолкали в машину и повезли к месту расправы. Не в состоянии оказать какое-либо сопротивление, Ольга, прижатая с обеих сторон подругами, безропотно прошла в квартиру Ивлиных. Здесь её для начала избили. Сопровождая свои действия отъявленной бранью, таскали за волосы, с наслаждением втыкали ногти в кожу лица.

          – Только звук услышу – сразу рот разорву! – придавив лицо Зарецкой к полу, заявляла сидящая на ней верхом Нимченко.

          Мужчина в этом действе участия не принимал – его ждала другая «работа». Потягивая пиво, он с интересом наблюдал, как женщины истязают подругу.

          Немного передохнув, Ивлина и Нимченко насильно усадили плачущую Зарецкую на стул и при помощи ножниц и бритвы обрили налысо голову.

          – Теперь раздевайся! – скомандовала Ивлина и, вцепившись двумя руками, стащила с тела потерпевшей кофту. Вместе с Нимченко стянули с неё брюки, колготки, раздетую поставили посредине комнаты на четвереньки.

          – Делай! – приказала Ивлина мужу, показывая на голую Ольгу.

          Ивлин подошёл к Зарецкой со стороны головы и, как это требовала жена, заставил совершать с ним действия сексуального характера.

          Увиденное привело в восторг женскую половину преступной группы. Подтрунивая над потерпевшей и цинично комментируя её действия, они фотографировали происходящее на мобильные телефоны. Не откладывая на потом, несколько фотографий переправили своим знакомым, в том числе мужу Нимченко – пусть полюбуется!

          Рассмотрев, что Ивлин совсем бесстыдно разомлел от нахлынувшего удовольствия, супруга положила этому действу конец: с силой ударила Зарецкую ногой по спине, отбив ей почки. Ну, вроде бы всё! Натешились, удовольствие получили через край – хватит! Истерзанную Ольгу отвели в ванную, заставили умыться, после чего, заперев в одной из комнат, стали думать, что с ней делать дальше. Собственно, думали недолго – убить! В противном случае она расскажет обо всём и тогда проблем не миновать. Исполнение задуманного решили не откладывать до утра. Подыскали на кухне подходящие ножи, посадили Зарецкую в автомашину и повезли к месту убийства – в поля неподалёку от посёлка Красный Елизовского района.

          Мартовская ночь 2009 года была морозная. Заехали в поля, остановились. Вывели истерзанную жертву из машины, заставили снять куртку. Догадавшись, что её будут убивать, Ольга заплакала, попросила пощады, но – тщетно: Нимченко задрала на потерпевшей кофту и с силой ударила ножом в грудь. Зарецкая закричала, попыталась вырваться из рук убийц, но Ивлин повалили девушку на землю и, придавив коленом голову, рукой зажал рот. Помогая супругу, Ивлина схватила за ноги обречённую на смерть и тоже стала удерживать.

          С силой раз за разом Нимченко била ножом по телу Зарецкой, стараясь попасть в шею, грудь. Количество ударов перевалило за сотню, когда лезвие ножа обломилось, оставшись в теле ещё живой девушки. Не убирая ноги с жертвы, Ивлин вынул из кармана большой складной нож, открыл лезвие и передал Нимченко. Ещё несколько ударов довершили начатое преступление – Зарецкая была убита. Труп сбросили в ближайшую канаву с талой водой, забросали следы крови снегом и уехали.

          Совершив убийство, криминальная троица затаилась в надежде, что преступление не раскроют, но напрасно: вскоре их арестовали и поместили в следственный изолятор.

          В судебном заседании во всей неприглядности вырисовывались обстоятельства совершённого преступления. Изнасилование Зарецкой подсудимые не признавали, а её убийство старались преподать как непреднамеренное. Многие обстоятельства дела ими, конечно, забылись. Не хотелось вспоминать, как обещали перепуганной Зарецкой устроить «брачную ночь», как, избивая, заставляли надевать насильнику презерватив, обнажённой ползать с отбитыми почками по комнате и убирать остриженные волосы. По мнению всех троих: в случившемся виновна сама потерпевшая. «Мне было мерзко смотреть, чем Зарецкая занимается с моим мужем, – объясняла Ивлина, почему ударила потерпевшую ногой по спине, – и я как любая нормальная девушка отреагировала на это». Подобным высоконравственным отношением к происходящему бравировала и вторая «нормальная девушка» – Нимченко, полагая, что потерпевшая заслуживала наказания.

          В этом мире есть добро и есть зло. Всему есть своё начало и свой конец, а каждый конец – это вновь начало чего-то. Совершив зло, преступники сели на скамью подсудимых и понесли наказание: приговором от 17 июня 2010 года они на долгие годы направлены в места лишения свободы.

          Говорят, зло наказуемо, а добро сильнее зла. Моё мнение иное. Далеко не каждое зло наказуемо, а если и наказуемо, то непропорционально совершённому злу. Да и как определить пропорционально оно совершённому злу или непропорционально? Пьяный водитель автомашины, например, сбивший насмерть на дороге человека, и осуждённый за это преступление, предположим, даже к самому строгому наказанию – к пяти годам лишения свободы в колонии-поселении, он что, понёс справедливое наказание, пропорциональное совершённому злу? Давайте спросим об этом у матери или детей погибшего, что они скажут? Впрочем, я знаю, спрашивал не раз…

          Тот, кто идёт на преступление, рассчитывает, что совершённое ими зло не раскроют, а если раскроют, то не докажут, а если докажут, то строго не накажут. По сути, так и есть: часть преступлений не раскрывается, часть преступников, в силу различных обстоятельств, избегает уголовной ответственности, часть отделывается символическими наказаниями. Добрые дела – это хорошо. Слава тем, кто творит добро, но зло сильнее и добру не победить зла. В одном архивном деле за 1937 год, по которому расстреляли несколько человек за так называемую антисоветскую деятельность, доносчики – несколько местных жителей, мне знакомы. Они дожили до глубокой старости в добром здравии среди своих детей, среди своих внуков. И сейчас многие убийцы, насильники, воры, отсидевшие в местах лишения свободы, живут не печалясь, воспитывают детей, занимаются бизнесом, отдыхают на курортах. Кто-то скажет, что все злодеяния преступников зачтутся им на том свете. Может быть, не знаю, но я о земном, о жизни и справедливости на этом свете.

          И всё же вернёмся к делу. Итак, супруги Ивлины и их подельник Нимченко – насильники и убийцы, осуждены к лишению свободы и этапированы в исправительные колонии. На этом рассказ можно и закончить, но нет, продолжение, как говорится, следует.

          Институт условно-досрочного освобождения позволяет осуждённым до срока освободиться из мест лишения свободы. Это по закону, но помимо закона есть обстоятельства, меняющие многое. На зоне, как и везде, есть добро и есть зло, а зла в этих местах немерено – насильников там не чествуют. Кроме того, в колонии, куда этапировали Ивлина, отбывал наказание брат Зарецкой, страстно мечтающий о встрече с убийцей его сестры. Всё это хорошо знал Ивлин и шёл на зону с чувством тревоги и обречённости. Отбыл бы Ивлин в местах заключения все назначенные ему двенадцать лет лишения свободы или нет – неизвестно: 25 июля 2010 года, то есть на четвёртые сутки пребывания в исправительной колонии, его обнаружили ночью под лестничным пролётом рядом с туалетной комнатой с перерезанным горлом. Проверка не установила, что Ивлина кто-то убил, и уголовное дело не стали возбуждать «в связи с отсутствием события преступления». Вот так – труп есть, признаки насильственной смерти есть, а вот события преступления нет. Ну, что тут скажешь? Это всё к тому же: есть зло и есть добро, и кто из них сильнее – решать каждому, кто как считает правильным. Про Нимченко и Ивлину ничего сказать не могу – не знаю, да и не интересовался. Хотя невольно вспоминаются бравадные заявления Ивлиной в судебном процессе о том, что у неё есть такая привычка – постоянно быть везде со своим мужем. Признаюсь, после гибели Ивлина это звучит как-то зловеще.