Беда марк-графа

Беда марк-графа заключалась в том, что он был жаден. Нет! Он был чудовищно жаден, и к тому же завистлив. Золото, утекавшее у него сквозь пальцы, вводило его в тоску. Но золото, утекавшее сквозь его пальцы в чужие карманы, приводило его в бешенство.

Давно, давно зарился он на доходы винокуров. «Ишь ведь, — говорил он, в запальчивости посасывая острый край бархатного воротника, — всего и надо, что мешок зерна да мешок угля и ржавое ведро, а какие деньжища!». Сперва ввел он акциз и назначил справедливую (по его мнению) плату с каждой бутыли, с каждой кружки, с каждого стаканчика. Потом постановил, что спиртное можно продавать только в специальных кабаках, которым собственноручно каждый месяц подписывал новую лицензию за справедливое (по его мнению) вознаграждение.

Потом заявил, что торговать в воскресенье спиртным богохульственно и опасно для морального здоровья народа. А если хочешь торговать в воскресенье — купи специальное разрешение за совсем небольшой (по его мнению) взнос в казну. Потом его взволновало и физическое здоровье народа, и было введено специальное разрешение и на торговлю спиртным по вечерам (дабы у крепко выпивших после трудового дня не болела на утро голова).

И вот теперь он решил прибрать уже все винокуренное дело к рукам, постановив изъять ядовитое зелье и потребное для его производства оборудование, выплатив, конечно же, неплохую (по его мнению) компенсацию.

— И запасы сырья тоже постановил изъять, — жаловался мастер гильдии винокуров, — и тоже за «неплохую плату». А здания, говорит, себе оставьте. Я, говорит, наживаться на вас не намерен. А на что мне теперь эти здания-то! Только подомовой налог с них платить, да аренду земли...

— Да! — сказала, выслушав его , Алая. — Беда нашего марк-графа, — и, не договорив, скорбно покачала головой. — Чем же  могу помочь вам, касатики? Ведь кто он? — возвела она очи горе, — и кто я?

— Дык ведь понятно. Но неужли нельзя его как-нибудь так... — мастер гильдии замялся, подыскивая безопасное слово, — возблагодарить?

Давно нет и того марк-графа, и того графства, но я все-таки решила быть осторожной. Поэтому я ничего не расскажу о том, как, вздыхая и проливая слезы, винокуры свозили бутыли и бочки в специальные «Винные подвальчики», спешно организованные марк-графом. О том, что цена на спиртное неожиданно поднялась чуть не вдвое, тоже умолчу. И, уж конечно, ни словом не упомяну о том удивительном факте, что жаждущие жители графства, заплатив несусветную цену за первый приобретенный в винном подвальчике шкалик, открывали его и с отвращением обнаруживали, что плещущаяся в нем чистая, как слеза, жидкость, и по вкусу, и по запаху, и по прочим иным свойствам ничем не отличалась от обыкновенного коровьего молока.