ОНИ БЫЛИ И ЖИЛИ

БАБА  НИНА

Баба Нина родилась 13 декабря 1914 года, а умерла в апреле 2004 года, вскоре после Пасхи и Родительского дня.
Прожила восемьдесят девять лет и четыре месяца.
Я рассматривал как-то фотографии, нашел ее фото, где ей было около пятидесяти лет, совершенно очевидно, что это была очень красивая женщина, с большими, выразительными глазами и тонкими чертами лица.
Какая-то чарующая, неземная красота.
В молодые годы баба Нина хорошо играла на гитаре и пела песни, у нее был необычный, звонкий голос.
В своей жизни она пару раз отдыхала в Сочи, и, по рассказам, одна ее песня в ее исполнении была там записана на пластинку.
Но все это было тогда, в годы еще молодые, когда она жила и работала на далеком Севере, в городе Мирный.
А я ее помню с другого времени, когда она стала жить у нас, в нашем городе.
И было ей уже около шестидесяти лет.
Переехала она к нам, потому что все там потеряла, все самое дорогое, приехала к нам доживать и умирать, здесь - у нас, на чужбине.
А начиналась жизнь как обычно, как у всех других жизнерадостных, молодых девушек.
Вышла замуж, в браке родились у нее трое сыновей и одна дочь.
И все они были красивыми людьми: высокие, статные, все были музыкальны, как и она, играли на гитаре, аккордеоне, а дочь играла даже и на рояле. Училась в музыкальной школе.
Хотя с мужем ей не повезло - любил он выпить, а нетрезвый начинал ревновать ее без каких-либо на то оснований, наверное потому, что красивая она была, и даже не просто красивая, а какая-то неземная... В молодости от нее, говорят, невозможно было оторвать глаз.
Со временем, на почве уже, вероятно, болезненной ревности, они развелись.
А он вскоре после развода застрелился. Возможно, переживал развод.
Эту смерть она перенесла спокойно, они вместе уже и не жили.
Если б знала она тогда, что это только начало...
Начало больших страданий и испытаний.
Первым погиб ее любимый сын Алексей, он самый младший был.
Было ему тогда девятнадцать лет, служил в армии, говорят, был он там любимцем роты – играл на гитаре, пел песни.
Получил он увольнительную и пошел в город отдохнуть, там его убили и бросили под поезд.
Говорят, какие-то хулиганы, которых так и не нашли.
Я запомнил его  решительным и веселым.
Были они у нас один раз в гостях, я еще тогда маленький был.
И помню, в ночи неслись мы с ним на мотоцикле по городу, он за рулем, а я прижался к нему и боялся скорости. Боялся, что разобьемся.
Давно это было. Уж лет сорок прошло, а то и больше. А я помню.
А когда уезжали они, рыдал я долго и сильно, провожая их...
Вторым ушел из жизни дядя Юра. Ему было тридцать три года.
Умер на следующий день после какой-то небольшой драчки с мужиками.
Пришел он домой живой и здоровый, а на следующий день почему-то умер. Якобы ему повредили сонную артерию. Женат уже был, и дети были.
Но, а третьей умерла от инфаркта в сорок девять лет  ее дочь Людмила.
Осталась у нее, у Людмилы, дочка Лолита. Тоже музыкальная и способная.
И все они уходили из жизни с разницей примерно в семь лет.
Все эти смерти самых дорогих ей людей, конечно, надломили ее. Надломили, но не сломали...
Ибо после всего этого она не потеряла любовь к жизни, она никогда не говорила о том, что ей не хочется жить, что ей все надоело, еще в восемьдесят восемь лет сама делала ремонт в квартире: белила, красила, носила дорогие, красивые платья.
Просто иногда, выпив немного водки, она скорбно сидела, и слезы текли у нее из глаз, и она говорила: «За что, за что?»
А, действительно, за что?
Четыре потери близких ей людей за одну жизнь, трое из них – ближе не бывает – красивые, неглупые дети в расцвете сил.
И это в  мирное  время!
Кто решает наши судьбы и где?..
Почему они ушли из жизни раньше ее? Ведь они ее не предавали. И она их не проклинала.
Да и не за что было. Любили они друг друга.
Говорила она, что всегда они обращались к ней ласково – мама, мамуля – и было все это искренне.
И вот она, баба Нина, не воровала, не грабила, всю жизнь добросовестно работала, вставала в четыре часа утра, в пятидесятиградусный мороз долбила лед на дорогах, чтобы утром люди шли на работу, уже не скользя.
А до этого она работала на других работах, и тоже без проступков и замечаний.
И так долгие годы.
Не судима, не клята, не мята, с соседями приветлива и вежлива.
Была душой компании, развратом не занималась. Зла никому не желала.
И вот она трижды потеряла самое дорогое для себя.
А кто-то всю жизнь подличал, воровал, обманывал (и таких немало), шел вверх, перешагивая через других, затаптывая их в грязь, и ничего. Дети у него живы и здоровы, смотришь, и внуки уже у них, и тоже веселые, жизнерадостные и живут долго.
И все у них ладненько, и наслаждаются они роскошью.
Есть, конечно, у них проблемы и проблемки. Решаемые.
И никакой им кармы, и никакого наказания. Одно преступление.
Почему так?
Где справедливость?
Одни вопросы...
Говорят, у каждого - своя правда и своя справедливость.
А раз у каждого – своя, значит, и нету ее – ни правды, ни справедливости.
Есть только удача, судьба и еще что-то нам неведомое...
Другого ответа нет и быть не может.
Еще, говорят, существует родовое проклятье. А если оно и существует, то за что?.. За что бабу Нину можно было проклясть?..
Да не за что ее было проклинать...
Рассказывала она мне, что когда еще жила в городе Мирном на суровом Севере, то, бывало, перед праздником наготовит всего... А в гости то идти некому.
Сидит одна, соседей позовет, посидят, по чарке выпьют, и все…
Много из еды оставалось и пропадало.
Умерла она в больнице, куда попала первый раз в жизни.
Никогда она не болела.
Бабу Нину хоронил ее последний сын, самый старший из детей ее.
Был он хладнокровен и немногословен, ни слезинки не проронил.
Это не значит, что он свою мать не любил, он ее сильно любил, и место для себя заказал рядом с ее могилой.
Сказал только, что когда-то это должно было случиться...
Но что меня поразило и потрясло: крест ее, который приобрели для нее в магазине ритуальных услуг – был под номером тринадцать...
Случайное совпадение с датой рождения и с несчастной жизнью?
Мистика или еще что-то? Мы этого никогда не узнаем...
Да, любила баба Нина петь одну песню, сидя в компании, когда уже все охмелеют, со словами:
«Эх, горе горькое по свету шлялося и на нас невзначай набрело...»
Грустная песня и печальная.
И ничего печальнее я в своей жизни не слышал.
Я еще это в детстве почувствовал.
P.S. Спустя годы  я заехал на кладбище к бабе Нине, оно уже было разбито на сектора, и я вновь был потрясен – ее могила оказалась в секторе под номером тринадцать...





ДЯДЯ  КОЛЯ

Жил-был дядя Коля, и было у него три брата: Георгий, Владимир и Михаил. Все – нормальные, работящие русские мужики.
Не угрюмые – жизнерадостные, статные. Все были женаты и у всех были дети.
Мать у них – обыкновенная русская женщина, но глубоко верующая, возможно даже сектантка.
По этой причине не признавала она никаких официальных документов: паспортов и прочее, по ее мнению – бесовских знаков. Поэтому паспорт свой она не получала, а когда ей все-таки каким-то образом его вручили, она просто взяла и публично его порвала.
А было это давно, еще в эпоху диких времен, ну и, конечно, за нее «взялись».
И был суд. И ее судили. За уничтожение официального документа, по какой-то там статье Уголовного кодекса.
Это сейчас живи ты хоть без паспорта, хоть вообще не живи, никому до этого дела нет. А тогда..., ну вы знаете, что тогда было.
И вот на суде, а сыновья проходили свидетелями, крайне желательно было, чтобы они осудили данный   поступок матери.
И вот, не знаю почему, все три брата – сыновья ее – все, кроме дяди Гоши , действительно в суде публично осудили ее, как того суд желал, пошли против нее, а наиболее рьяно выступил дядя Миша.
Он вообще публично и громогласно объявил, что отрекается от нее, от матери, и знать ее не желает.
И вот именно он, самый первый, в дальнейшем жестоко и пострадал.
А дядя Гоша ничего в суде против матери не сказал, он лишь подтвердил факт уничтожения паспорта, чего она и сама не отрицала. И все.
И именно он дольше всех и лучше всех на этой Земле и прожил...
А умер он своей естественной смертью. От старости. Когда ему уж за семьдесят было.
Дядя Миша – высокий, статный мужчина, красавец, с хорошо поставленным голосом.
И вот он однажды как-то, катаясь на своем мотоцикле, попал в аварию. Серьезно разбился, и ему отняли ногу выше колена.
Так он инвалидом всю жизнь и прожил. Мужчина – красавец, без ноги, на протезе и с костылем.
Ясно, что инвалидность мешала ему «разогнаться» в нашей жизни и угнетала его, поэтому он стал злоупотреблять...
А потом, будучи еще не старым, еще в бодрости и силе, он в порыве отчаяния застрелился из ружья в собственном доме.
Вторым ушел дядя Володя.
Жил он материально хуже других братьев, часто выпивал и однажды, по пьянке, просто удавился, тоже в своей квартире, на дужке кровати.
Быстро и просто.
Ну, а третьим был дядя Коля.
Вот о нем я поподробнее и хотел бы рассказать.
Я лучше всех других его знал, т.к. он часто со своей женой приходил к нам в гости, я к ним тоже ходил, дружил с его детьми, двоюродными братьями они мне были.
У дяди Коли в жизни поначалу складывалось все неплохо.
Даже хорошо. Женился, работал, был в передовиках, о таких говорят: «мастер – «золотые руки», как и его брат – дядя Гоша.
В числе первых вместе с братом Георгием получили в одном доме благоустроенные квартиры.
Практически не пил и не курил.
Очень скоро в работе достиг высшего разряда.
Был он столяр-краснодеревщик, начальство на работе его ценило, ибо таких мастеров немного было.
Купил он себе мотоцикл с люлькой, выезжал с семьей по грибы и ягоды. Запасливый был... Основательно жил.
Он запомнился мне веселым и жизнерадостным.
Когда приходил к нам в гости, помнится, после рюмочки, любил петь песню: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня, моего коня...»
Приехал он однажды из Сочи, там он отдыхал по профсоюзной путевке, и я спрашиваю у него: ну как отдохнули? А он мне ответил, улыбаясь: «Исключительно...»
А я тогда подумал, как это исключительно можно отдохнуть? Сколько отдыхал, ни разу не получалось, чтоб исключительно...
И до сих пор понять не могу.
И с женой он жил прекрасно, песни еще пели, что живут они лучше всех...
Вообще, казалось, ничто не предвещало...
И вот на каком-то этапе, он почему-то резко изменился и почему-то стал выпивать, и выпивать стал много, а потом и курить начал, как заправский, по пачке в день.
А как он стал пить и при этом одновременно работать..., то сейчас, вспоминая ту его жизнь, кажется это все невероятным...
Утром, на завтрак, он выпивал стакан самогона, который изготавливал сам у себя дома, и шел на работу.
Добросовестно работал, приходил домой на обед, и снова выпивал стакан самогона и шел на работу. На работе начальство ему порой говорило: «Николай, ты, кажется, пьяный?..»
А он отвечал: «А я работаю...» И он, действительно, всю смену добросовестно и качественно отрабатывал. На работе он тихо себя вел, никому не мешал, не качался, не падал, был только красный.
И так каждый день.
Да, а после работы, за ужином, он выпивал уже два стакана самогона и ложился спать.
Руководство на все смотрело сквозь пальцы, т.к. мастер он был первоклассный.
Но самогон брал свое...
Пошли злоба и ненависть.
Жену – добрейшей души человека – стал ненавидеть. Ни за что.
Просто ненавидеть и все. И к детям тоже стал относиться со злобой. Брата своего родного – дядю Гошу – чуть не убил молотком по голове. Случай помешал.
Дальше – больше... Стал угрожать тете Полине, жене его, убийством, с ножом на нее кидался. Со временем это стало уже невыносимо, и они обратились... Его посадили, ненадолго - на год, но этого хватило, чтоб его выписали, и по возвращении он потерял право на квартиру, и вообще все потерял...
 Ну, а все закончилось трагично, хотя для пьющих людей, с учетом нашего времени, можно сказать, что все закончилось банально.
Его убила сожительница... И даже не убила, а забила.
После освобождения жить ему было негде.
Он сошелся с какой-то пьющей женщиной. Вместе пили, якобы она его поколачивала...
И в итоге, однажды, нашли его с пробитой головой в задрипанной «общаге», где он с ней жил.
Говорят, голова была - сплошной синяк.
Сожительница сказала следователю, что он пьяный сам упал,
а те поверили, разбираться не стали. Никому он уже не был нужен.
И похоронили как безродного.
Позже она кому-то по пьянке сказала, сама сказала, что это она его... молотком.
Жалко его, в общем-то, неплохой был мужик... Несчастным он под конец был и каким-то потерянным.
Таким и умер.
И сейчас, вспоминая прошлое, их жизнь, свою жизнь, вспоминаю я слова моей матери.
«Никогда не отказывайтесь от матери и не отрекайтесь от нее, – а то закончится это печально, ибо существует материнское проклятье.
И никто его не отменял».
Как говорила моя мать: «Какая бы она ни была, а ведь она им мать, не бросила их, а вырастила здоровыми и красивыми. А они ее предали».
А они ведь, действительно, ее предали – свою мать, и отреклись от нее.
Но если материнское проклятье существует и никто его не отменял, то тогда становится понятным и объяснимым вышеописанная история.
То тогда становятся понятными и объяснимыми и другие сходные истории, связанные с гибелью, несчастными случаями и самоубийствами.
Ведь никто этим не занимался и не выяснял, почему вдруг гражданин N. ни с того ни с сего удавился или застрелился в расцвете сил.
Или жизнь вдруг у кого не сложилась, может быть он мать когда обидел?..
P.S.
И вот я думаю иногда, может быть и российский народ в России мучается и вымирает от того, что тогда, в 1917 году, отрекся от Веры, от Бога и от Царя.
Предал их всех!
И крест с себя сорвал…
Республика Алтай, 2004 г.  Турбаза «Катунь».