Профессионалы. Идеальный инструмент

14 апреля 1942 года

Окрестности посёлка Лазаревское

Оккупированная вермахтом территория СССР

Вспомогательный аэродром люфтваффе находился на южной окраине города, поэтому, чтобы добраться до него от базы зондеркоманды близ болот, полукольцом окруживших город с севера, нужно было проехать через весь Лазаревск.

Что было довольно приятным путешествием, поскольку город совершенно не пострадал (17-я танковая дивизия вермахта заняла его без единого выстрела, ибо в панике бежавшие части РККА город попросту бросили на произвол судьбы) и надёжно охранялся пехотным гарнизоном, фельджандармами, вполне надёжной местной полицией и двумя ротами «хиви[1]».

Именно документами «хиви» партнёры Колокольцева в абвере (второй человек в военной разведке Германии генерал-майор Ханс Пауль Остер был его близким другом, поэтому в абвере он всегда получал полную поддержку) и снабдил капитана Андреева и его помощника по особым поручениям лейтенанта РККА Ярослава Пенкина – четвёртого участника ягдкоманды.

Справедливо рассудив, что это будет гораздо проще и надёжнее, чем выправлять им документы полноценных офицеров вермахта – и даже гражданских чиновников.

Обеспечил он их и новенькой немецкой формой без знаков различия (большая редкость для «хиви» в то время, которые в подавляющем большинстве носили форму РККА без знаков различия за исключением нарукавной повязки единого образца с надписью «Im Dienst der Deutschen Wehrmacht[2]»).

Аэродром, собственно, и был едва ли не единственной причиной, по которой Центральный штаб партизанского движения, стремившийся хоть как-то пощипать люфтваффе, доставлявшее немало неприятностей РККА на этом участке фронта, приказал отряду капитана Андреева перебазироваться в район Лазаревских болот.

К великому неудовольствию штаба, действительность упорно не желала исполнять эти желания, ибо все выходы из болот были наглухо перекрыты фельджандармами, дороги – их блокпостами; а сам аэродром находился посередине гигантского поля, ближайшее укрытие на котором можно было найти не ближе, чем в двух километрах от границы аэродрома.

Аэродром был надёжно ограждён колючей проволокой и защищён пулемётными вышками, батареей Schwerer Granatwerfer[3] 34 и четырьмя трофейными советскими бронеавтомобилями БА-10, каждый из которых был вооружён 45-миллиметровой танковой пушкой 20К и двумя танковыми пулемётами ДТ.

Кроме этого, аэродром охраняли от ударов с воздуха две батареи 20-миллиметровых автоматических зениток Flak 38 (теоретически «сталинские соколы» могли добраться до аэродрома, но практически залетать больше, чем на 30-40 километров за линию фронта не решались, справедливо полагая, что их шансы вернуться домой из столь дальней экскурсии были близки к нулю).

Добавим к этому два пехотных взвода аэродромной охраны, лётчиков, техников… в общем, попытаться атаковать столь надёжно защищённый объект мог только самоубийца. К которым ни командир отряда, ни его подчинённые не относились.

Поэтому отряд капитана Андреева (как, собственно, и подавляющее большинство партизанских отрядов на временно оккупированной территории СССР) практически никаких боевых действий не вёл (если не считать не слишком эффективной разведки) и не представлял ни особой опасности для немецкой оккупационной администрации, ни какой-либо практической ценности ни для ЦШПД, ни для РККА в целом.

Об этом прекрасно знали и Колокольцев, и капитан Андреев, поэтому оба понимали, что от вынужденного дезертирства командира отряда и его помощника и отряду, и его московскому руководству (от которого, честно говоря, вреда было едва ли не больше, чем пользы) было, как говорится, «ни жарко, ни холодно».

Аэродром (точнее, базировавшая на нём группировка самолётов) был необходим Колокольцеву для того, чтобы поставить окончательную точку и в полицейском расследовании, и в акции отмщения.

Отмщения за гибель не только солдат и офицеров вермахта и местных «коллаборантов», но и совершенно ни в чём не повинных ни перед оккупационной, ни перед советской властью мирных жителей.

За двадцать семь дней своей активной деятельности обитатели капища убили двенадцать немецких солдат и унтер-офицеров, четырёх офицеров вермахта, троих полицейских, восемнадцать мирных жителей и десять партизан.

Всего сорок семь человек.

Хотя от капища и его обитателей остались только угли, пепел и обгорелые кости, даже эти останки вызывали у Колокольцева немалое беспокойство. Ибо над островком среди болот по-прежнему витало Зло; пусть и радикально ослабленное, но всё же, возможно, ещё способное причинять людям вред (причём ещё в течение столетий).

Причём, к сожалению, совершенно непонятное Зло – он знал только, что капище находилось в чёрном, инфернальном Месте Силы. К сожалению, выяснять, какой именно Силы и насколько опасной, у него не было ни времени, ни сил, ни необходимых для этого ресурсов.

Кроме того, ему менее всего хотелось, чтобы ещё кто-нибудь случайно забрёл на это место и подпал под влияние этого Зла (инфернальных детишек было уже более, чем достаточно). Слишком уж ужасающими… катастрофическими даже могли быть последствия.

Поэтому островок и остатки капища должны были навсегда исчезнуть с лица земли, погрузившись на самое дно ранее непроходимых болот. Болот, которые снова должны стать непроходимыми. Ни для кого.

Для решения этой задачи Колокольцеву был доступен только один инструмент. Зато едва ли не идеальный.

Die Deutsche Luftwaffe.

Военный аэродром Лазаревска люфтваффе использовало для двух целей – пункта дозаправки и отдыха на пути переброски боевых и транспортных самолётов с экипажами с авиазаводов, территории рейха и Западной Европы, а также для краткосрочного отдыха и переформирования фронтовых авиачастей.

Геринг и его штаб практиковали регулярную ротацию авиачастей между Западным и Восточным фронтом. За что пилоты и экипажи люфтваффе были им бесконечно благодарны.

Особенно истребители, для которых война на Восточном фронте была чем-то средним между курортом и тиром, в котором можно было без особых хлопот и риска пополнить свой счёт личных побед.

Ибо ни личное мастерство, ни тактика, ни фактические тактико-технические характеристики самолётов, ни вооружение «сталинских соколов» не шли ни в какое сравнение ни с ВВС Великобритании, ни с U.S. Army Air Corps[4].

Ибо ничего подобного воздушных армад «летающих крепостей», «либерейторов», «ланкастеров» и прочих воздушных чудовищ, ощетинившихся тысячами стволов крупнокалиберных пулемётов, в ВВС РККА и близко не было. Да и советская зенитная артиллерия (за исключением системы ПВО Москвы), мягко говоря, особой эффективностью не отличалась.

В городской комендатуре он узнал, что в настоящее время на аэродроме находятся два штаффеля[5] пикирующих бомбардировщиков Ju-87D, два штаффеля фронтовых бомбардировщиков Ju-88, штаффель истребителей-бомбардировщиков Bf-110, два штаффеля истребителей Bf-109F, каждый из которых мог нести до полутоны бомб.

Ну, и по мелочи – Ketten[6] новейших штурмовиков Хеншель-129, пара Хейнкелей-111 и одинокая знаменитая «рама» - не имевший себе равных в мире разведчик-корректировщик FW-189.

Всего девяносто самолётов. Более, чем достаточно, чтобы перепахать не только островок с остатками капища, но и чуть ли не половину огромных, с хорошее озеро Лазаревских болот.


[1] от нем. Hilfswilliger — «желающий помочь» — военнослужащие добровольческих вспомогательных частей вермахта, комплектовавшихся из военнопленных солдат и офицеров РККА и из местного населения и выполнявшие, в частности, охранные и антипартизанские функции. В апреле 1942 года общая численность «хиви» составляла 200 тысяч человек, а к началу 1945 года – более 1,2 миллиона человек

[2] Я служу в немецком вермахте (нем.)

[3] Немецкий 81-мм батальонный миномёт образца 1934 года

[4] Воздушный корпус армии США (англ.) – официальное название ВВС США во время Второй мировой войны

[5] Аналог эскадрильи в ВВС РККА. Обычно состоял из 12 самолётов

[6] Звено из трёх самолётов