Глава X. Падение Чернобора

Глава X. Падение Чернобора.

     Молниеносный клинок в руках Ивана сверкнул так ярко, что ночь словно лопнула от света. Удар был не просто ударом — это было слияние человеческой воли и древней магии, воплощённое в одном движении.

     Воздух разорвался гулом, вороны с человеческими лицами закричали, но их крик оборвался — тела осыпались прахом, будто никогда не существовали. Волки с огненными глазами завыли, но их вой утонул в раскатах грома, и они рассеялись искрами, растворяясь в воздухе.

     И только Чернобор стоял посреди поляны, раскинув руки, словно пытался удержать тьму. Его плащ из теней рвался на куски, из груди вырывались клубы дыма.

     — Не-е-ет! — закричал он, и голос его разнёсся эхом по лесу. — Вы думаете, что победили?! Это ещё не конец! Тьма всегда возвращается! Я лишь её тень… её дыхание!..

     Его фигура содрогнулась и рухнула на землю. Последний крик сорвался с его губ, а тело рассыпалось в чёрный прах, который унёс ветер.

     Тьма разошлась, словно её и не было. Лес вздохнул облегчённо: деревья выпрямили ветви, снег снова заискрился под звёздами. Река зашептала, зазвенела льдинами, а где-то вдалеке запели совы. Над поляной впервые за долгие дни показалось чистое небо.

     Яга стояла посреди опустевшего поля боя. Её руки дрожали, и силы окончательно покинули её. Она медленно опустилась на колени. Лицо её стало морщинистым, волосы за одно мгновение побелели, а в глазах застыли прожитые века.

     Иван бросился к ней. Он упал рядом, подхватив её за плечи.

     — Ты… ты жива? — спросил он с отчаянием.

     Яга подняла взгляд, усталый, но ясный.

     — Жива, — выдохнула она. — Но моё время прошло. Магия всегда берёт своё. Я отдала тебе то, что было во мне лучшего.

     Она коснулась его руки, холодной, но крепкой.

     — Теперь люди будут видеть во мне лишь старуху, ведьму, ту, кого нужно бояться. Пусть так. Я приму это. Но запомни, Иван… — её голос стал тише, почти шёпотом. — Я всегда буду хранить тебя. И твой род.

     Иван прижал её к себе, не сдерживая слёз.

     — Для меня ты никогда не будешь ведьмой, — сказал он горячо. — Для меня ты всегда останешься хранительницей. Моей наставницей. Моей Ягой.

     Старуха улыбнулась. Улыбка эта была тихой, как зимний рассвет, но в ней было больше света, чем во всех звёздах над лесом.

     — Тогда… я не зря жила, — произнесла она, закрывая глаза на миг.

     В эту ночь над лесом засияло северное сияние. Люди в далёких селениях, увидев его, долго шептались у очагов: говорили, что это знак — в мире снова пробудился свет, и тьма отступила.

     А на лесной поляне рядом с поверженной тенью Чернобора сидели юноша и старая ведьма, и в их молчании было больше силы, чем в любых заклятиях.