Глава XI. Судьба хранительницы

Глава XI. Судьба хранительницы

     Село гудело, как пчелиный улей. Колокола звонили, женщины пели у костров, дети плясали в снегу. Люди славили Ивана, героя, победившего Чернобора. Рядом с ним сияла Марья, его возлюбленная: глаза её были ясны, улыбка согревала сердца.

     — Слава Ивану-освободителю! — гремели голоса.

     — Да здравствует новая жизнь! — вторили им.

     А в стороне, на опушке леса, сидела Яга у порога своей избушки. Шум веселья долетал до неё, но не находил отклика. Она смотрела в зеркало старого котла, и в его закопчённых стенках отражалось её лицо — иссечённое морщинами, с глазами, в которых навсегда поселилась усталость.

     Она подняла руку, и пальцы её дрожали.

     — Вот он, итог, — сказала Яга тихо, будто самой себе. — Дар мой стал проклятием. Красота ушла, сила убывает… Но долг остался.

     Лес отозвался шелестом. Из ветвей выпорхнула сова, села рядом и уставилась на неё жёлтыми глазами.

     — Ты не одна, — словно говорил взгляд птицы.

     Яга вздохнула.

     — Я не для людей, совушка. Пусть они радуются Ивану. Пусть видят в нём героя. А я — их страх. Так и должно быть. Пока они боятся, они не дерзают рушить границы. А границы надо беречь.

     Она поднялась. Избушка, будто услышав её слова, заскрипела брёвнами. Дверь сама захлопнулась, ставни затряслись, половицы загудели. И вдруг — словно ожив, дом поднялся на курьи ножки.

     Деревня ахнула. Люди, заметив движение, бросились смотреть.

     — Гляди! Ведьмино жилище пошло! — воскликнул один.

     — Знак! Знак, что лес берёт своё! — шептали другие.

     Иван подбежал, хотел окликнуть её:

     — Наставница! Не уходи!
   
     Но Яга уже стояла на крыльце, опираясь на костяную ступу. Она посмотрела на него долго, пристально.

     — Твоё место здесь, Иван, среди людей, — сказала она. — Ты их свет, их надежда. А я — их тень. Не ищи меня. Но помни: где тень, там и свет, и без тени свет не полон.

     — Но я должен… я обязан быть рядом! — выкрикнул Иван, протягивая руку.

     Она покачала головой, и на её лице мелькнула едва заметная улыбка.

     — Ты уже рядом. В сердце моём. А я — в твоём. Этого достаточно.

     Избушка загрохотала, повернулась, поднялась выше и шагнула в чащу. Деревья раздвигались перед ней, словно признавали её власть.

     Селяне крестились и падали на колени, шепча молитвы. А Иван стоял один, сжимая кулаки, и слёзы блестели на его щеках.

     Марья подошла к нему, коснулась руки.

     — Она не ушла, Иван, — сказала тихо. — Она стала больше, чем была. Она теперь часть леса, часть земли.

     Иван кивнул, не отрывая взгляда от темнеющей чащи.

     — Она — хранительница. И пока она жива, равновесие будет с нами.

     А в глубине леса шагала избушка на курьих ножках, увозя в себе старую ведьму, которая когда-то была девочкой из Белогорья. И её голос шептал в ветвях, журчал в реках, звучал в ночных снах:

     — Я здесь. Я всегда рядом.