Убийство урода

Он ходит в наш магазин уже давно. Приходит по вечерам. Не каждый вечер, но его хватает с головой. Он никому не является начальником в нашей компании, и приходит сюда лишь для того, чтобы тупо, как и все мы, работающие здесь, выставлять на полки свою продукцию. У него сплюснутое, уродливое лицо и манера произносить слова тоном бездарного оратора. Эти два отклонения вкупе друг с другом, заставляют окружающих людей ненавидеть и презирать его. Незавидная участь.

Он молод, неопытен и заносчив. Последней чертой он раздражает без исключения всех. Неприятная, отталкивающая внешность и позиционирование себя, как человека, всегда на голову выше кого бы то ни было - согласитесь, это должно быть, вероятно в крови. А когда слишком высокое мнение о себе явно не соответствует действительности, это уже диагноз. Уроды бывают моральные и физические. Этот урод - полноценный. Урод. Именно так все его и называют.

В то время, как я сидел на коробке с шампанским и разговаривал по телефону с Дмитрием, ко мне подошел урод и раздраженный тем, что я не работаю, прямо-таки приказным тоном сказал, чтобы я сию же минуту спустил с верхнего стеллажа вино. При этом он заявил, что на данной должности я бесполезен а моя вечно сидячая поза с телефоном возле уха говорит о том, что мой интеллект недостаточно развит даже для того, чтобы перемещать груз на складе. Все это было сказано нарочито громко, с целью опозорить меня перед абонентом, которому пришлось все это услышать на том конце. Это был последний его выпад не только в мою, но и, подозреваю, в чью-либо другую сторону. Я так решил. Да, я принял решение и оно уже ни от чего не будет зависеть. Выбор сделан.

Немедленно, передо мной всплыла отчетливая картина кровавой расправы. Мне пришлось прервать разговор с Дмитрием и спустить вино вниз. Но прежде, чем урод успел нагнуться за парой бутылок Шабли 2009-го года , и прежде, чем я успел подавить в себе мое разыгравшееся воображение, рисующее акт мести, я неожиданно предложил ему сегодня вечером за компанию выпить коньяка. Лучшая защита - неоднозначное нападение. Это был ход конем. Никогда не отвечайте агрессией на агрессию мгновенно - как минимум такая реакция поможет вашему врагу легко предсказать вас. Тем более я владел бесценной информацией о том, что урод души не чает в посиделках за рюмкой коньяка. Но проблема в том, что с ним никто не хочет пить из-за его несносного характера.

Урод брезгливо сморщил свое сплюснутое лицо, словно представив, как он, возвышенный и великий без пяти минут менеджер будет пить в компании какого-то там продавца алкоголем, но казалось, к своему же удивлению и согласился.

Вечером я купил штоф "Медного Всадника" и мы с ним пошли пить на пустырь, манивший своей шелковистой зеленой травкой и огромным тополем, в тени которого можно было спрятаться от палящего солнца. После "первой" я вынудил урода признаться в том, что он никогда не спал с бабами. Это его не пристыдило и даже не расстроило. Он хохотал при слове "сиськи", а когда я вынул из своего портмане фотографию бывшей жены в откровенном наряде, урод раскраснелся, как шестнадцатилетний юнец и заявил, что фон, на котором стояла красавица (о ней он даже не упомянул) сильно напоминает фотообои на веранде в доме его мамы.

После "второй" я заставил его посмотреть со стороны на себя, как на жалкого, никчемного балабола, который, если ни часто, то практически всегда не соображает, что говорит. В качестве десерта я предложил ему цитату Уинстона Черчилля: "Когда орлы молчат, болтают попугаи". Данный аргумент задел его самолюбие, ибо урод насупился, показывая всем своим видом, что в этой жизни он что-то значит, в то время, как на самом деле его презирал каждый второй, над ним смеялся каждый третий и желал откровенно покалечить каждый четвертый собеседник. Из этих "каждых первых, вторых и четвертых" я являлся, наверное, каждым шестым или седьмым, потому как желал истребить этого неудачника. Моя статистика неопровержима. Все это доказывало, что урод из себя абсолютно ничего не представляет. Он имеет вид пешки, обреченной слишком рано умереть за предавшего его короля. Кто был его королём, я не ведал, но предполагал, что подставить такого олуха любому работодателю, имевшему несчастье пообщаться с уродом, рано или поздно было бы за честь.

Желание избавить мир от занозы зашкаливало. Я должен был расправиться с уродом. Я обязан был это сделать. После "третьей" урода развезло и он начал нести чушь. Он нес нестерпимую ахинею, вовсе не признавая себя уродом. Он бредил, словно позируя для журнала "Интеллектуальный Урод". Он не мог быть не уродом. Так, на просьбу покупателя посоветовать хороший коньяк, урод всегда изрыгал никому не нужную информацию, словно работодатель ежедневно начинял его отсталый мозг различными слоганами рекламного характера для привлечения финансов в свою компанию и всего лишь. Урод не способен был вести диалог, но имел привычку копировать речь своих непосредственных начальников. А высокомерная интонация, с которой он откровенно тупил, заставляла клиентов чувствовать себя полными идиотами. У урода с рождения легко читалась надпись на лбу о том, что он и есть та самая маленькая, примитивная, никчемная "личность", не знающая границ в своей безобразной внешности.

Как это ужасно, быть уродом с мозгами маленькой рыбки и жить в мире мудрых, красивых и неуязвимых в своей красоте людей. В мире прекрасных, полноценных граждан, чья красота и высокие интеллектуальные способности никогда не оставляют желать лучшего и чье неоспоримое счастье всегда и без умолку говорит само за себя. Я не жалею урода! Я принимаю его! Принимаю через уничтожение. Приняв урода, его можно нейтрализовать. И только поняв ничтожество, можно осознать степень важности ликвидации этого ничтожества. Я не убийца, но я понимаю убийцу. Если вам угодно, я - никто, и зачастую мне легче быть никем, чем быть кем-то, кто не разделяет моего же мнения. С уродом все наоборот - он готов оставаться самим собой, даже если любое общество отвергает его. И вот что я скажу: для ситуации с уродом это неприемлемо.

У нас еще оставалось пол штофа. В какой-то момент я задумался над своей затеей и у меня промелькнула мысль "дать задний ход", но благоразумие вовремя одержало верх, и я предложил уроду поехать в несуществующий загородный дом, где нас якобы ждали три, уже проплаченные моим приятелем роскошные проститутки. Урод встрепенулся, словно воробей, которому вправили ключицу после долгих мучений и призывов о помощи. Он знал Дмитрия, как простого улыбчивого парня и поверил в эротическую сказку так же легко, как и легко согласился со мной накануне побухать. Воробей навострил крылья, чтобы удрать от опостылевшей и вечно сытой кошки, как "зеленые" девственники со стыдом и розовым румянцем на щеках удирают от своей девственности. Урод был готов на всё, чтобы оказаться рядом с обнаженной красавицей и хотя бы просто поглазеть на неё.

Ни тени жалости не промелькнуло в моем сознании за всю дорогу, пока электричка не остановилась на станции "Гранитная терраса", отвезя нас от центра города на 27 километров. Я вывел под руку несчастного на ночную платформу смерти. Урод еле стоял на ногах, но помнил все, что я ему обещал пару часов назад. В темноте было удобнее срезать мозоль, неугодную обществу. Забавно, в предвкушении романтических отношений со шлюхой, вдруг наткнуться на собственную смерть где-нибудь в кустах возле выкопанного пьяными строителями рва. Но ни рва, ни кустов поблизости не оказалось. Мне пришлось завести урода в лес, объяснив ему, что именно в лесу Дмитрий построил свой роскошный особняк, и что девушки легкого поведения - это подарок доброго и благодушного друга. Урод велся на любые предлоги и обещания. Легкая жертва.

В конце концов я вздернул урода в километре от станции в лесополосе на низкой ветке молодого вяза, на кожаном ремне его же собственных штанов, предварительно оглушив пустым штофом. Голова урода воспроизвела звук полой емкости, как будто я бил в кубинский бонго. Меня это напугало и позабавило одновременно. На мгновение показалось, что я убиваю не человека, а пластиковый манекен. Жертва весила килограммов семьдесят и мне не составило особого труда подвесить его на одном из ответвлений дерева. Урод висел на ремне и демонстрировал окружающей темноте свой высунутый язык и выпуклые глаза. Ноги его касались земли и были согнуты так, что если исключить из виду ремень, на котором он был повешен, можно было подумать, что он не висит а сидит на стуле-невидимке. Я стоял рядом с "присевшим" повешенным еще несколько минут, размышляя над созданной инсталляцией и задаваясь вопросом: что же все-таки его убило? Удушение от ремня или удар стекляшкой по голове?

Пустую бутылку я спрятал следующим образом: снял с обуви повешенного один шнурок, закрепил его узлом на горлышке штофа, образовав петлю, и отойдя от повешенного, вглубь леса метров на триста, с третьей попытки удачно забросил его на крону одного из деревьев.
Ночью на попутке я вернулся домой, где меня уже ждали полицейские.

2011.