Мысли о жизни и смерти, навеянные рассказом С. Моэ

Мысли о жизни и смерти, навеянные рассказом С. Моэма “Дождь”

Недавно перечитал этот рассказ, спустя этак лет тридцать после первого знакомства. Не скажу, что впечатление нереальности описанных событий сильно поменялось. Разница только в том, что тогда это восприятие возникло на интуитивном, инстинктивном уровне, а сейчас могу более четко сформулировать его причины.
     Сюжет рассказа такой. Священник, миссионер на островах Юго-Восточной Азии, возвращается с женой из отпуска. Во время вынужденного ожидания в порту пересадки, он решил наставить на путь истинный проститутку. Читал ей библию, молился с нею, и отдельно за неё. Однако кончилось тем, что воспользовался её “профессиональными навыками”. Этот акт, по мысли автора, должен был вызвать у миссионера душевный конфликт с его религиозными убеждениями такой силы, что он заставил своего героя наложить на себя руки.
     И по прочтении рассказа появились некоторые мысли, которые и решил записать в виде заметки. Начну с того, что - по моему мнению, шансы что такое событие действительно могло произойти в реальной жизни (а именно сведение счетов с жизнью из-за совершенного греха), я бы оценил как один к десяти тысячам. Люди вообще трудно расстаются с жизнью, и это, считаю, очень правильно. И дело не только в том, что по христианским заповедям самоубийство великий грех. Тут не в религиозности дело - в данном случае религия просто правильно отразила суть явления, когда противоестественность такого поступка действительно противоречит моральным и нравственным инстинктам, да и просто инстинкту самосохранения, которые заложены в самой глубине человеческой природы.
     Мысль покончить с жизнью может прийти от боли - физической или душевной. В молодости в зубном кабинете Чкаловского поселка, что на окраине Омска, женщина-дантист, чтобы не возиться с моим зубом лишний раз, сказала, что у неё чего-то нет, и она удалит мне живой нерв. Высверлила зуб до нерва, вкрутила в нерв такой буравчик, типа маленького штопора, дернула посильнее, вытащила добычу наружу, и показала мне серенький цилиндрик на конце буравчика - кусок моего нерва. “Толстые у тебя нервы, однако”, - прокомментировала. Всё это без всякого наркоза, естественно - в таких местах как Чкаловский поселок такими излишествами, да ещё с таким контингентом как я, не заморачивались. Посмотрела зуб, говорит: “Не весь нерв удалила, надо ещё раз”. Снова вкрутила буравчик, опять дернула посильнее. Вытянула ещё кусок нерва. Потом зачистила, и запломбировала. Пломбы тогда были отвратительные, по дефективному стандарту Минздрава, впаренному всей стране московским междусобойчиком повязанных между собой дантистов. Ну и через пару месяцев пломба и выпала. В общем, в итоге угробили мой зуб.
     А теперь представьте, каково мне было такое терпеть. Боль дикая. Но вот она увеличивалась, увеличивалась, а потом достигла какого-то немыслимого предела, и перестала расти. Больнее, казалось бы, уже некуда, но именно в этот момент пришло понимание, что в принципе боль может быть ЕЩЁ сильнее. Это просто та максимальная боль, которую можно причинить, вкручивая в живой зубной нерв буравчик. Но вообще-то боль МОЖЕТ быть ещё сильнее. И действительно, потом, спустя годы, я несколько раз испытывал ДЛИТЕЛЬНУЮ физическую боль, по сравнению с которой выдирание живого зубного нерва выглядело совсем неплохим вариантом. 
     Насчёт душевной боли распространяться подробно нет нужды, но и такого рода довольно экстремальный опыт, и не один, имеется. В общем, невыносимую боль, и физическую и душевную, похоже терпеть можно - при правильном настрое. В конце концов, организм от болевого шока у многих отключается. У меня видать этот порог высокий, так как сознания не терял даже в таких ситуациях, когда, думаю, многие бы наверняка “отключились”.
     Как говорится, от сумы и тюрьмы не зарекайся. Может и меня когда так прижмет, что добровольно в петлю полезу. Тем не менее, принцип должен быть такой, что жизненную чашу надо испить до дна. А для этого умереть надо НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ. Когда уже совсем нет сил, люди смиряются с мыслью о смерти, хотя это совсем не значит, что надо САМОМУ этому помогать. Чаша жизни должна быть испита до дна. Потому что это - ЧАСТЬ ЖИЗНИ. Я ТАК думаю.
     Понятно, что бывают ситуации, когда у людей нет сил жить дальше, и единственный выход, который они видят в таком безысходном, по их мнению, состоянии, это наложить на себя руки. (Как описывает Марк Твен, примерно так чувствовали себя английские заключенные в Австралии в эпоху её освоения, жизнь которых была действительно невыносимой.) Тем не менее, даже для таких экстремальных ситуаций у людей должна быть предварительная подготовка. Раньше эту роль выполняла церковь, сейчас же для неверующих в бога эту роль выполнять, похоже, особо некому. Ну и значит общество должно взять на себя такую обязанность, в каком-то просветительском и воспитательном виде. Подход здесь простой - жить надо до последней возможности. Всякие нынешние веяния насчёт добровольного ухода из жизни, типа по болезни, явления ГЛУБОКО АМОРАЛЬНЫЕ. Людям их навязывают разного рода отпетые негодяи, типа сумасшедших миллиардеров, и прочие непримиримые враги рода человеческого. Пропаганда такого рода взглядов должна рассматриваться наряду с самыми тяжкими преступлениями.
     Так что Моэм совершенно безответственно убивает своих героев, нисколько не сообразуясь с моральными аспектами человеческого бытия вообще, полностью игнорируя всю сложность и деликатность отношения к смерти, каким оно ДОЛЖНО БЫТЬ в нормальном обществе, у людей с НОРМАЛЬНОЙ психикой и нравственностью.

Это первый сомнительный момент в этой истории. Следующий аспект вызывает не меньшее недоверие. Ну как человек в здравом уме может ТАК соблазниться проституткой? Какие бы сильные не были возбуждены в человеке сексуальные эмоции, если он хоть сколько-то способен владеть собой, то имея для этого несколько дней, совладать с таким желанием не должно быть проблемой для любого нормального человека. Этот миссионер - не первый и не последний, кого охватывало такое желание при виде похотливой развратной женщины. Но это чистая физиология. Человечество придумало много способов, чтобы противостоять таким животным инстинктам, в том числе, если уж на то пошло, используя грубые физиологические средства, чтобы сбросить такое напряжение и убрать это желание. И это даже не обращаясь к моральным аспектам, которые для многих людей ещё более действенное средство противостоять таким соблазнам. У нормальных людей, а таких подавляющее большинство, другие люди воспринимаются ПО СОВОКУПНОСТИ качеств. То есть в реальной жизни на сексуальное желание миссионера в течение нескольких последующих дней должны были наложиться другие впечатления об этой особе. А именно, её полнейшая безнравственность, цинизм, презрение к другим людям, неумность, и прочее из той же обоймы, чего нельзя было не увидеть. И у нормального человека знание этих качеств предмета чувств неминуемо скорректирует представление об этом человеке, и почти наверняка вызовет отторжение, неприязнь к этой потаскушке, перебив, убрав первое сексуальное влечение. Поэтому и в этом плане рассказ Моэма представляется нереалистичным, полным искусственных, невозможных в реальной жизни натяжек и событий.
     Вообще, тема роковых женщин, чарам которых невозможно противостоять, раскручена в литературе гораздо больше, чем оно имеет место в РЕАЛЬНОЙ жизни. Однако всё, что мне встречалось на этот счёт, носило какой-то нереальный характер. Помню фильм с Бельмандо, где преступница убила его невесту, которую будущий жених нашел по переписке, и сама притворилась ею. Ну а потом довела мужика до ручки, и пыталась его убить. Однако якобы этот персонаж даже и тогда не смог её бросить. Бред какой-то, киносценариста в данном случае. (Хотя, думаю, он от восторга себя по ляжкам хлопал, когда придумал этот ход, и в упоении кричал: “Ай да Жан, ай да сукин сын!”.) Да тот же Моэм в другом рассказе (кажется, “The Pool”), тоже заставил своего персонажа утопиться из-за своей туземной жены. Чушь какая-то, а не сюжет. Но ведь люди читают, люди ВЕРЯТ, что такое и в самом деле возможно, и соответственно формируют в мозгах такого рода абсолютно нежизненные стереотипы поведения, МИСТИФИЦИРУЯ жизнь. А мистификации для реальной жизни вещь очень вредная, к слову сказать.
     Собственно, так оно случается у многих писателей. Придумают что-то, увлечет их сюжет или образ выдуманного персонажа, а посмотреть, насколько оно согласуется реальностью, они или не в состоянии, до того некоторых увлекают такие нежизненные идеи, или намеренно вводят публику в заблуждение необычными россказнями, желая привлечь к своим произведениям внимание. Примерно как сейчас многие блогеры и люди в социальных сетях из кожи вон лезут, лишь бы любым способом привлечь к себе внимание, не задумываясь о моральной стороне дела, и даже элементарном здравом смысле. (Сколько желающих сделать необычные фотографии погибали без нужды, нелепо, или причиняли вред здоровью - и своему и других людей.)
     Ещё раньше написал заметку о писателях (“Забрать все книги бы да сжечь”, proza.ru/2021/04/04/1808). И в данном случае этот рассказ Моэма только подтверждает высказанные в той заметке мысли, основная из которых та, что не очень-то надо доверять писателям насчет отображения реальной жизни. Слишком часто писатели искажают жизнь и её явления неполезным для читателя образом, даже если не занимаются намеренной пропагандой. Это может быть и неестественное поведение, и нежизненные принципы, которые кроме вреда ничего другого человеку принести не могут. А людям надо всячески познавать РЕАЛЬНУЮ жизнь, а не высосанные из пальца сюжеты и пропагандистские штампы писателей и журналистов. И ЛЮБУЮ информацию нельзя принимать на веру, без критического осмысливания. Особенно сейчас, когда борьба за промывание мозгов людей приняла индустриальный характер, и проводится с применением самых изощренных технических средств и психологических методов воздействия, устоять против которых становится всё сложнее.