Не сворачивая

Майское солнце впивалось в лобовое стекло раскалёнными иглами. Потрескавшееся кресло старого «Логана» намертво зажало Михаила. Он почувствовал, как ледяная капля пота медленно скатилась по позвоночнику. Не от жары. От страха, сжимающего горло.

14:16. Приём у профессора Соколова — в 14:30. Ехать — пятнадцать километров.
Этот визит был его последней надеждой. Знаменитый кардиолог приезжал в их областную больницу раз в несколько лет. «Если не попадёте на этот приём, Михаил Петрович, — строго сказал лечащий врач, — считайте, что сами подписываете себе приговор». Игнорировать было нельзя. После приступа полгода назад он клялся жене Анне: «Больше не буду рисковать. Пойду к Соколову, даже если придется ползти».
Но сейчас, когда он случайно пропустил поворот к больнице, в горле пересохло. Что скажет Анна? Как он объяснит, что упустил реальный шанс  узнать, сколько выдержит его сердце ещё. Как посмотрит в глаза сыну, который продал свой мотоцикл, чтобы оплатить эту консультацию?

14:16. Четырнадцать минут. Пятнадцать километров. И целая жизнь, возможно, висящая на волоске.

Он совершил ошибку. Пропустил поворот.
Впереди, метрах в ста, маячил знак — последняя возможность попасть на объездную. Но между ним и спасением бушевала двухполосная трасса, кишевшая машинами. Встречная полоса — сплошной поток стали, не оставлявший ни разрывов, ни надежды.

 — Да... — выдохнул он, сжимая руль так, что костяшки побелели.
И тут он увидел его: спасительный съезд вправо, узкую дорогу к дачным участкам. План созрел мгновенно: свернуть вправо, развернуться, повернуть налево на трассу и двигаться в противоположном направлении. Гениально просто.

Маневр на пустынной дороге прошёл гладко. Но когда Михаил подъехал обратно к трассе, к тому же съезду, дыхание перехватило. Перед ним бушевал ад. Две узкие полосы — сплошной поток, несущийся со скоростью пули. Интервалы между машинами — секунды. Влево — стена встречного потока. Вправо — сплошной ряд, не оставлявший ни щели для манёвра.

Михаил включил левый поворотник и прижался к кромке асфальта, просматривая дорогу то вправо, то влево. Ничего. Ни просвета, ни шанса. Сердце колотилось, отдаваясь глухой болью в висках. Опыт подсказывал: выехать сейчас — чистая рулетка. Лобовое или жёсткий удар сзади — итог предсказуем.

Сзади подъехал белый хэтчбек. Потом ещё один. Они пристроились вплотную. В зеркале заднего вида возникло раздражённое лицо молодого парня. Короткий, ядовитый гудок. Затем длинный, настойчивый. К хору присоединился третий сигнал. Давление нарастало, сжимая виски стальным обручем. Казалось, сзади на него наползал разъярённый спрут, щупальца которого — эти нервные, требовательные звуки.

В висках стучало: «Выезжай! Едь! Это твой последний шанс!». Но сквозь этот гул пробивался другой голос — вкрадчивый и спокойный, из вчерашнего дня: «Михаил Петрович, с вашим сердцем... Любой стресс — это игра в русскую рулетку. Никаких резких движений. Никаких рисков, поняли?»

Что перевесит? Призыв врача или слепая паника, диктуемая отчаянием? Белый хэтчбек дёрнулся вперёд, яростно сигналя. Михаил увидел, как тот слепым судорожным рывком вклинился в крохотный просвет между фурой и внедорожником, едва не снеся выскочивший откуда-то мотоцикл. Ледяная волна прокатилась по спине. Сейчас. Или никогда.

Он сделал глубокий, медленный вдох. Решение пришло с почти физическим облегчением. Палец щёлкнул переключателем. Левый поворотник погас. Вместо него замигал правый.

Плавно, игнорируя новый взрыв возмущённых гудков, он тронулся с места — но не на трассу, а вдоль второстепенной дороги, прочь от съезда.

Еще не проехав и нескольких сот метров, Михаил услышал позади оглушительный звук аварии — глухой удар, протяженные звуки клаксонов, визг тормозов, звон разбитого стекла. В зеркале заднего вида он увидел клубы чёрного дыма над трассой. Его сердце на мгновение замерло. Это был тот самый выезд. Наверное, тот самый хэтчбек... Он закрыл глаза, чувствуя, как холодный пот стекает по виску. Ещё минута, и он был бы там, посреди этого ада. Его решение спасло не только его жизнь, но и жизни других людей, дало ему шанс жить дальше.

Он заехал в грунтовый карман у обочины и заглушил двигатель. Тишина. Её нарушал только вой сирены, доносившейся издалека. Посмотрел на часы. 14:25. Не успеет. Точка.

Достал телефон. На экране горело уведомление о пропущенном звонке с номера больницы. Рука дрогнула, когда он нажал кнопку перезвонить.
— Приёмное отделение, — ответил женский голос. — Здравствуйте, это Михаил Петрович Якимов, у меня запись к профессору Соколову на 14:30... — Да, мы вам звонили. Приём отменён. У профессора экстренная операция в Москве. Все записи переносятся на следующую неделю.

Михаил медленно опустил телефон. В ушах стояла странная тишина. Он представил, как в эту самую минуту, если бы он остался на трассе, мог бы стать одним из тех, к кому сейчас мчалась та самая скорая помощь. Сын продал мотоцикл, Анна молилась за него каждую ночь, а он... он просто не успел. Но вдруг его накрыла волна облегчения. Спешить больше не надо. Он выиграл еще время. Время для Анны, для сына, для себя.

Набрал номер жены. Голос дрожал, но в нём не было истерики: — Ань... Я сегодня не попал к Соколову. Прости. Но я выбрал путь, который позволит мне вернуться к тебе.

Гудки нетерпеливых водителей и вой сирены остались далеко позади, растворившись в реве трассы. Михаил свернул на следующую дорогу. Он выбрал не самый короткий путь, а единственно верный. Свой. Путь к жизни.

И впервые за полгода после приступа он почувствовал, как его сердце бьётся ровно и спокойно, без намёка на боль.

Спасибо, что прочитали мой рассказ! Если он оставил какой-то след в душе, пожалуйста, напишите пару слов. Мне очень важно знать ваше мнение, чтобы становиться лучше.

Для меня это много значит.