Глава 12. 2010 год

В ресторане царила обычная, непринуждённая атмосфера. Живая музыка, тихие разговоры, незаметные официанты. Никита с полицейскими ворвался в заведение и прямиком направился к девушке, играющей на контрабасе.

– Всё, голубушка, концерт окончен. Вы арестованы по подозрению в убийстве Коперайнен Марины Изольдовны. Имеете право хранить молчание, но всё, что вы скажете, будет использовано против вас.
Он бросил взгляд на коллег:
– В наручники её и в машину!
– Ну ты и дурак! – отложив смычок, тихо проговорила девушка елейным голоском. В её словах не было и тени страха. – Я молчать не буду, и тебя с потрохами сдам. Вместе чалиться будем.

Посетители уже заинтересовались неожиданным появлением незваных гостей. Менеджер, бледная как полотно, теребила рукав второго полицейского, пытаясь выяснить причину переполоха. Улыбающуюся девушку в наручниках повели сквозь лес любопытных взглядов. Кто-то уже спешил поделиться сенсацией в мессенджерах.
– Неужели нельзя было как-то тихо всё это сделать? – едва сдерживая слезы, пролепетала менеджер, семеня за процессией. – Это же такой удар по нашей репутации!
– Девушка, – оборвал её Поливайко, – я сейчас вернусь, а вы лучше подготовьте мне список всего вашего персонала, включая водителей и курьеров, работавших 24 июня. И да, никому не покидать своих мест. Я хочу поговорить с каждым. Организуйте мне помещение для беседы.
– Хорошо, – всхлипнула расстроенная менеджер, – боюсь, нам придётся закрыть ресторан и вызвать директора.
– Это было бы замечательно! – отреагировал Никита.

Когда машина с арестованной скрылась за углом, опер вернулся в ресторан. Навстречу ему двигалась толпа раздражённых посетителей, вынужденных покинуть заведение.
– Мы-то тут при чём? – возмущался краснолицый мужчина. – Заказ сделан, блюда готовятся! Почему мы должны страдать из-за их задержания? У меня сегодня праздник, сын родился!
– Да радоваться надо! – парировала ему дама с тщательно уложенной причёской. – Вы не понимаете, что эта девица, которая играла на контрабасе, – убийца? Я лично слышала, как ей это сказал молодой человек. УБИЙЦА! А если бы она кого-нибудь из нас пришила своим инструментом? И что тогда? Не дай Бог, ваш сын, едва родившись, остался бы без отца!
– Типун тебе на язык, дура старая! – взревел мужчина, готовый к атаке.
– А ну, отставить оскорбления! – рявкнул Поливайко, возвышаясь над ними как скала. – Тихо покидаем помещение, без паники и выяснения отношений. Иначе привлеку к расследованию, до поздней ночи будете торчать в этом ресторане. Хотите?
– Нет, нет, товарищ командир, – забормотал пожилой мужчина с массивной золотой печаткой на пальце. – Мы уже исчезаем, правда?
Он обратился к остальным, жестом призывая их к молчаливому отступлению.
– Ну, приступим, – потер руки Никита, устраиваясь в служебном помещении и обращаясь к менеджеру. – Начну я прямо с вас.

В течение часа Поливайко кропотливо собирал информацию о девушке-контрабасистке: как зовут, сколько и на каких условиях работает, с кем знакома. Что делала 24 июня – этот вопрос интересовал его особенно тщательно.
– Значит, она выступала не только у вас, но и в других заведениях? – спросил он у бармена.
– Ну да, Алина очень талантливая девушка, – ответил тот. – Она по выходным играла, посещала бассейн, тренировалась в клубе восточных единоборств, изучала языки…
– И это только по выходным? – удивился Никита, делая пометки в ежедневнике. – А в будни?
– Так она недавно устроилась на работу в самом престижном месте – в недавно открывшемся офисе Historical House Corporation of Russia.
Никита резко вскинул голову.
– Ты ничего не перепутал?
– Можете спросить в отделе кадров, да и все тут в курсе. Она постоянно нам рассказывала, что там творится, после того как похитили их президента.
– А вот с этого момента поподробнее.

В этот момент дверь помещения распахнулась. На пороге стоял Савелий Игнатьевич.
– Что-то случилось? – стараясь сохранять спокойствие, спросил Никита. По взгляду босса он понял, что прибыли за ним. Сердце бешено заколотилось в груди.
– Заканчивай давай, – отрезал майор. – Дальше опрос свидетелей продолжит Каменщиков, а ты нужен мне.
Никита подчинился. Он передал ежедневник коллеге и вышел из служебки. Савелий последовал за ним.
– По всем имеющимся фактам я должен тебя арестовать прямо здесь, – тихо проговорил он, – но мы же партнеры, так что я постараюсь во всём разобраться. Ну а пока ты отстранен. Можешь поехать домой, собраться с мыслями. Я к тебе заскочу с утра. Там и решим, как будем действовать.
Никита молча кивнул, ощущая, как земля уходит из-под ног. Тяжесть обвинения, повисшая в воздухе, давила невыносимо. Он был уверен в своей невиновности, но одного этого было недостаточно. Ему нужно было доказать это, убедить в этом Савелия Игнатьевича, следствие, да и самого себя в конце концов.

Выйдя из ресторана, Никита огляделся. Улица казалась чужой, шум машин – оглушительным. Он сел в свою Lada и задумался.
"Кто, ёпрст, так старается меня подставить? И почему именно я? Неужели я наступил кому-то на мозоль, о существовании которой даже не подозреваю? Иначе как объяснить этот внезапно обрушившийся шквал обвинений, этот снежный ком, выросший до размера обвинения в убийстве Коперайнен?"
– Да у меня и мотива-то никакого не было её убивать, – пробормотал Никита вслух. – Где смысл? Может, это настоящий убийца пытается меня отпугнуть, заставить отказаться от какой-то версии? Только вот от какой? Что я такое нарыл, чего сам ещё не понял? Надо с Савелием Игнатьевичем посоветоваться, он быстро в этом разберётся.
Эта мысль хоть и принесла небольшое облегчение, но ненадолго. Тревога за своё будущее и за репутацию отдела, в котором он работает, с новой силой стала терзать его душу. И вместо того чтобы отправиться домой, Никита, повинуясь внезапному порыву, направил машину к знакомому бару. Ему нужно было выпить, чтобы хоть немного унять дрожь.

В густом полумраке бара, пропитанном запахом старого дерева и табака, он бывал часто. Тут, где его никто не знал, кроме бармена, Никита мог расслабиться и, не отвлекаясь, поразмыслить обо всём, что его волнует. Он заказал виски. Янтарная жидкость манила, словно застывший солнечный луч в этом царстве безмятежности. Откинувшись на спинку кожаного кресла, он попытался ухватить ускользающие мысли. Что за дьявольская игра развернулась вокруг него? Кто дёрнул за ниточки, подставив его в самый неподходящий момент? В голове мелькали обрывки фраз, тени лиц, смутные образы. Но все они рассыпались, не желая складываться в хоть какую-нибудь логичную картину.
Допив виски, Никита почувствовал лёгкое опьянение. Он решил не продолжать, чтобы доехать до дома. Завтра будет новый день, и ему нужно быть готовым ко всему. Алкоголь подействовал очень быстро. Наверное, это результат сильного волнения. Да и усталость сказывалась, уж очень напряжённый выдался день.
Никита завёл автомобиль и вырулил на трассу. Он старался ехать не очень быстро, но встречные фары, неожиданно вспыхнув ярким светом, сильно ослепили его. Никита на секунду потерялся, и этого хватило, чтобы он выскочил на встречку. Он почувствовал сильный удар почти в лоб. Его выбросило вперёд. А так как он, выйдя из бара, забыл пристегнуться, то тут же вылетел через лобовое стекло.

Сигнальные огни машины скорой помощи окрасили место происшествия новыми цветами. Вслед за ней прибыла и машина Савелия Игнатьевича. Он быстро выскочил, не успев даже толком притормозить, и кинулся к носилкам, в которые укладывали лежащего без сознания Никиту.
— Что с ним? — с волнением спросил он врача, устанавливающего парню капельницу.
— А кем вы пострадавшему приходитесь? — поинтересовался тот.
— Я его напарник, следователь, майор полиции Кашин, Савелий Игнатьевич, — достав и раскрыв удостоверение, представился майор.
— Парень в очень тяжёлом состоянии. У него множественные переломы грудной клетки, сломана ключица и сильнейшая травма головы. Он сейчас находится в коме. Прогнозы неутешительные, больше ничего пока сказать не могу!

Савелий проводил носилки до машины, помог загрузить их и остался стоять, глядя, как скорая, включив сирену, сорвалась с места, увозя Никиту.
— Ну как он? — поинтересовался лейтенант Каменщиков, подойдя к застывшему на месте Кашину.
— Плохо, очень плохо, — еле слышно ответил Савелий, — мне кажется, много трагедий в этом деле. Подозрительно много.
Он похлопал по плечу лейтенанта и направился к машине.
— Поехали, напарник, — обратился он к Каменщикову, — нам тут больше нечего делать.